Соотношение предмета преступления с орудиями и средствами совершения преступления

Методологическую основу для понимания различия между анализируемыми явлениями дает высказывание К. Маркса по поводу средств и предметов труда, которое может быть спроецировано на любую деятельность человека, в том числе и противоправную: "Средство труда есть вещь или комплекс вещей, которые рабочий помещает между собою и предметом труда и которые служат для него в качестве проводника воздействия на этот предмет". И далее: "… в процессе труда деятельность человека при помощи средств труда производит заранее намеченное изменение предмета труда".

При анализе соотношения предмета преступления с орудиями и средствами совершения преступления необходимо также учитывать, что один и тот же объект материального мира может выступать в качестве предмета преступления в одном составе преступления, и в качестве орудия или средства его совершения - в другом. Поэтому здесь и далее определение места того или иного предмета в составе преступления будет производиться только в рамках конкретного состава преступления.

В современной уголовно-правовой литературе основное различие между понятиями предмета преступления и орудиями и средствами совершения преступления проводится по характеру воздействия виновного на эти материальные объекты в процессе совершения преступления. "Если вещь или иной материальный объекты выступает в качестве средства, то он используется виновным как инструмент для воздействия на окружающие предметы. Что же касается предмета, то он, наоборот, сам подвергается воздействию со стороны преступника и используемых им средств и орудий при посягательстве на объект преступления". Именно такое понимание вопроса о соотношении анализируемых понятий дается и в современной учебной литературе.

Однако такой разграничительный признак во многих случаях недостаточен для четкого различения предмета преступления и орудий и средств совершения преступления. Во многих составах преступлений объект материального мира одновременно подвергается преступному воздействию со стороны виновного и используется им как "инструмент" в преступной деятельности. К примеру, сложно определить, чем является государственное пробирное клеймо в составе нарушения правил изготовления и использования пробирного клейма: оно не только подвергается преступному воздействию, но и само используется для причинения вреда охраняемым уголовным законом благам. Аналогичные проблемы возникают при анализе составов незаконного обращения с ядерными материалами и радиоактивными веществами; нарушения правил обращения экологически опасных веществ и отходов и других.

Существенную помощь в разрешении данного вопроса способно оказать понятие предмета преступления, данное В.Н. Кудрявцевым, который указывал, что характерной особенностью предмета преступления является не только то, что он подвергается непосредственному воздействию со стороны субъекта, но также и то, что он находится в определенном соотношении с объектом посягательства: предмет служит либо необходимой материальной предпосылкой, либо формой закрепления того общественного отношения, на которое посягает преступление. "Ни документ, используемый при мошенничестве, ни оружие при убийстве не являются предметами преступлений, а служат лишь средствами их совершения. Даже если эти вещи и подвергаются определенному воздействию со стороны преступника, они не обладают вторым необходимым признаком предмета преступления, ибо не находятся в указанном соотношении с объектом посягательства". Аналогичной позиции придерживался М.А. Гельфер. Принимая во внимание то, что нарушение правил изготовления и использования государственных пробирных клейм посягает на отношения в сфере экономической деятельности, и само государственное пробирное клеймо неразрывно связано с данными отношениями, оно безусловно должно быть отнесено к предмету преступления.

Однако приведенным примером соотношение предмета преступления с орудиями и средствами совершения преступления иллюстрируется лишь в части. В науке уголовного права в течение продолжительного времени ставился вопрос о том, как быть с поддельными денежными знаками, порнографическими предметами, наркотическими средствами и психотропными веществами, которые не входят в состав охраняемых общественных отношений, но с которыми уголовное законодательство связывает вопросы уголовной ответственности за совершение соответствующих преступлений. Тезис о том, что данные предметы не могут быть вынесены за пределы состава преступления не оспаривался криминалистами. Разногласия имелись лишь по вопросу о том, к какому элементу состава преступления необходимо относить их.

В.К. Глистин считал, что "те предметы, которые стоят вне охраняемого общественного отношения, не относятся к объекту. Будучи компонентами преступления, они служат орудием воздействия на общественное отношение. В этом случае они являются элементом объективной стороны состава преступления". Он полагал, что "трактовка предмета общественного отношения как материальной вещи, с одной стороны, оставляет вне рассмотрения сущность предмета в той группе, которую называют идеологическими отношениями, а с другой - относит по признаку материальности к объекту вещи, которые принадлежат другим компонентам преступления". Таким образом, к объективной стороне им были отнесены названные "инструментами взлома общественных отношений": прочитанное виновным письмо в составе нарушения тайны переписки, перевозимые товары в составе контрабанды, государственный флаг и герб в составе надругательства над символами государственной власти, документы отчетности в составе приписок о выполнении народнохозяйственных планов.

