§ 1. Сущность и задачи возобновления дел по новым или вновь открывшимся обстоятельствам

Возобновление дел по новым или вновь открывшимся обстоятельствам - исключительная стадия уголовного процесса, в которой, как и в стадии производства в надзорной инстанции, производится оценка законности и обоснованности вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений. Согласно ч. 2 ст. 413 УПК основаниями для пересмотра судебного решения в таком порядке являются две группы обстоятельств: новые и вновь открывшиеся.

Новыми служат обстоятельства, не известные суду на момент вынесения судебного решения, которые устраняют преступность и наказуемость деяния.

Вновь открывшимися являются такие обстоятельства, которые существовали на момент вступления приговора, определения или постановления в законную силу, но не были и не могли быть известны суду во время рассмотрения данного дела. Эти обстоятельства свидетельствуют о незаконности и необоснованности судебных решений, но коль скоро они выявились лишь после вступления приговора, определения или постановления в законную силу, то не могли быть учтены при их принятии.

Характер этих обстоятельств совершенно иной, чем тех, которые служат основаниями к отмене или изменению приговоров, определений и постановлений в порядке надзора, поэтому и возникает необходимость в особой процедуре проверки их законности и обоснованности в связи открытием таких обстоятельств.

Возобновление дел по вновь открывшимся обстоятельствам имеет такое же назначение, что и назначение уголовного судопроизводства в целом. Проверка вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений с учетом вновь открывшихся обстоятельств гарантирует их законность и обоснованность. Отменяя незаконные и необоснованные приговоры, определения и постановления, вышестоящие суды тем самым охраняют права и законные интересы граждан, в частности осужденного, устраняют допущенные по делу судебные ошибки, обеспечивают единообразие судебной практики.

Возобновление дел по вновь открывшимся обстоятельствам имеет определенное сходство с производством в порядке надзора. Это сходство состоит прежде всего в единстве предмета исследования в данных стадиях: и в том, и в другом случае речь идет о пересмотре приговоров, определений и постановлений, вступивших в законную силу. Если эти решения еще не вступили в законную силу, то все действия по их пересмотру должны предприниматься в порядке апелляционного и кассационного производства.

Далее, обе эти стадии имеют общее назначение. Пересмотр приговора, определения, постановления по вновь открывшимся обстоятельствам осуществляется судебными органами, которые полномочны проверять законность и обоснованность приговоров в порядке надзора. Это президиум областного и равного ему суда, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, Президиум Верховного Суда РФ. Един и процессуальный порядок пересмотра дел в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам.

В то же время между этими двумя видами пересмотра приговоров, определений и постановлений, вступивших в законную силу, имеются и принципиальные отличия.

Во-первых, основаниями к отмене или изменению приговора в порядке надзора являются такие обстоятельства, которые усматриваются из материалов дела, они нашли отражение в материалах дела, и если бы суд более внимательно, более глубоко проанализировал эти обстоятельства, то он бы не допустил ошибки. А обстоятельства, служащие основанием для возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам, также существовали в момент вынесения приговора, но они не нашли отражения в материалах дела, они открылись, выявились лишь после вступления приговора, определения и постановления в законную силу. Эти обстоятельства либо не были известны лицам, производившим расследование, или суду, рассматривавшему дело, либо они состоят в преступных злоупотреблениях самих лиц, производивших расследование, или судей.

Во-вторых, поскольку обстоятельства, являющиеся основанием к отмене приговора в порядке надзора, находят свое отражение в материалах дела, то производство следственных действий для выяснения этих обстоятельств недопустимо. Обстоятельства же, служащие основаниями к пересмотру дел по вновь открывшимся обстоятельствам, поскольку они стали известны уже после вступления приговора в законную силу и не отражены в материалах дела, требуют для своего установления производства следственных действий, а в ряде случаев и вынесения приговора суда.

Поэтому суды не должны пересматривать в порядке надзора вступившие в законную силу приговоры, определения, постановления, когда дело подлежит рассмотрению по вновь открывшимся обстоятельствам. Если основания для пересмотра вытекают из материалов уголовного дела и не требуют предварительной их проверки путем производства следственных действий, дело подлежит пересмотру не по вновь открывшимся обстоятельствам, а в порядке судебного надзора.

Из различия оснований вытекает и неодинаковый характер решений, принимаемых при пересмотре приговоров в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам: при пересмотре приговоров по вновь открывшимся обстоятельствам суд не вправе изменять приговор, а может лишь отменить его. Различны и последствия отмены приговора: если приговор отменен по вновь открывшимся обстоятельствам, то суд первой инстанции при новом рассмотрении дела не связан размерами наказания, назначенного по отмененному приговору.

§ 2. Основания возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств

В соответствии с ч. 3 ст. 413 УПК вновь открывшимися обстоятельствами являются следующие.

1. Установленные вступившим в законную силу приговором суда заведомая ложность показаний потерпевшего или свидетеля, заключения эксперта, а равно подложность вещественных доказательств, протоколов следственных и судебных действий и иных документов или заведомая неправильность перевода, повлекшие за собой постановление незаконного, необоснованного или несправедливого приговора, вынесение незаконного или необоснованного определения или постановления.

2. Установленные вступившим в законную силу приговором суда преступные действия дознавателя, следователя или прокурора, повлекшие за собой постановление незаконного, необоснованного или несправедливого приговора, вынесение незаконного или необоснованного определения или постановления. Эти злоупотребления могут выразиться в незаконном и необоснованном привлечении к уголовной ответственности заведомо невиновного, в прекращении дела в отношении заведомо виновного, в фальсификации доказательств и т. д. Такие злоупотребления являются основанием для возобновления дела, если они связаны с расследуемым делом и повлекли вынесение незаконного, необоснованного или несправедливого приговора, а также незаконного или необоснованного определения или постановления суда. Если же эти действия были выявлены в ходе судебного разбирательства и результаты этих действий были устранены судом, то они не могут быть основанием для возобновления дела по вновь открывшимся обстоятельствам, так как не повлекли указанных последствий.

3. Установленные вступившим в законную силу приговором суда преступные действия судьи, совершенные им при рассмотрении данного уголовного дела. Такие злоупотребления могут выразиться как в постановлении незаконного и необоснованного приговора, так и в совершении других преступных действий, нарушающих права граждан или наносящих ущерб интересам правосудия и подрывающих его авторитет. Причем дело подлежит пересмотру по вновь открывшимся обстоятельствам независимо от того, повлияли ли эти преступные действия судьи на вынесение приговора. Например, если будет установлено, что судья за взятку обещал смягчить приговор или прекратить дело, то это дело должно быть пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам независимо от того, выполнил ли судья свое обещание, то есть было ли в действительности смягчено наказание, прекращено дело и т. п. Такой факт сам по себе ставит под сомнение правосудность вынесенного приговора.

Преступные злоупотребления судей, лиц, производивших расследование, являются общественно опасными, предусмотренными уголовным кодексом. Поэтому они должны быть расследованы в установленном законом порядке, и лица, их совершившие, должны быть осуждены приговором, вступившим в законную силу. Таким же приговором должны быть установлены и преступные действия лиц, давших заведомо ложные показания и т. п. Если же приговор вынести невозможно за истечением срока давности, вследствие акта об амнистии или акта помилования, в связи со смертью обвиняемого либо недостижением лицом возраста, с которого наступает уголовная ответственность, то помимо приговора эти обстоятельства могут быть установлены определением или постановлением суда, постановлением прокурора, следователя или дознавателя о прекращении уголовного дела (ч. 5 ст. 413 УПК).

Закон говорит именно о вновь открывшихся, а не о вновь появившихся обстоятельствах. Речь идет о том, что эти обстоятельства существовали, но не были известны суду. Имевшиеся же в деле доказательства позволяли ему сделать определенные выводы, которые были изложены в приговоре и внешне делали этот приговор законным, обоснованным и справедливым. Когда же открываются иные существенные для дела обстоятельства, которыми суд не располагал, то по существу выясняется, что приговор не обладал такими качествами. Поэтому данные обстоятельства должны быть выяснены следственным путем.

Иное дело, когда обстоятельства, имевшие место в действительности, остались неизвестными суду вследствие односторонне проведенного или неполного расследования либо существенного нарушения уголовно-процессуального закона. В этих случаях незаконность, необоснованность и несправедливость приговора может быть обнаружена при тщательном исследовании самих материалов дела. Тогда специального расследования не требуется, и приговор должен быть отменен в порядке надзора.

Другим характерным признаком вновь открывшихся обстоятельств является то, что они сами по себе или в совокупности с ранее установленными обстоятельствами позволяют сделать другой вывод о виновности или невиновности обвиняемого либо о степени общественной опасности преступления, чем тот, к которому пришел суд при вынесении приговора. Эти обстоятельства иным образом характеризуют предмет обвинения или личность обвиняемого. К этим обстоятельствам могут относиться факты, свидетельствующие о том, что человек, считавшийся убитым, жив; оговор обвиняемым другого лица; принятие обвиняемым на себя вины другого человека; алиби обвиняемого и т. п.

Согласно ч. 4 ст. 413 УПК новыми обстоятельствами являются:

1) признание Конституционным Судом РФ закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции Российской Федерации;

2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с: а) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод; б) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

3) иные новые обстоятельства.

УПК РФ действительно расширил перечень оснований возобновления производства по уголовному делу. Наряду с традиционно характерными для российского уголовного процесса «вновь открывшимися обстоятельствами», в качестве самостоятельного основания для возобновления производства выделены «новые обстоятельства», к числу которых отнесены:

1) признание Конституционным Судом РФ закона, примененного судом по данному уголовному делу, не соответствующим Конституции РФ;

2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом РФ уголовного дела, связанное:

— с применением федерального закона, не соответствующего положениям данной Конвенции;

— с другими нарушениями положений Конвенции;

3) иные новые обстоятельства (ч. 4 ст. 413 УПК РФ).

К новым закон относит обстоятельства, неизвестные суду на момент вынесения судебного решения, устраняющие преступность и наказуемость деяния (п. 2 ч. 2 ст. 413 Кодекса). Пожалуй, в этом законодательном определении и кроются основные проблемы возобновления производства по уголовному делу.

Поскольку преступность и наказуемость деяния устанавливаются только Уголовным кодексом РФ (ч. 1 ст. 3), то и устранить их можно лишь путем внесения соответствующих изменений в уголовный закон или признания примененной судом нормы не соответствующей Конституции РФ. В этой связи можно предположить, что к числу новых обстоятельств, влекущих возобновление производства по уголовному делу, законодатель относит исключительно правовые основания, а точнее, правовые акты: решения Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека, а также федеральные законы.

По мнению некоторых авторов, оставив перечень «иных новых обстоятельств» открытым, «законодатель создал некий правовой задел на будущее, предвидев возможные изменения российского и международного права»⁶.

Такая точка зрения, хотя и основанная на буквальном толковании положений ст. 413 УПК РФ, представляется все же не совсем правильной. Если поводом для возбуждения производства ввиду новых обстоятельств является ссылка на наличие «иных новых обстоятельств», то прокурор выносит соответствующее постановление и производит расследование данных обстоятельств либо поручает это следователю.

При расследовании «иных новых обстоятельств» могут производиться следственные и иные процессуальные действия, предусмотренные ч. 4 ст. 415 УПК РФ. По окончании расследования (согласно закону расследоваться могут только иные новые обстоятельства) прокурор направляет уголовное дело со своим заключением в суд (ч. 1 ст. 416 УПК РФ). Из этого следует, что понятие «иные новые обстоятельства», вопреки положениям п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ, включает в себя вовсе не правовые, а исключительно фактические основания возобновления производства по уголовному делу. Очевидно, что правовой акт, устраняющий преступность и наказуемость деяния, не нуждается в прокурорских расследовании и оценке.

В этой связи абсолютно прав И. Л. Петрухин, утверждающий, что к фактическим основаниям относятся «иные обстоятельства фактического характера, не установленные ст. 413 УПК РФ, но предусмотренные ст. 416 Кодекса. Именно эти «иные» обстоятельства, — справедливо указывает он, — чаще других служат основанием для пересмотра дел по вновь открывшимся обстоятельствам (например, якобы убитый жив, похищены непригодные для употребления вещи, нашелся очевидец, наблюдавший, что убийство произошло в состоянии необходимой обороны, и т. д.)»⁷.

Следует отметить, что и судебная практика рассматривает «иные новые обстоятельства» не как правовые, а как фактические основания для возобновления производства по уголовному делу.

► По приговору суда М. былосужден по п. «в», «к», «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ на 13 лет лишения свободы, по п. «б», «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ — на 4 года лишения свободы. На основании ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений назначено 14 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 03.10.2000 приговор оставлен без изменения. Постановлением судьи районного суда от 29.06.2004 (вынесенным в порядке главы 47 УПК РФ) судебные решения изменены: исключено осуждение по п. «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а наказание по п. «в», «к» ч. 2 ст. 105 снижено до 9 лет лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений назначено 9 лет 6 месяцев лишения свободы.

Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 28.07.2004 судебные решения изменены: исключено указание на наличие опасного рецидива преступлений, действия осужденного переквалифицированы с п. «б», «г» ч. 2 ст. 158 на п. «в» данной нормы (в редакции от 08.12.2003), по которому назначено 3 года лишения свободы; наказание по п. «в», «к», «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ смягчено до 12 лет лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ М. по совокупности преступлений назначено 12 лет 6 месяцев лишения свободы.

Заместитель Генерального прокурора РФ в заключении поставил вопрос об отмене постановления Президиума Верховного Суда РФ, мотивируя свою позицию тем, что высшая надзорная инстанция не располагала сведениями об изменениях, внесенных в приговор в порядке ст. 399 УПК РФ, и своим решением ухудшили положение осужденного. Президиум Верховного Суда РФ данное заключение удовлетворил⁸.

Очевидно, что положения п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ вступают в противоречие с положениями ч. 4 ст. 415, ч. 1 и ч. 2 ст. 416 Кодекса.

В специальной литературе было высказано суждение, что новые обстоятельства, предусмотренные п. 1 и 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ, относятся к юридическим основаниям, т. е. связанным с ошибками суда при применении норм права. В отличие от самих судебных ошибок, являющихся кассационными и надзорными основаниями пересмотра решений, они выражаются в неправильном применении не только и не столько норм УК РФ или УПК РФ, сколько положений конституционного и международного права⁹.

С такой точкой зрения вряд ли можно согласиться. Ее сторонники исходят из того, что при вынесении решения была допущена судебная ошибка. Однако так происходит не всегда. Неправильное применение судом норм международного права (являющихся составной частью законодательства РФ, регулирующего уголовное судопроизводство) представляет собой судебную ошибку, подлежащую исправлению в порядке главы 48 УПК РФ (за исключением случаев, когда это упущение не устранил или допустил Президиум Верховного Суда РФ, который по общему правилу должен исправить такую ошибку в порядке главы 49 УПК РФ)¹⁰.

В соответствии с ч. 1 ст. 120 Конституции РФ судьи независимы и подчиняются только закону. Если при рассмотрении уголовного дела суд установит, что акт государственного или иного органа не соответствует закону, он принимает решение в соответствии с законом (ч. 2 ст. 120 Конституции РФ). Признание закона не соответствующим Конституции РФ относится к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ.

Можно ли говорить о судебной ошибке, если у суда не возникло сомнений относительно конституционности определенной нормы и его выводы основаны на подлежащем применению действующем законе, который впоследствии признан не соответствующим Конституции РФ либо положениям конвенции? Думается, что нет.

Предусмотренные п. 1 и 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ обстоятельства потому и выделены законодателем в качестве новых, что они не существовали и не могли существовать объективно на момент вынесения судебного решения и по этой причине не были известны суду. Наличие хотя бы одного из указанных обстоятельств, согласно действующему закону, автоматически влечет отмену или изменение судебного решения без проведения прокурорской проверки или расследования.

В данном случае целесообразно говорить исключительно о приведении судебного решения в соответствие с решениями Конституционного Суда РФ или Европейского Суда по правам человека. В этой связи не совсем ясно, почему пересмотр судебного решения должен осуществляться в порядке главы 49 УПК РФ, а не по правилам главы 47 Кодекса¹¹.

Определение новых обстоятельств, сформулированное в п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ, изначально исключает пересмотр оправдательного приговора в порядке главы 49 УПК РФ, а также возобновление производства по уголовному делу ввиду необходимости применения уголовного закона о более тяжком преступлении, мягкости наказания или иных оснований, влекущих ухудшение положения осужденного.

А. В. Смирновым в этой связи была высказана мысль о том, что недопустимость ухудшения положения осужденного при возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств «объясняется тем, что новые обстоятельства, в отличие от вновь открывшихся, в принципе могли быть практически обнаружены и учтены судом, если бы заинтересованная сторона проявила большую активность, и, следовательно, она должна нести бремя доказывания за неустановление этих обстоятельств»¹².

Однако с такой позицией вряд ли можно согласиться. Неизвестные суду новые обстоятельства, в отличие от вновь открывшихся, могли как существовать на момент вынесения судебного решения (иные новые обстоятельства), так и отсутствовать (обстоятельства, предусмотренные п. 1 и 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ). Вероятно, в некоторых случаях, когда по делу установлено наличие «иных новых обстоятельств», суд мог обнаружить данные обстоятельства при условии, что в этом была заинтересована хотя бы одна из сторон процесса. Вместе с тем представляется сомнительным утверждение, что суд был в состоянии обнаружить и учесть несоответствие примененного закона Конституции РФ или положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод¹³.

Думается, идея законодателя относительно недопустимости пересмотра судебного решения в сторону ухудшения положения осужденного ввиду обнаружения новых обстоятельств никак не связана с бременем доказывания таковых, а обусловлена совсем иными мотивами. К ним в первую очередь относится запрет пересмотра вступившего в законную силу судебного решения не в пользу осужденного, базирующийся на ошибочном понимании конституционного и общепризнанного правового принципа недопустимости повторного осуждения.

Предусмотрев такое требование для стадии надзорного производства (ст. 405 УПК РФ)¹⁴, законодатель распространил аналогичный запрет и на стадию возобновления производства. Трудно предположить, что законодатель не был осведомлен о том, что «новыми» могут быть как обстоятельства, «устраняющие преступность и наказуемость деяния»¹⁵, так и свидетельствующие о необоснованном оправдании лица либо ошибочном применении к нему более мягкого уголовного закона.

Например, лицо осуждено за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ч. 1 ст. 111 УК РФ), но после вступления приговора в законную силу потерпевший скончался, и наступление смерти непосредственно связано с совершенным преступлением. Очевидно, что смерть потерпевшего в данном случае выступает в качестве нового обстоятельства, влекущего возобновление производства по уголовному делу, отмену судебных решений и возвращение дела прокурору для предъявления обвинения в совершении более тяжкого преступления (ч. 4 упомянутой статьи).

Думается, что законодатель, указывая на недопустимость ухудшения положения осужденного, стремился исключить возможность преодоления запрета, установленного ст. 405 УПК РФ, путем восполнения прокурором неполноты предварительного следствия (в ходе прокурорского расследования, организованного в рамках производства, возбужденного ввиду новых обстоятельств) и отмены судебного решения не в пользу осужденного. Учитывая, что ст. 405 УПК РФ признана не соответствующей Конституции РФ, можно вполне обоснованно говорить о несоответствии Конституции РФ и п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ¹⁶.

Подводя итог сказанному, с сожалением приходится констатировать, что правовые позиции Конституционного Суда РФ, сформулированные в Постановлении от 02.02.96, отражены в законодательстве с точностью до наоборот, и вместо расширения круга оснований возобновления производства по уголовному делу в целях устранения судебной ошибки круг этих оснований ограничен (даже по сравнению с ранее действовавшим законодательством) и введен абсолютный запрет на пересмотр судебного решения не в пользу осужденного.

На мой взгляд, Конституционный Суд РФ не случайно оставил законодателю «правовой простор», указав в Постановлении, что положения п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР могут получить интерпретацию в будущем уголовно-процессуальном законодательстве даже в прежней его редакции. В этой связи не стоило отказываться ни от понятия оснований возобновления производства по уголовному делу ввиду вновь открывшихся обстоятельств, ни от круга таковых, обозначенного вышеназванной нормой.

Что касается таких обстоятельств, как неправосудность вынесенных по делу решений, если она явилась результатом игнорирования собранных доказательств, нашедших отражение в материалах дела, либо их ошибочной оценки, либо неправильного применения закона, о которых также говорится в названном Постановлении Конституционного Суда РФ, то они вполне могли быть предусмотрены законодателем в качестве новых при пересмотре судебного решения в Президиуме Верховного Суда РФ¹⁷, например по представлению Председателя Верховного Суда РФ либо его заместителя.

 

Никита Александрович КОЛОКОЛОВ,
судья Верховного Суда РФ, кандидат юридических наук, доцент:

— Суд как любой социальный институт от ошибок не застрахован. Несмотря на декларации о недопустимости промахов в деятельности государственных органов, их появление неизбежно в силу человеческого фактора. В то же время возможно, во-первых, сократить количество ошибок, допускаемых судами; во-вторых, научиться исправлять их максимально быстро и с наименьшими для общества потерями.

Правовому регулированию механизмов исправления судебных ошибок в уголовном судопроизводстве посвящена добрая половина норм УПК РФ. В силу целого ряда обстоятельств среди форм исправления судебных ошибок институт пересмотра судебных решений по уголовным делам ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств (ст. 413–419 УПК РФ) занимает весьма скромное место.

Так, за первое полугодие 2006 г. судами Российской Федерации в порядке ст. 417 УПК РФ рассмотрено всего 6 заключений прокуроров о необходимости возобновления производства по уголовному делу либо об отказе в возобновлении такого производства, с которыми суды согласились в четырех случаях (66,7%)¹⁸. Приведенные цифры позволяют сделать три основных вывода.

Первый — иные формы контроля за вступившими в законную силу решениями эффективны настолько, что основания для их пересмотра ввиду новых или вновь открывших обстоятельств в России просто отсутствуют. Второй — анализируемая в настоящей статье форма пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, по традиции подменяется надзором (ст. 402–412 УПК РФ). Третий — потенциал института пересмотра судебных решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств в отечественном уголовном судопроизводстве до настоящего времени не реализован.

Среди надзорных жалоб, подаваемых участниками процесса (ст. 402 УПК РФ), немало таких, в которых речь, по существу, идет о необходимости пересмотра судебных решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств.

► По приговору Краснотуринского городского суда Свердловской области от 17.06.2002 Е. осужден по ч. 1 ст. 157 УК РФ (Злостное уклонение родителя от уплаты алиментов). Решением Серовского городского суда Свердловской области от 12.11.2004 из актовой записи исключено указание на Е. как на родителя, после чего производство по исполнительному листу о взыскании с осужденного алиментов прекращено.

Для отмены данного приговора достаточно было обратиться к прокурору района, чтобы тот инициировал возобновление производства по вновь открывшимся обстоятельствам. В результате чего проблема отмены состоявшихся по делу в отношении Е. судебных постановлений разрешилась бы на уровне президиума суда субъекта Федерации. Тем не менее Е. упорно добивается пересмотра приговора в порядке надзора, несмотря на то что все инстанции настоятельно рекомендовали требовать пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам.

► Не менее поучителен пример по делу И., осужденного одним из районных судов Калининградской области. После вступления приговора в законную силу выяснилось, что у И. не было надлежащего защитника, поскольку лицо, выполнявшее эту функцию в процессе, не имело статуса адвоката. Как видим, налицо основание для возобновления производства по вновь открывшимся обстоятельствам. Однако, как и в первом случае, заинтересованные лица одну за другой подают надзорные жалобы. Удручает то обстоятельство, что если по делу Е. жалобы направляет сам осужденный, то по делу И. этим занимается адвокат — профессиональный юрист.

Заинтересованные в исходе дела лица нередко самостоятельно проводят проверку, несмотря на то что производство таковой относится к компетенции прокурора (ст. 415 УПК РФ). Однако полученную новую информацию они стремятся реализовать исключительно в рамках надзорного судопроизводства.

Представляется, подобное происходит по двум причинам. Во-первых, форма пересмотра дел, регламентированная главой 49 УПК РФ, непривычна. Во-вторых, традиционно ошибки по приговорам, вступившим в законную силу, исправляются лицами, обладающими дискреционными полномочиями.

Впрочем, далеко не всегда производство в рамках 49 УПК РФ осуществляется во имя целей уголовного процесса. Поясним данный вывод на весьма характерном примере.

► Верховным судом Республики Дагестан 25.05.99 С. и Г. были осуждены к длительным срокам лишения свободы за совершение сопряженного с разбоем убийства Ш. и К. (п. «а», «д», «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ и п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ (в ред. от 13.06.96).

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25.11.99 приговор в отношении С. и Г. был оставлен без изменения, а кассационные жалобы, поданные стороной защиты, — без удовлетворения. Сразу после этого осужденные направлены в места лишения свободы для отбытия наказания.

Казалось бы, их судьба предрешена на многие годы, однако вскоре оба оказались на свободе.

02.03.2000 в органы предварительного расследования поступила явка с повинной от М., в которой он утверждал, что убийство Ш. и К. было совершено не С. и Г., а им и А.

Несмотря на недопустимость существования двух уголовных дел по одному обстоятельству, органы предварительного расследования по факту разбойного нападения на Ш. и К. 25.09.2000 возбудили уголовное дело по признакам п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ (в ред. от 13.06.96), по которому М. и А. были допрошены в качестве свидетелей.

17.07.2001 заместителем Генерального прокурора РФ в порядке ст. 387 УПК РФ в Верховный Суд РФ направлено представление с просьбой об отмене состоявшихся по делу С. и Г. судебных постановлений и направлении уголовного дела в отношении данных лиц в прокуратуру Республики Дагестан для расследования по вновь открывшимся обстоятельствам.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23.08.2001 вышеуказанное представление было удовлетворено.

15.01.2002 уголовное дело в отношении С. и Г. было прекращено за непричастностью к совершению каких-либо преступлений в отношении Ш. и К. Уже 01.02.2002 это же дело направлено в Верховный суд Республики Дагестан для рассмотрения по существу, на этот раз — в отношении М. и А.

29.12.2002 Верховным судом Республики Дагестан подсудимые по всем пунктам обвинения были оправданы. Делая вывод о невиновности вышеуказанных лиц, суд в приговоре указал, что каких-либо доказательств совершения М. и А. преступлений в отношении К. и Ш., помимо их показаний на допросах в качестве свидетелей в стадии предварительного расследования, стороной обвинения в судебном заседании представлено не было.

Проанализировав имеющиеся по делу документы, суд первой инстанции пришел к правильному выводу, что явка с повинной М. получена в результате незаконно проведенных в отношении него оперативно-розыскных мероприятий. К числу недопустимых доказательств судом обоснованно отнесены протоколы допросов М. и А. в качестве свидетелей, а также протоколы проверки показаний указанных лиц с выходом на место происшествия, поскольку в данных актах не определен процессуальный статус допрашиваемых по делу. Кроме того, данное следственное действие в отношении А. проведено следователем, который ранее по делу допрашивался в качестве свидетеля.

Суд справедливо указал в приговоре, что ввиду нарушения норм уголовного процесса при проведении первоначальных следственных действий в отношении М. и А. ничтожное значение имеют и показания в качестве свидетелей иных участников процессуальных действий.

Суд также обоснованно отметил, что информация об обстоятельствах совершения преступления, содержащаяся в явке с повинной и протоколах допросов М. и А., была противоречива и не соответствовала другим доказательствам.

Так, из протокола осмотра места происшествия следовало, что напротив входа в помещение АЗС стоял «МАЗ»-бензовоз, убийство К. было совершено в непосредственной близости от заднего левого колеса данного автомобиля, откуда отчетливо прослеживались следы волочения трупа. Однако при проведении проверки показаний с выездом на место происшествия М. и А. не только по-разному указали место, где были убиты потерпевшие, но ни разу не сказали о том, что преступление ими было совершено рядом с «МАЗом»-бензовозом, который, как правильно отметил в приговоре суд, лица, совершившие убийство, не могли не заметить. Не смогли М. и А. правильно указать, как, куда и чем они наносили удары, каким образом и куда территориально перетаскивали трупы.

Выводы эксперта о возможной принадлежности М. и А. потожировых выделений, обнаруженных на предметах, применявшихся при совершении преступного посягательства, носили предположительный характер и, кстати, не исключали происхождения от ранее осуждавшихся по делу С. и Г.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 03.03.2003 оправдательный приговор в отношении М. и А. был оставлен без изменения, а кассационное представление государственного обвинителя — без удовлетворения.

Как видим, лица, совершившие преступление в отношении Ш и К., остались безнаказанными. Почему? Причин следует выделить две. Первая — организационная. С моей точки зрения, оснований для отмены судебных постановлений в отношении С. и Г. у Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассматривавшей заключение заместителя Генерального прокурора, не было, поскольку последний не предоставил достаточных данных в подтверждение появления по делу новых обстоятельств. Иными словами, решение, принятое и Генеральной прокуратурой РФ, и Верховным Судом РФ по делу в отношении С. и Г., не было взвешенным и обоснованным.

Вторая причина возникновения обозначенной выше проблемы кроется в несовершенстве уголовно-процессуального закона, который, предусматривая возможность производства по вновь открывшимся обстоятельствам (ст. 415 УПК РФ), во-первых, содержит только их примерный перечень, во-вторых, и это главное — не регламентирует порядок их проверки. Безусловно, явка с повинной — аргумент серьезный, но только для решения вопроса о возбуждении производства по вновь открывшимся обстоятельствам. В то же время ее доказательственное значение ничтожно.

Возникает вопрос: каким образом прокурор может проверить изложенное в явке с повинной, если производство следственных действий не допускается до момента отмены состоявшихся по делу судебных постановлений, что, в свою очередь, невозможно без достаточных к тому оснований? Получается замкнутый круг, поскольку обозначенные проблемы взаимосвязаны и взаимообусловлены. Вместе с тем без их решения институт производства по вновь открывшимся обстоятельствам на практике востребован быть не может.

Не преодолели юристы-практики и сложности, обусловленные несовершенством регламентации порядка проверки постановлений о прекращении производств, возбужденных по вновь открывшимся обстоятельствам.

► По приговору Владимирского областного суда от 06.08.2001 А. осужден по п. «б», «в» ч. 4 ст. 290 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ, п. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 24.12.2001 приговор в отношении А. был оставлен без изменения.

Постановлением прокурора Петушинского района Владимирской области от 21.02.2005 производство по делу было прекращено по вновь открывшимся обстоятельствам.

По жалобе А. определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16.01.2006 данное постановление отменено, «материал по возобновленному производству направлен тому же прокурору для нового производства». Поводом к отмене послужила неполнота проведенной по заявлению А. проверки.

Постановлением прокурора Петушинского района Владимирской области от 07.04.2006 производство по вновь открывшимся обстоятельствам вновь было прекращено.

В очередной жалобе А. просит постановление прокурора отменить, провести проверку вновь открывшихся обстоятельств в полном объеме. В обоснование своих доводов он указывает, что обыск в жилище К. проводился на основании постановления следователя РОВД в присутствии понятых и с составлением протокола обыска и изъятия.

Постановлением судьи Верховного Суда РФ от 28.07.2005 А. в удовлетворении жалобы на постановление прокурора отказано.

Как видим, совершенно идентичные жалобы были рассмотрены в первом случае коллегиально Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, во втором — судьей Верховного Суда РФ единолично.

Подобное объясняется неправильным толкованием положений ст. 417 УПК РФ. Жалоба А. на постановление прокурора до поступления в Верховный Суд РФ судом не рассматривалась. Таким образом, Судебная коллегия по уголовным дела Верховного Суда РФ выступила как суд первой инстанции, призванный рассмотреть по существу содержащиеся в жалобе доводы. Следовательно, жалоба А. на постановление прокурора не могла разрешаться в Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ ни в кассационном, ни в надзорном порядке, поскольку заявителем обжаловалось не решение суда первой инстанции, а всего лишь постановление прокурора.

Порядок рассмотрения таких жалоб регламентирован в ч. 3 ст. 416 УПК РФ. Их подсудность определяется со ссылкой на ст. 417 Кодекса, в силу п. 3 ч. 2 которой жалоба А. подлежит рассмотрению именно Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ. Довод о том, что жалоба А. подсудна сразу Президиуму Верховного Суда РФ, поскольку приговор в отношении А. уже проверялся в кассационном порядке Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, несостоятелен, поскольку в силу ч. 2 ст. 417 УПК РФ предыдущее рассмотрение приговора в отношении А. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ в кассационном порядке не препятствует рассмотрению этим же судом жалобы А. на постановление прокурора о прекращении производства по вновь открывшимся обстоятельствам.

Поскольку Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ жалоба А. должна быть рассмотрена по первой инстанции, ее решение в кассационном порядке может обжаловаться в Кассационную коллегию Верховного Суда РФ.

При таких обстоятельствах постановление судьи Верховного Суда РФ от 28.07.2006 об отказе в удовлетворении жалобы А. подлежит отмене, а прекращенное прокурором производство по вновь открывшимся обстоятельствам — направлению в Судебную коллегию по уголовным дела Верховного РФ для рассмотрения ее в первой инстанции.

 

Михаил Петрович ПОЛЯКОВ,
начальник кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор:

— Обсуждение обозначенной проблемы не должно сводиться исключительно к выделению нормативных шероховатостей и практических нюансов. При всей своей важности и насущности правоприменительные проблемы не могут рассматриваться в отрыве от вопросов методологического уровня. Таковых применительно к стадии возобновления уголовных дел ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств возникает достаточно.

Первая проблема касается места и роли стадии возобновления уголовных дел в системе современного уголовного процесса, другими словами — проблема исключительности стадии. В ее основе лежит противоречие между презумпцией истинности (правосудности) приговора и допущением его возможной ошибочности.

Другая проблема выражается в тенденции к увеличению количества оснований возобновления уголовных дел и дифференциации таких оснований на новые и вновь открывшиеся обстоятельства. При этом в качестве новых обстоятельств закон рассматривает феномены сугубо юридической природы, не вписывающиеся в фактологическую концепцию оснований возобновления уголовных дел.

Не случайно я выделяю именно эту пару проблем. Они взаимосвязаны: процесс нормативного развития стадии возобновления уголовных дел (и соответствующего правового института) сопровождается последовательным отклонением от понимания ее сущности.

Наукой характеристика «исключительная» присвоена данной стадии единодушно¹⁹, однако в толковании исключительности общности взглядов не наблюдается. Основная же проблема состоит в доминировании упрощенного подхода к пониманию природы стадии («исключительность» отражает суть данного института). Для признания исключительности большинству процессуалистов достаточно факта возникновения указанной стадии после вступления приговора (иных решений, определяющих судьбу уголовного дела) в законную силу.

Это, вне всякого сомнения, важный довод, не дающий, однако, полного представления об исключительности стадии возобновления уголовных дел. При данном «структурном» подходе исключительность может быть истолкована не только как исключение из общего правила (приговор — точка в уголовном деле), но и как дополнительное средство исключения судебных ошибок.

Таким образом, учебное представление об уголовном процессе как системе, включающей шесть обычных и две исключительные стадии, переносится непосредственно в сферу практической деятельности, где исподволь формируются предпосылки для того, чтобы реальные уголовные дела также проходили не менее восьми этапов.

Конкретный шаг в этом направлении сделал десять лет назад Конституционный Суд РФ, указавший в Постановлении от 02.02.96 № 4-П: «По своему содержанию и предназначению возобновление дел, т. е. их новое рассмотрение, выступает в качестве механизма, дополняющего все обычные способы обеспечения правосудности приговоров. Этот вид производства, имеющий как бы резервное значение, используется, когда неприменимы или были исчерпаныдругие средства процессуально-правовой защиты».

Указанное Постановление было оценено как революционное и с воодушевлением воспринято юридической наукой²⁰. Однако не всякая революция — прогресс. Примечательно, что наиболее новаторские положения данного документа не нашли отражения в УПК РФ. Речь, в частности, идет об установке на расширение перечня оснований возобновления уголовного дела за счет включения в него случаев «игнорирования собранных доказательств, нашедших отражение в материалах дела, либо их ошибочная оценка, либо неправильное применение закона» (п. 5 Постановления). По сути, речь идет не только о появлении новых, но и об ином истолковании ранее известных обстоятельств.

Подобные предложения возникают в силу смены идеологических веяний в уголовном процессе, которые оказывают влияние на существо стадии возобновления уголовных дел, и не ее одной. Уголовно-процессуальная технология не выдерживает либерального подхода. Абсолютизация защиты прав человека, являющаяся основным аргументом для пересмотра традиционных концептов и максимальной либерализации исключительных стадий, ведет к изменению понимания самой идеи исключительности. Подобные настроения овладели большинством современных исследователей.

Однако исключительность в ее буквальном толковании — это основа концепции стадии возобновления уголовных дел. Подобное восприятие свойственно русским процессуалистам конца XIX — начала XX в.

И. Я. Фойницкий называл возобновление уголовных дел чрезвычайным способом производства. «После вступления приговора в законную силу, — писал он, — могут обнаружиться новые обстоятельства, которые, будь они в свое время известны суду, рассматривающему дело, вызвали бы с его стороны иной приговор. Очевидность ошибочности постановленного приговора может быть настолько велика, что дальнейшее приведение его в исполнение было бы явной несправедливостью, и то зло, которое уже понесено вследствие его, должно быть искуплено государством»²¹.

И. Я. Фойницкий осознавал, что исключительность (чрезвычайность) стадии есть серьезная проблема: «Трудность практического разрешения этого вопроса лежит в наличности приговора, вошедшего в законную силу и создающего сильное предположение в пользу справедливости его; недостаточно сомнений в его справедливости, нужна полная уверенность в противном, для того чтобы посягнуть на него. Поэтому производство, направленное к колебанию силы вошедших в законную силу приговоров и носящее название возобновления уголовных дел, представляет собой исключительный способ пересмотра, допускаемый со значительными ограничениями»²².

В свое время процессуалисты для обозначения возобновления уголовных дел ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств подобрали другой эпитет — экстраординарная стадия. Таким образом они подчеркнули чрезвычайный характер и исключительность данного этапа. Однако современные интерпретаторы пытаются в значительной мере смягчить эту исключительность и расширить перечень оснований для возобновления уголовного дела.

Следует отметить, что уголовно-процессуальные кодексы Казахстана, Украины, Молдовы не знают «новых обстоятельств» в том смысле, который вкладывает в них российский Кодекс. Имеется в виду п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ: «новые обстоятельства — обстоятельства, не известные суду на момент вынесения судебного решения, устраняющие преступность и наказуемость деяния».

Редакция этого положения не слишком удачна. Во-первых, главным, если не единственным обстоятельством, которое может устранить преступность и наказуемость деяния, по моему мнению, является декриминализация деяния на уровне федерального закона. Однако в этом случае вводится в действие другая процедура, прекращающая исполнение приговора. Кроме того, такая ситуация предполагает не единичное производство, а массовые мероприятия. И вообще, о каком возобновлении уголовного дела может идти речь, если почва для этого — преступность и наказуемость — устранена. Таким образом, предлагая подобные основания, законодатель отступает от начал индивидуализации вины и персонификации наказания.

Во-вторых, представляется неоправданной сугубо юридическая, а не фактическая природа новых обстоятельств, которые возникают не в объективной реальности, где дейстия производятся людьми и, следовательно, могут получить соответствующую оценку на предмет вины, а в поле состязания правовых норм. По информационной природе новые обстоятельства — это и не обстоятельства вовсе (в том значении, которое вкладывает в этот термин УПК РФ; см., например, ст. 73), а интерпретация положений одного закона в свете другого. Иными словами, сфера обитания новых обстоятельств — право, а не действительность, которая, собственно, и дает пищу для уголовного судопроизводства.

Граница деления понятий здесь весьма условна. К примеру, указанное выше Постановление Конституционного Суда РФ также может быть квалифицировано как факт. Тем не менее, представляется, вновь открывшимися, дающими повод для возобновления уголовного дела должны быть обстоятельства фактической природы, с «новым жизненным сюжетом», в основе которых лежат преимущественно материальные изменения, а не интеллектуальные оценки.

Третий нюанс: неудачное размещение иных новых обстоятельств (п. 3 ч. 4 ст. 413 УПК РФ) в тексте УПК РФ. По логике, они должны иметь ту же природу, что и два предыдущих новых обстоятельства, т. е. вытекать из несоответствия примененного закона стоящим выше по иерархии нормативным актам. Однако, как показывает практика, в этот пункт вкладывается сугубо фактическое содержание. Возникает вопрос: не следует ли переместить данный пункт выше по тексту УПК РФ, превратив его в иные вновь открывшиеся обстоятельства?

К примеру, законодательство стран СНГ в этой части предельно логично. Статья 471 УПК Республики Казахстан предлагает такую формулировку: «иные обстоятельства, неизвестные суду при вынесении приговора, определения, которые сами по себе или вместе с ранее установленными обстоятельствами свидетельствуют о невиновности осужденного или о совершении им иного по степени тяжести преступления, чем то, за которое он осужден, либо о виновности оправданного лица или лица, в отношении которого дело было прекращено». На мой взгляд, такой подход отражает существо возобновления уголовных дел по данному основанию.

Ограничение исключительности (экстраординарности) недопустимо не только по технологическим, но и по политическим мотивам. Присутствие в законе идеи отмены законного приговора (даже в потенции) может быть расценено как «покаяние» государства в том, что оно до сих пор не изобрело процедуры, позволяющей вести судопроизводство без ошибок и злоупотреблений, как официальное признание того, что уголовный процесс, увы, до сих пор не открыл технологии стопроцентного превращения субъективного знания в объективную истину; что главное противоречие процесса — между объективностью цели и субъективностью средств — пока не разрешено.

Предусматривая в системе судопроизводства исключительные стадии, государство демонстрирует, что основания судебной ошибки коренятся в основе уголовного процесса, опирающегося преимущественно на субъекта. Последний же, будучи несовершенным инструментом познания (в силу пределов ума), еще и слаб в силу человеческой природы. Поэтому возможность возобновления уголовных дел — это еще и свидетельство того, что социум пока не в состоянии воспитать большие группы безупречных людей, абсолютно пригодных для того, чтобы вершить правосудие и реализовывать обвинительную власть без преступных злоупотреблений.

Однако подобное положение вещей — не общее правило, а учет возможных исключений, сам факт которых — явление чрезвычайное. Экстраординарность нельзя превращать в дополнительное средство устранения судебных ошибок. Институт возобновления уголовных дел не следует рассматривать как общее средство судебного контроля, как источник вечной неопределенности судебных решений.

Представляется, что юридическая наука должна заниматься не только совершенствованием средств исправления судебных ошибок, но и развитием технологии уголовного процесса, которая позволила бы устранить эти ошибки. Главное информационное противоречие процесса — между объективностью цели и субъективностью средств — по-прежнему не разрешено.

1 Редакция журнала «Уголовный процесс» уже поднимала вопрос по проблемам применения такой формы исправления судебных ошибок, как возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. См.: Оксюк Т. Л. Основания возобновления производства по делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств // Уголовный процесс. 2005. №. 7. С. 45–57.
2 По терминологии, принятой в международном праве, вступившее в законную силу судебное решение именуется окончательным.
3 Постановление Конституционного Суда РФ от 02.02.96 № 4-П «По делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта четвертого части второй статьи 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К. М. Кульнева, В. С. Лалуева, Ю. В. Лукашова и И. П. Серебренникова».
4 Там же.
5 Там же.
6 Оксюк Т. Л. Указ. соч. С. 49.
7 Петрухин И. Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России. Ч. 2. М.: Проспект, 2005. С. 161–162.
8 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 11.05.2005 по делу № 113-П05.
9 Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Уголовный процесс: Учебник. СПб.: Питер, 2004. С. 629.
По мнению Т. Л. Оксюка, «иными новыми обстоятельствами могут быть только правовые акты, причем не индивидуального, а широкого спектра действия» (Оксюк Т. Л. Указ. соч. С. 49).
10 В разъяснениях, содержащихся в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5, прямо указано, что «при осуществлении правосудия суды должны иметь в виду, что по смыслу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ст. 369, 379 УПК РФ неправильное применение судами общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ может являться основанием к отмене или изменению судебного акта. Неправильное применение судом норм международного права может иметь место в случаях, когда судом не была применена норма международного права, подлежащая применению или, напротив, суд применил норму международного права, которая не подлежала применению, либо когда судом было дано неправильное толкование норме международного права».
11 Более подробно об этой проблеме см.: Оксюк Т. Л. Указ. соч.
Позицию Т. Л. Оксюка по данному вопросу следует признать правильной, но с одной оговоркой. Предлагаемые им изменения редакции ч. 1 ст. 412 УПК РФ и пересмотр судебных решений ввиду новых обстоятельств посредством «обращения к нормам родственного института пересмотра вступивших в законную силу судебных решений в порядке надзора» вряд ли приемлемы, поскольку не согласуются с правовой природой института надзорного производства.
12 Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Указ. соч. С. 630.
13 Здесь по вполне понятным причинам исключаются случаи, когда на момент вынесения судебного решения суд был в неведении относительно вынесения Конституционным Судом РФ и Европейским Судом по правам человека решений, указанных в п. 1, 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ.
14 Постановлением Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 № 5-П ст. 405 УПК РФ признана не соответствующей Конституции РФ.
15 В данном случае, разумеется, речь идет о пересмотре судебного решения в пользу осужденного, а не об устранении преступности и наказуемости деяния.
16 В Конституционном Суде РФ находится запрос Курганского областного суда на предмет проверки конституционности положений п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ
17 В нижестоящих судебных инстанциях такие обстоятельства являются основанием для пересмотра судебного решения в порядке надзора (глава 48 УПК РФ).
18 О незначительности анализируемого вида уголовного производства в советский период свидетельствует тот факт, что предметом судебной статистики они никогда не были.
19 Такого «титула» удостаивается еще одна стадия процесса — производство в надзорной инстанции. Как правило, и определение исключительности этих стадий дается «оптом».
20 См., напр.: Ведищев Н. П. Возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. М.: Юрлитинформ, 2003. С. 18–19.
21 Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства: В 2-х т. Т. 2. СПб.: Альфа, 1996. С. 558.
22 Там же. С. 558–559.