После смерти Елены правление осталось в руках Думы боярской или, лучше сказать, в руках тех бояр, которые, будучи смелее других, присвоили себе власть над всеми. То были князья Шуйские, потомки князей суздальских, всегда ненавидевшие великих князей за уничтожение уделов. Главным из них был князь Василий Васильевич.  Преклонив к себе разными средствами многих бояр и сановников, он объявил себя в день кончины Елены главным в правлении и через неделю велел схватить князя Телепнева и его сестру, боярыню Агриппину, которая была любимой надзирательницей при маленьком Иоанне. Ни просьбы, ни слезы бедного малютки-государя не спасли его любимцев, и первого Шуйский уморил голодом в темнице, вторую послал в небольшой город Каргополь и велел постричь в монахини. Чтоб еще надежнее утвердить свою власть, он постарался сделаться родственником государя и женится на его двоюродной сестре. Но, несмотря на все это, Бог не допустил его долго управлять Россией, и через несколько месяцев он занемог и умер, оставив власть в руках своего родного брата, князя Ивана Васильевича Шуйского. Бедное отечество наше терпело еще более при этом новом правителе: он не имел никаких хороших качеств и был зол, горд и дерзок не только против бояр, но даже против самого государя, который и в детском возрасте должен быть предметом глубокого уважения для подданных. Обращение Шуйского совсем не показывало того: во всех поступках его приметно было, что он считал себя гораздо важнее маленького Иоанна. Кроме того, он был так жаден, что брал из казны великокняжеской множество золота, приказывал делать для себя из него посуду и вырезать на ней имена своих предков. Все важные должности и выгодные места он раздавал родственникам и друзьям своим, которые без милосердия разоряли вверенные им области. При таких нравах и при таких распоряжениях главного вельможи и правителя государства можно представить, каково было воспитание Ивана! Ни Шуйский, ни его помощники – три другие князя Шуйские, Иван и Андрей Михайлович и Федор Иванович Скопин- Шуйский, – совсем не думали, что счастье всего народа зависит от качеств сердца и ума его государя. Напротив того, они рассуждали, что выгоднее всего для них самих было бы то, если б Иоанн и в совершенном возрасте не входил ни в какие дела и предоставил бы им управлять государством, и для это решились воспитать его так, чтобы он не любил ни каких занятий и думал бы только о забавах и удовольствиях. К тому же, исполняя все детские желания князя, они надеялись, он ни к кому не будет так привязан, как к Шуйским. Итак, эти гордые, самолюбивые, жестокие бояре, думавшие только о себе, а не о своем бедном отечестве, каждый день забавляли маленького государя то новыми играми во дворце, то разного рода охотой в поле. Охота, во время которой люди с таким весельем убивают невинных животных, располагает сердце к жестокости, и дети, так легко воспринимающие все впечатления и не имеющие рассудка взрослых людей, чтобы предохранять себя от дурных, никогда не должны видеть охоту, а не только сами участвовать в ней. Бедный малютка Иоанн, смотря почти каждый день на травлю диких животных, невольно привык к такой жестокости, что уже для него сделалось удовольствием мучить и домашних. Часто сидя на высоком крыльце Кремлевского дворца, бросал он оттуда комнатных собачек, кошек, кроликов, белок, и, когда несчастные визжали слабым голосом от ушибов, а то и совсем умирали, жестокий ребенок весело смеялся и радовался их мучениям, а безрассудные бояре говорили: «Пусть державный веселится!» Для этой забавы он держал медведей, и часто, когда добрый народ сходился на дворцовую площадь поглядеть на свое красное солнышко, надежду-государя, – этот государь приказывал выпускать двух или трех медведей, которые бросались на всех, кто не успевал убежать от них. Так царственное дитя, одаренное от природы редким умом и великими способностями, проводило свое драгоценное время во все правление Шуйских, Которые старались отдалять его от всех умных, добродетельных и усердных бояр. Они употребляли к тому всевозможные средства, и многие были сосланы, заключены в темницы, даже лишены жизни. В числе таких жертв властолюбия Шуйских знаменитее, добрее и несчастнее всех был князь Иван Федорович Бельский, родственник государя. По уму и добродетелям он один мог стать достойным воспитателем Иоанна и правителем государства. Шуйские заметили это, – и несчастный князь, несмотря на высокое место, занимаемое им в думе боярской, несмотря на пользу, какую принесли его России советы во время бывшего в 1541 году нашествия на наши области хана крымского и царя казанского, несмотря на близкое родство его с великим князем, был посажен в темницу и вскоре потом умерщвлен без ведома Иоанна, по одному приказанию Шуйских.

Такое ужасное состояние Двора и всего народа продолжалось до тринадцатилетнего возраста государя. В это время два дяди его – князья Глинские, Юрий и Михаил Васильевичи, ненавидевшие Шуйских, начали говорить племяннику, что пора отнять ему власть у жестоких бояр,  управлявших его именем, что пора объявить себя настоящим государем и, избавить народ от неслыханных притеснений, наказать главных тиранов. Иоанн, никогда не любивший Шуйских за их дерзкое обращение с ним и за то, что они всегда нападали на любимцев его, охотно выслушал совет дядей и, никому не рассказывая ничего, вдруг созвал к себе бояр 29 декабря 1543 года и объявил, что, видя, как многие из них, пользуясь его молодостью, грабят и убивают его подданных, он решил наказать виновных, а прежде всех – князей Шуйских. Бояре были чрезвычайно удивлены смелостью маленького князя, до сих пор думавшего об одних забавах, и прежде, нежели успели опомниться, главный из Шуйских был уже выведен на улицу и отдан на волю псарей, которые, в свою очередь, отдали его зверям на растерзание. Все молчали, и никто из родственников и друзей несчастного не смел показать ни малейшего неудовольствия: так грозен был вид тринадцатилетнего государя и так искусно новые правители – князья Глинские – устроили свой новый план.

В тот же день всех Шуйских и их приверженцев заключили в темницы или сослали в отдаленные места. Народ радовался падению своих притеснителей, воображая, что теперь все будут спокойны и счастливы. Но как жестоко обманулся народ! Враги его не исчезли, а только переменили имя, и вместо Шуйских сделались Глинские; а государь, входя в возраст, не любил ни в чем противоречий и, с малолетства приученный к жестокости, не имел никакого понятия о страдании и не жалел никого. Народ беспрестанно говорил то о гневе великого князя на одного из бояр, то о новом наказании другого, то о ссылке третьего. Так, одному придворному чиновнику за несколько дерзких слов отрезали язык; так, пятидесяти новгородцам отрубили головы только за то, что они посмели пожаловаться Иоанну на притеснения, какие делали им бояре – любимцы его. Одним словом, несколько лет первой молодости Иоанна IV предвещали столько жестокостей и столько бедствий для его подданных, что только беспредельная привязанность русских к государю своему помогла им перенести страдания. Не смея роптать на того, кто назначен был Богом управлять ими, они усердно просили Господа умилостивить сердце его и послать ему умных и добрых советников, которые говорили бы ему о нуждах народа, а не о забавах и веселостях. Уже четыре года русские молились о

Использованная литература: А. Ишимова      «История России в рассказах для детей».

том.