Министерство общего и профессионального

образования РФ

Южно-Уральский государственный Университет
Контрольная работа

По философии

На тему “Социальная сфера общественной жизни”
Выполнил: Хлызов М.Н.

Фак. ЗИЭФ

Гр. УИТС -226
Челябинск 2002г.

Содержание
1. Философское понятие социальной сферы, принципы ее изучения

1.1 Сущность социальной сферы………………………….…3

2 Социальная структура общества

2.1 Нация как социально-этническая общность. ………….…5

2.2 Национальные отношения, национальные конфликты…9

2.3. Класс как социальная общность…………………….…….13

2.4.
Социальная страфитикация……………………………..15

2.5
Социальная мобильность…………………………………17


2.5.1 Горизонтальная социальная мобильность ……………..17

2.5.2 Вертикальная социальная мобильность ………………..18

2.6Динамика социальной стратификации в России………19

3. Список литературы……………………………………………23
Сущность социальной сферы. Общество представ­ляет собой множество людей. Но это не простая сумма отдельных ин­дивидов. В этом множестве возникают определенные группы, общно­сти, которые отличаются одна от другой и находятся между собой и обществом в целом в разнообразных соотношениях.

Естественно возникают вопросы: в силу каких причин в обществе на том или ином этапе возникают определенные общности, что они собой представляют, какие между ними устанавливаются связи, как и почему они развиваются, как функционируют, какова их истори­ческая судьба, как складывается в обществе целостная картина связей и зависимостей этих общностей и складывается ли она вообще и т.д.? Социальная философия изучает законы, согласно которым в обще­стве складываются устойчивые, большие группы людей, отношения между этими группами, их связи и их роль в обществе. Эти законы и составляют содержание особой области общественной жизни — его социальной сферы.

В философско-социологической науке выделяют целый спектр со­циальных структур общества: социально-классовую, социально-терри­ториальную (поселенческую), в основе которой лежат различия между городом и деревней, социально-демографическую, отражающую поло­жение половых и возрастных групп, структуру профессиональную, по отраслям хозяйства. Существенно обогатились и научные представления об этнических общностях и их дифференциации¹, микросоциальной структуре общества — первичных коллективах, семье и т.д.

Вместе с тем сложилась никем особо не санкционируемая, но тем не менее довольно прочная традиция излишнего разделения, специа­лизации изучения различных элементов социальной жизни. В рамках этой традиции отдельно изучались, скажем, классы и классовые от­ношения, этнические общности, коллективы, семья и т.д.

Последствия подобного подхода все еще дают о себе знать, а новые проблемы осмыслены еще не в полной мере. Мы имеем в виду, напри­мер, рецидивы механистического сопоставления разных общностей, когда в тех или иных исследованиях они просто «сосуществуют», а не рассматриваются во взаимосвязи, «застылость» многих социальных оп­ределений, недооценку микросоциальной структуры общества, ее не­достаточную связь с макросоциальными процессами, слабое внимание к общим методологическим проблемам, касающимся всех общностей, всех социальных связей, недостаточное вычленение именно общих за­конов всей социальной сферы и некоторые другие проблемы.

См., напр.: Бромлей /О.В. Очерки теории этноса. М., 1982.
Но развитие общества все с большей настойчивостью требует пре­одоления раздельного изучения отдельных общностей, требует интег­рального анализа социальной жизни. На фоне возросших обществен­ных и научных потребностей все острее ощущаются недостатки раз­дельного анализа социальных проблем, дефицит исследований, в которых социальная жизнь рассматривалась бы комплексно. По-види­мому, своеобразным стержнем развернувшейся некоторое время на­зад дискуссии о социальной сфере был не столько вопрос о том, выделять или не выделять социальную жизнь как отдельную сферу, сколько обсуждение необходимости именно комплексного обобщаю­щего анализа социальной жизни.
Нация как социально-этническая общность. В ряду общностей определенное место занимают этнические общности. Их число весьма велико — по некоторым подсчетам, современное человечество насчи­тывает две-три тысячи этносов. Они очень разнообразны по своим характеристикам. Одна из важнейших социально-этнических общнос­тей — нация. Что она собой представляет?

Как и любая другая общность, нация складывается на основе дей­ствия определенных общественных факторов. В их числе важную роль играют материально-производственные факторы.

Здесь важно обратить внимание на то, что материально-произ­водственная деятельность реализуется в каждом обществе в виде оп­ределенного материально-экономического механизма, все части ко­торого связаны многообразными и сложными хозяйственными свя­зями. Так, на определенном этапе — в конце феодализма и начале капитализма — в обществе сложилась единая система промышлен­ных и сельскохозяйственных предприятий, других производственных подразделений, между которыми сформировались самые различные хозяйственные отношения. На базе этих связей сложились общий рынок, единая система валюты, транспортных коммуникаций, средств связи, налогов и т.д. Весь этот сложный хозяйственный механизм тысячами нитей связал миллионы людей, заставил их повседневно и постоянно общаться, вступать друг с другом в самые различные кон­такты. Это был как бы огромный материально-производственный мотор, который постоянно «перемешивал» все население определен­ного общества. И поскольку такие контакты по самым разным лини­ям постоянно связывали людей и повторялось это из поколения в поколение, то это и привело к образованию особой общности лю­дей — нации.

Одним из важнейших факторов складывания и функционирова­ния нации вместе с тем и ее существенной чертой является террито­рия. Нам представляется, что этот термин не совсем точно отражает ту реальность, которая имеется в виду. Более точно, на наш взгляд, говорить об определенном природно-территориальном комплексе, понимая под ним не только пространственно-географические грани­цы среды обитания общности, но и всю совокупность природных ус­ловий, включая климат, особенности ландшафта, растительного и животного мира, характер почвы и многое другое.

Этноинтегрирующая роль этого природно-территориального ком­плекса выражается во многих моментах. Во-первых, он предстает об­щей средой хозяйственной деятельности. Во-вторых, этот комплекс существенно определял быт людей, характер жилья, особенности пищи, одежды, весь образ повседневной жизни. В-третьих, природ­ный комплекс был вместилищем пространственных коммуникаций — дорог, в качестве таковых использовали также и реки. В-четвертых, природный комплекс с появлением государственных институтов, тер­риториального деления общества приобрел черты государственных границ, он превращался в государственную территорию. Таким обра­зом, природно-территориальный комплекс нации — это не столько географическое, естественно-биологическое и т.д. явление, сколько социальная характеристика этих природных факторов, социальное качество, которое они обретают в определенных социальных услови­ях. И именно в таком виде этот комплекс является и объективной предпосылкой, и реальной чертой нации.

Кроме объективных факторов объединения нации, существуют и факторы субъективного порядка.

Прежде всего это общий язык. Общая экономическая жизнь, общая территория, сталкивающая людей друг с другом, неизбежно заставляли вырабатывать у людей общий язык. Он в данном случае выступает как естественное порождение общности экономической жизни, общности территории. Национальная общность и складывается в определенном отношении как результат функционирования общего языка.

Следующий фактор складывания нации — также субъективного плана — это общность психологического склада, духовной культуры, определенных традиций и т.д. На базе общей экономической жизни, территории, общего языка у людей, постоянно связанных друг с дру­гом, складывается, вырабатывается некоторая общность социально-психологического облика, культурных традиций. И эта общность пси­хологического облика, культуры, традиций также интегрирует, спла­чивает людей. Много внимания уделяют исследователи — думается, это справедливо — анализу самосознания нации.

Субъективно-сознательные факторы играют важную роль в кон­солидации национальной общности. «Национальную культуру, пси­хологию, самосознание, — отмечал А.Ф. Дашдамиров, — следовало бы рассматривать в первую очередь не в качестве суммы признаков, отличающих один народ от другого, а как факторы, способствующие ее устойчивости, целостности национальной общности, отражающие и сопровождающие ее жизнедеятельность. Такой подход позволяет выявить саму сущность особенностей культуры, психологии и т.д. как интегральных духовных образований, связывающих членов данной национальной общности в целостное устойчивое объединение»¹.

Для более конкретного уяснения сущности национальной общно­сти остановимся на некоторых сопоставлениях нации и класса.

Нация как макросоциальная общность базируется на таких харак­теристиках, которые воплощают глубокие закономерности обществен­ной жизни, складывающиеся и функционирующие в масштабе всего общественного организма. К числу этих характеристик следует прежде всего отнести определенные преобразования в материально-производ­ственной жизни общества, степень развития классов, их отношений, социальное развитие пространства, занимаемого нацией, и некото­рые другие преобразования.

Вместе с тем нация как общность связана и с весьма конкретным, эмпирически фиксируемым слоем общественных ценностей. К их числу можно отнести конкретные особенности трудовой деятельности, жиз­ненного уклада, одежды, пищи, непосредственного общения, внутрисемейных отношений и т.д., короче, все то, что обычно связывает­ся с этническими чертами жизнедеятельности общества. Нация, рас­сматриваемая с точки зрения этнического дифференциала, и выступает как этническая общность, проявляющаяся, закрепляющаяся в весьма конкретном уровне общественной жизни.

Классовая общность, как и национальная, складывается на ос­нове глубоко закономерных, существенных признаков, например

единства экономических интересов. Эти признаки, конечно, находят свое воплощение в конкретно-эмпирических чертах жизнедеятель­ности локальных классовых групп. Но степень развитости моментов единства, общности жизнедеятельности классов в конкретно-эмпи­рическом слое не имеет существенного значения для констатирова­ния самой классовой общности. Представители одного и того же класса могут разговаривать на разных языках, по-разному отмечать дни рож­дения своих детей, предпочитать различную кухню и т.д., но это нисколько не мешает им принадлежать к одной и той же классовой общности.

Иное дело национальная общность. Если глубинные характерис­тики, объединяющие нацию, не закрепляются, не дополняются общ­ностью в области конкретных этнических ценностей, то о нации как общности нет смысла говорить. Она как общность существует, функ­ционирует лишь тогда, когда действуют в единстве и взаимосвязи два уровня объединяющих ее механизмов: глубинно-сущностный и эмпи­рически-этнический. Элиминация любого из них снимает вопрос о нации вообще.

Другая грань особенностей структуры национальной общности проявляется во взаимосвязи объективно-всеобщих черт нации, с од­ной стороны, и меры осознанности принадлежности к нации каждо­го представителя нации — с другой. Для объяснения этого момента вновь прибегнем к аналогии с классовой общностью. Так, объектив­ная общность классового положения отражается в общности идеоло­гического и психологического облика представителей данного клас­са, в том числе и в определенном осознании каждым из них своей принадлежности к данному классу. В то же время индивид может и не идентифицировать себя с классом, к которому он объективно при­надлежит. Данное обстоятельство, однако, никак не влияет на клас­совое положение индивида. Что бы он сам по данному поводу ни ду­мал, отрицая даже свою принадлежность к какому-либо классу, он все равно является членом класса, с которым связан общностью эко­номического положения и экономических интересов.
Иначе обстоит дело с национальной общностью. В ее основе также лежат объективные факторы. В то же время национальная общность невозможна без сознательного соотнесения, причисления индивидов к данной общности. Мера развитости этого соотнесения может быть весьма различной, колеблясь от простого осознания этнической при­надлежности до глубоко прочувствованного и осмысленного понима­ния сущности своей нации, нерасторжимости своей индивидуальной судьбы и судьбы своей нации. Но в любом случае само осознание своей принадлежности к нации является обязательным.

Эти особенности внутренней архитектоники нации, ее своеобраз­ная многоэтажность должны непременно методологически учитываться при оценке места нации в социальной жизни общества в целом. Игнорирование, недооценка этих особенностей могут не только исказить картину этих связей, но и вообще завести рассмотрение наций в тупик¹.

Итак, на базе длительного исторического действия перечислен­ных выше факторов складывается национальная общность. Она нахо­дит свое выражение в определенном устойчивом объединении людей, в общности их хозяйственной жизни, территории, языка, психологи­ческого склада, традиций, культуры и т.д.

