Роль современного политического образования в формировании новой политической элиты

Дата: 25.01.2010 Метки: политическое образование, власть, элита, гражданское общество

Автор: Вячеслав Петров, кандидат философских наук
Пожалуй, никто не будет отрицать, что в Советском Союзе существовала развитая система политической учебы. Правда, существовала она в условиях однопартийной политической системы, что естественно не могло не отражаться на нацеленности обучения. Тоталитарное государство в лице ее политической элиты (партийной номенклатуры) стремилось (не без успеха) формировать и контролировать весь процесс создания у населения идеологически верных «политических ориентаций», внедрения одной единственной модели политического поведения («индоктринации»).
Важным элементом этой системы являлся Институт марксизма-ленинизма, имевший свои филиалы во всех регионах и крупных центрах СССР. Фактически этот институт формировал «политическую повестку дня». Рекрутирование слушателей осуществлялось в добровольно-принудительном порядке, по разнарядке партийных органов, поэтому во многом сам процесс обучения носил формальный характер, однако те, кто действительно хотел получить знания, их в конечном итоге приобретали. Важно подчеркнуть, что сам факт наличия политического образования являлся «проходным билетом» в партийно-хозяйственную номенклатуру, влиял на карьерное продвижение человека по службе.
Упразднение СССР привело и к ликвидации системы политической учебы, а предпринимавшиеся в последствии попытки восстановления хотя бы каких-то ее элементов в условиях новой России (например, через т.н. «Народные дома») успехом не увенчались. Просто потому, что у нас отсутствует опыт функционирования подобных образовательных систем в условиях появления большого количества малочисленных партий (в этом смысле полное доминирование партии «Единая Россия» в политическом пространстве воссоздает условие формирования системы политического образования в России, другое дело – не унаследует ли она «пороки» предшествовавшей?).
Предельно высокая скорость происходящих в России перемен, приход в политику новых людей, большинство из которых до этого не имевших политического опыта и соответствующих теоретических знаний, формирование из их числа новой политической элиты страны, озабоченной не столько реализацией перспектив, сколько оперативным реагированием на быстро изменяющуюся обстановку – все это привело к тому, что российская элита не только не имела времени на изучение политических теорий, пополнения багажа своих знаний, но и не желало этого в принципе. В лучшем случае, ограничившись поверхностным ознакомлением с наиболее известными западными политологическими теориями или привлечением разного рода консультантов из числа опять таки зарубежных «специалистов», плохо понимавших российскую специфику и действовавших в целом ряде случаев под диктовку своих правительств и спецслужб.
Добавим к этому, что политическая самоидентификация россиян и элиты происходила в условиях разрушения старых хозяйственных механизмов и передела собственности в интересах узкого круга лиц, которое иначе как «номенклатурным перераспределение» и не назовешь.
Однако, если мы желаем нашей стране «светлого будущего», то понятно, что ее перспективы связаны в первую очередь с политической социализацией молодежи, которая через 10-15 лет сменит правящую элиту в сфере политики, экономики, администрации и управления. От того, какими политическими знаниями она будет владеть, какие усвоит ценности, будет зависеть судьба социального государства в России.
«Вопрос об образовании есть для современных обществ вопрос жизни или смерти, вопрос, от которого зависит их будущее». Эти слова французского писателя и мыслителя Жозефа Эрнеста Ренана, сказанные им еще в середине 19-го века, как никогда актуальны в наши дни. Возрастание роли и значения политического образования – объективная тенденция, связанная с ростом общей нестабильности и неопределенности в мире. Это та сфера, интеллектуальные и материальные инвестиции в которую более выгодны, чем в любые другие сферы деятельности человека. Сейчас уже можно говорить, что в России осознание этого уже произошло, важно его закрепить и приступить к практической реализации. В связи с этим не случайно, что в программных документах и резолюциях съездов политических партий все отчетливее ставится задача овладения политическими знаниями, создания внутрипартийных школ, образовательных центров и т.д.
Опыт целого ряда развитых стран, прежде всего Германии, позволяет в числе многочисленных социальных функций (задач) политического образования выделить наиболее важные: демократизацию массового политического сознания и формирование нового поколения политической элиты. Первая из них должна способствовать скорейшему становлению гражданского общества. Вторая — появлению высоко профессионального, разделяющего демократические ценности  корпуса управленцев высшего звена, владеющего технологиями «социальной инженерии» при выработке адекватных складывающейся ситуации политических решений.
Остановимся подробнее на второй задаче. Подготовка национально ориентированной элиты как необходимое условие существования и развития современной постсоциалистической России — давняя задача национального российского образования. Это хорошо понимали еще видные представители русского зарубежья (В.В. Шульгин, Г.П. Федотов, И.А. Ильин).
Они резонно отмечали, что система образования должна формировать у каждого представителя элиты четкое осознание того, что для него главной ценностью является национальные интересы России, которые необходимо сознательно и упорно защищать. С другой стороны, если система образования не готовит людей, способных отстаивать национальные интересы страны, ее существование теряет всякий смысл. Ведь ненационально ориентированных управленцев высшего звена можно готовить и за рубежом.
Из этих рассуждений вытекают три конкретные задачи по подготовке элиты, которое должно решать образование, прежде всего политическое:

1. Разъяснить всем лицам, состоящим в кадровом резерве пополнения элиты, главные национальные интересы России.

2. Показать четкую взаимосвязь между национальными интересами и существованием самой национальной элиты как особой функциональной группы высших управленцев. Непонимание элитой этой взаимосвязи происходит тогда, когда в ее среде превалируют только своекорыстные цели, тяготы службы перекладываются на нижестоящих, сохраняются при этом для себя значительные привилегии. Когда ей это удается, теряется смысл существования самой этой группы (элиты). Ибо, как отмечал С.Л. Франк, «самое происхождение и бытие каждого класса и каждой инстанции общества немыслимо иначе, как на основе их функционального значения как органов служения».
Если оно утрачивается, то раньше или позже перестает существовать и сама группа. Примеры этого можно найти в российской истории: боярская знать, дворянство, служилая бюрократия, советская партийно-государственная элита прекратили свое существование именно потому, что перестали выполнять свои функции в обществе.
3. Выработать у представителей российской элиты способность отождествлять себя с собственным народом.

Не надо быть провидцем, чтобы сказать, что в противном случае страну ждет незавидная участь.
На повестке дня стоит качество элиты, которое напрямую связано как с     качеством образования в России, так и с качеством процесса образования самой элиты. Она формируется в процессе воспроизводства и разрешения главного социально-политического противоречия - между народом и властью, между гражданским обществом и государством. Пополнение элиты идет, как правило, за счет лиц высокого социального положения, сильных личностных качеств индивидуума и соответствующей профессиональной подготовки, за счет людей, способных воспроизводить мощный интеллектуальный продукт — главную ценность элиты.
Социальная система стремится организовать подготовку элиты в системе элитного образования, которая связана с открытым или закрытым типами рекрутирования элиты. Опыт многих стран показывает, что в современных условиях информационного обществ система обрекает себя на разрушение, если закрывает путь наверх талантам и способностям, недостаточно учитывает реальную социальную мобильность. В реальных условиях глобализации решающее значение приобретают способности человека к нестандартному мышлению и инновациям, к оригинальному решению проблем. Именно поэтому в экономически развитых странах идет настоящая «охота» за талантами во всех областях человеческой деятельности ― в науке, политике, бизнесе, искусстве, военном деле, спорте.
Образовательная система современной России переживает кризис. Мы уже говорили, что ранее в СССР господствовали теория и практика единой школы, которые сыграла позитивную роль в ликвидации обширных зон неграмотности и провозглашении права на образование. Однако единая школа бюрократизирует, стандартизирует обучение, подвержена индокринизации (идеологической обработке) учащихся. Остро встала задача ухода от единообразия, введения подвижной и открытой школы. Без этого не возможна подготовка людей к жизни в XXI столетии ― веке высоких технологий, информатики и международных коммуникаций.
По мнению академика Кудрявцев Л.П., сегодня в России в сфере среднего и даже высшего образовании проявились две очень опасные тенденции. Первая из них: замена изучения предметов знакомством с их содержанием, что фактически означает замену интенсивного метода обучения экстенсивным.
Обучение из кропотливой и ежедневной работы все больше превращается в «игру в работу». А вместе с тем только серьезно потрудившись, можно получить твердые знания, приобрести нужную в жизни культуру мышления, научиться учиться.
Вторая опасная тенденция динамики российского образования состоит в последовательном систематическом снижении требований, предъявляемых к знаниям учащихся. Практика школьного и вузовского образования в современной России сформировала своеобразные интеллектуально-психологические представления о том, что такое понимание. Атмосфера существующих образовательных требований свела понимание к запоминанию того, что нужно понять. При этом за понимание выдается способность повторить, воспроизвести полностью и без ошибок некоторую предъявленную информацию. Пересказ текста, исполнение заученного алгоритма решения уравнения, воспроизведение без ошибок последовательности действий сборки-разборки и прочее знакомы каждому в качестве критерия для получения оценки. Плоды такого образования пожинаются сегодня во всех сферах жизнедеятельности.
Вместе с тем, «.. в мировой экономике образование занимает одно из ведущих мест. Оно уже давно стало дорогим и самым ценным товаром, а устойчивое развитие стран уже давно определяется не столько их ресурсами, сколько общим уровнем образования нации». Под этими словами В.Путина можно только подписаться.
В России делаются попытка дифференциации школьного и вузовского обучения и, прежде всего, создания элитных школ и вузов, поскольку единая система обучения не учитывает разнообразия личностных ориентаций, заглушает индивидуальность, нивелирует личность обучающихся, не стимулирует развитие их талантов и уникальных способностей. Именно поэтому в России наряду с государственной начинает складываться более или менее независимая система образования.  Элитные учебные заведения призваны быть «маяками» системы образования, полем для проведения прогрессивных экспериментов. Они должны выступать моделью, к которой приближается общая система образования.
За рубежом элитные учебные заведения выступают также в роли спонсоров одаренных детей, независимо от статуса их родителей. Они готовы обучать таких детей бесплатно, ибо наличие одаренных детей в привилегированных частных школах и вузах способствует повышению уровня обучения в них. Образование талантов выгодно обществу и спонсорам этих учебных заведений, поскольку их выпускники пополняют ряды сотрудников данных учреждений.
Однако образование должно осуществляться не в сиюминутных интересах бизнеса (или соотносится со взглядами чиновников от образования), а в соответствии со стратегическими целями развития общества, государственной кадровой политикой и стратегий.
Говоря об элитном образовании, следует отличать его от элитарного. Элитарное образование охватывает узкий круг лиц, в который входят люди по критериям знатности и богатства. Обычно различают элиту «крови» (критерий знатности, господствующий в традиционном обществе), элиту богатства (в индустриальном обществе) и элиту знания (в информационном обществе). Поскольку элитарное образование предназначено для выходцев из узкого круга, оно несправедливо. Мало того, оно расточительно для общества: ведь в этом случае теряются таланты детей, семьи которых не входят в элиту общества.
Напротив, элитное образование, помимо того, что это образование самого высокого уровня, характеризуется еще и тем, что его критерием являются способности и таланты. Оно не зависит от происхождения и богатства родителей. Для усвоения ценностей, предложенных этой системой образования, необходимы незаурядные способности и личное желание. Различие между элитарными и элитными учебными заведениями видно хотя бы из того, что выходцы из богатых семей, поступив в элитную школу или вуз, не смогут в них учиться при отсутствии у них высоких интеллектуальных способностей. Из таких учебных заведений они вынуждены будут уйти, даже если их родители потратили немалые средства на  обучение.
Таким образом, элитарное образование, сопряжено с системой закрытого рекрутирования элит, в то время как элитное образование ― с системой открытого рекрутирования . Элитное образование не дискриминирует обучающихся. Для него не важен социальный статус их родителей, национальность и другие социальные характеристики. Главный критерий, на который оно ориентируется, ― это способности учащихся, без которых невозможно усвоение ими огромного объема сложной информации. В противоположность этому элитарное образование, ориентированное на узкий социальный слой, ставит преграды «аутсайдерам», выходцам из неэлитной среды, т.е. стремится сузить круг обучаемых, закрепить посредством образования привилегированное положение определенных социальных групп.
Подытожим: России необходимо современное элитное образование, в том числе политическое: она нуждается в элитаризации всех сфер деятельности и, прежде всего, в сфере управления. Страна, не имеющая элитарного слоя специалистов, не обладает стабильностью, характеризуется творческой инерционностью, не имеет ценностно самоопределенного, воспроизводящегося, дееспособного профессионального корпуса.
Подготовка элиты происходит не естественно, а путем специальных организационных действий. Ими могут быть: создание клубов общения, особой фиксации в средствах профессиональной информации; акцентирование в средствах массовой информации и статусных общениях; создание традиций дополнительных форм поощрения, оплаты труда; создание имиджа, этикета, системы внутренних требований и ответственности и т.д.
Речь идет об «элитной инженерии» ―  механизме, постоянно ставящем и отвечающем на следующие вопросы: какие руководящие должности нужны и из каких источников их можно заполнить; какими способностями, знаниями и умениями должны обладать те, кто на них претендует; как отбирать и продвигать людей к занятию должностей на уровне правящей элиты; что требуется для того, чтобы люди успешно и динамично продвигались вверх по иерархической лестнице; какие образовательные и иные программы необходимо иметь на вооружении, чтобы они создавали благоприятные условия для продвижения (вхождения) в элиту.
Политическое образование должно способствовать открытости элит, выступающей важным элементом любого демократического общества, в котором высок уровень социальной мобильности. В противном случае (непрозрачности элиты как элемента «закрытого» общества, где социальная мобильность низка или отсутствует) социальная база элиты резко сужается, ограничивается господствующим слоем или классом, который монополизирует политическую власть, формирует авторитарные и тоталитарные политические режимы.
В этой связи еще раз подчеркнем, что элитное образование, совместимое с главными идеями демократии, больше отвечает критериям социальной справедливости. Элитарное же, напротив, противоречит демократическим принципам и нормам и должно преодолеваться по мере социального и политического прогресса человечества, прежде всего, ― в сторону демократии и социальной справедливости.
Таким образом, мы выяснили, в чем главный недостаток и, более того, порок элитарного образования. Против этого явления следует принять меры, тем более что оно имело место в нашей стране в советский период и продолжает существовать в условиях перехода к рыночно-демократическим отношениям. Имеются в виду престижные полузакрытые школы, где непомерно высокая плата за обучение, а детей порой зачисляются «по телефонному звонку»; престижные вузы, где большие шансы имеют дети, родители которых могут позволить себе нанимать дорогостоящих репетиторов. Ныне положение изменилось лишь в том смысле, что место старой партократической элиты заняла элита высокопоставленных чиновников и бизнесменов.
В целом проблемы политического образования можно свести к трем существенным аспектам:

- методологии и методике преподавания;

- учебным программам и пособиям;

- информационным технологиям обучения.
На рынке политических образовательных услуг появилось большое количество различных курсов, школ, институтов, предлагающих пройти те или иные формы обучения различной продолжительности. Часть курсов, школ (особенно в   90-е годы) была создана западными образовательными учреждениями на гранты от Европейского сообщества или правительства США. Другая - российскими высшими учебными заведениями и институтами повышения квалификации. Появились и различные курсы, организованные предприимчивыми людьми.
Анализ деятельности всех этих учебных заведений позволяет говорить о наличие двух крайних тенденций. С одной стороны, учебные заведения, получившие доступ к западным методикам обучения, использовали их без учета российских реалий и адаптации к ним. Как правило, в качестве методических материалов брались случайным образом и наспех переведенные зарубежные книги, которые «накладывались» на принятые в вузах традиционные методики преподавания, «грешившие» академизмом и ориентированные, прежде всего, на молодых людей.
Вместе с тем, важно отметить, что целевой аудиторией политического образования становятся, как правило, взрослые люди со сложившимися стереотипами, от которых им гораздо труднее отказаться, чем молодым. В отличие от последних, взрослые люди, приступая к обучению, склонны задавать себе вопрос «какую практическую пользу мне принесет это обучение?» Они должны получить на него четкий ответ, поскольку они знают цену времени и сопоставляют получаемые знания с понесенными (прежде всего ременными) затратами.
Для политического образования после ответа на вопрос «как мы готовим?» крайне важным становится ответ на вопрос «кого готовим?» Сегодня (и мы уже отмечали это) речь заходит о необходимости подготовки элитного резерва. При этом мы должны четко представлять, что само понятие элиты является сложносоставным.
Согласно институциональному определению элиты, можно представить ее как группу людей, занимающих в обществе позиции и посты командного и стратегического значения и оказывающих значительное влияние на процесс принятия жизненно важных для общества решений. Другими словами ― это социальная сеть, включающая как минимум следующие группы:

1.    «Мыслящая власть» – люди, назначаемые или избираемые во властные  структуры, выстраивающие определенные проекты, имеющие собственное представление о будущем, о способах действия в определенных ситуациях, о формах взаимодействия с коллегами в стране и за рубежом.

2.    «Функциональная интеллектуальная элита», обслуживающая политическую элиту, говорящая на «языке власти», готовящая документы и проекты управленческих решений для нее и от ее имени (помощники, советники, консультанты).

3.    «Рефлексивная интеллектуальная элита», постигающая смыслы,  размышляющая о политическом пространстве, но говорящая не на «языке власти», а на «языке истины» (ученые, специалисты, педагоги).
Представители всех этих групп находятся в состоянии постоянного взаимодействия, уровень и эффективность которого во многом определяется уровнем их политической и профессиональной подготовки. Необходимость гармонизации этого взаимодействия ставит задачу подготовки не одного элитного резерва (для мыслящей власти, функциональной и рефлексивной интеллектуальных элит), а сразу всех их, причем, одновременно. Только в этом случае элиты смогут понимать друг друга, взаимодействовать, принимать самостоятельные решения.

Для их обучения и переподготовки следует применять современные технологии обучения, которые в частности находят свое воплощение в развитии системы непрерывного дистанционного интерактивного образования на базе телекоммуникационных технологий, отличающееся гибкостью и адаптивностью. К достоинствам дистанционного образования следует отнести доступность, модульное построение курсов, практичность, достигаемая за счет комплекса методов адаптации обучения к потребностям предстоящей деятельности, относительно низкие затраты на обучение. Но это тема для отдельного разговора.
Использованная литература:
- Гаман-Голутвина О.В. Политическая элита – определение основных понятий. // Полис. 2000. № 3. С. 96–103.

- Кулик А. Н., Политическое образование и перспективы консолидации демократии в России. - М., Полемика, выпуск 3, 1998 г.

- Щербинин А. И., Политическое образование. Серия: Аудитория. - М., Весь мир, 2005 г.

- Салмин А. М. из выступления на семинаре Фонда «Российский общественно-политический центр» «Политическое образование в современной России: стратегические проблемы» 31 марта 2005 г.

- Кудрявцев Л.Д. Образование в России. http://www.smi-svoi.ru/ content/?fl=579&sn=1108
Владимир Карпец

28 января 2009 г. Русский порядок

версия для печати

отправить email
Политическая элита новой России

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Кризис и его последствия – если Россия сумеет пройти через них – неизбежно должны привести к появлению принципиально нового правящего «политического класса». Если Россия, по критериям ООН, является мононациональным государством, то и элита должна быть соответствующей – русской. При том, что «путь наверх» для всех представителей коренных народов России должен быть открыт
См. Часть 1. СОВЕТСКАЯ НОМЕНКЛАТУРА: НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ИНИЦИАЦИЯ
«Политическая элита» «новой России», возникшая при Ельцине, не была «новой». Если бы это была действительно революция (или, как утверждают коммунисты, контрреволюция, не важно), пусть даже буржуазная, она так или иначе привела бы к власти людей, имевших к ней прямое отношение. Но среди вошедших в Белый дом не было ни Солженицына, ни Буковского, ни Осипова (я в данном случае не разграничиваю их действительную разность взглядов – важен факт), а более ранние попытки «активизации» Сахарова были заблокированы (хотя он, по сути, из «советской элиты» никогда и не выходил).
Напротив, главным идеологом – как говорили в советские времена, пошел «Сусловым работать» – стал преподаватель марксизма-ленинизма Геннадий Бурбулис. В лучшем случае «мэрами, пэрами и сэрами» стали вторые секретари, сменившие первых, а в ряде случаев остались и первые. Это была та же самая номенклатура. Но уже не элита, если слово это рассматривать хоть в каком-то положительном смысле. И тем более не «контрэлита» (к каковой в советское время можно было, правда, только отчасти, относить диссидентов). Это была «антиэлита», «вместо-элита». Клан предателей, в который вошли те же самые лица, только обменявшие власть на собственность, пожертвовав самой идеей власти. Отдав за собственность – причем, не личную (в советском смысле), а частную – территории собственной страны. То есть, продав почти ее половину. При этом поставив управлять этой собственностью выходцев из комсомола (Ходорковский), НИИ (Березовский), просто деклассированных лиц (Чубайс). Включив также в свой состав актеров, шоуменов, моделей, телеведущих, представителей различных «нетрадиционных» меньшинств, то есть, тех, кого в любом традиционном обществе, в том числе христианском, было принято хоронить за кладбищенской оградой.

Укрепление политического положения и авторитета силовой группировки может быть связано со строительством правового государства, с укреплением закона, порядка и ответственности, борьбой с преступностью. Популярными и в то же время ожидаемыми видятся шаги по установлению контроля над теневой экономикой, укреплению государственного сектора экономики и частичному перераспределению крупной собственности.
Новая конфигурация политических элит способна усилить российскую государственность и управляемость общества и одновременно поддержать становление новой социально-экономической системы в России.
Наблюдаемые изменения в политических элитах России, во многом связанные с отходом от периода революционной романтики, прагматических проб и ошибок, не оставили новому поколению политиков практически никаких ресурсов, кроме административных.
В этом контексте мы полагаем возможным ввести термин «элитократия», под которым имеем в виду не только традиционно понимаемую политико-властную и политико-управленческую концентрацию значительного потенциала и ресурсов влияния на общество в руках элит, но и стремление элит к выделению и обособленному существованию во всех основных сферах социального бытия: создание особых зон (особо сохраняемых) и видов жилья, иного вида транспорта и траекторий передвижения (дорогие автомобили, бизнес-класс в общественном транспорте, правительственные и платные трассы и др.), средств связи, «своих» магазинов, системы сервиса, досуга и отдыха, «своих» правил поведения и морали, «своей» правовой системы и т.п. Все это напоминает реконструкцию в современных условиях сословного или даже кастового общества, где привилегированное место отводится элитам. Она же концентрирует в своих руках не только политическую власть, но и право распоряжаться основной частью богатства и ресурсов общества, а также свободой и жизнью граждан, которые не делегировали эти права никому. Думается, не случайно термин «элита» воспринимается в российском общественном мнении по преимуществу с негативным оттенком[11]. Оформление и позиционирование элитократии в условиях современной России и параллельная деформация становящихся институтов гражданского общества заставляют усложнить распространенную формулу:
«гражданское общество»                  «политическое общество»

и применительно к современной России ввести в ее структуру «элиты»:
элиты
«гражданское общество»                  «политическое общество».
 
По существу в российских условиях элитные группы выделились из состава и гражданского и политического общества, встав «над схваткой». В связи с этим приходится иначе соотносить структуру социально-политических интересов с политическими механизмами. Сюда необходимо включить отклоняющее и деформирующее действие элитных групп, именно этим элитократическим воздействием мы можем объяснить сложившуюся в современной России деформирующую систему представительства социально-политических интересов, в которой действует тройная система фильтрации.
Во-первых, структура социально-политических интересов общества, закрепленная в деятельности ведущих политических партий и общественных движений, никак не отражается в механизмах формирования и структуре органов власти. Население может симпатизировать «красным», «белым» или «зеленым», а структура и состав органов власти формируются элитократией и выносятся на утверждение – ознакомление электората. В случае «несанкционированного» поведения электората или некоторой части оппозиции в итоговые результаты вносятся «редакционные изменения» либо на уровне подсчета голосов, либо на этапе обработки протоколов избирательных комиссий. А в последнее время корректируются и до сего времени формально признаваемые конституционные права (отмена Госдумой права на референдум за год до выборов).
Во-вторых, сама партийная система не только не сформирована до конца и неадекватно выражает социально-политические интересы, но и постоянно реорганизуется, тасуется, подвергается бесконечным социально-инженерным «вбросам» со стороны элитократии. Это дезориентирует электорат и превращает политическую систему в аналог системы акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью, которые то учреждаются, то закрываются.
В-третьих, существующая публичная политическая система, призванная представлять весь спектр открыто предъявляемой системы социально-политических интересов, не защищена от воздействий мощной теневой системы элитократии, спонсирующей и формирующей из своих представителей с помощью непрозрачных политических технологий собственную систему политической бюрократии.
Вероятно, можно указать и некоторые другие механизмы фильтрации. Но и тех, что приведены, достаточно, чтобы понять бесперспективность усилий «гражданского общества» по формированию адекватной ему политической системы. Нынешняя элитократия в России сделала невыполнимой эту задачу в современных условиях. Более того, элитократия предпринимает все усилия для того, чтобы сформировать «карманное» гражданское общество. В такой ситуации представительство социально-политических интересов в структуре политической власти удается сымитировать не частично (искаженно), а полностью. В условиях столь сложно разыгрываемой игры подчас трудно разобраться не только населению, но и политическим аналитикам.
При изучении политических элит в современной элитологии используют либо вертикальный аспект, распределяя политическую элиту по уровням государственного и политического управления: высшему (Центр), региональному (республики, края, области) и местному; либо горизонтальный аспект - взаимодействие политических элит с другими влиятельными элитными группами, входящими в «правящий класс» (бизнес-элита, военная элита).
Обращаясь к анализу российских административно-политических элит в вертикальном аспекте, выделим в качестве одного из наиболее значимых элитных субъектов – региональные элиты.
Анализируя современные региональные политические элиты, имеет смысл обратиться к данным, характеризующим прежде всего представителей их высшего звена: глав администраций (президенты республик и губернаторы) и их заместителей, глав региональных правительств и законодательных собраний[12].
Вот, например, как выглядит этот состав по состоянию на 2002 г.: по Южному федеральному округу (13 субъектов РФ): средний возраст – 53,6; образовательный уровень – все имеют высшее образование, 41,2 % – два и более высших образования; 33,3 % – имеют ученую степень кандидата или доктора наук, по первому высшему образованию 72 % закончили технические и сельскохозяйственные вузы; 64 % имеют опыт партийно-советской работы;  средний срок пребывания в партийной номенклатуре – около 10 лет. Более половины характеризуемого слоя региональной элиты начали свою трудовую биографию простыми рабочими или колхозниками (остальные – студентами, военнослужащими).
Современная российская региональная элита, таким образом, хотя и называется постсоветской и по своим идеологическим установкам вроде бы уже значительно отдалилась от советских стандартов, но по своему социальному происхождению, исходной профессиональной ментальности, опыту и методам управленческой деятельности еще во многом наследует прежней советской региональной элите.
Особый интерес в изучении проблем российских политических элит представляют региональные элиты полиэтнических регионов. Ослабление прямых управленческих связей от Центра к регионам в 90-е годы, передача последним части государственных полномочий способствовали формированию новой этносоциальной субъектности в России.
Этнизация республиканских политических элит – сложный и многоуровневый феномен, не сводимый к механическому увеличению в их рядах числа представителей титульного для каждой республики этноса. Тем не менее степень проявленности данной тенденции наиболее наглядно прослеживается именно на основе возрастания представленности титульного этноса.
В качестве примера обратимся к Северо-Кавказскому региону. Властные элиты республик региона следует обозначить как этнократические, ибо данный фактор выступает одним из основных элитообразующих векторов[13].
Обращаясь к непосредственной характеристике политических ориентаций и управленческих установок северо-кавказских административно-политических элит, подчеркнем, что представленность в составе элит далеко не во всем соответствует национальному составу республик.
Так, на высшем уровне среди руководства республиканских органов власти насчитывается менее 10 % русских, притом что численность русского населения в Северо-Кавказских республиках составляет около одной четверти. Данные показатели выравниваются на уровне среднего звена (руководители отделов, служб и т.п.). К сожалению, представители этого звена лишь готовят решения, но не принимают их. Кадровые перекосы в итоге сказываются на межнациональных отношениях, приводя к конфликтам, неоправданным миграциям и вытеснению так называемых «некоренных» жителей с территорий республик. С учреждением федеральных округов эти процессы замедлились, однако коренного поворота пока не наблюдается.
Большое значение для понимания структуры и функций федеральной и региональных политических элит, а также их роли и места в политико-административном и социальном управлении имеют характеристики, фиксирующие их взаимодействие с другими элитными группами, прежде всего, с бизнес-элитами.
Российский бизнес, как и в прошлые исторические периоды, подчиняясь бюрократическим структурам, опасается их, по преимуществу дистанцируясь от власти. Он, как правило, рассматривает власть не как партнера, а как товар-услугу или «крышу». Некоторая часть крупных и деятельных бизнесменов, предпринявших попытки «хождения во власть», создания общественно-политических движений, отражающих интересы предпринимательства, убеждается в том, что их влияние на политический процесс существенно лишь в том случае, когда совпадает с основными интересами административно -политической элиты. Попытка бизнес-элиты завоевать собственные устойчивые позиции в рамках административной элиты пока не завершена и всячески парируется властью, которая старается оставить бизнесменов на вторых позициях.
Что касается конкретных характеристик взаимоотношения региональных политических элит и бизнес-элит, то, на наш взгляд, наиболее удачный подход к этой проблеме был предложен известными исследователями А. Чириковой и Н. Лапиной"[14].
Они выделили несколько моделей взаимодействия бизнеса и власти, которые в настоящее время сложились в регионах России. Первая – это модель «патронажа», предполагающая административный диктат власти над бизнесом. Вторая – модель «партнерства», в рамках которой представители бизнеса и власти эффективно взаимодействуют. Третья – «борьба всех против всех». Четвертая – «приватизация власти», когда власть контролируется или формируется экономической элитой.
В субъектах РФ Южного федерального округа представлены все перечисленные типы взаимоотношений, но судя по экспертным опросам, преобладает модель «патронажа».
Хотелось бы подчеркнуть, что при всей ситуативной пестроте форм их взаимодействия, тем не менее основным вектором остается дилемма: «национально–ориентированные интересы или глобально–ориентированные интересы». На современном этапе глобальная ориентация элит преобладает, а национальная ориентация вносит лишь тактические коррективы в первую.
Что же касается взаимоотношений «элита – общество», то здесь преобладают элитократические тенденции, о которых говорилось выше. Свой вклад в них вносит и административно-политическая, и политическая, и бизнес-фракция российских элит. Пожалуй, можно говорить об усилении этой тенденции в последние годы. Она свидетельствует как о тяге к аристократизации, так и о постепенном угасании демократических тенденций, позволивших на волне «демократической революции» прийти элите к власти и завладеть собственностью.
Указанные тенденции в немалой степени проявляются благодаря перестройке взаимоотношений административно-политических элит с элитами интеллектуальными. На этом остановимся подробнее, поскольку формирующийся рисунок внутриэлитных взаимодействий, в который включены и интеллектуальные элиты, существенно отличается и от западного варианта, где влияние интеллектуалов существенно, и от советского, где такое влияние было замещенным, хотя и приобретало идеократические формы.
