Э.Ж.Валиханов

За годы независимости Республики Казахстан вопросы и проблемы истории Казахстана стали частью идеологического воздействия на всю общественно-политическую жизнь страны, на все слои общества, на формирование сложной и достаточно стройной системы взглядов по обоснованию суверенного и независимого развития Республики Казахстан.

Рассматривая основы формирования Казахстанской идеи, параметры которой вырисовываются в ходе созидания общества устойчивого развития, нужно подчеркнуть особо значительную роль исторического сознания в этом направлении.

Огромный по своей глубине и охвату кризис возникший в результате распада империи ознаменовался ломкой и трансформацией прежних идеологических основ, поиском и выстраиванием новых подходов в изучении истории Казахстана, в исследовании прошлого казахского народа и всех народов населяющих страну без «белых пятен» и без купюр.

Поставленные жизнью вопросы получили огромный размах в издании многочисленных около исторических, точнее параисторических произведений, которые с большой интенсивностью внедряются в массовое сознание, получили размах различные «теории» и суждения об историческом прошлом Казахстана. Особенно быстро произведения наукообразного профиля в силу различных причин становятся достоянием широкой общественности и глубоко оседают в сознании неискушенного потребителя информации.

Проблемы и вопросы истории Казахстана, которые еще не прошли профессиональную апробацию получают свою интерпретацию в этих около научных произведенных. Основы для такого псевдонаучного подхода создаются самыми интерпретаторами. Как правило берется действительный факт и событие, получивший освещение в исторических источниках, к тому же упомянутый в трудах профессионалов и выстраивается вроде бы правильная историческая связь объяснения этого факта и события. Но в этом случае забываются фундаментальные основы любого исторического исследования - приинципы историзма и хронологической последовательности, к тому же проверенные сложными методами сравнительно-исторического сопоставления, типологией самого факта и события, его местом в ходе построения самого исторического исследования. Кроме того, обосновенность описания обязательно включает в себя опрабированные исторические источники, их репрезантивность.

Главная и универсальная предназначенность исторического исследования в максимально приближенном к объективности и истине анализе и описании факта и события происшедшего во времени и пространстве. Здесь неуместна абстрагированность и отрешенность от времени и конкретная действительности. В то же самое время современной инструментарий исследования общественных явлений вполне приемлем и необходим. В противовес техническим, естественным, точным наукам где максимальная абстрагированность при решении задач, их формализация составляют основу исследования, историческая наука предполагает максимальную связанность явления как во времени, так и в пространстве с другими явлениями. В этом случае, глубокий научный анализ, тщательная и скрупулезная проверка факта и события, специальные методы подхода к источникам, интерпретация исторического явления доступны только при профессиональной подготовке историка-исследователя и достигаются они при приложении огромных сил и средств.

Наиболее искаженное представление и понимание истории Казахстана, как нечто легкого и удобного чтива в послеобеденное время развернуто на страницах так называемой «желтой» прессы по тиражности превосходящей в сотни за действительно сугубо научные издания профессионалов-историков. Редким исключением стали труды историков-профессионалов сумевших применяя огромные усилия коммерсанта издавать свои труды тиражом в 1000 экземпляров.

Ходячие формулировки наукообразных сочинений стали основным представлением в обыденном сознании истории Казахстана, в особенности исторически значимых фигур нового времени. Так указываютя: «При Тауке-хане Казахское ханство не имело продуманной внутренней и внешней политики, растеряло энергию и мощь, доставшиеся ему от прежних честолюбивых правителей». И далее постоянно подчеркивается, что Тауке-хан был весьма «несостоятельным», так принятые при нем законы «Жеті жаргы» «мало чем отличались от законов Касым-хана». А сложные вопросы внутреннего положения Казахского ханства трактуются так: «После смерти Тауке-хана трое его сыновей, вступив в сговор с жаждущими власти Толе-би, Казыбек-би и Айтеке-би, разделили единое, сильное Казахское ханство на три части (жуза), тем самым покончив с третьим Казахским государством и самой казахской государственности».

В противовес этим измышлением приведем цитату из «Истории Казахстана» (том 3, Алматы, 2000). Фундаментальный труд подготовленный учеными-профессионалами под эгидой Института истории и этнологии им.Ч.Ч.Валиханова МОН РК. «Большая роль в усилении ханской власти, регламентации, частичном обновлении и унификации издана сложившихся в казахском обществе правовых традиций и норм принадлежали сыну и преемнику хана Жангира Тауке (после 1652-1715 гг.) образна названному известным историком А.И.Левшиным «Ликургом» и «Драконом». Такова характеристика хана Тауке созданное на основе изучения большого фактического материала и его научного осмысления. А вот цитата о роли биев казахском обществе того времени: «Представители этой социальной группы в соответствии с традициями обычного права играли видную роль в народных собраниях и совещательном органе при хане. Кроме того, все бии, как особое сословие, в силу специфики социальных отношении в кочевом обществе обладали наиболее мощным рычагом влияния на казахское населения». И тем самым никак нельзя считать выдающихся деятелей Казахстана того времени, - Толе-би, Казыбек-би и Айтеке-бии, как закоренелых противников ханской власти, как своевольных людей с девиантным поведением. Это противоречит исторической истине и логике общественной жизни казахского общества.

Далее выводятся положения о разрушении казахского общества и именно биями, при этом не учитывается вся сложная социополитическая обстановка того времени. Таким образом, строится все псевдоисторическое исследование. Экстраполяция приемов технических наук напрямую вставляется в историческую картину. Авторы часто указывают на якобы непрофессионализм историков: «Бесспорно, что не меньшими сепаратистами, подрывающими централизованную власть в жузах в борьбе за свое собственное влияние, были и бии Среднего и Младшего жузов Казыбек и Айтеке. Такова была роль биев во всех трех жузах, восхваляемая некоторыми историками вопреки имеющимся историческим фактам». Так подлинно историческая картина ставится с ног на голову.

Авторы таких трудов идут дальше, вот рассуждения об исторической топонимике: «Джунгары имели обыкновение давать местностям имена самых знаменитых своих батыров. Таких мест, особенно в Алматинской области, довольно много. Часть их переименована, часть до сих пор носит джунгарские названия. Именем Шарыша также названа местность на казахской земле. Вероятнее всего даже название довольно крупной реки Шарын с ее всемирно известными каньонами, является несколько видо измененным вариантом имени Шарыша». Так казахская легенда становится по желанию автора неким историческим образом. Автор тем самым подводит якобы историческую базу под свои сочинениям. В этих и подобных рассуждениях действия хана Абылмамбета и султана Барака принявших на себя всю сложность политических отношении ІІ пол. ХVІІІ века низводятся до мелких ссор, часто похожих на склоки современных чиновников по тем или иным вопросам.

Но наибольший интерес в таких околоисторических трудах предпринят по отношению к Абылай-хану. Так одна из легенд об Абылае – его поединок с джунгарским богатырем Шарышем обрастает такими подробностями: «Джунгарскими войсками командовал один из самых известных не только в Джунгарии, но и во многих соседних странах, прославленный батыр Шарыш, близкий родственник самого Галдана Церена. Шарыш считался непобидимым и в личных поединках одержал более 30-ти побед над самыми известными батырами». Надо определенно указать, что поединок Абылая Шарышем приведен на казахском источниковом материале и более пока не встретился других источниках. Само имя Шарыш (Чарч) это тюркизированная форма имени джунгарского богатыря, Машхур Жусуп Копеев приводит более близкое к калмыцкому произношению – имя Сару (Сєру) и тем самым наводит мысель на поиски подлинного богатыря. Автор же умудрился дать полную характеристику джунгару не владея источником. Очень большие нарекания к историкам-профессионалам и желание их полностью дискредитировать – это даты жизни и деятельности Абылай-хана. Тот же самый автор не раскрывая своей творческой лаборатории приводит дату рождения Абылай-хана как 1706 г. в то же самое время документально установлено дата в 1711 г., хотя и по ней достаточно обоснованно существуют мнения о 1712 г. и даже 1713 г. Но отодвигать дату рождения 1706 г. это грубая ошибка не профессионального характера. При этом для удовлетворения собственных амбиции некоторые авторы пытаются даже исправить сам исторический источник. Письмо хана Валия Екатирине ІІ, где указано что Абылай-хан умер на 70-м году жизни подвергается сомнению.

