ДРЕВНИЙ ВОСТОК

Первый урок истории в шестом классе. Учи­тель рассказывает о Древнем Востоке; он говорит о жестокости царей и бесправии ра­бов, о классовой борьбе и восстаниях угнетённых. Пройдёт какое-то время, и в памяти школьников твёрдо останется одно: на Древнем Востоке жили рабы и рабовладельцы, угнетаемые и угнетатели, и в этом смысле древневосточное общество ничем не отличалось от других, более поздних. Оно просто было не таким развитым, как общества Древней Греции, Рима или средневековой Европы, более отсталым. А раз отсталым — значит, и не таким интересным.

Если у вас осталось именно такое представление об истории Древнего Востока, то оно очень одно­бокое и неполное. Конечно, повезло тем, кто живёт в больших городах и может пойти в хороший музей. Первые залы таких музеев всегда посвящены Древ­нему Востоку: ведь именно в этих краях начиналась история человечества. Как таинственно выглядят специально затемнённые залы, какие необычные каменные фигуры выступают из стен! Кажется, что мы входим в царство тайн и древней мудрости. Мы разглядываем красивые колдовские амулеты в фор­ме жуков и птиц, изготовленные искусными резчи­ками по камню, глиняные таблички, испещрённые клинописью...

Если родители расскажут ребятам о древних странах и населявших их народах, то память об этом посещении музея останется надолго.

Запомнятся названия стран и государств, су­ществовавших на Востоке в древности: Египет, Си­рия, Финикия, Иудея, Хеттское царство, Урарту, Ассирия, Шумер и Вавилония, Элам, Персия, Ин­дия и Китай. Таблички на музейных экспонатах скажут внимательному посетителю, что древневос­точная история началась примерно с 3000 г. до н. э., когда возникли первые государства в долинах Нила и Евфрата, и продолжалась в Передней Азии и Египте вплоть до македонского завоевания в IV в. до н. э. (см. ст. «Филипп II и Александр Македон­ский»), а в Индии и Китае — до III—V вв. н. э., когда начали складываться феодальные отноше­ния.

Но и эти представления об истории Древнего Востока неполные. Школьный учебник показывает одну её сторону, полутёмный музейный зал — дру­гую, но в цельную, законченную картину эти по­ловинки не складываются. Мир Древнего Востока остаётся чужим и непонятным, с какой бы стороны

мы на него ни смотрели. Мы любим видеть в исто­рии движение, развитие, наблюдать за действиями ярких, выдающихся личностей; здесь же все цари и правители как бы на одно лицо, жизнь течёт не­изменно из века в век, почти лишённая переломов, взлётов и падений. Время от времени история даже возвращается к уже давно пройденному; похоже, что она движется по раз и навсегда проложенному круговому пути.

Историки часто говорят о «застойности» и «от­сталости» древневосточных обществ. Но история — это не гонки «Формулы-1», когда ты сидишь на трибуне с банкой кока-колы в руках, а мимо с гро­хотом, дымом и рёвом проносятся пёстро разукра­шенные страны и народы. Если мы ищем в истории только развлечение, то можно сравнивать её и с автогонками, и с компьютерной игрой, в которой всегда есть выигравший и проигравший. Но если мы хотим понять своих далёких предков, освоить то наследство, которое мы от них получили, лучше сразу отказаться от деления народов на передовые и отсталые, победителей и побеждённых.

К тому же и вопрос о победителях в гонке За­пад — Восток ещё далеко не решён. На протяжении первых 14 веков нашей эры мировой центр без вся­ких сомнений находился не в Европе, а в Китае; до XIII—XIV вв. вряд ли уступала в развитии евро­пейским странам и Индия. А ведь и Индия, и Китай уже имели к этому времени за спиной трёхтысячелетнюю историю. Значит, «застойность» древневос­точных обществ не помешала им долгое время со­хранять экономическое, техническое и культурное превосходство над «передовыми» европейскими на­родами?

Самое простое объяснение особенностей истории Древнего Востока найдено давно: греки и римляне были более талантливы, чем народы Египта и Ва­вилонии, поэтому они стремились к новому, разви­вались, а на Древнем Востоке привыкли довольст­воваться уже достигнутым, известным. Но это не­правда. Шумеры и египтяне были одарены от при­роды не менее, чем греки. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на великие пирамиды, сохра­нившиеся намного лучше греческих построек. А ведь греческие храмы моложе пирамид на два ты­сячелетия! Древние архитекторы, владевшие лишь четырьмя арифметическими действиями и опирав­шиеся исключительно на опыт и чутьё, умели воз­водить сложнейшие конструкции, которым может позавидовать любой современный инженер. А с не-

42

иссякаемой фантазией создателей древних восточ­ных мифов и сказаний не может сравниться вся изобретательность современных писателей и кино­режиссёров. Не забудем, что именно в древневос­точных странах были приду­маны и разработаны все ос­новные виды письменности, и греки позднее лишь заимство­вали и усовершенствовали са­мую удачную из этих разно­видностей — финикийское письмо.

Народы, первыми в исто­рии создавшие мощные госу­дарства и роскошные храмы, книги и оросительные кана­лы, заслуживают и интереса, и уважения со стороны потом­ков. Особенность же их за­ключалась в том, что все свои творческие силы, всю свою при­родную одарённость они расхо­довали не столько на изобрете­ние чего-то нового, сколько на поддержание сложившихся, от века установленных порядков.

Представим себе, сколько сил нужно было по­тратить на то, чтобы про­сто сохранить невреди­мыми первые небольшие очаги высокой культуры земледелия и государ­ственности. Стихийные бедствия, неурожаи, на­беги полудиких и жад­ных до добычи соседей — всё это угрожало загасить едва теплящиеся огоньки новых культур, возни­кавших в долинах боль­ших рек примерно с 3000 г. до н. э. А сколько таких «огоньков» было раз и навсегда погашено? Точное их число мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Вспомним, что боль­шинство древневосточ­ных государств распола­галось в тех краях, где и сейчас ураганы, наводне­ния и землетрясения каждый год уносят тыся­чи человеческих жизней. В наши дни на помощь пострадавшим народам приходят соседи и всё международное сооб­щество. Пять тысяч лет назад от соседей ничего хо­рошего в таких случаях ждать не приходилось, и лучше было готовиться к чёрным дням заранее. Вы­живали только самые осторожные, предусмотри-

тельные и организованные — те, кто со­бирал все запасы продовольствия в од­ном безопасном месте, беспрекословно повиновался своим вождям, следовал установлен­ным обычаям. Народы Древ­него Востока жили с постоян­ным чувством тревоги и стра­ха перед завтрашним днём, поэтому их любимым заняти­ем было гадание о будущем (греки и римляне унаследова­ли страсть к гаданию от егип­тян и сирийцев). Гадали на всём: на костях и внутреннос­тях принесённых в жертву животных, на специальных картах, внимательно разгля­дывали направление полёта птичьих стай, расположение светил на небе. Гадали все: грозный ассирийский царь Ассархаддон и правители древних городов на реке Хуанхэ, фини­кийские жрецы ужасного бога Ваала и знатные иранцы-заговорщики, намеревав­шиеся сместить с трона царя-самозванца. Напря­жённый интерес к тому, что будет завтра, к тому,

что должно случиться, по­казывает, что жизнь на Древнем Востоке вовсе не была спокойной и неиз­менной. Никто не был уве­рен в том, что это «завтра» вообще наступит; чтобы встретить завтрашний день, уже сегодня нужно было приложить немало усилий и ловкости.

Мы пока ещё плохо представляем себе, какие изменения происходили в душе человека, оставив­шего бродячую жизнь охотника и собирателя да­ров дикой природы и свя­завшего свою жизнь с клочком земли, кормив­шим его и семью. Охотник легко ускользал от воздей­ствия враждебных сил природы — ему достаточ­но было сменить место охоты или стоянки, чтобы оказаться недосягаемым для злых духов, в сущест­вование которых он твёр­до верил. Земледелец, как бы прикованный к своему полю, оросительному каналу и амбару с зерном, чувствовал себя беззащитным перед всеми силами мира, о которых он не знал, добры они или злы. Сегодня солнце давало земле тепло, а завтра оно же

Табличка одного из объединителей Египта — царя Нармера. Посвящена победе Южного Египта над Северным.

Слева — лицевая сторона, справа — оборотная сторона таблички.

43

выжигало молодые посевы; речная вода сегодня несла почве жизнь, а завтра вы­ходила из берегов, заливала селения и убивала людей. Жителям речных долин открылся огромный мир сил природы; они не могли теперь ускользнуть от этих сил, следовательно, приходи­лось учиться управлять ими.

Шумеры, египтяне, арии и ханьцы (древние ки­тайцы) приложили огромные усилия, чтобы разоб­раться в бескрайнем и непостижимом для человека мире: они представили эти силы в обличии богов, дали богам имена, определили характер каждого из божеств, составили тексты молитв и заклинаний, взываний к богам. Не следует относиться к этой деятельности древних иронически: ведь переход к оседлому земледелию вынудил их «открыться» на­встречу миру, и мир обрушился на них с такой си­лой, что люди просто вынуждены были как-то ор­ганизовать свои новые впечатления, иначе они про­сто не вынесли бы их давления. Древневосточный человек был обречён жить в мире, пронизанном ма­гией и колдовством, но магия не была для него про­сто способом исполнения его личных или коллек­тивных желаний — желания получить хороший урожай или выгодно жениться. Магия как бы пред­ставляла собой ширму, заграждение между челове­ком, оказавшимся под прицелом таинственных сил, и самими этими силами. Магическую броню человек носил на себе всю жизнь, а подчас не сни­мал её и после смерти. С подобными представле­ниями прямо связан сложнейший похоронный об­ряд древних египтян.

Особенно плотные «магические доспехи» носили на себе люди, от которых зависели жизнь и процве­тание народов и племён, — цари и жрецы. Еги­петские фараоны, например, помимо всем извест­ного тронного имени имели ещё и тайное имя, тща­тельно скрываемое от посторонних; сохранение этой тайны было залогом жизненной силы и здо­ровья царя. Согласно представлениям древних шу­меров, боги принимали жертвы и молитвы лишь от

особым образом очищенных людей, поэтому мест­ные жрецы специальными составами выводили все волосы на голове и теле. Похожие воззрения су­ществовали и у индийских брахманов; их жизнь определялась большим количеством запретов и ог­раничений. Им нельзя было совершать действия, считавшиеся «нечистыми».

Но в магическую броню облекались не только цари и жрецы — её несли на себе целые народы. Роль такой защиты играли сложные и развитые представления о богах и силах, управляющих ми­ром. Они дали народам Древнего Востока прекрас­ный шанс противостоять натиску кочевников, за­рившихся на богатства оседлого земледельческого населения. Дело в том, что кочевники, время от времени захватывавшие обширные территории реч­ных долин, попадали под сильнейшее религиозное и культурное влияние местных народов. Полуди­кий семит или воин племени чжоу вполне ощущал всё величие мира магических представлений древ­них шумеров или иньцев; хотя формально он и был победителем, ему приходилось искать своё малень­кое место в этом извечно существовавшем мире, приноравливаться к нему. Мощная культура древ­нейших земледельческих центров «перемалывала» всё новые и новые группы воинственных пришель­цев; это было особенно заметно в Междуречье и Древнем Китае — здесь кочевники вливались в со­став оседлых земледельческих обществ практиче­ски постоянно. Культура на Древнем Востоке была не роскошью, не средством заполнения досуга, а средством выживания, борьбы с враждебным, смер­тельно опасным миром.

Человек не хотел чувствовать себя пылинкой на ветру — он стремился наполнить всё окружающее знаками своего существования, как бы «отметить­ся» в этой жизни. Отсюда, наверное, и проистекала у древних людей тяга к строительству грандиозных сооружений: пирамид, высеченных в скалах хра­мов, гигантских статуй фараонов, многометровых барельефов с надписями. Искусственный мир пло-

44

тин, храмов и возделанных полей, созданный чело­веком, должен был полностью заменить собой мир гор, степей и бурных рек, созданный богами...

Мы начинаем понимать, насколько несправедли­вы представления о какой-то неподвижности, от­сталости древневосточных обществ. Вся жизнь че­ловека, родившегося в Египте или Шумере, Индии или Китае, с первого до последнего дня проходила в борьбе. Это была борьба с непогодой, кочевника­ми, неподатливым кремнём и обсидианом, но чаще всего — с собственными страхами и неуверенностью в завтрашнем дне. Скученная жизнь в городах, му­равьиный труд на небольших участках земли, бо­язнь наказания со стороны любого мелкого чинов­ника — всё это порождало в людях особую, болез­ненную нервозность; она находила выход как в ди­ких и странных религиозных обрядах, так и в бе­зумстве народных восстаний, когда толпы рабов и бедняков разрушали древние гробницы, уничтожа­ли мумии давно умерших царей и вельмож, разби­вали сосуды с благовониями, разрывали пурпурные ткани... Умение подавить свои неосознанные стра­хи, не дать им вырваться на волю свойственно лишь цивилизованному человеку. Чтобы овладеть этим искусством, потребовалось несколько тысячелетий. Какого ещё «прогресса» или «развития» мы вправе требовать от народов Древнего Востока, удивитель­но быстро освоивших все премудрости обществен­ной жизни?

Может показаться, что у древневосточных наро­дов был безотказный инструмент воздействия на среду, в которой они жили, — это государство. Го­сударство нагоняло страху на соседей-кочевников, прокладывало каналы, строило храмы и приносило жертвы богам, собирало урожай с полей и раздавало его людям в виде пайков. Действительно, государ­ство и его правитель в большинстве древневосточ­ных стран обожествлялись и превозносились. Те блага, которые боги давали людям далеко не каж­дый день, царь давал своим подданным ежедневно; он был воплощением щедрости и справедливости. Следует ли удивляться, что царь почитался выше многих богов и ему воздавались подобающие богу почести?

