Реферат История русской геополитической мысли
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию
ГОУ ВПО «Вологодский государственный технический университет»
Кафедра социально-гуманитарных и естественно-научных дисциплин
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине «Геополитика »
на тему «История русской геополитической мысли»
Выполнила: Котик Наталья Александровна
Группа: ЧЭГУ-31
Шифр: 0805320407
Домашний адрес:
162622, Вологодская область, г. Череповец
Пр. Советский д. 57, кв. 161
Проверил: Никитин А.Е.
Вологда
2010
СОДЕРЖАНИЕ
1.История русской геополитической мысли……………………………….................3
1.1.Возникновение и развитие геополитической мысли в России….………………3
1.2.Современные школы и концепции в российской геополитике………………...13
Список использованных источников…...……………………………………............24
1.ИСТОРИЯ РУССКОЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
1.1. Возникновение и развитие геополитической мысли в России
Формирование геополитических идей в России тесно связано с поисками определения целей Российского государства, определением места «российской цивилизации» в мире. Особенность генезиса и эволюции отечественной геополитической мысли, в отличие от зарубежной, заключается в том, что огромное пространство страны само диктовало уклад жизни народа и специфику государства как особой пространственно-территориальной организации людей. «Объективная геополитическая реальность - лесостепное мироощущение жителя речных и озерных урочищ среди огромных массивов лесов и степей, необходимость перехода от одного урочища к другому через опасные пространства - лежала в основе российских геополитических идей».
Русская геополитическая традиция складывалась в XIX - начале XX вв., как и у других держав того времени, в русле концептуальной геополитики. Вместе с тем, российская геополитика характеризовалась преобладанием духовных начал над сугубо материальными, наличием специфической философской доминанты, отражающей цивилизационные и культурологические ценности евразийского континентального пространства [3].
Современная трактовка термина "геополитическая концепция" позволяет выделить в рамках российской классической геополитики ряд самобытных школ. Среди них наиболее заметное место занимают: философская школа "русского космизма" (Н.Ф. Федоров, Н.А. Умов, В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, П.А. Флоренский, Н.А. Бердяев и др.); направление русской исторической и историософской мысли (Б.Н. Чичерин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Н.Я. Данилевский и др.); русская географическая школа (К.М. Бэр, Л.И. Мечников, В.П. Семенов-Тян-Шанский, Д.А. Милютин, Н.Ф. Гончаров, А.Е. Снесарев и др.), идеология "евразийства" (П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Л.П. Карсавин, Г.В. Вернадский, А.В. Карташов, Г.В. Флоровский), теория этногенеза (Л.Н. Гумилев).
Космическое направление научно-философской мысли зародилось в России в середине XIX века и развернулось в ХХ в. Взгляды русских космистов достаточно широки и не сводились исключительно к геополитической проблематике. Геополитические мотивы этого философского направления заключаются в том, что его генетической чертой была идея активной эволюции, т. е. необходимости нового сознательного этапа развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство. Поэтому космическое направление в философии еще иногда называют активно-эволюционным.
Наиболее существенным вкладом русских философов-космистов в геополитику стала разработка В.И. Вернадским теории ноосферы. Он объяснял неизбежность перехода к ноосфере наличием ряда материальных факторов, каждый из которых имеет прямое отношение к геополитическим процессам. Первый фактор - полный захват человеком биосферы для жизни (вселенскость человечества). Второй, решающий для создания ноосферы - единство человечества, что обусловлено постепенным созданием общечеловеческой культуры, сходных форм научной, технической, бытовой цивилизации, развитием средств коммуникации и информационных технологий. В качестве третьего фактора выступает рост возможности сознательного влияния народных масс на ход государственных и общественных дел.
Не менее оригинальным результатом научного творчества представителей русского космизма стала теория гелиотараксии А.Л. Чижевского. Основной закон теории, сформулированный им в
Представители отечественной исторической и историософской мысли также внесли существенный вклад в развитие концептуальной геополитики. Так, по мнению Б.Н. Чичерина, громадность территории России, ее малая заселенность, однообразие и простота занятий населения, постоянная угроза внешних нападений обусловили жизненную потребность в крепкой центральной власти. Вслед за ним С.М. Соловьев отмечал географическую предопределенность зарождения русской государственности и наиболее интенсивного хозяйственного освоения земель в центре Среднерусской возвышенности. В неравенстве изначальных условий развития он видел и естественные причины отставания России от Западной Европы: русскому народу в полном смысле слова пришлось отвоевывать жизненное пространство у природы.
По мнению Н.Я. Данилевского, главными действующими субъектами на "подмостках театра" истории являются не государства или отдельные нации, а огромные культурно-религиозные общности. Их он называл «культурно-историческими типами». В последствии эти общности стали называть «цивилизациями». Он первым из русских ученых сформулировал и научно обосновал тезис отчужденности Европы от России. Причина этой отчужденности в принципиальном цивилизационном различии двух мировых сил. Данилевский сформулировал самое важное требование внешней политики России - приведение ее в соответствие с объективными задачами развития и укрепления «славянского культурно-исторического типа».
Русская географическая (военно-географическая) школа также богата выдающими представителями. Ее родоначальником по праву считается генерал-фельдмаршал Д.А. Милютин. Он уточнил неизменные геополитические приоритеты России, исходя из того, что Британская империя - главный геополитический противник нашей страны в середине XIX в., обосновал необходимость заключения военно-политического союза России и Германии для поддержания равновесия в Европе и на Ближнем Востоке, определил предмет военной географии и военной статистики.
Предметом военной географии и военной статистики являются общие и частные закономерности функционирования и развития государства: политическая система, экономическая и военная мощь, территория, географическое положение и общие топографические свойства - очертания границ, включая соседей (иное государство растянуто на большое протяжение или разбросано отдельными частями, другое округлено и составляет сплошную массу); одно по своему положению есть государство исключительно континентальное, другое исключительно морское; одно принуждено иметь для обороны сравнительно больше войска, чем другое; одно обращает главное внимание на сухопутные войска, другое - на флот) [1,5,6].
Выдающаяся страница в истории отечественной геополитической мысли связана с трудами профессора страноведения географического факультета Ленинградского государственного университета 1920-1930-х гг. В.П. Семенова-Тян-Шанского. Принципиальными положениями его концепции являются:
- представление о политической географии как «итоговом», синтетическом и многоуровневом знании в структуре географической науки, как о географии «территориальных и духовных господств человеческих сообществ» или «страноведении территориального господства»;
- привнесение в традиционные географо-детерминистские методологические принципы антропогеографических взглядов фактора деятельности человека, в особенности экономического аспекта в качестве важнейшего опосредующего звена в процессе формирования территориального господства на базе тех или иных географических факторов;
- выделение и характеристика генетических форм территориально-политических систем («могущественно-территориального владения»), т. е. государственно-геополитических систем как совокупного результата действия природных, исторических, экономических и культурных факторов территорий;
- исследование развития «чрезматериковой» системы территориально-политического могущества России, ее преимуществ, недостатков и перспектив;
- разработка на российском материале представлений о колонизационных базах как генераторах и гарантах территориально-политического могущества;
- политико-географическое районирование и картографирование России (выделение «цельных в политико-географическом отношении местностей»).
Представляют интерес рассматриваемые В.П. Семеновым-Тян-Шанским системы геополитического контроля над пространством. Первая система - кольцеобразная - появилась на Средиземноморье: сухопутные владения державы - метрополии представляли собой кольцо, которое позволяло контролировать внутреннее морское пространство. Вторая система – клочкообразная - применяется европейцами начиная с эпохи Великих географических открытий. Третья система геополитического контроля - континентальная. Таковой она является, если владения господствующей державы охватывают территорию «от моря до моря» [2].
Рассматривая географическое направление российской геополитической мысли, нельзя не отметить вклад выдающегося военного мыслителя генерал-лейтенанта А.Е. Снесарева. Будучи одним из активнейших сторонников «необычной стратегии», А.Е. Снесарев считал, что сущность стратегического метода управления историческим процессом состоит в задействовании по правилам военной науки и законам войны всех мыслимых и немыслимых средств цивилизации. При этом введение этих законов и правил в арсенал стратегии требует объединения усилий специалистов в различных отраслях науки, интегрированных комплексом военной географии – «простейшим суммарием наук гуманитарных и естественных». В труде «Введение в военную географию» А.Е. Снесарев, в частности, предложил информационно-статистические технологии вычисления «законов истории», а в цикле монографий об Индии, в работах о Клаузевице, других публикациях по стратегии он вывел единую формулу исторических возможностей любого общества и государства.
Говоря о вкладе российских исследователей в разработку геополитической теории, следует особо остановиться на теоретических воззрениях представителей русской зарубежной школы «евразийства», особенно П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, чьи труды до настоящего времени служат основой разработки российских проектов.
Русский ученый, которого в полном смысле слова называют геополитиком - П.Н. Савицкий. Его основная идея заключается в том, что Россия представляет собой цивилизационное образование, определяемое через качество «срединности»: «Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться «срединным государством...». Срединность России является основой ее исторической идентичности - она не часть Европы и не продолжение Азии, а самостоятельный мир, самостоятельная и особая духовно-историческая геополитическая реальность - Евразия.
Россию Савицкий рассматривает как особый тип цивилизации, сложившейся на основе нескольких составляющих - арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества, православной традиции. Все вместе создает некое уникальное, «срединное» образование, представляющее собой синтез мировой истории. При этом великороссы не просто ответвление восточных славян, а особое имперское этническое образование, в котором сочетаются славянский и тюркский субстраты.
Геополитический смысл России-Евразии выступает как синтез реальностей: европейского Леса и азиатской Степи. При этом такой синтез не есть простое наложение двух геополитических систем друг на друга, это нечто цельное, оригинальное, обладающее своей собственной мерой и методологией оценок.
В теории Савицкого важнейшую роль играет концепция «месторазвития». Так, он пишет: «...широкое общежитие живых существ, взаимно приспособленных друг к другу и к окружающей среде и ее к себе приспособивших, понимается нами под категорией «месторазвития». Социально-политическая среда и ее территория должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидум или ландшафт. Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию».
Очень важным аспектом теории Савицкого является принцип «идеократии». «Евразийцы конструируют понятие новой формы государственного строя, в которой принадлежность к ведущему отбору связана с исповеданием и служением определенной идее. Эту форму они называют идеократической. Элементы подобного рода имеются при любом государственном порядке: их можно обнаружить и в аристократии, и геронтократии, и даже в плутократии. Но во всех этих случаях общность мировоззрения есть производная от общности каких-то иных признаков. И только в идеократии названный момент становится самостоятельным и основным началом в формировании ведущего слоя».
Идеократия - термин, объединяющий все формы не демократического, не либерального правления, основанного на нематериалистических и не утилитаристских мотивациях. Причем П.Н. Савицкий сознательно избегает уточнения этого понятия, которое может воплощаться и в теократической соборности, и в народной монархии, и в национальной диктатуре, и в партийном государстве советского типа. Такая широта термина соответствует чисто геополитическим горизонтам евразийства, которые охватывают огромные исторические и географические объемы. Это попытка наиболее точно выразить интуитивную волю континента.
Другим видным представителем геополитической школы евразийства является князь Н.С. Трубецкой. Наиболее ценным аспектом его геополитической мысли, фундаментом всего евразийского мировоззрения является утверждение радикального дуализма цивилизаций, осмысление исторического процесса как конкуренции альтернативных проектов. Он обосновывает, что нет единого пути развития цивилизации, а за такой претензией скрывается лишь стремление одной конкретной агрессивной формы цивилизации, а именно романо-германской цивилизации к универсальности, единственности, гегемонизму и абсолютности.
Человечество с точки зрения Трубецкого является объединенной категорией всех тех народов, культур и цивилизаций, которые существенно отличаются от европейской модели. Он утверждает, что это отличие не просто констатация факта, а формула цивилизационного исторического противостояния, демаркационная линия, по которой проходит нерв современной истории. Таким образом, человечество должно осознать свое единство через отрицание тоталитарной модели современного Запада, объединив "цветущую сложность" народов и культур в единый лагерь антизападной планетарной освободительной борьбы.
Он всячески подчеркивает колоссальную ценность тюркско-монгольского импульса, проницательно указывая на тот важнейший геополитический факт, что все просторы восточной Евразии интегрируются за счет объединения степной зоны, простирающейся от Манчжурии до Трансильвании. Подлинно русское, евразийское государство возникло тогда, когда московские князья взяли на себя татарскую геополитическую миссию. Московский византизм становится доминирующей государственной идеологией уже после краха Византии и в органичном сочетании с государственным строем, полностью заимствованным от монголов. Это и есть Святая Московская Русь, царская и евразийская, континентальная, строго отличная от романо-германского мира, радикально противопоставленная ему.
Наследником школы классического евразийства принято считать знаменитого русского ученого - историка и этнографа Л.Н. Гумилева. В его трудах термин геополитика не употребляется, но его теория этногенеза и этнических циклов явно продолжает линию «органицистского» подхода и отчасти «географического детерминизма», которые составляют сущность геополитики. Особенно важны исследования Гумилева в отношении древних периодов этнической карты Евразии - степи, кочевых народов и их цивилизаций. Он развивает и доводит до логического предела общеевразийскую идею о том, что этнически великороссы, русские представляют собой не просто ветвь восточных славян, но особый этнос, сложившийся на основе тюркско-славянского слияния.
Великорусская цивилизация сложилась на основе тюркско-славянского этногенеза, который реализовался на географическом плане как исторический альянс Леса и Степи, что составляет историческую сущность России, предопределяя характер ее культуры, цивилизации, идеологии, политической судьбы.
В высшей степени интересна теория Гумилева относительно причин этногенеза, то есть рождения народа или государства. Для описания этого процесса он вводит термины "пассионарность" и "пассионарный толчок". Это необъяснимый синхронный всплеск биологической и духовной энергии, который внезапно приводит в движение вялотекущее историческое существование "старых" народов и культур, захватывая различные сложившиеся этнические и религиозные группы в динамическом порыве пространственной, духовной и технической экспансии, что приводит к завоеваниям и сплавлению разнородных остаточных этносов в новые активные и жизнеспособные формы.
Высокая и полноценная пассионарность и динамический процесс этногенеза ведут в нормальном случае к возникновению особого суперэтноса, который соответствует не столько национально-государственной форме политической организации, сколько империи. Излагая суть своей теории, Л.Н. Гумилев подчеркивал наличие трех существенных параметров, характеризующих динамику исторического процесса: пространства, времени и этноса.
При всем различии подходов представителей указанных школ к решению геополитических проблем имеется целый ряд характерных черт, разительно отличающих российскую геополитическую традицию от концепций зарубежных «классиков геополитики».
Во-первых, практически все без исключения геополитические воззрения российских философов, историков и географов характеризуются фундаментальностью исследований, четкостью методологических позиций, широтой охвата проблем, высоким уровнем теоретизации эмпирических знаний.
Во-вторых, в отличие от представителей западных геополитических школ, отечественные геополитики в подавляющем большинстве не были политически ангажированы и не стремились разрабатывать частные концепции геополитической экспансии России в ущерб объективному научному осмыслению глобальных проблем своего времени.
В-третьих, отечественной геополитической традиции была чужда идеология национализма, шовинизма и расизма. Свое государство российские геополитики (в частности, евразийцы) понимали не как национальное государство, а как особый тип цивилизации, сложившейся на основе нескольких составляющих - арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества, православной традиции, что, по их мнению, создавало некое уникальное «срединное» образование, представляющее собой синтез мировой истории.
В-четвертых, в российских геополитических концепциях приоритет обычно отдавался духовным, нравственно-религиозным основам, что было прямо противоположно прагматико-коммерческому подходу Х. Маккиндера, А. Мэхена, Н. Спайкмена и других западных классиков геополитики, ставивших превыше всего корыстные материальные интересы. Так, важным аспектом «евразийской теории» П.Н. Савицкого является принцип «идеократии», согласно которому евразийское государство должно строиться, отправляясь от изначального духовного импульса. Идеократия предполагает главенство непрагматического, нематериального и некоммерческого подхода к государственному устройству.
В-пятых, российские геополитики концентрировали свое внимание на исследованиях, проводимых на стыке наук, понимая геополитику как междисциплинарную синтезирующую метанауку. Так, генерал А.Е. Снесарев достиг наибольших результатов, проводя исследования в области военной географии с привлечением методов статистики, а П.Н. Савицкий считал, что введенная им специальная категория «месторазвитие» « ...обосновывает новую отрасль - геософию как синтез географических и исторических начал» [4,7].
1.2. Современные школы и концепции в российской геополитике
В современной дискуссии внутри страны по поводу места России в глобальной геополитике можно выделить три основных направления:
а) атлантическое, прозападное, европейско-ориентированное;
б) антизападное, трактующее необходимость отхода от прочных связей с Западом и выбор «восточной альтернативы»;
в) неоевразийское, выступающее за баланс между Востоком и Западом, использование преимуществ от связи с теми и другими при сохранении российской самобытности [5].
Наиболее основательно разработанной в отечественной науке является концепция неоевразийства. Одним из главных представителей этого направления является А.Г. Дугин, который считает, что сложившийся сегодня однополюсный мир должен измениться в сторону новой биполярности, так как только в этом направлении Евразия смогла бы обрести перспективу подлинной геополитической суверенности. Только новая биполярность сможет впоследствии открыть путь такой многополярности, которая выходила бы за рамки талассократической либерал-демократической системы, т. е. истинной многополярности мира, где каждый народ и каждый геополитический блок смог бы выбирать собственную систему ценностей.
Россия, которая по мысли Дугина является самобытным ни Востоком, ни Западом, а «синтетическим единением евразийского Запада и евразийского Востока», «Центральной землей» континента. В этом смысле Россия тождественна Евразии. Одновременно Россия, считает он, это «Ось Истории», вокруг которой вращается цивилизация. Следуя за своими предшественниками, Дугин утверждает, что ни одна страна континента не может выступать от его имени. Только Россия имеет на это «полное геополитическое основание».
Будучи ни Европой, ни Азией, Россия представляет собой духовно нечто самостоятельное и особенное. Правда, он тут же замечает, что «это не означает полного изоляционизма, но все же ограничивает спектр возможных заимствований». Вывод, к которому он приходит в этой связи, означает ни много ни мало как отрицание «в культурном плане» и Запада, и Востока. Но в геополитическом смысле этот лозунг оценивается им как «политическая диверсия», имеющая целью дезориентацию внешнеполитического курса России. Последний же должен ориентироваться на независимость, суверенность, самостоятельность, автаркию и свободу «Великой России».
Дугин обрушивается с критикой на российских либералов, которые якобы пытаются создать на российской земле «никогда еще на ней не существовавшее историческое общество», отрицающее такие ценности как народ, нация, история, геополитические интересы, социальная справедливость и т. п. Вместо этих ценностей они имплантируют на русскую почву несвойственные ей индивидуализм, потребление и «свободный рынок».
Либеральный путь развития, как, впрочем, и «советско-царистский», который выдвигают коммунисты-государственники и сторонники православно-монархической формы государственности, ведут, по его мнению, Россию в тупик. Дугин, не ответив на вопрос, что же такое Россия сегодня, между тем заявляет, что «единственной органичной, естественной, исторически укорененной реальностью в этом вопросе может быть только русский народ».
Русский народ, который сегодня, по его мнению, и является Россией, принадлежит к мессианским народам, способным служить осью в «создании не одного, а многих государств». Его цивилизаторская миссия должна быть ориентирована на установление контроля над северо-восточными регионами Евразии. В отношении атлантического мира «стратегические интересы русского народа должны быть ориентированы антизападно, а в перспективе возможна и цивилизационная экспансия» русских. Завершает Дугин эти рассуждения мыслями об общепланетарном значении «русского типа мировоззрения». Тем самым «богоносный народ» скажет свое «последнее слово в земной истории».
Требование усиления азиатской составляющей российской геополитики у неоевразийцев сопровождается признанием возможности стратегического компромисса с Европой. Условием для подобного компромисса они считают переход европейских стран на антиамериканские позиции. В качестве союзной континентальной державы они видят Германию, к которой при определенных условиях может присоединиться Франция. На востоке Евразии они видят в качестве естественного союзника либо Китай, либо Японию, а на юге – Иран.
В неоевразийских проектах достаточно широко представлена идея так называемого «нового биполяризма». Согласно этой идеи, поскольку heartland объективно является единственной точкой, способной быть плацдармом планетарной альтернативы талассократии, так неоевразийство представляет собой единственную теоретическую платформу, на основе которой может быть разработан целый спектр планетарных стратегий, отрицающих претензии атлантизма и его цивилизационной системы ценностей: рынка, либеральной демократии, светской культуры, философии индивидуализма, на доминирование в современном мире.
Неоевразийцы считают, что перспективной реалистичной геополитической программой для нашей страны является курс на «независимость, суверенность, самостоятельность, автаркию и свободу Великой России».
В современной российской политике идеи неоевразийства легли в основу национал-патриотических организаций и движений (ЛДПР В. Жириновского, Партии российских регионов Д. Рогозина, «Народной воли» С. Бабурина и целого ряда других).
Близкие к неоевразийским взгляды высказывает лидер КПРФ Г.А. Зюганов. Суть его позиции состоит в необходимости воссоздания единого евразийского государства на пространстве бывшего Советского Союза. Расширение геополитического влияния подобного образования, по его мнению, возможно за счет восстановления прежних связей с традиционными союзниками России на Балканах и в арабском мире, а также с режимами с прямой антиамериканской направленностью.
Он считает, что «для выработки оптимальной стратегии государственного развития» определяющее значение имеют неизменные «факторы пространственно-географического положения страны». К ним он относит размещение государства в духе классиков геополитики, «размеры его территории, господствующий тип коммуникаций (морской или сухопутный), преобладающие ландшафты и тому подобные параметры». Что до значимости политических и идеологических факторов, то, считает Зюганов, они носят «кратковременный и быстроменяющийся» характер. Поэтому потенциально перспективной роли для будущего России не играют.
Взгляды Зюганова на планетарное значение России не оригинальны, поскольку, по существу, являются повторением идеологии евразийцев. Он, в частности, утверждает, что судьба России – «вернуть себе традиционную многовековую роль своеобразного «геополитического балансира» – гаранта мирового геополитического равновесия и справедливого учета взаимных интересов».
Неоевразийцы и близкие к ним представители левых политических партий доводят до абсурда действительно имеющие место особенности влияния климата и географического положения на хозяйственную деятельность населения России и связанные с этим его определенные социокультурные традиции. Если эти рассуждения переложить в область практического применения, то расположенная в зоне береговой линии (Rimland) и оторванная от остальной России (Heartland) Калининградская область должна объективно отойти к Западу. Или, наоборот, прибалтийские государства, ставшие уже членами ЕС, вновь должны войти в политическое пространство России. И в том и в другом случае единственным следствием выхода из подобной ситуации будет силовое столкновение России со своими западными соседями [2,3,8].
Но не все противники Запада и либеральной идеи примкнули к неоевразийству. Представители русской националистической геополитической школы (В. Аксючиц, Н. Павлов, ряд представителей русской православной церкви), которая носит преимущественно изоляционистский характер, полагают, что геополитический союз с тюрками и мусульманами опасен для русского народа и приведет к его растворению в евразийском «котле». Их геостратегия предполагает:
– создание русского национального государства с доминированием православной церкви;
– воссоединение с Украиной и Беларусью, т. е. восстановление славянского геополитического пространства времен Киевской Руси;
– уход России с Кавказа и из Центральной Азии;
– сосредоточение на проблемах национального возрождения русского народа и идеологическое противостояние с евразийцами и коммунистами, которые ассоциируются с антинациональными силами, разрушающими русскую идентичность.
Естественными союзниками России признаются православные и другие восточно-христианские народы, поэтому в геостратегии явственно ощущаются панславистские и панправославные мотивы XIX –начала XX века. Не случайно для этого направления сосредоточение на проблемах национального возрождения русского народа и идеологическое противостояние с евразийцами и коммунистами, которые ассоциируются с антинациональными силами, разрушающими русскую идентичность.
В геостратегии сторонников этого направления явственно ощущаются панславистские и панправославные мотивы XIX – начала XX века. Не удивительно, что основой их рассуждений являются идеи Н.Я. Данилевского. Классические националисты, как и евразийцы, считают, что Россия не является ни Европой, ни Азией, а есть особый географический мир.
Другую крайность представляет так называемая западническая геополитическая школа, которая сформировалась на рубеже 80-х – 90-х гг. XX века. В наиболее концентрированном виде она была представлена и реализована в «доктрине Козырева», тогдашнего министра иностранных дел, ставшего в России преемником капитулянтской геостратегии главы союзного МИДа Э. Шеварднадзе.
В основу российской геостратегии того времени были положены два мифа: во-первых, что Запад в ответ на уход России из Центральной Европы обеспечит финансирование ее экономического возрождения; во-вторых, что заимствованные западные модели либеральной демократии и свободной рыночной экономики быстро приживутся на российской почве и также поспособствуют этому возрождению.
Внутри страны подобная политика привела к «шоковой терапии» и формированию псевдорыночной, и в значительной мере криминализированной экономики, к массовому обнищанию населения. Подобные деформации отразились и на формировавшейся политической системе в виде разросшейся в невиданных размерах коррупции, ослабления правоохранительной системы и прямых нарушений в функционировании представительной демократии.
Во внешнеполитической сфере эти тенденции привели к потере Россией собственной инициативной политики, к сдаче позиций в зоне собственных интересов, к объявлению интересов Запада как российских национальных. В результате позиции России воспринимались на Западе как государства в качестве «Верхней Вольты с ракетами». Подобное унижение России и стало питательной почвой для неоевразийцев, которые и объявили западную ориентацию отечественной внешней политики предательской.
В настоящее время в связи с очевидным провалом «доктрины Козырева» представители этого направления эволюционировали в сторону умеренно-патриотических взглядов и сформировали так называемую консенсусную геополитическую модель. Согласно ей, рекомендуется избегать крайних, опасных для будущего России концепций русского национализма, неоевразийства и западничества. Необходимо ориентироваться на геополитическую самостоятельность страны, реализм и прагматизм внешней политики и эффективно использовать имеющиеся в России возможности для влияния на глобальную геополитическую ситуацию.
В рамках этого подхода предлагается осуществить стратегию балансирующей равноудаленности от мировых лидеров. Такая стратегия предполагает:
– максимальное использование имеющихся у России рычагов воздействия на мировую политику;
– недопущение чрезмерного усиления отдельных геополитических центров;
– использование имеющихся между ведущими мировыми державами противоречий;
– применения во внешней политике принципа сбалансированных уступок.
Представители этого направления предлагают также:
– восстановить лидерские позиции России на постсоветском пространстве;
– эффективнее использовать геополитические ресурсы, доставшиеся России от СССР;
– осуществлять дифференцированный подход к Западу, усиливая европейскую ориентацию и реагируя на американские претензии на мировое господство;
– устранить дисбаланс между западным и азиатским направлением внешней политики посредством развития последнего;
– активнее использовать геоэкономические транзитные возможности России.
Сегодня представители этого направления объединяются вокруг Союза правых сил и отчасти «Яблока» Г. Явлинского. Наиболее четко эта позиция изложена А. Чубайсом в конструкции так называемой «либеральной империи», в которой Россия не будет копировать Америку, а в экономической деятельности этические ценности – правда, истина, справедливость – будут выше эгоистических устремлений, которые доминируют, по его мнению, на Западе [4].
На фоне этих трех направлений российской геополитической мысли оригинальными представляются взгляды В.Л. Цымбурского – современного российского философа и культуролога, который определил выбранную им область исследований как «цивилизационную геополитику». В основе его концепции лежит идея Великого Лимитрофа. Для объяснения этого геополитического феномена им были введены понятия: Лимес – неустойчивая окраина имперской или цивилизационной платформы и Лимитроф – промежуточное пространство между империями или цивилизациями. В этом подходе к анализу геополитической ситуации в мире чувствуется влияние цивилизационной теории С. Хантингтона, хотя трактовка В.Л. Цымбурского имеет и существенные отличия.
Он выделяет лишь цивилизации, существующие на пространстве Евразии: романо-германскую (Западная Европа), арабо-иранскую (Ближний и Средний Восток), российскую, китайскую, индийскую. Между этими цивилизациями образовался после распада СССР империи «сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через континент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охватывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и постсоветскую Центральную Азию». Этот пояс, образованный переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Евразии, Цымбурский и обозначил как Великий Лимитроф.
В отличие от «евразийцев» В. Цымбурский считает, что Россия – разрушительница Евразии, а Великий Лимитроф – это все, что от нее осталось. Из этого положения делается вывод, что в отношении лимитрофных государств Россия должна проводить политику, основанную на «прагматизме выгоды», а не на «интернационализме бескорыстия». Поэтому Великий Лимитроф – это сфера жизненных интересов России, но интересов геополитических, а не внутриполитических.
В то же время, окаймляя Россию по всему периметру ее сухопутных границ, Лимитроф, состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евроазиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских акваторий. Эта новая геополитическая ситуация поставила и важнейший для судеб Евразии вопрос: «станут ли отдельные секторы Лимитрофа – Восточная Европа, Кавказ и «новая» Центральная Азия – посредниками между соседствующими с ними цивилизациями, связуя и вместе с тем разделяя их, или же весь Лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евро-Азии стратегическую и геоэкономическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику, которая видит себя в роли «всемирной цивилизации»?
