План.
1.Промышленное развитие Германии 18в.

            а) «происходит замыкание цехов».

            б) процесс складывания немецкой нации.

            в) особенности развития немецкого языка и литературы.

            г) немецкое мелкодержавие.

2. Общественный и политический строй Пруссии 18в.

            а) социально-экономическое и политическое развитие.

            б) борьба Пруссии и Австрии за гегемонию в Центральной Европе.

3.Господство крепостного права.

4 .Становление машинной индустрии. Экономическая отсталость до середины 19в.

5 .Промышленный переворот.

6. Прусский путь в сельском хозяйстве.                 
Промышленное развитие Германии XVIII в. происходило

  замедленными темпами по сравнению с Англией, Голландией, Францией и даже с Швецией. Старые ремесленные центры Южной Германии—Аугсбург, Нюрнберг, Ульм, Инголыптадт, Мюнхен и др., захирели еще в XVII в. Суконная промышленность, которой они когда-то славились, в XVIII в. совершенно пала.. Нюрнберг потерял былое значение крупного центра оружейной промышленности. Вместе с тем в некото­рых частях Германии можно отметить и признаки промышленного прогресса. Так, например, в прирейнской Германии суконная и металлургическая промышленность несколько оживилась к началу XVIII в., хотя развитие этих отраслей тормозилось сильной конкуренцией Голландии, Англии и Франции. Капиталистические формы промышленности распространяются с конца XVII в., помимо прирейнской области, также в Бранденбурге и Саксонии. В шерстяной промышленности Берлина, в шел­ковой промышленности Крефельда возникают даже крупные централизованные мануфактуры с числом рабочих от 2 до 4 тыс.; по лишь к концу XVIII в. количество предприятий этого типа, преимущественно в текстильном производстве, выросло настолько, чтобы определять общий характер промышленности. В большинстве . же районов Германии господствующей формой промышленности на протяжении всего  этого столетия оставалось цеховое ремесло.

   В рассматриваемый период происходит так называемое замыкание цехов, число мастеров строго ограничивается, женатые подмастерья не принимаются на работу. заработная плата подмастерьев снижается, а длительность рабочего дня устанавливается  в соответствии с интеросами мастеров. В ответ на  это повсеместно образуются союзы подмастерьев, выступающие в защиту экономических интересов своих чле­нов. Главными средствами борьбы против мастеров и покровительствующих им город­ских властей были забастовки, бойкот и мас­совый уход подмастерьев из города.

Одним из следствий замыкания цехов явился также общий упадок ремесла. Пов­сюду раздавались жалобы на низкое качест­во и дороговизну ремесленных изделий. С другой стороны, ограниченные размеры про­изводства в цеховом ремесло не позволяли обеспечить оснащение больших армий.

Важнейшей предпосылкой для перест­ройки промышленности была все возрастав­шая конкуренция цеховому ремеслу со сто­роны мануфактурного производства, которое в ряде районов Германии делает в течение XVIII в. заметные успехи. Капиталисты-скупщики ремесленных изделий постепенно подчиняют себе экономически цеховых реме­сленников в городах и деревенских кустарей. Так, компания скупщиков в городе Кальвэ (Вюртемберг) уже в начало этого века экс­плуатировала мелкое домашнее и ремеслен­ное производство. В Северо-Западной Гер­мании, в Саксонии и Баварии рассеянная мануфактура начинает вытеснять старую ре­месленную промышленность. Однако пере­ход от домашней капиталистической про­мышленности к централизованной мануфак­туре встречал еще значительные затруднения. У немецких купцов часто но хватало для этого капиталов. Кроме того, сбыт готовой продукции затруднялся иностранной конкуренцией. Наконец,—и это самое главное—господство крепостничества задер­живало приток из деревни в централизованную мануфактуру наемных рабочих, без которых немыслимо было развитие капиталистических форм в промышленности.

В XVIII в. продолжался процесс складывания немецкой нации, но происходил он очень медленно. Страна остапалась политически раздробленной, а экономические связи между отдельными районами еще в первой половине XVIII в. были крайне неразвитыми. В дальнейшем, по мере оживления экономической жизни, стал создаваться единый национальный рынок, однако раздробленность Германии по-прежнему препятствовала этому.

