Завоевателей, которые прибыли из Африки и вызвали падение вестготского господства, называли обычно арабами, и это название применяется до сих пор. Тем не менее необходимо дать несколько более точное определение этого понятия для уяснения хода последующих событий.

К началу VIII в. арабы уже завоевали всю северо-западную Африку, принадлежавшую ранее византийской империи. Здесь арабы застали коренное население — берберов, народ иного происхождения, у которого, так же как и у арабов, существовала племенная организация. Берберы, собственно, и известны под именем мавров. Они отличались от арабов большим фанатизмом, так как ими управлял особый класс священнослужителей («святых»), которых они почитали больше вождей племен — шейхов.

Берберы неохотно приняли арабское господство. Мусульманские войска, вторгшиеся в 711 г. под командованием Тарика в Испанию, как раз и состояли в большинстве своем из берберов. Муса же привел с собой больше арабов, и при этом выходцев из различных враждующих между собой племенных объединений — кайситов и кальбитов. В Испании этих завоевателей стали именовать либо маврами (хотя в узком смысле это название относится только к выходцам из Африки, а не к арабам), либо арабами, что, в свою очередь, не совсем верно, так как к этой этнической группе не относятся берберы. Укрепление арабского господства в Испании.

Спустя год после битвы у Сегоюэлы, ознаменовавшей конец вестготской монархии в Испании, Муса продолжил свой поход, направившись через Гвадалахару к Сарагосе, иногда преодолевая сопротивление вестготских вождей, но порой получая от них помощь. Так, например, граф Фортуний Тараконский, подобно многим другим магнатам, которые более всего были озабочены сохранением своего имущества и своей власти, покорился арабам и отрекся от христианской религии, получив за это некоторые привилегии. Впрочем, так поступали не все знатные люди. Некоторые из них энергично сопротивлялась захватчикам, отстаивая свои права и владения. Народ, которому нечего было терять, вел себя иным образом. До 713 г. война велась сравнительно гуманно. При взятии Мериды Муса оставил на свободе жителей города и сохранил их имущество. Победители конфисковали лишь то, что принадлежало убитым, эмигрантам и церкви. Однако кампания 714 г. была жестокой, так как арабы предавались всякого рода излишествам. Тем не менее они оставили христианам их церкви.

Закончив поход против территории, лежащих по течению Эбро, Муса и Тарик совместно начали завоевание территории, названной впоследствии Старой Кастилией, и Кантабрии, продвигаясь с востока на запад и с севера на юг. В этом походе арабы встретили сильное сопротивление. Хотя некоторые графы и покорились (причем посредниками при заключении мирных договоров выступали епископы), другие продолжали доблестно сражаться, Муса будто бы дал следующую характеристику испанцам: «Они как львы обороняют свои крепости и подобно орлам кидаются в сечу на боевых конях. Они не упускают ни малейшей возможности, если она для них благоприятна, и, будучи разбиты и рассеяны, они скрываются под защиту неприступных теснин и лесов, чтобы затем еще с большей отвагой ринуться в бой». Таким образом, Муса говорит о том, что жителям полуострова свойственны два способа ведения войны — борьба с врагом в укрепленных поселениях или партизанские действия, подобные тем, что они вели в свое время против римлян. Для закрепления своих завоеваний арабы создавали в Амайе, Асторге и других пунктах военные колонии. В провинции Вальядолид, в крепости Бару, они встретили упорное сопротивление и вынуждены были на некоторое время задержаться здесь. Из этой местности Муса направился к территориям асгуров. Совершив нападение на селение Луко, арабы захватили его и овладели также расположенным неподалеку Хихоном. Астуры и готы укрылись в неприступных горах Пикос де Эуропа и, спустя некоторое время, покинув свое убежище, нанесли арабам жестокий удар. Как раз в тот момент, когда Муса собирался проникнуть в Галисию, он получил категорическое предписание халифа прибыть ко двору и дать отчет о своем поведении в связи с жалобами на действия этого полководца, которые поступили в Дамаск. Мусе пришлось повиноваться, и он вместе с Тариком отправился в Севилью, чтобы сесть там на корабль (714 г.). Во главе арабских войск остался Абд-аль-Азиз, сын Мусы, который предпринял ряд экспедиций в Португалию и в южную и юго-восточную части Андалусии, захватив Малагу и Гранаду. Вступив на территорию Мурсии, он встретил энергичное сопротивление графа Теодемира, столицей которого была Ориуэла. К выгоде обеих сторон, арабы были немногочисленны, а Теодемир боялся оказаться изолированным (хотя другие графы и оборонялись в различных пунктах, но между ними не было согласия), было заключено соглашение о капитуляции, в результате которого была признана независимость Теодемира и подвластных ему подданных на территории Ориуэлы, Валентенты, Аликанте, Мулы, Бегастро, Анайи и Лорки, причем испанцам было разрешено исповедовать свою религию и сохранить свои храмы. Арабы гарантировали неприкосновенность имущества христиан и обязали их только платить небольшую подать в деньгах и в натуре.

Абд-аль-Азиз был убит, не завершив покорения Испании. Роскошная жизнь, которую он вел вопреки суровым предписаниям своей религии, и то обстоятельство, что он женился на вдове Родериха, Эгилоне, подорвали его престиж у арабских воинов. Дело, начатое им, завершил новый правитель — Аль-хурр. Аль-хурр считал, что завоевание полуострова уже закончено и что сопротивление испанцев преодолено в ходе семилетних боев (712—718 гг.). Поэтому он перешел Пиренеи и вторгся в Галлию. Однако Аль-хурр заблуждался. Именно в это время против арабских завоевателей началась новая и при этом не оборонительная, а наступательная война.

Поскольку Испания была завоевана африканскими войсками, ее считали зависимой от африканских владений халифата. Правитель (эмир) Испании назначался африканским наместником, в свою очередь подчинявшимся халифу, резиденция которого находилась в Дамаске, в Сирии. Эта зависимость не помешала Испании стать ареной многочисленных гражданских войн между завоевателями. Не раз Испания вела себя так, как будто бы она была действительно независимой страной.

Арабы в своих завоеваниях вовсе не стремились к обращению покоренных народов в ислам. На поведение арабов, конечно, оказывали влияние такие факторы, как фанатизм того или иного халифа или полководца, командовавшего войсками, но, как правило, они предоставляли народам завоеванных стран право: либо принять ислам, либо платить подушную подать (сверх поземельного налога). Поскольку в соответствии с установленным порядком вновь обращенные платили меньше налогов государству, чем упорствующие приверженцы старой веры, арабы, предпочитая земные выгоды интересам религиозным, считали, что никоим образом не следует силой приобщать к исламу покоренные народы; ведь подобные действия лишали их добавочных податей. Этот мотив наряду с чисто военными соображениями (не всегда легко было успешно вести войны) неоднократно заставлял арабов заключать договоры, подобные соглашению с Теодемиром. При этом они относились с уважением не только к религиозным верованиям, но и ко всему жизненному укладу и обычаям покоренных народов. Таким образом, завоевание, как пишет один испанский историк, «не было делом религиозной пропаганды, а представляло собой более или менее систематический грабеж».

Административная и социальная организация завоеванных территорий. Основная масса испано-римского и вестготского населения продолжала жить в условиях почти полной гражданской независимости под владычеством мусульман, будучи управляема своими графами, судьями, епископами и пользуясь своими церквами. Эмиры довольствовались установлением для покоренных христиан двух разновидностей законных налогов: 1) личным или подушным налогом (величина его варьировала в зависимости от имущественного состояния плательщика, причем он не вносился женщинами, детьми, монахами, калеками, нищими и рабами) и 2) поземельным налогом, который обязаны были вносить как мусульмане, так и христиане (первые, однако, только с имений, ранее принадлежавших христианам или евреям). Иногда (как о том можно судить, например, по ставкам личного налога, фиксированным в соглашении о капитуляции Коимбры) с христиан брали личный налог в двойном размере. Этот налог назывался харадж и уплачивался в известной части натурой. Церкви и монастыри также платили налоги. В отношении недвижимой собственности, по-видимому, существовало следующее правило: Муса оставил 1/5 часть завоеванных земель и домов для государства, что составило особый общественный фонд — хумс. Обработку государственных земель он предоставил молодым работникам из числа местного населения (крепостным), которые должны были отдавать 1/3 урожая халифу или его наместнику — эмиру. В этот фонд входили главным образом церковные имущества и имущества, которые принадлежали вестготскому государству, бежавшим магнатам, а также земли владельцев, оказавших сопротивление арабам. Что касается частных лиц, воинов и нобилей, которые капитулировали или подчинились завоевателям, то арабы признали за ними (как в Мериде, так и в Коимбре) право собственности на все их имущество или известную часть его, с обязательством платить поземельный налог (джизья — подать, аналогичная хараджу) с пахотных земель и с земель, засаженных плодовыми деревьями. Так же поступили арабы по отношению к ряду монастырей (судя по соглашению о капитуляции Коимбры). Кроме того, местные владельцы могли свободно продавать свою собственность. В вестготскую эпоху они в этом отношении были стеснены не утратившими силу римскими законами о куриалах. Наконец, 3/4 конфискованных земель распределялись между полководцами и солдатами, т. е. между племенами, которые входили в состав войска. Согласно одной арабской версии, Муса провел это распределение полностью, однако другие арабские источники свидетельствуют, что завершил его не Муса, а Самах, сын Малика, по распоряжению халифа. Самах отдал остатки еще не распределенных государственных земель в ленное владение воинам, которых он привел с собой. При этих разделах северные округа (Галисия, Леон, Астурия и др.) были переданы берберам (а в армии завоевателей их было больше, чем арабов), а южные (Андалусия) — арабам. Те вестготские крепостные, которые остались на месте, продолжали обрабатывать землю с обязательством (как земледельцы хумса) уплаты 1/3 или 1/5 части урожая племени или вождю, владевшим этими землями. Следовательно, положение земледельцев значительно улучшилось; земли были разделены теперь между многими, и цепи, которые приковывали крепостных к латифундиям, были разорваны. Наконец, сирийские арабы, прибывшие в Испанию позже, получили в некоторых округах не непосредственную собственность на землю, но право получать 1/3 доходов с земель хумса, на которых сидели христиане. Таким образом, между сирийцами и местным населением в округах, заселенных ими, создались отношения, аналогичные тем, которые имели место между вестготскими консортами и галло-римлянами, когда племена Атаульфа получили в свое владение земли в Галлии.

Положение рабов также улучшилось, с одной стороны, потому, что мусульмане обращались с ними более мягко, чем испано-римляне и вестготы, а с другой — еще и потому, что достаточно было любому рабу-христианину перейти в ислам, чтобы стать свободным. Из этой группы бывших рабов и землевладельцев, которые также переходили в ислам, чтобы освободиться от уплаты подушной подати и сохранить свои земли, образовалась группа христиан-ренегатов (renegados), которые приобрели впоследствии большое значение в Испании.

Все эти преимущества арабской системы управления в известной мере обесценивались в глазах побежденных, поскольку массы христиан были подчинены иноверцам. Подчинение это было особенно тяжелым для церкви, которая зависела от халифа, присвоившего себе право назначать и низлагать епископов и созывать соборы. Кроме того, с течением времени договоры, заключенные с покоренным населением (как это имело место в Мериде), нарушались, а налоги, которые должны были вносить побежденные, увеличивались. Все это служило причиной беспрестанных волнений. Выиграли от арабского завоевания евреи, поскольку они получили известные привилегии, а стеснительные законы вестготской эпохи были отменены завоевателями. Евреи получили возможность занимать административные должности в испанских городах.

После завоеваний Аль-хурра изолированные районы, сохранившие независимость до известной поры, не причиняли особых забот завоевателям. Арабы направились в Галлию, где различные эмиры одерживали победу за победой, пока один из них, Абдаррахман, не был разбит франкским полководцем Карлом Мартеллом неподалеку от города Пуатье (732 г.). Это поражение не прекратило арабских набегов на Галлию, где они сохранили в течение некоторого времени ряд поселений в Септимании (в том числе Нарбонну). Восстания берберских племен в Африке, начавшиеся в 738 г., отвлекли силы мусульман в другую сторону, и спустя некоторое время волна арабских завоеваний начала откатываться назад.

Больше всего забот причиняли мусульманам внутренние раздоры и, в первую очередь, скрытое соперничество между арабами и берберами. После поражения эмира Абдаррахмана при Пуатье, а возможно, и несколько ранее, в самой Испании произошло восстание берберов под руководством шейха Османа-ибн-Абу-Нисы или Мунусы (который, как полагают, был правителем Овьедо), вступившего в союз с герцогом Аквитанским Эудесом, на сестре которого он женился. Вскоре после этого, в 738 г., как мы уже говорили, африканские берберы подняли восстание, вызванное увеличением налогового бремени. Им удалось разбить не только арабские войска в Африке, но и армию, направленную халифом и состоящую главным образом из сирийских арабов. Все берберы Галисии, Мериды, Корни, Талаверы и других мест выступили против арабов. Арабский эмир Абд-аль-Малик, управлявший тогда Испанией, оказался в столь затруднительном положении, что вынужден был призвать на помощь остатки сирийской армии, разбитой в Африке и укрывшейся в Сеуте. Эти сирийцы, среди которых имелся крупный полководец по имени Бальдж, неоднократно просили Абд-аль-Малика предоставить им корабли для переправы в Испанию, чтобы спастись от африканских берберов. Однако эмир не внимал их просьбам, опасаясь, что, как только сирийцы окажутся в Испании, они захватят власть в свои руки. Под давлением обстоятельств он вынужден был все же призвать их на помощь. Сирийцы переправились в Испанию, разбили берберов и подвергли их жестоким наказаниям, но когда война была окончена и эмир не выполнил данных им обещаний, они, в свою очередь, подняли восстание, свергли Абд-аль-Малика и выбрали эмиром Бальджа. За этим последовала кровопролитная война между сирийцами и арабами-кельбитами, сторонниками Абд-аль-Малика. Бок о бок с Бальджем сражались рабы-христиане, обрабатывавшие арабские земли. Несмотря на ряд побед, одержанных сирийцами, война продолжалась бы в течение долгого времени, если бы влиятельные представители обеих сторон не выступили с посредничеством. Эмир Африки содействовал примирению и послал нового правителя, Абу-аль-Хатара, по происхождению кельбита, из сирийских арабов, который умиротворил Испанию, объявив амнистию и отправив в Африку наиболее беспокойных шейхов. Он предоставил сирийцам государственные земли, с которых обрабатывавшие ее крепостные стали платить новым держателям этих земель 1/3 урожая. Таким образом, сирийскими арабами были заселены различные округа Андалусии и Мурсии.

Вскоре война возобновилась — на этот раз между кайситами или мааддитами и йеменцами или кельбитами. Война вспыхнула из-за несправедливого обращения со стороны нового правителя — кельбита с арабами другой партии и длилась одиннадцать лет. Власть фактически была в руках двух кайситских вождей-победителей — Самаила и Юсуфа. Следует отметить, что в это смутное время шейхи избирали эмиров (как это было, например, с Юсуфом), совершенно не считаясь с халифом и африканским эмиром.

Халифами, верховными руководителями мусульманского государства, в течение продолжительного периода были представители знатного рода Омейядов, однако, так же как и в Испании, на Востоке не прекращалась борьба между честолюбивыми шейхами и соперничающими племенами. Омейяды в конце концов были свергнуты с престола представителями другой семьи — Аббасидами.

Смена династий вызвала в арабских владениях всеобщие смуты. Это произошло в то время, когда Юсуф был эмиром Испании. В Африке часть провинций объявила себя независимыми, другая же часть отказалась признать Аббасидов. При подобных обстоятельствах юноша из семьи Омейядов по имени Абдаррахман бежал из Сирии, где почти все его родичи были умерщвлены во время переворота, и укрылся сначала в Египте, а затем в берберской Африке, пытаясь создать здесь независимое царство. Его попытки оказались безуспешными, и он обратил свои взоры на Испанию. При поддержке бывших клиентов дома Омейядов он высадился на полуострове и выступил против Юсуфа. Сперва война шла с переменным успехом, но в конце концов Абдаррахман одержал решительную победу над Юсуфом и полководцем Самаилом и стал эмиром, независимым от аббасидского халифа. С этого времени начинается новая эпоха в истории арабской Испании (756 г.).

Христианские центры сопротивления. Выше отмечалось, что мусульмане встретили значительное сопротивление в некоторых областях Испании; однако после кампаний Мусы, Абд-аль-Азиза и Аль-хурра они заключили договоры со всеми графами и вождями, которые стремились сохранить свою политическую независимость. Согласно сообщениям древнейших летописцев, вестготские элементы оказывали непрерывное сопротивление только в одной области — в Астурии. В Астурии укрылись некоторые магнаты южной и центральной Испании, часть епископов и остатки войск, потерпевших поражение в Мериде, в Кастилии и в других местах. Под защитой гор, рассчитывая на помощь местных жителей, они намерены были решительно сопротивляться завоевателям. Сообщение о гибели Родериха в Сегоюэле заставило их подумать о необходимости избрать преемника, который должен был руководить их военными операциями. Магнаты и епископы избрали королем Пелагия.

В первое время Пелагий не мог добиться успеха, так как войско его было немногочисленно. С приближением войск Мусы (во время кампании 714 г.) Пелагий удалился в предгорья Пикос де Эуропа (близ Кангас де Онис), где оборонялся от арабов. Возможно, он платил мусульманам (назначившим в Хихон берберского правителя Мунусу) дань. Спустя некоторое время, когда эмиром стал Абд-аль-Азиз, благожелательно относившийся к христианам, Пелагий, как полагают, посетил Кордову, желая с ним заключить договор. Однако, когда правителем стал воинственный Аль-хурр, мирным отношениям (впрочем, трудно сказать, действительно ли они имели место) настал конец. Пелагий и его сторонники начали военные действия и, не чувствуя себя в безопасности в Кангасе, отступили в горы. Там, в долине Ковадонги, им удалось разгромить (718 г.) высланный против них отряд под командой Алькамы. Алькама погиб в этом сражении.

Победа при Ковадонге имела большое значение, хотя она решила судьбу лишь небольшой территории. По-видимому, насколько можно заключить на основании сообщений различных летописцев, Мунуса после разгрома у Ковадонги решил эвакуировать восточную часть Астурии. Вскоре он потерпел поражение и был убит на поле Олальес. Однако кордовские эмиры продолжали посылать военные экспедиции против Пелагия, который, видимо, успешно отбивал эти нападения.

Неизвестно, существовал ли в Испании другой центр сопротивления, помимо указанного. Королевство Теодемира в Мурсии и другие маленькие королевства и графства, хотя и были независимы, тем не менее фактически подчинялись арабам или поддерживали с ними добрососедские отношения. Полагают, что только через несколько лет после сражения при Ковадонге, в 724 г., на севере Арагона и на границах баскской области (которая также была в большей своей части независимой) возник новый христианский центр сопротивления, во главе которого стоял некто Гарси-Хименес (возможно, граф). Он разбил арабов и овладел городом Айнсой (в 70 км к северо-востоку от Уэски). Территория, которую заняли Гарси-Хименес и его преемники, называлась Собрарбе. Она включала почти весь нынешний район Больтаньи в Пиренеях. В то же время на территории Наварры существовал другой независимый центр, находившийся в более или менее тесной связи с центром в Собрарбе. В древних документах указывается, что первым вождем или суверенным государем этой земли был некий граф по имени Иньиго Ариста. Имеющиеся сведения о происхождении этих государств настолько сбивчивы и противоречивы, что нельзя ничего определенно утверждать об их ранней истории.

Как уже отмечалось, вокруг Пелагия сгруппировались представители вестготской знати и епископы, в том числе беглецы из Арагона и Наварры, покинувшие свои диоцезы после занятия их арабами. Вполне естественно, что после победы при Ковадонге к Пелагию присоединились новые приверженцы; графы наиболее близких областей, граничивших с Галисией и Кантабрией, использовали создавшееся положение, чтобы освободиться от вынужденного подчинения мусульманам и вступить в соглашение с новым королем. Очевидно, не только Пелагий, преследовавший свои собственные интересы, но и нобили стремились сбросить мусульманское иго, добиваясь овладения конфискованными землями или, по крайней мере, частью их. Астурийский двор продолжал традиции толедско-го. Здесь, как и там, продолжается борьба между знатью и королем — знать борется за участие в выборах короля, за сохранение всегда желанной независимости, а король — за право передачи престола по наследству и за укрепление своего единодержавия. Можно сказать, что в течение всего VIII столетия история Астурии сводится именно к этому. Борьба против завоевателей не имела успеха. Непосредственный преемник Пелагия (Пелагий умер в Кангас де Онис в 737 г.), его сын Фавила, ничего не предпринял для расширения границ королевства. Король Альфонс I, герцог Кантабрии и зять Пелагия, вступивший на престол после Фавилы, воспользовавшись гражданскими войнами берберов и арабов, бушевавшими (738—742 гг.) на территории, занятой мусульманами, совершил ряд набегов на Галисию, Кантабрию и Леон, овладев такими важными пунктами, как город Луго, и разграбив другие города. Он все же не смог прочно закрепиться на завоеванной территории. Однако мусульмане отступили за Дуэро, установив новую военную границу — Коимбра, Корня, Талавера, Толедо, Гвадалахара, Памплона. Что касается Памплоны, то арабы заняли ее только на короткое время. Христиане постоянно владели полосой земли, более близкой к морю (Астурия, Сантандер, часть провинции Бургоса, Леона и Паленсии). Между этой границей и прежней линией находилась «ничейная» территория, принадлежность которой постоянно оспаривали христиане и мусульмане. Непрерывные победы королей, правивших после Альфонса, мало-помалу расширили королевство, однако до XI в. еще нельзя говорить, что христиане ведут наступление на арабов. Граница независимых христианских владений, которая не всегда была постоянной, не переходила за линию Гвадаррамы в самые благоприятные моменты, остальная же часть полуострова, в том числе большая часть территории Арагона, оставалась в полном подчинении мусульман. Альфонс I умер после описанных выше походов, и его деятельность способствовала восстановлению старого социального порядка на севере. Было предпринято заселение новоприобретенных земель, восстановлены церкви и монастыри. Альфонс I умер в 756 г., в год, когда Абдаррахман создал независимый эмират.

