Реферат Иван Даниилович Калита
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
Тамбовский государственный университет
им. Г.Р. Державина
Академия гуманитарного и
социального образования
Реферат по Истории России
на тему:
«Иван Даниилович Калита».
Выполнила: Серебрякова О.А.
Проверила: Зайцева О.М.
Тамбов 2010
План:
1.
Социальная среда формирования личности Ивана Данииловича Калиты.
2.
Основные черты характера Ивана Калиты.
3.
Участие Ивана Данииловича политических событиях эпохи.
4.
Мнение современников о Великом князе Иване Данииловиче.
5.
Мнение историков об Иване Калите.
6.
Вывод.
7.
Список используемой литературы.
Социальная среда формирования личности Ивана Данииловича Калиты.
Основатель московской династии и отец Ивана Калиты князь Даниил Александрович — самый неприметный из правивших тогда в Северо-Восточной Руси потомков Всеволода Большое Гнездо. Он родился в 1261 году и был младшим сыном Александра Невского. Точная дата его появления на свет неизвестна, но можно думать, что случилось это в самом начале зимы. Преподобный Даниил Столпник, в честь которого он получил свое имя, по старым месяцесловам праздновался 11 декабря.
В ноябре 1263 года, когда в возрасте 43 лет умер его отец, Даниилу не исполнилось и двух лет. Согласно завещанию отца он получил весьма скромный удел — основанную Юрием Долгоруким Москву с прилегающими к ней землями. Когда родился княжич Иван — достоверно неизвестно. Летописцы не отметили такое малозначительное событие, как появление на свет еще одного, четвертого сына в семье Даниила Московского (имел ли Иван Калита сестёр — неизвестно). Вероятно, это произошло около 1288 года. К этой дате приводят наблюдения над некоторыми последующими событиями. В 1296 году в результате договоренности между сильнейшими русскими князьями на съезде во Владимире великий князь Андрей Александрович уступил своему младшему брату Даниилу новгородский стол. Это решение великого князя было вынужденным. Недовольные Андреевым правлением новгородцы незадолго перед тем изгнали из города его наместников и послали к Даниилу в Москву своих послов с предложением занять новгородский стол. Не имея достаточно сил для борьбы с тремя противниками одновременно — Даниилом Московским, его союзником Михаилом Тверским и Новгородом, — великий князь счел за лучшее временно уступить.
В одной древней новгородской рукописи имеется уникальная запись, проливающая свет на эти события. «В лето 6804 (1296) индикта 10 при владыце Клименте, при посаднице Андрее съгониша новгородци наместников Андреевых с Городища (место близ Новгорода, где находилась княжеская резиденция), не хотяше князя Андрея. И послаша новгородци по князя Данилья на Москву, зовуще его на стол в Новгород на свою отчину. И приела князь переже себе сына своего в свое место именем Ивана».
Князь Даниил недолго сидел на новгородском столе. Политическая ситуация менялась в те годы очень быстро. Известно, что в 1298 году в Новгороде уже вновь был принят великий князь Андрей Александрович. Вначале он сам приехал на берега Волхова, а затем оставил здесь вместо себя своего сына Бориса. Даниил Московский не попал даже в летописный список новгородских князей. И все же за эти год-два княжич Иван успел впервые появиться на исторической сцене и получить полезный жизненный опыт. Знаменательно, что его дебют состоялся в Новгороде — городе, который позднее всегда будет находиться в центре внимания князя Ивана.
Конечно, в 1296 году Иван еще не играл самостоятельной роли в новгородских делах. Его пребыванием на Волхове Даниил лишь как бы обозначал свое политическое присутствие здесь. Все дела со знатью Новгорода (источники называют ее «триста золотых поясов») вели бояре из свиты московского княжича. Такую символическую миссию в Новгороде княжеские сыновья могли исполнять в возрасте не ранее 7 лет. Так, например, Александр Невский был оставлен отцом в Новгороде, когда ему было около 8 лет, а сам Невский послал в Новгород сына Дмитрия в возрасте около 9 лет. Примерно столько же было, по-видимому, и княжичу Ивану в 1296 году.
Не вполне понятно, почему Даниил отправил на Волхов именно Ивана, тогда как у него имелись три более взрослых сына — Юрий, Александр и Борис. В. А. Кучкин объясняет это тем, что Иван был не четвертым, как принято думать, а вторым сыном Даниила. Историк предполагает также, что Юрий Данилович в 1296 году находился в Орде у Ногая и потому в Новгород пришлось посылать не его, а следующего по старшинству Даниловича — Ивана. Однако данное построение не находит подтверждения в источниках, которые единодушно называют Ивана четвертым сыном Даниила Александровича.
По-видимому, Даниил особо выделял Ивана среди своих сыновей и готовил именно его (а не старшего сына, как это было принято) для трудной роли новгородского князя. То ощущение собственной богоизбранности, которое воодушевляло князя Ивана на протяжении всей его жизни, зародилось в нём ещё в детстве.
Помимо поездки княжича Ивана в Новгород в 1296 году есть лишь одно событие его отрочества, где он выступает самостоятельным действующим лицом. Речь идет о крещении сына виднейшего московского боярина Федора Бяконта, будущего митрополита Алексея (1354 — 1378). Иван Данилович, «еще тогда юн сый», был приглашен стать крестным отцом первенца-сына Федора Бяконта и его жены Марии. Младенец был наречен Елевферием. (По другим источникам — Симеоном.) Из источников известно также, что будущий митрополит был старше великого князя Семена Ивановича на 17 лет. Семен родился в сентябре 1317 года. Следовательно, княжич Иван крестил сына Федора Бяконта в 1300 году.
