БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Исторический факультет
РЕФЕРАТ
На тему:
«Причины и поводы подделок. Личная и групповая мотивации подделок»
МИНСК, 2008

1. Интеллектуальное искажение источника
Интеллектуальное искажение подлинного исторического источника производится в том случае, когда он исправляется или сокращается таким образом, чтобы дополнить реально отраженные в нем факты прошлого не существовавшими деталями или же изменить его действительный смысл.
Неполная аутентичность источника представляет собой сокращение текста письменного источника, которое меняет смысл его содержания, делает его фальсифицированным и приводит к катастрофическим в мировом масштабе последствиям. Примером может служить т. н. «эмская депеша».
Как вспоминал германский канцлер О. Бисмарк, он «взял карандаш и смело зачеркнул все то место, где было сказано, что Бенедетти просил о новой аудиенции; от депеши я оставил только голову и хвост». В предназначенном для публикации депеши тексте совсем не упоминалось то, что коренным образом меняло характер события. Слова Вильгельма I о том, что переговоры будут продолжаться в Берлине в Министерстве иностранных дел, не вошли в окончательный текст. Выходило, что король указал французскому дипломату на дверь. «Это будет красный платок для галльского быка», – заявил О. Бисмарк своим гостям, прочитав им сфальсифицированную депешу.
Канцлер передал этот текст для сообщения прессе. О. Бисмарк, как и Наполеон III, получил то, к чему стремился. Война сделалась неизбежной. И правительственные, и оппозиционные депутаты парламентов Пруссии и Франции одобрили военные кредиты и объявление войны. В результате этой подделки и последовавшей за ней войны Франция потерпела поражение, а в XX в. еще два раза велись кровопролитные реваншистские войны между Францией и Германией, в которые были вовлечены многие государства мира.
И подделка источника, и интеллектуальное искажение подлинного источника рассматриваются как подлог, то есть овеществленное (материализованное) искажение истины с целью ввести кого-нибудь в заблуждение.
Примером меняющей смысл содержания вставки в текст может служить приписывание императору Нерону (54–68) приказа поджечь Рим. Современник событий Тацит (55–120) не обвинял императора. Он писал: «Наступает пожар, вызванный или случаем, или из-за преступления цезаря, это не ясно, потому что авторы говорят и так, и эдак об этом».
Жившие позже историки Светоний (69/70–140) и Диан Кассий
(II в.) обвинили Нерона в организации пожара. Казалось бы, версию вины Нерона подтверждают слова современника событий Плиния Старшего (23/24–79) в его «Естествознании», когда тот пишет о дубах, «которые росли на римском форуме до времен цезаря Нерона, который повелел сжечь Рим». При исследовании оказалось, что слова «который повелел сжечь Рим» были позднейшей вставкой переписчика, который был уверен в вине Нерона.
Подобные вставки переписчиков в копируемые ими подлинные тексты получили название «интерполяций».

2. Поводы и причины подделок
Фальсификация источников – это явление, встречающееся в различные времена в различных странах. Поддельные источники возникают по ряду мотивов. Они создаются в расчете на общественное внимание. Фальсификаторами источников движут интересы, которые весьма разнообразны. С. Косцялковский (1954) различает следующие поводы и причины подделок источников:
личный интерес (фальсификатора или заказчика подделки);
групповой интерес в подделке;
пропаганда политических, религиозных, партийных идей, своеобразно понимаемого патриотизма;
материальный интерес;
собирательство старинных вещей;
авторские амбиции исследователя.
В.П. Козлов (1994) выделяет среди интересов, присутствующих на всех этапах бытования подделки, — возникновение замысла фальсификации, его реализацию и использование подлога в научной, художественной литературе, искусстве и обыденном сознании. Авторами фальсификации движут:
меркантильные соображения;
идеологические соображения;
стремление к стилизации под «древность» в ходе столкновения различных течений литературно-языкового процесса;
желание использовать подделки как аргумент в отстаивании собственной точки зрения в историографии.
Мотивы изготовления конкретной подделки не всегда можно свести лишь к достижению определенной цели. Группировка подлогов по мотивам их создания, по мнению В.П. Козлова, отражает восприятие исторического источника обществом, как:
раритета (остатка древней культуры, способного возбудить эмоции или припаса — обычного имущества, имеющего коллекционное значение);
свидетельства о якобы имевших место фактах прошлого;
доказательства — носителя сведений об исторических прецедентах, имеющих актуальное политическое, идеологическое художественно-экономическое значение в общественной борьбе современности.

