Еще длиться торжественное заседание седых сенаторов во дворце, но с площади раздается барабанный бой. Преображенский и Семеновский полки, неизвестно кем вызванные из казарм,  оказывается, уже с ружьями стоят в полной боевой готовности.
- Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал? – хорохорился князь Репин.
Но ловкий граф и русский генерал-фельдмаршал Бутурлин, давно уже перемигнувшийся и сговорившийся с Меньшиковым и Толстым, с усмешкой отвечали:
- Полки призвал я, Бутурлин. И призвал я их по воле императрицы Екатерины, которой все подданные, не исключая и тебя обязаны повиноваться.
 После этих слов совещание закончилось быстро. Вид гвардейских полков под окнами, звуки барабанов были гораздо убедительнее юридических доказательств, и без малейших пререканий вопрос был немедленно решен. Это решение, по анализу В.О. Ключевского, является явной отменой» изданного Петром 5 февраля 1722 г. закона о престолонаследии. Но именно, на  этот закон 5 февраля ссылается сенат, объявляя в особом манифесте как от имени своего, так и от имени синода и генералитета, о воцарении Екатерины.
Так возник важнейший в российской истории прецедент – участия гвардии в передаче престола. Без гвардии в   XVIII в. не обошелся ни один дворцовый переворот.
После внезапной смерти великого реформатора правительства многих стран не сомневались в том, что государственное здание, столь быстро возведенное «гением Петра», окажется непрочным и развалится, что Россия обречена на смуту и вскоре начнется движение вспять. Но этого не произошло. 

2.5. «Она веселилась…».
Оказалось, что государственными делами ей заниматься совсем не интересно. Как писал об этой государыне историк С.М. Соловьев, «знаменитая Левонская пленница принадлежала к числу тех людей, которые кажутся способными к правлению, пока не принимают правления. При Петре она светила не собственным светом, но заимствованным от великого человека, которого она была спутницей… Но у нее не было ни должного внимания к делам, особенно внутренним, и их подробностям, ни способности почина и направления».
Когда окончился траур по мужу, Екатерина устроила себе нескончаемый праздник. Балы, маскарады, поездки по Неве с пальбой из пушек, смотры полков, торжества по случаю вручения наград, спуск на воду галер, снова балы… Всюду присутствовала императрица. Развлечения длились порой до утра. День и ночь для Екатерины поменялись местами. Меньшиков иногда  часами ждал ее пробуждения, чтобы заняться государственными делами. Французский посол Кампредон в своих донесениях писал:»Царица продолжает с некоторым излишеством предаваться удовольствиям до такой степени, что это отзывается на ее здоровье». Действительно, императрица стала часто болеть.
«Смерть Петра произвела свое действие: к России обращались уже не с таким уважением, как в последнее время предшествовавшего царствования», - писал С.М. Соловьев. Но так или иначе, короткий период правления Екатерины Алексеевны обошелся без военных конфликтов.
По-прежнему неразрешенным оставался в России династический вопрос: кому наследовать трон? Для Меньшикова и его сторонников ответ на этот вопрос приобретал жизненно важное значение. Они не сомневались в том, что в случае смерти императрицы и воцарения великого князя Петра Алексеевича его партия обязательно сведет счеты с ним. Нужно было убедить Екатерину объявить наследницей престола одну из царевен.
Однако, в воцарении малолетнего князя Петра Алексеевича были заинтересованы не только его сторонники. Если бы на российский престол взошла Герцогиня Голигтинская, то Дания в скором времени получила бы войну с Россией за возвращение Шлезвига Гомитинина. Поэтому датское правительство через посредничество австрийцев (великий князь по матери приходился племянником австрийской императрице) предприняло меры, чтобы подкупить Меньшикова, имевшего неограниченное влияние на Екатерину, и переманить его на сторону Петра Алексеевича. Светлейшему обещали блестящее будущее во время правления Петра II, если он, Меньшиков, выдаст одну из своих дочерей за цесаревича. Австрийский двор гарантировал ему в этом случае герцогский титул. От подобных перспектив голова князя закружилась. Он без малейших сожалений оставил своих единомышленников и присоединился к недавним противникам. Екатерина дала согласия на брак Петра Алексеевича и старшей дочери светлейшего Марии.
Но граф Толстой не оставил намерения попытаться убедить императрицу, чтобы она назначила наследницей престола одну из своих дочерей. Его поддержали генрал-офицер И. Бутурлин, генерал-полицмейстер Петербурга А. Девлер и еще несколько лиц, враждебно относившихся к светлейшему. На их стороне был герцог Голигтинский. Не подозревая о том, что дни императрицы сочтены и им следует торопиться, заговорщики все откладывали решительный разговор с Екатериной. 10 апреля она опасно заболела. Толстой понял, что их дело почти проиграно. И тут легкомысленное поведение Девлера во дворце, обитатели которого были погружены в печаль, дало повод Меньшикову одним ударом расправиться с прежними друзьями. Девлера арестовали. Всех их отправили в ссылку.
Между тем болезнь императрицы принимала все более опасное течение. 6 июля 1727 г. Екатерина Алексеевна скончалась. На следующий день во дворце в присутствии царской фамилии, членов Верховного тайного совета, сената, Синода и генералов было прочитано завещание усопшей монархини. Российский трон она передала великому князю Петру Алексеевичу.
Существует много различных фактов и мнений о Екатерине Алексеевне. Обратимся к некоторым из них.
Петр любил окружать Екатерину роскошью и блеском, и странно, - Екатерина, простая и кроткая, как прежде, Екатерина, которую быстрое возвышение не сделало надменною и не заставило забыть, чем она была казалось, как бы создана была для этого блеска и этой роскоши. Петр после высказывал удивление ея способности быть императрицею. Она образовала себе двор, на котором отражалось тогдашнее переходное время в России: некоторые русские обычаи еще оставались, но немецкие уже преобладали. Иностранные части и посетители находили во дворе ея такое сочетание вкуса с изяществом, которого можно  было ожидать и не от бывшей эстонской крестьянской девушки. Детям своим Екатерина дала приличное их званию европейское образование, хотя сама не хотела, даже сделавшись царицею,  выучится читать и писать, говоря, что главная ея забота теперь выучиться делать все угодное Петру, и что этого с нея достаточно»[1].
«Она веселилась. А если и случалось ей вмешиваться в дела правления, то не к пользе их. Как мы видели, она присутствовала на парадах, и вздумала также присутствовать на морских учениях и сама руководить морскими маневрами. Но это не мешало генерал-адмиралу Апраксину замечать, что у его матросов нет одежды, даже иной раз рубашек. Суда старели и не возобновлялись. В продолжение всего царствования спустили только два линейных корабля. В 1726 г. было приказано вооружить войско, но не оказалось денег. Адмиралу пришлось выдать взаймы 2000 рублей из своего кармана на неотложные нужды. Петр обрел в марленбургской пленнице подругу, подходящую к его вкусам и привычкам; но она всегда была только вьющимся растением, обвивающимся вокруг могучего ствола. Когда великан-дуб пал, то она распласталась по грязи, вернувшись к ничтожеству»[2].

