КАФЕДРА ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АКАДЕМИИ им. ПЛЕХАНОВА 1995

КУРСОВАЯ РАБОТА

ОПТИНА ПУСТЫНЬ И РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО 19-20 ВЕКОВ

Студента I-го курса ОЭФ, группы 9101

КАЛАНОВА АНТОНА НИКОЛАЕВИЧА

Руководитель семинаров:

НИЛОВ СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ

Москва 1995

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. ВВЕДЕНИЕ

2. ПОЯВЛЕНИЕ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ

3. О ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

4. ЗАДАЧИ ХРИСТИАНСТВА

5. СТАРЧЕСТВО КАК ГЛАВНЫЙ ПУТЬ ХРИСТИАНСТВА

6. СТАРЧЕСТВО В РОССИИ

7. ИСТОРИЯ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ

8. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ОПТИНА ПУСТЫНЬ И РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО 19-20 ВЕКОВ

Подъезжающего к Козельску провожает с левой стороны вид глу­бокой долины, по которой в широком русле протекает река Жиздра; а за нею встает сплошной, бесконечный бор, который, покрывая нагор­ный берег реки, издали синеется, как подернутое туманом море. Но человек, который впервые в этих местах, не видит всей этой красо­ты - его взгляд неудержимо притягивают белые стены и золотые ку­пола. У опушки леса, на холме, омываемом Жиздрой, стоит мирное пристанище иноков : Козельская Веденская Оптина Пустынь.

При спуске дороги на луговую долину Богоспасительная обитель открывается взору путника всею красотой своих храмов и башен: с трех сторон, как волнующееся море, окружает ее дремучий бор; с запада у самых стен несет свои воды река Жиздра; по ее левому бе­регу расстилается зеленым кором поемный луг, орошаемый излучистой речкой и несколькими озерками. С холма виден невдалеке древнейший город Козельск, прославившийся шестинедельной защитой соего юного князя от полумилионной орды Батыя в 1238 году. Картину воистину русского простора довершают нескончаемые поля, рощи и несколько сел где-то вдали.

Кто хотя бы однажды посетил Оптину Пустынь, тот вне всякого сомнения долго не забудет этого поистине красивейшего места и то­го благодатного влияния его на дух и сердце посетителя.

Козельская Веденская Оптина Пустынь принадлежит к числу древнейших обителей нашего отечества. Когда-то царь Михаил Федо­рович пожаловал монастырю земли и льготы. Кроме того, известно, что Оптина пустынь была "смешанным монастырем" - для монахов и монахинь. Существование таких монастырей было отменено в середине XVI века, поэтому в начале XVI века Оптина пустынь уже, видимо, существовала. Это предание опирается также на древность сопредельного ей города Козельска, известного в летописях с 1146 года, иноческие же обители были необходимой, так сказать, принад-

лежностью древних городов России - их духовными крепостями. К то­му же, все монастыри в округе относятся где-то к XV и XVI столе­тиям. Но точно ни время, ни причины основания Оптины пустыни не изестны. В период самозванцев, Козельск и все прилегающие ему территории (и, видимо, пустынь тоже) были разорены врагом. Таким образом, погибли как городские, так и монастырские архивы. С того времени остались нам лишь предания, передаваемые из уст в уста среди братства Оптиной. Первое же письменное упоминание об Опти­ной относится к эпохе правлению Бориса Годунова.

Название обители может происходить от русского слова "об­щее", но другие считают, что обитель основал покаявшися разбойник Опта (это имя такое). Не более, чем в 70-ти верстах оттуда нахо­дится одноименнная и столь же древняя обитель - Оптин Троицкий монастырь. Небольшое расстояние позоляет предположить, что они обе имеют одного и того же основателя. Можно предположить, что Опта при пострижении в монашество был наречен Макарием, почему и пустынь его ( в которой сам он вероятно был и первым настоятелем) удержала за собой название Оптиной. В древних письменных актах обыкновенно писалось "Макарьевы пустыни Оптина Монастыря". Вве­денской же эта обитель начала наименоваться лишь с начала прошло­го столетия. Кстати, о написании слова "пустынь". Автор просмот­рел несколько источников. В дореволюционных источниках "Пустынь" пишется, как правило, с большой буквы, а в книгах советского пе­риода - в основном с маленькой. Не обладая достаточными лингвис­тическими знаниями, автор не может определить наиболее правильную версию. Скорее всего, обе эти версии равноправны. Вторая верна, потому что "пустынь" - не название данной обители, а вид отшель­нического поселения. А первая - так как в конце 18 века ставшая многолюдной Оптина не была уже буквально пустынью, а называлась так лишь по традиции.