Замедленные темны складывания немецкой нации нашли свое отражение в особенностях развития немецкого языка и немецкой литературы. Несмотря на то что еще в XVI в. перевод библии на немецкий язык Лютером явился важной вехой в развитии общегерманского литературного языка (в основу которого был положен восточно-средне-немецкий диалект так называемых саксонских земель), в Германии и в XVII, и в  XVIII в. продолжало существовать много провинциальных диалектов, на основе которых происходило дальнейшее развитие местной провинциальной литературы. В стране все больше ощущалась потребность в создании общенационального литератур­ного немецкого языка, о чем свидетельствовали различные словари и грамматики немецкого языка и его диалектов, а также специальные филологические жур­налы, издававшиеся в XVII и начале XVIII в. Тем не менее немецкая литература еще долго сохраняла как в своем языке, так и в своей идейно-тематической направ­ленности ярко выраженные провинциальные особенности и локальную ограничен­ность. Характерно, что даже в XVIII в. не редкостью были литературные произве­дения на латинском языке. На этом языке издавались ученые журналы, велась уче­ная переписка, читались лекции в университетах. Труды по естествознанию, фило­софии, праву выходили почти исключительно на латинском языке, в то время как во Франции и Англии в это время ученые почти всех отраслей знания широко поль­зовались уже своим национальным языком. Сам немецкий язык не имел достаточно унифицированной орфографии и был, кроме того, чрезмерно засорен иностранными словами—латинскими, испанскими, итальянскими и особенно французскими (что, впрочем, характерно и для многих других языков).

Немецкое дворянство, придворные круги многочисленных княжеских дворов предпочитали французский язык, как язык «высших образованных кругов». Еще в 1750 г. Вольтер писал во Францию из Потсдама, что он чувствует себя там, как дома: «Здесь все говорят только по-французски... немецкий язык можно услышать лишь в казарме...» Только во второй половине XVIII в. в результате дальнейшего развития капиталистического уклада процесс развития немецкого национального соз­нания заметно ускорился.

         Немецкое мелкодержавие, выливавшееся в формы княжеского абсолютизма, представляло собой одну из самых гру­бых форм феодального произвола и деспотизма. Князья облагали своих подданных многочисленными и непосильными налогами для содер­жания дорогостоящих дворов, быт и обстановка которых были уменьшенной копией французского «большого двора» ЛюдовикаXIV. Немецкие властители проводили время в непрерывных придворных увеселениях, балах, охотах, всякого рода празднествах. Дворяне, паразитировавшие при этих княжеских дворах, заменили родную немецкую речь французским языком, переняли французские моды, этикет и манеры. Они третировали нарождавшуюся буржуазию и играли самую реакцион­ную роль в обществе, высасывая при помощи своего карликового «аппарата управ­ления» все соки из подвластного населения и тормозя экономическое развитие страны.

Французские субсидии немецким князьям продолжали выплачиваться и в XVIII в. Только за период 1750—1772 гг. французское правительство выплатило различным немецким князьям субсидий на сумму 137 млн. франков. За соответ­ствующие «услуги» Англия также выплатила большие суммы в виде субсидий не­мецким князьям.

Не довольствуясь этими позорными источниками доходов, немецкие князья пополняли их, торгуя кровью своих подданных. За определенную цену они постав­ляли пушечное мясо за границу, посылая своих солдат воевать за интересы ино-странных государств. Так, ландграф Госсенский во время войны американских колоний за независимость «предоставил», т. е. продал, Англии 17 тыс. солдат, за что он получил наличными 2800 тыс. ф. ст. Население ландграфства в результате этого сразу уменьшилось на 8%. Своими «верноподданными» торговали и другие князья— герцог Брауншвейгский, графы Ганау, Аншпах, Вальдек и т. д. Им также были заплачены большие суммы — в общей сложности около 33 млн. талеров. Немецкие солдаты из владений западных курфюршеств покупались систематически также фран­цузским правительством. Солдат, навербованных в Северо-Западной Германии, широко использовало в своих войсках и голландское правительство. В большом количестве немецких солдат покупала английская Ост-Индская компания, используя их для завоевания Индии.

Финансовая политика немецких князей носила мелочный и в то же время от­кровенно грабительский характер. Чтобы выжать из населения возможно больше денег, князья продолжали и в XVIII в. практиковать политику меркантилизма, получавшую в их владениях уродливые формы. Они издавали указы о запре­щении подданным покупать «иностранные» товары, под которыми разумелись изде­лия, поступавшие из соседних немецких же государств, или же по примеру крупных западноевропейских государств вводили княжеские монополии и всякого рода акцизы. Один князь запрещал своим подданным употребление кофе и конфисковы­вал в связи с этим кофейные мельницы; другой объявлял своей исключительной монополией торговлю солью, пивом, дровами, колесной мазью; третий системати­чески портил выпускаемую им, как «сувереном», местную монету; четвертый осво­бождал своих подданных от военной службы за громадный, разорительный выкуп. Невыносимый феодальный гнет и княжеский произвол вынуждали многих немцев покидать родину. Только за десятилетие 1756—1766 гг. из Германии выселилось в Америку и в Россию свыше 200 тыс. немецких крестьян.

