1. Прикрепление служилого сословия к отбыванию военной повинности

Занятый почти всё время своего царствования войной, Пётр так же, как и его предки, если не больше, нуждался в прикреплении сословий к определённому делу, и при нём прикрепление служилого сословия к войне было таким же нерушимым принципом, как и в XVII веке.

Меры Петра Великого по отношению к служилому сословию во время войны носили случайный характер и лишь около 1717 года, когда царь вплотную занялся «гражданством», начинают становиться общими и систематическими.

От «старого» в устройстве служилого сословия при Петре осталась неизменной прежняя закрепощённость служилого сословия путём личной службы каждого служилого человека государству. Но в этой закрепощённости изменилась несколько её форма. В первые годы шведской войны дворянская конница отбывала ещё военную службу на прежних началах, но имела значение не главной силы, а только вспомогательного корпуса. В 1706 году в армии Шереметева служили по-прежнему стольники, стряпчие, московские дворяне, жильцы и т. д. В 1712 году ввиду опасений войны с турками всем этим чинам было приказано снарядиться на службу под новым именем — царедворцы. С 1711—1712 годов постепенно выходят из обращения в документах и указах выражения: дети боярские, служилые люди и заменяются заимствованными из Польши выражением шляхетство, которое, в свою очередь, взято поляками у немцев и переделано из слова «Geschlecht» — род. В указе Петра 1712 года всё служилое сословие именуется шляхетством. Иностранное слово было выбрано не только по одному пристрастию Петра к иностранным словам, а потому, что в московское время выражение «дворянин» обозначало сравнительно очень невысокий чин, и люди старших служилых, придворных и думных чинов не называли себя дворянами. В последние годы царствования Петра и при его ближайших преемниках выражения «дворянство» и «шляхетство» одинаково в ходу, но лишь со времён Екатерины II слово «шляхетство» совсем исчезает из обиходной речи русского языка.

Итак, дворяне времён Петра Великого на всю жизнь прикреплены к отбыванию государственной службы, как и служилые люди московских времён. Но, оставаясь всю жизнь прикреплёнными к службе, дворяне при Петре несут эту службу в довольно-таки изменённом виде. Теперь они обязаны служить в регулярных полках и во флоте и отправлять гражданскую службу во всех тех административных и судебных учреждениях, которые были преобразованы из старых и возникли вновь, причём военная и гражданская служба размежёвываются. Так как служба в новом войске, во флоте и в новых гражданских учреждениях требовала некоторого образования, хотя бы кое-каких специальных познаний, то для дворян была сделана обязательной школьная подготовка к службе с детства.

На действительную службу дворянин петровских времён зачислялся с пятнадцатилетнего возраста и должен был начинать её непременно с «фундаменту», по выражению Петра, то есть рядовым солдатом в армии или матросом во флоте, унтер-шрейбером или коллегии юнкером в гражданских учреждениях. Учиться полагалось по закону только до пятнадцати лет, а далее надо было служить, и Пётр очень строго следил, чтобы шляхетство было при деле. Время от времени он устраивал смотры всех взрослых дворян, состоявших и не состоявших на службе, и дворянских «недорослей», как именовались не достигшие узаконенного для службы возраста дворянские дети. На этих смотрах, производившихся в Москве и Петербурге, царь иногда лично распределял дворян и недорослей по полкам и школам, собственноручно ставя в списках «крыжи» против фамилий тех, которые годились на службу. В 1704 году Пётр сам пересмотрел в Москве более 8000 созванных туда дворян. Разрядный дьяк выкликал дворян по именам, а царь смотрел по тетради и ставил свои отметки.

«Не без горя и не без слёз, — говорит историк Н. Г. Устрялов, — отправлялись дворянские недоросли в дальние края, где не бывали ни отца ни деды их, для дела мудрёного, тягостного, несообразного часто ни с званием их ни с наклонностями, и тем более трудного, что едва ли кто из них понимал какой-либо язык иностранный. Некоторые из них были уже женаты, имели детей, и легко вообразить себе, сколько плачущих по ним оставалось в Москве и по усадьбам. Конечно, не было дома, где бы не тужили и сетовали о долговременной разлуке с родными и ближними, обречёнными учиться ремеслу матросскому. Многие, сверх того, роптали на посылку молодёжи в еретические земли, опасаясь, что греховное общение с недоверками погубит молодые души в сей жизни и будущей».

