ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

1. Понятие свободы в истории философии

1. Противоречивый характер осмысления свободы в истории философии

2. Понятие свободы в Русской литературе. География свободы

2. Взгляды экзистенциалистов на понятие свободы

2.1 Общая характеристика и проблематика экзистенциализма

2.2 Связь свободы и истины в работах Мартина Хайдеггера

2.3 Философия свободы Ж.-П. Сартра. Бытие и ничто

2.4 Свобода и абсурд по Альберу Камю

3. Концепции свободы по Бердяеву Н.А

1. Персонализм Бердяева

2. Бог и свобода

3. Свобода личности

Заключение

Список использованных источников

ВВЕДЕНИЕ

Сегодня в современном нам обществе мы пытаемся восстановить ценность свободы личности, которая формально воспринимается нами как одно из прав человека и гражданина. Понятие "свобода личности" все чаще употребляется в средствах массовой информации, в выступлениях политических лидеров, декларируется Конституцией нашего государства. Однако смысл, вкладываемый в это понятие разными людьми, различен, зачастую предлагаются самые противоположные пути решения проблемы свободы человеческой личности. Но при этом сама категория свободы не подвергается достаточно серьезному анализу.

Свобода как одна из основных философских категорий характеризует сущность человека и его существование. В истории философской мысли это понятие прошло длительную эволюцию - от "отрицательной" (свобода от) до "положительной" (свобода для) трактовки. Философия свободы была предметом размышлений Канта и Гегеля, Шопенгауэра и Ницше, Сартра и Ясперса, Бердяева и Соловьева. Диапазон понимания этого понятия чрезвычайно широк – от полного отрицания самой возможности свободного выбора ( в концепциях бихевиоризма) до обоснования "бегства от свободы" (Э. Фромм) в условиях современного цивилизованного общества.

Представление свободы как "осознанной необходимости", на мой взгляд, ведет к тому, что человек уподобляется физическим предметам, подчиняющимся только неумолимым законам природы. Только понимание свободы как потенциальной способности человека к свободному выбору альтернативы, как возможности мыслить и поступать в соответствии со своими представлениями и желаниями, а не вследствие внутреннего или внешнего принуждения дает личности возможность обретения духовной свободы, обретения человеком самого себя. Целью работы является изучение философии свободы.

Цель работы предполагает решение следующих задач:

1. Проанализировать основные философские тенденции.

2. Выявить основные пути мировоззренческих исканий представителей философской мысли.

Объектом настоящего исследования стали труды философов ( Мартина Хайдеггера , Жан-Поля Сартра, Альбера Камю, и др.).

Рассматривая философию свободы, нельзя не упомянуть о трудах Бердяева Н.А. Он пишет: "Идея свободы для меня первичнее идеи совершенства, потому что нельзя принять принудительного, насильственного совершенства". Возможно, именно поэтому нам сегодня интересна его точка зрения как одного из выдающихся русских философов, который еще в первой половине нашего века выделил тему свободы как центральную проблему философской мысли и предложил пути ее решения.

Как отмечают многие исследователи творчества Бердяева, идея свободы личности у него окрашена прямо противоположными настроениями: трагизмом и решимостью совершить "революцию духа", переживаниями одиночества и порывом к всепобеждающей соборности, чувством падшести бытия и истории и верой в преображающую и спасительную силу человеческой свободы.

1. Понятие свободы в истории философии

1.1 Противоречивый характер осмысления понятия свободы в истории философии

Проблема свободы – одна из важных и сложных проблем, она волновала многих мыслителей на протяжении многовековой истории человечества. Можно сказать, что это глобальная человеческая проблема, своего рода загадка, которую из века в век пытаются разгадать многие поколения людей. Само понятие свободы заключает в себе подчас самое неожиданное содержание, это понятие очень многогранно, емко, исторически изменчиво и противоречиво. Говоря о сложности идеи свободы, Гегель писал: "Ни об одной идее нельзя с таким полным правом сказать, что она неопределенна, многозначна, доступна величайшим недоразумениям и потому действительно им подвержена, как об идее свободы" [Гегель 1956:291]. Не случайно и немецкий философ Эрнст Кассирер в работе "Техника современных политических мифов" оценивал слово "свобода" как одно из наиболее туманных и двусмысленных не только в философии, но и в политике. Свидетельством смысловой "подвижности" и "неконкретности" понятия служит тот факт, что возникает в разных оппозициях. В философии "свобода", как правило, противостоит "необходимости", в этике – "ответственности", в политике – "порядку". Да и сама содержательная интерпретация слова содержит разнообразные оттенки: она может ассоциироваться и с полным своеволием, она может отождествляться и с сознательным решением, и с тончайшим мотивированием человеческих поступков, и с осознанной необходимостью.

В каждую эпоху проблема свободы ставится и решается по-разному, нередко в противоположных смыслах, в зависимости от характера общественных отношений, от уровня развития производительных сил, от потребностей и исторических задач. Философия свободы человека была предметом исследования различных направлений: Канта и Гегеля, Шопенгауэра и Ницше, Сартра и Ясперса, Бердяева и Соловьева. За последние годы в философской литературе появился ряд публикаций по проблеме свободы. Это работы Г.А. Андреева "Христианство и проблема свободы", Н.М. Бережного "Социальный детерминизм и проблема человека в истории марксистско-ленинской философии", В.Н. Голубенко "Необходимость и свобода" и др. Значительное внимание этой проблеме уделяется в монографиях и главах Анисимовым, Гаранджой, Спиркиным, Шлайфером.

Шопенгауэр был прав, указав, что для новейшей философии, равно как и для предшествующей традиции, свобода – главная проблема.

Диапазон понимания свободы очень широк – от полного отрицания самой возможности свободного выбора (в концепциях бихевиоризма) до обоснования "бегства от свободы" в условиях современного цивилизованного общества (Э. Фромм ).

Шопенгауэр представляет проблему понятия свободы отрицательной, т.е. выявить содержание свободы как понятия, возможно, только указывая на определенные препятствия, мешающие человеку реализовать себя. То есть о свободе говорится как о преодолении трудностей: исчезла помеха – родилась свобода. Она всегда возникает как отрицание чего-то. Определить свободу через самое себя невозможно, поэтому нужно указать на совсем другие, посторонние факторы, и через них выйти на прямую к понятию свободы. Н.А. Бердяев в противовес немецкому философу подчеркивает, что свобода – положительна и содержательна: "Свобода не есть царство произвола и случая" [Бердяев 1989:369].

Свобода – одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей. Однако даже самые радикальные умы прошлого, выступавшие в защиту этой святыни, полагали, что свобода не абсолютна. Предоставление индивиду права распоряжаться собственной жизнью обратит наш мир в мир хаоса. На память приходит давняя история о том, что однажды состоялся суд над человеком, который, размахивая руками, нечаянно разбил нос другому человеку, обвиняемый оправдывался тем, что никто его не может лишить свободы размахивать собственными руками. Суд принял решение: обвиняемый виновен, поскольку свобода размахивания руками одного человека кончается там, где начинается нос другого. Шуточный пример, явно доказывающий, что нет абсолютной свободы, свобода весьма относительна.

В индивиде сильны инстинкты своеволия, эгоизма, разрушительности. Свобода хороша, пока человек умеряет свои порывы. Человеческая свобода имеет свои противоречия. Согласно Нибуру, человеку свойственна склонность злоупотреблять своей свободой, переоценивать свое значение и стремиться к тому, чтобы стать всем. Тем самым человек впадает в грех. "Следовательно, грехопадение совершается в самой свободе. Причем парадокс зла возникает из свободы не как необходимое или неотъемлемое следствие, а как внутреннее противоречие, как "алогичный факт" [Шлайфер 1983:19].

В практической деятельности некоторые люди нередко, переоценивая свои силы и возможности, ставят перед собой "вышенные" (Беккет) цели. Нибур и многие другие философы толкуют эту проблему теологически: когда человек, рассчитывая совершить многое, полагается только на себя, он концентрирует внимание на самом себе и пренебрегает зависимостью от Бога; он порывает связь с Богом и неизбежно впадает в грех. Человеческая свобода, утверждает Нибур, может увеличить и к добру, и ко злу любое желание, и эта уникальная свобода становится источником как разрушительных, так и творческих сил личности. Пользуясь выражением Паскаля, Нибур подчеркивает, что "достоинство человека и его убожество имеют один и тот же источник" [Шлайфер 1983:19]. О свободе как корне сатанинского зла и богоподобия рассуждал и Борис Петрович Вышеславцев. Это свобода, когда люди превращаются в "бесов", один из характерных примеров – это миф о грехопадении. Он изображает как раз два аспекта: с одной стороны диаволовское: "не подчиняйтесь ни малейшему запрету – тогда будете, как боги!", с другой стороны – человеческое влечение. Этот дерзновенный вызов знал не один Достоевский, его знала русская былина. Вышеславцев приводит в пример странную гибель Василия Буслаева, который не верил ни в сон, ни в чох". Однажды Буслаев гулял с товарищами и увидел черный камень, надпись на котором гласила: через этот камень не прыгать, а кто прыгнет – сломает голову. Тотчас Василий Буслаев разбежался, прыгнул и …погиб. Дерзновение на вседозволенность приковывает человека к вечному корню сатанинского зла. Предельная точка свободы – это опора для искушения.

Подобная интерпретация событий, имевших место в райском саду, была дана и Львом Шестовым. В Библии читаем: "Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерева мы можем есть. Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло" [Книга Бытия:2,17].

Бог предупредил людей, что в день, когда вкусите от древа знания добра и зла, - умрете; змей говорит: будете как боги. Не странно ли это, спрашивает Шестов, что мы принимаем слова змея за истину. Шестов пишет о том, что Адам до грехопадения был причастен божественному всемогуществу и только после падения попал под власть знания – и в тот момент утратил драгоценнейший дар Бога – свободу. "Ибо свобода не в возможности выбора между добром и злом, как мы обречены теперь думать. Свобода есть сила и власть не допускать зло в мир. Бог, свободнейшее существо, не выбирает между добром и злом. И созданный им человек не выбирал, ибо выбирать не из чего было: в раю не было зла" [Шестов Л.:147].

Итак, человек не стал свободным, отведав плодов, ибо свобода выбирать между добром и злом, которую он обрел через вкушение, стала его Единственной свободой. Другие свободы отошли от человека, когда он избрал жизнь, основанную на знании, а не на вере.

