Тема
Размещение ветряных и водяных мельниц Рязанской губернии (XIX – первая половина XX вв.)






Ретроспективное исследование ориентировано на выявление территориальной организации возобновляемой энергетики в Рязанской (губернии) области. Основные акценты определены в сфере социально экономических факторов, предопределивших количественные и качественные изменения потенциала гидравлических и ветряных мельниц и «территориальные сдвиги» в их размещении. В работе учтены видоизменения региона в ходе административных реформ в XX веке (рис. 1).

Анализ рисунка свидетельствует, что трансформация границ имеет важные географические следствия. Ранее Рязанская губерния имела большую протяженность с севера на юг, чем с запада на восток, что обеспечивало большее разнообразие природных условий и способствовало ярко выраженной дифференциации территории на земледельческий юг (Степная сторона), зону смешанного хозяйства в центральной части (Рязанская сторона) и промышленно развитый север (Мещерская сторона). При этом губернский город Рязань наиболее соответствовал требованию его (оптимума) центрального положения по отношению к губернии в целом.

В целом, в результате административных реформ регион несколько «сместился» к востоку и одновременно «ужался» к условному центру, то есть стал сравнительно более «восточным». Несмотря на некоторое «приращение» Рязанской области за счет других регионов, «обмен» был качественно не равнозначен, поскольку в состав других областей отошли наиболее промышленно развитые и аграрно-значимые территории.

Использование ветряных и водяных мельниц в Рязанской губернии (XIX в.). В рассматриваемое время в Российской империи паровые машины и технологии на их основе только входили в употребление и, несмотря на «железнодорожный бум» и общее пополнение двигательного парка, энергетическая основа аграрного производства мало изменилась. Таким образом, еще продолжался исторический период, когда мускульная сила рабочего скота, водяное и ветряное колесо являлись почти единственным средством силового привода механизмов в сельском хозяйстве.



Рис. 1. Изменения административно-территориальных границ Рязанской губернии (области) в XIX в.

1. Территории, вышедшие из состава Рязанской губернии (области).

2. Территории, вошедшие в состав Рязанской губернии (области).

1922 г. – год входа-выхода территории в (из) состав (а) губернии (области).
В Рязанской губернии энергия рек широко использовалась и, в промышленности, особенно в металлургии для силового привода механических молотов и станков.

Однако вследствие доминирования аграрного сектора более масштабное хозяйственное использование ресурсов энергии ветра и рек было характерно для мукомольной отрасли (табл. 1, рис. 2).
Таблица 1

Размещение мельниц по уездам Рязанской губернии в 1860 г

№ п/п	Уезд	Число водяных мельниц	Число поставов на водяных мельницах	Число ветряных мельниц	Итого
1.	Скопинский	38	85	261	299
2.	Раненбургский	66	173	160	226
3.	Пронский	40	136	150	190
4.	Ряжский	43	139	132	175
5.	Михайловский	29	90	111	140
6.	Зарайский	26	118	100	126
7.	Рязанский	28	73	92	120
8.	Данковский	23	97	93	116
9.	Сапожковский	36	131	68	104
10.	Егорьевский	19	39	37	56
11.	Спасский	15	56	34	49
12.	Касимовский	27	62	20	47
Итого		390	1199	1258	1648

Примечание. Перечень уездов приведен в порядке убывания числа мельниц.
Согласно представленным данным, в губернии всего насчитывалось 1648 мельниц (1258 ветряных и 390 водяных). При анализе аспектов размещения и концентрации силовых мукомольных агрегатов прослеживается и подтверждается прямая корреляционная связь специализации сельского хозяйства с дифференциацией историко-географических частей региона.

В Степной южной стороне при доминировании зерновых уездов (почти 66 % всей пашни губернии) насчитывалось 1250 водяных и ветряных мельниц, или свыше 76 % их общего количества.

В Мещерской северной («заокской») стороне нечерноземные почвы и мелкоконтурность пахотных земель определили малолюдный тип сельских поселений с их преимущественной концентрацией на незаболоченных участках (район Великих озер, Спас-Клепики, Тума, Касимов, Елатьма). Сами населенные пункты группировались на песчаных возвышениях, что позволяло избежать подтоплений в половодье (в период «большой воды» водяные мельницы не работали). Комплекс лимитирующих факторов предопределял «оазисный», или «очаговый», тип расселения, зерноводства и соответственно, размещения мукомольных мельниц.

На фоне разительных контрастов между югом и севером региона правобережная Рязанская сторона характеризовалась «переходными» показателями концентрации мельниц. В сравнении с Мещерой таксон отличался более плотным заселением и смешанной специализацией хозяйства (с высокой долей торговли и промыслов). Кроме того, эта территория использовалась для транзитной перевозки хлеба из южных губерний в столичные центры Российской империи (г. Санкт-Петербург, Москва).


Рис. 2. География гидравлической (А) и ветряной (Б) энергетики Рязанской губернии (по состоянию на конец XIX начало XX века)

Именно по территории Рязанской стороны проходила главная «хлебная артерия» – «транспортно-инфраструктурный жгут», состоящий из железных дорог, сухопутных имперских трактов, внутренневодных маршрутов (р. Ока), основных центров хранения и переработки зерна. Показательно, всего в Рязанской и Степной стороне функционировала 321 водяная мельница (более 82 % общего числа водяных мельниц в губернии).

Суммарная мощность мельниц разных видов в пределах Рязанской губернии составляла 37 357 кВт: 54,5 % на ветряных агрегатах и 45,5 % на гидроэнергетических установках. Таким образом, гидроустановки, количественно уступая ветряным агрегатам более чем в 3 раза, имели потенциал установленной мощности всего на 17 % ниже. Важен и другой вывод: прямое соответствие концентрации мощности мельниц хозяйственной специализации историко-географических частей региона: 27 844 кВт мощности всех мельниц было сосредоточено в уездах Степной стороны (74,5 %).

Совокупность природных и социально-экономических факторов определяет возможность многокритериального зонирования территории региона по концентрации ветряных и водяных мельниц в XIX в. (рис. 3).

Первая условная зона локализована в пределах Мещерской стороны (36 % площади и с концентрацией 29 % населения губернии). Доля пашни в структуре сельскохозяйственных угодий составляла 30 % (16 % урожая ржи по губернии), что предопределяло невысокую концентрацию предприятий по первичной обработке зерновых культур: 157 ветряных мельниц и 73 водяные.

Суммарная мощность мукомольных силовых агрегатов была определена в 5123 кВт, а финансовая ценность их эксплуатации оценена в 75 тыс. руб. серебром в год (доля по губернии – 13,7 %). Социально-экономические факторы в зоне признаны определяющими в размещении мельниц, что обусловило «очаговый» характер их локализации.

Вторая условная зона включала Рязанскую сторону и северную часть Степной стороны, охватывая 23 % площади и 25,4 % населения губернии. В зоне доля пашни составляла пропорцию 1:5 (от доли по губернии), где получали до 23 % урожая зерновых. Суммарная мощность 329 ветряных и 90 водяных мельниц составляла 9950 кВт (24,4 % показателя по губернии). Финансовая ценность эксплуатации мельниц достигала почти 148 тыс. руб. серебром в год (доля по губернии – 27 %).

Транспортно-географическое положение второй зоны изначально предопределило доминирование речного транспорта в вывозе зерна. С конца XIX в. основной грузооборот продукции мукомольного производства перешел к железнодорожному транспорту, получившему широкое развитие в этот период. В обоих случаях наблюдалась «привязка» концентрации мельниц к транспортным «жгутам», центрам торговли хлебом и перевалочным базам, что определило линейный характер их пространственной локализации (транспортная сеть, р. Ока, сложившаяся система расселения).

Третья условная зона – Степная сторона – охватывала свыше 41 % площади губернии, где проживало почти 39 % всего населения. Доля пашни в структуре сельскохозяйственных угодий превышала 54 % губернского показателя. Здесь выращивалось до 61 % валового урожая зерна губернии.

Благоприятные предпосылки природно-ресурсного и хозяйственного характера предопределили широкое развитие мукомольной отрасли, насчитывавшей 1020 ветряных и водяных мельниц суммарной мощностью 22,6 тыс. кВт (60 % общего потенциала по всей губернии). Финансовая ценность их эксплуатации составляла почти 326 тыс. руб. серебром в год, или свыше 59 % данного показателя по губернии.

Территория занимала выгодное транспортно-географическое положение на пересечении транзитных путей и торговли хлебом в масштабе всей страны.






Рис. 3. Зонирование Рязанской губернии по концентрации ветряных и водяных мельниц (XIX в.) 1. Мещерская сторона. 2. Рязанская сторона. 3. Степная сторона
Специфика зоны изначально предопределила значимость гужевого и частично речного вида транспорта, а со второй половины XIX в. – железнодорожного.

Важно отметить географическую привязку мельниц к транспортным артериям и перевалочным базам хлебной торговли, исторически сложившейся системе расселения с доминированием зерновой специализации земледелия, что обусловило ареально-узловой характер пространственной локализации и концентрации мельниц (транспортная сеть, р. Проня и ее притоки).

Использование ветряных и водяных мельниц в Рязанской (губернии) области (первая половина XX в.). В начале XX века уровень «машинизации» сельскохозяйственного производства в России несколько повысился, но не удовлетворял значительно возросшие потребности. Так, по состоянию на 1905 г. только 39 % крестьянских хозяйств Рязанской губернии пользовались машинным способом обработки продуктов земледелия [12.С.59,98]. Поэтому в начале века (1905 г.), ветряные и водяные мельницы сохранили свою высокую хозяйственную значимость (табл. 2).
Таблица 2

Количество мельниц в Рязанской губернии (1860–1922 гг.), единиц

Вид мельниц	1860	1905	1915	1922
Ветряные	1258	1262	974	702
Водяные	390	320	313	288
Тепловые	–	46	233	346

В условиях доминирующей трехпольной системы земледелия и роста населения производитель реально мог выжить только за счет экстенсивного наращивания посевных площадей. Однако после отмены крепостного права крестьяне потеряли значительную часть обрабатываемой земли, а последующие события только усугубили ситуацию: «После проведения железных дорог, изменения цен на хлеб и землю усилилось обеднение населения» (1893 г.) [4.С.7]. В результате с 1895–1900 гг. по 1909–1913 гг. обеспеченность населения хлебом собственного производства из расчета на душу населения сократилась на 32,3 %. Поэтому не случайно, а вполне закономерно, что в целом за период 1887–1913 гг. в губернии увеличивалась доля пашни в структуре сельскохозяйственных угодий (на 10,6 %).

При этом важно обратить внимание на следующую закономерность: за рассматриваемый период посевные площади выросли не только и даже не столько за счет роста посевного клина под потребительской рожью. Низкие цены на хлеб и малоземелье вынуждали крестьян искать эффективные источники накопления капитала для выкупа земли, что вело к росту доли пашни под рыночно ориентированные культуры (картофель, овес, гречиха и др.). Снижение объема экспорта российского зерна и его дешевизна после мирового кризиса в 1894 г. способствовали развитию крахмалопаточных и винокуренных заводов. В результате доля пашни под рожью в губернии уменьшилась с 51 % в 1897 г. до 41 % в 1903 г. [11.С.51,71].

Одновременно, рост населения как объективный фактор определял закономерное перераспределение структуры сельхозугодий региона. Согласно расчетам В.К. Яцунского, численность населения увеличилась на 65 % за период 1867–1905 гг.: с 1438 тыс. человек до 2128 тыс. человек.

И как результат, с 1905 г. вновь наблюдается рост доли запашного клина под рожью до показателя 46,7 % площади с/х угодий.

Таким образом, рост населения предельно обострил проблему недостатка пашни, что вынуждало крестьян сокращать посевы овса и увеличивать площади под потребительской рожью; получила развитие практика передачи земли помещиками в аренду сельским общинам. В годы Столыпинской аграрной реформы большую часть этой земли выкупили сельские товаропроизводители через Крестьянский банк и его филиалы на местах. Основная часть приобретенной земли использовалась под посевы потребительской ржи, занявшей уже в 1913 г. до 55 % всей пашни губернии.

В период 1914–1916 гг. массовые мобилизации на фронты Первой мировой войны привели к массовому оттоку мужчин из села. Этот процесс, наряду с ростом военных потребностей, имел ряд значимых последствий. Снова произошло снижение доли пашни под рожью (с 55 до 49 %), но одновременно увеличились посевные площади под овсом (рост потребностей для снабжения кавалерии фуражом), льном (возможность использования исключительно женского труда), кормовыми культурами (травы) и гречихой (поздний посев этой культуры давал возможность растянуть период полевых работ). В результате произошло сокращение пахотных земель на 6 % по Рязанской губернии и на 11 % в целом по Нечерноземью Российской империи.

С учетом недосева, переводом части пашни под кормовые и технические культуры снизилась и хозяйственная потребность в мельницах (табл. 2). Число ветряных мельниц по состоянию на 1915 г. сократилось на 288 единиц, или на 23 % уровня 1905 г. Показатели снижения водяных мельниц за тот же период минимальны, всего 2,2 % (на 7 единиц). Одновременно увеличился более чем в 5,5 раза суммарный потенциал тепловых мельниц: 46 единиц в 1905 г. и 233 в 1915 г. Именно они выполняли основную «компенсирующую» функцию. Вместе с тем сохранилась общая тенденция преимущественной концентрации мельниц в Степной стороне губернии: 542 ветряные мельницы (57 % общего числа в губернии), 154 водяные (49 %) и 126 паровых (свыше 54 %) [6; 10; 13].

Более значительное сокращение мельниц произошло в 1916–1920 гг. Страну охватил глубокий общеэкономический кризис. В условиях хозяйственной разрухи, голода горожане и демобилизованные из армии хлынули в сельскую местность. Только за 1916–1917 гг. численность сельского населения увеличилась на 500 тыс. человек, или почти на 20 % общей численности Рязанской губернии. Рост самостоятельных и жизнеспособных хозяйств за этот же период был отмечен всего на 10 %. В регионе по состоянию на 1917 г. насчитывалось 37 % безлошадных крестьянских хозяйств, более 10,1 % хозяйств не сеяли вообще [13.С.92,331].

Период Гражданской войны характеризовался максимальным уровнем заброшенности пашни (в Рязанской губернии – 23 %, в целом по Нечерноземью России – 32 %) [13.С.92]. Основными причинами сокращения посевных площадей являлись: тяжесть продовольственного налога; отсутствие рынков свободного сбыта; плохие урожаи; недостаток семян и орудий производства; уравнительные переделы земли и т.п. В результате были утрачены экономически обоснованные стимулы для расширения запашного клина. Неблагоприятно изменилась и демографическая ситуация: в 1920 году на 100 мужчин в Рязанской губернии приходилось 127 женщин (в 1897 г. – 111,1 женщина); сильно уменьшилась доля возрастов трудоспособного населения. В довоенное время при средней урожайности собирали почти 77 млн пудов зерна в год, а за 1917–1921 годы не более 30 млн пудов. Для поддержания даже прожиточного минимума не хватало 29 млн пудов. И, как следствие, регион охватил массовый голод, к тому же

1921 г. был крайне засушливым [11.С.81–82; 12.С.42–53,244].

И как следствие, произошла резкая «натурализация» земледелия. При распашке, составлявшей 56,5 % площади губернии, фактически отсутствовал резерв даже для экстенсивного расширения пашни. Наблюдалось максимальное сокращение посевов рыночных культур (овес, картофель, гречиха, масличные и многолетние травы) и соответствующее расширение площадей под потребительские культуры: рожь на 9,2 % и особенно просо. Просо выносливо в засуху, и поэтому им засевали основные площади, ранее занятые гречихой. Здесь показателен следующий факт: по состоянию на 1860 г. насчитывалось 154 ветряные просорушки, на 1917 г. – 733, а в 1922 г. их число превышало 1300 единиц.

Устоявшаяся трехпольная система земледелия объективно не могла увеличить производительность и урожайность зерновых. Так, технология трехполья могло «прокормить» только при условии средней плотности населения не более 40 человек на 1 кв. версту. Приток горожан в сельскую местность привел к резкому увеличению показателя (65 человек на 1 кв. версту). Общая численность населения в Рязанской губернии по состоянию на начало 1920-х гг. превышала 2,6 млн человек, увеличившись сравнительно с 1860 года почти на 86 % (на 1,2 млн человек) при одновременном резком сокращении сбора урожая ржи (на 50 %).

В сложившейся ситуации стабилизация аграрного сектора являлась важным условием возрождения экономики, что сдерживалось целым комплексом причин и не в последнюю очередь ее слабой энергетической базой. Определенные надежды возлагались на реализацию плана ГОЭЛРО, а в ее контексте и на развитие гидравлической и ветряной энергетики.

Однако отсутствие материально-технических и финансовых средств выступало жестким лимитирующим фактором для восстановления хозяйства. Необходимо было решить проблему накопления первичного капитала, что в условиях экономической и политической изоляции Советской России могло быть реализовано только за счет внутренних ресурсов. Это предопределило общую стратегию государства и принятие курса новой экономической политики (нэп – 1921–1925 гг.).

Именно в годы нэпа была прекращена практика уравнительного распределения земли, характерная для периода «военного коммунизма». В результате прослеживается стремление населения к расширению посевных площадей, постепенно исчезает проблема недосева. К началу 1923 г. были ликвидированы последствия массового голода, усиливается рост многопольных севооборотов. Начали «работать» предпосылки, стимулирующие частного товаропроизводителя на расширение производства, что привело к восстановлению оптового рынка сельскохозяйственной продукции.

Неслучайно, что именно в этот период отмечается стремление к машинизации и электрификации производственных процессов, однако материально-технические возможности потенциальных пользователей были жестко ограничены. Поэтому из мукомольных предприятий особое экономическое значение приобрели мельницы на основе гидравлической и ветряной энергии. Эффективность производства привлекала в мукомольную промышленность частного инвестора, а активность мелких предпринимателей способствовала восстановлению и росту потенциала тепловых мельниц. Наращивался потенциал отечественной промышленности по производству мукомольного оборудования. Рассматриваемые аспекты способствовали возрождению мукомольного производства в губернии (табл. 2).

Данные таблицы свидетельствуют о заметно возросшем уровне машинизации в мукомольной промышленности. В 1922 г. потенциал тепловых мельниц почти на 49 % превышал показатели относительно более «благополучного» 1915 г. Всего в Рязанской губернии насчитывалось 702 ветряные мельницы и 288 водяных.

Именно в годы нэпа стала актуальной передача государством мелких и убыточных предприятий в частные руки на правах аренды. Условия аренды были выгодными, оговаривалась только обязанность арендаторов провести капитальный и текущий ремонт оборудования. Уже по состоянию на 1924 г. из общего числа действующих ветряных и водяных мельниц более 80 % были восстановлены частными предпринимателями, арендующими их у государства. Как известно, в XIX в. такая форма обслуживания и содержания была характерна в основном для сельской общины.

Всего в распоряжении губернского продовольственного комитета насчитывалось 173 действующие водяные мельницы, из них 8 эксплуатировались губернским трестом «Хлебопродукт». Это были наиболее крупные гидросиловые установки, производящие в месяц до 600 тыс. пудов муки. Оставшиеся 165 мельниц на основе реализации постановления Совнаркома РСФСР от 12 ноября 1923 г. «О передаче бездействующего арендного фонда мелких промышленных предприятий в ведение низовых административных организаций» были переданы в ведение уездных, исполнительных комитетов трудящихся (уисполком) [7–8]. Всего в государственных организациях насчитывалось: 10 паровых мельниц (с годовой производительностью 416 тыс. пудов муки); 1 водяная мельница; 1 ветряная (2,4 тыс. пудов в год); 1 турбинная как разновидность водяной мельницы (108 тыс. пудов муки в год).

На начало на 1925 г. в губернии насчитывалось 175 водяных и 10 паровых мельниц. Более точные данные отсутствуют, так как принятая в 1918 г. практика статистического учета так называемых «цензовых» предприятий создает объективные информационные трудности. К «цензовым» относились предприятия с количеством рабочих не менее 30 человек или имеющие тепловой двигатель при 16 рабочих. Соответственно в статистический учет не включалась основная часть ветряных и водяных мельниц. В виде исключения регистрировались мельницы с действующим числом не менее 5 помольных единиц (технологических поставов) независимо от количества занятых в производстве рабочих.

Информация по ветряным мельницам еще более противоречива, даже по ведомственному учету. Ситуация осложняется в связи с проведением административной реформы в губернии. Вместе с тем 1925 г. знаменателен как начальный этап стабилизации кризиса и одновременно как начало нового периода в хозяйственном использовании ресурсов энергии ветра и рек. В последующие десятилетия планомерный рост потенциала тепловых мельниц закономерно привел к сокращению потенциала ветряных и водяных мельниц. Не считая периода Великой Отечественной войны, все очевиднее проявлялись признаки экономической нецелесообразности эксплуатации ветряных и водяных мельниц. В результате действующий потенциал мукомольной промышленности на основе возобновляемой энергии к середине 1950-х гг. сократился минимум вдвое и был представлен 138 ветряными и 85 гидравлическими мельницам.

К концу 1950-х гг. успехи сельской электрификации в Рязанской области привели к началу массового процесса консервации ветряных и водяных мельниц. С начала 1960-х гг. эти силовые агрегаты полностью потеряли свою хозяйственную значимость.






Литература
1. Атаев З.А. Территориальная организация локальной энергетики ЦЭР России: Монография / З.А. Атаев ; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина. – М. ; Рязань : Изд-во МПСИ, 2006. – 344 с., 15 с. ил.

2. Атаева Н.А. Использование энергии ветра и рек в Рязанской (губернии) области в XIX–XX вв.: экономико-географический аспект: Дис. … канд. геогр. наук / Ростовский гос. ун-т. – Ростов-на-Дону, 2004. – 194 с.

3. БЭС. Т. 60. Холангит – Цянь / Гл. ред. О.Ю. Шмидт. – М.: Советская энциклопедия, 1934. – 799 с.

4. Волконский Н.С. Неурожай в Рязанской губернии: Рассказ. – Рязань: Типолитография Н.Д. Малашкина, 1893. – 62 с.

5. Историческая география России. Вопросы географии: Сб. / Геогр. о-во СССР; Под ред. Б.А. Рыбакова, Н.П. Никитина, Я.Е. Водарского. – М.: Мысль, 1970. – № 83. – 216 с.

6. Материалы для географии и статистики России (собранные офицерами Генерального штаба): Рязанская губерния / Сост. М. Баранович. – СПб.: Общественная польза, 1860. – 551 с.

7. Материалы мукомольного подотдела при Рязанском губернском продовольственном комитете. Списки мельниц по уездам губернии за 1919–1920 гг. // ГАРО. Ф. Р-324, оп. 1, д. 5.

8. Материалы Рязанской губернской плановой комиссии. Сектор сводного планирования; мукомольный подотдел при Рязанском губернском продовольственном комитете; состояние мельничного хозяйства по уездам Рязанской губернии за 1922–1924 гг. // ГАРО. Ф. Р-324, оп. 1, д. 250.

9. Материалы Рязанской областной плановой комиссии исполнительного комитета Рязанского областного Совета депутатов трудящихся. Промышленный сектор. Документы о строительстве, реконструкции и количестве мельниц в системе «Облмельтреста» за 1954 г. // ГАРО. Ф. Р-4775, оп. 3, д. 810.

10. Населенные места Рязанской губернии / Рязгубстатком; Под ред. И.И. Проходцева. – Рязань, 1906. – 693 с.

11. Осипов В.В. Экономическая география Рязанской губернии. – Рязань: Рязгостиполитография, 1925. – Вып. 2. – 253 с.

12. Рязанский губернский хозяйственный план на 1924–1925 гг. / Рязанская губернская плановая комиссия. – Рязань: Гостиполитография, 1925. – 444 с.

13. Справочник по Рязанской губернии. Промышленные заведения. Фабрики и заводы / Рязанская губземуправа. – Рязань: Типография Н.В. Любомудрова, 1917. – Вып. 3. – 21 с.