В XVIII в. общественному и политическому строю Прус­сии были свойственны те же черты, которые наметились уже достаточно отчетливо во второй половине XVII в. В стране продолжало усиливаться крепостничество. Воз­раставший экспорт сельскохозяйственных продуктов побуждал помещиков непрерывно  увеличивать  тяготы  крепостнической  эксплуатации. Барщи­на становилась все тяжелее; часть беднейших крестьян в некоторых местах была  переведена на положение

дворовых,  отдававших полностью свой труд помещику за предостав­ление им скудной месячины. Про­мышленность в Бранденбурге, не­сколько поднявшаяся во второй по­ловине XVII в., продолжала разви­ваться и в XVIII в., но замедленными темпами; Англия, Голландия, Фран­ция по-прежпему оставались для Пруссии недосягаемыми образцами. Мероприятия   протекционистского характера, проводившиеся прави­тельством в XVIII в., в какой-то мере ограничивали ввоз иностранных то­варов, но сами по себе были бессиль­ны превратить Пруссию в индустри­альную страну. Быстрее развивались лишь те отрасли промышленности, которые были связаны так или иначе с военными заказами. Производство

оружия, выработка сукна для солдатского и офицерского обмундирования за­нимали в промышленности Пруссии особенно большое место.

Прусская буржуазия и в XVIII в. развивалась медленно, в политической жизни страны се участие оставалось ничтожным. Сохранявший монопольное право на зе­мельную собственность феодальный землевладелец получал громадные доходы со своих крепостных крестьян, извлекал выгоды от все растущих цен на хлеб и прочие сельскохозяйственные продукты. Помещик в качестве представителя господ­ствующего класса получал громадные выгоды и непосредственно от службы в фео­дально-абсолютистском государстве. В руках дворянства были сосредоточены все наиболее влиятельные или доходные должности в государственном аппарате, а при Фридрихе II монополией дворянства стала и офицерская служба. Военная и госу-

 дарственная служба давала возможность младшим сыновьям в дворянских семействах делать карьеру, не мешая своим старшим братьям наследовать по праву майората неделимые имения.

Прусский абсолютизм, военно-бюрократические черты которого выявились достаточно отчетливо уже в конце XVII в., получил в XVIII в. законченную форму. Опираясь на дворян-крепостников, прусский абсолютизм обеспечивал прежде всего неприкосновенность крепостного строя в интересах этого класса. В интересах тех же дворян короли Пруссии продолжали интенсивное расширение границ своего королевства. Война, как выразился впоследствии один из деятелей Французской революции—Мирабо, стала своего рода индустрией для прусского агрессивного военизированного государства.

В своей политике представители прусского абсолютизма применяли раз­личные методы. Одни из них режим дворянской крепостнической диктатуры проводили совершенно открыто «палочными методами», не маскируя его какими-либо либеральными фразами или «реформами». Другие прусские монархи, особенно во второй половине XVIII в., драпировались в тогу «просвещенного абсолютизма», выставляя себя «друзьями просвещения», «слугами общества» (слова Фридриха II), сторонниками либеральных реформ.

Политика короля Фридриха (1740—1786) внешне казалась совсем иной. Кронпринц был не в ладах с отцом. Одно время молодой Фридрих пытался даже бежать от отца за границу, но был задержан, посажен в крепость, и ему угрожал военный суд. Фридрих в молодости сочинял посредственные французские стихи и играл на флейте. То и другое служило предметом язвительных насмешек со сто­роны старого короля, так же как и увлечение сына французской литературой, Кое-что Фридрих усвоил из идей французского Просвещения. Так, религиозное свободомыслие осталось характерной чертой Фридриха и в более поздние годы. Литературным языком Фридриха был французский язык. Фразеология французских просветителей порой чувствуется в стиле его правительственных указов и пред­писаний.