Стоит подчеркнуть, что на протяжении последних столетий влияние тех или иных групп интеллектуалов на формирование политических процессов в России было весьма существенным. «Без особого упрощения можно утверждать, – писал В.В. Кожинов, – что интеллигенция России играет роль, аналогичную роли «демократических» институтов и учреждений в странах Запада, стремясь быть «посредницей» между народом и государством»[15].
В России в отличие от Запада на роль духовного лидера, прежде всего, претендовала разночинная интеллигенция, оттесняя религию и церковь, она впоследствии полностью заняла их место. Борьба между политическими и интеллектуальными элитами сопровождает всю историю модернизации России.
Период, непосредственно предшествовавший революции ХХ в. в России, и последующие события стали триумфом левой интеллигенции, получившей возможность реализовать свой идеологический проект. Вместе с тем, начиная с этого периода, идет быстрая институциональная, кадровая и идейно-мировоззренческая перестройка всей системы поддержания духовных ценностей; (закрываются независимые органы прежней интеллигенции –издания, творческие союзы, профсоюзные объединения, и утверждаются советские институты). Период, образно названный в советской истории культурной революцией, был связан не только с массовизацией культуры и образования, но и с формированием новой научной и культурной элиты.
Начиная с 70-х годов, минувшего столетия в центре самодеятельной активности советской творческой интеллигенции находились писатели, образовавшие вокруг ряда «толстых» журналов своеобразные «литературно-журнальные партии»[16]. Практически одновременно с «литературными» группировками складываются более широкие «междисциплинарные» течения – либералы-западники, консерваторы-славянофилы и русофилы, державники, новоленинцы, неосталинисты и т.п. Возникает «культурный плюрализм», который и знаменовал начало распада советской идеократической системы.
В позднем советском обществе наметился переход культурно-идейного лидерства от партийного руководства к творческой интеллигенции. Взаимоотношения интеллектуальной элиты и политической элиты из подданнических перерастали в партнерские, а затем интеллигенция стала своего рода лидером.
Однако в постперестроечный период интеллектуальной элите не удалось удержать идейные лидерские позиции. Переход части интеллектуалов в новую бюрократию и буржуазию, отсутствие широкой социальной и духовной поддержки демократических преобразований быстро привели к перехвату власти представителями номенклатурного капитализма. Новая «культурная революция» захлебнулась.
Анализируя место, занимаемое интеллектуальной элитой в современном российском обществе, следует отметить очевидность полной утраты ею воздействия на национальное самосознание.
Роль духовного лидера оказалась утерянной вместе с разгосударствлением экономической поддержки творческих союзов и других организаций. Место «духовного учителя» нации и основного средства культурного воздействия заняли СМИ и информационная элита, их представляющая.
В постсоветской политической системе взаимоотношения политической и интеллектуальной элит значительно усложнились. С одной стороны, политическая элита изменилась, в ее составе появились несколько влиятельных фракций. С другой стороны, и интеллектуальная элита «расползлась» по относительно самостоятельным фракциям, разделяющим собственные социально-групповые духовные интересы, приверженным локальным и общим тенденциям развития культурного процесса, которые сдерживались советской идеократической системой. Основными областями такого структурирования, а где-то и противопоставления, и обособления, выступило разделение интеллектуальной элиты на столичную (Москва, Санкт-Петербург, крупнейшие города) и периферийную (средние и малые города, сельские районы); на либерально-западную и почвенническую, ориентированную на национальные традиции русской культуры на рыночно-сервисную (массовую, досуговую) и фундаментальную («высокую» и «среднюю»); на традиционную (по видам искусств) и масс-медийную (производящую и распространяющую культурную продукцию по каналам TV, радио, Интернета); на этническую и кросс-культурную и т.п.
Возникла сложная, диверсифицированная картина взаимодействий современной политической и интеллектуальной элиты.
Анализ данных, характеризующих подвижки в самосознании интеллектуальных элит, позволяет сделать вывод, что в условиях переходных процессов в России произошло два фундаментальных события.
Первое: властвующая политическая элита востребовала из состава прежней интеллектуальной элиты достаточно узкую группу интеллигенции и существенно сократила поддержку научных и культурных учреждений и основной массы интеллигенции. Ставка в идеологическом воздействии сделана на тактические средства, гораздо более плотно и энергично влияющие на иррационально-эмоциональную сферу человека – СМИ, значительно увеличив долю информационно-пропагандистской составляющей. Соответственно, значительно выросли влияние информационной элиты и финансирование СМИ.
Второе относится к фундаментальному изменению новой мировоззренческой диспозиции интеллектуальной элиты, сложившейся за последние годы. Диспозиция ценностей: «советские (социалистические) – западные (буржуазные)» сменилась диспозицией «почвенническо-консервативные – либеральные», которая по ряду параметров и составу участников, их разделяющих, воспроизвела прежнюю диспозицию.
К тому же следует подчеркнуть, что социальная база, функции интеллектуальных элит, направленность их деятельности существенно различаются в зависимости от уровня (федеральный, региональный, местный). На федеральном уровне интеллектуальная элита сильно политизирована, для нее характерна значительная утрата связи с национальной культурой. Она, по существу, стала базой для воспроизводства системы западных культурных норм, ценностей, и новая ее генерация живет в системе прозападной субкультуры.
Оппозиционная часть федеральной интеллектуальной элиты и значительная часть региональной и местной элиты сориентированы в значительной мере на почвеннические настроения, национальные ценности. Ведущей тенденцией в их развитии становится национальное обособление, традиционализация и воспроизводство ценностей предшествующих культурных эпох.
Завершая обсуждение проблем теоретической элитологии и ее практического приложения к анализу российской действительности, отметим ряд важных для последующей теоретической и практической работы моментов.
Ныне элитизм в российской теории и практике политического управления постепенно возрождается. Но есть элитизм  и «элитизм».
В современном обществе демократическая элита, включающая в свой состав различные субэлиты, не может быть закрытой аристократической кастой и тем более кликой. Она должна быть открытой, мобильной, постоянно обновляющейся. В противном случае ее ждет разложение, упадок и вырождение как следствие бюрократизма и коррупции. Результатом станет либо дезорганизация и дезинтеграция государства, либо изолированность от мира и обособление общества, руководимого такой элитой.
Новая элита должна быть заинтересована в стабильности общества и его поступательном развитии, ей следует преодолеть зародившийся еще в индустриальную эпоху «технократический комплекс» веры в непогрешимость собственного знания, пренебрежительного отношения к ценностям российской культуры, якобы полностью закрытой для модернизации. Только такая элита будет добиваться взаимопонимания политических сил, гражданского мира, развития местного самоуправления, постоянно стремиться к достижению практических результатов. В противном случае нельзя исключить новые социально-политические потрясения и откаты назад.
Новая элита должна стать элитой заслуг (меритократией), элитой ответственности, а не элитой привилегий. Поэтому столь важно, чтобы «привилегии», необходимые для исполнения власти, были оформлены законодательно и доведены до сведения общественности, чтобы строго соблюдались такие правовые и моральные ограничения для представителей власти, о которых нельзя было бы сказать словами английского историка лорда Эктона: «Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно».
Гарантией от появления деспотической элиты, будет соблюдение следующих условий:
– полная гласность – свобода слова и отсутствие монополии любой социальной группы на средства массовой информации, открытая и постоянная критика недостатков и ошибок представителей власти;
– наличие сильной оппозиции – контрэлиты, политического плюрализма, свободной конкуренции потенциальных элит под контролем электората;
– разделение властей, обеспечивающее определенное равновесие, компромисс, баланс различных социальных сил и препятствующее опасному для общества бесконтрольному сосредоточению политической власти;
– максимальная открытость элит на всех уровнях, постоянное пополнение их профессионально подготовленными и функционально способными людьми;
– вовлечение в систему новых государственных структур лидеров политической оппозиции;
– наличие постоянного демократического контроля за деятельностью властных структур со стороны общественности, средств массовой информации, партий и организаций;
– строгое соблюдение законности, демократических норм и процедур, необходимых и обязательных для нормального функционирования правового государства и гражданского общества.
Только движение по пути реализации данных требований может сформировать эффективную элиту для современной и будущей России, которая будет способна удерживать власть, реализовывать свои интересы, и главное добиваться стабильности, динамичного развития и процветания своего народа, общества и государства.
 
