Далее Боплан раскрывает тактику ведения казаками морских сра­жений — стремительную, рассчитанную на внезапность и в конечном счете победоносную. Успешно, например, были проведены операции против турецких крепостей Очаков (1538, 1541, 1545 гг.), Козлов (1589 г.), Варна (1604 г.). Дальнейшие героические действия казаков на Черном море уже связаны с именем П. Сагайдачного, Несмотря на пред­принятые турками меры предосторожности, запорожцы в 1600 г. вырва­лись за Перекоп, в 1609 г. сожгли Измаил, Килию, Белгород. Поистине триумфальным явился поход казаков на Синоп в 1614 г. Почти полно­стью был истреблен местный гарнизон, захвачены имеющиеся запасы оружия и суда, освобождены невольники. Победой увенчался поход 80 казацких чаек на Константинополь. В 1615 г. они достигли окрестно­стей столицы, сожгли две пристани. Вступив в сражение с турецкой эскадрой, казаки захватили несколько вражеских галер и даже взяли в плен турецкого военачальника. В следующем году был осуществлен успешный поход казаков, возглавляемых П. Сагайдачным, на один из крупнейших невольничьих рынков черноморского побережья Кафу, а со временем на Траиезунд. Взбешенный султан приказал казнить великого визиря и других высших придворных.
Так по документам прослеживается одна из важнейших сторон деятельности П. Сагайдачного — его активное участие в борьбе украин­ского народа против турецко-татарских поработителей. Несомненно, что за блестящие походы руководимых им запорожцев на Черное море гетман снискал славу удачливого предводителя казачества, которое за­щищало родную землю и неоднократно освобождало тысячи невольни­ков из турецкого рабства. Как писал К. Сакович, «…за своего гетманства взял в Турцех место Кафу. Аж и сам цесар турский был в великом стра­ху: бо му чотырнадцать тисяч там люду збил, катарги едины палил, другии потопил. Много тогды з неволе христиан свободил…»[15].

2.2. Отношения гетмана П.Сагадачного Речью Посполитой
Более консервативную, компромиссную, а часто и соглашательскую позицию занимал П. Сагайдачный по отношению к польско-шляхетским властям на Украине. Без сомнения, он являлся представителем той части казацкой старшины, интересы которой в социальных вопросах смыка­лись с интересами господствующей верхушки Речи Посполитой. Ведь Сагайдачному принадлежали значительные имения, в которых, без­условно, использовался труд зависимых крестьян. Поэтому он отрица­тельно, а то и прямо враждебно относился к малейшим проявлениям антифеодальных настроений крестьян и казацкой голытьбы. Довольно часто, даже в период заметных подъемов социальных движений народа, когда, казалось, возможен был иной исход борьбы, гетман шел на согла­шение с польской шляхтой. Так было во время его переговоров с ко­ронным гетманом С. Жолкевским в урочище Сухая Ольшанка около Белой Церкви (октябрь 1617 г.) и над рекой Раставицей невдалеке от Паволочи (октябрь 1619 г.). Тогда П. Сагайдачный и старшинская вер­хушка пошли на сделку с представителями короля. За счет основной массы повстанцев, которые должны были возвратиться под власть своих владельцев, они выторговали только небольшое увеличение казацкого реестра. Кроме того, казакам запрещалось ходить против турецких крепостей на Черное море. Все реестровое войско должно было нахо­диться исключительно в пределах королевских владений. Однако даже малейшие уступки шляхты казакам представлялись весьма иллюзорны­ми, поскольку юридическую силу они приобретали только после утвер­ждения их польским сеймом.
Интересно, что в деле реализации последнего соглашения (Раставицкого) польско-шляхетское правительство большие надежды возлага­ло на П. Сагайдачного. Ему было разрешено силой оружия подавлять недовольство крестьян и рядового казачества. Вряд ли похвалой гетману могут служить слова Я. Собеского — правительственного комиссара, оставившего интересные исторические записки о Хотинской войне 1621 г. Характеризуя личность П. Сагайдачного, он писал: «В силу свое­го служебного положения всегда верный королю и Речи Посполитой, он бывал суровым в деле подавления козацких своеволий; нередко даже, на задумываясь, казнил смертью за малейшие провинности; свои недолюбливали его за это и неоднократно уже волею большинства он едва не был лишен верховного предводительства запорожским вой­ском». В этой части «Записок» Я. Собеский, несомненно, ошибся — Сагайдачный не один раз и надолго лишался гетманской булавы (1610, 1617, 1620 гг.).
Тем не менее, очевидно, нецелесообразно жестко увязывать поли­тическую линию П. Сагайдачного с политикой Речи Посполитой на Украине. Опираясь на казачество (как реестровое, так и запорожское), гетман мог проводить вполне самостоятельную политику. Вопреки кате­горическим запретам правительственных кругов Варшавы, он неодно­кратно совершал походы против Крымского ханства и Оттоманской Порты, поддерживал выгодные ему требования казачества и т. п. Нельзя отрицать и того факта, что в течение 1615—1616 гг. П. Сагайдачный, несмотря на грозные сеймовые постановления, сам неоднократно воз­главлял освободительное движение различных сословий украинского народа. Разве не симптоматично утверждение польского сейма от сен­тября 1616 г., что казаки «…сами устанавливают себе право, сами выбира­ют урядников и предводителей и как бы создают в большой Речи Посполитой другую республику…»[16]. О нарастании волны народного движе­ния свидетельствуют и другие факты. Согласно данным многочислен­ных документов, казацкими отрядами в 1618 г. был «сплюндрован» огромный район «Украины, Полесья и Литвы». Очевидно, неправо­мерно связывать дальнейшее обострение социальных и национально-религиозных конфликтов в обществе исключительно с личностью П. Сагайдачного. Вместе с тем хорошо, например, известно, что гетман сразу же после заключения Раставицкого договора начал подготовку к его денонсации, что вызвало новый подъем патриотических чувств в народной среде.
В качестве главного события, характеризующего политическое кре­до П. Сагайдачного, исследователи приводят поход в 1618 г. украинских казаков во главе с гетманом в составе польско-шляхетских отрядов ко­ролевича Владислава на Москву.
Несомненно, это не лучшая страница в жизни и политической биографии прославленного казацкого предво­дителя. И историкам еще предстоит дать глубокую и объективную оценку этому событию. Здесь же мы только отметим, что ученые иногда игнорируют общий контекст развития событий на Украине во втором десятилетии XVII в. Не исключено, что походом на Москву Сагайдач­ный и часть лиц (светских и духовных), группировавшихся вокруг него, «оплачивали» известную сеймовую конституцию «О религии гречес­кой», которая предполагала свободу вероисповедания в Речи Посполи­той. Одну из причин предпринятой казаками акции К.Г.Гуслистый усматривает во «враждебном отношении части украинского казачества к правительству Михаила Федоровича, дипломаты которого в это время поддерживали отношения с Турцией и Крымом, побуждая их орды к нападению на Речь Посполитую, что угрожало украинским землям».   
В этой связи возникает другой, не менее важный вопрос: какое место занимает эпизод 1618 г. в политической карьере Петра Сагайдачного и каково его принципиальное отношение к идее русско-украин­ского единения? Предыдущая, а главным образом последующая дея­тельность гетмана дают возможность ответить на него определенно и однозначно — он являлся сторонником союза Украины с Россией. Уже в январе 1620 г. послы П. Сагайдачного, возглавляемые атаманом Петром Одинцом, через Путивль направились в Москву. 26 февраля они были официально приняты думными дьяками Иваном Граматиным и Саввой Романчюковым. Во время церемонии встречи послы от имени всего Войска Запорожского заявили, что «они все хотят ему, великому государю, служить головами своими по-прежнему, как оне служили прежним великим российским государем и в их государских повелени­ях были, и на недругов их ходили, и крымские улусы громили...». Орга­низация посольства в Москву — это хорошо продуманная политическая акция П. Сагайдачного. Направленность и содержание переговоров в Посольской палате Кремля также не вызывают ни малейших сомне­ний: речь шла о предложении казаков перейти на службу к русскому царю. Дипломатическая миссия запорожцев не увенчалась тогда успе­хом. Послам было выдано «легкое царское жалование 300 рублей де­нег», но подписание соглашения не состоялось. Тем не менее направле­ние первого посольства в Москву свидетельствовало о появлении каче­ственно новых тенденций в освободительном движении на Украине. И характерно, что у истоков этих тенденций стоял П. Сагайдачный.
Осуществление этой важной политической акции не было случай­ностью, как это может показаться на первый взгляд. Ведь почти одно­временно, как писал М. Смотрицкий, «…гетман, мучимый укорами совести, от имени всего Войска Запорожского просил иерусалимского патриарха Феофана «об отпущении греха разлития крови христианской в Москве»[17]. Согласно сообщениям другого источника, реакция Феофана на эти слова была суровой и однозначной. Он «…бранил казаков за то, что они ходили на Москву, говоря, что они подпали проклятию, указывая для этого то основание, что Москва — христиане»[18].
На новом этапе развития освободительного движения, которое объединяло различные слои населения (православную шляхту и духо­венство, горожан, казачество, крестьянство), важнейшим событием яви­лось возобновление деятельности на Украине православной иерархии, которая после Брестской церковной унии 1596 г. прекратила свое существование. В этой политической акции свою роль суждено было сыг­рать П. Сагайдачному. Близкие отношения между гетманом и патри­архом Феофаном, который выполнил эту важнейшую миссию, вряд ли можно считать случайными. Не исключено, что еще атаман Петр Одинец в феврале 1620 г. по поручению Сагайдачного встречался с патри­архом в Москве, где изложил позицию гетмана по этому вопросу. В мар­те Феофан прибыл на Украину.
На границе его встречали запорожские казаки во главе с Сагайдачным, которые, согласно сообщению Густынской летописи, «обточиша его стражбою, яки пчелы матицу свою», сопроводили в Киев. Здесь Феофан общался с представителями местно­го братства, православным духовенством. Он побывал в знаменитом казацком Трахтемировском монастыре. 6 октября 1621 г. в братской Богоявленской церкви патриарх посвятил межигорского игумена Исайю Копинского в сан перемышльского епископа, игумена Киево-Михайловского монастыря Иова Борецкого в сан киевского митрополи­та, а Мелетия Смотрицкого в сан полоцкого архиепископа. Очевидно, нет надобности доказывать, что осуществление этой акции, значение которой вышло далеко за религиозные рамки, стало возможным только благодаря мощной поддержке Войска Запорожского и лично Петра Сагайдачного (к тому времени уже полковника). Несмотря на ограни­ченность целей, которые ставили перед собой представители высшего православного духовенства, их действия, направленные против экспан­сии католицизма и униатства, объективно способствовали усилению освободительного движения народных масс Украины.
Под непосредственным влиянием этих событий заметно активизи­ровалась идеологическая борьба, объектом которой стали не только религиозные вопросы. Из-под пера Иова Борецкого выходит трактат «Протестация и благочестивая юстификация», появляется полемиче­ское сочинение «Полинодия» Захарии Копыстенского, «Книга о вере» и другие. Авторы этих трудов стремились воссоздать исторически прав­дивые картины жизни украинского народа в контексте его связей с рус­ским и белорусским народами. Это были новаторские труды, на страни­цах которых в отличие от первых полемических произведений в пол­ный голос звучит идея прародины трех восточнославянских народов, неразрывности их исторических судеб, близости языка, единства веро­исповедания. Иов Борецкий с гордостью заявил в своей «Протестации»: «с Москвой у нас одна вера и богослужение, одно происхождение, язык и обычай». Воздавая дань казачеству, авторы полемических сочинений называли их «наследниками старой Руси», которые «твердостью своей превосходят тех римских Сципионов и карфагенских Ганибалов» и т. д. и т. п.
Возобновление деятельности высшей иерархии православной церк­ви на Украине получило широкий резонанс. В 1620 — 1621 гг. резко обос­трились отношения между противоборствующими сторонами. Королев­ское правительство, католическое и униатское духовенство заняли крайне отрицательную позицию по отношению к этой политической акции. Из уст официальных лиц извергались проклятия и угрозы в адрес православных, неоднократно поднимался вопрос о судебном преследо­вании новоиспеченных иерархов, которые, по существу, были поставле­ны вне закона.
Однако вскоре религиозные противоречия и распри естественным ходом событий были отодвинуты на второй план. После сокрушитель­ного поражения от турок на Цецорских полях в Молдавии (1620) Речь Посполитая оказалась на грани потери своей государственной независимости. Коронное войско было разгромлено, многие знатные шляхти­чи, в том числе гетман С. Жолкевский, убиты, другие попали в плен. В создавшихся условиях Варшавское правительство приняло решение об организации нового войска. Путем определенных уступок сейм решил привлечь на свою сторону украинских казаков, небезоснователь­но рассматривая их как наиболее боеспособную и организованную военную силу. Перед угрозой вторжения в пределы Украины турецкой армии казачество, отложив решение своих внутренних проблем (острые противоречия между новым гетманом Яцком Бородавкой и Петром Сагайдачным), высказалось за поддержку поляков в будущей войне с турецкими завоевателями. Всеобщая рада, созванная в июне 1621 г. в урочище Сухая Дубрава, приняла предложения сейма о совместном походе польских и казацких войск. Следует отметить, что уже не будучи гетманом П. Сагайдачный продолжал играть видную политическую роль. Он возглавлял посольство, направленное радой в Варшаву, где во время аудиенции у Сигизмунда III требовал религиозных уступок, в ча­стности узаконения православной иерархии.
«Казацкие требования не были радикальными. Однако, учитывая тот общественный резонанс, который получили события 1621 г., они звуча­ли актуально и, очевидно, отражали мнение широких слоев казачества, собравшихся на раду в Сухой Дубраве»[19].
Петра Сагайдачного нельзя обвинить в малодушии или нежелании участвовать в военных действиях казаков против турецкой армии. Пря­мо из Варшавы, после прощания с польским королем, он направился в расположение своих войск вблизи Хотина. А ситуация здесь сложи­лась очень напряженная. Ведь объединенным силам польских и казац­ких войск (около 80 тыс. человек) противостояла 162-тысячная турецкая армия (согласно другим данным, 250-тысячная).
«В армии султана Османа II находилось около 300 пушек, большое количество другого вооружения, боеприпасов и провианта. «Наступил день,— писал очевидец этих событий,— памятный полякам на вечные времена, когда появились несметные полчища султана Османа и хана Джанибек-Гирея, собранные из многочисленных областей и народов; день, в который появились на нашей земле победоносные знамена Отто­манской империи, владеющей тремя частями света. По мановению могу­чего властелина явились на Днестре нежданные гости от берегов Евфра­та, Нила и соседнего Дуная; Азия и Африка, словно поколебленные в своих основах, готовились ринуться на Подолию. Бесчисленные и раз­ноплеменные войска шли к сарматским границам, где иное небо, иной климат, иной характер природы, где все, одним словом, поражало взоры пришельцев»[20].
С начала военных действий казаки проявляли чудеса храбрости и героизма. Разве могут не вызвать чувство восхищения действия не­большого казацкого отряда, окруженного турками, лишенного прови­анта и всякой помощи и сражавшегося несколько дней против врага, вооруженного пушками.
«Окруженные со всех сторон, казаки тем не менее отважились сразиться с неприятелем (ибо отчаяние нередко бывает побуждением к благородной смерти) и успели пробиться сквозь изумленные и дрожащие турецкие войска; но изнуренные голодом и трудами, покрытые пороховою пылью, они сложили жизнь вместе с оружием»[21].
В августе 1621 г. едва не погиб сам Петр Сагайдачный. После сове­щания с командующим польской армией К. Ходкевичем он сразу же выехал в расположение казацкого войска, которое в то время медленно двигалось к Хотину. Но в пути он столкнулся с отрядом турецких войск. Началось сражение, которое едва не закончилось трагически для Сагайдачного. Преследуемый, с простреленной рукой, он только ночью про­брался в свой лагерь.
Мы приблизились к тому рубежу жизненного пути П. Сагайдачного, который по-разному оценивался его современниками. В конце авгу­ста 1621 г., по прибытии его в расположение казаков, в войске прои­зошла смена власти. Гетман Бородавка лишился булавы, был арестован, а позже (8 сентября), согласно приказу Сагайдачного, казнен. Послед­него провозгласили гетманом. Факт низложения и казни Бородавки вызвал противоречивые мнения современников. В частности, польско-шляхетские мемуаристы резко отрицательно относились к личности Бородавки, который, очевидно, являлся представителем неимущей ча­сти казачества и пользовался в ее среде большой популярностью. Не случайно еще С Жолкевский характеризовал его как «наименее между казаками добродетельного и наиболее склонного к бун­там, обещавшего казакам идти с ними не только на море, но хоть бы и в ад».
По-видимому, и Сагайдачный испытывал чувство вины за гибель, человека, который сделал столь много для освободительного движения на Украине  (Бородавка принимал непосредственное участие в восста­новлении на Украине православной иерархии, возглавлял повстанческое движение и т. п.). Вот почему, уже находясь на смертном одре, Сагай­дачный дает поручение записать в свой помянник Бородавку под име­нем «Яков гетман». Очевидно, так он хотел выразить свое запоздалое раскаяние в причастности к смерти этого человека.
В сентябрьские же дни 1621 г. гетмана одолевали другие мысли. Ведь под Хотином решалась судьба не только Польши, но и Украины. С первых дней сражения Осман II, рассчитывая на молниеносные уда­ры, стремился разгромить казацкие полки. Как писал очевидец, он «…по­клялся ничего не есть, пока не отправит в ад к ужину всех поляков до последнего, и явил пример, невиданный и неслыханный дотоле в ис­тории военных действий, а именно: едва завидев наши силы и не давши отдыха своим войскам, усталым от похода, он отдал приказ атаковать поляков и в то же самое время устраивать лагерь…»[22].
С каждым часом сражение приобретало все более и более ожесточенный характер. Глав­ный удар неприятеля приняли казацкие отряды, которые от обороны перешли в наступление. Только к вечеру 3 сентября обоюдные атаки прекратились. Результаты первого дня Хотинской войны свидетельство­вали, что перевес, хотя и небольшой, оказался на. стороне казацко-польского войска. Оно получило большие трофеи (лошадей, конскую сбрую, богатую одежду, оружие, боеприпасы) и множество драгоценно­стей.
В следующие дни (5 и 9 сентября) накал сражения не спадал. И снова казаки, возглавляемые П. Сагайдачным, показывая чудеса храб­рости и героизма, врывались в лагерь врага, уничтожали живую силу противника, овладевали оружием, боеприпасами и провиантом. Осо­бенно успешной была ночная атака казаков и польской обозной челяди 9 сентября. В расположении турецких войск началась паника — бежали султан и рядовые воины, мурзы и многочисленная челядь.
Только нерас­торопность К. Ходкевича воспрепятствовала окончательному разгрому врага. События этой ночи оказали деморализующее влияние на турок. Я. Собеский пишет, что «…после неожиданного вторжения запорожцев в лагерь Османа турками овладела паника: люди всех званий и сословий были в неописанной тревоге; сам Осман, еще так недавно думавший, что нет никого в мире могущественнее его, теперь собственными глаза­ми увидел всю шаткость своего положения и прежняя надменность сменилась женскими жалобами, когда он убедился в неосновательности своих надежд…»[23].
Потеряв всякую надежду на скорое завершение войны, турки нача­ли длительную осаду польского и казацкого войска. В течение несколь­ких недель продолжались локальные бои между обеими сторонами. И только после прибытия в турецкий лагерь 20-тысячного подкрепле­ния Осман II решился на новое сражение. 28 сентября отборные сул­танские войска начали наступление. Почти целый день длилась эта кровопролитная битва.
 «Более 60 пушек греме­ло беспрерывно, небо пылало, а воздух омрачался от дыма, земля дрожа­ла, стонали леса, скалы распадались в куски. Что видел глаз к течение целого дня, того не описать на одной или двух страницах; нельзя выра­зить в точности, с каким пылом и мужеством или скорее отчаянием сражались обе стороны»[24].
Однако все атаки турецких войск были отби­ты. И снова находчивость П. Сагайдачного, который ударом с тыла вынудил турок к бегству, решила исход этого сражения.
Вклад казацкого войска и его предводителя гетмана Петра Сагай­дачного в разгром турецких войск в Хотинской войне 1621 г. воистину. неоценим. По существу, Польша была спасена от иноземного порабо­щения, утраты своей государственной независимости, а польский на­род — потери своего этнического лица. Медлительность К. Ходкевича и других шляхетских военачальников, их попытки достичь победы над противником за счет пролитой казацкой крови не могут затмить друго­го, исторически значимого аспекта этих событий. Впервые после Грюнвальдской битвы представители двух великих славянских народов про­демонстрировали на поле брани свою готовность к совместной борьбе против иноземных поработителей во имя идеалов свободы и независи­мости родной земли. Немаловажен и тот факт, что в сражении под Хотином принимали участие молдаване, местное украинское население, а также отряд донских казаков.
Значение событий под Хотином не ограничивалось локальными рамками. Оно вышло далеко за пределы Украины и Польши. С уверен­ностью можно утверждать, что победа в войне остановила дальнейшее продвижение султанской Турции в другие европейские страны и стала предвестником ее упадка.
Сражение под Хотином явилось последним эпизодом на богатом ратными подвигами жизненном пути П. Сагайдачного. Раненный в од­ном из сентябрьских боев, гетман тяжело и долго болел. В середине ноября 1621 г. его перевезли в Киев «...на томже пляцу тот наш гетман постреленый приехал до Киева, наполы умерлый»[25].

Однако будучи уже смертельно больным, гетман не устранился от общественно-политической жизни. В числе своих главных забот он считал необходимым добиться признания королевским правительством церковной иерархии, восстановленной иерусалимским патриархом Фео­фаном на Украине. С этой целью в начале 1622 г. в Варшаву выехало особое казацкое посольство, которое должно было ходатайствовать перед сеймом об уничтожении унии и «успокоении православных». Одновременно гетман написал два письма польскому королю. Выдер­жанные в лояльной форме, они, тем не менее, содержали требование прекратить преследование и «озлобление» казаков, а также положить конец распространению униатства на украинских землях. Одна­ко П. Сагайдачному уже не суждено было пережить горечь разочарова­ния результатами казацкой миссии. Он скончался 10 апреля 1622 г. в Киеве.
За несколько дней до смерти в присутствии киевского митрополита Иова Борецкого и своего преемника на гетманском поприще Олифера Голуба при доброй памяти и здоровом умысле, П. Сагайдачный соста­вил духовное завещание, согласно которому передавал полторы тысячи золотых на школу «…братства Львовского, на науку и на цвиченья бакаларов учоных... на выхованье ученого майстра, в греческом языку бегло­го...»[26]. Значительную сумму он передал Киевскому братству, в которое ранее вписался со всем Войском Запорожским, а также завещал де­нежные вклады ряду церквей, монастырей и школ. Погребение П. Са­гайдачного состоялось в церкви Киевского братства. Во время похорон двадцать студентов один за другим декламировали стихи, в которых славили и возвеличивали покойного гетмана, воспевали его заслуги в борьбе против султанской Турции, вклад в развитие наук, утвержде­ние казацких вольностей и поддержку православной церкви.
В целом, канва жизненного пути П. Сагайдачного соткана как бы из нескольких противоречивых, но тем не менее тесно связанных между собой начал. Никто из современников гетмана или историков нового времени не оспаривал выдающегося военного таланта этого человека. Что касается его политического кредо, то оно вызывало (и продолжает вызывать) споры, совершенно противоположные оценки и мнения. Гет­ман был осторожным и прагматичным политиком. Открытой военной конфронтации с польско-шляхетским правительством П. Сагайдачный предпочитал переговоры и компромиссы. Иногда они приводили к определенным успехам, но гораздо чаще — к разочарованиям, а то и попросту к неудачам. В конечном счете, такая политика являлась тупиковой, поскольку не была ориентирована на широкие народные массы и свержение власти Речи Посполитой на Украине. В социальных вопросах П.Сагайдачный всегда оставался на жестких позициях подавления «своеволия черни» и испо­ведовал правовые принципы феодального государства.
«Вместе с тем мы не вправе игнорировать большой роли П. Сагайдачного в развитии освободительного движения на Украине. При его непосредственном участии в 1620 г. возобновила свою деятельность иерархия православной церкви, что представляло собой далеко идущую политическую акцию. В том же году он предпринял организацию в Мо­скву посольства Войска Запорожского — шаг, который можно считать этапным в налаживании русско-украинских отношений. Значительны также вклады гетмана в успешное развитие Киевского и Львовского братств — наиболее крупных и влиятельных на Украине, его материаль­ная поддержка школ, стремление дать образование молодым людям. Так, переплетаясь, дополняя или входя в противоречие друг с другом, эти главные черты характера создавали цельный и самобытный образ Петра Сагайдачного — крупного политического деятеля первой половины XVII в., воина, человека»[27].

2.3. Защита Польши,  предотвращение турецкого наступления на Европу
В 1620 году состоялась Цецорская битва, в ходе которой польские войска были на голову разгромлены турками. Погиб коронный гетман (главнокомандующий) С.Жолкевский (бывший победитель с.Наливайко), часть польских военачальников попала в плен.
Украинская летопись объясняет причины поражения поляков тем, что себялюбивый украинофоб Жолкевский заявил: «Не хочу я с Грицями воювати, нехай ідуть до риллі або свині пасти».
Хотя турки наступали и вели военные действия против Польши, но имели в виду дальнейшее наступление на европейские страны. Весной 1621 года султан Осман II со 150 тысячной армией, к которой присоединилась 60-тысячная крымская орда, снова выступил на Польшу.
Оказавшись в катастрофическом положении, польское правительство наконец обратилось за помощью к украинским казакам, обещая расширить их права и привилегии. Сейм принял казацкий реестр в 20 тысяч человек с зарплатой 100 тысяч золотых в год.
Забегая вперед, следует отметить, что обещания не были выполнены, наоборот, поляки обязались перед турками взять казаков в жесткий режим и к тому же не разрешать морских походов.
Сагайдачный понимал, что речь идет об угрозе не только Польше, но и Украине да и всей Европе. Угрозе мусульманского мира славянскому. Совершенно логичным был его шаг – вступление в 1618 году вместе с Войском Запорожским в «Лигу христианской милиции», целью которой была борьба против турецкой экспансии. Кстати, это было сделано вопреки польскому запрету казакам выступать против Турции и Крымского ханства.
«Международным признанием полководческого таланта гетмана Сагайдачного было назначение его главнокомандующим объединенными вооруженными силами Европы в борьбе против турецко-татарского нашествия»[28].
«Казаки отправились в направлении Молдовы, а гетман П.Сагайдачный вместе в эпископом И.Курцевичем-Кориятовичем – в Варшаву на переговоры с польским правительством, целью которых было, в частности, восстановление высшей православной иерархии в Украине».
Противники встретились у крепости Хотин. Турецко-татарская армия в два раза превосходила казацко-польскую. Сначала казаки уничтожили турецкую артиллерию, а потом почти 80 тысяч живой силы. Турецкое командование вынуждено было пойти на заключение мирного договора. Победа союзников (казаков и поляков) развеяла миф о непобедимости турецкой армии.
Европейские поэты панегиристы сравнивали украинских казаков со спартанцами, защищавшими Фермопилы от персов.
Например, далматский поэт Гундулич посвятил Хотинской победе поэму «Осман», в которой отдав должное запорожцам, все же больше внимания уделил полякам.
Сагайдачный был ранен во время Хотинской битвы ядовитой стрелой и вскоре умер. Перед смертью он почти все свои средства пожертвовал на восстановление Богоявленского монастыря и содержание Киевской, Львовской и Луцкой братских школ. Похоронен в Киево-Братском монастыре.
На похоронах гетмана 20 учеников братской школы провозгласили составленный ректором школы К.Саковичем панегирик «Стихи на погребение П. Сагайдачного»[29]

2.4. Интеллектуализация гетманом П.Сагайдачным казацкого движения
«Славу и авторитет Сагайдачный завоевал не только своими ратными подвигами. Он был выдающимся культурно-просветительным деятелем своего времени. При его содействии в Киеве была создана ячейка, к которой принадлежали И.Борецкий, Е.Плетенецкий, К.Сакович, М.Смотрицкий и другие»[30]
Известный историк М.Грушевский подчеркивал, что Е.Плетенецкий «открыл новую эру в жизни этой твердыни украинского аскетизма и сделал из Печерского монастыря перворядную культурную силу»
В 1615 году Е.плетенецкий приобрел  во Львове типографию и перевез ее в Киев. За 15 лет типография выпустила более тридцати изданий – больше, чем все украинские типографии, вместе взятые.
Благодаря поддержке П.Сагайдачного Иерусалимский патриарх Феофан освятил И.Борецкого на митрополита Киевского.
В 1620 году гетман, заботясь о развитии национально-образовательного движения в Украине, вместе со всем Войском Запорожским записался в Киевское Богоявленское братство.
Сагайдачный первым из украинских гетманов объединил военную деятельность казачества с деятельностью других сословий украинского общества: духовенством, шляхтой, мещанами. Но самой большой его заслугой в этом направлении было объединение казацкого движения с тогдашней украинской интеллигенцией.
Не надо забывать, что свою деятельность гетман осуществлял в условиях острой борьбы в церковной жизни. Был период, когда П.Сагайдачный даже терял власть, но мужество и выдержка всегда спасали его – он возвращался к руководству украинским казачеством и с еще большей энергией отстаивал интересы своего народа..
Особой страницей в жизни Сагайдачного является  укрепление позиций православной церкви в Украине. К концу второго десятилетия XVII века отношения гетмана с  королевской властью заметно ухудшились, благодаря наветам католических магнатов.
Король Сигизмунд III и королевич не собирались выполнять обещаний, данных Сагайдачному. Напротив, ему был пре­дъявлен ультиматум: сократить офи­циально  дозволенную  реестровую численность войска до 3 тысяч чело­век, прекратить всякие походы на Черное   море,-ничего  вообще  не предпринимать без приказа Короля, выдавать беглецов, стремящихся на Сечь.
Будучи все-таки представителем «умеренной» (по отношению к  Речи Посполитой) партии казачества и понимая, что пока сила за польским королем, Сагайдачный подписал под Роставицей (1619 год) соглашение, содержащее ряд существенных уступок полякам.
 Большинство казаков не приняло это соглашение и в 1620 году, после похода на Перекоп, Сагайдачный временно лишил­ся гетманской булавы и уехал в Киев. И вот тогда-то он предпринял очень удачный контрманевр. Использовав прибытие в Украину православного вселенского патриарха Феофана и взяв всю ответственность на себя,  экс-гетман вместе со своими сподвижниками Елисеем Плетснецким (игуменом Печерского монастыря), Иовом Борецким, Лаврентием Зизанием убедил патриарха дать санкцию  на утверждение православных иерархов в Украине начиная с митрополита и ниже.
Патриарх, человек робкий, долго колебался, опасаясь гнева мощной католической Речи Посполитой, но Сагайдачный сумел склонить его к нужному решению, обещав дать личную охрану из казаков и сопроводить патриарха через Молдавию к его резиденции.
В результате был   утвержден первый признанный иерарх украинской  православной церкви — митрополит   Иов Борецкий. Еще ранее сам Сагайдачный со своим войском вступил в православное Киевское братство и взял его под опеку запорожцев.   
Все эти события выходили далеко за рамки чисто церковной жизни.  Тем самым на деле свершилось единение    православной    украинской   идеи (опирающейся на славное наследие Киевской Руси-Украины и выжившей несмотря на лютые преследования католиков и униатов) и военной мощи запорожцев. 
Последние, в свою очередь, почувствовали в себе силу и осознали свой долг: служить не своим сословным инте­ресам и тем более не гоняться только за военной добычей,  а оборонять страну,   защищать  Украину   и   от польско-католических, и от турецко-татарских, и от всяких прочих иноземных посягательств.