Стремление следовать недобрым советам и пренебрегать запретами досталось человеку от Адама. Так что история с Василием Буслаевым более чем закономерна. Человек вожделеет свободы? Так ли это? Ницше и Кьеркегор обратили внимание на тот факт, что многие люди попросту не способны на личностный поступок. Они предпочитают руководствоваться стандартами. Нежелание человека следовать свободе, несомненно, одно из поразительных философских открытий. Оказывается свобода – удел немногих. И вот парадокс: человек согласен на добровольное закабаление. Еще до Ницше Шопенгауэр сформулировал в публикуемой работе тезис о том, что человек не обладает совершенной и устоявшейся природой. Он еще не завершен. Следовательно, он в равной степени свободен и несвободен. Мы часто оказываемся рабами чужих мнений и настроений. Иначе говоря, мы предпочитаем подневольность.

Позже на эту формальную зависимость человека от социальности обратят внимание экзистенциалисты. Как бы то ни было, еще Гете писал: "Свобода – странная вещь. Каждый может легко обрести ее, если только он умеет ограничиваться и находить самого себя. И на что нам избыток свободы, который мы не в состоянии использовать?" Примером Гете приводит комнаты, в которые зимой не заходил. Для него было достаточно маленькой комнатушки с мелочами, книгами, предметами искусства. "Какую пользу я имел от моего просторного дома и от свободы ходить из одной комнаты в другую, когда у меня не было потребности использовать эту свободу" [Гете 1964:458].В этом высказывании отражается вся мнимость человеческой природы. Можно ли говорить о сознательном выборе со стороны индивида, если сторонники психоанализа доказывают, что поведение человека "запрограммировано" впечатлениями детства, подавленными вожделениями. Оказывается любой поступок, самый сокровенный или совершенно стихийный, можно предсказать заранее, доказать его неотвратимость. Что же тогда остается от человеческой субъективности?

Американский философ Эрих Фромм выявил и описал особый феномен человеческого сознания и поведения – бегство от свободы. Так называется его книга, которая была выпущена в 1941 году. Основная идея книги состоит в том, что свобода, хотя и принесла человеку независимость и наделила смыслом его существование, но в то же время изолировала его, пробудила в нем чувство бессилия и тревоги. Следствием подобной изоляции стало одиночество. Невыносимость морального одиночества человека и попытка избежать этого описывается Бальзаком в "Страданиях изобретателя" (IIIч. романа "Утренние иллюзии"): "Так запомни же, запечатлей в своем столь восприимчивом мозгу: человека страшит одиночество…Жажда утоления этого чувства заставляет человека расточать свои силы, все свое имущество, весь пыл своей души" [Фромм 1997:37]. Если индивид достиг максимальной или абсолютной свободы в мире, он начинает понимать, что свобода обернулась беспредельным одиночеством. Устранив все формы зависимости, индивид в конце концов остается со своей индивидуальной самостью". Исчезают многочисленные запреты, которые, хотя и ограничивали свободу человека, но делали его близким определенному кругу людей. В "Братьях Карамазовых" Достоевского звучит идеальная для описания этого состояния фраза – "Человек свободен – это значит он одинок".

Философия ХХ столетия показала, что свобода может стать бременем, непосильным для человека, чем-то таким, от чего он старается избавиться. Можно без преувеличения сказать, что концепция Шопенгауэра во многом носила прогностический, опережающий характер.

1.2 Понятие свободы в Русской литературе. География свободы

"Последняя четверть ХХ века в русской литературе определилась властью зла" – утверждает знаменитый русский писатель Виктор Ерофеев. Он припоминает тургеневского Базарова, который сказал невыразимо милосердную и подающую великие надежды человечеству фразу: "Человек хорош, обстоятельства плохи".

Эту фразу можно поставить эпиграфом ко всей русской литературе. Основной пафос ее значительной части – это спасение человека и человечества. Это неподъемная задача, и русская литература настолько блестяще не справилась с ней, что обеспечила себе великий успех.

Философ XIX века Константин Леонтьев говорил о розовом христианстве Достоевского и Толстого как о лишенном метафизической сути, но решительно развернутом в сторону гуманистических доктрин, которые напоминают французских просветителей. Русская классическая литература учила, как оставаться свободным человеком в невыносимых, экстремальных положениях. Вообще, свобода и гуманизм беспредельно связаны характером русского человека. В чем же проявляется для русского человека стремление к свободе?

Рассмотрим понятие "человек мигрирующий" как знак поиска перемен. Стремление к свободе или "бегство" от нее. Феномен, составляющий понятие "миграция" – это опыт различения динамического и статического, оседлого и миграционного. Русский человек – это человек, предельно движущийся, расширяющий уровень своего бытования. Странничество – это характерное русское явление, оно мало знакомо Западу. Бахтин объяснял его вечной устремленностью русского человека к чему-то бесконечному: "Странник ходит по необъятной русской земле, никогда не оседает и ни к чему не прикрепляется" [Бахтин 1990:123].

Необъятные просторы создают такой разворот пространства, что приближают идущего к высшему. Но очень часто блуждающий заражается вирусом бунта, он как бы выхаживает его своими ногами. Бунт, это, возможно, негодование, требование свободы, пространства как свободы, одиночества как свободы. И где-то на краю мира и на краю тела наступает слияние свободы, мига и вечности. Западные люди – это люди более оседлые, они дорожат своим настоящим, боятся бесконечности, хаоса, а следовательно, они боятся свободы. Русское слово "стихия" с трудом переводится на иностранные языки: трудно дать имя, если исчезла сама реалия.

Для человека Востока тема движения вообще не свойственна. Путь для него – это круг, соединенные пальцы Будды, т.е. замкнутость. Некуда идти, когда все в тебе самом. Поэтому японская культура – это культура внутреннего слова, мысли, а не действия.

Удовольствие предшествующего обуславливает несвобода географическая, но стремление к свободе внутренней.

2. Взгляды экзистенциалистов на понятие свободы

2.1 Общая характеристика и проблематика экзистенциализма

Экзистенциализм, или философия существования ( от позднелатинского existentia существование), зародился в начале ХХ века и в течение нескольких десятилетий завоевал широкое признание и популярность.Среди первых представителей экзистенциализма принято считать русских философов Льва Шестова и Николая Бердяева, хотя основное развитие это течение получило после 1-ой мировой войны в трудах немецких мыслителей Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса и в сороковых годах в работах Альбера Камю, Жана Поля Сартра и Симоны де Бовуар. В то же время своими предшественниками экзистенциалисты считают Паскаля, Кьеркегора, Достоевского и Ницше. В философском отношении на экзистенциализм оказали преобладающее влияние такое направление как философия жизни, а также феноменология Гуссерля и Шеллера. Экзистенциализм как яркое проявление нонкомформизма явился своеобразной реакцией на духовный кризис, вызванный войнами и страданиями.В ситуации безнадежности и душевной растерянности призыв экзистенциалистов к человеческой подлинности, к чувству человеческого достоинства оказался источником мужества и нравственной стойкости. Его основная тема - человеческое существование, судьба личности в современном мире, вера и неверие, утрата и обретение смысла жизни, Достоевский как-то писал, что "если бога нет, то все дозволено". Это — исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма", человек свободен, человек—это свобода. Экзистенциализм, в его стремлении раскрыть специфику человека и его мира, отвергает и "многофакторную" концепцию человека как существа, "частично" детерминированного; например, подвластного страстям (не говоря уж о начальстве), — и частично, в чем-то свободном. Это значило бы, что можно быть наполовину свободным, а наполовину рабом. Человек же "всегда и целиком свободен — либо нет".

2.2 Связь свободы и истины в работах Мартина Хайдеггера

В свой фундаментальной работе "О сущности истины" Хайдеггера рассматривает категорию свободы как сущность самой истины

Свобода , по Хайдеггеру , это не несвязанность действия или возможность не выполнить что-либо, а также и не только лишь готовность выполнять требуемое и необходимое (и, таким образом, в какой-то мере сущее). Свобода является частью раскрытия сущего как такового. Само обнаружение дано в экзистентном участии, благодаря которому простота простого, т.е. "наличие" (das "Da"), есть то, что оно есть. В бытии последнего человеку дана долгое время остающаяся необоснованной основа сущности, которая позволяет ему эк-зистировать, поэтому "Экзистенция" у Хайдеггера не означает здесь existentia в смысле события и "наличного бытия" сущего. "Экзистенция" — здесь также и не "экзистенциальный" в смысле нравственных усилий человека, направленных на самого себя и основанных на его телесной и психической структуре допущение бытия сущего.

Наряду с категорией истины Хайдеггер вводит понятие неистина, рассматривая ее как блуждание, "наподобие ямы, в которую он иногда попадает; блуждание принадлежит к внутренней конституции бытийности, в которую допущен исторический человек. Блуждание — это сфера действия того круговорота, в котором экзистенция, включаясь в круговорот, предается забвению и теряет себя. В этом смысле блуждание является существенным антиподом по отношению к первоначальной сущности, истине. Блуждание открывается как открытость для всякого действия, противоположного существу истины. Путь блужданий , в то же время создает возможность, которую человек способен выделить из эк-зистенции, а именно не поддаваться заблуждению, в то время как он сам узнает его, не проникая в тайну человека".

2.3 Философия свободы Ж.-П. Сартра. Бытие и ничто

Изложенная Сартром в "Бытии и Ничто" концепция свободы имеет много общего с хайдеггеровской, представленной в "Бытии и времени" — что оба пытались включить свободу в систему базовых понятий феноменологической онтологии. Однако Сартр склонен скорее трактовать свободу как более глубокую, базисную онтологическую характеристику, как основание человеческой активности. "Первое условие активности — это свобода", — читаем мы в "Бытии и Ничто"

Сартр полагает, что "определить" свободу трудно, поскольку она "не имеет сущности", не может быть подведена, в частности, ни под какую необходимость. В ней, как у Хайдеггера, "существование предшествует сущности и определяет ее". Почему мы утверждаем, что сартровская "свобода" сходна с хайдеггеровской? Да уже потому, что и то и другое наличествует лишь в модусе единичности! Это значит, что свобода не только не "одна и та же" у меня и у другого — она даже не "одна и та же" в разных ситуациях моего собственного бытия. Более того: попытка как-то перенести способ действия (и предпочтение, и выбор) в другой контекст означает утрату свободы. Другими словами: свободно определив свое поведение в одной ситуации и попытавшись попросту повторить это поведение в другой ситуации, я действую "автоматически" — т.е. отнюдь не свободно.

Мы уже отметили, что "очевидной" свобода становится в актах "неантизации", "обращении в Ничто", в безразличный фон своего мира всего того, что не является интенциональным предметом. "Здесь никого нет!", — может сказать, заглянув в полное посетителями кафе, парижанин своей спутнице. И она прекрасно и адекватно его поймет — поскольку они надеялись увидеть в этом кафе своих друзей. Поэтому свобода "есть не что иное, как эта неантизация". При этом неантизация в свободе не имеет других оснований, чем сама свобода: в противном случае "мы не свободны, мы перестаем быть свободными" ), свобода оказывается "задушенной под тяжестью бытия".