Традиции...Конечно, традиции дают ощущение постоянства, на­дежности, они доказывают наше уважение к предкам, любовь к собс­твенной стране, патриотизм. Традиции несут огромную смысловую и эмоциональную нагрузку. Автор согласен, чаще всего они необходи­мы. Но, как мне кажется, не всегда. На дворе уже почти двадцать первый век. С тех пор, когда составлялись все церковные книги, псалмы, писания и другая церковная литература, прошло много лет.

Русский язык претерпел огромные изменения. Если простые люди еще кое-как, с трудом понимают дореволюционные записи, то церков­но-славянский понять без соответствующего образования им, то есть нам, вообще не дано. Простые люди, ничего не понимают, что чита­ется в церкви, даже если заранее читать напечатанный текст мо­литв. Текст в этих молитвах - церковно-славянский, не переведен­ный, а просто написанный дореволюционными буквами. Может быть, еще век назад люди и понимали смысл написанного благодаря схожес­ти языков, и то молитвы были написаны родными им буквами - доре­волюционными, чтобы простые, незнающие церковно-славянского, люди могли читать. Читать! А сейчас они не могут не то что читать - понимать не могут. А это гораздо важнее, не так ли ! И если тогда Русская Церковь провела соответствующую реформу, то теперь причи­на для ее проведенения несомненно более весома.

Не смотря на это, Российская духовность направлена лицом строго в прошлое. Кажется, что власти Церкви забыли о том, что революция произошла не вчера: русские люди и язык изменились до неузнаваемости. Российское духовенство, к сожалению, очень далеко от народа и не чувствует по причине своей образованности того, что простому народу не понятен язык церковной службы. Люди душой тянутся к церкви, но непонятность, чуждость церковной службы не может не отталкивать их. Верующие не могут до конца проникнуться происходящим в церкви. Очень печально, что церковь становится спасительным ковчегом лишь для избранных, а именно для самих свя­щеннослужителей, обладающих достаточными знаниями, скорее не по­нимающих, а знающих, что написано в церковных книгах.

Конечно, я понимаю, что литературный перевод на современный русский приведет к стиранию границы между обыденным, мещанским и духовными, приведет к разрушению самой Церкви, в конце концов. Этого нельзя делать ни в коем случае. Автор, конечно же имеет ввиду реформу, аналогичную предыдущей - мне кажется, что написа­ние следует оставить уже существующее, а сам смысл все-таки пере­вести на русский или , еще лучше, на дореволюционный, так чтобы средний человек, приходящий в церковь понимал все происходящее, но с некоторым трудом. Необходимость этой реформы очевидна. Об­щество России сейчас несколько расположено к идее религии, но не­понятность православия отталкивает потенциальных (грубо сказал, конечно) верующих к параллельным религиозным структурам, основная

идея смысла жизни на земле и служения Господу которых противоре­чит православной. Таким образом, несовершенность церковного по­рядка, препятствует выполнению Церковью основной ее задачи.

Автор - очень плохой христианин. Скорее, меня даже нельзя вообще назвать христианином, потому что я в данное время вообще ни во что не верю и ничего не понимаю, что происходит со мной и со всеми. Но, как бы то ни было, у меня есть какие-то собственные мысли, умозаключения. Размышляя о задачах христианской церкви, автор пришел к следующим выводам.

Философские задачи христианства очень сложшы и я не возьмусь претендовать на какое-то особенно светлое понятие этого вопроса. Я понимаю лишь, что религия существует для того, чтобы избавить человека от вечно присущего ему страха перед окружающим его ми­ром, перед неизвестностью, перед смертью, в конце концов. Вера дает человеку смысл к существованию, улучшает его и в какой-то мере облегчает ему жизнь, прочерчивая ему границы, определяя за него, что хорошо, что плохо, и к чему надо стремиться. Вера дает человеку утешение и надежду на спасение.

Задачи же Церкви несколько другого плана. Церковь молется за процветание государства, за безопасность границ и охрану страны от войн, Церковь в своих воззваниях к Богу печется о каждом чело­веке в стране и в мире и просит Бога не оставить людей. Церковь просит Бога спасти души зачитываемых там по именам преставивших­ся, просит благословить рожденных, короче ведет большую работу, результаты которой, однако, воочию невидимы. Ведь человек, отсто­яв службу, выходит из церкви и идет домой, и православная церковь уже не имеет над ним практически никакой власти - только над его совестью. Человек становится предоставлен самому себе, а в оди­ночку, как известно, с Лукавым не справиться. Человек читает Свя­щенное писание и, если и понимает его, то неправильно, не так, как учит церковь. Нет одинаковых людей, нет одинаковых жизней, одинаковых опытов. Каждый воспринимает Писание по своему, и каж­дому человеку нужен собственный подход, надо, чтобы ему помогли. И это далеко не твлеченная от действительности идея автора: это понимали и древние христианские деятели.