Конституируясь, национальная общность обретает внутреннюю качественную определенность. Тем самым она развивает свои внут­ренние пределы, границы, отделяющие ее от других общностей. На базе этой качественной определенности нации складываются ее отно­шения с другими общностями, другими нациями.
_____________________________________________________________________________

¹ Проблема наций всегда относилась и относится к числу острейших, вызыва­ющих непрекращающуюся полемику. Приведем два фрагмента по этому поводу. «Бытие нации не определяется и не исчерпывается ни расой, ни языком, ни религией, ни территорией, ни государственным суверенитетом, хотя все эти при­знаки более или менее существенны для национального бытия. Наиболее правы те, которые определяют нацию как единство исторической судьбы. Сознание это­го единства и есть национальное сознание» (Бердяев Н. Философия неравенства// Дон. 1991. №2. С. 171).

«Национальная принадлежность — не врожденное человеческое свойство, но теперь оно воспринимается именно таковым», «нации создает человек, нации — это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей. Обычная группа людей (скажем, жителей определенной территории, носителей определенного языка) становится нацией, если и когда члены этой группы твердо признают определенные общие права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства» (Геллпер Э. Нация и национализм//Вопросы филосо­фии. 1989. № 7. С. 124).
Национализм исторически выступает не только средством дезинтеграции традиционных обществ и их пе­рехода в современное состояние, но и составной частью неравномерного процесса развития индустриальных государств. В рамках этих политических процессов разнятся как причины возникновения национализма, так и его цели, а также его роль в политическом разви­тии тех или иных стран.

Так, в XIX в., по мере разложения империй и формирования политической карты мира, требования наций к власти переместились с культурных на политические цели, что привело к созданию самостоятельных национальных государств. В переходных процессах XX в. национальные движения в основном возникали в русле националь­но-освободительной борьбы угнетенных народов, многочисленные примеры которой дал опыт разрушения колониальной системы в се­редине нынешнего столетия, что также сопровождалось формиро­ванием ряда национальных государств. Помимо задач, связанных с обеспечением государственного строительства, национализм в данных условиях способствовал внутренней консолидации общества, мобилизации его населения на осуществление целей модернизации и даже психологической компенсации страданий, вызванных отста­лостью страны и резкими внутриполитическими противоречиями (X. Винклер).

Весьма типичной причиной, инициирующей национальные движения в переходных условиях, является и динамика развития отдельных национальных общностей в процессе изменения их масштаба и роли внутри конкретного государства. Например, «малые» нации перерастают в «большие», приобретая системообразующее для государства значение, что предполагает и соответствующее перераспределение прав и ресурсов власти.

В политических же процессах развитых современных государств национализм в основном складывается в рамках урегулирования меж­национальных конфликтов, например, на основе возникновения на­рушении прав жителей определенной национальности или несправедливого распределения социальных благ между различными нацио­нальными  группами. Существенной причиной возникновения» национальных движений является и стремление «малых» наций к са­мостоятельности, базирующееся на преувеличении своей культур­ной и политической роли в обществе, что провоцирует сепаратизм и, как следствие, инициирует центробежные тенденции, ведет к дезинтеграции государства и общества, к нарастанию обособленности и изоляционизма отдельных групп населения. Помимо постоянного по­явления на политической карте современных государств новых наци­ональных меньшинств, которые выступают со своими политически­ми требованиями, в качестве причин, провоцирующих возникнове­ние национальных движений, могут выступать и влияние родственных зарубежных групп, борющихся за права соплеменников в других странах, и политика ирредентизма (сознательного объединения людей одной национальности в рамках единого государство), и противоре­чия между титульными и нетитульными нациями и т.п.

Столь же распространенной причиной активизации национальных движений является и низкая эффективность государства, не способного к должному регулированию межгрупповых отношений. Например, в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. во многих странах Восточной Европы и республиках СССР всплеск национальных движений был вызван прежде всего резким ослаблением государственного контроля за межнациональными отношениями, а равно крайне низкой эф­фективностью его действий в социально-экономической сфере, со­провождавшейся резким падением уровня жизни населения. Одно­временно активизации национализма способствовали и возросшие на волне перемен амбиции национальных элит, что также можно рассматривать в качестве относительно самостоятельной и весьма серьезной причины политической активности наций.

Значение этой особой причины формирования национализма тем более велико, что деятельность элитарных кругов нередко придает ему радикальные и разрушающие государственность формы путем пропаганды идей исключительности своей нации, утверждения ее особой миссии в развитии страны, разжигания межнационального недоверия и розни. Нередко под национальными лозунгами скрыва­ется и сознательная установка определенных элитарных группиро­вок, в том числе поддерживаемых из-за рубежа, на дезинтеграцию государства и общества, на изменение государственных границ, на­гнетание региональной и международной напряженности.

Хорошей питательной средой для формирования политической поддержки такого рода разрушительных для государства целей ста­новится и недостаточный уровень национального самосознания граж­дан, низкий уровень образования гуманитарной интеллигенции «ма­лых» наций, массовое распространение в элитарных и не элитарных слоях межнациональных предрассудков, отсутствие у широких слоев населения склонности к компромиссам, терпимости к религиозным и иным характерным отличительным чертам жизни представителей другой национальности.

Наиболее важной объективной причиной возникновения национальных движений, формулировки их целей, придания им той или иной интенсивности и продолжительности яв­ляются разнообразные межнациональные (этнополитические) кон­фликты, которые не могут быть урегулированы за счет внутренних ресурсов сторон.

Конфликты такого рода нередко опосредуют разнообразные проти­воречия и асимметричные отношения групп социально-экономическо­го, территориального, демографического и иного характера, придавая им своеобразный оттенок и усложняя пути и методы выхода из кон­фликтных ситуаций. При этом национальные аспекты, как правило, способны играть роль детонатора различных социальных противоре­чий, придавая противоборству чрезвычайную стремительность и ос­троту. Более того, различные политические силы порой стремятся сознательно свести те или иные социальные групповые конфликты к национальным основаниям. В связи с этим в науке нередко высказываются мнения о том, что любые расхождения позиций или неравенство ресурсов у национальных (этнических) общностей неизбежно
приводит к острым конфликтам. Однако практический опыт развития межнациональных отношений в ряде таких стран, как Швейца­рия, Голландия, Бельгия и некоторых других, показывает возможность установления взаимоуважительных и политически стабильных
отношений между различными национальными, этническими и расовыми группами.

Наиболее распространенными являются конфликты между национальными (этническими) группами в полиэтнических государствах,
возникающие на основе различий во владении теми или иными социальными ресурсами, а также между национальным большинством и
меньшинством. Как правило, причинами такого положения дел в не­
малой степени служат факторы естественно-исторического характера, заселенность определенных территорий, тесная связь отдельных
групп с теми или иными видами хозяйственной деятельности, процессы ассимиляции и миграции отдельных наций, эволюция  админи­стративно-территориальной организации государства, а также сокращение его реальных возможностей. Например, в результате формирования социально-экономической периферии в России (в частности, это относится к районам Крайнего Севера, испытывающим посто­янные трудности в обеспечении ресурсами) материальное неравен­ство проживающих там граждан непосредственно предстает как на­циональное.

Специфические конфликты возникают и в результате идентифи­кации этнических меньшинств с родственной общностью, прожива­ющей в соседних странах (например, у турок в Болгарии, венгров в Румынии, русских в Молдавии и т.д.). Примерно такие же противо­речия возникают и вследствие формирования этнических анклавов, складывающихся в результате этнической эмиграции из соседних го­сударств, а также воссоединения ранее раздробленных этносов и вос­становления прав репрессированных народов.

Среди множества межнациональных конфликтов прежде всего следует отметить те, которые возникают на почве наиболее полити­чески значимых противоречий между государством (центральной бю­рократией) и национальной группой. Чаще всего данный конфликт связан с систематическим ущемлением прав последней (юридичес­ким или фактическим). Такие отношения могут приобретать различные формы: немотивированного ужесточения контроля за жизнью данной части населения, создания препятствий в кадровом росте, проведения незаслуженных репрессий и т.д. Например, в СССР ста­тус негласной государственной политики приобрело дискриминационное отношение властей к гражданам еврейской национальности, которые подвергались различным формам социального притеснения и унижения.

Во многих странах весьма распространенным типом межнацио­нальных конфликтов является противоречие между титульной (ко­ренной, дающей официальное название государству) и нетитульной (некоренной) нациями. Такое положение может выражаться в суже­нии представителям последней возможностей для вероисповедания, обучения детей на родном языке, установлении чрезмерных требова­ний в освоении государственного языка, дискриминации по нацио­нальному признаку в области здравоохранения, образования, про­фессионального кадрового роста и т.д. Причем такие противоречия могут возникать даже тогда, когда нетитульная нация превосходит титульную по численности. Как свидетельствует опыт преобразова­ний в большинстве современных Прибалтийских государств, самым серьезным последствием такой политики является масштабная соци­альная дискриминация и превращение представителей нетитульной (в данном случае русской) нации в «людей второго сорта». В структуре межнациональных отношений особое место занима­ют и так называемые межэтнические конфликты. Их особенность со­стоит в том, что степень их урегулированности слабо зависит от ра­циональных действий по использованию институтов власти и преоб­разованию характера их деятельности, проведения согласительной политики и использования всевозможных техник примирения (этим они отличаются от других типов межнациональных конфликтов). При­чина крайней степени устойчивости подобных конфликтов заключа­ется в том, что источники их напряженности, как правило, лежат в эмоционально-чувственной сфере, органически подкрепляясь дей­ствием бытовых традиций, некритически воспринятыми, «с моло­ком матери» впитанными оценками и суждениями, подсознательны­ми, в том числе религиозными, стереотипами и стандартами, выра­жающими трудно изменяемое некомплиментарное отношение к людям другой национальности.

Этническая несовместимость, неспособность жить в мире «со­прикасающихся наций» (С. Хантингтон) служит выражением куль­турной дистанции, которая порой является условием самого суще­ствования этносов. Причем эта дистанция трудно преодолима как для групп, так и на индивидуальном уровне. Нередко такие конфликты выливаются в ожесточенные, в том числе вооруженные, столкнове­ния отдельных этнических образований (тейпов, махалей), ведущих борьбу друг с другом на протяжении долгих лет. И подчас требуется жизнь не одного поколения, чтобы такое взаимонепонимание утра­тило свою остроту и агрессивность.

Межнациональные (межэтнические) противоречия проявляются как на уровне политических институтов (движений), так и на меж­личностном, бытовом уровне. На этом уровне формируются разнообразные стереотипы враждебности, недоброжелательства, провоци­руются стихийные мятежи, выступления, террористические акции, самосуд и т.п. В этом отношении важнейшим фактором примирения сторон является взвешенная политика государства, направленная на выравнивание прав представителей всех проживающих на его терри­тории национальностей и предоставление им возможностей жизни в
соответствии со своими убеждениями.
Класс как социальная общность. Учение о классах, их отноше­ниях занимает большое место во всей марксистской концепции. Это­му учению посвящена обширная литература, разные его аспекты тща­тельно и глубоко разработаны. Что же понимает социальная филосо­фия марксизма под общественными классами, как она их определяет?

Прежде всего подчеркнем, что в социальной философии исходным для понимания сущности классов является определенное их выведение из материального производства, понимание материального производ­ства в качестве важнейшего фактора конституирование классов.

Вместе с тем связь классов с материальным производством отнюдь не противоречит тому, что данная общность складывается под опреде­ляющим воздействием какой-то одной стороны материального произ­водства. Такой стороной являются производственные отношения обще­ства. Показательным в этом отношении является известное ленинское определение класса. В.И. Ленин писал: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определен­ной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам произ­водства, по их роли в общественной организации труда, а следователь­но, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают»¹. Если оценить эти черты классов в их собственно экономическом значении, то перед нами предстанет опре­деленная характеристика структуры производственных отношений, ко­торая и выражена В.И. Лениным через определение класса.

Производственные отноше­ния воплощаются, реализуются в определенных экономических инте­ресах людей. Эти интересы на определенных этапах развития производ­ства дифференцируются, существенно различаются между собой, а то и противоречат друг другу. Вот эти объективные производственно-эко­номические интересы и являются тем экономическим механизмом, который объединяет, сплачивает определенные группы людей — клас­сы. Сами классы выступают как своеобразное закрепление, воплоще­ние определенных интересов в жизнедеятельности общественных групп².

Совокупная деятельность общества по производству материально-духовных благ выступает объективной, материально-производственной основой народа как социальной общности. Спрашивается, является ли этот фактор социально-образующим фактором и для классов? По-ви­димому, ответ не может быть однозначным. Конечно, общая трудовая деятельность трудящихся классов, многообразные контакты, общие ценности, установки и т.д., которые складываются в ходе этой деятель­ности, объединяют людей в класс. В этом смысле исключать социально-интегрирующую роль этого фактора при характеристике классов, тем более в конкретных исторических условиях, нельзя. Вместе с тем при выделении класса как общности акцент делается не столько на совмес­тной трудовой деятельности как таковой, сколько на общей роли в общественной организации определенной группы людей, что и выра­жается в одной из черт ленинского определения. Так что не трудовая деятельность как таковая, а именно специфическая роль, своеобраз­ная функция в совокупной трудовой деятельности общества выступа­ет специфическим признаком класса как социальной общности.

В этой связи интересен и вопрос о территории как факторе класса как общности. Обычно эта проблема в литературе даже не ставится. Видимо, исходят при этом из посылки, что территория не разделяет классы, что на одной и той же территории, равно как и на совершен­но разных территориях, существуют и функционируют как различные, так и одни и те же классы. Отсюда делается вывод, что террито­рия не входит в число признаков класса. Соглашаясь с этим выводом в целом, мы бы хотели заметить, что вообще исключить проблему территорий из характеристики классов было бы неточностью. Это особо очевидно при конкретном анализе конкретных классов. Так, каждый класс существует, функционирует на определенной территории госу­дарства, например рабочий класс Италии, крестьяне Испании и т.д. Кроме того, есть специфические аспекты территориального размеще­ния классов: крестьянство, например, связано с сельской местнос­тью, индустриальные рабочие — в основном с городской средой оби­тания. Видимо, при определенных условиях имеет значение рассмот­рение территориальной эволюции классов, например образование рабочего класса в бывших национальных окраинах СССР. Все это сви­детельствует, что связь классов как общности с территорией имеет определенное содержание.

Остается ответить на вопрос: можно ли выделять сознательно-ду­ховные факторы классовой общности, можно ли эти факторы считать одним из признаков самой классовой общности?

В общем виде на поставленный вопрос мы уже ответили, когда речь шла о факторах и признаках народа как общности. Мы считаем, что классовую общность не только можно, но и должно рассматри­вать и в плане сознательно-духовных характеристик.

В число признаков классов, на наш взгляд, включаются те субъек­тивно-сознательные факторы, которые порождаются их непосредствен­ным бытием и которые функционируют как непосредственная духов­ная форма осуществления этого бытия. Применительно к классам это означает, что к собственным признакам классов можно относить оп­ределенные социально-психологические характеристики данного клас­са, например чувство сопричастности представителям этого же клас­са, установки, выражающие отношение к другим классам, традиции, связанные с образом жизни данного класса, и т.п. Эти черты, если можно так выразиться, живут и функционируют в недрах самого класса как его общий, коллективный продукт, они никем специально не создаются, не отменяются, но выступают скрепами, соединитель­ными нитями, связывающими группу людей в нечто целостное. Эти черты класса выступают формой его духовной ориентации в конк­ретных условиях бытия, и выступают как собственные признаки клас­совой общности, неотделимые от самой этой общности¹. Вполне понятно, что классово-интегрирующая роль духовных факторов раз­вертывается лишь на базе, основе, общности объективных экономи­ческих интересов как своеобразное дополнение, развитие интегри­рующего действия этих интересов. Если же этих объективных основ общности нет, то никакие сознательные факторы ее сплотить, есте­ственно, не могут.

Как и другие социальные общности, классы, складываясь, обре­тают свою качественную определенность, свою внутреннюю грани­цу, отделяющую их от других классов, других социальных групп.

Качественная характеристика класса как социальной общности выражается во многих параметрах. Это и определенное развитие эко­номического интереса класса, и степень подчиненности всей жизне­деятельности членов данного класса этому общему интересу. Это и развитие образа жизни, общего для всех представителей класса, и социально-регулятивное воздействие этого образа жизни на весь спектр отношений индивидов данного класса к обществу, другим людям. Это и определенные черты социально-психологического облика данных людей, их установок, ценностных ориентации, нравственных прин­ципов, предпочтений и т.д. Все это вместе взятое и выделяет класс как социальную общность, как бы очерчивает его рамки во всей со­вокупности народонаселения общества.

Вполне понятно, что по мере складывания классов как социальных общностей, по мере их развития конструируется и своеобразная об­ласть общественных отношений — отношений классов. Собственно, в данном случае налицо определенное взаимодействие: по мере конст­руирования классов складываются отношения между ними и по мере складывания этих отношений развиваются как общности и сами классы. Спектр этих отношений исключительно широк — начиная от самых острых, непримиримых форм конфронтации, классовой борьбы в антагонистическом частнособственническом обществе и кончая со­юзом, содружеством классов, идущих по общей дороге созидания.
Социальная страфитикация

Еще древний философ Платон размышлял над расслоением людей на богатых и бедных. Он считал, что государство представляет из себя как бы два государства. Одно составляют бедные, другое - богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие козни.
Разнообразие отношений ролей, позиций приводят к различиям между людьми в каждом конкретном обществе. Проблема сводится к тому, чтобы каким - то образом упорядочить эти отношения между категориями людей, различающихся во многих аспектах.