На пространствах Лимитрофа, считает Цымбурский, должна проявиться зарождающаяся сегодня борьба между двумя тенденциями развития мира – к униполярности или к реальной силовой многополярности, что, по-видимому, и составит главное содержание мировой военно-политической истории в ближайшее пятидесятилетие. России неизбежно придется определить свою позицию в складывающейся ситуации.
Вырабатывать подобную позицию Цымбурскому приходится, опираясь уже не на цивилизационный, а на геоэкономический фактор. Им предлагается использовать положение России между ЕС (Европейским Союзом) и АТР (Азиатско-Тихоокенским регионом) для образования коммуникационной системы между ними, своего рода «тихоокеанского плацдарма в глубине материка». Смысл подобной геополитической перспективы Цымбурский видит в том, чтобы создать в Евразии новую геоэкономическую ситуацию, «столкнув друг с другом мирохозяйственные Большие Пространства таким образом, чтобы Россия, не разрываясь между ними, стала бы для одного из них необходимым агентом воспроизводства и экспансии». Россия же в свою очередь могла бы включиться в разделение труда внутри АТР.
Южная часть Лимитрофа могла бы, по его мнению, в перспективе быть использована Россией для продвижения своих интересов в область Индийского океана и тем самым укрепления своих границ и создания предпосылок для сотрудничества цивилизаций в этом регионе.
Цымбурский считает, что такой концептуальный подход позволяет охватить единой геополитической логикой все множество российских интересов в зоне Великого Лимитрофа от Причерноморья до дальневосточного Приморья, и сформулировать прагматические цели. Во-первых, попытаться «геоэкономическими средствами и методами изменить мировой порядок в направлении, повышающем статус России». Во-вторых, «обеспечить безопасность ее урало-сибирского коммуникационного ядра и опереть целостность страны на новые основания, поднять международную геоэкономическую значимость этой российской пятой «скрепы» и прочнее завязать на нее «угловые» приморские регионы с их экспортно-импортными и транзитными выходами в мир».
Наиболее проблемным местом в Великом Лимитрофе для России является, по мнению Цымбурского, его восточно-европейский сектор. Поскольку Запад может использовать Лимитроф для изоляции России, то последней необходимо обеспечить свое влияние на его ось, проходящую от Калининграда до Крыма, «отъединить «хартленд» от Восточной Европы».
Лидерам России, отодвинувшейся от Европы за полосу ставших суверенными пространств Великого Лимитрофа, необходимо решать, каким образом, ставит проблему Цымбурский, изменить положение страны как «европейского транспериферийного хинтерланда» и занять достойное место не только на континенте, но и в мире в целом.
Цымбурский справедливо полагает, что для достижения поставленных целей перед российской геополитикой «ни изоляционизм, ни евразийство в духе Петра Савицкого и Льва Гумилева в качестве практической политики сейчас не годятся» [1,5].
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1.Гаджиев, К.С. Введение в геополитику: Учебник/ К.С.Гаджиев. – М.: Логос, 2000. - 257с.
2.Дугин, А.Г. Основы геополитики/ А.Г.Дугин. - М.: Арктогея, 1997.
3.Исаев, Б.А. Геополитика: Учебное пособие/ Б.А.Исаев. – СПб.: Питер, 2006. – 384с.
4.Нартов, Н.А. Геополитика: Учебник для вузов/ Н.А.Нартов. - М.: ЮНИТИ, 1999. - 359 с.
5.Сирота, Н.М. Основы геополитики: Учебное пособие/ Н.М.Сирота. – СПб.: ИВЭСЭП, 2001. – 136с.
6.Тихонравов, Ю.В. Геополитика: Учебное пособие/ Ю.В.Тихонравов. - М.: ИНФРА-М, 2000. - 269 с.
7.Ашенкампф, Н.Н. Современная геополитика: Учебное пособие/ Н.Н.Ашенкампф, С.В.Погорельская. - М.: Академический Проект, 2005. – 208 с. (“Gaudeamus”).
8.Колосов, В.А. Геополитика и политическая география/ В.А.Колосов, Н.С.Мироненко. - М.: Аспект Пресс, 2001.
