Реферат Культура в жизни студента
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Понятие «культурная идентичность» привлекает внимание исследователей с конца 1990-х годов. Установлено, что в отечественной науке данное понятие мало разработано и не имеет устоявшейся трактовки. Наиболее часто в научных трудах и публикациях культурная идентичность трактуется как идентичность этническая и/или национальная. Ядром культурной идентичности индивида, базисным основанием, позволяющим отличать «нас» от «чужих», признается принятие им (индивидом) ценностей культуры сообщества в качестве ведущих элементов ценностно-нормативной системы.
В определении культурной идентичности нужно исходить из того, что она возникает в ходе культурной идентификации личности — процесса выбора и деятельностного приобщения к тем или иным культурным ценностям, которые отражают материальную и составляют духовную культуру определенного народа, это процесс отождествления человеком самого себя с другими членами своего сообщества, своей культуры. Индивид осознает культурную принадлежность к группе, общности через принятие и понимание социально значимых ценностных и культурных норм, правил и установок, а также систем символов и верований.
Культурная идентичность — это качество индивида, его ощущение тождественности с освоенными константами культуры и ее ценностными ориентирами, устанавливаемое посредством общности языка, значений символов, верований, ритуалов, стиля, обычаев и поведенческих образцов, позволяющее охарактеризовать его (индивида) как представителя культуры конкретного сообщества (к которому принадлежит или стремится принадлежать индивид). Культурная идентичность формируется в коммуникации ее носителей посредством использования общих знаков и символов, которые передаются от членов культурной группы к новичкам.
О наличии культурной идентичности свидетельствуют внешние признаки: 1) поведенческий компонент (или владение поведенческим стандартом); 2) языковой компонент (или языковая компетенция); и внутренние признаки: 1) когнитивный компонент (или владение общим кругом культурных знаний); 2) психосоциокультурный компонент (или владение общими ментальными образованиями (принятие норм, ценностей, идеалов, сходство «картин мира»); 3) эмоциональный компонент (или чувство принадлежности к группе).
Молодежь представляется социальной группой культурного характера, сущность особенностей которой заключается в социальной неподготовленности, неполной готовности к культурной, общественной практике. Развитие молодежи имеет целью восприятие культурного опыта, его обновление и передачу последующим поколениям. Смысл молодежной активности представляется не как «сопротивление» или «вызов» доминантной культуре, а как процесс «конструирования себя», своей культурной идентичности. Студенчество — это пора, когда процесс взросления юношества совпадает с процессом воздействия на молодого человека института высшего образования. Эта пора характеризуется максимальным напряжением, так как новые установки пытаются вытеснить сложившиеся социальные практики, несмотря на то, что, поступая в вуз, молодые люди, как правило, не попадают в принципиально новые культурные условия (за исключением обучения за границей или переезда из села в город и т. д.).
В данных условиях для студентов актуализируется широкий спектр оснований идентификации, в том числе инновационных. Студент — это носитель более высокого уровня образования, с иным, более осмысленным в категориях социальных теорий, взглядом на общественные отношения. В диссертации подчеркивается, что в ситуации получения высшего образования происходит приобщение к мировым достижениям в различных областях знания, оно предполагает расширение образа уже существующего мира. У молодого человека формируются: более целостная, всеобъемлющая и унифицированная «картина мира» и его динамики; правила интерпретации фактов и явлений с точки зрения принятой «картины мира», правила оценки данных явлений и фактов; правила объяснения того, что не вписывается в принятую «картину мира».
Ядро культурной идентичности формируется локально и зависит от места рождения/проживания, гражданства, национальности и др. Локальные особенности культурной идентичности студента сталкиваются с влиянием социального института, унифицирующим культурные различия. Первые активно вытесняются вторыми на всем протяжении обучения. Приоритет получают универсальные представления об культурных свойствах человека. Студент приходит в вуз, готовый к этому воздействию, открытый для него. Таким образом, в культурной идентичности студента изначально присутствует сегмент, который подлежит изменению и прирастанию. Высшее учебное заведение позволяет осознать носителю культурной идентичности: человек живет в поликультурном обществе. Оно включает студента (носителя определенной культуры) в максимально широкий культурный контекст, представляет его носителем мультикультуры или транснациональной культуры (университетской культуры) и позволяет молодому человеку органично сочетать различные ракурсы восприятия мира и овладевать богатством разных культур без ущерба для ценностей своей культуры.