Всё дело здесь, однако, в том, что государство на Древнем Востоке вовсе не было таким грозным и могущественным, каким оно хотело казаться. Если деспот способен отрубить голову любому, то это во­все не значит, что государство, которым он управ­ляет, — сильное и крепкое. Вполне может быть и наоборот: жестокие наказания возмещают неспо­собность царя по-настоящему управлять своими подданными.

Именно так обстояло дело и в Египте, и в Шу­мере, и в Индии, и в Китае (в последних двух стра­нах по крайней мере до образования ранних им­перий в конце I тыс. до н. э.). Царская власть не «пронизывала» всю толщу населения сверху дони­зу. Она была сильна в больших городах, в близких к столице районах, но весьма слаба в глубинке, в поместьях вельмож и богатых храмов. Значитель­ная часть населения речных долин продолжала

жить первобытным образом: большими родами или сельскими общинами, со­хранявшими власть выборных общин­ных старост и право самоуправления в деревенских делах. Над этими нижними этажами общественной жизни надстраивались особые, очень тесные связи деревенских жителей с местной знатью, нередко не повиновавшейся царю. Эти связи тоже по существу были позднепервобытными; они сохранились во всех странах Древнего Востока с очень древних вре­мён. Государство вынуждено было считаться с су­ществованием подобных отношений; оно использо­вало их в своих интересах (в меру сил), но подчи­нить себе не могло.

Сфинкс.

Это значит, что любое древневосточное государ­ство как бы складывалось из «кубиков», элементов, которые сами по себе не были государственными; «кубики» эти возникли намного раньше, чем в до­линах Нила и Евфрата сложились первые государ­ства. Искусный строитель мог построить из этих элементов весьма причудливое сооружение, но чем выше и сложнее оно становилось, тем больше был риск, что здание в конце концов рухнет. Был лишь один способ повысить устойчивость этой государст­венной конструкции — увеличить её массу, заста­вить верхние этажи с удвоенной силой давить на нижние. Собственно, это историки и называют вос-

45

точным деспотизмом, имея в виду неог­раниченную власть царя над подданны­ми. Но увеличивать давление беспре­дельно тоже было нельзя: всё начинало трещать по швам, и грандиозное здание с грохотом рушилось, понемногу восстанавливаясь через пару веков.

Здесь немалое удивление вызывают две вещи. Во-первых, все народы Древнего Востока после ко­роткого периода проб и ошибок поразительно быст­ро нашли наилучшие способы выстраивать пирами­ду власти так, чтобы она не обрушивалась или обру­шивалась как можно реже. Во-вторых — и это са­мое удивительное, — эти шаткие конструкции, воз­ведённые на очень неустойчивом фундаменте, рабо­тали, и по большей части работали прекрасно! Го­сударство действительно распределяло среди насе­ления продукты питания, следило за состоянием оросительной системы, организовывало дальние во­енные походы и делало ещё множество полезных и просто необходимых дел. Трудно даже представить себе, сколько сил, ума, опыта и чутья требовало поддержание государственной машины в рабочем состоянии в таких неблагоприятных условиях. Древневосточные правители действительно были подобны богам — из ничего, из хаоса, из первобыт­ных форм организации труда и власти они умудря­лись создавать на диво отлаженный и без сбоев ра­ботающий механизм. Это давалось дорогой ценой: вавилонский царь Хаммурапи, например, лично вникал во все мельчайшие дела своего обширного государства. Прокладка оросительного канала, на­саждение плодового сада — ничто не ускользало от

его внимания. Такого же прилежания царь требо­вал и от своих чиновников. В Китае умелые и опыт­ные чиновники ценились выше, чем родовитые аристократы.

Может показаться, что почтение, выказываемое на Древнем Востоке администраторам и правите­лям, было лишь разновидностью угодничества и лести. Однако это не так, или не совсем так. В гла­зах своих современников писец и жрец были твор­цами нового, очеловеченного мира, жить в котором было неизмеримо уютнее, чем в первобытном мире диких, враждебных человеку пространств. Люди Древнего Востока умели находить особую красоту в созидательной деятельности; символом же этого созидания для них было нанесение письменных знаков на папирус или глину. «...Заставлю я тебя полюбить писания более, чем свою мать, и да пока­жу красоту их перед тобой, ведь она больше кра­соты должности всякой, и не было подобной ей в земле этой», — наставляет своего сына египетский писец времён Среднего Царства.

Подумаем же с благодарностью о людях, кото­рых мы видим в странных, застывших позах на изображениях каменных барельефов. Теперь они уже не кажутся нам такими непонятными и далё­кими. Мы видели, как они трудились над миром, в котором им довелось жить, как они пытались сде­лать его более близким и доступным. Благодаря этому и сами они становятся близкими нам. Теперь мы снова можем открыть учебник и войти в му­зейный зал...

ШУМЕР

Начало шумерской истории содержит в себе много тайн. Историки и археологи потратили немало сил, стараясь разгадать их. Сейчас мы знаем, как выглядели шумеры, в каких богов они верили, как вели хозяйство, воспитывали детей. Археологи ходят по улицам древних шумерских городов, восстанавливают расположение домов и храмов. Однако загадок меньше не становится. По мере накопления знаний возникают новые вопросы. И главный из них — откуда пришли шумеры, где их родина?

Страна Шумер получила своё название от наро­да, поселившегося около 3000 г. до н. э. в низовьях реки Евфрат, неподалёку от впадения её в Персид­ский залив. Евфрат разделяется здесь на многочис­ленные протоки-рукава, которые то сливаются, то расходятся вновь. Берега реки низкие, поэтому Ев­фрат часто меняет свой путь к морю. При этом ста­рое русло превращается постепенно в болото. Гли­нистые холмы, расположенные поодаль от реки, сильно выжжены солнцем. Жара, тяжёлые испаре­ния от болот, тучи мошкары заставляли людей дер­жаться подальше от этих мест. Низовья Евфрата

долгое время не привлекали внимания земледель­цев и скотоводов Передней Азии.

Небольшие деревни располагались довольно да­леко от воды, так как Евфрат разливается летом очень бурно и неожиданно, и наводнения всегда бы­ли здесь очень опасны (память о великих потопах сохранилась в шумерских преданиях). В бескрай­ние тростниковые заросли люди старались не захо­дить, хотя под ними скрывались очень плодород­ные земли. Они образовались из ила, оседавшего во время наводнений. Но в те времена обработка этих земель была ещё людям не под силу. Они умели снимать урожаи только с небольших открытых уча­стков, напоминавших своими размерами скорее огороды, а не поля.

Всё изменилось, когда в стране рек и болот по­явились новые, энергичные хозяева — шумеры. Вот здесь-то и начинаются загадки. Мы не знаем, откуда они пришли в низовья Евфрата. В шумер­ских легендах упомянуты только высокие горы на их забытой родине, путь по морю, приведший их к устью Евфрата, и остров в море, который шумеры считали не только своей древней родиной, но и

46

прародиной всех людей вообще. Известно, что речь идёт об острове, который в древности называли Дильмун, а сейчас — Бахрейн. На Бахрейне, одна­ко, нет высоких гор, поэтому историки постарались проверить, есть ли правда в этих преданиях, и на протяжении многих лет вели на Бахрейне раскопки. Оказалось, что в древности на острове были шумерские поселения и кладби­ща — значит, шумеры жили здесь довольно долго. К сожале­нию, эти находки относятся к то­му же времени, когда шумеры жили уже и в Междуречье. Мо­жет быть, на Бахрейне найдены просто небольшие торговые го­родки, связанные с главными го­родами на Евфрате?

Шумеры сильно отличались от окружавших их народов — и прежде всего своим языком. В наши дни учёные умеют читать шумерские тексты, уже составле­ны многотомные словари шумер­ского языка. Для этого потребо­валось много десятилетий упор­ного труда, и учёные не раз оши­бались. Постепенно стало ясно, что древнешумерский язык не похож ни на один из древних и современных языков. Поэтому мы не можем сказать, с какими народами древности шумеры «со­стояли в родстве», хотя учёные пытались подыскать им «родню» и на Кавказе, и в Гималаях, и на Памире. Всю правду об их далё­кой родине мы вряд ли когда-ни­будь узнаем. Лучше посмотрим, как повели себя шумеры в незна­комом для них месте, среди тростниковых зарослей и болот.

Кроме плодородных, но ещё не освоенных земель новая родина шумеров могла похвастаться только большим количеством глины и тростника. Ни вы­соких деревьев, ни пригодного для строительства камня, ни руд, из кото­рых можно выплавлять металлы, здесь не было. Шумеры научились строить дома из глиняных кирпичей; крыши этих домов настилались из тростника. Такой дом нужно было каждый год подправлять, подмазы­вая стены глиной, чтобы он не разва­ливался. Заброшенные дома посте­пенно превращались в бесформенные холмы, т.к. кирпичи были сделаны из необожжённой глины. Шумеры часто оставляли свои дома, когда Евфрат менял русло, и поселение оказывалось далеко от берега. Глины повсюду было много, и за пару лет шумеры успевали «слепить» новый посёлок на берегу кормившей их реки. Для ловли рыбы и речных путешествий шумеры использовали плетённые из тростника небольшие круглые лодки, обмазывая их снаружи смолой.

Обилие глины, из которой де­лали дома и посуду, предметы ут­вари и детские игрушки, подска­зало шумерам мысль о том, что­бы писать на глиняных таблич­ках. Писец работал так: из сырой глины изготавливалась неболь­шая плоская табличка, на кото­рую острой палочкой наносились письмена. На вязкой глине труд­но проводить линии одинаковой толщины, поэтому они получа­лись похожими на треугольники или клинышки. Историки назы­вают шумерское письмо «клино­писью». Не очень нужные записи потом можно было стереть, а таб­лички с важными документами обжигали на огне, и они станови­лись твёрдыми, как камень. Са­мые ранние записи принадлежат храмовым чиновникам — они должны были считать, сколько зерна, масла и мяса произведено в хозяйстве, сколько выдано ра­ботникам на пропитание, сколь­ко осталось в распоряжении хра­ма. Археологи научились скла­дывать даже разбитые таблички и читать написанное на них.

Обладая плодородными зем­лями, шумеры со временем поня­ли, какие высокие урожаи мож­но получать, если осушить боло­та и провести воду к сухим участ­кам.

Орошение полей в Междуречье было сложным делом. Когда по каналам поступало слишком много воды, она просачивалась под землю и соединялась с подземными грунтовыми водами, а они в Меж­дуречье солёные. В результате снова соль вместе с водой выносилась на по­верхность полей, и они быстро порти­лись; пшеница на таких землях во­обще не росла, да и рожь с ячменём давали невысокие урожаи. В конце концов засолённые поля просто заб­расывали или же пасли на них овец. Шумеры далеко не сразу научились определять, сколько воды нужно для правильного полива полей: излишек или недостаток влаги были одинако­во плохи. Разумнее всего в этих ус­ловиях было бы руководить ороше­нием полей из одного места, а не доверять каждому крестьянину прорывать оросительные канавы, как ему вздумается.

Сосуд. Серебро и медь. Шумер. 2400 г. до н. э.

Развешивание хлеба.

47

Кольцо. Золото, эмаль. Шумер. 2400 г. до н. э.

Один из самых ярких примеров кровопролитных столкновений между шумерскими номами даёт нам история отношений между номами (см. ст. «Древний Египет») Лагаш и Умма.

До 2400 г. до н. э. ном Лагаш из-за своего географиче­ского положения в стороне от главных протоков Евфрата находился как бы «на отшибе» от главных событий шумерской истории. С XXIV в. до н. э. накопившие силы правители Лагаша вступают в борьбу с соседними номами; пугали Лагаша оспаривают власть над всем Шумером, традиционно принадлежащую Уру, У руку и Кишу. Проводя эту честолюбивую политику, пугали Лагаша, однако, не упускают из вида и граничащие с Лагашем земли соседних номов. Главным соперником Лагаша становится рас положенный неподалёку ном Умма.

Войны с Уммой начались из-за участка плодородных земель, который ещё в древние времена был поделён между обоими номами беспристрастным судом кишского правителя. Ополчение Лагаша возглавлял талантливый воин и политик, которого звали Эанатум. Киш выступил на стороне Уммы. Несмотря на это, Эанатум одержал полную победу. Битва с Уммой была настолько кровопролитной, что в своей победной надписи Эанатум упомянул тысячи убитых вражеских воинов. Обычно военные столкновения между шумерскими номами заканчивались гибелью нескольких десятков человек с обеих сторон.

Победа над Уммой стала первым звеном в цепи успехов Эанатума. Присоединив к Лагашу спорные пограничные земли, он продолжил свои походы и одержал победы над большинством своих соперников. Всё же ему не удалось добиться установления своей власти над северными землями Шумера и некоторыми номами на Евфрате.

Однако борьба с Уммой была не закончена. После смерти Эанатума Умма отказалась выплачивать дань победителям и снова захватила спорные земли на границе. Около 2360 г. до н. э. преемники Эанатума вновь разбили войска Уммы, назначив в этот ном верного им правителя.

Укрепление военной мощи дорого обошлось Лагашу. Необходимость содержать большое количество воинов истощала хозяйственные возможности нома. Этим воспользовался новый правитель побеждённой Уммы Лагаль-загеси (возглавлял Умму примерно с 2336 г. до н. э.). Он разрушил все постройки, возведённые Лагашем на спорных пограничных землях, и попытался захватить весь вражеский ном. Это, однако, не удалось — правитель Лагаша Уруинимгина смог отсидеться за стенами своей столицы.

Нетрудно заметить, что такие столкновения могли продолжаться десятилетиями, не принося никаких определённых результатов и разоряя тысячи людей. Конец этим междоусобицам положил царь Саргон Древний, объединивший весь Шумер незадолго до 2300 г. до н. э.

Шумеры разливают вино.

Такими центрами управления сельским хозяй­ством, а значит, и всей жизнью людей, в Шумере стали храмы. В крупных храмовых хозяйствах бы­ло много жрецов, которые специально занимались измерением земельных участков, организовывали прокладку каналов, вели счёт собранному урожаю. Именно храм управлял жизнью соседних городов и деревень, собирал с населения подати, раздавал еду в голодные годы. Историки называют объединяю­щихся вокруг храма людей храмовой общиной.

Почему же всеми этими делами занимался не царь, как это было в Египте? Дело в том, что Шумер на протяжении семи веков своей истории не пред­ставлял собой единого государства: области страны были отделены друг от друга протоками Евфрата и болотами, а также особенностями развития. Цент­ром каждой области был сильный и богатый город, возникший вокруг храма, посвящённого местному богу. Самыми известными из шумерских городов были Ур, Урук, Ниппур, Киш, Лагаш, Умма. Всего же таких самостоятельных городов и областей было несколько десятков. Управляли городом и областью жрецы главного городского храма; верховный жрец чаще всего носил титул «эн» или «энси». Меньше всего с храмом был связан командир городского ополчения, называвшийся «лугаль». Однако и лугали часто происходили из жреческих семей. На протяжении долгого времени власть жрецов была в Шумере намного сильнее власти военных вождей.

Особое положение жрецов в Шумере подкреп­лялось хитро продуманной организацией храмового хозяйства. Сначала у храмов не было своей земли. Каждая деревня просто выделяла «богу» особый участок поля. Его обрабатывали все крестьяне вмес­те, а собранный с этого участка урожай деревенская община отдавала храму. Постепенно храмы забрали у общин эти земли и стали вести на них своё соб­ственное хозяйство. Появились и зависимые от них люди, которые работали на храмовых полях за про­дуктовый паёк. Рабов в Шумере поначалу было ещё немного, и их труд не играл большой роли в хо­зяйстве. В Шумере очень рано была разрешена за­коном купля и продажа земли. Пользуясь этим, храмы всё время увеличивали свои владения; всё больше становилось безземельных крестьян, вы­нужденных батрачить на храмовых полях. Часть полей храм сдавал в аренду. Любой человек мог взять участок земли и вести на нём хозяйство, отда­вая жрецам часть урожая. Получалось, что каждый крестьянин мог рассчитывать на помощь от храма: бедняку храм обеспечивал кусок хлеба, малозе­мельному крестьянину — возможность обработать

48

дополнительный клочок земли, а крепкому хозяи­ну аренда давала возможность расширить произ­водство и часть урожая продавать на рынке. По­этому все крестьяне в Шумере крепко держались за храмы и часто вставали на сторону жрецов во время их ссор с лугалями, а позже — с царями.

А столкновения между храмами и лугалями про­исходили в Шумере всё чаще. Лугали стремились завоевать соседние города, объединить страну и объявить себя царями. Для этого им нужно было превратить городское войско в свою собственную дружину, послушную всем приказам предводителя. Однако у лугаля не было средств, чтобы содержать такое войско, поэтому он начинал торговаться с храмами и просил у них землю для раздачи её своим воинам. Взамен лугаль, по-видимому, обещал жре­цам покорение городов-соперников и богатые по­дарки из военной добычи. Иногда лугалю удавалось получить доступ к храмовым землям, и тогда начи­нался бессовестный грабёж храмового имущества: лугаль сгонял с полей крестьян, сажал вместо них своих воинов, отменял раздачи продуктов населе­нию, передавал храмовую землю по наследству сво­им сыновьям.

Что же изменилось в шумерских городах после перехода власти к военным вождям? Ответ на этот вопрос даёт история Лагаша. Около 2400 г. до н. э. власть в этом городе захватил лугаль Эанатум. Ис­пользуя богатства городских храмов, он вёл успеш­ные войны с соседними городами и заставил их при­знать господство Лагаша. При этом гибли тысячи людей; соперники нередко разрушали плотины на Евфрате и затопляли поля и селения друг друга. Победы, одержанные такой ценой, радовали далеко не всё население. В Лагаше начались мятежи, и один из преемников Эанатума, Уруинимгина, вы­нужден был вернуть храмам их земли и восстано­вить многие из древних обычаев. Но было уже позд­но. Лагаш настолько ослаб из-за внутренних раздо­ров, что в борьбе за спорные земли был разгромлен своим вечным соперником — соседним городом Умма.

Ни один из шумерских лугалей не был достаточ­но силён, чтобы объединить страну под своей вла­стью. Незадолго до 2300 г. до н. э. беспорядки в шумерских городах и войны между городами при­обретают особенно разрушительный характер. Но семь веков шумерской истории принесли не только разрушения и междоусобицы. Шумеры создали бо­гатую и сложную культуру, которая стала образцом для подражания на всей территории Междуречья. Шумерской клинописью пользовались впоследст­вии многие народы, приспособившие её к своим языкам.

Шумеры были наделены очень сильным религи­озным чувством. Их представления о богах, начале мира, человеческой судьбе отразились во многих восточных религиях. Многие шумерские предания переняли древние евреи, и позднее они были запи­саны в Библии. Шумеры проявляли удивительную тягу к научному знанию о мире: до греков они были лучшими математиками и астрономами древности.

Чиновник. Гипс и ляпис-лазурь. Шумер. 2500 г. до н. э.

Примерно в 2200 г. до н. э. Шумеро-Аккадское царство распалось под ударами кочевников-кутиев. Кутии были изгнаны из страны лишь через сто лет. Новая династия, объ­единившая под своей властью Междуречье, происходила из города Ур; историки называют её «III династия Ура».

Наиболее видными её представителями были два первых царя — Ур-Намму (2112—2094 гг. до н. э.) и его сын Шульги (2093—2046 гг. до н. э.). Эти правители пытались воссоздать царство Саргона Древнего во всём его блеске, вычеркнуть из памяти людей картины его распада и векового господства кутиев над страной. Для этого были составлены так назы­ваемые «Царские списки», перечислявшие всех царей, правивших шумерами с незапамятных времён. Составители списка называли имена царей таким образом, что склады­валось представление о том, что Междуречье с самого начала своей истории было единым царством; на самом же деле это было далеко не так. Ур-Намму и Шульги приняли все титулы Саргона и его преемников, стремились раздвинуть границы державы до прежних пределов.

Цари Ура продолжали политику Саргона и во внутренних делах страны. Они взяли под контроль храмовые хозяйства и попытались утвердить свою верховную собственность над всеми полями Междуречья, причём добились гораздо большего успеха, чем Саргон и его сыновья. III династия Ура довела государственную централизацию до крайних пределов, по существу превратив немалую часть населения страны в рабов. Правители Ура чрезмерно уповали на мощь своей державы, которая на самом деле была довольно призрачна. Они ввязались в длительную борьбу с соседним Эламом, оставив собственную страну беззащитной перед на­падением аморейских кочевых племён. Одного-двух ударов кочевников по государству III династии Ура с его усложнённой системой управления оказалось достаточно, чтобы около 2000 г. до н. э. Шумеро-Аккадское царство исчезло с политической карты Междуречья.

49

Знания, накопленные предками, пере­давались мальчикам и юношам в мно­гочисленных храмовых школах. Здесь учили читать клинопись, вести хозяйственные за­писи, наблюдать звёздное небо, точно определять площади земельных участков. Шумеры высоко це­нили мудрость, которая, по их мнению, была со­средоточена в ушах человека; поэтому многие изоб­ражения людей отличались у них большими отто­пыренными ушами. Мы лучше поймём характер шумеров, оценим их любовь к знанию, если срав­ним эти изображения с портретами, например, ас­сирийских царей, воинст­венных и безжалостных. Шумерские правители не­редко повелевали запечат­леть себя в особой «позе строителя» — с чертежом здания, разложенным на ко­ленях, с небольшим ведёр­ком сырой глины, постав­ленным у ног. Этот народ больше любил строить, чем воевать, и образ созидателя, по мне­нию шумеров, больше подходил правителю, чем об­лик воина.

Может быть, поэтому шумерам так и не удалось создать единое царство. Человек, который смог это сделать, оказался не шумером, а аккадцем. Звали его Саргон, хотя скорее всего это не имя, а один из титулов, принятых им после победы над своими со­перниками. Аккадцы тоже жили в Междуречье, к северу от шумеров. Изначально они были кочевни­ками-скотоводами, позже обратились к земледелию и поддерживали с шумерами тесные отношения. Воспользовавшись распрями между лугалями, Саргон укрепился сначала на севере Шумера, за несколько лет создал сильную армию, вооружил её дальнобойными луками (шумерские воины пользо­вались в битве только мечом и копьём), а вскоре захватил и юг страны. Саргон не принял ни одного из почётных шумерских титулов и не выбрал ни один из древних шумерских городов своей столи­цей. Он стал именовать себя царём Шумера и Ак­када и построил новую столицу — город Аккад. Саргон установил контроль над всеми храмовыми хозяйствами, но взамен он постоянно давал храмам богатые дары. Саргон создал большое количество чиновничьих должностей, и многие из людей, которые кормились возле храмов, пе­решли на царскую службу.

Шумерская знать не раз поднимала мятежи против власти Саргона (позднее наз­ванного Древним) и его на­следников, но сыновья Саргона, Римуш и Маништушу, уничтожили недовольных, попросту вырезав наиболее могущественные роды знати. Возникло мощное Шумеро-Аккадское царство, просуществовавшее около ста лет, примерно с 2300-х по 2200-е гг. до н. э. Наивысшего подъёма оно достигло при внуке Саргона, Нарам-Сине (2236—2200 гг. до н. э.). Нарам-Син чувство­вал себя настолько уверенно, что попытался обо­жествить личность царя и править страной само­стоятельно, без опоры на храмы.

После возникновения Шумеро-Аккадского цар­ства шумеры начали постепенно смешиваться с аккадцами и другими степными народами; одновре­менно шумерская культура широко распространи­лась в Междуречье и на много веков пережила соз­давший её народ.

Шумеры на боевой колеснице.

ВАВИЛОН

Среди городов Древнего Востока Вавилон был, пожалуй, самым почитаемым. Само название города — Баб-Илу («Ворота Бога») — говорило о его святости, об особом покровительстве богов. Верховному вавилонскому богу Мардуку поклоня­лись многие народы, даже не подвластные Ва­вилону, его храмы и жрецы получали богатые дары от соседних царей.

Вавилон не был одним из древнейших городов Междуречья — шумерские города Ур, Урук, Эреду и другие были примерно на тысячу лет старше. Дважды Вавилон становился столицей могущест­венной державы. Первое его усиление охватывает период примерно с 1800 до 1700 г. до н. э. Историки называют его «старовавилонским». Второй период подъёма после крушения Ассирийской державы также продолжался около столетия (626—539 гг. до н. э.). Эти годы принято обозначать как время существования «нововавилонского» царства.

Небольшое поселение на месте будущего Вавило­на существовало, вероятно, ещё во времена шуме­ров. Городом Вавилон стал после захвата Между­речья кочевниками-амореями около 2000 г. до н. э. Амореи победили Шумеро-Аккадское царство и широко расселились по его территории. Одним из их опорных городов и стал Вавилон.

Город располагался в очень удобном месте — там, где сближаются реки Евфрат и Тигр и от глав­ного русла Евфрата начинают отделяться многочис­ленные протоки. Положение Вавилона было очень благоприятным для занятия торговлей, но амореи вряд ли думали об этом. Захват Междуречья нару­шил сложившиеся связи, дороги стали опасными, каналы мелели и зарастали. На лишённых полива полях кочевники пасли овец.

50

Ворота богини Иштар.

7. Границы Вавилонского царства при Хаммурапи (1792- 1750 гг. до н. э.).

2. Территория Ассирийской державы в середине VII в. до н. э.

3. Основные направления завоевательных походов ассирийских царей.

Но запустение оказалось недолговременным. Крупные царские хозяйства распались. Больше ни­кто не гнал сельских жителей на полевые работы, не собирал весь урожай в царские амбары, не вёл долговых записей на глиняных табличках. Кресть­яне работали теперь на небольших клочках земли, которые были их собственностью. Хозяева сами ре­шали, что им выращивать — ячмень или финико­вые пальмы, и сами распоряжались урожаем. С приходом амореев в Междуречье стало больше ко­ров и овец. Сельские жители смогли удобрять поля навозом и пахать на быках, а не рыхлить землю вручную.

Перестали существовать и царские ремесленные мастерские: ведь уже никто не заботился о подвозе древесины, металлов, пряжи и драгоценных кам­ней... Зато появилось много мелких мастерских.

Раздробление огромных хозяйственных объеди­нений на мелкие привело к тому, что после налажи­вания торговых связей, восстановления каналов и орошения заброшенных полей в стране начался не­виданный подъём. Государство не подавляло актив­ность крестьян и ремесленников и не отбирало ос­новную часть произведённых ими продуктов или изделий. Возникает множество рынков, на которых можно было продать или купить рыбу, финики, зер­но, ткани и другие товары, нанять умелого работни­ка. Появляются излишки продуктов и изделий. Их скупают и продают за пределами страны богатые торговцы-тамкары. Обратно они привозят в основ­ном рабов: в Междуречье стало не хватать рабочей силы.

К 1800 г. до н. э. Междуречье оправилось от по­следствий разорения и превратилось в цветущий, заботливо ухоженный сад. Новые способы ведения хозяйства способствовали укреплению новых цент­ров, таких, как Вавилон, потому что старые города с трудом приспосабливались к хозяйственной не­зависимости ремесленников и крестьян.

Первые правители небольшого Вавилонского царства вели осторожную политику. Они заключа­ли союзы с сильными соседними государствами — Ларсой, Исином, Мари — и при этом точно выби­рали наиболее выгодного партнёра. Таким образом первые пять вавилонских царей смогли значитель­но расширить свои владения, но вровень со своими союзниками Вавилон пока не встал.

Положение меняется при шестом царе Вавило­на — Хаммурапи, одном из величайших политиков древности. Он правил Вавилоном с 1792 по 1750 г. до н. э. Взойдя на трон небольшого царства, рас­положенного в среднем течении Евфрата, Хаммурапи закончил свои дни повелителем огромного по тогдашним меркам государства, включавшего в се­бя основную часть Междуречья. Продуманная сис­тема политических союзов помогла ему разгромить противников; причём нередко — чужими руками. В конце концов вавилонский царь расправился и со своим главным союзником, царём северного го­сударства Мари, которого звали Зимри-Лим.

После объединения страны Хаммурапи приш­лось решать очень сложные задачи. Чтобы его вла­дения опять не распались на отдельные области, власть царя должна быть сильной. С другой сто-

52

Храм Этеменанки

1 — мост через Евфрат; 2 — Нухар; 3 — Этеменанки; 4 — Священные ворота.

роны, Хаммурапи не мог отбирать у крестьян зем­лю, вновь создавать крупные царские хозяйства, собирать ремесленников в царские мастерские. Та­кие действия привели бы к быстрому упадку стра­ны — люди успели привыкнуть к самостоятельно­сти, относительной свободе, к доходам от рыночной торговли. Мудрый Хаммурапи нашёл приёмы, поз­воляющие царю управлять деятельностью поддан­ных. Он стал автором самого известного на Древнем Востоке сборника законов, названного историками «Кодексом Хаммурапи».

В 1901 г. французские археологи обнаружили во время раскопок в Сузах, столице древнего Элама, большой каменный столб с изображением царя Хаммурапи и текстом 247 его законов, написанным клинописью. Из этих законов в основном и стало известно о жизни Вавилонии и о том, как Хамму­рапи управлял страной.

Хаммурапи не стал создавать царские поместья, отбирая землю у крестьян. Он воспользовался уча­стками, которые общины выделяли ему как царю. На эти земли Хаммурапи посылал своих людей — воинов и так называемых «мушкену». Мушкену считались приближёнными царя и получали от не­го землю, скот и зерно, необходимые для ведения хозяйства. Кража имущества у мушкену каралась строже, чем кража у простого крестьянина. Так царь мог влиять на жизнь сельских общин через верных ему и зависимых от него людей.

Пришлось царю заниматься и крестьянскими долгами. Раньше крестьяне платили налоги в ос­новном зерном, маслом, шерстью. Хаммурапи на­чал взимать налоги серебром. Однако далеко не все крестьяне продавали продукты на рынках. Многим приходилось брать серебро в долг у тамкаров за дополнительную плату. Тем, кто был не в состоянии

53

расплатиться с долгами, приходилось отдавать в рабство кого-нибудь из род­ственников. Хаммурапи несколько раз отменял все накопившиеся в стране долги, огра­ничил долговое рабство тремя годами, но справить­ся с проблемой долгов ему так и не удалось. Не мудрено, ведь среди тамкаров были не только тор­говцы, но и сборщики налогов, и хранители цар­ской казны.

Во введении к законам Хаммурапи говорит: «...Мардук направил меня, чтобы справедливо ру­ководить людьми и дать стране счастье, тогда я вло­жил в уста страны истину и справедливость и улуч­шил положение людей». Напомним, что Мардук был самым почитаемым богом Вавилона. Царь, та­ким образом, пытается примирить интересы раз­ных людей — тамкаров, мушкену, воинов, простых общинников, опираясь на волю верховного божест­ва.

Мардук, по словам Хаммурапи, не просто наг­раждает покорных и наказывает ослушников — бог даёт людям свод правил, устанавливающих спра­ведливость в их взаимоотношениях друг с другом. Но — через царя!..

Хаммурапи так и не удалось создать крепкое го­сударство. Уже при правлении его сына, Самсуилуны, Вавилония потерпела ряд тяжёлых поражений от своих соседей, и её владения сократились. Нача­лась полоса неудач. В 1595 г. до н. э. старовавилон­ское царство было уничтожено вторгшимися хет­тами и касситами, которые потом правили Меж­дуречьем около 400 лет (см. ст. «Хеттское царство»).

Но Хаммурапи всё же добился большего, чем его предшественники или цари соседних стран. Он пер­вым из правителей древности соразмерил с силой

Вавилонская школа.

царя силу закона и признал за подданными право самим заботиться о своей жизни. Наконец, Хаммурапи предложил народу образ бога, устанавливаю­щего согласие между людьми.

Начиная с правления Хаммурапи Вавилон около 1200 лет был культурным и научным центром Пе­редней Азии. Многие достижения древних вавило­нян вошли в современный быт: вслед за вавилон­скими жрецами мы делим год на двенадцать ме­сяцев, час — на минуты и секунды, а круг — на триста шестьдесят градусов. Благодаря трудолюби­вым вавилонским писцам мы знаем содержание шумерских преданий. Причём отдельные рассказы сведены ими в большие циклы, а их содержание умело приспособлено к современности.

Научная и культурная жизнь Вавилона оказа­лась мало зависимой от перемен в его политической судьбе. Менялись цари и завоеватели, а в Вавилоне так же почитали Мардука, собирали библиотеки и обучали в специальных школах молодых писцов.

В 689 г. до н. э. Вавилон в наказание за постоян­ные мятежи был полностью разрушен по приказу ассирийского царя Синаххериба (см. ст. «Асси­рия»). Через некоторое время город был отстроен вновь и обрёл невиданный прежде блеск. Вершины своего расцвета он достигает при вавилонском царе Навуходоносоре II (605—562 гг. до н. э.). Вместо уз­ких кривых улочек были проложены прямые длин­ные улицы протяжённостью до 5 км, которые ис­пользовались для торжественных процессий; они делили город на правильные кварталы. Было возд­вигнуто великолепное святилище — семиступенчатый, похожий на пирамиду храм высотой 91 м. Та­кие сооружения в Междуречье называли «зиккурат».

Восхищение современников вызывали и две мощные оборонительные стены Вавилона: каждая 6—7 м толщиной. Главный вход в город был через великолепно украшенные ворота, посвящённые бо­гине Иштар. На них царь Навуходоносор II напи­сал: «Я строил Вавилон, прекраснейший из горо­дов... У порога его ворот поставил я огромных бы­ков и змеев с ногами, чего не придумал до меня ещё ни один царь». Некоторые из рельефных изобра­жений диковинных животных на воротах Иштар археологами найдены и восстановлены; по замыслу царя, они должны были отпугивать от города вра­гов.

К семи чудесам света причисляли в древности и созданные по приказу вавилонских царей «висячие сады», в которых деревья как бы взбирались под самое небо. Такой эффект достигался благодаря то­му, что они были посажены на специально выстро­енных террасах, примыкающих к царскому двор­цу. По-видимому, уход за деревьями требовал боль­ших хлопот, но правителей Вавилона это не смуща­ло. Своей цели они добились — люди были пора­жены...

Впечатление, которое производил Вавилон, бы­ло столь сильным, что даже через 130 лет после создания этих великолепных зданий греческий ис­торик Геродот писал о нём как о «славнейшем и

54

самом могущественном» городе в Междуречье. Око­ло 600 г. до н. э. в Вавилоне жило не меньше 200 000 человек — это был огромный по тем временам го­род. Но в 539 г. до н. э. красивейший город почти без сопротивления сдался иранскому царю Киру (см. ст. «Древний Иран»). И дело было не в том, что

иранцы казались хитроумным вави­лонским купцам лучшими хозяевами, чем собственные цари. Вавилон мог по­зволить себе не мериться силой с царями; ему и без того суждена была слава в веках.

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ

Это случилось 10 тысяч лет назад или чуть раньше... Небольшой отряд охотников, при­шедших из Сахары, тогда ещё цветущей рав­нины, подошёл к краю плоскогорья, за которым открылась новая, неведомая страна. Охотники за антилопами, знакомые лишь с небольшими, пере­сыхающими летом речками род­ных степей, такого чуда не ви­дели ещё никогда! Широкая, полноводная река величествен­но несла мимо них мутные во­ды; откуда и куда — не знал никто. Не нарушая молчания, люди долго смотрели на реку, охваченные священным трепе­том и желанием пасть на колени перед могущественным власте­лином этих мест. Охотники да­же не решились спуститься вниз, к самой воде, около кото­рой кишели ядовитые змеи. Бе­рега реки на сотни метров были заболочены и поросли густым трост­ником. На отмелях отдыхали беге­моты и крокодилы. Охотники ушли, но им, а впо­следствии и их потомкам пришлось вернуться к заманчивым и пугающим берегам. Дичи в высы­хающих степях Сахары становилось всё меньше, стычки между охотничьими племенами делались всё более ожесточёнными и кровавыми. Потерпев­шие поражение, оттеснённые из привычной степи племена осе­дали на незнакомых им берегах большой реки. Население доли­ны Нила складывалось постепен­но из небольших, «просачиваю­щихся» сюда групп, среди кото­рых были люди с разным цветом кожи — оливково-жёлтым, ко­ричневатым или совсем тёмным. Первые поселения, обнару­женные археологами на берегах Нила, относятся к довольно позднему времени — VI—IV тыс. до н. э. Распола­гались они на высоких участках речной долины, далеко от воды — люди боялись наводнений. Пло­дородную почву «нижних полей» они ещё не умели правильно обрабатывать, хотя самые простые приё­мы ухода за культурными растениями были им уже известны.

Поселенцы (их позже стали называть египтяна­ми) сохранили ласковое и почтительное отношение к могучему потоку. Нил был для них живым су­ществом; в молитвах и песнях они обращались к нему как к от­цу. А отец в представлении древ­них — это тот, кто даёт еду, за­ботится о своих детях. Конечно, египтянам приходилось самим добывать пропитание, но отец Нил давал им самое главное — плодородные земли своих бере­гов и воду для их орошения.

Тёмная земля в долине Нила настолько отличалась от каме­нистой и глинистой почвы сосед­них плоскогорий, что египтяне называли свою страну «Кемет» — «Чёрная». Необыкновенную землю принесла сама река, милли­метр за миллиметром укладывая плодородный слой на каменное основание берегов. Вода в Ниле мутная, потому что содержит много мельчайших частичек разного происхождения — есть в ней и крупинки горных пород, подхваченные рекой там, где она течёт по каменистому ложу, и остатки растений, принесённые притоками из при­брежных тропических лесов.

Когда в начале лета в Восточ­ной Африке, где находится ис­ток Нила, начинают таять гор­ные снега, уровень воды в реке повышается и начинается раз­лив. Нил замедляет своё и без того спокойное течение и затоп­ляет низкие берега, превращая их на несколько месяцев в нас­тоящие болота. В стоячей воде взвешенные частицы постепен­но оседают вниз, и, когда река возвращается в русло, берега оказываются покры­тыми новым слоем плодородного ила. В южных об­ластях Египта подъём воды начинается в середине июля, а выше всего — на 8—10 м над обычным

Ювелирные изделия и украшения египтян.

Боевая египетская колесница.

55

Хозяйственные работы египтян.

Фрагмент росписи древней гробницы.

Мы можем только догадываться о том, какую большую роль в формировании египетской культуры и государст­ва сыграл ранний период египетской истории — время с 4000 по 3000 г. до н. э. и период Раннего Царства (3000— 2800 гг. до н. э.). До нас дошло всего несколько каменных табличек (их называют «палетками») с изображениями первых фараонов, поражающих своих врагов. Большое ко­личество титулов и должностей, упоминаемых в древнейших египетских надписях, говорит о том, что египтяне искали наилучший способ организации государства. Уже к началу периода Древнего Царства (2800 г. до н. э.) набор титулов становится очень устойчивым. Удачно объединились в эту раннюю эпоху и культуры семитов — выходцев из Азии — и африканского населения. Сами египтяне с глубочайшим уважением относились к первым, ранним векам своей истории. Их воображение населяло эти времена великими мудрецами и могущественными царями.

*

Даже под властью фараонов ном продолжал оставаться главной составной частью египетского общества и государства. Номархи нередко строили себе гробницы, не уступавшие по роскоши царским, держали собственные вооружённые отряды. Номарх мог свободно распоряжаться полями своего нома — увеличивать запашку в трудные годы, свозить урожай в свои собственные амбары, выдавать его населению в виде пайков. Только отдельные, особо важные отрасли производства, такие, как скотоводство, были поставлены под прямой надзор чиновников фараона. В таких случаях номарх должен был только обеспечить царским людям нормальные условия труда, не вмешиваясь в их дела. Большая часть населения нома видела своего настоящего хозяина и кормильца не в фараоне, а в номархе. В случае восстаний и мятежей против центральной власти номовая знать могла твёрдо рассчитывать на поддержку многих простых людей.

*

Египетская культура была привлекательной для многих народов Древнего Востока. Очень сильным было египетское влияние в Нубии, африканской стране, расположенной выше по течению Нила. Были времена, когда храмы, посвящённые египетским богам, в изобилии появлялись в Сирии и Финикии. Сильное воздействие египетская религия, по-видимому, оказала на древних евреев. Но египтянам, несмотря на обширные завоевания, так и не удалось создать огромную державу, империю, включавшую в себя множество стран и народов. Дело здесь, наверное, в том, что египтяне привыкли «складывать» своё государство из номов — небольших областей, связанных друг с другом Нилом и общими хозяйственными интересами. Играть другими «кубиками» египтяне попросту не умели, поэтому мощное культурное влияние Египта на Переднюю Азию так и не привело к её присоединению на длительный срок к державе фараонов.

*

Принц Рахотеп и принцесса Нофрет. 2600 г. до н. э.

уровнем! — вода поднимается в августе — сентябре и держится высоко до середины ноября. Во время разлива вода прибывает медленно, уровень её по­вышается на несколько сантиметров в день, так что люди успевают уйти, прихватив имущество и скот. Главная трудность при обработке самых плодо­родных затопляемых «нижних полей» связана с тем, что после спада воды влага распределяется не­равномерно — высоко расположенные участки те­ряют её слишком быстро, прибрежные же поля, на­оборот, заболачиваются, потому что вода стоит на них почти круглый год. И египтяне придумали очень простое устройство, позволявшее регулиро­вать количество воды на полях по своему усмотре­нию. Почти так же, как дети, строящие весной на ручейках земляные запруды, египтяне начали воз­водить на заливных берегах реки стенки из плотно сбитой земли, обмазанные глиной, чтобы сквозь них не просачивалась вода. С высоты птичьего по­лёта долина Нила становилась похожа на расчер­ченный в клеточку тетрадный лист. Во время раз­лива вода попадала в «клеточки»-бассейны, и люди могли ею распоряжаться по необходимости — на­долго задержать на высоких местах или, наоборот, пробив земляную стенку, спустить лишнюю воду. Постепенно отдельные сооружения связались в длинные цепочки, протянувшиеся вдоль Нила на десятки километров. Для поддержания этой слож­ной системы люди создали центры управления це­почками запруд — первые египетские города. Каж­дый город объединял вокруг себя небольшую об­ласть, которую греки, позднее завоевавшие Египет, называли «ном», а её правителя —«номарх». Пра­вители отдавали приказания о подготовке полей к посеву, возведении новых земляных стен-плотин и прокладке отводящих лишнюю воду каналов, сле­дили за тем, чтобы весь урожай с полей свозился в городские амбары, а зерно в течение года более или менее поровну раздавалось всему населению. Но­мархи жестоко боролись друг с другом за верхов­ную власть над всей страной, разоряя города со­седей, угоняя их скот и обращая в рабство таких же египтян, как они сами. Ко времени образования

56

Кухонные принадлежности египтян.

Древнеегипетское военное судно (Древнее царство).

единого египетского царства (около 3000 г. до н. э.) таких номов насчитывалось примерно сорок.

Египтяне редко готовили себе еду сами — чаще всего они относили полученное зерно в специальные «столовые», в которых кормились вся деревня или несколько соседних деревень. Эти «столовые» тоже находились под надзором номархов или самого ца­ря, которого называли «фараон». Специальный чи­новник следил за тем, чтобы повара не воровали продукты, поровну раздавали похлёбку, кашу и пи­во, он же собирал с крестьян налоги и разбирал их дела в суде.

Египтяне были трудолюбивыми земледельцами и получали на своих богатых землях самые высокие в древ­нем мире урожаи, хотя орудия, которыми они работали, почти не отличались от тех, что при­меняли другие народы Древне­го Востока. Изобилие зерна в стране позволило освободить часть людей от работы на земле и использовать их как строителей или солдат. О том, как и что егип­тяне строили, мы расскажем позже, а пока посмот­рим, как и зачем они воевали.

Фараон, который чаще всего стоял во главе еги­петского войска, старался воевать быстро, чтобы уже через несколько месяцев вернуться домой, в столицу. Армия состояла из двух частей: небольшо­го отряда специально обученных и хорошо подго­товленных солдат и большого ополчения из кресть­ян, набранных в войско всего на несколько месяцев и временно освобождённых от полевых работ. Вражеские крепости египтяне не умели брать присту­пом, поэтому они их осаждали, на что уходило мно­го времени.

Связанные эфиоп и сириец — символ подвластных Египту народов.

Нередко египетское войско возвраща­лось домой после трёх-четырёхмесячного похода, захватив лишь одну-две небольшие крепости. Круп­ные сражения случались редко — полководцы бе­регли солдат, которых они называли «стадом Бо­га». Рисковать не хотели ни египтяне, ни их про­тивники: нубийцы на юге, правители небольших сирийских и палестинских городов и хеттские цари на севере. Очень редко победа в войне приводила к захвату чужого царства, потому что управлять им было трудно и хлопотно. Фараоны предпочитали посадить на трон в чужой стра­не верного Египту правителя, а если он становился непокор­ным — заменить его другим, которого до поры до времени держали при дворе почётным заложником.

Главной целью войны была военная добыча — рабы, скот, редкие породы дерева, слоновая кость, золото, драгоценные кам­ни. После удачного похода фараоны возвращались с грудами богатств; многое доставалось и простым воинам. Солдат мог пригнать 3—5 рабов и либо вы­годно продать их на невольничьем рынке, либо ис­пользовать в своём хозяйстве. Жажда военной до­бычи была, однако, не единственной причиной, за­ставлявшей фараонов отправляться с войском в чу­жие края.

Дело в том, что Египет не имел хорошей дре­весины для строительства кораблей, рудников для

57

Казалось, сама природа позаботилась о том, чтобы превратить долину Нила в неприступную крепость. С за­пада и востока доступ в Египет был надёжно защищён Ливийской и Аравийской пустынями; на юге египтяне ещё в древние времена преградили путь врагам по Нилу, выстроив несколько мощных крепостей в южном Слоновьем номе. Самым уязвимым местом в обороне страны был север — низовья в месте впадения Нила в Средиземное море были открыты для завоевателей. Когда власть фараонов в стране была сильна, именно здесь египтяне держали основную часть своего флота и сухопутной армии. Но во время восстаний против царской власти оборона северных рубежей резко ослаблялась, и азиаты-кочевники могли беспрепятственно проникать в Египет. В такие моменты «все азиаты становились подобны египтянам, а египтяне — подобны чужеземцам, выкинутым на дорогу», как выразился Ипусер, свидетель одного из таких набегов коче­вников.

Около 1750 г. до н. э. нашествие кочевников-гиксо'сов, пришедших с севера, завершилось завоеванием Египта. У гиксосов было бронзовое оружие и колесничное войско — этого оказалось достаточно для захвата ослабленной внутренними распрями страны. Несмотря на своё военное превосходство над египтянами, гиксосы не смогли установить прочную власть над всей долиной Нила. Южные номы Египта лишь на словах признавали главенство гиксосских царей, накапливая силы для борьбы против них.

Гиксосы быстро поняли, что им не под силу управлять завоёванной страной — их было слишком мало, и их опыт степной жизни очень мало подходил к новым условиям. Поэтому гиксосы начали перенимать египетскую систему управления, верования и обряды. Правители гиксосов ко­роновались короной фараонов, принимали египетский цар­ский титул, приближали к себе египетских вельмож. Одновременно гиксосы поощряли переселение родственных им кочевников с Синайского полуострова в Египет, надеясь создать дополнительную опору своей власти.

Но все попытки гиксосов укрепиться в Египте оказались напрасными. Последние гиксосские фараоны жили, запершись в своей столице-крепости Аварис, построенной в низовьях Нила. Борьбу за освобождение Египта от чужеземцев возглавили правители Фив, основавшие восемнадцатую династию фараонов, наиболее блестящую династию в истории страны. В 1580 г. до н. э. последние отряды гиксосов были изгнаны из приморских областей Египта. Египетская легенда рассказывает о том, что побеждённым гиксосам был предложен выбор: покинуть Египет свободными или остаться в нём рабами.

Гиксосы предпочли второе — такова была притягатель­ная сила египетской культуры, под влиянием которой они жили в течение 170 лет.

Жрецы были окружены в Древнем Египте всеобщим почитанием. Египтяне очень часто задумывались о том, что ждёт человека после кончины; у них были сложные представления о жизни после смерти, о воскресении людей, исполнивших все необходимые обряды при жизни и похороненных должным образом. Считалось, что жрецы об­ладают всеми необходимыми знаниями о мире, обеспечи­вающими людям вечную жизнь; наиболее важные из этих знаний были ещё в глубокой древности записаны в «Книге мёртвых», которая была священна для египтян. Только жрецы хранили в своей памяти тексты заклинаний и молитв, обращаемых к богам, дарившим людям тепло и свет, воду и урожай. Помимо магических знаний жрецы обладали навыка­ми возведения сложных архитектурных сооружений, умели следить за движением светил на небосводе, вычислять площади земельных участков, занимались врачеванием.

Как правило, фараоны и жрецы конфликтовали редко; их отношения по большей части были хорошо налажены. Жрецы прославляли царей, а фараоны освобождали храмовые хозяйства от налогов и отработок на государство. Противоречия впервые возникли тогда, когда Египет начал активные военные действия в Передней Азии в эпоху Нового Царства (с 1580 г. до н. э.). Храмы требовали свою долю

добычи различных металлов и даже камня, необ­ходимого для строительства храмов и дворцов. Чем совершеннее становились египетские постройки и инструменты ремесленников, тем больше страна за­висела от ввоза нужных материалов из чужих кра­ёв. Широкое применение меди потребовало посто­янного присутствия египетских военных отрядов на Синайском полуострове, где находились самые бо­гатые медные рудники. Из Леванта же вывозили ценные породы деревьев. Ещё сложнее стало по­ложение Египта, когда около 1500 г. до н. э. стала широко применяться бронза — сплав меди и олова. Оружие, изготовленное из бронзы, было намного лучше медного, и армия, вооружённая бронзовыми мечами, стрелами и копьями с бронзовыми нако­нечниками, имела большое превосходство над про­тивником. Медь египтяне могли достать, а вот оло­вянных рудников поблизости не было, и знаме­нитым фараонам эпохи Нового Царства (1580— 1085 гг. до н. э.) Тутмосу III и Рамсесу II прихо­дилось вести длительные и тяжёлые войны в Сирии и Палестине вплоть до реки Евфрат, чтобы поста­вить под египетский контроль главные торговые пу­ти, по которым перевозили олово (см. ст. «Хеттское царство»). В отдельных случаях египтяне покупали необходимые им продукты и материалы, но чаще всего они стремились получить нужное силой.

Огромные богатства, накопленные фараонами, позволили египтянам строить так много, величест­венно и красиво, как не умел ни один народ на Древнем Востоке. Стройкой руководил специально обученный жрец-архитектор, умевший произво­дить довольно сложные математические расчёты. Имена самых знаменитых архитекторов дошли до нашего времени. Рабочих-строителей, возглавляе­мых чиновниками-бригадирами, было не так уж много, и они выполняли самую сложную работу — окончательную обработку больших каменных бло­ков, их шлифовку и укладку. Делалось это настоль­ко тщательно, что даже сейчас, спустя четыре с лишним тысячи лет, между многими каменными блоками невозможно вставить тонкое лезвие брит­вы — так плотно они уложены. От точности при обработке и укладке камней зависело очень многое, ведь египтяне не скрепляли камни специальным строительным раствором, а просто клали их один на другой, как делают дети, строящие башню из деревянных кубиков. Прочность и устойчивость здания зависели от того, насколько хорошо «куби­ки» прилегают друг к другу.

Самые простые работы — перетаскивание тяжес­тей, грубое обтёсывание камней, прокладка дорог к месту стройки — доставались согнанным из ближ­них деревень крестьянам. Начальники заботились, чтобы они не сидели сложа руки даже во время разлива Нила, когда работы на полях не было. Труд рабов на стройках использовали редко. Хотя рабов в Египте всегда было немало, до эпохи Нового Цар­ства они занимались в основном домашним хозяй­ством: пекли, стирали, убирали комнаты, сторожи­ли дом хозяев, ткали холсты, ухаживали за домаш­ней птицей.

58

Свободных египтян чиновники фараона соединяли в «рабо­чие отряды», состоящие из нескольких десятков человек. Они выполняли множество разных заданий: всего за год человек мог поменять несколько занятий, таких, как обработка полей, рытьё каналов, прокладка дорог, строительство зданий. В эпоху Древнего Царства (2800—2250 гг. до н. э.) рабочими отрядами управлял фараон через своих чиновников, и даже знатные люди вынуждены были обращаться к фараону с просьбой выделить им работников для обработки земли. Во времена Среднего Царства (2050—1750 гг. до н. э.) вельможи уже обзавелись собственными зависимыми людьми и распоря­жались ими по своему усмотрению.

Самые крупные храмы и пирамиды строились десятиле­тиями. Храм, не достроенный одним царём, завершал его пре­емник на троне, а вот пирамида иногда оставалась незавер­шённой. Пирамиды — это гробницы фараонов; гроб с телом царя, превращённым мастерами в нетленную мумию, уста­навливался в потайном помещении внутри пирамиды; входы в погребальную комнату и в саму пирамиду закладывались камнями. Фараон начинал строить для себя пирамиду с пер-

добычи — ведь они снабжали войско фараона и людьми, и скотом, и зерном. В то же время «новые люди», выходцы из низов египетского общества, служившие в армии, были не согласны с таким разделом и претендовали на большую часть захваченного. Столкновение было, по-видимому, таким острым, что около 1500 г. до н. э. при царице Хатшепсут Египет был даже вынужден на время прекратить походы в Сирию и Палестину. Выход был позднее найден в усиленном ограблении зав­оёванных стран: захваченных рабов, скота и зерна должно было хватить на всех. С 1400 по 1200 г. до н. э. неподалёку от Фив были построены самые роскошные египетские храмы Карнак и Луксор; их строительство должно было символизировать восстановление союза между царской властью и жрецами.

*

Пирамида Джосера.

59

1. Завоевательные походы египетских фараонов.

2. Территория Египетского царства около 1500 г. до н. э.

3. Оазис.

вых дней своего правления, но не каждый успевал её закончить.

Самые высокие (их называют «Великими») пи­рамиды возведены в эпоху Древнего Царства непо­далёку от города Мемфис, тогдашней столицы Египта, фараонами Хуфу (греки называли его Хе­опс) и Хафра (Хефрен). Высота первой из них в древности составляла 146,7 м, второй — 143,5 м.

Образцы вооружения египтян.

Вершины их довольно сильно пострадали от вре­мени, и сейчас обе пирамиды на несколько метров ниже. При строительстве таких огромных сооруже­ний египетским архитекторам приходилось решать сложные технические задачи. Пирамида Хуфу, к примеру, сложена из 2 300 000 каменных блоков, каждый из которых весит около двух с половиной тонн. Общий вес пирамиды — 6,5 или 7 млн. т — следовало рассчитать так, чтобы давление на внут­ренние помещения (галереи, погребальные камеры, святилища) распределялось равномерно и пирами­да не обрушилась внутрь от собственной тяжести. Восхищение самих египтян и их соседей Великими пирамидами было настолько огромно, что их счи­тали одним из семи чудес света.

Зачем же египтяне строили своим царям гигант­ские гробницы? Чтобы понять это, необходимо хотя бы немного знать о богах Древнего Египта и о ре­лигиозных представлениях его жителей. Мы при­выкли говорить о человеческой «душе»; египтяне же считали, что таких душ у человека несколько, и вечная жизнь после земной смерти даруется бога­ми тем людям, за душами которых хорошо ухажи­вают священники-жрецы. Гробница рассматрива­лась как пристанище одной из таких душ, которую египтяне называли «Ка» (двойник умершего чело­века). Поэтому цари и вельможи ещё при жизни не жалели золота, серебра, драгоценных камней, чёр­ного и эбенового дерева, слоновой кости для того, чтобы сделать будущий дом своего «Ка» красивым и приятным. К сожалению, большинство гробниц

60

Тутанхамон с женой.

Золотая маска фараона Тутанхамона. 1562-1352 гг. до н. э.

ограблено ворами и разбойниками ещё в далёкой древности. До нас дошли лишь отдельные, случайно сохранившиеся и наверняка не самые богатые за­хоронения. Широкую известность получила откры­тая археологами гробница Тутанхамона, молодого царя, умершего в девятнадцатилетнем возрасте.

В Египте почиталось множество богов. Некото­рые из них были очень древними и походили боль­ше на животных, чем на людей. Их изображения имеют собачьи головы, рога или другие признаки зверей. Поэтому во многих городах обожествляли животных — кошек, быков, крокодилов — и содер­жали их в специальных помещениях, прудах или стойлах. Оскорбление животных наказывалось смертью, ибо наносился ущерб богам, которых они олицетворяли. В каждом номе были свои боги (иногда мало известные за его пределами), но су­ществовали и общеегипетские божества, храмы ко­торых строились по всей стране: Гор, Ра, Осирис, Исида и другие. Наиболее могущественным считали бога самого влиятельного нома. Когда после распада Древнего Царства столица страны была перенесена из Мемфиса в Фивы, верховным божеством стал считаться фиванский Амон-Ра. Известно ещё, что фараон Эхнатон попытался запретить поклонение всем богам, кроме бога солнечного диска по имени Атон. Но привязанность египтян к старым богам оказалась сильнее страха перед грозным царём. Попытка Эхнатона не удалась, и его преемники поста­рались стереть даже память о нём.

Египтяне связывали мифы о богах с явлениями природы, сменой времён года, разливами Нила. Когда начинали дуть жаркие ветры из пустыни, жители Египта говорили о том, что коварный бог пустыни, Сет, убил своего брата Осириса и теперь безраздельно господствует в мире. По представле­ниям египтян, слёзы богини Исиды, оплакиваю­щей своего мужа Осириса, вызывали разливы Ни­ла. Начало всхода посевов считалось воскресением Осириса, которого спас его сын Гор. Всё это стало известно, когда в первой трети XIX в. француз Шампольон расшифровал египетские иероглифы, и учёные смогли прочитать надписи в пирамидах и «Книгу мёртвых» с описанием подземного Цар­ства мёртвых. Некоторые из мифов были записаны на папирусе — египетском предшественнике бу­маги, изготовлявшемся сложным способом из рас­тения папирус — и сохранились до наших дней.

Долгое время египтянам удавалось охранять долину Нила от чужеземных вторжений. За пер­вые две тысячи лет египетской истории страна все­го один раз была завоёвана кочевыми племенами гиксосов около 1750 г. до н. э. (см. ст. «Военное дело Древнего Востока»). Меньше чем через 200 лет за­воевателей изгнали, и Египет вступил в эпоху дли­тельного расцвета. Однако соседние страны разви­вались всё же быстрее Египта, который с трудом усваивал новое из-за приверженности своим тради­циям, и в I тыс. до н. э. страну в нильской долине завоевали сначала ассирийцы, потом — иранцы, греки и, наконец, римляне. Но и под чужой вла­стью египтяне ещё долго сохраняли свою непов­торимую культуру, воспоминания о великом прошлом своей родины.

61

ХЕТТСКОЕ ЦАРСТВО

До начала XX в. учёные почти ничего не знали о хеттах. «Хетеяне» (в русском переводе) кратко упоминались в Библии. В египетских и ассирийских надписях встречается упоминание о «стране Хета» или «Хатти». Из египетских источ­ников можно понять, что в 1300 г. до н. э. хетты воевали с Египтом за господство над Сирией и Палестиной (см. ст. «Древний Еги­пет»). Борьба эта закончилась, так сказать, «вничью» — значит, хетты оказались достойными соперниками и не уступили мощной египетской дер­жаве ни на поле брани, ни в искусстве дипломатии.

Начавшиеся в конце XIX в. раскоп­ки в центральных районах Малой Азии (современная Турция) показали, что центр Хеттского царства со столи­цей Хаттуса располагался именно здесь. Археологи нашли сотни глиня­ных плиток, покрытых письменами. Значки на многих плитках оказались знакомы учёным — это была аккад­ская клинопись, хетты переняли её у жителей Междуречья. Прочесть их, одна­ко, не удалось — надписи были составлены на неизвестном (хеттском) языке. Расшифровать их смог в 1915 г. чешский языковед Бедржих Гроз­ный. Он доказал, что хеттский язык родствен сла­вянским, германским, романским языкам, состав­ляющим индоевропейскую языковую семью. Доста­точно сравнить хеттские слова «ватар», «далугашти», «небиш» с их русскими аналогами «вода», «долгота» (т. е. длина), «небо». Это открытие стало на­учной сенсацией. Получалось, что хетты стояли особняком на Древнем Востоке, ведь здесь го­ворили на языках афро-азиат­ской семьи, похожих на совре­менные арабский и еврейский. Из глубины веков начали про­ступать своеобразные очерта­ния мира, в котором жили хет­ты. Обычаи и установления, свойственные индоевропей­ским народам, хетты соедини­ли с заимствованными у своих сосе­дей-соперников — ассирийцев, вави­лонян, египтян и хурритов.

Остаётся пока неясно, откуда хетты пришли в Малую Азию — с запада, с Балканского полуостро­ва, или же с востока, через горные перевалы Кавказа. Заселённые хеттами земли сильно отличались от обширных речных долин Нила, Тигра и Евфрата. Это были небольшие равнины в горах и предгорьях Малой Азии, отделённые друг от друга горными кряжами и ущельями, бурными, но маловодными речками. Во многих районах Хеттского царства разведение скота оказывалось выгоднее, чем земле­делие. Не зря хетты слыли на Востоке прекрасными коневодами; их колес­ничное войско представляло собой грозную силу.

Присматривать за многочисленны­ми отдалёнными горными долинами цари доверяли своим родичам или вельможам. Таким образом, Хеттское царство складывалось из мелких по­лусамостоятельных княжеств. Время от времени некоторые из них отпада­ли, но грозные правители Хаттусы на­ходили способы вновь подчинить их своей власти.

На первый взгляд, Хеттское царст­во казалось слабее своих соседей; ис­торики даже пишут, что оно было «рыхлым», слабо организованным. Однако государство хеттов прекрасно выдержива­ло военные столкновения с сильными соперниками. За четыре с половиной века своей истории (1650— 1200 гг. до н. э.) оно не проиграло ни одного про­тивоборства; лишь в последний период существова­ния державы (1265—1200 гг. до н. э.) хетты усту­пили мощной Ассирии часть своей территории. А вот далеко не полный перечень крупных военно-политических успехов хеттов. В 1595 г. до н. э. царь Мурсили I захватывает и разру­шает Вавилон, приобретая ог­ромную добычу. Примерно в 1400 г. до н. э. другой хеттский царь, Суппилулиума I, разгро­мив сильное царство Митанни, устанавливает свой контроль над верхним Евфратом и Север­ной Сирией. Наконец, в 1312 г. до н. э. (по другим данным, в 1286 г. до н. э.) хеттский царь Муваталли, возглавлявший тридцатитысячное войско, возле сирий­ского города Кадеш заманил в ловушку египетского фараона Рамсеса II с большим военным отрядом. Почти все египтяне были уничтожены; спасся только фараон с небольшой охраной (см. ст. «Военное дело Древнего Востока»). Успешно отби-

Хеттский воин.

Хеттская боевая колесница.

62

Жрецы напутствуют новобранцев.

вались хетты от соседних полудиких народов, вроде касков, наседавших на их границы.

В чём же секрет силы Хеттского царства? Узнать «военную тайну» можно, приглядевшись к устрой­ству хеттского общества и государства.

Благодаря наличию в Малой Азии рудных мес­торождений и лесов хетты имели в достатке метал­лы и древесину, в отличие от государств, распола­гавшихся в долинах больших рек. Хетты отказа­лись от посредничества ассирийских и вавилонских купцов и пользовались благами природы самостоя­тельно. Поэтому хеттские цари не стремились за­хватывать ключевые торговые дороги и города, как это делали правители Египта, Ассирии или Вавило­на. У хеттов всё было своё. Они планировали во­енные походы более свободно, не тратя времени на овладение морским портом, таможенной заставой или важным бродом через реку. Хеттские цари на­носили тщательно подготовленные удары по об­ширным территориям, охватывая со всех сторон пункты, оказывавшие наибольшее сопротивление. Именно так была завоёвана большая часть Сирии при Суппилулиуме I.

Важную роль играло и то, что Хеттское царство не имело природных границ — крупных рек, гор­ных цепей, труднопроходимых пустынь. Окружён­ное в той или иной степени зависимыми от него княжествами, оно надёжно чувствовало себя за этим достаточно широким «рыхлым» поясом.

Хетты не хуже своих соседей умели собирать си­лы в кулак, когда намеревались нанести удар по врагу; только пальцы в этом кулаке складывались иначе, не так, как в Египте или Вавилоне. Вот как наставлял своего преемника на троне хеттский царь Мурсили: «Общайся только с придворными! От

Основные занятия хеттов были связаны с сельским хозяйством. В хеттских надписях и документах встреча­ется немало слов, имеющих отношение к крестьянскому труду: ферма, овчарня, свинарник, козий загон, стойло, молотильный ток, дровяной сарай, фруктовый сад, луг, пасека, зернохранилище, мельница, водоотвод, плуг, лопа­та, телега, сбруя. Историки подсчитали, что только для прокорма населения хеттской столицы Хаттусы нужно было обрабатывать ежегодно не менее 160 000 га пашни. А Хаттуса была не единственным крупным городом в Хеттском царстве...

Торговля играла сравнительно небольшую роль в жизни простого земледельца-хетта, зато её роль в жизни Хеттского царства была очень велика. Ещё с III тыс. до н. э. земли Малой Азии привлекали к себе внимание торговцев из Сирии, Шумера и Аккада. Обилие скота, руд металлов, простых и дешёвых ремесленных изделий, а также рабов, захватываемых в междоусобных войнах, побуждало приезжих купцов основывать в Малой Азии свои поселения-колонии и жить в них безвыездно по нескольку лет.

Но хеттские правители также извлекали выгоды из этой торговли. За право торговать в своих землях они взимали с иноземных купцов немалые пошлины. При участии сирийских и вавилонских торговцев в Хеттском царстве раз­вивались товарные отношения и денежное обращение, из-за чего быстро росло имущественное неравенство. Постепенно хетты взяли в свои руки торговлю с другими странами, вытеснив чужеземных купцов из собственных земель. На вывоз некоторых товаров, например железа, вообще был наложен строгий запрет. Документы рассказывают нам о нескольких попытках тайного вывоза железа из страны, которым воспрепятствовала бдительная пограничная стража хеттов.

Несмотря на то, что по территории Хеттского царства, особенно по его восточной части, проходило множество караванных торговых путей, его жители зависели от ввоза сырья и готовых изделий намного меньше, чем египтяне или вавилоняне: в стране было достаточно древесины, много скота и зерна. К тому же природа богато одарила землю хеттов железными рудами, что и составило их преимущество в борьбе с Египтом и Вавилоном.

63

горожан и крестьян царю нечего ожи­дать. Им нельзя верить, а общение с ничтожными лишь порождает опас­ность». В аналогичном обращении египетского фа­раона Ахтоя смысл иной: «Не делай различия меж­ду сыном знатного человека и простолюдином. При­ближай к себе человека за дела его...» Конечно, Ахтой не был «демократом». Просто он знал, что глав­ная угроза трону исходит от непокорных египет­ских вельмож. Мурсили же твёрдо рассчитывал на верность хеттской знати. Почему?

Дело в том, что отношения между царём и «бла­городными» людьми у хеттов носили иной харак­тер, нежели в Египте или Вавилоне. В отличие от других стран Древнего Востока, знатные хетты не считались рабами царя, как остальное население. Похоже, у хеттов сохранилось присущее индоевро­пейским народам представление о «благородстве» как о врождённом качестве; оно не зависело ни от степени близости к царю, ни от занимаемой долж­ности. «Чистыми», т.е. свободными, хетты призна­вались, если не несли отработочной (луццы) или продуктовой (саххан) повинности. Они объединя­лись в собрание воинов — «панкус», от мнения ко­торого зависел выбор нового монарха из числа пред­ставителей царского рода. Одним словом, царь не оказывал давления на знать, бывшую надёжной опорой трона. Не случайно другой царь, Хаттусили I, когда ему понадобилось изменить решение о назначении наследника престола, обратился имен­но к панкусу.

Таким образом, хеттский способ «складывания пальцев в кулак» был более эффективным, чем у остальных народов. Чёткое, простое устройство общества, единство интересов царского рода и сво­бодных хеттов делали этот кулак весьма грозным. Хетты не всегда оказывали на своих соседей дли­тельное давление, но при случае умели наносить им короткие удары сокрушающей силы.