Что же такое неравенство? В самом общем виде неравенство означает, что люди живут в условиях, при которых они имеют неравный доступ к ограниченным ресурсам материального и духовного потребления. Для описания системы неравенства между группами людей в социологии широко применяют понятие  “социальной стратификации”.

При рассмотрении проблемы социального неравенства вполне оправдано исходить из теории социально - экономической неоднородности труда. Выполняя качественно неравные виды труда, в разной степени удовлетворяя общественные потребности, люди иногда оказываются, заняты экономически неоднородным трудом, ибо такие виды труда имеют разную оценку их общественной полезности.

Именно социально - экономическая неоднородность труда не только следствие, но и причина присвоения одними людьми власти, собственности, престижа и отсутствия всех этих знаков продвинутости в общественной иерархии у других. Каждая из групп вырабатывает свои ценности и нормы и опираются на них, если они размещаются по иерархическому принципу, то они являются социальными слоями.

В социальной стратификации имеет тенденцию наследование позиций. Действие принципа наследования позиций приводит к тому, что далеко не все способные и образованные индивиды имеют равные шансы занять властные, обладающие высокими принципами и хорошо оплачиваемые позиции. Здесь действуют два механизма селекции: неравный доступ к подлинно качественному образованию; неодинаковые возможности получения  позиций в равной степени подготовленными индивидами.

Социальная стратификация обладает традиционным характером. Поскольку при исторической подвижности формы ее сущность, то есть неравенство положения разных групп людей, сохраняется на протяжении всей истории цивилизации. Даже в примитивных обществах возраст и пол в сочетании с физической силой был важным критерием стратификации.

Учитывая неудовлетворенность членов общества существующей системой распределения власти, собственности и условий индивидуального развития, все же  нужно иметь в виду универсальность неравенства людей.

Стратификация, как и любая другая наука, имеет свои формы. До сих пор мы говорили о неравенстве без учета его формы, Между тем от формы зависит и интенсивность стратификации. Теоретические возможности здесь колеблются от такой крайности, когда любому статусу приписывается одинаковое количество и того и другого и третьего. Крайних форм стратификации не было ни в одном историческом объекте.

Сопоставим ситуацию, когда в обществе многочисленны социальные слои, социальная дистанция между которыми невелика, уровень мобильности высок, низшие слои составляют меньшинство членов общества, быстрый технологический рост постоянно повышает “ планку” содержательного труда на нижних ярусах производственных позиций, социальная защищенность слабых, помимо прочего, гарантирует сильным и продвинутым спокойствие и реализацию потенций. Трудно отрицать, что такое общество, такое межслоевое взаимодействие скорее по-своему идеальная модель, чем обыденная реальность.

Большинство современных обществ далеки от этой модели. Или присущи концентрация власти и ресурсов у численно небольшой элиты. Концентрация у элиты таких статусных атрибутов как власть, собственность и образование препятствует социальному взаимодействию между элитой и другими стратами, приводит к чрезмерной социальной дистанции между нею и большинством, Это означает, что средний класс немногочислен и верх лишен связи с остальными группами. Очевидно, что такой социальный порядок способствует разрушительным конфликтам.
В своем труде “Государство” Платон утверждал, что правильное государство можно научно обосновывать, а не искать ощупью, страшась, веря и импровизируя.

Платон предполагал, что это новое, научно спроектированное общество будет не только осуществлять принципы справедливости, но и обеспечивать социальную стабильность и внутреннюю дисциплину. Именно таким он представлял общество, руководимое правителями (блюстителями).

Аристотель в “Политике” также рассмотрел вопрос о социальном неравенстве. Он писал, что ныне во всех государствах есть три элемента: один класс - очень богат; другой - очень беден; третий же - средний. Этот третий - наилучший, поскольку его члены по условиям жизни наиболее готовы следовать рациональному принципу. Именно из бедняков и богачей одни вырастают преступниками, а другие мошенниками.

Реалистически размышляя о стабильности государства, Аристотель отмечал, что необходимо думать о бедных, ибо у государства, где множество бедняков исключено из управления, неизбежно будет много врагов. Ведь бедность порождает бунт и преступления там, где нет среднего класса и бедных огромное большинство, возникают осложнения, и государство обречено на гибель. Аристотель выступал как против власти бедняков, лишенных собственности, так и против эгоистического правления богатой плутократии. Лучшее общество формируется из среднего класса, и государство, где этот класс многочисленнее и сильнее, чем оба других, вместе взятых, управляется лучше всего, ибо обеспечено общественное равновесие.

Социальная мобильность.

Изучение социальной мобильности было начато П. Сорокиным, опубликовавшим в 1927 году книгу “ Social Mobility , Its Forms and Fluctuation”.

Он писал: “Под социальной мобильностью понимается любой переход индивида или социального обьекта (ценности) т.е. всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую. Существуют два основных типа социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. Под горизонтальной социальной мобильностью, или перемещением, подразумевается переход индивида или социального объекта из одной социальной группы в другую, расположенную на одном и том же уровне. Перемещение некоего индивида из баптистской в методистскую религиозную группу, из одного гражданства в другое, из одной семьи (как мужа, так и жены) в другую при разводе или при повторном браке, с одной фабрики на другую, при сохранении при этом своего профессионального статуса - все это примеры горизонтальной социальной мобильности. Ими же являются перемещения социальных объектов (радио, автомобиля, моды, идеи коммунизма, теории Дарвина) в рамках одного социального пласта, подобно перемещению из Айовы до Калифорнии или с некоего места до любого другого. Во всех этих случаях “перемещение” может происходить без каких - либо заметных изменений социального положения индивида или социального объекта в вертикальном направлении.

Под вертикальной социальной мобильностью подразумеваются те отношения, которые возникают при перемещении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направлений перемещений существует два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, т.е. социальный подъем и социальный спуск. В соответствии с природой стратификации есть нисходящие и восходящие течения экономической, политической и профессиональной мобильности, не говоря уже о других менее важных типах. Восходящие течения существуют в двух основных формах: проникновение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт; создание такими индивидами новой группы и проникновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта. Соответственно и нисходящие течения так же имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга на фоне других групп или разрушении ее социального единства. В первом случае падение напоминает нам человека, упавшего с корабля, во втором - погружение в воду самого судна со всеми пассажирами на борту или крушение корабля, когда он разбивается вдребезги.

Социальная мобильность может быть двух видов: мобильность как добровольное перемещение или циркуляция индивидов в рамках социальной иерархии; и мобильность, диктуемая структурными изменениями (например индустриализацией и демографическими факторами). При урбанизации и индустриализации происходит количественный рост профессий и соответствующие изменения требований к квалификации и профессиональной подготовке. Как следствие индустриализации наблюдается относительный рост рабочей силы, занятости в категории “белых воротничков”, уменьшение абсолютной численности сельскохозяйственных рабочих. Степень индустриализации фактически коррелирует с уровнем мобильности, так как ведет к росту числа профессий высокого статуса и к падению занятости в профессиональных категориях низшего ранга.

Следует отметить, что многие сравнительные исследования показали: под влиянием сил изменения в стратификационных системах. Прежде всего, возрастает социальная дифферентация. Передовая технология дает толчок возникновению большого числа новых профессий. Индустриализация приводит в большее соответствие профессионализм, подготовку и вознаграждение. Иными словами для индивидов и групп становится характерной тенденция к относительно устойчивым позициям в ранжированной стратификационной иерархии. В итоге усиливается социальная мобильность. Уровень мобильности возрастает в основном вследствие количественного роста профессий в середине стратификационной иерархии, т.е. за счет вынужденной мобильности, хотя активизируется и добровольная, так как большой вес приобретает ориентация на достижение.

Столь же, если не в большей мере, влияет на уровень и характер мобильности система общественного устроения. Ученые давно обратили внимание на качественные различия в этом отношении между обществами открытого и закрытого типа. В открытом обществе нет формальных ограничений мобильности и почти отсутствуют ненормальные.

Закрытое общество, жесткой структурой препятствующее увеличению мобильности, тем самым противостоит нестабильности.

Социальную мобильность правильнее было бы назвать обратной стороной той же проблемы неравенства, ибо, как отмечал М. Бьютл, “социальное неравенство усиливается и узаконивается в процессе социальной мобильности, функцией которой является отвод в безопасные каналы и сдерживание недовольства.

В закрытом обществе мобильность вверх ограничена не только количественно, но и качественно, поэтому индивиды, достигшие верхов, но не получающие той доли социальных благ, на которую они рассчитывали, начинают рассматривать существующий порядок как помеху к достижению своих законных целей и стремятся к радикальным изменениям. Среди лиц, мобильность которых направлена вниз, в закрытом обществе часто оказываются те, кто по образованию и способностям более подготовлен к руководству, чем основная масса населения, - из них и формируются вожди революционного движения в тот период, когда противоречия общества приводят к конфликту в нем классов.

В открытом обществе, где сохранилось мало барьеров, мешающих продвижению вверх, те, кто поднимаются вверх, имеют тенденцию отходить от политической ориентации класса, в который они перешли. Аналогично выглядит поведение тех, кто снижает свое положение. Таким образом, те, кто поднимаются в высшую страту, менее консервативны, чем постоянные члены высшей страты. С другой стороны, “сброшенные вниз” являются более левыми, чем стабильные члены низшей страты. Следовательно, движение в целом способствует стабильности и в то же время динамизму открытого общества.

Динамика социальной стратификации в России

9О-е годы ХХ века, по всей видимости, войдут в историю России как эпоха трех революций, или, возможно, трех стадий одной революции, жестко предопределяющих друг друга. Первая, политическая, завершилась в августе 1991 года; вторая, экономическая, дает первые ощутимые плоды. Однако параллельно с ней и обгоняя ее, будет набирать ход третья - социальная революция, которая станет реальностью очень скоро, но окончательно изменит облик России лишь на исходе тысячелетия.

Подобная расстановка приоритетов вполне естественна: политика и экономика - это злободневные темы, а злобой дня сегодня является задача "накормить народ". Нет ничего очевиднее с точки зрения здравого смысла. Согласно уверениям некоторых политиков, правительство может достаточно быстро осуществить свои декларации: стабилизировать рынок, укрепить финансовую систему и сбалансировать госбюджет. Исполнится сон реформаторов: народ будет "накормлен" (то есть удовлетворит критический минимум своих потребностей), так и не восстав.

Очевидно, однако, что за эту идиллию, по всей вероятности, стране придется расплачиваться долго и мучительно. Удары топора, которым строят светлое рыночное завтра, неминуемо чем-то отзовутся в нашей судьбе: будущее имеет обыкновение жестоко мстить за легковесность, с которой решаются проблемы настоящего.

Самым ужасным результатом реформ будет сокрушительный удар по социальной структуре, унаследованной от советской эпохи. Эта структура оказалась настолько стабильной и ударопрочной, что выдержала падение "реального социализма". Падение властвующей элиты не привело к сколь либо серьезным социальным конфликтам или катастрофам (о чем предупреждали некоторые социологи) не в последнюю очередь и потому, что наиболее резкое расслоение осуществлялось в советском обществе именно по признаку обладания властью. Падение партократической элиты было сравнительно мягким, поскольку другие признаки, расслаивающие общество индустриального типа (доход, обладание собственностью, образование, профессия, социальный престиж и т.д.) в советском обществе не были значимыми в той степени, которая с неизбежностью обуславливает жестко конфликтные отношения социальных страт.

Прочное сцепление разнородных слоев в советских условиях имело место не только благодаря короткой социальной дистанции между ними, но и в силу такого явления как определенная взаимоуравновешенность статусов: низкая зарплата и абсолютное безвластие интеллигента обесценивали его высокий образовательный ранг и относительную свободу в глазах рабочего, имевшего, по крайней мере, более солидный доход, - что не позволяло подспудной недоброжелательности перерасти в открытую ненависть. Напротив, представитель умственного труда компенсировал свое унижение сознанием престижности высшего образования и интеллектуальной профессии, карьерными перспективами и большей свободой распоряжения своим рабочим временем.

