1. Установка эшафота

Нижегородское губернское правление поручило устройство эшафота Брандмейстеру пожарной команды I Кремлёвской части (находившейся на углу современных улиц Костина и Большой Покровской). До 1869 года сборкой-разборкой и хранением эшафота занимались пожарные. Впоследствии устройство эшафота вменили в обязанность Смотрителю 2-го корпуса Нижегородской тюрьмы. (Сейчас в тёмно-сером здании бывшей арестантской роты и тюрьмы на углу Большой Покровской и площади Горького расположены факультеты повышения квалификации и заочного обучения МВД РФ.)

По формальному требованию Нижегородского городского полицейского управления на Новой площади напротив 2-го корпуса тюрьмы (где-то в районе современного памятника М. Горькому на одноимённой площади) ставили эшафот. Собирали его быстро — за полчаса; назначенные на работу 40 арестантов перетаскивали брёвна, доски, железные крючья, обручи и другие материалы и приборы (общим весом, как уверял губернский архитектор до 60 пудов) и сколачивали помост, — может быть и для своей казни. Для надзора за ними выделялся военный конвой — 6 человек солдат 3-й пехотной дивизии.

2. Путь на эшафот

Смотритель 1-го корпуса Тюремного замка (на современной площади Свободы), а чаще всего его помощник, старший надзиратель, набирал группу ссыльных арестантов, над которыми надо было провести обряд публичной казни, и передавал их на попечение помощника полицейского пристава. Заключённым вешали на шеи дощечки с обозначением преступлений, сажали в высокие чёрные «позорные дроги», и в 12-м часу дня в сопровождении палача и под конвоем солдат процессия торжественно отправлялась по улице Полевой (ул. Горького) к эшафоту. Причём в Нижнем существовал такой странный обычай — во время следования на место публичной казни и обратно в замок, палачу прохожие подавали деньги.

3. Казнь

На высоком помосте с лестницей и верёвочными перилами были установлены деревянная «кобыла» для наказания плетьми, чёрный столб и приспособления для клеймения.

По Уложению 1845 года плети стали высшим телесным наказанием для «подлых сословий», они упоминались в 134 статьях и назначались, невзирая на пол и возраст, в количестве 30 — 100 ударов при каторжных работах и 10 — 30 при ссылке на поселение. Палач выводил преступника на эшафот и, после прочтения приговора, привязывал его к «кобыле» и сёк, стараясь класть удары крест-накрест и наблюдая, чтобы конец трёххвостой ремённой плети не касался головы и бока.

Непосредственно за наказанием плетьми, для профилактики побегов, следовало наложение клейм, также публично и рукою палача. Вместо прежнего клейма — ВОРЪ, в 1845 году определили ставить на лбу — К, на правой щеке — А, а на левой — Т (каторжный). Поэтому в народе палачей называли «катами». От клеймения освобождались лишь глубокие старцы, несовершеннолетние, женщины (с 1753 года) и лица из привилегированных образованных сословий. С XIV по XVII века в России клеймили калёным железом, а с прогрессивных времён Петра I и по 1863 год делали это особыми штемпелями, на которых были насажены стальные иглы, образовывавшие буквы; иглы вонзались в тело, и ранки затирались смесью индиго и туши.

4. Палач

«Заплечных дел мастеров», как они сами себя называли, набирали из преступников, осуждённых на каторгу. Их освобождали от наказания плетьми и ссылки в Сибирь, выдавали двойные «кормовые деньги» и одежду, положенную для арестантов. Жили палачи в тюрьмах, как и все осуждённые, но в отдельном от арестантов помещении, иногда со своими семьями.

5. Финансовая сторона

«Праздники правосудия» в Нижнем Новгороде часто омрачались отсутствием должного финансирования. Постоянно возникал вопрос о «постройке» нарядной одежды для парадных выездов палачей, которую в законе почему-то не предусмотрели, и губернскому начальству приходилось не только изыскивать деньги на это, но и придумывать сами костюмы.