Кроме отбывания заграничного учения, дворянство несло обязательную школьную повинность. Окончив обязательное обучение, дворянин отправлялся на службу. Дворянские недоросли «по годности» зачислились одни — в гвардию, другие — в армейские полки или в «гарнизоны». Преображенский и Семёновский полки состояли исключительно из дворян и были своего рода практической школой офицеров для армии. Указом 1714 года было запрещено производить в офицеры «из дворянских пород» не служивших солдатами

2. Прикрепление дворян к гражданской службе

Кроме военной службы такой же обязательной повинностью для шляхетства становится при Петре гражданская служба. Это прикрепление и к гражданской службе было большой новостью для шляхетства. В XVI и XVII веках только одна военная служба считалась настоящей службой, и служилые люди если и занимали высшие гражданские должности, то исполняли их как временные поручения — это были «дела», «посылки», а не служба. При Петре штатская служба становится одинаково почётной и обязательной для дворянина, как и военная. Зная старинную нелюбовь служилых людей к «кропивному семени», Пётр предписывал «не ставить в укоризну» прохождение этой службы людям знатных шляхетских фамилий. В виде уступки чванному чувству шляхетства, гнушавшегося служить рядом с подьяческими детьми, Пётр постановил в 1724 году «в секретари не из шляхетства не определять, дабы потом могли в асессоры, советники и выше происходить», из подьяческого же звания в чин секретаря производили лишь в случае исключительных заслуг. Как и военная служба, новая гражданская — по новому местному управлению и в новых судах, в коллегиях и при Сенате — требовала некоторой предварительной подготовки. Для этого при столичных канцеляриях, коллежских и сенатских, стали заводить род школ, куда сдавали дворянских недорослей для прохождения ими тайн приказного делопроизводства, юриспруденции, экономии и «гражданства», то есть вообще учили всем не военным наукам, знать которые необходимо для человека «штатской» службы. Генеральным регламентом в 1720 году такие школы, отданные под начало секретарей, было признано необходимым учреждать при всех канцеляриях, так чтобы при каждой находилось в обучении человек по 6 или 7 шляхетских детей. Но это плохо осуществилось: от гражданской службы шляхетство упорно сторонилось.

Сознавая трудность добиться добровольного тяготения шляхетства к штатской службе, а с другой стороны — имея в виду, что впоследствии более лёгкая служба будет привлекать к себе больше охотников, Пётр не предоставил дворянству права выбирать службу по собственному усмотрению. На смотрах дворян назначали на службу по их «годности», по внешнему виду, по способностям и по состоятельности каждого, причём была установлена известная пропорция службы в военном и гражданском ведомствах: из каждой фамилии на гражданских должностях могла состоять лишь 1/3 наличных её членов, записанных на службу. Сделано это было для того, чтобы «служилых на море и на суше не оскудить».

1. генеральные именные и порознь;
2. кто из них к делам годится и употреблены будут и к каким и сколько затем останется;
3. сколько у кого детей и каких лет и впредь кто родится и умрёт мужского пола".

На герольдмейстера возлагались заботы об образовании дворян и о правильном их распределении по службам. Первым герольдмейстером была назначен Степан Колычёв.

3. Борьба с уклонением от службы дворян

В 1721 году всем дворянам, как состоявшим на службе, так и уволенным, было приказано явиться на смотр, жившим в городах Петербургской губернии — в Санкт-Петербург, остальным — в Москву. Только дворяне, жившие и служившие в отдалённой Сибири и Астрахани, были избавлены от явки на смотр. На смотр должны были явиться все бывшие на прежних смотрах и даже все те, кто в провинциях находился у дел. Чтобы дела в отсутствие явившихся не остановились, дворяне были разделены на две смены: одна смена должна была прибыть в Петербург или Москву в декабре 1721 года, другая — в марте 1722 года. Этот смотр позволил герольдмейстеру пополнить и исправить все прежние списки дворян и составить новые. Главной заботой герольдмейстера стала борьба со старым уклонением дворян от службы. Меры против этого принимались самые обыкновенные. В 1703 году было объявлено, что дворяне, не явившиеся на смотр в Москву к указанному сроку, а также и воеводы, «чинящие им поноровку», будут без пощады казнены. Смертных казней однако не последовало, и правительство как в этот раз, так и позднее, за неявку отбирало только имения. В 1707 году с не явившихся на службу брали штраф, назначив последний срок явки, после которого было приказано неявившихся «бить батоги, сослать в Азов, и деревни их отписать на государя». Но эти крутые меры не помогли.

В 1716 года имена не явившихся на смотр в Петербург в предшествующем году было приказано напечатать, разослать по губерниям, городам и знатным сёлам и прибить всюду на столбах, чтобы все знали, кто укрывается от службы, и знали, на кого доносить. Особенно усердно сыском занимались фискалы. Но несмотря и на такие строгие меры, число дворян, умевших путём раздачи взяток и другими уловками уклоняться от службы, было значительно.