Иоанн Лествичник:

"Прельстившиеся, возложившие упование на самих себя, и возо-

нившие не нуждаются в путеводителе" (Слово 1, глава 7);

"Якоже корабль, имеющий искусного кормчего, благополучно Бо­жием содействием входит в пристанище: тако и душа, имущая доброго пастыря, удобно на небо восходит, хотя бы прежде и много зла со­делала. Как идущий по неизвестному пути без путеводителя, удобно на оном заблуждает, хотя бы был и весьма разумен: тако и путь мо­нашества, самовластно проходящий удобно погибает, хотя бы и всю мира сего премудрость знал" (Слово 26, главы 236 и 237).

Святой Симеон Новый Богослов:

"...молитвами и слезами умоли Бога показать тебе человека, который бы мог хорошо упасти тебя... Лучше называться учеником учеников, а не жить самочинно, и обирать бесполезные плоды своей воли" (1-я часть Добротолюб. глава 33, и 12 слов стр. 109).

На менее консервативном Западе такая неполноценность уст­ройства церкви была понята еще в IV веке. Так называемое "стар­чество" процветало сначала среди древних пустынников-монахов Ви­зантии, а потом перешло и на Русь.

Старцем мог быть только стяжавший своими духовными подвигами и личным опытом дар Духа Святого, особый пророческий дар руко­водства своими учениками в невидимой брани на пути к общению с Богом.

Старец, при глубоком смирении, своим духовным взором видит душу человека. Старец обладает даром прозорливости, рассуждения, иногда может исцелять от болезней; он указывает своему ученику жизненный путь, открывая волю Божию. И, по мнению автора, очень важно то, что старцы не утверждали какие-то истины, как Церковь, не толкали свою паству перед собой на пути к Богу, а использовали методы Сократа. Как известно, Сократ не указывал своим слушателям на правду, а с помощью маевтики ("искусства повивальной бабки"), он как бы подводил их к духовному пути, на конце которого нахо­дится истина. Истину каждый человек должен постичь сам, считал Сократ; так и старцы не стремились ничего утверждать, они понима­ли, что человеку нельзя навязать ни веру, ни счастье.

Но старчество - не официальная иерархическая степень в Церк­ви, не административное начальство или духовничество. Духовником может быть только рукоположенный священнослужитель, а старцем - только обладающий исключительным даром от Господа руководить ду-

шой тех, кто добровольно, доверчиво к ним обращается.

Человек, который предается старцу, связан святым послушанием на всю жизнь. Старчество состоит в искреннем духовном отношении духовных детей к своему духовному отцу или старцу.

Преподобные Каллист и Игнатий сформулировали пять признаков такого искреннего духовного отношения :

1) Полная вера к своему наставнику и предстоятелю.

2) Истина, - говорить правду перед ним всегда и везде, не лгать ни словом, ни делом.

3) Не исполнять ни в чем своей воли, а стараться во всем ее отсекать; то есть ничего не делать по своему желанию, а всегда и во всем искать совета своего наставника и пред­стоятеля.

4) Не прекословить и не спорить, так как "прекословие и спор­ливость бывают от рассуждения с неверием и высокомудрием".

5) Совершенное и чистое исповедание грехов и тайн сердечных.

Св. Кассиан Римлянин говорит: "Невозможно впасть в бесовскую прелесть тому, кто живет не по своему хотению и разумению, а по наставлению старцев. Не может лукавый враг посмеяться над неопы­тностью того, кто не привык по причине ложного стыда скрывать все возникающие в его сердце помышления" (Собеседование 2-е о рассу­ждении, глава 10).

О важности этого послушания повествуют многие древние случаи и легенды. В Прологе 15 октября повествуется: "В ските был монах, который в продолжение многих лет был послушлив своему отцу; нако­нец, по зависти бесовской отпал от послушания, и без всякой бла­гословной причины ушел от старца презрев и заперещение; ибо он имел от старца запрещение на непослушание. Пришедши в Александ­рию, он был схвачен тамошним князем и принуждаем был отречься от Христа, но остался непоколебим в твердом исповедании веры и за это был мучен и предан смерти. Христиане того града взяли тело нового мученика, положили в раку, и поставили оную в святой храм, но в каждую литургию, когда дьякон возглашал: "елицы оглашенные изыдите", рака с телом мученика, к удивлению всех, невидимою си­лой выносилась на паперть, а по окончании литургии сама собою поставлялась опять в храме. Один Александрийский вельможа молился о разрешении этого недоумения, и ему открыто было в видении, что

замученный монах был ученик такого-то старца, и за непослушание

был связан от него; как мученик, он получил венец мученический, а

как связанный запрещением старца не может оставаться при соверше­нии Божественной службы, пока связавший не разрешит его. Тогда же отыскан был и старец, который пришел в Александрию и разрешил связанного от запрещения. С того времени рака уже никогда не тро­галась со своего места."

