Реферат Германо-советские отношения в 1919-1929 гг
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Министерство образования и науки Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение
Курский Государственный Университет
Факультет: исторический
Специальность: история
Студентка
V
курса
Булгакова Вера Николаевна
Выпускная квалификационная работа
Германо-советские отношения в 1919-1929 годах.
Научный руководитель:
старший преподаватель
Коростелёв Юрий Фёдорович
Курск, 2004
Содержание
Введение…………………………………………………………………………2
Глава I
Версальский мир и его влияние на формирование внешней политики Германии.
§1. Факторы формирования внешнеполитического курса Германии. ………7
§2. Версальский мир как условие политического сближения Германии и Советской России. ………………………………………………………………22
Глава II
Проблемы отношений Германии и Советской России в первой половине 20-х годов.
§1.Предпосылки восстановления германо-советских отношений. ………….35
§2. Влияние плана Дауэса на характер германо-советских отношений. ……46
Глава III
Германо-советские отношения во второй половине 20-х годов.
§1. Внутренняя борьба в Германии по вопросу дальнейшего развития германо-советских отношений в середине 20-х годов. ……………………….58
§2. Проблемы военного сотрудничества РККА и Рейхсвера. ………………..64
§3. Германо-советские отношения в конце 20-х годов. ………………………71
Заключение ………………………………………………………………………81
Литература ………………………………………………………………………84
Введение
В послевоенные годы в сложной обстановке утверждения новой геополитической ситуации на первый план вышла проблема послевоенного мирного урегулирования и становления новой системы международных отношений. Особым образом развивались внешнеполитические контакты Германии, поскольку именно она являлась новым, совсем недавно образованным государством – Веймарской республикой, не определившейся и ищущей для себя дипломатических партнеров, тем самым добиваясь своего политического признания на международном уровне. С другой стороны, будучи объектом обвинений и порицаний после первой мировой войны, Германии предстояло пережить тяжелые послевоенные годы.
Поэтому выбранная нами тема не случайна, так как она является научно актуальной и по сей день. Переосмысление тех экономических и политических процессов, которые произошли в Германии с позиции современности и их влияние на германо-советские отношения, являются актуальным и интересным. Изучение давно минувших событий также имеет большое значение, поскольку через них мы познаем будущие и объясняем современность. Тем более что сейчас для современной России одним из наиболее близких партеров на международной арене является Германия. Возможно, что данный выбор объясняется и личными симпатиями Президента России, но всё же на первое место дипломатических отношений двух стран поставлены конкретные государственные интересы, в большей степени – экономические. Следовательно, рассматривая факты прошлого сотрудничества СССР и Германии, не исключено, что удастся найти и увидеть в них возможные пути и решения современных внешнеполитических задач.
Освещением этой проблемы занимался ряд советских и зарубежных историков. Однако, в работах, посвященных истории советской дипломатии, издание которых приходится на конец пятидесятых и шестидесятые годы, а также и в более поздних изданиях, показаны дипломатические отношения Советского государства с точки зрения коммунистической идеологии. Чрезмерная заидеологизированность излагаемого материала делает его тяжёлым для восприятия, лишает факты критической оценки, способствует уходу действительно важных событий на второстепенные позиции. В ряде случаев отсутствие критических оценочных суждений чрезмерно завышают шаги советской внешней политики по сравнению с действительностью.
Наиболее подробной и основательной работой, описывающей германскую дипломатию данного периода, является книга В.Б. Ушакова «Внешняя политика Германии в период Веймарской республики». Однако, несмотря на подробное и аналитическое изложение фактов германо-советских отношений, многие действия советской дипломатии гиперболизированы. Дипломатия стран Антанты, напротив, оценивается необъективно.
Вопросы экономического и внутриполитического развития Германии отражены в ряде исследований: Мотылев В.Е. «Экономическая история зарубежных стран», более позднее издание под редакцией Голубовича В.И. Проблемой исследования развития германского монополистического капитала занимался Файнгар И.М. Аспекты и события экономической дипломатии изложены в монографии Орнатского И.А.
Полный обзор внутриполитических событий Германии данного десятилетия дан у Розанова Г.Л. в его работе «Очерки новейшей истории Германии», а также не меньший вклад в изучение событий политического развития Германии послевоенного десятилетия внёс Руге Г. «Германия в 1917-1933 гг.».
Однако, понять сущность и принципы германо-советских отношений в 1917-1929 годы невозможно, не обратившись к точкам зрения Коблякова И.К. в его работе «От Бреста до Рапалло», Кульбакина В.Д. «Очерки новейшей истории Германии», Нордена А. «Между Берлином и Москвой. К истории германо-советских отношений (1917-1921)».
Изучение вопроса тайного военного сотрудничества можно найти как у советских, так и у современных российских авторов. Наибольший вклад в развитие данной тематики внесла работа В. Бешанова «Танковый погром 1941 г.».
В периодической печати в конце 80-х начала 90-х годов наиболее подробно изучением проблемы существования и развития Германии в меж- военный период занимался А.А. Ахмадзян. Таким образом, выбранная тема для написания выпускной квалификационной работы на протяжении уже нескольких десятков лет остаётся актуальной и интересной для историков разного поколения и в разнообразных литературных изданиях.
Целью данной работы является исследование германо-советских отношений в 1919-1929 годах. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:
1. проанализировать внутриполитическое положение Германии после Первой мировой войны по условиям Версальского мира и его влияние на внешнюю политику;
2. рассмотреть процессы внутриполитической реорганизации как факторы формирования внешнеполитического курса Германии;
3. показать влияние социально-экономических и политических последствий Версальского мира на тенденции дипломатического сближения Германии и Советской России;
4. проследить развитие дипломатических отношений Германии и Советской России, как в условиях международной изоляции, так и в период полосы международного признания данных государств;
5. раскрыть действительные причины, главные цели и задачи германо-советского сотрудничества на данном временном этапе.
6. подвести итоги десятилетних дипломатических отношений.
Выбор хронологических рамок работы определяется непосредственным интересом к периоду наиболее противоречивых и сложных международных отношений. Кроме того, данное десятилетие германо-советского сотрудничества долгий промежуток времени не было полноценно освещено, и засекреченные документы станут опубликованы лишь в 60-е годы. Поэтому разобраться и выделить новые обстоятельства и условия германо-советских отношений именно в послевоенное десятилетие представляет наибольший интерес.
Для субъективного изложения выбранной нами проблематики использована мемуарная литература. Кроме того, работа с источниками позволила более глубоко осмыслить сущность происходящих событий, взвесить и оценить исторические реалии на основании субъективных впечатлений параллельно с критическим подходом. Рассматривая послевоенные условия существования Германии, было бы невозможно без обращения к Версальскому мирному договору, более существенно и детально увидеть дипломатические консенсусы помогли документы, относящиеся к данному десятилетию (1919-1929 гг.), помещенные в изданиях: «Локарнская конференция 1925 года. Документы.», «Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сборник документов, т. 2, 1919-1922 гг.», план Юнга и Гаагская конференция 1929-1930 гг. Документы и материалы.».
На основании изучения документов, приведенных в книге Дьякова Ю.Л. и Бушуевой Т.С. «Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер 1922-1933 гг. Неизвестные документы.» в работе изложены вопросы, посвящённые военному германо-советскому сотрудничеству. Авторы данного издания, подробно разъясняя в примечаниях, предоставили для изучения материалы секретных переписок, отчеты политических и военных деятелей, постановления и другую немаловажную документацию.
Таким образом, изучение документов рассматриваемого периода делают работу насыщенной конкретными историческими фактами, позволяют рассмотреть и объяснить происходящее как с немецкой, так и с советской стороны, сформулировать собственные заключения и выводы.
Глава
I
Версальский мир и его влияние на формирование внешней политики Германии.
§1. Факторы формирования внешнеполитического курса Германии.
Окончание Первой Мировой войны народы Европы встретили с надеждами на возвращение к нормальной жизни. Однако переход от войны к миру оказался болезненным и длительным процессом как для стран победивших, так и побеждённых. Война разорила многие страны, разрушила экономические, политические системы, существовавшие в Европе до войны. Предстояло создать систему международных отношений, регулирующую новую расстановку сил на мировой арене, закрепить сложившиеся отношения между странами, победившими и странами побеждёнными. Эти важнейшие проблемы решались в ходе послевоенного мирного урегулирования.
Конференция стран-победительниц в Первой мировой войне, открывшаяся 18 января 1919 года стала новой отправной точкой международных отношений. Для последующих лет межгосударственных отношений главной темой стала судьба Германии и проблема построения качественно новой геополитической системы. Открывая конференцию, французский президент А. Пуанкаре сказал: «Рождённая в несправедливости Германия, закончила своё существование в бесчестии»[1]. В столицу Франции прибыли представители 27 государств – союзников Антанты, объявивших войну Германии. К участию в конференции не были приглашены Германия и её союзники, а также Советская Россия. Уже этот факт говорит о предвзятом и излишне пренебрежительном отношении к побежденной Германии. После завершения разработки текста договора с Германией её делегация была вызвана в Париж для вручения договора. Попытки германских дипломатов внести в него какие-либо изменения были отвергнуты. Договор был подписан и стал главным документом послевоенного урегулирования.
В подобной ситуации оказалось и Советское государство. Как новое геополитическое формирование оно не было признано странами мира. Именно этот изоляционизм двух держав стал отправной точкой дальнейшего взаимного сближения.
Важным событием рассматриваемого периода является создание Лиги Наций – международной организации, в задачи которой входило обеспечение мира и международной безопасности. На деле Лига Наций с её замысловатым институтом международного права – мандатной системы лишь прикрывала истинную цель своего существования. По замыслу её организаторов, истинная цель данной правовой системы состояла в том, чтобы под прикрытием гуманности и справедливости провести новый передел колоний, более выгодный для победивших стран. Данный шаг послевоенной дипломатии в сложившихся условиях также не мог быть истолкован в пользу Германии. Следовательно, мандатная система не могла функционировать в интересах немецкого государства. Итог был очевиден: немецкие колонии поделили между собой Англия, Франция и Япония. Кроме того, Германия потеряла ряд важнейших экономически значимых территорий. Вместе с тем создание Лиги Наций породило в первое послевоенное десятилетие эпоху пацифизма.
Период 1919-1929 гг. стал для Германии временем тяжелейших испытаний. Она как страна-агрессор подвергалась жесточайшим мерам наказания, которые были выработаны и отражены в подписанном Версальском мирном договоре[2]. Версальский мирный договор оказался весьма далёким от справедливого и демократического мира, обещанного лидерами Антанты. По нему, получившему название от Большого Версальского дворца, где он был подписан, Германия объявлялась виновницей развязывания войны и поэтому должна была нести наказание. Статьи Версальского мира были весьма тяжелы и обременительны для Германии. Важнейшей проблемой 20-х годов были долги союзников друг другу и репарационные выплаты, которые они хотели получить с Германии. К этой проблеме имели прямое отношение 28 стран. Вопрос о репарациях и возмещении ущерба странам Антанты был отложен для последующих обсуждений, хотя общая сумма – 132 млрд. золотых марок была определена. Условия послевоенного кризиса, разруха делали практически невозможным для Германии решение этого вопроса. Немецкому правительству предстояло изыскать средства для выполнения одного из условий Версальского мира. Описываемое положение Германии делает очевидным невозможность справиться с поставленными задачами самостоятельно.
Ужасы Первой Мировой войны и её масштабность заставили мировое сообщество задуматься о предотвращении подобной трагедии. В орбиту войны были вовлечены 33 государства с населением 1,5 млрд. человек. Моральные и социальные последствия войны не поддаются измерению. Конечно, главным виновником этих бедствий после окончания Первой Мировой войны старались выставить Германию. Однако, в трагедии были виноваты все участники конфликта. Мировое сознание 20-х годов достигло понимания глобальности проблемы. Характерной чертой международных отношений послевоенного десятилетия стало стремление к выработке мировых систем ограничения вооружения и недопущения нового тотального военного конфликта. Мировое сообщество, пытаясь предотвратить новый военный конфликт, наложило широкие ограничения на армию - основного виновника прежнего столкновения. Жёсткие меры были предприняты в отношении Германии: немецкий генштаб распускался, всеобщая воинская повинность отменялась, численность армии ограничивалась, запрещалось иметь подводный флот, крупные надводные корабли, танковые соединения, военную авиацию, тяжёлую артиллерию, пограничные зоны были демилитаризованы.
Решение Парижской конференции заложили основы системы послевоенных международных отношений. Её создание позволило разрядить послевоенную напряжённость. Но сама система оказалась непрочной. Её крах привел, в конечном счете, к новой Мировой войне. Непрочность системы была обусловлена, прежде всего, тем, что её создатели поставили слишком много государств и народов в такое положение, которое не могло не заставить их бороться против этой системы. Державы Антанты не были великодушными победителями. Тяжесть послевоенного переустройства легла на побеждённые народы. Не было принято во внимание и то, что эти народы уже свергли те режимы, которые участвовали в развязывании войны. Версальский мирный договор возлагал на немецкий народ большие тяготы и больно задевал их национальные чувства. В последующие годы это питало идеи и политику реванша.
Поэтому внешнеполитический курс немецкого государства станет отражением борьбы за пересмотр данных положений. Кроме того важнейшей целью для Германии будет восстановление её международного престижа и преодоление её международной изоляции.
Другим немаловажным фактором, влияющим на внешнеполитический курс Германии, является смена формы государственного устройства. Ноябрьская революция 1918 года в Германии, ликвидировав монархию, способствовала созданию Веймарской республики. Определение будущего государственного устройства немецкого народа наметилось 9 ноября 1918 года, когда в результате военного поражения, кайзер – символ германской империи отрёкся от престола, а большинство делегатов всегерманской конференции рабочих и солдатских советов высказались за организацию выборов в немецкое Учредительное Собрание[3]. Выработка конституции проходила в условиях ожесточенной классовой борьбы. По месту заседания и принятию конституции немецкая республика обрела своё имя – Веймарская (по названию тихого, провинциального города – Веймар).
Конституция, вступившая в силу 11 августа 1919 года, юридически зафиксировала превращение юнкерско-буржуазной полуабсолютистской монархии в буржуазно-юнкерскую парламентарную республику.
Таким образом, в Германии начался новый период, названный Веймарской республикой. С подписанием 28 июля 1919 года Версальского мирного договора республика получила международное признание.
Смена форм государственного устройства Германии повлекла за собой и изменение методов осуществления внешней политики. Конституция провозглашала буржуазно-демократические права и свободы, всеобщее избирательное право. В ней был зафиксирован ряд социальных завоеваний периода революции. Конституция в целом была демократической. Германия провозглашалась федеративной республикой с сильной президентской властью, но с ответственным перед рейхстагом правительством. Фридрих Эберт был избран первым президентом.
В национальном собрании на первом месте стояло народное представительство, рейхстаг. Главной функцией рейхстага была законодательная деятельность. Но власть рейхстага существенно ограничивалась другими органами. Рейхсрат, бюрократический орган, в который входили члены правительств земель, мог опротестовать законы, принятые рейхстагом. Влияние рейхстага на исполнительную власть было также ограничено. Правительство состояло из рейхсканцлера и министров, назначалось и управлялось президентом Президент, по сути, стоял во главе чиновнической иерархии. Он обладал правом назначения и удаления чиновников и судей, в качестве иного источника силы выступала армия.
Всего было восемь проектов конституции. Президент республики, назначаемый на достаточно долгий - семилетний срок - мог по своему усмотрению распустить рейхстаг, назначить новые выборы, ввести в стране чрезвычайное положение[4]. Но, по моему мнению, дальнейшая история Веймарской республики показала, что на деле полномочия президента существенно ограничивались главой исполнительной власти- рейхсканцлером.
Всеобщее избирательное право позволяло новому германскому обществу проявлять свои интересы и пристрастия. Следовательно, итоги выборов в парламент являлись индикатором настроений народных масс. В парламенте оказывалась та политическая сила, в которой наиболее нуждалось общество, чьи цели, как во внутренней, так и во внешней политике были интересны простому большинству. Таким образом, выполняя свою главную функцию – законотворчество, парламент мог существенно влиять на внутренне развитие государства и координировать его внешнеполитические задачи. Внутренняя политика правящей партии должна была иметь чётко продуманную концепцию, поскольку послевоенная зависимость Германии – её обязательства перед странами Антанты требовали такого законотворчества, которое способствовало бы политике выполнения достигнутых межгосударственных соглашений. Но внутриполитическая борьба, наличие двух противоположных идейных тенденций, заставляли Германию менять свои внешнеполитические ориентиры. В зависимости от состава парламента, то есть доминирования той или иной политической силы, представляющей определённую социальную базу и ее интересы, происходило, координирование внешнеполитического курса: от политики «выполнения» к «политике катастроф», от политики соглашательства с целями и интересами стран Антанты, к политике противоборства с поставленными перед Германией условиями[5].