Близкую позицию по данному вопросу занимал А.А. Пионтковский, который писал: "объектом взяточничества является нормальная работа государственного аппарата, а предметом взяточничества являются определенные материальные ценности; объектом спекуляции являются советская торговля и интересы потребителя, а предметом спекуляции являются продукты сельского хозяйства промышленные товары или иные предметы; объектом контрабанды является монополия внешней торговли Советского Союза, а предметом контрабанды являются товарно-материальные ценности, незаконно перевозимые через советскую границу и т.д. При таком понимании предмета преступления он не относится к объекту, а является принадлежностью объективной стороны состава этих преступлений".

Стоит заметить, что точка зрения А.А. Пионтковского является более последовательной и соответствующей общему учению о составе преступления, чем позиция В.К. Глистина. В самом деле, в структуре признаков состава преступления не имеется такого элемента, как "орудие воздействия" или "орудие взлома" охраняемых уголовным законом общественных отношений. Называя таким образом перечисленные материальные предметы, В.К. Глистин ничем не обосновывает необходимость введения в общее учение о составе преступления нового элемента. В отличие от данного автора, А.А. Пионтковский лишь иным образом расположил общепризнанный элемент - предмет преступления - в системе признаков состава преступления.

С таким решением вопроса о месте "антиобщественных" предметов в составе преступления не согласился В.Я. Таций: "с одной стороны, указанные предметы не являются элементами охраняемого отношения, а с другой стороны их нельзя отнести и к объективной стороне, ибо они не могут рассматриваться как орудие совершения преступления". Рассматривая в качестве примера состав подделки, изготовления или сбыта поддельных документов, штампов, печатей и бланков, В.Я. Таций считает, что "объектом уголовно-правовой охраны не могут быть отношения, возникающие по поводу поддельных документов, штампов, печатей. Таким объектом являются как раз те общественные отношения, которые направлены на предотвращение подделки и использования этих предметов. Предметом же отношений, охраняемых уголовным законом, выступает установленный порядок изготовления, выдачи и использования документов, штампов и печатей. Поэтому поддельные документы, бланки, печати не входят в структуру охраняемого общественного отношения и должны признаваться предметами преступления".

Принципиальность рассматриваемого дискуссионного вопроса не позволяет ограничиться выбором одной из перечисленных выше позиций с приведением критики остальных. Необходимо остановиться на нем более подробно.

Из приведенной в приложении таблицы, отражающей классификацию предметов преступления по различным основаниям, видно, что в силу обладания признаками повышенной опасности законодатель придает уголовно-правовое значение тем или иным предметам в 36 статьях УК, что составляет 13% от общего количества статей Особенной части УК и 24% от общего числа названных в УК предметов преступления. При условии исключения из общей массы предметов "нетрадиционных" предметов преступления - людей и информации - доля этих предметов увеличивается до 43%. На то, что особый правовой режим, вызванный полезными или вредными свойствами предмета, чаще всего служит причиной выделения объекта материального мира в качестве предмета преступления указывал и В.Я. Таций.

Другую группу предметов составляют обозначенные в УК поддельные, фальсифицированные документы и средства идентификации: избирательные документы в ст.142, 142.1, государственное пробирное клеймо в ст.181, проспект эмиссии или отчет об итогах выпуска ценных бумаг в ст.185, деньги и ценные бумаги в ст.186, кредитные или платежные карты в ст.187, бухгалтерские и иные учетные документы в ст. 195, доказательства по гражданскому или уголовному делу в ст.303, рецепты на получение наркотических средств и психотропных веществ в ст.233, номера транспортных средств в ст.326, официальные документы, государственные награды, штампы, печати, бланки в ст.327, марки акцизного сбора, специальные марки или знаки соответствия в ст.327.1.

Отдельную группу образуют денежные средства, ценные бумаги и иное имущество, которые используются в качестве предмета подкупа в преступлениях, предусмотренных ст. ст.184, 204, 290, 291, 304 УК. Данные предметы преступления, не обладая социально опасными свойствами, тем не менее не находятся в объективной взаимосвязи с объектами соответствующих преступлений. К примеру, передаваемые в качестве взятки денежные средства не имеют ничего общего с нарушаемыми взяточничеством отношениями государственной власти, интересами государственной и муниципальной службы.