В условиях глобализирующегося сообщества процесс трансляции культурных констант в системе высшего учебного заведения включает субъекта образовательной деятельности в максимально широкий культурный контекст. Однако в условиях провинциального вуза данный процесс характеризуется более медленными темпами в результате стремления индивидов сохранить пределы значимого культурного пространства. Иначе говоря, усиливается противоречие между различными идентификационными основаниями, что проявляется одновременно в 1) локализации значимого пространства индивидом («житель региона»); 2) выходе культурной идентичности за пределы страны («европеец» или «гражданин мира»).
Посредством культурной идентификации происходит непрерывная трансляция культуры, поскольку индивидом принимается необходимость сохранения культурных образцов группы при вхождении в данную общность. В диссертации подчеркивается, что при этом на первое место выступает культурная компетентность, т. е. практические знания символов, ценностей, паттернов определенной культуры. В процессе идентификации на основании общности значений культурное сходство подчеркивается, а различия контрастируются.
Культурная идентичность — одно из условий сохранения и воспроизводства культурной целостности общности, она выполняет функцию «поддержания образцов». Культурные поля практически осваиваются через усвоение и воспроизведение «культурных клише», выбираемых по уровню технологичности и эффективности.
Культурная идентичность индивида также может быть охарактеризована по складывающейся языковой «картине мира». Преимущественная область «считывания» языковой картины мира — формульные образования или цитаты. Во-первых, их характеризует высокая степень устойчивости и значимости. Несмотря на то, что цитирование трудно причислить к виду культурных реалий, по мнению автора, оно входит в нормативную систему современной культуры наряду с другими ее элементами: указывает на то, что должно почитаться, уважаться и сохраняться в культуре, но не предписывается. Во-вторых, индивид обращается к «готовому тексту», когда хочет заимствовать (перенести) ценностную характеристику, выражаемую им. Осознание общности стоящих за «текстом в тексте» значений объединяет сообщество, происходит так называемая языковая конвертация смыслов сообщества. Институт высшего образования концентрирует в большом объеме самое ценное со стороны таких форм, поскольку система высшего образования призвана активно ориентировать молодежь на освоение культурных порогов развития.
Три типа культурной идентичности студентов:
1) «Позитивная» культурная идентичность. Молодые люди отождествляют себя со студенческим сообществом, так как основным видом деятельности считают обучение. Они ориентированы на интересную и хорошо оплачиваемую работу, которую им даст высшее образование — источник перспектив и потенциальных возможностей. Студенты, обладающие «позитивной» культурной идентичностью, считают высшее образование гарантией жизненного успеха и, следовательно, регулярно посещают все занятия, полагают, что знания, полученные в ходе обучения в вузе, актуальны и способны устранить недостаток общекультурных сведений, повысить культурный уровень личности. Их кругозор не ограничен сферой распространения культурных образцов (пресса, телевидение и др.), база, созданная в средней школе последовательно поддерживается и укрепляется. Молодые люди обладают самыми богатыми культурными ассоциациями, проявляют последовательный интерес не только к русским классическим произведениям и отечественным кинофильмам, но и в целом к современной мировой культуре.
2) «Негативная» культурная идентичность. Молодые люди также отождествляют себя со студенческим сообществом, однако в своем поведении подменяют формальную (предписываемую) норму неформальной. Студенческая пора — в аспекте неформальной социальной нормы — самое счастливое и беззаботное время в жизни, следовательно, на первом плане оказываются дружеские связи. Вуз — это «семья», где важны не столько аудиторные занятия, сколько внеаудиторная студенческая жизнь. Ослаблена ориентация на какую бы то ни было работу в будущем, жизненная перспектива размыта, мотивация к учебе незначительна. Студенты из этой группы видят итог высшего образования в получении диплома, отсрочке от армии и др. Студенты с «негативной» культурной идентичностью нерегулярно посещают занятия, не считают высшее образование гарантией жизненного успеха и учатся, чтобы иметь диплом. К университетским предметам относятся отрицательно или считают их бесполезными, отказываются способствовать развитию знаний, умений и навыков, полученных в вузе.
3) «Неустойчивая» культурная идентичность. Студенты данной группы по выделенным показателям находятся, как правило, между «позитивной» и «негативной» культурными идентичностями. Студентами молодые люди ощущают себя потому, что ориентированы на получение высшего образования. При этом высшее образование для них выступает как некий абстрактный идеал, который будет способствовать «хорошей жизни». Студенты данной группы регулярно посещают занятия и считают высшее образование гарантией жизненного успеха, атрибутами «хорошей жизни» считают материальный достаток, семью и здоровье. К содержанию предметов относятся в целом равнодушно. В заданиях теста они последовательно «опознают» произведения, включенные в школьную программу образования (иначе говоря, классику русской литературы). Данная культурная идентичность также недостаточна для решения образовательных задач с точки зрения социализационной нормы вуза.
Студенческое сообщество, которое пользуется примерно одними и теми же источниками информации с примерно равной интенсивностью (старшие значимые другие, книжная культура, пресса, радиовещание, Интернет, телевидение и др.), по-разному идентифицирует культурные образцы. Программа школьного образования является «фундаментом» для становления идентичности молодого человека с отечественной культурой вне зависимости от локальных культурных различий. Представления о материалах, включенных в программу среднего образования, сформировались в результате вычленения самого ценного в русской духовной культуре. Именно гуманитарные дисциплины школьной программы закладывают устойчивую тождественность с традиционными константами культуры. Ситуация получения высшего образования предоставляет возможность включения в транснациональный культурный контекст, однако данная возможность не реализуется в достаточной мере по причине противоречия между различными идентификационными основаниями. Унификации гуманитарного знания в вузовских образовательных программах противостоит идентичность студентов с локальной культурой. Следует также отметить тенденцию вывести отождествление со смыслами сообщества в рекреационную сферу.
Таким образом, важнейшим источником при передаче новым поколениям ценностей культуры является образование в школе и в вузе. На стадии перехода от школы к вузу у молодежи доминируют культурные ориентиры традиционного плана, координирующиеся с ценностями, представленными в содержании среднего образования и в территориально ограниченных социальных и культурных практиках повседневной жизни. В целом, культурные ориентиры студентов областного центра соотносятся с эталонной системой ценностей: отечественная культура для субъекта находится на первом месте. Приобщение к мировым достижениям в различных областях знания, которое включает студента областного центра в максимально широкий культурный контекст, отражается на стремлении сохранить ценности своей культуры неравнозначно — в зависимости от той или иной стратегии культурной идентификации.
Формулируя конкретные задачи модернизации российского образования, необходимо учитывать данные диагностических исследований, характеризующих культурные ориентации, потребности и компетенции учащейся молодежи.
Осенью 2002г. Лабораторией социологических исследований Московского энергетического института был проведен опрос студентов 11 ведущих московских вузов, среди которых - МГТУ, МАИ, МЭИ, Университет связи и информатики, Университет леса, Юридическая академия, ряд факультетов МГУ§ и Государственного университета гуманитарных наук и др. (N=1459).
Полученные данные позволяют сделать значимый вывод: продолжение образования после школы мыслится молодыми москвичами не только как приобретение утилитарно "полезных" знаний и навыков, запас которых позволяет претендовать на престижную работу и высокую зарплату, но и как способ личностной самореализации.
Почти 70% опрошенных убеждены в том, что высшее образование должно давать не только чисто профессиональную подготовку или так называемые "современные" знания (иностранный язык, компьютер, запас практических сведений в области экономики и т.п.), но и широкий кругозор, понимание происходящих в обществе событий.
При этом большинство студентов относится к гуманитарной модели образования отнюдь не созерцательно. Так, почти 56% студентов технических вузов оценивают ее весьма прагматично, полагая, что социальные и гуманитарные знания так или иначе пригодятся в их будущей профессиональной деятельности, причем по мере накопления жизненного опыта эта цифра увеличивается (после 22 лет - до 63%, после 25 - до 72%).
Вместе с тем "культурность" в сознании молодежи сегодня ассоциируется прежде всего с особым стилем общения - как специфический способ регулирования отношений между людьми. Качества, необходимые для организации общения (тактичность, вежливость, терпимость, способность понять другого и т.п.), названы среди основных признаков культуры ("культурности") половиной участвовавших в нашем исследовании московских студентов. Лишь у сравнительно небольшой части нашей выборки понятие "культура" вобрало в себя такие моменты, как творчество, кругозор и эрудиция, приобщение к достижениям мировой культуры (последнее важно для 127о опрошенных).
Это означает, между прочим, что культура в сознании учащейся молодежи по существу замыкается на "ближний круг" межличностной коммуникации, так или иначе выводится из сферы общественно значимого.
Данный стереотип, безусловно, затрудняет подключение культурного потенциала к естественным наукам и инженерной деятельности, что было сильной стороной российской научно-технической элиты 50-70-х годов, когда она выдвинула из своей среды выдающуюся плеяду ученых и конструкторов мирового класса. Тогда широчайшая эрудиция, тонкое понимание отечественной и мировой культуры, стремление попробовать собственные силы в литературе и искусстве были "хорошим тоном" в среде естественнонаучной и технической интеллигенции, придавая крупнейшим ее представителям поистине возрожденческий размах. Сегодня на смену им, вероятно, идут совсем иные социально-психологические типы...
Мы сравнили показатели, характеризующие культурные ориентации студентов, с сопоставимыми данными общероссийских обследований (Всероссийский социологический опрос, проведенный весной 2003 гг. Институтом комплексных социальных исследований РАН).
Расстановка приоритетов в обоих случаях оказалась достаточно близкой. Однако эмоциональная связь с отечественной культурой у столичных студентов оказалась в целом ниже, чем у населения в целом. Это видно, в частности, из сравнения индикаторов симпатий к "старому" и современному российскому кино, классической и современной русской литературе, а также советской эстраде. В то же время интерес к зарубежным фильмам или рок-музыке (не секрет, что в этой сфере, безусловно, доминирует англо-американская "индустрия развлечений ") в студенческой среде значительно выше, чем у россиян в целом.
Было бы большим упрощением делать отсюда вывод, что интерес к "своему" у молодых жителей мегаполиса вытесняется общей ориентацией на культурную вестернизацию. Ведь, например, классическая и современная зарубежная литература у студентов-москвичей отнюдь не популярнее, чем у остальных россиян. Мы наблюдаем сегодня скорее общее падение восприимчивости к специфическим качествам словесной выразительности, и, может быть, - к Логосу как таковому.
Процесс этот в больших городах идет особенно быстро. Не случайно у столичных студентов, как это ни парадоксально, ниже, чем у населения в целом, выражен интерес к самообразованию. Разница здесь, правда, невелика - всего 5%. Но ведь в общероссийской выборке достаточно велика доля таких категорий респондентов, как жители села, работники физического труда и малообразованные пожилые люди...
Конечно же, культурные ценности студентов несколько различаются в зависимости от "профиля" учебного заведения. В гуманитарных вузах ориентация на духовность выражена сильнее, а потому культурные установки здесь "серьезнее", а эрозия интереса к классической культуре ощущается меньше. Например, русская литература нравится почти 56% студентам-гуманитариям, произведения зарубежных классиков - почти половине, в то время как среди будущих инженеров к ним присоединилась только треть опрошенных. Зато "легкое", "динамичное" чтение (детективы и фантастика) популярнее в технических вузах (47% и 35%); здесь оно заметно опережает классику. Добавим к этому, что у студентов-гуманитариев чаще, чем у их сверстников- "технарей ", отмечается интерес к театру, а также к занятиям самообразованием.
Что же и - главное - кто оказывает влияние на вкусы студенческой молодежи, на их культурные установки? Судя по полученным в ходе исследования ответам, основным источником информации в данной сфере являются средства массовой информации (воздействие телевидения оценивается как самое высокое, за ним с 10-процентным разрывом идут книги и вслед за ними - с понижением еще на 12% - периодическая печать). Удивляет сравнительно малое значение, которое наши респонденты придают мнению родителей в вопросах, связанных с художественными предпочтениями.
Представим себе "статистически усредненного" московского студента в момент, когда он чувствует себя свободным от утомительных лекций или необходимости подрабатывать. К чему его влечет в эти сравнительно редкие минуты? Чему он считает нужным (приятным, полезным и т.п.) их посвятить? Какова его реальная культурная практика?
Выделим прежде всего отчетливо выраженный информационно-познавательный характер досуга. Собственно "развлечения" молодых россиян оказались отнюдь не на первом плане. Следует особо отметить стремление дополнить свое образование еще и самообразованием. Учитывая, что обучение в вузе само по себе удовлетворяет образовательные потребности, долю настроенных таким образом молодых людей (приблизительно каждый пятый) следует признать высокой.
Несмотря на мощное воздействие "электронной революции", учащаяся молодежь сохраняет живой интерес к чтению, которое, если судить по частотному распределению ответов, занимает в досуговых занятиях московских студентов наивысшую ранговую позицию после общения с друзьями. В наибольшей степени интерес этот выражен у тех, кто избрал для себя гуманитарную специальность (почти 2/3 указали на чтение как одно из любимых занятий в свободное время). У студентов технических вузов оно делит лидирующие позиции с компьютером (47,4% и 44% соответственно).
Студентам был задан открытый вопрос, предлагающий назвать три самых любимых ими литературных произведения. В целом разброс читательских симпатий оказался довольно велик, однако просматриваются и определенные инварианты. Чаще всего (от 10%) наши респонденты отмечают романы Ф.М.Достоевского ("Преступление и наказание"), Л.Н.Толстого ("Война и мир", "Анна Каренина") и М.А. Булгакова ("Мастер и Маргарита"). Несколько реже упоминается А.С. Пушкин (почти всегда "Евгений Онегин"). Повторяются также имена М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, А.П. Чехова, М. Горького ("На дне"), М.А. Шолохова, И. Ильфа и Е. Петрова, А. Дюма, Дж. Лондона, Э. Ремарка, В. Пелевина.
По сравнению с "застоем" читательские симпатии студенческой молодежи явно сместились. Практически отсутствуют в списке бывшие когда-то культовыми имена Э. Хемингуэя, А. де Сент-Экзюпери, Ф. Кафки, Г. Маркеса, Г. Гессе, Вен. Ерофеева, В. Аксенова, В. Войновича, В. Пикуля. Отошло и столь характерное для духовной жизни 50-70-х годов массовое увлечение поэзией.
Обращает внимание, что сама по себе художественная ценность литературного произведения привлекает немногих (менее чем каждого десятого). В последнее время весьма характерно специфическое восприятие литературного произведения как "информации". В особенности это заметно у студентов технических вузов, среди которых художественная ценность произведения вообще мало значима. То, что не укладывается в простую сетку двузначных оппозиций и не может быть разложено на простые элементы и взаимодействия, "не существует"; все, что не квалифицируется как "информация", отбрасывается или игнорируется.
Установка на общую "редукцию смыслов" негативно сказывается на некоторых универсальных компетенциях, необходимых для получения полноценного высшего образования. В первую очередь это, разумеется, языковая компетенция. Отметим, что в последние 2-3 года преподаватели гуманитарных дисциплин многих московских вузов столкнулись с неожиданной трудностью - неспособностью многих студентов конспектировать лекции. Оказывается, студенты не в состоянии самостоятельно осуществить структурирование более или менее сложного текста! К тому же, как правило, они просто не знают многих общеупотребительных терминов, составляющих своего рода "словарь общей культуры" ("эволюция", "детерминированный", "эмпирический" и т.п.). Лекция нередко вырождается своего рода диктант, сопровождаемый разъяснением элементарных понятий.
Эти симптомы снижения качества языковой компетенции требуют серьезной коррекции школьного курса словесности (литература + русский язык) в их взаимосвязи и обусловленности. По сути дела, литературе как предмету преподавания надо заново определять свое место в "информационном обществе" с таким расчетом, чтобы добиться восстановления своего общекультурного значения.
Между прочим, действительные, культурные практики студентов далеко не полностью совпадают с заявленными предпочтениями.
Например, музыка, в особенности современная, если судить по ответам, импонирует им гораздо больше, чем изобразительное искусство, но посещаемость художественных выставок реально оказалась почти такой же, как и посещаемость концертов рок- и поп-музыкантов. Зато от выставочных залов и галерей существенно (и совершенно неожиданно) отстал театр. В целом же доля активно посещающих различные художественные мероприятия не превышает нескольких процентов, а количество не посетивших за 3 месяца ни одной выставки, спектакля или концерта составляет от 60 до 85% опрошенных.
Кстати, подавляющее большинство респондентов высоко оценивает свой культурный уровень и не испытывает по указанному поводу особых переживаний. На вопрос "Считаете ли Вы себя культурным человеком?" примерно четверть опрошенных отвечала твердым "да". "Нет" и "скорее нет, чем да" поставили себе в совокупности не более 7,5%; 15-16% затруднились с ответом.
Однако попробуем протестировать эту культурную самооценку на самом простом уровне, допускающем очевидные количественные оценки и сопоставления. Нашим респондентам был предъявлен список, в который вошли чуть более 30 имен русских и зарубежных ученых, писателей, художников, режиссеров и актеров, музыкантов, государственных деятелей - бесспорных знаменитостей, в большинстве своем - мирового уровня. Принцип отбора состоял в том, что вошедшие в список не относятся к числу "заучиваемых" в школе, они, как говорится, "не на слуху", не повторяются ежеминутно в средствах массовой информации. Таким образом, как мы полагали, можно достаточно точно отделить то, что можно назвать "схваченным" в потоке информации, от устойчивого, "личностного" знания о культуре.
Студентам предлагалось ответить на вопрос: "Кем были эти люди?", выбрав подходящий вариант из 10 возможных (по некоторым позициям допускались два варианта ответов; например: СП. Королев - конструктор или ученый?).
Анализ полученных данных позволяет утверждать, что общекультурная информированность молодежи за пределами хрестоматийного школьного знания в значительной мере хаотична. В ней можно выделить специфические области "сгущения" интересов и их "разреживания" (в основном под влиянием колебаний моды). Во первых из них качество информированности повышается, во вторых падает, причем часто до уровня, который с точки зрения еще недавно существовавших представлений о том, что должен знать "каждый культурный человек ", вряд ли может считаться приемлемым.
Так, только около 16% (!) знают имя классика французской и мировой литературы Г. Флобера, чуть больше - вспомнили великого Ф. Рабле, всего 14% осведомлены о корифее русской сцены М.С. Щепкине и 20% - о феноменальном русском шахматисте А. Алехине.
При этом дифференцированный частотный анализ зафиксированных в ходе опроса ответов указал существенное различие в уровнях культурной эрудиции у студентов технических и гуманитарных вузов. В целом сравнение оказалось не в пользу первых, причем в некоторых случаях разрыв показателей был полуторакратным (Уайльд, Моне, Феллини), двукратным (Неру, Ключевский, Скрябин, Стравинский, Рихтер) и даже трехкратным (Флобер, Кустодиев).
Конечно, молодому человеку, выбравшему для себя гуманитарную специальность, просто "положено" знать о выдающихся историках, художниках, музыкантах, писателях, политических деятелях больше будущего инженера, однако речь ведь идет вовсе не о глубине познаний, а о "знании имен"! Между тем студенты-гуманитарии лучше идентифицировали и выдающихся ученых, в том числе естествоиспытателей (разрывы здесь были, естественно, далеко не столь разительны). В гуманитарных вузах Н. Бор, Н. