Реферат

Реферат Человек - феномен бытия

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 11.11.2024





Министерство образования РФ

Ульяновский государственный технический университет

Кафедра «Философия»

Р Е Ф Е Р А Т  НА ТЕМУ:

«ЧЕЛОВЕК – ФЕНОМЕН БЫТИЯ»



                                                           
                                                      Подготовила: студентка гр. Мд-21 

                                                                                           КУЧАТОВА М.К.

                                                                                           Проверила:

                                                                                           БАЛАКЛЕЕЦ Н.А.



                                                      
                  
УЛЬЯНОВСК,  2008
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Введение.....................................................................................................................2

Предисловие...............................................................................................................4


Уникальность живо­тного мира и человека..............................................................5

Специфически человеческое...................................................................................14

Размышление о смерти.............................................................................................19

Заключение.................................................................................................................21

Литература..................................................................................................................24




                                                        В В Е Д Е Н И Е
Что такое человек? Можно ли считать его уникальным созданием на Земле? Почему в отличие от других природных существ он наделен всепониманием? Какова природа человека? От чего зависят смысл и ценность человеческой жизни? Подобного рода вопросы имеются в философских текстах разных эпох.

Человек – уникальное творение Вселенной. Он неизъясним, загадочен. Ни современная наука, ни философия, ни религия не могут в полной мере выявить тайну жизни человека. Понятия «природа», «сущность» человека часто употребляются как синонимы. Однако между ними можно провести  разграничение. В принципе под «природой человека» подразумеваются стойкие, неизменные черты, общие задатки и свойства, выражающие его особенности как живого существа, которые присущи Homo sapiens во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса. Раскрыть эти признаки, – значит, выразить человеческую природу.

Перечисляя те или иные человеческие качества, философы приходят к выводу, что среди них есть определяющие, принципиально значимые. Например, разум присущ только человеку. Он овладел также искусством общественного труда, освоил формы социальной жизни, создал культуру. У Homo sapiens есть постоянные и специфические признаки, но ответить на вопрос, в какой мере они приоткрывают тайну жизни человека в целом, практически невозможно.

Какое же качество можно считать специфически человеческим? Есть ли вообще в человеке какое-то внутренне устойчивое ядро? Философы отвечают на эти вопросы по-разному. Многое зависит здесь от общей мировоззренческой установки, т.е. от того, что данное философское направление выдвигает в качестве высшей ценности. Конкретные позиции могут обуславливаться, как указывает на это П.С. Гуревич, и тем, как рассматривается сам человек – «извне» или «изнутри»[1].

 На основании доступной литературы, я постараюсь выяснить: верно, ли выражение – «Человек-венец эволюции», или же это качество он приписывает себе, умаляя достоинства других представителей земной фауны.

П Р Е Д И С Л О В И Е


  Если учесть, что развитие живо­го вещества на Земле продолжается 3,6 -3,8 млрд. лет (возможно даже 4,5 млрд. лет), то, приняв это время за 100%, легко увидеть, что время от появления древнего человека и  интел­лектуальной деятельности  (период антропоэволюции) составляет всего около 0,07% (3 млн. лет). Что произошло за этот недолгий период?

Как известно, человек - природное создание и никому не приходит в голову отри­цать животное начало в этом Адамовом потомке. Но вот парадоксальная мысль: а есть ли  человеческое  и в зверином царстве? Или иначе: правда ли, что человек уникален?

Удивительный сам по себе факт: философы, писатели, ученые без­оговорочно считают человека уникальным творением Вселенной. Еще более поразительно, что этот вывод воспринимается как аксиома… Но что человек неповторим и царствен, это, как говорится, понятно даже  меньшому брату - ежу... Однако на каком основании человек объявил себя олицетворением беспре­дельной природы? Откуда, вообще говоря, такое безоговорочное высоко­мерие? Это он-то, явивший страшные лики безумия, растерзавший земное лоно, готовый обречь все живое на сожжение!

В 1983 году канадская газета напечатала сенсационное сообщение английского философа Артура Кестлера: «Человек наделен своего рода «филогенетической шизофренией» - врожденными дефектами ко­ординации эмоциональных и аналитических способностей сознания как следствием патологической эволюции нервной системы приматов, как раз и завершившейся появлением человека разумного...».[2]  Причем автор объявил, что люди близки к биологическому вырождению… Это случилось накануне  VII  Всемирного философского конгресса в Монреале!      

Подобные мрачные провозвестия - дань философской моде современного антропологизма - за последние годы примелькались на страницах массовых изданий. Газета даже заявила о возможном создании таблетки, призванной спасти людей от дурной телесности.

Философия, как известно, обращается к непреходящим ценностям и универсальным проблемам, достигает предельные основания бытия. Тайна человека, несомненно, принадлежит к кругу вечных вопросов. Это означает, что любовь к мудрости, по-видимому, неразрывно связа­на с распознаванием загадки мыслящего существа.

Что такое человек?  Можно ли считать его уникальным созданием на Земле? Почему в отли­чие от других природных существ он наделен всепониманием? Какова природа человека? В истории можно наблюдать полярные оценки лич­ности. Человеческое тело то прославляется, то, напротив, изобличается как источник греха.

Однако до недавнего времени уникальность челове­ка выводилась все-таки из представления о том, что именно человек есть венец творения. Да, тело - временное вместилище души - грехов­но. Но вовсе не потому, что оно несовершенно и страдает изъянами. По­лучив от Бога добротную плоть, человек забыл о душе, презрел духов­ность. В этом и состоит его собственное прегрешение. В остальном же он действительно уникален. Когда же произошло это радикальное переосмысление человека, его уникальности как совершенного биологического вида?

На протяжении последних веков ученые были убеждены в том, что разумная жизнь существует везде, даже на Солнце. Еще в начале на­шего столетия многие не сомневались в скорой встрече людей с селенитами. Однако наука доказала, что Луна и Марс необитаемы. Более того, ученые все чаще  приходят к выводу, что разум­ная жизнь - явление редчайшее, возможно, уникальное.

А что, если мы одиноки во Вселенной? Вполне естественно, что эта мысль приводит к различным мировоззренческим выводам. Оптими­стическую, рационалистическую версию можно выразить примерно так. Если человечество уникально, то, стало быть, гуманизм обретает суровую, но отнюдь не пессимистическую окраску. Сколь неоцени­мой оказывается тогда бытие «мыслящего тростника» (так назвал человека французский ученый XVII в. Блез Паскаль).

Если ра­зумная жизнь возникла случайно в неизмеримых просторах Вселенной, кто услышит голос человечества? Стало быть, исчезновение мыслящей материи более закономерный акт, чем сохранение. Поэтому и не хочется верить в счастливый жребий цивилизации, которая подошла к своей роковой черте... Не пора ли человеку хотя бы на малую дистанцию отойти от пре­словутого центризма, который, как известно, носит название «антропо»?

Крупный немецкий философ XX в. Эрнст Кассирер был прав, когда утверждал, что еж создает вокруг себя «единую реаль­ность», а муха - «мушиную». В собственном человеческом ареале «мыслящий тростник» объявил себя уникальным творением. Однако ка­кое содержание таит в себе эта формула? Само собой понятно, что чело­век не похож на панцирную черепаху, белокрылую чайку или саблезу­бого тигра. Но разве каждое живое существо, украшающее планету, не отличается оригинальностью, неповторимостью природного проекта? Получается что-то похожее на Оруэлла: «равный среди равных...». Человек, стало быть, уникален среди уни­кальных...

Какая же тайна сокрыта в человеке? Действительно ли он занимает особое место в природном  царстве? Что, вообще говоря, в нем необыкновенного.  

УНИКАЛЬНОСТЬ  ЖИВОТНОГО МИРА И ЧЕЛОВЕКА


В западной литературе сложилось несколько те­чений, представители которых вообще отказывают человеку в ориги­нальности. Современные социобиологи, например М. Рьюз, М. Мидглии Э. Усилон, утверждают, что никакого барьера между зверем и человеком нет.

Оказывается, живые существа живут по одним и тем же принципам. Даже многие из тех традиций, которые мы чтим как достояние челове­ческой цивилизации, зачастую имеют непосредственные аналогии в со­циальном поведении животных: волки сбиваются в стаи, пчелы живут роем, олени бытуют в стаде... И все это без натяжки можно назвать,  провозвестием человеческой социальной жизни.

Таким образом, в истории можно наблюдать полярные оценки лич­ности. Человеческое тело то прославляется, то, напротив, изобличается как источник греха. Однако до недавнего времени уникальность челове­ка выводилась все-таки из представления о том, что именно человек есть венец творения. Да, тело - временное вместилище души - грехов­но. Но вовсе не потому, что оно несовершенно, страдает изъянами.

По­лучив от Бога добротную плоть, человек забыл о душе, презрел духов­ность. В этом и состоит его собственное прегрешение. В остальном же он действительно уникален.  Животные, разъясняют социобиологи, общаются с помощью жестов. Они могут иметь чувства, которые кажутся нам сплошной мистерией. На что, например, похожа чайка во время инку­бации? Что выражают собой карнавалы шимпанзе? Почему слоны про­являют такой странный интерес к своим мертвым собратьям, порой пы­таясь даже захоронить их? Наконец, что заставляет китов выбрасывать­ся на берег? Итак, традиционное представление об уникальности человека не более чем предрассудок. Фатально зараженный антропоцентризмом, он сам объявил себя властелином Вселенной, возомнил о своих воистину редких свойствах. Между тем человек всего лишь нагое животное, как (горько признавался король Лир).

Чрезвычайно поучительно видеть, как происходит передача эстафеты от этологии, науки о поведении животных, к этнографии, изу­чающей бытовые и культурные особенности народов. Нобелевский ла­уреат Конрад Лоренц пишет о поведении птиц в их ес­тественном состоянии: "Происходит ли обучение путем только инди­видуального опыта? Нет, еще более странным путем - путем по­длинных традиций, путем передачи личного опыта от поколения к поколению... Не знаю, смог ли я достаточно ярко показать, насколько это замечательно: животное, не осведомленное 6т рождения инстинк­том о своих врагах, получает от более старых и опытных особей свое­го вида информацию о том, кого и чего следует бояться…. Это поистине традиция, передача индивидуального опыта, приобретенных знаний от поколения к поколению"[3].

Мысль эта как бы подхвачена на лету и развита применительно к этногенезу, трактующему о происхождении этносов, народов, извест­ным русским ученым Л. Гумилевым. Он говорил, что механизм взаимодействия между поколениями вскрыт... именно путем изучения животных, у которых обнаружены процессы "сигнальной наследствен­ности". По его мнению, индивидуаль­ное приспособление совершается с помощью механизма условного ре­флекса, что обеспечивает животному активный выбор оптимальных условий для жизни и самозащиты. Эти условные рефлексы передают­ся в процессе воспитания родителями детям или старшими членами стада - младшим, благодаря чему стереотип поведения является вы­сшей формой адаптации (приспособления). Это явление у человека именуется преемственностью цивилизации, которую обеспечивает "сигнал сигналов" - речь. С точки зрения этологии, науки о пове­дении, навыки быта, приемы мысли, восприятие предметов искусства, обращение со старшими и отношения между полами - все это ус­ловные рефлексы, обеспечивающие наилучшее приспособление к сре­де и передающиеся путем сигнальной наследственности. Говоря о сигнальной наследственности, он определяет этологию как науку о поведении вообще - не только животных, но и человека тоже.

Нет непреодолимой преграды между нами. Наблю­дая эволюцию в целом, мы замечаем ее как бы неуклонное "очелове­чивание". Подобное "очеловечивание природы" разворачивает перед нами порази­тельную картину опережающего развития мозга. Именно мозг становится главной точкой приложения эво­люционных сил. И мы видим нарастающий взлет эволюции. Он проявляется в поведении животных

Например, аляскинские медведи взмучивают воду в реке  и тут же мчат­ся вниз по течению ловить рыбу, вспугнутую таким способом... А на канадском песчаном острове Сейбл одичавшие лошади копы­тами раскапывают ямы в поисках пресной воды. Инстинкт тут ни при чем: в обычных обстоятельствах лошади никогда этого не делают. Ве­роятно, одна из первых лошадей, попавших сюда с судов, потерпев­ших кораблекрушение, погибая от жажды, случайно нашла в яме до­ждевую воду. И как-то связала в мозгу причину со следствием... Так не хочется быть ординарным в этом многоликом мире!

В самом общем виде проблема уникальности человека кажется постижимой. Ра­зумеется, человек обладает рядом необычных свойств. Он отражает в своем сознании величественное многообразие окружающего. Он творит мир культуры. В нем самом - удивительное сплетение природных и со­циальных качеств. Но в этой множественности образов человека и заключена трудность расшифровки проблемы.

Говоря об уникальности того или иного живо­тного, мы можем указать на особенности его биологической организации. Раскрывая своеобразие человека как неповторимого существа,мытеряемся в перечислениях:  у человека есть разум, совесть, воображение, долг, дар общения... Чему отдать предпочтение? Уникальность человека мыслители разных эпох усматривают в том, что он обладает особой телесностью, высокоорганизован как организм. А верно ли, что человек обладает сложной и относительно совершенной биологической орга­низацией? Можно ли принять за аксиому, что живая материя по собст­венному внутреннему устремлению тянется к одухотворению и что, стало быть, возникновение сознания венчает развитие всего живого? Выражает ли антропогенез последовательно развертываемое величие природы? Современные научные постижения  разрушают многие из этих утверждений.

С точки зрения реального развития живой материи кажется бессмысленным представление о том, что все живое на Земле подчинено человеку. Как живое существо, человек - продукт длитель­ного природного развития. Однако, как свидетельствует современное  знание, оно вовсе не содержит в себе накопление только гармонически  благодатных задатков и свойств. Анализ эволюционного процесса показывает, что в природе далеко не всегда обнаруживается закон всеобщего прогресса.

Уникальность человека трудно вывести из чисто эволюционистских воззрений. Напротив, именно последовательно проведенный эволюци­онный анализ нередко устраняет мысль о не тривиальности человека. Эволюция живого вовсе не завершилась появлением человека. Эволюция живого на человеке не остановилась. Уже после воцаре­ния властелина природы возникли и другие биологические виды. Кроме того, эволюция содержит массу примеров, когда многие животные и рас­тения окончательно исчезли, хотя и казались вершиной биологического творчества.

Вымерли, например, мастодонты, мамонты и другие высшие млекопитающие. Девственные леса Европы были населены обезьянами, останки которых находят в геологических отложениях. Эти животные имели сложную организацию, но не смогли приспособиться к меняю­щимся климатическим и биологическим условиям. В то же время тара­каны и скорпионы оказались неизмеримо более живучими. На каждый существующий вид в природе приходятся сотни вымер­ших. Природа то и дело выбрасывает в мусорную корзину неудавшиеся проекты, многократно повторяя удавшиеся. Именно поэтому представ­ление о том, что все живое на Земле рождено для человека, что эволю­ция все подчинила рождению человека, бессмысленно с точки зрения реального развития живой материи.

Видный представитель так называемой филосо­фии жизни Фридрих Ницше утверждал, что человек вовсе не является биологическим совершенством. Он писал: «...я отдернул завесу, обна­жив испорченность человека». По его мнению, человек - это «еще не установившееся животное», «нечто несостоявшееся», биологически ущербное создание, которое «не должно размножаться». Эти общие до­гадки стали основой для последующих выводов нового течения - фило­софской антропологии.

В 20-х годах прошлого столетия в Германии сложилась весьма интерес­ная философская школа. Ее представители - Макс Шелер, Хельмут Плесснер и другие - пытались собрать и подвергнуть разносторонней экспертизе всевозможные сведения о человеке, полученные естествен­ными науками. Философские антропологи поставили и вопрос об осо­бенности человека как биологического существа. Действительно ли че­ловек воплотил в себе совершенство природного замысла? Выводы философских антропологов, как мы знаем сегодня, были не­ожиданными и во многом парадоксальными.

Освоив огромный эмпири­ческий материал, исследователи натолкнулись на сногсшибательный вывод: человек вообще плохо укоренен в природе. Ф. Ницше полагал, что среди людей, как и среди всяких других зоологических видов, много неудачных, больных, выродившихся, дряхлых, крайне страдающих. Но человек, в отличие от других видов, сам по себе вырожденец.

Философ­ские антропологи подтвердили: многие биологические признаки челове­ка точно такие же, как и у животных. Причем есть и множество совершенно ненужных деталей. Согласно философским антропологам, человек вовсе не является венцом творения, уникальным совершенством. Напротив, они расцени­вали человека как биологически ущербное существо. А. Гелен утверждал, что человек не способен жить по готовым природным трафаретам.

Разумеется, такая постановка вопроса позволяет говорить об исключительности человека как живого существа однако в ключе сугубо негативном. Уникальность биологической сущности сына Природы отождествляется в данном случае с известной убогостью, природным несовершенство. 

В человеке заложены две программы - инстинктуальная и социально-культурная. По своей телесной организации и физио­логическим функциям человек принадлежит к животному миру. Суще­ствование животных направляется инстинктами - наследственными структурами. Животное не способно выйти за пределы инстинктов, предписанных поведенческими моделями. Но человек во многом утра­тил свою природную изначальность.

Социальность, культурные стандарты в противовес инстинктам диктуют ему иные правила поведения.

Две программы, точно демоны, растаскивают человека в разные сторо­ны. Существование животного характеризуется гармонией между ним и Природой. Это, естественно, не исключает того, что природные условия могут угрожать животному и принуждать его ожесточенно бороться за свое выживание. Но животное самой Природой наделено способностя­ми, которые помогают ему выжить в условиях, которым оно противопо­ставлено, точно так же, как семя растения «оснащено» для того, чтобы выжить, приспосабливаясь к условиям почвы, климата...

Действительно, гармонические явления довольно часто обнаружи­ваются в природе. Некоторые исследователи подчеркивают, что суп­ружеская верность встречается у птиц чаще и полнее, чем у человека или млекопитающих. Особи животных способны на самоотвержен­ность, на беспредельную преданность. Живая тварь не способна на самоубийство, как это присуще мыслящему созданию.

Некоторые ученые усмотрели в данных фактах свидетельство всепроникающей мощи инстинкта. Однако многие факты говорят и об обратном. Инстинкт в извест­ной мере слеп, он вовсе не направлен к благу неукоснительно. Изве­стны примеры, когда он обусловливает явную неполноту приспособ­ления живого существа к его бытию. Когда, скажем, самка поедает самца, рассуждать о «разумности» инстинкта можно уже с явной до­лей сомнения.

Идея о том, что человек плохо оснащен инстинктами, что формы его поведения мучительно произвольны, имела огромное впечатление на теоретическую мысль. Философские антропологи обратили внимание на известную «недостаточность» человеческого существа, на некоторые особенности его биологической природы. Например, Гелен полагал, что животно-биологическая организация человека содержит в себе определенную «невосполненность». Однако он был далек от представления, будто человек на этом основании обречен, вынужден стать жертвой эволюции.

Исследования, начатые философскими антропологами, были продол­жены. Ученые стремились объяснить, почему историю человеческого вида сопровождает безумие. Они подчеркивали, что эволюция похожа на лабиринт с множеством тупиков, и нет ничего удивительного и неве­роятного в допущении, что природная оснастка человека, как бы она ни превосходила экипировку других биологических видов, тем не менее, со­держит какую-то ошибку, какой-то просчет в конструкции, предраспо­лагающий человека к самоуничтожению.

Как утверждает Кестлер, всякая изолированная мутация вообще вред­на и никак не может способствовать выживанию. У эволюции есть ограни­ченный комплект излюбленных тем, которые она проводит через множест­во вариантов. Одна и та же праформа как бы расцветает в пестром разно­образии версий. Философ полагает, что человеческий мозг - это жертва эволюционного просчета. Врожденную ущербность человека, по его мнению, характеризует постоянный разрыв между разумом и эмоциями человека, между критическими способностями и иррациональными убеждениями, продиктованными чувствами.

Проблема соотношения рациональных и эмоциональных сфер человеческой психики в последние десятилетия особенно привлекла к себе внимание специалистов. Современная наука показывает, что между участками мозга, в достаточной степени развитыми уже на уровне жи­вотных, и теми, которые получили развитие главным образом в процес­се человеческой деятельности, существуют определенные структурные и функциональные различия. Все концепции, выработанные сегодня в русле философской антро­пологии, можно свести, в конечном счете, к трем основным представле­ниям.

Первое: человек - это злобная и похотливая обезьяна, которая получила по наследству от животных предков все самое отвратительное, что накопилось в животном мире.

Второе представление заключается в том, что человек изначально добр, альтруистичен, незлобив. Однако его природные задатки вступили в противоречие с развитием ци­вилизации. Именно социальность сыграла пагубную роль в судьбе человека, ибо она заставила его бороться за свое существование. Как раз оковы культуры и ослабили природные, инстинктивные свойства людей, в частности, притупили охранительные чувства. Вот почему че­ловек истребляет себе подобных.     

Приверженцы третьего - убеждены в том, что человек сам по себе ни добр, ни зол. Его можно уподобить чистому листу бумаги, на котором и природа и общество пишут любые письмена. Поэтому «мыслящий тростник» ведет себя как герой и как трус, как подвижник и как палач, как самоотверженный добряк и как подлый эгоист. Однако очевидно, что ключ к разгадке уникальности человека лежит вовсе не в том, что он является высшей точкой природного развития, са­мым совершенным биологическим творением. Напротив, его причисляют к пасынкам эволюции, объявляют продуктом халтуры, допущенной природой.

Накопленных сведений вполне достаточно, чтобы в поисках уни­кальности человека не идеализировать присущую ему биологическую природу. Если мы подходим к человеку как к животному, то невольно игнорируем некий «неживотный остаток» в его натуре. Если бы человек был просто животным, то этот остаток был бы равен нулю. Однако изве­стное выражение «человек - животное», видимо, следует понимать только как обозначение животного начала в человеке.

Ученые, указывая на способность человека изме­нять самого себя, приходят к выводу, что никакой однажды преднайденной природы человека нет. Эту точку зрения поддерживают многие ант­ропологи. Они утверждают, что человеческая натура восприимчива к бесконечным пересотворениям, ее внутреннее устойчивое ядро может быть расколото, разрушено, а изначальная природа преобразована в со­ответствии с той или иной программой.

В XX в. подобный подход был подкреплен исследованиями в об­ласти культурной антропологии. Когда ученые обратились к изучению так называемых примитивных сообществ, выявилось разительное несо­ответствие между обычаями, традициями, ценностями различных куль­тур. Оказалось, что даже способность мыслить, которая казалась уни­версальной, существенно зависит от специфики культуры. О какой же единой человеческой природе можно вести речь! В древности думали, что жизнь на Земле простирается от акта творе­ния и до конца света. Следовательно, человек - это существо, поме­щенное в этот мир, чтобы в любое мгновение своей жизни обрести либо спасение, либо проклятие. Но постепенно идея времени, переменчиво­сти стала проникать в философию и психологию. Отсюда укрепилось воззрение, будто мы такие, какими сделали себя в процессе жизни.

Пе­речисляя те или иные качества человека, философы приходят к выводу, что среди них есть определяющие, принципиально значимые. Например, разумность присуща только человеку. Он овладел также искусством общественного труда, освоил сложные формы коллективной социальной жизни, создал мир культуры. Вот, например, одно из определений человека - политическое живо­тное. Оно принадлежит Аристотелю. Разумеется, нет оснований оспари­вать такой признак. Но он мало что говорит о природе человека, кроме, пожалуй, того, что и так ясно: человек скорее стадное, нежели одиноко живущее животное. Или еще одно определение - человек созидающий. Но оно также носит слишком общий характер. Важны существенные уточнения, что­бы правильно осмыслить такой признак.

Только ли человек производит? Нет, пчелы делают соты для хранения меда. Конечно, сфера, где творит человек, достаточно широка: он создал орудия труда, освоил энергию производит такие устройства, которые заменяют саму мысль (киберне­тика, информатизация). Однако можно ли считать способность человека к созиданию уникальным свойством?

 Итак, ни совершенство биологической природы, ни разум, ни способность трудиться сами по себе не определяют особенность человека. Что еще? Скажем, дар общения... Нельзя ли, скажем, выстроить такую последовательность мысли: человеку от природы свойственна общительность. Он так и тянется к себе подобным, чтобы совместными усилиями разгадать какую-нибудь тайну или учинить творчество... Из этой поразительной соучастности и возникла культура. Ведь ни одно животное не создало «второй природы», то есть феномена культуры.

Но, вообще говоря, в природе немало примеров редкой общительно­сти особей. Вот, допустим, муравьи или те же пчелы... Мы, впрочем, только догадываемся о тайнах общения у дельфинов. Вспомним лебедей, выражающих друг другу взаимную привязанность...

К. Ларенц писал: «… те элементы нашего поведения, которые мы привыкли называть человеческими слабостями, в дейст­вительности почти всегда являются свойствами предчеловеческими, иными словами, общими для нас и для высших животных. Поверьте мне, я не приписываю по ошибке человеческие свойства животным: как раз наоборот, я демонстрирую то огромное наследство, которое мы получили от животных и которое живет в нас по сей день. И если я говорю прямо, что молодой самец влюбился в галочку-самку, то тем самым не облекаю животных в человеческие одежды, напротив, я вскрываю остатки инстинктивного поведения у человека, полученные нами от животных. И если вы не согласны со мной и отрицаете, что любовь есть древняя сила инстинкта, то я лишь могу предположить, что сами вы не способны пасть жертвой страсти»[4].

Мысль о том, что животные тоже способны создавать «вто­рую природу», неоднократно рождалась в истории науки. Хотя паук и творит по меркам своего вида, но сотканная им паутина вовсе не является фрагментом природного пейзажа. Она становится сво­еобразным дополнением к нему. Пчела строит восковые ячейки в каче­стве своеобразного архитектора...

Мы считаем нашу культуру выражением уникальности человека. Но может быть, это мираж? Вполне логично предположить, что наши горо­да - это те же муравейники... Потребность в общении; безусловно, редкий дар. Но какова мера уникальности человека именно в этом свойстве?

Мы называем человека мерой всех вещей. Именно в нем ключ к раз­решению многих социальных, жизненных, эстетических проблем. Но сколько же сложилось в нашем сознании предрассудков в истолковании человека. Он - единственный и неподсудный властелин природы. Он - воплощение духовности, существо без плоти и многомерной психики. Он - средоточие всех земных добродетелей. Говоря философски, он мыслит, а не существует.

 Итак, глубинные человеческие потребности побуждают человека тя­нуться к знанию, творчеству, свободе. Казалось бы, эти стремления и образуют специфически человеческое... Но они, тем не менее, стеснены, подавлены, запрограммированы. Но ведь и животное не способно выйти за пределы инстинкта. Выходит, и для человека нет никакого простора? Он пожизненно приговорен к жесткому предназначению, к предуста­новленной судьбе?

Тайна человека как будто отступает под натиском натуралистиче­ских объяснений. И вместе с тем рождается парадоксальное видение проблемы. Вроде бы в человеке нет ничего уникального, зачатки всех его качеств есть в животном мире. И все же он принципиально несводим к набору этих свойств. Человек все-таки нечто «другое». Обилие нату­ралистических версий в конечном счете еще более усиливает ощущение неразгаданности человека.

В чем же секрет? До сих тор, обсуждая проблему уникальности человека, мы пыта­лись отыскать какие-то необычные качества человека (разум, социальность, творчество), некую субстанцию, которая принципиально отделяет человека от животного мира. Но, может быть, выделенность человека из природного царства зависит не от таких свойств, а от того, как Homo sapiens  переживает самою эту отчужденность от природы? Некоторые современные философы полагают, что уникальность че­ловека нельзя объяснить на основе разгадки одних биологических меха­низмов. Они отвергают также и противоположную точку зрения, кото­рая заключается в том, что человек только социальное, а вовсе не при­родное существо.



СПЕЦИФИЧЕСКИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ

Тайну человека можно, видимо, раскрыть, если обра­титься к изначальному противоречию между природностью и социаль­ностью человека. Человеческая натура не сумма врожденных, биологически закреп­ленных побуждений, но и не безжизненный слепок с матрицы социаль­ных условий. Это продукт исторической эволюции и определенных при­родных механизмов. Уникальность человека выражает не качество и не субстанцию, а противоречие, вытекающее из специфики человеческого бытия. Главные страсти и желания человека возникают  из его всеобще­го существования. По своим физиологическим функциям люди принад­лежат к миру животных, существование которых определяется инстин­ктами и гармонией с природой. Но вместе с тем человек уже отделен от животного мира. И эта его «раздвоенность» составляет суть психологи­чески окрашенного экзистенциального противоречия. Но философские антропологи давно уже отказались от идеализации человека как биологического существа; он далеко не совер­шенен.

Уже отмечалось, что у человека слабо развиты инстинкты. Они как бы заглушены, порабощены социальностью. Инстинкты тащат чело­века в одну сторону, социальные нормы - в другую. Но в известной ме­ре человек - вольноотпущенник природы. Некогда мощные естествен­ные импульсы погашены в нем общественными стандартами и устрем­лениями.

Культура и социальность, как думают многие специалисты, как раз и расша­тали биологические инстинкты. Однако исследования  образом опровергают такой вывод. Оказывается, слабая выраженность инстинк­тов вызвана вовсе не развертыванием социальности. Прямая связь здесь отсутствует. Человек всегда и независимо от культуры обладал приглу­шенными, неразвитыми инстинктами. Ему в целом были присущи лишь задатки бессознательной природной ориентации, помогающей слышать голос земли. Человек не был укоренен в природе. И не социальные связи ослабили в нем инстинкты. Насчет инстинктов с само­го начала было неблагополучно. И вовсе не из-за социальной програм­мы, а вообще из-за генетической обреченности человека.

Итак, человек как биологическое существо был обречен на вымира­ние, ибо инстинкты в нем были слабо развиты еще до появления соци­альной истории. Не только как представитель общества он был пригово­рен к поискам экстремальных способов выживания. И в роли животного он был осужден на гибель. Действительно, стоит поразмыслить над следующим обстоятельством: не имея четкой инстинктуальной природы, не ведая, как вести себя в кон­кретных природных условиях с пользой для себя, человек стал бессозна­тельно присматриваться к другим животным, более прочно укорененным в природе. Он как бы вышел за пределы видовой программы. В этом прояви­лась присущая ему «особенность»: ведь многие другие существа не сумели пре­одолеть собственную природную ограниченность и вымерли. Он же неосознанно подражал животным.

Это не было заложено в инстинкте, но оказалось спасительным свойством. Превращаясь как бы то в одно, то в другое животное, человек в ре­зультате не только устоял, но постепенно выработал определенную сис­тему ориентиров, которые надстраивались над инстинктами, по-своему дополняя их. Дефект постепенно превращался в известное достоинство, в самостоятельное и оригинальное средство приспособления к окружаю­щей среде.

Человек разумный - наиболее универсальный биологический вид. Он живет повсюду (кроме ледяной Антарктиды) - в джунглях и в тундре, на "крыше мира" и на морском побережье... Обычно ор­ганизмы, распространяясь по планете, теряют связи между собой, обособляясь во все более изолированные виды, уже не способные скрещиваться и давать продуктивное смешанное потомство. С человеческими расами и народами, даже разобщенными на протяжении тысячелетий, этого не произошло, потому что эволюция человека все менее затрагивает его генотип.

 Человек достигает равновесия с внешней средой не за счет хромосомных мутаций и безжалостного слепого отбора, но создавая некую переходную микросреду: одежду, жилище, очаг, средства передвиже­ния... И так как любое приспособление есть эволюционный фактор, то изобретение эскимосом, скажем, снежного жилища (иглу) или не­потопляемой кожаной байдарки (каяка), составляющей с сидящим в ней человеком как бы одно целое, сопоставимо с полезной мутацией. Но - заведомо целенаправленной!

Микросреда - "вторая природа", созданная человеком, позволи­ла ему распространиться по всем мало-мальски пригодным для обита­ния землям, вплоть до изолированных океанических островов. Что же это ему на месте не сиделось? Что за сила разметала людей повсюду? Перенаселенность? Порой, да. Обычно думают, что людей гонят в путь одни только экономические обстоятельства. Бескормица - и целые пастушеские народы со своими стадами пускаются в дорогу, теснят другие народы, те - следующие... И вот уже движение, чем-то похожее на геологическое, - перенаселение народов... Бывало и так. Но чаще - иначе, не столь логично.

Была ли у викингов прямая нужда поки­дать родину, где-то искать удачи предводителю с его лихой дружи­ной? Историк Б. Поршнев по этому поводу размышлял "о действии какой-то внутрен­ней пружины, разбрасывающей людей по лицу планеты. Этой пружи­ной было, несомненно, взаимное отталкивание". По-видимому, "внутренняя пружина" - это осознание самоценности своей жизни, стремление высвободиться из общинных пут для самораскрытия, проявления се­бя, утверждения как самостоятельного автономного индивида...В скитаниях по свету люди узнавали, что обычаи других народов рознятся от их собственных. Уже одно это значило, что запрет в принципе можно преступить. Человек освобождался от подсознатель­ных, не контролируемых разумом, почти рефлекторных пут.  

В итоге был сделан решающий шаг - к лич­ности, к очеловечиванию человека. Человек вовсе не пытается непосредственно познавать природу, ов­ладевать навыками. Напротив, он как бы бессознательно отвлекается от всего этого и уходит в мир каких-то условных меток. Животные сразу и чуть ли не автоматически реагируют на внешний стимул. А человек жи­вет в отвлеченной реальности. Он буквально окружил себя символами. Вообще, человек почему-то теряет контакт с реальностью и выстраивает между собой и действительностью мир таинственных образов.

Символы сплетаются вокруг чело­века в прочную сеть. Вот откуда, оказывается, родилась социальная программа. Первона­чально она складывалась из самой природы, из попытки уцелеть, подра­жая другим животным, более укорененным в естественной среде. Потом у человека стала развиваться особая система - символическая. Он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты поведения, подсказанные другими живыми суще­ствами. Поступки человека уже не определяются инстинктами. В сравнении с другими животными эти инстинкты у людей слабы, непрочны и недо­статочны для того, чтобы гарантировать им существование.

Человек - это единственное живо­тное, для которого собственное существование является проблемой: он ее должен решить, и от нее нельзя никуда уйти. Из логики приведенных рассуждений вытекает следующее: трудно выделить такое человеческое качество, которое, являясь каким-то за­датком, выражает всю меру самобытности человека. Отсюда и возникает догадка: возможно, нетривиальность человека вообще не связана с самой человеческой природой, а проступает в нестандартных формах его бытия.

Например, способности человека к подражанию не исключительна. Этот дар есть у обезьяны, у попугая... Но в сочетании с ослабленной инстинктуальной программой склонность к подражанию имела далеко едущие последствия. Она изменила сам способ человече­ского существования. Стало быть, для обнаружения специфичности че­ловека как живого существа важна не человеческая природа сама по се­бе, а формы его бытия. В отличие от других живых существ человек способен преодолевать собственную видовую ограни­ченность и возвышаться над ней. В этой особенности - удивительное и существенное своеобразие человека.

А какие последствия имела способность человека создавать внеинстинктуальную сетку связей. Между человеком и реальностью возникло огромное пространство символов. Сложилась иная, неприродная про­грамма действий. Произошло как бы удвоение реальности, она получи­ла отражение в сфере мысли, сознания. Человек оказался погруженным в специфические условия существования. Это пространство можно на­звать культурой, ибо она-то и является той сферой, где неожиданно рас­крылся творческий потенциал человека.

Мы знаем, что бытие  определяет сознание. По этому поводу привожу следующий пример. Чарльз Дарвин, наблюдавший во время своего кругосветного путе­шествия туземцев Огненной Земли, пишет: "Зимой, побуждаемые го­лодом, огнеземельцы убивают и поедают своих старых женщин... Как ни ужасна должна быть подобная смерть от рук своих друзей и родст­венников, еще ужаснее подумать о том страхе, который должны ис­пытывать старухи, когда начинает подступать голод. Нам рассказыва­ли, что старухи тогда часто убегают в горы, но мужчины гонятся за ними и приводят обратно на бойню у их собственных очагов!" Дика­ри убивают и поедают старух " раньше, чем собак; когда м-р Лоу спросил мальчика, почему они так поступают,тот ответил: "Собачки ловят выдр, а старухи - нет". Для него здесь не было ничего противоестественного: нор­мально, когда меньшинством жертвуют ради большинства, ненужным (беспомощные старухи) ради нужного (собаки)[5].

Любая случайность, надо думать, лишь непознанная закономер­ность. То есть всякое движение изначально имеет четкий импульс, точные характеристики, тогда как случайностью является пересече­ние этих заданных траекторий, их взаимные искажения вследствие столкновений. И возможны теоретически случайности первого порядка (первая ошибка и изменение направлений), второго, третьего...

Словом, человеческая история настолько многообразна, запутана, перегружена всякого рода случайностями "энного порядка", что вник­нуть во все детали, охватить их одним взглядом, вывести таким обра­зом определяющую координату никак не удается, однако, по мнению философов, это привело к возникновению человеческой индивидуальности.  Значит, вся мировая история есть развитие от особи к личности.

А что такое - личность? Сотни копий сломано в по­пытках дать исчерпывающее определение этому понятию. В быту ему обычно придается оценочная окраска: умный, благородный, деятель­ный, одним словом, "положительный" - "личность". В жизнедеятельности организмов очевидны два процесса, нераз­рывно связанных один с другим: приспособляемость к среде обитания и ее преодоление. В социальной сфере мы видим все то же развитие - от пассив­ной покорности обстоятельствам до активного их преодоления, общественной борьбы. Вся история, в конце концов, - это борьба личностного в чело­веке с коммунальным, пассивным началом.

Личностное коренится в самой человеческой природе. Наука встает подчас в тупик, сталкиваясь с загадочным Феноменом так называемых резервов мозга, как бы запрограммированности на нечто неизмеримо большее, чем требуется  для повседневной жизни, для элементарного выживания и воспроизводства себе подобных. Мучимый загадкой того, что личность как бы перерастает свою биологическую суть, Марсель Пруст писал, что мы вступаем в жизнь как бы под бременем обяза­тельств, принятых в некоей прошлой жизни. Почему, например, неверующий художник двад­цать раз переделывает какой-то фрагмент, дабы вызвать восхищение, которое телу его, изглоданному червями, будет безразлично?
РАЗМЫШЛЕНИЕ О СМЕРТИ

Выше уже говорилось,  что мысль о конечности своего существования присуща только людям. Животные даже не предчувствуют ее. Самоубийства среди них, скорее всего плод фантазии писателей.  

Проблема смерти  приобретает центральное значение  в учении Фрейда, т.к. она неразрывно связана с проблемой времени. Проблема же бессмертия вторична, и она обычно неверно ставилась. Смерть - самый значительный факт жизни, возвышающий самого последнего из смертных над обыденностью и пошлостью жизни. Только факт смерти ставит в глубине вопрос о смысле жизни. Жизнь в этом мире имеет смысл именно потому, что есть смерть. Смысл связан с концом. И если бы не было конца, т.е. если бы была дурная бесконечность жизни, то смысла в жизни вообще  бы не было.

По мнению Платона, философия есть не что иное, как приготовление к смерти. Беда  в том, что философия сама  не знает, как нужно умереть и как победить смерть. В конце концов, он пришел к заключению, что  «…стремящимся к познанию известно, в каком положении бывает их душа, когда философия берет ее под свое покровительство, а у тех, кто  преуспел в гражданской, полезной для всего народа добродетели души …снова окажутся в общительной и смирной породе, среди пчел, или, может быть, ос или муравьев, а не то и вернуться к человеческому роду, и из них произойдут воздержанные люди».[6]

Жизнь благородна только потому, что в ней есть смерть, есть конец, свидетельствующий о том, что человек предназначен к другой, высшей жизни. В бесконечном времени смысл никогда не раскрывается, смысл лежит в вечности. Но между жизнью во времени и жизнью в вечности лежит бездна, через которую переход возможен только лишь путем смерти, путем ужаса разрыва. Гейдеггер говорил, что обыденность парализует тоску, связанную со смертью. Обыденность вызывает лишь низменный страх перед смертью, дрожание перед ней как перед источником бессмыслицы. Смерть есть не только бессмыслица жизни в этом мире, тленность ее, но и знак, идущий из глубины, указывающий на существование высшего смысла жизни.


Не низменный страх, но глубокая тоска и ужас, который вызывает в нас смерть, есть показатель того, что мы принадлежим не только поверхности, но и глубине, не только обыденности жизни во времени, но и вечности. Вечность же во времени не только притягивает, но и вызывает ужас и тоску. Смысл смерти заключается в том, что во времени невозможна вечность, что отсутствие конца во времени есть бессмыслица.

Время и пространство смертоносны, они порождают разрывы, которые являются частичным переживанием смерти. Когда во времени умирают и исчезают человеческие чувства, то это есть переживание смерти. Когда в пространстве происходит расставание с человеком, с домом, с городом, с садом, с животным, сопровождающееся ощущением, что, может быть, никогда их больше не увидишь, то это есть переживание смерти. Смерть наступает для нас не только тогда, когда мы сами умираем, но и тогда уже, когда умирают наши близкие.

Социальное значение смерти  имеет свои положительные стороны.  Она объединяет нас глубоко прочувственными сердечными эмоциями и драматически подчеркивает равенство наших конечных судеб. Всеобщность смерти напоминает нам о существенном братстве людей, которое существует,  несмотря на все жестокие разногласия и конфликты.

Смерть, которая порождается природной закономерностью и к которой человек приговаривается биологическим процессом, есть самое индивидуально-личное в человеке. Это, прежде всего,  прекращение общения с другими людьми и с жизнью космоса. Каждый человек проходит через трагедию смерти. Фрейд утверждает, что цель, к которой стремится всякая жизнь, есть смерть.

Трагедию смерти можно сознать лишь при остром сознании личности. Трагедия смерти ощутима лишь потому, что личность переживается как бессмертная и вечная. Трагична лишь смерть бессмертного человека, вечного по своему значению и назначению. Но таковых нет. Смерть же смертного, временного совсем не трагична. Трагична смерть личности в человеке, потому что личность есть вечная Божья идея, вечный Божий замысел о человеке. Личность не рождается от отца и матери, личность творится Богом, поэтому человек  принадлежит не только к природному, но и духовному миру. И потому человек считает себя принадлежащим к вечности и стремится к ней. Следовательно, человек бессмертен и вечен, как духовное существо, принадлежащее к нетленному миру. 

Смерть существует извне как некоторый натуральный факт, наступающий в будущем, и она означает проекцию жизни в будущем. Но преодоление смерти и победа над ней означает не забвение и не отсутствие чувствительности к ней, а принятие ее внутрь духа, когда она перестает уже быть натуральным фактом во времени и становится обнаружением смысла, идущего из вечности. Смерть личная и смерть мировая, как и смерть наций и цивилизаций, как и смерть исторических форм государства, общества и бытового уклада, означает катастрофическое напоминание смысла и правды о том, что они не исполнены и искажены.

В заключении этих скорбных глав,  приведем несколько утешительные слова китайского философа Ян Чжу (ок. 440 - 360 до н.э.): ”При жизни существуют различия - это различия между умными и глупыми, знатными и низкими. В смерти существует тождество - это тождество смрада и разложения, исчезновения и уничтожения…  Умирают и десятилетний, и столетний; умирают и добродетельный, и мудрый; умирают и злой, и глупый”. Следовательно, смерть ровняет всех. Христианская вера определяет место душам усопших в царстве Аида.



З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Человек утратил единство с природой и возможность вернуться в ее лоно. Он отныне возвышается над ней, но это и служит источником его страданий, ибо постоянно воспроизводит перед ним неразрешимую ситуацию. Не только все чело­вечество, но и каждый индивид вынужден осознавать и переживать это экзистенциальное противоречие. Человек стоит перед страшной опасно­стью превращения в узника природы, оставаясь одновременно свобод­ным внутри своего сознания. Ему предопределено быть частью природы и одновременно быть выделенным из нее, быть ни там, ни здесь. В этом можно видеть его уникальность.

Перед лицом трагической ситуации человек делает выбор. Он дол­жен что-то делать, чтобы как-то совладать со страхом, пронизавшем все его существование. Он должен искать утраченную гармонию, пытаться обрести ее иным путем. Для того чтобы найти выход, нужно предельное напряжение. Ситуация требует не теоретического ответа, хотя ученые и создают теории жизни, философские идеи существования. Человек дол­жен «ответить» всем своим существом, своими чувствами, своим творче­ским даром и воображением.

Человеческая натура не сумма врожденных, биологически закреп­ленных побуждений, но и не безжизненный слепок с матрицы социаль­ных условий. Это продукт исторической эволюции и определенных при­родных механизмов. Уникальность человека выражает не качество и не субстанцию, а противоречие, вытекающее из специфики человеческого бытия. Главные страсти и желания человека возникают  из его всеобще­го существования.

            Но выражает ли человек свою скудность, свою уникальность в состоя­нии полнейшей реализации, предельного напряжения своего «Я». Нет, не выражает, ибо человеческая природа - это не различные формы су­ществования в их движении и их смене.

Перед ним возникает множество проблем - свобода, власть, смерть, любовь, мировоззренческий анализ которых необходим сегодня. Содержанием человеческой истории является стремление людей обрести самих себя, реализовать ту потребности, которые порождены распа­дом прежних изначально целостных связей.

Идея человеческой природы как незавершенной возможности, про­являющейся в бесконечных вариациях необычного, специфического бытия, жизни как приключения саморазвития, в ходе которого несовер­шенство оказывается благодатным свойством, изъян превращается в достоинство, а несомненное благо оборачивается злом, - таков, на мои взгляд, возможный подход к осмыслению уникальности человека.




Л И Т Е Р А Т У Р А

1.БЕРДЯЕВ Н.А. О назначении человека. М., 1993

2.ГУРЕВИЧ П.С. Куда идешь, человек? Знак Вопроса 7, М., 1991

 3.КАЗНАЧЕЕВ В.П.  Феномен человека: космические и земные истоки.                                                                                         Новосибирск, 1991

4.ПЛАТОН. Соч. в 3 т. М., 1970

 5.ТАРТАКОВСКИЙ М.С. «Человек – венец эволюции?». «Знак вопроса», 10, М., 1990  6.ЧЕЛОВЕК. Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. М., 1991
         






[1]              ЧЕЛОВЕК. Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. М., 1991. С., 4.

[2]             Цит. ГУРЕВИЧ П.С. – «Куда идешь человек? Знак Вопроса 7-9, М.: Знание. 1991, с. 4.



[3]              Цит. ТАРТАКОВСКИЙ М.С. «Человек – венец эволюции?». «Знак вопроса», №10, М., 1990, с. 27. 

[4]              Там же, с. 29.   

[5]              Там же, с. 35. 

[6]           ПЛАТОН. Т.2. М., 1970, с. 40-49.  



1. Доклад Протейные
2. Реферат на тему Pearl Harbor 3 Essay Research Paper Position
3. Курсовая Синтез корректирующего устройства
4. Реферат Понятие международной торговли
5. Реферат на тему Мой личный сервер DNS
6. Реферат на тему Frankenstein Essay Research Paper Frankenstein
7. Курсовая на тему Среда разработки и платформа для выполнения программ LabVIEW
8. Реферат Метод открытых систем и стандартизации
9. Реферат на тему How To Write An Essay 2 Essay
10. Реферат на тему Causes Of The Showa Restoration Essay Research