Можно сказать и иначе: свобода "беспочвенна" — как и свободный человек. Человек несвободный — это "сущее", такой же объект, как дом или камень; он "есть", но не действует в качестве человека, в экзистенциальном смысле. Поэтому бытие свободным — это обязательно отрицание "просто" бытия.

Нельзя, согласно Сартру, и трактовать свободу как "факт сознания", на психологический манер. Свобода целостна, "тотальна". "Тотальна", в частности, и в том плане, что в ней слиты мостив, "объективное" некоторой определенной ситуации, как она выглядит в свете поставленных целей, — и "движущая сила", начало субъективное, эмоции, желания, страсти, помогающие исполнить намеченное действие. Нельзя смешивать свободу с капризом и произволом, которые в детерминистской картине мира напоминают эпикуровский клинамен — прежде всего потому, что "мир свободы" нельзя отождествлять с миром "вещей-в-себе". Это — принципиально различные "Вселенные"! Свободен человек лишь постольку, поскольку он не детерминирован миром "вещей-в-себе", как, впрочем, и желаниями, говоря по-русски, собственной левой ноги. В силу последнего свобода — отнюдь не непредсказуемость поступков и желаний человека. Она — в поисках самого себя, или, точнее, в выборе самого себя (или, в более современной терминологии, собственной идентичности). А тем самым — ив выборе своего предметного мира, который вместе с тем выглядит как "открытие". Но ведь выбор — если он действительный выбор — необусловлен! Жизненное (экзистенциальное) решение — это не выбор между тем, взять ли с собою зонтик или оставить его дома; выбор экзистенциален, когда ситуация судьбоносна, когда она "критическая", и когда нет возможности избежать выбора. Поскольку человек непременно переживает критические ситуации, когда нет возможности не выбирать и когда выбор не может быть заменен подсчетом шансов, — человек "осужден" быть свободным, а свобода его абсурдна (абсурд, т.е. беспочвенность).

Мы постольку личности, поскольку свершаем свой, только свой, выбор. И, значит, "мы есть свобода, которая выбирает; но мы не выбираем бытие свободным: мы осуждены на свободу... выброшены в свободу...". Сартр иллюстрирует свой тезис внешне парадоксальным примером: даже сидящий в одиночке осужденный свободен — не потому, что может сбежать, а поскольку он способен хотеть сбежать, строить планы — пусть даже нереальные — побега, и, конечно, пытаться сбежать. Поэтому свобода ничуть не похожа на случайный выбор, вроде лотереи: такая "свобода" была бы "ничем", или чем-то "в-себе". Свобода "для-себя" — это "просвет бытия" или "разрыв в бытии", это момент решения. Жизнь свободного — только выборы самого себя, череда "разрывов бытия", которые осуществляются с каждым актом выбора. (Достаточно известных языковых аналогов этой кальки с французского сколько угодно: "сжечь свои корабли", "порвать с прошлым", "круто изменить свою жизнь" и т.д.)

Человек — свободный человек — повсюду встречается с препятствиями, которые создает не он; но он воспринимает их в качестве препятствий, и их сопротивление возникает для него как сопротивление только в результате его свободного выбора. Выбор — это всегда "вопреки"!

Именно поэтому философский трактат Сартра "Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии" посвящен исследованию вопросов: что такое бытие? каковы фундаментальные бытийные отношения между сознанием и миром? каковы онтологические структуры сознания (субъективности), делающие возможными эти отношения.

Появляется мотив абсурдности существования : "Абсурдно, что мы рождаемся, и абсурдно, что мы умираем ". Человек, по Сартру, бесполезная страсть. Сартр, несомненно, понимал, насколько тяжел груз свободы для человека, не имеющего внутренней опоры, подавленного наследием подсознательного, постоянно мучимого чувством тревоги и страха перед самим собой. И он не строил иллюзий насчет способности человека быть действительно свободным тем более, что действительность могла развеять любые иллюзии. Поэтому неудивительно, что все произведения Сартра пронизаны критикой и неприятием окружающего мира. Индивида в современном обществе Сартр понимает как отчужденное существо, возводя это конкретное состояние в метафизический статус человеческого существования вообще.

Всеобщее значение космического ужаса приобретают у Сартра отчужденные формы человеческого существования, в которых индивидуальность стандартизирована и отрешена от исторической самостоятельности, подчинена массовым, коллективным формам быта, организации, государства, стихийным экономическим силам, привязана к ним также и своим рабским сознанием, где место самостоятельного критического мышления занимают общественно принудительные стандарты и иллюзии, требования общественного мнения и безличной "молвы" и где даже объективный разум науки представляется отделенной от человека и враждебной ему силой. Отчужденный от себя человек, обреченный на неподлинное существование, не в ладу и с вещами природы они глухи к нему, давят его своим вязким и солидно-неподвижным присутствием, и среди них может чувствовать себя благополучно устроенным только общество "подонков", человек же испытывает "тошноту". Жить в этом обществе, по мнению Сартра, как живет в нем "довольное собой сознание", можно лишь отказавшись от себя, от личности подлинной, от решений и выбора, переложив последние на чью-либо анонимную ответственность на государство, нацию, расу, семью, других людей. Но и этот отказ ответственный акт личности, ибо человек обладает свободой воли всегда.

2.4 Свобода и абсурд по Альберу Камю

Творчество Камю – это безостановочный философский поиск, который целенаправляется страстным переживанием за Человека, оказавшегося жертвой, свидетелем и соучастником трагического надлома времени и истории в ХХ в. Камю в своем гениальном произведении "Мифе о Сизифе" стремится ответить на вопрос: как, в чем найти надежду на позитивное бытие в мире, в котором религиозная надежда умерла? Постулируя изначальное мироощущение человека как абсурд, он исследует его как характеристику человеческого "бытия-в-мире", отчужденном и неразумном. Одновременно он характеризует абсурд как границу осознанности и ясности понимания бытия.

Чувство абсурда, по мнению автора, возникает прежде всего на основе противоречия между человеком и окружающим его миром, или, словами Камю, "между актером и декорациями".

Если мир поддается объяснению, даже и не слишком убедительному, он понятен и приемлем для человека. Но как только человек осознает всю иллюзорность этого объяснения, он начинает ощущать себя чужим во вселенной. Перед человеком встает вопрос: стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой?

Абсурд проникает в сознание человека неожиданно, когда он в какой-то момент вдруг чувствует опустошенность, усталость от повседневного бытия. Вдруг он перестает понимать смысл и цель этой повседневности. Цепочка привычных поступков разрывается, и именно в этот момент, по мнению автора, сознание человека, застывшее до этого в машинальной жизни, начинает приходить в движение. Еще один фактор абсурда – время. Человек, живущий будущим, вдруг осознает, что как раз время – его враг. Как говорит Камю, возникает своего рода бунт плоти, направленный против воздействия времени, свидетельствует об истине, которой является вызов превосходящему миру.

Переходя к понятию свободы, Камю отмечает, что абсурд сводит к нулю все шансы человека на призрачную вечную свободу, исповедуемую в религии, но возвращает свободу поступков и воодушевляет на нее. После осознания абсурда человек понимает: нет более высшей свободы, чем свобода быть, единственной свободы, которая служит основанием для истины.

По мнению Камю осознание абсурда предполагает замену качества опыта бытия его количеством. Иными словами, важно не прожить как можно лучше, а пережить как можно больше. А это, в свою очередь, заключается в том, чтобы прочувствовать свою жизнь, свой бунт, свою свободу как можно сильнее.

Чувство абсурда, возникающее в результате работы сознания, позволяет человеку переоценить свою судьбу. Это можно считать одной из предпосылок другому понятию, рассмотренному Камю в своем творчестве, - понятию бунта.

"Что же представляет собой человек бунтующий"? - вопрошает Камю - Это человек, говорящий "нет". Но, отрицая, он не отрекается: это человек, уже первым своим действием говорящий "да". Раб, всю жизнь исполнявший господские распоряжения, вдруг считает последнее из них неприемлемым"

В бунтарском порыве рождается пусть и неясное, но сознание: внезапное яркое чувство того, что в человеке есть нечто такое, с чем он может отождествить себя хотя бы на время. До сих пор раб реально не ощущал этой тождественности. До своего восстания он страдал от всевозможного гнета. Нередко бывало так, что он безропотно выполнял распоряжения куда более возмутительные, чем то последнее, которое вызвало бунт. Раб терпеливо принимал эти распоряжения; в глубине души он, возможно, отвергал их, но, раз он молчал, значит, он жил своими повседневными заботами, еще не осознавая своих прав. Потеряв терпение, он теперь начинает нетерпеливо отвергать все, с чем мирился раньше. Сознание возникает вместе с бунтом. Приводя пример бунта раба против своего господина, Камю приходит к выводу, что раб восстает против прежнего порядка, в котором отрицается нечто, присущее сообществу всех угнетенных людей. Сам по себе индивид не является той ценностью, которую он намерен защищать. Эту ценность составляют все люди вообще.

3. Концепции свободы по Бердяеву Н.А

3.1 Персонализм Бердяева

Главная проблема философии Бердяева - смысл существования человека и связи с ним смысл бытия в целом. Ее решение, по мнению писателя, может быть только антропоцентрическим - философия "познает бытие из человека и через человека", смысл бытия обнаруживается в смысле собственного существования. Осмысленное существование - это существование в истине, достижимое человеком на путях спасения (бегства от мира) или творчества (активного переустройства мира культурой, социальной политикой).

По мнению русского философа Г.П. Федотова, "четыре понятия, взаимно связанных, в сущности разные аспекты одной идеи, определяют религиозную тему Бердяева: Личность, Дух, Свобода и Творчество".

Философия Бердяева носит персоналистический характер; он сторонник ценностей индивидуализма. "Истинное решение проблемы реальности, проблемы свободы, проблемы личности - вот настоящее испытание для всякой философии",- считает он. Н.О. Лосский пишет: "В особенности же Бердяев интересуется проблемами личности... она не часть общества, напротив, общество – только часть или аспект личности. Личность - не часть космоса, напротив, космос -часть человеческой личности." Бердяев был поглощен экзистенциальным интересом к человеку, в "Самопознании" он отмечает: "...экзистенциальная философия... понимает философию как познание человеческого существования и познание мира через человеческое существование..." Однако, в отличие от других философов экзистенциалистов, писатель не удовлетворяется сопереживанием, его волнует не столько трагедия человеческого существования, сколько свобода человеческой личности и человеческого творчества. "Свобода для меня первичнее бытия. Своеобразие моего философского типа прежде всего в том, что я положил в основание философии не бытие, а свободу." "Свобода, личность, творчество лежат в основе моего мироощущения и миросозерцания",- пишет Бердяев. Он онтологизирует свободу, выводит за рамки обычных проблем философии. Cвобода, своими корнями уходящая в иррациональную и трансцендентную безосновность, является для него исходной и определяющей реальностью человеческого существования. Бердяев пишет: "Свободу нельзя ни из чего вывести, в ней можно лишь изначально пребывать."