Таким образом, в общей сложности в 53 статьях Особенной части УК названы предметы, не состоящие в какой-либо объективно необходимой связи с теми благами, которые призваны защищать соответствующие нормы уголовного закона. Во-первых, это объективно опасные для жизнедеятельности человека предметы, требующие соблюдения особых правил обращения, или вовсе запрещенные в обороте. Во-вторых, это предметы материального мира, служащие средством изменения достоверной, общественно значимой информации. В-третьих, это предметы, не ограниченные в обороте, но чуждые охраняемому данной уголовно-правовой нормой объекту.

В современной уголовно-правовой литературе все они, как правило, признаются предметами соответствующих преступлений, при этом предмет преступления понимается как признак, характеризующий объект преступления.

Очевидно, что столь существенное противоречие может быть разрешено одним из двух способов: либо все перечисленные выше предметы материального мира не могут быть охвачены понятием предмета преступления, оставленного в числе признаков объекта преступления, либо предмет преступления не может быть отнесен к числу признаков, характеризующих объект преступления и должен быть помещен среди элементов объективной стороны состава преступления.

Оба варианта уже были предложены для решения вопроса о месте предмета взяточничества в составах дачи и получения взятки. Так, Н.И. Коржанский указывал, что "имущество, ценности при взяточничестве служат средством воздействия на должностное лицо и в этом смысле они ничем не отличаются от всякого иного орудия совершения преступления". Аналогичного мнения придерживались А.Ф. Оспинников, А.К. Квициниа. Однако такая позиция оставляет открытым вопрос о том, как быть с получаемым взяткополучателем имуществом в составе получения взятки. Считать его орудием преступления - значит коренным образом изменять сложившееся представление об орудиях и средствах совершения преступления, поскольку передаваемое в качестве взятки имущество не используется взяткополучателем как инструмент воздействия на охраняемый уголовным законом объект или самого себя. Получение взятки считается оконченным преступлением уже с момента принятия предмета взятки, следовательно, состав данного преступления не охватывает дальнейшие действия виновного с принятым предметом. В связи с этим нельзя согласиться с С.М. Будатаровым, полагающим, что в составе получения взятки "взятка является средством совершения преступления, поскольку она дается для склонения лица к совершению действия в будущем или за уже совершенное действие по службе. Соответственно, в первом случае взятка является средством подкупа, а во втором - средством вознаграждения за содеянное". Полагаем, что обоснованным является мнение Б.В. Здравомыслова, который рассматривал незаконную выгоду имущественного характера в качестве предмета взятки, относя этот предмет не к объекту, а к объективной стороне состава взяточничества.

Тем не менее, попытаемся воспользоваться первым из предложенных вариантов. Очевидно, что в таком случае необходимо все анализируемые нами в настоящем параграфе объекты материального мира отнести не к предмету преступления, а к орудиям и средствам совершения преступления.

В уголовно-правовой литературе приводится множество определений орудий и средств совершения преступления. В.Б. Малинин и А.Ф. Парфенов предлагают следующее: "Орудия и средства совершения преступления - это предметы и процессы, используемые преступником при воздействии на потерпевшего и предмет преступления, то есть для причинения вреда объекту посягательства".В.И. Гуров также полагает, что "… орудия и средства употребляются для непосредственного посягательства на охраняемые уголовным законом материальные элементы общественных отношений или личность либо создания условий для такого посягательства". В.И. Сахаров считает, что "орудия и средства совершения преступления воздействуют при посягательстве не непосредственно на общественные отношения как на объект преступления, а на их материальное выражение или на человека как субъекта - носителя этих отношений". Аналогичной позиции придерживается А.С. Денисова. В понимании этих авторов средства и орудия совершения преступления воздействуют не непосредственно на общественные отношения, а на их материальное выражение или на человека как носителя этих отношений. А.В. Наумов менее категоричен, но также связывает применение орудий и средств с воздействием на предмет: "Средства совершения преступления - это те предметы внешнего мира, которые использует преступник для воздействия на потерпевшего, предмет и объект преступления".

Действительно, применяемые при совершении преступления и имеющие уголовно-правовое значение вещи, указанные в УК, всегда воздействуют на объект преступления через предмет преступления. К ним можно отнести взрывчатые и химические вещества, электрический ток, самоходные транспортные средства, используемые при незаконной добыче животных и растений; оружие, предметы используемые в качестве оружия и специальные средства, которые используются для воздействия на потерпевшего; специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации.

