Реферат Формы соучастия в уголовном праве 2
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
«АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Юридический факультет
Кафедра Уголовного права и криминологии.
ФОРМЫ СОУЧАСТИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
(курсовая работа)
Выполнила студентка
2 курса, 371 группы
Сафонова Елена
__________________
Научный руководитель:
К. ю. н., доцент
Л.Н. Смирнова
____________________
Работа защищена
_______________2008г.
Оценка _____________
Барнаул 2009
Содержание:
Введение……………………………………………………3
1. Элементарное и групповое соучастие……………………………………………………….4
2. Группа лиц без предварительного сговора……………………………………………………………8
3. Группа заранее договорившихся лиц………………………………………………………………..15
4. Организованная группа…………………………………………20
5. Преступное сообщество…………………………………………26
Заключение…………………………………………………31
Список использованной литературы …………………….33
Введение
Вопросы форм соучастия в преступлении занимают центральное место во всей проблематике института соучастия. Их уяснение позволяет не только раскрыть сущность соучастия, но и обеспечить необходимую дифференциацию уголовной ответственности соучастников. В теории уголовного права уделяется повышенное внимание исследованию форм соучастия. Это представляется оправданным, поскольку в уголовном законодательстве отсутствует даже понятие «форма соучастия». Критерии классификации форм соучастия наиболее дискуссионны в теории российского уголовного права.
Необходимость уяснения вопросов форм соучастия в преступлении и предопределило выбор темы курсовой работы, ее актуальность и цель.
Важнейшие по своей содержательной глубине и перспективному значению разработки в области изучения соучастия и его форм в преступлении разрабатывались целой плеядой известных ученых. Следует выделить работы А.П. Козлова, Р.Р. Галиакбарова, М.М. Кудрина, П.Ф. Тельнова, Г.А.Кригера, В. Быкова и многих других. Труды этих авторов являются теоретической базой данной работы.
Во многих изданиях содержатся очень важные сведения, которые действительно помогли в исследовании форм соучастия. У каждого автора, безусловно, какие-то части работы изложены намного подробнее, но также полно, невозможно осветить эти вопросы, поскольку есть ограничения по объему работы. Поэтому материал будет изложен достаточно развернуто, но в тоже время компактно.
Целью работы является анализ имеющихся в теории уголовного права позиции ученых-юристов, а также выявление особенностей каждой из форм соучастия.
Эмпирической основой курсовой работы являются Постановления Пленума Верховного Суда РФ.
Объектом исследования являются авторские работы, Постановления Пленума ВС РФ, которые в той или иной степени затрагивают вопросы форм соучастия в преступлении. Предметом исследования является развитие и современное состояние уголовного законодательства о формах соучастия в преступлении.
1. Элементарное и групповое соучастие
Формы соучастия предложено дифференцировать по степени сорганизованности. Под сорганизованностью обычно понимают внутреннюю упорядоченность явления, систему взаимосвязей его элементов. Именно поэтому очень важно понять данную систему взаимосвязей, т.е. какие элементы составляют ее, насколько «рыхла» и жестка структура взаимосвязей элементов явления, насколько готова система к менее или более длительному существованию, самораспаду или внешнему воздействию для ее разрушения. Соучастие как система состоит из действий соучастников (исполнителей, организаторов, подстрекателей, пособников), их функциональных и субъективных связей. Именно эти связи в своей совокупности показывают уровень сорганизованности, ничего иного в сорганизованности нет. Отсюда особых проблем при установлении сорганизованности не должно возникать, достаточно определить функции соучастников, их взаимосвязи, степень устойчивости субъективных связей – чем сложнее взаимосвязи, чем глубже дифференцированы уровни их, чем обширнее выходы преступных объединений на социальные институты, тем выше или ниже степени сорганизованности. Проблемы возникают тогда и там, когда и где теряется ясность в функциональной обособленности поведения тех или иных субъектов, в криминальной значимости тех или иных функций и связей, в частности в стойкости субъективных связей.[1]
Степени сорганизованности, на основе которых выделяются формы соучастия, могут быть рассмотрены с нескольких сторон. Прежде всего, их характеризует время достижения соглашения на совершение преступления. Традиционно в уголовном праве выделяются соучастие без предварительного сговора и с предварительным сговором, когда классифицирующим признаком выступает вроде бы время достижения соглашения о совместном совершении преступления.[2] Н.Ф Кузнецова даже предлагает признать время совершения преступления самостоятельным критерием классификации форм соучастия. На самом деле это не так. Время совершения преступления вообще и достижения соглашения в частности, категория, как правило, нейтральная с позиций уголовного закона, и только как исключение из правил становится криминально значимой категорией. Здесь классифицирующим признаком по существу выступает не время достижения соглашения, а тот элемент сорганизованности, который скрывается за ним: чем больше интервал времени между достижением соглашения, тем выше реальность нахождения наиболее эффективных средств и способов его совершения, тем интенсивнее деятельность каждого соучастника, тем организованнее совместная деятельность всех участников. Однако это не означает, что соучастие с предварительным сговором всегда более опасно, нежели соучастие без предварительного соглашения. У последнего есть своя особенность, сказывающаяся на опасности совместной деятельности. Если при предварительном сговоре участники ищут наиболее оптимальный вариант достижения преступного результата, при котором столкновение с законом ограничивается рамками необходимого, то без предварительного сговора действуют стихийно, когда глубоко обдумывать способы и средства совершения преступления нет времени и когда столкновение с законом вполне реально может выйти за пределы необходимого и уже в связи с этим преступление будет более опасным.
Соучастие с предварительным сговором имеется тогда, когда соглашение между соучастниками достигается до начала выполнения объективной стороны преступления исполнителем (соисполнителями), до начала совершения первого телодвижения из всех составляющих деяние-элемент объективной стороны вида преступления. Соучастие без предварительно сговора присутствует, если соглашение в той или иной форме осуществляется на стадии исполнения преступления (исполнитель уже совершает деяние, составляющее объективную сторону вида преступления, и лишь тогда к нему присоединяются другие соучастники). Таким образом, при вычленении указанных двух форм соучастия основным моментом выступает начало исполнения преступления, именно от него зависит наличие либо отсутствие предварительного сговора.
С другой стороны, сорганизованность выражается в степени объединенности действий соучастников: в тесноте их функциональных связей (особенно заметно это в организованных группах), в жесткости связи поведения соучастника и совершения преступления (причинная связь), в степени подготовленности соучастников к совершению преступления и т.д. Только при наличии более или менее длительного времени соглашения и степени объединенности мы получаем представление о формах соучастия.
Раскрывая эту сторону сорганизованности, необходимо выделить несколько уровней классификации ее. Наиболее общий уровень дифференциации степеней сорганизованности заключается в вычленении элементарного соучастия. Однако в теории соучастия данное двучленное деление не закрепилось. В основном авторы пишут о групповом преступлении как форме соучастия. На этом фоне, вроде бы, вполне обоснованным является позиция некоторых авторов , отрицающих преступную группу в качестве формы соучастия, поскольку подобное отождествляет ее с соучастием, в чем нет смысла.[3]
Четко позицию разделения соучастия-группового преступления и соучастия, не являющегося таковым, высказывали многие криминалисты. Так, М.М. Кудрин считал необходимым разделять простейшее соучастие от преступной группы и преступного сообщества.[4] П.Ф. Тельнов писал: «Если подстрекатель склоняет другое лицо к исполнению кражи, а тот при содействии пособника добудет орудия взлома, то хотя и возникает соучастие с предварительным соглашением, взаимного согласованного поведения не происходит…Иное положение складывается в преступной группе.[5] По мнению В. Гузуна, «одни авторы, например, считают однозначными понятия «преступления, совершенные в соучастии» и «групповое преступление». С этим утверждением, широко трактующим понятие преступной группы, на наш взгляд, трудно согласиться, ибо не каждое преступление, совершенное в соучастии, можно считать групповым.[6] Данная позиция, разделяющая групповое соучастие и соучастие, не являющееся таковым, была широко распространена. Однако она, к сожалению, не приводила к однозначному решению из-за неясности толкования простейшего соучастия и из-за неопределенности понимания группы лиц. Но вместе с тем она жестко, однозначно и абсолютно оправданно разделяла соучастие – групповое преступление и соучастие, таковым не являющееся.
Под элементарным соучастием понимается соучастие с распределением ролей самой низкой степени сорганизованности, когда преобладает значение функциональны признаков, а не степени сорганизованности. Следует отметить, что элементарное соучастие возможно только с распределением ролей, соисполнительство в нем невозможно. Но по данному признаку отграничить элементарное соучастие и преступную группу нельзя, поскольку и последней свойственно распределение ролей. В элементарном соучастии главным для нас остается поведение каждого соучастника в совместной деятельности.
К элементарному соучастию нужно всегда относить соучастие с косвенным умыслом и неосторожное соучастие, в которых степень согласованности крайне низка. Следует согласиться с тем, что в определенной степени по ним можно разграничить элементарное соучастие и преступную группу, в последней не имеет места соучастник с косвенным умыслом и неосторожное соучастие. [7]
Вместе соучастие всегда носит разовый характер; совместность преступления, как правило, случайна. Кроме того, следует отметить, что действия соучастников в элементарном соучастии разъединены во времени и пространстве (организатор, подстрекатель, пособник, осуществив свои функции, остаются вне мета и времени совершения преступления и лишь исполнитель находится там). И последнее, отсутствует жесткое планирование преступления и распределения функций соучастников. Каждый из указанных признаков еще не создает элементарного соучастия. Скажем, разовый характер носит и организованная группа; в организованной группе возможно и деятельность иных соучастников вне места и времени совершения преступления и т.д.
Совокупность следующих признаков показывает наличие элементарного соучастия: 1) соучастие только с распределением ролей; 2) разовый характер действий соучастников; 3) отсутствие некоторых соучастников (кроме исполнителя) на месте и во время совершения преступления; 4) отсутствие жесткого планирования преступления и распределения функций.
Во всех иных случаях возникает преступная группа. Ее понятие до сих пор остается неясным, наука уголовного права пока не имеет однозначного определения данного термина. Преступная группа, по мнению Козлова – это форма соучастия с распределением ролей или в идее соисполнительства с достаточно высокой степенью сорганизованности, когда преобладает действие всех вместе, а не функциональные признаки соучастия. [8] Отсюда становится ясной и более высокая степень общественной опасности преступной группы по равнению с элементарным соучастием: «возможность большей результативности подобного конфликтного поведения, а следовательно, большей глубины причиненного ущерба»; прямое воздействие на потерпевшего аккумулированными усилиями нескольких лиц; иное восприятие потерпевшим посягательства, чем при действиях одного лица; более серьезное ущемление способностей жертвы сохранить в неприкосновенности принадлежащие ему блага и сопротивляться[9]; члены преступных групп оказывают друг другу психологическую поддержку, что способствует принятию решения к преступному действию; группе доступны такие способы совершения преступления, которые не доступны преступнику-одиночке; в группе быстрее идет передача преступного опыта; в преступной группе возрастают возможности сокрытия преступления[10] и т.д.
Главная сложность преступной группы заключается в том, что невозможно найти универсальные признаки, определяющие ее в качестве таковой. Тем не менее, уже сейчас можно согласиться с традиционным представлением о групповом преступлении как совершаемом только с прямым умыслом, поскольку они и представляют особую опасность в силу желаемой сорганизованности, объединенности для совершения общественно опасных деяний. Но умышленным может быть и элементарное соучастие.
2. Группа лиц без предварительного сговора
В ч. 1 ст. 35 УК регламентируется совершение преступлений группой лиц: «преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора». Данный термин был и ранее принят в теории уголовного права и законодательной практикой, поскольку УК 1960 г. в качестве квалифицирующего признака в преступлениях, предусмотренных ст. 117, 228, 240 УК, его выделял. Однако толкование термина «группа лиц» долгое время оставалось весьма специфичным. Так, Р. Р. Галиакбаров один из разделов работы озаглавил: «Совершение преступления группой лиц при отсутствии предварительного сговора»[11], имея в виду квалифицирующий признак, указанный в ст. 117, 238, 240 УК РСФСР. Истины ради нужно признать, что Р. Р. Галиакбаров не был одинок в анализируемом плане. Так, П. Ф. Тельнов выделял три разновидности преступных групп и среди них группу, «для создания которой предварительный сговор не обязателен (ст. 117, 238, 240 УК)»[12]. Но есть и противоположная точка зрения: по мнению С. Ю. Афиногенова, при изнасиловании бывает только соучастие с предварительным сговором[13].
Термин «группа лиц» применительно к УК 1960 г. был довольно неопределен. Любое соучастие— группа лиц, и поэтому данный термин с необходимостью включал в себя наряду с групповыми преступлениями еще и элементарное соучастие. Разумеется, можно говорить о группе лиц в широком и узком смыслах, подразумевая под первым соучастие вообще, а под вторым — групповое преступление. Но это порочный подход, опять-таки размывающий понятийный аппарат. Поэтому нужно было идти другим путем, четко уяснив неприемлемость охвата группой лиц элементарного соучастия. Исходя из двойственного понимания группы лиц, необходимо было в законе заменить его другим термином, более точно отражающим суть анализируемого квалифицирующего признака. Ведь закон, выделяя его, пытался обособить второй уровень совместности преступной деятельности, его повышенную опасность. Отсюда вполне приемлем для закона был термин «преступная группа» [14], за которым скрывалась бы форма соучастия, противостоящая элементарному соучастию.
Новый Уголовный кодекс предусмотрел в норме об изнасиловании в качестве отягчающего обстоятельства три формы соучастия: группу лиц, группу лиц с предварительным сговором и организованную группу, т. е. он не пошел по предлагаемому пути использования обобщающего термина «преступная группа», а избрал путь перечисления отдельных форм, что имеет свои достоинства — исчезает необходимость толкования «лишнего» законодательного термина. Однако в таком случае термин «группа лиц» по сравнению с УК 1960 г. приобрел совершенно иной смысл, он уже не охватывает все формы соучастия, а ограничен лишь соучастием без предварительного сговора, о чем и говорится в ч. 1 ст. 35 УК 1996 г. Разумеется, подобное разночтение одного и того же термина едва ли украшает УК, вновь ощущается, что законодатель не знает, что ему делать с указанным термином. В чистом виде анализируемый термин лучше не употреблять, чтобы не создавать оснований для ненужных терминологических споров, а говорить в законе о группе лиц без предварительного сговора, вводя его не только в ч. 1 ст. 35 УК, но и в другие нормы уголовного закона, в том числе — и в нормы Особенной части, хотя это при наличии в уголовном законе определения группы лиц (ч. 1 ст. 35 УК), где фигурирует термин «без предварительного сговора», особо принципиальным не является, поскольку правоприменитель, обращаясь к норме Особенной части, в которой упоминается группа лиц, с необходимостью должен опираться при толковании последней на ч. 1 ст. 35 УК.
По сути, группа лиц без предварительного сговора не должна вызывать особых дискуссий при толковании, так как отсутствие предварительного сговора понимается достаточно однозначно. А. Н. Трайнин, говоря о простом соучастии и имея ввиду именно соучастие без предварительного сговора, приводит несколько примеров подобного, в которых речь идет о присоединившейся деятельности другого соучастника уже в период совершения преступления первым из них[15]. По мнению П. Ф. Тельнова, групповое деяние, совершенное без предварительного сговора, представляет собой «заранее не обусловленное присоединение виновных к акту изнасилования, начатого другим лицом». Об этом же пишут и другие источники.
В то же время в литературе имеется и несколько иное понимание соучастия без предварительного сговора. Так, по мнению А. А. Пионтковского «соучастие без предварительного соглашения возможно и при наличии незначительного числа участников (например, один подстрекает другого к повреждению чужого имущества, что последний и совершает) . Однако в выделенном фрагменте мы сталкиваемся именно с соучастием с предварительным сговором, поскольку прежде осуществляются до начала исполнения преступления (повреждения чужого имущества) подстрекательские действия, а уж затем под воздействием их следует само исполнение преступления (собственно повреждение имущества). Вроде бы ошибка очевидна, но, к сожалению, не для всех. В новейшей литературе оригинальная точка зрения по анализируемому вопросу высказана В. Быковым, по мнению которого, из законодательного определения группы лиц без предварительного сговора и из Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)» следуют признаки данной формы соучастия:
«— в совершении преступления участвуют два или более исполнителей;
— до начала совершения преступления между его участниками достигается соглашение о его совместном совершении, которое, однако, не носит характера предварительного сговора;
— каждый участник преступления осознает, что совершает преступление в составе группы;
— при совершении преступления имеет место соисполнительство, т. е. каждый участник преступления выполняет действия, составляющие часть объективной стороны преступления»[16].
