Реферат Русская правда решение пестелем аграрного вопроса
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1.
ВВЕДЕНИЕ
2.
ДВА СПОСОБА ПРИВЕДЕНИЯ В ЖИЗНЬ АГРАРНОГО
ВОПРОСА У ПЕСТЕЛЯ (Русская правда)
3.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
4.
ПРИМЕЧАНИЯ
5.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Пестель (Павел Иванович) - декабрист (1792 - 1826), сын предыдущего. Воспитывался в Дрездене, потом в пажеском корпусе. Участвуя в Отечественной войне, он был ранен под Вильной (1812); по выздоровлении поступил в адъютанты к графу Витгенштейну, отличился в сражениях при Лейпциге, при Бар-сюр-Обе и при Труа; позже вместе с графом Витгенштейном проживал в Тульчине, откуда ездил в Бессарабию для собирания сведений о возмущении греков против турок и для переговоров с господарем Молдавии (1821). В 1822 году он был переведен полковником в совершенно расстроенный вятский полк и в течение года привел его в порядок. Сам Александр I , осматривая его в сентябре 1823 года, выразился: "превосходно, точно гвардия", и пожаловал П. 3000 десятин земли. Участвуя еще с 1816 года в масонских ложах, П. был одним из учредителей "Союза Благоденствия" (1817), составил даже для него устав, но вскоре перенес свою деятельность в южное тайное общество. Обладая большим умом, разносторонними познаниями и даром слова (о чем единогласно свидетельствуют почти все его современники), П. скоро стал во главе общества. Силой своего красноречия он убедил в 1825 году и петербургское общество действовать в духе южного. Выражением его взглядов была составленная им "Русская Правда"; этот проект, написанный в духе республиканском, можно считать, вместе с проектом Н. Муравьева главными выражениями идей тайного общества, хотя ни тот, ни другой не имели никакой обязательности для членов общества. Сам П., по словам Якушкина, при составлении "Русской Правды" имел в виду только приготовиться к деятельности в земской думе. Важнейшей стороной "Русской Правды" являлись размышления П. о внутреннем устройстве России, политическом и экономическом, которые Н.И. Тургенев называл "социалистическими теориями". Следственная комиссия построила свои обвинения против П. и некоторых других именно на "Русской Правде". Из сохранившихся писем П. видно, что он отличался нежной заботливостью по отношению к родителям. Вскоре после 14 декабря он был арестован на дороге в Тульчин и, после 6-ти месячного заключения в Петропавловской крепости, приговорен (см. XII, 119) к четвертованию, замененному повешением, что и было исполнено 13 июля 1826 года. Довольно сочувственный отзыв о П. см. в "Записках" графа П.Д. Киселева (П., 1823). Еще теплее отзыв графа Витгенштейна ("Русский Архив", 1870). В. Р-в.
"Русская правда" выражала революционный характер преобразований. Она предусматривала уничтожение самодержавия, крепостничества, сословий. Предполагалось создание республики с разделением властей: законодательной (Народное вече), исполнительной (Державная дума) и "блюстительная" (Верховный Собор — наблюдательный орган в отношении Веча и Думы). Пестель видел государство единым, централизованным. Крестьяне освобождались от крепостной зависимости с наделением землей.
А теперь попытаюсь решить поставленную мной задачу.
ДВА СПОСОБА ПРИВЕДЕНИЯ ВЖИЗНЬ АГРАРНОГО ВОПРОСА У ПЕСТЕЛЯ
В истории русской общественной мысли первому поколению дворянских революционеров, декабристам, принадлежит весьма важное место. В их революционной идеологии, несмотря на ее дворянскую ограниченность, получила свое выражение передовая творческая мысль лучших людей России первой четверти XIX века. Их смелые идеи и мужественное революционное выступление стали заветом борьбы против царизма и крепостничества для последующих поколений русских революционеров.
Декабристы не были подражателями западных идеологов. Их вдохновляла горячая любовь к родине, приниженной и придавленной крепостничеством и аракчеевским произволом. В историческую эпоху ломки феодальных отношений они внесли свою революционную активность и оригинальные творческие идеи, соответствовавшие условиям освободительной борьбы в России.
Задача всестороннего исследования подлинного, документального наследия декабристов остается невыполненной до сих пор. Только этим можно объяснить тот факт, что до настоящего времени социально-экономические взгляды наиболее выдающегося идеолога декабристского движения — П.И. Пестеля характеризуются на основании ошибочно приписываемых его авторству «Практических начал политической экономии»; что до настоящего времени в нашей литературе сохраняются унаследованные в основном от П.Е. Щеголева и В.И. Семевского неправильные толкования важнейших положений «Русской Правды». Отсутствие до сих пор научного, тщательно выверенного издания текста «Русской Правды» и пользование неисправным, в настоящее время — устаревшим изданием, выполненным в 1906 г. П.Е. Щеголевым по списку Н.Ф. Дубровина1 лишь закрепляет ошибочные толкования важнейших положений этого оригинального программного творения южных декабристов, сыгравшего выдающуюся роль в развитии идейного содержания декабристского движения в целом.
На одном из таких важнейших программных элементов «Русской Правды», а именно на аграрном вопросе, мы и имеем в виду остановиться в настоящей статье. Для правильного чтения и толкования «Русской Правды» необходимо прежде всего учитывать процесс формирования этого документа, определивший его сложный внутренний состав.
В одном из вопросов следственной комиссии от 1 апреля указывается, что, по словам Поджио, Янтальцева и Лихарева, Пестель работал над своим планом конституции более семи лет. В своем ответе Пестель не отрицал этого, но только добавил, что «название же Русской Правды дал я моему плану конституции в 1824 году»2. Другим своим ответом, от 9 апреля, Пестель дает основание утверждать, что над планами конституции он размышлял уже с 1816 г.3 Таким образом, сам Пестель периодом своей работы над «Русской Правдой» считал все время своего
участия в деятельности тайных обществ, т.е. и тот ранний период своей идейной эволюции, от которого сохранились отрывки из его ранних сочинений, служивших материалом при его последующей работе над собственно «Русской Правдой».
Действительно в «Русской Правде» мы встречаемся со многими проблемами, уже нашедшими свое отражение в ранних произведениях Пестеля. Но в «Русской Правде» эти проблемы представляются автором в новом свете, наполняются новым содержанием и при своем разрешении получают большую революционную остроту. В 1822 г. на совещании руководящих членов Южного общества во время «контрактов»4 («контрактами» в то время назывались армейские ярмарки, на которых производились полковые закупки) в Киеве Пестель изложил главные черты разрабатывавшегося им проекта, который на совещании в следующем, 1823 г. был признан программой Южного общества декабристов.
В своем ответе на вопросы от 1 апреля Пестель заявляет: «Прежде еще приезда моего [в Петербург в 1824 г. — С.Ф.] был Никита Муравьев принужден сжечь свою конституцию, и он же спорил наиболее против моей, особенно против избирательной системы и разделения земель. Трубецкой спорил преимущественно против временного правления. Русская Правда не была тогда еще начата, и я тут вознамерился ее написать, к чему особенно меня приглашал кн. Оболенский и Матвей Муравьев. Тогда же и начал я краткие ее начертания»5. Это не была случайная оговорка Пестеля. В другом месте
того же показания Пестель говорит: «Я некоторые статьи и краткие начертания написал во время моего пребывания в Петербурге в 1824 году и, когда поехал обратно к полку, взял эти бумаги с собою»6. В своем автобиографическом показании на следствии Пестель также относит свою интенсивную работу над «Русской Правдой» именно к 1824 г., отмечая ослабление этой работы только в 1825 г.7. Наконец, в самой «Русской Правде» мы находим одно место, ориентирующее нас в хронологии документа. Излагая в «беловой» редакции «Русской Правды» необходимые преобразования в отношении мещанства, Пестель
пишет: «Непременно уничтожить вышедшее в конце 1824 года постановление, известное под названием гильдейского...»8. Эта, к сожалению, единственная дате, упоминаемая в самой «Русской Правде», указывает на работу Пестеля над ней после конца 1824 г.
В настоящей статье мы не можем остановиться на сложном вопросе о том, что именно начал писать Пестель в Петербурге. Отчасти тот вопрос станет яснее в дальнейшем изложении. Отметим сейчас только, что второй ряд фактов не противоречит первому, а существенно дополняет его. Все эти факты фиксируют лишь различные этапы формирования программного документа Южного общества декабристов. Они с бесспорностью устанавливают, что 1824 г. и частью 1825 г. были временем продолжавшейся работы над «Русской Правдой». Этот вывод подтверждается и теми сложными отношениями, которые установились в эти годы как между членами Южного общества, так и в особенности между Южным обществом, с одной стороны, и Северным — с другой.
«Русская Правда», таким образом, явилась итогом творческой работы Пестеля на протяжении всей его революционной деятельности. У истоков этой работы (1816 г.) Пестель еще стоял на монархических позициях; с 1820 г. он Прочно стал на позиции республиканские, причем его республиканские идеи продолжали развиваться, получая на различных этапах этого
развития все более глубокое революционное содержание9.
Такой длительный процесс формирования «Русской Правды», протекавший в условиях усиливавшейся правительственной реакции и роста массовых движений в стране и в армии, был неминуемо связан с эволюцией взглядов декабристов, с борьбой различных идейных направлений в тайном обществе. Серьезные сдвиги, характерные для идейной эволюции не только Пестеля и его ближайших соратников, но и для декабризма в целом, получали свое последовательное отражение во внутренней структуре и в содержании дошедшей до нас «Русской Правды».
Отмеченные обстоятельства определяют важнейшую особенность «Русской Правды» как исторического источника. Отражая непрерывный процесс революционизирования Южного общества и декабризма в целом, «Русская Правда» в конечном итоге предстает перед нами в виде ряда идейных пластов, каждый из которых выражает известную стадию в этом сложном процессе. Отсюда проистекают многочисленные разноречия и противоречия, с которыми приходится иметь дело в тексте «Русской Правды». При таком положении нет ничего ошибочнее попытки характеризовать отдельные взгляды Пестеля или отдельные положения программы Южного общества на основании случайно извлеченного из «Русской Правды» текста. Такой подход к тексту может привести к самым различным, нередко к взаимно исключающим выводам по одним и тем же вопросам. Поэтому большое значение приобретают те данные, которые ориентируют нас в последовательности отдельных
наслоений в «Русской Правде» и в отделяющих эти наслоения гранях, в движении мысли ее автора от низших к высшим ступеням его общей идейной эволюции, отраженной в «Русской Правде».
Судя по подробному оглавлению, расположенному в начале текста «Русской Правды»10, из десяти намеченных к разработке глав обстоятельно и в деталях Пестелем были продуманы пять начальных глав, из которых собственно и состоит дошедший до нас текст «Русской Правды». Эти пять разработанных глав в свою очередь отражают смену этапов в работе Пестеля, дающую основание говорить о двух основных редакциях «Русской Правды».
Ряд формальных признаков, а главное, внимательный анализ самого текста «Русской Правды» позволяют установить ту грань, которая отделяет эти две редакции друг от друга. Это 139-й лист дела № 10 фонда декабристов, или, точнее, четвертый пункт § 12 третьей главы, обозначенный цифрой, но оставшийся ненаписанным, а поэтому и не отмеченный в издании Щеголева. На этом пункте обрывается новая редакция «Русской Правды», и вслед за ним идут не переработанные Пестелем листы старой редакции документа, Из формальных признаков, определяющих указанную линию отделения двух редакций «Русской Правды», обратим внимание здесь только на два наиболее важных, с нашей точки зрения, признака. Для удобства их выявления восстановим по оригиналу третьей главы «Русской Правды» последовательное чередование всех ее параграфов. Внимательное чтение приведенной схемы третьей главы «Русской Правды» обнаруживает прежде всего два последовательных порядка чередования в ней параграфов. Один последовательный порядок охватывает параграфы от 1-го по 12-й включительно. Два параграфа — «Военные поселяне» и «Солдатские дети», — не обозначенные номерами, восполняют
последовательность этого порядка. Второй последоваюльный порядок параграфов начинается с л. 140, с не обозначенного в тексте номером параграфа, под повторным названием «Казенные крестьяне»; за ним следуют в порядке повторной последовательности параграфы от 9-го по 14-й. Обратим внимание, что граница отмеченных двух порядков чередования параграфов четко обозначается после § 12 с его первым наименованием «Казенные крестьяне». Сохранившиеся в первом порядке чередования параграфов обрывки старой их нумерации свидетельствуют о том, что при переработке третьей главы автор ввел в ее текст новые, дополнительные параграфы, вследствие чего образовался разрыв между старой и новой
нумерацией параграфов на три единицы. Такими обрывками старой нумерации являются сохранившийся на л. 120 об. § 3 по старому обозначению, рядом с § 6 по новому обозначению, или же на л. 126 старый § 4, исправленный на новый - § 7. Такой разрыв на три единицы сохраняется и у границы отмеченных двух последовательных порядков чередования параграфов: вслед за § 12 нового обозначения идет § 9 старого обозначения.
Та же граница отделения двух составных частей третьей главы «Русской Правды» четко обнаруживается и в третьей рубрике приведенной таблицы, в которой даны те же параграфы с заглавными их обозначениями. Обратим внимание, что вслед за последним, 12-м параграфом нового обозначения следует не обозначенный в тексте номером параграф с тем же повторным наименованием - «Казенные крестьяне». Щеголев в своем издании «Русской Правды» вслед за Н.Ф. Дубровиным
ошибочно полагал, что этот повторынй параграф «Казенные крестьяне» есть прямое продолжение § 12 под тем же названием. Поэтому Дубровин, автор списка «Русской Правды», и Щеголев, издатель «Русской Правды» по этому списку, в противоречии с оригиналом не отметили повторного заглавия этого параграфа. Они заметили при этом повторяемость отдельных мыслей и их разноречивость в трактовке отдельных вопросов о казенных крестьянах, но объяснили это противоречивостью суждений Пестеля.
Между тем подобная повторяемость наблюдается не только в отношении параграфа «Казенные крестьяне», но, как было видно из приведенной таблицы, и в отношении параграфа «Вольные земледельцы», который в первом последовательном ряде параграфов дан под № 11, а во втором ряде повторно дан под № 10. Нетрудно заметить, что именно смежность расположения двух вариантов параграфа о «Казенных крестьянах» ввела в свое вермя в заблуждение дубровина и вслед за ним и Щеголева, воспроизведшего в своем издании без каких-либо оговорок как текст «Русской Правды» по копии Дубровина, так и сделанные последним пояснения к этому тексту (набранные курсивом)11. Эта смежность расположения параграфов о «Казенных крестьянах» продолжает и по сей день вводить в заблуждение некоторых исследователей. Между тем эта смежность обнаруживает не якобы последовательное развитие противоречивых суждений Пестеля о «Казенных крестьянах», а, наоборот,
разрыв этой последовательности: она опять-таки только обозначает границу отделения двух разновременных частей третьей главы «Русской Правды»12.
Перерабатывая «Русскую Правду», Пестель не только перегреппировывал отдельные ее параграфы, но и перемещал отдельные темы и мысли, входившие в состав различных параграфов. Выявить эти перемещения и установить действительное направление мысли Пестеля на том или ином этапе его идейной эволюции составляет труднейшую и вместе с тем необходимейшую задачу исследователя.
Сказанное на основании анализа некоторых формальных признаков третьей главы «Русской Правды», трактубщей «О сословиях, в России обретающихся», даст нам основание для следующего вывода: названная глава в полном ее составе не представляет собою единого целостого развития концепции Пестеля по вопросу о перестройке социального строя России. Эта глава состоит из двух частей, разновременно Пестелем написанных, граница между которыми прорезает 139-й лист дела
№ 10 фонда декабристов. Эта граница пролегает между двумя смежными параграфами, дважды фигирирующими в «Русской Правде» под одним и тем же названием - «Казенные крестьяне». Первая часть этой главы обрывается на четвертом пункте § 12, который остался ненаписанным.
В чем заключается существенная разница между этими двумя частями, нам скажет последующий анализ их текстов. Этот анализ еще в большей мере убедит нас в необходимости различать отдельные редакции в составе «Русской Правды».
Приведенный вывод, сделанный пока на основании только внешних наблюдений, получает подтверждение и в следственном показании Пестеля от 13 января 1826 г., имеющем первостепенное знячение для установления как последовательности в работе его над «Русской Правдой», так и той стадии, на которой эта работа оборвалась: «Первая, вторая и большая часть третьей главы были кончены, четвертая и пятая были начерно написаны; а последние пять состояли в разных отрывках»13. Где кончается эта «большая часть третий главы», мы выше установили. Суть заключается в том, что указанные Пестелем три группы материалов, относящихся к тексту «Русской Правды», отличаются друг от друга не только степенью их разработанности, но и Временем их написания. Эти группы отражают в себе различные ступени в развитии декабристского движения и мировоззрения Пестеля. Отсюда неизбежные противоречия между ними.
Приведенное свидетельство Пестеля позволяет нам уточнить ранее сделанный вывод. Первые 12 параграфов третьей главы составляют текст наиболее поздней, по выражению Пестеля — окончательной редакции незаконченной переработкой третий главы, последующие же параграфы представляют конец ранней. непереработанной, редакции той же главы.
Вследствие такой особенности структуры «Русской Правды» перед исследователем, при желании проследить развитие мысли Пестеля по тому или иному вопросу, часто возникает необходимость читать «Русскую Правду» не от начала к концу, а, наоборот, от конца к началу, т.е. от более ранней к более зрелой редакции. Сравнивая повторяющиеся или смежные темы суждений Пестеля из старой и новой редакций «Русской Правды», мы получаем возможность судить об эволюции его взглядов по коренным вопросам революционных преобразований России.
Учитывая эти особенности внутреннего состава «Русской Правды», мы обратимся к раскрытию представленных в ней различных вариантов решения крестьянского и земельного вопросов.
Отрицательное отношение к крепостному праву и цариpму, убеждение в необходимости устранения их путем революционного переворота явились важнейшим изначальным мотивом объединения декабристов в тайное общество. Этот мотив лежал в основе единства движения декабристов на всех его этапах. Но как глубоко надлежит преобразовать Россию? На этот вопрос не может ответить самый факт отрицания крепостного права. Для ответа на этот вопрос необходимо учесть еще, на каких условиях предполагается эта ликвидация крепостного права, в какой мере эти условия смогут подорвать основные
устои феодального режима. В решении аграрного вопроса все программы декабристов, связанные дворянской ограниченностью, проявляют бережное отношение к помещичьему землевладению. Но в отдельных из них проявилась тенденция к более демократическому, хотя и не выходящему за рамки дворянской революционности, решению этого вопроса.
Политическую концепцию Пестеля выделяет то, что вопрос крестьянский и вопрос земельный в общем плане ликвидации крепостничества в России он рассматривал в их органическом сочетании, в их единстве. Для Пестеля вопрос об условиях освобождения крестьян от крепостной зависимости был прежде всего вопросом о наделении крестьян землей. Именно поэтому в условиях первой четверти XIX века его взгляды на крестьянский вопрос в России оказывались наиболее революционными. Эту сторону революционной концепции Пестеля правильно подметил еще Герцен, когда он в уста Пестеля вложил следующие слова: «Тщетно провозглашать республику... это будет только перемена названия. Нужно коснуться земельной собственности. Надо, во что бы то ни стало, дать землю крестьянам, только тогда совершена будет революция»14. В приведенных словах весьма удачно схвачена основная тенденция мысли Пестеля. В то время как Никита Муравьев исходным положением в своих суждениях по крестьянскому вопросу брал незыблемое право помещика на землю и на этой позиции оставался до конца своей революционной деятельности; в то время как Николай Тургенев склонен был примириться с мыслью о безземельном освобождении личности крестьянина, — Пестель стремился юридическую свободу крестьянина подкрепить и экономической независимостью его. Таково во всяком случае было его субъективное намерение. Острая постановка в порядок дня русской революции вопроса о земельной собственности вообще, вопроса о дворянском землевладении в частности означала подкоп под самую основу крепостнических отношений в России. В этом выражалась важнейшая сторона njq радикальной тенденции, которая пробивалась среди других, более умеренных направлений декабристской мысли и оказывала на декабристов революционизирующее воздействие. Однако в рассматриваемом нами кардинальнейшем вопросе русской революции идущая вперед мысль Пестеля не успела получить своего завершения. В нашем распоряжении имеется лишь ряд документов, фиксирующих по крестьянско-земельному вопросу основные вехи эволюции его идей. Проследить эту эволюцию, определить ее характер и направление, а также установить тот предел, на котором она оказалась оборванной, — таков круг задач, который может бить поставлен и разрешен на базе имеющихся у нас источников.
Переработанные Пестелем первая, вторая и большая часть третий главы характериауются внутренней стройностью и большой логической последовательностью в развитии темы. В границах этих трех глав нетрудно заметить и то единое логическое основание, которое определяло все важнейшие линии рационалистических конструкций Пестеля при разрешении конкретных задач проектировавшейся им революции в России. Раз признав единство общества и государства всеопределяющим основанием безопасности и благоденствия России, Пестель с настойчивой последовательностью кладет это единство в основание всех своих конструктивных суждений. Так он утверждает принцип государственного единства — в первой главе «Русской Правды», принцип «народного» (национального) единства — во второй главе и, наконец, принцип гражданского единства — в третьей главе. При разрешении вопросов, связанных с первыми двумя единствами, Пестель руководствуется преимущественно соображениями внешней безопасности. При утверждении третьего, гражданского, единства Пестель исходит главным образом из соображений внутреннего благосостояния России в его, Пестеля, понимании. Цель гражданского общества, говорит автор «Русской Правды», заключается в «благоденствии всего общества вообще и каждого из членов оного в особенности»
Приведенное положение имеет первостепенное значение для понимания той отправной мысли, которая привела Пестеля к его аграрному проекту. Именно это положение служит, так сказать, философским основанием его «фаворитной идеи» о всеобщем наделении землей. В аграрной программе «Русской Правды» центральное место занимает идея разделения земель. Эта идея является стержневой во всей «Русской Правде», в обеих ее редакциях. Сущность ее подробно изложена Пестелем в четвертой главе, т.е. в непереработанной, оставшейся в черновой редакции части «Русской Правды», где трактуется «О народе в политическом отношении».
В своей исходной позиции Пестель делает попытку примирить и свести к единой исходной формуле два противостоявших друг другу в современной ему публицистике мнения: одно — утверждающее общественную и отвергающее частную собственность на землю; другое, наоборот, — утверждающее справедливость и экономическую целесообразность частной собственности на землю. «Сии два мнения, — говорит Пестель, — совершенно друг другу противоречат, между тем как каждое из них много истинного и справедли- вого содержит»18. Из сопоставления аргументов в пользу той и другой точки
зрения Пестель делает решающие для всей его концепции по аграрному вопросу выводы: «1) Человек может только на земле жить и только от земли пропитание получать, следовательно, земля есть собственность всего рода человеческого и никто не должен быть от сего обладания ни прямым, ни косвенным образом исключен... 2) С учреждением гражданских обществ сделались сношения между людьми многообразнее и возникло понятие о собственности. Охранение сего права собственности есть главная цель гражданского быта и священная обязанность правительства... 4) Наперед надобно помышлять о доставлении всем людям необходимого для жития, а потом уже о приобретении изобилия. На первое каждый человек имеет неоспоримое право, потому что он человек; на второе имеет право только тот, который сам оное приобрести, успеет... 5) Установив возможность для каждого человека пользоваться необходимым для его жития, не подвергая его, для приобретения оного, зависимости от других, надлежит только дать обеспечение и совершенную свободу приобретению и сохранению изобилия»19.