3. Петр I
3.1. Детство  царевича Петра Алексеевича.
Петр I желал воспитывать достойного продолжателя великого дела преобразования России и сначала связывал свои надежды с сыном Алексеем, родившимся от первого брака царя с Евдокией Лопухиной. Однако царевич охотнее проводил время с монахами или в доме родственников по материнской линии – Лопухиных, которых его отец не любил за недружелюбное отношение к его реформам и пристрастия к сплетням. После насильственного пострижения матери Алексея в монахини все старания Петра дать сыну европейское образование наталкивались на его упорное сопротивление. Петр настоял на своем и отправил сына в Дрезден учится геометрии и фортификации (военно-инженерной науке о строительстве оборонных сооружений и укреплений). Германия произвела на царевича гнетущее впечатление: он привык к деревянным теремам и неторопливому течению московской жизни.
За границей по желанию отца состоялась свадьба Алексея Петровича с принцессой Софией Шарлоттой Брауншвейг – Вольфенбюттельской. Строгая и образованная жена раздражала его. «Вот навязали мне жену – чертовку. Как к ней не приду, все сердится, не хочет со мной говорить». Софии Шарлоте действительно трудно было общаться с мужем, который не интересовался ничем, кроме дворцовых пересудов и вздохов по «русской старине». В конце концов Алексей связался с дворовой девкой Ефросиньей Федоровой. Супруга Алексея умерла вскоре после рождения в 1715 г. сына Петра.
Словно издеваясь над желанием отца иметь европейское образование наследников, царевич Алексей приставил к нелюбимому сыну двух малограмотных, вечно пьяных «мамок» из немецкой слободы, которые не могли научить мальчика ничему полезному. Чтобы меньше возиться с ребенком, они постоянно давали ему вина, от которого тот засыпал.
После казни царевича Алексея, замешенного в заговоре, Петр I обратил, наконец, внимание на внука-сироту: он распорядился прогнать «мамок», а Меньшикову приказал прислать внуку учителей. Однако светлейший князь, не будучи большим любителем всякой «цифири», вероятно, не слишком обременял себя поисками. В доме Петрова внука поселился горький пьяница дьяк Маврин, который должен был обучать великого князя русской словесности и закону божьему, а также венгр Зейкинд – преподаватель немецкого языка и латыни. Оба «педагога» с удовольствием жили на царских харчах, уделяя занятиям лишь время между послеобеденным сном и ужином. По общему убеждению, рассчитывать на престол мальчику не приходилось: у Петра были еще сыновья от второго брака с Екатериной Алексеевной, да и отпрыск взбунтовавшегося против отца  царевича по тогдашнему поверию имел «дурную кровь». В лучшем случае великого князя ожидала женитьба на герцогине одного из карликовых немецких государств. «Там всему сам научится!» - рассуждали учителя.
 Однажды державный дед приехал проверить успехи внука и пришел в неописуемый гнев – мальчик не мог правильно объясняться на родном языке, а из иностранных языков владел только немецким, немного латынью и хорошо знал татарские ругательства. Маврина и Зейкинда   Петр I избил тростью. Позднее, вскоре после смерти державного деда, внук остался и вовсе без учителей. Брошенный всеми, кроме кормилицы, Петр Алексеевич большую часть времени был предоставлен самому себе и то и дело убегал к своим прежним нянькам или беспечно играл с детьми. О том, кто он такой, ему напомнила лишь приезжавшая на Святки и Пасху добродушная жена деда Екатерина Алексеевна да и любимая старшая сестра Наталья Алексеевна, умевшая приласкать сироту и дать ему добрый совет. Сам царь словно забыл о внуке.
Во время болезни Петра I к мальчику зачастил юный вельможа князь Иван Долгоруков, надолго увозивший его к себе домой, где собиралась сановная столичная молодежь. Бывала там и дочь Петра Елизавета, обожавшая танцы. Вокруг отпрыска царской фамилии начала складываться придворная партия, прочившая его в монархи. Петру Алексеевичу исподволь объясняли его законные права на российский престол. А он с детской запальчивостью клялся сокрушить любимица своего деда – Меньшикова, который приобрел в те годы почти безграничную власть. Блеск фальшивого серебра, изысканные манеры присутствующих, ослепительная красота девушек ошеломляли его. В свою очаровательную и жизнерадостную тетку Елизавету Петровну он беззаветно влюбился будучи еще мальчиком.

3.2. Петр II Алексеевич:
               3.2.1. В годы правления Екатерины I.
Начало правления Екатерины I в 1725 г. мало что изменило в жизни великого князя, только балов и выездов на охоту стало больше.
Из этого круговорота Петра Алексеевича вырвал Меньшиков, объявивший мальчику, что он должен готовиться к поприщу императора, преемника постоянно недомогавшей императрицы Екатерины I. Рассчитывая выдать свою дочь Марию замуж за наследника престола, светлейший князь готовился стать регентом при юном императоре вплоть до его совершеннолетия.
3.2.2. Падение Меньшикова.
В мае 1727 г., после внезапной смерти Екатерины I, российский престол освободился. Его занял Петр Алексеевич, который вскоре издал два высочайших манифеста, тщательно продуманных Меньшиковым. Согласно первому, с крепостных крестьян списывалось все давние недоимки (долги), а отправленным за неуплату подушной подати на каторжные работы даровалась свобода. По второму манифесту тайным недругам председательствовавшего в Верховном тайном совете Меньшикова – князьям Долгорукову и Трубецкому – были вручены Фельдмаршальские жезлы, а Бурхарду Миниху помимо звания Фельдмаршала даровался титул графа. Так светлейший князь старался задобрить своих противников. Одновременно юный государь объявил, что возводит самого Меньшикова в звание Генералиссимуса и назначает его главнокомандующим всеми вооруженными силами Российской империи.
Вскоре после воцарения Петра II была шумно отпразднована его помолвка с Марией Меньшиковой, состоявшаяся 25 мая 1727 г. Согласно желанию отца, она получила титул Ее Императорское Величество и годовое содержание в 34 тыс. рублей.
Петр поселился в доме Меньшикова. Воспитателем юноши был назначен Андрей Иванович Остерман, наставник строгий и взыскательный. Занимались в основном древней историей и много времени проводили в увлекательных беседах о свершениях Петра Великого и его верных соратников. Все это поначалу вызывало живейший интерес у наследника престола, и он с нетерпением ожидал очередных уроков.
Дворцовая жизнь быстро научила цесаревича лицемерию. Петр называл Меньшикова «батюшкой Александром Даниловичем», с его дочерью Марией – своей нареченной невестой – был приветлив и ровен. Юный император олицетворял собой саму любезность, расточая знаки внимания будущему тестю и невесте. Внешне в их взаимоотношениях все выглядело благополучно. Но в душе Петр ненавидел Марию, которая далеко не блистала умом; в письмах он называл ее «Мраморной статуей», «фарфоровой куклой».
После помолвки дочери Меньшиков заболел: у него обнаружились признаки туберкулеза. Могучий организм справился с недугом, но за несколько недель его отсутствия отношения юного монарха к Александру Даниловичу резко изменились. Были извлечены на свет секретные протоколы допросов царевича Алексея Петровича, подписанные членами Тайного совета Меньшиковым, Толстым и Ягужинским. Ознакомившись с ними, император был потрясен циничным отношением судей  к искренним, по его мнению, признаниям покойного отца. Над Меньшиковым стали сгущаться тучи. Петр Алексеевич переехал в Петергоф, а в сентябре 1727 г. по его приказу гвардии майор князь Салтыков заключил главу Верховного тайного совета под домашний арест. Увидев караул у дверей, несгибаемый Меньшиков впервые в жизни упал в обморок. Он писал императору, напоминая о своих прежних заслугах перед отечеством, но ответа не получил. Вскоре был обнародован высочайший указ о лишении Меньшикова всех чинов, должностей, орденов и ссылке вместе с семейством в Ранненбург, расположенный в Рязанской губернии, с ограничением права переписки.
Венчавшись на царство 24 февраля 1728 г., Петр II нанес заключительный удар Меньшикову: он был отправлен на пожизненное поселение под надзором в далекий сибирский городок Березов.
Устранив могущественного противника, молодой император словно потерял смысл жизни. Если раньше на уроках Остермана он воображал себя Брутом, готовившим убийство тирана Цезаря, который представлялся ему Меньшиковым в итоге, то теперь занятии совсем не волновали государя, а примеры из римской жизни навевали скуку.  Некоторое время хлопоты переезда в Москву отвлекали императора от тягостных мыслей. Но вскоре даже охота стала ему не в радость, хотя подобного размаха травли медведей подмосковные леса не знали со времен Алексея Михайловича. Если Екатерины I превратила русских дворян в участников огромного непрекращающегося бала, то Петру II удалось сделать их главным занятием псовую охоту. Имея 360 собак, он иногда спал вместе с ними.
В довершение всего тяжело заболела любимая сестра Наталья. Петр II не находил себе места от одиночества, пока не сблизился с бойкой княжной Екатериной Алексеевной Долгоруковой, готовой на все, лишь бы император надел ей на палец обручальное кольцо. С ней юный император проводил все свободное время, оставив государственные дела на Остермана. Ее отец, отставной дипломат, умел расположить к себе любого собеседника,  всегда находя  нужный тон и тему беседы. При дворе уже открыто говорили о том, что Долгоруковы «навели порчу» на императора.

4. Печальный конец царствования Петра II.
В это время международное положение Российской империи осложнилось. Швеция и Османская империя открыто демонстрировали свою готовность объявить войну, а прежде непобедимый русский флот, на содержание которого теперь не выделялось денег, гнил на берегах Невы. Даже  организация военных маневров вблизи Москвы не привлекала внимания Петра II – император просто не поехал в войска. Многое из созданного в Петровскую эпоху (и прежде всего вооруженные силы) пришло в упадок, расстроилось, было утрачено при Петре II. Некоторые историки даже склонны считать эти годы «боярским царством»: все меньше оставалось у власти «птенцов гнезда Петрова», все большую власть приобретала богатейшая аристократия. Старомосковские бояре, которым Петр I насильно брил бороды и смирял гордость, ставя под начало безродных, но талантливых людей, переодевались в европейские камзолы, вошли в Верховный тайный совет и вновь стали у кормила власти.
Постепенно Петр II стал охладевать к княжне Екатерине и начал грубо обращаться с ней даже в присутствии сановников. Как рассказывали, поводом к этому послужили слухи о том, что девушка будто бы неверна ему. На общем совете князья Долгорукие решают форсировать события. «Судьба слепа, надо уметь насильно повернуть ее лицом к себе».
Во время пребывания Петра II на охоте, очередной поездке, длившейся около двух месяцев, охотники поселяются в имении князя Алексея Долгорукого «Горенки».
«Для участия в охоте сюда срочно вызывают и дам, и обстановка создается благоприятная. В сентябре месяце, после охотничьей поездки, после веселого ужина, за которым было много выпито, - малолетнего государя оставляет с княжной вдвоем, 18-летней красавице заранее объяснили ее роль и она провела ее мастерски. Остается только убедить Петра II, что «он – рыцарь», не захочет же он обидеть бедную увлеченную и загубленную девушку.
Петр II угрюм, он нервничает, но соглашается. Он сделает все, что надо, ценой своей руки спасет бедную девушку от бесчестия.
30 ноября 1729 г. в Лефортовском дворце состоялось обручение Петра Алексеевича и Екатерины Долгоруковой. Император в толпе гостей увидел огромные, полные слез глаза  прежней возлюбленной – дочери Петра I Елизаветы, которой уже полгода отказывалось в праве присутствовать на охотах и балах, а также получать денежной содержание, достойное ее высокого положения. Как бы там ни было, когда Елизавета подошла поцеловать руку Долгоруковой, император непроизвольно оттолкнул свою нареченную от Елизаветы. В зале послышался ропот. Это было плохой приметой и означало, что свадьбе не бывать. И все же Петр II нашел в себе силы  с любезным видом огласить указ, по которому все Долгоруковы получали высшие должности при императоре, а свадьба назначалась на 19 января 1730 г.
Подавленное состояние духа императора, которого мучила совесть за судьбы Меньшикова и Елизаветы, усугубилось после его тайной встречи с Остерманом. Предчувствуя неизбежные перемены с возвышением хитрых, деспотичных Долгоруковых, вице-канцлер приехал на Рождество в Москву, надеясь отговорить Петра от бракосочетания. Говорил в основном Андрей Иванович, заглушая тихие рыдания присутствовавшей здесь же Елизаветы. Император слушал, только иногда задавая вопросы о конкретных фактах взяточничества и казнокрадства новых родственников. Можно лишь гадать, что он имел в виду, сказав на прощание Остерману»Я скоро найду средство порвать мои цепи».
6 января 1730 г., несмотря на сильный мороз, император неожиданно появился на параде московских полков и принимал его с фельдмаршалом Минихом и Остерманом. Возвращался он в толпе придворных невесты, следуя за ее санями. Что замышлял угрюмый подросток, обманутый в лучших чувствах опытными интриганами Долгоруковыми, почему не сел в карету Екатерины – остается загадкой.
Дома у Петра начался жар. Врачи обнаружили у него черную оспу и стали ждать кризиса, рассчитывая, что молодой организм справится с болезнью.
Иван Долгоруков отважился пойти на крайнюю меру – подделать почерк императора на завещании. В свое время он развлекал Петра копированием его почерка. Для обоюдной забавы они отсылали во дворец «распоряжения императора» с приказом прислать денег, и деньги привозили.  Сфабрикованная «последняя воля императора Петра II» предусматривала передачу власти его невесте. Трудность заключалась в том, что подпись должен был заверить духовник царя, а также доверенное лицо, которым являлся Остерман. Андрей Иванович в течении всей болезни не отходил от постели больного, не давая Долгоруковым ни единого шанса оставаться наедине с императором.
В час ночи 19 января Петр II пришел в себя и попросил: «Заложите лошадей. Я поеду к сестре Наташе». Это были его последние слова. Императора не стало за несколько часов до назначенной свадьбы.
Стоявший у дверей Иван Долгоруков выхватил шпагу и закричал: «Да здравствует императрица Екатерина Вторая Алексеевна!», после чего был немедленно арестован. Его сестра, прощаясь с покойным женихом, вдруг вскочила с безумным взором и, подняв руку, на которой сверкал его именной перстень, объявила: «Петр Алексеевич только что нарек меня императрицей!». Она была посажена под домашний арест, а позднее отправлена в пожизненную ссылку. Вскоре она разделила судьбу первой невесты юного императора Марии Меньшиковой, упокоившись в сибирской земле.
Сумасбродное и трагическое царствование внука Петра I завершилось. После его смерти не осталось прямых потомков Романовых мужского пола. Разбуженное великими реформами российское дворянство без строгого поводыря не могло найти никакого другого применения своим силам, кроме борьбы за место у трона. Указ Петра Великого о порядке престолонаследия открывал возможность представителям царствующего дома оспаривать друг у друга корону Российской империи. Назревал новый  дворцовый переворот.
«Петр II не достиг того возраста, когда определяется вполне личность человека, и едва ли история вправе произнести о нем какой-нибудь приговор… Он не только не любил учения и дела, но ненавидел то  и другое, ни показывал никакой любознательности; ничто не увлекало его в сфере государственного управления, всецело пристращался он к праздным забавам и о того подчинялся воле приближенных, что не мог сам собою, без пособия других освободиться от того, что его уже тяготило»[3].
«Что этот тринадцатилетний мальчик, которому с виду можно было дать все восемнадцать, физически очень рано созрел, давало лишний способ управлять им через женщин»[4].

4. Анна Иоанновна. «Бироновщина».
Отцом Анны Иоанновны был Иван (Иоанн) Алексеевич, младший из пяти сыновей царя Алексея Михайловича и его первой жены Марии Ильиничны Милославской. Тихий и болезненный царевич, имевший четырех старших братьев, никем не воспринимался как наследник престола. К государственным делам  его не допускали, не учился он и ратному делу. Иван любил неспешные беседы со святыми старцами – монахами и службы в кремлевских соборах… Возможно, это помогало ему переносить горькие утраты: смерть матери, потом отца, скорую кончину недолго правившего брата Федора Алексеевича (другие старшие братья царевича умерли раньше).
Иван оказался в стороне и когда Нарышкины, родственники второй жены Алексея Михайловича, объявили царем не его, 16-летнего юношу, а 10-летнего сына мачехи – Петра. Это стало одной из причин начавшегося 15 мая 1682 г. стрелецкого бунта. Стрельцы потребовали, чтобы оба сводных брата царствовали вместе и «первым» царем был бы старший из них – Иван, а «вторым» - Петр. Собравшиеся на совет бояре решили, что такое требование разумно – «когда один на войну пойдет, другой страной править станет». По всем церквям и городам объявили, что на Руси теперь два царя, но по болезни одного и малолетстве другого «тяготу правления» принимает на себя их сестра – царевна Софья Алексеевна.
Через полтора года 18-летнего Ивана женили на 20-летней Прасковье Федоровне Салтыковой, после чего «первый» царь целиком посвятил себя семейной жизни, постам и молитвам. Вокруг бушевали бунты стрельцов и раскольников, царевна Софья враждовала со своим сводным братом – царем Петром, а Иван радовался появлению на свет очередной дочки у царицы Прасковьи. Жил он так тихо, что внезапная его кончина 8 февраля 1696 года для многих прошла незамеченной.
Царица Прасковья осталась вдовой. Это была красивая женщина высокого роста, статная. В отличие от покойного мужа обладала характером суровым и властным.
Трех своих дочерей (двое ее детей умерли) – Екатерину, Анну и Прасковью – царица растила так, как растили и воспитывали ее саму. Главное внимание уделялось хорошему питанию: мамушки и нянюшки выкормили царевен полными, статными. Выросшие в атмосфере предрассудков и суеверий, девушки верили в колдунов и вещунов, в приметы и чудеса. Их обучали истории и географии, чтению и каллиграфии, но полученные ими знания оставляли желать лучшее. Так, одна из сестер, отправляя другой подарок к празднику, могла преложить к нему записку с такими словами: «асьтаюсь верная ваша друк, из Масквы».
Однако наступали иные времена.  Петр сурово  расправлялся с теми, кто не желал подчиняться его нововведениям. И царица старалась ради себя и дочерей идти в ногу со временем. Оставив Москву и любимые его подмосковное Измайлово, Прасковья Федоровна отправилась в возводимый Петром «парадец» (т. е. рай) – Петербург. Здесь она не пропускала ни одного придворного торжества, была обходительна с Петром, Екатериной и их окружением. Видя, чему обучают царских дочерей, она сочла нужным и своих учить тому же.

4.1. Принцесса Курляндская.
К своим дочерям Прасковья Федоровна относилась по-разному: старшую величала «свет – Катенька» и любила за самозабвение, среднюю – Анну – не отдельно любила, а к младшей была совершенно равнодушной. Поэтому, когда Петр предложил ей выдать одну из дочерей замуж за курляндского герцога, царица выбрала Анну, а свою любимицу оставила при себе.
Осенью 1710 г. Анна Иоанновна была обвенчана с Фридрихом Вильгельмом, герцогом Курляндским. Закрепленный династическим браком союз с Курляндией имел для Петра I большое политическое значение. Дружеские отношения с этим европейским государством открывали перед ним возможность использовать его порты и удобные гавани для русской морской торговли.
Однако супружеская жизнь Анны Иоанновны продолжалась очень недолго. Ее муж внезапно заболел и умер по пути в Курляндию. Анна очень хотела вернуться на родину, но приказали жить в Курляндии, которая была предметом постоянных споров между ее соседями – Россией, Швецией, Пруссией и Польшей. Чтобы упрочить положение Анны, в Митаве (ныне Елгава в Латвии) разместили полк русских солдат, а герцогиню решили выдать замуж.
Совсем недавно жившая в тереме под опекой мамок, нянек и приживалок, Анна Иоанновна оказалась в совершенно другом мире. В столицах маленьких немецких княжеств внимательно следили за модными влияниями в Париже и Версале, немедленно перенимая все, вплоть до париков, пряжек и манеры кланяться. Не составлял исключения и двор герцога Курляндского в Митаве, где в различных придворных должностях -  обер-говмейстеров, гофмейстеров, шталмейстеров, пажей – служили дворяне. Во время трапез пажи в великолепных левриях стояли за креслом ее высочества герцогини и прислуживали ей, несмотря на свое знатное происхождение. При дворе имелись свои оркестр и опера. Представления давались едва ли не каждый день.
Претендентом на руку Анны Иоанновны, вернее на герцогскую корону, оказался Мориц Саксонский. Внебрачный сын польского короля      Августа II, он служил тем, кто ему платил – французам, полякам, австрийцам. Талантливый полководец и государственный деятель, Мориц был одновременно далеким угодником и авантюристом. Его неотразимая внешность и молва о невероятных похождениях произвели на Анну впечатление, да и сам он явно желал стать герцогом Курляндским. Однако в судьбу Анны вмешались политические интересы.
В это время Российский двор был озабочен поисками достойной кандидатуры в мужья для Елизаветы Петровны – дочери Петра I. Морицу Саксонскому отправили ее портрет. Тем  самым дали ему понять, что у него в будущем есть возможность получить императорскую корону. Он сразу охладел к Анне Иоанновне и стал проявлять глубокий интерес к Елизавете.
Напрасно влюбленная Анна посылала записки Морицу, писала слезные письма в Петербург, прося разрешить ей поскорее выйти замуж за милого ей сердцу избранника. На все свои просьбы она получала решительный отказ. Анна еще не знала, что Екатерина I, вступившая на престол после смерти Петра I, решила утвердить Курляндское герцогство за А. Д. Меньшиковым.
Морицу было объявлено, что русские принцессы не выходят замуж «лиц» сомнительного происхождения, и отказано в женитьбе как на Елизавете Петровне, так и на Анне Иоанновне.
В Метаву из Петербурга прибыло посольство во главе с Меньшиковым. Русские дипломаты так и не сумели убедить курляндское дворянство отдать герцогскую корону светлейшему князю. Вскоре дело о курляндской короне совсем закрыли. Об Анне, ее судьбе и нравах никто не задумывался.
В Метаве Анна прожила 19 лет. Она приспособилась к порядкам и этикеты, установленным во времена прежних герцогов Курляндских. Чтобы содержать свой маленький двор и платить прислуге, ей приходилось выпрашивать деньги у живших в России родственников, вникать во все тонкости домоправления и экономии, хорошо знать счет деньгам. Благодаря этому она стала женщиной деловитой и энергичной.
В 1727 г. во время охоты и прогулок ее все чаще стал сопровождать высокий, красивый, ловкий кавалер – курляндский дворянин Эрнест Иоганн Биро. В этом страшном охотнике, любителе лошадей, собак и ружейной стрельбы Анна нашла преданного друга, пекущегося о ее интересах, а возможно, и свое личное счастье.

4.2. Анна Иоанновна и «верховники».
Шли годы, и в России все реже вспоминали об Анне. На российский престол вступил внук Петра I - Петр II. Едва ли  Анна могла предложить, что юный император, приходившийся ей двоюродным племянником, вскоре внезапно скончался. Государя не стало во втором часу ночи 19 января 1730 г., а уже утром собрался Верховный тайный совет. Очевидец тех событий, видный церковный деятель  Феофан Прокопович, писал, что среди членов совета «долго разглагольства было о наследнике государя с немалым разногласием».
И было от чего возникнуть «разногласию»: претендентов на престол оказалось сразу четверо. Князь А. Г. Долгоруков, «невесты новопреставившегося государя родитель, дочери своей  скипетра домогался». Он  уверял присутствовавших, что имеется завещание Петра II, в котором он передавал престол своей невесте Екатерине Алексеевне Долгоруковой.
Однако члены совета заподозрили неправду и стали высказываться в пользу других претендентов. Прежде всего вспомнили о царице Евдокии Федоровне Лопухиной, первой жене Петра I, насильно заточенной им в монастырь и недавно освобожденной своим внуком Петром II. Предлагали и Елизавету Петровну, младшую дочь Петра I от его второй жены, Екатерины Алексеевны. Еще одним претендентом был внук Петра I, сын его старшей дочери Анны Петровны, герцогини Голштинской. Но и этих кандидатов на престол отвергли. Тогда – то и вспомнили о дочери царя Ивана, соправителя Петра I. Феофан Прокопович так описывал происходящее: «А когда произнеслось имя Анны… Тотчас вместе явилось согласие…» кандидатура Анны устраивала всех прежде всего потому, что отсутствие Анны в России просто забыли: в Москву она наезжала довольно редко. Все это позволяло надеяться, что императрица будет послушной игрушкой в руках тех, кто посадил ее на трон. У Анны явно не хватит не ума, не сил поступать по-своему. Так полагали члены Верховного тайного совета.
Избрать Анну решили на определенных условиях – «кандициях», который она подпишет, если согласится стать российской императрицей. Уже первый пункт условий был обидным для Анны Иоанновны. Ей предписывалось содействовать распространению православия. Анна, с малолетства воспитанная в традициях Русской Православной церкви, живя в Курляндии, не принуждала окружающих менять веру, рассудив, что это забота лиц духовного звания.
Во втором пункте «кондиции» содержалось не менее дерзкое требование: не вступать в супружество и не назначать себе наследников без согласия Верховного тайного совета.
Главное же  в «кондициях» сводилось к следующему: признать право Верховного тайного совета в количестве 8-ми членов объявлять войну, заключать мир, вводить новые налоги, назначать военное руководство, наказывать или награждать представителей всех сословий, утверждать бюджет государства, в том числе выделять суммы на личные нужды императрицы.
Пока верховники совещались, составляли «кондиции» и сочиняли послание герцогине Курляндской, дворяне, съехавшиеся в Москву на так и не состоявшуюся свадьбу Петра II, бурно обсуждали создавшееся положение. Они понимали, что затевается, и рассуждали так: верховники намерены ограничить власть императрицы, а потом рано или поздно захват в свои руки борозды правления. Тогда вместо одного Россия получит столько правителей, сколько в Совете членов, прочие подданные превратятся в рабов. Совет будет издавать законы, какие ему угодно, и в стране установится или тирания, или полная анархия. Уж лучше пусть царствует единовластный государь, как прежде.
Между тем к Анну Иоанновне в Метаву выехало посольство Верховного Тайного совета, которое возглавлял князь В. Л. Долгоруков. Послам вменялось в обязанность внушить герцогине Курляндской, что в «кондициях» изложена воля всего русского дворянства. Им следовало также не допускать к Анне Иоанновне визитеров из России. И все же оппозиционеры сумели уведомить Анну, что «кондиции» - не более чем «затейка верховных господ», членов Тайного совета, который хотят ограничить ее власть не посоветовавшись ни со светскими, ни с духовными членами.
Теперь Анна знала, что у всесильного Совета есть оппозиция. Следовательно, подписав «кондиции» и став императрицей, она впоследствии могла рассчитывать избавиться от опеки верховников и добиться всей полноты власти.
Ответ Анны на послание верховников был написан в таких выражениях, будто бы она сама, принимая императорскую корону, ставит себе условие, ограничивающее ее же власть. Этот документ был зачитан публично и поверг оппозиционеров в уныние. Феофан Прокопович писал, что они стояли «опустив уши, как бедные ослики». Дворянство не годовало, полагая, что теперь вся власть будет в руках верховников, а  императрица даже табакерки не сможет взять без их позволения.
В 1730 г. Анна Иоанновна в сопровождении Долгорукова приехала в село Всесвятское, где остановилась в ожидании, пока будет подготовлен ее торжественный въезд в Москву для свершения церемонии коронации. Сюда же прибыл почетный эскорт – батальон Преображенского полка и эскадрон кавалергардов. Анна вышла им на встречу с приветствием, хвалила за усердие и верность. По заведенной традиции будущая императрица объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном раты кавалергардов, что было нарушением «кондиции». Но верховники на это смотрели сквозь пальцы. Когда же во Всевятское пожаловали и другие члены Верховного Тайного совета, Анна встретила министров с подчеркнутой холодностью, дав почувствовать им, что не боится их и не собирается заискивать пе6ред ними.
К приезду будущей императрицы в Москве уже знали о том, как обошлись с ней верховники, замыслившие прибрать к рукам власть. Гвардия заволновалась. Военные составили петицию (прошение) с нежайшей просьбой к Анне принять на себя всю полноту власти. Под ней подписались 260 человек.
25 февраля во дворец, где заседали верховники явилась депутация дворян из 150 человек. Выступая от имени дворянского сословия, с мнением которого не посчитались, они потребовали, чтобы их выслушала сама императрица. Совет, обладавший властью и силой уничтожить оппозицию, решил – таки допустить депутатов к Анне. Они передали ей прошение о созыве дворянского собрания, на котором были бы сообща выработаны основы правления.
На аудиенции присутствовал князь Долгоруков. Он  грозно спросил возглавлявшего депутацию А. Н. Черкасского: «Кто вас в законодатели произвел?». Тот ответил: «Вы сами, заставив императрицу поверить, что пункты – общее наше дело, тогда как мы не имели к ним никакого отношения». Роковые слова были произнесены, это поняли все – и Анна, и члены Верховного тайного совета. Вельможи засуетились, объявили, что аудиенция окончена, прошение принято и его рассмотрят в свое время. Неожиданно вмешалась сестра Анны Екатерина Мекленбургская. Оценив ситуацию, она протянула Анне перо со словами: «Нечего тут думать, извольте, государыня, подписать, а там видно будет». Анна начертала на листе с петицией дворян: «Учинить по сему». Затем она заявила, что представление  дворянского собрания о будущем правлении желает получить сегодня, а потому совещанию надлежит быть теперь же, в соседнем зале. А чтобы его не потревожили, на часах у дверей выставить дворцовую стражу с приказом всех впускать, но никого не выпускать.
На совещании много спорили и шумели, как лучше устроить государственное управление России. Каждый имел особое мнение,  никто никого не слушал, а из-за дверей доносились угрожающие возгласы охраны: «Мы не позволим, чтобы диктовали законы нашей государыне! Смерть крамольникам! Да здравствует самодержавная царица!  На куски разорвем тех, кто против государыни!» эти грозные крики долетали и до членов Верховного Тайного совета. И те и другие были напуганы. В итоге собрание составило документ, в котором говорилось о милостивом изволении быть Анне неограниченной самодержицей. Изменения и новшества касались лишь деталей: предлагалось заменить Верховный тайный совет Правительствующим сенатом, как при Петре I; утвердить право дворянства избирать членов сената, а также  президентов коллегий и губернаторов. Члены Верховного тайного совета получили предложение дворянского собрания и должны были их утвердить. Это означало ликвидацию совета, конец надеждам и замыслам верховников, лишение их власти и привилегий. Императрица велела принести «кондиции» и собственное письмо согласием их выполнять. Взяв в руки документы, она стала не спеша рвать их. Со своими недругами и всеми, кто им помогал и сочувствовал, она расправится позже: одних подвергнет опале и ссылке, других заточит в тюрьму, третьих отправит на плаху. 

4.3. Императрица Российская.
До того времени на российском престоле бывали правительницы и даже одна императрица – Екатерина I. Они пользовались своей властью с патриархальной простотой и жестокостью, считая себя хозяйками большой вотчины – России. Анна была человеком, в характере которого волею судеб и обстоятельств причудливо  переплелись традиции старомосковского самодержавия и европейские идеи об абсолютной власти монарха, олицетворявшего божественное начало в земной жизни людей. Вот почему с первых же дней правления она обращала особое внимание на строжайшее соблюдение придворного этикета. Чопорный, до мельчайших  подробностей разработанный дворцовый церемониал должен был превратить самое ничтожное действие в акт государственной важности. Абсолютный характер  власти государыни подчеркивался пышностью и великолепием царского обихода. Это появлялось в одеждах,  празднествах, дворцовых постройках.
Императрице была присуща точность в оценках окружающих ее людей. Так, вполне доверяя главе правительства – первому кабинет-министру, сенатору и генерал-адмиралу А. И. Остерману, она вместе с сем справедливо считала его человеком «лукавым, не терпящим никого около себя». Она не любила печальных историй и, случалось, горько плакала, подписывая смертные приговоры, хотя отнюдь не страдала слабонервностью и сентиментальностью. Современница императрицы, близко знавшая государыню, писала: «Ее сердце одарено такими хорошими качествами, каких мне не удавалось видеть у кого бы то ни было, и это – принимая во внимание власть, которая ей принадлежит…».

4.4. Бироновщина.
Вступив на престол Анна Иоанновна обнаружила, что государство далеко не процветает. Петровские преобразования, разрушив традиционный уклад жизни, зачахли от небрежения преемников царственного реформатора. К середине XVIII в.  российская экономика переживала упадок, что привело к падению международного престижа страны. Россию того времени можно сравнить с неким бесформенным сооружением, оставшимся после чудесного фейерверка. От многих огненных затей Петровской эпохи не осталось почти ничего.
Первым лицом в России, который держал в своих руках все нити государственной жизни, был фаворит Анны Бирон. Сама императрица мало  вникала в дела. Ее больше занимали и веселили всякого рода маскарады и забавы, на которые уходили огромные суммы денег.

4.5. Конец самого мрачного периода в России.
С момента вступления Анны Иоанновны на престол ее беспокоил вопрос о престолонаследии. Незадолго до кончины она объявила наследником престола младенца Иоанна Антоновича – сына своей племянницы Анны Леопольдовны и принца Антона Ульриха Брауншвейг – Бевернского (ребенок родился 12 августа 1740 г.). вскоре после этого она почувствовала себя дурно. Лечивший ее врач объявил, что положение императрицы безнадежно. Анна позвала к себе Бирона и,  показав ему документ, по которому он становился регентом при  младенце - императоре,  сказала, что, по ее мнению, это его смертный приговор. Утром 17 октября императрица велела позвать духовенство и попросила читать отходную. «Простите все», - сказала она и опустила дух.
Анна Иоанновна придала своему двору пышность, построила императорский дворец, пополнила гвардию Измайловским и Конногвардейским полками, значительно увеличила артиллерию, содержала в изрядном состоянии войско.  Умирая, она оставила в государственной казне 2 млн. рублей наличными.
Большинство историков XIX и XX в. в.  представляли десятилетие правления Анны Иоанновны как самый мрачный период в истории России. Им не нравилось все : она сама, ее  приход к власти, нравы и обычаи двора, внешняя и внутренняя политика. Между тем современник Анны Иоанновны историк М. М. Щербатов писал о ней: «Ограниченный ум, никакого образования, но ясность во взглядах и верность в суждениях; постоянное искание правды; никакой любви к похвале, никакого высшего честолюбия, поэтому никаких стремлений делать великое, создавать, устанавливать новые законы; но известный методический ум, большая любовь к порядку, постоянная забота никогда ничего не делать поспешно и не посоветовавшись со знающими людьми,  принимать всегда разумные и мотивированные решения; достаточная для женщины деловитость, довольно сильная любовь к представительству, но без преувеличения».
«Вообще Анна Олицетворяла вполне тип барыни-помещицы; ленивая, с внезапными порывами энергии; без всякого воспитания, хитрая (…) – но умственно ограниченная, скупая…»[5].
«Анна была по природе женщина с сердцем и сострадательная. … Она не могла удержать слез при рассказах о бесчеловечных и жестоких поступках. И между тем предание передает, что она же велела раз повесить придворного повара перед ее окнами за то, что тот к блинам подал прогорклое масло»[6].

5. Анна Леопольдовна и Иоанн Антонович.
Анна Леопольдовна родилась в 1718 г. в немецком городе Ростоке и была названа Елизаветой Екатериной Христиной. Ее родители – герцог Карл Леопольд Мекленбург – Шверинский и герцогиня Екатерина Иоанновна, дочь царя Ивана (Иоанна) V, племянница Петра I, - были людьми, получившими совершенно различное воспитание.
Их брак, заключенный по политическим мотивам, оказался несчастливым. Екатерина Иоанновна умоляла Петра I разрешить ей оставить мужа и вернуться на родину. Царь согласился, досадуя однако, что своенравная и легкомысленная женщина разрушила его замысел – союз России и Мекленбурга.
В 1722 г. Екатерина Иоанновна вернулась в Россию с маленькой дочерью. Их взяла под свою опеку стареющая царица Прасковья Федоровна, вдова Ивана V. Но  в 1723 г. царица умерла и Елизаветой больше никто не интересовался. Маленькая герцогиня подрастала, забытая родственниками. Судьба девочки изменилась после воцарения на престол Анны Иоанновны, ее тетки.
 Императрица обратила внимание на 12-летнюю дочь Екатерины Иоанновны. К девочке были представлены учителя и опытная воспитательница мадам Адеркас. Повзрослев, Елизавета превратилась в избалованную, тщеславную светскую девушку. Она презирала всякий труд, в том числе и умственный.
 Дворец тетки и ее окружение составили тот мир, в котором Елизавета стала созданием самого салонного воспитания. В ее грезах ей рисовался прекрасный возлюбленный, способный внушить пылкие чувства. Однако в ее жизнь вмешалась политика.
Императрица анна Иоанновна была бездетна. К кому после нее перейдет российский престол? Этот вопрос не мог ее не волновать. Она не знала характера, стремлений, возможностей племянницы и не воспринимала ее как свою преемницу. Поэтому царица решила поскорее найти Елизавете супруга и надеялась, что у них родится мальчик. Он получит воспитание, достойное царевича, и будет объявлен наследником престола. В 1733 г. Елизавета приняла православие, получив в честь тетки имя – Анна. Принцесса, которую отныне стали официально именовать Анной Леопольдовной (по имени отца), живо интересовалась будущим замужеством.
Императрица выбрала ей в мужья принца Антона Ульриха Брауншвейга-Бевернского. Но принцу не повезло, у него оказался соперник – граф Карл Мориц Линар, посол саксонского курфюрета. Дело зашло так далеко, что пришлось вмешаться самой Анне Иоанновне: графа Линара срочно отозвали, а Анне Леопольдовне было приказано идти под венец с нелюбимым Антоном Ульрихом.
Пышная свадьба состоялась летом 1739 г. Анну Леопольдовну сопровождала сама императрица. Они ехали в огромной  открытой карете, позолоченной и искусно украшенной. Их окружали всадники на роскошно убранных иноходцах, множество лакеев в ливреях  шитых золотом, скороходы и пажи…
В августе 1740 г. у Анны Леопольдовны и Антона Ульриха родился сын – первенец, названный Иоанном в честь прадеда – царя Ивана Алексеевича, старшего брата Петра I. О рождении принца возвестил артиллерийский залп.

5.1. Недолгое правление.
Скоро Анна Иоанновна издала манифест, в котором назначила принца законным наследником императорского престола. Младенец Иоанн был объявлен императором Иоанном VI, а всесильный приближенный Анны Иоанновны Бирон – регентом. Антон Ульрих попытался заявить о своем праве стать правителем при малолетнем сыне. Однако Бирон на заседании Верховного тайного совета публично обвинил его в посягательстве на власть. После угроз и оскорблений регент недвусмысленно предупредил: пусть Антон Ульрих принц и отец императора, но вместе с тем и его подданный. А потому следует принцу с существующим положением вещей и сохранять верность Иоанну VI.
Отношения Антона и Анны с Бироном никогда не были дружественными или хотя бы уважительными. Супруги желали любой ценой избавится от диктора регента. Анна Леопольдовна составила заговор с фельдмаршалом Минихом, и тот арестовал Бирона со всей его семьей.
Так Анна Леопольдовна оказалась во главе государства с титулом правительницы.
По-прежнему она почти все время проводила во дворце. В окружении доверенных лиц, лежа на софе, правительница обсуждала мельчайшие детали собственных костюмов, нарядов для годовалого Иоанна Антоновича и его новорожденной сестры, принцессы Екатерины.
Иногда ей приходилось заниматься и делами государственными. Появлялись министры с ворохом бумаги, и она только горестно вздыхала. Управлять страной Анна явно не умела. Этим воспользовалась ее ближайшая родственница цесаревна Елизавета Петровна. В ночь с 24 на 25 ноября 1741 г. был совершен государственный переворот. Анну Леопольдовну с семейством арестовали. Елизавета  провозгласила себя императрицей.
 Анне Леопольдовне время от времени сообщали о подозрительном поведении цесаревны и ее окружения. Но правительница не придавала значения слухам.
Почему она не верила предупреждениям о грозящей ей опасности? Может быть, зная с детства свою двоюродную тетку Елизавету, веселую, взбалмошную, ласковую к ней, анне, а потом и к ее сыну, она не верила в коварные замыслы принцессы? Или думала, что Елизавета, рожденная до официального брака Петра I и Екатерины Алексеевны, не посмеет посягать на законные права матери царствующего императора?
 Но настало время, когда и Анна не могла не заметить подозрительного поведения тетки, Анна и Елизавета объяснились  23 ноября. С обеих сторон было высказано много упреков, обвинений, оправданий. В конце концов тетка и племянница, расплакавшись обнялись. Во всем они обвиняли недоброжелателей, которые хотели их ссоры. Успокоенная Анна Леопольдовна удалилась к себе. Елизавета же поняла: давно задуманный переворот нельзя откладывать.
 
 

5.2. Иоанн Антонович. Державный младенец.
Наследник российского престола Иоанн Антонович родился 12 августа 1740 г. Императрица Анна Иоанновна, не знавшая, кому передать престол, бездетная, тяжело больная к тому времени, долго ждала этого события.
В день дворцового переворота с 24 на 25 ноября 1741 г. 30 гвардейцев ворвались в покои правительницы Анны Леопольдовны. Они опрокинули ночник, и все погрузилось в кромешную тьму… Проснувшись Анна Леопольдовна и ее супруг не могли понять, что происходит. Наконец принесли свечу. Анне разрешили одеться, а ее мужа принца  Антона Ульриха, завернули в одеяло и бросили в сани, стоявшие у крыльца.
Солдатам был дан приказ не будить и не пугать напрасно детей, спавших в соседней комнате.  Гвардейцы столпились вокруг детских колыбелей и старались не шуметь. Так прошел час. Наконец, маленький Иоанн зашевелился и заплакал, а солдаты стали спорить, кому нести ребенка. его кормилица, каждый миг ожидая расправы, взяла на руки малыша, заходившегося в крике, завернула его в полу собственной шубы и так пошла в окружении конвоя  и поджидавшим их саням. Один солдат выхватил из колыбельни новорожденную сестру Иоанна, принцессу Екатерину. Он сделал это так неловко, что уронил девочку на пол, после чего она на всю жизнь осталась  глухой и кривобокой.
Шли годы. Одна тюрьма сменялась другой. Последним пристанищем Брауншвейгского семейства стал архиерейский дом в Холмогорах. Маленького Иоанна отделили от родителей. Они так и не знали, что произошло с ребенком, а он 12 лет прожил довольно близко от родителей, братьев и сестер, даже не догадываясь об этом.
В 1756 г. Иоанна привезли в Шлиссельбургскую крепость. Там его пытались убедить в том, что он не император Иоанн, а просто сын неизвестных родителей и зовут его Григорий. Но он упорно твердил свое: «Я – Иоанн, самодержавец всея Руси». В один из дней 1756 г. Елизавета пожелала посмотреть на Иоанна. Она увидела плохо одетого юношу, худощавого, с белокурыми волосами, матово-белой кожей, длинным носом и большими серо-голубыми глазами. Сильно заикаясь, он говорил, что «Иоанн умер, а сам он – небесный дух». Императрица сочла его душевнобольным. Охранники каждый раз доносили, что «арестант здоров, только в уме помешался». В доказательство они сообщали, что временами заключенный буйствует, бросается на караульных, кричит и браниться с ними.
 В 1764 г.  подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович в ночь своего дежурства с 4 на 5 июля попытался договориться с охранявшими Иоанна офицерами. Те уклонились от разговора и дали знать властям. Тогда Мирович скомандовал солдатам: «К ружью!». Вместе с солдатами он попытался штурмом взять помещение, где содержался несчастный узник. Охрана поняла, что ей не выдержать натиска Мировича, и стала действовать по инструкции: Иоанн был убит.
Тело Иоанна Антоновича, которому в момент смерти не исполнилось и 24 лет, тогда же было тайно погребено в Шлиссельбургской крепости, чтобы никто никогда не нашел его могилы.

5.3. Годы ссылки.
До 1744 г. пленники оставались под охраной в окрестностях Риги, а потом их выслали в город Ранненбург Рязанской губернии, где когда-то было имение А. Д. Меньшикова.
Оттуда Браунгшвейгское семейство отправили в Соловецкий монастырь. Их везли без остановок, в закрытых возках, по плохим дорогам, в снег и дождь.
Но на Соловецкие острова они так и не попали. Из-за морозов была сделана остановка в Холмогарах, где пленники и остались. Их разместили в архиерейском доме. Анна Леопольдовна и не подозревала, что ее сын – император находится здесь же, рядом. Его судьба осталась для родителей неизвестной.
В ссылке муж неоднократно укорял Анну в том, что она не заботилась о безопасности и благополучии как собственном, так и императора. На упреки бывшая правительница неизменно отвечала: она не видит поводов для раскаяния, так как ей удалось предотвратить кровопролитие.
Несчастная женщина проявляла удивительную твердость духа в постигших ее бедах. Умерла Анна Леопольдовна в 1746 г. от родильной горячки, оставив на руках Антона Ульриха четверых детей. Тело  ее по распоряжению императрицы Елизаветы Петровны привезли в Петербург и похоронили с почестями в Александро-Невской лавре.
Со смертью Анны Леопольдовны трагедии Браунгшвейгского семейства не закончились. Ее мужу и детям предстояло прожить в заключении еще долгие годы, а обретя свободу, тяготиться ею, привыкнув к плену, и вспоминать о прошлом как о счастливых временах.

6. Елизавета Петровна. «Изящное правление»
Дочь Петра I и будущей императрицы Екатерины Алексеевны появилась на свет 18 декабря 1709г. В этот день русские войска, победили в Полтавском сражении, развернув знамена, торжественно вступили в Москву. Получив радостное известие о рождении дочери, Пётр устроил в её честь трёхдневное празднество. Царь очень любил свою вторую семью. Привязанность к близким у него, человека властного и сурового, принимало порой трогательные формы. В письмах к жене он передавал привет «четвертой лапушке» - это было семейное прозвище Елизаветы в ту пору, когда она еще ползала на четвереньках.  Летом 1710г. Пётр плавал по Балтике на паруснике «Лизетка»- та он называл  крошечную цесаревну. В возрасте двух лет она вместе с четырёхлетней сестрой Анной присутствовала на свадьбе своих родителей. Елизавета в совершенстве знала французский, говорила на немецком и итальянском языках. С детства она страстно полюбила танцы, и в этом искусстве ей не было равных.
 Положение юной Елизаветы при дворе и в государстве резко изменилось в 1727г. Прежде жизнь походила на сказку. Её окружало молодое общество, где она царила не только по праву высокого происхождения, но и благодаря личным достоинствам. Быстрая на выдумки, приятная в обхождении, Елизавета была душой этого общества. От родителей она получала достаточно денег, чтобы удовлетворять свою страсть о всякого рода развлечениям. В её окружении всё бурлило весельем, она была вечно занята: поезди по Неве и загород, маскарады и балы, постанови спектаклей, музицирование, танце… это непрерывное и безоглядное упоение жизнью кончилось, когда умерла мать Елизаветы, императрица Екатерина I.
При дворе Анны Ивановны цесаревне оказывались полагающиеся ей почести. Однако Елизавета чувствовала себя чужой в царском семействе. Отношение её с двоюродной сестрой-императрицей не отличались теплотой. Анна Ивановна назначила Елизавете более чем скромное содержание, и царевна, ранее не знавшая сета деньгам, теперь постоянно испытывала в них нужду.
Раздражала некрасивую и тучную Анну редкая привлекательность молодой кузины. Грациозная, всегда со вкусом одетая и остроумная, Елизавета блистала на придворных церемониях и празднествах. Рядом с ней необщительная и хмурая императрица сильно проигрывала.
И наконец, Анну Ивановну тревожили права Елизаветы на российскую корону. Императрица видела в своей родственнице серьёзную соперницу и не на шутку опасалась государственного переворота в её пользу. Анна распорядилась установить за царевной  слежку. Чтобы избавиться от Елизаветы, её хотелось либо выдать замуж куда-нибудь подальше от Петербурга и за «безопасного» принца, ибо насильно сделать монахиней. Подходящего жениха так и не подыскали. А угроза пожизненного заточения в монастыре для Елизаветы стала кошмаром, от которого она избавилась, только взойдя на престол.
Цесаревна вынуждена была вести себя крайне осторожно. Любое необдуманно сказанное слово - ею или кем-то из близких ей людей – могло привести к катастрофе. Она подчеркнуто не интересовалось политикой.
  И тем не менее опасения Анны Ивановны не были лишены основания хотя бы потому, что дочь Петра I любили в гвардии. Она часто посещала казармы Преображенского и Семёновского полков. Знакомые гвардейские офицеры и солдаты нередко просили Елизавету быть крёстной матерью их детей, и она охотно выполняла их пожелания. Именно в среде гвардии Елизавета нашла своих горячих сторонников, с помощью которых в ноябре 1741г. Захватила власть в государстве.

6.1. Портрет императрицы. Елизавета в ругу её доверенных людей
Современники оставили  немало воспоминаний о дочери Петра Великого. Приверженцы недруги императрицы, люди, знавшие её много лет, и те, кто видел государыню только мельком, - все они утверждали, что Елизавета в молодости и зрелом возрасте поражала необычайной, ослепительной красотой. Французский дипломат Кампредон так писал о юной цесаревне, которую прочили в супруги Людовику XV: «всё в ней носит обворожительный отпечаток, можно сказать, что она совершенная красавица по талии, цвету лица, глазам и изящности рук.  Если её свободное обращение удивит с первого раза французский двор, то вместе с тем и очарует его». А вот впечатление Екатерины II, которая познакомилась с Елизаветой, когда той было 34 года: «Поистине тогда нельзя было заметить видеть в первый раз и не поразиться её красотой и величественной осанкой. Это была женщина высокого роста, хотя очень полная, но ничуть от этого не терявшая и не испытывавшая ни малейшего стеснения во всех своих движениях; голова была также очень красива… Она танцевала в совершенстве и отличалась особой грацией во всём, что делала, одинаково в мужском и женском наряде. Хотелось бы всё смотреть, не сводя  с неё глаз, и только с сожалением их можно было оторвать от неё, та как не находилось никакого предмета, который бы с ней сравнился.
Родители не готовили Елизавету  к управлению государством. Её предназначением был династический брак. А потому она получила лишь те знания, которые ей могли пригодиться при каком-нибудь европейском дворе; уже будучи императрицей, она очень удивилась, когда узнала, что Великобритания – остров. Благодаря хорошему музыкальному слуху и голосу царевна много пела – с хором и соло. Придворных хористов для неё находили в основном на Украине, которая славилась прекрасными певческими голосами. Для этого она посылала в Малороссию специальных агентов. Есть сведения о песенном творчестве Елизаветы. Её считают автором двух песен, которые дошли до наших дней. Писала она и стихи.
Приятный нрав и открытость принцессы, а  также образ жизни, который она вела, многих вводили в заблуждение. Елизавету долго считали женщиной ветреной, добродушной и подверженной сильным влияниям. Только наиболее проницательные из современников цесаревны отличали, что «никто не может читать в её сердце».
Елизавета обладала непростым, противоречивым характером. С возрастом это проявлялось всё отчётливее. Легкая на подъём, она любила путешествовать. Однако «охота к перемене мест» с течением времени стала чрезмерной. Государственный переворот, который Елизавета совершила, отобрав власть у правительницы Анны Леопольдовны, на всю жизнь испугала её. Императрица безумно боялось, что её столь же легко и неожиданно когда-нибудь лишат короны, а может быть, и жизни. Она приняла свои меры, которые порой ставили придворных в тупик. Елизавета поменяла местами день и ночь, спать она ложилась не раньше шести часов утра. Никто не мог сказать, когда государыня будет обедать или ужинать, никто не знал, где в эту ночь она ляжет спать. Опочивальни царицы менялись почти каждую ночь. С боязнью покушения связывают бесконечные перестановки и перестройки покоев императрицы: там непрестанно перемещали перегородки двери и мебель. Немало хлопот и внешнеполитическому ведомству доставляли внезапные отъезды Елизаветы из Петербурга. Это вызывало среди иностранных дипломатов нежелательные толки о положении в стане.
Набожность императрицы вызывает у историков сомнения, хотя она посещала многие храмы и оставляла им богатые вклады. Всего в её царствование заложили или перестроили около 40 церквей. Не раз Елизавета предпринимала пешие походы на поклонения святым угодникам. Но такие походы больше походили на увеселительные путешествия, которые длились иногда не один месяц. Пройдя пешком несколько километров в сопровождении блестящей свиты, императрица делала остановку. И тогда разбивали шатры, которые по убранству и удобствам ничем не отличались  от дворцовых. Несколько дней Елизавета охотилась, ездила верхом, а то и возвращалась в город. Затем приезжала на место стоянки, и шествие возобновлялось. Императрица была суеверна: верила в колдовство, сглаз, чудеса.
В российскую историю Елизавета Петровна вошла не только как императрица и поклонница изящных искусств, но и как страстная любительница нарядов. Её гардероб поражал воображение. Во время московского пожара 1753г. Во дворе императрицы сгорели четыре тысячи платьев. После её смерти Пётр III обнаружил в Летнем дворце ещё пятнадцать тысяч платьев, а также несколько тысяч пар обуви, более сотни неразрезанных штук богатых материй, два сундука с чулками. Елизавета обладала несомненным вкусом, и её наряды необычайно элегантны. Но второй раз она, а правило, одно и то же  платье не надевала. Костюмы же меняла по два-три раза в день.
Многие часы посвящала царица уходу за своим чудесным лицом. Исчезновение красоты с возрастом она переживала очень тяжело. Один из французских дипломатов, бывавший при российском дворе в последние годы её правления, писал, что он не знал другой женщины, которая столь же трудно мучилась с потерей молодости и красоты, а Елизавета Петровна.
С первых дней правления Елизаветы при императрице сложился круг её давних приверженцев, занявших все важнейшие государственные и придворные посты.
Страстная любовь к народным пениям стала причиной внимания Елизаветы к Алексею Григорьевичу Разумовскому.  Украинский казак, редкостный красавец, он попал в Петербург благодаря своему великолепному басу. Его взяли в придворные певчие ещё в 1731г. Взойдя на престол, Елизавета Петровна пожаловала безродному Разумовскому графский титул и звание генерал-фельдмаршала, а в 1742г., а утверждают многие истории, тайно с ним обвенчалась. Слухи об этом браке неизбежно рождали и легенды о якобы существовавших Елизаветы и Разумовского – например, княжне Таракановой и даже о целой семье Таракановых.
Одним из ближайших помощников императрицы был Михаил Илларионович Воронцов. Вице-канцлер с 1758г. Государыня вернула из ссылки и приблизила  себе оставшихся в живых князей Долгоруковых, графа П.И. Мусина-Пушкина и нескольких других русских вельмож, пострадавших во времена правления Анны Ивановны. Елизавета убрала иностранцев со всех ключевых постов в государстве, но вовсе не собиралась изгонять из страны иностранных специалистов, в которых остро нуждалась Россия.

6.2. Внутренняя политика Елизаветы Петровны
Вступая на престол, Елизавета провозгласила себя продолжательницей дела святого великого  отца. Следование петровским «началам» обусловило, в частности, интерес императрицы к экономическим вопросам, развитию промышленности и торговли. Поощряя дворянское предпринимательство, Елизавета повелела в 1753г. учредить Дворянский заёмный банк, а в 1754г. Был основан Купеческий банк. Важное последствия имело решение правительства Елизаветы, принятое в 1753г., об отмене внутренних таможенных пошлин, которые взимались по городам и дорогам России издревле.
Елизавета значительно расширила права и вольности дворян. В частности, она отменила закон Петра I о недорослях, по которому дворяне должны были начинать военную службу с юных лет солдатами. При Елизавете детей записывали в соответствующие полки уже с рождения.
В период правления Елизаветы Петровны сложились благоприятные условия для развития русской культуры, прежде всего науки и образования.
 Возникновение интереса к изящным искусствам в русском обществе времён Елизаветы Петровны напрямую связано со страстным увлечением ими самой императрицы. Можно казать, профессиональный театр, опера, балет, хоровое пение вышли из стен её дворца. Даже в тяжелые для молодой Елизаветы годы правления Анны Иоанновны при « малом дворе» цесаревны ставилось множество спектаклей. Участвовали в них её придворные и Певчие. Пьесы были «на злобу дня». Интерес к театру Елизавета не утратила и будучи императрицей. Она наслаждалась спектаклями, даже если видела их неоднократно.
Не только торжества и праздники, но и обычные застолья Елизаветы Петровны обязательно сопровождались игрой оркестра и пением придворных музыкантов. Давались и концерты: рассчитанные первоначально на придворное общество, они позже стали публичными.
Елизавету весьма заботил внешний вид Москвы и Петербурга. Она издала немало указов, касающихся облика и быта обеих столиц.

6. 3. Внешняя политика Елизаветы Петровны
Разработка внешнеполитической программы и русская дипломатия елизаветинской эпохи в основном связаны с именем проницательного и опытного государственного деятеля канцлера Алексея Петровича Бестужева. По его инициативе весной 1756г. Для рассмотрения вопросов внешней политики и руководства боевыми действиями во время общеевропейской Семилетней войны 1756-1763гг. был учрежден новый правительственный орган – Конференция при высочайшем дворе (постоянное совещание высших сановников и генералитета в составе десяти человек). С проблемами русско-шведских отношений Бестужев столкнулся в конце 1741г., когда его назначили на пост вице-канцлера. Оправившаяся после поражения в Северной войне Швеция надеялась взять реванш и на полях сражений пересмотреть условия Ништадтсого мира, согласно которому Россия отторгла шведские владения в Прибалтике. Летом 1741г. Началась русско-шведская война, закончившаяся полным разгромом шведской армии. В августе 1743г. в Або (Финляндия) был подписан мирный договор: шведское правительство подтвердило условия Ништадсого мира, заключенного Петром I (во время правления Петра III его жена Екатерина II обещает представителю Швейцарии, в случае её воцарения, вернуть шведам все завоевания нетра).
Семилетняя война, в которой Россия с целью территориальных приобретений сражалась на стороне Франции и Австралии против Пруссии и Великобритании, после отставки Бестужева велась уже при М.И. Воронцове – его преемнике. В нале 1758г. русские войска вошли в Восточную Пруссию и заняли Кенигсберг. В августе следующего года в сражении при Кунерсдорфе прусская армия потерпела поражение, а в сентябре 1760г. русские войска вступили в Берлин, который затем вынуждены были покинуть из-за несогласованности действий союзников. Победы русской армии имели решающее значение для разгрома Пруссии, чьи вооружённые силы считались тогда лучшими в Европе.