Независимый эмират и Кордовский халифат. В результате побед Абдаррахмана над Юсуфом и кайситами арабская Испания не была еще умиротворена. В течение долгого времени кайситы, берберы и шейхи различных племен оспаривали или не признавали власть нового независимого эмира. Тридцать два года правления Абдаррахмана были заполнены постоянными войнами. После многих превратностей Абдаррахман добился победы. Он не только разгромил своих внутренних врагов, но даже сражался против басков и сделал своим данником графа Серданьского (Серданья — территория в Восточных Пиренеях, к северу от Каталонии). В результате одного из заговоров, организованных против эмира, в Испанию вторгся франкский король Карл Великий, создавший мощную державу в Европе. Вследствие ряда случайностей заговор не удался, и Карлу Великому, присутствия которого в его королевстве требовали другие дела, пришлось возвратиться со своими войсками, хотя он завоевал несколько городов на севере Испании и достиг Сарагосы. Арьергард франкского войска был полностью уничтожен в ущелье Ронсеваль (Ронсевальес) непокоренными басками; в этой битве погиб знаменитый франкский воин, граф бретонский Роланд, о смерти которого была создана знаменитая легенда, послужившая основой для эпической поэмы «Песнь о Роланде». Однако Карл Великий не забыл про Испанию. Христиане впоследствии искали союза с ним, и в конечном счете Карл Великий овладел частью северо-восточных областей Испании — ядром будущей Каталонии.

Жестоко подавляя возмущения, обуздывая многочисленных противников, Абдаррахман укрепил свою власть и отвоевал города, захваченные франками. Однако умиротворить страну окончательно ему не удалось. Арабские и берберские шейхи ненавидели Абдаррахмана, и поэтому ему пришлось окружить себя войсками, состоявшими из рабов и наемных солдат африканского происхождения.

Преемник Абдаррахмана, его сын Хишам I (788—796 гг.), был чрезвычайно набожным, милосердным и скромным государем. Хишам сперва вел войны с некоторыми непокорными правителями, а затем с христианами Астурии и Галисии и с басками и франками в Септимании. В 793 г. он нанес поражение графу Тулузскому. Но более всего занимали Хишама религиозные дела. Он усиленно покровительствовал теологам — факихам. Партия фанатиков приобрела при нем большое значение. В ее рядах появилось много умелых, честолюбивых и смелых деятелей. Преобладание фанатиков стало особенно заметно в правление преемника Хишама, аль-Хакама или Хакама I (796—822 гг.). Новый эмир хотя и был верующим, но не соблюдал некоторых мусульманских обычаев (пил вино и проводил досуги в охотничьих забавах) и, самое главное, ограничил участие факихов в делах управления. Религиозная партия, стремлениям которой был нанесен чувствительный удар, принялась вести демагогическую агитацию, возбуждая народ против эмира и устраивая различные заговоры. Дело дошло до того, что в эмира, когда он проезжал по улицам, бросали камни. Хакам I дважды подвергал наказаниям мятежников в Кордове, однако это не помогло. В 814 г. фанатики вновь восстали, осадив эмира в его собственном дворце. Войскам эмира удалось справиться с восстанием, причем много кордовцев было перебито. Хакам простил остальных участников восстания, но изгнал их из Испании. В результате страну покинули две большие группы кордовцев (преимущественно ренегаты). 15 000 семейств переселились в Египет и до 8000 ушли в Фец, в северо-западную Африку.

Одержав победу над религиозной партией в Кордове, эмир занялся устранением другой, не менее серьезной опасности. Город Толедо, хотя номинально и был подчинен эмирам, фактически пользовался подлинной автономией. Его население состояло главным образом из вестготов и испано-римлян, большинство которых были ренегатами (отступниками от христианства). Арабов и берберов в городе было немного. Толедцы не забывали о том, что их город был столицей независимой Испании. Они гордились этим и упорно отстаивали свою независимость, признанную, возможно, договорами, аналогичными соглашению, которое было заключено с Меридой. Хакам решил покончить с этим. Чтобы заручиться доверием толедцев, он послал к ним в качестве правителя ренегата. Этот правитель созвал к себе во дворец наиболее знатных и богатых горожан и перебил их. Город, лишенный таким образом своих самых влиятельных граждан, остался в подчинении у эмира, но через семь лет снова провозгласил свою независимость (829 г.). Преемнику Хакама Абдаррахману II (829 г.) пришлось воевать с Толедо в течение восьми лет. В 837 г. он овладел городом благодаря начавшимся в Толедо разногласиям между христианами и ренегатами. В других частях мусульманского королевства также происходили волнения. В Мериде христиане, установившие контакт с франкским королем Людовиком Благочестивым, подымали непрерывные восстания, а в Мурсии в течение семи лет велась гражданская война между кельбитами и кайситами. Увеличение дани Абдаррахманом II (возможно, это было нарушением договоров, ранее заключенных с крупными городами) было, видимо, одной из причин этих постоянных восстаний.

В это время у берегов Испании появились корабли североевропейского народа — норманнов. Норманны, нападая на прибрежные районы, грабили и разоряли города и селения. Впервые они появились в Испании в конце VIII в., выступая в войне против мавров в качестве вспомогательных войск Альфонса Целомудренного. Теперь пиратские набеги, которые совершались на крупных парусных и весельных кораблях (а такие флотилии перевозили отряды в несколько тысяч человек), были предприняты на берега Галисии; оттуда норманны были отогнаны, но затем вновь появились у Лиссабона (844 г.), у Кадиса и Севильи. Войскам эмира удалось разбить норманнов и заставить уйти их из Андалусии. Однако в течение некоторого времени они еще оставались на острове Кристина, в устье Гвадианы, откуда совершали частые набеги на земли Сидонии. Чтобы воспрепятствовать новым атакам, эмир приказал построить военные суда и верфи на Гвадалквивире. В 858 или 859 г. норманны (которых арабы называли мадху) напали на город Алхесирас, предав его разграблению. После этого они продолжали свои набеги по всему левантийскому побережью, вплоть до Роны. На обратном пути на них напала мусульманская эскадра, захватившая в плен два норманских судна. В 966 г. норманны вновь опустошили сельские местности вокруг Лиссабона. Мусульмане, однако, реорганизовали свой флот по примеру норманнов, и в 971 г. последние, не принимая боя, отступили при приближении неприятельской эскадры. С тех пор норманны больше не совершали набегов на южную часть полуострова.

Едва утратил свою остроту религиозный вопрос, как в Кордове возникло другое движение, еще более опасное для трона эмиров. Мусульманские подданные испанского происхождения, которые в Толедо и других пунктах стремились добиться независимости, возобновили свои действия в этом направлении еще с большей энергией и достигли значительных успехов. Толедцы, получив поддержку Леонского королевства, добились от эмира в 873 г. согласия на заключение договора; была признана политическая независимость горожан, избравших республиканскую форму правления. Единственной связью Толедо с мусульманским государством оставалась уплата ежегодной дани. В Арагонской области (которую арабы называли Верхней границей) род Бену-Кази, ренегатов вестготского происхождения, создал королевство, независимое от кордовского эмира. В это королевство входили такие значительные города, как Сарагоса, Тудела и Уэска. Один из вождей этого государства стал называть себя «третьим королем Испании». На некоторое время (862 г.) эмиру удалось отвоевать Туделу и Сарагосу, но вскоре он вновь утратил эти города. Его войска были разбиты Бену-Кази, находившимся в союзе с королем Леона.

Необходимо, впрочем, отметить, что Бену-Кази, отстаивая независимость своих владений, не вели целеустремленной политики. Прежде всего они заботились о собственных интересах, а поэтому не раз выступали в союзе с эмиром против христианских государей Испании и Франции.

В Эстремадуре возникло другое независимое государство под управлением ренегата ибн-Мервана, поднявшего восстание среди ренегатов Мериды и соседних областей. Ибн-Мерван проповедовал новую религию, смесь ислама с христианством, и разжигал рознь между коренными обитателями страны и пришельцами.

Он вступил в союз с королем Леона, обложил данью только арабов и берберов и в конце концов добился признания своей независимости эмиром, который уступил ему укрепленный пункт Бадахос.

Этот успех, естественно, пробудил мятежные чувства ренегатов и христиан важного района Андалусии — Рений, в горной области Ронды, центром которого была Арчидона. Этот район населяли главным образом коренные жители, которых мы будем именовать испанцами, хотя, разумеется, о национальном единстве в то время не могло быть и речи. Большинство населения этих мест исповедовало ислам. Тем не менее они ненавидели завоевателей, особенно арабов. Потомственные мусульмане презирали ренегатов и относились к ним подозрительно. Поэтому неудивительно, что ренегаты при первой возможности следовали примеру Бену-Кази и толедских и меридских ренегатов. Восстание в горной области Ронды было одним из наиболее значительных. Возглавлял его человек с выдающимися военными и политическими дарованиями — Омар-ибн-Хафсун.

Омар-ибн-Хафсун происходил из знатной вестготской семьи и в молодости пережил немало злоключений благодаря своему неуживчивому характеру. Он был высокомерен, драчлив и обнаруживал авантюристические наклонности. Зная об умонастроениях ренегатов горной области, готовых поддержать любое выступление против арабов, он поднял восстание (в 880 или 881 г.), в котором участвовало большое число ренегатов. Плацдармом, на котором твердо укрепился ибн-Хафсун, была труднодоступная гористая местность Бобастро, неподалеку от Антекеры. Первая попытка восстания не удалась, но он возобновил ее в 884 г. и достиг полного успеха. Укрепившись в замке Бобастро, он объединил вокруг себя всех христиан и ренегатов области, слепо повиновавшихся ему, и организовал страну как независимое королевство. До 886 г. войска эмира не нападали на него. Затем началась война, которая длилась свыше 30 лет, причем ход ее был почти всегда благоприятным для Омара. Омар стал господином почти всей Андалусии, и прежде всего территорий Малаги, Гранады, Хаэна и части кордовской округи. Неоднократно Омар подступал к стенам самой Кордовы. Эмиры Мунзир (886—888 гг.) и Абдаллах (888—912 гг.), преемники Абдаррахмана II, не раз вынуждены были заключать договоры с Омаром, признавая его независимость. Однако в последние годы царствования Абдаллаха новое королевство начало приходить в упадок.

Серьезной ошибкой Омара было отсутствие определенного плана борьбы: он и не помышлял о согласовании своих действий с военными операциями других испанских центров, находившихся на севере. Между тем координация военных усилий северных и южных областей неминуемо должна была бы вызвать крах мусульманского эмирата. На первый взгляд Омар представляется вождем испанской партии, патриотические стремления которой должны были совпадать со стремлениями испанцев на севере страны. Однако фактически дело обстояло не так. Омар не раз изменял свои планы. Сперва он желал обеспечить независимость своих владений и не интересовался судьбой других испанских центров, затем вознамерился стать эмиром Испании. Он пытался договориться с арабским правителем Африки, который вновь подчинился багдадским халифам, но в конце концов отказался от планов объединения под одним стягом мусульман и христиан, недовольных порядками кордовского эмирата, и принял христианство. Патриотическая борьба приняла тогда иной, чисто религиозный характер, и в результате почти все мусульмане, которые прежде поддерживали Омара, покинули его. Все это предопределило поражение Омара, а затем и уничтожение его королевства.

Омар не был единственным вождем, боровшимся за дело ренегатов. Постоянная вражда между ренегатами и арабской аристократией разгорелась с новой силой в двух больших городах — Эльвире (близ Гранады) и Севилье, особенно в последней. В Севилье ренегаты сосредоточили в своих руках все ремесленное производство и торговлю, и благодаря этому город занял первостепенное положение в стране. Арабские сеньоры, которые в одно и то же время презирали ренегатов и завидовали им, сами были преисполнены мятежным духом и стремились к политической независимости, пользуясь слабостью эмиров, правивших после эмира Мухаммеда I (852—886 гг.). В царствование Абдаллаха (888—912 гг.) они предприняли решительные попытки обеспечить полную независимость от эмира. Многие шейхи и правители отказались повиноваться эмиру, и учинилась подлинная анархия. Тогда-то и произошли столкновения с ренегатами Эльвиры и Севильи. Омар оказывал помощь и той и другой сторонам, но не смог воспрепятствовать почти полному истреблению испанцев в обоих городах: арабская знать удовлетворила свои вожделения и необычайно усилилась. Эмир Абдаллах принял меры для того, чтобы коренным образом изменить ситуацию. Его войска разгромили Омара, и хотя Абдаллаху и не удалось занять независимого положения, но он унизил знать, заставив ее платить дань. Так была подготовлена почва для деятельности преемника Абдаллаха, Абдаррахмана III, одного из величайших омейядских правителей. С началом его правления завершается эпоха независимости ренегатов Арагона, Толедо, Мериды и Бобастро и на долгое время подавляются всевозможные сепаратистские тенденции шейхов.

Действительно, Абдаррахман III начал проводить энергичную политику. Этот правитель, одаренный большими политическими и военными способностями, за короткое время покорил всех врагов центральной власти. Он победил Омара, значительно ослабевшего после того, как его покинули многие сторонники. Омар умер в 917 г., оставив несколько сыновей, не сумевших сохранить его независимое королевство. Абдаррахман предпринял походы против аристократов Севильи и Ньеблы, против берберских независимых шейхов на юге Португалии и против шейхов Ориуэлы, Аликанте, Валенсии, Эльвиры, Бадахоса и других мест. Он подчинил всех их своей власти. Абдаррахману благоприятствовало отсутствие крупных руководителей, которые во времена Абдаллаха возглавляли движение аристократов. Он покорил Толедо и арагонских Бену-Кази и этим восстановил политическое единство арабских владений. Чтобы яснее подчеркнуть свою цель — основать прочную абсолютную монархию, он принял титул халифа, приравняв себя к багдадскому халифу, и отбросил титул независимого эмира (929г.), который носили предыдущие Омейяды, начиная с Абдаррахмана I.

Не довольствуясь своими успехами внутри страны, он предпринял поход против христиан, опустошил области, лежащие по течению Дуэро со стороны Леона и по Эбро со стороны Наварры, разбил христианских королей при Вальдехункере (920 г.) и овладел многими городами, в том числе Памплоной. Однако он терпел и поражения: в Сан Эстеван-де-Гормас один из его полководцев был разбит. Леонские и наваррские войска взяли ряд городов: в двух битвах, при Симанкасе и Аландеге, сам халиф потерпел поражение от короля Леона. Установив затем дружественные отношения с христианскими королями, Абдаррахман III вмешивался во внутренние дела Леона, сея смуты и поддерживая угодных ему претендентов на престол. Его войска овладели Северной Африкой и подчинили ее кордовскому халифату.

Успехи Абдаррахмана III привлекли, к нему внимание всей Европы, и халиф своей мудрой политикой еще в большей степени стяжал всеобщее уважение. Он не только создал большую армию, но, следуя примеру своих предшественников, увеличил морской флот, который в период его правления стал самым могущественным флотом на Средиземном море. Все европейские короли, признавая мощь Абдаррахмана, посылали к нему посольства с просьбами о заключении союзов. Арабская Испания превратилась в политический и культурный центр Европы. Абдаррахман также заботился о развитии культуры и об усилении политической мощи, покровительствуя развитию сельского хозяйства, ремесла, торговли, литературы и просвещения. При нем были созданы крупные памятники искусства в столице и в других городах. Кордова стала одним из самых прекрасных городов мира; в этом городе было около полумиллиона жителей, множество мечетей, бань, дворцов и садов.

Преемник Абдаррахмана, Хакам II (961—976 гг.), продолжал политику отца, особенно в области культуры. Тем не менее он успешно вел также и войны, сперва с христианами севера, а потом с восставшими африканцами. Военная мощь халифата достигла апогея в правление преемника Хакама II, Хишама II (976—1009 гг.).

Имя полководца, с чьей деятельностью связан был период наибольшего могущества халифата, было Мухаммед-ибн-Абу-Амир, по прозвищу аль-Мансур (победитель). Он происходил из знатной семьи в Алхесирасе. К нему благосклонно относилась любимая жена Хакама II, Аврора, басконка по национальности. С ее помощью он добился больших милостей от халифа и стал первым министром (хаджибом) нового правителя Хишама II. Воспользовавшись малолетством халифа (которому было 12 лет), он изолировал его от всего мира и правил совершенно самостоятельно (хотя и от имени халифа). Мухаммед по складу своего характера был воителем. Именно благодаря своим победам он позже получил прозвище аль-Мансура («аль-мансур-биллях» — «тот, которому помогает бог» или «победитель божьей милостью»). Для достижения своих целей он прежде всего реорганизовал армию, включив в нее большое число преданных ему лично берберов, которых он призвал из Африки. Затем он выступил против военачальника Халиба, своего тестя, чьей мощи он опасался, и, разгромив его, тотчас же ринулся на леонцев, союзников Халиба, и овладел Саморой, Симанкасом и другими городами, в нескольких сражениях одержав победы над христианским войском. В результате этих военных успехов и внутренних раздоров в Леоне, вызванных борьбой различных претендентов на корону (а в подобных усобицах, как мы увидим, аль-Мансур также принимал участие), он сделался на некоторое время настоящим вершителем судеб королевства Леон. Продолжая борьбу с христианскими центрами на северо-востоке (Каталония), он овладел Барселоной. Затем, поссорившись с королем Леона, он вторгся в область Дуэро, захватив сначала Коимбру, а затем достиг Леона, предварительно разграбив и предав огню множество городов и монастырей. В результате этой кампании почти все королевство признало свою зависимость от аль-Мансура. Фактически независимыми остались только часть Астурии и Галисии и некоторые земли в Кастилии. В ходе новых кампаний аль-Мансур захватил Асторгу и проник в Галисию. С помощью покорившихся ему графов и эскадры, посланной в Опорто, он овладел почти всей территорией этой области, включая город Сантьяго де Компостела. Аль-Мансур доставил в Кордову ворота и колокола знаменитого храма св. Яго (Иакова). Затем он предпринял новый поход и подверг разграблению Кастилию.

Сразу же после кастильской кампании аль-Мансур умер (1002 г.), по мнению одних авторов — от ран, полученных в битве под Калатаньясором (близ Сории), по мнению других — от болезни. Заботы об укреплении внешней и внутренней мощи халифата пали на его сына Музаффара, который хотя и титуловался хаджибом, но в сущности был подлинным халифом. Однако подобное положение не могло сохраняться в течение долгого времени. Господство фамилии аль-Мансура у многих вызывало возмущение. Кроме того, организация, которую аль-Мансур придал войску, созданному по большей части из берберов, африканцев и иностранцев — рабов или наемников (галисийцев, франков, немцев, ломбардцев и т. д., причем все они получили общее имя «славян» — eslavos, по-арабски сакалиба), создала серьезную опасность засилия военщины. Если раньше власть находилась в руках арабской аристократии, то теперь она перешла к берберским и «славянским» военачальникам. Все эти обстоятельства способствовали возникновению долгих смут, и первым эпизодом, который открыл эпоху мятежей и внутренних усобиц, было свержение второго сына аль-Мансура, Абдаррахмана (1009 г.). Затем последовали бесконечные столкновения между различными претендентами на престол (борьба эта шла несмотря на то, что Хишам II еще был жив), и в частности между берберскими и «славянскими» полководцами. Наконец берберы оказались победителями и основали новую династию. Но и этой династии не пришлось спокойно царствовать, так как страна раздиралась на части борьбой нескольких претендентов. В конце концов наступило междуцарствие, длившееся шесть месяцев, в течение которых в Кордове правил Государственный Совет. В 1027 г. казалось, что восстановится спокойствие, так как халифом был избран представитель семьи Омейядов Хишам III. Но отсутствие у нового халифа должных способностей к управлению способствовало раздорам и привело Хишама III к утрате престола (1031 г.). Спустя 275 лет после своего основания кордовский халифат, основанный Абдаррахманом I, прекратил существование. Правители многих городов и наиболее могущественные вожди племен объявляли себя независимыми. Они расчленили страну и создали множество небольших эмиратов. В то же время в некоторых городах (и в частности в Кордове) возникли олигархические республики.

Смерть Альфонса I совпала с созданием независимого эмирата — могущественной державы, которая препятствовала христианам добиться сколько-нибудь значительных успехов, хотя им и удавалось порой одерживать частные победы. Следует отметить, что организация сил нового королевства не способствовала крупным походам. Короли были вынуждены заниматься прежде всего внутренними делами: борьбой со знатью, своевольной и могущественной, и заселением городов и территорий. Таким образом, в период правления непосредственных преемников Альфонса I (Фруэлы I, Аурелио, Сило, Маурегата и Бермудо I) деятельность этих королей сводилась к подавлениям восстаний в Галисии, а в других местах к борьбе со знатью, которая решительно противилась наследственности престола и по своему усмотрению избирала и свергали королей. Однако положение изменилось, когда на престол вступил Альфонс II Целомудренный, сын Фруэлы (791 г.), современник эмиров Хакама I и Абдаррах-мана II, с которыми он воевал, совершая набеги на различные португальские земли и захватывая добычу и пленных. Военные походы короля завершились заключением договоров с эмирами. Однако он хотел еще основательнее укрепить свою власть в Испании и стремился к союзу с императором Карлом Великим — самым могущественным монархом Европы, и с его сыном Людовиком Благочестивым, которые неоднократно вторгались в Испанию.

Альфонс II немало внимания уделял внутренней организации страны; он восстановил действие забытых вестготских законов и основывал города, привлекая в страну новых поселенцев. Двор свой он перевел в Овьедо.

Христианские центры в Пиренеях. Пока христиане Астурии и Галисии расширяли свои владения и укрепляли их внутреннюю организацию, в других областях полуострова — в Наварре и Арагоне — создавались новые центры сопротивления.

Наваррцы принадлежали к баскской народности, сохранившей независимость в эпоху вестготского господства. Арабы овладели равнинной частью страны, включая город Памплону, однако горная область осталась непокоренной и вела постоянную борьбу то с мусульманами, то с франками. В правление Карла Великого и его сына франки не раз овладевали Памплоной. В 824 г. с помощью властителей Бену-Кази наваррцы изгнали из своей страны франков и, заключив союзы с графами Арагона и Серданьи, выступили против мусульман. В этих битвах, несомненно, и родилась наваррская монархия. Для руководства борьбой вначале избирались вожди, которые постепенно приобретали все большее и большее значение. Несомненно, одним из таких вождей был Иньиго Ариста (835—857 гг.), который, судя по древним документам, был первым королем Памплоны. За ним следовали другие графы или короли (годы правления которых не могут быть точно установлены), вплоть до Санчо Гарсии (905—925 гг.).

Таким же образом развивалось графство или королевство Арагонское, связи которого с наваррским королевством становились все более и более тесными. Общая опасность — прежде всего со стороны франков, которые в течение долгого времени владели в результате ряда вторжений некоторыми землями по другую сторону Пиренеев, — должна была тесно связать оба эти центра. В конце концов наваррский центр, развивавшийся более энергично, поглотил христиан Арагона (возможно, в конце X в.). В результате было создано королевство, простиравшееся к западу от Памплоны до самого Урхеля. Арагон в этот период не приобрел определенную политическую физиономию и стал независимым королевством лишь в 1037 г.

В VIII в. мусульмане овладели всей территорией Каталонии, включая важнейшие города во главе с Барселоной (713 г.). Владычество мусульман было поколеблено в конце этого же века франками. Франкам сопутствовала все большая удача по мере того, как они продвигались к югу. В нескольких походах (во главе некоторых из них стоял сын Карла Великого, Людовик Благочестивый) они завоевали крепости Жерону (785 г.), Аусону (Вик), Сольсону, Манресу, Бергу, Лериду, Барселону (801 г.), Таррагону (809 г.) и Тортосу (811 г.). Из завоеванных земель франки создали так называемую Испанскую Марку, для управления которой назначались графы франкского или вестготского происхождения. В 812 г. было четыре графства — Руссильон, Ампуриас, Бесалу и Барселона. В 815 г. упоминается графство Серданьское, в 819 г. — Пальярское и Урхельское. Прошло немного времени, и графы один за другим объявили себя не связанными узами зависимости с франкскими королями. Уже под 827 г. упоминается восстание вестготского графа Айсона, действовавшего в союзе с мусульманами. В 874 г. независимости добился граф Барселонский Вифред, или Гифре, прозванный Мохнатым, который завоевал у арабов ряд земель и дошел до окрестностей Таррагоны. Таким образом, к концу IX в. вся северная часть полуострова от Галисии до Каталонии (хотя эта полоса и была узка в Наварре и Арагоне) стала независимой и не подчинялась ни кордовскому эмирату, ни христианским державам, возникшим после распада империи Карла Великого по ту сторону Пиренеев.

Каждый из этих христианских центров вел борьбу и расширял пределы своих владений самостоятельно; и хотя усилия не были общими даже внутри каждого отдельно взятого государства, а христиане неоднократно выступали друг против друга, вместо того чтобы совместно воевать против мусульман, все же сопротивление оказывалось одновременно в стольких пунктах, что арабы не могли окончательно подавить его.

Тем не менее период от смерти Альфонса II (842 г.) до падения кордовского халифата, в общем, был временем серьезных неудач для христиан.

Несмотря на все усилия королей, леонско-галисийское государство не обладало внутренней устойчивостью и единством. Бросались в глаза явные противоречия между астурийско-леонской областью и Галисией, которая в правление Альфонса I была присоединена к Овьедскому королевству. Галисийская знать постоянно сопротивлялась королевской власти; обладая собственными значительными силами, она непрерывно организовывала восстания, руководствуясь главным образом анархическими стремлениями к полной независимости. Помимо этого, графы в пограничных областях, отстаивая свои собственные интересы в ущерб общегосударственным, действовали по собственной воле, нередко оказывая помощь мусульманам в их войнах с Леоном и Галисией. Подобные случаи имели место в междуречье Дуэро и Миньо и в других местах. Выступая против короля или участвуя в усобицах и распрях различных претендентов на престол, христиане, не колеблясь, просили помощи у мусульман, позволяя, таким образом, вмешиваться им во внутренние дела, волновавшие королевство.

Неудивительно поэтому, что переживая столь значительные трудности и имея такого могущественного противника, как халифат, христианские центры средней и восточной частей полуострова не могли вплоть до начала XI в. (т. е. до того времени, когда распался халифат) расширять свои владения. В правление Альфонса III, прозванного Великим (866—910 гг.) возобновляются восстания галисийской знати, не желавшей признать его королем. Одержав над галисийцами победу, Альфонс начал войну против арабов и расширил свои границы на западе вплоть до Мондего, а на востоке проник на территорию Кастилии. Имеются предположения, что для укрепления своего господства в этой области он основал город Бургос, хотя основание Бургоса приписывается также графу Диего Порсельосу. В королевстве Альфонса III не было внутреннего мира, так как против него восстали его сыновья и жена, и в результате королю пришлось отречься от престола, а территория Леонского королевства была разделена. Один из сыновей Альфонса, Гарсия, получил леонские земли, другой, Ордоньо, — Галисию и лузитанские владения, третий, Фруэла, — Астурию. Король оставил себе крепость Самору.

Раздел имел плачевные последствия для королевства, хотя в раздробленном виде оно еще просуществовало несколько лет. Как раз в это время вступил на престол Абдаррахман III и начался золотой век халифата. Хотя преемники Альфонса III пытались иногда выступать против мусульман, они почти всегда терпели поражение и фактически находились в зависимом от халифа положении. Лишь Ордоньо II (914 г.) король Галисии, который объединил под своей властью галисийскую и леонскую части наследства Альфонса III, — действовал как независимый государь. Ордоньо II доблестно сражался с войсками Абдаррахмана III и разгромил его в Сан Эстеван-де-Гормас, взяв до этого замок Аланхе и разграбив территорию Мериды. Однако через некоторое время халиф разбил войска Ордоньо и короля наваррского в битве при Вальдехункере. Ордоньо перенес столицу своего королевства в Леон.

После его смерти начались новые усобицы межу сыновьями Ордоньо II, Санчо и Альфонсом IV, которые правили одновременно, а затем между Альфонсом IV и другим его братом, Рамиро. То было восьмилетие анархии, усугубленной появлением новых сепаратистских тенденций на востоке королевства — в Кастилии — и при этом более грозных, чем все сепаратистские движения Галисии, имевшие место до сих пор. Нам неизвестны ни конкретные формы взаимоотношений между знатью и королем, ни внутренний строй Леонского королевства. По-видимому, в восточной части королевства имелось несколько графов, управлявших отдельными областями, причем все они, вероятно, подчинялись графу Бургосскому и вместе с тем были независимы от королей Овьедо и Леона. Тот факт, что знать отказалась выполнить требование Ордоньо, который призвал ее в ряды своего войска, явился, как полагают, причиной поражения при Вальдехункере. Король казнил графов, которые ослушались его приказа, но дух своеволия знати не был сломлен. Было ясно, что, как только появится достойный представитель сепаратистских тенденций знати, политическое значение графства Кастилии сильно возрастет. Таким лицом и оказался граф Фернан Гонсалес, сыгравший, как мы увидим, большую роль в период правления Рамиро II.

Рамиро II (930—950 гг.), как только окончилась гражданская война с его братом Альфонсом IV, начал вести с большой энергией борьбу против мусульман, намереваясь оказать поддержку Толедо, которому угрожал Абдаррахман III. Альфонс IV разбил халифа близ Осмы. Вскоре Рамиро, выполняя намеченный им план, объединился с восставшим правителем Сарагосы и с малолетним королем Наварры, за которого правила страной его мать Тота, женщина кипучей энергии, сама водившая в бой войска. Результаты этой кампании, однако, были настолько неблагоприятными для союзников, что королева Наварры вынуждена была просить у халифа пощады и признать его своим сеньором. Рамиро, хотя и остался один, был более счастлив, так как спустя короткое время (939 г.) в двух битвах подряд, при Симанкасе и Аландеге, ему удалось разбить войско халифа (с. 117). Но эти успехи были почти полностью сведены на нет восстанием кастильцев, которое привело к новой гражданской войне. Граф Фернан Гонсалес объявил войну королю, но потерпел поражение и попал в плен. Рамиро заточил его в тюрьму в Леоне и назначил на его место одного из знатных леонцев. Однако кастильские сторонники Фернана Гонсалеса продолжали войну, и королю пришлось освободить графа, хотя он и заставил его дать присягу в верности и повиновении. Примирение не стерло разногласий между кастильцами и леонцами. Кастильцы разрешили арабам вторгнуться на их территорию, а также восстановить и укрепить город Мединасели, являвшийся прочным опорным пунктом халифата в последующих войнах. Спустя некоторое время кастильцы вновь восстали и в конце концов добились независимости. Рамиро II вел войну на свой страх и риск и незадолго до смерти (950 г.) одержал победу при Талавере.

После смерти Рамиро II его королевство переживает период длительного упадка. За престол боролись два его сына от разных жен: Ордоньо III и Санчо. Санчо был отпрыском второго брака Рамиро с сестрой короля Наварры, и его поддерживали уже упомянутая наваррская королева Тота и Фернан Гонсалес.

Положение ухудшилось, когда умер Ордоньо III и его преемником стал Санчо (955 г.). Новый король поссорился со знатью, мятежный дух которой он пытался укротить. Знать отомстила ему, свергнув короля с престола. Санчо укрылся в Памплоне у своей бабки, королевы Тоты, которая все еще управляла королевством от имени сына, а леонская и кастильска знать избрала королем Ордоньо IV, двоюродного брата свергнутого короля. Между тем для своего восстановления на престоле Санчо без малейшего колебания прибег к помощи халифа Абдаррахмана III. Король-эмигрант и его бабка Тота явились в Кордову, где они были торжественно приняты халифом. Санчо подписал договор, взяв на себя обязательство передать халифу, как только его восстановят на престоле, ряд городов и замков. На этих условиях Абдаррахман III предоставил в распоряжение Санчо войско, атаковавшее леонские земли, в то время как наваррские войска вторглись на кастильскую территорию с востока. Санчо одержал победу и снова занял престол, однако он неоднократно нарушал условия договора с халифатом и вел войны с мусульманами До тех пор, пока Хакам II не принудил его запросить мира. Санчо продолжал борьбу со знатью, и этим было вызвано новое восстание галисийских магнатов. Один из представителей галисийской знати — граф Гонсало — отравил короля. После смерти Санчо страна была ввергнута в состояние анархии. Вскоре начались походы аль-Мансура, столь неблагоприятные для христианских королевств и еще более ухудшившие их положение. В довершение всего, галисийская знать, поднявшая восстание, избрала королем Бермудо, племянника Рамиро, и разбила Рамиро III, испросившего помощи у аль-Мансура. Бермудо со своей стороны также просил аль-Мансура о помощи. Арабский полководец оказал ему поддержку, но на условиях почти абсолютного подчинения. В леонских укреплениях были размещены мавританские гарнизоны, причинявшие стране большой ущерб. Попытки Бермудо освободиться от этого ига каждый раз приводили к победоносным кампаниям аль-Мансура, в то премя как знать продолжала открыто противиться королю, отказываясь повиноваться его распоряжениям, отнимая у него земли, захватывая его стада и рабов.

Преемник Бермудо, его сын Альфонс V (994—1027 гг.), начал свое правление в более благоприятной обстановке. Поскольку король был малолетним, его опекунами были вдовствующая королева донья Майор и галисийский граф Менендо Гонсалес. Его дядями были граф Кастильский и король Наваррский. Объединившись, они втроем стали вести борьбу против аль-Мансура, выиграв сражение при Каталаньосоре (1002 г.). Король наваррский Санчо Великий расширил границы Наварры в южном направлении, а Альфонс V перешел Дуэро со стороны Португалии. Альфонс V, желая упорядочить систему управления своими землями, собрал в Леоне собор (1020 г.), который утвердил конституционный закон (фуэро) для столицы и принял другие общие законы. Альфонс умер во время осады Визеу. Престол занял его сын Бермудо III (1027 г.).

Семейные связи между правителями Леона, Наварры и Кастилии укрепились еще больше, когда Бермудо женился на сестре кастильского графа Гарсии, другая сестра которого была замужем за Санчо Великим. Но вскоре доброе согласие между тремя христианскими государствами было нарушено, несмотря на эти семейные связи: Гарсию убили дети графа Вела де Алава, которого Гарсия изгнал из Кастилии. Сразу же после этого Санчо Великий, как деверь Гарсии, занял кастильские земли, после чего из-за спора о границах началась война между Санчо и Бермудо. Кастильцы и наваррцы завоевали все королевство Леон, в результате у Бермудо осталась только Галисия. Таким образом, Наварра превратилась в наиболее важное христианское государство, поскольку ее владения дошли до границ Галисии и рубежей графства Барселонского. Наварра объединила прежние территории Леона, Кастилии, Наварры, Арагона, баскские земли Испании и Франции Санчо Великий принял даже титул короля Испании. Однако незадолго до смерти он разделил свое государство между сыновьями, оставив Гарсии королевство Наваррское и баскские провинции, Фернандо — Кастилию, Рамиро — территорию графства Арагонского и Гонсало — области Собрарбе и Рибагорсу. В Галисии продолжал править Бермудо III. После смерти Санчо (1035 г.) вновь вспыхнула война между Кастилией и Наваррой, с одной стороны, и Леоном и Галисией — с другой, причем войска Фернандо одержали победу в битве при Тамароне, в которой погиб Бермудо III (1037 г.). Фернандо, подобно Санчо Великому, объединил Деон и Кастилию. Это произошло спустя шесть лет после того, как закончилось правление халифов в Кордове.

Со своей стороны, независимые графы Барселонские продолжали в X в. расширять свои владения. Непосредственный преемник Вифреда I, Вифред II (называемый также Боррелем I), расширил их далеко за пределы Льобрегата. Спустя короткое время аль-Мансур вторгся на каталонскую территорию и овладел Барселоной, которую мусульмане сожгли дотла (985 г.). В 1003 г. сын аль-Мансура, Дад-аль-Малик, снова вторгся в страну и разорил ее. Несмотря на все это, графы через некоторое время вернули свои земли. Успехи эти возросли с распадом халифата (1031 г.). Ослаблением мусульман воспользовался граф Рамон-Беренгер I, который вступил на престол в 1035 г.

Как для мусульманского мира, так и для чисто испанского началась новая эпоха, отличная от предыдущей.

Список литературы

1. Рафаель Альтамира-и-Кревеа. История средневековой Испании; СПб.: Евразия, 2003