Реферат Мистицизм культуры Древнего Египта
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Реферат
«Мистицизм культуры Древнего Египта»
Тема нашего исследования «Мистицизм культуры Древнего Египта». Для того чтобы лучше осветить тему нашей работы рассмотрим само понятие «мистицизм». Для этого обратимся к Малому энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона.
Итак, мистицизм, мистика - направление мысли, допускающее сверх обычных способов познания истины (опыта, умозрения и предания) возможность непосредственного общения познающего субъекта с божеством.
Исходя из этого определения, имея ввиду данный ракурс, мы можем выделить предмет нашего исследования. Поскольку речь идет не столько о самом предмете (мистицизме), сколько о конкретных проявлениях такого способа взаимодействия с реальностью в следующих направлениях, мы проследим элементы мистицизма в определенных аспектах культуры, мифологии и социально-иерархического расслоения.
– загробная жизнь
– жречество
– иерархия божеств
– анимализм
– культ фараона как божества
– социально-иерархическое разделение общества
– ритуалы
Проявления мистицизма в общественно-социальной жизни Древнего Египта
На берегах Нила, хранящих многочисленные следы великой цивилизации времен фараонов, даже неискушенного путешественника сразу поражает глубокое религиозное чувство, с которым жители Древнего Египта возводили свои колоссальные храмы и гробницы, и страстная любовь к жизни, воплощенная в живописи и скульптурах, украшающих внутренние стены гробниц.
Египетские храмы предназначались вовсе не для молитвенных собрании; это были святилища, в которых каста жрецов во главе с фараоном (наместником бога на Земле) неослабно следила за соблюдением установленного небом порядка. Простым людям вход сюда был закрыт. Признавая присутствие божественного начала "во всем, что есть на суше, в воде и в воздухе" (включая растения и камни), египтяне поклонялись любым явлениям природы. Смерть была для них лишь новой ступенью на пути к богу: украшая гробницы, они изображали себя среди повелителей загробного царства, где им предстояло ждать полного слияния с вечностью.
Однако, стремясь разгадать истинный смысл археологических находок, можно легко ошибиться. Любопытные жанровые сценки, изображенные на стенах погребальных храмов и некоторых сохранившихся в них ритуальных предметах, следует понимать как символы «повседневных» искушений и опасностей, которые подстерегают человека в царстве Осириса, откуда, преодолев все преграды, умерший переселится в вечность.
Осирис, в древне-египетской мифологии один из наиболее почитаемых богов, культ которого из г. Бусириса (где он первоначально почитался) в середине 3-го тыс. до н. э. распространился по всей стране (центром культа О. стал г. Абидос).
Эти образы взяты из реальной жизни: во время загробного пиршества усопший приходит в состояние божественного опьянения; заросли папируса напоминают о первозданном болоте, где ему предстоит "созревать" и постепенно обретать божественную сущность; изображение охоты на гиппопотама или диких уток должно отвратить злых духов, которые преграждают ему путь. В сети должна попасть рыба - символ судьбы; жатва и сбор винограда - приношения Осирису; теленок - возрождение Солнца.
Эта красочная панорама, предназначенная для обитателей царства мертвых, воспроизводит широкую картину быта египтян - "божьего стада", как они себя называли.
Древний Египет был почти исключительно аграрной страной и жил по "величайшему и самому разумному календарю", как называл его Юлий Цезарь. Основу календаря, перенятого римлянами, составлял период между двумя разливами Нила (365,25 дня). Паводок затоплял и удобрял иссохшие земли Египта, почти не знавшие дождей.
Регулярность ежегодного разлива с древних времен определила деление года на три сезона (по 4 месяца каждый), что вселяло в египтян, тонко чувствовавших все изменения в природе, глубокую и непоколебимую веру в постоянное обновление.
Отношения между мужчиной и женщиной строились по тому принципу равноправия, который определял жизнь божественных супругов "древнейших времен". В отличие от многих других обществ классической античности женщины в Египте имели равные с мужчинами права. Замужняя женщина могла распоряжаться своим состоянием, имела право на часть имущества мужа и свободно распределяла свою собственность между детьми. Это была хозяйка дома: она давала мужу советы и делала многое для процветания своего семейства. Любовь супруга и уважение детей (желательно многочисленных) наполняли ее радостью, она ощущала, что все их благополучие зависит от нее. Родители уделяли мальчикам и девочкам одинаковое внимание, хотя систематическое образование не считалось обязательным, особенно для девочек. Впрочем, иногда им все же удавалось его получить: женщины участвовали в управлении, занимались торговлей и даже наукой. Первая в истории женщина-врач, Песечет, практиковала в Мемфисе в 3-м тысячелетии до н.э.
Несмотря на весь свой патриотизм, египтяне не страдали ксенофобией. Конечно, в древние времена они захватывали пленных при стычках на границе Темной земли (Кеми, как назывался тогда Египет), но будучи людьми миролюбивыми и считая войну несчастьем, обращались с ними хорошо. Рабов зачастую отдавали захватившим их воинам, а те со временем могли их освободить и даже разрешить жениться на собственной дочери. Сохранять свое вероисповедание пленным не возбранялось.
Как и в наши дни, в древности на берегах Нила далеко не все браки освящались религиозной церемонией или регистрировались властями. Взаимное обещание, данное при свидетелях, значило ничуть не меньше. Иногда составлялся акт, в котором регистрировалась личная собственность обеих сторон. Делалось это в интересах жены на случай развода, которого могли требовать оба супруга. В этом случае муж утрачивал право на ту часть совместного имущества, которая принадлежала жене или которую он признавал за ней, поэтому развод мог оказаться для него дорогостоящей, если не разорительной, затеей. Это обстоятельство наряду со здравым смыслом способствовало прочности брачных уз.
Всех египетских мальчиков, независимо от происхождения, принимали в школу при храме. Одна из надписей рассказывает о бедном юноше, который «достиг стоп фараона благодаря своей дощечке для письма». Каждый день матери носили учителю плату в виде съестных припасов. Подававшие надежды ученики по несколько лет жили на территории храма. Завершив образование, включавшее изучение множества иероглифов, овладение искусством письма и чтения, а также арифметикой, геометрией и географией, ученики удостаивались звания "писца, получившего дощечку".
За этим следовало назначение на административную должность. Особо одаренные могли продолжать занятия в "Доме жизни" на территории храма, где изучали труды великих архитекторов, ученых (медицина, фармакология, химия, астрономия и геометрия), литераторов, а также философов и мудрецов. Обучение включало практические упражнения и лабораторные занятия.
По большим праздникам египтяне не работали; в эти дни извлекали храмовые святыни и носили по улицам в особых ковчегах среди ликующих толп.
Самым главным праздником был, конечно, Новый год, когда воды Нила затопляли поля, освобождая крестьян от работы на них. Несколько недель египтяне навещали родственников и друзей. чтобы вместе с ними почтить память предков и воздать хвалу создателю, который вновь явил свое чудо - паводок, дающий их землям жизнь.
Говоря о религии, мы не можем не искушаться разговором о мифологии. Грань между мифологией и религией раскалывает исследователей «мистического» как минимум на два лагеря. Представителей «мифического» лагеря рассматривают мистический элемент как проявление феномена мифического сознания и построения представлений о реальности исходя из системы многобожия, в которой тому или иному культу присваивалось определенное назначение и нагрузка, т. е. когда бог непосредственным образом отвечает и влияет на те или иные природные и жизненные явления. И с другой стороны сторонников подхода, допускающего монотеистический ракурс в духовную жизнь древних египтян. Претендуя на объективность, мы должны опираться на исторические циклы развития египетской цивилизации, где впервые культ единого бога был введен во время правления фараона Эхнатона, а именно культ Амона Ра, как верховного божества во всей иерархии богов.
Эхнатон («Угодный Атону»), ранее Аменхотеп IV Уаэнра Неферхеперура (1364 —1347 до н. э. или 1351—1334 до н. э.) — десятый фараон XVIII династии египетских фараонов, выдающийся политик, знаменитый религиозный реформатор, во время правления которого произошли значительные изменения в египетской жизни — в политике и в религии.
Ещё юношей будущий знаменитый реформатор Аменхотеп IV стал соправителем отца, который в последние годы своей жизни был, вероятно, тяжело болен. В это время, как и в первые годы самостоятельного правления Аменхотепа IV, на ведение государственных дел большое влияние оказывала его мать Тия, женщина незнатного происхождения. Брак Аменхотепа III с дочерью заведующего скотом одного из провинциальных храмов, по-видимому, был в своё время неодобрительно встречен фиванским жречеством и столичной знатью. Эта личная неприязнь была определенным проявлением давно назревавшего конфликта внутри верхов египетского общества.
Когда на престол вступил молодой Аменхотеп IV, он производил впечатление богобоязненного человека, выражавшего всеми своими действиями глубокое почтение к древней политеистической религиозной традиции. Однако уже первый год правления царя ознаменовался строительством гигантских комплексов Гемпаатон и Хутбенбен в честь бога Атона — зримой формы солнечного диска — в Карнаке, традиционно связанном с культом Амона-Ра. Новые храмы были построены в стиле утрированного реализма, характерного для первых лет правления царя и украшены гигантскими осирическими колоссами царя и его супруги Нефертити, выполненными царским скульптором Баком. Аллея сфинксов с головами Эхнатона и Нефертити была сооружена между X пилоном храма Амона и храмом богини Мут. На западном берегу Нила, южнее Мединет-Абу, было начато строительство гигантского храма обелиска, который так и не был завершен. После смерти отца Аменхотеп IV, опираясь на гелиопольских жрецов Ра, провозгласил себя приверженцем Атона — древнего второстепенного бога света, чьим символом был солнечный диск. При этом сохранялось почитание старых богов; даже новые храмы Атона были сооружены близ храма Амона в Карнаке. Первоначально культ Атона задумывался как почитание одной из ипостасей куда более могущественного Ра, служители которого оказывали действенную поддержку фараону в борьбе с усилившимся фиванским жречеством. Почитавшийся в Гелиополе Ра принадлежал к числу древнейших египетских богов и считался верховным богом со времени правления V династии, когда он вытеснил ещё более древнего гелиопольского бога Атума. В результате политического возвышения Фив в Среднее и Новое царство малоизвестный до этого фиванский бог Амон был отождествлён с Ра в образе Амона-Ра, и большая часть захваченной в походах добычи стала поступать в руки фиванского жречества, что вызывало противодействие мемфисского и гелиопольского. Намереваясь завоевать поддержку жрецов из Гелиополя, Аменхотеп включил в свою титулатуру определение «Единственный для Ра», а царский двор повелел именовать названием зала для проведения церемоний хеб-сед — «Замок ликования на небосклоне». Однако на пятом-шестом году правления (предположительно в 1358 до н. э.) Аменхотеп IV окончательно изменил свое имя на Эхнатон и провозгласил Атона Единым богом не только Египта, но также Сирии и Нубии.
На пятом году правления Аменхотеп IV изменяет свое имя, переводящееся как «Амон доволен», на Эхнатон — «угодный Атону». Изменению подвергаются и имена ближайших родственников фараона, в том числе его главной жены Нефертити, получившей новое имя Нефернефруатон. Отцом фараона провозглашается бог Атон, изображающийся в виде солнечного диска с уреем и множеством простёртых к Земле лучей, увенчанных ладонями, держащими символ жизни «анх».
Фараон приходит к выводу, что Атону нужен не отдельный храм, а целый город, покидает Фивы и начинает сооружение своей новой столицы, получившей название Ахетатон — «горизонт Атона». Согласно объявленной народу легенде, место новой столицы в
Царствование Эхнатона стало временем невероятной религиозной реформы, которая потрясла все устои традиционного древнеегипетского общества, цивилизации и культуры. Переосмыслив древнее учение гелиопольского жречества о ключевой роли солнечного божества, царь закрыл храмы богов, вместо культов которых было установлено государственное почитание бога Атона. Была изменена и идеология царской власти: царь и царица, издревле почитавшиеся как земные воплощения Хора и Хатхор, отныне именовали себя божествами Шу и Тефнут — непосредственными детьми солнечного бога.
Многие древние храмы находились в запустении, жречество Амона преследовалось царем «творящим силу против не знающего учения его», «обрекающим мраку» своих противников; на храмовых рельефах уничтожались изображения и имена ненавистного царю-еретику бога Амона — Эхнатон не щадил даже имени своего отца Аменхотепа III, включающего имя ненавистного верховного бога Фив. В конце своего царствования Эхнатон, «Солнце — владыка Маат», подвергал преследованию даже сам нечер — традиционный принцип божественности, признавая только «отца своего Атона». Абсолютизируя собственную власть, Эхнатон довел до крайности культ своих собственных статуй, которые считались проявлениями его божественной сущности. Учение Эхнатона, по большей части протомонотеистическое, допускало почитания ряда иных божеств: с Атоном изначально сосуществовали другие формы солнечного божества (главным образом Ра и Ра-Хорахте, отождествлённые с Атоном), духи и демоны.
Древнейшим основным источником для изучения египетской религии и одновременно египетской литературы являются знаменитые «Тексты пирамид» — памятник первостепенной историко-культурной ценности.
По справедливому определению Б. А. Тураева эти тексты являются «исходным пунктом для изучения египетского языка, религии и культуры и, вместе с тем, одним из самых важных памятников общечеловеческого значения. Это едва ли не древнейшее произведение религиозной литературы человечества»
Египтологи, исследовавшие до настоящего времени «Т. п.», признавали в той или иной степени их ритуальный характер. Это было очевидно из повторения отдельных изречений в позднейших заупокойных ритуалах, из списка жертв и из наличия специальных указаний ритуального, обрядового характера.
Для наглядности я приведу несколько цитат из статьи М. Э. Матье Тексты пирамид-заупокойный ритуал (О порядке чтения «Текстов пирамид») Вестник древней истории, № 4,
Основные идеи египетского заупокойного ритуала:
Так, Б. А. Тураев писал: «За умершего говорили не добрые дела, а бессмысленные формулы, которые он должен был знать наизусть. От Древнего царства мы имеем огромное собрание таких формул.. Содержание, при общности магического характера, разнообразное. Здесь и описание загробных странствований, и представление о загробной участи покойного царя, отожествленного с Осирисом и приобщенного к богам, и обращения к богам, имеющим отношение к циклу Осириса и судьбе покойного, и забота о продовольствии покойного, и заклинания против демонов, змей, чудовищ, и ритуальные тексты и намеки на мифы. Нельзя не придти в отчаяние от этого набора на наш взгляд бессмысленных и, во всяком случае, бессвязных формул...»
«Т. п.» заключают в себе следующие 6 видов текстов: 1) погребальный ритуал, 2) магические заклятия, 3) древнейший богослужебный ритуал, 4) древние религиозные гимны, 5) фрагменты старых мифов, 6) молитвы и прошения о покойном царе. Брестед пишет: «За исключением заупокойного и жертвенного ритуала, находящегося во главе собрания (текстов)... материал располагался последующими редакторами почти случайно. Если такой редактор имел перед собой материал по разделам, он не делал ни малейшего усилия сопоставить эти разделы по сходству содержания, но он копировал их так, как он наталкивался на свои источники. Он, очевидно, имел перед собой древние книги, каждая из которых содержала ряд «изречений» по всем упомянутым 6 типам текстов, но он списывал каждую книгу от начала до конца прежде, чем принимался за следующую. Поэтому-то мы и находим группы заклятий или молитв, или гимнов, относящихся к одной и той же теме, помещенными в различных местах далеко друг от друга... без всякой попытки объединить их вместе.
В этих текстах, неизменно высеченных на указанных местах, мы найдем упоминания о том, что эти двери (называемые по обычной египетской ритуальной символике то дверьми неба, то дверьми земли), открываются для царя. Мы находим здесь и заклятия против стерегущих проход демонов — павианов, львов, волков и иных существ, которые так знакомы нам по позднейшим изображениям стражей врат гробниц царей Нового царства и (что то же самое) врат различных подразделений потустороннего мира. Возьмем в качестве примера двери пирамиды Пепи, в которой наибольшее количество помещений покрыто текстами и где, следовательно, мы можем полнее всего проверить наше наблюдение: 1) Перед первой спускной дверью на восточной стене коридора мы находим гимн, в котором утверждается, что эти двери открываются только для Пепи, но не для кого-либо другого (изреч. 587). 2) при входе в проходной зал на западной стене коридора читаем текст о том, как «отверзаются двери неба»,— т. е. двери в этот зал (изреч. 325) и заклятия против стража двери (изреч. 569). 3) На стене, в которой имеется выход из этого зала во второй коридор, помещены тексты заклятий против «стражей двери» — павиана, «Великого Черного», волка и льва (изреч. 549, 550 и 551), о которых см. ниже; тексты о том, что уста земли отверзаются для Пепи, и бог земли Геб приветствует его (изреч. 548), а богиня неба Нут поднимает его (изреч. 546), тексты о том, как умершего царя поднимают и несут (изреч. 541, 544, 545, 543) и что он уподобляется Гору, идущему открывать уста Осирису (изреч. 539). 4) Перед тремя спускными дверьми находится следующий характерный текст, который произносит Гор: «Прихожу я, чтобы дать дом этот Пепи этому... Дверь его... запечатана она двумя глазами злыми, чтобы не пришел Осирис в его злой приход. Не открывай руки твоей ему... чтобы не пришел Гор в его злой приход. Не открывай руки твоей ему (то же говорится о приходах Сета, Хенти-ирти, Тота, Исиды и Нефтиды. Когда же приходит Пепи со своим Ка, дверь должна открыться). Посвящена пирамида эта Пепи и его Ка» (изреч. 534). 5) Перед входом в средний зал на восточной стене находим текст об открытии дверей неба и земли (изреч. 503), а на западной — текст об открытии неба, земли, двери стены Гора и двери поля Сета и заклятия против стражей дверей «да пройдет Пепи чрез вас, какАтум» (изреч. 322), после чего читаем: «Открыли для Пепи небесные двери стражи членов неба» (изреч. 511). 6) На двери, ведущей из среднего зала в сердаб, высечены заклятия против змей, (очевидно, охраняющих двери; изреч. 292, 293), заклятия против львов и быков (изреч. 284), против «того, чье лицо позади» (изреч. 280), и заклятия с требованием открыть замок (изреч. 499).7) На двери из среднего зала в коридор, ведущий к залу саркофага, мы опять видим тексты об открытии дверей неба (изреч. 479) и дверей дома Гора (изреч. 485), причем другой текст об открытии дверей неба помещен в самом коридоре, перед входом в зал саркофага (изреч. 463).
Умышленность помещения подобных заклинаний на дверях в пирамидах станет особенно явной и понятной, если мы сравним их с оформлением дверей в царских гробницах Нового царства, где около входов в различные помещения мы постоянно встретим изображения дверей и охраняющих их змей и демонов, а также тексты об открытии дверей неба и земли и иные заклинания, аналогичные приведенным изречениям из пирамид7 (рис. 2).
Мы встречаем на дверях ряда пирамид упомянутые заклятия против стерегущих эти двери волков, львов и находим изображения этих же стражей на дверях царских гробниц Нового царства, например, царицы Тити8 или царевича Хаэмуаса, сына Рамсеса III9 (рис. 3). Эти изображения кажутся просто иллюстрациями для текста, находящегося над одной из дверей пирамиды Пепи I. В этом тексте после заклятия против волка читаем: «Назад, лев, отступи! Дай пройти мне, (как) проходит бог!» (изреч. 551, § 1351).
Не может быть случайным также и помещение на дверях пирамид заклятий: против павианов, которые, очевидно, мыслятся стерегущими двери. Так, в пирамиде Пепи на двери из проходного, зала в коридор читаем: «Говорить, слова: назад, Бабуи10 красноухий!...» (изреч. 549, § 1349); в пирамиде Унаса при входе в средний зал высечен текст, содержащий обращение к павианам Иан, Хетет и Патет с указаниями, что фараон настолько силен и могуч, что даже смерть постигла его «по его собственному желаний» и что он воссядет среди высших существ. Все это должно устрашить павианов и заставить их пропустить умершего царя (изреч. 315)11. Предположение об умышленном помещении в пирамидах подобных текстов именно на дверях подкрепляется аналогиями из царских гробниц. В уже упомянутой гробнице царицы Тити три павиана стерегут одну из дверей12 (рис. 4). Подобным же образом и в гробнице Сети I павианы изображены на косяке дверей13. Очень интересно, что имена павианов текста пирамиды Унаса—те же, которые носят и павианы, изображенные, .например, в гробницах Тутанхамона14 (рис. 5) и Сети I15. Это — павианы I часа
Книги Амдуат, о роли которых очень ясно говорит текст
тз гробницы Тутмеса III, поясняющий, что это «имена богов, которые открывают (двери) великой душе... имена богов, которые славят Ра при-его входе в Дуат»16.
Приведенные факты, с моей точки зрения, убедительно говорят о том, что эти тексты высечены на дверях внутри пирамид отнюдь не случайно и небессмысленно. Наоборот, эти факты не только показывают нам сознательное расположение определенных изречений по определенным помещениям, но и дают нам возможность уяснить себе ту символическую роль, которую эти помещения некогда играли в царской погребальной обрядности. Это, в свою очередь, поможет нам восстановить самую обрядность и ее значение для истории происхождения позднейшего заупокойного, ритуала.
Основной целью египетского заупокойного ритуала было магическое воскрешение умершего, а целью всего заупокойного культа—сохранение его в этом воскрешенном состоянии. В свете приведенных выше представлений ясно, что для этого надо было: 1) сохранить тело в таком состоянии, чтобы и «ба», и «ка» могли с ним соединяться; 2) обеспечить существование «ка» в гробнице; 3) найти душу «ба», вернуть ее в тело и оживить последнее. Выполнение первого условия обеспечивалось мумифицированием трупа и прочностью гробницы; второго—помещением жертв и статуи умершего в гробницу и периодическим жертвоприношением со стороны родных; последнее же требование магически осуществлялось ритуалом. Морэ так резюмирует содержание заупокойного ритуала18: душа «ба», вознесшаяся к источникам жизни и света, солнцу—оку Гора, встречает Сета, того врага, который заставил ее покинуть тело.
Сет преследует око Гора и находящуюся в нем душу. В этой борьбе Сет выступает как черная свинья, как жадный змей, как рогатый зверь. Он может заставить око Гора упасть в Нил и будет пытаться достать его оттуда сетями, как рыбу, .или пожрать его, приняв образ гиппопотама или крокодила. С момента принесения гроба к могиле жрецы и близкие умершего, изображавшие Гора, Исиду, Нефтиду, Тота, Анубиса, сыновей Гора, начинали ритуальное действо—«поиски» ока Гора, в котором скрывалась душа. Эти поиски кончались ритуальной поимкой и закланием жертвенного животного, изображавшего Сета, проглотившего око. Во внутренностях животного «находили» око. Если же по ходу ритуала оно было якобы брошено в Нил, его выуживали. После нахождения наступала вторая часть ритуала — оживление мумии. В обрядах этого последнего этапа ритуала, как мне кажется, ясно чувствуется, хотя и слитая уже с давних пор с солярной обрядностью, обрядность древнейшая, примитивная и грубая—магическое оживление тела, колдовское возвращение ему обладания всеми его физическими способностями, чем и вызваны обряды возвращения телу сердца, обряд оживления всех членов и самый важный обряд—отверзания уст и очей.
Таковы были “Основные идеи египетского заупокойного ритуала”. Обратимся вновь к статье:
За этими обрядами должно было следовать нахождение «ока» — души, для чего требовалось совершить заклание жертвенного животного или птицы, символизировавших собою бога Сета, поглотившего душу — «око». Указания о заклании такого животного или птицы—быка, газели, гуся — мы находим и в текстах, высеченных либо в конце коридоров перед входом в средний из трех основных зал пирамид, либо на стенах самого этого зала. Об овладении же в результате этой жертвы «оком» — душой говорят тексты, высеченные на стенах упомянутого зала. Так, в пирамиде Унаса при самом входе в этот зал на правой стене коридора читаем: «Назад ты, бык, который будет убит... Пади! Скользи!» (изреч. 314)35. Аналогичный текст в пирамиде Пепи дает нам исключительно важный вариант: «Назад, бык!... Голова твоя в руке Гора, хвост твой в руке Исиды» (изреч. 538). Мы узнаем т. о., что в акте заклания жертвенного быка в царском заупокойном ритуале пирамид участвовали лица, «изображавшие Гора и Исиду —факт, приобретающий особое значение при сопоставлении с ритуалами Среднего и Нового царств. В «Мистериях Сенусерта I» в сцене заклания быка мы видим именно Гора и Исиду, причем первый вырывает из жертвы свое «око» («это Гор, который гневен и схватывает свое око, будучи в образе кобчика с широкой грудью»), а вторая шепчет быку те же слова: «это твоя губа сделала тебе это», (сцены 3—4), которые затем жрица, исполняющая роль Исиды, постоянно будет произносить и при аналогичных обрядах Нового царства36.
Мы видим дальше и Тота, который точит нож, и отрубает головы и вырезает сердца «преступников», т. е. жертвенных животных, символизирующих врагов Осириса-царя. Как в «Мистериях», и здесь этими жертвами являются, очевидно, бык и гусь, ибо следующее за изречением 477 изречение 270 изображает умершего царя плывущим в ладье небесного перевозчика и не боящимся ни живых, ни мертвых, ни гуся, ни быка.
Тексты, касающиеся победы над Сетом, перемежаются гимнами и заклинаниями, имеющими целью укрепить тело Осириса (т. е. умершего царя) и как бы подготовить его к дальнейшим обрядам оживления. Так, в упомянутом уже выше изречении 665 утверждается что «для Неферкара собраны его кости и соединены члены». Изречением 537 умершего царя заклинают встать, овладеть телом, сесть на трон. Таково же назначение и изречения 267: «Твое сердце — твое, твои ноги—твои, твои руки—твои! ...Встань!», после чего следует обращение к покоренному Сету: «Посторонись, ты, который не ведает примирения, чтобы Неферкара сел на свое место!» Стена заканчивается изречением358, из которого мы видим, что царские «пелены развязаны», т. е. царь-Осирис подготовлен к совершению дальнейших обрядов оживления тела.
Такая подробная ссылка на эту статью необходима нам для наглядной демонстрации грани, которая как разделяя направление мистического осознания за счет мифологического подхода и объединяя накопленное представления с точки зрения монотеистического описания мироздания дает нам ощущение полной убежденности, что древние египтяне опирались на эти пласты, характеризующие их глубоко мистическую подоплеку.
В действительности же дело обстоит иначе: перед нами ритуал, отразивший в себе представления, сложившиеся на различных этапах развития религии древних обитателей долины Нила, причем древнейшими элементами его следует признать, с моей точки зрения, именно те, которые относятся к «осирическим», а правильнее сказать к хтоническим представлениям и обрядам. Вырастая из отдаленнейших погребальных обрядов доклассового общества, корни которых уходят в грубо-материальные представления о необходимости обеспечения загробного существования умершего едой и питьем, это древнейшее ядро будущего сложного ритуала еще не нуждалось в каком-либо комплексе специальных помещений, и весь ритуал ограничивался, вероятно, обрядами около простейшей могилы—ямы с углублением для тела в западной ее части. С развитием общественной жизни развиваются и представления о потустороннем бытии человека, усложняются и обряды, которые должны были обеспечить наилучшие условия этого бытия, в свою очередь усложняется тип усыпальницы в классовом обществе.
Новые представления развивались постепенно, и обрядность, отражая эти новые представления, естественно, не могла начисто отмести старых. Напрасно стали бы мы поэтому предъявлять к египетскому заупокойному ритуалу в том виде, в каком он до нас дошел в итоге своего многовекового развития, требование о какой-то абсолютной выдержанности в рамках одного определенного культа. Столь обычные в египтологической литературе указания на «непоследовательность» египетской обрядности, на всю непонятную подчас для исследователя пестроту образовавших ее мифологических комплексов — антиисторичны. «Т. п.»—не символ веры, не катехизис и не искусственно созданная богословская концепция, а ритуал богослужения, сложившийся в итоге многовекового развития религиозных представлений и сохранивший на себе отпечатки пройденных в процессе этого развития различных ступеней мировосприятия древнейших обитателей нильской долины.
Думается, что при подобном подходе мы сумеем в конечном итоге правильно воспринять этот важнейший источник наших сведений об истории развития религиозного мышления в древнем Египте.
Приведенные факты, с моей точки зрения, убедительно говорят о том, что эти тексты высечены на дверях внутри пирамид отнюдь не случайно и небессмысленно. Наоборот, эти факты не только показывают нам сознательное расположение определенных изречений по определенным помещениям, но и дают нам возможность уяснить себе ту символическую роль, которую эти помещения некогда играли в царской погребальной обрядности. Это, в свою очередь, поможет нам восстановить самую обрядность и ее значение для истории происхождения позднейшего заупокойного, ритуала.
Основной целью египетского заупокойного ритуала было магическое воскрешение умершего, а целью всего заупокойного культа—сохранение его в этом воскрешенном состоянии. В свете приведенных выше представлений ясно, что для этого надо было: 1) сохранить тело в таком состоянии, чтобы и «ба», и «ка» могли с ним соединяться; 2) обеспечить существование «ка» в гробнице; 3) найти душу «ба», вернуть ее в тело и оживить последнее. Выполнение первого условия обеспечивалось мумифицированием трупа и прочностью гробницы; второго—помещением жертв и статуи умершего в гробницу и периодическим жертвоприношением со стороны родных; последнее же требование магически осуществлялось ритуалом. Морэ так резюмирует содержание заупокойного ритуала18: душа «ба», вознесшаяся к источникам жизни и света, солнцу—оку Гора, встречает Сета, того врага, который заставил ее покинуть тело.
Сет преследует око Гора и находящуюся в нем душу. В этой борьбе Сет выступает как черная свинья, как жадный змей, как рогатый зверь. Он может заставить око Гора упасть в Нил и будет пытаться достать его оттуда сетями, как рыбу, .или пожрать его, приняв образ гиппопотама или крокодила. С момента принесения гроба к могиле жрецы и близкие умершего, изображавшие Гора, Исиду, Нефтиду, Тота, Анубиса, сыновей Гора, начинали ритуальное действо—«поиски» ока Гора, в котором скрывалась душа. Эти поиски кончались ритуальной поимкой и закланием жертвенного животного, изображавшего Сета, проглотившего око. Во внутренностях животного «находили» око. Если же по ходу ритуала оно было якобы брошено в Нил, его выуживали. После нахождения наступала вторая часть ритуала — оживление мумии. В обрядах этого последнего этапа ритуала, как мне кажется, ясно чувствуется, хотя и слитая уже с давних пор с солярной обрядностью, обрядность древнейшая, примитивная и грубая—магическое оживление тела, колдовское возвращение ему обладания всеми его физическими способностями, чем и вызваны обряды возвращения телу сердца, обряд оживления всех членов и самый важный обряд—отверзания уст и очей.
Таковы были “Основные идеи египетского заупокойного ритуала”. Обратимся вновь к статье:
За этими обрядами должно было следовать нахождение «ока» — души, для чего требовалось совершить заклание жертвенного животного или птицы, символизировавших собою бога Сета, поглотившего душу — «око». Указания о заклании такого животного или птицы—быка, газели, гуся — мы находим и в текстах, высеченных либо в конце коридоров перед входом в средний из трех основных зал пирамид, либо на стенах самого этого зала. Об овладении же в результате этой жертвы «оком» — душой говорят тексты, высеченные на стенах упомянутого зала. Так, в пирамиде Унаса при самом входе в этот зал на правой стене коридора читаем: «Назад ты, бык, который будет убит... Пади! Скользи!» (изреч. 314)35. Аналогичный текст в пирамиде Пепи дает нам исключительно важный вариант: «Назад, бык!... Голова твоя в руке Гора, хвост твой в руке Исиды» (изреч. 538). Мы узнаем т. о., что в акте заклания жертвенного быка в царском заупокойном ритуале пирамид участвовали лица, «изображавшие Гора и Исиду —факт, приобретающий особое значение при сопоставлении с ритуалами Среднего и Нового царств. В «Мистериях Сенусерта I» в сцене заклания быка мы видим именно Гора и Исиду, причем первый вырывает из жертвы свое «око» («это Гор, который гневен и схватывает свое око, будучи в образе кобчика с широкой грудью»), а вторая шепчет быку те же слова: «это твоя губа сделала тебе это», (сцены 3—4), которые затем жрица, исполняющая роль Исиды, постоянно будет произносить и при аналогичных обрядах Нового царства36.
Мы видим дальше и Тота, который точит нож, и отрубает головы и вырезает сердца «преступников», т. е. жертвенных животных, символизирующих врагов Осириса-царя. Как в «Мистериях», и здесь этими жертвами являются, очевидно, бык и гусь, ибо следующее за изречением 477 изречение 270 изображает умершего царя плывущим в ладье небесного перевозчика и не боящимся ни живых, ни мертвых, ни гуся, ни быка.
Тексты, касающиеся победы над Сетом, перемежаются гимнами и заклинаниями, имеющими целью укрепить тело Осириса (т. е. умершего царя) и как бы подготовить его к дальнейшим обрядам оживления. Так, в упомянутом уже выше изречении 665 утверждается что «для Неферкара собраны его кости и соединены члены». Изречением 537 умершего царя заклинают встать, овладеть телом, сесть на трон. Таково же назначение и изречения 267: «Твое сердце — твое, твои ноги—твои, твои руки—твои! ...Встань!», после чего следует обращение к покоренному Сету: «Посторонись, ты, который не ведает примирения, чтобы Неферкара сел на свое место!» Стена заканчивается изречением358, из которого мы видим, что царские «пелены развязаны», т. е. царь-Осирис подготовлен к совершению дальнейших обрядов оживления тела.
Такая подробная ссылка на эту статью необходима нам для наглядной демонстрации грани, которая как разделяя направление мистического осознания за счет мифологического подхода и объединяя накопленное представления с точки зрения монотеистического описания мироздания дает нам ощущение полной убежденности, что древние египтяне опирались на эти пласты, характеризующие их глубоко мистическую подоплеку.
В действительности же дело обстоит иначе: перед нами ритуал, отразивший в себе представления, сложившиеся на различных этапах развития религии древних обитателей долины Нила, причем древнейшими элементами его следует признать, с моей точки зрения, именно те, которые относятся к «осирическим», а правильнее сказать к хтоническим представлениям и обрядам. Вырастая из отдаленнейших погребальных обрядов доклассового общества, корни которых уходят в грубо-материальные представления о необходимости обеспечения загробного существования умершего едой и питьем, это древнейшее ядро будущего сложного ритуала еще не нуждалось в каком-либо комплексе специальных помещений, и весь ритуал ограничивался, вероятно, обрядами около простейшей могилы—ямы с углублением для тела в западной ее части. С развитием общественной жизни развиваются и представления о потустороннем бытии человека, усложняются и обряды, которые должны были обеспечить наилучшие условия этого бытия, в свою очередь усложняется тип усыпальницы в классовом обществе.
Новые представления развивались постепенно, и обрядность, отражая эти новые представления, естественно, не могла начисто отмести старых. Напрасно стали бы мы поэтому предъявлять к египетскому заупокойному ритуалу в том виде, в каком он до нас дошел в итоге своего многовекового развития, требование о какой-то абсолютной выдержанности в рамках одного определенного культа. Столь обычные в египтологической литературе указания на «непоследовательность» египетской обрядности, на всю непонятную подчас для исследователя пестроту образовавших ее мифологических комплексов — антиисторичны. «Т. п.»—не символ веры, не катехизис и не искусственно созданная богословская концепция, а ритуал богослужения, сложившийся в итоге многовекового развития религиозных представлений и сохранивший на себе отпечатки пройденных в процессе этого развития различных ступеней мировосприятия древнейших обитателей нильской долины.
Думается, что при подобном подходе мы сумеем в конечном итоге правильно воспринять этот важнейший источник наших сведений об истории развития религиозного мышления в древнем Египте.