Особенности организации хеттского общества выделяют его среди современных ему государств. Некоторые историки даже считают его «феодаль­ным». Наверное, это преувеличение. Хетты пере­няли от культур Малой Азии и Междуречья очень многое: письменность, религиозные верования и мифы, законы, обычаи. Даже своё имя они заим­ствовали от хаттов — более древнего народа, насе­лявшего центральные области полуострова Малая Азия до возникновения здесь Хеттского царства. В древневосточной истории хетты сыграли заметную роль, сумев отвоевать себе место под солнцем. Ка­залось, что мир уже поделён между державами древности, но ни одной из них опоздавшие к дележу хетты не уступили.

Их царство почти бесследно исчезло примерно в 1200 г. до н. э. Хетты умели противостоять могу­щественным государствам. А вот перед мощной волной стихийного нашествия десятков племён и народов с Балканского полуострова они оказались бессильны. Она, можно сказать, накрыла Хеттское царство с головой. После разгрома столицы страны, Хаттусы, сила, объединявшая мелкие княжества, перестала существовать.

Великие царства древности уходили в небытие по-разному: одни раскалывались с грохотом, дру­гие умирали после долгой, тяжёлой болезни. Хет­тское же царство растворилось в воздухе подобно неясному видению...

ФИНИКИЯ

Едва греческий корабль причалил в гавани го­рода Тир и матросы начали переносить на берег амфоры с вином и оливковым маслом, как их глазам открылась странная картина. Торго­вая пристань была заполнена народом. Под ме­лодичные звуки флейт несколько десятков человек легко подпрыгивали вверх, стараясь следовать му­зыкальному ритму. Потом вдруг, как по сигналу, все они бросились на землю и начали перекаты­ваться с боку на бок. Греков взяла оторопь, хотя они уже много слышали о странных обычаях фи­никийцев. Ходили рассказы о том, что ханаанейцы — так называли жителей Финикии — покло­няются кровожадным богам, приносят им в жертву собственных детей, сжигают живьём пленников, захваченных во время войн и пиратских набегов. Старый грек объяснил своим товарищам, что фи­никийцы молятся на пристани одному из своих главных богов — Мелькарту. Опомнившись, мат­росы снова засновали по деревянным мосткам с корабля на берег и обратно: если останавливаться

возле каждой диковины в чужеземных странах, дохода от торговых путешествий не получишь...

Греки, можно сказать, не любили финикийцев. Дикими им казались многие финикийские верова­ния и обычаи. Финикийские торговцы были при­жимисты, да и слишком часто сталкивались лицом к лицу финикийские и греческие пираты и купцы. Тем не менее греки переняли от финикийцев очень многое, в частности любовь к дальним морским пу­тешествиям, полным опасностей и приключений. Финикийцы первыми достигли Геркулесовых стол­пов (так в древности называли пролив Гибралтар) и рассказали грекам о землях на берегах великого океана.

Финикийцы стали учителями греков в непро­стом искусстве торговли. Переимчивые греки ус­ваивали язык своих более опытных партнёров. Из­вестно, что в древнегреческом языке слова «золо­то», «вино», «одежда», «покрывало», «полотно», «нож», «меч», «сукно» имеют финикийские корни. У финикийцев греки заимствовали и алфавитное письмо, изменив его и приспособив к своему языку.

64

Именно купцы финикийских городов — Библа, Ти­ра и Сидона — отказались от применения иерогли­фов и клинописи при ведении деловых записей и изобрели более удобную для запоминания и чте­ния разновидность пись­ма. В финикийском ал­фавите каждый значок-буква передавал опреде­лённый звук, и написан­ные слова действительно можно было читать, а не расшифровывать как сложные иероглифиче­ские рисунки, обознача­ющие то слог, то целое слово. Изобретённое фи­никийцами алфавитное письмо впоследствии ши­роко распространилось по свету, и сейчас боль­шинство народов мира пользуется алфавитами, происходящими от первого — финикийского.

Варварские обычаи странным образом сочета­лись у финикийцев с высокой культурой торговли, письменности, ремесла. Вероятно, этот народ ка­зался загадочным уже людям древности, а не толь­ко современным историкам. Внимательный взгляд на географическую карту Древнего Востока поможет нам пролить свет на некоторые тём­ные места финикийской истории.

Библ, Тир и Сидон располагались на побережье Средиземного моря, на территории со­временного Ливана. Здесь сходились торго­вые пути Передней Азии. По узкой полоске между скалами и морем, по до­роге, буквально нависав­шей над водой, в III— II тыс. до н. э. шли беско­нечные караваны. Они двигались с севера на юг, в Египет и Палестину и в обратном направлении. Время от времени там по­являлись военные отря­ды египтян, хеттов и ас­сирийцев, грабившие фи­никийские торговые ка­раваны. Существовали и морские торговые пути, проло­женные финикийцами. Их гавани были единствен­ными удобными морскими портами в Восточном Средиземноморье, и к ним сходились нити и мор­ской торговли, и морского разбоя. Одним словом, финикийцы жили как бы в коридоре, в то время как другие народы Передней Азии занимали каж­дый свою комнату.

Финикийский корабль.

1. Главные города финикийцев. 2. Владения финикийцев в Передней Азии. 3. Берега, захваченные и колонизированные финикийцами. 4. Финикийские колонии. 5. Важнейшие морские торговые пути финикийцев.

65

Финикийские купцы.

"Крылатые духи".

Рельеф, слоновая кость.

750 г. до н. э.

Финикийцы — авторы многих новшеств в мореходном деле. Скорее всего, именно они изобрели таран — заострённый выступ в носовой подводной части корабля, позволяющий пробивать борт вражеского судна. Финикий­ские корабелы первыми начали строить парусные торговые суда большой грузоподъёмности (до 250 т груза) и с хорошей остойчивостью. Наверное, финикийцы могли бы строить и более крупные корабли, но для них требовались специально оборудованные, углублённые гавани, которых в тогдашнем Средиземноморье ещё не было.

Свои экспедиции финикийцы совершали чаще всего в глубокой тайне, чтобы о них не прознали торговцы-кон­куренты. Когда греки начали понемногу вытеснять фи­никийцев из давно обжитых ими районов Средиземного моря, отважные финикийские моряки попытались отыскать далёкие новые земли, в которых они чувствовали бы себя полновластными хозяевами. В 450 г. до н. э. их корабль достиг юго-западной оконечности современной Англии — полуострова Корнуолл. Здесь финикийцы начали разрабаты­вать оловянные рудники.

Отвага финикийских мореходов поражала воображение современников. Жажда наживы и любопытство побуж­дали моряков Тира и Сидона к дальним и опасным плаваниям в Атлантике. Примерно в 600 г. до н. э. египетский фараон приказал финикийским морякам обогнуть Африку по морю. Греческий историк Геродот рас­сказывает об этом путешествии: «Финикияне вышли из Красного моря и затем поплыли по Южному. Осенью они приставали к берегу и, в какое бы место Ливии ни попадали.

Финикийцы постоянно испытывали давление со стороны более сильных и воинственных соседей, и создать собственное крепкое государство им так и не удалось. До 1000 г. до н. э. господствующее по­ложение в Финикии занимали египтяне. Они вы­возили отсюда ценную древесину, необходимую для постройки кораблей. После ослабления Египта, примерно с 900 г. до н. э., Финикию начинают при­бирать к рукам ассирийские цари. За сто лет мир­ной передышки (1000—900 гг. до н. э.) финикийцам удалось многое: царь Тира Хирам объединил под своей властью все прибрежные земли, значительно расширил островок, на котором располагался Тир, присыпав к нему землю со стороны материка, по­строил новые храмы Мелькарта и верховной богини Астарты, а в храм бога Ваала пожертвовал золотую колонну.

Обычно же каждый из крупных финикийских городов выступал как центр небольшого самостоя­тельного царства. Власть царей была слабой, её ог­раничивали советы городских старейшин. Более то­го, правители финикийских городов именовали се­бя «царями» только перед своими подданными. В дипломатической переписке ни египтяне, ни хетты не называли «царями» правителей Библа, Тира и Сидона.

После захвата Финикии ассирийцами местным жителям пришлось навсегда отказаться от далеко идущих политических планов и сосредоточиться на выгодах морской и сухопутной торговли.

Финикийцы умели извлекать выгоды из жизни в «проходном дворе» Передней Азии. Технические новшества, ремесленные приёмы они осваивали быстро. Уже к 1500 г. до н. э. в Библе научились окрашивать шерстяные ткани в очень красивый пурпурный цвет. Эти ткани сразу же вошли в моду и пользовались огромным спросом — купить их могли только очень богатые люди. Раскопки древ­них финикийских городов открыли взглядам ар­хеологов груды пустых раковин, оставшихся после получения краски: судя по количеству отходов, можно догадываться о размахе производства и бо­гатстве финикийских торговцев тканями. Краси­тель добывался из морских моллюсков, и секретов его производства финикийцы не открывали нико­му. Высоко ценились в древности и прекрасные из­делия финикийских ремесленников из бронзы и се­ребра, а позднее — знаменитое стекло из Сидона, секреты изготовления которого уже в средние века перешли к венецианцам.

Привычка получать большие барыши при доста­точно свободной жизни под властью слабых мест­ных правителей побуждала финикийских торгов­цев ускользать от нажима египетских и ассирий­ских царей. Спасти свою жизнь и имущество можно было, переселившись в одну из торговых колоний, основанных финикийцами на африканском (Утика и Карфаген) и европейском побережьях Средизем­ного моря, на атлантическом побережье современ­ной Испании (город Гадес). Существовали фини­кийские колонии и на островах Кипр, Мальта, Сар­диния и Сицилия. Греки начали создавать замор-

66

ские колонии позже финикийцев и, как правило, не селились в освоенных теми местах. Только Си­цилия показалась грекам лакомым куском, и они оттеснили потомков переселенцев из Тира к запад­ной оконечности острова.

Финикийцы первыми протянули через Среди­земное море нити торговых связей, соткав из них потом частую сеть. Они определили времена года, удобные для дальних плаваний, разведали укром­ные, защищённые от ветров бухты и устроили удоб­ные гавани. Корабли из Тира с носами, украшен­ными деревянными лошадиными головами, в тече­ние долгого времени натягивали нити, связывав­шие Египет и Сицилию, Кипр и Иберию, как в древ­ности назывался Пиренейский полуостров. Но сде­лать следующий шаг и сплотить, подобно грекам, все средиземноморские земли в единое культурное пространство финикийцы так и не смогли. Для это­го у них, по-видимому, не оказалось достаточно прочной государственной и политической основы. К тому же финикийское общество как бы раздвои­лось: верхи легко перенимали высокую культуру Египта и Вавилона, а простой народ упорно дер­жался за древние обычаи и предрассудки. Фини­кийцы на протяжении своей долгой истории (Библ существовал уже во второй половине III тыс. до н. э.) пытались соединить несоединимое: они желали ос­таваться господами в мире золота, драгоценных со­судов, пурпурных тканей и при этом стремились за горизонт, за Геркулесовы столпы — туда, где нет ни деспотов, ни рабов.

всюду обрабатывали землю («Ливией» Геродот называет всю Африку)... а после сбора урожая плыли дальше. Через два года на третий финикияне обогнули Геракловы столпы (т.е. прошли пролив Гибралтар) и прибыли в Египет». Но дальние походы вокруг Африки финикийцы совершали не только по приказанию фараонов — иногда они отправлялись в такие странствия на свой страх и риск. Около 100 г. до н. э. среди живших в Египте греков ходили не вполне достоверные слухи о том, что обломки корабля с укра­шавшей его нос лошадиной головой (значит — судна фи­никийцев) были найдены каким-то путешественником на восточном побережье Африки. Если эти рассказы были правдивы, следовательно, финикийцы попали в эти места, обогнув Африку с запада.

&

Наверное, Средиземное море казалось финикийцам тесным и потому, что отношения между финикийскими городами и их европейскими и африканскими колониями были довольно сложными, а иногда и враждебными. Интересы Тира, Сидона и Библа, с одной стороны, и Карфа­гена, Утики и Гадеса — с другой, совпадали далеко не во всём и не всегда. К тому же колонии нередко основывались беглецами, проигравшими борьбу за власть в родном городе. Но, несмотря ни на что, отношения между финикий­скими городами и их колониями оставались достаточно тесными; ведь боги, которым молилось население колоний, продолжали «жить» в прежних местах в горах Ливана в своих древних храмах. Эти связи были намного сильнее, чем интерес финикийских колонистов к своим африканским и европейским соседям: финикийцы в колониях чаще всего не вступали в контакты с местным населением, как, например, поступали греки, а ограничивались лишь меновой торговлей.

*

ИУДЕЯ И ИУДЕЙСКИЕ ВОЙНЫ

В конце XIII в. до н. э. Палестина стала землёй обетованной для еврейских племён, вытеснен­ных из Верхней Месопотамии вместе с други­ми семитскими племенами амореев-сутиев. Коче­вым племенам, пришедшим из пустыни, Палестина действительно могла показаться райским уголком, хотя на самом деле это страна контрастов. Здесь есть и пустыни, и плодородные долины, и нагорья, и болота, и горы со снежными вершинами. Земля Ханаан (так древние евреи называли Палестину), в которую бог Яхве повелел идти Аврааму, леген­дарному предку всех еврейских, арамейских и араб­ских племён, оказалась оживлённым перекрёст­ком. Через неё проходили важные торговые пути, соединявшие цивилизации древности. Стремление получить выгоды, связанные с возможностью конт­ролировать торговлю огромного региона, сталкивало державы Древнего Востока в стремлении ус­тановить господство над Палестиной. Она была постоянным полем сражений, по её тропам шло непрекращающееся движение не только торговых караванов, но и войск враждующих сторон. На определённом этапе развития еврейского народа это обстоятельство предопределило многое в его исто­рической судьбе.

