1. Биография

1.1. Брак

Прибыла в Петербург в октябре 1792 года. Миропомазана 9 сентября 1793 года, обручена 10 сентября 1793 года, 28 сентября 1793 года вышла замуж за великого князя Александра Павловича. Коронована 15 сентября 1801.

Внешне привлекательная и доброжелательная, Елизавета поначалу разделяла раннюю популярность Александра Павловича; общим было сравнение молодых супругов с «двумя ангелами», а бабка Александра, Екатерина II, сравнивала их с Амуром и Психеей. В дальнейшем она пользовалась особым интересом среди декабристов, некоторые из которых рассчитывали возвести её на престол после свержения Александра.

Александр Яковлевич Протасов, воспитатель Александра I, оставил в своем дневнике самую раннюю по времени характеристику невесты своего воспитанника (она относится к концу 1792 года). Протасов хвалил её ум, доброту, скромность и честность, её способность быть со всеми любезной. Елизавета Алексеевна была прекрасно образована для своего возраста: она основательно знала не только историю и географию, но также литературу, отчасти была знакома с философией. Она много читала еще в Карлсруэ, продолжала читать в России, могла разговаривать на самые разнообразные темы, научилась хорошо владеть языком своей второй родины.

1.2. Личная жизнь

Измены мужа, имевшего фактически вторую семью с Марией Нарышкиной, родившей императору троих детей (всего Александру приписывается 11 внебрачных детей), доказывали холодность, которую он питал к супруге. Фактически 20 лет Елизавета была «соломенной вдовой».

Считается, что первым любовником Елизаветы стал Адам Чарторыйский. П. Н. Фредро, дочь знаменитой мемуаристки Варвары Головиной, которая была приближенной Елизаветы, рассказывает, как Чарторыйский влюбился в 18-летнюю девушку, и они оба пытались сопротивляться своему чувству, а Александр же, наоборот, подначивал своего друга: «Упрекая великого князя в неверности жене, указывая ему на опасности, которыми тот окружал ее, он [Чарторыйский] слышал в ответ только скверные шуточки и советы не стесняться. (…) Всем известно, что великая княгиня оступилась. Но сколько было причин пожалеть ее, простить и остаться так же преданной ей, как и моя мать!». После рождения у Елизаветы дочери, сплетни были доведены до сведения императора Павла и тот отправил Чарторыйского в Италию в качестве посланника России при дворе Сардинского короля. «Великий князь, узнав эту новость, был как громом поражен. Он был не столь легкомыслен, чтобы равнодушно взирать на явный и почти публичный позор. Но он не мог поверить, что скандал действительно разразился, и был уверен в честном поведении того, кому сам же давал лукавые советы. Уверенность его была столь полной, что он отправился к великой княгине, нашел ее весьма опечаленной, и оба они долго гадали о том, что могло быть причиной такой стремительной развязки», пишет Фредро.

Устав от холодности мужа, оказавшись практически в одиночестве в высшем свете, Елизавета Алексеевна отчаянно нуждалась в сочувствии, внимании и любви. Она нашла это в своих отношениях с штаб-ротмистром Кавалергардского полка Алексеем Яковлевичем Охотниковым, ставшим её любовником около 1803 года и вероятным отцом её второй дочери Елизаветы.^[1] Об отцовстве Охотникова и о том, что Елизавета призналась мужу, и тот согласился признать ребенка своим, свидетельствует секретарь императрицы Марии Федоровны Вилламов:

«Понедельник, 26 сентября 1810. Она (Мария Федоровна) расспросила меня о городских новостях и о том, что говорят об Императрице Елисавете. Услышав в ответ, что я не слышал ничего кроме хорошего, она…призналась, …что двое детей Императрицы Елисаветы были не от Императора; … что Елисавета была в интимной связи с офицером из кавалергардов Охотниковым, что этот человек, по слухам очень красивый, умер во время родов Императрицы и что именно из-за этого ей было так плохо;… что время обряда крещения Император признался, что чувствовал себя весьма двусмысленно; что поначалу он проявил мало внимания к новорожденному ребенку, но обрадовался, что это была девочка; что Императрица Елисавета, признавшись Императору в своей беременности, решила уйти, что Император проявил по отношению к ней максимум благородства;… что Император очень несчастен, так как весь мир сваливает всю вину на него, не зная истинного положения вещей».

