М.А.Рутковский

Вопреки встречающемуся в исторической литературе мнению, Февральская революция 1917 года, на наш взгляд, вовсе не явилась внезапностью в Балтийском регионе, хотя о событиях в Петрограде здесь стало известно лишь спустя несколько дней. Первый опыт революционной борьбы балтийские народы приобрели в революции 1905-1907 годов. Империалистическая война резко обострила внутриполитические противоречия, а 1916 год, как и в целом в Российской империи, ознаменовался нарастанием нового революционного кризиса. Достаточно вспомнить открытые антивоенные выступления солдат Северного фронта в декабре 1916-го и мощные антиправительственные демонстрации в крупных городах в начале 1917 года. Хотя значительная часть региона к тому времени была оккупирована немецкими войсками, события в остальной части Балтии носили объективно-необратимый характер и развивались под непосредственным влиянием революционных событий в Петрограде. Особый интерес для нас представляет региональный аспект проблемы - наименее исследованный в научной литературе.

Как только стало известно о победе Февральской революции и падении царской монархии, в неоккупированной части региона (в Лифляндской и Эстляндской губерниях) начались многолюдные собрания и демонстрации, причем особой политической активностью отличались революционизированные рабочие и солдаты (как русские войсковые части, так и латышские стрелки). 4 марта при активном участии cолдат местного гарнизона в Резекне разоружили полицию и освободили арестованных. 5 марта в Риге, Валмиере, Цесисе и Даугавпилсе (Латвия) состоялись массовые солдатские демонстрации в знак солидарности с революцией. В тот же день на вечернем собрании представителей латышских и русских войсковых частей была избрана делегация из четырех солдат, являвшихся членами СДЛК (социал-демократии Латышского края, позднее - СДЛ) с большевистской ориентацией, и одного беспартийного, направленная в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.

7 марта был создан Рижский Совет рабочих депутатов, первым политическим мероприятием которого стала организация народной милиции вместо прежней царской полиции. В течение весны 1917 года Советы возникли в большинстве неокупированных уездов и волостей Лифляндской губернии (Латвии и части Эстонии). Кроме того, в пределах Латвии на Северном фронте действовали Советы солдатских депутатов. И если в Совете солдатских депутатов 12-й армии, дислоцировавшейся в районе Риги, преобладали меньшевики и эсеры, то в исполкоме Совета солдатских депутатов 5-й армии (в р-не Даугавпилса), как и в большинстве латышских стрелковых полков, доминировали большевики. Кстати, на Западе сравнительно поздно стали констатировать бесспорный исторический факт преобладания СДЛК в политической жизни Латвии рассматриваемого периода. Одним из первых признал это, в частности, эмигрантский историк либерального направления А.Эзергайлис в своей работе о революционных событиях в Латвии, опубликованной в 1974 году [1]. Между тем, совершенно ясно, что без учета упомянутого фактора невозможно объективно оценивать и последующую историю региона, включая установление здесь - пусть и на короткое время - Советской власти в конце 1917 года.

В начале марта решающие события развернулись и в Эстонии. Как и в Латвии, грандиозные по местным меркам демонстрации и митинги здесь нередко сопровождались разгромом полицейских и судебных учреждений, захватом тюрем и освобождением политзаключенных. В Таллинне, наряду с революционными рабочими, активнейшую роль играли матросы, уже вечером 2 марта привлекшие на свою сторону большую часть солдат местного гарнизона. 3 марта состоялось первое заседание Таллиннского Совета рабочих и воинских депутатов. Кроме комитета народной милиции, был избран исполком, обратившийся к гражданам Таллинна с призывом сохранять общественный порядок и обязавший полицию и жандармерию сдать оружие не позднее 12.00 часов 5 марта. В основном аналогичным образом развивались события и в других крупных эстонских городах. В университетском городе Тарту решающую роль сыграла студенческая молодежь. Более скромный характер революционные выступления имели в небольших населенных пунктах.

Параллельно (как и в целом в России) шло установление власти Временного правительства. Поскольку в Балтийском регионе не было земских учреждений, а использование прежних остзейских учреждений даже не ставилось в повестку дня, Временному правительству пришлось ориентироваться на местную национальную элиту, формировавшуюся со второй половины XIX века. Комиссаром Временного правительства в Лифляндии был назначен бывший рижский городской голова А.Красткалнс, а 5 марта губернским комиссаром Эстляндии стал И.Поска, соответственно занимавший до того пост городского головы Таллинна.

Эти назначения рассматривались в местных буржуазно-национальных кругах как крупное политическое достижение. И действительно, оба комиссара немедленно приступили к замене руководящих должностных лиц своими кадрами, соблюдая, разумеется, определенную осторожность, поскольку вынуждены были считаться с Советами. Когда же А.Красткалнс не признал созданную Советами милицию и стал формировать ее по своему усмотрению, 3 апреля его арестовали и отправили в Петроград, выполняя требования большевиков из Рижского Совета рабочих депутатов [2]. Данный пример наглядно показывает, на чьей стороне в первые послефевральские месяцы была реальная сила. И все же в целом местная национальная буржуазия в течение двух-трех месяцев сумела обеспечить себе руководящие позиции в аппарате Временного правительства и в городских самоуправлениях.

Как и на других национальных окраинах бывшей Российской империи, в Балтийском регионе остро стоял национальный вопрос. Революционные социал-демократы, руководствовавшиеся положениями ленинской программы партии (большевиков. - М.Р.) по национальному вопросу, выступали за автономию в составе будущей социалистической России. П.Стучка, в частности, писал: “Латвия будет свободной и, может быть, самой демократической частью Российской демократической республики, но по возможности объединенной, и все-таки по возможности самостоятельной” [3].

Буржуазные политические круги, напротив, выступали за федеративное отграничение со своим государственным языком и даже собственной национальной валютой. Соответствующие проекты автономии были выдвинуты образовавшимися после Февраля буржуазными партиями, в Латвии, например, - Крестьянским союзом во главе с К.Ульманисом (будущим президентом) и З.Мейеровицем. Примечательно, что непосредственно после революции большинство буржуазных политиков не только не выступало за полное отделение от России, но даже полагало, что государственная связь с нею обеспечит надежную внешнюю защиту, в то время как местный рынок и посты в государственных учреждениях окажутся в их руках. Председатель исполкома Эстонской лиги (Таллиннского союза эстонских национальных обществ) О.Страндманн на митинге в честь прибывших с визитом А.Керенского (тогда еще министра юстиции Временного правительства) и сопровождавшей его “бабушки революции” Ю.Брешко-Брешковской торжественно заявил: “Эстонский народ не стремится к отделению, а требует только автономии для Эстонии” [4].

Это было сказано 10 апреля... А уже спустя несколько месяцев, и особенно после Октябрьской революции, доминирующей в буржуазных кругах станет идея национальной независимости. Пожалуй, первым серьезным симптомом политического развития в этом направлении было состоявшееся 27 мая в Петрограде собрание 336 представителей Литвы (из числа беженцев), принявших резолюцию о необходимости создания независимого Литовского государства [5]. Конкретная реакция, однако, последовала не со стороны Временного правительства, а от... командования германскими оккупационными войсками в Литве, уже 2 июня заявившего о согласии поддержать созыв Литовского совета - Тарибы. 18 сентября вошедшие в Тарибу представители различных уездов и партий объявили о своем решении создать собственное государство, а 16 февраля 1918 года при поддержке Германии литовцы первыми из трех балтийских народов провозгласили независимое Литовское государство [6].

Нет нужды говорить о том, какой резонанс это имело в Латвии и Эстонии. Ускорению событий в данном направлении способствовали, на наш взгляд, по крайней мере четыре судьбоносных для новейшей истории балтийских народов фактора: рост национального самосознания, война, Февральская и Октябрьская революции и страх перед большевизацией. Но важно отметить, что даже в 30-х годах многие представители местных торгово-промышленных кругов считали, что более тесное сотрудничество с СССР (речь не идет об “инкорпорации”) создаст благоприятные возможности для развития балтийской экономики с учетом неограниченных сырьевых ресурсов России, возможностей сбыта промышленной и сельскохозяйственной продукции на гигантском российском рынке [7].

Что касается аграрного вопроса, то в рассматриваемом регионе он тесно переплетался с национальным, поскольку владельцами имений в Латвии и Эстонии были немецкие бароны. Против землевладения остзейского баронства выступали не только социалисты, но и практически все буржуазные партии, хотя именно в вопросе землевладения и землепользования проходил основной политический водораздел и в среде самого балтийского крестьянства - между зажиточной и бедняцко-безземельной частями. Можно вспомнить в этой связи резкое недовольство зажиточных крестьян законопроектом Временного правительства о запрещении купли-продажи земли, являвшимся фактически лишь робкой полумерой в направлении национализации земли. В то же время с лозунгом национализации земли последовательно выступали революционные социал-демократы. Данный водораздел в основном и будет определять в течение почти трех лет содержание и характер классово-политической борьбы в балтийской деревне.

Хотя большевистский эксперимент в регионе, как мы знаем, закончился полной неудачей, далеко не случайно то, что земельные реформы начала 20-х годов были здесь наиболее радикальными по сравнению с аналогичными реформами в ряде европейских стран. Февральская революция лишила немецких баронов и польско-литовских магнатов политической поддержки в лице самодержавия и всей государственно-политической системы Российской империи, а Октябрьская революция к тому же “разоружила” помещиков экономически, показав наглядный пример решительной экспроприации их собственности.

Список литературы

1. Ezergailis A. The 1917 Revolution in Latvija. N.-Y., 1974. P. 16.

2. История Латвийской ССР с древнейших времен до наших дней. Т.2. Рига, 1986. С.6.(На лат. яз.)

3. Стучка П. В борьбе за Октябрь. Сб. статей. Рига, 1960. С. 99.

4. Цит. по: Саат И., Сийливаск К. Великая Октябрьская социалистическая революция в Эстонии. Таллинн, 1977. С.86.

5. Атмода /Еженедельник Народного фронта Латвии/. 1990. № 6. С.1. (На лат. яз.)

6. Там же.

7. Рутковский М. Балтийская метаморфоза: от безальтернативных выборов - к первым советским конституциям //Российский исторический журнал. 1994. № 2. С.26.  

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru/