Формулировка Аристотелем учения о возможности и действительности имела важное значение в истории философии. Во-первых, это учение позволило разрешить парадокс возникновения: если что-либо возникает, то оно возникает как осуществление возможности, а не «из ничего». И в то же время не из простого сочетания (соединения) частиц материи – гомеомерий, «корней», атомов. Во-вторых, оно позволяет более реалистически представить источник движения. Источник этот лежит не вне мира, как у Платона, а в самом мире, представляя его особый аспект. Наконец, здесь реализуется учение Аристотеля о причинах, данное уже не в статике, а в динамике. Стагирит дает как будто бы более полное и всестороннее учение о причинах, и тем не менее оно содержит целый ряд слабостей. Остановимся на них подробнее.
Видимо, одна из главных слабостей учения Аристотеля о причинах – его тавтологичность. В самом деле, определение формы как действительности ведет к тому, что на вопрос о причине того или иного явления явнo подразумевается ответ, что она должна быть отлична от самого исследуемого явления. Но если возникновение (изменение) есть переход возможности в действительность, то ничего нового и здесь не возникает – как не возникает сама форма. Отсюда бесплодность философствования «по Аристотелю», выявившаяся в средневековой философии, доведшей логику аристотелевского учения о причинах до логического конца.
Впрочем, своей натурфилософии Аристотель более адекватно понимает причинные связи. Что же касается первой философии, то ее завершением (впрочем, также и началом) можно считать понятие божества. Уже в первой книге «Метафизики» Стагирит устанавливает, что к числу причин и начал (принципов), по общему согласию, следует отнести божество. Если в отношении материи и формы он выступает как «форма форм», то применительно к изменению – как «перводвигатель» или «неподвижный двигатель». Неподвижный - потому, что всякое движение конечно и логически требует конца. В то же время бог – «мышление мышления», и блаженство божества состоит в блаженном самосозерцании. Отсюда отождествление Аристотелем первой философии с теологией.
Конечно, это не традиционная теология с ее антропоморфными богами. Бог Аристотеля - «бог философов», безличное и универсальное мировое начало. Но отсюда и противоречия в понимании божества. И прежде всего – «неподвижный двигатель». Аристотель упрекал Платона на том основании, что тот считал неподвижные идеи источником движения. Стагирит выходит из затруднения, объявив, что бог движет мир, будучи его целью: безусловно совершенное бытие, благо есть в то же время последняя цель, к которой стремится все сущее. Нетрудно видеть, что здесь перед нами, вместо трансцендентной телеологии Платона, выносящего цели за пределы чувственного мира, телеология имманентная. Источник ее – в уподоблении Аристотелем любого процесса акту человеческой деятельности, включающему целевую детерминацию. Добавим к этому изменение, внесенное Стагиритом в понятие материи. Она уже не живое, изменяющееся начало, самодвижущаяся природа-фюсис первых философов, но неподвижная, пассивная, неоформленная масса, требующая отличного от нее источника движения. Это ошибочное представление в течение двух тысячелетий тяготело над философией, обусловливая непоследовательность материализма и преимущества идеалистического понимания мира. Лишь восстановление в XVIII в. демокритова учения о вечности движения и его необходимой связи с материей подорвало эту традицию.
Однако «материя» Аристотеля не просто «лишeнность» (stere-sis) формы и возможность ее обретения. Из материи проистекает естественная необходимость (необходимость природы – ananke-physeos), а также случайность–они ограничивают целесообразную деятельность людей и самой природы. Иначе говоря, материя оказывается источником несовершенств в мире, как и противоположностей небесного и земного, мужского и женского, добра и зла. Отсюда нравственная оценка природных процессов, также искажающая картину мира. Впрочем, отсюда вытекает тот факт, что материя у Аристотеля – это все же в чем-то активное начало, принцип индивидуации вещей. А здесь перед нами то же противоречие, что и в понимании единичного и общего, материи и формы, возможности и действительности. Отсюда его колебания между идеализмом и материализмом по целому ряду вопросов, но при общем преобладании идеализма.
Аристотель решительно критиковал теорию идей Платона, показав в ней неправомерность отделения общего от единичного и отдельного.
 
 
Учение Аристотеля о человеке и душе.
Аристотель понимал душу, как движущее начало, но утверждал что сама душа не может двигаться.
Аристотель различал четыре вида движения (изменения):
1). возникновение и уничтожение; 2). качественное изменение, т.е. изменение свойства;
3). количественное изменение, т.е. увеличение и уменьшение (рост, убыль);
4). перемещение, перемена места.
Собственно к движению он относит изменения вида 2).-4)., поскольку изменение вида 1). есть скорее просто измерение, состоящее в переходе одной вещи в другую. Между тем, утверждает философ, возникновение и уничтожение совершаются относительно сущности; для нее же “нет движения, так как ничто существующее ей не противостоит”.
Так как имеется четыре вида движений, то душа должна иметь или одно из этих движений, или несколько, или все. Если душа движется не привходящим образом, то движение должно быть ей присуще по природе, а если движение, то место: ведь все названные движения происходят в каком-то месте. Но если сущность души заключается в том, что она сама себя движет, то движение ей будет присуще не привходящим образом.
Если движение присуще душе от природы, то она могла бы быть приведена в движение и посторонней силой, а если бы и посторонней силой, то и от природы. Так же обстоит дело и с покоем. Ведь куда вещь стремится от природы, там же она и от природы находится в покое. И точно так же: куда вещь движется под действием посторонней силы, там же она под действием посторонней силы находится в покое. Аристотель не мог точно объяснить движение души в состоянии ее покоя под действием посторонней силы.
Аристотель определил душу как «первую энтелехию органического тела», т.е. жизненное начало тела, движущее его и строящее его как свое орудие. Поэтому в живых телах наиболее явственно обнаруживается целесообразная деятельность природы. Соответственно своим функциям душа делится на три рода. Функция питания и размножения, наличные у любого живого существа, образуют питательную, или растительную, душу. Ощущение и передвижение, свойственные животным, образуют душу ощущающую, или животную. Наконец, мышление осуществляется как деятельность разумной души - она принадлежит человеку. Закон здесь таков: высшие функции, а соответственно души, не могут существовать без низших, тогда как последние без первых могут.
Душа отличается растительной способностью, способностью ощущения способностью размышления и движением. А есть ли каждая из этих способностей душа или часть души и если часть души, то так ли, что каждая отделима лишь мысленно или также пространственно, - на одни из этих вопросов нетрудно ответить, другие же вызывают затруднения. Так же как и у некоторых растений, если их рассечь, части продолжают жить отдельно друг от друга, как будто в каждом таком растении  имеется одна душа в действительности (энтелехия), а в возможности - много, точно так же мы видим, что нечто подобное происходит у рассеченных на части насекомых и в отношении других отличительных свойств души. А именно: каждая из частей обладает ощущение и способностью двигаться в  пространстве; а если есть ощущение, то имеется и стремление. Ведь где есть ощущение, там и печаль, и радость, а где они, там необходимо есть и желание.
Относительно же ума и способности к умозрению еще нет очевидности, но кажется, что они иной род души и что только эти способности могут существовать отдельно, как вечное - отдельно от преходящего.
А относительно прочих частях души из сказанного очевидно, что их нельзя отделить друг от друга.
Душа обладает растительной способностью, способностью ощущения, способностью размышления и пространственного  движения.
Растениям присуща только растительная способность, другим существам - и эта способность, и способность ощущения; и если способность ощущения, то и способность стремления. Ведь стремление - это желание, страсть и воля; все животные обладают по крайне мере одним чувством - осязанием. А кому присуще ощущения;  тому присуще также испытывать и удовольствие и печаль, и приятное и тягостное, а кому все это присуще, тому присуще и желание: ведь желание  есть стремление к приятному.
Энтелехия (греч. entelecheia -  имеющее цель в самом себе) - у Аристотеля - целеустремленность, целенаправленность как движущая сила (Телеология (греч teleos -цель, logos - учение)- каждый предмет природы имеет внутреннюю причину, которая есть источник движения от низших форм к высшим (Аристотель)), самоцель, активное начало, превращающее возможность в действительность.
Аристотелево понятие энтелехии можно разъяснить так.  Вещи существуют или энтелехиально, как нечто осуществленное и завершенное, или потенциально, в возможности, или же и потенциально, и энтелехиально.  Вопрос о движении относится к третьему отношению: в движущем имеется как  возможность, способность изменятся, так и внутренняя тенденция к завершению, т.е. цель, заложенная в самой вещи и выступающая ее внутренней движущей силой, поскольку она способна к изменению.
А следовательно, всякое явление подразумевает, по Аристотелю, возможность изменения, цель, к которой направлено изменение, и энтелехию как осуществленность данной цели, лежащую в вещи.
Говоря иначе, энтелехия - это «программа» изменения. Если для тел, создаваемых искусством  цель и «программа» лежат вне изменяемой вещи и вносятся в нее мастером, то в природных вещах они имеются в ней в той мере, в какой вещь имеет в себе «начало движения», т.е. способны к самодвижению.
Логика и методология  Аристотеля.
Логические воззрения Аристотеля были изложены, в частности, в его собрании книг «Органон». В него входят «Категории», «Об истолковании», «Первая аналитика», «Вторая аналитика», «Топика», «О софистических опровержениях».
В «Категориях» рассматриваются роды подлежащего.  Основная тема  «Об истолковании»  - разновидности суждения, т.е. истинного или ложного высказывания, образующегося с привлечением одного подлежащего и одного сказуемого, а также способы приписывания суждениям модальных операторов.
В «Первой аналитике» разбирается силлогизм – сложное суждение, состоящее из простых, выполняющих роль посылок,  и заключения. Предмет «Второй аналитики»  - аподиктическое доказательство, строящееся по схеме силлогизма  из достоверных начал.
Предмет «Топики» - вероятностное доказательство, строящееся по схеме силлогизма на основе спорных положений.
В сочинении «О софистических опровержениях» Аристотеля исследуются способы опровержения мнимых доказательств софистов.  Роды подлежащего, называемые категориями, по мнению Аристотеля, следующие: сущность, количество («сколько»), качество («какое»), соотнесенное («по отношению к чему – то»), место («где»), время («когда»), положение, обладание, действие, претерпевание. Отличительное свойство сущности состоит в том, что она удовлетворяет аксиоме силлогизма. Первой сущностью считается любой единичный предмет, например отдельный человек. Другими словами, то, что никогда не может быть сказуемым, и есть первая сущность. Ко вторым сущностям, по Аристотелю, относятся вид и род. Ни одной сущности не присущи противоположности, хотя она и способна принимать их. К примеру, отдельный человек может быть иногда бледным, иногда смуглым. Количество бывает раздельным и непрерывным. Раздельное количество состоит из единиц, имеющих определенное положение друг к другу (один раньше, чем два, два – раньше, чем три, и т.д.). У подобного класса чисел не существует общей границы для частей. Непрерывное же количество вбирает в себя только те числа, для частей которых существует общая граница.  Так, линия непрерывна в силу того, что  имеется точка – общая граница ее частей. Для поверхности общая граница – линия. Категория качества объединяет преходящие свойства, которые легко поддаются колебаниям и изменениям (болезнь, холод, белое и т.д.), и устойчивые свойства (добродетель знание). Качества допускают большую и меньшую степень.  Им также присущи противоположности, так что если одна противоположность есть качество (например, знание),  то и другая  будет им (например, незнание). Речь, утверждающая или отрицающая что – то посредством сказуемого относительно подлежащего, является суждением. Если сказуемое сказывается как присущее всем данным подлежащим, то суждение считается общеутвердительным. Например, «все люди смертны». Бывают также общеотрицательные суждения («ни один человек не есть лошадь»), частоутвердительные («некоторые люди – философы») и частоотрицательные («некоторые люди не мудры»).  Имеются и неопределенные суждения, у которых подлежащее не связаны  кванторами.  Например, «человек есть добродетельное существо».  Между собой общеутвердительное и частоутвердительное суждения вступают в отношения «логического квадрата». Приписываемые суждениям модальные операторы «могущее» и «необходимое» предполагают различные отрицания. Так, отрицанием  «необходимого» не является  «не необходимо быть», но таковым следует считать  «необходимо не быть», тогда как отрицанием «могущего» будет «не могущее быть». Отсюда «могущее»  эквивалентно «не необходимому», а «не могущее быть» - «необходимому не быть».
В книге «Об истолковании» Аристотель затрагивает также проблему детерминизма. Согласно представлениям некоторых философов, нет случайных  событий, поскольку все совершается в силу необходимости.  Действительно, соглашается Аристотель, все необходимо есть или не есть.  Однако это не значит, что все необходимо есть или необходимо не есть, несмотря на то, что сущее, если оно есть, есть необходимо, и не – сущее, если его нет, необходимо не есть. Поэтому, по Аристотелю, «кое-что зависит от случая и относительно его утверждение ничуть не более истинно, чем отрицание». Например, будущее морское сражение не отвечает вышеназванному принципу детерминизма. Для случайных событий Аристотель вводит особое понятие возможности – «не немогущее и не необходимое».
В «Первой аналитике» Аристотель исследует силлогизм.  Совершенным силлогизмом Аристотель называет заключение из двух суждений, в котором вывод вытекает из посылок непосредственно. В качестве посылок силлогизма используется общеутвердительное (А а Б), общеотрицательное (А е Б), частоутвердительное (А i Б), частоотрицательное (А о Б).  Совершенным считается только силлогизм по первой фигуре, в которой средний термин сказывается о меньшем термине и распределен в большем. «Если три термина так относятся между собой, что последний термин целиком содержится в среднем, а средний целиком  содержится в первом  или вовсе не содержится в нем, то для этих крайних терминов необходимо имеется совершенный силлогизм».  Вторая фигура, средний термин которой сказывается об обоих крайних, не представляет собой  совершенного силлогизма, так как предполагает дополнительную посылку.  Эта посылка призвана, посредством обращения одной из посылок, сводить вторую фигуру к первой. Например, Б не присуще ни одному А (А е Б), вместе с тем А не присуще ни одному Б (Б е А), Б присуще всем В (В а Б); следовательно, А не присуще ни одному В (В е А). Общее определение второй фигуры таково: «одно и то же одному всему присуще, а другому  вовсе не присуще или и тому и другому всему присуще или вовсе не присуще». В третьей фигуре средний термин расположен так, что о нем сказываются оба крайних. Силлогизм по третьей фигуре в силу тех же самых причин не является совершенным. Он возможен только благодаря обращению одной из посылок.  Например, П принадлежит всем С (С а П), Р присуще всем  С (С а Р), вместе с тем С присуще некоторым Р (Р i С);  следовательно,  П присуще некоторым Р (Р i  П). Общее определение третьей фигуры: «одному и тому же одно присуще всему, а другое вовсе не присуще или и то  и другое присущи ему всему или вовсе не присущи».
 Помимо прямого доказательства (через обращение) можно проводить также доказательство  через невозможное. Например, вывод по третьей фигуре «В а А, В а Б; следовательно, Б i А»  доказывается также следующим образом: « если Б е А ( противоположно Б i А) с учетом В а Б, то В е А, но В а А; следовательно, Б i А».
Разбором случаев Аристотель устанавливает все правила трех фигур.  Четвертая фигура была ему неизвестна. Аристотель был уверен, что посредством трех фигур ведутся все прямые доказательства, а также доказательства через невозможное – с учетом того, что все выводимое прямо, может быть доказано посредством приведения к невозможному, а то, что доказывается через невозможное, может быть доказано и прямо. Силлогизм интересен тем, что из ложных посылок можно получить истинное заключение, тогда как из истинных посылок следует только истинный вывод.
 Возможен также силлогизм с доказательством по кругу. Например, необходимо доказать, что А присуще всем В и это доказывается через термин Б.  При этом то, что А присуще Б, доказывается посредством того,  что А присуще В и В присуще Б. Еще одной разновидностью  силлогизма является силлогизм с постулированием начала. Допустим, А доказывается через Б, Б – через В, а В доказуемо через А.  Тогда А доказывается через само себя.  Например, для доказательства теоремы о параллельных прямых берется нечто такое, что само предполагает их параллельность. Таким образом, постулировать начало – это значит «доказывать то, что не самоочевидно через него же».
 Основываясь на учении о силлогизме, Аристотель подверг критике метод платоновского деления. При делении средний термин – всегда общее, в силлогизме же средний термин должен обладать меньшей общностью по сравнению с большим термином.
Помимо силлогизма существуют умозаключение путем наведения и  умозаключение путем отведения. Умозаключение путем наведения идет от частного к общему и представляет собой «вывод от одного крайнего термина через другой к среднему».  Например, если для посылки ВА средний термин  - Б, то через В доказывается, что А присуще Б. Умозаключение путем отведения строится тогда, когда вторая посылка сомнительна, но она более достоверна, чем заключение.
Во «Второй аналитике» Аристотеля рассматриваются аподиктические доказательства, иначе говоря, такие силлогизмы, которые исходят из истинных, первых и непосредственных посылок.  Такие посылки должны быть «причинами» заключения. Отсюда свойством доказательства служит необходимость вывода.  Например, если А необходимо присуще Б, а Б – В, то А  необходимо сказываться о В.  Только о привходящем нет  доказывающего знания.
В доказательствах крайние и средние термины должны принадлежать одному и тому же роду. Нельзя геометрическое положение доказывать с помощью арифметических посылок.
Существуют, таким образом, начала,  свойственные лишь одной науке, пребывающие в контексте только одного рода.  Например, одно из начал для геометрии -  то, что точка такова, а для арифметики – то, что единица такова. Тем не менее, существуют и общие начала, например «то, что если от равного отнять равное, то останется равное же».
 Каждое начало представляет собой необходимо истинное через само себя, поэтому оно не есть ни предположение, ни постулат. Начала суть определения, т.е. обозначения, раскрывающие суть бытия вещи.
Знание, доказываемое из начал, имеет два вида: знание того, «что есть», и знание того, «почему есть». Знание того, «что есть», основывается на чувственном восприятии, так как предполагает субстрат. Знание же того, «почему есть», выводится из доказательства причин безотносительно того, есть ли предмет, «подобно тому как созерцающие общее часто не узнают отдельное».
Ко второму типу знания, согласно Аристотелю, относятся  чисто математические науки (геометрия, стереометрия, арифметика).
В силлогизме о том, «что есть», и в силлогизме о том, «почему есть», средний термин занимает разное положение. Например, «если то, что таким образом пребывает, шарообразно, а Луна пребывает таким именно образом, то она шарообразна» - силлогизм о том, «что есть». Силлогизм же о том, «почему есть», будет иметь вид: «потому, что Луна шарообразна, у нее такие пребывания». Сами по себе понятия «что есть» и «почему есть» выражаются через один средний термин. Например, «что такое  затмение Луны? Лишение Луны света вследствие загораживания ее Землей. Почему происходит затмение? Или: почему Луна затмевается? Потому что Луна лишается света загораживающей ее Землей».  Доказательство отличается от определения тем, что в определении раскрывается суть бытия вещи, если ее причина не содержится ни в чем другом, в доказательстве же суть постигается тогда, когда причина вещи содержится в чем-то ином. Последних причин четыре: форма, материя, цель и начало движения. Эти причины фиксируются посредством средних терминов.
Темой «Топики» служит диалектическое  доказательство. Если посылка аподиктического  доказательства выражает один из членов противоречия, то посылка доказательства диалектического  выражает некий вопрос относительно одного из двух членов противоречия. Предметом диалектического умозаключения выступает проблема или положение.  В свою очередь, всякая проблема и всякое положение указывают через  вопрос на собственное, род, видовое отличие, привходящее, определение, которое представляют собой роды сказуемого – так называемые предикабилии. Пример проблемы,  указывающей на определение: «Есть ли двуногое существо, живущее на суше, определение человека или нет?» Пример соответствующего положения: «Разве двуногое существо, живущее на суше, не есть определение человека?» Определением Аристотель называет речь, обозначающую суть бытие вещи. Например, суть бытия человека есть то, что он – «разумное живое существо»; следовательно, «разумное живое существо» - это определение человека. Собственное, в отличие от определения, не выражает сути, но присуще только ей и взаимозаменяемо с ней. Например, «способность научится читать и писать» -  собственное человека. Род, как и видовое отличие, раскрывает суть многих вещей, различных по виду. Например, «живое существо» сказывается и о сути человека, и о сути лошади. Привходящее – это то, что может быть присуще и не присуще вещи. Например, человек как может быть «бледным», так может и не быть им.
Диалектическое положение, должно быть, согласовываться с общепринятым («должно быть правдоподобным или для всех, или для большинства, или для мудрых»). Для его подтверждения используются два вида доводов: наведение и силлогизм. Аристотель разбирает следующие средства для построения диалектических доказательств: во-первых, принятие положений, во-вторых,  умение определять, в скольких  значениях употребляется каждое имя, в-третьих, нахождение различий между вещами, принадлежащими к одному роду, в-четвертых, рассмотрение сходства в принадлежащем к разным родам (например, «как зрение находится в глазу, так и ум в душе»).
Правила для образования тех или иных диалектических умозаключений, другими словами, содержательные схемы, составляющие первую посылку диалектического доказательства, называются у Аристотеля «топами». Например, для решения проблемы «А лучше Б или Б лучше А» можно воспользоваться  таким топом: «более длительное и более прочное предпочтительнее того, что таково в меньшей степени».  Основными топами, согласно Аристотелю, являются те, которые устанавливают условия правильности указания определения, собственного рода  и привходящего.
В «Софистических опровержениях» Аристотеля рассматриваются умозаключения и опровержения, которые только кажутся таковыми, не будучи ими, на самом деле. Такие ложные доводы называются эристическими, к ним прибегают в своих спорах софисты.  Используя эристические доводы, софисты по мысли Аристотеля, преследуют пять целей: во-первых, пытаются создать видимость того, что они опровергают; во-вторых, стремятся показать, что собеседник говорит неправду; в-третьих, приводят его к тому, что не согласуется с общепринятым; в-четвертых, заставляют его делать погрешности в речи (оговорки и прочее); в-пятых, заставляют его говорить одно и то же. Софисты используют главным образом тринадцать топов. Например, одноименность; двусмысленность  (например, «если знает это, то знает ли это» в том смысле, что «кто-то знает это и что само это знает»); соединение (например, «не пишущий способен писать»; значит, «не пишущий пишет»); разъединение (например, «пять – это два и три, значит, пять есть нечетное и четное»); ударение или произношение; форма выражения (смешение категорий, например выражение качества через действие в слове «здравствовать») и другие.
 
 
 
Заключение.
Аристотель является создателем самой обширной научной системы из существующих в античности. Она опиралась на обширный эмпирический материал как из области естествознания, так и из области общественных наук, который систематически собирали и накапливали его ученики. Научная деятельность Аристотеля – это не только вершина античного философского мышления, она была и большим вкладом практически во все тогда известные научные области: были созданы новые научные направления, он вместе с учениками систематизировал науки, определил предмет и методы отдельных наук. Написал более 150 научных трудов и трактатов. И  вся  жизнь  Аристотеля  состояла  в  бесконечном  стремлении  найти,  проанализировать,  схватить  истину,  докопаться  до  смысла  окружающего  мира.  В  своих  зоологических  трактатах  Аристотель  устанавливает  и  характеризует  более  400  видов животных.  Он  описал  158  различных  греческих  и  негреческих  законодательств.  Вся  V  книга  его  основного  трактата  "Метафизика"  специально  посвящена  философской  терминологии,  и  каждый  термин  у  него  выступает  в  5  -  6  значениях.  Аристотель  был  сильным  человеком.  И  когда  оказалось,  что  деваться  уже  некуда,  и  с  ним  могут  расправиться  как  до  этого  с  Сократом  он,  как  можно  предполагать,  принял  яд.  Так  кончилась  жизнь  Аристотеля.  И  всё  же  его  искания,  вся  его  жизнь  свидетельствуют  о  небывалом  мужестве  великого  человека,  для  которого  даже  сама  смерть  стала  актом  мудрости  и  невозмутимого  спокойствия.
ЛИТЕРАТУРА
1.     Арист