Содержание

Введение 3

Глава I. Источники и исследования по истории демографических процессов и расселения населения Воронежской области в XVII - начале XVIII в.в.

1.1. Архивные и опубликованные документы по истории демографических процессов и расселения населения России в XVII - начале XVIII в.

1. 2. Источники исследования истории расселения населения в Воронежской области в XVII - начале XVIII в.

Глава II. Причины относительно позднего заселения земель Воронежской области.

2.1. Правительственная политика заселения юга России

2.2. Набеги кочевников на южную окраину России 78

Глава III. Переселенческое движение в районы Битюга и

Икорца в 1693 - 1698 гг. 97

§ 1. Северный колонизационный поток 97

§2. Южный колонизационный поток 117

Глава IV. Движение населения на территории Битюцкой

дворцовой волости в 1698 - 1710 гг. 141 §1. Уничтожение вольных поселений и начальный

этап правительственной колонизации в 1698-1704 гг. 141

§2. Заселение Битюцкой дворцовой волости в 1704 -

1710 гг. 160

Заключение 170

Список использованных источников и литературы 173

Приложение отдельный

том
Введение

Актуальность темы. Движение населения на неосвоенные земли являлось одним из центральных процессов в истории России XVII — XVIII вв. Становление и укрепление российского централизованного государства было неизменно связано с расширением его границ. Важнейшую роль в данном процессе играла колонизация - заселение и хозяйственное освоение новых земель. По подсчётам профессора М.К. Любавского лишь 10% территории России были присоединены путём завоевания, а остальные земли были включены в состав государства в результате колонизации. [1]

Последовательное заселение и освоение новых земель позволяло Российскому государству решать важные политические задачи. Изучение колонизационных процессов в отечественной истории имеет большую научную значимость, так как, по меткому замечанию, В.О. Ключевского «история России есть история страны, которая колонизуется». [2]

Колонизация новых земель является одним из главных процессов в истории России. В то время происходили важнейшие события заселения и освоения новых земель на юге России. Этот процесс был обусловлен усилением Российского централизованного государства, и его итогом стало возвращение земель, бывших ранее русскими и запустевших в результате татаро-монгольского нашествия.

Земли южной окраины России пришли в запустение после татаро-монгольского нашествия. С укреплением Российского государства население стало возвращаться на бывшие славянские территории и постепенно вытеснять с них кочевников. Территории Воронежской области в конце XVII в. стали районом интенсивной колонизации. Освоение новых земель и борьба за них с татарами явились центральными звеньями развития исторических процессов на юге России. В разные временные периоды колонизационные процессы протекали далеко не одинаково, отличаясь друг от друга по интенсивности и характеру. Для территории Воронежской области  переломным периодом явился рубеж XVII-начало XVIII вв. потому, что в то время началось интенсивное освоение обширных незаселенных земель региона, расположенных южнее Белгородской черты.

Изученность колонизационных и историко-демографических процессов неравномерна как во временном, так и в территориальном плане. Наиболее разработаны демографические проблемы с XVIII в., то есть с того времени, когда по всей России регулярно стали проводиться ревизии. Что касается колонизации и связанных с ней освоением и заселением новых территорий, наиболее исследованы переселения на земли Сибири. История заселения южной окраины России в целом, равно как и её отдельных частей, изучена явно недостаточно.

В.О. Ключевский отмечал: «Понятен практический интерес, побуждающий нас изучать историю России особо, выделяя её из состава всеобщей истории: ведь это история нашего отечества»[3]. В данном исследовании на основе широкой источниковой базы предпринята попытка комплексного обобщения исторических и историко-демографических процессов, происходивших на территории Воронежской области в период резкого ускорения темпов его заселения. Изучение большого количества архивных документов позволяет в хронологическом, демографическом и территориальном планах принципиально уточнить, а в фактическом плане значительно дополнить историю исследуемого региона в XVII - начале XVIII в.

Новизна темы определяется углубленным детализированным изучением истории заселявшихся земель в XVII — начале XVIII вв. со специальным выделением демографических процессов движения населения, как одного из важнейших аспектов исследуемой проблемы. В исследовании проводится определение причин относительно позднего, по сравнению с соседними территориями, заселения рассматриваемого региона. Изучены политические причины данного вопроса, связанные с деятельностью русского правительства. Отдельно рассмотрены набеги кочевников, как одна из основных причин запустения и медленного заселения региона.

Заселение территории Воронежской области в XVII веке происходило по поймам рек, а возникавшие поселения относились к пойменному типу. Заселение водоразделов началось значительно позднее. Земли, заселяемые в это исторический период рассматривались государственными органами и переселенцами как объект интенсивной вольной колонизации. Данная тенденция четко прослеживается по архивным источникам. Исследуемые территории были прежде в составе ухожаев. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1653 г. по 1710 г. Начальной датой избрано окончание строительства Белгородской черты, четко разграничившей зону оседлости населения Воронежского уезда и позже ставшей отправной точкой движения населения дальше на юг. Земли севернее Белгородской черты интенсивно заселялись, а территории южнее 

черты оставались пустынными на протяжении большей части XVII в. Конечной датой исследования является факт проведения в 1710 г. переписи Битюцкой дворцовой волости, которая зафиксировала основные итоги движения населения на рассматриваемой территории. К 1710 г. установились основные направления и определился характер колонизационных потоков, было основано большое число новых населённых пунктов. В дальнейшем в бассейнах Битюга и Икорца не происходило такого интенсивного процесса основания новых поселений. С 1710 г. по 1754 г. на изучаемых землях возник только один новый населённый пункт.

Таким образом, хронологические рамки ограничивают период, начало которого связано с чётким отделением изучаемого района от заселённой части Воронежского уезда и попытками его освоения, а конец — с закреплением оседлого населения и окончательным складыванием основных направлений и характера миграционных потоков. Изучаемый временной отрезок является этапом продвижения Российского государства на южном направлении. В итоге была освоена значительная территория за пределами Белгородской черты и открыт путь полноценному включению в состав Российского государства незаселённых земель на её южных рубежах.

Объектом исследования настоящей работы является население южной окраины России и в частности территории Воронежской области в XVII - начале XVIII в.

В качестве предмета исследования выступает история переселенческого движения россиян на земли Воронежской области в XVII — начале XVIII вв. При изучении предмета исследования рассматриваются: политика, государства и набеги кочевников как основные причины относительно позднего заселения края, процессы миграции и размещения переселенцев на данной территории, демографическая ситуация в регионе, и основные причины ее изменений.

Цель исследования заключается в проведении широкого комплексного анализа исторических и историко-демографических процессов в пределах обозначенного региона в XVII и начале XVIII вв.

В связи с этим задачами настоящей работы являются:

1. Выявление причин возникновения специфических особенностей процессов движения населения на изучаемых землях.

2. Рассмотрение политики государства по отношению к заселению Центрального Черноземья и Воронежской области.  

3. Изучение истории и характерных особенностей вторжений кочевников на южные окраины России. Определение степени их влияния на относительно позднее заселение края.

4. Проведение комплексного исследования основных процессов движения населения на изучаемые земли. Выявление направлений и масштабов миграционных потоков, социального и национального состава переселенцев.

5. Характеристика состояния и динамики изменений демографической ситуации в регионе: определение численности, половозрастного состава, смертности населения.

Практическая значимость исследования заключается в возможности его использования для подготовки обобщающих научных работ по истории южной окраины России XVII - XVIII вв., а также по истории Воронежского края и сопредельных территорий. Основные положения и выводы работы могут быть включены в вариативную часть программ для общеобразовательных школ, в разделы по изучению краеведения.

Глава I. Источники и исследования по истории демографических процессов и расселения населения Воронежской области в XVII - начале XVIII в.в.

1.1. Архивные и опубликованные документы по истории демографических процессов и расселения населения России в XVII - начале XVIII в.

Исследования архивных документов о демографических процессах и расселении населения России представлены в трудах Шнитцлер,  Милюкова, Огановского, Смирнова, Мэллхол, Урлапис, Капанёва, Вадарского.

Во времена их научных исследований общественность стала проникаться значением архивных документов. Но документы разрушались от времени и неправильного хранения и до нынешнего времени дошли отрывочные сведения.Так, Шнитцлер относительно численности населения России к XII в. приводит сведения, согласно которым она составляла 12 млн. чел, согласно Милюкову к XII в. — в России проживало 15 млн. чел. Милюкова оспорил Огановский, согласно которому эти цифры имели значения 13-14 млн. чел. Смирнов приводит выводы, согласно которым численность населения России в конце XVI в. сотавила 3 млн., по Мэллхолу (1899 г., английский исследователь) эти данные составили 4,3 млн. чел.

В ХIII в. первая попытка переписи была произведена золотоордынскими завоевателями. 40-50-е гг. ХIII в. — Южная Русь, Суздаль, Новгород. 1273 г.— вторая перепись. Эти данные обнаружил исследователь Чичурин.

Исследователь Глашевский выделал четыре переписи в 1245, 1259, 1273 и 1287 гг., отмечая, что они не охватывали всю Русь в целом. С конца

80-х гг. ХIII в. монголо-татарские чиновники перестают приезжать на Русь для переписи населения, т.к. это стало делом князей.

Данные о численности населения России в XVII в. представлены в исследованиях Урлаписа (1941 г.), в 1600 г. , согласно его исследованиям в России проживало 11,3 млн. чел., Капанёв (1959 г.) исследовав писцовые книги, определил население отдельного, Ленинградского, района страны — 11-12 млн. чел. Вадарский — 7 млн. чел.

В качестве источников исследования авторы использовали завещания, дарственные и другие, хозяйственные и юридические документы, а так же данные о починках — небольших селениях, которые вновь образовываются и пустошах, заброшенныех селениях. Соотношение починок и пустошей говорило о росте населения или его убыли.

Писцовые описания и книги появились в России в XV-XVII вв. В них было представлено хозяйственное описание численности двора для обложения налогами. Но долгое время эти книги указывали только владельцев дворов, а не всех людей, а с XVII в. — не только владельцев, но и взрослых мужчин. Самые ранние писцовые книги относятся к концу XV в. Наибольший интерес представляют писцовые книги Новгородских земель, где указаны не только текущий, но и предшествующий год. XV-XVI в. — быстрый рост территории России.

Иван III Василий III (1505-1533), Иван IV, Федор (1584-1598). Иван III (1462-1505), наследовал 400 тыс. км². Иван IV (1533-1584)-2,8 млн. км². Русское государство в правление Ивана IV было самым большим по площади в Европе. Центр государства — междуречье Оки и Волги, по мере удаления на север и юг плотность населения уменьшалась. Первая половина XVI в. в междуречье Оки и Волги возникает значительное число починков, как следствие увеличения населения.

О росте населения говорят сведения о возникновении монастырей. В 20-е годы XVI в. в Поволжье появилось сразу несколько новых монастырей. Это свидетельствовало об увеличении населения. Увеличение населения и в восточных территориях русского государства (от Коломны до Нижнего Новгорода). Копанев отмечает, что за 60 лет XVI в. население Вятской губернии удвоилось, что не могло произойти естественным путем. В Новгороде в этот период наблюдается большое количество починок (по сведениям на 1545 г. 30 % починки, 14 % - пустоши). Это свидетельствовало об оттоке населения.

Соловьев: приводит сведения, согласно которым в начале XVI в в Росии было 96 городов, Зимин: к середине XVI в. называет цифру 160 городов, Мичурин 220 городов. Таким образом к этому периоду произошло увеличение городского населения. Крупнейшие города располагались по старым торговым путям, которые исходили из Москвы — самого крупного русского города того времени.

Убыль населения в этот исторический период была обусловлена не только естественными причинами, но и набегами татар. Так, согласно данным в конце XVI в хан Довлет-Гирей поджег Москву (погибло до 100 тыс. человек). Новгород: 5 тыс. 300 дворов, приблизительно каждый 5 человек, в Пскове — 32 тыс. человек.

К началу XVI в. в России обозначились несколько плотно заселенных центров: междуречье Оки и Волги, территория от Москвы к Новгороду, между Новгородом и Псковом, приокский регион.

На Севере заселение шло по долинам крупнейших северных рек. Слабозаселены были области к Востоку от средней Волги. Главным образом население мигрировало от центров к окраинам (до второй половины XVI в.). Значительно сократился прирост населения из-за голода, неурожайных годов, эпидемий и болезней. Очень благоприятным для исторического развития России был XV в.— правление Ивана Ш Великого. Редкие эпидемии и голодные годы привели к росту населения. При Василии III были эпидемии в Пскове и Новгороде.

Вторая половина XVI в. характеризуется уменьшением численности населения из-за высокой смертности от голода и болезней (1553 — 1557 гг.). Следовательно, произошло запустение во многих уездах (Полоцк, Новгород, Смоленск, Великие Луки и др.). 1570-й год — голод и эпидемии в центре государства.1585, 1586-1588,1590, 1610-й гг. были голодными. Не все уезды были охвачены запустением. В 1570-е  гг. — особенно пустеют города и села вокруг Москвы (36 деревень, 514 пустошей и ни одной починки). В Твери также преобладает запустение  (в 1580 г. большое количество пустошей и малое количество починок). В 80-е гг. XVI в. в южных районах Новгородской области запустение составляет 97 % селений, в северной — 57 %. В самом Новгороде приблизительно 20 % от прежнего населения. В Москве иная ситуация. Её население к 80-м годам восстановилось и составляло приблизительно 100 тыс. человек, в основном пришлое население.

С начала XVII в. — около 120 тыс. чел. умирает в Москве от голода. Происходит отток населения в восточном и юго-западном направлении. Здесь возникают крепости. Частично население уходит на север (Великий Устюг, Холмогоры, Сольвычегорск). Усиленно заселялась Вятка (земля Строгановых).

Демография XVII — начала XVIII вв. характеризуется своими особенностями. Основой налогообложения была земля, (земельная мера была соха). Отсюда произошли сошные описания, соответствующие прежним писцовым книгам. 1646 г. Единицей исчисления налогообложения стал двор. Вместо писцовых стали составляться переписные книги, в которых содержались сведения о мужском населении двора. А с начала XVIII в. и о женском населении. В эти книги заносились различные данные, в т.ч. и о движении населения (в особенности о беглых). В 1666 г. было второе переписание переписных книг после 1646 г., в 1678 г. — третье описание (переписанные книги Московского государства). Но одновременно продолжали использоваться писцовые книги. В первой половине 80- гг. их пытались заменить, но не сумели.

Также много вспомогательных источников — государственные источники, документы.

Крупнейшие посады образуются на востоке страны, особенно в Поволжье. В 20-е гг.: в Казани насчитывается 1400 черных дворов — второй по размерам после Московского посада, третий Ярославль (1350 черных дворов), четвертый — Кострома (более 1200 черных дворов), пятый — Нижний Новгород (более 1000). О движении населения говорит и рост монастырей.

Первая половина XVII в. — эпоха процветания Верхней Волги.

С середины XVII в. ситуация меняется. В 1654 г. — эпидемия чумы охватывает значительную часть территории России (Москва, Тверь, Нижний Новгород, Ярославль, Тула, Чернигов и другие). По всей стране царила растерянность. Первая волна эпидемии охватила 30 тыс. км., погибла приблизительно 2 половина населения Московского государства. Летом 1656 г. — вторая волна чумы охватила низ Волги, поднялась до Казани и прошла через центральную часть страны. Через год новая волна эпидемии по тем же местам. Замедлилось развитие сельского населения. В Торжке смертность составила 11 %, в Звенигороде — более 49 %, в Кашинске — более 51 %. Такая же смертность была и в сельской местности. Это была последняя масштабная эпидемия XVII в. Редки были и большие неурожаи. Со второй половины XVII в. население начало сдвигаться с Оки и Волги на юг: наблюдается значительное движение — на юго-запад.

Население начинает возвращаться обратно на северо-запад. Увеличиваются значительно города: Углич, Тверь, Псков, Новгород и др. Иная картина на Севере и Верхней Волге: упадок городских центров и сельских округов. Замедлился рост городов на Северной Двине и Верхней Волге. Убыль населения по уездам очень заметна (приблизительно на40 %). Также убыль на севере (в сторону Архангельска). Приблизительно на 20 %- убыль населения в междуречье Оки и Волги.

Юг России всегда привлекал беглых. Только с 70- х гг. XVII в. на юго-восточные окраины страны переселилось 350 тыс. человек. Из них 100 тыс. беглых.

В XVII веке на юге начинают создаваться засечные черты, преграждающие путь кочевникам, в 1636 г. — Козлово-Тамбовская засечная черта, в 1648 г. — Симбирская засечная черта, в 1673 г. — Пензенская, Сызраньская оборонительные линии. Особенно ярко наблюдается государственная колонизация. Помещичья колонизация началась с XVIII в. Население начало двигаться к Воронежу. На Дону в 1719 г. проживало приблизительно 50 тыс. чел. Население начинает движение и на восток - в Сибирь.

В конце XVII в. русские поселились на Камчатке. Население Сибири к середине XVII в. составляло 200- 220 тыс. чел, из них сибирские поморы — 15-25 тыс. чел. Вагулы (манси) и остяки (ханты) — 16 тыс. чел. , самоеды (ненцы) 3-4 тыс. чел., тунгусы (эвенки) — 30 тыс. чел., буряты — 25 тыс. чел., якуты — 25-30 тыс. чел., юкагиры — 5 тыс. чел., енисейские киргизы и др. мелкие тюркские народы — 8-9 тыс. чел., татары (потомки ногаев) — 5-6 тыс. чел., камчадалы - 12 тыс. чел., коряки — 10 тыс.. чукчи — 2 тыс. чел.. эскимосы — 4 тыс. чел., айни и пивхи — 4 тыс. чел.

В это период производятся подворные переписи, они  давали серьезные результаты. В 1678 г. — первая подворная перепись, в 1710 г. — вторая подворная перепись (показала 20 % убыль населения, в 1715 г. Ландратская перепись. Через несколько лет после нее последовал указ Петра I о новой форме налогообложения. 1719 г. — начинается первая ревизская перепись населения. В эпоху Петра I издается указ о наказании за утайку душ по ревизии. 1721 г. — милосердный указ: обещали не применять репрессивных мер. Если писчик сам признается об утаении душ, не упоминаемых в ревизии. В дальнейшем переписи становились точнее (процент пропусков — 1-2, кроме первой и третьей).

Кабузан, Горская — исследователи исторической демографии, использовали ревизские сказки как источники.

В настоящее время выделены два подхода в исторической демографии

Первый подход — статистический (ХVIII-ХIХ вв.), он основан на общем подсчете населения России. Первые работы, выполненные в соответствии с этим подходом: 1801 г.— Шторх «Исторические и статистические таблицы Российской империи к ХVIII в.» использовал итоги первых четырех ревизий. Точно оценил население России приблизительно 36 млн.чел. Его оценка совпадает с оценкой Кабузана.

Герман «Статистические исследования относительно российской империи» (1819 г.) посвящен статистике населения, впервые опубликовал таблицы смертности для мужчин православного населения Российской империи. 1857 г. - Кеппен пишет работу, посвященную девятой ревизии, проводившейся в 1850-1851 гг.

Указывает еще 23 категории неподатного населения, не входивших в ревизские сказки. 1861 г. — Тройницкий: посвящает сборник работ только крепостным крестьянам по десятой переписи (дополнив ревизию другими материалами). 1902 г. — Дэн вернулся к исследованию пятой ревизии. Щербатов (ХVIII в.): самая точная оценка переписи податного населения по третьей ревизии. Семеновский исследовал численность крестьянства.

Второй подход — исторический его задача не исследование полной демографической картины, а использование демографических характеристик как вспомогательных для исследования исторического процесса. Кабузан (1959 г.) упомянул три работы по статистике (Яцунский и др.); ревизский учет — первоисточник (ревизские сказки), итоговые документы— перечни ведомостей Генеральной табели. Однако эти документы содержали только общие сведения, в связи с чем он определил предпочтение первоисточникам, сосредоточился на работе с ними. Степанов, Кушева и др. - саратовские ученые, проведшие исследование ревизских сказок. Согласно их данным данные ревизских сказок сопоставляемы, т.к. они заполнялись по определенным формам, начиная с третьей ревизии, которая проводилась местными чиновниками в условиях ускоренного сбора информации. Со временем форма ревизских сказок меняется, расширяется круг сословий, подлежащих переписи (солдатские дети, вольноотпущенники, вдовы, инородцы и др.). Форма общая численность полов, численность трудоспособных лиц, различия гражданского состояния, среднее число детей в семье, численность смертности в разных возрастах, повозрастные категории населения и т.д. В первых ревизских сказках были сведения об отце жены, о различных увечных людях и т.д., но со временем эти сведения исчезли. Одноперечневые ведомости о количестве душ (мужских и женских) по каждому сословию (по уездам). Сравнение предыдущей и текущей ревизии позволяло судить о прибыли— убыли душ после ревизии. Точны ли ревизские сказки как источник? Проведение ревизии возлагалось на местных исполнителей-писчиков: малограмотных, не всегда трезвых. Главы семей не всегда помнили подробности о своей семье, поэтому в ревизских сказках нередки ошибки.

Обязательная церковная регистрация ведена в России позже, чем в Европейских странах. В 1702 г. — по указу Петра I в Москве начинается церковная регистрация, в 1722 г. выходит указ Петра I о введении метрических книг по всей России.

Существуют данные исследований о половозрастном составе населения России, они содержались в книгах поместных приказов XVII в., где сдержатся данные о всем мужском населении двора с 10-15 лет. Назаров и Тихонов изучали эти книги по ряду уездов, с учетом маленьких детей и женщин — общая численность крестьянской семьи по их данным была 3-5 душ. Согласно Водарскому  в 1678 г. средняя крестьянская семья состояла из  на западе-7,1 чел.; в нечерноземье 7,3 чел.; на востоке  востоке, юго-востоке 6,4 чел.; в черноземье 9,1 чел. Копанев считает, что это было связано с налогообложением. Мало выделялось малых семей из больших. Черноземный центр — исключительно земледельческий район, а обрабатывание земли проще вести большой семьей.

Итак, на данном этапе заселения в крае возникли укрепленные пункты российской колонизации. В этот период в Подонечье "встретились" различные переселенческие потоки как из России, так и из Украины. В то же время наиболее мощной по силе воздействия и заинтересованной в приобретении этих земель стороной было Московское государство. Однако военно-политическое влияние последнего еще не было столь ощутимым: не имея реальной возможности прочно закрепиться на данной территории, Москва предпочитала реализовывать свои планы "чужими руками", привлекая и оказывая всяческую поддержку украинским переселенцам. Подобными льготами пользовались также русские насельники края, представленные, по преимуществу, служилыми людьми и детьми боярскими - военным контингентом, необходимость присутствия которого диктовалась условиями незащищенной степи. 1570 г. московский посол И. Новосельцев, помимо грамоты царя к турецкому султану Селиму II, вез письмо "... на Донец Северский отаманам козацким и козаком". Однако в документе не указаны какие-либо топографические ориентиры, то, к каким именно казакам заезжал посол. Возможно, что царское письмо было адресовано одной из групп казачества - оскольской или азовской, о пребывании которых на Северском Донце и его притоках сохранилось достаточное количество свидетельств. Тем не менее, утверждать существование постоянных казацких поселений в описываемом регионе во второй половине XVI-XVII вв. было бы неправомерным. Источники, относящиеся к указанному периоду, не содержат упоминаний о существовании стационарных поселений. Достоверно известно, что казачьи становища (донцев, запорожцев, азовских, оскольских казаков) были временными. Это были так называемые юрты, что в XVI в. могло означать территориальную единицу, находящуюся в частной собственности как по официальному разрешению Москвы, так и по праву первой заимки. Лишь в первой половине XVII в. казачий городок и юрт - как территориально совпадавшие типы поселений - приобрели одинаковое административное значение. Действия казаков в XVI в. носили здесь временный, в какой-то степени случайный характер, что отнюдь не способствовало сколько-нибудь всестороннему освоению края. На данном этапе ни татары, ни казаки, имевшие сходный, хотя и вызванный разными причинами уклад, основанный на войне и разбое, в силу объективных условий не смогли надежно закрепиться в степи.

С середины XVII в. донское казачество стало играть значительную роль в освоении Подонцовья. В первой половине XVII в. особенности ландшафтов и климата Среднего Подонцовья были уже в достаточной степени знакомы донским казакам, поскольку в степи - берегами Северского Донца, Деркула, Евсуга и Каменки - проходил шлях с Дона до Валуек, откуда казачьи посланцы следовали в Москву. Документы тех времен пестрят сообщениями о том, что быстрые и подвижные отряды татар "ганяли" донские станицы, заставляя последних держать трудную оборону, "осекшись терном", "в кусту". Особенно часто военные столкновения происходили на водоразделе Донца и Евсуга, поскольку в непосредственной близости отсюда, вдоль Кальмиуса и Айдара, пролегали татарские пути в Московию. За период 1636-1652 гг. сохранилось достаточное количество свидетельств, содержащих упоминания о многочисленных нападениях татар на донцев в районе рек Айдар, Деркул, Белый Колодезь. На указанный период припадает и начало колонизационного движения донцев на Донеччину. Освоение донецких степей происходило в сложных и своеобразных условиях борьбы с природой и вытеснением кочевников, поэтому донцы вначале занимали определенные территории (юрты), а лишь потом переселялись большими группами и строили укрепленные городки. Такой путь заселения края донцами вполне естественен для указанного периода, поскольку на это же время припадает рост военной активности азовских татар, ногаев и крымцев, остановивших донскую колонизацию на р. Лугань, вследствие чего Подонцовье стало далекой окраиной Земли Войска Донского.

Согласно документальным данным, первым "владелым" пунктом донского казачества на исследуемой территории являлся Гундоровский юрт. Упоминание об этом содержится в челобитной атамана Полуекта Савельева и казаков его станицы. " ... В нынешнем государь, в 144-м году, ехали мы, холопи твои, к тебе государю, к Москве с Дону от Войска с отписками о твоем государь о великом деле наскоро зимним нужным путем ... А как мы ехали степью, и на дороге, в Гундоровском юрту, нашли на нас Азовские татаровя" (1636 г.). Изложенные в челобитной обстоятельства не позволяют идентифицировать юрт ни как территорию, ни как поселение. Однако сопоставление приведенного отрывка с "Войсковой граматой" 1681 г. убеждает в том, что в первой половине XVII в. Гундоров-ский юрт представлял собой незаселенную территорию, на которой располагались уходья казаков. Заселение означенной территории происходило уже во второй половине XVII в., подробное указание на то содержится в вышеуказанном документе. Приведенная просьба казаков о занятии юрта характеризует систему землевладения на Дону. Поскольку в первой половине XVII в. Войско Донское еще только начинало осваивать Подонечье, проблема заимки не возникала. Однако к концу века на Дону постепенно развилось скотоводство, в частности, коневодство, вызванное изменением характера военных походов. Если раньше походы "за зипунами" были одним из важнейших источников пополнения казачьей конницы, то новые направления военной активности - осада турецких крепостей Северного Причерноморья и далекие морские походы - не были "урожайными" на подобную добычу, что и заставляло донцев массово разводить лошадей. Отсюда - проблема юртовых границ, т.е. упорядочения землевладения. Теперь уже юрт организовывался не по праву первой заимки, а по выдаваемым Войсковым кругом "граматам".

Итак, главным условием создания юртовых поселений являлось наличие вариативного количества людей, желающих переселиться. Войсковой круг выдавал "войсковую заимную грамату", а также назначал разводчиков из числа казаков соседних станиц, которые наблюдали за тем, чтобы границы новосозданной станицы (юрта) не захватывали владений соседних юртов, а вся процедура выполнялась по "правде". Поэтому разводчиков в источниках именуют "правдами". Акт отмежевания проходил торжественно, "правды" в сопровождении свидетелей, держа икону Спаса, шаг за шагом обходили кордоны нового юрта и оставляли отметки в виде зарубок на деревьях или земляных крестов. Затем, для "крепости", в заимочной грамоте производилась запись, после чего жители занимали новые владения. Таким образом, начальной, исторически сложившейся формой освоения донским казачеством пространств Среднего Подонцовья являлись юртовые владения - коллективные земельные владения, на протяжении XVII в. трансформировавшиеся в административно-территориальные единицы с центром в станичном городке.

Еще одним, принадлежащим казакам юртом являлся Трехизбянский, документальное упоминание о котором относится к 1647 г. Донской атаман Кирей Степанов, рассказывая в Посольском приказе о найденной казаками его станицы татарской сакме, отметил, что находилась она "выше Айдару, а ниже Боровой в казачьем юрту у Трех-изб". По легенде, на месте основания юрта, а затем и будущего поселка, казаки обнаружили три избы, оставленные обитателями во время обильного паводка. Поэтому новое территориальное приобретение казаки назвали Трехизбянским юртом.

Следующими по времени возникновения являлись Айдарский и Краснянский юрты. Так, в 1656 г. валуйский стольник и воевода В. Г. Фефилатьев докладывал в Москву о движении калмыков по степи, от р. Дон в направлении Крымского полуострова. Боярин подчеркнул, что о перемещениях кочевников ему рассказал казак Демка Круговой, отправленный войсковым начальством в Краснянский юрт с извещением о подготовке совместного похода казаков и калмыков против татар. В этой связи воевода лично, "для проведывания вестей", посетил Айдарский юрт (1656 г.). Сказанное позволяет предположить возможность проживания на территории юрта определенного количества населения, несшего военную службу.

Массовое заселение казаками восточноукраинской степи относится ко второй половине XVII в. Эти земли, как и территориальные массивы по рекам Бузулук, Медведица и Хопер, являлись районами ранней казачьей колонизации. Однако возникновение в бассейне Северского Донца постоянных населенных пунктов-городков происходило несколько позднее, чем на Дону.

В 1699-1700 гг. по указу Петра I в поисках лесов для кораблестроения капитан московских стрельцов Иван Верховский обследовал расположенные в среднем течении Северского Донца территории. К составленному им отчету, помимо описания природных ресурсов края, прилагались и некоторые сведения о существовавших к тому времени населенных пунктах Гундоров, Митякин, Луган, Теплинский, Айдарский, Трехизбянский, Боровской, Краснянский, Сухарев и Маяцкий. Сопоставление приведенного И. Верховским списка с более ранними документами дает возможность конкретизировать возникновение некоторых из городков. Одним из самых ранних на Донце является Боровской, возникший в 1672-1675 гг. Подобные расхождения в датировке не удивительны, поскольку процесс казачьей колонизации Подонечья не нашел четкого отражения в источниках. Причина этого состояла в том, что "селятся и пришлых людей в городки принимают они, казаки, без указу собою". Дьяки Посольского приказа подчеркнули тот факт, что "донским казакам имянных списков и кто откуда пришел, также и землям и всяким угодьям писцовых и переписных книг в Посольском приказе нет и не бывало и сколько по Дону и по иным запольным рекам казацких городков и как давно-ль которой поселился, тому ведомости нет же, для того, что о селитьбе их и о землях челобитья великому государю никогда не бывало, а селятся и пришлых людей в городки принимают они, казаки, без указу собою". В приведенном отрывке как нельзя более точно обрисованы как ситуация неконтролируемого заселения края казаками и беглыми, так и незначительная степень осведомленности курировавших эту территорию ведомств Московского государства.

Тем не менее, в 1703 г. на Дон и Северский Донец с целью переписи городков и выселения оттуда беглых правительством Московии были направлены стольники Михаил Пушкин и Максим Коло-гривов, описавшие указанные территории и в 1704 г. подавшие отчет о поездке в Посольский приказ. В "Переписных стольничьих книгах", вследствие роста количества, зафиксировано сравнительно большее число городков, нежели в отчете И. Верховского. Кроме того, книги содержат обширную и относительно точную информацию о ряде населенных пунктов донского казачества.

Стольники побывали в расположенных в бассейне Донца городках, а в 1707 г. на основе предоставленных ими подробных данных был составлен отчет Посольского приказа о сыске беглых на Дону, донских городках и времени, прошедшем с момента возникновения последних. Однако при вычислении даты представляется необходимым за исходную брать 1703 г., когда стольники составляли переписные книги. В пользу приведенного довода свидетельствует указанное в отчете время основания некоторых населенных пунктов. Если вести отсчет от 1707 г., то Осиновский юрт должен быть основан в 1705 г. Но в этом случае М. Пушкин и М. Кологривов не указали бы его в своих документах, поскольку в этом году они на Дону не были. В соответствии с данными названного документа, хронология возникновения донских городков по Донцу и его притокам представляется следующей: 1673 г. - Боровской, Лугань, Староайдарский, Теплинский; 1675 г. - Сухарев, Трехизбянский; 1678 г. - Гундоров; 1683 г. - Краснянский, Новоайдарский; 1686 г. - Каменский, Митякин; 1696 г. - Беленской, Закотинский, Обливы; 1701 г. - Осиновский юрт. И если о существовании большинства из перечисленных выше городков известно только по письменным источникам, то данные о Луганском и Теплинском (ныне Станично-Луганское и Нижнетеплое) городках подтверждаются в ходе археологических исследований. Круг известных в настоящее время материалов, относящихся к истории Луганского городка, довольно широк, что позволяет в некоторой степени реконструировать его вид и особенности быта на рубеже XVII-XVIII вв. Первоначально станица располагалась на некотором расстоянии от современного пгт Станично-Луганское. Городок был укреплен и обнесен системой валов, вдоль которых тянулись неглубокие ровики. Внутреннее пространство поселка разделялось на четыре части. Колоритные названия частей станицы были подсказаны нелегкими условиями жизни ее обитателей. По причине наводнений часть поселенцев была вынуждена покинуть жилье и перейти на новое место. Так возникла "Качевань" - улица в северной части городка. Те, кто остались на прежних местах, прозывались "Отставкой" - улица на западе городка. Обе улицы располагались вокруг "Камышевахи" - болота, бывшего в центре и поросшего камышом. Важное значение в жизни станицы занимала торговля, которая происходила на "Майдане" - площади перед церковью. Одним из источников питания жителей являлась охота. В целом, Луганский городок донского казачества предстает перед нами как поселок мастеров-ремесленников, один из локальных центров гончарства, подверженного влиянию традиций как русского, так и украинского декоративно-прикладного искусства. В 1684 г. городок был разорен азовскими татарами, но вскоре восстановлен. Однако уже после 1718 г. в станице случился пожар и, возможно, тогда же она была оставлена жителями.

В 1700 г. на Дон была отправлена грамота Петра I, в которой казакам с целью создания и обслуживания почтовых трактов предписывалось заселить шляхи от Рыбного до Валуек. Для обеспечения безопасности почты донцы должны были предоставить коней и поселиться вдоль почтовых дорог. Только в 1705 г. был создан проходивший через Старый Айдар к Азову и Черкасскому Бахмутский почтовый шлях. Однако казаки выполнили царский указ по собственному пониманию, в связи с чем в 1705 и 1706 гг. на Дон пришли грамоты, в которых царь приказывал перенести на правый берег Северского Донца поселенные "не по указу" городки. Данная мера была продиктована не столько необходимостью военно-хозяйственного обеспечения Бахмутского шляха, сколько увеличивавшимся в этих краях скоплением беглых.

В этой связи царской грамотой от 14 мая 1705 г. указывалось: "...и того ради ныне и впредь на запольных речках на Московскую сторону Северского Донца без нашего, великого государя, указу никому вновь селиться не велеть, а которые поселены по Северскому Донцу городки, Старый Айдар и выше Айдара иные, до нашего, великого государя указу, и тем городкам быть по-прежнему". Конкретный перечень части таких, возникших "не по указу", приведен в грамоте 1706 г. Согласно последней, Новый Айдар, Осиновый Ровенек и Шульгин-городок надлежало "свесть и старожитных казаков, которые в тех городках живут, перевесть за Северский Донец, а новопришлых ... распрося выслать за провожатыми в украинные городы, кто отколь пришел". Следовательно, Осиновый Ровенек мог развиться в населенный пункт на месте Осиновского юрта, отмеченного Пушкиным и Кологривовым, в период между 1701-1705 гг. Новый Айдар также мог быть построен на месте известного со второй половины XVII в. юрта, что косвенно подтверждается данными вышеприведенной грамоты 1705 г. Возможно, что около 1705 г. был основан и Шульгин-городок, который в более ранних источниках не упоминается. Оправдываясь перед царем, казаки поясняли свое самовольное расселение и выбор местности для основания городков необходимостью защиты от "неприятелей, потому как у государя с турецким салтаном миротворения не было". Поэтому царский указ так и не был выполнен.

Топографическое размещение перечисленных городков указывает на то, что к началу XVIII в. донская колонизация края была приостановлена на левом берегу Северского Донца, а на юг казаки продвинулись до берегов р. Лугань, куда доходили территориальные владения станицы Луганской. Основав ряд укрепленных городков, казаки не смогли продвинуться южнее, поскольку встретили противодействие татар. В поисках свободных земель часть казачьего переселенческого потока была вынуждена направиться на северо-запад. Так, в 1702 г. на р. Красная близ Кабаньего брода был основан новый юрт. Название юрта было образовано от топонима - "Кабаний юрт", "Кабанье". Предположительно между 1703/04-1707 гг. возникли Меловой Брод и Герасимова Лука. Весьма скудные данные о последних содержатся в серии документов, датированных началом Булавинского восстания (1707 г.). О Меловом Броде известно то, что он возник в качестве поселения Изюмского слободского полка, данные же о Герасимовой Луке носят весьма ограниченный характер.

По всей видимости, началом XVIII в. следует датировать возникновение Явсуга и Беловодска. О названных поселениях на допросе в Посольском приказе по поводу убийства булавинцами князя Ю. В. Долгорукого упоминал атаман Е. Петров в связи с тем, что "в тех станицах старых казаков не явилось, а явились все новопришлые казаки". Сказанное свидетельствует в пользу наших доводов о более позднем, по сравнению с другими казачьими станицами, основании Беловодска и Явсуга. Атаман атрибутирует тип названных им поселений как станицы, что дает основания относить их к населенным местам Земли Войска Донского. К 1707-1708 гг. в качестве казацкого поселения была известна Осинова Лука.

Спорной является и дата основания Сватовой Лучки (современный г. Сватово). О времени ее возникновения повествует старинная легенда, согласно которой первый поселенец в этих краях занял местность на р. Красная, по соседству с которым располагались пасеки и сенокосы Изюмского слободского полка. Свое название поселок получил от слова "сват" - так называли старшего из переселившихся сюда жителей с. Сеньково Змиевского уезда Слобожанщины, а также выходцев из Богодуховского, Сумского и Лебединского уездов.

Документальные свидетельства содержат принципиально иную версию возникновения Сватова. В 1700 г. по указу Петра I белгородский воевода Я. Долгорукий выдал изюмскому полковнику Ф. В. Шидловскому жалованную грамоту на владение территориальными массивами по р. Красная "для прокормления себя и для пополнения великого государя службы...". Следовательно, царская грамота в этом случае являлась документом, юридически подтверждающим и закрепляющим право собственности на самовольно захваченные земли. Точные упоминания о Сватове как о поселке относятся к 1707 г. В этом году булавинцы, расправившись с князем Долгоруким, отправились " ... по казачьим городкам в Новое Боровское, Краснянск, на Сухарев, на Кабанье, на Меловой Брод, на Сватовы Лучки...". При этом Сватово упоминается как поселение, основанное полковником Изюмского полка. Еще одним неоспоримым доказательством существования в первом десятилетии XVIII в. этого поселения является отписка донских казаков в Посольский приказ о том, что в 1708 г. легкая станица из Черкасска поймала " ... пущих бунтовщиков и забойцов Староайдарской станицы Ивашку Пожара, Сватолуцкой станицы знаменщика Ивашку Емельянова...". В данном отрывке привлекает внимание и тот факт, что при обозначении типа населенного пункта употреблен термин "станица". Использование последнего применительно к Сватовой Лучке характерно и для других документов по истории Земли Войска Донского. Поскольку донские казаки при выделении станичного статуса населенных пунктов использовали четко определенные критерии, включавшими в себя и этническую характеристику, вызывает сомнение упомянутое выше утверждение полковника В. Ф. Шидловского - ни один из населенных пунктов Изюмского слободского полка не именовался донцами станицей. Означенное противоречие в источниках наводит на мысль о смешанном характере населения в Сватовой Лучке.

При этом характерной особенностью подавляющего большинства населенных пунктов, возникших в начале XVIII в., было то, что их население по преимуществу состояло из беглых, увеличение притока которых было следствием глубоких социально-экономических изменений внутри украинского и русского общества. Так, в ходе проводимого князем Ю. В. Долгоруким в 1707 г. "сыска" в Обливенском городке обнаружено 200 беглых, в Беловодске и Явсуге все казаки были признаны "новопришлыми", в Новоайдаре таковых оказалось 150 человек. Ситуация в других городках неизвестна, поскольку в Шульгин-городке князь был убит. Некоторая часть "новопришлого" населения по этническому происхождению являлась украинцами. Князь Долгорукий встретил здесь десятки украинцев, особенно в основанных не "по указу", т.е. в 1700-1707 гг., поселениях. Вследствие притока беглых в "новопостроенных" городках сформировался неоднородный как в этническом, так и в социальном отношении состав населения. В начале XVIII в. одна из особенностей социальных отношений на Дону состояла в том, что приходившие в казачьи городки беглые пополняли ряды голытьбы - бесправных казаков, стоящих вне Круга, - не являющейся полноправными членами общества, но стремящейся быть таковыми. Необходимость размещения вновь прибывших вынуждала казаков расширять свои территориальные владения, вследствие чего возрастала возможность конфликтов с населением смежных земель.

Так, на рубеже XVII-XVIII вв. в Подонцовье разгорелись споры между донским казачеством и населением Изюмского слобод-ского казачьего полка по поводу земельных массивов в долинах рек Бахмут, Жеребец и Красная. Украинские переселенцы, направлявшиеся на реки Айдар, Деркул, Евсуг и Калитву, остановились на Изюмской Луке, на Торских озерах, реках Береке и Осколе, встретив противодействие со стороны татар и казаков. Возникший при этом спор имел не столько территориальную, сколько политическую подоплеку: Донская Земля к началу XVIII в. посредством развития экономических и политических связей постепенно интегрировалась в Российскую империю, превращаясь во внутреннюю область. В связи с этим Москва считала нужным окружить Земли Войска Донского землями, подконтрольными государству. Исключение составляли территориальные массивы Северскодонеччины, еще не заселенные по причине татарской опасности.

Влияние царского правительства на ход событий на Дону и в Подонцовье усилилось в связи с конфликтом из-за территориальных массивов, расположенных по рекам Бахмут, Красная и Жеребец, возникшим между населением северо-западной окраины Донской Земли и Изюмским слободским полком. Причиной конфронтации и последовавшего обращения противных сторон к Москве за её прекращением стали Бахмутские солепромыслы. В этот район устремились переселенцы с Дона и Слобожанщины, и, начиная с 1703 г., начались взаимные оскорбления, грабежи и убийства. К тому же проблемная ситуация накалялась в связи с тем, что с опустением г. Тор создавалась угроза нападения татар. Несмотря на то, что конфликты провоцировались главным образом изюмскими полковниками, правительство Московского государства изначально приняло сторону украинских переселенцев, что вполне соответствовало его политике в отношении донцев.

В качестве основных аргументов в доказательство своего права на владение спорной территорией конфликтующие стороны приводили факты, подтверждающие первоочередность занятия ими указанных земель. Поскольку ни одна из сторон не смогла предъявить исчерпывающие аргументы в свою пользу, из Москвы были направлены чиновники для проведения расследования на месте. Административное вмешательство выразилось в опросе местных жителей и старожилов, после чего было вынесено решение в пользу Изюмского полка. Однако меры, принятые Москвой, ожидаемых результатов не дали: донские казаки, недовольные ограничением территории, начали "гонять из угодий изюмских жителей, бить их и грабить". В результате последовавших долгих разбирательств Петр I издал жалованную грамоту, согласно которой спорная территория окончательно отдавалась во владение Изюмского слободского полка. Однако это не привело к ликвидации противостояния: казалось, территориальный вопрос был исчерпан, но проблема солепромыслов оставалась неразрешенной. Вспыхнувшее вскоре Булавинское восстание явилось следствием вновь возникших противоречий.

Коренные изменения в процессе заселения края произошли во время Булавинского восстания (1707-1709 гг.). В ходе последнего, помимо прочих задач, разрешались социальный и территориальный вопросы.

Уничтожение принимавших участие в восстании донских городков и их населения как во время военных действий, так и в ходе карательной акции В. В. Долгорукого привело также к резкому снижению степени заселенности края. Имея личные мотивы разрушения донских городков, князь руководствовался, в первую очередь, указом Петра I, согласно которому "...надлежит опустошить ... по Донцу сверху до Лугану, ... по Айдару все. По Деркулу все. По Калитвам и другим запольным речкам все ...". Князь выполнил указ "добросовестно" и уже вскоре сообщал в столицу о том, что "... непокоряющиеся и бунтующие с сопротивлением станицы, как-то: по Донцу почав с Шулгинки ... и все окольные их места, даже до самой Луганской станицы, - все вырублены и до основания истреблены и сожжены". Основные методы карателей, применявшиеся во время "донецкого похода" погрома восставших станиц, представлены в "Послужном списке князя В. В. Долгорукого" (1708 г.): "их, воров, многих побили и покололи, а реку Дон вплавь многие потопли, а других на плову пристреливали ..., все их воровское жилище розорено и вызжено без остатку, для того чтоб им, ворам, в том месте воровского собрания впредь не было". В итоге большая часть населенных пунктов донского казачества в среднем течении Северского Донца была уничтожена: исключение составили Беленская, Осиновая, Закотная, Старая Белая, Шульгинка, Кабанье, однако ряды проживавших в них казаков заметно поредели.

Итак, во второй половине XVII в. значительная часть левого берега в среднем течении Северского Донца осваивалась в ходе расселения донского казачества. Сложившаяся в степи неблагоприятная для жизни ситуация вынуждала казаков основывать здесь временные поселения-юрты, а лишь затем - систему укрепленных местечек-городков. При этом особенностью донской колонизации края является относительно слабое развитие однотипной системы поселений. Здесь было сооружено около двух десятков городков, однако размещались они, в отличие от Дона, на довольно значительном расстоянии друг от друга. Расцвет их строительства на Северскодонеччине припадает на 70-80-е гг. XVII в., но уже в начале XVIII в. этот процесс был приостановлен, поскольку правительство Московского государства проводило политику активного вмешательства во внутренние дела Земли Войска Донского, и его северскодонецких территорий в частности. Последнее было вызвано, с одной стороны, необходимостью приостановить огромный поток беженцев из центральных районов страны, с другой - назревшей необходимостью разрешить возникшую на рубеже XVII-XVIII вв. проблему территориальных споров и границ, а также, что более вероятно, остановить процесс донской колонизации в локальных рамках.

Одним из явлений внутренней жизни Среднедонеччины являлось распространившееся в последней четверти XVII в. в донских казачьих городках старообрядчество. Первые раскольничьи общины на Дону возникли во второй половине XVII в. в связи с деятельностью Чирской пустыни, где, собственно, и обосновались "черные попы". К этому времени значительное количество стрельцов, казаков и служилых людей - сторонников раскола, - опасаясь репрессий, бежала из центральных районов Московского государства на Хопер и Медведицу. Часть из них сделала это по собственному желанию, а другие - под влиянием своих духовных пастырей, уже обосновавшихся на Дону и прельщавших свободой вероисповедания. Вот как отзывались правящие и церковные круги Московского государства о происходящем на южных окраинах государства: "...своими прелестными богомерзкими словами подговаривают и на реки Хопер и Медведицу и на иные запольные речки в свои казачьи городки свозят, и в раскол и нехристианство и в блуд и во всякие душе пагубные грехи их приводят". Массовые переселения старообрядцев имели следствием не только дальнейшее распространение раскола, но и сопровождались грабежами вотчин, выходцами из которых являлись переселенцы. Сбыт и перепродажа краденого производилась в донских городках, что способствовало обогащению значительной части казачества и развитию криминогенной ситуации в этом регионе. Однако еще более важным следствием переселения старообрядцев на Дон стало резкое увеличение численности населения в этом регионе: "А они де казаки лошадми и ружьем и всякими их (раскольников) - пожитками обогатели, и людми по реке Хопру и по Медведице наполнились: в которых городках не в давних летех было человек подвадцати и по пятнадцати, и в тех городках ныне человек по двести и по триста и женского полу много". Ярким подтверждением перемен, произошедших в бытовой и хозяйственной культуре казаков, явилось развитие в отдельных областях Земли Войска Донского земледелия. "Да наперед же сего, на реке Хопру и по Медведице отнюдь пашни не пахивали и никакого хлеба не севали.., а ныне де в тех городках они казаки завели пашню".

С Хопра и Медведицы раскол с сопутствовавшими ему изменениями рапространился на Северский Донец. Здесь первые раскольники появились в 1684 г., когда сюда пришел из Рыльского Никольского монастыря поп Феодосий. По всей видимости, это он со своими учениками основал поселение в устье р. Жеребец, а затем перебрался к устью Айдара, где поселился в четырех верстах от Айдарской станицы. Пик расселения старообрядцев на Северском Донце приходился на 1686-1688 гг. В связи с этим в 1686 г. Войску Донскому была адресована государева грамота, в которой наказывалось "искать раскольников, которые противны чинятца соборной апостольской церкви" на Дону и его притоках, в том числе - на Северском Донце.

В расположенных по берегам названной реки городках эту миссию вызвались добровольно исполнить священники Ермолай из Бесергеневксой станицы и Иван из Мелеховской. Выполняя взятые на себя обязательства, святые отцы схватили вышеупомянутого старца Феодосия и отправили его в Валуйки, где воевода Мелентий Лупандин посадил старца и священников за решетку, требуя у местных жителей, чьим духовным наставником являлся Феодосий, 150 рублей выкупа. Несмотря на это, раскол на Донце продолжал распространяться. Так, отправленный из Москвы на Дон с царскими грамотами в 1686 г. подъячий Петр Ахматов на "распросе" в Посольском приказе особенно подчеркнул, что "в Донецком Боровском городке извещал ему, Петру, черный поп Памва, который живет близко того городка Боровского, что де на речке Жеребце, от Маяков в 20 верстах пришлый поп Феодосий со учениками своими в службе своей ... за великих государей и за святого патриарха Бога не молят... и многих старых казаков перекрещивают". Старец, один из немногих старообрядческих священников, выработавших собственное учение, имел большую общину из числа казаков Айдарской станицы, в том числе и ее атамана - Якима Кузовченка.

Параллельно с этим в расположенном невдалеке от Айдарской станицы в Митякинском юрте был взят под стражу старец Иосиф, у которого были обнаружены рукописи и книги. Сопроводителям старца удалось бежать, однако вскоре и они были обнаружены на территории Гундоровского и Луганского юртов, где исповедовали раскол.

О масштабах распространения в крае старообрядчества и степени приверженности ему местного населения мы так и не узнали бы, если бы не тот факт, что на Айдаре 40 вооруженных казаков отбили старца Иосифа и его багаж. Этот случай имел резонанс на территории Земли Войска Донского, что вызвало непосредственный интерес как правящих кругов Московского государства, так и православной церкви. Одной из проблем, связанных с распространением раскола на Дону и Северском Донце, является то, что раскольники развили здесь основанное на толковании книг пророка Даниила особое учение о кончине мира. Этим учением предписывалась также необходимость массового похода на Москву для утверждения истинной веры. Подобный смысл толкования книг был горячо воспринят старшиной, также составившей значительную старообрядческую партию во главе с атаманом Самойлой Лаврентьевым. Дальнейшее развитие событий грозило перейти в открытую войну, в связи с чем был предпринят ряд неотложных мер.

Первой общиной, которая была подвергнута действенному преследованию, явилась Айдарская. Казак Василий Донец подготовил "извет", в котором указал на то, что местный атаман всячески покровительствует расколу, собирает старообрядцев в станице, а также лично перекрещивает их. Многие казаки, по словам Донца, крестились "вдругоряд" не по собственному желанию, а из страха, поскольку атаман им "уграживал, чтоб крестились", а также в соответствии с догматами веры не пропускал в станицу торговые поезда. Согласно документальным данным, во время обращения в старообрядчество погибло некоторое число казаков Айдарской станицы, что, впрочем, являлось типовым сюжетом из жизни казачьих городков последней четверти XVII в.

Успех раскола здесь определялся не только отдаленным расположением от центра Земли Войска Донского и Московского государства, но и существованием оригинальной системы вероучения, составленной старцем Феодосием, а также подавляющей неграмотностью большинства казаков, а отчасти и атаманов. Последнее дало возможность ряду представителей более низших по социальному положению казаков воспользоваться ситуацией для собственного продвижения по службе или личного обогащения за счет "государевой казны", из которой выделялись значительные средства на "поимку" раскольников. Распространение старообрядчества в донских городках по Северскому Донцу, по всей видимости, соседствовало с жестокостью утверждавших его и происходило едва ли не насильственными методами. Об этом свидетельствует донос В. Донца, указавшего, что атаман Я. Кузовченок повесил двух казаков Айдарской станицы, поскольку те отказались креститься. Донцы плохо знали веру, поэтому воспринимали раскол как нечто само собой разумеющееся, думая, что "так крестятся и на Москве и церкви Божией то не противно". С легкостью восприняв веру, от нее с легкостью и отказывались. Тот же Я. Кузовченок на распросе заявил: "А ныне де он... церкви Божией повинуется и креститца треперстным сложением, а впредь де он обещается отца себе духовного изыскать, который был бы не раскольник". Думается, что в данном случае речь идет не о религиозной толерантности, а скорее о неустойчивости религиозного сознания и неразборчивости в вере. При этом необходимо отметить, что на Дону воспринималось только лишь православие и выделившееся из него старообрядчество. Так, с середины XVII в. в донецких степях кочевали калмыки, исповедовавшие буддизм, а также татары - сторонники магометанства. Их компактные группы мирно соседствовали с казаками, но не входили в состав донского общества, где доминировало христианство. Вера распространялась для всех, не будучи достоянием узкого круга лиц, и являлась одним из средств интеграции и смешения с основной массой казачества. Православие в донских городках продолжало развиваться, мирно уживаясь со старообрядчеством. Подобный порядок вещей сохранялся до второй половины XVIII в., когда в 1763 г. комиссия по расследованию дел о раскольниках была немало удивлена, когда "во время осмотру, по заказу оной духовной канцелярии, вверх по Дону и Донцу церковнаго благочиния и свидетельства в церковном служении ... того расколу в станицах немалое число оказалось, а в святых церквах все местныя и прочая святыя иконы имеют начертания благословенный крест старого обращения". Иными словами, казачество сохраняло старообрядческую традицию как элемент идеологии и один из механизмов установления социального равновесия в условиях формирования в крае полиэтнического состава населения.

Еще одной значимой группой населения степной полосы юго-востока Украины во второй половине XVII - начале XVIII вв. являлось запорожское казачество. Старейшим пунктом пребывания запорожцев в крае является местность в округе современного с. Суходол Луганской обл. В 1650 г. здесь, на берегах Северского Донца и Луганчика, стояли запорожские пикеты, в землянках и зимовниках проживало около 200 казаков, в чьи задачи входило наблюдение за перемещениями в степи донского казачества и татар. С 1690 г. по распоряжению Коша Запорожского часть суходольского пикета была поселена зимовником в местность, расположенную близ Макарова Яра, чтобы "следить за перелазами турецко-татарской орды и за движениями донского казачества". К этим поселенцам вскоре присоединились свободные охотники, бездомные бродяги и бурлаки. Вслед за этим, уже в 1690-1700 гг., поселившиеся в байраке Тертышном и овраге Скелеватом казаки возили выращенный и собранный ими хлеб на продажу в Бахмутскую крепость. Согласно источникам, в числе "дач" запорожского казачества значатся Чернухино, где в 1600-1700 гг. пролегал тайный шлях из Запорожья на Дон и находилась перевалочная станция, окрестности слободы Лозовая-Павловка - овраг Каменный и Проток Гриценков (1699-1707 гг.), урочище Шелковый Проток, близ с. Орехово при р. Луганчик, где начиная с 1680 г. находился зимовник нескольких запорожских старшин, проживавших здесь семьями.

На рубеже XVII-XVIII вв. осваивалась местность в районе нынешнего с. Красный Кут, запорожцам были известны окрестности гор Сокол и Соколовка, балка Мечетная и Глубокий яр, в котором располагался зимовник отставного войскового старшины Петра Довгаля. Приведенные здесь сведения носят условный характер, поскольку не подтверждаются источниками в полной мере. Практически полное отсутствие документальных свидетельств по рассматриваемому направлению запорожской колонизации отмечал и выдающийся исследователь истории запорожского казачества Д. И. Яворницкий.

Таким образом, в указанный временной промежуток запорожские казаки осваивали южные территории среднего Подонцовья. Единственным типом поселений здесь являлись зимовники - небольшие хутора (фольварки), в которых постоянно проживало определенное число специализировавшихся в разведении и выращивании скота жителей. Поселение было небольшим и состояло из нескольких хат (2-3) и помещений для скота. По большей части зимовники располагались на берегах рек, балок и оврагов, строились с участием нескольких хозяев. Большая часть населения зимовников проживала там зимой, эта особенность и послужила основой для типового определения подобного населенного пункта. Здесь обитали отставные запорожцы и поспильство - подданное сословие сечевиков, главным занятием которого являлось не военное ремесло, а снабжение Сечи продовольствием. Совокупность типологии поселений, их количества и характера занятий проживающего там населения свидетельствуют о том, что во второй половине XVII - начале XVIII вв. из всех представленных этнокультурных групп запорожское казачество в Подонцовье проявило наименьшую колонизационную активность. На рубеже веков казаки ограничились здесь главным образом мерами военного и экономического характера, что позволило утвердиться лишь некоторой части населения. Подобное развитие запорожской колонизации края было вызвано тем обстоятельством, что заселение восточных земель Сечи началось сравнительно поздно - в первой половине XVIII в. В то же время тормозом развития поселений запорожского казачества было месторасположение последних на границе с Землей Войска Донского, что породило целый ряд локальных территориальных противоречий, со временем трансформировавшихся в серьезные конфликты.

11ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение...3

Глава 1. Историография и источники

1.1. Изучение колонизационных процессов «на Поле» в отечественной историографии...7

1.2. «Смутное время» и проблемы государственного строительства в отечественной историографии ...30

1.3. Источники исследования...51

Глава 2. Города «на Поле» до 1604 года

2.1. Специфика российского южного пограничья (до начала 70-х годов XVI века)...69

2.2. Создание «украинного разряда»...79

2.3. Сторожевая и станичная служба - опыт реформирования. ... 86

2.4. «Вольное казачество» и юго-западные границы России...95

2.5. Проблема «народной колонизации»...121

2.6. Внешняя политика России на южных рубежах в конце XVI века ... 119

2.7. Города «на Поле» в царствование Бориса Годунова...128

Глава 3. Города «на Поле» в 1604-1615 гг. - от «служилого города» к уезду... 149

3.1. Поход Лжедмитрия (1604-1605 гг.)...151

3.2. Позиция провинциального дворянства... 157

3.3. Мятеж под Кромами (апрель-май 1605 г.) ... 163

3.4. Восстания против Василия Шуйского лета 1606 г. на «север-щине» и «украйне»... 172

3.5. Елецкий мятеж (лето 1606 г.)... 180

3.6. «Служилый рокош» осени 1606 г. и восстание И.И. Болотникова... 187

3.7. Восстановление административного управления (1607-1615 гг.) ... 191

3.8. Формирование Елецкого, Ливенского и Курского уездов . . 198

3.9. Формирование Белгородского, Воронежского и Осколь-ского уездов...208

Заключение...¦...226

Список использованных источников и литературы...233

Список сокращений...263

Карта-схема «Города на Поле в 1550-1600 гг.»...265Введение

История Российского государства неотделима от изучения процессов государственного становления. Без учета их роли и места ни одно широкое историческое исследование не может претендовать на полноту и завершенность. Одним из основных компонентов государственного строительства было складывание государственной территории (единого административно-управленческого, податного, оборонительного и хозяйственного пространства). Основной административной единицей в управленческой структуре Российского государства XVI — XVII вв. был уезд, в связи с чем вопрос о формах и методах его формирования приобретает особую актуальность. Именно уездная администрация - городовые воеводы и их канцелярии (приказные избы) - являлись полномочными представителями центрального правительства, обеспечивая реализацию правительственных решений на подведомственных ему землях. При этом уезд, как совокупность проживающих на его землях людей, также являлся основной мобилизационной и податной единицей. Таким образом, почти вся сфера государственного управления (административная, военная и фискальная) в XVI-XVII веках замыкалась на уезде.

Отдельные аспекты формирования уездов неоднократно затрагивались в работах отечественных историков. Но в основном эта проблематика рассматривалась в традициях «юридической школы», т.е. в первую очередь изучалось нормативно-правовая база, регламентирующая взаимоотношения центральной и местной власти. Такой подход акцентировал внимание исследователей на изучении уже сложившихся структур. К настоящему времени мы располагаем знаниями по макроистории, достаточными для освещения процессов государственного строительства в целом, и разнородными свидетельствами источников, которые в некоторых случаях позволяют конкретизировать ситуацию в отдельно взятых регионах. Реальные механизмы освоения новых территорий и их интеграция в государственное пространство России до сих пор остаются практически

неизученными. Представленная работа восполняет этот пробел в историографии.

Актуальность данной темы определяется как важностью самого вопроса, так и тем кругом проблем, которые были поставлены и не разрешены предшествующей историографией. В их числе оказались наиболее фундаментальные вопросы о характере колонизации, о роли государства в освоении новых земель и формировании уезда как основной административно-податной единицы. Рассмотрение этих вопросов во многом раскрывает реальный механизм взаимодействия государства с управляемыми объектами и позволяет по-новому взглянуть на аналогичные современные процессы с точки зрения исторического опыта.

Объектом настоящего исследования является административно-территориальное устройство, принявшее в Российском государстве в конкретно-исторических условиях XVI - XVII вв. форму уездов. Предметом исследования является формирование административно-территориального устройства южных пограничных уездов, которые в официальной российской документации в конце XVI - I четверти XVII века называются «Полем» или «городами на Поле».

Задачей настоящего исследования является рассмотрение процесса формирования административно-территориального устройства как механизма складывания государственной территории России со всем комплексом сопутствующих признаков - оформлением системы государственного управления, распространением на территорию господствующих правовых норм (в первую очередь это нормы землевладения и землепользования), заселение региона и развитие экономической инфраструктуры. Такая постановка вопроса позволит нам рассмотреть не только правительственные решения, но и механизм их реализации, а также непредвзято оценить их последствия. В таком аспекте изучаемая нами проблема до сих пор не служила предметом специального исследования.

Под «Полем» в конце XVI в. подразумевалась часть степной зоны со-

временного Центрального Черноземья. Юго-западной границей этой территории являлась старая крепость Путивль; юго-восточная - до 1585 г. еще не была четко определена. На севере земли «Поля» доходили Тулы, откуда открывалась прямая дорога к р. Оке - естественной границе, отделявшей «украйну» от густо заселенных и экономически развитых центральных уездов Российского государства XVI столетия.

После распада Большой Орды в нач. XVI в. эти земли превратились в своего рода «нейтральную» территорию, не занятую никаким государственным образованием. Ни одно граничащее с «Полем» государство (Россия, Речь Посполита'я, Крымское ханство, Ногайская Орда) на протяжении XVI в. не вело военных действий, направленных на установление исключительного военного или политического контроля над этими территориями. В результате к сер. XVI в. возникла ситуация, когда военные действия велись не за присоединение территорий, а на этих территориях, причем, чем дальше от собственных границ удавалось обнаружить подходящие татарские отряды, тем эффективней могла быть организована оборона. Ситуация изменилась лишь в последней четверти XVI в. С 1585 г. на этих землях строится целый ряд крепостей — Белгород (1596), Валуйки (1599), Воронеж (1585), Елец (1592), Курск (1596), Ливны (1596), Старый Оскол (1596), Царев-Борисов (1600). Новые города были возведены на территориях, лишенных коренного населения, что позволяет исследовать процесс формирования уезда в наиболее чистом виде.

Отправной точкой исследования стали 70-е годы XVI в. В этот период интересы российского правительства в изучаемом регионе перестали носить эпизодический и принимают системный характер со стратегической перспективой - интеграции земель региона в состав территорий Российского государства. Завершающей точкой исследования является сер. 20-х гг., т.к. к этому времени были составлены кадастровые описания на все уезды интересующего нас региона. Для российской делопроизводственной практики конца XVI - XVII вв. документом, фиксирующим превра-

щение некой территории в административно-фискальную единицу (в нашем случае - уезд), являлась писцовая либо дозорная книга с поземельным кадастровым описанием населения, на основании которой производился расчет государственных повинностей. Таким образом, факт описания уезда завершает процесс его формирования - с этого момента он существует как полноценная тяглая единица и в дальнейшем только эволюционирует.

В основе исследования лежит принцип историзма, предполагающий подход к изучаемому объекту, как изменяющемуся во времени, изучение его в контексте конкретно-исторических условий и в связи с другими явлениями. Для процессов, происходивших на южных рубежах России конца XVI - I четверти XVII вв. характерна высокая динамичность, непрерывная смена социальных ориентиров и мотивов. Поэтому в качестве базового нами использован сравнительно-исторический метод, позволяющий рассматривать изучаемое явление в его развитии. Факты экономической истории изучены в диссертации во взаимодействии с социальными и политическими событиями, которые воздействовали на экономические процессы.

Необходимость развернутой критики источников продиктовала необходимость привлечения метода критического анализа. Особое внимание уделено критериям достоверности информации исторических источников.

Для решения специализированных задач по отдельным вопросам нами привлекались и частнонаучные методы. В частности, при анализе цифрового материала применялись количественные методы, с учетом особенностей статистической обработки исторических источников XVII в., отличных от статистических методов, применяемых к большим цифрам.

---