Человеческая иррациональная свобода коренится из "ничто", но это не пустота, это первичный принцип, предшествующий Богу и миру. Бердяев пишет: "Где-то несоизмеримо большей глубине есть Ungrund, безосновность, к которой неприменимы не только категории добра и зла, но неприменимы и категории бытия и небытия". ( Термин "Ungrund" Бердяев заимствовал у немецкого мистика конца XVI - начала XVII века Я. Беме из его учения "о темном начале в Боге").

3.2 Бог и свобода

Философа волнует проблема теодицеи, то есть примирения зла мира (объективации) с существованием Бога, которая для него также связана с проблемой свободы. Бердяев считает, что "трудно примирить существование всемогущего и всеблагого Бога со злом и страданиями мира". Таким образом, он приходит "к неизбежности допустить существование несотворенной свободы". "Свобода не создана Богом, но он сам рождается... из свободы и из этой же свободы, из Ничто, которое потенциально содержит в себе Все, от творитмир." "Есть какой-то первоначальный исток, ключ бытия, из которого бьет вечный поток... в нем совершается акт Богорождения". (4( "Бог присутствует лишь в свободе и действует лишь через свободу",- вот мысль писателя. Эта идея несет у Бердяева двойную службу: объясняет наличие зла в мире ("несотворенная свобода объясняет... возникновение зла") и определяет свободу человека не только по отношению к миру, но и к Богу. Такая концепция свободы трудно примирима с пониманием Бога как существа Абсолютного. Так как свобода не создана Богом, он не обладает властью над свободой. Свобода первична по отношению к добру и злу, она обусловливает возможность как добра, так и зла. Поэтому Бог-Творец всесилен над бытием, но не обладает никакой властью над небытием, над несотворенной свободой. Эта бездна первичной свободы, изначально предшествующей Богу, является источником зла. Бердяев не мог, подобно Соловьеву, возложить ответственность за зло в мире на Бога ("Возложить на Творца ответственность за зло творения есть величайший из соблазнов духа зла...". Но он в равной мере не принимал христианскую схему, укоренявшую зло в самом человеке. Он предпочитал абсолютизировать свободу, отделить ее от Бога ичеловека, чтобы тем самым онтологизировать зло, погрузить его в добытийственный хаос. Это открывало путь к гармонизации бытия, которая осуществлялась с помощью творчества. Но поскольку творчество, по убеждению философа, также проистекает из свободы, то именно противоборство зла и творчества составляет сущность новой религиозной эпохи - эпохи "третьего откровения", ожиданием которой наполнено большинство произведений Бердяева.

Н.О. Лосский считает, что Бердяев "отвергает всемогущество Бога и утверждает, что Бог не творит воли существ вселенной, которые возникают из Ungrund, а просто помогает тому, чтобы воля становилась добром. К этому выводу он пришел благодаря своему убеждению в том, что свобода не может быть создана и что если бы это было так, то Бог был бы ответственным завселенское зло. Тогда... теодицея была бы невозможной. Зло появляется тогда, когда иррациональная свобода приводит к нарушению божественной иерархии бытия и к отпадению Бога из-за гордыни духа, желающего поставить себя на место Бога..."

3.3 Свобода личности

По мнению писателя, личность и субъективное находятся в конфликте собщим и объективным, личность восстает "против власти объективированного "общего". Объективация - одно из основных понятий философии Бердяева, она означает трансформацию духа в бытие, вечности - во временное, субъекта – в объект, порождение неподлинного мира явлений, где результаты духовной активности человека приобретают формы пространства и времени, начинают подчиняться причинно-следственным отношениям и законам формальной логики. Писатель так поясняет свою идею, он говорит, что "объективной реальности не существует, это иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа. Объективированный мир не есть подлинный реальный мир... Объект есть порождение субъекта. Лишь субъект экзистенциален, лишь в субъекте познается реальность." В книге "Царство духа и царство кесаря" Бердяев пишет: "Объективация есть выбрасывание человека вовне, экстериоризация, подчинение условиям пространства, времени, причинности, рационализации. В экзистенциальной же глубине человек находится в общении с духовным миром и со всем космосом." Таким образом, объективация представляет собой не раскрытие, обнаружение духа, а, наоборот, его закрытие, обеднение. В результате человек оказывается вдвойственном положении: как личность он остается в своей глубине носителем экзистенциального "я", образа и подобия Бога, как индивид он становится причастен миру природной и социальной необходимости. Мысль писателя перекликается здесь с идеями западноевропейских экзистенциалистов о трагическом положении человека в безучастном, равнодушном к его существованию мире. сам Бердяев подчеркивает сходство этих идей: "Когда экзистенциалисты... говорят о выброшенности человека в мир и обреченности человека этому миру, то они говорят об объективации, которая делает судьбу человека безысходной, выпавшей из глубокой реальности". Писатель видит природное зло не только в жестокости борьбы за существование, в страдании и смерти, а в самом факте необходимости, несвободы, которая составляет сущность материи. "Человек с его возможностями духовной свободы брошен вслепой механический мир, который порабощает и губит его". Бердяев отмечает, что у него "есть напряженная устремленность к трансцендентному, к переходу за грани этого мира." "Обратной стороной, - пишет он, - этой направленности моего существа является сознание неподлинности, неокончательности, падшести этого эмпирическогомира". Философ утверждает "примат свободы над бытием". "Бытие вторично, есть уже детерминация, необходимость, есть уже объект", - считает автор. В религиозном плане объективация тождественна с актом грехопадения - отчуждения человека от Бога, сопровождающегося попаданием субъекта в зависимость от мира объектов. "Если мир, - писал Бердяев, - находится в падшем состоянии, то это – не результат способов познания (как это думал Шестов). Вина лежит в глубинах мирового бытия. Это лучше всего уподобить процессу разложения, разделения и отчуждения, которое претерпевает ноуменальный мир. Было бы ошибкой думать, что объективация происходит только в познавательной сфере. Она происходит прежде всего в бытии самом. Она порождается субъектом не только как познающим, но как бытийствующим... В результате нам кажется реальным то, что на самом деле вторично, объективировано, и мы сомневаемся в реальности первичного, необъективируемого и нерационализированного". Осознание первичности духа как творческой реальности и составляет, по мысли автора, задачу философии, указывает путь решения проблемы свободы человеческой личности.

"Персоналистическая революция", к которой стремился философ, "означает свержение власти объективации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов-личностей, прорыв к иному... духовному миру". (2( Преодоление объективации связывается Бердяевым не столько со спасением, сколько с творчеством как "обнаружением избыточной любви человека к Богу",ответом его "на Божий зов, на Божье ожидание".

Бердяев убежден, что свобода трагична: если она составляет сущность человека, то, следовательно, она выступает как обязанность; человек порабощен своей свободой. Она тяжкое бремя, которое несет человек. Он ответственен за свои поступки и происходящее в мире. "Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри... не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла, -считает автор. - Само состояние выбора может давать человеку чувство угнетенности... даже несвободы. Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем". Бердяев воспринимает свободу "не как легкость, а как трудность". По мысли писателя, даже простая политическая свобода, свобода выбора убеждений и поступков - это тяжелая и ответственная обязанность. Он пишет: "В этом понимании свободы как долга, бремени, как источника трагизма мне особенно близок Достоевский. Именно отречение от свободы создает легкость..." "Свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание... И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя", - эта идея философа, на мой взгляд, действительно перекликается со взглядами Достоевского на эту проблему, для которого проблема свободы духа также имеет центральное значение. У Достоевского свобода - не право человека, а обязанность, долг; свобода - "нелегкость, а тяжесть". Не человек требует от Бога свободы, а наоборот, "и в этой свободе видит достоинство богоподобия человека". Именно по этой причине "свобода аристократична, а не демократична". Бердяев считает, что "огромная масса людей совсем не любит свободы и не ищет ее". Великий Инквизитор у Достоевского, "враг свободы и враг Христа", считает, что "десятки тысяч миллионов существ... не в силах будут пренебречь хлебом земным ради небесного", он упрекает Христа в том, что возложив на людей бремя свободы он не жалеет их.

Таким образом, взгляд Бердяева на проблему свободы человеческой личности мне представляется следующим. Личность - это ноуменальный центр мироздания, обнаруживаемый через выявление бесконечности и всеобъемлимости духа конкретного человека. Даже трансцендентное открывается в духе и через дух личности. Однако присущая ей свобода двойственна: она дана человеку и от Бога как просветленная свобода к добру, истине, красоте, вечности и от Божественного "ничто", которое заключает в себе возможность зла и отпадение от Бога.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В современном мире основой мировоззренческого потенциала становится именно философия как всеобъемлющая категория. Одним из бесспорных мировоззренческих итогов философии начала XXI в. является сам феномен существования философского миропонимания, которое стало доминирующим в ареале технократической цивилизации.

В основе философского мировоззрения лежит представление о безграничной возможности человеческого познания, о бесконечных потенциалах человеческого духа.

При написании данного реферата я проанализировал труды таких философов как Николай Александрович Бердяев, Мартина Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, Альбер Камю. Их теории о свободе похожи, но рассматриваются в совокупности с различными философскими вопросами, например, Хайдеггер затрагивает понятие свободы при рассмотрении вопросов об истине, Ж.-П. Сартар о бытие, Камю об абсурде и т.д.

Многие из выше упомянутых философов всегда отстаивали нередуцируемость свободы к необходимости. Возможно именно поэтому, они остаются во многом нашими современниками, призывающими при решении всех философских проблем ставить в центр человека и его творчество.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Сартр, Ж.-П. Бытие и Ничто: Опыт феноменологической онтологии / Ж.-П. Сартр. – М.: Феникс, 2000

2. Фромм Э. Бегство от свободы/Э.Фромм. – Минск.: Попурри, 1998. – 672с.

3. Шлайфер Н.Е. Свобода личности и исторический детерминизм/Н.Е. Шлайфер. – М.: Изд-во "Высшая школа", 1983. – 95с.

4. Бердяев Н.А. Философия свободы/Н.А. Бердяев. -М.: Правда, 1989

5. Хайдеггер М. Бытие и время /М.Хайдеггер. – М.: Феникс, 1998. – 32-46с.