Фридрих II постарался сблизиться с Вольтером. Глава французских просвети­телей одно время даже гостил у своего «друга-короля» в Потсдаме. Однако влияние французского Просвещения на короля носило внешний, поверхностный характер. «Просвещенный абсолютизм» Фридриха II был лишь прикрытием обычного прусского военно-юнкерского абсолютизма. Он провел несколько  реформ, целью кото­рых было устранить наиболее вопиющие недостатки в государственном управлении, вроде упорядочения деятельности финансовых и судебных органов, расширения начального образования в городских и сельских местностях ( последних «под при­смотром помещиков»), отмены некоторых средневековых законов в отношении рели­гии (терпимость к различным сектам). В остальном все в Пруссии оставалось по-старому.

Учитывая настроения дворянства, «король-философ» считал совершенно «не­своевременной» ликвидацию крепостного права на частновладельческих землях. Правда, он издавал законы против сгона помещиками крестьян с их наделов. Однако такая политика «защиты крестьянства» была вызвана фискальными и еще более военными соображениями (нужда правительства в рекрутах). Да и проводи­лась она прусскими властями более или менее последовательно только в Силезии, недавно завоеванной провинции, где правительству необходимо было укрепить свое влияние.

Другие мероприятия Фридриха II носили на себе печать мелочно-бюрократиче­ской опеки и полицейского произвола. Так, была введена весьма придирчивая пас­портная система и фактически запрещен выезд прусских подданных за границу;

усилена цензура, особенно в отношении публицистических произведений. Полицией производились аресты лиц, отзывавшихся непочтительно о правительстве. Покро­вительство писателям, ученым и философам — чем Фридрих II особенно похвалялся в первый период своего царствования — сменилось затем подозрительностью к представителям общественной мысли и прямой враждебностью к наиболее демокра­тическим из них. «Я покровительствую только таким свободным мыслителям, у которых приличные манеры и разумные идеи»,— как-то заявил Фридрих, объяс­няя причины своего отрицательного отношения к Руссо.

Подобно всем абсолютным государям XVIII в., Фридрих II проводил меро­приятия меркантилистического характера в целях поощрения промышленности. По его приказанию в Пруссии сооружались каналы и шоссейные дороги. В Бер­лине в 1765 г. был основан Прусский государственный банк. Прусская промышлен­ность охранялась высокими таможенными пошлинами на иностранные промышлен­ные изделия. Особенно поощряло правительство развитие суконной промышлен­ности и оружейного производства в связи с военными нуждами. Мероприятия поощрительного характера проводились также и в отношении полотняной, шелковой, хлопчатобумажной, стекольной, писчебумажной и других отраслей промышлен­ности.

Мануфактуры и при Фридрихе II являлись, по-прежнему, объектом мелочной полицейско-бюрократической регламентации. Порой в королевских приказах, отно сящихся к промышленности, открыто выступали феодально-крепостнические черты. Растущую потребность промышленности в рабочей силе правительство пыталось разрешить путем применения в мануфактурах принудительного труда бродяг, и нищих и уголовных преступников, а также путем привлечения в страну ино- странных ремесленников. За вывоз шерсти за границу виновным купцам угрожала смертная казнь. Фридрих II запрещал применение в промышленности машин на том основании, что это будто- бы неизбежно вызовет убыль населения.

  По наиболее характерным для правления Фридриха II было дальнейшее разви­тие прусского милитаризма. При всех своих разногласиях с Фридрихом Вильгель­мом Фридрих II был по существу таким же убежденным пруссаком-юнкером, поклон­ником «образцовой» прусской военной системы. Как н его отец, он превыше всего ставил интересы армии. Нуждам армии должна была служить вся отечественная промышленность. На содержание армии шла подавляющая часть государственного бюджета. Фридрих II имел уже в начале своего царствования непомерно воз­росшую по сравнению с размером территории и населения страны 89-тысячную армию; в дальнейшем он удвоил ее численность. Опираясь на эту армию и используя имеющиеся в прусском казначействе денежные средства, накопленные при Фридрихе Вильгельме, Фридрих II в самом же начале своего царствования вступил с Австрией в войну, которая скоро превратилась в общеевропейскую.