Избрания Абылай-хана общеказахским ханом тот же самый автор указывает на то, что Абылай был избран ханом 1745 г., и даже не избран, а назначен Абылмамбет ханом. Это очень грубая ошибка. Традиции избрания ханов соблюдались вплоть до конца первой половины ХІХ в. А избрание Абылая общеказахским ханом произошло в 1771 г., только после смерти Абылмамбет хана. Это не противоречит и самим воззрениям Абылая на обладание властью в Казахском ханстве, так как логика сама подсказывает, что новый хан мог быть избран только после смерти своего предшественника. Обладая ханскими полномочиями Абылай не мог в то же самое время отринуть от себя значительные родовые структуры тяготеющие к Туркестану и признающие всецело власть Абылмамбета. И не мог эту важнейшую часть казахской политической традиции, столь важной для себя и для укрепления своей власти во имя сохранения казахской государственности, отвергнуть одним махом. В этом мы как раз видим одну из крупнейших черт Абылая, как прозорливого политика и государственного деятеля. Указывая на внутреннею политику Абылай-хана авторы подобных сочинении пишут: «Абылай не стал вводит законы, действовавшие Казахском ханстве, а вернулся к истокам Казахского государства и вел законы Чингис-хана: Билик и Джасак». Таким образом утверждаются вопреки историческим фактам не преемственность государство Абылай-хана, а как бы его личное желание построит свое ханства. Такие утверждения низводят самого Абылай-хана и его тонкую и сложную внутриполитическую деятельность к самодурству и некчемности. Отсюда латентно возникает мысль: даже если один из национальных героев самодур, то что же ждать от других менее крупных фигур. На страницах подобных издании Абылай-хан действует как секретарь обкома по идеологии. Так выходит, что по его приказу разъезжал Бухар-жырау и славил Абылаем.

Один из важнейших, принципиально необходимых вопросов – внешнеполитическая деятельность Абылай хана. Начиная с 1740-х гг. Абылай неустанно занимался вопросами укрепления казахской государственности. Так в 1740 г. он принял подданство России, хотя постоянно стремился и был на самом деле независимым правителем местах обитания Среднего жуза, а затем его власть по мере отражения джунгарской агрессии распространялась на Жетысу и некоторые районы Младшего жуза. При этом необходимо отметить, что отражение джунгарской агрессии при участии именно Абылай-хана – это конец 30-х конец 50-х гг. ХVІІІ века. Период же «Актабан шубурынды» связан с именем Абулхайыр-хана в этом тоже ошибка отмеченного автора. Борьба против джунгар вылилась и в борьбу против Цинской агрессии, где Абылай проявил себя как выдающийся политический деятель. Приняв в 1757 г. подданство Китая и формально подчиняясь Цином, он фактически проводил политику независимого государя и при этом были очерчены границы Казахстана как в Жетысу, так и в других регионах. Авторы около исторических произведений на чисто отвергают сами документы и строят свои изыскания фактический на песке. Так о принятии подданства России Абылаем пишется: «Подлинность такого документа должна быть подвергнута большому сомнению, поскольку Абылай стал ханом в 1745 г.» и это по отношению к документу опубликованному для широкой общественности еще в 1961 г. (см.: Казахско-русские отношение в ХVІ-ХVІІІ вв. Алма-Ата, 1961). Таким же способом отвергается принятие подданства Абылая и у Цинов, хотя это находит подтверждение в китайских и русских источниках.

Исходя из некоторых исторических трудов прошлого отдельные авторы слепо следуя позициям исторического источника или легендам составляют, как им кажется, новую историю Казахстана, где в угоду своих спонсоров искажают историческую истину и в превратном свете толкуют жизнь и деятельность Абылай-хана.

В этой ситуации досталось и одному из самых известных потомков Абылай-хана, Кенесары Касымову. Так полностью дискредитируется сложная фигура сына Абылай-хана – султана Касыма: «За время правления безвольного, бездарного хана Касыма (Касым ІІ) от оставленного Абылай-ханом Казахского ханства сохранились только центральные области» здесь сама постановка вопроса неверна. Касым ханом не был, именно ликвидация Казахского ханства стало основой борьбы Касыма и его сыновей за восстановление ханство и отсюда берут свои начала борьба и деятельность Кенесары за воссоздание утраченной государственности. Так указывается: «точной даты смерти Касым-хана нет» это как раз опровергают источники и материалы конференции посвященной 200-летию Кенесары Касымова и проведенной Институтом истории и этнологии МОН РК. Вообще роль Кенесары представлена как роль одиночки-бунтаря. Однако исторические источники констатируют, что в отдельные периоды восстания число преверженцев Кенесары достигала 20-ти тысяч. Подавление восстания под руководством Кенесары Касымова – это широкий фронт колониальной экспансии, но это так же подавление традиционного образа жизни европоцентризмом, ликвидация государственности в общенациональном масштабе.

Известно высказывание об историческом прошлом зафиксированное Расулом Гамзатовым: «Если ты выстрелишь из пистолета в прошлое, будущее выстрелит в тебя из пушки». Эти слова необходимо запомнить и профессионалам-историкам, и амбициозным историкам-любителям.