История древнееврейского народа нашла отра­жение в Библии — уникальном своде мифолого-религиозных преданий и трактатов, исторических хроник и романтических повестей. Но восстано­вить, как развивались события во время появления еврейских племён в Палестине, по текстам Библии невозможно. Согласно Библии, прежде чем прийти в Палестину, израильтяне, потомки внука Авраа­ма, Иакова (его второе имя — Израиль), обосно-

67

вались в Египте. Там они попали в раб­ство. Стенания угнетённого народа ус­лышал Бог Яхве и призвал Моисея, ев­рея из «колена» (племени) Левия, вывести народ израильский из Египта. На Синайской горе Яхве явился Моисею и дал ему десять заповедей — за­претов и повелений, регулирующих поведение че­ловека перед Богом. Между народом Израиля и Бо­гом был заключён договор — «завет». Народ обещал исполнять волю Бога, за что Яхве даровал ему зем­лю Ханаан. Нарушение «завета» грозило жестоки­ми карами, вплоть до полного истребления народа. Моисею не было суждено ступить на землю Хана­ана. Предводителем еврейских племён, появивших­ся в Палестине, Библия называет Иисуса Навина. Библейский рассказ о пребывании евреев в Египте и исходе из него учёные считают мифом, не под­тверждаемым историческими источниками. Мои­сей и Иисус Навин — такие же, очевидно, мифичес­кие герои, как и богатырь Самсон, побивший, как рассказано в Библии, враже­ское войско одной ослиной челюстью.

Утверждение еврейских племён в Палестине прохо­дило в жестокой и длитель­ной борьбе с древнейшими обитателями этой земли ханаанеями — семитами, гово­рившими на языке, близком еврейскому. Одновременно евреям приходилось отби­ваться от наступающих из пустыни кочевников. Подчи­нить своему влиянию древ­нюю Палестину пытались хетты и Египет. Опасность сплотила еврейские племена и ускорила процесс превращения союза племён в государство. В XIII в. до н. э. в Палестину вторглись филистимляне, участники переселения «народов моря» — разнооб­разных по происхождению племён, уничтоживших могущественную Хеттскую державу и заставивших Египет защищаться от их натиска. Таким образом, земля Ханаан на некоторое время избавилась от тя­гостного внимания соседних великих держав, что и позволило создать в Палестине довольно сильное государство Израиль. Время его существования — самая любимая для еврейского народа страница его истории, его золотой век.

12 «колен» Израиля объединились для борьбы против филистимлян, сумевших закрепиться на плодородной прибрежной полосе Палестины. Своим царём израильтяне избрали Саула из «колена» Ве­ниамина (около 1030 г. до н. э.). Саул одержал ряд побед над филистимлянами и изгнал их из большей части Палестины. Но затем начались неудачи, выз­ванные претензиями на власть со стороны честолю­бивого и умного Давида из племени Иуды. Когда Саул и его сыновья погибли в битве с филистимля­нами, царём был избран зять Саула Давид (1004 г. до н. э.). Он изгнал завоевателей из страны, подчинил последние независимые ханаанские города-го­сударства и в 995 г. до н. э. взял их неприступный, расположенный на скале город Иерусалим. Этот го­род стал столицей его государства, границы кото­рого значительно расширились. Давид контролиро­вал теперь всю торговлю между Египтом и Между­речьем. При нём Иерусалим стал не только поли­тическим, но и религиозным центром Израиля. Сю­да был перевезён Ковчег Завета, священный ларец, в котором, по представлениям евреев, незримо пре­бывала магическая сила их сурового Яхве, ставше­го верховным божеством еврейского пантеона.

Библия рассказывает, что у Давида было много­численное и сварливое потомство, с которым ста­рый царь никак не мог справиться. Уже при его жизни при дворе начались интриги и борьба за власть. После смерти Давида его младший сын Со­ломон, убив брата и его приверженцев, в 965 г. до н. э. стал царём Израиля. Соломон оказался энер­гичным правителем и ловким дипломатом. Полу­чив в наследство богатое и сильное государство, он при­умножил его мощь. Соломон заключил союз с Египтом и Финикией, установил конт­роль над Акобским заливом в Красном море, построил там гавань и вместе с фини­кийцами занялся морской торговлей. По всей стране возводились мощные крепос­ти, а в Иерусалиме с помо­щью финикийских архи­текторов и ремесленников были построены царский дворец и храм Бога Яхве.

Грандиозное для неболь­шой страны строительство, многочисленное чинов­ничество и наёмное войско требовали больших средств. При Соломоне в царстве Израиль вводятся единая налоговая система, десятина и трудовые по­винности. Племя Иуды, откуда происходили Давид и Соломон, получило ряд привилегий, что вызвало недовольство других племён. К тому же Египет, не желавший усиления государства Израиль, начал оказывать помощь всем его противникам. В 925 г. до н. э. после смерти Соломона единое государство Израиль распадается на два независимых и посто­янно враждующих друг с другом царства: южное — Иудею и северное — сохранившее название Изра­иль.

Распад страны совпал с наступлением на Палес­тину соседних крупных держав, которое закончи­лось катастрофой для еврейского народа. В 722 г. до н. э. ассирийский царь Саргон II захватил столи­цу нового Израиля Самарию, разорил город и увёл в Ассирию значительную часть населения государ­ства. Израильское царство навсегда сошло с исто­рической арены, а уведённые в плен без следа раст­ворились среди населения Ассирийской державы.

Евреи. Исход из Египта.

68

Стена плача.

Иудея осталась в стороне от ассирий­ского нашествия и сохранила свою не­зависимость. В VII в. до н. э. Ассирия начинает слабеть, и в Иудейском царстве появляет­ся надежда на восстановление былого могущества. Но по следам Ассирии пошли сначала Египет, а за­тем Вавилония. В 586 г. до н. э. нововавилонский царь Навуходоносор II взял столицу Иудеи Иеру­салим, разрушил храм бога Яхве и значительную часть населения увёл в Вавилонию. Так началось знаменитое «вавилонское» пленение. Иудеи, пере­селённые в Вавилонию, не утратили своей нацио­нальности, как это случилось с уведёнными в Ас­сирию израильтянами, прежде всего потому, что из­гнание не было долгим. Уже в 538 г. до н. э. иран­ский царь Кир II после взятия им Вавилона раз­решил иудеям вернуться на родину.

Бедствия, обрушившиеся на Израиль и Иудею, привели к мучительной и трагической переоценке ценностей. Большая роль в этом принадлежала так называемым «пророкам», возглавившим новое ре­лигиозно-политическое движение сначала в Палес­тине, а затем и среди переселённых в Вавилонию иудеев в течение VI—V вв. до н. э. В своих пропо­ведях они предсказывали судьбу народа, обличали неправду и зло, выступали против неправедного бо­гатства и угнетения народа. Пророки призывали ев­рейский народ признать Бога Яхве единственным Богом, творцом, избравшим еврейский народ, что­бы он возвестил миру истину. Все беды они объяс­няли тем, что евреи нарушили «завет», заключён­ный Моисеем с Богом Яхве. Только строгое соблюдение заповедей, данных Богом Моисею, могло, по их утверждениям, спасти еврейский народ и воз­родить былую славу Израиля.

Культ Бога Яхве становится для иудеев симво­лом национального единства, а восстановление на­циональной самостоятельности неразрывно связы­вается с восстановлением храма Яхве в Иерусали­ме. Поэтому после того, как Кир II разрешил евре­ям вернуться на родину, священники иерусалим­ского храма стали высшей религиозной и полити­ческой властью Иудеи.

Вся последующая история еврейского народа — это бесконечная ожесточённая борьба за независи­мость. После завоевания Иранской державы Алек­сандром Македонским Иудея вошла в состав его го­сударства, а затем попеременно становилась добы­чей то птолемеевского Египта, то правителей дер­жавы Селевкидов.

Внутренняя жизнь Иудеи III—II вв. до н. э. от­личалась большим напряжением. Находясь под уп­равлением эллинов, она подвергалась сильному влиянию греческой культуры. Различные слои об­щества Иудеи относились к этому по-разному. Ост­ро стоял вопрос о том, должен ли еврейский народ сохранять свою обособленность, строго соблюдая «завет», или стать открытым для восприятия элли­низма. В 167 г. до н. э. селевкидский царь Антиох IV под угрозой смертной казни запретил выпол­нять законы Яхве. Это послужило толчком к на­чалу Маккавейской войны (167—142 гг. до н. э.). Борьбу возглавили Маттатия из священнического рода Хасмонеев и его сыновья. Война, получившая

Пророки.

70

название по прозвищу одного из его сыновей, Иуды Маккавея, закончилась обретением независимости. Под властью правителей из династии Хасмонеев (142—76 гг. до н. э.), казалось, возродилось сильное государство Давида. Хасмонеи включили в состав государства всю Палестину, и оно стало приобре­тать черты эллинистической монархии. Победа ук­репила в иудеях веру в действенность договора с Яхве, в их «избранность». Но изменения в экономи­ческой и политической жизни общества требовали и реальных нововведений, которые открыли бы воз­можности для диалога с окружающим миром.

Однако время, отпущенное Иудее для свободного развития своей культуры и государственности, ис­текло. В 63 г. до н. э. на территорию Палестины вторгся римский полководец Помпей. После трёх­месячной осады он взял Иерусалим, и Палестина стала римской провинцией. Некоторое время Иудея сохраняла номинальное самоуправление, а потом окончательно превратилась в римскую провинцию с прокуратором во главе.

Вхождение в состав Римской империи не изме­нило характера борьбы между различными группи­ровками внутри Иудеи, а лишь обострило её. Выс­шее духовенство и крупные землевладельцы соста­вили «партию» саддукеев, выступавшую за сотруд­ничество с римскими властями и против чересчур мелочного соблюдения «завета». Их непримиримые противники фарисеи требовали строгого исполне­ния воли Бога, но недостаточно последовательно бо­ролись с римлянами (поэтому слово «фарисей» ста­ло синонимом лицемера).

В среде простого люда Иудеи в это время получает широкое распростране­ние вера в скорое пришествие избавителя, мессии, посланника Бога Яхве, который спасёт народ от гнёта чужеземцев и установит царство правды на земле. Наиболее яростными и последовательными защитниками этих идей были зелоты и ессеи, сы­гравшие большую роль в возникновении христиан­ства. Зелотов римляне называли «сикариями» (убийцами), т.к. те использовали террористические методы борьбы. Непрекращающаяся борьба между этими религиозно-политическими группировками, неудачные попытки восстаний подвели Иудею к трагическому взрыву — Иудейской войне (66— 70 гг. н. э.).

В 66 г. н. э. в городе Цезарее произошло столк­новение между эллинизированной частью населе­ния, поддержанной прокуратором Гесием Флором, и сторонниками «завета». В ответ на это римский гарнизон в Иерусалиме был перебит, и восстание охватило всю Иудею. Император Нерон направил против восставших войска под командованием Тита Флавия Веспасиана (см. ст. «Римские император­ские династии»). Римлян встретило ожесточённое сопротивление, но многие из фарисеев, принявших участие в восстании, испугались его размаха и пе­решли на сторону Рима. Среди них был военачаль­ник Иосиф Флавий, написавший впоследствии «Ис­торию Иудейской войны». Он происходил из знат­ной еврейской семьи, принадлежавшей к влиятель­ному иерусалимскому жречеству. Потерпев ряд по-

Казнь восставших зелотов.

71

ражений, Иосиф Флавий сдался в плен римлянам и помогал им в покорении Иудеи.

В 70 г. сын Веспасиана Тит с огромной армией осадил Иерусалим. Жители города защищались с необыкновенным мужеством. С потрясающей силой описана трагедия города в истории Иосифа Флавия. Люди, истощённые голодом и болезнями, умирали прямо на улицах. Когда город сдался, Тит приказал сровнять его с землёй. Иерусалимский храм был разрушен, и иудеям под страхом смертной казни запретили входить в город. Оставшееся в живых население было продано в рабство.

В течение 60 лет стоял в разрушенном Иеруса­лиме прославившийся своей жестокостью Десятый римский легион. Император Адриан во время по­ездки по восточным провинциям пришёл к мысли решить проблему Палестины путём насильственной ассимиляции иудеев. В 131 г. он основал в Иеруса­лиме колонию Элия Капитолина, а на месте раз­рушенного храма хотел построить святилище Юпи­тера Капитолийского.

Осквернение святого места подняло в 132 г. иу­деев на новое восстание. Во главе его стоял Симон Бар-Кохба («Сын звезды»). Он освободил на корот­кий срок Иерусалим и большую часть Палестины и объявил себя царём Израиля. Адриан послал про­тив повстанцев своего полководца Юлия Севера, ко­торый снова занял Палестину и в 136 г. захватил последнюю крепость восставших — Бетар. В Бетаре погиб Бар-Кохба, а оставшиеся в живых были про­даны в рабство или бежали из страны, которая под­верглась беспощадному опустошению.

Вторая Иудейская война довершила процесс рас­сеивания евреев по всему свету. Уже вавилонское пленение положило начало так называемой диаспо­ре — рассеиванию. В иранский и эллинистический периоды вынужденное изгнание превратилось в до­бровольную эмиграцию. Большие еврейские коло­нии существовали в Вавилоне, в Египте на острове Элефантина и в Александрии, в Риме тоже была довольно значительная по численности еврейская община. После восстания Бар-Кохбы диаспора ох­ватила Грецию, Македонию, Киренаику.

Греческий географ Страбон писал: «Евреи насе­ляют почти все города, и в мире нелегко найти мес­то, где бы не жили представители этого племени». Религиозное и национальное чувства, обострённые трагической судьбой их родины, связывали евреев диаспоры крепкими узами и не давали растворить­ся среди народов, к которым забрасывала их судь­ба.

Штурм крепости.

72

Император Тит

и писатель Иосиф Флавий

во время осады Иерусалима.