Анализируя выше сказанное, нужно отметить, что фигура президента и, конкретно, его внешнеполитическая стратегия, зависели от социально-политического блока, выступившего для него в роле протекционистской силы. Однако не всегда те функции, которые были возложены и на президента и на парламент могли быть выполнены и реализованы ими. Поскольку республиканское правительство и могущественная промонархическая и экономическая элита не совпадали в своих взглядах и интересах, то и внутренне развитие Германии, как и её внешнеполитический курс, были непредсказуемыми.
В обязанности президента входило представительство империи в международно-правовых отношениях, следовательно, именно президент являлся проводником внешнеполитического курса Германии. Президент и кабинет правительства, как представители власти молодой Веймарской республики, в условиях диктуемых им внешним миром, должны были вести такую политику, которая бы не вызвала кризисных явлений в международных отношениях для новой формы государственной власти в Германии. Проводимая ими внешняя политика была вынуждена в первую очередь соответствовать требованиям держав-победительниц, тем самым способствуя международному признанию Веймарской республики. Республиканский строй и его органы государственной власти внутри страны поддерживались промышленниками новых отраслей: в основном представителями крупной буржуазии, которые считали, что установление буржуазно-парламентской республики и сотрудничество с правыми лидерами социал-демократии укрепят капиталистическую систему, и республиканский строй, как непременное условие её существования. Следовательно, поддерживая государственную власть, они преследовали в первую очередь свои интересы.
В роле оппозиции выступал финансовый и промышленный капитал рейнско-вестфальской тяжёлой индустрии и ост-эльбские помещики – принципиальные противники республиканской демократии, которые выступали за другой курс, носящий аванюристическо-милитаристский характер. Выбор данного курса объясняется стремлением подорвать престиж Веймарской республики, доказать её несостоятельность, как дипломатического партнёра, вызвать негодование стран-участниц мирного договора. Данный курс получил название «политики катастроф»[6] и был умелым инструментом в руках тех, кто добивался скорейшего падения неугодного демократического республиканского строя.
В целом Веймарская конституция утверждала господство буржуазии и помещиков. Руководящая роль принадлежала промышленным и финансовым магнатам. Примером зависимости правительства от представителей крупного капитала является декабрь 1919 года, когда в результате слияния Объединения центрального союза Германских промышленников с Союзом промышленников образовался Имперский союз германской промышленности, который вместе с Объединением германских союзов работодателей направлял из-за кулис политику правительства[7]. Обоими союзами руководили магнаты монополистического капитала, которые являлись сторонниками реставрации монархических порядков и реваншистских планов, предусматривавших силовой пересмотр итогов проигранной войны.
Для того чтобы полностью убедиться в стремлении правящих кругов Германии осуществлять внешнюю политику реваншистского характера, нужно оценить статьи Версальского мирного договора и рассмотреть условия послевоенного существования Германии. Именно данные положения определили предстоящую цель внешней политики Германии – выход из внутреннего кризиса и борьба за восстановление международного престижа.
Утверждение республиканского демократического строя и стабилизация новой политической системы оказались трудным и длительным процессом, оказывающим влияние и на развитие внешнеполитического курса. С 1919 года и до конца 1923 года сохранялась напряженная ситуация, шла острая политическая борьба, приводившая к частой смене правительственных кабинетов, что естественным образом отражалось и на ведении внутренней и внешней политике, поскольку реализуемая кабинетами программа являлась воплощением проводимого курса внутри и вне государства.
Веймарская коалиция политических сил, определивших состав правительства в 20-е годы, была неоднородна. На левом фланге стояла социал-демократическая партия (СДПГ), а на правом – партия Центра и Немецкая национальная народная партия (НННП). НННП занимала националистические, реваншистские позиции, была враждебна веймарской демократии, нередко смыкалась с фашистами. Идеологическая направленность правых сил гласила о том, что тяжелое положение немецкого народа связано с несправедливым миром, тем самым подстрекала народные массы к стремлению бороться против Версальского мира и не признавать сложившейся ситуации в международном плане для Германии.
На левом фланге соперничество социал-демократической и коммунистической партий доходило до открытой враждебности, что значительно ослабляло их положение, и не давало возможности доминировать в Национальном собрании.
Данная ситуация имела своё олицетворение и во внешнеполитическом курсе сложившихся группировок политических сил. Политика правых партий, выступавших против Версальского договора и конституции, получила клеймо «политики катастроф», поскольку она вела к обострению классовых противоречий в стране и угрожала внешним вторжением. В целом, правые партии, представляли интересы магнатов отраслей тяжелой германской промышленности (металлургии, угольной, военной), верхушки генералитета и многих других армейских чинов, крупных финансовых магнатов.
Другая группировка политических партий, включавшая СДПГ, буржуазную партию Центра и другие, признавала республику, мирный договор, конституцию. Её политический курс получил название «политики выполнения мирного договора». Эта группировка политических сил являлась представительницей интересов новой промышленной буржуазии (электрохимической, химической и др.) в Германии. Именно эти силы нового германского общества считали необходимым проводить динамичный и последовательный как внутриполитический, так и внешнеполитический курс. Тем самым, данная часть крупной буржуазии, исходя из реальной обстановки, считала, что установление буржуазно-парламентской республики и сотрудничество с правыми лидерами социал-демократии и профсоюзов укрепят капиталистическую систему. Для них «политика выполнения» являлась шагом к восстановлению внешнеполитического престижа Германии на данном этапе её развития, то есть способом утверждения и доказательства дееспособности новой формы государственной организации немецкого общества – Веймарской республики.
Таким образом, политическая ситуация в Германии была тревожной, что проявилось в «маятнике» политических сил, сменявших друг друга. Эта тенденция распространилась и на внешнюю политику, которая подвергалась воздействию данного явления и менялась в зависимости от доминирования той или иной политической силы в верхах германского общества. В правящих кругах страны сформировалось две группировки – «проверсальская» и «провосточная». Первая настаивала на выполнении версальских обязательств и ориентировалась на терпеливый диалог с Антантой в интересах смягчения условий репарационных выплат. Вторая была связана с тяжёлой промышленностью и видела будущие Германии в соединении «германского интеллекта и промышленности с русскими трудовыми ресурсами и сырьём»[8].
Тенденция колебания политических сил и настроений немецкой общественности нашла своё отражение в ожесточенной политической борьбе Веймарской республики. В свою очередь, смена правительственных кабинетов, влияла на внутренне развитие Германии и её внешнюю политику. Данное положение подтверждают рассмотренные ниже факты и события. В середине марта 1920 года была предпринята попытка военного переворота, организованная монархистом В. Капом, генералом Э. Людендорфом, Лютвицем и др. Заговорщики стремились к установлению военной диктатуры, путём свержения правительства, реставрации монархии и уничтожению веймарской конституции. Захватив власть, они хотели добиться пересмотра Версальского договора, главным образом его военных условий[9]. Фактически можно доказать стремление промонархических реакционных сил проводить агрессивную реваншистскую политику. В целях аргументации приведу несколько примеров: юнкерство и военщина, вместе с контрреволюционными и военными организациями, вербуя офицеров, реакционно-настроенных студентов, деклассированные элементы вели широкую шовинистическую и антидемократическую пропаганду. Активизировалась деятельность реакционной националистической военной организации «Стальной шлем», возникшей в ноябре 1918 года. Правящие круги укрепляли армию, к началу 1920 года, германские вооруженные силы, несмотря на ограничительные статьи Версальского договора, насчитывали четыреста тысяч человек без «добровольческих» объединений[10].
Дальнейшее укрепление реакционных сил наблюдается в середине 1920 года: германская буржуазия настолько окрепла, что у неё уже не было необходимости маскировать свою политику с помощью правых социал-демократов, тем более, что позиции последних стали ослабевать. Резкое ослабление социал-демократической партии привело к её устранению из правительственного кабинета. Германские милитаристы решили покончить с коалицией и образовать правительство без социал-демократов. 25 июня 1920 года один из лидеров партии Центра, Ференбах, при поддержки националистов, сформировал правительство из представителей Немецкой народной и Демократической партий.
Таким образом, впервые после ноябрьской революции, к власти пришёл кабинет с лидером правого крыла партии Центра, состоявший исключительно из представителей буржуазных партий: Демократической, Народной и Центра. Внешнеполитический курс этого правительства был крайне реакционным. Социал-демократы заняли по отношению к новому правительству позицию «благожелательной оппозиции». С мая 1921 года, пост канцлера Германии занимал один из лидеров католической партии Центра – И. Вирт. Видным членом его кабинета (министром восстановления, а затем министром иностранных дел был В. Ратенау). Вирт и Ратенау считали, что Германия должна лояльно выполнять репарационные обязательства, однако, такая внешнеполитическая линия встречала противодействия со стороны тяжелой индустрии и аграриев.
На средства монополистов и юнкеров насаждались реакционные и фашистские организации, в состав которых входили бывшие офицеры и унтер-офицеры, буржуазная молодёжь, часть чиновничества и мелкой буржуазии, деклассированные элементы. Они добивались ликвидации Веймарской республики, установления открытой диктатуры монополистического капитала и перехода к агрессивной внешней политике. Началась эра роста популярности фашизма с его открыто националистической внешней политикой, подразумевавшей стремление и желание Германии стать доминирующей мировой геополитической силой, добившись реванша за проигранную войну и унизительное положение по статьям Версальского мира.
В результате обострения внутриполитического положения и давления крайних групп кабинет Вирта пал, и в ноябре 1922 года Куно – ставленник монополистической группы Стиннеса – сформировал правительство из представителей Народной партии, Демократической партии и Католической партии Центра. Стиннесс, исходя из своих эгоистических соображений, открыто призывал к срыву репарационных платежей. Неспособность и нежелание Германии осуществлять репарационные выплаты привели к оккупации Рура. Оккупация Рура по замыслам французских правящих кругов должна была привести к полному взысканию репараций, а в конечном итоге, к отторжению от Германии некоторых территорий. Однако эта акция привела к обратному эффекту. Правительство Куно, подстёгиваемое Германским монополистическим капиталом, провозгласило политику «пассивного сопротивления». «Король Рура» - Стиннесс, заявлял, что французская оккупация Рура может оказаться даже выгодной для Германии, так как даёт возможность использовать противоречия в лагере победителей по репарационному вопросу. Таким образом, Стиннесс толкал германскую дипломатию на путь политики катастроф. В августе 1923 года всеобщая стачка рабочих в Германии смела кабинет Куно[11].
Новое правительство Шреземана с участием правых социал-демократов приняло решение о прекращении «пассивного сопротивления». В стране было введено чрезвычайное положение. Вскоре после этих событий происходит активизация фашистского движения. Фашисты, объединившись в национал-социалистическую партию, усиливали компанию социальной демагогии и шовинистическую пропаганду, требуя отмены Версальского договора. В начале декабря 1923 года после разгрома «пивного путча», организованного фашистами, в Германии было сформировано чисто буржуазное правительство во главе с Вильгельмом Марксом, которое сразу же провело закон о расширении чрезвычайных полномочий. Фактически, хозяином положения стала реакционная военщина, во главе с генералом рейхсвера Сектом. Таким образом, внешнеполитический курс Германии, на данный момент, определялся интересами крупного монополистического капитала тяжёлой и военной промышленности. Это означало наибольшее сближение с американскими финансовыми группами, целью которых являлось помочь Германии модернизировать и укрепить её армию, следовательно, создать надёжный заградительный барьер от Англии и Франции.
В декабре 1924 года в стране были проведены выборы в рейхстаг. Большинство голосов избирателей получили буржуазные партии. 15 января 1925 года из представителей буржуазных партий. Было сформировано правительство Лютера, выражавшее интересы крупных промышленников и аграриев. Активизировалась внешняя политика Германии. Правящие круги стали добиваться равноправия страны в международных делах, наблюдалась борьба двух тенденций: на сплочение со странами Антанты и на улучшение отношений с СССР.
Острый характер приняли состоявшиеся весной 1925 года выборы нового президента Германии. Борьба, развернувшаяся главным образом между представителями правых партий - Гинденбургом и представителем Веймарской коалиции Вильгельмом Марксом. Избрание 26 апреля 1925 года фельдмаршала Гинденбурга президентом Германской республики усилило позиции реакционных, милитаристских группировок. Данная тенденция отразилась и на развитии внешнеполитического курса. В огромных масштабах развернулась пропаганда реваншизма и расизма. Агрессивный курс внешней политики, вернее подготовку к нему, доказывают следующие факты: быстрыми темпами стала проводиться ремилитаризация страны, увеличилась численность рейхсвера, возникли военизированные союзы – «Стальной шлем», «Вервольф» и др. Правящие круги Германии разработали программу перевооружения германской армии и строительство военно-морского флота, не смотря на статьи Версальского мира.
В 1928 году состоялись выборы в рейхстаг, которые отразили сложность политической обстановки в Германии. Однозначным результатом стало то, что сформированное коалиционное правительство во главе с социал-демократом Мюллером, проводило политику в интересах крупного монополистического капитала, готовило страну к реваншу.
В конце 20-х годов, при поощрении монополистического капитала, в Германии значительно активизировалась деятельность фашистских организаций, что означало динамичное развитие социального мнения в сторону агрессивного внешнего курса.
Таким образом, немаловажным, а скорее даже наиболее определяющим фактором, меняющегося курса внешней политики Германии являлся состав правительственного кабинета, во главе с канцлером, в большинстве своём сформированный из победившей на выборах в Национальное собрание партии.
Из вышесказанного следует отметить, что формирование нового внешнеполитического курса геополитического образования – Веймарской республики – во многом определялась тем положением, в котором оказалась не только послевоенная Германия, но и весь мир в целом. Буря мировой войны смела выстроенные в течение длительного времени дипломатические связи, разрушила налаженные межгосударственные контакты, усугубила в ещё большей степени существующие различия между странами. Германия была поставлена в условия изоляционизма, согласно которым её политическая слабость проявлялась наиболее ярко. Однако это был не единственный фактор, влияющий на построение нового дипломатического стиля и курса немецкого государства. Внутриполитические противоречия и динамичная смена политических сил на арене власти заставляли лавировать и изгибаться дипломатические круги Германии. Внешняя политика Германии естественным образом отражала цели и задачи экономической, а чаще всего одновременно и политической элиты. Новые условия и новые инструменты внешней политики, обусловленные сменой формы государственной организации Германии, сделали немецкую дипломатию многогранным и сложным явлением международных отношений. Её цели были полностью подчинены желанию, найти точку опоры (дипломатического партнера) для осуществления планомерной реконструкции всех сфер жизни государства, а в большей степени – восстановления экономического потенциала и международного равноправия. Именно с этой целью, пока ещё заочно, но наиболее явственно Германия определяла для всестороннего сотрудничества Советскую Россию.
Заключение мира не способствовало стабилизации положения в Германии. Версальский мирный договор обернулся для Германии камнем преткновения не только в её внутриполитическом развитии, но и условием её внешнеполитической изоляции. Германия, как страна, потерпевшая поражение в войне, переживала крайне тяжёлую социально-экономическую ситуацию. Необходимость выплаты репараций, недостаток финансовых средств, потеря важных сырьевых районов, а так же колониальных владений вели к экономической нестабильности. 10 января 1920 года вступил в силу грабительский Версальский договор. Победившая Антанта заставила Германию подписать такой мир, который поставил её «в условия материальной невозможности экономического существования, в условия полного бесправия и унижения»[12].
У. Черчилль в мемуарах по поводу Версальского договора писал: «Экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились явно бессмысленными…В этом диктате нашли своё отражение гнев держав-победительниц, а так же вера их народов, что побеждённую страну или какое-либо сообщество людей можно обложить такой данью, которая способна возместить стоимость современной войны»[13].
Тяжёлые условия мира осложнили жизнь не только немецким трудящимся, в основном за счёт которых промышленники черпали средства для отчисления по статьям мирного договора, но и тем, кто являлся хозяевами экономической сферы Германии. Кризисные явления немецкой экономики были порождены положением, в которое были поставлены немецкие владельцы капитала: отчуждение сырьевых районов, территорий богатых полезными ископаемыми, уменьшение посевных площадей, сокращение трудовых ресурсов, нарушение ранее сложившихся экономических связей. Данные обстоятельства доказывают статьи, касавшиеся пограничных зон Германии, и её колониальных владений.
На западе Германия должна была вернуть Франции две французские области - Эльзас и восточную часть Лотарингии, отторгнутые у Франции после франко-прусской войны 1871 г. Кроме того, Париж настаивал на передаче под французский контроль богатой полезными ископаемыми Саарской области, несмотря на то, что этнически большинство населения Саара состояло из немцев. Из-за сопротивления делегации США, поддержанной британскими представителями, французские требования были отклонены, и Саарская область была передана под контроль Лиги наций на 15 лет с условием проведения в ней в будущем плебисцита с целью окончательного решения вопроса о ее государственной принадлежности. Весьма острая полемика развернулась и вокруг Рейнской зоны. Этот процветающий промышленно развитый район между Рейном и границами Франции и Бельгии был экономически тесно связан с центром немецкой военной промышленности в Руре. Франция требовала отделения Рейнской области от Германии и установления там франкофильского правительства. США и Великобритания не поддержали этот вариант. В итоге было принято компромиссное решение. Левый берег Рейна и 50 - километровая зона вдоль правого его берега объявлялись демилитаризованной зоной, и там союзники (в основном силами французских оккупационных войск) вводили режим временной оккупации сроком на 15 лет[14]. Оккупация Рейнской области вызывала негативную реакцию в Германии и стала питательной средой для антифранцузских, реваншистских да еще и расистских настроений (во французский оккупационный контингент были включены черные солдаты из африканских колоний Франции) в германском обществе. Кроме того, Бельгия получила от Германии округи Эйпен и Мальмеди, а так же так называемые нейтральную и прусскую части территории Морене, населенные валлонами. Плебисцит 1920 г. окончательно узаконил это решение. Дания получила от Германии северную часть Шлезвига, со смешанным датско-немецким населением после проведения предусмотренного Версальским договором референдума в 1920 г. Кроме того Германия лишилась части Восточной Пруссии и провинции Позен, из которых был сформирован так называемый Польский (Данцигский) коридор, который обеспечивал новому государству выход к морю. Германская Восточная Пруссия, таким образом, была "разрезана" территорией Польши. В результате приобретения коридора под польской юрисдикцией оказались районы, в которых проживало более 2 млн. немцев. Новая Польша оказалась многоэтничным образованием, в котором помимо поляков проживали весьма крупные общины украинцев, белорусов и немцев, нелояльные к Польскому государству. Кроме того, из-под юрисдикции Германии были изъяты и переданы под контроль Лиги наций крупные восточнопрусские порты на Балтике - Данциг (Гданьск) и Мемель (Клайпеда). Таким образом, территория Германии уменьшилась на 1/8, население – без малого, на 1/10; значительно сократились запасы полезных ископаемых, которыми располагала Германия. Количество выращиваемого в стране хлеба и картофеля уменьшилось на 18-20% , поголовье скота- на 11 %. Германия была обязана передать Антанте почти весь военный и торговый морской флот, 800 паровозов, 232 тысячи вагонов. Германские реки и порты были объявлены открытыми для судов стран Антанты[15].
Болезненно решался и вопрос о репарациях. Согласно практике предшествовавших войн, побежденная сторона была обязана выплачивать победителю компенсацию за его потери и затраты в ходе войны[16]. Французская делегация настаивала на необходимости получить с Германии достаточно крупные репарации, мотивируя это тем, что германская агрессия нанесла большой ущерб экономике северо-восточной части Франции. Кроме того, в Париже считали, что выплата репараций тоже замедлит возрождение военной мощи Германии. Великобритания была склонна поддержать Францию в вопросе репараций, так как сама рассчитывала получить с Германии средства для выплаты пенсий семьям погибших британских военнослужащих.
Вместе с тем, эксперт британской делегации, виднейший экономист ХХ в. Джон Мэйнард Кейнс высказал оказавшееся впоследствии правильным мнение о том, что слишком крупная сумма репараций вызовет депрессию германской экономики, в результате чего замедлится восстановление хозяйства всей Европы и усугубятся трудности мировой экономики в целом. Вильсона также пугала большая сумма германских выплат. В результате союзники не смогли договориться об общей сумме платежей и решили передать вопрос о репарациях на усмотрение специальной репарационной комиссии, которой предписывалось собраться через два года после подписания Версальского договора. Нерешенность репарационного вопроса негативно сказалась на международной ситуации. Во-первых, германские националисты в течение двух лет нагнетали самые невероятные слухи о размерах предстоящих выплат Антанте, чем подогревали антифранцузские, антибританские и антиамериканские настроения. Во-вторых, неуверенность в платежеспособности германского правительства в 1919-1921 гг. отпугивала инвесторов, и новых вложений в разрушенную экономику страны практически не было.
Версальский договор ограничил численность германской армии 100 тыс. человек, отменив и запретив введение всеобщей воинской повинности, а также лишил Германию права создавать военную авиацию, танковые части и подводный флот. Германский военно-морской флот подлежал ограничению, а Генеральный штаб и Военная академия распускались[17].
Таким образом, Антанта добилась экономического ослабления своего опасного конкурента. Комментируя условия Версальского мирного договора, Центральный Союз служащих германских банков выпустил заявление, в котором, в частности, говорится: «Мы призываем всех дальновидных экономистов поднять свой голос против экономического безумия, заключающегося в этих условиях. Германия, погруженная в горе и анархию, будет постоянной опасностью для мира, порядка и благополучия всех наций, ни исключая и союзных…Для того, чтобы дать Германии возможность выполнить взятые на себя обязательства, восстановит расстроенную экономическую жизнь и успешно сотрудничать в выполнении великих общих задач всех цивилизованных народов, мы присоединяемся к требованию полного пересмотра Версальского договора[18]».
Страна была разорена, и вследствие этого послевоенный экономический кризис особенно сказывался на Германии. Промышленное производство, некогда превысившее довоенный уровень, вскоре упало до 1/5 предвоенного 1913 года. Нехватка угля, вызванная поставками по репарациям, резкое уменьшение добычи сырья привели к закрытию многих предприятий. С перебоями работал железнодорожный и водный транспорт. Тяжёлый кризис переживало и сельское хозяйство. Германия, после войны была вынуждена ввозить продукты питания[19]. Германская промышленность в результате перечисленных причин переживала кризисные явления. Отчуждение многих германских территорий, одновременно являющихся сырьевыми районами Германии, привело к сокращению, а затем и вообще к свёртыванию многих отраслей производства. Не только рабочие, но и владельцы предприятий испытывали на себе тяжесть послевоенного времени. Таким образом, послевоенный упадок сказался не столько на простом германском народе, привыкшем к лишениям, сколько на промышленной и финансовой буржуазии. Следовательно, целью последней, являлось давление на правительство для подталкивания его на решение задач, направленных на смягчение, а по возможности, и ликвидацию грабительских статей Версальского мира во многом урезавших и ограничивающих использование собственных ресурсов для роста экономической мощи.
В подобном положении оказались и финансовые магнаты Германии. Финансовая сфера была охвачена не меньшими катаклизмами: спад промышленного производства, галопирующие темпы инфляции отрицательно сказались на финансовой системе государства. Причём не только население Германии было повергнуто в состояние катастрофической нехватки денежных средств, но и финансовые магнаты стремительно приближались к разорению. Государственный бюджет на 1920 год был сведён с дефицитом приблизительно в 1 млрд. марок, покрытый выпуском банкнот. Многие банки разорялись. Обесценивание денег вело к росту цен. Буржуазия саботировала уплату налогов, отказывало правительству в займах, но вместе с тем требовали выплаты им компенсации за утерянные предприятия, которые согласно Версальскому договору отошли к Польше и Франции. Из этого следует, что в стране наряду с политикой «выполнения» статей Версальского мира наметилось тенденция, склоняющая добротную часть промышленников к авантюристическому курсу – политики «катастроф», которые преднамеренно разоряли собственные предприятия, не вносили финансовые средства в казну, чем не давали возможности государству рассчитываться по репарационным статьям[20]. Таким образом, у правительства, и в частности, у президента, не оставалось иного выхода, нежили вступить на путь борьбы за пересмотр статей Версальского договора.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что главными целями внешней политики Германии, которые во многом определят правящие группировки, отражающие интересы буржуазии и юнкерства, станут:
1. борьба за возврат германских колоний и оккупированных немецких территорий;
2. стремление возродить и укрепить свою военную мощь;
3. сократить общую сумму репараций;
4. восстановить свой международный престиж и право выступать в роле конкурентоспособного государства на международной арене.
Однако, исходя из желания Антанты, использовать Германию, как ударную силу против Советской России, в дальнейшем, страны-победительницы сохранили потенциал немецкой буржуазии и не приняли мер для полного разоружения Германии. Более того, союзники не препятствовали существованию нелегальных вооруженных соединений, так называемого черного рейхсвера. Доказательством стремления Антанты использовать Германию в антисоветских целях можно привести цитату Ллойд Джорджа: «Величайшая опасность в данный момент, заключается, по моему мнению, в том, что Германия может связать свою судьбу с большевиками и поставить все свои материальные и интеллектуальные ресурсы, весь свой огромный организаторский талант на службу революционным фанатикам, чьей мечтой является завоевание мира для большевизма силой оружия. Такая опасность – не химера»[21]. Таким образом, страны Антанты своим стремлением столкнуть лбами Германию и Советскую Россию, которых они на международной арене выставили в роле изгоев и невольно подталкивали их к обоюдному сближению.
Факт сближения Германии с Советской Россией не является случайным, поскольку, анализируя внешнюю политику Англии, Франции и Америки, мы убеждаемся в том, что их целью было восстановление собственных сил за счёт Германии, а так же создание в лице Германии гаранта противовеса бунтующей и революционной России. Параллельно у Германии родилась потребность найти для себя оплот и надёжную поддержку для осуществления политики преодоления послевоенного кризиса, в большей степени проявившейся в борьбе с репарационным гнётом.
Франция не могла рассматриваться Германией в качестве союзника, для решения вопросов репарационного бремени, поскольку, являлась её явно выраженным и застарелым врагом, стремившимся взять, как победитель, наибольший куш с побежденного. Франция мечтала, как можно больше унизить, а по возможности и растоптать пораженного врага. Такую позицию Франции по отношению к Германии, доказывает стремление первой как можно выгоднее и успешнее использовать сложившиеся обстоятельства в своих интересах. Франция явилась самой заинтересованной стороной в вопросе послевоенных санкций по отношению к Германии, и, в частности их скорейшем и точном выполнении. Желание получить финансовые средства для послевоенного восстановления, сырьё для развития французской промышленности, интересующие территории и прочее по условиям репарационных поставок разжигали у Франции неимоверный аппетит, который не могла, да и не хотела удовлетворять разорённая Германия. Демарш германского правительства встретил решительное сопротивление со стороны Франции, которая не собиралась отходить от намеченного политического курса по отношению к Германии. На невозможность выплаты репараций французское правительство ответило, во-первых, специально разработанной правительством Пуанкаре программой «продуктивных залогов», предусматривавшей получение Францией германских поставок в натуре (уголь и лес) для восстановления, разоренных войной, департаментов; во-вторых, установление таможенных границ на Рейне, включая Рурскую область, и конфискацию в счёт репараций определённой части германских таможенных пошлин и налогов, но не собиралось делать каких-либо уступок по репарационному вопросу. Таким образом, очевидна агрессивная линия французской дипломатии, по отношению к Германии. Пуанкаре рвался в Рур, что в 1923 году привело к его оккупации франко-бельгийскими войсками. Естественно, что в таких условиях, ни о каких дружественных отношениях между Францией и Германией не могло быть и речи.
Обострение франко-германских отношений было с удовольствием воспринято в Лондоне. Английскую позицию в отношении Германии, в рассматриваемый период, определяли, прежде всего, экономические интересы. В отличие от Франции, английская промышленность избежала разрушительных последствий войны. Главный ущерб, который испытывала английская экономика, был вызван не прямыми последствиями военных действий, а резким сокращением спроса на английские товары на европейском рынке, что было связано с падением покупательной способности населения стран, разоренных войной. В сложившихся условиях, правительство одну их своих главных забот видело в нормализации экономических отношений в Европе, с тем, чтобы значительно расширить сбыт английских товаров. Центральное место в этих планах занимала Германия, экономическое восстановление которой сулило английским промышленникам большие выгоды.
Другой основой, определявшей позицию Англии в германском вопросе, в рассматриваемый период, являлись факторы военно-стратегического порядка. Своим постоянным интересом английские правящие круги считали сохранение «равновесия сил» в Европе[22]. Англия не собиралась окончательно расправляться с Германией, так как именно в ней видела средство постоянного и стабильного давления на Францию. Однако, именно Англия захватила большую часть немецкого военного и торгового флота, прибрала к рукам большинство германских колоний. Но всё же англичане не отступали от своей традиционной внешнеполитической линии на европейском континенте. Германия, чувствуя тактику Англии, не стремилась сблизиться с ней. Таким образом, в Европе не нашлось силы, которая рассматривалась бы Германией как возможный и надёжный союзник для решения внешнеполитических задач. И Англия, и Франция преследовали исключительно свои личные интересы, чем ослабляли и не давали оправиться Германии после удара репарационным молотом.
США для Германии являлись партнером в ракурсе послевоенного восстановления экономики. В частности за американские деньги немецким монополистам удалось нарастить небывалую мощь и обновить свой военный арсенал. Американская дипломатия вела напряженную борьбу за политические и экономические цели, активно вмешивалась в дела Европы, по признанию бывшего американского президента Тафта, эта политика получила название «долларовой дипломатии»[23].
«Мы должны финансировать весь мир, а те, кто финансируют мир, должны…управлять им» - вот тем добрые побуждения, которыми руководствовался ещё Вильсон, осуществляя политику финансовой поддержки Германии. Под видом «помощи» восстановления, разрушенного войной хозяйства, монополисты США активно боролись за установление своих позиций на европейском рынке, за обеспечение наиболее приятных условий для финансовой эксплуатации своих бывших противников, так и бывших союзников, за установление мировой гегемонии. Стремление захватить позиции, ранее принадлежавшие германскому империализму, сочетались с желанием ослабить и подчинить своему диктату Англию и Францию. Центральным звеном в осуществлении этой политики являлась Германия. Острая нужда её в иностранных займах и готовность платить высокие проценты вызывали особенно большой интерес Уолл-стрита. Однако не могло быть и речи о сколько-нибудь широких американских капиталовложениях в германскую экономику в условиях, когда Германия находилась под постоянной угрозой репрессивных мер со стороны Франции и финансового краха.
Указанные соображения определяли позицию США в репарационных вопросе: они считали необходимым облегчить германские репарационные обстоятельства. Эта позиция отвечала также и другой задаче – восстановлению покупательной способности Германии, в чём был заинтересован Уолл-стрит, добивавшийся расширения сбыта своих товаров в Европе. Данная тенденция внешней политики США просматривается в «плане Дауэса» и американских инвестициях в германскую промышленность.
Однако американская политика в Европе осуществлялась тщательно продуманным образом. Главная её цель – возродить и сохранить мощь Германии с целью использования её как сдерживающий фактор по отношению к ведущим европейским странам, в частности к Англии и Франции. Одновременно, США, исходя из своих антисоветских планов, заботились о возрождении сильной Германии, зависимой в тоже время от американских монополий.
Таким образом, возможным единственным союзником Германии на международной арене являлась Советская Россия, которая в рассматриваемый период, так же как и Германия, переживала время международной изоляции. Следовательно, взаимное притяжение двух данных государств было обусловлено ещё и их бойкотированием со стороны мирового сообщества. Сближение Германии и Советского государства диктовалось взаимными стремлениями и выгодами: в частности Германия рассматривала Советскую Россию, как гарантированного союзника в борьбе со статьями Версальского мира, а так же, как единственно возможный выход из международной изоляции. Униженная Версальским договором Германия, усматривала в партнёрстве с СССР, не столько политический, сколько экономический расчёт. Отношения между станами не ограничивались только взаимовыгодной торговлей. Германия оказывала Советской республике большую техническую помощь. Особое значение имело военно-техническое сотрудничество. Немецкое фирма «Юнкерс», получила возможность, в обход Версальского договора, строить самолеты под Москвой. Оружейный магнат Круп возводил артиллерийские заводы в Средней Азии. Значительное количество Советских военных специалистов выезжала на стажировку в Германию. На предприятиях СССР трудились немецкие инженеры и другие специалисты. К 1929 году Советский Союз имел технические соглашения с 27 германскими фирмами[24]. Кроме того, Советскую Россию Германия рассматривала как источник сырья для собственной промышленности, которая под напором статей Версальского мира была лишена собственных сырьевых районов. Характер взаимовыгодного партнерства доказывает и то, что сама Россия желала сотрудничать с Германией в силу того, что нуждалась в специалистах для решения технических и экономических задач. Новое – Советское руководство не располагало необходимой армией квалифицированных кадров, следовательно, не могло не заинтересоваться наличием таковых у Германии. Помимо перечисленных причин и взаимовыгодных условий Советское государство от сотрудничества с Германией надеялось получить новое оборудование для технического оснащения собственных предприятий. Таким образом, и Советское государство, и Германия осуществляя дипломатическое сотрудничество, были одновременно заинтересованы в решении своих собственных задач, взаимодополняя и поддерживая друг друга.
Глава
II
Проблемы отношений Германии и Советской России в первой половине 20-х годов.
§1.Предпосылки восстановления германо-советских отношений.
Переход от войны к миру в европейских странах оказался длительным. Заключение мирных договоров, образование новых государств на развалинах империй, спад социальных движений диктовали построение и налаживание новых межгосударственных связей. Прекращение антисоветской интервенции и начало нормализации отношений Советской России с Западом открыли пути к периоду формирования новой системы и тактики международных отношений. Можно сказать, что начался длительный этап нормализации жизни в мире. Раньше всего его результаты стали ощутимы в странах-победительницах, однако Германия, несмотря на то, что она находилась в оковах послевоенного бремени, являлась в 20-е годы государством, чья экономика развивалась относительно быстрыми темпами, и следовательно создавались все необходимые предпосылки и условия для необходимых и взаимовыгодных внешнеполитических контактов.
В политическом развитии первая половина 20-х годов для Германии характеризуется крайней неустойчивостью. Внешнеполитический курс государства был подчинен целям выхода из политической и экономической изоляции, а так же стремлению обрести собственную независимость в корректировке курса и принятия решений на международной арене. Послевоенная слабость Германии обусловила необходимость поиска союзника для реализации и осуществления экономических проектов и внешнеполитической борьбы (за пересмотр Версальского мира). Лишенная всех своих колоний, Германия усматривала в Советской России в первую очередь неплохую сырьевую базу и широкий рынок сбыта своей продукции. В тоже время Россия, нуждавшаяся в оборудование и технике, специалистах и всякого рода технических разработках, видела большую выгоду для себя в сотрудничестве с Германией. В политическом плане для обеих сторон это был шаг к выходу из международной изоляции. Кроме того, для Германии сотрудничество с Советской Россией стало «прессом», давившем на страны-победительницы, и возможностью с помощью такого нажима корректировать курс международных отношений в наиболее угодном русле.
Отношения между Германией и Советской Россией в 1919 году трудно назвать дружественными, поскольку побежденная Германия включалась правительствами Англии, США, и Франции в борьбу против России. Используя огромную власть, правительства держав-победительниц принуждали другие страны присоединится не только к интервенции, но и к блокаде Советской России. Такое предложение правительства Антанты сделали Германии в ноте от 21 августа 1919 г. Названным в ноте странам, среди которых была и Германия, прелагалось: воздерживаться от посылки кораблей в Советские порты, запретить банкам осуществлять операции с Россией, прекратить с ней почтовую, телеграфную и радиотелеграфную связь. В свою очередь Советская Россия должна была помешать Антанте сплотить вокруг неё ряд государств, и, тем самым оккупировать её границы, не давая возможности осуществлять внешнеполитические связи. В рамках этой цели Советское правительство передало по радио 20 октября 1919 г., адресованную германскому правительству ноту, в которой оно решительно предупреждало Берлин о серьезных последствиях для Германии, в случае её присоединения к блокаде. В заключении в ноте указывалось, что советское правительство будет считать присоединение блокаде сознательно враждебными действиями и оставляет за собой право принять соответствующие мероприятия, которые оно найдёт нужными.[25]
Германское правительство не могло не считаться с этим предупреждением. Оно пыталось лавировать, выбирая для себя наиболее выгодные обстоятельства. Сами страны Антанты не проявляли слаженного и конструктивного подхода в определении места и роли Германии, давая ей возможность, пользуясь послаблениями, возникающими в результате разногласий, прибавлять в политическом весе, за счёт постепенно появляющихся уступок. Зависимость Германии от стран Антанты проявилась и в её взаимоотношениях с Советским государством. Именно этим объясняется враждебный характер внешнеполитического курса германского правительства в начале 20-х годов. Антанта боялась сближения Германии и РСФСР, которая могла заразить широкий слой германского пролетариата ещё большим радикализмом. Находившееся у власти правительство Ференбаха осуществляло враждебную Советской стране политику, хотя и всячески её маскировало. 20 июля 1920 года президент Германии Эберт издал декларацию о нейтралитете в советско-польской войне. Это шаг был лишь внешней демонстрацией нежелания Германии принимать дальнейшее участие в общей интервенции против Советской России. Фактически же германия не соблюдала нейтралитет, оказывая помощь интервентам и содействуя комплектованию в Германии белогвардейских отрядов. Немецкое правительство позволило Антанте перевезти через свою территорию военное снаряжение для интервентов.[26] В начале 1921 года один из крупных германских монополистов Рехберг в соответствии с планами военщины и юнкерства выступил при поддержке правящих кругов Германии с предложением о совместной интервенции Германии и Антанты в Советскую Россию. Однако активная антисоветская политика становилась все более опасной и ничего не обещающей, к тому же в самой Германии наблюдался рост революционного движения. Рабочие Германии в 1920 году выступали с лозунгом «Руки прочь от Советской России!»[27] Ещё в 1920 году в германском рейхстаге стали раздаваться голоса в пользу возобновлений отношений с Советской Россией. Кроме депутатов от КПГ, в рейхстаге выступили в июле 1921 года и представители буржуазных партий (министр иностранных дел Симонс, Шпаан, Штреземан и др.) в поддержку возобновления отношений с РСФСР. 12 марта 1921 года фракция КПГ внесла специальный проект резолюции о восстановлении торгово-экономических и политических отношений с Советской Россией.
Правительство Ференбаха начало в феврале 1921 года в Москве переговоры о военнопленных и по торгово-экономическим вопросам. 18 февраля 1921 года был подписан советско-германский протокол, дополнивший соглашения о военнопленных от 19 апреля 1920 года и 7 июля 1920 года и расширивший функции миссий по делам военнопленных за счёт передачи им полномочий заниматься и вопросами экономических отношений между обеими странами. Одновременно эти миссии получили и некоторые консульские права.
К марту 1921 году внутриполитическое положение в германии обострилось. Вместе с тем обострился и репарационный вопрос. Германии был предъявлен ультиматум, где указывался срыв репарационных выплат, невыдача Германией военных преступников, срыв разоружения. В случае отклонения ультиматума союзники угрожали оккупацией городов Дюссельдорф и Дуйсбург. 8 марта 1921 года союзники оккупировали эти города. Германия обратилась с жалобой в Лигу Наций и, кроме того, стала искать союзников в борьбе за пересмотр репарационного вопроса. Первоначально таким союзником германия для себя избрала США. Однако смена правительства в Германии изменила ход развивающихся событий. Усиление внешнеполитической изоляции в связи с Лондонским ультиматумом, экономический кризис обозначили крах правительства Ференбаха, ничего не сделавшим, в том числе и для урегулирования, в тот период востребованных германо-советских отношений. Правительство Вирта, да и сам Иозеф Вирт – лидер партии Центр, пришедший к власти 10 мая 1921 года, понимали необходимость и потребность в союзнических отношениях с Россией.
В Советской России предчувствовали и осознавали вынужденное движение Германии в сторону сближения, что доказуемо словами Ленина, который в конце 1920 года говорил: «Версальский мир создал такое положение, что Германия мечтать о передышке, мечтать о том, чтобы её не грабили, чтобы у неё не отнимали средств к жизни, чтобы не осуждали её население на голодовку и вымирание, - мечтать об этом Германия не может, и естественно, что единственное для неё средство спасти себя только в союзе с Советской Россией, куда она и направляет свой взгляд… Немецкое буржуазное правительство бешено ненавидит большевиков, но интересы международного положения толкают его к миру с Советской Россией, против его собственного желания».[28]
Уже после объявления об отставке в последние дни своей деятельности, правительство Ференбаха сделало крупный шаг в направлении соглашения с Советской Россией. 6 мая 1921 года в Берлине было подписано советско-германское соглашение о военнопленных, оформившее в юридическом порядке юридический протокол от 18 февраля 1921 года.[29] Соглашение, хотя и носившее временный характер имело большое как экономическое так и политическое значение. оно создавало условия для возобновления нормальных торгово-экономических отношений между РСФСР и Германией. Соглашение заменяло миссии по делам военнопленных официальными представительствами, которые должны были функционировать как дипломатические (ст.1 соглашения). Представительство РСФСР в Берлине признавалось германской стороной единственным представительством России. Статья 2 соглашения устанавливала для глав представительств права официально аккредитованных миссий. Соглашение так же устанавливало, что кроме данных представительств, на взаимной основе должны были быть созданы специальные торговые миссии. Соглашение 6 мая 1921 года означало переход германского империализма к политике соглашений с Советской страной.
Новое обострение репарационного вопроса 1922 года свидетельствовало о неразрешимости серьёзных противоречий существовавших между Германией и державами–победительницами. Внешнеполитическое положение Германии становилось всё более и более неустойчивым. В создавшейся обстановке Германия вновь обратила взоры к Советской России. В начале апреля 1922 года в Берлине состоялись германо-советские переговоры. Были обсуждены вопросы об экономическом взаимоотношении Советской России и Германии, включая вопросы о концессиях и отказе Германии от претензий на возмещение убытков от национализации, проведённой в РСФСР. Делегация РСФСР предложила достигнуть соглашения на основе полного и безоговорочного отказа Германии от требования о возмещении убытков. Данные переговоры, начатые в Берлине, не были оформлены документально. Германское правительство надеялось использовать свои переговоры с советской Россией для торга с державами-победительницами на Генуэзской конференции. Однако представители этих держав не пошли Германии на встречу, но Советская Россия стала важным фактором международной политики, с чем не могли не считаться правительственные круги Германии. Именно с эти связано многие уступки и компромиссы, на которые было обречено правительство Германии. Кроме того, разгром интервентов и уверенная позиция российской делегации в Генуе убедило германское правительство в том, что РСФСР является достаточно надежным гарантом и противовесом в переговорах со странами Антанты. Таким образом, для Германии союз с Советской Россией давал реальную возможность улучшить свое международное положение и усилить позиции в переговорах с державами-победительницами.
Экономические связи Советской России также имели для Германии чрезвычайное значение ёмкость и близость советского рынка, хорошие сырьевые источники были целью для немецких промышленников и сулили для неё большие выгоды. Германские монополисты надеялись даже, по возможности, монополизировать. Кроме того, сама Россия сделала Германии подобное предложение ещё в Берлине, и теперь, для немецкого капитала было глупо упускать такую возможность. Таким образом, рейхсканцлер Вирт, сам выступил инициатором возобновления прерванных в Берлине переговоров с делегацией РСФСР. В результате этих переговоров было достигнуто соглашение, и 16 апреля 1922 года в Рапалло (близ Генуи) был подписан советско-германский договор[30].
Рапалльский договор[31] устанавливал дипломатические и консульские отношения между Германией и РСФСР (ст. 3). Германия отказывалась от своих претензий по национализированной в РСФСР капиталистической собственности (ст. 2), хотя в договоре по настоянию немецкой стороны и была сделана не имевшая практическое значение оговорка о том, что этот отказ будет иметь силу лишь при условии, если правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичные претензии других государств. Рапалльский договор устанавливал принцип наибольшего благоприятствования в советско-германских торговых и экономических отношениях (ст. 4), что, безусловно, создавало благоприятную основу для развития этих отношений. По Рапалльскому договору стороны отказывались от возмещения военных расходов и убытков, а так же невоенных убытков граждан обеих стран и расходов на военнопленных. Рапалльский договор содержал отказ Советской России от германских репараций (ст. 1). Во всех статьях Рапалльского договора был закреплён принцип равноправия и взаимности обеих сторон.
Значение подписанного в Рапалло германо-советского договора было огромно для обеих сторон. Он был одним из первых общеполитических договоров, заключенных Германией на основах равенства, взаимовыгодного сотрудничества, невмешательства во внутренние дела друг друга. Рапалльский договор практически воплощал в себе идеи мирного сосуществования государств. Договор создавал базу для развития и укрепления нормальных политических и экономических взаимоотношений между Советским государством и Германией в интересах мира и безопасности. Рапалльский договор имел огромное значение для Германии, находившейся в тисках Версальской системы. Договор открывал перед Германией перспективу здорового развития всей экономики, в результате поддержания нормальных торговых отношений с Советской страной. Рапалльский договор выводил, наконец, Германию из международной изоляции и обеспечивал ей достаточные условия для дальнейшего давления на страны Антанты, с целью пересмотра её внешнеполитического курса в отношении Германии. Рейхсканцлер Вирт заявил о начале поворота во внешней политики Германии. 20 апреля 1922 года по призыву КПГ по всей Германии состоялись демонстрации, выражавшие одобрения Рапалльскому договору.[32] Однако в Германии Рапалльский договор был встречен не всеми охотно и лояльно. Против договора выступали представители крупнейших концернов, военщины и правой социал-демократии. Министр иностранных дел Ратенау, который подписал договор был убит террористами, подосланными реакционными кругами. Против договора выступали и правительства девяти держав, в том числе, Англии, Франции. В своей ответной ноте германское правительство объявило, что оно не может отказаться от договора. Такого рода настойчивость объяснялась главным образом заинтересованностью представителей генералитета Германии. Ещё в мае 1921 года на секретных переговорах сотрудников Министерства Обороны Германии с Советскими представителями главной темой стала укрепление Советской военной промышленности с помощью Германии: для создания современной армии большевиками требовалось техническое содействие и финансовая помощь. Советское правительство рассчитывало заложить с помощью немецких субсидий и специалистов основы авиационной и других отраслей военной промышленности. У германии были свои резоны. Русские не являлись участниками Версальского договора и не были заинтересованы в его поддержке, в том числе и в вопросах, касающихся военных ограничений. Огромные природные богатства России, а также полигоны, удалённые от любопытных глаз наблюдателей западных держав, давали идеальные возможности как для создания вооружений, запрещенных мирным договорам, так и для подготовки контингента для рейхсвера. Поэтому немцы проявили повышенный интерес к переговорам с Советскими представителями. О ходе их генерал Ганс фон Сект, командующий рейхсвером, лично информировал рейхсканцлера К.И. Вирта. Переговоры с русскими эмиссарами завершились тем, что 11 августа 1922 года были подписаны секретные соглашения[33].
Переговоры о сотрудничестве между РККА и рейхсвером начались ещё в 1922 году. Переговоры в то время велись членом РВС Союза Розенгольцем и, после длительного обмена мнениями, осенью 1923 года приняли конкретную форму договоров:
а) с фирмой Юнкерс о поставке самолётов и постройке на территории СССР авиазаводов;
б) с командованием рейхсвера о совместной постройке завода по выделке иприта (акционерные общества «ВИКО», «Метахим», «Берслоь»). Далее в 1924 году через фирму «Метахим» был принят нашей промышленностью от рейхсвера заказ на 400 000 снарядов для полевых 3-ёх дюймовых орудий[34].
Вышеуказанные договоры не дали для нас положительных результатов. Фирма «Юнкерс» не исполнила взятые на себя обязательства по поставке СССР металлических самолётов, а также не был построен завод по их производству. Поэтому договор был расторгнут. Договор о совместной постройке ипритного завода так же пришлось расторгнуть, так как фирма Штольценберг, которой рейхсвер со своей стороны перепоручил техническое исполнение, взятых по договору обязательств, (поставка оборудования и организация производства) не выполняла их. Поставленное Штольценбергом оборудование не соответствовало условиям договора, и методы изготовления иприта Советскими специалистами, а впоследствии и немецкими были признаны устаревшими и негодными.
Заказ рейхсвера на 3-ёх дюймовые снаряды был исполнен, однако данное дело принесло большой политический ущерб, как СССР, так и Германии, поскольку данный факт сотрудничества, по вине самих немцев, стал известен социал-демократам, которые во главе со Штреземаном, подняли против Советской России большую компанию в прессе[35].
В целях расширения контактов между германским военным ведомством и РККА в феврале 1923 года Германия направила в Москву делегацию, возглавляемую генералом Хасом, руководителем войскового отдела Министерства обороны. В состав делегации был включен специалист по авиационной техники из отдела технического оснащения рейхсвера. А в декабре того же года в Москве было открыто представительство рейхсвера под скромным названием «Московский центр». Его возглавил полковник Томсен, работавший под псевдонимом фон Лиц[36]. О характере деятельности этой организации говорят, в частности, секретные переговоры, на которых были рассмотрены следующие проблемы:
а) о реконструкции завода подводных лодок в городе Николаеве концерном «Блом унд Фосс»;
б) о создании в России самолётостроительных заводов фирм «Юнкерс» и «Фоккер»;
в) о направлении на работу в советские конструкторские бюро (самолётостроительные, машиностроительные, артиллеристские, боеприпасов и танковые) немецких специалистов.
Таким образом, первый период сотрудничества Германии и СССР имел мало положительных экономических результатов, но положил начало политическому сотрудничеству. Если договорами 1923 года Германия и, в частности, рейхсвер стремились стать для Советской России поставщиками в области авиации и химии и обеспечить за собой влияние на соответствующие отрасли советской промышленности, то, начиная с 1925 года, когда уже ясно определились неуспехи с Юнкерсом и ипритным заводом, сотрудничество постепенно стало переводиться на другие рельсы. С этого времени Германия стала больше заинтересована в том, чтобы приобрести большее влияние на русскую армию, воздушный флот (влияние на организацию и тактическую подготовку РККА).
Исходя из изученных мнений и приведенных точек зрения на вопрос причин и задач сотрудничества Германии и Советской России в первые послевоенные годы, нужно отметить, что отношения этих двух держав строились исключительно на взаимовыгодных и взаимонеобходимых условиях. Обоюдное притяжение объяснялось ещё и тем, что, наладив друг с другом дипломатические контакты, Германия и Советская Россия смогли вместе противостоять мировому сообществу в тот период, отвергавшему и не признававшему легитимность существования данных государств. Германия, чувствуя необходимость в сотрудничестве с РСФСР, отказалась не только от интервенции в начале 20-х годов, но и закрепила довольно дружеское расположение подписанием Ропалльского договора, тем самым, заставив страны Антанты придержать послевоенные санкции, а позже и вовсе пересмотреть их в пользу Германии.
В свою очередь Советская Россия, находясь в подобном положении, нашла в Германии выгодного экономического партнера. Германия умелыми дипломатическими шагами смогла добиться наибольшей выгоды из германо-советских отношений, обходя ограничения, налагаемые Версальским договорам. Для немецкого государства Советская Россия была единственным равным и полновесным партнером, с которым Германия смогла выстраивать свою политику в личных интересах, не ущемляя, а напротив, ставя себя в наиболее выгодный ракурс. Самым лучшим и аргументированным доказательством этого является начало тайного военного сотрудничества. Таким образом, задачи начала германо-советской дипломатии таковы:
1. наладить дипломатические отношения друг с другом, выйти из международной изоляции;
2. в условиях международной изоляции, взаимно дополняя друг друга, вести экономическое сотрудничество;
3. обходя ограничения мирового сообщества, начать решение собственных внутриполитических проблем и задач;
4. поддерживать друг друга в соперничестве на международной арене в отношении третьих стран.
§2. Влияние плана Дауэса на характер германо-советских отношений.
Данное сближение Советской России и Германии происходило на фоне углубления репарационной проблемы, и тем самым, процесс сближения становился реактивным, поскольку Советское государство являлось единственной страной, которая выразила решительный протест против оккупации Рура. Рассмотрим данные события и роль России в них.
12 июля 1922 года германское правительство вынесло в очередной раз вопрос о моратории для репарационных платежей, ссылаясь на «растущее экономическое и финансовое расстройство Германии»[37]. Репарационная комиссия вынесла решение рассмотреть германскую просьбу о моратории. В связи с этим германское правительство попросило Париж не настаивать до принятия комиссией решения на выполнение Германией сроков платежей. Франция в основном удовлетворила германскую просьбу, приостановив, правда, только вывоз германского имущества из Эльзаса-Лотарингии и приняв некоторые другие охранительные меры. В середине августа 1922 года Франция потребовала, в связи с Лондонской конференцией по репарационному вопросу, выполнение репарационных платежей в ультимативном порядке, объявив о принятии в противном случае контрмер (высылка немцев из Эльзаса-Лотарингии с конфискацией их имущества в пользу Франции)[38].
Перед лицом неуступчивости Франции в вопросе о репарациях германские империалисты надеялись на соглашение с Англией и США о длительном моратории платежей. Отставка 22 ноября 1922 года правительство Вирта после новой его просьбы о моратории была показателем конца «политики выполнения».
22 ноября 1922 года в Германии было формировано правительство Куно – генерального директора американо-германского акционерного общества океанского судоходства (ГАПАГ). Таким образом, была сделана ставка на разрешение репарационного вопроса с помощью США. Однако, первая же конференция по репарационному вопросу, состоявшееся в канцлерство Куно, отвергла германские требования. 11 декабря 1922 года заключительное заседание конференции премьер министров союзных стран в Лондоне признало «неудовлетворительным» план «урегулирования» репараций, предложенный Куно[39]. 26 декабря репарационная комиссия вновь констатировала умышленное невыполнение Германией своих обязательств по репарациям. Речь шла о срыве поставок Германии угля и леса Франции в 1922 году. Перед Германией ясно вырисовывалась угроза применения санкций со стороны Франции. 10 января 1923 года Франция, воспользовавшись очередным срывом поставок угля и леса, что установила репарационная комиссия, 9 января 1923 года решила идти по пути сепаратных действий. Французское правительство заявило, что посылает в Рур контрольную комиссию для обеспечения регулярного поступления репарационных платежей. Комиссию должны были сопровождать войска для охраны гарантии выполнения её задач. К решению Франции присоединилась Бельгия. На следующий день, 11 января, французские и бельгийские войска вступили в Рур. Это было начало оккупации Рура.
Советский Союз был единственным государством, решительно выступившим в связи с оккупацией Рура в защиту Германии, позиция Советского правительства была изложена в Обращении Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета к народам всего мира, принятым 13 января 1923 года.
«В этот критический момент, - говорилось в документе, - рабоче-крестьянская Россия не может молчать. Верная своей всегдашней борьбе против империализма, своей всегдашней защите права народов на самоопределение и своим призывам к разоружению, она и на этот раз поднимает свой голос негодования и протеста против совершенного правительством Франции преступления»[40].
Таким образом, заявление Советского государства включало в себя ноты рационалистического подхода во внешнеполитическом курсе. В сложившейся ситуации Россия никак иначе не могла отреагировать на внешние условия, так как совсем недавно завязавшаяся дружба требовала подкрепления практическими действиями, что обоюдно понимали Германия и Советская Россия. Отмечая, что в основе происходящих событий лежали хищнические интересы империалистических держав, обращение подчёркивало, что оккупация Рура является одним из последствий грабительского Версальского договора. Советское правительство одновременно возложило ответственность за содеянное и на союзников Франции. «Её союзники, - говорилось в цитируемом документе, - могли помешать и не помешали совершению преступления. Они либо принимают активное участие в захвате Рурской области, либо предательски умыли руки, ограничившись словесными протестами и бесплодными демонстрациями. И поэтому они тоже повинны в преступлении»[41].
В ноте Народного комиссариата Иностранных дел, направленной 17 января 1923 года посольству Германии в Москве, отмечалось, что российское правительство выражает глубокое сочувствие русских германскому народу. Кроме моральной поддержки, Советский Союз оказал оккупированной территории и её населению и материальную помощь: хлебом и другим продовольствием.
Рурский кризис имел своим последствием ухудшение экономического положения Германии, которое в большей степени ощутили на себе широкие слои народа. В Руре, как и в других частях Германии, начались выступления антиправительственного характера. В целях скорейшего решения Рурского конфликта многие монополисты не отрицали идеи сотрудничества с английскими и французскими промышленниками. В свою очередь Англия рассчитывала использовать франко-германские противоречия в своих интересах, поэтому предпочитала не вмешиваться. Однако 21 апреля 1923 года министр иностранных дел Англии Керзон в своём выступлении высказался за «урегулирование» репарационного вопроса[42]. Правительство Германии, воспользовавшись английским демаршем, направило свою ноту по вопросу о Руре и репарациях правительствам США, Англии, Франции, Италии, Бельгии и Японии. Германия требовала очищение всех её территорий, включая Рур и Рейнскую область. Это было требованием ревизии Версальского договора. В случае отклонения этих требований, Германия грозила углублением Рурского кризиса. Кроме того, Германия требовала создания комиссии для оценки её платежеспособности по репарациям. Колебания союзников и их взаимное противоборство завершились в пользу Германии. Правительство Англии во главе с Болдуином, в ультимативном порядке заявило Франции, что в случае продолжения оккупации Рура, она потеряет английскую поддержку в вопросе о германских репарациях[43]. Тем не менее, Рурский конфликт был разрешен не столько вмешательством английского правительства, сколько набиравшей силу революционной волной в Германии на фоне углубляющегося кризиса и заметного притяжения к Советской России. Таким образом, вновь Советский фактор сыграл роль «Дамоклова меча» над головами западных держав, заставив их пойти на уступки Германии, сняв социальную напряженность, вызванную ухудшением экономического положения.
Рурский конфликт имел неоднозначные последствия и во внешне- политической сфере как для Германии, так и для ее союзников. Став центром столкновения интересов империалистических держав, Рурский конфликт способствовал переориентации внешнеполитических интересов. Германия в сложившихся условиях больше устремила свои взгляды на Запад, нежели на Восток. К тому же в конце 1923 года германская буржуазия получила от англо-американского капитала первый крупный заем. В декабре 1923 года Германия подписала с США торговый договор[44].
Начинался период усиления активной помощи американо-английского капитала монополиям Германии в деле воссоздания её военно-промышленного потенциала. Данный факт свидетельствует о непоследовательности действий германского правительства в отношениях с Советским Союзом. Это явилось выражением наличия в правящих кругах Германии двух тенденций: одна – интервенционалистско-враждебная, диктуемая странами-победительницами и монополистическими кругами, связанными с ними; другая, – направленная на поддержание экономических связей и нормальных дипломатических отношений, объективно существующая в системе послевоенных международных отношений в Европе.
Неменьшие последствия Рурского конфликта сказались и на внутриполитическом развитие Германии. 13 августа 1923 года германская буржуазия у руля государственной власти поставила коалиционное правительство во главе с лидером Германской народной партии Густавом Штреземаном, который одновременно стал министром иностранных дел[45]. Перед новым правительством была поставлена задача, в первую очередь разрешить в интересах германских монополий репарационный вопрос с тем, чтобы содействовать таким путём воссоздание военно-промышленного потенциала Германии. На протяжении своей, более чем шестилетней деятельности, на посту руководителя внешнеполитического ведомства Германии, Штреземан выполнял это задание немецких монополий. Его методами при этом было широкое использование противоречий между американскими, английскими и французскими империалистами, спекуляция на большевистской опасности, игра на антисоветских устремлениях правящих кругов США, Англии и Франции. Таким образом, Штреземан, стал проводником политики соглашения с победителями, главным олицетворением которой стал план Дауэса.
Данный план американских экономистов стал прелюдией к широкой ревизии Версальского договора. Разработка такого репарационного плана, суть которого, заключалась не столько в изъятии репараций, сколько в финансировании ведущих отраслей германской промышленности, началась 14 января 1924 года. Одновременно работали два кабинета экспертов – как и предполагалось, по решению репарационной комиссии от 30 ноября 1923 года. Делегацию американских экспертов в первом комитете возглавил директор крупнейшего банка в Чикаго Чарльз Дауэс. Во главе германской делегации был директор имперского банка Яльмар Шахт. Комитеты занимались изучением экономического состояния и платежеспособности Германии по репарационным статьям[46].
Осуществляя идеи, которые легли в основание плана Дауэса, Антанта, и, в частности, Франция, вполне правильно учитывали, что принятие Германией этого плана естественно направит активную промышленную политику Германии на запад Европы, а это повлечет за собой изменение того политического курса, который был намечен Рапалльским договором с Советской Россией.
С момента принятия Германией плана Дауэса виднейшие представители «восточного» течения германской политики барон Мальцан и граф Брокдорф-Ранцау[47] пытались предотвратить переход германской политики на западное направление. Однако ввиду того, что руководящими для германской политики соображениями служат теперь, более чем когда бы-то ни было, промышленные и финансовые интересы, и виду того, что годы практической работы, прошедшей после Рапалльского соглашения, не дали ожидаемых результатов, германский монополистический капитал естественным образом потянулся к более состоятельным западным кредиторам, в частности – американцам.
16 июля 1924 года в Лондоне начала свою работу конференция представителей США, Франции, Италии и Бельгии по рассмотрению и утверждению докладов комитетов экспертов. В августе 1924 года по приглашению премьер-министра Англии Германия была приглашена участвовать в конференции. 9 августа делегация Германии достигла соглашения с репарационной комиссией о своих обязательствах по осуществлению плана экспертов, то есть приняла новый репарационный план. Одновременно было достигнуто соглашение об освобождение Рура и Рейнских районов. 16 августа 1924 года Лондонская конференция закончила свою работу, и был подписан заключительный протокол. К заключительному протоколу было преложено соглашение между Германским правительством и репарационной комиссией. По этому соглашению Германия брала на себя обязательства обеспечить выполнение репарационного плана. Основные положения плана содержались в приложенном к заключительному протоколу соглашении о платежах из германского бюджета и об установлении контроля над таможенными доходами и доходами от торговли спиртными напитками, табаком, пивом и сахаром, а также в специальном «Соглашении между союзными правительствами и Германией»[48]. Соглашения определяли процедуру третейского разбирательства и порядок осуществления репарационных платежей и натуральных поставок. Особое соглашение регулировало действия репарационной комиссии. Отныне решение комиссии о невыполнении Германией репарационных платежей могло быть принято лишь при условии единогласия всех её членов. Последнее обстоятельство, фактически, сводило на нет, возможность применения санкций против Германии. К тому же, санкции могли применяться лишь совместно союзными державами после того, как они установят «злонамеренное» невыполнение Германией своих обязательств.
Изменения в германо-советских отношениях, произошедшие под давлением плана Дауэса стали очевидны еще в период обсуждения его на Лондонской конференции. В мае 1924 года германские монополистические круги прозападной ориентации предприняли маневр, рассчитанный на обострение советско-германских отношений, на подрыв торговли с СССР.
3 мая 1924 года берлинская полиция совершила бандитский налёт на торговое представительство СССР. При этом официальные германские круги пытались отрицать экстерриториальность здания торгового представительства и, таким образом, действовали против договорной основы советско-германских политических и экономических отношений. Советский Союз был вынужден принять ответные контрмеры: закрыть торговое представительство и прекратить все торговые операции с Германией.
Советское правительство решительно потребовало, чтобы правительство Германии принесло извинения в предусмотренной международными обычаями форме, подтвердило экстерриториальность представительства СССР. И наказало инициаторов и исполнителей полицейского налёт[49].
Видя столь твёрдую позицию СССР, и учитывая, имевшее место, в 1924 году международное укрепление СССР в ходе «полосы признаний», германская сторона пошла на удовлетворение советских требований, и 29 июня 1924 года был подписан протокол о ликвидации конфликта. В протоколе было особо отмечено, что обе стороны будут стремиться довести до конца в течение года со дня подписания протокола проходившие тогда торговые переговоры между Германией и СССР[50].
Таким образом, обе стороны, понимая возможность тяжелых последствий искусственно созданного конфликта, сделали все для того, чтобы этот конфликт не отразился на дальнейшем развитии германо-советских отношений. В октябре 1925 года торговые переговоры между Германией и Россией были закончены.
12 октября 1925 года в Москве был подписан германо-советский договор, включавший в себя ряд соглашений, в том числе соглашения о пребывании граждан одного государства на территории другого, консульскую конвенцию, соглашения о правовой помощи, соглашения по железнодорожным вопросам о торговом мореплавании и др[51].
Все эти соглашения основывались на Рапалльском договоре и практически определяли различные стороны экономического сотрудничества между Германией и СССР. Соглашение по экономическим вопросам устанавливало, в частности, юридическое положение торгового представительства СССР в Германии. Германия в итоге вновь признавала монополию внешней торговли СССР. Договор создавал все необходимые предпосылки для успешного развития германо-советской торговли.
Однако, несмотря на видимый внешний успех германо-советских отношений внутри германского государства происходило нарастание и укрепление настроений антисоветской направленности, стимулированием которых занимался план Дауэса. Таким образом, репарационный план, принятый Лондонской конференцией, был рассчитан, на оказание финансовой экономической помощи германской промышленности. Авторы и вдохновители плана Дауэса рассчитывали на то, что Германия устремиться на Советский рынок и будет его эксплуатировать ради получения дополнительных средств на оплату репарационных платежей. Следовательно, план Дауэса был составлен вопреки интересам СССР, но значительно усиливал роль американского капитала в Европе и особенно в Германии.
После принятия плана Дауэса голосовавшая за него большая часть германской промышленности либо самостоятельно – помимо даже своего правительства – приступило к обеспечению своих интересов прямыми переговорами с западными промышленниками и промышленными кругами, - либо частью опиралась на кабинет Лютера, рейхсканцлера, симпатизирующего западному направлению, часть – на Штреземана, который тоже примыкает к этому течению. Такое направление политики Германии вызвало необходимость ухода Мальцано, который по-прежнему стоял за Рапалльское направление[52].
Часть германской промышленности, которая нуждалась в кредитах и вела соответствующие переговоры в Лондоне и Вашингтоне поддерживала направление германской внешней политики на запад Европы, а также высказывалась за реорганизацию положения относительно СССР, которое не давало промышленных выгод, и, в тоже время, связывало руки рейха в области внешней политики. Нет сомнения, что если бы лояльность английского правительства по отношению к Германии сохранялась и набирала обороты – сторонники западной ориентации вышли бы победителями, а немногочисленные русофильские круги были бы вынуждены сдать свои позиции. Однако связанность английской политики по отношении к Франции и искусство советской дипломатии способствовали тому, что в решительный момент положение резко изменилось. Штреземан и сторонники демократических партий были вынуждены искать компромисс, брать среднюю линию между обеими течениями. Германские политические круги осознавали необходимость в силу государственных интересов поддерживать политику связи с СССР и не идти в поводу у Англии и США, ибо цели Антанты сводились к тому, чтобы связать еще больше внешнюю германскую политику и установить тотальный контроль над её экономикой.
Германское правительство запросом своих пограничных представителей выяснило, что исключительное ориентирование на запад не ведет к предполагаемым целям, и что Германия, безусловно, в той или иной форме должна полностью сохранить свои отношения с СССР, и что именно эти отношения служат главным козырем Германии в области её западной политики.
Таким образом, период обострения репарационного вопроса для Германии стал одновременно и временем перехода на противоположные внешнеполитические ориентиры. Несмотря на то, что в литературе, касающейся дипломатии двух государств, превалирует точка зрения о том, что Германия всячески стремилась удержаться на восточных позициях своей внешней политики, нужно отметить, что данное мнение не совсем верно. Экономический кризис и одновременно вызванный им кризис репарационных платежей заставили Германию следовать единственно правильным и логически верным действиям, в первую очередь, с точки зрения экономического благосостояния. Точнее говоря, немецкая дипломатия была подчинена целям и задачам, диктуемым из уст крупного монополистического капитала, который в условиях не только экономического, но и финансового кризиса нуждался в крупных денежных субсидиях. С этой целью, как никто другой, подходил запад, но не Советская Россия, испытывающая в тот момент собственный экономический голод. Поэтому не случайно, в кругах германской дипломатии происходили дискуссии и тяжбы по поводу выбора партнера, вернее его смены. На основании плана Дауэса в Германии всё больше и больше появлялось политических кругов ориентируемых на западное направление собственной дипломатии, Россия в их понимании рассматривалась как хороший, богатый в ресурсном плане, потенциал для экономического развития. Однако, сдержанность и неуступчивость западного капитала, разногласия между странами Антанты, показали Германии наиболее оптимальный путь реализации своих интересов. В итоге, играя на противоречиях, порождаемых неуступчивостью стран Антанты, Германия на пути достижения собственных целей начала использовать Советскую Россию как фактор давления. Именно этот способ корректировки западной политики по отношению к себе германия определит во второй половине 20-х годов, как самый действенный. Но его значимость и необходимость немецкая дипломатия поняла в ходе репарационного кризиса. Вот почему, казалось бы, наиболее выгодное - западное направление во внешней политики Германии не стало доминирующим, хотя необходимые условия для этого уже сложились и проявили себя. В свою очередь Советская Россия в данный момент не могла выбирать, и должна была всеми силами удержать Германию, чтобы не проиграть ни в политическом смысле, ни, тем более, в экономическом.
Глава
III
Германо-советские отношения во второй половине 20-х годов.
§1. Внутренняя борьба в Германии по вопросу дальнейшего развития германо-советских отношений в середине 20-х годов.
После принятия плана Дауэса западные державы стали действовать в направлении усиления его политической стороны через экономическое давление. Германия в большей степени стремилась добиться от западных держав ревизии военный постановлений Версаля, чтобы иметь возможность восстановить военный потенциал и, тем самым, увеличить свой вес на международной арене. Германо-советские отношения данного периода по-прежнему строились на основании экономического союзничества: Германия использовала СССР как базу для подготовки и обучения солдат рейхсвера, а СССР, в свою очередь, получал недостоющие элементы комплектования вооруженных сил.
План Дауэса создал экономические предпосылки для возрождения военно-промышленного потенциала Германии. Он имел и серьёзное политическое значение, поскольку возрождение агрессивной силы германского империализма соответствовало планам Германии вернуть своё территориальное господство, что настораживало весь мир. Доказательством колониальных интересов Германии являлся Берлинский колониальный конгресс, состоявшийся в сентябре 1924 года, где Германия сделала заявление о намерении вернуть утраченные колонии.
Основной задачей внешней политики Германии стало стремление добиться равенства с другими европейскими державами, и, в целом, со странами мира. Другой, не менее важной задачей, осуществление которой стало бы возможно после уравнение в правах Германии на международной арене, стала ревизия военных и других постановлений Версаля. Важным вопросом для Германии был вопрос о пересмотре границ в Европе.
В контексте реализации внешнеполитических целей германское правительство стремилось вступить в Лигу Наций. 23 сентября 1924 года был направлен меморандум правительствам держав – членов совета Лиги. Меморандум ставил вопрос о вхождении Германии в Лигу, на условиях предоставления в ней постоянного места в Совете, непризнания ответственности за войну и неприменения положений о взаимной помощи, содержавшихся в статье 16 Устава Лиги[53]. Для западных держав вхождение Германии в Лигу, означало вовлечение её в антисоветский блок. Это было явно желаемо и само по себе играло положительную роль в процессе разлада германо-советских отношений. Такое положение дел реально подрывало бы отношения, строящиеся в системе Рапалльских соглашений. Однако Германия продолжала вести двойную игру: 12 октября 1925 года был заключен германо-советский договор, в тот момент, когда в Локарно проходила конференция по вопросу о Рейнском гарантийном пакте (документ, содержащий требования о пересмотре западных границ). Подписание договора имело большое политическое значение, так как являлось средством давления на западные державы. Таким образом, вновь немецкая дипломатия использовало своё главное стратегическое оружие – угрозу «большевистской опасности» - шантаж советским фактором. Это была новая спекуляция на германо-советских отношениях перед лицом держав-победительниц.
Локарнская конференция началась 5 октября 1925 года. Повестка дня конференции содержала пункты о мире в Европе, о гарантийных соглашениях безопасности. Но главным вопросом было обсуждение германской проблемы. План организаторов конференции состоял в том, чтобы включить Германию, находившуюся под давлением плана Дауэса в антисоветский политический блок.
Германские делегаты на Локарнской конференции впервые выступали в качестве равноправных участников, причём, германская делегация отмечала, что не намеривается изменить мирный договор. Однако, на деле речь шла не только об участии Германии в Лиги Наций, как о совершившимся факте, но и о германском требовании равноправия в Лиге, то есть об отмене ограничений Версальского договора.
Наибольший спор возник в отношении статьи 16, которая по своему замыслу предполагала вовлечение Германии в антисоветскую войну западных держав. Имея ввиду данное положение, германские представители требовали от западных держав «равноправие в вооружениях», то есть до вооружения Германии. Особенно сопротивлялись этому пункту Англия и, в большей степени, Франция. Удовлетворение подобного требования вмиг повлекло бы за собой далеко идущие ревизии Версаля, чего крайне не хотели страны Антанты. Поэтому, всякий раз, когда Германия наталкивалась на сопротивление своих противников, она пускала в ход пресловутый тезис о «большевистской опасности».
На заседании 8 октября участники Локарнской конференции единым фронтом выступили за участие Германии в экономических санкциях против Советского Союза, показав тем самым, действительно антисоветскую суть Локарнского сговора. При этом английский премьер-министр Чемберлен обещал Германии право на вооружение, если она присоединится к положениям статьи 16. «Допустим, - сказал Чемберлен, - что Германия примет участие. Тогда, на основании третьего абзаца статьи 16 ей окажут помощь все члены лиги. Англия была бы обязана прийти на помощь всеми своими силами. Те, кто разоружил Германию, были бы первыми, кто вновь вооружил бы её. Это важное обстоятельство следует принимать во внимание»[54]. Ввиду такой позиции западных держав перед германской делегацией стала реальная опасность уехать из Локарно ни с чем. Это было бы крахом всех планов германской внешней политики в связи с Локарнской конференцией. Добиваясь соглашения, германская делегация объявила о принятии ей устава Лиги и статьи 16, хотя и с оговорками об «учёте военного состояния» и «географического положения» Германии.
Германская дипломатия обязалась морально содействовать Лиге в её совместных действиях против агрессора, под которым подразумевался Советский Союз. Германская делегация, имея ввиду неподготовленность к «большой войне», сумела убедить своих партнеров по Локарно, что в случае войны, Германии понадобились бы все силы внутри страны для поддержания правопорядка. В Локарно Германия не приняла на себя каких-либо конкретных обязательств в отношении участия в антисоветской войне. Участники конференции приняли в соответствии с германскими требования решения, обязывающие германскую сторону действовать в связи со статьёй 16, в той мере, в какой это совместимо с состоянием вооруженных сил и с учётом её географического положения. Поставленный германской делегацией колониальный вопрос, не нашел своего разрешения в Локарно.
16 октября 1925 года на Локарнской конференции был парафирован Рейнский гарантийный пакт, который урегулировал спорные вопросы, относительно состояния западных границ Германии[55]. Таким образом, была произведена широчайшая ревизия Версальских соглашений, однако Германия не смогла решить данный вопрос в той мере, как она этого хотела. Вместе с тем Германия добилась своего признания как великая и равноправная держава, была допущена в Лигу Наций и ей было предоставлено в Совете Лиги.
В Локарно были определены многие положения, носящие антисоветский характер. Германии была предоставлена свобода действий в отношении её восточных границ: Польши и Чехословакии. Не гарантированные никакими соглашениями эти границы должны были стать воротами для агрессии против Советского Союза.
Локарнская конференция во многом способствовала образованию экономических и политических блоков, которые, прикрываясь, якобы пацифистской Лигой Наций, означали по сути дела, ни что иное, как расстановку сил в новой войне.
Правящие круги изображали итоги Локарнской конференции как серьезный успех дела «умиротворения Европы». Штреземан, Чемберлен и Бриан были награждены Нобелевскими премиями мира. Локарнские договоры вслед за Версальским договором и «планом Дауэса» были объявлены «инструментом мира». В действительности, Локарнские соглашения не только не оздоровили обстановку в Европе, но, напротив, привели к ухудшению международных отношений, организация новых блоков и группировок в конечном счёте явились шагом на пути к новой мировой войне. В итоге от Локарнских соглашений выиграла лишь Германия, которая ещё настойчивее стала требовать ревизии Версальского договора. Германские правящие круги, по-своему, толковали Локарнские соглашения. Выступая 24 ноября 1925 года на заседании рейхстага, Штреземан уверял германскую буржуазию, что так называемый «дух Локарно» означает для Германии новую фазу борьбы за возрождение экономической и военной мощи Германии[56]. Известная роль в этом процессе отводилась и Советской России.
§2. Проблемы военного сотрудничества РККА и рейхсвера.
В эти трудные годы советская дипломатия всеми силами пыталась остановить разлад во взаимоотношении и добиться определенного сближения с Германией. Как известно, ещё во время Локарнских переговоров. Германия заключила с Советским Союзом широкий экономический договор, регулировавший ряд хозяйственных важнейших и юридических вопросов; одновременно Германский Государственный Дейтче Банк подписал с нашим торговым представительством в Берлине соглашение о предоставлении СССР краткосрочных кредитов. В апреле 1926 года было подписано соглашение о гарантировании германским правительством долгосрочного кредита на сумму триста миллионов марок[57]. Это был самый большой кредит, когда-либо до этого предоставлявшийся Советскому Союзу, иностранным государствам.
Наиболее тесные отношения между Германией и Россией наблюдаются в сфере военного сотрудничества. Разоблачение этого сотрудничества было произведено английской и германской прессой в 1926 году[58]. В частности, из содержания этих статей видно изменение внешнеполитического курса Германии. Не совсем верно было бы думать, что с ослаблением непосредственной политической зависимости Германии от стран Антанты, приобретением некоторого права голоса в Лиге Наций всё меньше оставалось места и желания для нелегального вооружения. Германия продолжала вести двойную игру и не собиралась отказываться от нелегальной возможности поднятия своей обороноспособности. Советская сторона, в свою очередь, пыталась убедить Германию в доминировании интересов материальной поддержки, на самом деле планы Советского руководства по использованию Германии изменились. Теперь сотрудничество РККА и Рейхсвера исходило из положения использования тактического и оперативного опыта Мировой войны и дальнейшие разработки этого опыта (участие советских специалистов на военных играх, маневрах), а также важнейшие технические новшества немцев по связи, артиллерии, авиации, танковому делу как в чисто техническом, так и тактическом отношениях. Однако, не смотря на заинтересованность, советское руководство оставляло возможным отказаться от совместной работы, если Германия в дальнейшем будет придерживаться взятой ими за последнее время линии (усиление курса западной ориентации, разоблачение совместной работы).
Таким образом, если до конца 1925-1926 года сотрудничество между Рейхсвером и РККА было больше теоретическим, чем практическим, то к данному времени ситуация значительно изменилась.
С 25 по 30 марта 1926 года в Берлине состоялась строго секретная встреча руководителей военных ведомств. Они обсуждали меры, направленные на усиление сотрудничества между Германией и СССР в военной области. Ответственными лицами в деле решения всех вопросов военного сотрудничества были назначены: в Берлине – генерал-полковник Сект, в Москве – заместитель председателя ОГПУ И.С. Уншлихт. Непосредственная организация контактов между двумя сторонами возлагалась в Берлине на советского военного атташе Лунева, в Москве – на представителя рейхсвера полковника Томсена[59].
После этой встречи советско-германское сотрудничество приобрело более широкие формы. Оно охватило как чисто военные, так и военно-промышленные сферы деятельности. Для налаживания деловых контактов с Красной Армией Сект организовал в генеральном штабе отделение, известное как Зондергруппа R – «специальная группа по России». На взаимной основе было решено осуществить:
- знакомство с состоянием и методикой учебно-боевой подготовки армий двух стран, для чего стороны должны были направлять своих представителей на учения и маневры;
- развернуть более тесное взаимодействие в вопросах разработки проблем военной науки, посылать представителей командного состава на обучение в военные учебные заведения сторон;
- направлять в Германию представителей советских военных управлений для изучения немецкого опыта;
- организовать и проводить опыты с химическим оружием;
- развернуть в СССР три центра боевого применения: авиации – «Липецк», бронетанковых войск – «Кама», химических войск – «Томка»[60].
По программе развития «люфтваффе», разработанной германским военным командованием, ежегодно отбирались 60 человек и направлялись на 18-месячные курсы летчиков. Курсы были разбиты на два этапа: сначала, в течение года, обучающиеся проходили теоретическую подготовку в Германии. Затем их направляли на полугодовую практику в Липецкую авиационную школу. Это летное училище стало первым настоящим центром летной подготовки пилотов для германской военной авиации после окончания войны и входило в организационную структуру германских ВВС, которых официально не существовало. Правительство дружественных стран, Германии и СССР – позаботилось и о том, чтобы немецким летчиком было на чем летать и совершенствовать свое летное мастерство. Авиационный завод в Филях получил германский заказ на производство самолетов «Юнкерс»; только в это предприятие, выпускавшее разведывательные самолеты для советских ВВС, было вложено более 100 млн. немецких марок. В строительстве самолетов в Советском Союзе активное участие принимал немецкий инженерно-технический персонал. Кроме того Германия тайно закупила у Антони Фоккера в Амстердаме 50 истребителей, переправив их затем в Липецк.
Принятые решения первой половины 20-х годов оперативно приводились в жизнь. С мая 1925 года начала своё существование авиашкола в Липецке[61]. В глубокой тайне от всего мира ненемецкие летчики совершенствовали приёмы высшего пилотажа, осваивали полеты на больших высотах, производили учебные стрельбы из пулеметов по движущимся мишеням и наземным целям, бомбометания с больших высот и с пикирования, штурмовали наземные объекты. Секретность данной школы была крайне чрезвычайная: 3 человека погибшие на базе в результате несчастного случая, были отправлены домой в ящиках, помеченных как запасные части. Около 220 немецких летчиков и другой летный персонал закончили шестимесячные учебные курсы, действующие в течение восьми лет. Среди них были многие, ставшие позже известными ассами – В. Блуме, В. Макротски, Г. Фусс и другие. Повышали в Липецке свое летное мастерство Герман Геринг и другие представители командного состава ВВС Германии. Здесь же прошли обучение 750 человек наземного персонала. Многие немецкие пилоты принимали участие в маневрах Красной Армии, развивая тактику тесной воздушной поддержки сухопутных операций, которую лювтваффе применят в дальнейшем с опустошительным эффектом. Все расходы по организации, оборудованию и содержанию школы несла германская сторона[62].
На декабрь 1926 года с Советской стороны прошли тренировку на истребителях 16 военлетов, техническую подготовку по детальному изучению, уходу и эксплуатации мотора Нэпир-Лайон – 25 постоянных механиков и 20 переменных. В мастерских при школе была создана группа рабочих до 40 человек высокой квалификации, которые под руководством немецких инженеров производили различные работы по дереву и металлу. Происходило, что являлось наиболее ценным изучение тактических новшеств, привезенных немецкими инструкторами из Америки, Англии и Франции. Кроме того, Советское руководство отмечало, что совместное обучение дает возможность, для советских пилотов овладеть методами работы с использованием радио, фото и других вспомогательных служб. Всё это делало дальнейшее сотрудничество для одной и другой стороны крайне важным и плодотворным.
Сверхсекретной научно-технической базой была «Томка», находившаяся близ города Вольск. Здесь немецкие специалисты проводили опыты по применению отравляющих веществ артиллерией и авиацией. На основании договора о проведении аэрохимических испытаний было произведено более 40 полетов, сопровождающихся выливанием жидкости с различных высот. Для опытов применялась жидкость, обладающая физическими свойствами, аналогичными иприту. Были отработаны способы дегазации и действий на зараженной местности. На этой же базе проводились испытания отравляющих веществ, новых противогазов, защитной одежды и других способов химической защиты. Все эти мероприятия проходили под пристальным контролем начальника химического управления РККА Фишмана, который делал регулярные доклады о ходе работ наркому обороны К.Е. Ворошилову. В докладах отмечалось, что в результате советские специалисты получили сразу весь, вполне проработанный материал и методику работы в процессе совместных учений. Одновременно подчёркивалось, что советские материальные затраты по сравнению с немцами были незначительны[63].
Одним из объектов германо-советского сотрудничества в этой области стал построенный в 1927 году в Куйбышевской области завод «Берсоль», производивший шесть тонн отравляющих веществ в сутки[64].
2 декабря 1926 года было заключено соглашение об организации, объединенной танковой школы – «КМА» - сокращенное название от города Казани и фамилии первого начальника школы полковника Мальбранта. В ней также прошли обучение сотни немецких военных. В их числе будущие командующие танковыми группами Гейнц Гудериан и Эрих Хепнер, многие известные командиры нацистской Германии. В регулярных сводках Разведупра на имя Ворошилова немецкие стажеры именовались «друзьями» и «арендаторами», а осваиваемая ими техника – «тракторами». С 1928 школа работала под вывеской «Технические курсы ОСОАВИАХИМа».
Таким образом, начиная с 1925 года, немецкие солдаты и офицеры, в штатской одежде пребывали в Советский Союз, чтобы учиться летать на самолетах и водить танки. Высокопоставленные генералы рейхсвера совершали инспекционные поездки в учебные центры под видом членом мнимых делегаций рабочих-коммунистов из Германии. В военных заведениях СССР немцы получали вымышленные фамилия и форму военнослужащих Красной Армии.
Нужно отметить, контрольная комиссия союзников и их правительства были не такими уж доверчивыми. Данные инспекций, собранные разведслужбами факты, отдельные сообщения информаторов – всё указывало на усилие немцев по перевооружению. Появлялись разоблачительные статьи, включая публичное освещение сотрудничества рейхсвера с Красной Армией. В частности в 1926 году газета «Манчестер Гардиан» опубликовала материал о поставке снарядов из России в Германию[65]. Это привело к отставке кабинета министров Маркса, но не к прекращению поставок. Ряд обстоятельств привел к тому, что союзники по большому счёту не обращали пристального внимания на военное возрождение Германии. Кроме того, западные державы были одержимы целью прибрать к рукам Германию и окончательно разорвать германо-советские отношения. Поэтому именно военное сотрудничество стало центром притяжения двух отталкиваемых посторонними силами держав.
Таким образом, проанализированные материалы и документы доказывают крайнюю потребность и Германии и Советской России в сотрудничестве, особенно в военно-экономических целях. Вновь нужно отметить, что в изучаемой литературе бытует мнение о неизбежном сотрудничестве Германии и СССР. Однако в результате исследования становится очевидным не столько неизбежное, сколько необходимое сотрудничество. Вернее сказать, дипломатические отношения строились на основании использования друг друга в личных, корыстных интересах. Данное сотрудничество Германии и СССР является даже преступным, поскольку именно тайное военное сотрудничество породило истоки и потенциальную силу возгорания нового мирового конфликта. Огромную роль в культивировании агрессивных германских побуждений и поощрении формирования исключительного военного потенциала сыграли и западные мировые державы. Именно они знали и молчали о назревавшей опасности, стремясь использовать Германию в дальнейшем как ударную силу против столь ненавистного Советского Союза и одновременно столь желаемой цели с точки зрения природного богатства. Германия не могла и не желала отказываться от сотрудничества с СССР. Это был единственно возможный для неё способ поддержания своего удельного веса в сфере обороноспособности, а следовательно и международного престижа. Равный – достойный уровень, пусть скрыто, но действенно и реально. В свою очередь СССР – новое государственное образование, стремившееся заявить о себе во весь голос и заставить с собой считаться, всеми силами старался удержать Германию в сфере своей дипломатии, чтобы больше и подробнее ознакомиться и перенять военный опыт и новые технические разработки, незнакомые и недоступные для советского государства. Поэтому военное сотрудничество именно та основа, на которой развивались германо-советские отношения второй половины 20-х годов.
§3. Германо-советские отношения в конце 20-х годов.
На базе экономического сотрудничества развивались и политические отношения между двумя государствами. В эти годы советская дипломатия выдвинула позитивную программу заключения договоров о ненападении и нейтралитете со своими соседями, ближними и дальними. Договоры содержали статьи о нейтралитете, ненападении и неучастии договорившихся сторон во враждебных коалициях. Германии подобная практика была знакома по Локарно, где она уже заключила подобные договоры с европейскими странами. Такой договор для Советской России был чрезвычайно важен, как противовес Локарнским соглашениям.
Ещё в 1924 году советское правительство выдвинуло перед германским правительством идею заключения нового договора между странами. Первоначально советское предложение не предусматривало обязательства нейтралитета, ограничиваясь лишь обязательством ненападения и неучастия во враждебных друг другу коалициях. После подписания Германией Локарнских соглашений обязательство неучастие в блоках, направленных против СССР, было уже недостаточным, и советское правительство дополнило свой проект обязательством нейтралитета[66].
В беседе, состоявшейся между советским народным комиссаром иностранных дел и рейхсканцлером Германии Лютером, в начале ноября 1925 года, последний возражал против пункта о нейтралитете, ссылаясь лишь на то, что этот пункт противоречит уставу Лиги Наций. Переговоры о советско-германском договоре велись в течение нескольких месяцев. Представители Германии пытались вести двойную игру, затягивая переговоры и уклоняясь от принятия советских предложений, в частности, долго не соглашаясь гарантировать нейтралитет Германии.
Советское правительство проявило необходимую настойчивость. Германия была заинтересована в сближении с СССР. Штреземан понимал, что участие Германии в антисоветских комбинациях может привести её к катастрофе. Он видел, что сближение с Советским Союзом укрепляет внешнеполитические позиции Германии. Поэтому, Штреземан, лавируя с западными державами, в то же время не отказывался от улучшения отношений с СССР. Многие другие политические деятели и промышленники страны понимали, что в их интересах иметь нормальные отношения с СССР. Дирксен, занявший после смерти Брокдорфа-Ранцау пост германского посла в СССР, писал о «внутренней необходимости вести со стороны Германии, политику дружественную России»[67]. Всё это побудило снять немецкое правительство часть своих возражений.
Германская сторона предлагала подписать соглашение не в виде договора, а в виде протокола, проект которого, был к тому же очень расплывчатым и ни к чему не обязывающим документом. Этого было явно недостаточно для СССР. Германская сторона, продолжая строить отношения в своих интересах, стремилась ограничить статью о нейтралитете оговоркой, предусматривавший нейтралитет лишь в случае, если другая договаривающаяся сторона, будет вовлечена в конфликт, «без провокации с её стороны», такая оговорка ослабляла силу договора и в известной степени ставила под сомнение миролюбивый характер советской внешней политики.
После переговоров, длившихся около года, 24 апреля 1926 года между СССР и Германией был подписан в Берлине «договор о согласовании всех вопросов политического и экономического характера, касающихся обеих стран». Основанный на принципах Рапалльского соглашения, Берлинский договор исходил из обязательства СССР и Германии, действовать в своих взаимоотношениях в духе мира и дружественного сотрудничества. Статья 1 устанавливая, что основой германо-советских отношений остаётся Рапалльский договор, фиксировала принцип согласования, касающихся совместно обеих стран вопросов политического и экономического характера. Согласно статье 2, в случае нападения третьей державы или группы третьих держав на одну из договаривающихся сторон, вопреки мирному поведению последней, другая договаривающаяся сторона должна соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта. Помимо обязательства нейтралитета, в этом случае (ст. 3) должно было вступить в силу обязательство в экономическом или в финансовом бойкоте, направленном против одной из договаривающихся сторон. Договор был заключен сроком на пять лет, считая с момента обмена ратификационными грамотами[68].
В ходе переговоров о заключении Берлинского договора было обусловлено, что, действуя в духе договора, Германия будет выступать в Лиге Наций против возможных антисоветских устремлений отдельных держав. Таким образом, Берлинский договор уменьшил возможность вовлечения Германии в антисоветские действия западных держав. Данный договор, как и договор в Рапалло, создавал возможность для развития дружественных отношений в дальнейшем. После заключения Берлинского договора, советско-германские отношения развивались по линии расширения экономических связей. Однако, антисоветски настроенные промышленные круги Германии, даже расширение германо-советских экономических связей, пытались использовать в своих корыстных целях. Так, Имперским союзом германской промышленности был создан «Комитет германской экономики по русским делам» («Russlandausschuss der deutschen Wirtschaft»), имевший своей целью оживление торговли с СССР, только под углом зрения удовлетворения экспансионистских устремлений германских монополий. Лозунг «Восток должен стать вотчиной германской экономики» стал лейтмотивом всей деятельности комитета. Наиболее рьяные представители германского капитала и банков примкнули в 1928 году к «Лондонскому международному комитету по защите интересов владельцев русских займов», требовавшему уплаты Советским Союзом старых царских долгов.
В 1928 году в ходе переговоров был подписан протокол, закреплявший и развивавший положения договора от 25 ноября 1925 года. Протокол регулировал вопросы собственности, таможенные вопросы, вопросы выезда и въезда граждан и др.
Следовательно, германо-советские отношения, осложняемые частными интересами германских монополистов, а так же антисоветскими происками западных держав, в силу того, сто Германия всё ещё чувствовала внешнеполитическую неуверенность, развивались в прежнем дружественном русле. Конечно же, за так называемой дружбой, стояли конкретные, личные, взаимовыгодные цели двух держав.
После Локарно внешнеполитическая деятельность Германии, как и прежде, сводилась к стремлению договориться с западными державами о дальнейшей ревизии Версальского договора под лозунгом восстановления «суверенитета» и «равноправия» Германии. В сентябре 1926 года во время очередной сессии Ассамблеи Лиги Наций в Женеве, германская дипломатия ещё настойчивее требовала ревизии Версаля и других, связанных с ним, обязательств Германии, некоторые из её требований уже были удовлетворены. Так, в середине 1926 года, Германия была освобождена от контроля над воздушными вооружениями, а 12 декабря 1926 года союзники удовлетворили требования Германии об отмене контроля военной комиссии.
Таким образом, острая необходимость в советских военных базах, уходила на второй план, но неполная снятие военных ограничений с Германии всё ещё оставляли целесообразность сотрудничества с СССР. Кроме того, и на протяжении конца 20-х годов, советский фактор продолжал оставаться в роле довлеющей силы на страны Антанты, в целях смягчить требования Версаля.
1927 год был отмечен ухудшением экономического положения капиталистических стран. Кризисные явления, после временного улучшения, связанного с планом Дауэса, выражались всё сильнее. Поэтому Германия, стремясь, разрешить экономические противоречия активнее, стала использовать Советский рынок. Изменения внутриполитического положения – ведущее положение заняли реакционные партии германского монополистического капитала, сказалось и на стратегии внешней политики. В декларации правительства Маркса в рейхстаге от второго февраля 1927 года говорилось, что первоочередная внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы «восстановить свободное осуществление суверенитета над территорией Германии». Речь шла о досрочном очищении Рейнской области от оккупационных войск. Эту задачу, как и другие, в том числе в колониальном вопросе, германская дипломатия надеялась разрешить путем соглашения с победителями. Для этого она подчеркивала свое «миролюбие» и отказ всякой «мысли о реванше».
Германские требования были рассчитаны на положительное отношение к ним западных держав, которые стремились к продолжению своей политики, нацеленной на ослабление всяческих контактов Германии и СССР. Однако Германия была готова поступиться сотрудничеством с СССР в случае успеха дипломатии со странами запада. В соответствии с этим германская дипломатия строила свою тактику во время сессии Совета Лиги Наций в марте и июне 1927 года. Имея с Советским Союзом договор о нейтралитете 1926 года, Германия не рисковала идти на резко выраженный антисоветский сговор с западными державами, хотя и участвовала в переговорах с Англией и Францией по вопросу, в частности, о проходе иностранных войск через германскую территорию. Последнее фактически подтвердил сам Штреземан в своём выступлении в рейхстаге в конце марта 1927 года. Распри между германскими дипломатами и их западными партнёрами по оккупационному, колониально-территориальному вопросу и другим важным для Германии пунктам сорвали создание антисоветского блока с участием Германии. Германия всё более резко выступала против своих партнёров. 18 сентября 1927 года с откровенно реваншистским заявлением выступил в Танненберге сам президент Германии Гинденбург.
В условиях заметного обострения отношений с ведущими западными державами в ноябре 1927 года Германское правительство выступило инициатором торговых переговоров между Германией и СССР, имея ввиду не только ослабить действие первых симптомов экономического кризиса, но оказать тем самым давления на западные державы. Двойная игра германской дипломатии стала ясной в скоре же после начала переговоров. Представители Германии затягивали переговоры и не содействовали их успеху. В марте 1928 года они были прерваны германской стороной[69].
В апреле 1928 года Германия вновь решила вступить в сговор с западными державами, добиваясь реализации требований на перевооружение. Речь шла об объединении государств под видом «соглашения» об отказе от войны. Германская дипломатия преследовала цель добиться права Германии «на самозащиту» в рамках новой замкнутой группировки. Фактически это означало выдвижение Германией требования на перевооружения. 27 августа 1928 года германские представители подписали совместно с представителями других западных держав «общий договор об отказе от войны», или так называемый, пакт Келлога-Бриана[70]. Таким образом, нужно отметить, что участие Германии в подобного рода сговоре отнюдь не сближало её с СССР, а напротив, делало взаимоотношения двух стран напряженными и противоречивыми. В свою очередь, Германия, в какой-то момент была готова пожертвовать Советской Россией ради расположения западных государств и поднятия собственного престижа на международной арене мировых лидеров. Однако, факты истории говорят о том, что СССР вновь удалось обойти враждебные планы империалистических держав. Данный шаг доказывается присоединением Советского Союза к пакту, что срывало антисоветские маневры, в том числе и германских политических группировок, заинтересованных в переориентации с востока на запад в сфере дипломатических отношений.
Но не только внешнеполитические факторы заставляли немецкую дипломатию повернуться к западу: внутриполитическое положение Германии, изменившееся летом 1928 года, также способствовало корректировке внешнеполитических интересов. 29 июня 1928 года в Германии произошла смена правительственного кабинета. По-прежнему министром иностранных дел оставался Штреземан, но 3 июля 1928 года, новый рейхсканцлер Мюллер, выступил в рейхстаге с правительственным заявлением о внешней политике. Он заявил, что новое правительство ставит перед собой задачу «обеспечить Германии равноправное положение среди других народов и стремиться в искреннем сотрудничестве с другими правительствами к политической и экономической консолидации Европы[71]». В качестве первой задачи германской внешней политики Мюллер назвал освобождение ещё оккупированных областей на Рейне и Саарской области. после этого глава германского правительства потребовал фактически ревизии Версальского договора о разоружении Германии, демагогически ссылаясь на принципы равноправии Германии, как члена Лиги наций, а также нового пересмотра репарационной проблемы.
Следовательно, с этого момента, как видно из слов нового рейхсканцлера Германии, произошел конкретный поворот к западному ориентиру внешней политики Германии. Мюллер, говоря о возможном союзе с европейскими странами, естественным образом не включал в него Советский Союз, который ни в силу географического, ни в силу политического фактора не мог поместиться в новой европейской теоретической концепции. Данное предположение доказуемо появившейся в 1929-30 годах теории французских империалистов о «Пан-Европе». Эта доктрина получила огромную популярность и в кругах крупно немецкого монополистического капитала. Для Германии участие во французской «Пан-Европе» могло дать значительные выгоды, кроме того, данная идея стала актуальной ещё и потому, что в конце 20-х годов на политической арене Германии с новой популярностью и силой появились нацистские организации. Сходство теоретических идей французских империалистов и немецких нацистов состояло в антисоветской направленности: Советский Союз рассматривался в обоих случаях как стратегически важная цель, завоевание которой сулило крупные выгоды экономике всех европейских стран. Немецкий народ, терпевший страшные лишения и унижения Версаля, был поглощен идеей реванша, пропагандируемой нацистскими организациями, как возможным выходом из кризиса.
В августе 1928 года Германия преступила к созданию запрещенного Версалем военно-морского флота. Было принято решение о постройке броненосца «А»[72]. Кроме этого значительные уступки были сделаны Германии в ходе Женевской сессии Совета Лиги Наций в сентябре 1928 года. Именно здесь были заложены основы нового пересмотра репарационных выплат, получившие в дальнейшем названия «Плана Юнга».
Новой проблемой не только для Германии, но и для всего мира стал очередной экономический кризис, очаги которого в немецкой экономике стали возгораться уже в 1928 году. Это ещё один из немаловажных факторов отдаления Германии от СССР и налаживания более тесных контактов с капиталистическими державами, которые осуществляли колоссальные финансовые вливания в немецкую экономику.
Следовательно, к концу 20-х годов германо-советские отношения перестали соответствовать руслу взаимовыгодных контактов, но в один момент длительное сотрудничество между государствами прекратиться не могло. Поскольку Германия всё ещё находилась в зависимости от Версальских условий, иностранного финансового капитала, то такой уравновешивающий фактор международных отношений Германии, как СССР был необходимым структурным элементом в её дипломатии. Однако, из содержания соответствующих документов видно, что за последнее время заинтересованность Германии в СССР, как в стратегически необходимо партнере отпало. Уменьшилась потребность и в советских военных базах. Характерной чертой конца 20-х годов явилось стремление Германии использовать все послабления союзников для создания собственной военной промышленности. В отношении авиации это в основном осуществлялось в связи с теми уступками, на которые Франция пошла в вопросах германского авиационного строительства (развитие гражданской авиации)[73]. В отношении флота (также подводного) наблюдается сотрудничество Германского морского ведомства с Англией. Характерно, что основная часть морских кругов Германии в отношении СССР солидарна с политикой Англии, не одобряя восточной ориентации рейхсвера[74]. Этого достаточно, чтобы выявить тенденцию уменьшения заинтересованности Германии в СССР как в вопросе и военно-политическом сотрудничестве, так и в вопросе сотрудничества советского военного ведомства с РВМ[75].
Важное место в процессе переориентации германской дипломатии заняли интересы крупной буржуазии германии, которая все больше склонялась к отказу от парламентских методов правления и передаче власти фашистам. Идеи фашизма не только меняли форму внутренней государственной организации Германии (как это покажет дальнейший ход истории), но и резко отрицали какое-либо равноправное сотрудничество с другими государствами.
Таким образом, к концу 20-х годов в германо-советских отношениях происходит надлом. Во многом смена целей германской дипломатии объяснялась внутренним экономическим состоянием, а также новыми внешними условиями, которые были предоставлены Германии странами Антанты. Дипломатические связи всё больше и больше подчинялись требованиям немецких монополистов. Поскольку к концу 20-х годов в Германии уже начало ощущаться приближение экономического кризиса, естественно, что интересы германского капитала были целиком и полностью обращены к Западу. Данное обстоятельство было не случайным, так как именно это направление немецкой дипломатии способствовало пересмотру и удовлетворению репарационного вопроса, а также немаловажной финансовой поддержке немецкой промышленности со стороны США, Англии, Франции и других европейских государств. Следовательно, СССР не попадал в круг приоритетных партнеров. Тем более, что за последние годы стала очевидной готовность Германии использовать антисоветские факторы для достижение уступок Запада, во многом решающим судьбу немецкого государства.
Однако германо-советские отношения не прекратились, поскольку всё ещё слабая Германия чувствовала, что именно этот союз делает её дипломатию потенциально сильной и способной к действию.
Забегая вперёд, нужно отметить, что десятилетнее сотрудничество, главным образом военное, было возможно ещё и потому, что Веймарская республика и Советское государство нашли общие точки сближения, оказавшись в очень схожих обстоятельствах. Но как только Германия стала гитлеровской, а Советский Союз обрел подобные черты тоталитаризма, союзники не так давно способствующие взаимному процессу накопления военно-политической мощи, стремительно превращались в соперников. Теперь чувствуя способность состязаться на международной арене без излишней опеки, оба государства стали поглощаться личными консолидирующими силами. Иначе говоря, милитаризация и новые партийно-властные структуры стали проводником агрессии, хотя и Германия и СССР на весь мир перед мировым сообществом выступали и соглашались с планами разоружения.
Заключение
Подведя итоги десятилетнего сотрудничества между Германией и Советской Россией, нужно отметить, что внешнеполитическое сотрудничество двух государств в первый период между двумя войнами было основано на взаимных интересах. Преодолевая тяжелые условия и последствия Версальского мира, германская дипломатия нашла в Советской России именно ту точку опоры, которая помогла ей противостоять давлению Запада и корректировать в наиболее выгодном направлении условия Версаля. Советский фактор помог Германии при её бессилии восстановить свой международный авторитет и позиции в мировом сообществе. Рапалльский мирный договор стал первым равноправным соглашением, что являлось крупным дипломатическим успехом и Германии и СССР. Данный договор стал отправной точкой равноправного и взаимовыгодного сотрудничества, фактором наибольшей угрозы и давления на страны Антанты. Наиболее тесные контакты Германии и СССР были налажены в сфере взаимовыгодного военного сотрудничества, которое, несмотря на свою нелегальность, было плодотворным. Оба государства в обход мирового сообщества смогли добиться увеличения своей обороноспособности. Справедливо будет отметить, что внешнеполитическая деятельность германского правительства, однако, не была ориентирована исключительно на Восток. Решая свои личные интересы, крупный монополистический капитал, будучи главным законодателем внешнеполитических связей, в зависимости от новых условий, избирательно подходил к определению дипломатического ориентира и выбору иностранного партнерства. Поэтому в тех случаях, когда Германии было выгоднее и необходимо сотрудничество со странами Антанты, в германо-советских отношениях наблюдался спад в сфере делового общения. В этом, на наш взгляд, нет ничего предосудительного, поскольку дипломатия государства должна строиться на основании конкретных интересов, соответствующих наибольшему успеху, в случае их реализации. Но соблюдение международных норм в дипломатии не должно уходить на второй план, поскольку именно этот показатель является главным критерием благонадёжности государства, как союзника и партнера.
Второй этап десятилетнего периода отмечался тем, что ориентация Германии на Восток стала уменьшаться, в силу того, что некогда отталкиваемое всеми немецкое государство было принято в Лигу наций, куда СССР до 1934 года дорога была закрыта. Это обстоятельство сделало Германию более самостоятельной и независимой в отношениях не только с СССР, но и другими государствами. Однако германо-советские отношения не были прекращены, даже несмотря на то, что в числе советского руководства были лица ярко обличающие Германию в сговоре с Западом и антисоветской направленности предпринятого жеста германской дипломатии. В силу политической и экономической необходимости сотрудничество было продолжено. Начиная с 1925 года и по конец 30-х годов, наиболее ёмко была заполнена ниша военно-экономического сотрудничества.
Обострение экономической ситуации, начавшееся в 1928 году, и те успехи германской дипломатии, которые повлекли за собой значительные уступки и в репарационном плане, и в частичном снятие военных ограничений в отношении Германии, сделали немецкую внешнюю политику ещё свободней и независимей. Стало очевидно, что СССР уже не был той единственной незаменимой базой военно-промышленного развития как в начале 20-х годов.
Отсутствие финансовых средств у советского партнёра, в которых так нуждалась германская промышленность, особенно в условиях начинающегося экономического кризиса, делало его еще более неинтересным.
Таким образом, прозападная ориентация, в силу здравого смысла, планомерно одерживала победу за победой в сфере определения германской внешней политики. Однако для немецкой промышленности хорошая сырьевая база советского государства всё еще оставалась интересна.
Другими глазами, вернее с более радикальным взглядом, на СССР посмотрит Гитлер, до начала правления которого оставалось совсем немного, но идеи и решения нацистов уже были близки и актуальны для германских монополистов.
Близорукость советской дипломатии стала роковой ошибкой в дальнейшем развитии германо-советских отношений.
Источники и литература.
Источники
1. Версальский мирный договор. - М., 1955.
2. Внешняя политика Советского Союза и международные отношения. Сб. докум., - М.: М. отн., 1971.
3. Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер. 1922-1933 гг. Неизвестные документы. - М.: Советская Россия. 1992.
4. Локарнская конференция 1925 г. Документы. - М., 1959.
5. Ленин В.И., VIII Всероссийский съезд Советов 22-29 декабря 1920 г., -Пол. собр. соч., т. 31, стр. 444-445.
6. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А.. Хрестоматия по истории России с древнейших времён до наших дней. -М.: Проспект, 2000.
7. План Юнга и Гаагская конференция 1929-1930 гг. Документы и материалы. - М.-Л., 1951.
8. Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сборник документов, т. 2, 1919-1922 гг., - М., 1971.
9. Черчилль У. Вторая Мировая война. В 3-х кн. Кн. 3. т. 5-6. сокр. пер. с англ.., под ред. А.С. Орлова – М.: Воениздат, 1991.
Литература
1. Ахмадзян А.А. Советско-германские экономические отношения 1922-1932 гг. - Ж. Новая и новейшая история № 4, 1988.
2. Ахмадзян А. А. Военное сотрудничество СССР и Германии 1920-1933 гг. По новым документам. - Ж. Новая и новейшая история, 1990, № 5 .
3. Биск И. Я. История повседневной жизни населения в Веймарской республике. - Иваново, 1990.
4. Бишанов В. Танковый погром 1941 года. - М: АСТ, 2004.
5. Бофф Дж. История Советского Союза: В 2 т. - М., 1990.
6. Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. - М., 1994.
7. Внешняя политика СССР т. 2; - М: 1964.
8. Внешняя политика Советского Союза. 3-е изд. - М.: Политиздат; 1985.
9. Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917-1940 гг.) - М: Воениздат, 1965.
10. Вопросы тактики в советских военных трудах (1917-1940 гг.) - М: Воениздат, 1970.
11. Воронов Н.Н. На службе военной. - М.: Воениздат, 1963.
12. Гинцберг Л.И. В борьбе против наступления фашизма. – «Европа в новое и новейшее время.» - М., 1966.
13. Зарницкий С., Сергеев А., ЖЗЛ. Чичерин., - М., 1966.
14. Европа в международных отношениях. 1917-1939. – М., 1979.
15. Европа между миром и войной. 1918-1939. – М., 1992.
16. Европейские государства и США в международных отношениях первой половины XX века. – Л., 1983.
17. Индукаева Н.С. От войны к миру: политика США в германском вопросе в 1918-1921 гг. – Томск, 1977.
18. Иноземцев Н. Внешняя политика США в эпоху империализма. М., Госполитиздат, 1960.
19. История дипломатии. т. 3. - М., 1965.
20. Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло. – Госполитиздат, 1954.
21. Кульбакин В.Д. Милитаризация Германии в 1928-1930 гг. - М.,1962.
22. Кульбакин В.Д. Очерки новейшей истории Германии. – М., 1962.
23. Кучинский Ю. История условий труда в Германии (1800-1945) пер. с нем. - М., 1949.
24. Мотылев В.Е. Экономическая история зарубежных стран. - М., 1961.
25. Норден А. Между Берлином и Москвой. К истории германо-советских отношений (1917-1921). - М., Из-во ИМО, 1961.
26. Орнатский И.А. Экономическая дипломатия 2-е изд., перераб. и доп. – М., - М. отн., 1985.
27. Пик В. Великая Октябрьская Социалистическая Революция и германское рабочее движение. - Госполитиздат, 1957.
28. Постников В.В. США и дауэсизация Германии. - М., 1957.
29. Розанов Г.Л. Очерки новейшей истории Германии. - М., 1957.
30. Руге Г. Германия в 1917-1933 гг. - М.: Наука, 1985
31. Руге Г. Как Гитлер пришел к власти. - М.: Наука, 1985
32. Семенов В.А. Краткий очерк развития советского оперативного искусства. - М.: Воениздат, 1960.
33. Соколов Б.В. Красная Армия в межвоенный период (1921-1941). - М., Наука, 1990.
34. Строков А.А. История военного искусства. - М., Воениздат 1966.
35. Ушаков В.Б. Внешняя политика Германии в период Веймарской республики. - М., 1958.
36. Файнгар И.М. Очерки развития германского монополистического капитала. - М., 1958.
37. Файнгар И.М. Проблемы германской промышленности. – М.-Л.., 1969.
38. Шейнис З. Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек. - М.: 1989.
39. Шикман А.П. Детали отечественной истории. Биографический словарь-справочник. - М.: АСТ-ЛТД, 1997.
40. Шмелев Н.П. Социализм и международные экономические отношения - М.: М. отн. 1979.
41. Штерн Л. Германское рабочее движение в новейшее время. – М., 1962.
42. Экономическая история зарубежных стран. под ред. Голубовича В.И. - Минск; 1989.
43. Экономическая история капиталистических стран. под ред. Кривка П.В., Дзюбко И.С., Чунтулова В.Т. - М., 1966.
44. Н.Н. Яковлев. Новейшая история США. - М., 1961.