Иными словами: материальное положение не было доминирующим фактором расслоения, противовесом ему служили не менее значимые - внеэкономические - параметры.

Вот этим-то основаниям общественной интеграции сегодня на наших глазах стремительно приходит конец. Переход контроля над собственностью от государства к гражданам грозит пойти по самому худшему варианту: гигантская часть национального продукта неудержимо поступает уже даже не в распоряжение, а в легальную собственность новых и старых экономических элит, а непропорционально малая течет сквозь пальцы большинства населения. Уровень дохода становится главным параметром стратификации, не сбалансированным никаким противовесом. Происходит выравнивание статусов по уровню дохода, а это означает, что на смену высокоинтегрированной, устойчивой социальной структуре грозит прийти наиболее нестабильная разновидность классового общества.

Общество такого типа обречено постоянно балансировать на грани социальной войны. Чем резче и одномернее социальное расслоение, тем выше заряд   негативных общественных настроений (ненависти, зависти, страха), испытываемых различными слоями друг к другу, тем глубже их взаимное отторжение. В этом смысле, будущее социального мира в стране зависит от  того, сможет ли правительство предотвратить лавинообразно нарастающие в процессе стихийной приватизации чудовищные диспропорции в распределении бывшей госсобственности между различными социально-экономическими группами.

В западных обществах тенденция к сокращению социальной дистанции имеет место именно благодаря прочному положению и длительному росту среднего класса, который тем самым сглаживает резкость социального расслоения и является главным гарантом стабильности. Напротив, в странах "третьего мира"  колоссальный разрыв в доходах, в уровне и стиле потребления, в самом образе жизни между верхними и беднейшими слоями населения колоссален, а доля средних слоев несопоставимо (с Западом) низка.

Новая стратификация может оказаться социальным динамитом, который взорвет общество, так как если не удастся обеспечить минимально необходимый уровень доходов, объем и влияние среднего класса, в обществе неминуемо возобладает самая опасная с точки зрения стабильности разновидность социальной идентификации - классовая. Начало этого распада общества на классовые идентификации придется, скорее всего, на время не до, а после стабилизации рынка (причем, не будем забывать, стабилизации на очень низком уровне). К этому моменту огромное  количество людей, утратив надежды на изменение личной ситуации, теплившиеся в период экономического хаоса и неопределенности, поймет, что перебои с питанием есть еще не самая страшная трагедия в этой жизни, и с трезвостью разочарования осознает жесткие рамки своего социального ранга.

В этой ситуации каждый из основных трех классов будет по-своему нести в себе потенциальную угрозу стабильности. Высший класс (крупные предприниматели и собственники, акционеры предприятий-монополистов, связанная с госсектором бюрократия и обслуживающая связи с мировым рынком компрадорская буржуазия), сосредоточив в своих руках огромные богатства, окажется красной тряпкой практически для всего общества. Демонстративное потребление, ориентированное на западные потребительские стандарты, от которого уже сегодня не могут отказаться наши нувориши, будет подпитывать неугасимую ярость низших слоев.

С другой стороны, пропасть, которая проляжет между богатым и средним классами, не позволит первому рассчитывать на партии, имеющие социальную базу в лице последнего.

Наиболее активная часть неимущего класса (рабочие разорившихся и убыточных предприятий, бывшие колхозники, так и не ставшие фермерами, безработные, а также огромное большинство людей, не сумевших рационально использовать возможности эпохи приватизации) - станет поставщиком "массовки" для разного рода революционных движений.

Но даже не будь всего этого - большой малоимущий слой сам по себе создаст непереносимую нагрузку на экономику. Высокие налоги, необходимая помощь неимущим (не помогать же означает бунт и кровь), навряд ли станут стимулом для развития деловой активности. Правительство, вынужденное обременять ими другие классы, не заслужит благодарности от низшего и станет врагом в глазах высшего и среднего, - на который придется основная тяжесть налогов.

Средний класс - мелкие и средние предприниматели, преуспевающая часть интеллигенции, рабочие прибыльных предприятий, новые собственники, выигравшие от приватизации, - в ситуации резкого расслоения будут испытывать двойную фрустрацию: страх перед разъяренным низшим классом и ненависть к недосягаемому высшему. Самый печальный из возможных результатов приватизации - создание слоя "фрустрированных собственников" - этой потенциальной базы  фашизма (который, по определению Сеймура Липсета, является экстремизмом среднего класса).

Судьба общества, в котором господствует одномерная перспектива оценки, печальна. Чем более распределение богатства совпадает с распределением социального престижа, тем больше вероятность взаимного отторжения слоев - низших, средних и высших, тем ближе и острее опасность дезинтеграции с ее  разновидностями от революции до гражданской войны.

Конечно, в мире нет страны, где бедные не испытывали бы неприязни к богатым. Но эта естественная неприязнь может быть усилена или ослаблена - в зависимости от факторов скорее социокультурного, нежели экономического порядка. Если представители малоимущих слоев усвоят, что они не имеют никаких шансов на поощрение обществом своих "нетоварных" достоинств, это приведет не только к устрашающей моральной деградации, но и к взрывоопасному обострению классовой ненависти. Не имея шансов разбогатеть, он может добиться признания и почета совсем на другом поприще.
Список литературы
1. 
Зборовский Г. Е.
Орлов Г. П. Социология. М., 1995.

2. 
Комаров М. С.
Введение в социологию. М., 1995.

3. 
Ильин В. И.
Основные контуры системы социальной стратифи­кации обще­ства// Рубеж. 1991. № 1. С.96—108.


4. 
Смелзер Н.
Социология. — М., 1994.


5. 
Комаров М. С.
Социальная стратификация и социальная струк­тура // Социол. исслед. 1992. № 7.


6. 
Гидденс Э.
Стратификация и классовая структура // Социол. исслед. 1992. №11


7. 
Политология под ред. Проф. М.А. Василика  М., 1999 г.