Позиция В. Быкова в основе своей неверна.
Во-первых, здесь дублируются первый и четвертый признаки, поскольку наличие двух или более исполнителей будет только тогда, когда каждый из них выполнит хотя бы часть объективной стороны; первый признак как раз и показывает, что группа характеризуется только соисполнительством. Это один признак, а не два самостоятельных.
Во-вторых, напрасно автор ограничивает действия соучастников в анализируемой группе только выполнением части объективной стороны; довольно часто каждый из соучастников выполняет полностью действия, составляющие объективную сторону того или иного вида преступления; особенно наглядно прослеживается подобное при физическом насилии (например, при убийстве каждый из соучастников может наносить смертельные раны).
В-третьих, не совсем точно пишет автор о том, что «участник преступления осознает, что совершает преступление в составе группы»; до сих пор еще сами специалисты в области уголовного права не до конца разобрались в групповом преступлении (преступной группе); на этом фоне требовать от преступника осознания его причастности к таковой, по меньшей мере, наивно. Ведь чем отличается субъективная сторона элементарного соучастия от субъективной стороны группового преступления? Только тем, что при элементарном соучастии все иные соучастники (кроме исполнителя) довольно абстрактно представляют себе сам процесс совершения преступления, способы причинения вреда, сам вред; они всего этого не видят и зачастую выполняют свои действия по принципу «моя хата с краю», вроде бы они к причинению вреда не имеют никакого отношения; отсюда осознание совершения преступления у них не носит конкретизированного характера, довольно размыто и неопределенно. В групповом преступлении (кроме организованной группы и преступного сообщества) при действии соучастников на месте и во время совершения преступления процесс совершения преступления, способ причинения вреда и сам вред представлены для иных соучастников максимально наглядно и, тем не менее, не ужасают их. Особенность осознания происходящего у них заключается в том, что они в достаточно высокой степени конкретизируют свой вклад в причинение вреда, понимают, что они совместно с исполнителем совершают преступление.
Но главным недостатком анализируемой позиции является, в-четвертых, то, что В. Быков признает соучастием без предварительного сговора соглашение «до начала совершения преступления между его участниками».Здесь возникает много неудобных для автора вопросов:
1. С какой стати он опирается на закон, делая такой вывод, ведь в ч. 1 ст. 35 УК речь идет только об отсутствии предварительного сговора, но что скрывается за термином «без предварительного сговора», в уголовном законе ничего не говорится. 2. Почему в основу своего вывода автор кладет постановление Пленума? Обратимся к высказанному Верховным Судом положению: «Убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них». Именно это цитирует и автор, однако здесь нет ни слова о том, что сговор возникает до начала совершения преступления, и он признан Верховным Судом соучастием без предварительного сговора. Тем не менее В. Быков прав, поскольку аргументация в его пользу заложена в продолжение того, что уже было указано. Далее Пленум утверждает: «Убийство следует признавать совершенным группой лиц и в том случае, когда в процессе совершения одним лицом действий, направленных на умышленное причинение смерти, к нему с той же целью присоединилось другое лицо...»[17], т. е. он выделяет в последнем варианте именно ситуацию присоединения иных соучастников к уже начатому преступлению.
В Уголовном кодексе указаны особенности анализируемой формы соучастия, которые заключаются в следующем.
I
. Все участники— исполнители, что небесспорно. Похоже на то, что на данную регламентацию оказали влияние традиции. Так, еще А. Жиряев признавал соучастие без предварительного сговора скопом, при котором «каковы бы ни были действия, совершаемые при этом стечении каждым из соучастников в отдельности, даже хотя бы который-либо из них взял на себя лишь роль стража..., все они должны быть признаны главными виновниками происшедшего вследствие совокупной их деятельности». Но здесь мы имеем случай, когда традиции играют негативную роль, поскольку на наличие или отсутствие вида соучастия (соисполнительства или с распределением ролей) законодатель не указывает более при характеристике других форм соучастия, хотя это можно понять и иначе: соисполнительство для данной формы соучастия является обязательным признаком преступления, тогда как в других формах — альтернативным. Представляется, более точным было бы отражение в определении (анализируемой группы лиц того факта, что все участники действуют во время и на месте совершения преступления[18]. Данный признак снимал бы многие проблемы.
II. Отсутствие предварительного сговора, т. е. участники не договариваются друг с другом о совершении преступления до начала его совершения; если сговор возникает, то только при совершении преступления. И здесь возможны две ситуации: 1) сговор не возникает вообще и о наличии соглашения свидетельствуют лишь конклюдентные (такие же или соответствующие поведению другого лица) действия (помог избить, изнасиловать, отнять деньги); подобное можно назвать конклюдентно действующей группой; 2) сговор возникает после начала совершения преступления — группа с соглашением на стадии исполнения.
Из указанных форм преступной группы самая низкая степень сорганизованности соучастников наблюдается в конклюдентно образованной группе, под которой понимается такое групповое объединение преступников, когда отсутствует какое-либо внешне выраженное (словами, письменно, жестами) соглашение и согласованность поведения достигается путем совершения действий, адекватных ситуации (обстановке, поведению других участников). Подобные групповые объединения довольно распространены в насильственных преступлениях: умышленных убийствах, умышленных телесных повреждениях, разбоях, изнасилованиях и т. д. Например, Н. увидел, что его знакомый А. избивает мужчину, подошел, помог избивать. Не исключается наличие подобной группы и в иных преступлениях.
Сложнее обстоит дело с распределением ролей в анализируемой группе. Возможно ли оно в принципе? Традиционно подобное отрицается. В новейшей литературе группа лиц без предварительного сговора ассоциируется в основном с соисполнительством[19]. Ответ на поставленный выше вопрос должен быть утвердительным. Ведь адекватность поведения примкнувшего участника заключается не только в «слепом» повторении действий за исполнителем, но и в инициативном развитии адекватно требуемых действий. На такое решение наталкивает пример с изнасилованием, когда виновный, увидев, что его приятель не справляется с потерпевшей, подошел и помог ему, придержав потерпевшую за руки. Здесь примкнувший участник частично исполняет преступление, и потому мы имеем дело с соисполнительством.
На чем базируется конклюдентно образованная группа? Таких оснований несколько: 1) отсутствие предварительного сговора; 2) отсутствие внешне выраженного соглашения и достижение согласованности путем адекватных действий; 3) возможность осуществления и путем соисполнительства, и путем распределения ролей (кроме подстрекательства); 4) присутствие всех участников на месте и во время совершения преступления; 5) низкая степень сорганизованности. Если кто-либо из участников отсутствует на месте и во время совершения преступления, то его действия создают элементарное соучастие. Таким образом, анализируемая форма соучастия отличается от элементарного соучастия по первому и четвертому основаниям.
Преступная группа с соглашением на стадии исполнения преступления представляет собой групповое объединение преступников, в котором соглашение внешне выражено словами, письменно, жестами и осуществляется на стадии исполнения преступления хотя бы одним лицом. Правы будут те, кто увидит сходство между данной формой соучастия и конклюдентно образованной группой в том, что и то и другое групповое объединение реализуется на стадии исполнения. Это действительно так. Однако на этом сходство и заканчивается. Степень объединенности, сорганизованности действий в анализируемой группе более высокая, чем в предыдущей форме преступной группы, поскольку здесь отчетливо выражено уже организующее начало. И хотя в данном случае остальные соучастники присоединяются к исполнителю и образуют группу после начала выполнения, но до момента окончания преступления (например, лицо, совершающее кражу в магазине, приглашает случайно увиденного знакомого довести преступление до конца), появление явно выраженного организующего начала отрицать нельзя. Ведь группа образуется не стихийно, а под влиянием одного из соучастников.
Преступная группа с соглашением на стадии исполнения преступления осуществляет свою деятельность и путем соисполнительства, и с распределением ролей, скорее всего, с участием пособников и организаторов, потому что подключение подстрекателей, не участвовавших на стадии одиночного исполнения, превращает содеянное в групповое преступление, совершаемое по предварительному сговору.
И данная форма соучастия выделена по нескольким основаниям: 1) отсутствию предварительного сговора; 2) наличию внешне выраженного соглашения; 3) присутствию всех участников на месте и во время исполнения преступления; 4) осуществлению и путем соисполнительства, и путем распределения ролей; 5) низкой степенью сорганизованности. По первому и второму она отличается от конклюдентно образованной группы, по третьему — от элементарного соучастия.
Объединяя все признаки конклюдентной и с соглашением на стадии исполнения преступления групп, получаем признаки группы лиц без предварительного сговора: 1) присоединение других соучастников после начала исполнения преступления хотя бы одним лицом; 2) отсутствие предварительного сговора, что определяет низкую степень сорганизованности; 3) отсутствие или наличие внешне выраженного соглашения между соучастниками; 4) присутствие всех участников на месте и во время исполнения преступления; 5) осуществление деятельности и путем соисполнительства, и путем распределения ролей; 6) умысел всех соучастников направлен на совершение одного преступления, что сразу относит анализируемые группы к стихийно образованным и требует отдельной квалификации наряду с соучастием возможной множественности преступлений. Данная форма соучастия отличается от элементарного соучастия тем, что в ней все участники находятся на месте и во время совершения преступления и осуществляют действия, согласованные с другими участниками и направленные на общий для них результат.
3. Группа заранее договорившихся лиц
Преступные групповые объединения с предварительным соглашением подразделяются на группу заранее договорившихся лиц, организованную группу и преступное сообщество.
Первая из них традиционно существует в уголовном праве под названием группы лиц с предварительным сговором. При этом главным вопросом оставалось, какое соучастие следует относить к анализируемой форме. По УК 1960 г. вопрос решался вроде бы просто потому, что терминологически выделенная в Особенной части форма группового объединения совпадала с формой, установленной в теории уголовного права учением о соучастии (и здесь, и там имеется групповое преступление с предварительным соглашением). Это, с одной стороны, значительно упрощало изучение данной преступной группы. С другой стороны, ее анализ был усложнен, поскольку она охватывала собой три дифференцированных учением о соучастии формы групповых объединений с предварительным сговором (без высокой степени организованности, организованные группы и устойчивые организованные группы).
Объединение в одном признаке трех форм соучастия приводило к тому, что не было большой необходимости в четком и ясном разделении этих форм соучастия, поскольку имели место квалификация по одной части статьи и наказание на основе одной санкции. В новом Уголовном кодексе ситуация резко изменилась: три указанные формы соучастия обособлены, и потому группа лиц с предварительным сговором должна быть отделена от двух других.
Не меньшей проблемой является и рассмотрение группы лиц с предварительным сговором с позиций видов соучастия. Простейшим решением его является предложение о признании такой группой лиц только соисполнительства, выдвинутое многими специалистами.
Однако среди них нет единства, поскольку возникает сопутствующая проблема двойственного (широкого и узкого) понимания соисполнительства, о чем выше уже было сказано. Отсюда и мнения ученых разделились. Некоторые из них признавали анализируемой группой только участие в ней соисполнителей в узком смысле слова[20]. Так же определена была группа лиц с предварительным сговором и в опубликованном Проекте УК: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали исполнители, заранее договорившиеся о совместном его совершении» (ч. 1 ст. 36 Проекта). Формулировка не изменилась и ко второму чтению в Государственной Думе. Однако в ч. 2 ст. 35 принятого и вступившего в силу УК термин «исполнители» исключен, и речь уже идет только об участвовавших лицах, т. е. победила в итоге здравая позиция, заключавшаяся в том, что данная форма группового объединения создается не только действиями соисполнителей, но и других соучастников, соисполнителями не являющихся: «При этом может иметь место как соисполнительство, так и соучастие с распределением ролей»[21]. Но здесь нельзя исключать того, что включение соучастия с распределением ролей в анализируемую группу связано было именно с включением в нее и организованной группы, и преступного сообщества, в которых распределение ролей столь очевидно, что споров не вызывает. На это прямо указывает В. А. Владимиров. Однако в новом УК группа лиц с предварительным сговором отделена и от организованной группы, и от преступного сообщества, тем не менее, дискуссии по поводу сущности анализируемой группы лиц не прекращаются[22].
Изложенные точки зрения, с одной стороны, соответствуют закону, а с другой — ему противоречат. Если мы будем исходить из фикции, заложенной законодателем в определение исполнителя (ч. 2 ст. 33 УК) и в регламентацию квалификации соучастия (ч. 3 ст. 34 УК), то соисполнительство будет естественно отождествлено с данной группой лиц. Если же мы проследим в динамике подготовку нового УК, увидим сохранение в определении анализируемой формы соучастия, вплоть до второго чтения в Государственной Думе, соисполнительства и все же, в конце концов, освобождение закона от него, то вынуждены будем признать, что соисполнительство как признак группы лиц с предварительным сговором не прошло и не является обязательным. Вот это противоречие, заложенное в законе, отражается и на теории уголовного права, и на судебной практике.
На взгляд Козлова, необходимо уйти от существующих фикций и признать, что группа лиц с предварительным сговором (заранее договорившихся) осуществляется и путем соисполнительства, и путем распределения ролей[23]. Подобный подход ничуть не усложняет понимания данной группы, поскольку мы не видим разницы между признанием отдельных функций соучастников соисполнительством с разделением ролей или соучастием с распределением ролей, просто в первом варианте возникает фикция, которая не помогает решить проблемы сущности анализируемой группы лиц; ведь можно согласиться с тем, что соисполнительство создает групповое преступление, но так и остается неясным, почему при распределении ролей действия соучастников создают группу лиц, заранее договорившихся о совершении преступления.
Преступная группа заранее договорившихся лиц (группа лиц с предварительным сговором) представляет собой такую форму соучастия, в которой уже имеется предварительное соглашение соучастников о совместном совершении преступления, однако степень согласованности поведения, сорганизованности действий еще очень низка — участники обсуждают возможность совершения преступления, но место и время его совершения не всегда оговаривают, глубоко не планируют детали преступления и не конкретизируют роли каждого участника либо конкретизируют на весьма примитивном уровне. Указанные условия (место и время совершения преступления, роли соучастников, характер совершаемого преступления и т. д.) могут быть без особых осложнений изменены при столкновении с какими-либо препятствиями, поскольку они избираются чисто случайно. Подобные группы довольно широко распространены на практике, они стихийно создаются на основе сиюминутных требований и столь же стихийно распадаются по миновании надобности в них. Таким образом, под группой заранее договорившихся лиц следует признавать преступную группу с предварительным соглашением, лиц, стихийно образованную, без глубокого планирования деталей преступления и конкретизации ролей соучастников.[24]
Такая группа — всегда одноразового существования, поскольку умысел и сговор участников возникают на совершение лишь одного конкретного преступления, исходящего из существующей ситуации, и реализуются в одном желаемом преступлении. Однако подобное вовсе не исключает множественности действий указанной группы, в том числе — и группы одного состава участников, хотя бы потому, что в результате таких действий группы лиц может возникнуть и другое побочное уже последствие, требующее параллельного применения иной нормы права. Однако основная проблема заключается в ситуации, когда группа лиц с предварительным сговором одного состава участников совершает разновременно несколько преступлений. Сохраняет ли здесь указанная форма соучастия свой статус группы лиц с предварительным сговором или же мы уже сталкиваемся с организованной группой. Если при совершении каждого из преступлений умысел и сговор лиц возникали самостоятельно, применительно именно к данному преступлению, то вне зависимости от количества совершаемых группой преступлений она остается группой лиц с предварительным сговором, поскольку степень сорганизованности изменяется в силу известной готовности лиц, входящих в группу, к совершению нового преступления, незначительно, поскольку сама по себе такая готовность, базирующаяся на ранее совершенном преступлении, вовсе не гарантирует участия того или иного лица в будущем преступлении, например, по причине превращения его в законопослушного гражданина или последующего добровольного отказа, которые гораздо реже встречаются в организованных группах и почти отсутствуют в преступных сообществах.
О единстве места и времени действий соучастников как неотъемлемом признаке группы лиц с предварительным сговором писали ранее, пишут и сейчас: «Под группой как квалифицирующим признаком следует, по нашему мнению, понимать объединение двух или более лиц, совместно (т. е. в одном месте и в одно время) выполняющих действия, образующие состав того или иного преступления»[25]. И обосновывается это тем, что «во-первых, в этих случаях возможно совершение таких преступлений, которые не под силу одному лицу. Во-вторых, противодействие либо даже полное устранение мер по защите объекта от преступного посягательства носит реальный объединенный характер и, следовательно, снижает степень его защищенности. В-третьих, значительно облегчает совершение преступления (достигается максимальный эффект, быстрее наступает преступный результат, тяжесть причиняемого вреда увеличивается)».
Сразу же возникает вопрос, как понимать место совершения преступления, ограничивается оно, например, жилищем или хранилищем, где совершается хищение, либо выходит за их пределы? Думается, место совершения преступления нужно понимать шире: это пространство, на котором поведение соучастников обеспечивает интенсивность, эффективность и безопасность исполнения преступления. В преступной группе без высокой степени сорганизованности местом совершения преступления, например, кражи, может выступать и лестничная площадка, и двор, и улица, т. е. места, располагающиеся за пределами квартиры, из которой совершается хищение. Главное при этом — временная и пространственная связь действий всех соучастников, действие всех соучастников в одно и то же время и причинная или обусловливающе-опосредованная связь их с общественно опасным результатом. При высокой степени сорганизованное место совершения преступления не ограничено, именно поэтому оно не является обязательным признаком соответствующих форм соучастия.
Основаниями выделения группы заранее договорившихся лиц выступает: 1) наличие предварительного сговора, 2) стихийность, ситуационность соглашения на совершение преступления; 3) стихийность распада преступной группы; 4) единство места и времени действий соучастников; 5) отсутствие жесткого планирования места и времени совершения преступления; 6) отсутствие жесткого планирования функций соучастников на момент совершения преступления; 7) умысел участников направлен на совершение единичного преступления. Все изложенное свидетельствует о низкой степени сорганизованности.
При этом возникает необходимость в разграничении группы лиц с предварительным сговором от смежных форм соучастия. Прежде всего — от группы лиц без предварительного сговора. На первый взгляд, отличия очевидны: здесь есть предварительный сговор, там его нет. Подобное не устраивает Пленум Верховного Суда, который в пределах предварительного сговора выделяет нечто, относящееся к соучастию без предварительного соглашения, необоснованно усложняя тем самым разграничение анализируемых форм соучастия. Еще хуже то, что указанное поддержано некоторыми представителями теории уголовного права, в частности, В. Быковым, который в результате приходит к абсурдному выводу о конструировании квалифицирующих признаков в Особенной части УК, предлагая в одной части парно указывать либо группу лиц с группой лиц по предварительному сговору, либо группу лиц по предварительному сговору и организованную группу, так как наличие двух близких по своим характеристикам видов преступных групп искусственно не создает «дополнительных трудностей для правоприменителей, связанных с установлением и доказыванием конкретных видов преступных групп»[26].
В. Быков даже не хочет видеть второго выхода из создавшегося положения: жестко конкретизировать специфические признаки каждой формы соучастия и на их основе столь же жестко разделять формы соучастия. По крайней мере, именно данный подход полностью отвечает правилам и сущности классификации. На взгляд Козлова, из указанных выше семи оснований выделения группы заранее договорившихся лиц по первому (наличию предварительного сговора) анализируемая группа отличается от преступной группы с соглашением на стадии исполнения преступления, в которой предварительный сговор отсутствует, но имеется внешне выраженное соглашение, возникшее уже в процессе исполнения преступления.[27]
От элементарного соучастия группа заранее договорившихся лиц отличается по четвертому основанию: в анализируемой группе обязательно должно быть единство места и времени действия всех соучастников; в элементарном соучастии нет единства места и времени действия соучастников. Если имеются те и другие соучастники (одни объединены местом и временем исполнения преступления, другие действуют в иных условиях места и времени), то мы должны признать наличие и группы заранее договорившихся лиц применительно к первым соучастникам, и элементарного соучастия применительно ко вторым.
4. Организованная группа
Организованные группы довольно давно анализируются в теории уголовного права, особенно в связи с организованной преступностью— бичом современного общества. Указанная связь уголовного права и криминологии, обогащая в известной мере исследования, тем не менее в определенной степени мешает точно и однозначно понять собственно организованную группу как уголовно-правовое явление, а отсюда и сущность организованной преступности. По крайней мере, очевидно, что к организованной преступности нужно идти через точное определение организованной группы, а не наоборот. Однако при этом нельзя забывать еще об одной форме соучастия — преступном сообществе, — которая также создает организованную преступность. Так на чем же базируется организованная преступность: только на организованных группах, только на преступных сообществах или на тех и других? Этот и другие вопросы криминологии останутся без внимания, потому что на данном этапе гораздо важнее разобраться в уголовно-правовом аспекте организованной группы и преступного сообщества.
Н. С. Таганцев понимал под организованной группой шайку как в максимальной степени сорганизованную преступную группу; отсюда и ее определение: «Со стороны субъективной, шайка предполагает соглашение на несколько преступных деяний, на целый их ряд, и при этом соглашение не периодически повторяющееся, а общее на постоянную преступную деятельность»[28]. В УК РСФСР 1960 г. организованная группа вводится как высшая форма преступной организации в качестве отягчающего обстоятельства (ст. 39 УК). На этом фоне вполне понятны определения организованной группы, предложенные теорией уголовного права. «Организованная группа — это устойчивая, состоящая из двух или более лиц преступная организация, созданная для совершения преступлений, предполагающая тесные связи между ее участниками, обеспечивающие согласованность совместной преступной деятельности»[29]. Таким образом, устойчивость характеризует шайку— организованную группу. На этой точке зрения базировался и Верховный Суд РСФСР: «Под организованной группой, предусмотренной в качестве квалифицирующего признака вымогательства (ч. 3 ст. 95 и ч. 3 ст. 148 УК РСФСР), следует понимать устойчивую группу из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений»[30].
Здесь необходимо обратить внимание на то, что ни закон, ни судебная практика в связи с соответствующим законом не разделяли организованную группу и преступное сообщество, а точнее — оформляли их как нечто единое. Из приведенного становится очевидным, что отсутствие в законе дифференциации на организованную группу и преступное сообщество приводило к внедрению в организованную группу признака устойчивости.
Но как только авторы задумывались о возможности такой дифференциации, они с трудом находили признаки организованной группы или не находили их вовсе. Так, в своей работе П. Ф. Тельнов пытается разделить преступную группу на соучастие неорганизованное и организованное и при этом выделить еще преступную организацию[31]. В результате он полагает, что «организованная группа характеризуется, кроме того организационными функциями, наличием руководства, осуществляемого одним либо большим числом ее участников, а также объединением в целях совершения нескольких преступлений либо одного, но рассчитанного на организованную деятельность не менее двух лиц». Таким образом, автор наделяет организованную группу а) организационными функциями, б) наличием единого руководства (единоначального или коллективного), в) объединением, г) устойчивостью. Примерно такими же признаками наделяют организованную группу С. В. Афиногенов[32] и другие авторы. При этом остается неясным, чем отличаются организационные функции от объединения и как отграничить организационные функции от единого руководства. Скорее всего, это одно и то же. Именно поэтому приведенные признаки можно сократить до двух: организационные функции, куда включаются и единое руководство, и объединение, и устойчивое поведение нескольких лиц. Однако в таком случае организованная группа ничем не будет отличаться от преступной организации, признаками которой являются: «а) наличие не менее двух лиц, б) организованность, в) устойчивость, г) специальная цель объединения (имеется в виду антисоветская направленность деятельности». Думается, вполне понятно, почему автор вводит признак г), якобы разграничивающий организованную группу и преступную организацию. По всем остальным признакам они схожи. Хотя сам автор убежден: «Организованность и устойчивость — важные качественные признаки, отличающие преступную организацию от других форм соучастия».
Таким образом, устойчивость плавно перетекла из прежней организованной группы, включающей в себя и преступное сообщество, в новую организованную группу — самостоятельную форму соучастия, существующую помимо преступного сообщества, в результате различие между ними утрачено.
В ч. 3 ст. 35 УК сказано: «Преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений». Данное определение организованной группы не устраивает прежде всего судебную практику, которая вынуждена искать наиболее приемлемое толкование организованной группы и найти его не может.
Так, несколько иначе определена организованная группа в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 25 апреля 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности»: «Под организованной группой следует понимать устойчивую группу из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений. Такая группа характеризуется, как правило, высоким уровнем организованности, планированием и тщательной подготовкой преступления, распределением ролей между соучастниками и т. п.». Здесь мы столкнулись с более широким пониманием анализируемой формы соучастия.
Пленум Верховного Суда РФ обращает внимание на организованную группу и в Постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)»: «Организованная группа — это группа из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудия убийства, распределяет роли между участниками группы». Существенными отличиями данного понимания анализируемой формы соучастия от приведенных выше является то, что Пленум по-прежнему выводит устойчивость за рамки организованной группы и не использует фразы «высокой степени организованности». Подобное можно было бы поставить в заслугу Верховному Суду, если бы это было его действительной стабильной позицией. К сожалению, это не так.
На фоне отсутствия ясности в понимании организованной группы, на основе предшествующих научных и практических определений ее не следовало ничего иного ожидать от новейших учебников, которые в целом поддержали законодательное определение[33]. Хотя надо отметить и наличие в литературе критического отношения к нему. Так, В. Быков считает, что указание в законе на признаки устойчивости и объединенности «явно недостаточно, чтобы отграничить ее, например, от группы лиц по предварительному сговору, так как обе они обладают определенной устойчивостью и обе объединились для совершения преступлений»[34].
Приведенное законодательное определение устанавливает несколько признаков: 1) наличие группы лиц; 2) устойчивость; 3) предварительную объединенность лиц; 4) цель — совершение одного или нескольких преступлений.
В теории предложен более широкий объем признаков организованной группы. Так, В. Быков относит к ним:
«— устойчивость состава группы;
— постоянное совершение преступлений — цель объединения группы;
— подготовка группы к совершению преступлений;
— предварительное распределение ролей при совершении преступлений;
— возможность использования группой сложных способов совершения и сокрытия преступлений;
— выработка группой единой ценностно-нормативной ориентации;
— поддержание в группе строгой дисциплины;
— замена в группе личных отношений на деловые, основанные на совместном совершении преступлений;
— распределение преступных доходов в соответствии с положением каждого члена в иерархии группы, в ее структуре;
— создание в группе специального денежного фонда»[35].
Здесь допущено несколько просчетов. Во-первых, автор смешивает родовые признаки соучастия либо преступной группы и видовые признаки организованной группы: вне всякого сомнения, формирование психологической структуры группы, наличие в ней организатора, подготовка группы к совершению преступлений, предварительное распределение ролей при совершении преступлений, замена в группе личных отношений на деловые, основанные на совершении преступлений, характеризуют в целом соучастие или преступную группу вообще и не являются специфичными для организованной группы. Во-вторых, смешиваются признаки организованной группы и преступного сообщества: устойчивость состава группы, постоянное совершение преступлений (хотя автор согласен с тем, что организованная группа может быть направлена и на совершение одного преступления), выработка группой единой ценностно-нормативной ориентации, создание в группе специального денежного фонда, что недопустимо, поскольку что-то нужно оставить и выделенному в законе в качестве самостоятельной формы соучастия преступному сообществу. В-третьих, остальные из указанных В. Быковым признаков являются общими и для организованной группы, и для преступного сообщества.
При характеристике организованной группы нужно исключить из ее структуры устойчивость как таковую, направленность на совершение нескольких преступлений и признать, что организованная группа стремится только к совершению одного, требующего серьезной подготовки и соответствующей высокой степени сорганизованности, преступления. Именно в этом направлении нужно искать ее признаки. В противном случае будет постоянное смешение ее со смежными формами соучастия.
В организованной группе уже очень высока степень сорганизованности участников. Для нее, как правило, характерно глубокое планирование, включающее в себя четкое определение объекта, размера и качества предмета посягательства, характера преступного деяния, средств и способов совершения преступления, выбор оптимально необходимого количества лиц для совершения преступления (к совершению преступления привлекаются не каждый желающий, а лишь лица, участие которых необходимо для обеспечения его интенсивности, эффективности и безопасности), отсюда жесткая детализация ролей соучастников, строгое ограничение их функций, места и времени их действия и т. д. Здесь роли соучастников могут быть распределены таким образом, что некоторые из них будут действовать не на месте исполнения преступления, до и даже после исполнения преступления, т. е. для организованной группы характерно отсутствие единства места и времени совершения преступления. Например, при совершении хищения одно лицо создает излишки на складе, другое умышленно вывозит со склада, а третье — реализует похищенное. При совершении преступления организованной группой практически невозможны какие-либо отклонения от оговоренных условий совершения преступления, поскольку таковые (отклонения) почти всегда влекут за собой крах организованной преступной группы. В организованной группе обязательны инструктирование или совместная разработка деталей деятельности соучастников.[36]
Под организованной группой понимается преступная группа заранее объединившихся лиц, характеризующаяся глубоким планированием всей деятельности соучастников, жестким распределением ролей, отсутствием единства места и времени совершения преступления соучастниками, выбором необходимо оптимального количества соучастников, которые определяют высокую степень сорганизованности соучастников.
Таким образом, можно вычленить основания выделения организованной группы: 1)не стихийное, запланированное создание преступной группы; 2) строго ограниченный круг лиц в преступной группе в пределах, необходимых для совершения преступления; 3) жесткое планирование совершения преступления, включающее в себя четкое установление места и времени совершения преступления, четкое определение объекта и предмета посягательства, точное установление путей отхода, мест сокрытия и т.д.; 4) предварительное жесткое распределение функций соучастников до, во время и после совершения преступления, каждый из соучастников по своей инициативе не имеет права выходить за пределы установленных соглашением функций; 5) жесткая дисциплина; 6) отсутствие единства места и времени действия соучастников; 7) умысел и сговор соучастников направлен на совершение единичного преступления.
Последний признак свидетельствует о том, что мы здесь сталкиваемся с той же случайной преступностью, но не стихийной, а глубоко организованной. Именно поэтому в организованной группе нет еще устойчивости (отсутствует стойкость субъективных связей, хотя может объективно присутствовать множественность), как и во всех предыдущих разновидностях преступных групп.
Сложность в распознавании организованной группы заключается в том, что она по многим параметрам совпадает и с группой заранее договорившихся лиц и с элементарным соучастием. Особенно глубоки совпадения с последним. Действительно, организованной группой преступление совершается однократно, соучастники действуют в различное время и в различных местах, каждый соучастник выполняет свойственные ему функции. Все это значительно усложняет отграничение организованной группы от элементарного соучастия. И опереться при размежевании организованной группы и смежных форм соучастия мы можем лишь на указанные специфические признаки организованной группы. Организованная группа отличается от элементарного соучастия основаниями, отраженными в выше указанных п. 1-5; а основаниями, предусмотренными п. 1-6 — от преступной группы заранее договорившихся лиц. Высокая степень организации определяется в частности тем, что в момент создания организованной группы имеется готовая модель будущего преступления — модель не общего характера, а детализированная достаточно полно. Разумеется, не всегда и не все участники организованной группы во всей полноте представляют модель преступления, однако она всегда существует в сознании инициативной группы соучастников или одного организатора.
Если участник организованной группы и не представляет модели преступления во всех деталях, тем не менее, исходя из детализации его конкретного преступного поведения, он осознает свою принадлежность к организованной группе.
5. Преступное сообщество
Преступное сообщество — групповое образование, в котором максимально выражены асоциальные групповые устремления некоторых лиц. Именно его, прежде всего, мы имеем в виду, когда говорим о борьбе с организованной преступностью; именно оно чаще всего становится недосягаемым в условиях демократического общества. В таком объединении лиц «вырабатываются определенные стойкие организационные формы связи преступников, складывается сплоченное преступное сообщество, целью которого является занятие преступной деятельностью»[37].
Из вышеизложенного видно, что теория уголовного права давно знает данную форму соучастия, но авторы либо скрывали ее в недрах организованной группы, либо все, же выделяли в качестве самостоятельной формы соучастия. Законодатель долгое время отражал преступное сообщество в Особенной части в качестве самостоятельных видов преступлений (бандитизма, заговора и т. п.).
В новом УК РФ преступное сообщество нашло отражение как наиболее опасная форма соучастия в ч. 4 ст. 35 — «Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же целях».
Самостоятельность преступного сообщества с необходимостью требует вычленения специфических признаков его. Поэтому для начала рассмотрим признаки преступного сообщества, выделяемые в законе: 1) признаки организованной группы (устойчивость, объединенность, совершение одного или нескольких преступлений), 2) сплоченность и 3) направленность на совершение тяжких или особо тяжких преступлений.
Указанные признаки организованной группы, по существу, не являются специфическими для преступного сообщества, они скорее объединяют, нежели разъединяют эти формы соучастия. На этом фоне остается пока неясным соотношение устойчивости как признака организованной группы со сплоченностью — признаком преступного сообщества. На тесную связь между данными явлениями уже обращено внимание в теории уголовного права. Однако некоторые авторы считают устойчивость и сплоченность самостоятельными признаками преступного сообществ[38]. Устойчивость как признак организованной группы, с одной стороны, свидетельствует об умысле и сговоре на совершение ряда преступлений, на занятие преступной деятельностью, которые возникли до совершения первого из запланированных или предполагаемых преступлений. Именно указанные умысел и сговор, как факторы, отражающие степень стойкости субъективных связей, свидетельствуют о появлении устойчивого, а не случайного, преступного образования. А с другой, — устойчивость в определенной части дублирует основной признак сообщества — сплоченность, поскольку последняя не может существовать без кооперативного поведения как объективной взаимозависимости деятельности участников и особой формы мотивации, обусловленных целями группы и сходством ценностных ориентации[39], которые в преступном сообществе проявляются и через устойчивость.
А. Г. Корчагин выделяет признаки сплоченности: «наличие взаимодействия членов преступного сообщества (преступной организации); распределение обязанностей не только между членами преступного сообщества (организации), но и между группами, входящими в него; подчинение групповой дисциплине, обязательное выполнение указаний руководителя или организатора»[40]. Думается, автору не удалось обособить сплоченность. Прежде всего, распределение ролей (обязанностей)— общий признак соучастия. При этом А. Г. Корчагин прав в одном: в преступном сообществе существует распределение обязанностей групп, входящих в структуру данной формы соучастия, но даже и в таком случае указанный признак, в конце концов, характеризует высокую степень сорганизованности, которую сам автор относит к устойчивости, т. е. он просто обязан вывести его за пределы сплоченности, поскольку собрался разделить устойчивость и сплоченность.
Хуже обстоит дело с распространением преступного сообщества лишь на тяжкие и особо тяжкие преступления. Во-первых, указанное ограничение в применении необоснованно потому, что формы соучастия распространяются в равной мере на все преступления вне зависимости от их тяжести. Изменение этого правила с необходимостью представляет собой очередную фикцию, которая вводится вопреки реальному положению вещей. Именно поэтому преступное сообщество столь же возможно в преступлениях небольшой или средней тяжести, как и в тяжких или особо тяжких преступлениях. Во-вторых, подобное тем более очевидно, что организованная преступность базируется на преступных сообществах, как правило, не связанных с тяжкими или особо тяжкими преступлениями. В основе своей преступные сообщества возникают на некриминальной, предкриминальной или низко криминальной базе (проституция, бутлегерство, игорный бизнес, наркотики и т. д.) и крайне редко — для совершения тяжких или особо тяжких преступлений (единичны в обществе киллерские организации), в целом совершение тяжких преступлений — это побочная деятельность преступных сообществ, осуществляемая в целях их экономической или физической безопасности.
Выводы: 1) преступное сообщество— наиболее опасная форма групповых объединений; 2) по странной прихоти законодателя наказуемость наиболее опасной формы соучастия оговаривается дополнительными условиями (при совершении тяжких и особо тяжких преступлений), тогда как наименее опасные формы наказываются без каких-либо условий; поскольку существующая законодательная регламентация не позволяет учесть повышенную общественную опасность преступного сообщества, следует исключить ограничение в применении нормы тяжкими и особо тяжкими преступлениями (ч. 4 ст. 35, ст. 210 УК); 3) стилистически законодательное определение преступного сообщества максимально несовершенно; 4) в действующем УК преступное сообщество не обладает практически собственными специфическими признаками, кроме сплоченности, которую еще нужно наполнить материальным содержанием, без чего на нее трудно будет опираться на практике.
Следует согласиться с теми авторами, которые к специфическим признакам преступного сообщества относили сплоченность и устойчивость — «признак сплоченности и устойчивости является специфическим признаком, отличающим преступное сообщество от организованной группы»[41]. Но при этом возникает проблема соотношения сплоченности и устойчивости.
В новейшей литературе «под устойчивостью следует понимать постоянную или временную преступную деятельность, рассчитанную на неоднократность совершения преступных действий, относительную непрерывность в совершении преступных деяний», опирающиеся на строгую иерархическую структуру, строгую дисциплину и т. п.[42]. Некоторые авторы считают, что устойчивость характеризуют: а) высокий уровень организации (четкая, жесткая дисциплина, согласованность действий всех участников группы в выполнении воли организатора, беспрекословное подчинение всех членов группы ее лидеру); б) стабильность (неизменный в течение длительного времени ее функционирования состав участников, общность их взглядов на жизненные ценности, наличие межличностной совместимости, единой социальной ориентации членов группы; не только многократное совершение преступлений, но и совершение одного преступления)[43]. Е. Гришко базирует устойчивость на следующих признаках: «Наличие двух и более человек; единый умысел на совершение тяжких и особо тяжких преступлений; относительное постоянство форм и методов преступной деятельности; длительность существования; наличие определенного уровня организации...; постоянство состава группы; наличие организатора группы, включая руководителя[44]».
По мнению В. С. Комиссарова, показателями устойчивости являются: «а) высокая степень сорганизованности (тщательная разработка планов совершения, как правило, не одного, а ряда преступлений, иерархическая структура и распределение ролей между соучастниками, внутренняя, нередко жесткая дисциплина, активная деятельность организаторов, продуманная система обеспечения орудиями и средствами совершения преступления, нередко наличие системы противодействия различным мерам социального контроля со стороны общества, в том числе и обеспечение безопасности соучастников); б) стабильность костяка группы и ее организационной структуры, которая позволяет соучастникам рассчитывать на взаимную помощь и поддержку друг друга при совершении преступления, облегчает взаимоотношения между членами и выработку методов совместной деятельности; в) наличие своеобразных, индивидуальных по характеру форм и методов деятельности, находящих свое отражение в особой методике определения объектов, способах ведения разведки, специфике способов совершения преступления и поведения членов группы, обеспечения прикрытия, отходов с места совершения преступления и т. д.; г) постоянство форм и методов преступной деятельности, которые нередко являются гарантом надежности успешного совершения преступления, поскольку они сводят до минимума вероятность ошибок участников в случаях непредвиденных ситуаций. О постоянстве могут свидетельствовать также устойчивое распределение обязанностей среди членов группы, использование специальных форм одежды и специальных опознавательных знаков (жетонов, жезлов, повязок) и т.д.[45]» А. В. Шеслер несколько иначе представляет устойчивость: «1) длительный по времени или интенсивный за короткий промежуток во времени период преступной деятельности группы, складывающийся из значительного числа преступлений, совершенных участниками группы; 2)сорганизованность участников группы (структурная определенность группы, наличие в ней руководства, системы связи и управления; 3) относительно стабильный состав участников группы; 4) постоянство форм и методов преступной деятельности[46]».