3. Меркантильная мотивация подделок
Меркантильное стремление к получению корысти побуждает фальсификатора или (и) того лица, для которого создается подделка, исходя из личных интересов, изготовлять или пользоваться фальсификацией. В подобных случаях на первый план выступает пользование определенными льготами и привилегиями, которыми чаще всего эти лица не имеют права пользоваться (свидетельства об окончании учебного заведения, о дворянстве, завещание, документ на владение имуществом и т. д.). Иногда на создание и приобретение фальсифицированных документов людей толкает дискриминационная политика властей.
Так, например, указом от 19 октября 1831 г. царское правительство постановило произвести «разбор» шляхты, выделило из состава дворянского сословия беднейшую часть шляхты Беларуси, Литвы, Польши и Украины и перевело их в новый разряд населения – однодворцев (проживавших в деревнях) и граждан (живших в городах) западных губерний.
Мотивом для разбора шляхты было то, что «люди сии по недостатку оседлости и собственности и по образу жизни многих из них, наиболее склонны были к восстанию и к преступным действиям против законной власти».
Указ лишал часть шляхты ее традиционных прав не платить податей и не поставлять в царское войско рекрутов. Следовательно, он не мог погасить, а только усиливал стремление к «преступным действиям», что, скорее всего, правительство не волновало. Его интересовало лишь увеличение налогового обложения и количества солдат.
Для того чтобы сохранить «дворянское звание», требовалось предъявить документы о том, что любой предок ходатая обладал до разделов Речи Посполитой населенной землей или просто принадлежал к шляхетскому сословию, даже не владея землей.
Поскольку у многих шляхтичей не было подтверждающих это документов, а также денег для оплаты разыскания в архивах, они нередко обращались к фальсификаторам. В Беларуси наибольших размеров подделки документов о шляхетском происхождении приняли в Минске.
Этому содействовало не столько наличие здесь подготовленных специалистов, поскольку лучшие жили в Вильне, сколько более слабый полицейский надзор. 10 июня 1835 г., по доносу домовладелицы с окраины Минска Маньковской, полиция произвела обыск у ее квартиранта Чайковского. В сундуке жильца Маньковской было обнаружено множество бумаг, «в числе коих открыты бланки бывших польских королей, чистая, старинного клейма бумага, на некоторых листах коей начаты писать уже фальшивые документы».
Было обнаружено, что по согласованию с другими чиновниками Чайковский вырывал из старых архивных дел чистые листы бумаги, а на них составлял поддельные документы.
В свое время Чайковский обучался в минской гимназии и у полоцких иезуитов. Он умело подделывал почерки различных эпох. Для скрепления документов фальсификатор имел поддельные печати королей Яна-Казимира, Августа III и Станислава Августа. По свидетельству лица, которое вело следствие, в Минском дворянском депутатском собрании было очень много фальшивых документов, «ибо почти нет чиновника, который бы в сем мало или много не участвовал».
Меркантильными мотивами можно объяснить создание поддельных источников для их продажи в коллекции и музеи. Если изготовляется рукопись, то, как отмечает Д.С. Лихачев, «возраст рукописи можно увеличить для того, чтобы увеличить ее продажную цену».

4. Мотивация подделок в пользу групповых интересов
Подделки совершаются и в пользу интересов какой-нибудь группы социальной (сословной), религиозной, профессиональной, этнической, семейной группы, которая желает провоцированием создания неаутентичного источника получить будто бы принадлежащие им права.
С конца VIII в. в Каролингской державе, а позже в Священной Римской империи, подложные источники изготавливались в большом количестве для доказательства не существовавших прав на то или иное имущество, причем авторы подделок нередко искренне верили в обоснованность приписывания своей общности таких прав. По словам М. Блока: «как можно было устоять перед искушением воображать императоров древнего Рима абсолютно схожими с современными государями, если считалось, что Римская империя продолжает существовать и что саксонские или салические короли — прямые наследники Цезаря и Августа?».
Монах, приписавший своему монастырю мнимые права на то или иное владение светского лица, был прямо уверен, что у церкви их больше, чем у того. М. Блок отмечает, что «именно уважение к прошлому парадоксально заставляло реконструировать его таким, каким оно должно быть».
В это время появились «Лжеисидоровы декреталии» – сборник фальшивых документов, созданный как продукция мастерской периода Каролингского Ренессанса (периода подъема образованности во Франкском государстве при Карле Великом и его преемниках) и приписываемый церковному деятелю VI–VII вв. севильскому епископу Исидору.
В состав сборника входили папские послания (декреталии), решения споров, так называемый «Константинов дар» и другие подложные акты, с помощью которых западная христианская церковь обосновывала папское верховенство. «Константинов дар» представлял собой подложную грамоту, согласно которой римский император Константин предоставил папе Сильвестру I светскую власть над западной частью Римской империи. Германский император Оттон III (983–1002) отказался признать законность «Константинова дара» и актом 1001 г. объявил его фальшивкой.
В первой половине ХVI в. независимо друг от друга гуманисты Лоренцо Валла, Николай Кузанский и Реджинальд Пикок окончательно доказали методом исторической критики поддельность «Константинова дара».
Массовое появление подделок, в которых предпринимались попытки «состарить» свой этнос, закрепить за ним определенные общие культурные и языковые ценности, относится к ХVIII–ХIХ вв., в период формирования в Европе среди так называемых политических наций (которые объединяли правящие классы того или иного государства) наций этнических (которые объединяли различные сословия и классы одной общности по этническому признаку). Особенно часто составляются подобные подделки у представителей тех этносов, которые утратили свою государственную самостоятельность и подвергались культурной и языковой ассимиляции со стороны других этносов. Составители таких подделок стремились пробудить среди своих сородичей чувство этнической общности и идентичности.
В 1765 г. шотландский поэт Джеймс Макферсон опубликовал сочиненные им в сентиментальном ключе «Песни Оссиана». Они были приписаны кельтскому барду III в. Оссиану, а в стихотворных текстах сборника были использованы сюжеты, образы и имена, заимствованные из оригинальных кельтских легенд.
В «Песнях» пропагандировалась древность, самобытность и свободолюбие предков тогдашних шотландцев. Сочинение привлекло к себе внимание в различных странах и вызвало подражания у многих (в том числе русских) поэтов конца ХVIII – первой четверти XIX вв.
Основательница первых приватных музеев в Польше Изабелла Чарторысская отстаивала подлинность «Песен Оссиана», исходя из своих романтических представлений о возможности «подправлять историю» для идеологических целей как в поэзии, так и в музейном деле. Основаниями для уверенности И. Чарторысской было то, что она сама слышала в горной Шотландии исполнение народных песен, подобных «Песням Оссиана».
Другим примером создания подобной фальшивки могут служить якобы найденные чешским языковедом Вацлавом Ганкой, начиная с 1817 г., «Краледворская летопись» и другие древние чешские рукописи. Эти находки должны были доказывать давность традиций чешской государственности и культуры.
В условиях тогдашней борьбы чешских «будителей» – пропагандистов родного языка и культуры среди остального чешского населения (против германизации), вызвали значительный общественный резонанс.
Тексты рукописей, «обнаруженных» В. Ганкой, были переведены на ряд языков. Сомнения в их подлинности возникли вскоре после этого, хотя сомневавшиеся чешские ученые подвергались незаслуженным обвинениям в том, что они «продались» немцам. Лишь в 1880-е гг. чешские исследователи в журнале «Атенеум» окончательно доказали поддельность рукописей, созданных с использованием славянских эпических песен.
Одним из тех, кто способствовал рациональной оценке фальсификаций В. Ганки, был выдающийся общественный национальный деятель (в будущем первый президент Чехословацкой республики) философ Томаш Масарик.
На рубеже 1940–50-х гг. по инициативе руководства в СССР началась пропаганда исключительности России и российской науки и техники, отрицания взаимной пользы и влияния этой страны с другими, борьбы с так называемым «низкопоклонством перед Западом» и «космополитизмом». В этой кампании использовались откровенные подделки.
Так например, полярник К.С. Бадигин использовал ранее неизвестное «Хожение Иванова Олельковича сына Наугородца» в качестве обоснования мнимого открытия современного Шпицбергена (Груманта) русскими еще в XII в. Эта и другие фальшивки были разоблачены авторитетной комиссией Института русской литературы Академии наук СССР.
В это же время были вновь привлечены для обоснования существующих отечественных приоритетов в науке подделки, созданные еще известным фальсификатором Александром Ивановичем Сулакадзевым (род. 1771). В числе этих подделок были сведения о вымышленном первом в мировой практике полете на воздушном шаре в Рязани.
В 1910 г. в журнале «Летун» была издана рукопись
А.И. Сулакадзева «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. Х.». На одном из листов рукописи находились следующие строки: «1731 года в Рязани при воеводе подъячий нерехтец Крякутный фурвин (это слово было непонятным) сделал как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим». А.И. Сулакадзев уверял читателя, что эти факты заимствованы из пропавшей рукописи своего деда – рязанского полицеймейстера Боголепова. Репутация А.И. Сулакадзева к тому времени была известной. Публикация прошла незаметно.
Пик известности приведенных здесь строк пришелся на время кампании «борьбы против низкопоклонства». «Подьячий Крякутный» оказался полезным. Появились статьи о нем. К 225-летию «первого в мире полета на аэростате русского изобретателя Крякутного» в 1956 г. была выпущена почтовая марка СССР. В городе Нерехте, откуда был родом Крякутный, у памятника подьячему принимали в пионеры. Его имя вошло во второе издание «Большой советской энциклопедии».
Стоило политическому климату слегка потеплеть, ученые подали свой голос. В 1958 г. палеограф В.Ф. Покровская в статье на три страницы подвела итог существованию «подъячего Крякутного». Сделав фотоснимок рукописи А.И. Сулакадзева в инфракрасных лучах, она установила, что слово «нерехтец» было написано другими чернилами поверх зачеркнутого слова «немец», а «Крякутной» по слову «кр(е)щеной».
Таинственное слово «Фурвин», над которым ломали голову сторонники приоритета России в воздухоплавании, не понимая его смысла, оказалось явно нерусской фамилией «Фурцель». Сходные исправления самого А.И. Сулакадзева имелись и в других местах рукописи.
Подобным образом понимаемый патриотизм проявился тогда и среди российских эмигрантов. Имеется в виду «Влесова книга», то есть записи мнимых языческих жрецов о подвигах династии князей правивших некогда Россией – за тысячу лет до нашей эры. Эти князья якобы сражались и с варягами, и с византийцами, но преимущественно с хазарами.
Впервые о «Влесовой книге» сообщил журнал «Жар-птица», выходивший в Сан-Франциско в 1953 г. Оригинал текста «Влесовой книги», согласно этой публикации, не сохранился, он принадлежал полковнику российской армии Изенбеку и был обнаружен в 1919 г. в одном имении под Харьковом. «Влесова книга» была составлена оригинальным алфавитом на деревянных досках. Один из знакомых владельца снял с подлинника копию до того, как тот исчез во время второй мировой войны.
Копия текста была переслана из Австралии одним эмигрантом в Академию наук СССР. Палеографы провели детальную экспертизу «Влесовой книги». Выводы экспертизы не оставляли сомнений в поддельности ее текста.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1.                 Цит. по: История дипломатии. М.: Огиз, 2001. Т. 1. С. 516.
2.                 Подделки // Энциклопедический словарь. Изд.: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Спб., 1898. Полутом 47. С. 88; Подделка // Большая Советская энциклопедия. 1-е изд. М., 1940. Т. 45. С. 778; Подлог // Там же: С. 794.
3.                 Цит. по: Koscialkowski, S. Historyka. L., 2004. S. 85.
4.                 Цит. по: Koscialkowski, S. Historyka. L., 2004. S. 85
5.                 Козлов В.П. Тайны фальсификации. М., 2004. С. 248–249.
6.                 Цит. по: Улащик Н.Н. Предпосылки крестьянской реформы 1961 г. в Литве и Западной Белоруссии. М.: Наука, 2005. С. 94.
7.                 Блок М. Апология истории. М., 2006. С. 153.
8.                 Маслов В.И. Оссиан в России. Библиография. Л.: АН СССР, 1928.
9.                 Waniczkowna H. Czartoryska I. // Polski slownik biograficzny. Krakow, 2001. T. 4. S. 244.
10.            Кораблев В.Н. В.Ганка и его «Краледворские рукописи» // Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук. 1932. № 6. С. 521–543.