В жизни Ивана Калиты огромную роль сыграл его старший брат Юрий. Трагическая судьба Юрия стала для умного и наблюдательного Ивана незабываемым жизненным уроком.
В год смерти отца Юрию исполнилось 22 года. В нем кипела молодая хмельная сила. Мир казался ему огромным ристалищем, где главное — первым нанести удар. Ему нравилась та злая, беспощадная борьба за власть, которую под конец жизни начал Даниил. Однако если отец все же умел остановиться у какой-то незримой черты, за которой обычное зло, неотделимое от власти, превращается в злодеяния, — то Юрий сначала по молодости лет, а позднее по недостатку ума не понимал этой тонкой разницы. Для него не существовало непреодолимых нравственных преград.
Впрочем, Юрий, конечно, не родился злодеем. К несчастью для молодого московского князя, период его умственного и нравственного созревания совпал с самым жестоким временем в истории Северо-Восточной Руси.
Напомним, что в момент смерти отца — 5 марта 1303 года — Юрий находился в Переяславле-Залесском. Отец сам отослал его туда и не велел возвращаться даже на собственные похороны.
Судьбу переяславского княжества после смерти Даниила надлежало решить на съезде князей в Переяславле-Залесском осенью 1303 года. Летопись сообщает: «Съехашася на съезд в Переяславль вси князи и митрополит Максим, князь Михайло Ярославич Тферскыи, князь Юрьи Данилович Московский с братьею своею; и ту чли грамоты, царевы ярлыки, и князь Юрьи Данилович приат любовь и взял себе Переяславль, и разъехашася раздаю».
Основные черты характера Ивана Калиты.
Крестьянская жилка - собрать, скопить, сохранить - в характер Ивана Данииловича была сильнее других черт. Он понимал, что сила народа не в драках и войнах, а в хорошем добротном хозяйстве. Сев на московский престол, Иван Даниилович увидел мир сверху. Орда занимала Нижнюю Волгу и владела огромными землями. Юго-западная Русь была в руках Польши, Литвы, Венгрии. Литва захватила также Белоруссию и Смоленск. На севере Швеция заглядывалась на Псков и Новгород. Соседка Тверь - соперница Москвы - не давала покоя. Осмотрительный, осторожный и неторопливый Иван I жил по пословицам:
«Мир - высшее благо».
«Обеспечить мир своему веку - высочайшая доблесть». Как сделать?
Князь Иван Даниилович был не гордец. Он откровенно не брезговал дружбой с Ордой: под любым предлогом спешил на поклон к ханам, месяцами жил в Сарае, осыпая подарками ханш и вельмож. Исправно платил татарам дань, которой были обложены все русские княжества, предпочитая не вступать в пререкания со сборщиками дани - баскаками.
Когда баскаки являлись в то или иное княжество, к ним присоединялись люди князя Ивана - сам он обнаруживал перед баскаками огромные способности в сборе дани. Этот талант был замечен в Орде, и Узбек сделал главным баскаком самого Ивана Данииловича.
Князь Московский не упускал случая аккуратно, не придерешься, всегда утаивать для себя часть собранной дани. Он богател. Жадный, хитрый, скопидом, - так втихомолку между собой называли его соседи-князья, но в лицо льстили и заигрывали. «Калита - кошель с деньгами» - прозвали его. Прозвище было связано еще и с привычкой раздавать деньги нищим: Иван для этого всегда носил с собой большой кошель.
Непонятный, ни на кого не похожий князь. Что стояло за его странным поведением? Иван Калита всей душой хотел вырваться из унизительной кабалы, вытащить из нее Москву и всю Русь. Он понимал - это могут сделать только деньги.
Характер Ивана Калиты совпал с характером эпохи, в которой миром можно было сделать больше, чем войной. Он обладал такими качествами, как терпение, упрямство.
Предусмотрительный Иван в своих духовных грамотах распределял нажитые богатства между членами семьи, дабы помнили, что кому принадлежит, и не дрались между собой:
«Сыну большему Симеону - село Копотенское, сельце Микулинское, село Молаховское, село Напрудное, сыну Ивану среди других владений – село Вяземское, сыну Андрею - село Трифоновское, Коломенское, Нагатинское и еще Ясиневское, княгине с меньшими детьми село Дегунинское, село Михайловское на Яузе, два села Коломенские...»
Сына и наследника своего Симеона женил князь на дочери Гедимина: Августа литовская стала Анастасией. Дочерей - особый товар в княжеских семьях - Иван I определял в замужество так, чтобы их браки крепили союз Москвы с соседними княжествами. Мария, Феодосия, Евдокия Ивановны были замужем за ростовским, белозерским, суздальским князьями. Отец ничего не жалел для детей.
«А из порт моих сыну моему Симеону: кожух черный, жемчужный, шапказолотая. А Ивану, сыну моему: кожух желтая обирь с жемчугом... Андрею, сынумоему: бугаи собольи с наплечики с великим жемчугом с каменьем...»
Из далеких времен учил он своим примером, как должен отец распределять меж детьми нажитое им добро. Расчетливый и сметливый, он, получив особое разрешение от Золотой Орды, в разных русских княжествах сам покупал земли и помогал своим боярам скупать землю на правах частной, наследственной собственности.
Оценка деятельности Ивана Калиты в исторической литературе неоднозначна и колеблется от признания ее объективной необходимости в интересах централизации государства до обвинения московского князя в измене народным интересам и укреплении личной власти «любой ценой», задержавших освобождение страны от монгольского господства.
Участие Ивана Данииловича политических событиях эпохи.
Московско-тверская распря начала XIV века, грозившая расколоть всю Северо-Восточную Русь на два противостоящих лагеря коснулась так или иначе всех княжеств. Но самые драматические события этих смутных лет разыгрались в Переяславле Залесском. Здесь в 1304 году впервые проявил себя наш герой — князь Иван Данилович. Засев в городе по приказу Юрия, Иван ждал своего часа.
«И бысть ему весть тайно изо Твери, яко хотят на него изгоном прийти ратью тверичи к Переславлю; он же укрепи всех своих бояр и переславцев, и к Москве посла совокупляа рать. И прииде на него изгоном (то есть внезапным набегом. — Н. Б.) под Переславль боярин тверьский Акинф... И выиде противу его князь Иван Данилович, с ним же пере-славьская рать единомыслено бе и крепко стоаше, к тому же приспела и московьская рать, и бишася зело крепко, и поможе Бог великому князю Ивану Даниловичю (ошибка летописца: князь Иван еще не был тогда «великим князем»), и убиен бысть тут под Переславлем Акинф и зять его Давид, и много тверич избиено бысть ту; а дети Акинфовы Иван да Федор вмале убежаша во Тверь, и бысть в Твери печаль и скорбь велиа, а в Переславле веселие и радость велиа».
Из летописного сообщения можно восстановить общие контуры событий. Боярин Иакинф (в просторечии — Акинф), перешедший к Михаилу Тверскому вместе в другими знатными людьми из свиты прежнего великого князя Андрея Александровича, был послан своим новым хозяином, чтобы смелым налетом захватить Переяславль-Залесский. Однако московская разведка в Твери и на этот раз вовремя сделала свое дело. Получив весть из Твери, сидевший в Переяславле юный Иван Данилович предпринял энергичные и разумные меры. Он заставил не только переяславцев, но и своих собственных бояр поцеловать крест на верность московскому делу. Это говорит о том, что возможность измены была вполне реальной.
Одновременно Иван послал гонца в Москву за подкреплением. Когда тверичи подошли к городу, Иван вывел свое войско им навстречу. Вероятно, он уже знал о приближении московской рати и сговорился с ее предводителями об одновременном ударе на тверичей с фронта и с тыла.
Несмотря на все преимущества москвичей и, вероятно, их численное превосходство, Акинф вступил в бой. Он сражался с мужеством отчаяния и сложил свою голову под московскими саблями. Вместе с ним в этой сече погиб и его зять Давид.
Согласно переяславскому преданию битва произошла верстах в трех к юго-западу от города, близ московской дороги, на том самом месте, где два с половиной века спустя Иван Грозный в память о рождении сына Федора поставил Федоровский монастырь.
Эта жестокая схватка, в которой довелось участвовать Ивану Даниловичу в возрасте около 16 лет, навсегда осталась в его памяти. Уже в конце жизни он основал в Переяславле монастырь с храмом во имя Успения Божией Матери. Обитель была поставлена на холме («на Горицах»), неподалеку от того места, где произошла битва Ивана с Акинфомю.
Быть может, именно тогда, глядя на окровавленное и бездыханное тело Акинфа, на лежащего рядом с ним на траве молодого Давида, Иван впервые почувствовал отвращение к войне. Это чувство он сохранил на всю жизнь. Придя к власти, он всегда старался избегать кровопролития. Конечно, в своем княжеском ремесле он не мог обходиться без произвола и жестокости. И все же современники запомнили его прежде всего как человека мира, а не войны.
До 1320 года летописи больше не упоминают о четвертом сыне московского князя Даниила Александровича Иване. В 1320 году Иван участвовал в успешном походе своего старшего брата великого князя Юрия III Даниловича на Рязань и в том же году отправился в Орду. Скорее всего, поездка была связана с какими-то поручениями брата. Вскоре у Юрия Даниловича возник конфликт с тверскими князьями, решившими в нарушение установленного порядка выплатить свой долг Орде, минуя великого князя. Конфликт затянулся, и не исключено, что Иван Данилович получил от брата указание остаться в Орде в качестве его представителя: противостояние Москвы и Твери длилось уже давно, и Юрию III было удобно постоянно иметь в Орде доверенного человека во время обострения отношений между княжествами.
Обстоятельства сложились таким образом, что великий князь не привез лично и не передал в Орду с ханcким послом двух тысяч серебряных рублей ордынского долга, который в конце концов отдали ему тверские князья. За такие проступки хан наказывал строго, на что и рассчитывал Дмитрий Михайлович тверской, прибывший в Орду весной 1322 года с докладом об утайке великим князем серебра. Доводов в защиту брата у Ивана Даниловича не было. Доклад Дмитрия соответствовал действительности: долг тверичи отдали еще год назад, но ни денег, ни великого князя в Орде с тех пор не было. Причины хана Узбека не интересовали, да и тверской князь наверняка приехал в Орду не с пустыми pуками. За Юрием Даниловичем немедленно отправился ханский посол Ахмыла с большим отрядом на случай неповиновения. С ними ушел из Орды и Иван Данилович. Помимо выполнения основной задачи татары занялись ставшим уже традиционным попутным грабежом. На этот раз они выбрали Ярославль, часть которого к тому же сожгли. Достоверных данных нет, но не исключено, что в силу своего характера именно Иван Данилович навел татар на Ярославль. Неудачная защита брата в Орде требовала отмщения, а тут представился случай сделать это руками татар ... Добраться до Орды великому князю в этот раз не удалось. Осенью 1322 года хан Узбек отдал ярлык на Владимирское великое кияжение Дмитрию Михайловичу тверскому, а 21 ноября 1325 года новый великий князь, мстя за смерть своего отца, убил Юрия Даниловича в Орде, куда тот прибыл на ханский суд.
Сына-наследника у Юрия не было, братья Александр и Борис умерли еще раньше и тоже бездетными, так что Иван Данилович с 1325 года стал единовластным удельным правителем Московского княжества. Владения его не относились к разряду крупных: 50 с небольшим сельских волостей, около 40 дворцовых сел и несколько городов с уездами: Москва, Коломна, Можайск, Серпухов, Руза, Звенигород, Радонеж, Переяславль Залесский. За два года пребывания в Орде Иван Данилович сумел установить с ханскими вельможами полезные и отчасти дружественные связи, благодаря чему русские маршруты ханских послов с неизменным попутным грабежом и разбоем обходили Московское княжество стороной. К миру и спокойствию из соседних земель, регулярно опустошаемых набегами татар, потянулись бояре со своими дворами, вольные люди, иноземцы и даже татары, принимая крещение и нанимаясь на русскую службу. В то же время слабели князья-соседи, вынужденные в той или иной мере подчиняться Ивану Даниловичу. Москва крепла и расширялась. Посад за пределами кремля* был обнесен мощной дубовой стеной, за ее пределами расширялся и богател острог, еще дальше - старые и новые села, обеспечивающие город продуктами питания. Много позже, в 1339 году, князь Иван начал замену старого кремля новым, дубовым.
В 20-х годах Иван Данилович подружился с главой Русской церкви митрополитом Петром, который часто заезжал в Москву при объездах своей епархии. В августе 1325 года они совместно заложили первую в Москве каменную церковь Успения Богородицы (впоследствии Успенский собор), которая уже в следующем году была освящена. В 1333 году на месте прежней деревянной Иваном Даниловичем была основана и быстрыми темпами построена каменная церковь Архангела Михаила, в которой он завещал себя похоронить. Там же впоследствии упокоились все его потомки. В 1326 году митрополит Петр скончался, ему наследовал Феогност, который по приглашению князя вначале переселился из Владимира в Москву, а после своего официального посвящения в сан главы Русской церкви перенес в Москву и митрополичью кафедру.
Это случилось два года спустя, а пока в Орде хан Узбек казнил великого князя Дмитрия Михайловича и передал ярлык на великое княжение его брату Александру тверскому. Иван в это время тоже был в Орде, хлопоча о ярлыке в свою пользу. Но его покойный брат Юрий имел в свое время серьезную провинность перед ханом, с учетом чего Узбек и предпочел Москве Тверь, чьи князья еще со времен Михаила II не доставляли Орде никаких хлопот. Случай отомстить главному сопернику, а противостояние с Тверью длилось с 1304 года, представился московскому князю очень скоро.
Осенью 1327 года в Твери поднялось восстание против ханского посла Чол-хана. Наказание со стороны Орды было неминуемо: великий князь в это время был в городе, а тверичи не только перебили всех татар, но покончили и с Чол-ханом, двоюродным братом самого Узбека. Самостоятельно Иван Данилович отправился срочно в Орду или его вызвал хан - достоверных сведений нет. Но на всякий случай князь составил духовную грамоту с отдельной пометкой, что писалась она перед поездкой в Орду - припомнилась, вероятно, печальная история Михаила II. У хана все обошлось, и уже в зиму с 1327 на 1328 год на Тверь шло карательное войско: 50 тысяч татар, московские полки, князь Александр Васильевич суздальский со своей дружиной. Общее руководство походом хан возложил на Ивана Даниловича, и московский князь не упустил случая покончить с давним соперником Александру Михайловичу пришлось спасаться бегством. Тверское княжество было разорено дотла, население уничтожено или уведено в плен, земли тверские сумели восстановиться лишь через несколько десятилетий. Во владения Ивана Даниловича татары, естественно, не заходили. Не дошли они и до Новгорода Великого, который спасся от разорения богатым откупом и множеством даров хану и его вельможам.
Вслед за вернувшимся татарским войском в Орду в 1328 году прибыл и князь Иван со своим суздальским соратником по походу. Поставленная ханом задача была выполнена с максимальной добросовестностью, настал черед получить награду. Последняя сильно разочаровала московского князя. Хан Узбек в последнее время старался не допускать существенного усилeния кого-либо из русских князей по сравнению с остальными. Теперь он принял и вовсе неординарное решение: великое княжество было поделено надвое. Александру Васильевичу суздальскому были отданы Владимир, Нижний Новгород и Городец Волжский; Ивану Даниловичу в дополнение к Москве достались Новгород Великий и Кострома.
Разоренную Тверскую землю хан оставил за Константином тверским, младшим братом бывшего великого князя.
Формально Иван Данилович остался великим князем Московским, но Владимир уже давно потерял истинное значение стольного города. Из всех столичных функций у него осталась лишь одна, чисто стольная или престольная: церемония посажения на стол великих князей по-прежнему проводилась во владимирском Соборном храме. В 1332 году скончался Александр суздальский, и великое княжение Владимирское хан целиком передал Ивану Даниловичу, не без щедрых даров, конечно, и обещаний со стороны князя. Все функции столичного города окончательно сосредоточились в Москве, кроме «посажения на стол», что позволило Владимиру еще столетие, хотя и формально, но считаться столицей государства Российского.
Ранее, в 1328 году, князья Иван и Александр получили не только ярлыки на великое княжение, но и приказ доставить в Орду бывшего великого князя. Приказ касался всех русских князей, и в Псков, где укрылся Александр Михайлович, поскакали от них гонцы с предложением идти виниться в Орду. Александр на призывы не реагировал, но приказ хана нужно было выполнять. В конце марта 1329 года Иван Данилович официально занял новгородский стол, а спустя некоторое время в сторону Пскова под его командованием двинулось объединенное войско русских князей. Шли не торопясь, так как стало известно, что Александра в Орду не отпускают псковичи, и была надежда, что они передумают. Кроме того, Ивану Даниловичу не было резона обострять отношения с соседом Новгорода. Остановив войско у Опок, князь призвал на помощь митрополита Феогноста, и тот за неподчинение ханской воле на Псков и лично Александра Михайловича наложил проклятие и отлучение от церкви - по тем временам весьма суровую меру воздействия. Не желая доставлять неприятности городу, Александр ушел в Литву, и на этом инцидент с его поимкой оказался исчерпанным.
За короткое время Иван Данилович сумел навести порядок во владимиро-московских землях. Не в последнюю очередь это удалось благодаря его абсолютно лояльному отношению к Орде, куда он ездил на поклон к хану часто, возил богатые дары и самому, и его женам. Не забывал и ханских вельмож. Татары, в свою очередь, прекратили набеги и «бысть оттоле тишина велика по всей Русской земле на сорок лет, и престаша татарове воевати землю Русскую». Новые неприятности с Ордой начались лишь при Дмитрии Донском, внуке Ивана Даниловича.
В начале марта 1331 года скончалась супруга князя Елена (родословная неизвестна), принесшая мужу четырех сыновей - Семена (буд. в. к.), Даниила, Ивана (буд. в. к.), Андрея - и столько же дочерей - Феотинию, Марию, Евдокию, Феодосию. По истечении требуемого обычаями срока великий князь женился во второй раз. Летописи сохранили лишь имя его второй супруги - Ульяна, а их единственная дочь родилась вскоре после смерти Ивана Даниловича.
Характер семейных отношений великого князя с супругой остался неизвестным, но в отношениях с удельными князьями Иван I отличался хитростью, жестокостью, терпеливостью и целеустремленностью в выполнении задуманного. Малейшее недовольство и неповиновение младших князей подавлял ось быстро и беспощадно. Столь же беспощаден князь был к «лихим людям», разбойникам, и летописи воздавали ему должное за то, что он «исправи землю Русскую от татей». В народе Иван Данилович снискал любовь за свои отменную набожность, усердие в построении храмов, милосердие к нищим и обездоленным. Посещая людные места, князь всегда имел при себе поясную калиту (кошель) с деньгами, которые щедро раздавал нищим, больным и убогим. В народе так его и прозвали - Калита и Добрый. Особенно современники хвалили князя за то, что он «правду любил и суд не по мзде судил».
Было у Ивана Даниловича и еще одно прозвище - Собиратель Земли Русской. После мощного народного восстания времен Александра Невского, спровоцированного сборщиками дани, в Орде, вероятно, не единожды подумывали о передаче сбора налогов и дани со всех, а не только с части подвластных русских земель в руки великого князя - и хлопот меньше, и разбираться с одним данником проще. Теперь Орда решила испытать задумку в деле, ибо ситуация была благоприятная: в русских землях тишина и порядок, а лояльность великого князя была вне подозрений. Иван Данилович и до своего великого княжения считался не самым бедным князем на Руси, а теперь через московскую казну стали проходить в Орду огромные деньги. Понятно, что кое-что оседало и в казне великокняжеской, не говоря уже о том, что в pyкaх y Ивана I оказались мощнейшие рычаги воздействия на подвластных ему удельных князей. Вот тут-то Иван Данилович и занялся «собирательством» земель. Пользуясь бедственным положением князей-соседей, которым приходилось выплачивать ордынскую дань, несмотря на периодическое разорение от набегов татарских отрядов, великий князь попросту скупал города вместе с их округами, не гнушаясь отбирать за долги отдельные деревни и села. Именно так к вотчинным своим владениям Иван I присоединил Рузу, Звенигород, Перемышль, Углич, Белозерск, Серпухов, Галич, деревни и поселения в округах Костромы, Твери, Владимира. Дочерей Иван Данилович выдал замуж за князей ярославского, белозерского, ростовского, и в уделах своих зятьев распоряжался как самовластный хозяин. Даже в Новгородской земле, где князья испокон веку не могли селений ни покупать, ни даже получать в дар, великий князь исхитрился сделать небольшие приобретения. Так что у Ивана I были некоторые основания первым из русских князей, хотя и неофициально, но назвать себя «великим князем всея Руси».
Новгород в беспрекословное подчинение великому князю не дался. Частые поездки в Орду требовали больших расходов, и Калита неоднократно пытался пополнить свою казну за счет богатых новгородцев. В 1331 году он потребовал долю от торговли закамским серебром, новгородцы, естественно, ничего не дали. Тогда в следующем году великий князь взял Торжок, а в январе 1333 года совместно с рязанскими и суздальскими князьями начал было воевать другие новгородские волости, но срочно отъехал в Орду, успев, впрочем, предусмотрительно женить старшего сына Семена на дочери великого Литовского князя. Вернувшись, в Феврале 1334 года замирился с новгородцами, но в 1337 году сам же мир и нарушил. И опять по той же причине: очередная поездка к хану опустошила казну. На этот раз Иван Данилович отправил дружину на Двину за Волок, чтобы на месте собрать деньги. Но новгородские сборщики налогов прикрывались обычно мощными отрядами, и московские воины «посрамлени бы ша и ранени» . Еще дважды пытался великий князь обложить Новгород дополнительной данью, и оба раза затея не удавалась.
В 1338 году у Ивана Даниловича появился серьезный повод для беспокойства - в Тверь на княжение вернулся прощенный ханом бывший великий князь Александр Михайлович. К этому времени сильно возросло недовольство русских князей, которые уже в открытую возмущались бесцеремонным хозяйничаньем великого князя и его вельмож в их вотчинах. Тверь подчинялась Москве вынужденно, но с возвращением Александра вполне могла стать естественным центром для объединения всех недовольных. Возможно, со временем это бы и случилось, но пока возобновилась давняя персональная вражда Москвы с Тверью. Какие тому были причины, осталось неизвестным, но летописи указывают, что Иван с Александром о чем -то не договорились и мира не заключили.
В конце 1338 года в Орду по каким-то тверским делам прибыл сын Александра Федор. Узнав об этом, ожидающий от тверских князей любого подвоха Иван Данилович со старшими сыновьями JYТ же отправился следом. Некоторые летописи указывают, что москвичи оклеветали Александра тверского перед ханом и его окружением, предложили вызвать в Орду, а заодно и некоторых других князей, не проявлявших должной покорности перед князем великим. Хан разгневался, но для выяснения отношений с Александром у него была и другая причина. Как бы то ни было, хан Узбек тверскую проблему Ивана Даниловича решил кардинально: 29 октября 1339 года Александр Михайлович и его сын Федор были в Орде казнены. Младшего брата казненного, Константина Михайловича тверского, великий князь не опасался, так как за все время княжения в Твери тот никаких неприятностей Москве не доставил. Чтобы еще более подчеркнуть свое верховенство и поставить победную точку в многолетней борьбе с Тверью, Иван Калита приказал снять с главного тверского храма Св. Спаса вечевой колокол и привезти его в Москву.
Закончив выяснение отношений с Тверью, Иван Данилович вновь взялся было за Новгород, но в 1340 году отправился в Орду. Неизвестно, вызвал его хан или были свои причины для поездки, но не исключено, что появились какие-то оставшиеся неизвестными для летописцев признаки охлаждения приязни хана к великому князю - перед отъездом, как и в 1327 году, Иван Данилович составил вторую духовную, и тоже с пометкой, что писана она накануне поездки в Орду. Распределив уделы и города между сыновьями, князь наказал им продолжать дело возвышения Москвы и распространения ее власти на все русские земли. В Орде никаких неприятностей не случилось, если не считать за таковую получение приказа о карательной экспедиции: совместно с другими русскими князьями Иван I должен был идти воевать Смоленск, который проявил непослушание хану. В начале весны следующего года великий князь серьезно заболел, принял иночество, схиму и 31 марта 1341 года скончался. Похоронили Ивана I Даниловича на следующий день в церкви Архангела Михаила, как он сам и пожелал в 1333 году.
Мнение современников о Великом князе Иване Данииловиче.
Девять десятых всех сведений, которыми мы располагаем об Иване Калите, дают летописи. Эти странные литературные произведения, где есть только два действующих лица — Бог и человек, никогда не заканчивались. Каждое поколенье рукою книжника-монаха вписывало в них новые страницы.
В летописи удивительным образом соединяются противоположные начала: мудрость веков — и почти детская наивность; сокрушительное течение потока времени — и несокрушимость факта; ничтожество человека перед лицом Вечности — и его же безмерное величие как «образа и подобия Божия». На первый взгляд летопись проста и незатейлива. Погодное изложение событий в виде кратких сообщений иногда прерывается вставками — самостоятельными литературными произведениями, дипломатическими документами, юридическими актами.
Но за этой внешней простотой скрывается бездна противоречий. Во-первых, летописец видит события и изображает их «со своей колокольни»: с точки зрения интересов и «правды» своего князя, своего города, своего монастыря. Под этим слоем бессознательного искажения истины — еще один: искажения, которые возникли при составлении новых летописей на основе старых. Обычно новые летописи (точнее, летописные «своды») составляли по случаю каких-то важных событий. Составитель новой летописи («сводчик») редактировал и по-своему компоновал содержание нескольких летописей, находившихся в его распоряжении, создавал новые текстовые комбинации. Поэтому порядок событий в тексте летописной годовой статьи не всегда соответствует их реальной последовательности.
При составлении новых сводов часто сбивалась правильная хронология событий. Да и сам календарь был неоднозначен. В эпоху Калиты на Руси были в употреблении сразу три системы исчисления времени. По одной из них год начинался с 1 марта, по другой — с 1 сентября, а по третьей — с 1 марта предшествующего года. Летописец никогда не сообщает, какую из этих систем он использует. Кроме того, составитель свода никогда не знал, каким стилем пользовались его предшественники. В результате события часто сдвигались в датировке на год и даже более вперед или назад.
Наконец, летописцы всегда были очень кратки в своих сообщениях. События целого года укладывались у них в несколько строк. Иногда, указав год, летописец лаконично замечает — «не бысть ничего». Но даже рассказав о событии более или менее внятно, он никогда не объяснял его причин. Пояснения такого рода обычно ограничивались традиционными сентенциями: «за грехи наши», «Божиим попущением», «по воле Божией». Этот лаконизм иногда придает летописному повествованию почти афористичную сжатость и выразительность. Но сколько слез было пролито историками над каждой недосказанной строкой!
Изучение истории ранней Москвы затрудняется еще и тем, что практически все ее книжное богатство погибло во время нашествия Тохтамыша в 1382 году. Стараясь сберечь книги, митрополит приказал собрать их в одну из кремлевских каменных церквей. Книг оказалось так много, что они достигли сводов. Но татарам удалось захватить и сжечь Кремль. От книг остался один пепел.
Древние московские книги погибали и в последующие века. Известно, например, что знаменитый деятель времен Петра I В. Н. Татищев (1686 — 1750) использовал для своего труда «История Российская» целый ряд летописей, не сохранившихся до наших дней. Историк Н. М. Карамзин (1766 — 1826) имел в своем распоряжении Троицкую летопись, погибшую в пожаре Москвы в 1812 году.
Подводя итог утратам и проблемам, отметим главное: наши знания об Иване Калите и его времени обрывочны и фрагментарны. Его портрет — словно древняя фреска, израненная временем и скрытая под толстым слоем поздней масляной живописи. Путь познания Ивана Калиты есть путь кропотливой реставрации. Но вместе с тем это и путь самопознания. Ведь мы имеем дело со строителем Московского государства, чья рука навсегда оставила свой след на его фасаде.
Мнение историков об Иване Калите.
Начитанный в источниках, Карамзин, прежде всего определил князя Ивана теми словами, которые нашел для него один древнерусский автор — «Собиратель земли Русской». Однако этого было явно недостаточно для объяснения. Почему именно князь Иван стал этим «Собирателем»? В конце концов все русские князья того времени как могли собирали землю и власть, иначе говоря — гребли под себя...
Тогда Карамзин предложил дополнительные пояснения. Оказывается, Калита был «хитрый». Этой хитростью он «снискал особенную милость Узбека и, вместе с нею, достоинство великого князя». С помощью той же «хитрости» Иван «усыпил ласками» бдительность хана и убедил его, во-первых, не посылать более на Русь своих баскаков, но передать сбор дани русским князьям, а во-вторых — закрыть глаза на присоединение многих новых территорий к области великого княжения Владимирского.
Следуя заветам Калиты, его потомки постепенно «собрали Русь». В итоге могущество Москвы, позволившее ей в конце XV века обрести независимость от татар, есть «сила, воспитанная хитростью».
Другой классик отечественной историографии, С. М. Соловьев, в противоположность Карамзину был очень сдержан в характеристиках исторических деятелей вообще и Ивана Калиты в частности. Он лишь повторил найденное Карамзиным определение князя Ивана как «Собирателя земли Русской» и отметил вслед за летописью, что Калита «избавил Русскую землю от татей».
Некоторые новые мысли о Калите высказал Н. И. Костомаров в своем известном труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Он отметил необычайно крепкую для князей того времени дружбу Юрия и Ивана Даниловичей, а о самом Калите сказал так: «Восемнадцать лет его правления были эпохою первого прочного усиления Москвы и ее возвышения над русскими землями». При этом Костомаров не удержался от повторения созданного Карамзиным стереотипа: Калита был «человек характера невоинственного, хотя и хитрый».
Знаменитый ученик Соловьева В. О. Ключевский был большим любителем исторических парадоксов. В сущности, вся история России представлялась им как длинная цепь больших и малых парадоксов, завораживающих слушателя или читателя, но не выводящих к маякам путеводных истин. Жертвой одного из малых парадоксов стали и московские князья. «Условия жизни, — говорил Ключевский, — нередко складываются так своенравно, что крупные люди размениваются на мелкие дела, подобно князю Андрею Боголюбскому, а людям некрупным приходится делать большие дела, подобно князьям московским». Эта посылка о «людях некрупных» и предопределила его характеристику Калиты. По Ключевскому, все московские князья, начиная с Калиты, — хитрые прагматики, которые «усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов».
Увлекшись созданием художественного образа московского князя, Ключевский утверждал, хотя и без всяких ссылок на источники, что в руках у Калиты были «обильные материальные средства», водились «свободные деньги». Логика задуманного Ключевским образа потребовала следующего суждения: богатый — значит скупой. Отсюда произошла известная характеристика Калиты как «князя-скопидома», надолго прилипшая к нашему герою. Историка не остановила даже полная противоположность нарисованного им образа прозвищу князя Ивана, указывавшему на его щедрость и доброту. Он лишь слегка прикрыл эту натяжку беглым замечанием: «Может быть, ироническому прозвищу, какое современники дали князю-скопидому, позднейшие поколения стали усвоять уже нравственное истолкование».
Итак, к созданному Карамзиным портрету льстеца и хитреца Ключевский добавил еще пару темных мазков — скопидомство и посредственность. Возникший в итоге малопривлекательный образ благодаря его художественной выразительности и психологической достоверности стал широко известен. Он был запечатлен в памяти нескольких поколений русских людей, обучавшихся по гимназическому учебнику истории Д. И. Иловайского. Здесь Калита — «собиратель Руси». Однако его моральные качества вызывают отвращение. «Необыкновенно расчетливый и осторожный, он пользовался всеми средствами к достижению главной цели, то есть возвышению Москвы за счет ее соседей». Московский князь «часто ездил в Орду с дарами и раболепно кланялся хану; он получал от хана помощь в борьбе с соперниками, и таким образом самих татар сделал орудием для усиления Москвы». Ко всем прежним порокам Калиты Иловайский прибавляет новый — жульничество. «Присвоив себе право собирать дань с удельных князей и доставлять ее в Орду, Калита искусно пользовался этим правом, чтобы увеличить свою собственную казну». Прозвище князя Ивана Иловайский решительно переводит как «мешок с деньгами».
Сознательно или бессознательно, но в этой исторической карикатуре на основателя Московского государства проявилось отношение либеральной русской интеллигенции к самому этому государству, точнее — к его историческому преемнику Российской империи. Неохотно признавая историческую необходимость этого государства, интеллигенция в то же время страстно ненавидела его атрибуты — самодержавную власть и бюрократический административный аппарат.