4. Табель о рангах

Указом 16 января 1721 года Пётр объявляет служебную заслугу, выраженную в чине, источником шляхетского благородства. Новая организация штатской службы и приравнение её к военной в смысле обязательности для шляхетства создавала потребность нового чиновного устройства и в этой сфере государственной службы. Это было достигнуто установлением 24 января 1722 года «Табеля о рангах». В этом табеле все должности были распределены по три параллельных ряда: сухопутные и морские воинские, штатские и придворные. Каждый из этих рядов делился на 14 рангов, или классов. Ряд воинских должностей начинается, идя сверху, генерал-фельдмаршалом и оканчивается фендриком. Этим сухопутным должностям соответствуют во флоте генерал-адмирал во главе ряда и корабельный комиссар в конце. Во главе штатских рангов стоит канцлер, за ним — действительный тайный советник, а внизу — провинциальные секретари (13 класс) и коллежские регистраторы (14 класс). «Табель о рангах» создавал переворот не только в служебной иерархии, но и в основах самого шляхетства. Поставив в основу деления на чины должность, замещавшуюся путём заслуги по личным качествам и по личной годности лица, в неё вступающего, Табель о рангах упразднил совершенно старинное деление на основе родовитости и происхождения и искореняла всякое значение аристократизма в русском государственном строе. Теперь всякий, достигнув личными заслугами известного чина, становился в соответствующую должность, и, не пройдя служебной лестницы с нижних чинов, никто не мог достичь высших. Служба, личная заслуга становятся источником шляхетства. В пунктах, которыми сопровождался Табель о рангах, это было выражено очень определённо. Там сказано, что все служащие первых восьми рангов (не ниже майора и коллежского асессора) с потомством своим причисляются к лучшему старшему дворянству. В пункте 8-мь отмечается, что, хотя сыновьям российского знатнейшего дворянства и открывается для знатной их породы свободный доступ ко двору, и желательно, чтобы они от других во всяких случаях по достоинству отличались, однако за это никому из них никакого ранга не даётся, пока они государю и отечеству услуг не покажут и за оные характера (то есть государственного положения, выраженного в чине и соответствующей должности) не получат. Табель о рангах открывал далее широкий путь к дворянству для людей всех классов, раз эти люди попадали на военную и гражданскую службу и личными заслугами выдвигались вперёд. В силу всего этого конечным результатом действия Табеля о рангах и была окончательная замена старинной аристократической иерархии породы новой бюрократической иерархией заслуги и выслуги.

От этого новшества пострадали, прежде всего, люди родовитые, те, кто издавна составляли избранный круг родословной знати при дворе и в правительстве. Теперь они стали на одну доску с рядовым шляхетством. Новые люди, выходившие из среды не только низших и захудалых служилых чинов, но и из людей пониже, не исключая холопов, проникают при Петре на высшие государственные должности. При нём с самого начала царствования на первое место становится А. Д. Меншиков, человек незнатного происхождения. Виднейшие деятели второй половины царствования — все люди незнатного происхождения: генерал-прокурор П. И. Ягужинский, правая рука Петра в это время, вице-канцлер барон Шафиров, генерал-полицмейстер Девиер — все они были иноземцы и иногородцы очень низкого происхождения; инспектор Ратуши, вице-губернатор архангелогородский Курбатов был из холопов, управляющий Московской губернией Ершов — тоже. Из стариной знати высокое положение сохранили при Петре князья Долгорукие, князь Куракин, князь Ромодановский, князья Голицыны, князь Репнин, Бутурлины, Головин и фельдмаршал граф Шереметев.

Чтобы возвысить в глазах окружающих значение своих неродовитых сподвижников, Пётр стал жаловать их иноземными титулами. Меншиков был возведён в 1707 году в сан светлейшего князя, а перед тем, по ходатайству царя, был сделан князем Священной Римской империи. Боярин Ф. А. Головин тоже сначала был возведён императором Леопольдом I в графское Римской империи достоинство.

Вместе с титулами Пётр, по примеру Запада, стал утверждать гербы дворян и выдавать грамоты на дворянство. Гербы, впрочем, ещё в XVII веке стали большой модой среди боярства, так что Пётр только узаконил эту склонность, заведшуюся под влиянием польского шляхетства.

По примеру Западу был учреждён в 1700 году и первый орден в России — «кавалерия» Св. апостола Андрея Первозванного, как высший знак отличия. Раз приобретённое службой дворянское достоинство со времён Петра передаётся по наследству, как пожалованное за выслугу, что является тоже новостью, не известной XVII веку, когда, по словам Котошихина, дворянство, как сословное достоинство, «не давалось никому». "Так, по табели о рангах, — говорил профессор А.Романович-Славатинский, — лестница в четырнадцать ступенек отделяла каждого плебея от первых сановников государства, и ничто не возбраняло каждому даровитому человеку, перешагнув эти ступени, добраться до первых степеней в государстве; она широко открыла двери, через которые посредством чина «подлые» члены общества могли «облагородиться» и войти в ряды шляхетства".