ПЛАН
1. Идея «пассионарности», «ритмы Евразии» Л.Н. Гумилева. 2

2. Теория этногенеза. 9

3. Неоевразийство и будущий мир. 16

Список использованной литературы.. 21
1. Идея «пассионарности», «ритмы Евразии» Л.Н. Гумилева.


Лев Николаевич Гумилёв хорошо известен в широких кругах читателей, для ученого-историка даже очень известен, даже и знаменит, благодаря сделанному им исследованию принципов развития этносов и выдвинутой на этой почве гипотезе пассионарности.

Простейшее определение, которое дает там пассионарности Л.Н. Гумилёв, состоит в том, что «это признак... образующий внутри популяции некоторое количество людей, обладающих повышенной тягой к действию». То есть, можно сказать — пассионарность есть повышенная тяга к действиям, да еще, опять-таки по Гумилёву, «повышенная способность к напряжениям». Второе уточнение определяет, что у Гумилёва стоит за уровнями «пассионарного напряжения суперэтнической системы». В настоящем случае достаточным будет указать на то, что они образуют шесть фаз этногенеза: подъема, акматическую (от «акмэ» — расцвет), надлома, инерционную, обскурации и мемориальную.

Концепцию пассионарности Л. Н. Гумилёв наиболее развернуто и полно изложил в своей работе «Этногенез и биосфера земли». Здесь в изобилии представлены разнообразные аргументы автора в пользу своей концепции: и претендующие на философичность, и естественнонаучные, и опирающиеся на культурно-исторические реалии.

Самую бурную и резкую критику вызывает теория пассионарных этногенетических скачков как по поводу своей сущности, так и адрес лично её автора, что часто случается с творениями неординарных людей.

Основной термин созданной Гумилёвым теории – «ПАССИОНАРНОСТЬ», не совсем понятное, новое слово. «Это слово с его внутренним и многообещающим содержанием в марте 1939 года проникло в мозг... как удар молнии, — писал Л. Н. Гумилёв. – Откуда оно взялось – неизвестно, но для чего оно, как им пользоваться и что оно может дать для исторических работ, было вполне понятно». Изобретённый учёным термин указывает на стремление и способность человека изменять окружающий мир. Пассионарность может усиливаться и ослабевать, что лежит в основе универсального развития любого этноса.

Пассионарность в буквальном переводе на русский язык означает «страстность» или «одержимость страстями». Очевидно, что это не то, что понимается под страстями в быту. По введённому автором понятию, сами пассионарии, носители пассионарной энергии, — это отдельные индивиды, способные аккумулировать колоссальное количество психической энергии и через особое (хотя и гипотетическое поле) передавать её своим ближним, вдохновив их либо на жертвенный подвиг (таковы Александр Невский, Жанна д'Арк), либо на великое общее дело (Ганнибал, Готфрид Бульонский и первые крестоносцы), либо на удовлетворение безмерного честолюбия (Корнелий Сулла, Наполеон), либо, наконец, на разбойничье завоевание и грабежи (викинги, испанские конквистадоры).

Нужно лишь, чтобы в этносе было достаточно людей, готовых вдохновляться идеей, подверженных некой «пассионарной болезни», если, восприняв терминологию Гумилёва, чуть расширить созданный им понятийный аппарат.

Итак, Гумилёв считает, что отличия одного этноса от другого определяются не “способом производства”, “культурой” или “уровнем образования”. Этносы отличаются друг от друга стереотипами поведения, которые человек усваивает в первые годы жизни от родителей, сверстников, а затем использует всю жизнь. В этносе в отличие от общества работают не сознательные решения, а ощущения и условные рефлексы. Этнос, каждый человек приспосабливается к географической и этнической среде.

Но на то, чтобы по-новому приспособиться к окружению (особенно к новому), а тем более создать этнос, нужна какая-то потенциальная энергия, нужны силы. В этом-то, подчеркивает Гумилёв, и есть “сердцевина новизны пассионарной теории этногенеза”. Она связывается со способностью людей “поглощать биохимическую энергию живого вещества биосферы”, открытую В.И. Вернадским. Способности разных людей поглощать эту энергию различны. Автор теории предлагает классифицировать всех людей по этому признаку на три типа.