В 1867 году после многолетней переписки губернатор Одинцов распорядился (второй и последний раз в нижегородской истории): «построить» палачу для публичного исполнения приговоров красную кумачовую рубаху, плисовые чёрные шаровары, красный шерстяной кушак, пару кожаных сапог, чёрный суконный кафтан (поддёвку), меховую шапку и нитяные перчатки. Но так как казни проводились почти еженедельно, и работа эта была не только нервной, но и грязной, вещи очень быстро приходили в негодность. И в декабре 1874 года очередной палач жаловался: «В дождливое осеннее время, во время выезда на публичную казнь, я должен следовать за позорной колесницей в довольно ветхих котах и в грязном арестантском кафтане, так что я очень легко могу подвергнуться простуде» и слёзно просил: «хотя бы выдать сапоги». Ему было отказано.

За 1875 год эшафот ставили 34 раза, но с оплатой за эти работы постоянно возникали проблемы. В январе 1876 года военные отказались от конвоирования арестантов на сборке-разборке эшафота из-за «неполучения за это платы». Нижегородский губернский комитет общества попечительства о тюрьмах предложил отдать работы по установке и разборке эшафота в подряд вольнонаёмным рабочим. На что смотритель тюремного замка майор Григорьев ответил, что это «неудобоисполнимо и невыгодно для казны» и лучше будет всё-таки оплатить работу конвоиров, как и требуется «по положению — по 6 копеек за человека». Полгода губернское правление вело переписку, и в мае 1876 года авансировало на оплату конвоя 5 рублей. После этого майор попросил снять с него обязанности по установке эшафота «на том милостивом внимании, что на него возложен смотрительский надзор за 2-м тюремным замком, за рабочим домом, за женской тюрьмой и за двумя тюремными больницами». Прошение Григорьева оставили без ответа.

Проблемы возникали не только на устройстве эшафота. Долгую переписку Смотритель вёл о покупке за 45 копеек чёрного покрывала для убийц и жаловался, что «во вверенном ему замке имеется всего только семь досок с разными надписями преступлений для надевания на арестантов при исполнении над ними обрядов публичной казни». И просил «в виду крайности» купить новых 30 штук и поправить старые, «на которых надписи от частого употребления стёрлись».

3. Казнь

Обряд проводился часто и довольно халтурно. Осенью 1877 года случился очередной скандал: по ошибке, вместо содержавшейся в женской тюрьме 37-ми летней ссыльной Натальи Сатиной, осуждённой за поджог, казнили несовершеннолетнюю Матрёну Самойлову. Тюремщики, не удостоверясь в личностях заключённых, отправили вместо одной арестантки другую. И хотя со стороны казнённой жалоб на должностных лиц не поступило, старшему надзирателю Ивану Рубцову объявили «за нерадивость» выговор.

7. Отмена публичной казни

В сентябре 1878 года Государь Император по докладу Министра Юстиции повелел: преступников, присуждённых к лишению всех прав состояния и ссылке, высылать на поселение или в каторжные работы без исполнения над ними обряда публичной казни. В декабре 1878 года эшафот вместе с позорными дрогами продали с торгов за 20 рублей.

История эшафота в Нижнем Новгороде закончилась. Правда, во времена столыпинских реформ во дворе тюрьмы поставят виселицу, но это уже совсем другая история.

Литература

• Государственное учреждение Центральный архив Нижегородской области,
  • ф. 5, оп. 49, дела 8254, 8363, 8729;
  • ф. 392, оп. 220, дела 286, 302, 710, 751, 771, 883, 888, 976, 998, 999, 1001, 1039, 1105, 1172, 1247, 1381, 1409, 1410, 1443, 1725, 1833, 2053, 2075, 2115, 2155, 2278, 2279, 2283.
• Позорные наказания. Палач. Плетка. Клеймение преступников. // Брокгауз-Эфрон.
• Журнал «Русская старина» — № 7 — 1890.

Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Нижегородский_эшафот