Реферат Внешняя политика СССР в Хиджазе в 20-ые гг. ХХ века
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Реферат: Внешняя политика СССР в Хиджазе в 20-ые гг. ХХ века
Сразу после Октябрьской революции большевистское правительство России включило южное, "мусульманское" направление в число основных приоритетов своей формирующейся внешней политики, на первых порах находившейся под сильным влиянием идеологических установок. В первые годы существования Советской России, подвергшейся интервенции и гражданской войне, ее деятельность на Востоке в основном не выходила за рамки агитационных призывов и спорадических контактов, прежде всего с деятелями освободительных движений. Агитация "эксплуатируемых масс Востока" за революцию против колониального и социального гнета и распространение среди них революционно-освободительных идей были главными целями внешнеполитической деятельности России на этом направлении. Это, в частности, ярко проявилось в обращении "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока" от 20 декабря 1917 г., подписанном В.И. Лениным и И.В. Сталиным, в решениях Коминтерна по колониальному вопросу.
В 1921 г. Советской России удалось заключить договоры об основах равноправных отношений с Ираном (26 февраля), о дружбе - с Афганистаном (28 февраля), о дружбе и братстве - с Турцией (16 марта), что было ее крупными дипломатическими победами.
Россия ставила цель расширить свои международные контакты на Востоке, выйдя в арабский мир, население которого после поражения Турции в первой мировой войне переживало подъем национальных чувств.
В ходе проведения Лозаннской конференции в 1922-1923 гг. российская делегация установила контакты с некоторыми арабскими представителями, в т.ч. с делегацией Хиджаза. По поручению короля Хиджаза, шерифа из хашимитской династии Хусейна его представитель Наджи аль–Асыль поставил перед народным комиссаром по иностранным делам России Г.В. Чичериным вопрос об установлении дипломатических отношений между двумя странами. В свою очередь, Чичерин по поручению НКИД изучил консульские доклады из Джидды за 1890-1914 гг. и другие материалы, на основании которых заявил, что знает о существовании в Аравии и других правителей, таких как аль–Идриси и Ибн Сауд, не только не признающих власть Хусейна, но и считающих его своим врагом. Одновременно Чичерин предложил Хусейну обменяться представителями, открыв российское консульство в Джидде.
18 декабря 1923 г. Чичерин писал секретарю ЦК РКП И.В. Сталину: "Еще в бытность мою в Лозанне Политбюро приняло решение о желательности восстановления сношений с Хиджазом для того, чтобы наше представительство, хотя бы консульское, находилось около Мекки, являющейся идейным сосредоточием мусульманского мира. Начатые тов. Боровским переговоры оборвались с его вторичным отъездом в Лозанну. Теперь тов. Иорданский говорил об этом с представителем Хиджаза в Риме, принцем Хабибом Лутфалла. Хиджазский король сильно желает установления с нами сношений. Но так как он слишком боится Англии, он не рискует называть нашего представителя полпредом и предлагает нам иметь в Хиджазе консула (так и предполагалось у нас с самого начала)". И далее: "Нам Хиджаз предлагает принять посланника. Коллегия НКИД вначале нашла это отсутствие взаимности неподходящим и указала на это тов. Иорданскому. Теперь тов. Иорданский объясняет, что к нам сильно хочет ехать в качестве посланника сам принц Хабиб Лутфалла".
Негативно отозвавшись о личных качествах этого эмира ("Я достаточно долго говорил с ним, чтобы убедиться, что он непроходимо глуп"), Чичерин подводит к мысли о принятии этой кандидатуры. "Проникновение в Мекку имеет для нас несомненно серьезнейшее значение. Если бы тов. Ибрагимов подыскал нам соответствующего полпреда-мусульманина, который будет называться консулом, но будет фактически полпредом, это чрезвычайно усилило бы наш удельный вес не в одной только Аравии".
3 апреля 1924 г. Чичерин уже пишет полпреду Советской России в Риме Константину Юреневу: "Решение о вступлении в дипломатические сношения с Хиджазом было принято авторитетнейшим учреждением еще в бытность мою в Лозанне, причем т.Воровскому поручено было оформить это с имеющим на это мандат представителем Хиджазского правительства. Так как в тот момент представитель Хиджаза не находился в Риме, выполнение этого решения задержалось. В результате кончины т. Воровского оно задержалось еще более. Это постановление было выполнено уже т. Иорданским, который сговорился с представителем Хиджаза Хабибом Лутфаллахом, что в Хиджазе СССР также, как все другие государства, будет иметь генерального консула, а Хиджаз будет иметь в Москве посланника. Вслед за тем т. Иорданский кому-то, не знаю кому, сообщил уже о назначении нами на пост генерального консула в Хиджазе т.Хакимова".
Народный комиссар по иностранным делам, называя короля Хиджаза "наиболее крупным и влиятельным из независимых арабских владетельных князей", говорит о том, что шериф является врагом Турции, но "наши отношения с Турцией отнюдь не обязывают нас избегать отношений с враждебными ей государствами", В то же время ясно, что, развивая отношения с Хиджазом, советские лидеры не хотели портить отношения и с Турцией.
Другим фактором, влияющим на характер взаимоотношений России с Хиджазом, было отношение шерифа к Англии, которое Чичерин назвал двойственным: "Он отчасти в ней нуждается и сосет ее, но пытается, где это возможно, без неприятных последствий, проводить независимую лолитику". В то же время нарком оговаривает, что вступление в сношения с королем Хусейном "вовсе не означает готовности признать его халифом". Дело в том, что проталкиваемая англичанами в расчете на то, чтобы не допустить реализации концепции пан-арабского государства, идея халифата виделась советскому руководству как враждебная интересам России и ее потенциальных союзников на Востоке. "Наше правительство не имеет отношения к церковным организациям, и игнорирует существование таких институтов, как халифат, - писал Чичерин. - Что же касается мусульманской церкви на территории СССР, она, по всей вероятности, будет стоять на точке зрения полного упразднения института халифата, и будет в этом смысле пытаться влиять на мусульман других стран. Это действительно есть для нас самое лучшее".
По инициативе Вацлава Воровского на пост генерального консула в Хиджазе был назначен бывший красный командир, "национал" из мусульманской народности Керим Хакимов, который, как писал Юреневу Чичерин, "уже привык к нашей политике, так как много лет занимал у нас посты".
В июле 1924 г. Хакимов выехал в Рим для вступления в контакт с хиджазскими представителями. Информируя Хакимова о положении в Хиджазе, Лутфалла сообщил ему, что "по соглашению арабов с англичанами, состоявшемуся в 1915 г., должно было образоваться Арабское государство, обнимающее всю Аравию, включая Сирию-Месопотамию. В конечном результате получилось Хиджазское государство, ограниченное Медино-Меккским районом. Арабы таким образом оказались обманутыми в своих надеждах.
Тем не менее, Хиджаз, по словам Лутфаллы, имеет теперь очень большое значение. Туда стекаются большие силы мусульманского политического мира: индусы, персы и турки. Хиджаз возглавляется Хусейном, являющимся, якобы, идеологом самого широкого арабского движения. Собравшиеся вокруг него представители мусульманского политического мира делятся на две группы: панисламистов и панарабистов, почему вокруг Хусейна царит чрезвычайно сильная интрига-борьба группировок. Это обстоятельство усугубляется еще политикой англичан, подкупающих разных лиц и чиновников Хусейна. Часть последних составляет старо-турецкое чиновничество. Лутфаллах, между прочим, назвал английским шпионом Мининдела Хусейна-Фуада аль-Хатыба".
Лутфалла посоветовал Хакимову "прибыть к Хусейну правоверным, но просвещенным мусульманином. Непременно должен установить личную связь с Хусейном и таким образом избежать каких бы то ни было посредников (включая Мининдела)", о панарабском движении "говорить только с самим Хусейном" (видимо, это у российского дипломата, действительно, было самой важной темой) и особенно "проводить летний жаркий сезон в Таифе, являющемся летней резиденцией короля, и где необходимо установить связи между моей семьей и семьей Хусейна".
Хакимов делает первые выводы:
1. "Наличие среди хиджазских арабов двух политических группировок: 1) группа халифатистов, добивающихся Хусейну звания халифа, и 2) группа пан-арабистов, стремящихся к созданию независимого арабского государства.
II. Возможность выбора Мекки моей резиденцией в случае, если в настоящей обстановке удастся наладить нормальные связи с Хусейном".
2 октября 1924 г. в Москву прибыл Лутфалла. Прием, оказанный эмиру, свидетельствовал о серьезности намерений советского руководства по развитию отношений с хиджазским шерифом. Эмир был принят председателем ЦИКа Михаилом Калининым. Его поместили в отеле "Савой" в центре Москвы. Ссылаясь на гостеприимство, оказанное в Хиджазе российской миссии, Лутфалла не только не платил за проживание в отеле, но и задерживал оплату ресторанных счетов. Было принято решение не требовать оплаты проживания посланника Хиджаза.
В беседах с официальными представителями в Москве Лутфалла предложил свою теорию политического треугольника. По его мнению, мировая политика должна была ориентироваться на три опорных пункта: Москва, Пекин, Багдад. Если эти три пункта удастся объединить, Москва стала бы неуязвимой в борьбе с мировым империализмом.
Сотрудничество России с арабами Лутфалла, по отзыву зав. подотделом Ближнего востока НКИД Сергея Пастухова, представлял "в самых фантастических формах вплоть до создания единой государственной с нами организации или нашей военной поддержки армии добровольцев, которую Лутфалла хочет организовать на Кавказе и с которой он намерен освободить от иностранного ига не то Сирию, не то Месопотамию". Кроме того, Лутфалла пытался убедить советских собеседников взять в свои руки халифатское движение и максимально использовать в советской политике на Востоке религиозный фактор.
Пастухов пояснил эмиру, что, в соответствии со своими принципами, Москва не могла использовать в политике религиозные факторы, а ее политика на Востоке "основана на сочувствии к национально-освободительным движениям, на поддержке этих движений теми средствами, которыми на этот предмет располагаем".
"В Аравии мы заинтересованы в национальном объединении арабов, - писал Пастухов, - в создании единого и сильного арабского государства".
Представители НКИД соглашались с мнением Лутфаллы, что основным очагом арабского движения явится не Хиджаз, а "более северные и культурные местности вроде Сирии и Палестины".
В 1924 г. шериф Хусейн провозгласил себя главой исламского халифата., ликвидированного в Турции, послав письмо Чичерину для уведомления правительства Советской Росии. Как полагает саудовский исследователь Фахд ас-Самари, Москва вследствие этого установила дипломатические отношения с Хиджазом, использовав ухудшившиеся отношения Хиджаза с Англией.
В числе сотрудников советского генерального консульства в Джидде были первый секретарь Моисей Аксельрод, позднее также работавший на советскую разведку, а также второй секретарь Наум Белкин.
Позиция шерифа Хусейна, видимо, объяснялась его обидой на англичан и стремлением показать Лондону, что он может найти и других союзников, способных угрожать британским интересам. Учитывая негативное отношение Хусейна к Октябрьской революции, вряд ли можно предположить, что он планировал союз с Москвой всерьез и надолго.
Советские дипломаты, исходя из масштабов развернутой Ибн Саудом против хашимитов войны, отдавали себе отчет о непрочности положения шерифа Хусейна и уже тогда думали о резервных ходах. Но Пастухов информирует генконсула о необходимости сохранять дружеские отношения с Лутфаллой, памятуя о том, что "если даже перестанет существовать государство Хиджаза и прекратится миссия Лутфаллы, он нам может быть полезен в Хиджазе как человек, связанный с арабским национальным движением". Москва также сделала вывод о скрыто враждебном отношении эмира к туркам.
Кроме того, советская дипломатия совершенно очевидно боялась оказаться в позиции сторонника проигрывающей стороны и начала готовиться к возможной смене декораций.
Летом 1924 г. Ибн Сауд объявил джихад против Хиджаза, с энтузиазмом встреченный ихванами. Напуганный успехами Ибн Сауда, шериф Хусейн в октябре 1924 г. был вынужден передать трон своему сыну Али, однако это не остановило войну между Хиджазом и Недждом. Теперь уже, как можно видеть из письма Чичерина, Москва считала движение Ибн Сауда вполне антибританским, хотя еще недавно рассчитывала на антибританский потенциал Хусейна. Прямым диссонансом этому письму был тезис, содержащийся в письме Чичерина Хакимову от 1 ноября 1924 г.: "Нападение Ибн Сауда на Хиджаз было спровоцировано Англией, которая этим путем хотела поставить на колени Хусейна, начавшего выходить из повиновения и пытавшегося добиться от Англии выполнения ею обещаний 1915 г. В связи с продолжающимся антианглийским движением в Египте перспектива образования в Палестине арабского правительства, к тому же зависимого от Хиджаза, стала пугать Англию. Крушение сионизма в Палестине в конечном счете привело бы к тому, что арабские националисты Египта и Палестины подали бы друг другу руку. Этот политический мост через Суэцкий канал мог поставить Англию в чрезвычайно затруднительное положение".
Складывается впечатление, что НКИДовцы либо плохо представляли себе, кто именно из аравийских владык невзлюбил англичан, либо их не столь сильно заботила степень антибританизма возможных партнеров, а вывод об антианглийских чувствах того или иного политика был нужен прежде всего для того, чтобы убедить Кремль в обоснованности ориентаций, выработанных на основе гораздо более прагматических оценок. Кроме того, за всем стояла уверенность кремлевских дипломатов в неизбежности падения колониальной системы.
Нельзя не видеть, что в переписке Чичерина вообще отсутствуют какие-либо идеологические установки, увязки с разжиганием революции в Палестине и Египте, над чем напряженно работал Коминтерн. Своего рода дуализм внешней политики СССР, в рамках которой прагматические государственные задачи соседствовали с чисто идеологическими императивами большевистского движения, закладывался уже в те годы. Было ясно, что советское руководство не имело иллюзий по поводу возможности разгорания революции в Аравии, однако оно хорошо понимало выгодность курса на поддержку арабского интеграционистского движения, способного ослабить господство Англии на Ближнем Востоке. Противодействие Англии было одним из главных определяющих факторов внешнеполитического курса Москвы в Аравии.
Прагматизм был особенно характерен для подхода Г.Чичерина. Однако и он не был свободен от романтических представлений о потенциале мусульманской интеграции. "Наши интересы в арабском вопросе, пишет наркоминдел, - сводятся к объединению арабских земель в единое целое". Чичерин также говорит о возможности турецко-ваххабитского сближения "в некое мусульманское движение, направленное против западного империализма". "Итак, временное равновесие, созданное Англией на Аравийском полуострове, поколеблено, - делает вывод нарком. - Идея панарабизма начинает как-будто возрождаться в новом центре-Неджде. Это создает для англичан новые затруднения, которые осложняются неурегулированным еще вопросом о Мосуле. Такое положение соответствует не только нашим, но и турецким интересам. Наша политика в Аравии должна по-прежнему основываться на национальном моменте, на стремлении арабов к объединению в единое государство".
В то время и Коминтерн, исходя из якобы антианглийской, антиколониальной направленности движения ваххабитов, с энтузиазмом воспринимал военные успехи Ибн Сауда. На одном из заседаний Исполкома Коминтерна в 1924 г. обсуждалось положение в Аравии. Участники заседания назвали короля Абдель Азиза вождем крупного национального движения, победа которого в Хиджазе даст возможность поднять мусульман на революционную борьбу против английского колониализма. Коминтерн поддержал как короля Абдель Азиза, так и имама Яхью, назвав их вождями, стремящимися к противодействию английскому влиянию, которым надо помочь"12а.
В сентябре 1924 г. ихваны и регулярное войско Абдель Азиза Ибн Сауда овладели Таифом, затем вошли в Мекку.
Опасаясь за будущее советско-хиджазских отношений, руководство НКИД стремилось не только установить контакты с Ибн Саудом и заручиться его поддержкой на случай, если он захватит Джидду, но и продолжать нейтралитет, а на определенном этапе выступить с посреднической миссией. Кроме того, также обеспечить "привязку" России к Хиджазу путем декларирования стремления защищать интересы российских (советских) граждан, как постоянно проживающих в Хиджазе, так и посещающих его во время паломничества. Несмотря на интриги английских представителей, пугавших местные власти тем, что путем регистрации своих граждан в Хиджазе российские представители развернут здесь подрывную работу, регистрацию все же удалось провести.
В письме Чичерину от 5 ноября 1924 г. Хакимов дает весьма негативную оценку итогам правления Хусейна в Аравии. Показательно, что автор письма как бы исходит из того, что задача формирования "арабского объединительного движения" является для советской дипломатии наиболее приоритетной: "Нищенская бедность страны, ничего не могущей обещать и в будущем, политическая и культурная отсталость; все это не покрывается одним нахождением святых городов и их хранителей-потомков пророка для того, чтобы Хиджаз мог успешно возглавлять арабо-объединительное движение". На основании этой оценки генконсул делает обескураживающий вывод: "Таким образом наша основная тактика - арабо-объединительное движение как задача, связанная с нашим пребыванием в Хиджазе, мне кажется, теряет или потеряет свое значение".
Шерифу отводится довольно незавидное место, он может быть "использован нами или кем угодно другим в одном отношении и непременно при одном условии.
Или можно пользоваться для временных и дешевых эффектов вроде создания противо–английского или итальянского конфликта, или даже вроде похода против Асира, подзащитного Англии, оплатив, конечно, его труды должным образом. И при условии оставления безо какого либо внимания его внутреннего положения. И то и другое опять-таки не связали бы наше пребывание в Хиджазе с основной нашей политикой в Аравии". Но, судя по письму, генконсул пока еще не уверен в том, что Хусейн может быть побежден Ибн Саудом.
Убедившись в том, что Ибн Сауд имеет большие шансы на победу, Чичерин поручает Хакимову установить связь с ваххабитами. В письме от 4 ноября 1924 г. Хакимов пишет: "Этот вопрос стоял передо мной еще в те дни, когда ваххабиты только что заняли Таиф и когда неизвестно было, что имеют ли они серьезные намерения к дальнейшему продвижению и имеют ли на это достаточные ресурсы. Я полагал, что вопрос нашей с ними связи может стоять независимо от их победы или поражения..."
Связь в тех условиях могла быть только письменная, и контакт удалось установить не сразу, сообщает генконсул: "...мне удалось отправить к Халиду, командующему ваххабитс-кими войсками, письмо, копию коего прилагаю, лишь после занятия им Мекки".
В начале 1925 г. началась ваххабитская осада Джидды, которая продолжалась почти целый год. "События в Аравии вступают в очень интересную стадию, - инструктировал Хакимова Чичерин. - Вам нужно во что бы то ни стало оставаться в Джидде, нужно установить дружественные отношения с Ибн Саудом, надо также внимательно наблюдать пути развития англо-французского и англо-итальянского антагонизма в Ара-вии".
Хакимов продолжает развивать контакты с ваххабитами. В письме Хакимову уже 18 июня 1925 г. Георгий Чичерин положительно оценил завязавшиеся у генконсула сношения с Ибн Саудом. В этой директиве содержится важный тезис о диверсификации связей советских дипломатом в Аравии. "Так как мы не делаем ставку на того или другого из враждующих арабских князей, - писал нарком, - а стремимся лишь к тому, чтобы в лице существующих центров арабской жизни развивать с последней наши связи, то нам необходимо иметь одновременный параллельный контакт как с Хиджазом, так и с Недждом". Чичерин считает важным и контакт с халифатским комитетом не потому, что Москва симпатизирует идее халифата, но потому что халифатское движение играет важную роль "в борьбе мусульманских народов за полное освобождение". И далее: "Если бы один из мусульманских князей оказался достаточно сильным, чтобы сыграть роль собирателя Аравии, мы, конечно, считали бы очень большим шагом вперед объединение все арабских племен в одно государство. Но этого нет, и мы можем лишь крайне отрицательно относиться к нескончаемым распрям, поддерживаемым Англией между арабскими князьями".
Руководствуясь этими соображениями, Чичерин одобряет идею Хакимова об участии в примирении враждующих сторон, но только, а случае благоприятного отношения к этому самого Али.
Чичерин инструктирует Хакимова, чтобы он был осторожен в высказываниях об Англии в беседах с Ибн Саудом, поскольку предполагается, что тот может оказаться английским ставленником: "Действительно, никаких конкретных деталей этих эвентуальных переговоров сейчас предрешать нельзя, ибо конкретные обстоятельства этих переговоров нам неизвестны. Но в общих чертах можно сказать, что с одной стороны надо всячески подчеркнуть нашу общую дружбу с народами Востока и лежащий в основе нашей политики принцип самоопределения народов, а с другой стороны надо быть крайне осторожным по отношению к Англии. Не надо давать пищи для какого-либо нового английского ультиматума. Ибн Сауд состоит на жаловании Англии и если сегодня он с нею в ссоре, то нет гарантии, что завтра он с нею не помирится и не сделается просто английским агентом. При таких условиях излишняя откровенность недопустима. Можно говорить в самом общем виде о том, что наше сочувствие самоопределяющимся и борющимся за независимость народностями означает, что мы против всяких нашествий, вторжений, завоеваний и угнетений менее сильных народов великими державами. Но не следует заострять эти разговоры специально против Англии, чтобы не получился у нас дипломатический скандал. Следует иллюстрировать тезис наших дружественных отношений с народами Востока, рассказывая о нашей дружбе с Турцией, Персией, Афганистаном и т.д., но при этом надо чрезвычайно осторожно относиться к Англии. Всякое стремление восточных народов к независимости может рассчитывать на наше сочувствие. Вступив в отношения с Хиджазом, мы хотели установить контакт с народами арабского полуострова и этот контакт мы хотим сохранить и впредь. Военные победы Ибн Сауда не означают, что он уже добился независимости - нет, ему же предстоит трудная борьба с государствами, которые хотели бы видеть в Аравии не сильное, независимое государство, объединяющие арабов в борьбе с иностранными домогательствами, а европейскую колонию или же много мелких князьков, враждующих между собой".
Инструкции Наркома не оставляли сомнений у генконсула, в каком направлении ему надлежало действовать. "Имеется в виду, - писал Хакимову Чичерин, - что главный враг арабов в прошлом - оттоманская Турция - больше не существует. Теперь же главный враг арабов - Англия".
Теперь советский консул в Джидде попытался сыграть роль примирителя враждующих сторон, что было, вероятно, в первую очередь рассчитано на повышение репутации его страны и его лично, улучшение контактов с каждой из сторон и демонстрацию нейтралитета. Это могло принести дивиденды при любом исходе борьбы. Вряд ли советские дипломаты всерьез думали, что им удастся добиться примирения ихванов с хашимитами. По данным, приводимым саудовскими исследователями, Хакимов связался лично с Ибн Саудом, попросив разрешения для себя и консулов ряда мусульманских государств, аккредитованных в Джидде, посетить Мекку и совершить умру без вмешательства в политические дела враждующих сторон.
В месяц рамадан 1343 г. (в апреле 1925, отчет о поездке направлен в Центр только 17 июня 1925 г.), во время осады Д.жидды Хакимов совершил умру вместе с вице-консулами Голландии и Ирана. Это позволило ему ознакомиться с военной ситуацией за границами Джидды. Хакимов всгретился с Абдель Азизом Ибн Саудом и договорился о том, что министру иностранных дел Хиджаза Фуаду аль-Хатыбу будет позволено прибыть в Мекку и провести переговоры с Абдель Азизом. 26 рамадана аль-Хатыб направил письмо Абдель Азизу с просьбой разрешить ему приехать. В результате посреднической миссии Хакимова между королем Абдель Азизом и Фуадом аль-Хатыбом завязалась переписка, приведшая к встрече между ними, состоявшейся в последний день рамадана.
Во время беседы в Мекке Хакимов очень умело использовал заинтересованность Ибн Сауда в паломничестве советских мусульман к святыням ислама. Генконсул, в частности, заявил мекканскому наместнику Ибн Сауда, что "массовое и организованное участие наших мусульман было бы возможно лишь в случае установления между СССР и Недждом таких отношений, при которых официальные лица СССР могли бы нести функции по защите интересов наших граждан".
По сообщению ас-Самари, после публикации в мекканской газете "Умм аль-Кура" о посредничестве Хакимова последний направил письмо Абдель Азизу с требованием опровергнуть это сообщение. В ответном послании король выразил удивление по поводу требования Хакимова, подтвердив опубликованное сообщение и отказавшись опровергнуть его. Король писал: "Я не думал, что посланники правительств говорят, а потом отрицают то, что они говорили, хотя я не вижу в происшедшем ничего особенного, от меня не требовалось сокрыть этот факт и я сообщил о нем".
Как считает ас-Самари, Хакимов опасался того, что известие вызовет нежелательную реакцию со стороны тех иностранных представителей в Хиджазе, которые договорились вместе с ним соблюдать нейтралитет в отношении конфликта. Действительно, британский представитель в Джидде Джордан сообщал позднее министру иностранных дел Чемберлену 29 декабря 1925 г. будто Хакимов в контактах с Абдель Азизом обещал последнему предоставление советской помощи взамен за разрыв с англичанами. Ас-Самари уверен в том, что этого не было, тем более что король уже не нуждался ни в какой помощи: Джидда вот-вот должна была пасть. Нет такой информации и в российских архивах.
Заметим, что уже в то время в советской дипломатии закладывались фактически основы подхода к конфликтным ситуациям в странах пребывания, формировалась линия на диверсификацию отношений с враждующими сторонами и тайное посредничество, впоследствии получившая развитие и продолжившаяся во внешнеполитических действиях СССР в данном регионе.
К осени 1925 г. окончательная победа ваххабитов уже представляется неотвратимой. Советские дипломаты ищут пути дальнейшего укрепления отношений с Ибн Саудом. Западные средства массовой информации сообщали об актах вандализма, которые войска Ибн Сауда совершали в Мекке и Медине после их захвата. Решив помочь Ибн Сауду, чтобы продемонстрировать дружественное отношение к нему Москвы, Чичерин пишет советскому послу в Тегеране: "Одним из средств давления на Ибн Сауда является руководимая ныне Англией в мусульманских странах кампания против ваххабитов за якобы произведенные ими разрушения в Мекке и Медине. Стремясь изолировать Ибн Сауда от всякой поддержки его в Индии, Египте в подмандатных территориях, английские агенты раздувают фанатизм мусульманских масс против ваххабитов для того, чтобы ослабить Ибн Сауда и заставить его пойти на соглашение с Хиджазом и на английские предложения".
В декабре 1925 года Джидда пала, и Ибн Сауд был провозглашен королем Хиджаза и султаном Неджда и зависимых территорий. 16 февраля 1926 года Керим Хакимов уже направляет королю послание, содержавшее полное признание саудовского государства: "По поручению моего правительства честь имею уведомить Ваше Величество, что правительство Союза Советских Социалистических Республик, исходя из принципа самоопределения народов и глубоко уважаемая волю хиджазского народа, выразившуюся в избрании Вас своим королем, признает Ваше Величество королем Хиджаза, султаном Неджда и присоединенных областей.
В силу этого Советское правительство считает себя в состоянии нормальных дипломатических отношений с правительством Вашего Величества.
Таким образом, будущее Королевство Саудовская Аравия стало первым арабским государством, с которым установил отношение СССР.
Как показывают документы из российских дипломатических архивов, весьма прагматическая политика СССР в Аравии контрастировала с гораздо более идеологизированным подходом большевистского руководства к Египту и Палестине, а также другим странам Машрика, где лидеры партии большевиков видели возможную базу для пролетарского революционного движения и поэтому ориентировались на создание там коммунистических партий. Как уже говорилось выше, "линия Коминтерна" в Аравии практически не просматривалась, что было связано не только с неготовностью аравийского общества к появлению этого движения и поддержке его идей, но и с тем, что в движении аравийских эмиров для Советской России был важнее антианглийский, освободительный потенциал. Противоречие между прагматической ориентацией на государственные интересы при проведении внешнеполитического курса и идеологически мотивированным подходом сохранялось практически на протяжении всего существования СССР и находило свое выражение в дальнейшем даже в теоретических построениях, вроде теорий национально-демократической революции или некапиталистического развития, позволявших игнорировать фактор местных коммунистов или подчинить его сугубо прагматической поддержке зачастую даже антикоммунистически настроенных "национальных демократов", но зато выступавших против Запада.
В отношениях СССР и Саудовского королевства впереди еще было много драматических страниц, взлетов и падений, но истоки будущих, хотя и временных, успехов и поражений советской дипломатии лежали в том периоде первого прорыва Москвы в Аравию.
Список источников и литературы
аравия внешний политика советский
1) Чичерин - Сталину, 18 декабря 1923 г. - АВП РФ (Архив внешней политики Российской Федерации), фонд 0127, опись 1, папка 1, досье 2, листы 6-7.
2) Чичерин - Юреневу, 4 апреля 1924 г. - АВП РФ, Ф. 0127, оп. 1, п. 1, д. 5, л. 6.
3) Хакимов - Чичерину, 15 июля 1924 г. - АВП РФ, ф. 0127, оп. 1, п. 1, д. 5, л. 2.
4) Пастухов - Хакимову, 1 ноября 1924 г. - АВП РФ, ф. 0127, oп. I, п. l, д. 5, л. 37.
5) Д-р Фахд ас-Самари. Ал-илакат ас-саудийа ар-русийа фи-ахд ал-малик Абд ал-Азиз (Саудовско-российские отношения в эпоху короля Абдель Азиза). Б.г., б. д., с. 32.
6) Пастухов - Хакимову, 1 ноября 1924 г., л. 38.
7) Документы внешней политики СССР. Т.8. Москва 1963, с.548.
8) СССР и арабский страны. 1917-1960. Москва, 1961, с.61.
Размещено на Allbest.ru