Господство       Мекленбург, Бранденбург, Номерация, Восточная Пруссия, Силезия оставались в XVIII в. главными районами распространения позднего немецкого крепостного права, наиболее ярко характеризующего господство феодальной реакции. Крепостническая эксплуатация приняла здесь особенно жестокий характер, хотя в правовом и экономическом положении кре­стьянства наблюдалось большое разнообразие. Наря­ду с обычной двух-трехдневной барщиной встреча­лась и шестидневная, при которой крестьяне вы­нуждены были обрабатывать свои надельные участки по ночам. Несмотря на существовавшие запрещения торговли крепостными, бывали случаи, когда крестьян продавали без земли, отдавали в услужение посторонним лицам; помещик мог подвергнуть их любому телесному наказанию; он выдавал разрешение на вступление в брак, поступление крестьянских детей к кому-либо в услужение, в обучение мастерству и т. д. В условиях злейшей феодальной реакции в Остэльбской Германии происходили частые побеги крепостных крестьян. В королевстве Пруссии, Мекленбурге и других княжествах издавались специальные правительственные постановления о беглых крестьянах, угрожавшие виновным тягчайшими телесными наказаниями и даже смертной казнью. Нередко правительство посылало в помощь помещикам военные отряды для наведения в их поместьях «порядка».

Сгон крестьян с земли принимает всё более широкие размеры со второй половины ХV||| в.  являясь одной из специфических форм развития Прусских аграрных отношений. Внешне он несколько напоминал английские огораживания, но имел совершенно иные социальные последствия. В Англии в результате огораживании создавались предпосылки для развития капиталистического способа производства, капиталистического фермерства, основанного на эксплуатации свободных наёмных рабочих. В Пруссии же сгон крестьян вел лишь к дальнейшему расширению господской запашки за счет крестьянских наделов и к укреплению товарного хозяйства помещиков, основанного на барщинном труде крепостных крестьян. Несколько позднее это крепостное поместье постепенно перерождается в юнкерское поместье капиталистического типа.

В западных и юго-западных землях Германии наблюдались несколько иные аграрные отношения. Здесь и в XVIII в. продолжал существовать сеньориальный режим, приблизительно в той форме, какую он имел в соседней Франции в позднее средневековье. Крестьянин обрабатывал землю, верховным собственником которой был сеньор, получавший с крестьянина чинш и другие, частью натуральны, преймущественно же денежные, оброки. Землевладелец на западе Германии, как правило, не вел собственного хозяйства. Феодальная эксплуатация путем взимания денежного оброка не была такой грубой, как барщина. Тем не менее и она являлась тяжёлым бременем для крестьян. Непосредственный производитель и здесь не мог распорядиться полностью своей землей и, подобно средневековому крепостному должен был испрашивать разрешение сеньора на ее отчуждение; крестьяне уплачивали сеньору тяжелый посмертный побор, в ряде мест сохранялась и барщина в количестве 10—15 и даже более.

Если Восточная Германия была классическим образцом крепостнического  хозяйства, а для Западной и Юго-Занадной Германии характерно преобладание сеньориально-чиншевой системы, Южной Германии (Бавария и соседние с ней земли) господствовали переходные формы аграрных отношений. Довольно распространенная и здесь эксплуатация крепостных крестьян помещиками сочеталась обычно с сохранением большого числа крестьян, не знавших барщины и державших землю по чиншевому праву. Второе “ издание крепостничества” в Восточной Германии и увеличение различного рода сеньориальных платежей в Западной Германии имели своим последствием обострение классовых противоречий в деревне. Однако силы сопротивления немецкого крестьянства в значительной мере были подорваны опустошениями Тридцатилетней ­войны. Кроме того, в XVIII в. значительно увеличились размеры войск у германских князей. Королевство Пруссия являлось уже первоклассной военной державой, которая при помощи вооруженных сил в самом зародыше подавляла крестьянские волнения. Только в Южной Германии, политически более раздробленной, разрозненные крестьянские выступления иногда перерастали в крупные восстания

Создание капиталистической машинной индустрии в Герма­нии произошло лишь во второй половине XIX в. Основная при­чина значительного отставания Германии заключалась в более длительном, чем в других странах Западной Европы, господ­стве феодализма и отсутствии единого государства. Внутри страны, раздробленной на ряд независимых больших и малых государств, существовали таможенные и валютные барьеры. Первое тамо­женное объединение ряда германских государств было достиг­нуто только в 30-х годах XIX в., а окончательное политическое объединение страны — лишь в 1871 г., с образованием Герман­ской империи.

Переход от феодального к буржуазному общественному строю в Германии проходил значительно медленнее, чем в Англии и Франции. Государственные реформы не ликвидировали ни фео­дальную монархию, ни землевладение феодального дворянства (юнкеров), которое лишь несколько поделилось своей властью с немецкой буржуазией.

Германия, не имевшая мощных удобных портов, фактически была изолирована от морских торговых путей. Находясь в цент­ре Европы, она в первой половине XIX в., как аграрная страна, фактически играла роль крупного придатка промышленных ка­питалистических стран -- Англии, Голландии и даже Франции. Вывозя в западные страны сельскохозяйственное сырье и лес, немецкие купцы ввозили в Германию дешевые иностранные промышленные товары. Немецкая мануфактура, зародившаяся только в конце XVIII в., была весьма слаба, подавляющее боль­шинство промышленных изделий производили ремесленные цехи, влачившие жалкое существование, но в то же время препят­ствовавшие рационализации производства. В середине XIX в. чис­ленность промышленных рабочих (1,5 млн.) уступала числен­ности ремесленников (2 млн.).

Внедрение первых паровых двигателей в немецкой промыш­ленности началось лишь в 30—40-х гг.

XIX в., но о промышлен­ном перевороте еще не могло быть и речи. Так, на всех пред­приятиях земли Силезии в 1837 г. работало 8 паровых двигате­лей общей мощностью 158 л. с., а на хлопчатобумажных фабри­ках английского графства Ланкашир — 714 паровых машин об­щей мощностью 20 тыс. л. с.

Индустриализация Германии развернулась по-настоящему только в 60-х гг. XIX в. Но запоздавший промышленный перево­рот был очень бурным. За 60-е гг. общая мощность паровых дви­гателей возросла почти в 3 раза; по  этому показателю Германия обогнала Францию, но уступала Англии. В более поздней инду­стриализации были свои выгоды. В отличие от французской про­мышленности, которая зависела от поставки английских машин, механизация немецкой индустрии проходила в значительной степени на основесобственного машиностроения. Стали рабо­тать крупнейшие по тому времени машиностроительные пред­приятия, подобные заводу локомобилей Борзига, на котором в 1857 г. трудилось всего 37, а в 1866 г. — уже 1600 рабочих. Гер­манская промышленность развивалась невиданными для XIX в. темпами: прирост промышленной продукции за 40-е гг. соста­вил 13%, за 50-е — более 100, а за 60-е гг. ~ почти 50. При этом структура немецкой заводской промышленности не стала про­стым повторением английского аналога. Так, в 1856 г. немецкие специалисты разработали способ получения красителей из ка­менного угля, что послужило базой для развитияанилиновой промышленности, получившей мировой рынок.

Усиленное развитие тяжелой промышленности серьезно сти­мулировалось подготовкой вооруженных сил Пруссии, самого сильного немецкого государства, к борьбе за подчинение всей Германии и к войне с Францией. В связи с этим был создан сильнейший в Европе военно-промышленный комплекс, где осо­бую роль играли артиллерийские заводыКрупна (Рейнская об­ласть). Еще в середине столетия Германия выплавляла стали (ос­новного военного металла) меньше, чем Франция, а в 1870 г. — в два раза больше Франции и примерно столько же, сколько выплавляла Англия. Важным фактором промышленного разви­тия явился и размах железнодорожного строительства. В течение 1850-1870 гг. инвестиции в железные дороги (соответственно заказы на металл, уголь, машины) увеличились с 400 млн. до 4 млрд. марок.

За индустриализацией последовала перестройка немецкой внешней торговли. Только за 50-е гг. объем германского экспор­та увеличился более чем в 2,5, а импорта — в 2 раза. В германс­ком экспорте вместо сельскохозяйственных продуктов сталипре­обладать готовые промышленные товары: металлоизделия,хлоп­чатобумажные и шерстяные ткани, готовая одежда, кожевен­ные товары, сахар и т.д., а в импорте, наоборот, продукты сель­ского хозяйства и сырье, металлические руды и пр. В 60-х гг. под нажимом юнкеров, которых привлекала возможность беспош­линного экспорта сельхозпродуктов в Англию, Германия пыта­лась перейти к фритредерству, но завершение индустриализа­ции страны диктовало господство жесткого протекционизма. Во второй половине XIX в. Германия из аграрного придатка индустриальной Англии превратилась в ее конкурента.

В Германии освобождение сельского хозяйства страны от фе­одализма происходило путем постепенных затяжных реформ. В результате земля феодалов осталась в основном за ними, исчезла только крестьянская зависимость. Особенно ярко это прояви­лось в Пруссии, где к концу 60-х гг. 71% всех хозяйств владели 9% всей обрабатываемой площади, а 29% имели 91% площади.

Прусский путь оказался самым невыгодным для крестьянства, но позволил юнкерам и аграрным предпринимателям органи­зовать крупное сельскохозяйственное производство, одно из самых интенсивных в Европе. Вместо трехполья с принудительным се­вооборотом были введены травосеяние и плодопеременная сис­тема, при которой паровой клин сократился наполовину. Агро­химия поставила немецкое земледелие на научную основу, вве­дя применение искусственных удобрений (недра Германии бога­ты калийными солями, а немецкая железная руда — фосфором). Последовало весьма широкое применение культиваторов, жне­ек, молотилок, паровых плугов и других механизмов отечествен­ного производства. Так, агрохимия и машины заменили крепос­тных крестьян. Германия вышла на первое место в мире по сбо­ру картофеля и сахарной свеклы и развитию пищевых промыш­ленных производств — сахара, крахмала и спирта. Продукция пищевой промышленности составляла важнейшую часть герман­ского экспорта.

Сохранив свой экономический потенциал, юнкерство сохра­нило и свои господствующие позиции в политической системе германской монархии (государственный аппарат, офицерский корпус и т.д.). Немецкий капитализм поэтому носил открыто милитаристский, явно агрессивный характер. Промышленное развитие Германии заметно ускорилось начиная со второй половины 30-х годов. На Рейне росли крупные промышленные центры: Кёльн, Крефельд, Эльб фельд, Бармен, Золинген и др. К началу 40-х годов Бохум

и Эссен превратились из небольших местечек в крупные центры угольной и металлургической промышленности. Индустриализации Рейнско-Вестфальской области благоприятствовали ликвидация феодальных порядков, проведенная там в период французского господства в начале XIX в., а также наличие огромных залежей угля и железной руды. В Саксонии быстро росло текстильное производство, центр которого был город Хемниц. С 40-х годов и Берлин начал превращаться в важный промышленный центр. Из 400 тыс. человек его населения в 1846 г. 70 тыс. являлись наемными рабочими, часть которых была занята на крупных фабриках и заводах, например на машиностроительном заводе Борзига. В Берлине было сосредоточено до трети всего машиностроительного и ситценабивного производства Пруссии.

К 1847 г. во всей Пруссии имелась 1 тыс. паровых двигателей с общей мощностью в 21 тыс. л. с. Первые пароходы по Рейну начали ходить в 1824 г.; первая железная ; (рога в Германии была открыта в 1835 г.

Все же в большей части Германии еще преобладали ремесло и мануфактура, преимущественно «рассеянная». Промышленный переворот только начинался.

Германские рабочие в этот период страдали не только от развития капитализма, но и от недостаточности его развития. Города переполнялись разорившимися ремес­ленниками и крестьянами, которых голод и нищета выгнали из деревни. Промышлен­ность росла слишком медленно и не могла поглотить эту массу свободных рабо­чих рук. Безработица и нищета гнали немецких трудящихся на чужбину в поисках работы. В 1846—1847 гг. эмиграция превышала 100 тыс. человек в год.

Развитие фабричной промышленности приводило к упадку мелких ремесленных предприятий и ухудшало положение рабочих масс. Предприниматели урезывали ставки заработной платы, удлиняли рабочий день, беспощадно эксплуатировали женский и детский труд. В ткацкой промышленности Берлина и его окрестностей малолетние дети работали за гроши с 5 часов утра до 9 часов вечера.

    Французская революция 1830 г. вызвала подъем общественного движения и в Германии. В начале 30-х годов в Саксонии, Брауншвейге, Ганноворе, Госсен-Касселе, Баварии произошли революционные выступления, в результате которых были проведены некоторые реформы, носившие, впрочем, довольно ограниченный ххарактер. В Гессене в 1830 г. вспыхнуло восстание крестьян против феодального гнета, но оно было жестоко подавлено при помощи войск. В некоторых городах Рейнской области имели место волнения среди фабричных рабочих.

В мае 1832 г. в замке Гамбах (близ Нейштадта в Баварии) состоялось массовое собрание под лозунгом борьбы за создание единой германской республики. В этом собрании, получившем название «Гамбахского праздника», приняло участие около 30 тыс. человек; здесь присутствовали преимущественно представители буржуазно-демократической интеллигенции, прибывшие из различных частей Германии, а отчасти из Франции и из других стран (в том числе польские эмигранты). Высту­павшие ораторы произносили горячие патриотические речи, призывали к борьбе за демократические реформы и национальноо объединение страны.

