ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«РОССИЙСКАЯ ПРАВОВАЯ АКАДЕМИЯ

МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

                              ИЖЕВСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ (филиал)

                                                                                  КАФЕДРА

Государственно – правовая

_____________________________________________________________

(наименование кафедры)
                                         КУРСОВАЯ РАБОТА

            Государственное правовое регулирование

        Российской империи в первой половине XIX века

_________________________________________________________________________

                                                       (наименование темы)

                                                                                                          

                                                                                                       Выполнила  студентка

                                                                                                       _102зс_________учебной группы                            

                                                                                                       _1__курса                 

Канцерова Кристина Сергеевна

                                                                                        _________________________________

                                                                                               (Фамилия, имя, отчество)

                                                                                        Преподаватель

Проверил  _________________________________

                                                                                                              (должность, ученая степень, ученое звание)

_________________________________

          (фамилия,имя,отчество)

Оценка___________________________

                                                                                         _________________________________       

                                                                                                                  (подпись преподавателя)
                                                           Содержание
Введение………………………………………………………………….……… 3

1.  Обзор естественно-правового периода в истории русского гражданского права XIX века. …………………………………………………………….…….5

2.   Характер общественно – правовых отношений России в первой половине XIX века. …………………………………………………………………………20

 2.1  Развитие государственной системы права в первой половине XIX в…..22

2.2 Формирование новой системы права………………………………………25

2.3 Изменения в правовом положении церкви………………….……………..31

3. Систематизация российского права начала XIX века как

 необходимость становления правового общества………………….………..34

Заключение………………………………….……………………………………42

Список литературы…………………………….……………………………….. 44
Введение
При восшествии на престол и после расправы с декабристами новый император Николай I опубликовал Манифест (июль 1826 г.), в котором намечались пути развития русской государственности и ряд идей которого был определенно заимствован из программ и проектов самих декабристов и сформулирован под влиянием П.М. Карамзина (его записка «О древней и новой России» была представлена еще Александру I в 1811 г.).

Актуальные проблемы государственного переустройства были изложены в особой записке: необходимо даровать «ясные законы», сформулировать систему скорого судопроизводства, укрепить финансовое положение дворянства, развивать торговлю и промышленность на основе устойчивого законодательства, улучшить положение земледельцев, упразднить торговлю людьми, развивать флот и морскую торговлю и т.д.

Декабристские требования указывали императору на наиболее явные и назревшие нужды в государстве, консервативные идеи Карамзина - на наиболее приемлемые пути их решения.

Государственно-правовые явления, происшедшие в этот период, обусловили дальнейшее развитие государства и права до Октябрьской революции. В этот период происходит рост капиталистических отношений в России, развивается освободительное движение. В противовес этим явлениям выявляется тенденция усиления централизации государственного аппарата, как основного орудия укрепления крепостнических отношений. Ведется активная работа по кодификации права, издается ряд крупных инкорпорций и кодексов, что свидетельствует о высоком уровне развития юридической мысли в России.

В России к началу XIX века накопился огромный нормативно-правовой материал. Однако этот материал не был систематизирован: общая кодификация не проводилась со времен издания Соборного уложения 1649 года. Последнее считалось действовавшим так же, как и законодательные акты Петра I и его преемников. Существовало множество актов, изданных в разное время, отражавших развитие общественно-политической и экономической жизни страны на разных этапах. В ряде случаев акты вступали в противоречие друг с другом и не отражали в целом потребностей общественно-экономического развития: отсталость и запутанность законодательства противоречили интересам и буржуазии, и господствующего класса, дворянства. Предпринимавшиеся ранее попытки кодификации права в России потерпели неудачу.

Сложившаяся ситуация привела к тому, что в 1804 г. была создана новая кодификационная комиссия под руководством М.М. Сперанского. Комиссия создала проекты гражданского, уголовного и торгового уложения. Но уложения эти не были приняты, так как содержали в какой-то мере нормы буржуазного права и представляли собой попытку реформировать законодательство. В 1826 г. комиссия возобновила работу и была преобразована во Второе отделение царской канцелярии (была поставлена под прямой контроль императора).

К 1830 г. полное собрание законов Российской империи было подготовлено, а в апреле 1830 г. - напечатано. Оно состояло из 40 томов (330920 нормативных актов) и 6 томов приложений. Полное собрание законов послужило основой для работы над Сводом действующих законов. В 1832 г. Свод законов Российской империи был опубликован и вступил в действие в 1835 г. Составители расположили акты по определенной системе, соответствовавшей отраслям права: Свод делился на восемь главных разделов, охватываемых 15 томами. Свод законов официально полностью переиздавался дважды: в 1842 и 1857 годах.
1.  Обзор естественно-правового периода в истории русского гражданского права XIX века.

Начало XIX века одновременно стало и началом стремительного взлёта российской юриспруденции. Это было связано не только с изменениями в общественных отношениях и потребностях торгового оборота, но и с тем, что именно в это время самодержавная власть предприняла самые энергичные усилия по развитию юридического образования. Так, в 1803 г. в г. Ярославле было учреждено Высших наук училище (Демидовский лицей) с кафедрой «права естественного и народного». Принятый в 1803 г. новый Устав Виленского университета существенно увеличил количество преподаваемых юридических дисциплин. 5 ноября 1804 г. император Александр I учредил Харьковский и Казанский университеты, что означало появление новых центров юридического образования в Российской империи. В 1811 г. был основан Царскосельский лицей, в программе обучения которого большое место было отведено правоведению. В 1816 г. существовавшая в Варшаве юридическая школа преобразуется в университет, юридический факультет которого быстро становится в ряд ведущих российских центров юридического образования. В 1819 г. учреждается университет в Санкт-Петербурге. В 1834 г. создаётся университет Святого Владимира в Киеве.

Говоря о том, насколько благотворно эти события повлияли на российскую правовую науку, учёный-правовед А. Благовещенский писал в 1835 г.: «С умножением университетов и лицеев в XIX в. пробудилась новая, быстрая и обширная деятельность в области законоведения, как и во всех других родах наук и искусств».

Конечно, даже такие решительные действия государства не могли в одночасье изменить то состояние, в котором юридическая наука Российской империи пребывала в начале XIX века. Несмотря на серьёзные сдвиги в области образования, как и прежде, во второй половине XVIII века, в правоведении господствовало практико-догматическое направление. С. Е. Десницкий выдвигал идею о необходимости соединения догматического метода в изучении права с философским и историческим, но она находила мало сторонников. А. Г. Станиславский так писал о юридической литературе и системе преподавания права в России в первые десятилетия XIX в.: «Большею частью ограничивались здесь и там изложением постановлений действующего законодательства, не разъясняя его историческими изысканиями и не стараясь посредством благоразумного употребления философского метода проникнуть в общий дух изучаемого законодательства». «До издания Свода, — отмечал правовед А. Орлов в статье о юридическом образовании в России, опубликованной в 1850 г. в журнале «Современник», — науки законоведения были в самом жалком положении. Читали римское право, объясняли институты и пандекты, излагали историю римского права, раскрывали кой-какие теории государственного, гражданского и уголовного права, а русское законодательство стояло на самом последнем плане». Даже в Московском университете, юридический факультет которого во второй половине ХVIII в. был основной движущей силой в процессе формирования отечественного теоретического правоведения, преподавание юриспруденции находилось на довольно низком уровне. Как отмечал А. Благовещенский, в первые десятилетия XIX века «в Московском университете российское законоведение потерялось в юридических пословицах, эпиграммах, отборных примерах старых дел, вообще в хаотической практике. Преподаватель оного не признавал никаких широковещательных теорий, никаких политических наук, никаких велемощных вступлений в юриспруденцию. Нет науки, кроме практики — вот его начало!».

Лишь отдельные учёные предпринимали попытки перешагнуть этот пагубный практико-догматический подход. Например, в 1810 году вышла в свет книга «Краткая теория законов», написанная одним из самых знаменитых тогдашних юристов — Львом Цветаевым. Надворный советник, доктор философии и профессор юриспруденции, он также был членом Парижской академии законодательства. В Московском университете Цветаев читал с 1805 г. теорию законов, и, как отмечается в «Биографическом словаре профессоров и преподавателей Московского университета», стремился «заменить практический судебный навык теоретическою юриспруденциею». Несмотря на общее название книги, она была посвящена исключительно теории гражданского права, и при этом ограничивалась тем, что автор постарался применить принципы системы римского цивильного права для систематического изложения гражданского права, действовавшего в России. В соответствии с римскими принципами основная часть данного труда разбивалась на две книги: первая — «О лицах и их правах», вторая — «О вещах или имениях и о правах, с ними соединенных», во вторую книгу отдельной главой входили и институты обязательственного права; во втором издании, которое вышло в 1816 г. под названием «Начертание теории законов» обязательства были выделены в особую, третью, книгу.

В этот же период вопросом теории гражданского права применительно к российскому законодательству занимался и В. Кукольник. Правда, под теорией права он понимал всего лишь «изложение самих законов в систематическом порядке»8, т.е. то же самое, что и Цветаев. Теория гражданского права, писал В.Кукольник, «разделяется на три отделения: 1) о лицах, состоянии оных и о правах и обязанностях, проистекающих от личного состояния граждан; 2) о вещах и о правах и обязанностях, с оными сопряженных; 3) о деяниях и о правах и обязанностях, от оных проистекающих». Как видно, здесь также используются принципы изложения юридического материала, которые можно обнаружить в таком памятнике римской правовой мысли, как «Институции Гая».

Исходя из вышеописанного положения, когда бессистемная практика довлела в юридическом образовании, а попытки создать теорию гражданского права не продвигались далеко, можно понять причину того, что среди учёных в этот период стал популярен метод использования принципов естественного права. Они стали теоретическим инструментом, с помощью которого можно было обработать отечественное законодательство и сделать обобщения и выводы.

Школа естественного права была философским направлением, родившимся из идей рационализма, который господствовал в Европе XVII-XVIII веков. Основным постулатом её была возможность исключительно путём разума дойти до понимания универсальных начал, определяющих все стороны человеческой жизни. Как писал об этом периоде Ю. С. Гамбаров, «это было время, до такой степени проникнутое убеждением во всемогуществе разума, что явления нравственности, религии, искусства, права, государства, языка строились рационализмом прямо на разуме и выводились из него без ближайшего отношения к свойствам этих явлений и их изучению в том виде, как они выступали в действительной жизни. В области правоведения считалось, напр., возможным составление одного идеального законодательства, основанного на разуме и пригодного для всех времён и народов». Для приверженцев этого направления историческое прошлое не имело какого-либо значения, потому что считалось, будто настоящее принадлежит самому себе и имеет миссией освобождение живого от всего мёртвого и устарелого. Эту миссию и должен исполнить законодатель, создав кодекс, который послужит счастью всего человечества. Что же касается предпосылок, из которых выводится «естественное право», общее для всех людей, то таковыми сторонники этой школы считали либо какое-то свойство человеческой природы, например, эгоизм, альтруизм и т. д. (Гоббс, Гуго Гроций), либо природу самого права (Руссо, Кант).

Среди юристов Российской империи искренним приверженцем «естественного права» был профессор Царскосельского лицея (впоследствии ставший профессором Санкт-Петербургского университета) А. П. Куницын. «Познание права естественного, — писал он, — нужно исследователям законов положительных при определении справедливости оных. Наипаче же оно нужно Практическим Законоведам при самом делопроизводстве, ибо служит им во время проведения законов: 1) как вспомогательное средство толкование, 2) как правило для решения случаев, на которые нет особенного положительного закона, 3) как составная часть положительного законодательства, когда решение случая законодатель предоставляет благоусмотрению судьи или прямо повелевает решить оный по началам Права Естественного». Куницын почти дословно повторяет тезисы европейских «философов-просветителей», утверждая, что «главное начало права может быть выведено только из формы разума».

Некоторое время популярность школы естественного права была так велика, что её влияния не могли избежать даже те учёные, кто старался идти по другому пути. Так, например, Г. Ф. Шершеневич оценил книгу Вельяминова-Зернова «Опыт начертания российского частного гражданского права» как одинокое «среди произведений отечественной литературы, наполненной идеями естественного права, общественного договора, цитатами из Монтескьё, Вольфа, Канта, Неттельблата». Однако даже Вельяминов-Зернов не свободен от некоторого философского элемента, экскурсий в область естественного права и рассуждений о его соотношении с правом положительным.

Но никакое учение не может вечно стяжать первое место в науке, и доктрина естественного права тоже в свою очередь стала объектом ожесточённой критики. В целом можно заключить, что концепция естественного права была создан, в основном, философами, и наибольшую популярность завоевала среди самозваных «просветителей». Поначалу юристы воспринимали эти идеи, поскольку они господствовали в Европе, но когда положения естественно-правовой теории были подвержены глубокому анализу, они показали свою неспособность быть направляющей идеей для науки права. Так, последовательным противником учения о естественном праве был классик русской цивилистики Г. Ф. Шершеневич, с точки зрения которого правильнее было опираться на положительное право, отражающее практические потребности времени. А. Благовещенский объяснял отход юристов от философии так: «Она хотела быть не подругой, но госпожой над законоведением, она хотела не только учить, но и господствовать, не только объяснять и толковать существующие законы, но и законодательствовать и уничтожать оные, в силу уполномочия вечного ума».

Ю. С. Гамбаров критиковал доктрину естественного права за то, что она носила «несомненную печать априоризма». Нельзя не согласиться с его мнением, что главным недостатком методологии этой школы является отсутствие опоры на опыт и наблюдение, которыми определяется научное знание, и попытка делать выводы исключительно из человеческого разума — то есть, чисто субъективного начала. Ведь разум изменяется в зависимости не только от разных индивидов, но и от настроений одного и того же человека. Из разума можно выводить противоположные и даже взаимно исключающие положения, например, идею подчинения церкви государству и идею независимости этих субъектов, идею прогрессивности капиталистического строя и идею прогрессивности строя социалистического. А общие, универсальные свойства человеческой природы, о которых говорили «философы-просветители» на самом деле являются фикцией, поскольку, по меткому замечанию Ю. С. Гамбарова, «из этой природы не осталось бы ничего, кроме общего анатомического строения и известных физиологических функций и склонностей, если бы мы брали её без тех исторических особенностей, которыми люди отличаются друг от друга. Вне этих исторических особенностей, условий воспитания и влияния окружающей среды выводы из «человеческой природы» не имеют никакого значения и могут в лучшем случае объяснить необходимость юридического регулирования, но никак не содержание этого регулирования».

Однако нельзя не сказать, что Ю. С, Гамбаров разделял идеи о естественном праве на два вида, и если первый вид, как мы это видели выше, он отвергал, то второй вызывал у него полное понимание. Данный цивилист отрицательно оценивал только «старое естественное право», за то, что оно запечатлено раз и навсегда в качестве образца для всякого времени и места, претендуя на вечные и всеобщие нормы. При этом он отличал другое, более полезное, по его мнению, понимание естественного права — как совокупности норм, «которые соблюдаются в жизни независимо от государственной воли, на основании общественного сознания об их обязательности в данных эмпирически установленных условиях». Гамбаров считал, что сила школы естественного права в целях, к которым она стремилась — к провозглашению права личности, не производного от государства, и противопоставлении нормам положительного права других норм, выражающих идеал, к которому должен стремиться законодатель. «Вот где лежит та огромная польза, которую школа «естественного права» принесла как обществам, возбуждённым её горячей проповедью, так и научному направлению в правоведении. Ею создана доктрина индивидуального права и свободы, ограничивающей государственный абсолютизм, и ей же в значительной мере Новое время обязано уничтожением рабства, крепостничества, цехового устройства, пыток, уголовного преследования за так называемые религиозные преступления и других варварских остатков Средневековья». Из приведённой цитаты можно видеть, что учёный всё равно находился под сильным влиянием идей «Просвещения», которым и была обязана рождением школа естественного права. Ведь на самом деле перечисленные им изменения вовсе не являлись заслугой доктрины естественного права, а имели другие причины, зато она наоборот имела и отрицательные следствия, например, в виде французской революции. Ю.С. Гамбаров сам пишет об этом так: «Правда, что после французской революции, обманувшей во многом возлагавшиеся на неё надежды, значение и кредит школы "естественного права" сильно падают сравнительно с прежним временем. Можно сказать более, а именно, что в общем все философские, политические и юридические течения XIX в. идут против «естественного права», или, по крайней мере, против той освободительной по отношению к личности форме его, которая выступает так ярко в философском и революционном движении». Всё же, революция обманула надежды только тех, кто не подвергал различные учения критическому анализу, ведь все её преступления были логичным продолжением идей «Просвещения» — в том числе, и идеи о естественном праве.

Поэтому легко можно понять, какое значение имело для доктрины естественного права то, что она была воплощена в жизнь: в общественных науках обычно очень трудно доказать какую-либо теорию эмпирически, а в данном случае противники естественного права получили неоспоримый аргумент его пагубности.

Существовавшие в XIX веке заблуждения относительно естественного права были во многом лишь мифами, которые создавали «философы-просветители» для оправдания своего учения. Это было связано с тем, что идеология «Просвещения» — это идеология Нового времени, когда к власти приходила буржуазия, которая испытывала потребность в очернении Средневековья и прежнего монархическо-аристократического устройства государства. Так, уничтожение рабства, крепостничества и цехового устройства, о котором пишет Ю. С. Гамбаров, произошло не под влиянием идеологии естественного права, а вследствие изменений в экономике, когда прежние методы стали невыгодными. Если верить в благотворное влияние доктрины естественного права, то станет непонятно, почему Новое время, отбросив средневековые институты, стало известно другими, гораздо более бесчеловечными формами эксплуатации — достаточно вспомнить, какой рабский труд требовался от рабочих на фабриках, как на заводах использовались женщины и дети, как цинично колониальные державы высасывали ресурсы из оккупированных колоний. А «доктрина индивидуального права и свободы, ограничивающей государственный абсолютизм» пришла к своему логическому концу, которым стал молниеносный нож гильотины, и породила революционное государство нового типа, подавившее индивида сильнее чем любая монархия.

Таким образом, мне кажется, неверно преувеличивать роль школы «естественного права», как это делал Ю. С. Гамбаров, а вместо этого можно лишь говорить о том, что у каждого законодателя должен быть нравственный идеал, которому должны соответствовать принимаемые им законы. Но основываться этот нравственный идеал может не только на доктрине естественного права (что как раз нежелательно), но вообще на любой существующей в конкретном обществе системе моральных норм — будь то религиозных или философских.

В течение довольно короткого времени после французской революции школа естественного права потеряла свою популярность и была атакована самыми разными критиками. На Западе Борке и Савиньи вместо неё поддерживали исторический подход. Гегель и его школа стали апологетами государственного абсолютизма.

В России же, например, ещё за столетие до Шершеневича Л. Ф. Магницкий писал о естественном праве как о весьма вредном учении: «Наука Естественного права, сия метафизика прав, несопредельная к народному, публичному и положительному праву, есть изобретение неверия… Она всегда была опасна… [она] исторгает с руки божьей начальное звено златой цепи законодательства и бросает в хаос своих лжемудствований».

Можно сказать, всё же, что доктрина естественного права сыграла свою роль в становлении теоретической юриспруденции в России, её обособлении от юриспруденции прикладной (практической). Но она была другой крайностью — чересчур общей и оторванной от реальности, и потому требовала замены на менее абстрактную теорию.

В то время, когда школа естественного права стала быстро терять популярность, уже было очевидно, что по-настоящему прочный фундамент российской теоретической юриспруденции, в том числе, и гражданского права, можно было построить не из отвлечённых принципов, не имевших в реальности какой-либо опоры, а из идей, выведенных из анализа действующего отечественного законодательства, изучения его истории, его своеобразных черт.

Подводя общий итог развитию юриспруденции в России в первой трети XIX века, А. Благовещенский писал: «Появилось большое количество разных ветвей науки. Всего более было обрабатываемо так называемое естественное право и из российских законов — гражданское и уголовное право. Однако все усилия оставались только опытами, попытками подвинуть науку далее. Без общего обзора и единства направления она колебалась в одних и тех же границах, в одном и том же обычном круге. Основания, руководства, опыты начертаний российского гражданского и уголовного права обнимали сии роды законов большею частию не вполне и без поддержания внутреннего союза с целым составом российского законодательства, составлялись по методе заимствованной или из Юстиниановых институтов римского права, или из систем так называемого естественного права, и излагались часто языком, совершенно чуждым духу российского законодательства». Приведенные слова дают вполне истинную картину того состояния, в котором пребывала русская юриспруденция вплоть до создания «Свода законов Российской империи».

Своими изменениями на данном этапе наука права во много была обязана действиям самодержавной власти, которая в начале 30-х годов XIX века провела систематизацию действующего законодательства и активно способствовала развитию новых тенденций в развитии русской юриспруденции — тенденций, определивших её эволюцию в течение второй трети названного столетия. Например, это выразилось в новом Университетском Уставе, принятом 26 июля 1835 г. Юридическое образование, согласно данному Уставу коренным образом перестраивалось, упорядочивалось, стало больше соответствовать потребностям теории и практики.

Современник этих изменений, русский правовед Я. И. Баршев писал, оценивая проведённую самодержавной властью в России перестройку юридического образования: «Не скроем здесь тех надежд, которые возбуждает в нас наша наука в будущем. Теперь её очередь; для нас настал период юриспруденции; университеты наши преобразованы, и преобразование это преимущественно простёрлось на ту область наук, в которой возвращается наука права». В том же духе высказывался и Ф. Л. Морошкин: «Время казуистики законов, кажется, невозвратно миновалось; законодательство приняло обширнейший объем; наука правоведения стала необходимым орудием юридического образования; история законодательства русского со всеми внешними на него влияниями делается предметом учёных изысканий».

Смысл произведённого сразу после издания «Свода законов Российской империи» преобразования в системе преподаваемых юридических дисциплин заключался в преодолении прежнего их догматизма, приближении теоретического правоведения к юридической практике, приведении его в соответствие с действующим систематизированным законодательством.

При этом в числе дисциплин на юридических факультетах осталось преподавание науки римского права, и это нельзя не признать целиком оправданным. Изучение римской правовой культуры призвано было восполнить запрограммированный в новом Университетском Уставе недостаток общетеоретических, философских знаний и стать прочной опорой для дальнейшего изучения гражданского права. «У нас, в юриспруденции, недостаёт ещё общих, логических форм, общих понятий и слов, — говорил в 1838 г. в своей речи в торжественном собрании Московского университета Н. И. Крылов — Эту формальную сторону мы можем занять у римлян и перевести на наш язык. Все новейшие народы делают такой заём. Таким образом, из взаимного соединения римского классицизма с нашим материальным богатством образуется, наконец, та колоссальная русская юриспруденция, которая увековечит славу нашего Отечества и займёт одно из первых мест в истории новейшей юридической литературы».

Именно по отмеченной Крыловым причине после издания «Свода законов» изучение римского права в России не прекратилось, а приняло ещё больший размах. Со второй трети XIX века положение в данной отрасли юридических наук существенно изменилось. Русские цивилисты отошли от копирования работ своих западных коллег в области римского права и начали исследовать его самостоятельно, основываясь непосредственно на первоисточниках. В результате уже в середине XIX века в российском правоведении появился ряд идей и концепций, которые не были повторением сказанного в Европе.

Например, К. А. Неволин, обращаясь к истории римского права, выделял в ней три системы, каждая из которых соответствовала одному из трёх периодов истории государства Древнего Рима[27]. Рассматривая историю римского права в качестве единого процесса, данный учёный рассматривал эти правовые системы как развивающиеся одна из другой: из первой — вторая, из второй — третья. Интересно отметить, что систематизация римского права, разработанная впоследствии знаменитым немецким правоведом Р. Иерингом, во многом сходна с только что идеей К. А. Неволина. Безусловно, что совпадение здесь случайное — вряд ли Иеринг читал труды Неволина, но остаётся фактом, что в российской юриспруденции эта плодотворная идея появилась раньше, чем в западноевропейской.

Несмотря на то, что многие правоведы ещё находились тогда под влиянием западноевропейских учёных и нередко просто пересказывали их труды. Однако в целом необходимо отметить, что русские юристы изучали римское право совершенно иначе, нежели их зарубежные коллеги. Даже самые лучшие работы немецких и французских юристов страдали в методологическом отношении известной односторонностью, выражавшейся в том, что в каждом труде римское право исследовалось лишь одним определённым методом: эмпирическим, или, как его называл П. Г. Редкин, «антикварным, микроскопическим, собирающим очищенные критикой факты, не влагая в них живой души», частноисторическим, который «не видит в римском праве одного из моментов, особенно важного, всемирно-исторического развития права» либо критическим, при котором ставится целью показать лишь то, что из римского права должно остаться в современном праве. В отличие от этого в трудах русских правоведов римское право рассматривалось всесторонне, с разнообразных методологических позиций. Отечественные юристы не были стеснены в изучении римского права «никакими побочными для науки целями, никакими практическими потребностями и никакими односторонними теоретическими соображениями, связывающими на Западе даже юристов тех стран, где римское право не было введено в практическое употребление как закон».

Развитие самостоятельной правовой науки в Российской империи происходило прежде всего благодаря государственной власти. Именно самодержавие было инициатором и руководителем тех преобразований, которые совершались в юридической сфере жизни русского общества в XVIII веке и ознаменовали собой возникновение в России настоящего теоретического правоведения.

Исторический период развития гражданского права и российской юриспруденции в целом характеризуется ещё большим усилением воздействия государственной власти. Само учение этой новой школы права, утвердившееся в то время в Германии, быстро распространилось и стало господствовать среди русских правоведов во многом благодаря усилиям правительства. Посвящая в 1826 году свой перевод книги профессора Дерптского университета А. Рейца «Опыт истории российских государственных и гражданских законов» тогдашнему министру народного просвещения С. Уварову, Ф. Л. Морошкин писал: «Ваше Превосходительство, возводите русское просвещение к источникам его самобытной силы: к Православию, Самодержавию и Народности. Для совершения сего священного долга, при двукратном обозрении Московского университета, Вы изъявили требование исторической методы в раскрытии отечественных наук и лично руководствовали преподавателей законоведения в приложении её ко всем предметам юридического учения».

Такое влияние было неслучайным, ведь идеология исторической школы в полной мере отвечала интересам самодержавия в России. Ведь изначально историческая школа права появилась в Германии как результат отражения в юриспруденции усилий по объединению страны (хотя, конечно, истоки её идей можно заметить у философов Древней Греции, Жанбатисто Вико, Монтескьё). Девиз её был — «единое право для единой нации». Основателем исторической доктрины был профессор римского права в Геттингенском университете Густав Гуго, а признанным вождём — великий немецкий правовед Фридрих Карл фон Савиньи. Их работы были посвящены поискам ответа на вопрос, что составляет основу права? какое значение для права имеет разум, рационалистическое начало? что значат для права воля, личность, цель, общественный интерес? Основной акцент данная школа права делала на национальных исторических корнях в развитии права, которое происходит естественно, постепенно, независимо от внешних воздействий, в тесной связи со всей остальной культурой народа и т.н. «народным духом» (“Volksgeist”).

Очевидно, что такая постановка вопроса явно отвергала нелепую веру школы естественного права в необходимость руководствоваться при создании законов исключительно разумом, не принимая во внимание предыдущие традиции, и в благость радикальных и решительных переворотов в общественной жизни. Вместо всего этого историческая школа права прививала такие безусловно полезные всякому человеку качества, как уважение к истории своего отечества и стремление укреплять веками складывавшийся в государстве строй, а не совершать революцию.

Стремясь перестроить отечественную юриспруденцию в духе исторической школы, правительство Российской империи организовало соответствующую подготовку кадров преподавателей юридических факультетов. В сентябре 1829 г. в Берлин на обучение к профессору Савиньи была отправлена группа способных молодых правоведов: А. Благовещенский, С. Богородский, В. Знаменский, К. Неволин, С. Орнатский. Позднее организуется обучение у Савиньи еще ряда русских юристов (С. И. и Я. И. Баршевы, П. Г. Редкин и др.) Вскоре значительная часть юридических кафедр в российских университетах стала замещаться новыми преподавателями. Отсюда «естественно, что в университетском преподавании сделалось господствующим направление историческое».

Влияние исторического метода хорошо заметно по трудам русских цивилистов второй трети XIX в. В этот период выходили учебные пособия, в которых излагались общие начала законоведения, издавались руководства по римскому праву, появлялись книги, в которых рассматривались различные вопросы действующего гражданского права и гражданского судопроизводства. Однако большая часть сочинений была посвящена исследованиям по истории русского права, например, работы Н. В. Калачова, П. М. Строева, произведения профессоров Дерптского университета А. Рейца и И. Эверса.

Говоря о влиянии государственной власти на развитие права, необходимо сделать важное замечание: ориентируя русских учёных-юристов на историческую школу права, правительство Российской империи не навязывало им нечто чуждое, наоборот, исторический метод очень характерен для отечественной юриспруденции.

Особенностью действовавшего в России законодательства была его глубокая укоренённость в истории. Русское право отличалось самобытностью, большой спецификой по сравнению с правом западноевропейских стран. Систематизация российского законодательства также проводилась с учётом его самобытности, Ещё до создания «Свода законов» были зафиксированы его исторические основы. «Полное собрание законов Российской империи» вобрало в себя, пусть и с небольшими модификациями, более чем полуторавековой законодательный материал. Именно поэтому историческая доктрина в отечественном праве развилась не менее сильно, чем в Германии, ведь сам характер действовавшего в России законодательства толкал русских правоведов в направлении расширения историко-правовых исследований.

Время расцвета исторической школы права в России второй трети XIX века совпало с периодом, когда русском обществе все более возрастал интерес различных общественных слоев к своей истории.

Признание высокого значения истории для познания права было свойственно и русским правоведам второй половины XVIII века — начального периода в развитии теоретического правоведения в России. Поэтому можно говорить, что во второй трети XIX века русские учёные-юристы лишь вернулись к традиционному для нашего права подходу, усовершенствовали его и сделали господствующим в правовой мысли. Данный подход старались поменять в той или иной мере почти все писавшие тогда в России о праве.

Впрочем, даже во время популярности естественно-правовой доктрины в России существовали юристы, которые основывали свои исследования на закономерном историческом процессе эволюции российского права. Профессора Дерптского университета А. Рейц и И. Эверс не были первыми юристами, изложившими историю русского права, как это утверждается в литературе. До них краткое изложение русской правовой истории дал З. А. Горюшкин. Изучая действующее законодательство, этот великий правовед неизменно делал экскурсы в историю, приводил нормы законов, которые действовали прежде. Исторический подход был у него чётким следствием из понимания права как явления, создаваемого народной жизнью, «народным умствованием». Законодатель в представлении Горюшкина — всего лишь выразитель народного правосознания, которое может существовать в самых различных формах — обычаях, нравах, пословицах и поговорках. Н. М. Коркунов писал, что «воззрения Горюшкина на источники права очень близко подходят к учению исторической школы, хотя произведения Густава Гуго и Савиньи ему вовсе не были известны». Действительно, удивительно, насколько сильно перекликаются мысли этого правоведа с тезисами исторической школы права, которые оформились позже (Ю. С. Гамбаров считал точкой отсчёта существования школы исторического права 1814 год — год выхода в свет брошюры Ф. К, фон Савиньи «О призвании нашего времени к законодательству и науке права», направленной против его оппонента, немецкого юриста Тибо).

Кроме того, следует подчеркнуть, что работы отечественных юристов по историческому праву вовсе нельзя назвать простым копированием западных идей, как это делается некоторыми исследователями. В одной из рецензий на книгу Г.Ф. Шершеневича «Наука гражданского права в России» мнение данного правоведа суммируется следующим образом: «Смена направлений в Германии влекла за собою смену тех же направлений в России. Русские учёные ловили каждую новую мысль своих западных товарищей и учителей и повторяли на родине то самое учение, с которым знакомились за границей. Это влияние Запада является важнейшим фактором в развитии русской науки: оно всецело сказывается в направлениях и методах, а нередко оно сказывается и в самом материале, над которым работают русские учёные. Влияние заграницы является постоянным условием развития русской науки». Схожую позицию занимает и В. С. Ем в предисловии к данной книге соглашаясь с мнением Шершеневича, будто бы в России наука права, не имея традиций, улавливала каждую новую мысль в готовности создать из неё целое направление, и добавляя, что само состояние науки гражданского права на момент выхода вышеуказанной книги не позволяло делать какие-либо фундаментальные выводы о закономерностях её развития и «поэтому исследование науки гражданского права того периода носило в большей степени черты литературного обзора её состояния».

С подобной точкой зрения можно согласиться, только если совершенно не принимать во внимание всю историю развития российского права. Прежде всего, как было указано выше, в XIX веке выходило огромное количество работ, в которых рассматривалась теория и история русского права, равно как и действующее законодательство, и нельзя сказать, будто бы «состояние науки не позволяло делать какие-либо фундаментальные выводы о закономерностях её развития». Исследование гражданского права в тот период осуществлялось на самом высоком научном уровне, не уступающем ни западным учёным, ни современным трудам по теории юриспруденции. Как одну из многих подобных работ можно привести фундаментальнейший труд выдающегося российского правоведа Н. Л. Дювернуа «Чтения по гражданскому праву». Его систематический, глубоко аналитический подход высоко оценивался как современниками, так и в наше время, и может считаться одним из лучших изложений «теории гражданского права».

В качестве примера можно привести и «Курс гражданского права» Ю. С. Гамбарова. В исторической части данной работы автор не только описывает изменения, происходившие в правовой науке XIX века, но анализирует их сущность и причины происходивших процессов. Достаточно обратить внимание на то, как описываются школы права, чтобы стало очевидным: это не слепое копирование западных идей, а взвешенное рассуждение, которое видит не только положительные стороны, но и недостатки, а в итоге приходит к совершенно самостоятельному выводу.

Даже И. А. Баранов в своей рецензии на книгу Г. Ф. Шершеневича критиковал её: «Объявленное в начале влияние Запада нигде почти при дальнейшем изложении не раскрывается; напротив, целые направления оказываются самостоятельно-русскими, независимыми от течения мысли на Западе. Самые эти течения остаются читателю неизвестными». Иначе и быть не могло. Российская юриспруденция всегда была самобытной и сильно отличалась от юриспруденции западных стран, имея не менее давние научные традиции, изучение которых может опровергнуть все мнения о преимущественном зарубежном влиянии на прогресс отечественного правоведения. Конечно, первая половина XX века характеризуется определённой зависимостью российских юристов от западноевропейских правовых школ, однако характеризовать это явление не следует только отрицательно, утверждая неспособность саморазвития отечественного права.

Так, хотя, например, К. Дыновский писал в 1896 г. в книге «Задачи цивилистического образования и значение его для гражданского правосудия», что «Русское правоведение создано университетской наукой под влиянием германской юриспруденции, которая продолжает воспитывать русскую юридическую мысль, составляя её школу и её идеал», он же отмечал и то, что в дальнейшем всё больше учёных стали протестовать против «увлечения и подражания германской цивилистике». Другие авторы порой были даже весьма резки в критике коллег, заимствовавших концепции немецких учёных, как, например, профессор Варшавского университета Д. И. Азаревич, выразивший своё неприятие трудов С. А. Муромцева за подражание Иерингу в следующей форме: «В немногих словах: с научной и педагогической стороны вся деятельность г. Муромцева на поприще права была одним сплошным развратом». Как видно, то, что некоторое время считалось достоинством, совсем скоро стало рассматриваться в качестве нетерпимого порока.

То, что российские правоведы с живейшим вниманием изучали новейшие работы своих иностранных коллег, было их преимуществом перед западноевропейскими учёными. Западноевропейские правоведы ограничивали себя рамками той юридической науки, которая сложилась и развивалась в их родных странах, тогда как русские учёные не замыкались в своём кругу. Владея, как правило, несколькими европейскими языками, они по окончании университетского курса обучения в российских университетах отправлялись для продолжения учёбы в лучшие университеты Западной Европы и слушали лекции лучших иностранных профессоров.

К концу XIX в. в России появляются десятки самостоятельных сочинений мирового уровня по самым различным отраслям юридического знания, которые до сих пор, не потеряли своего значения, а российские юридические журналы последних десятилетий XIX в. полны статей, посвящённых осмыслению процесса развития науки права в России, её насущных задач, её ценности для общества, её культурного значения и т.п. Более того, «ко времени же начала Первой мировой войны среди русских правоведов сформировалось стойкое убеждение, что юридический быт, законодательство России в высшей степени самобытны и что, следовательно, русская научная юриспруденция должна развиваться собственным, самостоятельным путём», а «юриспруденция Запада не стоит на правильном пути и в общем примером нам служить не может».

То, что во второй трети XIX века в российской юриспруденции преобладал исторический подход, не означает, что исчезли другие методы научного исследования права. Например, признавая важность истории в познании правовых явлений, русские правоведы всегда хорошо сознавали значение в этом и философии. «Философия есть кроткое, благодетельное пламя, которое, не сожигая, согревает и освещает нас... По сему может ли благодетельный свет столь плодоносной науки кому-либо быть нужнее и полезнее, нежели практическим правоведам, яко блюстителям законов и судиям, которых священная должность в обществе есть любить истину, наблюдать правосудие и защищать невинность и добродетель, которые иногда угнетают грубое невежество, алчное корыстолюбие или лютая, самолюбивая злоба?», писал в учебнике по гражданскому праву России Г. Терлаич. Даже Ф. Л. Морошкин, который был одним из самых последовательных защитников необходимости исторического подхода, отмечал необходимость соединения юриспруденции не только с историей, но и с философией: «Надёжнейшее средство к усовершенствованию русской юриспруденции есть дружное соединение наук: философии, римского права и истории российского законодательства».

Дальнейшая история науки гражданского права связана с тем мощным импульсом, который придали её развитию социально-экономические и административные преобразования 60-х годов XIX века, особенно судебная реформа 1864 г. В обществе возник особенный интерес к праву, и занятие юридической деятельностью сделалось как никогда прежде престижным. Авторитет юридической науки возрастал в этих условиях до небывалой высоты. Правовед С. В. Пахман констатировал в 1882 г. в своей книге «О современном движении в науке права»: «Серьёзная потребность в юридическом знании, как известно, была осознана у нас собственно с весьма недавнего времени, именно, со времени судебной реформы, когда деятельность суда была изъята из области канцелярской тайны и стала доступна гласному контролю общественного мнения. Только с этого времени юридическая наука могла выступить с свойственным ей авторитетом».

Сравнение программ учебных курсов юридических факультетов, установленных Университетскими Уставами 1835, 1863 и 1884 гг. и анализ правовой литературы соответствующих периодов позволяет сказать, что юриспруденция в России все более превращалась в научный инструментарий, обслуживающий потребности отечественной законодательной и судебной практики, и судебные реформы 1864 г. стали важнейшей вехой на данном пути, после которой наука гражданского права приняла качественно новый вид. Её главной, несущей опорой стала почва российского законодательства, тогда как прежде она таковыми были, скорее, труды, концепции и идеи иностранных правоведов.

Таким образом, в русской юриспруденции уживались прямо противоположные понятия о праве и законе. Возник вопрос о дальнейшем пути эволюции российского гражданского права, и конец XIX — начало XX века можно с уверенностью назвать переломным моментом в развитии отечественной юриспруденции, которая накануне рокового 1917 года находилась в преддверии своего ещё более высокого взлёта.

Заключение
Систематизация уголовного законодательства в первой четверти XIX в. являлась одной из важнейших составных проведения работ по упорядочению российского законодательства в целом. Подготовка проекта Уголовного уложения Комиссией составления законов проходила в контексте создания первых трех предложенных к изданию кодексов - гражданского, торгового и уголовного уложений. Этот период систематизации, характеризовавшийся отсутствием четких теоретических и организационных начал, явился периодом поиска путей наведения порядка в законодательном массиве страны. Он не привнес ощутимых практических результатов, но именно на его основе сложилось принципиальное видение проблемы, которое позволило выстроить деятельность в этом направлении в последующие годы. Единственным осязаемым результатом попыток систематизации уголовного законодательства 1800 - середины 1820-х гг. можно рассматривать проект Уголовного уложения 1813 г. Этот документ подвел своеобразную черту теоретических подходов к кодификации уголовного законодательства, сложившихся в указанный период. И хотя проект не получил законодательного оформления, он составил определенную исходную базу дальнейшей деятельности по приведению в систему уголовного законодательства.

Свод законов уголовных представлял собой не уголовное уложение, а лишь Свод прежних разнообразных узаконений, которым была придана внешняя система и стройность. Свод имел силу лишь при условии соответствия статьям Полного собрания. Положения Свода формулировались, исходя из содержания Полного собрания законов, вследствие чего авторам не удалось преодолеть архаизм прежнего законодательства. Некоторые уголовно-правовые институты не получили должного развития. Например, не были четко решены вопросы о возрасте наступления уголовной ответственности, об обстоятельствах устранявших наступление уголовной ответственности, института соучастия и др.

В томе XV Свода законов впервые была выделена общая и особенная части. В общей части Свода законов уголовных даны понятия преступления, форм вины, видов соучастия и др. Свод законов уголовных содержал более точные формулировки и определения по сравнению с ранее действовавшими законами. Впервые Сводом законов уголовных были разделены понятия преступления и проступка, которые делились в зависимости от тяжести наказания. Кроме этого, впервые выделялся важнейший принцип уголовного права - принцип законности: "все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы силой закона" (ст. 102 Свода законов уго- • ловных изд. 1832 г.). Свод законов уголовных довольно детально разработал институты неосторожной вины, случайности и др., определил лестницу наказаний.

Свод законов уголовных в особенной части содержал довольно сложную систему преступлений. На первое место были поставлены преступления против веры, на второе - государственные преступления, на третье — преступления "против правительства". Далее шли преступления чиновников по службе; преступления против безопасности жизни и против прав общественного состояния лиц; преступления против уставов о повинностях и т.д.

Свод законов уголовных, включенный в том XV Свода, имел ряд существенных недостатков. В результате переработки исчез ряд казуистических постановлений, но не появилось взамен общих принципов. Не было достигнуто действительного разграничения процессуальных и материальных норм, тесно переплетенных в старом праве; был установлен порядок оставления подсудимого "в подозрении" при недостатке "полных доказательств" по результатам повального обыска.

Виды наказаний (лестница) не были согласованы между собой; отсутствовала характеристика отдельных видов наказаний; в Своде встречались неопределенные санкции, например, "поступать по законам", "наказать по всей строгости законов", "наказать по мере вины", "судить как ослушника законов" и т.п., что вело к судебному произволу.
Список литературы
1)       Баршев Я.И. О влиянии обычая, практики, законодательства и науки на развитие уголовного, в особенности русского права. СПб., 1846.

2)       Благовещенский А. История метод науки законоведения в XVIII веке.// Журнал Министерства народного просвещения. 1835, № 7.

3)       Горюшкин З.А. Руководство к познанию российского законоискусства. М., 1811.

4)       Исаев И.А. история государства и права России: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2004. – 797с.

5)             История Отечества. Учебник для вузов /Под ред. Комков О.А., – М.: Инфра-М, 1999.

6)       Крылов Н.И. Об историческом значении римского права в области наук юридических. М., 1838.

7)       Кукольник В.Г. Начальные основания российского частного гражданского права. СПб., 1813.

8)       Морошкин Ф.Л. О постепенном образовании законодательств рассуждение. М., 1832.

9)       Орлов А. О современном юридическом образовании в России. // Современник. 1850, №5.

10)  Пахман С.В. О современном движении в науке права. СПб., 1882.

11)  Рейц А. Опыт истории российских государственных и гражданских законов. М., 1836.

12)  Станиславский А.Г. О ходе законоведения в России и о результатах современного его направления. СПб., 1853.

13)  Титов Ю.П. История государства и права СССР. Учебник для высших учебных заведений.- Москва, Юридическая литература, 1988.

14)  Toмcинoв В. А. Николай Львович Дювернуа. Биографический очерк. // Дювернуа Н. Л. Чтения по гражданскому праву. Серия «Русское Юридическое Наследие». Т. 1. М., 2004 г.

15)  Тшанцев Н.С. Уложение о наказаниях, его характеристика и оценка// Журнал гражд. и уголовного права. 1873. № 1.

16)         Хрестоматия по всеобщей истории. / Под ред. Крашенникова Н.А., - М.: Зерцало, 2001.

17)         Чистяков О.И. История отечественного государства и права., – М.: Бек, 1999.