[1] См.: Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек.  – М., 2001. – С. 284-292.
[2] См.: Взаимодействие элит в социально-политическом пространстве современной России.  – Ростов н/Д., 2002. – С. 20-43.
[3] См.: обзорные и обзорно-аналитические работы, посвященные анализу элитологических исследований: Властные элиты и номенклатура: аннотированная библиография российских изданий 1990–2000 гг. /Отв. ред. Дука А.В. – СПб., 2001; Пляйс Я. А.  Политическя элита России: проблемы историографии // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. – 2001. – № 3. С. 7–40.
[4] См.: Понеделков А.В. Элита (политико-административная элита: проблемы методологии, социологии, культуры). – Ростов на/Д., 1995.
[5] См.: Ашин Г.К., Охотский Е.В. Курс элитологии. – М., 1999; Ашин Г.К., Понеделков А.В., Игнатов В.Г., и др. Основы политической элитологии. - М., 1999; Взаимодействие элит в социально-политическом пространстве современной России. – Ростов н/Д., 2001.
[6] См.: История России в вопросах и ответах /Сост. Кислицын С.А.  – Ростов н/Д., 2001. – С. 156–166.
[7] См.: Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия: Традиции самовластья сегодня. – М., 2001. – С. 15–16.
[8] Шубин А.В. От «застоя» к реформам СССР в 1917-1985 гг. – М., 2001. – С. 759-760.
[9] См.: Панарин А.С.  Искушение глобализмом. – М., 2000. – С. 45.
[10] Миллс Р. Властвующая элита. – М., 1959. – С. 239.
[11] См.: Петухов В.В. Общество и власть: новый характер взаимоотношений // Свободная мысль. М, 2001. – № 4. – С. 8.
[12] Данные получены путем анализа биографических характеристик 36 руководителей (исполнительных и законодательных органов) регионов 13 субъектов РФ  Южного федерального округа.
[13] В последнее время апелляции к терминам, отражающим значимость этнического фактора в формировании региональных элит, встречаются все чаще. См., например, работу Волкова В. Этнономенклатура и распад государства // Свободная мысль. – М., 2000. – № 10.
[14] См.: Лапина Н., Чирикова А. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации. – М., 1999. – С. 85-94.
[15] См.: Русская интеллигенция. История и судьба. – М., 1999. – С. 120.
[16] А. Зудин Истоки перемен: культурная трансформация «позднесоветского» общества // Мировая экономика и междунар. Отношения. – М., 1999. – № 5.  – С. 103.