Роман оказался короток: 4 октября 1806, за месяц до родов, Охотников был смертельно ранен при выходе из театра после оперы Глюка «Ифигения в Тавриде»^[2] Рана была нечистой и, проболев 4 месяца, Охотников скончался. Авторы статьи «Дневник императрицы Елизаветы Алексеевны» Е. Э. Лямина и О. В. Эдельман высказывают сомнения по поводу этой истории и указывают, что скорей всего, Охотников умер от туберкулеза (чахотки), которую сам же он назвал причиной отставки по собственному желанию в своем прошении.

Всего у Елизаветы родились две дочери: Мария (1799—1800) и Елизавета (3 ноября 1806—1808), умершие в раннем детстве.

Антипатия мужа и ранняя смерть обеих дочерей отрицательно сказались на её здоровье, с 1810-х годов она часто болела.

1.3. Общественная деятельность

Елизавета Алексеевна много занималась благотворительностью, при этом не афишировала своих деяний. Так, из положенной ей ежегодно суммы в миллион рублей, императрица брала лишь двести тысяч, из которых на личные расходы оставляла только пятнадцать тысяч, а остальные деньги отдавала на благотворительные дела.

За два месяца до смерти Александра I, после долгих лет холодности, живя на юге в Таганроге, супруги очень сблизились.

1.4. Смерть

Елизавета пережила мужа только на полгода. Она умерла в Белёве, сопровождая гроб супруга из Таганрога в Петербург и задержавшись там из-за болезни. Погребена 21 июня 1826 рядом с Александром в Петропавловском соборе (Санкт-Петербург).

Возникшие после смерти императрицы слухи стали отождествлять Елизавету Алексеевну с затворницей Сыркова монастыря Верой Молчальницей, появившейся впервые в 1834 году в окрестностях Тихвина.^[3] Данные слухи возникли как дополнение к легенде о старце Фёдоре Кузьмиче, в котором с середины XIX века видели ушедшего от мира императора Александра. Приверженцы этой версии есть и в настоящее время.^[4] По другим данным, Верой Молчальницей была дочь генерала В. А. Буткевича, принявшая монашеский постриг в силу личных обстоятельств.^[1]

1.5. Посмертное молчание о личной жизни

В 1817 году императрица познакомилась с историком Николаем Михайловичем Карамзиным, и вскоре между ними установились дружеские отношения. Со временем их отношения стали настолько доверительными, что императрица читала ему вслух свои дневники, которые она вела со времени приезда в Россию. Об этой подробности сообщил сам Карамзин перед смертью. Императрица хотела завещать свой дневник именно ему, но историк умер через две недели после кончины Елизаветы Алексеевны (простудившись на Сенатской площади), и потому её желание не было выполнено, дневник был сожжён Николаем I. Тем не менее, указывается, часть дневников сохранилась и недавно она опубликована. После смерти Елизаветы Николай и Александра Федоровна в бумагах покойной также нашли письма Охотникова. Император сжег их, но осталась запись в дневнике императрицы о впечатлении, произведенной на нее бумагами предшественницы и цитировала письма Охотникова:

«4/16 июля. Если бы я сама не читала это, возможно, у меня оставались бы какие-то сомнения. Но вчера ночью я прочитала эти письма, написанные Охотниковым, офицером-кавалергардом, своей возлюбленной, императрице Елизавете, в которых он называет ее ma petite femme („моя женушка“), mon amie, ma femme, mon Dieu, ma Elise, je t’adore („мой друг, моя жена, мой Бог, моя Элиза, я обожаю тебя“) и т. д. Из них видно, что каждую ночь, когда не светила луна, он взбирался в окно на Каменном острове или же в Таврическом дворце (im Taurischen Palast), и они проводили вместе 2-3 часа. С письмами находился его портрет, и все это хранилось в тайнике, в том самом шкафу, где лежали портрет и памятные вещи ее маленькой Элизы (вторая дочь Елизаветы Алексеевны) — вероятно, как знак того, что он был отцом этого ребенка. Мне кровь бросилась в голову от стыда, что подобное могло происходить в нашей семье, и, оглядываясь при этом на себя, я молила Бога, чтобы он уберег меня от такого, так как один легкомысленный шаг, одна поблажка, одна вольность — и все пойдет дальше и дальше, непостижимым для нас образом».

Николай II запретил великому князю Николаю Михайловичу публиковать главу, посвященную роману Елизаветы Алексеевны и кавалергарда Алексея Охотникова. Но текст запрещенной главы сохранился.

Список литературы: