Реферат

Реферат Соревнование с Западом

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 26.12.2024





VI. ГОДЫ РЕФОРМ

Соревнование с Западом

В 1955 г. население СССР достигло предвоенного уровня. Б 1959 г. численность городского населения сравнялась с численностью сель­ского, а в 1960 г. превысила его. По переписи 1959 г., первой за 20 лет, имелось 25 городов с населением более 500 тыс. жителей, | в 1969 г. их стало 33. Эти общие цифры скрывали известные террито­риальные различия. В районах, наиболее пострадавших от войны, предвоенный уровень населения не был восстановлен и в 1959 г. Например, в Белоруссии это произошло только в 1970 г. На значи-I тельных пространствах доминировало сельское население — в 60-е гг. оно вдвое и втрое превосходило городское.

Число городов росло, но прирост населения замедлился. Он уже больше не достигал предвоенного уровня и составлял 1 %, как и в других индустриальных странах. Важным исключением было нерус­ское население Средней Азии и части Закавказья, увеличивающееся примерно на 3 %. Разрыв этот сохраняется и сейчас.

Во второй половине 50-х гг. СССР наконец выполнил основные задачи индустриализации. Эта фаза была пройдена, позади остались и острые социальные противоречия. В 1960 г. занятые в сельском хозяйстве составляли еще 39 % активного населения, то есть столько же, сколько в промышленности, строительстве и транспорте, вместе взятых. Однако сельское хозяйство давало только 16 % национально­го продукта, в то время как промышленность — 62 и строитель­ство — 10 %.

62 млн. человек работали в различных отраслях государственной экономики. Более 22 млн. были заняты в промышленности, 18,5 млн. из них составляли рабочие. Они представляли рабочий класс, доста­точно изменившийся с 30-х гг.: более компактный, состоявший в основном уже не из молодежи, а из различных возрастных групп. Это не были недавние выходцы из деревни; они уже давно работали на заводах. Остальные 4,5 млн. были строительными рабочими. Около 6 млн. человек работали в административном и управлен­ческом аппарате. Почти 9 млн. имевших высшее или среднее спе­циальное образование, включая военных и пенсионеров, можно счи­тать интеллигенцией в узком смысле. Все эти показатели, особенно  последние, в рассматриваемый период были подвержены ощутимым годовым колебаниям. Мы выбрали 1960 г., когда население превысило 210 млн., как типичный для послесталинской эволюции.

Эти общие замечания показывают, насколько сложным было это общество и какие новые по сравнению с прошлым проблемы оно должно было решить. На первый план выдвигалась необходимость повысить уровень жизни, который, как мы знаем, в момент смерти

Сталина был низким. При этом руководствовались скорее политичес­кими факторами, чем социальными. Промышленность была создана. Внешняя опасность — отдалена. Хрущевскому правительству было нужно создать новую базу для консенсуса. Хрущев и его ближайшие сотрудники считали, что осуществить обещание большей демократии, данное XX съездом, можно лишь после ощутимого роста народного благосостояния. Иначе можно было бы вызвать неконтролируемый взрыв требований и недовольства. Придерживаясь схематической концепции, Хрущев верил, что прогресс коммунистических идей в мире, особенно в более развитых странах, станет реально возможным только после того, как СССР покажет, что сумел обеспечить своим народам лучшую жизнь, чем в других странах.

«Догнать и перегнать» наиболее развитые капиталистические страны СССР стремился давно. Сталин в 1939 г. впервые сказал о необходимости достичь более высокого промышленного производства на душу населения. Это, говорил он, основная экономическая за­дача . Война и послевоенные трудности отодвинули ее решение. Эта мысль снова появилась уже на XX съезде в форме предложения «мирного экономического соревнования с капитализмом». Хрущев предупредил, что понадобится еще много усилий для ее достижения8, По сравнению с 1939 г. изменилось соотношение сил и между капи­талистическими странами. США были богаче любой другой страны. В экономической области решающее соревнование для СССР пред­стояло с заокеанскими соперниками.

Осуществив первые послесталинские реформы, Хрущев захотел добиться ощутимых результатов как в соревновании с США, так и в повышении уровня жизни. Он говорил о необходимости работать больше и лучше, об эффективности стимулирования, о привлекатель­ности близких целей. В 1959 г. на XXI съезде партии он выдвинул самую авантюрную из своих идей: догнать и перегнать США по про­мышленному и сельскохозяйственному производству на душу населе­ния к 1970 г., а «может быть, и раньше». Это значит, добавил он, что СССР имел бы «самый высокий жизненный уровень», став стра­ной, где люди имели бы самое высокое благосостояние.

Оптимистические расчеты Хрущева основывались на простой экстраполяции годовых уровней промышленного развития двух стран в мирный период. Эти уровни были в пользу СССР. Его расчеты не учитывали не только богатство и многообразие американской эко­номики, но и изменения экономики советской. Существовали целые отрасли — обслуживания, народного потребления, — в которых раз­рыв между СССР и США оставался глубоким. С другой стороны, советские руководители не могли и не хотели сконцентрировать все ресурсы на повышении благосостояния (как Сталин сконцентрировал их на тяжелой промышленности). Напротив, перед ними стояло мно­го новых задач.

Как мы уже видели, много средств требовали гонка вооружений и космическое соревнование. Значительные финансовые и технические ресурсы поглощал подъем сельского хозяйства, что было главным для повышения уровня жизни как на селе, так и в городе. Уровень развития промышленности даже в основных отраслях был среднеин-тенсивным ниже, чем в более развитых странах, и требовал значи­тельных инвестиций. Были и очень важные отрасли, такие, как хи­мия, энергетика; в которых годовое производство США в абсолют­ных -цифрах превосходило советское". Как предполагалось догнать США в этих условиях? Когда в 50-х гг. СССР осуществлял свою промышленную революцию, в мире уже разворачивалось новое глубо­кое преобразование производства. Сами советские люди назвали его потом «научно-технической революцией». Традиционных отраслей было теперь недостаточно. Нужно было развивать химию, электрони­ку, изменять энергетический баланс, увеличивать добычу нефти вместо угля, электрифицировать железные дороги, в основном оста­вавшиеся на паровой тяге, строить дороги и обновлять транспорт — слабую точку советской экономики. Традиционное разделение между тяжелой и легкой промышленностью («группа А» и «группа Б») становилось все более устаревшим. Если мы посмотрим, чем занимался ЦК партии, который стал собираться регулярно, то увидим, что эти проблемы наряду с аграрными стояли в повестке дня.

Годы после смерти Сталина стали скорее периодом реального повышения уровня жизни, чем внутренней разрядкой. К выгодам полной занятости и постепенного роста заработной платы, которая еще оставалась низкой (в промышленности, средняя заработная плата изменилась с 703 рублей в 1950 г. до 913 рублей в 1960 г.), добавилось расширение системы социального обеспечения..В 1956 г. были существенно увеличены и" унифицированы пенсии, остававшиеся неизменными с начала 30-х гг. - Повышение заработной платы коснулось прежде всего малообеспеченных категорий. На заводах уменьшился разрыв в оплате инженерно-технических работников и рабочих.

Из всех потребностей советских граждан самая основная — жилищная — в середине 50-х гг. была наиболее острой. Стало ка­тастрофически тесно. В 1954 г. состоялся ряд совещаний,, на которых было решено перейти к строительству индустриальными методами на основе серийного производства. Настоящий план городского развития впервые в советской истории был принят в 1957 г. С 1956 по 1963 г_в СССР было построено больше жилья, чем за-предшествующие 40 лет. Только в Москве в 1961 г. было построено 3700 тыс. кв. м жилья против 500 тыс. в 1950 г. Его качество было низким, но острая необходимость требовала спешить. После десятилетия массового строительства в 1967 г. в советских городах приступили к ликвидации такого бедствия, как коммунальные квартиры. Полностью эта проблема не решена и сейчас.

Для многоцелевой экономики больше не подходили методы управления и планирования сталинской эпохи, заключавшиеся в абсолютном приоритете некоторых целей, которым подчинялись остальные. Постепенно в управлении предприятиями и государством вводились некоторые изменения. Доходная часть бюджета в большей степени обеспечивалась доходами производственных и торговых предприятий и в меньшей — налогом с оборота, оказывавшим сильное влияние на потребительские цены и бывшим основным источником дохода при Сталине. Предприятия в значительной сте­пени переводились на самофинансирование из собственных доходов при уменьшении государственных дотаций. Были расширены кредит­ные функции банковской системы. В 1955 г. произошел первый пересмотр оптовых цен.

Налоговое давление на трудящихся было уменьшено как в прямой форме, так и путем отмены государственных займов. Однако взамен правительство ввело 20-летний мораторий на выплату по всем преды­дущим займам. Ежегодное снижение розничных цен, продолжавше­еся еще два года после смерти Сталина (1953—1954) в размерах, не соответствующих возможностям рынка, было прекращено. Исчезновение последних мер по милитаризации труда заставило вни­мательнее изучать политику в области заработной платы. Тотчас же резко возросла текучесть рабочей силы—старая болезнь советской промышленности. Повышение заработной платы стало основным фактором стабильности и производительности. Расценки и разряды были пересмотрены, возросла роль повременных ставок за счет сдель­ной оплаты труда. Профсоюзы, оставаясь «приводным ремнем» в сталинском смысле, все же расширили сферу своей компетенции.

Середина 50-х гг. стала периодом кризиса старого планирования. Мы уже видели, как между 1953 и 1955 гг. новые руководители значительно изменили план, унаследованный от Сталина. Однако и шестая пятилетка, торжественно принятая XX съездом в феврале 1956 г., была пересмотрена еще до конца года. Затем в разгар выпол­нения она показалась завышенной и была отложена, уступив место новому, семилетнему плану, рассчитанному на 1959—1965 гг. Для его одобрения был созван новый, XXI съезд партии, названный вне­очередным, тот самый съезд, на котором Хрущев обещал перегнать Америку. Эта неуверенность и последующие пересмотры неудиви­тельны: советские руководители искали такой тип плана развития, который обеспечивал бы равновесие не только противоречивых потребностей, но и различных отраслей. План должен был не ставить две-три цели, достигаемые любой ценой, а использовать имеющиеся ограниченные средства самым эффективным образом для достижения многих целей. Наконец, он должен был удовлетворить потребности растущего внутреннего рынка. Никакой из советских планов прош­лого реально не ставил таких целей.

Три реорганизации: промышленности, МТС, школы

Между 1957 и 1958 гг. Хрущев попытался решить все новые проблемы и провел три реформы, на которые возлагал большие надежды. Они касались промышленности, сельского хозяйства и системы образования и были далеко не бесспорны. Может быть, поэтому еще до принятия они широко обсуждались в стране. В совет­ской истории был только один прецедент такого рода — обсуждение Конституции 1936 г.  Однако эта мера не обеспечила успеха реформ — все они завершились частичным или полным провалом.

Руководство промышленностью через отраслевые министерства с самого начала создало большие трудности для преемников Сталина. Маленков попытался уменьшить количество министерств, но был вынужден отступить, снова разделив только что объединенные ведомства. Хрущев, напротив, поощрял децентрализацию управления промышленными предприятиями, находящимися в отдельных республиках Союза, так как возрастали трудности управления из Москвы огромным производственным комплексом, растущим год от года и разбросанным по разным районам страны.

Радикальные предложения Хрущева в 1957 г. основывались на организационных формах первых лет Советского государства. Про­мышленные предприятия должны управляться местными органами (совнархозами), а не отраслевыми органами управления. Совнархозы должны управлять всеми промышленными предприятиями на своей территории вне зависимости от их профиля. Госплан должен был заниматься общим руководством и планированием, а также коорди­нацией во всесоюзном масштабе. Реформе не подлежали только военная промышленность и несколько важнейших отраслей, напри­мер энергетика. При помощи новой системы надеялись наиболее рационально использовать сырьевые ресурсы, устранить отраслевую изолированность и ведомственные барьеры. Ожидалось, что новое местное руководство полнее оценит местные возможности, и это будет способствовать более гармоничному развитию отдельных рай­онов. Наконец, Хрущев думал и о политических целях: нанести удар по московской бюрократии, которой он не верил и считал даже враждебной себе.

Общественное обсуждение было не настолько свободным, чтобы выявить сильную оппозицию этому проекту. Однако кое-что было не лишено интереса. Появилось много поправок; они касались этапов проведения реформы, требований большей самостоятельности отдель­ных предприятий и руководящих ими органов. Наиболее здоровое мнение было выражено директором крупного завода Уралмаш. Он спрашивал, можно ли усовершенствовать организационную структуру, если наука не подскажет более рациональных, эффективных крите­риев функционирования экономики. Тем самым он коснулся самого слабого пункта реформы, то есть показал, что она не изменила принципов управления и планирования, а лишь заменила отраслевую организацию территориальной. Порок этот не был устранен — закон о новой системе лишь усугубил его. По закону сеть совнархозов практически совпала с административным делением, существовавшим в стране, а не обусловливалась организацией территории на основе экономических критериев. Новые органы стали просто многоотрас­левыми министерствами со схожими задачами, но только на област­ном или республиканском уровне.

Новая организация сохранялась до тех пор, пока Хрущев был у власти. Она эффективно стимулировала местную инициативу. Однако очень скоро проявились те же слабости, что и у предыдущей системы. Если раньше отраслевые интересы препятствовали более экономич­ному использованию ресурсов, то теперь местные интересы каждого совнархоза требовали использовать все имеющиеся средства для удовлетворения прежде всего местных потребностей. С другой сто­роны, так как каждая отрасль промышленности сохранила свои спе­цифические потребности, то распущенные министерства очень скоро снова появились в Москве под видом отделов Госплана или техни­ческих комитетов. Над ними создавались новые органы связи. Адми­нистративный аппарат экономики не упростился, а стал еще более тяжелым и сложным. Реформа свелась к бюрократической реорга­низации.

Гораздо значительнее на структуру производства повлияли пре­образования в сельском хозяйстве. Они были подготовлены другими структурными изменениями, которые осуществлялись после смерти Сталина для преодоления кризиса сельского хозяйства. В 1955 г. Хрущев вопреки сопротивлению изменил критерии планирования в сельском хозяйстве. Теперь колхоз получал только обязательные задания по заготовкам вместо жесткой регламентации деятельности. Он впервые мог решать сам, как использовать собственные ресурсы и организовать производство.

При Хрущеве произошло сокращение числа колхозов и рост числа совхозов, то есть государственных хозяйств. Именно они, как мы уже видели, господствовали на целинных землях. Начиная с 1954 г. самые бедные колхозные хозяйства постепенно были объединены и для их оздоровления преобразованы в совхозы. Совхозов в 1950 г. было около 5 тыс., в 1964 г. стало около 10 тыс., в среднем по 27 тыс. га земли каждый. За этот же период число колхозов умень­шилось с 91 тыс. до 38 300, Продолжался процесс слияния, начав­шийся еще при Сталине и продолжавшийся по инициативе Хрущева. Речь шла о крупных хозяйствах, в каждом из которых в 1954 г. было в среднем более 400 семей и около 6 тыс. га земли. Этими рамками и ограничилась новая реформа Хрущева, основанная на предложениях, выдвинутых еще при Сталине, но им отвергнутых.

Основная разница между совхозом и колхозом состояла во владе­нии механическими средствами производства. Первые, как государ­ственные хозяйства, располагали ими непосредственно, вторые — не имели права владеть ими. Они должны были пользоваться услугами государственных машинно-тракторных станций (МТС) в обмен на продукты производства. Хрущев предложил распустить МТС и передать технику в собственность колхозов. Таким образом, наруша­лась одна из важнейших сталинских догм, по которой все важные средства производства должны находиться в руках государства. Эта инициатива была очень важной, так как усиливала самостоятельность крестьянского хозяйства. Разгромив своих противников, Хрущев в 1958 г. не встретил в руководстве партии принципиальных возраже­ний, ранее сдерживавших его инициативу. В ходе обсуждений не   было явной оппозиции, так как это предложение было благосклонно   принято на селе. Выражали только озабоченность серьезными практическими проблемами, возникающими при перестройке. Закон, принятый Верховным Советом в марте 1958 г., предусматривал более постепенное осуществление реформы, чем думали многие.

Ликвидация МТС была единственной экономической реформой Хрущева, которая пережила его. В этом смысле его правление имело важные последствия. Именно из-за своего радикального ха­рактера эта реформа не осталась простой реорганизацией, а потребо­вала более глубоких изменений. Покупка колхозом сельскохозяй­ственных машин расширила сферу рыночных отношений. Свобода для хозяйств распоряжаться орудиями производства требовала вернуться к первоначальной концепции кооперативного хозяйства и отказаться от полного подчинения государству. Так как колхозы должны были сами, хотя и в определенных рамках, решать, как ■вести себя на рынке, то им нужно было помочь, поскольку длитель­ная эксплуатация при Сталине достаточно их обессилила.

Однако ни одну из этих трудностей не упоминали ни в ходе обсуждений, ни после принятия закона, так как пришлось бы пере­смотреть всю советскую политику коллективизации сельского хо­зяйства и полностью изменить отношение государства к крестьянам. Но ни Хрущев, ни его сотрудники не были к этому готовы. Много­обещающая реформа была, как мы увидим ниже, осуществлена с такой экономической непредусмотрительностью, что привела к отри­цательным последствиям. Несмотря на призывы к осторожности, ее провели сразу на всей территории и по всем хозяйствам. Результат оказался разочаровывающим. По закону старые МТС должны были стать станциями обслуживания, ремонта и поставки запасных частей. Однако таких традиций не было в советской экономике. Чаще всего МТС просто упразднялись, а колхозам, не имеющим никакого обору­дования, приходилось своими силами спешно заканчивать ремонт и ■подготовку машин к севу.

Третья реформа Хрущева коснулась системы образования. Это была первая в мире попытка решить проблемы, порожденные мас­совым образованием во всех развитых странах. В конце 50-х гг., когда среднее образование широко распространилось и стало все­общим, эти проблемы впервые возникли в СССР. Число учащихся 8, 9 и 10-х классов утроилось за 8 лет, хотя это поколение было затронуто падением рождаемости в военное время. Число лиц, окончивших средние учебные заведения, увеличилось с 284 тыс. в 1950 г. до 1574 тыс. в 1958 г. Если в 1950 г. почти все желающие могли учиться в вузах, в 1958 г. только менее трети (456 тыс.) было принято в них по конкурсу". Возникло противоречие между всеобщим стремле­нием к высшему образованию и потребностями экономики в новой рабочей силе. При поступлении в высшие учебные заведения преиму­щество имела молодежь из городов и кругов интеллигенции, лучше подготовленная к трудным конкурсным экзаменам. Так советская школа утратила демократический характер'.

В основе реформы лежали два мероприятия. Хрущев ликвидиро­вал систему «трудовых резервов», то есть сеть военизированных учи­лищ, существовавших на государственный счет. Они были созданы перед войной для подготовки квалифицированных рабочих. Их заме­нили обычными профессиональными училищами, в которые можно было поступать после седьмого класса. Средняя школа получила «политехнический» профиль, предполагавший сочетание образования с трудовой деятельностью, с тем чтобы учащийся получил пред­ставление об одной или нескольких профессиях. Прием в вузы был в основном зарезервирован для тех, кто имел стаж работы на пред­приятии или в сельском хозяйстве.

Эта реформа обсуждалась формальнее и быстрее, чем предыду­щие. На практике первая часть новой системы (ликвидация «трудо­вых резервов») была осуществлена за несколько лет, в то время как вторая часть осталась на бумаге. Ее проведение требовало значитель­ных средств, которых не было. Школы не были оборудованы для обучения современным промышленным и сельскохозяйственным профессиям. Предприятия, вынужденные взять на себя эту задачу, не были готовы к неожиданной педагогической нагрузке. В конечном счете все остались недовольны, потому что новая система ухудшила общую культурную подготовку и не давала профессиональной Эта часть реформы и была отменена после падения Хрущева.

Семилетний план

В хрущевском десятилетии часто выделяют два периода, различи ных по экономическим результатам. Первый (1953—1958) — наибо­лее позитивный; второй (с 1959 г. до смещения Хрущева в 1964 г.) — когда преобладали отрицательные результаты. Это деление пра­вильное, хотя и упрощенное. Оно достаточно точно совпадает с двумя различными периодами правления Хрущева: первым, когда он боролся за главенство во враждебном ему коллегиальном руководстве, и втором, когда господствовал.

Первым планом развития страны, который не основывался больше лишь на индустриализации, стал семилетний план, принятый XXI съездом партии. С его помощью попытались, не тормозя роста страны, восполнить, хотя бы частично, серьезные нарушения равнове­сия, от которых страдало советское общество. Однако он остался весьма амбициозным.

В нем экономика программировалась в масштабах, несравнимых с прошлым опытом советского планирования. За 7 лет СССР должен был произвести столько же, сколько за предшествующие 40 лет. В конце 1962 г. Хрущев смог сказать, что всего за 4 года создан промышленный потенциал, превышающий все, что было построено за : предвоенные пятилетки. Может быть, это утверждение и преуве­личено, но оно дает представление о грандиозности нового плана. Когда он был завершен, о его целях высказывались отрицательно. Преемник Хрущева Брежнев говорил, что он был отражением во­люнтаризма и гигантомании его предшественника: ставились цели, которые превосходили реальные возможности страны. Это суждение сурово, но основано на более точном анализе.

Правда, не впервые цели плана оказывались преувеличенными. Тот, кто следил за нашими рассуждениями, знает, что и в пре­дыдущих планах крупные отрасли экономики, например сельское хозяйство или производство потребительских товаров, никогда не достигали планируемых уровней. Семилетний план вывел советскую экономику из застоя. Правительство осуществило крупные капитало­вложения: не намного меньше, говорил Хрущев, чем за весь пред­шествующий период, но с какими результатами? Для традиционных отраслей промышленности они были более чем значительными. В 1965 г. СССР произвел 507 млрд. кВт/час. электроэнергии, 243 млн. т нефти, 578 млн. т угля, 91 млн. г стали и 72 млн. г цемента. Эти цифры близки или слегка превышают плановые (американцы произве­ли соответственно: 1220, 285, 477, 122, 65) Это сопоставление, не во всем выгодное для СССР, показывает, что промышленный по­тенциал обеих стран по некоторым отраслям промышленности значи­тельно сблизился. Если учесть существовавший в конце войны экономический разрыв, Советскому Союзу было чем гордиться. Однако советские люди не могли больше довольствоваться успехами, достигнутыми в некоторых основных отраслях, и это было большой проблемой. Сравнение между двумя великими промышленными эко­номиками не сводится к настолько простым отношениям.

Уже говорилось, что к концу планового срока намеченный индекс промышленного производства был превышен. Однако этот результат, спорный сам по себе из-за. трудностей проверки, был теперь недоста­точным. Сами советские руководители, говорили, что следует оце­нивать их успехи другими, совокупными показателями, более сложны­ми, полнее отражающими развитие экономики. Они же предпочли сосредоточить внимание на общем росте национального дохода. Этот рост оказался ниже, по некоторым источникам — значительно ниже планируемого. Это означало, что наряду с ростом некоторых важ­ных отраслей отмечено новое отставание других. Развитие советской экономики оставалось, как и в прошлом, неравномерным, несмотря на многочисленные обещания правительства исправить копившиеся годами диспропорции.

Это явление проявилось достаточно рано. Уже в середине семиле­тия Хрущев знал и говорил о нем в одной из своих речей. Однако он не мог ничего сделать. Лучше других продолжали развиваться именно традиционные отрасли советской промышленности, которые, постоянно расширяясь, могли лучше обеспечивать свои интересы, и в первую очередь военное производство. Другим типичным примером, отмеченным Хрущевым, была металлургическая промышленность, а химия, которую уже принесли в жертву в прошлом, напротив, посто­янно отставала от планов, особенно по современной продукции: синтетическим волокнам, пластмассам, искусственным удобрениям, — в которой больше всего нуждалась советская экономика. Нельзя сказать, что вся намеченная структурная перестройка осталась на бумаге. В топливном балансе произошли изменения в пользу жидкого топлива. Значительно расширилась электрификация железных дорог. Однако эти перемены были неудовлетворительны по сравнению с плановыми и еще больше — по сравнению с потребностями.

Решить сразу такие задачи значительно труднее, чем удовлетво­рить некоторые первоочередные потребности. В новых масштабах воспроизводились старые болезни советской экономики. Капиталов вложения распылялись по многим направлениям, выполнение зада­ний надолго затягивалось. Проявилась тенденция снижения рента­бельности. Заводы работали неритмично. Качество большей части продукции было ниже аналогичной зарубежной. Целые отрасли инфраструктуры, например дорожная сеть или система коммуника­ций, оставались в зачаточном для развитой страны состоянии. В 1956 г. в СССР было 4,5 млн. телефонов, а в США — почти 90 млн. Наконец, с усилением комплексного характера экономики начали постепенно замедляться темпы промышленного развития.

В то время как мощь страны возросла достаточно, чтобы обеспе­чить активную внешнюю политику, уровень жизни повышался медленнее, чем ожидали лидеры и население. Все эти оценки, естест­венно, относительны. Прогресс все-таки был, и даже скромное по­вышение благосостояния было ощутимым по сравнению с прошлым. Получили распространение ранее недоступные блага — наручные часы, фотоаппараты, товары для дома, радио, а затем и телевизоры. Однако образ жизни советских людей оставался спартанским и из­менялся медленнее, чем позволяли надеяться перемены 1953— 1958 гг.

Производство потребительских товаров росло не только медленнее промышленного производства, но и медленнее намеченных планом уровней. Ассортимент товаров расширяли, но их хронически не хватало: магазины были в запущенном состоянии, с длинными оче­редями людей, которые охотились за дефицитными товарами, неожи­данно появляющимися в продаже. Эта повседневная действитель­ность поражала многих приезжающих в Москву иностранцев, хотя Москва — привилегированный город, в других ситуация была еще хуже. Нехватки усугублялись неподготовленностью промышленности к изменениям спроса на рынке, который никто никогда не изучал. Многие годы население получало лишь прожиточный минимум. Та­кая застарелая бедность бросалась в глаза больше, чем в прош­лом, потому что в более развитых странах, которые Советский Союз догонял, именно в эти годы происходил взрыв личного по­требления на базе нового технологического подъема.

Сельское хозяйство: все еще жертва

Среди диспропорций семилетнего плана самой тяжелой оставалась хроническая болезнь советской экономики — кризис сельского хо­зяйства. Именно эта отрасль, в которой Хрущев поставил на карту свой престиж, лучше всего отражает разрыв между первым и вторым пятилетиями его правления. После отличного 1956-го и посредствен­ного 1957-го 1958 год был хорошим для советской деревни. Сельско­хозяйственное производство на 50 % превысило уровень 1953 г. Сбор зерновых составил 135 млн. г, что означало среднюю урожайность — И ц с га против 8 ц в последние три года жизни Сталина. Сбор почти всех культур оказался лучшим в советской истории. После долгих лет застоя начало расти животноводство, причем быстрее, чем когда-либо в стране до или после революции. Ободренный этими результатами, Хрущев в семилетнем плане наметил новый рост сельскохозяйственной и животноводческой продукции на 70 %. Одна­ко за 7 лет прирост составил всего 15 %. Это был самый тяжелый провал всей экономической политики Хрущева.

Успехи 1953—1958 гг. были значительными и, несомненно, облег­чили критическую ситуацию, в которой находился СССР после смер­ти Сталина, но это было просто улучшение тяжелой ситуации. Начало, предпосылка еще не являются решением. В значительной мере это явилось результатом освоения целинных земель, давших государству большую часть зерна. Кроме того, советское сельское хозяйство постепенно, хотя и медленно, начало чувствовать, что давление на него ослабевает. Меры, принимавшиеся с 1953 г., ока­зались достаточными для того, чтобы вызвать производственный подъем как в колхозах, так и в личных хозяйствах колхозников. Однако это явление наблюдалось не везде, а только в части колхозов и совхозов.

Повышение закупочных цен увеличило доходы хозяйств с 50 до 132 млн. рублей. Однако крестьяне получили от этого мало выгод, так как колхозы были принуждены увеличить капиталовложения в оборудование и инфраструктуру. Тем не менее доход колхозников возрос: как только колхоз наводил хотя бы минимальный порядок в своих делах, крестьянам выплачивали один или два аванса от заработка, предусмотренного на конец сезона. Наиболее солидные хозяйства  пытались  отменить  систему  трудодней   и  более  точно оценивать труд колхозников. Однако не все колхозы были в состоя­нии перейти к новым методам оплаты, и во всех случаях как де­нежные, так и натуральные доходы крестьян оставались значительно ниже доходов трудящихся города.

Для того чтобы быть последовательным и завершить преобра­зования, начатые после 1953 г. (от свободы внутреннего планирования до реформ МТС), Хрущеву требовался если не новый нэп, как в 20-х гг. (тогда речь шла об индивидуальных хозяйствах), но хотя бы что-нибудь в этом роде. Говоря старым большевистским языком, требовалась новая «смычка» — новая связь — между городом и де­ревней, оздоровление экономических отношений, чего безуспешно требовал Бухарин в середине 30-х гг. Однако СССР Хрущева слишком многое унаследовал от сталинского СССР, чтобы совершить такой резкий социально-политический поворот. Перед этой массой проблем остановились в тот самый момент, когда ломали одну из сталинских традиций — МТС.

Сама реформа МТС была проведена так, что вызвала новое ухудшение отношений между городом и деревней. Колхозы не имели выбора — им пришлось покупать машины немедленно и по повышен­ной цене, назначенной государством. Кроме того, отсрочки платежей было недостаточно, чтобы облегчить их бремя, особенно для слабых хозяйств., Более того, колхозы должны были сами создавать новое оборудование, обновлять машинный парк, заботиться о запчастях, а цены не давали им этого делать. В первые годы после реформы моторизация деревни и производство сельскохозяйственных машин вступили в кризисное состояние. Колхозам стало легче, когда они были освобождены от платежей натурой за работу МТС. Однако государство не могло отказаться от продуктов, получаемых таким путем. Оно решило покупать их, но не по рыночной цене, а по цене, назначаемой сверху для других видов заготовок. На практике про­изошло снижение сельскохозяйственных цен, ликвидировавшее боль­шую часть выгод, полученных колхозами с 1953 г. Сельское хозяйство вернулось к производству в условиях недостаточно оплачиваемого труда. Это и было первой причиной его застоя.

В сельском хозяйстве в более острой форме повторилось явление, характерное для всей экономики: преобладание старых тенденций над новыми программными установками. В создавшемся тяжелом положении, когда возросло количество стоящих перед государством проблем, еще раз принесли в жертву деревню. Только несколько лет спустя в руководстве партии скажут, что пора перестать решать все беды за счет сельского хозяйства. Государственные капиталовложе­ния в сельское хозяйство, возраставшие с 1953 г., были снова умень­шены — как в абсолютных, так и в относительных цифрах в 1958 г., когда потребность в них была особенно велика. Удобрений было недостаточно, их использовали лишь для наиболее ценных культур. Однако электрификация развивалась успешно: в 1964 г. только 12 % колхозов совсем не имели электроэнергии (против 85 % в 1950 г.), но энергия, используемая в деревне, составляла лишь 4 % от про­изведенной в стране.

Уменьшение оплаты за работу в колхозах после некоторого роста в 1953—1958 гг. уже само по себе было проявлением кризиса. Оно было усилено политической и социальной дискриминацией, ко­торой постоянно подвергались крестьяне, во многих отношениях остававшиеся гражданами второго сорта. Они не имели пенсий и оплачиваемых отпусков. Они не имели права по своей воле покинуть местожительство. Этого права их лишил Сталин в 1932 г., и оно не было восстановлено. Они не имели политического представительства, как другие слои населения (у рабочих и служащих — профсоюзы, у творческой интеллигенции — творческие союзы), хотя бы в форме сталинского «приводного ремня». Товаров в деревне было еще мень­ше, и они были, еще хуже, чем в городе. В целом положение крестьян не улучшилось и после 1953 г. Однако оно стало просто нетерпимым, когда во всей стране росло благосостояние. Приоста­новленное на несколько лет, возобновилось бегство из деревни, особен­но молодежи, с помощью тысячи различных способов, несмотря на юридические запреты. Работники МТС отказывались, если могли, переходить в колхозы, чтобы не стать колхозниками и не утратить выгод от своего положения рабочих государственного предприя­тия.

Позднее вина за развал деревни будет возложена на Хрущева. Будучи главным инициатором аграрной политики, он не смог уйти от ответственности. Однако мы вправе спросить: не был ли он ограни­чен в своей деятельности, как и любой советский руководитель? Хрущев стремился улучшить ситуацию, но был бессилен сделать это. Он понял, что сам воспроизводит кризис, вину за который возлагал на. Сталина. Это следует из некоторых его замечаний 60-х гг. Он искал простых агрономических решений для социально-экономических проблем, с которыми не мог справиться. Пораженный тем, что США нашли в кукурузе наиболее экономичный способ развития животно­водства, он решил ввести эту культуру в СССР, где ее мало выращи­вали, как Петр I в свое время заставил строптивых русских крестьян выращивать картофель. Он в приказном порядке навязчиво требовал расширения посевов кукурузы. Начиная с 1961 г. так же насиль­ственно пропагандировалась новая система севооборота, без паров. Однако советская деревня ни технически, ни психологически не была готова к этим новинкам. Чтобы ввести их, Хрущев пожертвовал той самой свободой планирования, которую еще несколько лет назад хотел дать колхозам. Они были вынуждены против своей воли вести хозяйство по-новому, не зная методов и получая низкие урожаи. Несмотря на обещания, кооперативный Устав колхозов так и не был применен.

Хрущев дошел до того, что стал верить проектам-миражам. В 1959 г. он превозносил Рязанскую область, обещавшую за год утроить производство мяса. Обязательство оказалось фиктивным, и руководитель области Ларионов покончил с собой*. Однако покачнул­ся и престиж Хрущева, поддерживавшего его. В это время Хрущев опять стал верить академику Лысенко, хотя после смерти Сталина он первым критиковал его.

В 60-х гг. Хрущев снова начал сдерживать частную деятельность крестьян, уничтожая положительный эффект самой популярной реформы 1953 г. Некоторые люди не хотели выращивать собственный скот, а стремились передать его в колхозы. Среди них были как крестьяне, так и горожане, получившие право иметь корову. Хрущев надеялся заставить крестьян больше работать в колхозе и помешать горожанам доставать за свой счет корма, которых и так не хватало. Действительно, заниженная из политических соображений цена на хлеб побуждала некоторых покупать его на корм скоту. Но экономи­ческую проблему нельзя решить авторитарными мерами. Хрущев вызвал недовольство крестьян и рабочих, а не развитие животноводства, как он рассчитывал. Колхозам нужно было время для организации производства, в тот момент они не имели даже хлевов.

После 1958 г. целинные земли истощились. Первые сборы обеспе­чивались высоким природным плодородием почвы, отдыхавшей века­ми. Однако эти земли в свою очередь требовали больших капитало­вложений, чтобы применять эффективные агрономические методы и строить постоянные поселки для работников. Стоит напомнить, что сначала эти целинные земли хотели использовать временно, пока не будет поднято сельское хозяйство в традиционных областях. Хотя особых успехов не было, их продолжали использовать без мелиорации, высевая только зерновые. При этом не только снижались урожаи, но и почва, как предвидели эксперты, становилась беззащитной перед сорняками и ветровой эрозией, особенно опасной в степи, лишенной естественной защиты.

Таким образом, кризис сельского хозяйства обострился под влиянием многих факторов. Правда, застой сельскохозяйственного производства произошел тогда, когда оно достигло более высокого уровня, чем в сталинскую эпоху. Однако это было слабым утешени­ем, потому что и потребности страны значительно выросли. Го­родское население стало; многочисленнее, его доходы возросли. Крестьяне и горожане стали лучше питаться. Животноводство требовало больше кормов. Союзники хотели закупать зерно в СССР. В 1962 г. стало неизбежным повышение закупочных цен на мясо и молоко, что вызвало повышение на 30 % потребительских цен. Постоянный упадок деревень усилил областные диспропорции: в сердце России часть нечерноземной полосы, разрушенной войной, осталась опустошенной.  Во многих местах деревни обезлюдели. Как уже случалось в советской истории, экономические, полити­ческие и социальные факторы кризиса совпали с плохими погодными условиями и вызвали в 1963 г. огромные трудности. Засуха имела разрушительные последствия, потому что началась тогда, когда равно­весие сельского хозяйства висело на волоске. На целинных землях эрозия достигла масштабов экологической катастрофы, как в 30-е гг. В Оклахоме. Бури поднимали с незащищенной земли тучи пыли, скрывавшей солнце. Урожай в других областях был плохим. Про­изводство упало до уровня, близкого к сталинским годам. В то же время правительство не сумело накопить запасов, чтобы справиться с катастрофой. Более года о продаже не было муки. Даже продажа хлеба была ограничена.

Настоящей нехватки продовольствия с введением карточной системы удалось избежать только благодаря массовым закупкам зерна в Америке, оплаченным золотом. Впервые за всю свою историю СССР закупал зерно за рубежом. Для Хрущева, который за несколько лет до этого обязался догнать и перегнать США, это был больший позор, чем поражение в кубинском кризисе. Пре­красный урожай следующего года уже не поднял его престижа. Сильные колебания сельскохозяйственного производства были новым признаком неблагоприятных структурных сдвигов в деревне. После дующие годы показали, что советское сельское хозяйство, которое 30 лет приносили в жертву, не так-то просто было привести в порядок.

Дискуссии экономистов

Аграрный кризис, расширение рыночных отношений, быстрое разочарование в совнархозах, необходимость найти сбалансирован­ные решения большого числа проблем, соперничество с более разви­тыми странами, критика деятельности Сталина и большая интел­лектуальная свобода стали факторами, которые способствовали возрождению экономической мысли в СССР. Его первые признаки появились во второй половине 50-х гг., когда начались общественные дискуссии о законе стоимости и рыночных отношениях в различных сферах советской экономики. Однако окончательно рамки дискуссии определились к началу 60-х гг., когда накопились трудности из-за экономической политики Хрущева. Он приветствовал это возрожде­ние исследований, хотя оно и сопровождалось критикой его деятель­ности.

Здесь нет места для анализа отдельных тезисов различных школ этого периода. Достаточно отметить основные направления. Во главе теоретического направления стояли двое ученых из Ленинграда — Канторович и Новожилов. Они выступали за широкое применение математических методов в планировании. Второе направление — практики требовали большей самостоятельности для предприятий и, следовательно, менее жесткого и обязательного планирования, оста­вляющего место для  рыночных  отношений  и сопутствующих им экономических категорий (цена, прибыль, кредит, торговля). Нако­нец, третья группа исследователей — из ИМЭМО (институт Варги, распущенный Сталиным в 1948 г.) — начала изучать экономику Запада и возрастающее государственное вмешательство, промышлен­ную и финансовую концентрацию. Внимание этих школ было на­правлено не столько на организацию экономической жизни, на чем были сосредоточены реформы Хрущева, сколько на критерии функционирования, руководства и управления. Долго шли дебаты 6 методах ценообразования. Они оказали глубокое влияние не только на экономику, но и на все общество. Они охватывали не только экономические, но и политические проблемы, а также сферу общест­венной жизни, на которой мы остановимся в следующей главе.

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ РЕФОРМЫ ХРУЩЕВА

Из всех мероприятий Хрущева самыми неудачными были его реформы в той области, в которой он считал себя большим специа­листом - в сельском хозяйстве.

Крестьянин, испокон веков сидя на земле любил ее и любил на ней работать, но не на чужой, а на своей земле. Колхозная земля была ему чужой, да и работа плохо оплачивалась. Поэтому работать на ней он избегал, а если уклониться от нее не мог, то работал спу­стя рукава.

На своем приусадебном участке, где он чувствовал себя хозяи­ном, крестьянин работал не покладая рук. Результатом этого было то, что приусадебные участки, составлявшие всего лишь 2% всей пахотной земли, давали 50% государственного сбора картофеля, ово­щей, молока, яиц, мяса, шерсти и фруктов.

Хрущев решил провести борьбу с этими «остатками частной со­бственности». Освободив колхозы от принудительной поставки госу­дарству зерна и других продуктов и предоставив им некоторую сво­боду в планировании их посевов, он заставил крестьян работать определенное время на колхозных полях. Тех, кто этого не выпол­нял, он наказывал сокращением их приусадебных участков.

Помимо этого, отобрав у колхозников часть личного скота, он увеличил колхозные стада. Так как оплата работ МТС (машино-тракторных станций) ложилась тяжелым бременем на колхозный бюд­жет, Хрущев в 1958 г. приказал продать оборудование МТС колхозам.

Наиболее неудачными были эксперименты Хрущева с поднятием целины и массовым посевом кукурузы. Желая увеличить посевную площадь пшеницы, Хрущев решил поднять целину в низовьях Волги, на южном Урале, в Восточной Сибири и Казахстане, где эти земли использовались как пастбища.

На эту работу были посланы десятки тысяч «добровольцев». Только в Казахстане работало 12 тысяч тракторных бригад и 30 ты­сяч шоферов.

С 1954 по 1959 г. посевная площадь в Казахстане увеличилась с 10 на 28 миллионов гектаров, в остальных районах - с 38 на 52 мил­лиона гектар и было создано 15 совхозов.

Поначалу это мероприятие было успешным, но вскоре этот успех оказался призрачным. Для посланных туда «добровольцев» было приготозлено недостаточно жилищ, продуктов питания и орудий про­изводства. Поэтому даже те, кто вначале проявил энтузиазм, потеря­ли всякое желание работать и большинство из них разбежалось.

Первый урожай был хорошим. На его уборку выехали рабочие, служащие, студенты и военнослужащие. Только по путевкам комсо­мола там работало 220 тысяч юношей и девушек.

Дальше дело пошло намного хуже. После вспашки верхнего пло­дородного слоя, произошло выветривание почвы. Создался «пыль­ный котел» и начались «черные бури». В результате почва стала непригодной ни для посева, ни для пастбищ.

С выращиванием кукурузы дело тоже закончилось полным про­валом. Приказав засеять 28 миллионов гектаров кукурузой, Хрущев не подумал о том, что для ее выращивания нужны определенные климатические условия. Выросли очень высокие стебли кукурузы, но бесплодные.

Чтобы легче было держать колхозников под надзором, Хрущев провел «укрупнение» колхозов, соединив 2 или 3 в один. Кроме того, он старался превратить колхозы в совхозы. В результате этих меро­приятий, с 1953 по 1959 год численность колхозов уменьшилась с 93 на 54 тысячи, а совхозов возросла с 5 на 6 с половиной тысяч.

Так как при составлении 6-ой пятилетки не были приняты во внимание реальные возможности хозяйства, ее выполнение было прекращено. Взамен ее был создан семилетний план - семилетка (1959-1965). Но вскоре стало ясно, что и она в области сельского хозяйства невыполнима.

Своими постоянными импровизациями Хрущев создал в сель­ском хозяйстве хаос, и ни в одной пятилетке план легкой и сельско­хозяйственной промышленности не был выполнен.



1. Контрольная работа на тему Реабилитация инвалидов с сенсорно речевыми нарушениями
2. Реферат Общая теория относительности.
3. Курсовая на тему Государственный бюджет 4
4. Реферат на тему Характеристика организационных форм международного бизнеса
5. Статья на тему Позднее славянофильство в контексте творческого традиционализма
6. Курсовая Экономика организации 6
7. Курсовая Литературное творчество школьников
8. Реферат Математика в древнем Китае
9. Контрольная работа Контрольная работа по Финансам и кредитам
10. Сочинение на тему Композиция и ее роль в раскрытии идеи Слова о полку Игореве