В апреле 1833 г. во Франкфурте-на-Майне небольшая группа студентов и служа­щих пыталась совершить переворот и провозгласить республику; попытка эта потер­пела неудачу. В следующем году в Гессепе полицией было разгромлено тайное «Общество прав человека», во главе которого стояли революционные демократы—студент Георг Бюхнер и пастор Вейдиг. Бюхнер выпустил яркую прокламацию к крестьянству, в которой разоблачал жестокую эксплуатацию народных масс немецкими  князьями и феодалами и подчеркивал решающую роль трудящихся в борьбе против  реакционного общественно-политического строя. Спасаясь от полицейских пресследований, Бюхнер бежал в Швейцарию, где вскоре и умер. 3ейднг был арестован и затем замучен в тюрьме.

Правящие круги Германского союза обрушили жестокие гонения на передовую печать, на студенческие организации. К середине 30-х годов реакция снова усилилась в Германии. Распыленность революционных сил, обусловленная отсутствием единого политического центра и раздробленностью страны на множество отдельных государств, слабость и трусость большинства немецких буржуазных либералов облегчили властям борьбу с революционным движением.

Немецкая буржуазия поддерживала лозунг объединения Германии, исходя из своих интересов, связанных с стремлением к созданию широкого внутреннего рынка. Глашатаем объединения Германии выступал в эти годы профессор-экономист Тюбингенского университета, фабрикант Фридрих Лист. В своем основном труде «Национальная система политической экономии» (1841 г.) он горько сетовал на то, что политическая раздробленность страны и система внутренних таможен мешают развитию ее экономики. Лист требовал установления высоких таможенных пошлин на импортируемые из-за границы изделия и проповедовал не только завоевание мирового рынка объединенной Германией, но и войну за ее господство в Европе. Таким образом, прогрессивные стремления сочетались в идеологии Листа с агрессивными  и шовинистическими. Важным шагом к ликвидации таможенных перегородок, существовавших внутри Германского союза, явилось создание в 1834 Таможенного союза между Пруссией, Баварией, Вюртембергом и другими немецкими государствами (общим числом 18); руководящая роль в Таможенном союзе принадлежала Пруссии. Организация союза способствовала формированию общегерманского внутреннего рынка, развитию капитализма в Германии и росту национального самосознания немецкой буржуазии. В то же время создание Таможенного союза обеспечивало Пруссии решающую роль в будущем объединении Германии.

С начала и особенно с середины 40-х годов оппозиционное движение в Пруссии и в остальной Германии снова стало нарастать. Политика прусского короля Фридриха Вильгельма IV, вступившего па престол в 1840 г., вызвала сильное разочарование в либерально-буржуазных кругах своей реакционной направленностью в духе Священного союза. В 1844 г. на короля было совершено покушение.

Оппозиционные слои торгово-промышленной буржуазии настойчиво требовал введения конституции. В 1845 г. все ландтаги (провинциальные сословные собрания) в Пруссии, за исключением только двух, подали королю петицию с требованием конституции. Буржуазные либералы добивались также расширения Таможенного союза.

Первым самостоятельным выступлением рабочего класса в Германии было восстание силезских ткачей в июне 1844 г.                                                

Рабочие Силезии, занятые главным образом в полотняном производстве, влачили полуголодное существование и подвергались двойной эксплуатации — со стороны мануфактуристов, на которых они работали, и со стороны помещиков взимавших с них особый налог за право заниматься промышленным трудом. Появление машин позволило предпринимателям низвести положение рабочих до нищенского уровня: работая всей семьей с утра до вечера, ткач или прядильщик не мог обеспечить себе и своим близким даже достаточного пропитания.

Восстание началось стихийным выступлением рабочих двух деревень близ

Бреславля против крупного предпринимателя Цванцигера, после того как он грубо выгнал рабочих делегатов. Восставшие ткачи разгромили дома, склады и предприятия Цванцигера и некоторых других мануфактуристов. Движение распространилось на весь район и охватило значительную часть Силезии. Рабочие вступали в вооруженную борьбу с полицией и войсками. В ходе восстания появились некоторые элементы организованности; однако рабочие не выдвигали никаких политических требований. Власти жестоко подавили движение; многие из его участников были приговорены к смертной казни, другие — к тюремному заключению на длительные сроки.
Литература:

1«Всемирная история» Я.Я.Зутис, О.Л.Вайнштейн.

2. «Всемирная история» Н.А.Смирнов, Н.А.Ерофеев.

3. «История экономики» М.Я Лойберг.

4. «Экономика зарубежных стран» А.С.Филипенко.

5. «Экономическая история Украины и мира».Б.Д.Лановик,Р.М.Матейко.