1. Наибольшее число людей располагает этой энергией в количестве, достаточном, чтобы удовлетворить потребности, диктуемые инстинктом самосохранения. Эти люди (их чаще всего называют гармоничными) работают, чтобы жить, и никаких иных потребностей у них не возникает.

2. Есть определенное число персон, что наделены “экстремальной энергетикой”. Этот избыток Гумилёв назвал пассионарностью (от лат. passio – страсть). Если пассионарности больше, чем требуется для спокойной жизни, человек пассионарный живет, чтобы работать ради своей идеальной цели.

3. Если пассионарность человека меньше, чем необходимо для обычной жизни, индивид, называемый субпассионарием, живет, чтобы не работать, и ориентируется на потребление за счет других людей.

В каждом этносе соотношение людей разных типов меняется со временем. Суммируясь, пассионарность индивидов образует пассионарность на популяционном уровне. Биологической нормой организма считается приспособление ради воспроизводства потомства. Значит, популяция, воспроизводящая биохимическую энергию на уровне нормы, является неагрессивным, вполне довольным жизнью этносом. Но если в такой популяции появляется определенное число пассионариев, то поведение этноса меняется. Избыток энергии на что-то должен быть истрачен. Он может быть истрачен на какие-либо социальные идеи или достижение определенных материальных, политических и других целей.

Гумилёв утверждает, что, стремясь к своему идеалу, люди пассионарные часто жертвуют своей жизнью ради других, но для достижения своих практических целей они перестраивают саму этническую систему, меняют ее стереотипы поведения и цели развития.

Когда же лидеры-пассионарии, а затем их потомки оказываются уничтоженными (в войнах, на кострах инквизиции, в концлагерях, при взаимоистреблениях), то вновь виден трудолюбивый народ, довольный своей жизнью. От момента пассионарного толчка (появления первых пассионариев в спокойной популяции) до возвращения в новое состояние равновесия – гомеостаз – проходит около 1200–1500 лет. За это время пассионарность вначале устойчиво растет – это фаза подъема, когда структура этнической системы постоянно усложняется, из разрозненных субъектов (сословий) возникает единый новый этнос. Когда пассионарность достигает вершины, создается единый этнический мир – суперэтнос, состоящий из отдельных, близких друг к другу по поведению и культуре этносов. Вся последующая этническая история связана с обратным процессом – разрушением создавшегося суперэтноса вследствие спада пассионарности.

Спад пассионарности предопределен тем, что энергичных пассионарных людей с каждым поколением становится все меньше и меньше, а социальная система, созданная ими, не успевает за переменами, так как она более инерционна, чем природная среда. И в фазе надлома этноса систему приходится постоянно перестраивать, приспосабливая к ухудшающимся условиям. Если этот процесс заканчивается благополучно, этнос имеет шанс дожить до следующей фазы этногенеза – инерционной. В данной фазе пассионарность убывает медленно и плавно, люди наслаждаются материальными и культурными благами. Но когда пассионарность падает ниже критической точки, то обманчивое благополучие гибнет от рук собственных пассионариев, этнос исчезает, а отдельные люди либо ассимилируются, врастая в новые этносы, либо остаются в виде этнических реликтов.

“Ритмы Евразии” – последнее произведение Л.Н. Гумилёва, которое ему не суждено было завершить. Книга была задумана как широкая панорама событий евразийской истории, основанная на теории этногенеза. В этом произведении должна была найти отражение история всех народов, с которыми были связаны эпохи интеграции Евразийского континента, – тюрок, хунну, монголов, татар и русских.

Границы Евразийского мегаконтинента Гумилёв определяет следующим образом. Западная Европа отделяется от евразийского пространства отрицательной изотермой января (к востоку от этой границы средняя температура января отрицательна). С юга Евразия ограничивается цепями гор (Кавказ, Копетдаг, Памир, Тянь-Шань), с севера – массивами тайги, на востоке – Великой китайской стеной. Евразию можно разделить на три региона:

1) Высокая Азия – Монголия, Джунгария, Тува и Забайкалье; климат довольно сухой, но в горах достаточно влажный;

2) Южный район – Казахстан и Средняя Азия;

3) Западный район – наиболее влажный, включающий Восточную Европу; имеется полоса черноземов, а также лесостепная полоса.

Восточная часть Евразии населена монголоидами (в древности – тюрками, а с XIII в. – монголами), южная часть – смесью монголов, тюрок и иранцев, западная – славянами и утро-финнами. Все перечисленные народы следует считать аборигенами Евразии, так как их переселения носили характер простых передвижений в пределах своего или сходного этноландшафтного района. Вторжения иноземцев (китайцев, арабов, евреев, немцев, шведов, поляков и др.) происходили редко и не имели конечного ycпexa.

Гумилёв полагает, что особый этнос великороссов сформировался под воздействием пассионарного толчка в результате тюркско-славянского слияния, и определяет его как союз Леса и Степи. Данный союз представляет собой симбиоз, т.е. взаимовыгодное сосуществование этносов, при котором каждый этнос сохраняет свое национальное своеобразие. В XII в. Русь разваливалась под влиянием междоусобных войн на отдельные княжества, и Гумилёв вовсе не считает нашествие монголов причиной упадка Древней Руси. Именно в этот период на краю гибели она испытала мощный пассионарный толчок, который прокатился по всей Евразии. В качестве доказательства Гумилёв приводит рождение примерно в одно время таких личностей, как Александр Невский (русский князь), Миндовг (великий литовский князь), Осман (турецкий султан), которые спасли свои страны от завоеваний иноземцев и подняли значение своих стран и народов. “Иго”, по Гумилёву, это не шествие монгольских войск через Россию, а смешение кровей, причем монголы на 2/3 были христианами – до 1313 г., когда хан Узбек принял ислам как государственную религию и заявил, что все иноверцы будут казнены. Масса христиан и язычников монгольских кровей бежала на Русь и принимала православие, смешивалась со славянами.

Если исходить из обычной продолжительности цикла жизни суперэтноса, сейчас Россия находится в фазовом переходе от надлома к инерции (800 лет). Таким образом, переживаемый нами кризис вполне закономерен. Надлом в российском суперэтносе впервые обозначился после Отечественной войны 1812 г., и Гумилёв объясняет это предшествующими реформами Петра I, насаждавшего западную культуру, а также гибелью наиболее пассионарной части русских офицеров в войне против Наполеона. Поскольку общая продолжительность фазы надлома около 200 лет, становится понятным, что советский период нашей истории является наиболее тяжелой, финальной частью фазы надлома.

От уровня пассионарности в нашем обществе в настоящее время зависит, перейдем ли мы к инерционной фазе развития этноса или прекратим свое существование как суперэтнос. К примеру, европейцы старше нас на 500 лет, и то, что переживает сегодня Россия, Западная Европа пережила в конце XV – начале XVI в. Так, история Франции XV в. характеризуется жестокой гражданской войной между сторонниками герцога Орлеанского и герцога Бургундского. Пример инерционной фазы, к которой благополучно перешла Италия, а за ней и прочие страны в XVI в., – эпоха Возрождения.

По итогам анализа теории евразийства, этногенеза и пассионарности Л.Н. Гумилёва и с точки зрения геополитики можно сделать следующие основные выводы.

1. Общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, невозможна. Культура каждого этноса своеобразна, и именно благодаря этой пластичности человек выжил на планете Земля.

2. Контакт на суперэтническом уровне между этносами Евразии и иными этносами дает негативные результаты. Там, где сталкиваются два и более суперэтноса, множатся бедствия и нарушается логика творческих процессов. Поэтому конфликт между Западной Европой и Евразией как между двумя суперэтносами, не обладающими комплиментарностью, может привести к трагическим последствиям для всей планеты.

3. Духовность евразийских народов представляет собой единую суперэтническую целостность, любой территориальный вопрос может быть решен только на фундаменте евразийского единства.

Особенно важно отметить, что Гумилёв ставит историю людей в сильную зависимость от истории идей, разделяя последние на две группы – жизнеутверждающие (оптимистичные и теистические) и жизнеотрицающие (пессимистичные и атеистические). Однако заявления ученого о неком “теистическом буддизме”, о православии, отрицающем Ветхий Завет, не всегда подкреплены соответствующими фактами.

Главная причина этногенеза Гумилёву видится в мутациях, вызванных космическим облучением биосферы, а в подтверждение этого он приводит наблюдение, согласно которому несколько вспышек этногенеза произошло примерно в одно и то же время на стыках ландшафтов, примерно совпадающих с границами между этносами (ибо каждый этнос приспосабливается к определенному ландшафту или группе ландшафтов). Сам же Гумилёв отмечает, что именно контакты разных этносов, и особенно суперэтносов, благодаря различию стереотипов поведения и перепадам уровней пас-сионарности рождают новые идеи, новые стереотипы поведения и новые этносы.

Не исключено, что автор видит причину этногенеза в виде космического излучения как дань воззрениям своего учителя Савицкого и учению об энергии живого вещества академика Вернадского. Мысль о космическом воздействии на историю человечества разрабатывалась не только Вернадским, но и русскими космистами К.Э. Циолковским и А.Л. Чижевским. Гумилёв очень часто использует термин Чижевского “причинно-следственные цепочки”. Для него совершенно ясно, что все должно иметь свои причины, которые носят естественный, природный характер, при этом одна и та же причина при одних и тех же условиях порождает одни и те же следствия.

Время, научно-технический прогресс и другие факторы, безусловно, наложили отпечаток не только на внешний облик этносов, проживающих в Евразии. Они внесли существенные коррективы в их менталитет. Но тем не менее силы влияния месторазвития воздействуют на жителей этого ареала до сих пор.

2. Теория этногенеза.

«Этногенез, — по приведённому учёным определению, — это инерционный процесс, где первичный заряд энергии ... расходуются вследствие сопротивления среды, что ведёт к гомеостазу... Именно благодаря высокому накалу пассионарности происходит взаимодейст- вие между общественной и природной формами матери».

Итак, этногенез обусловлен «пассионарным толчком», то есть накоплением в населении, занимающем некий ландшафт, пассионарных личностей. При этом автор теории подробно говорит о том, какие ландшафты более, а какие менее благоприятны для возникновения сильных этносов. Причём «этнос», как пишет Л. Н. Гумилёв, — не нация, не конфессия, не класс и не государство. Это та общность, которая на уровне самоощущения определяет противопоставление «наши – не наши»; с другой стороны, этнос есть неотъемлемая часть породившего ландшафта, и то, что называется «менталитет», формируется средой обитания этноса; таким образом, есть этносы равнинные, есть городские, есть островные (хотя создаётся такое ощущение, что в этом тезисе немного более чем следовало бы, ставится ударение на географический фактор расположения этносов, потому как можно сделать вывод о том, что все «равнинные» или, например, «островные» этносы Земли имеют схожий менталитет, располагаясь в противоположных частях планеты, в зонах иных климатов и географических широт, в окружении носителей разных культур, что не может сформировать схожее мироощущение этноса, а также всё то, что входит в понятие «менталитет». Итак, если ничего не помешает, этнос проходит различные стадии, зависящие именно от уровня пассионарности. Они, по мнению автора, у всех народов одинаковы и весь цикл занимает примерно одинаковое время: 1200—1500 лет. За этот период история любого этноса характеризуется сменой его энергетических состояний: толчок (вспышка пассионарной энергии) – подъём – перегрев – упадок — затухание (рассеяние энергии), адекватно отвечающим фазам этногенеза в собственном историческом времени этноса: рождение – взлёт (акматическая фаза) – спад (резкий надлом) – инерционная или мемориальная фаза (происходит всплеск науки и культуры) – обскурация – смерть (вовсе не значит, что умирают все носители этноса – одни могут стать частью соседнего, набирающего пассионарность, этноса (здесь Гумилёв делает попытку выяснения закономерных взаимоотношений между различными этносами; приняв этнические единицы за замкнутые системы, можно предположить различные формы взаимоотношения – от конфликтов до сосуществования на основе разделения труда), другие же живут в гармонии с окружающей средой — это будет гомеостаз. Важным моральным критерием для оценки деятельности этносов Л. Н. Гумилёв считал взаимодействие человека и природы, или, по его терминологии, этноса и ландшафта. Завоевание этносом энергетической ниши в биосфере происходит иногда с большими потерями для природы, иногда – органично. Утвердив как аксиому положение «У народов есть родины!», Л.Н. Гумилёв делает логичный вывод, что даже в случае крупной миграции этносы выбирают условия, близкие к тем, которые они покинули.

«Фазы жизни» народа, подобные обозначенным Гумилёвым, до него называл Тойнби, о смертности этносов писал Данилевский и Шпенглер, но никто не назвал движущую силу этногенеза. По мнению Л. Н. Гумилёва, движение этносов определяет пассионарный толчок. Возникает закономерный вопрос: откуда же берётся этот пассионарный толчок? В своей работе «Этногенез и биосфера Земли» учёный утверждает, что время от времени «Ближний Космос» посылает в биосферу Земли очистительные пассионарные толчки. Хотя надо отметить, что в последних своих работах Гумилёв не уделяет особого внимания этому самому «Ближнему Космосу».

Важно то, что цепь причинно–следственных явлений обрывается Гумилёвым именно в том месте, где она уходит за пределы Земного шара. Пассионарный толчок – это такой разрыв естественной причинности, который закрыт для научного познания. Причина возникновения этносов вынесена Гумилёвым в Космос. Это равнозначно признанию, что теория не претендует на познание, поскольку условия, создающие в Космосе причину пассионарных толчков, невоспроизводимы. Не случайно «космос» — не научное понятие.

Для учёного нашего времени создать научную теорию, но не поддающуюся научному обоснованному доказательству, основанную почти лишь только на авторской эрудиции и интуиции, было неслыханной дерзостью. Хотя Колумб, открывший новый континент, вообще не понял, что же он открыл, Гумилёв же, гениально угадав, что этногенный фактор – энергетический, так и не понял, что такое значит энергия его пассионарных толчков.

Можно предположить, что гумилёвская пассионарность ближе всего к физическому действию, введённому в XVIII веке П. Мопертюи как характеристики перехода кинетической энергии в потенциальную и обратно. Строгое определение таково: действие есть интеграл по времени разности между кинетической и потенциальной энергиями.

Гумилёв нашёл метод изучения этногенеза в открытой В. Вернадским биохимической энергии, привносимой в организмы из Космоса. Обнаружил способ действия этой силы – пассионарный толчок. Рождение этноса сопровождается повышением энергии, биологически трансформированных через микромутации у отдельных индивидов — пассионариев.

До открытия Гумилева предполагалось, что этнос, точнее народ, национальность, нация — это сообщество, членов которого объединяет что-то одно: язык, государственная власть, инерция истории, жизнь в одном обществе. Но это не более чем поверхностное суждение и как наблюдение над фактами является иллюзией, свойствен-ной наблюдателям. Этнос, по Гумилеву, — это реальная категория, которая позволяет выделить по ряду признаков группу людей, выступающую в истории как большая замкнутая система с определенным динамическим стереотипом поведения, именно поведения, и оригинальной внутренней структурой, меняющейся в зависимости от времени жизни этноса — от фаз этногенеза. Этнос, движущийся во времени, постоянно стремится путем выработки своего поведения и утверждения его в потомках к расширению ареала присутствия на исторической арене, и вся нацеленная энергия этноса, если ее суммировать, зависит, во-первых, от лимитирования определенной окружающей среды, где этнос добывает свои средства жизнеобеспечения, и, во-вторых, направленности его действий по созданию все большего для себя социального пространства.

По мере движения во времени этнос испытывает сопротивление среды, которая начинает оказывать отрицательное воздействие на его жизнестойкость, и с растратой пассионарной заряженности первоначального импульса это в конце концов приводит любой этнос в состояние равновесия между собой, соседями и природной средой, к исчерпанности ресурсостойкости этноса. Он теряет резистентность, сопротивляемость. Жизнь этноса, определенная Гумилевым опытно-историческим путем на материале Всемирной истории, фиксированной хронологией событий, длится в пределах от 1200 до 1500 лет, и в течение этого жизненного цикла наблюдается постепенная растрата жизненных, энергетических сил, биосферной заряженности этноса. Вопрос в том, откуда, из каких источников возникает, берется эта "запасливость" этноса, но об этом и говорит теория пассионарности.

Каждый этнос при своем рождении, появлении на свет обладает инерцией первоначального толчка. Можно не спрашивать, как это происходит, стоит лишь рассмотреть, как это происходило в истории. Так, от толчка — мутации возникли все народы на Земле. Как бы из "ничто", из неизвестности, из оболочки каких-то событий, зачастую под чужим именем — проявляют себя группы людей, являющиеся первоначальным ядром будущей этнической организации или организма, работающим в определенном ландшафте и совершенствующимся в дальнейшем — в превращениях этноса движениями, скачками, прерывистыми фазами, не эволюционно, а через войны, кризисы, самоуничтожение и приступы переустройства этногенеза. Новорожденный этнос живет не плавной растратой своих биосферных запасов, но скачкообразно, некими пусками — фазами, которые имеют определенные ритмы.

Основной единицей измерения истории выступает этнос. Он может быть малым и большим, как китайцы, русские, бенгальцы, арабы. Элементом структуры этноса выступает субэтнос, на которым вначале может покоиться образование этноса, а потом большая система все-таки снова разбивается, распадается на ряд субэтнических единиц. Так, в русском этносе субэтносами являются поморы Севера, казаки южных областей, сибиряки — потомки первопроходцев (чалдоны) в Сибири, разнообразные метисные образования, интеллигенция XIX века, старообрядцы, русско-горские общины на Кавказе, молокане, русские евреи, туркестанстанцы-русские, родившиеся в Средней Азии, москвичи в середине XX века и другие.

Еще меньшей единицей этноса являются консорции- группы людей, объединенные одной исторической судьбой, не мировоззрением, но поведением. Это нестойкие объединения, связанные одними интересами или делами, и они могут быть разного рода и "жанра": секты и тайные культы, партии, банды и нелегальные образования, кружки, воинственные или отреченные от жизни сообщества: скальды в Скандинавии или суфии в Персии, викинги, нестяжатели на Волге, трапперы в США, беглые в Новороссии в XVIII веке или борцы за веру, газии в средние века на Ближнем Востоке. От них могут рождаться новые этносы и возникать затем новые государства, но в основном консорции — это первичная ячейка "формообразования" этногенеза, из ста образований лишь одно-два при благоприятных обстоятельствах могут создать этнос. Как правило, этнос стремится к реализации себя в чем-то значительном — в военной державе, империи, королевстве, сверхсистеме — суперэтносе, в какой-то огромной исторической задаче: в стремлении Александра Македонского, Чингисхана, Наполеона к мировому господству или Николая I в России — к созданию неовизантийской империи.

Выполнив свою роль, суперэтнос "утяжеляется", становится перегруженным, разбитым на составные части по общежитейским разнородным интересам и с разными внутренними запасами прочности жизни. Собрать его на очередную историческую задачу бывает невозможно, как, например, невозможно на этой стадии пассионарности воссоздание господства российского суперэтноса под видом СССР в Евразии, и тогда на первый план выступает желание этноса упорядочить отношения внутри себя. Другая стадия формирования этноса — конвиксия. Это общность людей, объединенных уже на фазе упадка этноса, на фазе инерционного развития — обыкновенным семейным или частным укладом, культурными связями. Конвиксии возникают уже как общежитейские общины, говорящие на господствующем в государстве языке, не "высовываются" из ниши, стремятся реализовать свою "малую" судьбу внутри большой судьбы и потому чаще всего встречают либо поддержку, либо равнодушие соседей. Так, советские-российские немцы становятся сегодня конвиксий для целей сохранения своей исторической фазы существования и желают вернуться на родину в Поволжье, чтобы создать там некий социальный организм, который непонятен окружающему населению. Аналогичные процессы происходят и в Европе, и особенно остро на Ближнем и Среднем Востоке, в Азии, да и везде.

Гумилёв выделяет три основных формы контактов этносов: симбиоз, ксения и химера.

Симбиоз – сочетание этносов, при котором каждый занимает свою экологическую нишу, свой ландшафт, полностью сохраняя свое национальное своеобразие. При симбиозе этносы взаимодействуют и обогащают друг друга. Он повышает жизненные возможности народов, делает могущественными страны.

Ксения – сочетание, при котором один этнос – “гость”, вкрапление в теле другого. “Гость” живет изолированно, не нарушая этнической системы “хозяина”. Присутствие ксений безвредно для вмещающего этноса. Но когда “гость” начинает утрачивать свою изолированность, сочетание этносов чаще всего превращается в химеру.

Химера – соединение несоединимого. Она возникает, если два этноса, принадлежащих к суперэтносам с отрицательной взаимной комплиментарностью. (несовместимостью ценностей), живут перемешавшись, пронизывая друг друга. В этих случаях неизбежны кровь и разрушения, гибель одного или обоих этносов. Процесс распада этносов может длиться 150–200 лет и более^.

По Мысли Гумилёва, экономико-географическое единство региона, в котором сочетаются зональные и азональные (речные долины) ландшафты, определяло необходимость создания целостной системы, где части не противостоят друг другу, а дополняют одна другую. Он ссылается на исследование А.Ю. Якубовского, который писал: “Русская буржуазная историография... не сумела заметить того факта, что для отношений между русскими княжествами и половецкой степью более характерными и нормальными являются не война и набеги, а интенсивный товарообмен”.

Русская земля в XII в. была вместилищем многих этносов, но славяне были ведущим, наиболее инициативным этносом, восприимчивым к византийской культуре. Они могли успешно противостоять другим этносам – более агрессивным, с более низким уровнем культуры. Но шло соперничество и между славянскими субэтносами, например киево-волынским и чернигово-северским. Инициаторами междоусобиц были не князья Рюриковичи, а люди, их окружающие, которые кормили князей, боролись за власть в своем княжестве и за власть в других княжествах Руси. Таким образом, Русь и завоеванная Степь составляли в XII в. единое, хотя и не централизованное государство, впавшее в XIII в. в состояние глубокого кризиса

3. Неоевразийство и будущий мир


Огромный континент Евразию Гумилёв, как и его предшественники, не противопоставлял всему остальному миру. Общеметодологическим принципом евразийства является полицентризм. Евразия выступает как один из геополитических центров, а не доминирует в мире. Мы отмечали, что виднейший теоретик геополитики англичанин X. Маккиндер обосновывал именно эту идею. И русские евразийцы и неоевразийцы считали ее плодотворной и развивали этот тезис в своих работах: “Европейский полицентризм предполагал, что таких центров много. Европа – центр мира, но и Палестина – центр мира, Иберия и Китай – то же самое”.

По-иному смотрят на эту проблему многие видные ученые (геополитики, политологи, экономисты и т. д.), политики и военные, руководители монополий, особенно ориентированных на добычу и переработку сырья, компаний, производящих средства связи, аэрокосмическую технику.

Такой повышенный интерес американо-европейских ведущих политиков и обслуживающих их ученых носит далеко не праздный или теоретический характер. Они преследуют свои геополитические цели, связанные с захватом новых невосполнимых источников сырья (прежде всего энергоносителей).

Вот что, например, пишет по этому поводу З. Бжезинский: “Евразия – это суперконтинент земного шара, играющий роль своего рода оси. Та держава, которая на нем доминирует, будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономическом плане регионов планеты – Западной Европе и Восточной Азии”. Кто будет господствовать в Евразии для Бжезинского совершенно ясно. Он пишет об этом с циничной откровенностью: “... вряд ли какое государство может сравниться с Соединенными Штатами в четырех ключевых областях – военной, экономической, технической и культурной, придающих стране глобальный политический вес”.

Эти и другие откровения Бжезинского и прочих “радетелей” вхождения России в “семью цивилизованных народов мира” – один из проигрываемых сегодня вариантов присоединения России к новой суперэтнической системе. Но, как совершенно справедливо пишет Л. Гумилёв, “было бы величайшим заблуждением думать, что итогом строительства “общеевропейского дома” станет... торжество общечеловеческих ценностей”.

И по меньшей мере наивно звучат слова российских политиков, ученых-западников, напоминающие мысли известного мошенника, чтущего уголовный кодекс, – “Запад нам поможет”. По этому поводу можно процитировать Трубецкого:

“Те романо-германские державы, которые окажут России помощь... сделают это, конечно, не по филантропическим побуждениям и постараются поставить дело так, чтобы в обмен на эту помощь получить Россию в качестве своей колонии”.

Так что же ждет Россию, мир в целом? Роль колонии в монополярном мире, проект которого уже начертал Бжезинский и другие ученые-западники (атлантисты, мондиалисты и т. п.), или возможны другие варианты? Сторонники первого течения евразийства по этому поводу утверждают, что победа Запада в “холодной войне” концептуально означает окончание биполярного мира и начало однополярного. И если чистые атлантисты (Хантингтон) предполагают, что эта однополярность будет относительной, поскольку выигравший Запад (The West) будет вынужден постоянно улаживать нарастающие меж-цивилизационные конфликты со “всем остальным миром” (The Rest), то мондиалисты (Фукуяма, Аттачи) видят беспроблемную доминанту Запада надо всей планетой как нечто уже случившееся. Даже самый конфликтный вариант профессора Санторо предполагает, в конце концов, установление Мирового правительства.

Немногим отличается от взглядов Фукуямы, Аттали и Санторо точка зрения политолога К.С. Гаджиева. Он пишет: “Мы, по-видимому, переживаем начальный этап формирования нового типа мирового сообщества всепланетарного масштаба, которое будет отличаться от общества, в котором наше поколение родилось и выросло... Структурообразующими силами большей части современного мирового сообщества являются рыночная экономика и – в меньшей степени – политические институты, ориентированные на демократию”.

Но известно, что страны, добившиеся за послевоенные годы самых динамичных показателей в экономике (СССР с 1945 по 1960 г., Япония с 1945 г. до середины 1990-х гг., Германия, в том числе ФРГ и ГДР, с 1945 г. по настоящее время, Китай с 1949 г. по настоящее время), часто принимали политические решения о регулировании и планировании своего экономического развития.

Ранее мы уже говорили о книге-фантасмагории А.А. Зиновьева “Глобальный человейник”. Так вот, в ней повествуется о том, что на Земле свершился повальный экспорт “западнизма”, его традиции и ценностные ориентации стали глобальными: планета превратилась в однопартийный социум, все страны пришли к “западнизму”, и человечество превратилось в “человейник”, человек слился с компьютером, перестал быть самим собой, стал чем-то средним между компьютером “Ла” – зеркальным отражением человека-хозяина и муравьем. Зиновьев в фантастической форме представил реализованный проект западников-победителей, где восторжествовала атлантическая, талассократическая система ценностей. Евразийству с его поисками смысла жизни и духовности в такой системе места нет.

Неоевразийцы России, подобно многим ученым и политикам стран Европы и Азии, не могут согласиться с гегемонистскими притязаниями атлантистов и мондиалистов. Противостоять монополярности, по их мнению, может биполярность. Имеется в виду, что “новый континентальный альянс должен либо включить в себя всю Европу до Атлантики и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии – Индию, Иран, Индокитай и т. д., либо обеспечить дружественный нейтралитет этих же пространств, т.е. вывести их из-под контроля атлантизма”. Особо подчеркивается, что новый евразийский биполяризм должен исходить из совершенно иных идеологических предпосылок и основываться на совершенно иных методиках.

Механизм формирования биполярного мира дается в книге Г.А. Зюганова “Россия – Родина моя”, где, в частности, утверждается, что обновленная Россия, укрепившая свою государственность и возродившая свою экономику на базе современных технотронных технологий, займет в мире свойственное ей место, вновь обретя свою традиционно миротворческую, стабилизирующую, сдерживающую хаос силу.
Список использованной литературы


1.           Андрианова Т.В. Геополитические теории XX в. (Социально-философское исследование). М., 1996.

2. Гумилёв Л.Н.От Руси до России. М., 1996.

3. Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1990.

4. Гумилёв Л.Н. Ритмы Евразии. М.: Прогресс, 1993. С. 15.

5. Дугин А. Основы геополитики. М.: Арктогея, 1997. С. 152.

6.     Ильин И.А. О грядущей России. М., 1993.

7.     Михайлов Т.А. История геополитических идей. М., 1999.

8.     Нартов Н. А. Геополитика: Учеб. для вузов. 2-е изд. М., 2007.

9.     Петров В.П. Геополитика России. Возрождение или гибель? М.: Вече, 2003; Леонов Н. С. Крестный путь России. М. Русский дом, 2002; Ивашов Л.Г. Хоронить не спешите Россию. М.: Яуза, 2003.

10. Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997.

11. Сапронов П.А. От Руси до России вместе с Л. Н. Гумилёвым // Общество и современность, 2001, № 4, С. 15—21.