Путь старческого "окормления" во все века христианства приз­нан всеми великими пустыннослужителями, отцами и учителями Церкви самым надежным и удобнейшим из всех, какие были известны в Хрис­тианской Церкви. Старчество процветало в древних египетских и па­лестинских киновиях (общежительных монастырях), впоследствии на­саждено на Афоне, а с востока перешло и в Россию. Но вскоре, при всеобщем упадке веры и подвижничества, оно понемногу стало прихо­дить в забвение, так что многие даже стали отвергать его как нео­фициальный, а значит, незаконный, еретический придаток церкви. В конце XVIII столетия старчество было уже практически искоренено в России вследствие тяжелых гонений на старцев, которые, как ни странно, были.

Забытое как проявление высокой духовной жизни Церкви, "венец духовных подвигов" ее, старчество возродилось в России, и главным образом в Оптиной Пустыни, под влиянием великого старца, архи­мандрита молдавских монастырей Паисия Величковского (1722-1794) и его учеников.

Паисий родился в России, учился в Киевской Академии. Он дол­го искал духовного руководства на Украине, перешел во Валахию, на Афон и, затем, в Молдавию. Под его влиянием возродилось в правос­лавии стремление к внутреннему подвигу и непрестанной молитве. Он с великим трудом собрал на Афоне и перевел с греческого языка на славянсий творения аскетических писателей, в которых содержится учение о монашеском житии вообще, и, в особенности, о духовном отношении к старцам. Паисий Величковский воспитал множество под­вижников, которые принесли его заветы и в Россию.

В России старчеством прославились следующие обители: Саровс­кая Успенская пустынь, Флорищева Успенская пустынь, Голгофо-Ра­пятский скит Соловецкого монастыря, Валаамский Спасо-Преображенс­кий монастырь, а также скиты Троице-Сергиевой Лавры и Смоленская

Зосимова пустынь (в ней старчество укоренилось тоже благодаря со­действию митрополита Филарета Московского)

В чиноположении своем относительно иноческого жития Козель­ская Введенская Оптина пустынь, вместе с немногими пустынными русскими монастырями, имеет ту особенность, что в ней, по примеру древних обителей и Афонских киновий (общежительных монастырей), с некоторого времени ведено старчество...

XVIII век был очень трудным для всего русского народа и для Церкви тоже. Последняя четверть этого века может быть по справед­ливости названа периодом настоящего оскудения обители. В течение этого периода число братии, населявшее Пустынь, не только не пре­вышало положенных по штату семи, а даже порой не доходило до не­го. К 1770 году в монастыре остались лишь 2 монаха, а иеромонах был "невидящий глазами". О трагическом состоянии Пустыни говорит и тот факт, что всего за несколько лет у обители сменилось четыре настоятеля - ни один из них не видел возможным поднять на ноги обнищавший монастырь, который еле мог совершать Божественную службу. Вскоре Оптина Пустынь понесла еще одну потерю: преставил­ся белый священник, и сам настоятель был вынужден отправлять свя­щеннослужение без чреды.

Эти события были уже последними свидетельствами упадка и ос­кудения Оптиной обители. В 1795 году Бог смилостивился над пус­тынью: высокопреосвященный Платон, митрополит Московский и Ка­лужский, обратил свой отеческий взор на нужды обители. Говорят, что ему очень понравились леса, окружающие Оптину. Красота этого места помогает человеку на его пути к Богу, возбуждает в нем стремление к уединению и молитве.

Историю Оптиной Пустыни после обновления можно разделить на пять периодов.

1796-1829

"В 1796 году преосвященный митрополит Московский Платон, по­сещая пустынь сию, признал место сие для пустынно-общежительства весьма удобным; почему и решился оное тут учредить, по образу Песношского монастыря. А дабы сколько можно успешнее провести предположение сие в самое исполнение, то просил он у Песношского настоятеля строителя Макария дать ему для сего способного челове-

ка, каковым и признан иеромонах Авраамий. Он, пришед на место

сие, застал тут несколько монашествующих, а строение, кроме со­борной церкви, все деревянное, и то обветшалое и т.д." (Из Исто­рии Российской Иерархии).

Этот самый иеромонах о. Авраамий, до своего назначения быв­ший огородником, ввел в обители примерный внутренний порядок, чем снискал себе уважение и почтение всего окрестного населения. По мере увеличавшихся от того средств, занялся и материальным ус­тойством обители, при помощи пожертвований Боголюбивых граждан. Авраамий был вместе и учредитель, и зодчий.

В 1801 году "за отличные услуги обители к общей пользе", Ав­раамий произведен в игумена Лихвинского Покровского Доброго мо­настыря, с управлением в то же время и в Оптиной. Но вскоре не­мощь, а также и опасение, чтобы не нарушилось заведенное им в Оп­тиной благоустройство, заставили о. Авраамия отказаться от нового достинства. Преосвященный удовлетворил его просьбу, и он по преж­нему был оставлен начальствовать только в одной Оптиной Пустыни, но уже в игуменском сане.

1797 год был достопамятен для всех русских обителей милости­вым вниманием к ним императора Павла Петровича. По указа от 18 декабря, Оптина Пустынь, в числе прочих, получила по 300 рублей в год "на вечные времена". Сверх того пожалована Пустыни мукомоль­ная мельница и пруд. Эта царская милость не мало способствовала начальному благоустойству обители.

Шли годы. Авраамий, будучи уже даже в преклонном возрасте, не оставлял своего доброго дела. По ходатайству преосвященного Феофилакта, епископа Калужского, благочестивый монарх (теперь уже Александр Павлович) согласился на прошение отца Авраамия. С 1764 года в Оптиной не разрешалось содержать более семи человек, но эта священная обитель привлекала много богомольцев. По указу Свя­тейшего Синода, Пустыни разрешено прибавить еще двадцать три че­ловека.

Восполнив такми образом главнейший недостаток в Оптиной Пус­тыни, Авраамий не ослабевал, а трудился и трудился, приумножая богатства его обители. Еще больше возрастало заслуженное им рас­положение калужских архипастырей. Епископы Евлампий и Евгений оказывали особенное благоволение к Оптиной пустыни. Преосвященный Евлампий даже желал провести в обители остаток своих дней, и спе-

циально для него была построена особая келья.

Бог судил о. Авраамию насладится плодами своих начинаний и трудов. После достопамятного 1812 года, когда он еще раз проявил себя замечательным настоятелем, достойным игуменского звания, о. Авраамий прожил еще несколько лет, любимый и уважаемый всеми в обители.

Занявшие его место не менее о. Авраамия заботились о благо­состоянии и духовной жизни этой обители. С каждым годом монастырь все разрастался и разрастался. Росло и его влияние в миру.

Очень важной вехой в истории Оптиной пустыни был приход к власти митрополита Филарета, который поддерживал установление старчества в монастыре. Как любитель безмолвной пустынной жизни он весьма много покровительствовал пустынной обители Оптиной, не­редко посещая ее, проживая иногда (во время постов) по целым не­делям. Именно он основал в 1821 году при пустыни скит во имя Св. Иоанна Предтечи, первого "новоблагодатного" пустынножителя. Фила­рет позвал туда отшельников их Рославльских лесов - Моисея и Ан­тония, а также трех других монахов. Это были праученики Паисия Величковского, который видел в старчестве важнейший способ воз­рождения душ человеческих. В 1829 году старчество было введено и в Оптиной, при содействии ее тогдашнего настоятеля, о. Моисея. Оптина пустынь была последней обителью, где ввели старчество. И именно в этой пустыни оно пережило свой расцвет.

Оптина Пустынь знаменита своей заботой о неимущих, сиротах, приемом паломников, своими школами и госпиталями. Богослужения в обители дились по 8 часов, что состовляло по словам о. Сергия Четверикова "университет для русского народа". Но от бесчисленно­го множества таких же монастырей Оптину отличает именно исключи­тельное влияние ее старцев.

Старчество в Козельской Введенской Оптиной пустыни было вве­дено позже всех перечисленных выше старческих обителей. Нам из­вестны имена, наверное, всех старцев, живших в Оптиной за всю не­долгую ее историю: иеросхимонах Лев (Наголкин; ум. 1841), иерос­химонах Макарий (Иванов; ум. 1860), схиархимандрит Моисей (ум.

1862), иеросхимонах Амвросий (Гренков; ум. 1891), иеросхимонах Иосиф (Литовкин; ум. 1911), схиархимандрит Варсонофий (Плеханков; ум. 1913), иеромонах Анатолий (Зерцалов; ум. 1894), иеромонах

Анатолий (Потапов; ум. 1922), иеромонах Нектарий (ум. 1928).

В наши дни их подвиг продолжал живший в Караганде схиархи­мандрит Севастиан (Фомин; умер он 19 апреля 1966 года).

1830-1861

Это период истинного расцвета Оптиной во всех отношениях. Материальное достояние Пустыни значительно поправилось. К 1862 году Оптинское братство простиралось уже до 150-ти человек, в том числе одних иеромонахов было 20. Но не об одном внешнем устроении обители и численности братий заботился о. архимандрит Моисей, бывший пустынножитель Рославльских лесов. Благочиние и продолжи­тельность церковных служб, все внешние и внутренние порядки Опти­ной Пустыни, весь теперешний ее духовный строй - все это устано­вилось и утвердилось в настоятельство о. Моисея. Введением стар­чества о. Моисей упрочил и на будущие времена благоустройство и благосостояние Оптиной пустыни.