В целом точки зрения максимально схожи. С одной стороны, изложенные позиции в основе своей характеризуют "именно преступное сообщество, точнее, признак устойчивости в нем (и значительное число преступлений, и стабильность состава, и постоянство форм и методов деятельности). С другой стороны, в них заложен другой признак сплоченности, лишь связанный с устойчивостью, но в него не входящий — высокая степень организованности, согласованность.
Думаю, наиболее точно соотношение сплоченности и устойчивости как две стороны одной медали, как внутреннее и внешнее состояние преступного сообщества[47] отразила Т. В. Шутелова. Поскольку сплоченность считается единственным конструирующим признаком преступного сообщества, а устойчивость и согласованность его характеризуют, позиция Т. В. Шутеловой вполне может быть перенесена на два последних признака. Отсюда, скорее всего, устойчивость представляет собой стремление к постоянному существованию преступной группы.
Согласованность включает в себя различные факторы: а) жесткую конспирацию; б) многоуровневую иерархию руководства и подчинения, при которой низший уровень исполнителей не имеет представления о высших уровнях руководителей; в) жесткую внутреннюю дисциплину; г) продуманную систему обеспечения организации орудиями и средствами совершения преступлений; д) четко определенные цели деятельности, разумеется, речь идет не о тех общих целях (извлечения преступных доходов, систематическое совершение тяжких или особо тяжких преступлений), на которые ориентируется А. Г. Корчагин, а о реальных тактических целях; е) продуманную систему обеспечения безопасности сообщества (разведку, контрразведку, охранные группы); ж) коррупционные связи и др. Чем больше объем указанных функций, тем опаснее преступное сообщество.
Исходя из сказанного, можно дать простейшее определение анализируемой форме соучастия (виду группового преступления): преступным сообществом признается сплоченная в связи с устойчивостью и согласованностью неоднократной общественно опасной деятельности преступная организация. Из определения видны признаки преступного сообщества: а) устойчивость преступной группы; б) согласованность действий ее участников; в) неоднократность совершаемых преступлений.
От смежных форм соучастия преступное сообщество отличается всеми ими. Так, от элементарного соучастия анализируемая преступная группа отличается и устойчивостью, и сплоченностью, при этом в элементарном соучастии может присутствовать множественность преступлений, но отсутствует устойчивость т. е. нет предварительной договоренности на множественность преступной деятельности. Тем же самым отличается преступная организация и от организованной группы.
Заключение
Подводя итог сказанному, можно выделить признаки форм соучастия, которые определяют их специфику. Одним из основополагающих признаков их является отсутствие или наличие единства места и времени действии исполнителя и иных соучастников , т. е. фактически место совершения действия любым из соучастников не имеет никакого значения для преступного сообщества, как, впрочем, и для организованной группы, но является определяющим в других формах соучастия. По данному признаку в судебной практике наметился противоречивый подход к некоторым категориям соучастников, например, к лицам, стоящим на страже на месте совершения преступления. При совершении хищения они относятся судом к преступной группе, и их действия, как правило, создают групповое хищение. Против такой квалификации возражает Р. Р. Галиакбаров, но лишь в силу того, что она противоречит его пониманию преступной группы как соисполнительской деятельности. В то же время Р. Р. Галиакбаров констатирует такой подход судебной практики[48]. В изнасиловании указанные лица всегда оказываются за рамками преступной группы и их деяния не образуют группового изнасилования. Неоднозначность решения одной и той же проблемы очевидна.
Представляется, что анализируемые действия лиц всегда являются составной частью группового преступления, поскольку присутствие и соответствующие действия соучастников на месте и во время совершения преступления в любом качестве свидетельствуют о повышенной общественной опасности содеянного: преступление для таких соучастников превращается из какой-то модели общественно опасного деяния, осознаваемого и предвидимого виновным, как правило, в общих чертах, в реальное явление; у участников, находящихся на месте и во время совершения преступления, возникает основанное на возросшем количестве преступников чувство собственной объединенности, заметно увеличенной преступной силы, что делает преступление более дерзким и существенно уменьшает возможность добровольного отказа участников; при этом участие преступников в совершении преступления более действительно, степень вины значительно увеличивается и более тяжкой должна быть их ответственность.
Следующим признаком форм соучастия выступает отсутствие или наличие предварительного сговора. И последним признаком — степень сорганизованности, выраженная в различных формах соучастия — от крайне незначимой до максимально высокой. По указанным трем признакам определяют и разграничивают формы соучастия.
Список использованной литературы
1. Афиногенов С.Ю. Соучастие в преступлении (понятие, виды, формы). Автореф.М.,1991. 90с.
2. Берестова Н.Н. Соучастие в преступлении и особенности установления его признаков в условиях деятельности органов внутренних дел / Н.Н. Берестова.М.,1990. 250с.
3. Бражник Ф., Толкаченко А. Бандитизм и его отграничение от смежных составов // Уголовное право. 200. №2. 18с.
4. Быков В. Конструкция квалифицирующего признака совершения преступления группой // Уголовное право. 2000. №3. 11с.
5. Быков В.М. Преступная группа: криминалистические проблемы. Ташкент, 1991. 94с.
6. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. №11. 10 с.
7. Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. М., 1974. 240 с.
8. Владимиров В.А. Курс уголовного права. Т.1. 417с.
9. Гаверов Г.С., Тельцов А.П. Уголовное право РФ. Общая часть. Иркутск, 1994. 147с.
10. Галиакбаров Р. Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. 157с.
11. Галиакбаров Р.Р. Квалификация групповых преступлений / Р.Р. Галиакбаров. 2000. 189 с.
12. Гришко Е. Понятие преступного сообщества (преступной организации) и его место в институте соучастия // Уголовное право. 2000. №2. 18с.
13. Гузун В. Понятие группы лиц при совершении преступления // Социалистическая законность. 1975. №4. 65-66с.
14. Ераксин В.В. Ответственность за грабеж. М., 1972. 156с
15. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность / А.П.Козлов. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2001. -362с.
16. Козлов А.П. Стадии и неоконченное преступление / А.П. Козлов. Красноярск, 1993г. – 244с.
17. Корчагин А.Г. Преступления в сфере экономики и экономическая преступность. Владивосток, 2001. 94с.
18. Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества М., 1974. 300 с.;
19. Кригер Г.Л. Некоторые уголовно-правовые аспекты преступлений, совершенных организованной группой // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формирования правового государства. М., 1990, 84с.
20. Кудрин М.М. Правовая природа форм соучастия по советскому уголовному праву // Советское государство и право. 1969. №9. 147-148с.
21. Курс советского уголовного права. Т.1. Л., 1968. -333с.
22. Курс уголовного права. Общая часть. Т.1 417 с.
23. Курс уголовного права. Т.1. 424с.
24. Постановление №3 Пленума Верховного Суда РСФСР «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990г. // Сборник Постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР по уголовным делам. М., 1995. 515с.
25. Постановление Пленума Верховного Суда РФ №1 от 27 января 1999г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК)» // Сборник Постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 200. 158с.
26. Российское уголовное право. Общая часть. М., 1997. 206с
27. Советское уголовное право . Общая часть / Под ред. Н.Д. Дурманова, Г.А. Кригера. М., 1974. 231с.
28. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. Лекции. Т.1. М.,1994. 335с.
29. Тельнов П.Ф. Понятие и квалификация групповых преступлений // Советская юстиция. 1974. №14. 243с.
30. Тимченко А.Н. К вопросу о понятии группы лиц в советском уголовном праве // Гарантии прав личности в социалистическом уголовном праве и процессе. Ярославль, 1981. 126с.
31. Трайнин А.Н Учение о соучастии / А.Н. Трайнин. М.: Юриздат, 1941. 49с.
32. Уголовное право России. Т.1. Общая часть. 236с.
33. Уголовное право России. Т.1. Общая часть. 237с.
34. Устинова Т.Д. Уголовная ответственность за бандитизм (по новому УК). М., 1997. 128с.
35. Шеслер А.В. Уголовно-правовые средства борьбы с групповой преступностью. Красноярск, 1999. 133с.
36. Шутелова Т.В. О некоторых проблемах уголовно правовой характеристики бандитизма // Следователь. 1999. №6. 10с.