Кроме того, многие ученые аргументировано отказываются от выделения орудий и средств совершения преступления в неосторожных преступлениях, полагая, что в случае причинения вреда по неосторожности "способ совершения преступления нацелен на достижение иных, не связанных с причинением вреда объекту преступления, целей, и поэтому предметы, признаваемые средствами и орудиями такой деятельности, не должны рассматриваться в качестве средств и орудий совершения преступления".

Приведенные положения о том, что орудия и средства совершения преступления применяются виновным только для опосредованного воздействия на объект преступления через предмет преступления, а также о том, что орудия и средства совершения преступления не следует выделять в составах неосторожных преступлений, применительно к составам, в которых нами выше были выделены чуждые объектам уголовно-правовой охраны объекты материального мира, позволяют сделать следующие выводы. В тех составах, признаком которых является вина в форме только умысла либо в формах умысла и неосторожности, перечисленные объекты материального мира не используются для оказания воздействия на предмет преступления. Следовательно, они не являются орудиями и средствами совершения преступления. Во всех иных составах, признаком которых является только неосторожная форма вины, выделение орудий и средств совершения преступления также необоснованно по приведенному ранее соображению.

Необходимо учитывать и тот факт, что в монографиях, посвященных исследованию соответствующих преступлений, равно как и в другой уголовно-правовой учебной и научной литературе, анализируемые материальные предметы не упоминаются в качестве орудий и средств совершения преступления, но всегда именуются предметами преступления.

Изложенное еще раз подтверждает вывод о том, что единственно возможным вариантом определения места чуждых объекту уголовно-правовой охраны предметов в составах соответствующих преступлений является отнесение их к числу предметов преступления с одновременным включением данного признака в объективную сторону состава преступления. Многочисленность данной группы предметов не позволяет называть ее лишь "исключением, подтверждающим общее правило". Более того, если тенденция, связанная с усилением роли источников повышенной опасности в нашей жизни сохранится, исключением вполне можно будет именовать как раз предметы преступления, связанные с охраняемыми законом благами.

Таким образом, можно сформулировать следующие основания отграничения предмета преступления от орудий и средств совершения преступления:

1) предмет преступления подвергается преступному воздействию со стороны виновного или создается им, в том числе с использованием орудий и средств совершения преступления, в то время как орудия и средства совершения преступления не могут подвергаться воздействию с использованием предмета преступления;

2) предмет преступления может находиться в объективной взаимосвязи с нарушаемым преступлением благом, орудия и средства совершения преступления в такой взаимосвязи не находятся;

3) предмет преступления выделяется в составах преступлений с любыми формами вины, орудия и средства совершения преступления - только в составах с умышленной формой вины.

Особое значение правильного отграничения предмета преступления от орудий и средств его совершения проявляется в связи с отменой конфискации имущества как вида уголовного наказания Федеральным законом от 8 декабря 2003 года №162-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации". В соответствии со ст.52 УК, применявшейся до вступления в силу указанного Федерального закона, конфискации могло быть подвергнуто все или часть имущества, являющегося собственностью осужденного, в том числе имущество, являвшееся предметом преступления. Помимо этого, существовал и остается неизменным до настоящего времени институт так называемой процессуальной или специальной конфискации: в соответствии с п.1 ч.3 ст.81 УПК РФ конфискации подлежат орудия преступления, принадлежащие обвиняемому; согласно п.4 ч.3 ст.81 УПК РФ, имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем, по приговору суда подлежат возвращению законному владельцу либо обращению в доход государства. Отмена конфискации как вида уголовного наказания никак не колеблет названных положений УПК РФ.

В такой ситуации в целом ряде случаев правильное определение орудий совершения преступления и их отграничение от предметов преступления немаловажно для соблюдения прав осужденного. Примером неоднозначного практического и теоретического решения данного вопроса может служить состав контрабанды, предусмотренный ст.188 УК. Ранее ответственность за данное преступление была предусмотрена ст.78 УК РСФСР 1960 года, анализируя которую В.К. Глистин указывал, что товарно-материальные ценности в составе контрабанды - это "орудие посягательства, предмет же охраняемого отношения - порядок перемещения товаров через границу". Примечательно, что практические работники таможенных органов также во многих случаях признают незаконно перевозимые деньги и иное имущество орудием совершения преступления, конфисковывая данное имущество в соответствии с п.1 ч.3 ст.81 УПК РФ. Дело в том, что эти ценности не подпадают под действие п.4 ч.3 ст.81 УПК, согласно которому имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем, по приговору суда подлежат возвращению законному владельцу либо обращению в доход государства в порядке, установленном Правительством Российской Федерации. Как правило, незаконно перевозимое через таможенную границу имущество - это иностранная валюта, вырученная от продажи принадлежащей виновному недвижимости или имеющая иное законное происхождение. Единственное правовое основание для его конфискации - признание данного имущества орудием совершения преступления. В любом другом случае это имущество после вынесения приговора по делу, согласно п.6 ч.3 ст.81 УПК РФ, должно быть возвращено его законному владельцу, то есть виновному.

Очевидная несправедливость изъятия такого рода имущества в условиях отмены конфискации как вида уголовного наказания повлекла обращение граждан в Конституционный Суд Российской Федерации. Однако в своем Определении от 8 июля 2004 года № 251-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданина Яковенко Андрея Федоровича пунктом 1 статьи 86 УПК РСФСР и гражданина Исмайлова Адиля Юнус оглы - пунктом 1 части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации, а также жалобы гражданина Кузьмина Владимира Клавдиевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 81 УПК Российской Федерации" высший орган конституционного судопроизводства не указал, чем является иностранная валюта применительно к составу контрабанды. Не разрешив этот вопрос по существу, Конституционный Суд РФ двусмысленно определил, что вопрос о том, "чем в уголовно-процессуальном смысле является незаконно перемещавшееся через таможенную границу РФ имущество и подпадает ли оно под признаки вещественного доказательства, подлежащего уголовно-процессуальной конфискации в соответствии с нормой, содержащейся в пункте 1 части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации, находится в ведении суда общей юрисдикции, осуществляющего на основе установления и исследования фактических обстоятельств правосудие по рассматриваемому им уголовному делу". Остается неясным, что имел в виду Конституционный Суд, ставя вопрос о правомерности признания незаконно перемещаемого через границу имущества орудием преступления.

В то же время большинство специалистов в сфере уголовного права придерживаются однозначного мнения о том, что такие предметы являются не орудием совершения контрабанды, а предметом данного преступления. Данная позиция представляется единственно верной. Однако такое решение вопроса возможно лишь при условии отказа от признания неразрывной связи между предметом и объектом преступления, поскольку большинство из перечисленных в диспозиции ст.188 УК объектов материального мира не являются элементами нарушаемых данным преступлением экономических отношений. Еще А.А. Пионтковский признавал незаконно перевозимые через границу товарно-материальные ценности предметом контрабанды именно в силу принадлежности данного признака к объективной стороне состава данного преступления.

Список использованной литературы

1. Бойцов А.И. Преступления против собственности. - СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2005. - 775с.

2. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. - М.: "Статут", 2063. - 800с.

3. Векленко В.В. Квалификация хищений. - Омск: Омская Академия МВД России, 2005. - 254с.

4. Волженкин Б.В. Мошенничество /Серия "Современные стандарты в уголовном праве и уголовном процессе". - СПб.: Санкт-Петербургский институт Генеральной прокуратуры РФ, 2008. - 35с.

5. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности. - СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2006. - 641с.

6. Зрелов А.П., Краснов М.В. Налоговые преступления /Под ред.К. К. Саркисова. - М.: "Налог-Инфо", 2005. - 191с.

7. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1969 /Кузнецова Н.Ф. Избранные труды. - СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2005. - С.400-531.

8. Курс уголовного права. Общая часть. Т.1 /Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. - М.: ИКД "Зерцало-М", 2006. - 624с.

9. Курс уголовного права. Особенная часть. Т.3 /Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комисарова. - М.: ИКД "Зерцало-М", 2006. - 468с.

10. Сборник материалов Второй международной научно-практической конференции "Уголовное право: стратегия развития в XXI веке". - М.: Изд-во "Проспект", 2005. - 336с.

11. Уголовное право России. Учебник для вузов. В 2-х тт. Т.1. Общая часть /Под ред.А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. - М.: Изд-во НОРМА, 2006. - 639с.

12. Хропанюк В.Н. Теория государства и права / Под ред. проф. В.Г. Стрекозова. - М.: "Интерстиль", 2005. - 378с.