Развенчание и охуление Ивана Калиты в конце концов вызвало законный вопрос: да мог ли столь низменный человек исполнить столь великую историческую задачу, как основание Московского государства? Ответ напрашивался двоякий: либо он и не был основателем, либо созданный историками образ Калиты недостоверен. Первый ответ дал историк русского права В. И. Сергеевич. Он решительно отнял у Калиты последнее его достоинство «собирателя Руси» и назвал его «лишенным качеств государя и политика». Ко второму ответу пришел известный исследователь политической истории Руси А. Е. Пресняков. «Обзор фактических сведений о деятельности великого князя Ивана Даниловича, — писал он, — не дает оснований для его характеристики как князя-«скопидома», представителя «удельной» узости и замкнутости вотчинных интересов. Эта его характеристика, столь обычная в нашей исторической литературе, построена на впечатлении от его духовных грамот, которые, однако, касаются только московской отчины и ее семейно-вотчинных распорядков».
После 1917 года разноголосица мнений в русской исторической науке быстро исчезает, сменяясь господством «высочайше утвержденных» представлений. Основатель новых, откровенно идеологизированных и политизированных подходов к отечественной истории М. Н. Покровский советовал прекратить споры об исторических личностях и перейти к изучению социально-экономических процессов. «Оставим старым официальным учебникам подвиги «собирателей» и не будем вдаваться в обсуждение вопроса, были ли они люди политически бездарные или политически талантливые», — писал Покровский.
Последовав совету Покровского, историки на многие десятилетия отказались от жанра исторических портретов, исключая лишь заказные иконописные образы. Общее критическое отношение к старым правителям коснулось и Калиты. В школьных учебниках и исторических трудах о нем писали мало и в основном критически. Добрую ложку дегтя подлила «Секретная дипломатия» Карла Маркса — острый политический памфлет, полный сарказмов относительно русской истории и ее деятелей. Опираясь на Маркса, историк А. Н. Насонов в своей известной книге «Монголы и Русь» (М., 1940) писал: «Калита не был и не мог быть ни объединителем Руси, ни умиротворителем. Народное движение за объединение Руси началось тогда, когда открылись возможности борьбы с татарами; и это движение, поддержанное церковью, обеспечило победу московского князя внутри страны и успех в борьбе с татарами, завершившийся Куликовской битвой. О Калите Маркс правильно сказал, что он соединял в себе «черты татарского палача и низкопоклонника и главного раба».
Десять лет спустя другой известный историк, В. В. Мавродин, последовал тому же методу в оценке Ивана Калиты. «Поборы с населения, с торговых операций, присваивание татарской дани сделали московского князя самым богатым из всех русских князей. «Сумой, а не мечом он прокладывал себе дорогу», — говорит о Калите К. Маркс». Впрочем, у Маркса были разные суждения на сей счет. Мавродин соглашается и с таким: «При нем была заложена основа могущества Москвы».
Прошло еще десять лет. В 1960 году увидел свет капитальный труд Л. В. Черепнина, посвященный истории Руси в XIV — XV веках. Есть в нем и характеристика личности Ивана Калиты. «Калиту не нужно идеализировать. Это был сын своего времени и класса, правитель жестокий, хитрый, лицемерный, но умный, упорный и целеустремленный». Легко заметить, что все составляющие этой тяжеловесной формулы уже имелись в трудах историков. От себя Черепнин добавил немного: «Этот князь жестоко подавлял те стихийные народные движения, которые подрывали основы господства Орды над Русью... Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей, не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления могущества Московского княжества».
Вывод.
Восходящая к XIX веку сентенция о «могуществе Москвы», которым она была обязана Калите, словно прилипла к князю, заслоняя все остальное. Имеется она и в действующем ныне университетском учебнике: «Оценивая итоги княжения Калиты, следует отметить, что при Калите была заложена основа могущества Москвы». Те же слова — во всех современных энциклопедиях и словарях.
Так и стоит он там, на дальнем горизонте нашего прошлого, со своей разбойной сумой на плече, злодей-основоположник злодейского государства, скверная копия с картины великого Макиавелли.
Первый московский правитель... Князь-скопидом, прозванный за прижимистость «денежным мешком»... Хитроумный и беспринципный лицемер, сумевший войти в доверие к хану Золотой Орды и наводивший во имя своих личных интересов татар на русские города...
Список используемой литературы:
1. Борисов Н.С. Иван Калита М.: Молодая гвардия, 1995. - 304с
2. Давыдов М.Г. Российские государи: 862 – 1917. – Смоленск: Русич, 2005.
3. Иловайский Д. И. Краткие очерки русской истории. Т. 1. М., 1992
4. Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991.
5. Ключевский В. О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1990.
6. Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. Т. 2. М., 1988.
7. Мавродин В. В. Образование единого Русского государства. Л., 1951
8. Насонов А. Н. Монголы и Русь. История татарской политики на Руси. М.; Л., 1940.
9. Сергеевич В. Древности русского права. Т. III. СПб., 1909.
10. Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918
11. Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен. Т. 1. М., 1933.
12. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV — XV веках. М., 1960.
13. Кулаева Л.М. Собиратель земли Русской (Иван I Калита) // Библиография. 1993. N 4.
Интернет-источники
:
1. http://cpk.mesi.ru/courses/demo_courses/demo_03/umk/02t3.htm
2. http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/a577fb07-2708-4135-8c1a-d7f5c166350d/ktoonivankalita.pdf
