Реферат на тему: Основные направления во внешней политике Республики Украины со странами Ближнего Востока




В 2001 году Украина отмечает десятую годовщину своей независимости. Несмотря на то, что пока позади незначительный исторический отрезок времени, уже можно подвести некоторые итоги внешне-политической деятельности Украины, осмыслить достижения и неудачи с учетом новых реалий и тенденций, которые сформировались в конце XX столетия в рамках системы международных отношений. В этом контексте определенный интерес (как научный, так и сугубо практический) представляет исследование ближневосточной политики Украины в 90-е годы, уточнение на основе ее собственного опыта приоритетов и ключевых направлений украинской политики в этом регионе. В данной статье не ставилась задача всестороннего и детального анализа украинского ближневосточного курса периода независимости; внимание авторов сфокусировано лишь на рассмотрении его отдельных аспектов, а именно: состояния двусторонних отношений Украины с нефтедобывающими странами Ближнего Востока.

Перед Украиной, как и перед другими новыми государствами, которые возникли на территории бывшего Советского Союза, включая и Российскую Федерацию, в конце XX века возникла необходимость определения места и роли Ближнего Востока на шкале своих внешнеполитических интересов, формирования основ и направлений ближневосточной политики. Этот процесс в Украине происходил, с одной стороны, в контексте определения векторов ориентации и формирования внешнеполитической стратегии в целом, а с другой – в плане критического переосмысления наследия советской политики на Ближнем Востоке в условиях новых геополитических и военно-стратегических реалий.

С самого начала было ясно, что Украина не может и не должна стать преемницей политики Советского Союза на Ближнем Востоке, и что ее ближневосточная стратегия (как в политической, так и в экономической сферах) должна основываться на принципиально иной концептуальной основе. Во внешнеэкономической практике СССР заметным было доминирование политико-идеологических факторов. Это рельефно проявлялось, в первую очередь, в том, что объем внешней торговли и экономической помощи со стороны Советского Союза непосредственно зависел от поддержки той или иной арабской страной советского курса на Ближнем Востоке, в преобладании контактов с ограниченным количеством партнеров на Арабском Востоке (Сирия, Ирак, Египет, Ливия, Алжир и НДРЙ), в стремлении развивать связи исключительно с представителями государственного сектора, в милитаризированности советской ближневосточной политики.

Для политической элиты Украины было очевидно, что формирование курса Киева в ближневосточном регионе должно основываться на принципах прагматизма, взаимной заинтересованности и взаимной выгоды (экономическая эффективность и удовлетворение потребностей), диверсификации экономических связей. Это обусловливалось не только необходимостью вхождения в регион (процесс которого, по сути, начинался с нуля), но и несоизмеримостью украинского и советского потенциалов и, соответственно, разномасштабностью возможностей осуществления своей политики.

С другой стороны, следует признать, что несмотря на то, что украинская политика не имела прямой связи с советской политикой на Ближнем Востоке, определенные стереотипы (в большей степени в теоретическом, нежели в практическом плане) были присущи украинской внешнеполитической мысли в целом. Это нашло свое отражение, прежде всего, в подходах к определению перспектив государства в системе мировых координат, его статуса. В связи с чем возникал закономерный вопрос: в каком качестве Украина предполагает утвердиться на Ближнем Востоке – как государство с доминирующими региональными или же глобальными интересами.

В постановлении Верховной Рады «Об Основных направлениях внешней политики Украины» от 2 июля 1993 года провозглашалось следующее: «Учитывая свое геополитическое положение, исторический опыт, культурные традиции, богатые естественные ресурсы, мощный экономический, научно-технический и интеллектуальный потенциал, Украина может и должна стать влиятельным мировым государством...»1. Иными словами, Украина должна была утверждаться в мире в качестве государства с глобальными интересами. Соответственно этому были определены и приоритетные стратегические направления двусторонних отношений Украины с: а) пограничными государствами; б) западными государствами-членами ЕС и НАТО; в) географически близкими государствами; г) государствами Азии, Азиатско-тихоокеанского региона, Африки и Латинской Америки2. Такой подход был отражением в значительной степени идеалистически-романтического представления о новом мировом порядке и места в нем независимой Украины. Кроме того, он стал в определенной мере и проявлением наследия советской ментальности, стереотипов мышления, присущих советской школе политиков и научных работников, в соответствии с которыми представление о собственной стране ассоциировалось со статусом сверхдержавы или же, по меньшей мере, с государством, которое должно иметь значительное влияние на решение ключевых международных проблем.

Не отрицая у Украины определенных глобальных интересов, поставим вопрос в несколько иной плоскости: каково соотношение глобальных и региональных интересов в геополитической и внешнеполитической стратегии Украины, их доминанты с точки зрения национальной безопасности страны, возможности их реального обеспечения. Параметры Украины (потенциал экономики и т.п.) были далеко неадекватными характеристикам сверхдержавы или же центросилового государства с доминирующими глобальными интересами. Таким образом, с момента провозглашения независимости на концептуальном уровне было заложено определенное противоречие между ориентацией внешней политики Украины (в сущности, на преобразование Украины в один из полюсов силы в многополярном мире) и ее реальными возможностями. На практике внешняя политика Украины была регионально ориентированной, что было вызвано не только определенными ограничениями экономического потенциала, но и объективными геополитическими задачами, которые остро стояли перед государством.

Украина в силу воздействия целого ряда факторов оказалась перед дилеммой «Восток или Запад», что в последующем трансформировалось, по сути, в выбор приоритетного вектора политики: ориентация (и в перспективе интеграция) на Европу или же на Евразию. Возникновение такой довольно жесткой дилеммы было следствием, с одной стороны, того, что «Украина, к сожалению, никогда не имела четкой геополитической стратегии»3, так и, с другой стороны, проявлением в определенной степени конфронтационного подхода, присущего периоду «холодной войны» и биполярности мира (как в украинских и российских, так и в западноевропейских и американских политических кругах).

Подход к формированию курса Украины в рамках системы отношений по оси Восток – Запад определялся во многом формулой: или Запад (с последующей интеграцией в европейские структуры и, соответственно, свертыванием отношений с Россией и СНГ), или Евразия (кооперация с Россией и странами СНГ и, соответственно, охлаждение отношений с Западом). Такой подход не только превращал поиск путей формирования внешнеполитического курса в разновидность альтернативы, но и не соответствовал геостратегии Украины, которую реально определяют «три основных вектора внешнеполитических взаимодействий, которые обуславливают ту или иную конфигурацию приоритетов страны»4. Это евразийский, западный (включая США) и юго-восточный (включая страны Ближнего и Среднего Востока). На практике длительное время прослеживалась тенденция жесткой зависимости украинской политики на ближневосточном направлении от ее западного курса. Были предприняты попытки путем сближения с союзниками США в регионе (в первую очередь, с Израилем) укрепить свои позиции в отношениях с Западом. Как следствие, появились определенные противоречия между политическими целями и экономическими интересами Украины в регионе, что нашло свое отражение в отказе Киева от поставок турбин Ирану под жестким давлением со стороны Израиля и США.

Активная политика Украины на юго-востоке как самостоятельном направлении была способна не только сбалансировать в определенной степени отношения Украины в плоскости Восток – Запад, придать им форму не альтернативности, а реальной многовекторности, но и содействовать консолидации украинского общества (многонационального по своему составу) вокруг идеи украинской государственности. Это представляется чрезвычайно важным и в связи с наличием определенного цивилизационного разлома в самой Украине, возникновение которого было обусловлено тем, что развитие юго-восточных украинских земель происходило под значительным влиянием российского (русского) цивилизационного комплекса, в то время как западно-украинских – европейского, и углублению которого в период существования СССР во многом способствовала политика советского руководства, направленная на противопоставление Западной и Восточной Украины. Сохранение в украинской внешней политике дилеммы Восток – Запад, по сути, консервировало состояние этого разлома, в то же время как переход к действительной многовекторности внешнеполитического курса создавало предпосылки для формирования в обществе новой политической культуры, новых ценностных ориентаций с доминированием лояльности к украинскому государству.

Ближневосточный регион в «Основных направлениях внешней политики Украины» был отнесен к четвертой (последней) группе государств на шкале приоритетов двусторонних отношений Украины. В этом документе, в частности, провозглашалось, что «...Украина будет искать пути к установлению контактов со странами Ближнего и Среднего Востока»5. Такой недифференцированный подход к странам региона был неадекватен реальным стратегическим интересам Украины. На наш взгляд, есть все основания утверждать, что развитие отношений с государствами Ближнего и Среднего Востока (или же, по крайней мере, той части из них, которая обладает значительными запасами нефти и газа) должно быть отнесено к первой из трех определенных в «Основных направлениях внешней политики Украины» групп национальных интересов в сфере международных отношений, а именно стратегических и геополитических интересов, связанных с обеспечением национальной безопасности Украины и защитой ее политической независимости6. Это обусловлено не в последнюю очередь ключевой ролью энергетической составляющей в структуре национальной безопасности Украины.

Украина принадлежит к энергодефицитным странам, поскольку за счет внутренних источников она удовлетворяет свои потребности в энергоносителях лишь на 47–49%. Собственная добыча покрывает 10–12% потребности в нефти и 20–25% – в природном газе7. Основным поставщиком нефти и газа на Украину выступает Россия. Если при этом учесть, что украинский импорт из России в целом составил в 1999 году около половины всего импорта – 47,6%, то становится ясно, что зависимость Киева от Москвы по-прежнему сохраняет критический характер, а проблема диверсификации импортных поставок для Украины выдвигается в ряд первостепенных и острых задач, стоящих перед государством. В определенной степени от решения задачи диверсификации источников энергоносителей зависит и наращивание украинского экспорта (доля которого в 1999 году в ВВП составила 42%), поскольку основные украинские экспорториентированные отрасли производства остаются чрезвычайно энергоемкими и, следовательно, критически зависимыми от импортируемых энергоносителей8. Таким образом, решение проблемы диверсификации источников энергоносителей может рассматриваться как ключевой элемент национальной безопасности и формирования необходимых предпосылок для устойчивого развития экономики Украины. В этом контексте энергичная и целенаправленная политика на ближневосточном направлении непосредственно после достижения Украиной независимости позволила бы существенным образом смягчить остроту проблемы энергообеспечения и ослабить энергетическую зависимость от России. Как отмечает украинский исследователь Б. Парахонский, «благодаря активной собственной политике в отношениях со странами Востока Украина быстрее выйдет из тени северного соседа» (то есть России)9. Однако вследствие определенной недооценки ближневосточного направления на концептуальном, а со временем и на практическом уровне, а также в силу ряда объективных и субъективных причин этого не произошло, а упомянутая задача остается по-прежнему актуальной и сегодня.

Следует отметить, что Украина пока еще не имеет детализированной концепции своих национальных интересов на Ближнем Востоке, хотя в значительной мере сегодня они уже очерчены; просматриваются и ключевые элементы структуры системы национальных ближневосточных интересов, которые определяются непосредственными экономическими потребностями страны и необходимостью обеспечения ее национальной безопасности. Значение Ближнего Во-стока для Украины обуславливается, по крайней мере, следующими основными факторами:

• географической близостью региона Ближнего Востока к Украине;

• ключевой ролью ближневосточных стран в структуре мировой торговли энергоносителями. В этом контексте обеспечение стабильности ближневосточного региона соответствует стратегическим национальным интересам Украины;

• наличием значительных финансовых ресурсов в ряде ближневосточных стран и местом последних в международных валютно-кредитных и финансовых отношениях;

• емкостью рынка товаров и услуг большинства стран региона.

Украинская политика в регионе предусматривала достижение как локальной, краткосрочной задачи, так и ряда долгосрочных целей. Первая была направлена на признание странами Ближнего Востока Украины в качестве полноправного субъекта международных отношений. Среди долгосрочных целей можно очертить следующие:

• обеспечение гарантированного и постоянного доступа к ближневосточным энергоносителям (путем формирования системы соответствующих договоров);

• завоевание постоянных рынков сбыта для украинских товаров. Это представляется чрезвычайно важным в контексте динамики товарной структуры украинского экспорта на современном этапе. Его основу составляет продукция, ориентированная на рынки с неустойчивым спросом, избыточным предложением и, следовательно, жесткой конкуренцией и в ряде случаев невыгодными условиями торговли: металлопродукция (44% общего объема экспорта), минеральные продукты и химия (22%). В то же время удельный вес машиностроения в структуре экспорта составлял в 1999 году только 12%10. Коренное изменение структуры экспорта путем увеличения доли продукции машиностроительного комплекса предполагает и определенную географическую переориентацию экспорта на регионы, где доминирует индустриальная модель развития, поскольку Украина сегодня является более конкурентоспособной на уровне именно индустриальных, а не высоких технологий. Рынки государств Ближнего Востока представляются чрезвычайно перспективными в этом контексте. Это связано с довольно высокой взаимодополняемостью экономик Украины и большинства арабских стран; их платежеспособностью; наличием в некоторых странах Арабского Востока определенной прослойки квалифицированного кадрового потенциала, который имеет не только навыки работы с нашей техникой (прежде всего, специалисты, подготовленные в учебных заведениях бывшего СССР), но и может стать опорой при освоении импортированных из Украины технологий; заинтересованностью руководства ряда ближневосточных государств в развитии взаимоотношений с Украиной прежде всего в торгово-экономической сфере и т.д. Кроме того, страна имеет возможность реализовать на Ближнем Востоке свой потенциал высокотехнологических отраслей промышленности, которые уже сегодня являются конкурентоспособными (прежде всего, самолетостроение, судостроение), взять курс на совместное внедрение украинских технологий в том или ином ближневосточном государстве с дальнейшим освоением регионального рынка;

• сохранение ведущих позиций Украины в сфере транспортных услуг. Газотранспортная система (ГТС) Украины по своей протяженности и мощности является второй в Европе (после России). Ее еже-годная пропускная способность равна 290 млрд. куб. м на входе ГТС и 170 млрд. куб. м на выходе. Объемы транзита газа в 1999 г. составляли 119 млрд. куб. м11 (93% экспорта российского газа, что оценивается в 25% потребности европейских стран). Эти экспортные услуги стоят 2,5 млрд. долл. и оплачиваются газом. Протяженность магистральных нефтепроводов достигает 4 тыс. км с общей мощностью по приему нефти 125 млн. т в год, по транзиту – 65 млн. т, в год; протяженность нефтепродуктопроводов – 4,5 тыс. км. Общие объемы транзитной транспортировки нефти составили в 1999 г. почти 60 млн. т12. В условиях обострения борьбы за маршруты транспортировки энергоносителей (некоторые варианты непосредственно противоречат украинским интересам) Украина способна активизировать свою политику на Ближнем Востоке с целью сохранения и упрочения (путем реализации проектов транспортировки ближневосточной нефти и газа через украинскую территорию) своей роли в сфере транзита энергоносителей в Европу;

• установление отношений с некоторыми странами по типу «особых», что позволило бы украинскому фактору превратиться в постоянную величину в ближневосточной политике.

Можно выделить, по крайней мере, четыре группы ближневосточных стран, которые было бы целесообразно включить в сферу предпочтительных интересов украинской внешней политики, а именно:

1. Нефтедобывающие страны Ближнего Востока, что диктуется непосредственными экономическими потребностями Украины (на Ближнем Востоке сегодня сосредоточенно 70% мировых разведанных запасов нефти и 25% газа);

2. Региональные «центры силы» на Ближнем Востоке (прежде всего Египет и Израиль), налаживание связей с которыми в значительной степени облегчило бы Украине процесс вхождения в регион;

3. Бывшие арабские союзники СССР, в которых потенциальные точки опоры для развития современных связей Украины были заложены предшествующей советской политикой;

4. Страны региона, объективно заинтересованные в развитии от-ношений с Украиной (прежде всего в сферах экономического, торгового и технического сотрудничества), которые являются платежеспособными и имеют потенциал развития (например, Ливан).

Без сомнения, предложенная классификация групп стран с точки зрения интересов Украины в ближневосточном регионе носит довольно условный характер, поскольку одна и та же страна может быть одновременно отнесена к двум или даже трем названным группам. Однако классификация, по мнению авторов, дает возможность структурировать интересы и приоритеты Украины в регионе.

Рассмотрим подробно группу нефтедобывающих стран Ближнего Востока. Эту группу стран, в свою очередь, можно поделить на три под-группы:

• Первую составляют аравийские монархии (прежде всего, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Оман).

• Ко второй подгруппе арабских нефтедобывающих государств можно отнести страны, которые имели тесные контакты с бывшим Советским Союзом (или же придерживались просоветской ориентации).

• Представителем третьей подгруппы, учитывая специфику этой страны в ближневосточном регионе, можно назвать Иран.

Без сомнения, налаживание конструктивных контактов с нефтедобывающими странами Аравийского полуострова, учитывая достоверные запасы нефти и газа, которыми они владеют (Саудовская Аравия – 261,5 млрд. баррелей, Объединенные Арабские Эмираты – 97,8 млрд. баррелей, Кувейт – 96,5 млрд. баррелей нефти13), их место в международных валютно-кредитных и финансовых отношениях, а также минимальную вероятность появления отрицательных для Украины последствий в процессе расширения с ними контактов и т.п., могло бы стать приоритетной задачей украинской политики. Однако, по нашему мнению, непосредственно после достижения независимости перспектива интенсивного и масштабного сотрудничества Украины с нефтедобывающими странами Аравийского полуострова представлялась малореальной, что было вызвано целым рядом факторов объективного и субъективного характера (традиционно прозападная ориентация государств субрегиона; наличие жесткой конкуренции со стороны стран Запада; отсутствие традиционных связей с Украиной и выраженных интересов к ней (за исключением, возможно, интереса как к вероятному источнику диверсификации поставок вооружений); ограниченность финансовых ресурсов и переходное состояние экономики Украины и т.д.).

Таким образом, исходя из вышесказанного можно сделать вывод, что украинская политика на Аравийском полуострове может быть ориентирована на процесс длительного вхождения в этот субрегион; реальная отдача от развития этого направления может дать свои положительные результаты в полном объеме лишь в отдаленной перспективе. Это подтверждает в определенной степени и динамика то-варооборота Украины с нефтедобывающими странами Аравийского полуострова: товарооборот Украины с Объединенными Арабскими Эмиратами в период с 1995 по 1999 гг. вырос почти вдвое (с 28,5 млн. долл. до 51,4 млн. долл.), однако в абсолютном выражении составляет довольно скромную цифру. Товарооборот Украины с Саудовской Аравией в 1999 году составил около 29,6 млн. долл. (против 35 млн. долл. в 1995 году).

В период 90-х годов политика Украины была направлена, прежде всего, на становление и стабилизацию действенных механизмов двусторонних отношений, опираясь на которые можно было бы постепенно расширять сферу и объем сотрудничества. Именно в этом контексте, по нашему мнению, следует оценивать эффективность украинской политики относительно нефтедобывающих стран Аравийского полуострова. Открыты посольства в Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах. Происходит постепенный процесс формирования соответствующей договорно-правовой базы двусторонних отношений.

Ко второй подгруппе арабских нефтедобывающих государств, – тех, которые имели тесные контакты с бывшим Советским Союзом, – можно отнести Ирак, Ливию, Алжир и в определенной мере (учитывая сравнительно незначительные запасы нефти и газа) Египет и Сирию. Большинство из них в силу объективных причин заинтересовано в развитии отношений с бывшими республиками СССР в разных сферах (прежде всего, военной и торгово-экономической). Однако некоторые из них (Ирак, Ливия) принадлежат к группе стран, которые имеют неблагоприятную международную репутацию; развитие контактов с ними или ограничено сейчас, или же было ограничено в прошлом введением экономических санкций со стороны ООН (5 апреля 1999 г. Совет Безопасности ООН принял решение о приостановлении действия режима санкций против Ливии).

В этих странах Ближнего Востока Украина (в равной мере, как и некоторые другие постсоветские государства и, прежде всего, Россия) потенциально располагает своеобразными точками опоры для развития эффективных связей. Прежде всего, это экономические объекты, построенные с участием Советского Союза (ряд из которых не был завершен), и именно Украина могла бы взять на себя реальные обязательства по их обслуживанию или по введению в действие. Особое значение, на наш взгляд, с точки зрения интересов Украины могли бы представлять среди вышеуказанных объектов действующие предприятия нефтегазовой отрасли. Они постоянно нуждаются в поставках запасных частей, компонентов и оборудования, в технадзоре со стороны специалистов и т.д. Следует отметить, что Россия, которая могла выступать в качестве основного конкурента Украины в этой сфере, в первой половине 1990-х годов придерживалась пассивной политики в данном вопросе, что в определенной мере создавало благоприятные условия для освоения Украиной «советского наследства», то есть условия для проведения активной политики, направленной на предложение услуг и достижение соответствующих соглашений относительно реализации замороженных советских объектов прежде всего в нефтегазовой сфере. Однако эти благоприятные предпосылки не были реализованы. Украинская политика, в частности в этом направлении, была довольно инертной, что было обусловлено и рядом объективных факторов (ограниченность финансовых ресурсов, экономический кризис, процесс становления внешней политики в целом, недостаток специалистов со знанием арабского языка и т.п.). Следствием такой пассивной политики Украины и России стало усиление экономических позиций других стран.

Особое место в украинской ближневосточной политике, по нашему мнению, в ближайшей перспективе может занять Ирак независимо от того, будут ли отменены, или же будут продолжать действовать санкции ООН против Багдада. Прежде всего, Ирак принадлежит к тем странам ближневосточного региона, где Украина имеет больше всего потенциальных точек опоры, которые остались еще со времен Советского Союза. По данным, которые в свое время были обнародованы иракским послом Хасаном Вахми Джуми, из 57 тысяч советских специалистов, которые до 1990 года работали в Ираке, 36 тысяч были выходцами из Украины, а из всего объема выполненных в Ираке работ (построено 100 объектов), оцененного в 34 млрд. долл., 70% приходилось на Украину14. Учитывая то, что после снятия санкций ООН Ирак станет на путь реконструкции и модернизации своей промышленности (которая находится сейчас в состоянии упадка, и для которой характерна высокая степень износа основных производственных фондов), можно предвидеть, что здесь будут расконсервированы замороженные в начале 1990-х годов проекты строительства промышленных объектов, реализация которых началась еще в рамках советско-иракского сотрудничества. Не вызывает сомнения, что приоритет при реконструкции будет принадлежать нефтеперерабатывающей отрасли и связанным с ней областям. Подтверждением этому служит тот факт, что уже в конце 1990-х годов иракское правительство начало разработку перспективной программы по увеличению мощностей Ирака в сфере добычи нефти, которая рассчитана до 2010 года и в ходе реализации которой, в частности, предусматривается доведение объемов добычи «черного золота» до 5 млн. баррелей в день на конец 2000 года и до 6 млн. баррелей в день к 2010 году. Кроме того, Ирак имеет третьи по размерам подтвержденные запасы нефти в мире, которые на начало 1995 года оценивались в 13,7 млрд. тонн. При этом следует учитывать и то, что из них 80% приходится на 12 крупнейших месторождений, 6 из которых пока что не освоены15.

И последнее. Существуют абсолютно реальные возможности решения проблемы транспортирования иракской нефти на Украину. Украина заинтересована в введении в действие нефтепровода Корку (Ирак) – Джейхан (Турция), что, по мнению украинских специалистов, даст возможность Киеву не только активно участвовать в развитии нефтяной промышленности Ирака, транспортировать иракскую нефть на Украину, но и, используя мощности терминала Южный и нефтепровода Броды – Гданьск, осуществлять поставки иракской нефти в Европу16.

Таким образом, есть объективные предпосылки для выхода Украины на иракский рынок, участия украинской стороны в процессах добычи и переработки нефти (в том числе, участие в геологоразведочных роботах, поставках оборудования для нефтегазовой промышленности, переработке нефти на украинских заводах и т.п.). Исходя из этих соображений, можно предполагать, что Украина в перспективе имеет шансы стать здесь потенциальным инвестором (если не на государственном уровне, то, по крайней мере, на уровне частного капитала).

В свое время Украина обозначила намерения развивать отношения с Багдадом, подчеркнув при этом, что Киев будет придерживаться буквы и духа санкций ООН против Ирака. В частности, в июле 1996 г. состоялся визит официальной делегации Украины во главе с председателем Государственного комитета нефтяной, газовой и нефтеперерабатывающей промышленности в Республику Ирак. Результатом визита стало подписание общего протокола о сотрудничестве между Госнефтегазпромом Украины и Министерством нефти Ирака. Было парафировано межправительственное соглашение о сотрудничестве в области образования, науки и культуры.

Тем не менее в целом политике Украины на иракском направлении длительное время была присуща инертность. Украинской стороной неоднократно подчеркивалось, что потенциал украинско-иракского сотрудничества может быть реализован в полном объеме лишь после отмены Организацией Объединенных Наций санкций против Ирака.

Иными словами, политика Украины по отношению к Ираку соподчинялась ее опасениям «не навредить процессу интеграции в Европу», и, как следствие, это не дало возможности реализовать даже наработанные модели развития экономического и технического сотрудничества, которые были предложены некоторыми украинскими предприятиями с очевидным учетом санкций ООН. Только фирма «Монтаж-Электро» совместно с более чем 40 харьковскими предприятиями и организациями подготовила по заявкам иракской стороны свыше 100 конкретных предложений. По некоторым из них уже были подписанные контракты с гарантией иракского правительства. Однако все они были заморожены17. Товарооборот Украины с Ираком в 1999 году составил лишь 13 млн. 729 тысяч долларов.

В то же время в последние годы на фоне довольно инертной украинской политики рельефно прослеживалась тенденция превращения Ирака в объект борьбы между целым рядом стран и фирм (включая США, страны Западной Европы и Россию), что нашло свое проявление в острой конкуренции за получение права участия в про-грамме для Ирака ООН «Нефть в обмен на продовольствие». Еще в 1996 году был подписан Меморандум о взаимопонимании между правительством Ирака и ООН, в соответствии с условиями которого в рамках формулы «Нефть в обмен на продовольствие» Ираку было разрешено каждые шесть месяцев продавать нефть на сумму в 2 млрд. долл., большая часть которой должна была идти на закупку продуктов питания и медикаментов под контролем ООН. В дальнейшем (в октябре 1997 г.) для более четкой координации деятельности, в которой принимают участие специализированные учреждения системы ООН и международные неправительственные организации, было создано Управление иракской программой ООН.

Для четвертой и третьей фазы программы Советом Безопасности ООН сумма продажи нефти была увеличена до 5,2 млрд. долл. В шестой фазе в связи с существенным снижением доходов Ирака от реализации нефти и нефтепродуктов при увеличении объема добычи (что было следствием неблагоприятной конъюнктуры цен на мировом нефтяном рынке) сумма была увеличена еще на 3 млрд. долл. в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН № 1210 от 24 ноября 1998 г. На седьмой фазе были сняты все ограничения на добычу нефти. Состоянием на апрель 2000 года Ирак в рамках программы ООН экспортировал свыше 230 млн. тонн нефти на сумму 25,8 млрд. долл.18 По другим оценкам, с учетом экспорта иракской нефти вне рамок программы ООН, Ирак уже сегодня поставляет на мировой рынок 2,7 млн. баррелей нефти в день (против 3,5 млн. баррелей в 1991 г.), а иракский сегмент мирового нефтяного рынка достигает 5% (после снятия санкций прогнозируется 6%)19. Таким образом, несмотря на санкции со стороны ООН, Ирак уже сегодня является привлекательным партнером – поставщиком энергоносителей.

Средства, полученные Ираком от продажи нефти в рамках про-граммы ООН, были использованы на закупку продуктов питания и ле-карств (более 6 млрд. долл.), разнообразного оборудования (3 млрд. долл.), репарации Кувейту (около 7,3 млрд. долл.) и на обеспечение других частей программы ООН. Основными поставщиками оборудования (общего назначения и для нефтяной промышленности) в Ирак в предшествующие годы были Франция (заключено контрактов на сумму около 90 млн. долл.), Китай (21 млн. долл.), Италия (18 млн. долл.), Россия (17 млн. долл.) и Германия (12 млн. долл.)20. Постоянными поставщиками продуктов питания стали Австралия, Франция, Шри Ланка и Вьетнам. Украина длительное время не принимала активного участия в этой программе. В отличие от Украины, некоторые бывшие республики Советского Союза, прежде всего Россия и в определенной степени Беларусь осуществляют политику активного участия в распределении поставок иракской нефти в рамках программы ООН.

Отметим, что в последнее время наметились существенные сдвиги в украинской позиции относительно Багдада. Так, начало работу дипломатическое представительство Украины в Ираке. В сентябре 2000 г. Комитет по санкциям Совета Безопасности ООН утвердил контракты ОАТ «Мотор-Сiч» (г. Запорожье) и «Федеральный дом-OIL» на поставки в Ирак украинского оборудования в рамках программы ООН. В начале октября 2000 года состоялся визит правительственной делегации во главе с вице-премьером Украины Ю. Ехануровым в Ирак. Имела место встреча с президентом Ирака Саддамом Хусейном, во время которой украинская сторона поставила вопрос о расширении своего участия в программе ООН. Это стало свидетельством того, что Украина все в большей мере осознает, что вхождение на иракский рынок есть дело не отдаленного будущего, а настоящего.

Что касается иранского направления, то именно оно в 1990-е годы было одним из наиболее приоритетных в политике Украины на Ближнем Востоке. В момент провозглашения независимости Украиной сложились довольно благоприятные условия для становления отношений с Ираном. Это было обусловлено как изменениями в самом Иране, так и, в определенной степени, спецификой международного положения Тегерана. Фактически, процесс формирования ирано-украинских отношений происходил в условиях полублокады Ирана со стороны некоторых стран Запада (и, в первую очередь, Соединенных Штатов Америки), которая, тем не менее, не сопровождалась введением каких-либо санкций со стороны ООН, и, таким образом, де-юре не существовало ограничений в налаживании связей торгово-экономического характера. Эти обстоятельства, без сомнения, создавали благоприятные условия. Отсутствовала жесткая конкуренция со стороны, по крайней мере, западных стран и т.п. – для активного и масштабного развития отношений между странами Иран был ограничен в выборе партнеров. А для Украины особое значение имела проблема обеспечения энергоносителями: в Иране сосредоточено 14% общемировых запасов газа (второй показатель в мире) и 10% – нефти.

Важным положительным фактором, который повлиял на процесс становления украинско-иранских отношений, стали существенные изменения собственно в политике самого Ирана, трансформация его взглядов на мир в целом и место и роль в нем Тегерана (новая трактовка концепции экспорта исламской революции как пропаганды исламской культуры в мире; курс на развитие добрососедских отношений с пограничными государствами, к которым в Иране была отнесена и Украина и т.д.).

По сравнению с другими государствами ближневосточного региона отношения с Ираном отличались наибольшей интенсивностью, масштабностью и разнообразием форм сотрудничества. После провозглашения Украиной независимости состоялось больше 30 двусторонних официальных визитов на высшем и высоком уровне, среди них визиты в Иран Президента Украины Л.М.Кравчука (25–26 апреля 1992 г.); вице-премьера Ю.Я.Иоффе (3–7 мая 1993 г.); Председателя Верховной Рады Украины И.С.Плюща (10–13 мая 1993 г.); министров иностранных дел Украины А.М. Зленко (17–18 апреля 1994 г.); Г.И.Удовенко (8–9 апреля 1995 г.); Б.И.Тарасюка (20–21 декабря 1999 г.) и визиты на Украину Председателя Меджлиса ИРИ Али Натек Нури (5–8 декабря 1994 г.); министра иностранных дел ИРИ Али Акбара Велаяти (22 января 1992 г., 4–5 марта 1996 г., в июне 1997 г.). Всего между Украиной и Ираном подписано 55 соглашений, меморандумов и договоров, которые регламентируют двусторонние отношения.

Иранской стороной неоднократно подчеркивалось, что она готова поставлять нефть и газ на Украину. В частности, в интервью журналу «Политика и время» заместитель министра иностранных дел Исламской Республики Иран Сайд Садек Харрази заявил: «Нам по силам обеспечить потребности Украины в нефти и газе. Это реально... С нашей стороны нет каких-либо ограничений для продажи нефти и газа. Мы готовы залить вас нефтью»21. Отметим, что еще 7 января 1992 года был подписан Протокол, согласно которому Иран высказывал свою готовность поставить Украине (порт Одесса) 5 млн. т нефти танкерами в 1992 году и довести объем поставок до 12 млн. т в 1994 году22. Ираном также был выделен Украине кредит на сумму в 30 млн. долл. для закупки нефти. Однако, как отмечает первый посол Украины в Иране И.Г.Майдан, Украина не воспользовалась «возможностями получения иранских льготных кредитов, выделенных под поставки их нефти и газа, не смогла привлечь и значительные инвестиционные ресурсы Ирана»23.

В других сферах сотрудничество Украины с Ираном развивалось более успешно. Товарооборот с 1992 года возрос от полмиллиона до почти 200 млн. долл. (197 млн. долл.). Составляющей частью украинско-иранских отношений на современном этапе является производственная кооперация. В 1993 году был подписан контракт на производство в Иране 43 самолетов АН-140 (каждый стоимостью в 9 млн. долларов), выпуск которых налажен в провинции Исфаган. Уже в 2001 году планируется построить два самолета, а к 2004 году – еще 1224. Первый АН-140 поднялся в небо 7 февраля 2001 года в годовщину исламской революции 1979 года.

Еще одна новая форма сотрудничества между Украиной и Ираном – контакты на уровне регионов. Во время визита министра иностранных дел Украины Б.И.Тарасюка в Иран в декабре 1999 года было подписано Соглашение о сотрудничестве между Харьковской областной государственной администрацией и руководством провинции Исфаган25.

Украинско-иранские отношения довольно успешно развивались как собственно на двусторонней, так и на трехсторонней (украинско-ирано-туркменской) основе. В рамках трехстороннего сотрудничества 24–27 июня 1996 г. в Киеве было проведено первое заседание совместного украинско-ирано-туркменского межправительственного комитета по торгово-экономическому и инвестиционному сотрудничеству. Результатом его работы стало достижение Трехстороннего межбанковского соглашения (которое определяло принципы механизмов взаиморасчетов и открывало Украине путь к вступлению в Азиатский клиринговый союз), и Соглашения о развитии торгово-экономического сотрудничества, которое предусматривало объемы трехстороннего сотрудничества в 50 млн. долл. ежегодно26. В феврале 1997 года было принято решение об увеличении обусловленной квоты трехстороннего сотрудничества до 70 млн. долл.27. Кроме того, был подписан Протокол и Положение об Украинско-Иранско-Туркменском Межправительственном комитете.

Несмотря на в целом успешное развитие ирано-украинских от-ношений, следует отметить, что конец 1990-х годов был отмечен определенным охлаждением отношений между Киевом и Тегераном, причиной которого в определенной мере послужил отказ украинской стороны поставить харьковские турбины для Бушерской АЭС. Такой шаг Украина предприняла под жестким давлением со стороны США и Израиля. Отказавшись от поставок турбин Ирану, Украина по разным оценкам потеряла от 400–500 млн. долл. (при оценке учитывали факт потребности Бушерской АЭС в четырех энергоблоках) до 1,4 млрд. долл. (учитывая при этом еще и утраченную возможность присоединения к другим энергетическим контрактам в Иране)28.

Должностные лица Тегерана неоднократно акцентировали внимание на том, что этот шаг официального Киева никоим образом не повлиял на дальнейшее развитие украинско-иранских отношений. В частности, в интервью газете «Зеркало недели» нынешний Чрезвы-чайный и Полномочный Посол ИРИ на Украине Ахмад Садег-Бонаб еще раз подчеркнул, что «контракт по строительству Бушера мы подписали с Россией. Украина, как подрядчик, работает непосредственно с Россией. У Ирана нет с Украиной никаких двухсторонних договоров по этому вопросу, никаких договоренностей. Поэтому с нашей стороны нет и никаких претензий, нет и не может быть недоверия. Если что-то возникает во взаимоотношениях Украины и России в этом вопросе, то они между собой и должны это решать»29. Однако реальный ход событий не подтверждал эти оценки: вышеуказанная акция Украины отрицательно повлияла на состояние украинско-иранских отношений. В определенной степени это признал в 1998 году Бехзад Мазахери, который в то время был послом Ирана на Украине. В эксклюзивном интервью корреспонденту газеты «День» он заявил: «Отказ Украины от их поставок [турбин – авторы] вызвал, мягко говоря, недовольство в Тегеране. И разве нерезонное?»30. Охлаждение отношений между Киевом и Тегераном нашло свое проявление, например, в том, что второе совместное заседание Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству состоялось не в 1997 году, как это было запланировано, а лишь в августе 2000 года. Фактически период после первого совместного заседания (1996 год) и до середины 2000 года был характерен значительным снижением роли Межправительственной комиссии как основного механизма регулирования двусторонних отношений.

Напряжение в ирано-украинских отношениях было преодолено лишь недавно. Этому способствовал в значительной мере визит министра иностранных дел Украины Б.И.Тарасюка в Тегеран в декабре 1999 года. Более того, в ходе работы второго совместного заседания Межправительственной украинско-иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству (Киев, 28–29 августа 2000 г.), иранской стороной была подтверждена готовность сотрудничать с Украиной в нефтегазовой области: предложено было рассмотреть возможность привлечения украинских соответствующих хозяйственных структур к реализации проектов, связанных с добычей, переработкой и транспортированием нефти и газа31. Только за первые три месяца 2001 года состоялись визиты министра иностранных дел ИРИ Кемаля Харрази в Киев, премьер-министра Украины В.Ющенко и Председателя Верховной Рады Украины И.Плюща в Иран. Такая интенсивность визитов на высоком уровне свидетельствует о начале нового этапа отношений между Украиной и Ираном. В частности, в ходе визита премьер-министра В.Ющенко в Иран состоялись встречи с президентом ИРИ Хатами, первым вице-президентом Хабиби, подписано Межгосударственное торговое соглашение и продлено еще на пять лет действие Банковского соглашения между Национальным банком Украины и Центральным банком ИРИ. Важным моментом двухсторонних отношений на данном этапе стало обсуждение вопроса о транспортировке энергоносителей из Ирана через территорию Украины в Европу. При всей многовариантности решения проблемы поставок иранских энергоносителей в Европу (в том числе, и вне украинской территории) позиция иранской стороны, как подчеркнул посол ИРИ на Украине Ахмад Садег-Бонаб, состоит в том, что «маршрут должен отвечать не только экономическим критериям, но и политическим реалиям»32, что расширяет поиск взаимовыгодного решения этого вопроса для Украины и Ирана.

С другой стороны, отказ Украины от поставки турбин Ирану закономерно поставил целый ряд принципиальных вопросов с точки зрения перспектив формирования ближневосточного курса Украины. Наиболее острый среди них следующий: не приведет ли неизбежно к последующему обострению отношений со странами Запада (прежде всего, США) активизация отношений Украины с Ираном (в равной степени, как и с другими ближневосточными государствами с неблагоприятной международной репутацией – Ираком, Ливией и т.п.)? Не-которые политологи положительно отвечают на этот вопрос, утверждая, что поскольку исламизация останется на обозримую перспективу определяющей чертой иранской внешней политики, то вероятность возобновления торгово-экономической блокады Ирана достаточно высока, и, следовательно, те европейские страны, которые имеют активные контакты с Ираном, будут поставлены перед жесткой дилеммой: сохранение выгодных в экономическом плане отношений с Тегераном или же присоединение к цивилизованным демократическим государствам. Такая интерпретация вопроса для Украины, взявшей курс на интеграцию в европейские структуры, оценивается как абсолютно неприемлемая, и, соответственно, делается вывод о том, что развитие отношений Украины с ближневосточными странами с неблагоприятной международной репутацией (при всей выгодности прежде всего в экономическом плане таких отношений) является бесперспективным, если не тупиковым. Именно с этих позиций были даны оценки такого шага официального Киева, как отказ поставлять турбины для Бушерской АЭС. В частности, политолог Л.Вовк, охарактеризовав Иран как государство с «нецивилизованным режимом», заявил, что активно развивая отношения с Ираном, «украинская дипломатия... не желает замечать, что собственноручно перекрывает своей стране дорогу к цивилизованному миру, к Европе»33.

Как представляется, такой подход не учитывает реальных тенденций как во внешней политике самого Ирана (о чем уже было сказано выше), так и реалий иранского курса некоторых западноевропейских государств, направленного на обеспечение выгодных условий для заключения западноевропейскими компаниями выгодных контрактов в нефтегазовой отрасли с Ираном34. В этом контексте есть все основания утверждать, что Украина не должна терять иранский рынок, поскольку сегодня возможности Ирана для диверсификации источников импорта и сотрудничества в производственной сфере существенным образом расширяются и не только за счет постсоветских государств (прежде всего России), которые могут в полной мере компенсировать Ирану потери от разрыва торгово-экономических связей с Украиной, но и за счет западноевропейских стран. Это все в большей степени осознает и официальный Киев. Министр иностранных дел А. Зленко в январе 2001 года заявил, что отныне «Киев относится практично к дальнейшему сотрудничеству с Тегераном»35. Такой подход полностью вписывается в рамки провозглашенного курса на экономизацию внешней политики Украины. Учитывая все вышесказанное, есть все основания полагать, что на перспективу иранское направление останется одним из ключевых в украинской ближневосточной политике.

Таким образом, политику Украины на Ближнем Востоке в 1990-х годах в целом можно охарактеризовать как такую, которая присуща стадии завершения начального этапа ее становления. Основная цель этого этапа – утверждение Украины в качестве субъекта международных отношений в ближневосточном регионе и формирование механизмов отношений на двух– и многосторонней основе. В связи с этим украинская ближневосточная политика прежде всего была направлена как на создание необходимой структуры украинских дипломатических представительств на Ближнем Востоке, так и на закладку соответствующей договорно-правовой базы двусторонних отношений с государствами региона. Укажем, что продолжительное время имело место отставание процесса формирования структуры дипломатических представительств на Ближнем Востоке (в силу объективных причин, и прежде всего, ограниченности финансовых возможностей) от реальных потребностей Украины, что в значительной степени сдерживало и процесс становления отношений Украины с ближневосточными государствами в целом. Сегодня мы можем констатировать, что, по крайней мере, этого противоречия большее не существует: Украина имеет дипломатические представительства практически во всех странах региона, которые потенциально являются выгодными партнерами для нашей страны.

Завершение хотя и значительного, но все же начального этапа становления политики Украины на Ближнем Востоке разрешает говорить все еще в большей мере о потенциале отношений с ближневосточными странами, чем о его эффективной реализации. Сегодня можно утверждать, что этот потенциал весьма значителен и именно от Украины во многом будет зависеть, как он будет использован. Украина стоит на пороге нового этапа становления своей политики на Ближнем Востоке, основная задача которого – поиск наиболее адекватных и оптимальных путей расширения сотрудничества со странами региона, прежде всего в торгово-экономической сфере. При всех возможных вариантах формирования дальнейшего стратегического курса Украины на Ближнем Востоке очевидным представляется то, что он должен реально основываться на национальных интересах Украины, отвечать международным нормам и договоренностям и не зависеть от давления третьих сторон.


Список источников и литературы
1 Постановление Верховной Рады Украины «Об Основных направлениях внешней политики 2 июля 1993 г.» // Украина на международной арене. Сборник документов и материалов 1991–1995 гг. – Книга 1.– Киев, 1998. – С. 37 (на украинском языке).

2 Там же, с. 41–43.

3 Ukraine 2000 and beyond: Geopolitical Priorities and Scenarios of Developments. – Kyiv: National Institute for Strategic Studies, 1999. – С. 22.

4 Ibidem, с. 24.

5 Постановление Верховной Рады Украины «Об Основных направлениях внешней политики 2 июля 1993 г.» // Украина на международной арене. Сборник документов и материалов 1991–1995 гг. – Книга 1.– Киев, 1998. – С. 43 (на украинском языке).

6 Там же, с. 38.

7 Сапрыкин В. Состояние и перспективы международного сотрудничества Украины в энергетической сфере // Зеркало недели. – 2000. – 14 октября.

8 Национальная безопасность и оборона. – 2000. – № 6. – С. 9 (на украинском языке).

9 Парахонський Б.О. Южные дивиденды. Современная политическая ситуация на Ближнем Востоке и стратегические интересы Украины // Политика и время. – 1998. – № 10. – С. 48 (на украинском языке).

10 Национальная безопасность и оборона. – 2000. – № 6. – С. 17, 23 (на украинском языке).

11 Сапрыкин В. Состояние и перспективы международного сотрудничества Украины в энергетической сфере // Зеркало недели. – 2000. – 14 октября.

12 Там же.

13 Middle East Economic Digest. – 1998. – 23 January. – С. 15.

14 День. – 1998. – 27 октября.

15 Руденко Л. Ирак. В тисках санкций // Азия и Африка сегодня. – 1997. – №4. – С. 59.

16 Где искать нефть? // Правительственный курьер. – 2000. – 23 ноября (на украинском языке).

17 День. – 1998. – 27 октября.

18 Сапрыкин В. Украина – Ирак: торговать или нет? // Зеркало недели. – 2000. – 29 апреля.

19 Давыдов П. В Ираке ничего не спрячешь // Независимая газета. – 2000. – 10 декабря.

20 Сапрыкин В. Украина – Ирак: торговать или нет? // Зеркало недели. – 2000. – 29 апреля.

21 Политика и время. – 2000. – № 7–8. – С. 44 (на украинском языке).

22 Майдан И.Г. Украинско-иранские отношения и ООН // Научный вестник Дипломатической академии Украины. – 2000. – Выпуск 3. – С. 74 (на украинском языке).

23 Там же, с. 81.

24 Tehran Times. – 2001. – 1 March.

25 Политика и время. -2000. – № 1–2. – С. 115 (на украинском языке).

26 Политика и время. – 1996.– № 7. – С. 89 (на украинском языке).

27 Политика и время. – 1997. – № 3. – С. 81 (на украинском языке).

28 День. – 1998. – 4 апреля.

29 Ахмад Садег-Бонаб: «Надо уважать решение народа» // Зеркало недели. – 2000. – 12 февраля.

30 Бехзад Мазахери: Иран ищет надежных партнеров // День. – 1998. – 3 сентября.

31 Политика и время. – 2000. – № 9–10. – C. 110 (на украинском языке).

32 Зеркало недели. – 2001. – 10 февраля.

33 Вовк Л. Многовекторная неразборчивость // День. – 1997. – 7 октября.

34 См. об этом:

35 День. – 2001. – 10 февраля.