Первым старцем Оптиной был иеросхимонах Леонид (в схиме Лев, ум.1841).

С 1839 года Оптина Пустынь начала заниматься изданием обще­полезных духовных книг, в особенности свято-отеческих писаний (в славянском и русском переводах). Первыми потрудившимися в Оптиной над изданием таких сочинений были жившие в Оптином Предтечевом Скиту, иеросхимонах Иоанн и монах Порфирий Григоров.

Иеросхимонах Иоанн, который до этого принадлежал к сообщест­ву раскольников, и потому подробно знавший все их рассуждения, стараясь искупить свой грех, за десять (1839-1849) лет написал и издал шесть книг. обличавших неправоту раскольнических "мудрство­ваний".

Одновременно с иеросхимонахом Иоанном, другой Оптинский инок, о. Порфирий Григоров издал жизнеописания некоторых замеча­тельных духовных лиц: схимонаха Феодора, настоятеля Синаксарской обители Феодора Ушакова, Петра Алексеевича Мичурина, Пустынножи­теля Вассилиска и других; помимо того письма Задонского затворни­ка Георгия, имевшего уже несколько изданий.

Но самая активная издательская деятельность началась спустя семь лет, с 1846 года, под руководством знаменитого старца о. Ма­кария (Иванов, ум.1860). И опять же, за этим Богоугодным делом стоит замечательный русский политик и священнослужитель - митро-

полит Филарет Московский.

Иеросхимонахи Леонид и Макарий были учениками учеников вели­кого старца Паисия Величковского, игумен Антоний и архимандрит Моисей имели духовное общение с его учениками. Поэтому издатель­ские труды Оптиной начались именно с этого знаменитого молдавско­го старца. Были изданы его жизнеописания, а затем и многочислен­ные его переводы, а также собственные сочинения.

Но, с разрешения митрополита Филарета, братия Оптиной Пусты­ни занималась не только изданием переводов Паисия Величковского, но также переводила сама и издавала знаменитые творения "великих врачевателей душ человеческих": преп. Варсонофия Великого и Иоан­на Пророка, аввы Дорофея, Петра Дамаскина, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Феодора Студита, Анаста­сия Сунаита, святителя Иоанна Златоуста. Книгами, изданными оп­тинскими старцами, руководствовались в своей духовной жизни мно­гие поколения русских людей.

Митрополит Филарет Московский (Дроздов) и профессор Московс­кой Духовной Академии протоирей Феодор Голубинский, бывший цензо­ром оптинских изданий, дали высокую научную оценку этим трудам старцев Оптинской обители.

По мнению автора, издательская деятельность Оптиной была да­леко не менее значительной, чем духовная деятельность ее старцев. В наше время, да и тогда уже, люди не способны отправиться в па­ломничество, бросить все и уйти ради спасения своей души. Поэтому так важны в нашем духовном образовании книги, тем более, таких великих и опытных людей. К тому же, разговор, даже со старцем - явление временного действия, а книги, - они, как ни смотри, по сравнению со словами, вечные.

1862-1891

Управление игумена Исаакия и, в Скиту, - старчество иеросхи­монаха о. Амвросия, духовное влияние которого распространилось по всей России. Этот замечательный старец являет собой лучший пример верующего, старца и, просто, настоящего человека.

О. Амвросий, вернее Александр Михайлович Гренков, родился в 1812 году в духовной семье в селе Большая Липовица Тамбовской Гу­бернии. Он окончил духовное училище и духовную семинарию города Тамбова.

Он очень хорошо учился, веселый был, живой, за что его и лю-

били все окружающие. Естественно, что о монашестве Александр в

детстве и не думал. Но в предпоследнем классе семинарии будущий

о. Амвросий тяжело заболел. Врачи были неумолимы в своем диагно­зе: этому молодому человеку ничего больше не светило в этой жиз­ни. Александр знал, что он умирает, что болезнь его неизлечима. А умирать ему не хотелось. Отчаявшись, он с просьбой к Богу: дал обет, что, если победит болезнь Божьей милостью, то посвятит ему спасенную его жизнь - уйдет в монастырь. И, как уважаемый чита­тель уже догадался, он поправился наперекор всем словам врачей.

Окончил семинарию и имел несколько дальше путей в жизни. Он мог выполнить свое священное обещание, мог продолжить учебу в Ду­ховной Академии или получить хороший приход своей епархии. Алек­сандр Гренков был человеком этого мира и не хотел класть на плаху голову своей светской жизни и свободы. Он поступил домашним учи­телем в помещичью семью, прожил в ней два года. За этот долгий срок он хорошо изучил нравы и обычаи различных слоев общества, что помогло ему в его дальнейшей жизни, дав богатый материал для размышлений и осознания смысла и устройства жизни.

