ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОРИЗМ

В ВОСПРИЯТИИ РУССКОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ

ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ В НАЧАЛЕ XX В.
М.Ю. РУДЬ
Рудь Марина Юрьевна, доктор философских наук, доцент, доцент кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России.
Рост насилия в жизни современного общества делает проблему терроризма чрезвычайно актуальной как для населения, так и для исследователей-специалистов: юристов, социологов, историков, психологов. В правовой литературе существуют различные определения понятий "терроризм", "международный терроризм", "террористический акт", многочисленные классификации терроризма. Однако до сих пор не выработаны общепринятые определения этих понятий. Проблема терроризма часто не выделяется как самостоятельная, а рассматривается наряду с преступностью уголовного характера. В последнее время возросло количество литературы о терроризме, предприняты попытки комплексного исследования этого явления и обобщения накопленных знаний в изучении терроризма <1>.

--------------------------------

<1> Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 1998; Беглова Н.С. Терроризм: поиск решения проблемы // США: экономика, политика, идеология. 1991. N 1. С. 36 - 45; Замковой В., Ильчиков М. Терроризм - глобальная проблема современности. М., 1996.
Большинство современных исследователей-юристов определяют терроризм как одну из форм организованного насилия, призванного устрашить противника, вызвать панику, нарушить или разрушить государственный и общественный порядок, вызвать политические и другие изменения <1>. Этим определением терроризма будем руководствоваться и мы.

--------------------------------

<1> Антонян Ю.М. Указ. соч. С. 10; Беглова Н.С. Указ. соч. С. 37.
Возросший интерес к проблеме терроризма делает особенно актуальным обращение к истории мирового и российского терроризма. Тем более что именно Россия считается родиной терроризма, так как здесь в конце XIX - начале XX в. наблюдались систематические проявления терроризма, тогда как в Западной и Центральной Европе действовали, как правило, по собственному почину бомбисты-одиночки.

В отечественной исторической науке в последнее время много сделано для изучения истории террористических организаций в России второй половины XIX - начала XX в. Предпринимаются попытки определить причины политического терроризма в России, его влияние на политику власти, выявить особенности психологии террориста.

Следует отметить, что если в советской историографии создавался образ террориста-героя, хотя и указывалось на терроризм как на нерациональное средство борьбы, то в постсоветской исторической науке террористы часто рассматриваются в отрыве от истории власти, как преступники, не имеющие почвы в российском обществе <1>.

--------------------------------

<1> Кошель П.А. История наказаний в России. История российского терроризма. М., 1995.
Юристы, которые обращаются к истории российского терроризма, сейчас также склонны анализировать это явление без учета общественно-политической ситуации в России, обращая внимание прежде всего на психологические характеристики террористов. Так, например, Ю. Антонян выделяет следующие существенные черты российского терроризма: "1) необоснованно расширительное представление о насилии со стороны власти...; 2) характерное для многих революционеров черно-белое видение мира, разделение людей на своих и чужих и обоснование в этой связи возможности физического уничтожения вторых; 3)...примитивизация общественных отношений...; 4) доведение критики существующего права и основных правовых институтов до абсурда...; 5) стремление к нравственному оправданию терроризма ссылками на аморализм господствующих классов; 6) вера в то, что цель оправдывает средства...; 7) убежденность в возможности построить желаемое общество справедливости...; 8) нетерпимость и мессианские претензии многих лидеров революционно-террористического движения, ненависть ко всем людям, к жизни вообще значительной части террористов" <1>. Истоки российского терроризма видятся автору прежде всего в особом психологическом складе террористов, в то время как Россия "психологически и нравственно совершенно не была подготовлена к развернувшемуся террору" <2>. В политике же государства, проводившего репрессии против общества и террористов, Ю. Антонян не усматривает причины терроризма, так как эти репрессии, с его точки зрения, осуществлялись в соответствии с законом, а "судебный и полицейский аппараты в силу своих статусов были полностью лишены возможности решать те проблемы, которые вызывали протест в виде терроризма" <3>.

--------------------------------

<1> Антонян Ю.М. Указ. соч. С. 72 - 73.

<2> Там же. С. 77.

<3> Там же. С. 84.
При таком подходе не учитывается то, что боевая организация эсеров действовала не самостоятельно, а в соответствии с указаниями партии, которая была довольно многочисленна, выражала интересы российского крестьянства и рабочих и которой сочувствовали многие категории населения в России. Эта партия действовала на фоне сложной социально-политической и экономической ситуации в России, ее нельзя игнорировать, когда мы говорим об истоках российского терроризма.

Иногда предпринимаются вообще ненаучные попытки дать более лестную оценку террористов-немарксистов и уничижительную характеристику большевистского терроризма, рассматриваемого как явление, совершенно не связанное с терроризмом конца XIX - начала XX в. <1>.

--------------------------------

<1> Замковой В., Ильчиков М. Указ. соч. С. 9 - 14, 22 - 23.
Наиболее объективный и взвешенный анализ политического терроризма в России второй половины XIX - начала XX в., с нашей точки зрения, дается в работах О.В. Будницкого и К.В. Гусева. Они указывают на то, что терроризм в России возник вследствие ее общественного и государственного строя: это и незавершенность буржуазных реформ, в силу чего общество оставалось бесправным, и насилие власти ("террор сверху"), без которого не понять "террор снизу"; это и пережитки традиционного сознания, вследствие которых разночинская интеллигенция персонифицировала зло и тяготела к индивидуализации борьбы с абсолютной монархией; а также разочарование революционеров в готовности народных масс к восстанию <1>.

--------------------------------

<1> Гусев К.В. Рыцари террора. М., 1992. С. 4 - 5; Будницкий О.В. Кровь по совести. Терроризм в России (вторая половина XIX - начало XX в.) // История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях / Автор-составитель О.В. Будницкий. Ростов н/Д, 1996. С. 10 - 16.
Авторы анализируют программные документы российских террористов, начиная с прокламации "Молодая Россия" П. Зайчневского (1862 г.) и заканчивая теоретическими текстами эсеров, обосновывающими террор. Так, в начале XX в. террор, с точки зрения эсеров, должен был решать следующие задачи: привести к дезорганизации врага (самодержавия); явиться средством агитации и пропаганды; доказать возможность борьбы с властью; способствовать вовлечению в революционную борьбу новых сил; явиться средством самозащиты организации от шпионов и предателей <1>.

--------------------------------

<1> Гусев К.В. Указ соч. С. 9 - 10.
Авторы приводят документы, которые позволяют судить и об особенностях психологического склада террористов, дают описание террористических актов народников и неонародников, имевших наибольший резонанс в обществе, говорят о влиянии террористов на политику государства <1>. Приводятся также цифры, показывающие размах террора в России. По неполным данным, в России с 1902 по 1911 г. было совершено 263 террористических акта, 71 террорист был приговорен к смертной казни, 14-ти она была заменена каторгой <2>.

--------------------------------

<1> Так, К.В. Гусев считает, что установка эсеров на террор потерпела полный крах, так как терроризм не заставил правительство изменить свою политику. О.В. Будницкий же указывает на то, что правительство пошло все же на уступки террористам, например, после убийства Плеве на пост министра МВД был назначен либеральный П.Д. Святополк-Мирский.

<2> Гусев К.В. Указ. соч. С. 34. Западная исследовательница А. Гейдман дает, на наш взгляд, неправдоподобно завышенные данные о жертвах эсеровского террора - около 17000 человек за 1905 - 1907 гг. (Гейдман А. Сколько стоил боевизм // Родина. 1998. N 7. С. 64).
Однако в изучении российского политического терроризма много белых пятен. Так, например, исследуется в основном терроризм партии эсеров, а о правом терроризме (монархистов) мы почти ничего не знаем. Практически не исследована проблема восприятия терроризма российским обществом. Между тем подобное исследование поможет нам решить вопрос о том, насколько терроризм в России был укоренен в национальной почве, в национальном сознании, прояснить особенности политических позиций различных общественных сил России.

Первый шаг в этом направлении сделал О. Будницкий, который опубликовал ряд документов, позволяющих судить об отношении части российского общества к терроризму.

Мы в своей работе попытаемся показать, как либеральная общественность относилась к политическому терроризму. Данное исследование позволит заполнить пробел в нашем знании об истории терроризма в России и уточнить особенности российского либерализма.

При классификации терроризма на первое место исследователи ставят политический терроризм, связанный с борьбой за власть, используемый отдельными группировками, организациями, лицами, преследующими определенные политические цели, и направленный на устрашение политического противника <1>. Подобный подход логичен, поскольку это наиболее часто встречающийся тип терроризма, к нему можно отнести и терроризм партии эсеров в России, о котором мы и будем писать далее. Другие виды терроризма (государственный, религиозный, националистический, военный, криминальный и др.) мы не рассматриваем.

--------------------------------

<1> Антонян Ю.М. Указ соч. С. 34; Беглова Н.С. Указ. соч. С. 40. В ряде других юридических и исторических работ терроризм эсеров определяется как субверсивный террор (Замковой В. Указ. соч. С. 14); идеологический (Мелентьева Н. Размышления о терроре // Элементы. Евразийское обозрение. 1996. N 7. С. 17 - 19); индивидуальный (К.В. Гусев); революционный (О.В. Будницкий ).
О позиции российских либералов в отношении террористов в отечественной историографии сложилось представление, что они вполне сочувствовали терроризму и даже что терроризм созрел на "гнилом болоте тогдашнего либерализма" <1>.

--------------------------------

<1> Кошель П.А. Указ. соч. С. 4.
Действительно, до буржуазных реформ середины XIX в. революционное и либеральное направления в общественном движении России не были четко разделены. Их объединяла одна цель - борьба против крепостничества. После 1861 г. во взаимоотношениях революционеров и либералов произошли перемены, прежде всего они касались методов борьбы за продолжение реформ в России. Революционеры вступили в открытую борьбу с самодержавием, а либералы осуждали революционную деятельность. В 1878 г. лидеры либеральной общественности И. Петрункевич и А. Линдфорс попытались заключить союз с революционерами, убедить их приостановить террористическую деятельность, чтобы либералы могли активизировать легальную борьбу с правительством. Однако эти попытки не увенчались успехом <1>.

--------------------------------

<1> Итенберг Б.С. Революционеры и либералы в пореформенной России // Революционеры и либералы России. М., 1990. С. 25 - 40.
У нас также есть ряд фактических свидетельств, которые говорят о сочувственном отношении либералов к террору революционеров. Например, годовой бюджет "Народной воли" в 80 тыс. рублей составлялся на пожертвования либералов <1>. Правда, это свидетельство не вполне проверено. В начале XX в. русские либералы вроде бы стремились использовать террористов для своих целей. Так, П.Н. Милюков при встрече с Лениным в Лондоне в 1903 г. "упрекал искровцев за полемику против террора после убийства Балмашовым Сипягина и уверил... что еще один-два удачных террористических акта - и мы получим конституцию". П.Б. Струве восторженно встретил известие об убийстве Плеве <2>. О. Будницкий приводит письмо С.А. Франка к П.Б. Струве от 5 мая 1905 г., в котором Франк, отчаявшись в легальных средствах борьбы с правительством за реформу, приходит к оправданию индивидуального террора, оговариваясь при этом, что сам он не мог бы ни убивать людей, ни призывать к этому <3>. В обществе эсеров часто называли "кадеты с бомбой".

--------------------------------

<1> Пантин Н.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России. М., 1986. С. 258.

<2> Будницкий О.В. Указ. соч. С. 18.

<3> История терроризма... С. 501.
Однако эти разрозненные свидетельства не дают нам полной картины восприятия российскими либералами терроризма. Все приведенные упоминания об их положительном отношении к террору были сделаны не публично, а в частных беседах или переписке, а, следовательно, не выражали и не формировали общественное мнение. Для того чтобы составить более цельное представление об отношении либералов к терроризму, нужно проанализировать тексты за достаточно большой временной промежуток, в которых бы обсуждалась проблема терроризма. Для этого мы обратились к материалам журнала "Русская мысль" за 1901 - 1913 гг. К этому периоду относятся террористические акты, связанные с деятельностью партии эсеров. С 1901 г. стала действовать боевая организация эсеров. Первый террористический акт, за который эсеровская партия взяла на себя ответственность, произошел 4 февраля 1901 г. Его совершил П.В. Карпович против министра народного просвещения Н.П. Боголепова. С 1911 г. террористическая деятельность эсеров идет на спад, а начавшаяся в 1914 г. война приостанавливает ее.

Журнал "Русская мысль" выходил в России без перерыва в течение 38 лет до 1918 г., и все это время последовательно выражал позицию российских либералов и, в свою очередь, формировал общественное мнение. Проблема политического терроризма обсуждалась на страницах журнала постоянно. Тексты, посвященные ей, мы разделили на две группы: 1) 1901 - 1906 гг.; 2) 1907 - 1913 гг. Подобное деление связано с тремя обстоятельствами. Во-первых, со сменой редакторов. С 1907 г. после смерти своего первого редактора В.А. Гольцева журнал стал выходить под редакцией П.Б. Струве. Новый редактор, один из лидеров партии кадетов, стоявший у ее истоков, был блестящим публицистом и выдающимся мыслителем начала XX в. Он, естественно, не изменил либеральную позицию журнала, но "Русская мысль" при нем стала более яркой и талантливой. К сотрудничеству были привлечены лучшие представители общественной мысли России: Ю. Айхенвальд, В. Вернадский, С. Котляревский, Н. Бердяев, С. Булгаков, А. Изгоев, В. Набоков, Д. Мережковский, С. Франк и многие другие. Следует отметить, что многие из названных людей принадлежали к правому крылу кадетской партии или сочувствовали ему. Их взгляды, названные позднее Струве "консервативным либерализмом", суть которого состояла в попытке найти правильное сочетание свободы и власти, свободы и порядка, реформаторства и преемственности, нашли отражение в сборнике "Вехи" (1909 г.).

Во-вторых, в ходе революции 1905 - 1907 гг. была ослаблена цензура и журнал мог свободно обсуждать проблему терроризма, в то время как при Гольцеве это было невозможно (о терроризме можно было высказываться исключительно с проправительственных позиций).

В-третьих, сам ход Революции в России несколько изменил отношение либералов ко многим политическим проблемам, в том числе и к терроризму.

До 1906 г. статей, посвященных проблеме терроризма, немного. Обычно журнал давал короткую, в несколько строк, заметку о террористических актах эсеров - против Сипягина (1902, N 5), Плеве (1904, N 8), против великого князя Сергея Александровича (1905, N 3). Сообщения давались без всяких комментариев со стороны редакции. Рядом с заметкой в три строки об убийстве министра внутренних дел Плеве (значительной для государства фигуры) редакция поместила, например, заметку в десять строк о смерти некоего историка В. Бильбасова, где дается его характеристика как либерала, отмечается его вклад в историческую науку <1>. Подобное некомментирование деятельности Плеве выглядит слишком вызывающе. Впрочем, И. Каляев (убийца великого князя Сергея Александровича) называется на страницах журнала "преступником", и "Русская мысль" выражает сочувствие Государю в связи с его убийством <2>. Вместе с тем публицисты осуждают слишком суровые приговоры по делам о государственных преступлениях вне зависимости от вида преступления: убийство, покушение на убийство и т.д. Государство, устанавливая для всех смертную казнь, тем самым с точки зрения журнала выражает презрение к элементарным требованиям правосудия. Публицисты считают, что дела о государственных преступлениях должны подчиняться общим нормам уголовного процесса, без вмешательства в них администрации, которая и определяет слишком суровые приговоры <3>.

--------------------------------

<1> Русская мысль. 1904. N 8. С. 182.

<2> Русская мысль. 1905. N 3. С. 192.

<3> Русская мысль. 1904. N 9. С. 209 - 216; Русская мысль. 1905. N 11. С. 243 - 244.
Начиная с 1906 г. количество статей о терроризме увеличивается, меняется их тон. Публицисты рассматривают проблему в нескольких плоскостях: образ террориста, причины террора в России, появление его новых черт.

Образ террориста на страницах журнала несомненно героизируется: так. Нечаев - "замечательный агитатор", Балмашов - "герой", Коноплянникова во время покушения на генерала Мина демонстрирует поразительное спокойствие и заботу о жизни "невинных" (сама отдает полиции неиспользованную бомбу). "Гордые, непокорившиеся" террористы противопоставляются "подлым палачам" и опричникам - полицейским, которые служат правительству <1>.

--------------------------------

<1> Внутреннее обозрение // Русская мысль. 1906. N 1. С. 153 - 160; Внутреннее обозрение // Русская мысль. 1906. N 3. С. 233.
Террор в России вызван, с точки зрения журналистов, произволом власти. "Правительство заливает кровью несчастную страну", применяет репрессии против всех, не различая правых и виноватых, а это, в свою очередь, вызывает политические убийства, и убийцы становятся "народными героями" <1>.

--------------------------------

<1> Внутреннее обозрение // Русская мысль. 1906. N 3. С. 233; Внутреннее обозрение // Русская мысль. 1906. N 9. С. 190.
После покушения на П.А. Столыпина, проведенного эсерами-максималистами 12 августа 1906 г. и повлекшего за собой многочисленные жертвы (27 человек погибло и 33 человека было ранено), в "Русской мысли" была помещена самая большая статья о терроризме за рассматриваемый период. Статья не имела подписи и выражала точку зрения редакции. Опасения у журналистов вызвало то, что террор вырвался из лона организованной партии "и осуществляется партизанами-дилетантами", которые убивают теперь и "невинных". Причем "такого же рода иррегулярные элементы действуют и с другой стороны", что создает "впечатление полного разложения и одичания общества" и указывает на то, что в стране абсолютно не ценится человеческая личность <1>.

--------------------------------

<1> Внутреннее обозрение // Русская мысль. 1906. N 9. С. 191.
Восприятие террористических актов у журналистов неоднозначно. С одной стороны, они осуждают "всякие террористические акты". Но, с другой стороны, осознают их как акты правосудия над лицами, совершившими преступления против народа: "Как ни противны нашим убеждениям и чувствам всякие террористические акты, мы все же логически можем понять их, когда они имеют в виду устрашение какой-нибудь крупной личности, в которой, правильно или нет, как бы сосредоточивается то зло, против которого борется партия..." <1>.

--------------------------------

<1> Там же.
В этом смысле интересна интерпретация "Русской мыслью" рассказа Л. Андреева "Губернатор". Автор статьи отмечает, что революционеры, убившие губернатора, всего лишь исполняли приговор некоего Закона-мстителя, уже приговорившего губернатора к смерти. Причем губернатор, подавлявший выступления рабочих, с точки зрения журналиста, выглядит вовсе не злодеем, а человеком, верившим в свою правоту во время отдачи приказа о расстреле, но позже мучительно переживающим гибель рабочих <1>.

--------------------------------

<1> Журнальное обозрение // Русская мысль. 1906. N 4. С. 215.
При подобной трактовке терроризма упор делается на рассмотрение его причин, лежащих в социально-политической сфере жизни российского общества. Всякая же моральная ответственность с участников террористических актов снимается, по крайней мере на ней внимание не заостряется. В литературной части журнала в 1906 г. был помещен рассказ "Казнь". У него не так много литературных достоинств, но он, по-видимому, был близок редакции своим настроением. В нем террор в России рассматривается как непримиримая война между террористами и властью. Внимание читателей заостряется на нелепости насильственной смерти (как террориста, так и его жертвы), на ценности человеческой жизни <1>.

--------------------------------

<1> Сергей Петрович. Казнь // Русская мысль. 1906. N 8. С. 31 - 42. Жандармский полковник А. Спиридович вспоминал об этой войне внутри страны: на жандармских курсах большинство курсантов горело желанием "отдаться всецело борьбе с революционерами" и сетовало на то, что их учат прежде всего уголовному праву, производству дознания и расследований (Спиридович А. Записки жандарма. М., 1991. С. 36 - 38).
Таким образом, в первой группе текстов терроризм воспринимается двойственно. С одной стороны, он осуждается, отмечается, что он перечеркивает значение человеческой личности. Но, с другой стороны, террорист выступает как бескорыстный герой, борющийся с преступным правительством. Журналисты подчеркивают, что в условиях российского государства понять террористов можно.

С 1907 г. статей о терроризме количественно не прибавляется, но они изменяются качественно. Хотя круг обсуждаемых проблем остается тот же, однако рассматриваются они под другим углом зрения. У журнала складывается цельная концепция отношения к террору. Большой вклад в ее формирование внесли А.С. Изгоев и П.Б. Струве, перу которых принадлежит наибольшее количество статей о терроре.

Струве пригласил Изгоева в редакцию журнала уже в 1907 г. Изгоев не был журналистом, бездумно пишущим на злобу дня. Фундаментальное образование, эрудиция, умение подняться над узкой партийностью (Изгоев был членом ЦК кадетской партии), трезвый и глубокий ум позволяли ему проникать в самую суть происходящих политических событий. Он был одним из крупнейших политологов и социологов своего времени. Практически в каждом номере журнала выходили его статьи с анализом политической ситуации в России. Одной из центральных проблем, рассматриваемых Изгоевым, была проблема терроризма.

Что же изменилось в позиции "Русской мысли" по отношению к терроризму?

Во-первых, теперь террор эсеров решительно, без всяких оговорок, осуждается. Публицисты подчеркивают, что он вреден политически, так как тормозит развитие России, опустошает душу самих террористов, способствует вырождению революционных организаций, наносит ущерб моральному облику общества, принижая значение человеческой личности <1>. После убийства П.А. Столыпина Изгоев со всей определенностью писал: "Много говорят о сочувствии к террору со стороны либерального общества, требуют открытого выражения протеста... Либералы не сочувствуют террору... убийство претит им... по своей культурности и образованности они не могут не видеть всего вреда от таких приемов политической борьбы... Политические убийства достигают целей обратных" <2>. "Русская мысль" полагала, что политическая нецелесообразность террора уже доказана историей, но "морально" его еще предстоит изжить. В этом смысле "Русская мысль" "одну из своих серьезнейших задач видит в борьбе с террористическими настроениями" <3>.

--------------------------------

<1> Законодательство и жизнь // Русская мысль. 1907. N 6. С. 188 - 189; Бердяев Н. К психологии революции // Русская мысль. 1908. N 7. С. 123 - 138; Изгоев А.С. Воспитание демократии // Русская мысль. 1909. N 7. С. 202 - 208.

<2> Изгоев А.С. По поводу убийства П.А. Столыпина // Русская мысль. 1911. N 10. С. 4.

<3> Изгоев А.С. На перевале. Преодоление террора // Русская мысль. 1913. N 1. С. 108.
Во-вторых, более глубоко на страницах журнала исследуются причины терроризма. Публицисты подчеркивают, что во многом власть сама создает условия для террора, не давая возможности развиваться общественным силам. В "...странах, где существует... твердая политическая жизнь, в государствах, в которых все наиболее крупные общественные течения имеют возможность открытого легального выражения, не может в... широких кругах держаться мысль, что с устранением того или другого лица политика и жизнь страны могут резко измениться... Государство имеет средство борьбы со всеми этими настроениями, создающими среду для терроризма: ...правильная общественная жизнь... свобода для крупных общественных течений" <1>.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. По поводу убийства П.А. Столыпина. С. 5.
Также Струве отмечает, что в России власть более жестко казнит за политические преступления, чем на Западе. Наказание за политические преступления носит, с его точки зрения, характер мести, а это свидетельствует о государственном бессилии <1>.

--------------------------------

<1> Струве П. Текущие вопросы внутренней жизни // Русская мысль. 1910. N 9. С. 172 - 176.
В мае 1908 г. В.Л. Бурцев, редактор журнала "Былое", заявил ЦК эсеровской партии, что подозревает Азефа, долгое время возглавлявшего боевую организацию эсеров, в провокации. Вскоре обвинения были доказаны. Дело Азефа имело широкий резонанс в партии и обществе. В феврале 1909 г. депутаты Государственной Думы подали запрос правительству по поводу Азефа. В нем оно обвинялось в том, что с ведома полиции были убиты Богданович, Плеве, великий князь Сергей Александрович, что это эпизоды системы провокаций, которая была развернута правительством с целью оправдания своей реакционной политики <1>.

--------------------------------

<1> Гусев К.В. Указ. соч. С. 50.
Дело Азефа заставило многих в российском обществе по-иному взглянуть на терроризм. А в "Русской мысли" появилась новая тема - сотрудничество власти и террористов. С точки зрения журнала полиция может приостановить террор в зародыше, но не делает этого, так как охранка живет за счет борьбы с революционерами и часто использует их для достижения своих целей. Такое положение сыскного дела, по мнению "Русской мысли", научило революционеров двум вещам: "1) они поняли, что... для совершения террористических преступлений нужна совершенно особая организация, крайне конспиративная, отрешенная от чисто идейной жизни... вырабатывающая особый тип людей, спортсменов террора; 2) террористы сообразили, что путь совершения... преступлений через лиц, находящихся в связи с тайной полицией, является одним из наиболее удобных... Как бы то ни было, столь тесное сожительство охраны с террором сделало саму "охрану" учреждением в государственном смысле опасным" <1>.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. По поводу убийства П.А. Столыпина. С. 4.
Дело Азефа, безусловно, повлияло и на обращение журнала к проблеме морального климата в партии эсеров. "При терроре, при вырождении революции в организацию, ставящую своей задачей убийства и добывание денег, необходимых для убийства, появление Азефа - не случайность, а естественное, неизбежное явление, к которому такая организация должна прийти... Моральная атмосфера в партии социалистов-революционеров такая, что готовит Азефов" <1>. Для партии, считает "Русская мысль", самое время отказаться от террора, распустить боевые организации, ставшие игрушками в руках Азефов.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. Политические провокации // Русская мысль. 1909. N 3. С. 166 - 167.
После убийства Столыпина Струве вернулся к этой проблеме. Он отмечал, что уже в Революции 1905 - 07 гг. с появлением эсеров-максималистов произошло слияние "революционера" с "разбойником", освобождение революционной психики от всяких нравственных сдержек, "революция испарилась как общественное движение и превратилась в чисто личную авантюру современных сверхчеловеков" <1>.

--------------------------------

<1> Струве П. Преступление и жертва // Русская мысль. 1911. N 10. С. 137.
Особый интерес у публицистов стал вызывать психологический портрет террориста. Так, А.С. Изгоев выделяет два типа террористов: тип замаскированного самоубийцы и тип бреттера, спортсмена, который презирает свою и чужую жизнь <1>. О первом типе Изгоев писал еще в 1908 г., основываясь на анализе письма 1906 г. террористки-максималистки Н. Климовой, покушавшейся на жизнь П.А. Столыпина и приговоренной к смертной казни. Он подчеркивал, что многих молодых людей, идущих в террор, отличает любовь к миру, идеализм, сострадание, бескорыстие. Поэтому образы этих людей так притягательны для российской молодежи, и в этом смысле их "преступления гораздо опасней обыкновенных убийств и грабежей". Изгоев еще раз замечает, что многих террористов толкают в боевые организации "разлады" русской жизни. Некоторые молодые люди не могут преодолеть подобные "разлады", и у них появляется бессознательная тяга к самоубийству, "убийство других было для нее (Климовой - Н.П.) только средством убить себя".

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. По поводу убийства П.А. Столыпина. С. 5.
Автор выражает опасение, что подобный тип получил широкое распространение среди молодежи. Подобную ситуацию, "когда русская молодежь не умеет жить, а умеет только умирать, прибегая к простым и замаскированным самоубийствам", Изгоев осознает как трагедию нации <1>.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. Замаскированное самоубийство // Русская мысль. 1908. N 10. С. 160 - 171.
Второй тип террориста показан в повести В. Ропшина (Б. Савинкова) "Конь бледный", которую журнал опубликовал в N 1 за 1909 г. Повесть Ропшина лучше, чем любая публицистическая статья, демонстрирует негативные стороны террора. Она описывает нездоровую моральную атмосферу внутри группы террористов, которая вызывает к жизни новый тип террориста, лишенного тех положительных качеств, о которых говорилось выше, но наделенного совершенно обратными - крайним индивидуализмом, беспринципностью, аморализмом, неумением любить кого бы то ни было, душевной пустотой, способностью убивать не только для политических целей, но и "для себя". Эту повесть, в отличие от других художественных произведений о терроре, печатавшихся на страницах "Русской мысли", отличает безусловное мастерство. Она производит очень сильное впечатление, которое достигается не только благодаря литературному таланту автора, но также прекрасному знанию им предмета описания. Б. Савинков был одним из руководителей боевой организации эсеров. Он принимал участие во многих покушениях террористов. Недаром многие читатели отождествляли героя повести Жоржа с самим Савинковым.

Позже, в 1912 - 1913 гг., А.С. Изгоев и Е. Колтоновская, авторы "Русской мысли", вновь обратились к этой повести Ропшина и к новому его произведению - роману "То, чего не было", чтобы еще раз обсудить проблему недопустимости террора, его влияния на душу террористов.

В статье Изгоева можно выделить три момента. Во-первых, он интерпретирует образ Жоржа как "психологически неизбежный вывод терроризма". Во-вторых, автор поднимает вопрос о праве на террор и вступает в полемику с лидером партии эсеров В. Черновым, обосновывающим подобное право. Изгоев считает, что такого права у отдельной личности или организации нет, вопросы виновности перед народом той или иной личности должен решать суд, хотя он и несовершенен. Но суд террористов, "при котором обвиняемого ни о чем не спрашивают и за его спиной произносят над ним неотвратимый приговор", вызывает вообще бунт "морального чувства". В-третьих, автор, как и всегда, подчеркивает укорененность характера Жоржа в русской почве. Он связывает его появление не только с моральным климатом партии, но и с социально-политической обстановкой в обществе, с нежеланием государства идти по пути дальнейшего демократического реформирования общества <1>.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. На перевале. Преодоление террора. С. 108 - 118.
Е. Колтоновская, анализируя роман Ропшина, приходит к выводу, что в среде самих революционеров уже созрела мысль о "ненужности и невозможности террора", что террор как "общественное явление, питающееся соками жизни... навсегда подорван, исчерпан". Это связано, по мнению автора, с тем, что "жизнь в России все-таки меняется и у людей появляется возможность заниматься созидательной деятельностью" <1>.

--------------------------------

<1> Колтоновская Е. Быть или не быть? О романе Ропшина "То, чего не было" // Русская мысль. 1913. N 6. С. 24.
Следует также отметить, что публицисты разделяют политический терроризм и социальный. Первый направлен против власти, и его нельзя прекратить только с помощью репрессий. А второй направлен против безопасности имущества частных лиц, он нашел свое проявление в Революции 1905 - 1907 гг. Этот террор правительство, с точки зрения журналистов, быстро пресечет, и общество его в этом поддержит <1>.

--------------------------------

<1> Васильев А. Элементы политического движения и их взаимоотношения // Русская мысль. 1907. N 9. С. 53 - 72.
Также публицисты различают уголовную преступность и террористическую деятельность <1>.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. Замаскированное самоубийство. С. 160.
На страницах "Русской мысли" журналисты обсуждали террор, связанный с партией эсеров, но во 2-й группе текстов есть несколько упоминаний и о правом терроре. Публицисты отмечают, что правые действуют методами левых. С точки зрения авторов, им вообще выгоден террор революционеров, так как он деморализует общество и тормозит его продвижение к свободе. Таким образом, происходит смыкание интересов правых и левых сил в России <1>.

--------------------------------

<1> Изгоев А.С. Правые террористы // Русская мысль. 1909. N 10. С. 172 - 181.
Итак, с 1907 г. всякая двойственность в восприятии террора исчезает со страниц журнала, и он последовательно осуждается. Это было связано, на наш взгляд, в первую очередь с событиями Революции 1905 - 1907 гг. Русские либералы, безусловно, выступали за эволюционное развитие общества. Однако до начала революции большинство российских либералов признавали возможность и даже неизбежность политической революции, отвергая идею социальной революции. Они считали, что только путем свержения абсолютизма можно добиться буржуазных преобразований в стране.

Так, например, в воспоминаниях, датированных 1923 г., С.Н. Булгаков - один из видных представителей либеральной общественной мысли в России, стоявший у истоков кадетской партии, писал: "В подготовке Революции 1905 г. участвовал и я, как деятель "Союза освобождения", и я хотел так, как хотела и хочет вся интеллигенция" <1>. В первом номере журнала "Вопросы жизни", вышедшем уже после начала революции, он недвусмысленно заявлял о необходимости реформ в русском обществе, которые должны быть вырваны любой ценой, даже если для этого нужно "разрубить гордиев узел нашей истории" <2>. Подобным образом думали и Струве, и Изгоев, и другие либералы.

--------------------------------

<1> Булгаков С.Н. Автобиографические заметки. Париж, 1991. С. 75 - 76.

<2> Булгаков С.Н. Без плана // Вопросы жизни. 1905. N 1. С. 311 - 313.
Однако ход революции в России показал, что она протекает вовсе не так, как западные революции. Либералы обнаружили ее особенности: тягу к пугачевщине, проявление в процессе революции негативных черт левой интеллигенции (максимализма, веры в насилие, доктринерства). Либералы увидели, что власть скорее разжигает революционные настроения для того, чтобы оправдать свои реакционные меры, чем стабилизирует положение, что часто действия правых и левых сил смыкаются.

Опыт революции заставил либералов осознать гибельность революционного пути развития для России. Они надеялись, что, пережив ужасы первой русской революции, страна перейдет на путь реформ. В связи с этим у правых либералов (многие из них и были представлены на страницах "Русской мысли") изменилось отношение к власти. Они полагали, что только на пути преодоления вражды между обществом и властью возможно построение правового государства, поэтому следует искать пути сотрудничества с властью. Так, П. Струве в своей "веховской" статье осуждал "безрелигиозное отщепенство от государства" русской радикальной интеллигенции. Проанализировав события русской революции, он пришел к выводу, что задача политических сил России состоит не в "делании" революции, а в том, "чтобы все усилия сосредоточить на политическом воспитании и самовоспитании". Русская интеллигенция должна, с точки зрения Струве, "примириться с государством", строй которого постепенно перестраивается в "конституционном духе" <1>.

--------------------------------

<1> Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи. Интеллигенция в России. Сб. ст. 1909 - 1910. М., 1991. С. 148 - 151.
С этой эволюцией взглядов либералов на революцию связана и эволюция их отношения к терроризму.

До 1907 г. террор, как мы видим, осуждался, но более все же осуждалась власть, которая не оставила людям выбора, кроме революционного сопротивления ей, и в частности путем террористической деятельности. Недаром все террористы этого периода на страницах журнала выглядят героями.

С 1907 г. изменившееся отношение к революции, осознание ее особенностей сместили и угол зрения, под которым либеральные публицисты рассматривали терроризм. Теперь он оценивается как совершенно недопустимая форма борьбы, которую нельзя понять. Террор, с точки зрения журналистов, лишь усугубляет негативные моменты в жизни русского общества, прежде всего принижая значение человеческой личности, и без того не слишком ценимой в российском государстве.

Однако "Русская мысль" по-прежнему считает, что причины террора лежат в социально-политической и экономической сфере жизни России. Она интерпретирует террор как следствие неизжитости традиционного сознания в России, недостатка демократии и противостояния общества и власти.

"Русская мысль" полагает, что террор в России исчерпал себя и политически, и духовно. Окончательное же его преодоление возможно, с точки зрения публицистов, лишь на пути построения правового государства и объединения общества и власти.