Таковы исходные принципы Пестеля. Реализация их мыслилась Пестелем путем разделения земель каждой волости на две равные половины. «Одна половина получит наименование земли общественной, другая земли частной. Земля общественная будет всему волостному обществу совокупно принадлежать и неприкосновенную его собственность составлять; она ни продана, ни заложена быть не может. Она будет предназначена для доставления необходимого всем гражданам без изъятия и будет подлежать обладанию всех и каждого. Земли частные будут принадлежать казне или частным лицам, обладающим оными с полною свободою и право имеющим делать из оной, что им угодно. Сии земли, будучи предназначены для образования частной собственности, служить будут к доставлению изобилия»20.
Общественные земли подлежали делению на участки. Пестель по понятным причинам нигде не указывает размеров этих участков, но в полном соответствии со своим основным замыслом подчеркивает, что величина каждого участка должна быть достаточной для доставления необходимого средней семье, состоящей из мужа, жены и трех детей. Эти участки подлежат раздаче не в собственность, а в пользование членам волостного общества.
Таковы основные положения плана разделения земли в проекте Пестеля. Любопытны еще некоторые правила, регламентирующие порядок раздачи общественных участков и предусматривающие возможные при этом конфликты. Каждый член волостного общества имеет право требовать для себя столько участков, сколько ему угодно. При наличии свободных участков все такие требования подлежат удовлетворению. При ограниченности же количества свободных участков предпочтение отдается гражданам, не имеющим частной земли и занимающимся только земледелием. «Одним словом, —
заключает Пестель, — предпочитается тот, который беднее». В случае же наличия излишка общественных участков после удовлетворения всех требований членов волостного общества такие излишние участки «могут отдаваться в откуп посторонним лицам». Таким образом, при известных условиях и общественные участки могут служить базой для «приобретения изобилия». При каждой волости Пестель проектировал организацию волостного банка, из коего «получать будут граждане нужное число денег на первоначальное обзаведение своего хозяйства, когда в земледельческое состояние
поступать будут»21. Той же цели должны будут служить и волостные страховые учреждения.
Пестель предвидит многообразные выгоды, к которым поведет, по его мнению, осуществление его аграрной программы. При всей утопичности отдельных суждений Пестеля они представляют большой интерес. В них выпукло обнаруживается общая социальная направленность его мысли, его стремление возвысить нравственный облик русского народа, воспитать в людях высокие гражданские качества, Среди которых любовь к отечеству, преданность родине аанимают первенствующее место.
1.«Каждый россиянин будет совершенно в необходимом обеспечен и уверен, что в своей волости всегда клочек земли найти может, который ему пропитание доставит, и в коем он пропитание сие получать будет не от милосердия ближних и не отдаваясь22 в их зависимость, но от трудов, кои приложит для обрабатывания земли, ему самому принадлежащей, яко члену волостного общества наравне с прочими гражданами»23.
2.Будет устранена нищета, толкающая людей на путь преступления, и повысится посему нравственный уровень народа24.
3.«Сие постановление ии в чем не препятствует стремлению к изобилию и улучшению земледелия, ибо земли, для последней сей цели предоставленные, составляют половину всех земель вообще и в полной мере для того достаточны»25. Обеспеченность в необходимом, наоборот, говорит Пестель, будет вселять смелость и в области частного предпринимательства: «решительнее, безопаснее, веселее будет частное действие каждого гражданин Народная промышленность получит быстрейший ход и сильнейшие обороты, потому что всегда опираться будет на уверенности в необходимом, и следовательно само изобилие твердейшее возымеет основание» 26.
4.Переселения крестьянские, которые обусловливались нищетой и захватывали беднейшие слои населения, при установлении нового порядка прекратятся. При новых условиях будет переселяться тот, «которому нельзя получить столько общественных участков в своей волости, сколько бы он того желал. Желающий же иметь несколько участков не есть человек бедный и потому может переселиться с удобностью и с выгодою как для себя, так и для своей волости» 27.
5.Умножение народонаселения создаст невозможность предоставления в одни руки нескольких «участков», возрастет стремление к приобретению земель в частную собственность; земли вздорожают, и возвышение цен на них «послужит поощрением к направлению капиталов на устройство мануфактур, фабрик, заводов и всякого рода изделий, на предприятие разных коммерческих оборотов и торговых действий» 28. Эта мысль о переливе капиталов в сферы промышленности и торговли особенно интересно очерчивается на том общем аграрном фоне, который характерен для «Русской Правды» в целом. Земля в концепции Пестеля - основа обеспечения людей «необходимым». Отсюда то особенное внимание к земле и наделению землей, которым отмечены страницы «Русской Правды». Из этого, однако, неверным будет вывод о предпочтении Пестелем однобокого, аграрного развития хозяйства России вообще. Наоборот, в
толковании Пестеля всеобщее наделение землей должно было содействовать широкому процветанию в России также промышленности и торговли. Перед одним вопросом, оставаясь в рамках своей концепции, проявил Пестель полное свое бессилие: как обеспечить эту частную промышленность рабочей силой? Предположение, что «гражданин... пойдет в услужение, или на какую-нибудь работу наймется... только потому, что в том более удовольствия или выгоды найти надеется» 29 составляет наиболее наивное место в «Русской Правде».
6.При новом порядке «каждый россиянин будет... обладателем земли». Вся Россия «будет следовательно состоять из одних обладателей земли и не будет у нее ни одного гражданина, который бы не был обладателем земли... Право свое на общественную землю будет он... сохранять неизменно, и каждый россиянин тем самым будет истинным членом Российского государства всегда пребывать. Какую осанку должно таковое положение вещей российскому народу приобщить и какое почтение вселить к нему ю всех других державах и государствах!» 30. Каждый Гражданин, будучи приписан к какой-нибудь волости, найдет в ней «не только безопасность, но и верное пристанище, ни только охранение своей собственности, но и дарование необходимого для житья». Это будет цементировать волостное «политическое семейство» и укреплять любовь к отечеству. «Каждый будет видеть, что он в государстве находится для своего блага, что государство о благоденствии каждого помышляет, каждый будет чувствовать, что он подати платит и повинности несет для цели ему близкой и для собственного своего блага. На таковом образе мыслей будет основана любовь к Отечеству, сей источник всех Государственных добродетелей, и сия сильнейшая подпора существовання и благоденствия царств»31.
Kaковы былиисточники изложенных мыслей Пестеля по земельному вопросу? В историографии декабристов много усердия было проявлено в стремлении отыскать того автора, слепком мыслей которого явился аграрный проект Пестеля. Особенно много изобретательности в этих поисках проявил Семевский. Несомненно, при постановке вопроса о земельном наделении Пестель учитывал освещение вопроса о формах земельной собственности в современной ему литературе. Мы помним, что Пестель своему аграрному проекту предпослал анализ двух противоположных точек зрения, представленных в
этой литературе, при такой постановке вопроса, особенно при мотивировке каждой из этих точек зрения, обнаруживается широкая эрудиция Пестеля: его несомненное знакомство с трактатами Руссо и с социалистическими утопиями XVIII века
(Морелли, Мелье). Однако в своих обобщениях и выводах, в разрешении вопроса о всеобщем наделении землей и в конкретных формах этого наделения Пестель выступает как совершенно оригинальный мыслитель. Его аграрный проект, представляющий утопическое сочетание элементов обоих принципов земельной собственности, должен был, по замыслу Пестеля, явиться конкретной формой реализации права каждого человека на удовлетворение его жизненных потребностей. Этот проект явился плодом долгих и, несомненно, томительных исканий Пестеля. Есть основания думать, что в 1820 г., когда
Пестель писал свою (неопубликованную) «записку» на французском языке32, в сознании его, повидимому, уже бродила мысль о плане решения земельного вопроса, которая однако только впоследствии, на страницах «Русской Правды», облеклась в конкретную форму.
Весьма важно в связи с процессом развития«фаворитной идеи» Пестеля о разделении земель учитывать то влияние, которое на него оказывали критические наблюдения над объективными условиями жизни современной ему России. В этом отношении весьма интересно звучит его заявление в связи с планом разделения земель: «Ежели при первом взгляде покажется введение такового порядка сопряженным с большими трудностями, то надлежит только вспомнить, что сие постановление
может большие затруднения встретить во всяком другом государстве, но не в России, где понятия народные весьма к оному склонны, и где с давних времен уже приобыкли к подобному разделению земли на две части» 33.
Эту идею разделения земель и наделения всех желающих граждан земельным участком, предназначенным для обеспечения жизненно необходимого минимума каждому человеку, Пестель положил в основу конкретных путей раскрепощения различных категорий крестьян.
Обращаясь к конкретной части суждений Пестеля по крестьянскому вопросу, мы оказываемся перед фактом многочисленных разноречии «Русской Правды», явившихся неизбежными, если учесть изложенную выше историю формирования этого документа. Серьезнейшим недостатком известных нам исследований по рассматриваемому вопросу является смешение положений различных редакций «Русской Правды» по одному и тому же вопросу. Подобное смешение, происходящее в результате игнорирования процесса развития декабристского движения и эволюции взглядов Пестеля по
коренным вопросам русской революции, приводит к тому, что закономерные разноречия текстов «Русской Правды» превращаются в необоснованные противоречия в конечных обобщениях и выводах отдельных исследователей.
Рассмотрение конкретных проектов раскрепощения крестьян мы начнем с вопроса о государственных крестьянах. Наш интерес к этой категории крестьянского населения определяется в данном случае не только ее известными отличительными чертами в составе российского крестьянства и се весьма значительным удельным весом, но и тем особенным местом, которое
занимают листы о казенных крестьянах в тексте «Русской Правды». Пункт о казенных крестьянах представляет редкий случай, когда в нашем распоряжении оказываются обе редакции «Русской Правды» но одному и тому же вопросу. Линия, отделяющая новую редакцию от старой, как выяснено было выше, проходит через незаконченный в новой редакции § 12 третьей главы, посвященный казенным крестьянам, вслед за чем сохранился полный текст старой редакции параграфа о тех же казенных крестьянах. Именно такое расположение текстов и ведет к тому недоразумению, когда отдельные исследователи
читают старый текст как прямое продолжение нового текста, допуская тем самым выше отмеченное смешение различных фаз в идейном развитии Пестеля.
Уже в ранней редакции «Русской Правды» Пестель проявляет относительную решительность в вопросах коренной переделки социальной структуры и экономики казенной деревни. Первые три пункта параграфа о казенных крестьянах и старой редакции говорите распространении принципа волостного устройства на государственные земли и разделении в каждой волости земли «на дне половины, из коих дать одной название общественной земли, а другой казенной земли». При этом надлежит «общественную землю отдать в собственность волостному обществу, а казенную землю оставить собственностью казны». В дальнейшем, в седьмом пункте того же параграфа, определяются права в отношении общественных и казенных земель: «Волостное общество не должно иметь права общественную землю продавать или закладывать - она есть собственность в сем отношении неприкосновенная. Казна же является в отношении к казенной земле в виде частного человека и потому продавать казенные земли право имеет» 34. Дальше Пестель делает важную оговорку, что если крестьянин купит у казны земельный участок, то этот участок в отличие от общенной земли будет его «совершенною частною собственностью», т. е. он будет иметь право такой участок продавать, закладывать, передавать по наследству и т. д. Специальным пунктом Пестель предусматривает в старой редакции и организацию в каждой волости банка, ломбарда и страхового учреждения, предназначаемых для оказания помощи крестьянам в их хозяйственном обзаведении и для общего сти|мулирования хозяйственной деятельности в волости. Таким образом, все основные черты общего плана разделения земли получили свое полное отражение в конкретном плане волостного переустройства государственных земель. Ничего удивительного в этом нет: вспомним, что общий план разделения земли дан уже в ранней редакции «Русской Правды» и этот план, естественно, конкретизируется, прилагаясь к каждой категории крестьян и в ранней и в поздней редакциях «Русской Правды».
Однако само волостное переустройство казенной деревни еще не предрешает конкретных условий освобождения государственных крестьян, условий перевода их из состояния зависимых держателей казенной земли в состояние свободных обладателей волостной земли. Именно в этом вопросе коренным образом отличаются друг от друга ранняя и поздняя редакции «Русской Правды». Особо важное место в ранней редакции параграфа о казенных крестьянах занимают четвертый, пятый и шестой пункты, тесно связанные между собой единством идеи и трактующие вопрос об условиях, при которых должен происходить постепенный процесс освобождения государственных крестьян. В этой длительной постепенности - главная суть раннего варианта программы «Русской Правды» о казенных крестьянах. Ввиду особенной важности этих пунктов для последующих выводов приведем полностью их содержание:
4.«Крестьяне казенных поместий или селений продолжают обрабатывать, как общественные, так и казенные земли теперешним порядком и платят казне тот же оброк за оные, который и ныне платят.
5.Сей порядок будет продолжаться десять или пятнадцать лет сряду, а после сего срока не будут крестьяне никакого оброка платить за общественную землю, а за казенную, которую пожелают для обрабатывания на откуп взять, будут они деньги платить по назначению, какое тогда имеет быть сделано, и для которого потребуются от крестьян предварительные их предположения.
6.После десяти или пятнадцати лет, и если удобно будет, то и прежде, когда сей новый порядок окончательно возымеет существование, ход и действие, будут казенные крестьяне польаомться совершенною свободою и будут объявлены совершенно вольными, причем общественная земля никому не будет принадлежать частно, но всему волостному обществу совокупно, а казенная земля останется собственностью казны и крестьянам будет отдаваться в откуп» 35.
Собственно этими тремя пунктами и исчерпываются суждения Пестеля о государственных крестьянах в старой редакции «Русской Правды». Остальные пункты специально о Крестьянах не говорят, а имеют своей основной темой волость и волостные земли.
В этих пунктах имеются отдельные недосказанности и неувязки. Так, в четвертом пункте говорится о продолжающихся барщинных и оброчных повинностях крестьян. В пятом же пункте крестьяне по истечении 10- или 15-летнеге срока освобождаются только от оброчных повинностей. О барщине здесь просто не упоминается. Однако четкое определение в шестом пункте, что государственные крестьяне после указанного срока будут «пользоваться совершенною свободою и будут объявлены совершенно вольными», исключает возможность предположения о сохранении для государственных крестьян
каких-либо барщинных повинностей. Здесь мы имеем дело с явной недосказанностью мысли Пестеля в пятом пункте, которая восполняется следующим, шестым пунктом. По истечении 10- или 15-летнего срока, по мысли Пестеля, государственные крестьяне должны были стать действительно свободными.
Неувязка в приведенных пунктах сказывается в вопросе о хозяйственном использовании казенных земель после истечения 10- или 15-летнего срока. В конце шестого пункта Пестель говорит: «...казенная земля останется собственностью казны и крестьянам будет отдаваться в откуп». Такая формулировка могла бы дать основание для предположения о принудительной аренде крестьянами казенных земель. Но против такого толкования возражает четкая формулировка пятого пункта, предусматривающего добровольность такой аренды («...которую пожелают для обрабатывания на откуп взять...»). При
таком положении хозяйственное использование казенных земель оставалось негарантированным. Это обстоятельство, повидимому, осознавалось Пестелем и смущало его.
Следует также отметить, что предусматриваемый Пестелем 10-или 15-летний срок сохранения старых отношений в казенной деревне не был, повидимому, связан с мыслью о выкупе в течение этого времени повинностей крестьян. Об этом свидетельствует оговорка Пестеля в шестом пункте: «...и если удобно будет, то и прежде, когда сей новый порядок
окончательно возымеет существование, ход и действие». Стало быть, Пестель отмечаемый срок ставил в зависимость не от накопления компенсации за отменяемые повинности, а от времени, которое потребуется для переустройства казенной деревни. Повидимому, Пестеля здесь тревожила мысль о возможности запустения хозяйства в реорганизационный период. Как быть с казенными землями и с доходами казны? Вот вопрос, к разрешению которого Пестель искал и не находил пути. Введением 10- или 15-летнего периода Пестель на старой крепостнической базе отодвинул трудность во времени, но не устранил ее. То, что так тревожило Пестеля, на самом деле получило бы свое стихийное разрешение на новой, капиталистической основе. Но именно cтихийность больше всего и тревожила рационалиста Пестеля.
Таково основное содержание ранней редакции «Русской Правды» по вопросу о казенных крестьянах. Сохраняет ли Пестель все изложенные принципы, в особенности принцип длительной постепенности и сохранения старых оброчных и бярщинных повинностей в течение 10—15 лет, и и в новой редакции «Русской Правды»? На этот весьма важный вопрос мы можем получить ответ только путем самого пристального сопоставления текстов обеих редакций. В новой редакции «Русской Правды» Пестель, перечисляя необходимые преобразования в отношении казенных крестьян, обстоятельно раскрыпаег первый, второй и третий пункты этих преобразований. Четвертый пункт в оригинале отмечен проставленной цифрой, но не был изложен и остался без ответа 36. Этот факт свидетельствует о том, что переработки Пестелем параграфа о казенных крестьянах и новой редакции осталась неоконченной. Это обстоятельство, по всей вероятности, и породило те недоразумения в толковании предположений Пестеля по данному вопросу, родоначальником которых следует признать первого издателя «Русской Правды» - П.Е. Щеголева.
П.Е. Щеголев, точно воспроизведя в своем издании список «Русской Правды», сделанный Дубровиным, при переходе от новой к старой редакции параграфа о казенных кресгьянах напечатал и такую оговорку Дубровина: «Конец этой главы сохранился лишь в черновых набросках, отчасти повторяющих сказанное выше, отчасти содержащих новые соображения» 37.
Н.Ф. Дубровин и П.Е. Щеголев, таким образом, принимали старую редакцию «Русской Правды» за прямое продолжение повои редакции параграфа о казенных крестьянах, за «конец этой главы», содержащий «новые соображения», которые Пестель не успел перевести из состояния «черновых набросков». Заметив повторения между «началом» и «концом этой главы», они не придали этому факту никакого значения, так как объясняли все повторения и даже противоречия, содержащиеся в различных
редакциях, «непоследовательностью» суждений Пестеля.
Любопытно отметить и другое. Дубровин и вслед за ним Щеголев, как мы заметили выше, опустили содержащуюся в оригинале цифру 4 обозначавшую не написанный еще пункт четвертый и свидетельствующую о незаконченности параграфа о казенных крестьянах в его новой редакции. Щеголев в своем издании опустил также и повторяющийся в оригинале заголовок «Казенные крестьяне» 38, который, принадлежа к повторному параграфу об этой категории крестьян, как раз и свидетельствует
о том, что мы здесь имеем дело не с «концом» единого параграфа о казенных крестьянах, а с началом другой, ранней редакции этого параграфа с последовательной нумерацией его пунктов. Эта точка зрения Щеголева, принявшего две различные редакции параграфа о казенных крестьянах за один цельный параграф, механически перешла в историческую литературу о декабристах и сохраняется, как выше было отмечено, до сегодняшнего дня. Мало того, поскольку новая редакция обрывается на четвертом пункте, то и чтение того, что Щеголев определяет лишь как «конец главы» о казенных крестьянах, начинаечся с
четвертого пункта старой редакции, т.е. с того пункта, где Пестель оговаривает сохранение на определенный срок барщинных и оброчных повинностей крестьян. При этом упускается из виду то обстоятельство, что Пестель в новой редакции кореннымобразом перегруппировал материал, что еще больше усиливает противоречивость в интерпретации этого места из «Русской Правды». На самом же деле внимательное чтение оригинала убеждает нас в том, что мы в данном случае имеем дело не просто с началом и концом главы, а с двумя во многом различными между собою вариантами трактовки темы о казенных крестьянах, т. е. с двумя редакциями «Русской Правды», фиксирующими различные этапы в процессе формирования программы Южного общества.
Какие же отклонения в трактовке вопроса о государственных крестьянах мы находим в новой редакции по сравнению со старой редакцией?
Прежде всего обратим внимание, что перегруппировка материала в новом варианте сравнительно со старым носит не просто редакционный, а глубоко принципиальный характер. Если в старой редакции отправным пунктом суждений Пестеля является идея волостного переустройства казенных земель, чему посвящаются три первых пункта, а вопросу об условиях освобождения казенных крестьян (о чем говориться лишь в последующих трех пунктах) отводится явно подчиненное место, то в новой редакции центр внимания обращен именно на вопрос об освобождении крестьян, о чем обстоятельно говорится в первом же пункте. Последующие пункты трактуются в полном подчинении этому первому пункту. Если старая редакция говорит главным образом о казенной земле, то новая редакция имеет основной своей темой казенного крестьянина.
Второе обстоятельство, на которое необходимо обратить серьезнейшее внимание, заключается в том, что три пункта новой редакции в новой трактовке и в новом свете охватывают круг проблем, относящихся не к трем пунктам старой редакции, а к семи и частично даже к последнему, восьмому пункту старой редакции «Русской Правды». Здесь в полном объеме даны вопросы, касающиеся освобождения крестьян, разделения государственных поместий на волости, а волостных земель - на общественные и казенные, распространении на казенных крестьян прав купечества и мещанства, характера собственности на общественные и на казенные земли. Только два вопроса из старой редакции не нашли отражения в новой -
это вопрос об откупе или аренде крестьянами казенных земель и вопрос о волостных банках и страховых учреждениях.
Таким образом, является совершенно неправильным рассмотрение четвертого пункта старой редакции в качестве прямого продолжения текста новой редакции параграфа о казенных крестьянах. Против этого возражает не только история создания «Русской Правды», не только данные оригинала того документа, но и логическое развитие Пестелем темы о казенных крестьянах в старом и новом вариантах.
Имея в виду отмеченные моменты, рассмотрим самый главный вопрос: как изложены в новой редакции «Русской Правды» условия освобождения казенных крестьян?
В старой редакции, как мы помним, этому вопросу посвящены три пункта (4, 5 и 6-й), в которых Пестель последовательно утверждает три положения: 1) крестьяне и после волостного переустройства казенных поместий продолжают отбывать в отношении казны оброчные и барщинные повинности; 2) такой порядок будет продолжаться 10 – 15 лет; 3) по истечении этого срока казенные крестьяне приобретут, наконец, полную свободу. В новой редакции эти три пункта заменены одним пунктом - первым, который категорически заявляет: «...признать, объявить и провозгласить всех казенных и
удельных крестьян вольными и никакого рода крепости более не подлежащими, включить их в общий состав российского гражданства на основании общих правил, признавая их российскими гражданами и распространяя на них все права купечества и мещанства так, чтобы они отныне впредь особого сословия более не составляли, но принадлежали бы к общему сословию российских граждан»39. В этой категорической формуле Пестеля нет места для того 10 - 15-летнего срока, о котором он говорил в раннем варианте «Русской Правды». Если бы Пестель имел в виду этот срок сохранить, то, при строгой
тематической последовательности построения последнего варианта параграфа о казенных крестьянах, он должен был об этом сказать в первом же или в очередном, втором пункте. Отсутствие упоминания об этом сроке именно здесь, в первом пункте нового варианта, где говорится о порядке освобождения казенных крестьян, свидетельствует о том, что Пестель от этой мысли отказался. В этом сказалась та радикализация взглядов Пестеля по конкретному вопросу с казенных крестьянах, которая отличает новую редакцию «Русской Правды» вообще.
Но как же быть с отмеченным цифрою 4, но не раскрытым в новой редакции пунктом четвертым? Что Пестель имел в виду еще сказать в этом пункте?
Здесь можно допустить одно из следующих предположении: 1) Коли Пестель имел в виду оставаться в кругу тех вопросов, которые были им охвачены в старом варианте, то этот четвертый пункт должен был говорить либо об аренде крестьянами казенной земли после их освобождения, либо о волостных банках, ломбардах и страховых учреждениях. Но во втором случае этот пункт вряд ли вызвал бы у Пестеля какое-либо затруднение и остался бы недописанным. Всего вероятнее Пестель остановился перед затруднявшим его все тем же вопросом: как быть с казенными землями в связи с освобождением крестьян? Этот вопрос так и остался у Пестеля в плане его программных суждений неразрешенным, 2) Если же Песюль имел в
виду выйти за круг вопросов, очерченных старым вариантом, и хотел в этом четвертом пункте затронуть какую-то новую проблему, то определить ее мы конечно, не можем. Но именно потому, что это была бы новая проблема, исключается возможность ее связи с вопросом о 10 - 15-летнем сроке.
Так представляется трактовка вопроса о казенных крестьянах в различных вариантах «Русской Правды». Безоговopoчное освобождение казенных крестьян от феодальных повинностей с распространением на них принципа волостного устройства и разделения земель - таковы основные черты намеченного Пестелем последнего варианта программы в этой области.
Все сказанное о казенных крестьянах Пестель в полном объеме распространяет также на казенных заводских крестьян 40 и на монастырских крестьян41.
**
С той же тенденцией п сторону революционного развития мысли Пестеля и программы Южного общества мы встречаемся и при рассмотрении вопроса о проектировавшихся «Русской Правдой» преобразованиях в отношении помещичьих крестьян. По этому вопросу разноречия в различных редакциях «Русской Правды» оказываются еще более
разительными. Обратимся к рассмотрению этого вопроса пока только в рамках старой редакции.
Вопрос об условиях освобождения крестьян трактуется в обеих редакциях «Русской Правды» в тесном переплетении с вопросом о судьбах дворянского сословия. Когда мы обращаемся к старой, непереработанной редакции третьей главы «Русской Правды», то здесь Пестель еще находил основания для сохранения дворянства, правда в пересмотренном его составе. Судя по отдельным положениям этой старой редакции, и начальные параграфы третьей главы «Русской Правды», не дошедшие до нас в ранней редакции, трактовали дворянство как отдельную привилегированную группу, хотя и при коренномn изменении оснований, определявших ее особые права. Так, заключая третью главу «Русской Правды» (вспомним, что конец этой главы дошел до нас в непереработанном виде, т.е. в старой редакции), Пестель говорит «Из всего содержания главы сей явствует: .. 2) что дворянство обязывается под руководством Верховного правления пересмотреть свой состав и проекты об оном представить» В конце третьей же главы Пестель предлагает и тот критерий, на основе которого следует пересмотреть состав привилегированного дворянства «При сем надлежит заметить ... 2) что люди, оказавшие отечеству большие услуги, должны быть отличены от тех, которые только о себе думачи и только о частном своем благе помышляли. Таковые лица должны особенными пользоваться правами и преимуществами. Вот главное правило, основанием дворянству служащее» 42.
В четвертой главе «Русской Правды», в которой Пестель, так же как и в третьей главе, в основном трактует крестьянский и земельный вопросы, мы также находим мысль о сохранении внутри гражданского общества дворянства и его привилегий. «Дворянство есть установление справедливое, когда основанием своего существования имеет услуги, им отечеству оказываемые...»43 - заявляет здесь Пестель. Еще категоричнее и полнее здесь звучит и такое заявление Пестеля: «Надлежит однако же заметить, что те отличные граждане, которые большие отечеству оказывают услуги (дворяне), должны некоторыми особыми преимуществами пользоваться в виде награждения за их услуги и от некоторых тягостнейших обязанностей быть освобождены»44. Таким образом, ранний вариант «Русской Правды» сохраняет в составе общества дворянство как группу, выделенную особыми правами. Правда, эта привилегированная группа создается на существенно иных основаниях, чем старое феодальное дворянство. Однако в создании ее все же сказывается бережное отношение и к старому дворянству, к помещикам. Та же бережность отразилась и на позиции Пестеля в вопросе об условиях и методах освобождения помещичьих крестьян. Конечно, и в старой редакции «Русской Правды» Пестель выступает принципиальным противником крепостного права. Однако для обоснования этого принципа Пестель здесь оперирует такими аргументами, как «успехи просвещения», «дух свободы» и т.д., т.е. аргументами преимущественно морально-политического характера. «Успехи общего просвещения, - говорит нам старая редакция «Русской Правды», - повсюду более и более распространяющиеся, лучшие понятия о взаимных отношения» всех членов и частей государства, дух времени, стремящийся к свободе, на эаконах основанной, все сие заставляет желать, чтобы рабство было совершенно в России уничтожено, и чтобы полезное сословие крестьян не было забыто, особливо в то время, когда Россия стремится к установлению прочного законного порядка и всем прочим своим сословиям и частям улучшение положения и состояния их приобретает»45. Такие выражения в приведенном тексте, как «заставляет желать», «чтобы полезное сословие крестьян не было забыто» и т.п., не соответствующие обычно категорическому стилю Пестеля, накладывают печать большой умеренности на суждения Пестеля по крестьянскому вопросу в старой редакции «Русской Правды». С этими аргументами, обнажающими безнравственность крепостного права, Пестель как бы обращается к самим помещикам: «Сверх того надобно также и о том в совести своей помышлять, что право обладать другими людьми, как собственностью своею, продавать, закладывать, дарить и наследовать людей на подобие вещей, употреблять их по своему произволу, без предварительного с ними соглашения и единственно для своей прибыли, выгоды и прихоти есть дело постыдное, противное человечеству, законам естественным, святой вере христианской и заповедной воле всевышнего творца, гласящего в священном писании, что все люди перед ним равны, и что одни деяния их и добродетели разницу полагают» 46. Весьма любопытен самый подход «Русской Правды» в старой редакции к вопросу о крепостном праве. Она констатирует большое разнообразие в положении крепостных крестьян в зависимости от того, под властью «добрых» или «дурных» господ они находятся. Это разнообразие, по суждениям Пестеля, оказывается возможным потому, «что участь крепостных людей в полной мере зависит единственно от мысли и воли их господ, и что никакого не существует определительного постановления, взаимные их отношения, обязанности и права устанавливающего и положение крестьянского состояния ясно определяющего»». Из этого положения Пестель делает вывод о необходимости создания такого постановления, «дабы дурные помещики принуждены были следовать примеру добрых помещиков, и дабы положение крестьян, елико возможно, было улучшено и на твердых началах и правилах положительным образом основано» 47. Это равнение на «доброго помещика» представляет характерную черту ранней редакции «Русской Правды». Оно сказалось в решении и вопроса о дворянском сословии и вопроса о крепостном праве. Здесь мы находим наиболее полное и откровенное
выражение дворянской ограниченности Пестеля периода ранней редакции «Русской Правды»
. Все сказанное подводит нас к пониманию весьма важного момента в концепции старой редакции «Русской Правды» по вопросу о крепостном праве: здесь видная роль в разработке постановления по крестьянскому вопросу предоставляется дворянству - «грамотным дворянским собраниям». Правда, Временному верховному правлению принадлежит установление принципов реформы и издание окончательного постановления на основании проектов «грамотных дворянских собраний», а
равно и последующее практическое осуществление всех мероприятий: «Для составления такового постановления, - читаем мы в параграфе о дворянских крестьянах, - имеет Верховное правление возложить на вышеупомянутые грамотные дворянские собрания48 обязанность представить ему проекты об оном и потом из всех сих проектов выбор сделать, целое составить и оный в ход и действие привести» 49.
Изложенные суждения привели Пестеля к следующему заключительному выводу по вопросу об условиях освобождения помещичьих крестьян: «Поелику таковое важное предприятие требует зрелого обдумания и весьма большую произведет в государстве перемену, то не может оное иначе к успешному окончанию приведено быть, как введением постепенным. О сем предмете должно Верховное правление потребовать проекты от грамотных дворянских собраний и но оным мероприятиям распорядить, руководствуясь следующими тремя главными правилами: 1) освобождение крестьян от рабства не должно лишить дворян дохода, ими от поместий своих получаемого; 2) освобождение сие не должно произвести волнений и беспорядков в государстве, для чего и обязывается Верховное правление беспощадную строгость употреблять против всяких нарушителей общего спокойствия;
3) освобождение
cue
должно крестьянам доставить лучши положение противу теперешнего, а не мнимую свободу им даровать» 50.
Эти правила Пестель распространяет на все категории помещичьих крестьян, уделяя при этом особенное внимание «дворовым людям» и помещичьим «заводским крестьянам». В отношении последней группы Пестель безоговорочно заявляет, что «суждение об улучшении их состояния и о постепенном даровании им вольности принадлежит к статье о дворянских крестьянах, где действие свое иметь будут Грамотные дворянские собрания с окончательным решением и утверждением Верховного правления»51. Этот текст, между прочим, интересен и тем, что он совершенно точно определяет соотношение
функций дворянских собраний и Верховного правления при освобождении крестьян. Что касается дворовых людей, то Пестель, охарактеризовав их положение как «самое жалкое состояние в целом пространстве Российского государства» и определив также необходимость затребования от дворянских собраний проектов, предусматривающих «средства к постепенному освобождению от рабства дворовых людей», вместе с тем не ограничивается этими общими определениями, а конкретизирует их в характерных для тогдашних взглядов Пестеля направлениях: «Здесь могут с удобностью два средства быть употреблены. Первое состоит в назначении числа годов, в кои господину своему прослуживши, дворовый человек делается вольным. Второе состоит в назначении суммы денег, кои своему господину заплатив, дворовый человек также делается вольным». В этих строках принцип выкупа помещичьим крестьянином своей свободы четко обозначен.
Таким образом, на этом этапе идейной эволюции Пестель искал компромиссных путей разрешения крестьянского вопроса, предоставляя при этом ведущее место помещичьему интересу. Первым правилом, которым должно руководствоваться Верховное правление при суждениях по вопросу о помещичьих крестьянах, является: «освобождение крестьян от рабства не должно лишить дворян дохода, ими от поместий своих получаемого»52. Этот принцип в старой редакции «Русской Правды» сохраняет за собою всеопределяющую силу и накладывает на все параграфы о помещичьих крестьянах отпечаток большой умеренности. Здесь владельческое право помещика на землю не подвергается еще ни малейшим колебаниям.
Однако уже и в старой редакции «Русской Правды» Пестель считал необходимым уравнять положение помещичьих крестьян с положением всех граждан России. Об этом говорит одна любопытная мысль, высказанная Пестелем в четвертой главе, когда он перечисляет те блага, которые принесет с собой разделение земель: «Что же касается дворянских крестьян, то об оных сказано в предыдущей главе, что дворянские грамотные собрания представят свои проекты и Верховное правление оные в соображение примет при переводе сих крестьян из нынешнего их положения в общее состояние российского
гражданства»53. Если учесть, что эта мысль высказана в параграфе, целиком посвященном вопросу о разделении земель, то ясно, что здесь Пестель под «общим состоянием российского гражданства» имеет в виду не только формально-правовой момент, но и общее положение граждан, обусловленное распределением их по волостям и наделением их общественной землей. Каков же путь, ведущий к этому итогу? На этот вопрос старая редакция «Русской Правды» нам не отвечает. На него должны были предвврительно ответить «грамотные дворянские собрания».
Суммируя все сказанное о дворянстве и помещичьих крестьянах, мы видим, что Пестель в период ранней редакции «Русской Правды», несмотря на общий революционный характер его суждений, находил основания для сохранения в России некоего дворянстви, выделенного привилегиями из общего состава граждан, хотя и коренным образом отличного по правовым принципам, определявшим его преимущества по сравнению со старым потомственным дворянством крепостной эпохи. Он видел основания также и для особенной заботы о помещичьих доходах и в весьма умеренном стиле трактовал вопрос об условиях освобождения помещичьих крестьян, правда, акцентируя при всем этом мысль о необходимости
действительного улучшения положения крестьян, предоставляя, однако, предварительное решение этого вопроса «грамотным дворянским собраниям».
Такова основная концепция ранней редакции «Русской Правды» по крестьянскому и аграрному вопросам. Именно эта концепция лежала в основе той программы Южного общества декабристов, которая была принята на совещании руководящих деятелей этого общества в январе 1823 г. «Конституция Государственный завет», ошибочно рассматрваемый некоторыми исследователями в качестве последнего программного слова Пестеля, в действительности представлял собой конспективную запись именно этого раннего варианта политического плана Пестеля, т.е. официально принятой программы Южного общества. В этом нас убеждает прежде всего происхождение этого важного декабристского документа. «Государственный завет» представлял собой краткое изложение основных положений программы, принятой на Киевском совещании 1823 г., записанное Бестужевым-Рюминым под диктовку Пестеля54. Эти извлечения были использованы Васильковской управой в пропагандистских целях при слиянии Общества соединенных славян с Южным обществом в сентябре 1825 г. Одна из копий этого извлечения, написанная Петром Борисовым, под названием «Конституция Государственный завет» и дошла до нас.
Понятно, что «Государственный завет» не мог выйти за рамки официально принятой программы Южного общества. В этом нас убеждает и внутреннее содержание этого документа. Единственный пункт «Государственого завета», трактующий вопрос о помещичьих крестьянах и о путях ликвидации крепостного права вообще, гласит следующее: «6) Переход из нынешнего положения в порядок, здесь предлагаемый, есть постепенный. У нынешних помещиков земля откупается оброком или работою летнею. Наперед заводится сие в казенных имениях и волостях, а потом уже в частных. Оброчные селения и пахотные селения, дворовые люди, заводские крестьяне, продолжая нынешние занятия положенное время, те же сами [?] откупаются, а дворовые в волости поступают»55. Нетрудно заметить, что этот пункт «Государственного завета» находится в полном созвучии именно с ранним вариантом «Русской Правды» по аграрному вопросу и служит дополнительным подтверждением ранее сделанных выводов.
Обращаясь к анализу последнего варианта «Русской Правды», мы видим, что и споем дальнейшем развитии мысль Пестеля весьма существенно отклонилась от ранее высказанных положении по вопросу об условиях освобождения помещичьих крестьян. Этот процесс и получил свое отражение в переработанной части «Русской Правды».
Прежде всего необходимо учесть коренное изменение взглядов Пестеля по вопросу о судьбах дворянского сословия в России. Это коренное изменение получило свое выражение в § 6 третьей главы новой редакции «Русской Правды», в которой специально трактуется вопрос о дворянстве и который принадлежит к числу наиболее обстоятельно разработанных и зрелых мест в проекте Пестеля. В новой редакции своего проекта Пестель в основу своих суждений положил следующее определение
дворянства как сословия: «.Дворянство есть то отдельное от массы народной сословие, которое свои особенные имеет преимущества, состоящие и следующих пяти предметах: 1) дворянство обладает другими людьми, как собственностью своею, называя их своими крепостными, и право имеет составлять майораты с разрешения правительства; 2) дворянство никакой подати не платит и никаких вкладов в пользу общую не вносит; 3) дворянство не подлежит телесным по суду наказаниям подобно прочим россиянам, ниже за самые ужаснейшие преступления; 4) дворянство не подлежит рекрутскому набору и
всякие звания и должное гные места в государстве занимает за исключением прочих россиян и 5) дворянство называется сословием благородным, имеет гербы и присоединяет к сему различные титла. Сии пять преимуществ составляют дворянство, в отношении к коему употреблено здесь слово преимущество, а не слово право потому, что упомянутые выгоды, коими пользуется дворянство, ни на какой предшествующей обязанности не основаны, ниже для исполнения какой-либо обязанности нужными не бывают, почему и не могут правами быть признаны на основании § 5 предисловия, тем более, что сии выгоды не только не основаны на предшествующих обязанностях, но даже напротив того от обязанностей избавляют и потому должны быть признаны преимуществами, а не правами»56.
В этом определении, имеющем в виду положение дворянства по законодательству российского самодержавия, мы не находим и отдаленного намека на какие-либо «оказанные отечеству большие услуги», которые, по суждениям старой редакции, должны были лечь в основание новых дворянских привилегий. Наоборот, в приведенном тексте подчеркивается та мысль, что преимущества (именно преимущества, а не права!), которыми пользовались дворяне при старом строе, не находят для себя какого-либо обоснования в их общественно полезных обязанностях.
Подвергнув последовательному критическому рассмотрению каждое из указанных преимуществ, обрушившись при этом с наиболее острой критикой на институт крепостного права, Пестель в своей новой редакции «Русской Правды» делает такой решающий вывод по вопросу о дворянском сословии: «Из всего до сих пор сказанного явствует, что все пять родов преимуществ, коими дворянское сословие поныне пользовалось, должны непременно решильнейшим образом быть уничтожены. А так как дворянское достоинство не что иное есть, как итог сих пяти родов преимуществ, то и следует из
сего, что и само звание дворянства должно быть уничтожено: члены оного, поступая в общий состав российского гражданства, на основании общих правил, ниже сего изложенных, и долженствуя подобно всем прочим россиянам по волостям быть расписаны»57. В сохранении какого-либо из перечисленных выше преимуществ дворян Пестель видит грозную опасность нарушения принципа «равенства всех перед законом - сего первейшего, главнейшего и прочнейшего основания государственного благоденствия» 58. Таков конечный вывод Пестеля по вопросу о судьбе дворянского сословия в России. Пестель, таким образом, в поздней редакции «Русской Правды» категорически формулирует свой принцип полной и
безусловной ликвидации дворянства в России. Этот весьма важный факт не мог не оказать влияния на всю концепцию Пестеля по вопросу об условиях освобождения помещичьих крестьян. Вместе с тем важно отметить и такое обстоятельство. Отвергая преимущества дворянства, составляющие его основные признаки, Пестель, однако, не касается самого главного признака, составлявшего материальную основу существования этого сословия в России, - феодального помещичьего землевладения. В этом факте обнаруживается дворянская ограниченность мысли Пестеля и в поздней редакции «Русской Правды», хотя и в меньшей степени, чем в раннем варианте его программы. В свете новых положений «Русской Правды» исчезает одна из центральных идей, упорно повторявшаяся на протяжении всей ее ранней редакции: условия освобождения крестьян уже не ставятся в зависимость от волеизъявления «грамотных дворянских собраний». Таков первый существенный вывод, который следует из сопоставления различных вариантов «Русской Правды».
С внешней стороны при обозрении «Русской Правды» создается впечатление, будто Пестель, перерабатывая свою программу, остановился перед вопросом об освобождении помещичьих крестьян. Однако внимательное чтение «Русской Правды» опровергает такое представление. В новой, переработанной части «Русской Правды» мы, действительно, не имеем специального параграфа о дворянских крестьянах. Однако эта тема в существенных ее очертаниях в новой редакции дана там,
где Пестель аргументирует необходимость ликвидации псех преимуществ дворянского сословия, особенно первого преимущества - обладания крепостными. Здесь Пестель в части своих суждений дословно воспроизводит текст параграфа о дворянских крестьянах из старой редакции «Русской Правды», но дает свои суждения в новых интонациях и с иными выводами.
Для удобства и наглядности сопоставлений приведем интересующие нас тексты:
Новая редакция «Русской Правды».
Из параграфа «Дворянство»
«Обладать другими людьми как собственностью своею, продавать,
закладывать, дарить и наследоватьлюдей наподобие вещей, употреблять их
по собственному своему произволу без предварительного с ними
соглашения и единственно для собственной своей прибыли, выгоды, а
иногда и прихоти - есть зло постыдное, противное челочеству, противное
законам естественным, противное святой вере христианской, противное,
наконец, заповедной воле всевышнего, гласящего в священном писании,
что люди перед ним все равны, и что одни деяния их и добродетели
разницу между ими поставляют»59.
Старая редакция «Русской Правды».
Из параграфа «Дворянские крестьяне»
«Сверх того надобно также и о том в совести своей помыслить, что право
обладать другими людьми, как собственностью своею, - продавать,
закладывать, дарить и наследовать людей наподобиевещей,употреблятьих
по своему произволу, без предварительного с ними соглашения и
единственно для своей прибыли, выгоды и прихоти - есть дело постыдное,
противное человечеству, законам естественным, святой верехристианской
и заповедной воле всевышнего творца, гласящего в священном писании,
что все люди пред ним равны, и что одни деяния их и добродетели разницу полагают»60.
Как мы видим, эти два текста почти дословно совпадают. Это говорит, во-первых, о том, что материал из старой редакции параграфа «Дворянские крестьяне» был использован Пестелем при переработке параграфа о дворянстве и что Пестель, стало быть, не остановился перед темой о помещичьих крестьянах; это говорит, во-вторых, о том, что текст из старой редакции «Русской Правды», отвечавший новым взглядам Пестеля, при незначительных редакционных исправлениях переносился им почти дословно в новую редакцию.
Из только что приведенной совпадающей общей предпосылки Пестель, однако, делает в своих двух редакциях «Русской Правды» совершенно различные выводы. В старой редакции этот вывод звучит весьма умеренно и характеризуется подчеркнутой постепенностью: «Поелику таковое важное предприятие требует зрелого обдумания и весьма большую произведет в государстве перемену, то не может оное иначе к успешному окончанию приведено быть, как введением постепенным. О сем предмете должно Верховное правление потребовать проекты от грамотных дворянских собраний и по оным мероприятиям распорядить, руководствуясь следующими тремя главными правилами». И далее формулируются те правила, в которых акцентируется мысль, что освобождение крестьян «не должно лишать дворян дохода, ими от поместий своих получаемого»61. Совершенно по-иному звучит вывод Пестеля в новой редакции «Русской Правды»: «И потому, — продолжает новая редакция, — не может долее в России существовать позволение одному человеку иметь и называть другого своим крепостным. Рабство должно быть решительно уничтожено, и дворянство должно непременно навеки отречься от
гнусного преимущества обладать другими людьми»62. Пестель предвидит возможность сопротивления этому освобождению крестьян со стороны дворян и обязывает Верховное правление в таких случаях применять жесткие меры воздействия: «Ежели бы паче всякого чаяния нашелся изверг, который бы словом или делом вздумал сему действию противиться или оное осуждать, то Временное верховное правление обязывается всякого такого злодея безизъятно немедленно взять под стражу и подвергнуть его строжайшему наказанию, яко врага отечества и изменника протнву первоначального коренного права
гражданского»63. В уничтожении крепостного права, которое должно быть произведено в «скорейшем времени», здесь, в новой редакции «Русской Правды», Пестель усматривает главнейшее предназначение Верховного правления: «Сие уничтожение рабства и кpeпocтнoгo состояния возлагается на Временное верховное правление, яко священнейшая и непременнейшая его обязанность. Позывается оно к престолу всевышнего на вечное посрамление, есть ли не устремится всеми силами на исполнение сего веления в скорейшем времени, решительнейшими и действительнейшими мероприятиями»64.
Таким образом, и по тону, и по своему содержанию и характеру конечные выводы Пестеля в отношении помещичьих крестьян оказались не только отличными, но в известном смысле и противоположными тем выводам, которые были им сформулированы в ранней редакции «Русской Правды». Здесь уже нет подчеркнутой в ранней редакции постепенности в разрешении вопроса о помещичьих крестьянах, здесь уже не фигурируют «грамотные дворянские собрания» и задача
ликвидации крепостного права возлагается непосредственно на Верховное правление. Нет здесь и подчеркнутой заботы о сохранении помещичьих доходов. В новой редакции «Русской Правды» Пестель ставит вопрос об освобождении помещичьих крестьян с категорической безусловностью. В этих новых выводах исчезают и подчеркнутые в ранней редакции три правила освобождения помещичьих крестьян, которые выражали уже пройденный этап в развитии взглядов Пестеля.
Рассмотренные нами данные знакомят нас с принципиальной позицией Пестеля в вопросе об освобождении помещичьих крестьян. Однако важнейший вопрос об условиях этого освобождения, в частности вопрос о наделении помещичьих крестьян землей, не находит своего раскрытия в приведенных текстах. В этом смысле старая редакция «Русской Правды» определеннее: там мы имеем «три правила» освобождения крестьян, известным образом ориентирующие нас в этом вопросе. В новой редакции эти правила Пестель устранил, но не ввел в свой новый текст других правил. Это получилось у Пестеля вполне естественно: вспомним, что Пестель, по-новому рассматривая вопрос о крепостном праве, подвергает уничтожающей критике основные признаки дворянского достоинства, а в ряду этих признаков, как уже было отмечено выше, Пестель не предусматривает права помещиков на землю. Между тем из всех революционных преобразований именно вторжение в область помещичьего землевладения должно было оказать наиболее прогрессивное влияние на последующее развитие России. При таких условиях приобретает тем большее значение сохраненный Пестелем в числе материалов для ненаписанных глав «Русской Правды» набросок: «Дележ земель». Положения этого наброска должны были, по мысли автора, найти свое место где-то в «Русской Правде». Тщательность отделки этого важнейшего документа, точность приводимых в нем расчетов и своеобразное их оформление заставляют видеть в нем не случайный экспромт, а продукт серьезной работы мысли. Возможно, что в тесной связи с этим документом находится и та выписка, которая обнаружена была при обыске у поручика Крюкова 2-го и в которой было предусмотрено «собрание сведений о доходах помещиков и количестве владеемой земли»65.
Ввиду особенной важности документа «Дележ земель» приведем полный его текст, содержащий две редакции единого по существу плана разделения помещичьих земель (ср. повторяющиеся в тексте пункты 1, 2 и З):
«Дележ земель.
I.У кого есть 1 000 душ и более.
1.Есть ли на каждую душу имеется по 10 или более десятин земли, тогда половина земли останется за помещиком, а другая половина отберется для волости без всякого помещику возмездия.
2.Есть ли на каждую душу менее 10 десятин земли, но не менее пяти, тогда половина земли останется за помещиком, а другая половина отберется для волости, а за оную получит помещик возмездие из казенных земель нужное число десятин.
3.Есть ли на каждую душу имеется менее 5-ти десятин земли, тогда к половине остающейся за помещиком додается точно такое же число десятин, каковое от него отберется».
Далее в рукописи Пестеля, без внешнего отделения от предшествующего текста, идет второй вариант изложения проекта «дележа земель».
1.« Есть ли у помещика имеется 10000 десятин земли или более, тогда отбирается у него половина земли без всякого возмездия.
2.Есть ли у помещика имеется менее 10 000 десятин, но не менее 5 000 десятин земли, тогда за отбираемую половину земли дается ему возмездие состоящее в таковом числе десятин земли, чтобы итога66 возмездной земли и за ним остающейся земли составлял всего на всего 5 000 десятин.
3.Есть ли у помещика имеется менее 5 000 десятин земли (л. 230 об.), тогда ему дается за отбираемую для волости землю таковое же точно число десятин возмездной земли.
4.Число десятин возмездной земли может быть выдано из казны помещику деньгами или натурою. Есть ли выдаваться будет деньгами то ценность определится показанием волости или помещика. За то обязан будет...»67. (Рукопись обрывается.)
Приведенный отрывок не оставляет сомнений в том, что Пестель свою идею разделения земель распространял и на помещичьи владения, что он, вторгаясь в помещичье землевладение, имел в виду, вопреки своим утверждениям в ранней редакции «Русской Правды», значительно затронуть доходы дворян и поколебать экономическую основу их социально-политического могущества. Дворянская ограниченность Пестеля в данном вопросе проявилась слабее, но она не была преодолена полностью и в приведенном отрывке. Здесь Пестель ограничивает размеры помещичьего землевладения и подчиняет его общему широкому плану революционного преобразования социальных отношений в России, но он не доводит свою мысль до полной ликвидации Вомещичьего землевладения. До такого предела мысль Пестеля, представителя дворянского поколения русских революционеров, и не могла дойти. История русской революции показала, что только на высшем этапе развития революционного движения, возглавляемого единственно последовательным, до конца революционным классом - пролетариатом, оказалась возможной полная ликвидация в России помещичьего землевладения.
Однако самый факт постановки вопроса о революционном вторжении в область помещичьего землевладения и насильственной конфискации хотя бы части помещичьей земли имел большое принципиальное значение.
По-видимому, именно вопрос о разделе помещичьих земель, хотя еще и не в той постановке, какую дает ему «Дележ земель», явился предметом наиболее острой дискуссии в среде декабристов на последнем этапе их движения и начинает фиксироваться в документах со времени пребывания Пестеля в Петербурге в 1824 г. Это подтверждается высказываниями как самого Пестеля, так и руководящих деятелей Северного общества, особенно Рылеева. «Пестель полагал, - говорит Рылеев,
излагая свою беседу с Пестелем, - что все вообще земли, как помещичьи, так экономические и удельные должно разделить в каждом селе и деревне на две половины. Из коих одну половину разделить поровну крестьянам... в вечное и потомственное владение. Другую же половину земель помещичьих оставить помещикам»68.
Такой акцент в беседе с Рылеевым на разделе именно помещичьих земель обнаруживает, что этот вопрос был темой бесед и дискуссий Пестеля на севере не с одним Рылеевым, а и с открытыми противниками аграрного плана Пестеля в Северном обществе, особенно с Н. Муравьевым и Нl. Тургеневым69. Для оценки общей тенденции этой дискуссии и перспектив, которые открывала она для предстоявшего в 1826 году съезда, главной целью которого являлась выработка единой программы для всего тайного общества, весьма важно отметить, что некоторые члены Северного общества (Оболенский, Рылеев, Поджио) с интересом и сочувствием отнеслись к предложениям Пестеля. Другие же, спорившие против них (Н. Муравьев, Н. Тургенев, Трубецкой), в последующем пересмотре своих собственных аграрных программ шли в сторону все большего учета интересов крестьян и некоторых, хотя и весьма скромных, уступок этим интересам.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализ решения аграрного вопроса в «Русской Правде» по его формальным признакам и по существу его внутреннего содержания позволяет нам сделать следующие выводы.
«Русская Правда», преломляя в себе непрерывный процесс революционного развития движения декабристов и идейной эволюции Пестеля, предстает перед нами в виде ряда идейных пластов, каждый из которых выражает известную стадию в этом процессе. Названные Пестелем на следствии три группы материалов, составляющих текст незаконченной «Русской Правды», отличаются друг от друга не только степенью их разбросанности, но и временем их написания; они отражают в себе три различные ступени в процессе революционного восхождения южной организации декабристов и ее идейного руководителя - Пестеля. Отсюда разноречия и противоречия между ними.
Анализ внутреннего содержания написанных пяти глав «Русской Правды», подкрепляемый свидетельствами самого Пестеля, позволяет различать в ней два основных варианта, во многих случаях глубоко по-различному разрешающих коренные вопросы революционных преобразований в России. Эта особенность текста «Русской Правды» обязывает исследователя судить о позиции Пестеля в том или ином вопросе не на основании произвольно извлеченных из этого текста цитат, а лишь с учетом сложного процесса формирования программы Южного общества, с учетом общей идейной эволюции
Пестеля, строго отличая взгляды его, отраженные в ранней редакции «Русской Правды», от взглядов, выраженных в поздней ее редакции.
Разноречия между сгарым и новым вариантами «Русской Правды» с особенной силой обнаруживаются при трактовке вопросов, связанных с условиями освобождения крестьян. В раннем варианте Пестель мыслил освобождение казенных крестьян как весьма длительный процесс, который «будет продолжаться 10 или 15 лет сряду»; в течение этих лет казенные крестьяне будут продолжать «обрабатывать как общественные, так и казенные земли теперешним порядком и платить казне тот же оброк за оные, который и ныне платят». В новом варианте «Русской Правды» Пестель от мысли о 10 - 15-летнем периоде сохранения старых отношений в казенной деревне отказался, считая, что вопрос об освобождении казенных крестьян должен быть решен безусловно и немедленно. Такая решительная постановка вопроса характерна для последней редакции «Русской Правды» вообще.
В ранней редакции «Русской Правды» Пестель при решении вопроса об условиях освобождения помещичьих крестьян значительную роль в определении этих условий передавал «грамотным дворянским собраниям», ставя, правда, их под контроль временного революционного правительства и сохраняя за ним последнее решение вопроса.
В последнем варианте «Русской Правды» Пестель поновому, значительно более революционно решает вопрос об условиях освобождения помещичьих крестьян. Этот вопрос уже не ставится в зависимость от волеизъявления «грамотных дворянских собраний», для которых вообще в последнем варианте не остается больше места. С большой ожесточешюсгыо обрушившись на «чудовищную» привилегию дворян «владеть другими людьми», Пестель в новой редакции «Русской Правды» возлагает непосредственно на Верховное правление «непременнейшую обязанность» уничтожить крепостное состояние «в скорейшем времени, решительнейшими и действительнейшими мероприятиями».70
Принцип волостного переустройства и разделения земель Пестель распространил и на помещичьи владения, предусмотрев передачу волостям половины помещичьих земель и допуская при этом безвозмездную конфискацию части дворянских владений. В этом революционном вторжении в область помещичьего землевладения, независимо от той утопической цели, которую Пестель преследовал своим общим планом разделения земель, находит свое выражение наиболее высокая ступень в развитии революционной идеологии декабристов.
Печать дворянской ограниченности продолжала, конечно, лежать и на новом варианте аграрного проекта Пестеля. Она выражалась в факте сохранения помещика и помещичьего землевладения в России. Она жила и в мысли о компенсации за землю, отчужденную у помещиков, имевших менее 10 тысяч десятин земли.
Отмеченные выводы имеют важное значение при раскрытии конкретного содержания дворянской революционности декабристов в ее историческом развитии, при выяснении незавершенного, оборванного событиями конца 1825 г. процесса формирования революционной идеологии декабристов и единой программы их движения. Особенно важное значение эти выводы приобретают при рассмотрении внутренней истории декабристского движения в его последний период и при выяснении принципиальных основ и границ тех разногласий внутри тайного общества декабристов, которыми были отмечены 1824 и 1825 гг.
В напряженной идейной борьбе этого времени одно из важнейших мест в планах дворянских революционеровпринадлежало вопросу о размерах и формах уступок крестьянину. В пересмотре этого кардинального вопроса революции все программные проекты отражали приближение их авторов к более глубокому пониманию нараставшего антагонизма между крестьянином и помещиком. В этом общем движении декабристов к единой программе Пестелю принадлежало ведущее место. Он дал наиболее передовой для своего времени программный проект, который уже до съезда 1826 г. оказывал
революционизирующее воздействие на более умеренные течения мысли в среде декабристов.
Указанные выводы и наблюдения позволяют, наконец, также более конкретно определить и преемственную идеологическую связь между декабристским и последующими этапами освободительного движения, направленного против царизма и крепостничества в России.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. П.И.Пестель. «Русская Правда». Наказ Временному правлению. Редакция и предисловие П.Е. Щеголева, СПБ. 1906.
2«Восстание декабристов», т. IV, стр, 158.
3 См. Там же, стр. 179.
4 «Контракты» — большая контрактовая ярмарка, ежегодно происходившая в Киеве в январе месяце.
5 «Восстание декабристов», т. IV, стр. 163. (Курсив мой - П.А.). (Том IV - следственные дела Пестеля и С. Муравьева - С.А.)
6 «Восстние декабристов», т. IV, стр. 173.
7 Cм. там же, стр. 92.
8 «Русский Правда», л. 129; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 75. Курсив мой, - С.Ф. Пестель имеет в виду «Дополнительное постановление об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний» от 14 ноября 1824 г. (ПСЗ, т. XXXIX, № 30115, стр. 588 — 612.)
9 См. «Восстание декабристов», т. IV, стр. 89 - 92.
10 См. «Русская Правда», л. 232 - 233.
11 Архив Российской Академии Наук (С-Петербург), ф. 100, оп. 1, № 325, копия Н.Ф. Дубровина
12 Это обстоятельство не было учтено и при последней публикации извлечений из «Русской Правды» 13«Восстание декабристов», т.
IV, стр. 115.
14 А.И. Герцен, Русский заговор 1825 г., М.-Л. 1926, стр. 12.
15 «Русская Правда», л. 64; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 2.
16 Курсив мой - П. А.
17 «Русская Правда», л. 65; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 3 - 4. Начало ссылки на слова евангелия вписано на поле рукою Н.С. Бобрищева-Пушкина 1, комментарий к этим словам писан рукою Пестеля.
18 «Русская Правда», л. 250; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 203.
19 Там же, стр. 203 - 204.
20 «Русская Правда», л. 250 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 204 - 205.
21 «Русская Правда», л. 251 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 206 - 207.
22 В подлиннике ошибочно «не оставаясь».
23 «Русская Правда», л. 251; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 207.
24 См. там же.
25 «Русская Правда», л. 251 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 207.
26 См. там же.
27 «Русская Правда», п. 251 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 208 - 209.
28Там же.
29 «Русская Правда», л. 252 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 210.
30 «Русская Правда», л. 252 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 210.
31 «Русская Правда», л. 253; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 210.
32 Этой записке Пестель дал заглавие: «Краткое умозрительное обозрение государственного управления. (Сочинение русского гусара.) 1820 г.». Большой фрагмент ее был включен Пестелем в пакет с рукописями «Русской Правды», переданный им в ноябре 1825 года Крюкову на сохранение, в числе материалов для ненаписанных частей Правды. ЦГИАМ, ф. 48, д. № 10, л. 309 - 309 об.
33 «Русская Правда», л. 250 об. (вставка); в изд. П.Е. Щеголева - стр. 205.
34 «Русская Правда», л. 140 - 140 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. - 86.
35 «Русская Правда»», л. 140 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 86.
36 Эта весьма важная деталь осталась неотмеченной в копии Н.Ф, Дубинина и в издании П.Е. Щеголева (см. стр. 85).
37 «Русская Правда», в изд. П.Е. Щеголева, стр. 85. (Курсив мой. - П.А.)
38 «Русская Правда», л. 140; ср. в изд. П. Е. Щеголева - стр.85.
39 «Русская Правда», л. 138; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 84. (Курсив мой. - П.А.)
40 См. «Русская Правда», л. 143 об.; в изд П.Е. Щеголева - стр. 90 - 91.
41 См. «Русская Правда», л. 141, в изд. П.Е. Щеголева - стр. 87.
42 «Русская Правда», л. 144, в изд. П.Е. Щеголева - стр. 91- (Курсив мой. - П. А )
43 «Русская Правда», л. 245 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 194.
44 «Русская Правда», л. 248; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 200.
45 «Русская Правда», л. 142; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 89.
46 «Русская Правда», л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 88 - 89.
47 Там же. (Курсив мой. - П. А.)
48Упоминаемые здесь и выше грамотные дворянские собрания, действующие под руководством Временного правления, т.е. в период перехода от старого порядка к новому строю, несомненно, не являются дворянскими собраниями Жалованной грамоты 1785 г., но вполне определенных указаний Пестеля о их составе, организации, полномочиях до нас не дошло. По этому вопросу см. статью М.В. Нечкиной в настоящем сборнике (стр. 62 - 72).
49 «Русская Правда»», л. 142; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 88. (Курсив мой. - П.А.)
50 Там же, л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 89. (Курсив мой. - П.А.)
51 «Русская Правда», л. 143; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 90.
52 Там же. (Курсив мой. - П. А.)
53 «Русская Правда», л. 253 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 211. (Курсив мой. - П. А.)
54 «Восстание декабристов», т. IV, стр. 186, 188.
55 «Красный архив», т. 6 (XIII), 1925 г., стр.282. Быть может, в тексте «те же сами откупаются» - ошибка, и следует читать: «тем сами откупаются». (Аналогичное исправление этого текста предлагает М.В. Нечкина. См. ниже стр. 75. Ред.)
56 «Русская Правда», л. 120 об., 121; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 65 - 66.
57 «Русская Правда», л. 124 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 70.
58 Там же, л. 125.
59 «Русская Правда», л. 121, 121 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 66.
60 «Русская Правда», л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 89.
61 «Русская Правда», л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 89.
62 «Русская Правда», л. 121 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 66.
63 «Русская Правда», л. 121 об., 122; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 67.
64 «Русская Правда», л. 122; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 66.
65 «Восстание декабристов», т. IV, стр. 42.
66 Так в подлиннике.
67 ЦГИАМ, ф. 48, д. 10, л. 230 - 230 об.
68 «Восстание декабристов», т. I, стр. 179.
69 См. «Восстание декабристов», т. IV, стр. 162 - 163.
70 курсив мой- П.А.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. П.И.Пестель. «Русская Правда». Наказ Временному правлению. Редакция и предисловие П.Е. Щеголева, СПБ. 1906.
2. А.И. Герцен, Русский заговор 1825 г., М.-Л. 1926
3. «Красный архив», т. 6 (XIII), 1925 г.
4. «Восстание декабристов», т. IV
5. статья М.В. Нечкиной
6. статья С.М. Файерштейна “ДВА ВАРИАНТА РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА В «РУССКОЙ ПРАВДЕ» ПЕСТЕЛЯ”
14 А.И. Герцен, Русский заговор 1825 г., М.-Л. 1926, стр. 12.
15 «Русская Правда», л. 64; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 2.
16 Курсив мой - П. А.
17 «Русская Правда», л. 65; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 3 - 4. Начало ссылки на слова евангелия вписано на поле рукою Н.С. Бобрищева-Пушкина 1, комментарий к этим словам писан рукою Пестеля.
18 «Русская Правда», л. 250; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 203.
19 Там же, стр. 203 - 204.
20 «Русская Правда», л. 250 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 204 - 205.
21 «Русская Правда», л. 251 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 206 - 207.
22 В подлиннике ошибочно «не оставаясь».
23 «Русская Правда», л. 251; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 207.
24 См. там же.
25 «Русская Правда», л. 251 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 207.
26 См. там же.
27 «Русская Правда», п. 251 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 208 - 209.
28Там же.
29 «Русская Правда», л. 252 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 210.
30 «Русская Правда», л. 252 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 210.
31 «Русская Правда», л. 253; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 210.
32 Этой записке Пестель дал заглавие: «Краткое умозрительное обозрение государственного управления. (Сочинение русского гусара.) 1820 г.». Большой фрагмент ее был включен Пестелем в пакет с рукописями «Русской Правды», переданный им в ноябре 1825 года Крюкову на сохранение, в числе материалов для ненаписанных частей Правды. ЦГИАМ, ф. 48, д. № 10, л. 309 - 309 об.
33 «Русская Правда», л. 250 об. (вставка); в изд. П.Е. Щеголева - стр. 205.
34 «Русская Правда», л. 140 - 140 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. - 86.
35 «Русская Правда»», л. 140 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 86.
36 Эта весьма важная деталь осталась неотмеченной в копии Н.Ф, Дубинина и в издании П.Е. Щеголева (см. стр. 85).
37 «Русская Правда», в изд. П.Е. Щеголева, стр. 85. (Курсив мой. - П.А.)
38 «Русская Правда», л. 140; ср. в изд. П. Е. Щеголева - стр.85.
39 «Русская Правда», л. 138; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 84. (Курсив мой. - П.А.)
40 См. «Русская Правда», л. 143 об.; в изд П.Е. Щеголева - стр. 90 - 91.
41 См. «Русская Правда», л. 141, в изд. П.Е. Щеголева - стр. 87.
42 «Русская Правда», л. 144, в изд. П.Е. Щеголева - стр. 91- (Курсив мой. - П. А )
43 «Русская Правда», л. 245 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 194.
44 «Русская Правда», л. 248; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 200.
45 «Русская Правда», л. 142; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 89.
46 «Русская Правда», л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 88 - 89.
47 Там же. (Курсив мой. - П. А.)
48Упоминаемые здесь и выше грамотные дворянские собрания, действующие под руководством Временного правления, т.е. в период перехода от старого порядка к новому строю, несомненно, не являются дворянскими собраниями Жалованной грамоты 1785 г., но вполне определенных указаний Пестеля о их составе, организации, полномочиях до нас не дошло. По этому вопросу см. статью М.В. Нечкиной в настоящем сборнике (стр. 62 - 72).
49 «Русская Правда»», л. 142; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 88. (Курсив мой. - П.А.)
50 Там же, л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 89. (Курсив мой. - П.А.)
51 «Русская Правда», л. 143; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 90.
52 Там же. (Курсив мой. - П. А.)
53 «Русская Правда», л. 253 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 211. (Курсив мой. - П. А.)
54 «Восстание декабристов», т. IV, стр. 186, 188.
55 «Красный архив», т. 6 (XIII), 1925 г., стр.282. Быть может, в тексте «те же сами откупаются» - ошибка, и следует читать: «тем сами откупаются». (Аналогичное исправление этого текста предлагает М.В. Нечкина. См. ниже стр. 75. Ред.)
56 «Русская Правда», л. 120 об., 121; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 65 - 66.
57 «Русская Правда», л. 124 об.; в изд. П.Е. Щеголева - стр. 70.
58 Там же, л. 125.
59 «Русская Правда», л. 121, 121 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 66.
60 «Русская Правда», л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 89.
61 «Русская Правда», л. 142 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 89.
62 «Русская Правда», л. 121 об.; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 66.
63 «Русская Правда», л. 121 об., 122; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 67.
64 «Русская Правда», л. 122; в изд. П.Е. Щеголева — стр. 66.
65 «Восстание декабристов», т. IV, стр. 42.
66 Так в подлиннике.
67 ЦГИАМ, ф. 48, д. 10, л. 230 - 230 об.
68 «Восстание декабристов», т. I, стр. 179.
69 См. «Восстание декабристов», т. IV, стр. 162 - 163.
70 курсив мой- П.А.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. П.И.Пестель. «Русская Правда». Наказ Временному правлению. Редакция и предисловие П.Е. Щеголева, СПБ. 1906.
2. А.И. Герцен, Русский заговор 1825 г., М.-Л. 1926
3. «Красный архив», т. 6 (XIII), 1925 г.
4. «Восстание декабристов», т. IV
5. статья М.В. Нечкиной
6. статья С.М. Файерштейна “ДВА ВАРИАНТА РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА В «РУССКОЙ ПРАВДЕ» ПЕСТЕЛЯ”