В 1838 году Александр Михайлович получил место преподавателя в Липецком Духовном Училище и скоро познакомился со всем неболь­шим и гостеприимным населением этого городка, где его полюбили за веселый характер, глубокий, ясный ум и обаяние. Приглашения на обеды сыпались на молодого учителя, и у него было очень мало лич­ного времени. Но, оставаясь наедине со своими мыслями, он страдал от угрызений совести и чувства невыполненного долга.

В 1839 году в селе Троекурово старец Илларион сказал Алек­сандру: "Иди в Оптину и станешь опытным". Никого в городе не пре­дупредив и никому не сказав ни слова, он исчез. Прибыл в обитель 8 сентября 1839, все еще терзаемый могучими сомнениями, от кото­рых его избавил только оптинский старец о. Леонид. Гренков остал­ся в обители, отрезав себе дорогу обратно тем, что не вернулся до назначенного ему училищем срока.

В 1840 году он был принят в число официальных послушников. Через год он поступил по руководство великого старца Макария. Этого обаятельного человека любили оба старца и вся братия Опти­ной.

В 1842 пострижен в мантию, наречен Амвросием, посвящен в ие­родиаконы, а в 1844 предоставлен к возведению в сан иеромонаха.

О. Амвросий стеснялся, не хотел этого повышения, скромно считая себя недостойным его. Он был очень мягким, податливым, и убедить его не стоило тогда никакого труда. Хиротония состоялась в Калуге в декабре месяце. Возвращаясь в Пустынь иеромонах простудился, заболел желудком. С тех пор он так и не смог поправиться. Свыше пятидесяти лет до самой смерти его мучил ряд болезней.

Образованные люди в то время были довольно редки, так что следущие 16 лет о. Амвросий помогал старцу Макарию подготовить к печати труды Паисия Величковского.

Время старчества Амвросия совпало с зарождением в России ин­теллигенции, попавшей под влияние рационалистических и материа­листических идей (напр. нигилизм), которые ставили своей целью достижение справедливости и счастья людей путем изменения полити­ческого и социального строя страны. Многие ищущие истину люди скоро разочаровались в этих идеях. О. Амвросий умел заполнить пустоту в душах этих людей, он мог разбирать самые запутанные состояния человеческой души, мог дать человеку надежду и смысл жить снова.

Народ просто тянулся в Оптину. В этой благословенной обители получили творческий импульс самые видные люди русской литературы, политики, духовенства. В 1877 году приехал Ф. М. Достоевский. Ок­ружающая природа, беседы со старцами и атмосфера любви и гостеп­риимства, царившие в этой обители, побудили его написать "Братья Карамазовы". Он писал: "Сколь много в монашестве смиренных и кротких, жаждущих уединения и пламенной в тишине молитвы. На сих меньше указывают и даже обходят молчанием вовсе, и сколь подиви­лись бы, если скажу, что от сих кротких и жаждущих уединения вый­дет, может быть еще раз спасение земли русской!" Сказал он по-древнему, не очень понятно, но ясно, в чем, по его мнению, бы­ла надежда русской земли.

Также был у старца и известный русский философ Владимир Со­ловьев, но они не сошлись: их понимание духовных истин было раз­ным, старец не одобрял пути Соловьева, но убедить его не смог. Как не смог и философ: о. Амвросий был уже не таким податливым, как в молодости, его вера была сильна (а, может, сила воли).

Костантин Леонтьев был почитателем старца и много времени проводил в Оптиной ради него. Трижды был там и Толстой. Русский граф как-то пришел туда в лаптях и с котомкой за плечами. Жаль,

неизвестно, что на это сказал о. Амвросий. Он отнесся к этому

скептически - показная внешность без внутреннего содержания не

приближает человека к нравственному совершенству. Последний раз в

Оптиной Толстой был с семьей в 1890 году, за год до смерти стар­ца.

Оптина благословила и помогла найти верную дорогу архиманд­риту Леониду (Кавелин; ум. 1891), замечательному российскому ар­хеографу, начальнику Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, потом настоятелю Новоиерусалимского Воскресенского монастыря и намест­ника Троице-Сергиевой Лавры; а также священнику Павлу Флоренскому (ум. 1943) - великому православному философу и богослову.

Старец Амвросий принимал посетителей до позднего вечера, кроме перерыва на чай и обед, не отдавая предпочтения посетителям из-за их общественного положения. Такой образ жизни старец вел свыше тридцати лет.

Многие его высказывания достойны публикации. Автор приведет только те немногие, что я смог найти, хотя наверняка за о. Амвро­сием , как и за Толстым ходили и ловили каждое слово, записывали.

"Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть од­ной точкой касается земли, а остальным стремиться вверх; а мы как заляжем, так и встать не можем". Вот именно встать людям и помо­гал этот старец, что я считаю наиглавнейшей задачей Церкви и свя­щенников с одной стороны и нас, простых и глупых грешных людей, с другой.

"Смиряться нужно перед всеми и считать себя хуже всех. Если мы не совершили преступления, какие совершили другие, то это, мо­жет быть, потому что не имели к этому случая, обстановки и обсто­ятельства были другие. Во всяком человеке есть что-то хорошее и доброе; мы же обыкновенно видим в людях только пороки, а хорошего не видим".

У старца, конечно же было очень много почитателей, и один из них написал о нем: "Любить ближнего именно так, чтобы желать ему всякого счастья, благословляемого Господом, и стараться доставить ему это счастье было его жизнью и его дыханием".

С самыми грешными из людей святой Амвросий (по некоторым мо­им сведениям, он был впоследствии канонизирован) говорил на рав­ных, давая этим им надежду возродиться.

К старцу приходили больные не только душой, но и телом. Чаще

всего он посылал в Тихонову пустынь помолиться угоднику Божию Ти­хону Калужскому или советовал таинство елеосвящения, а иногда врачевал и своей молитвой.

Сохранились и многочисленные упоминания о даре прозорливости старца.

Многие великие старцы, столпы отечественного христианс­тва,православия, основывали женские монастыри: о. Иоанн-Кронш­тадский, о. Варнава, о. Герасим из Тихоновой Пустыни. О. Амвросий подтверждает эту закономерность. Он создал Шамординский Казанский женский монастырь, где и провел последние полтора года своей жиз­ни, укрепляя созданную им обитель и наставляя сестер в монашеском служении. Старец болел.

10-го ноября 1891 года старец о. Амвросий, в простонародье ласково называвшийся просто "батюшка Абросим", умер. Тысячи горю­ющих людей провожали его тело обратно в Оптину Пустынь, взращен­ную им обитель добра и любви.

1892-1923

Это был период, когда к религии, православию относились скептически, даже враждебно; поэтому Оптина Пустынь как бы отошла в тень, о ней забыли, что позволило большевикам уничтожить эту Богоугодную обитель без особого политического вреда для себя.

В 1987 году Оптина пустынь была возвращена Русской Правос­лавной Церкви, и мы можем сказать, что начался новый период в ис­тории этого замечательного монастыря. Братия Оптиной продолжает Богоугодную деятельность своих предшественников, в том числе и издание Богословской литературы.

Издательская деятельность Оптиной Пустыни имела большое зна­чение не только для академических трудов богословов Русской Пра­вославной Церкви, но и для широких общественных кругов России. Соприкоснувшись с живым святоотеческим преданием Православной Церкви, нашли свой путьв философии русские религиозные философы ("богословы в миру"): И. В. Киреевский (ум. 1856), А. С. Хомяков (ум. 1860), Ю. Ф. Самарин (ум. 1876), И. С. Аксаков (ум. 1886),

К. Н. Леонтьев (в монашестве - Климент; ум. 1891) и многие другие мыслители и славянофилы. Они содействовали национальному возрож­дению самосознания и культуры славян, в том числе и на Балканах.

Оптина Пустынь способствовала возрождению не только в среде

монашества, но и в миру делания непрестанной умной молитвы. Стар­цы Оптиной воспитали многих опытных духовников Русской Церкви. Расцвет Оптиной совпадает с расцветом богословской науки в духов­ных школах (академиях и семинариях), чему способствовала самоот­верженная научная деятельность ученого монашества и лучших предс­тавителей духовенства.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Русская Православная Церковь 988-1988;

Очерки истории I - XIX вв., Вып. I;

Издание Московской Патриархии, 1988.

2. Православный журнал "Вечное";

Март 1986, "Великие Старцы Оптиной Пустыни".

3. Собранiе писемъ блаженныя памяти оптинскаго старца iеросхимонаха Макарiя; Iзданiе Козельской Введенской Оптиной Пустыни, Москва, 1862.

4. Сергей Нилус

-"Великое въ маломъ. Записки православнаго"

-"Сила Божия и немощь человеческая"

-"На берегу Божьей реки"

Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992.

5. "Оптина Пустынь (По книге Концевича "Оптина пустынь и ее время")"; Издание Свято-Введенской Оптиной Пустыни.

6. "Историческое описание Козельской Введенской Оптиной Пустыни"; Репринтное издание

Свято-Введенской Оптиной Пустыни.

7. "Полный Православный Богословскiй Энциклопедический Словарь" (соотв. тома),

Репринтное издание концерна "Возрождение", 1992.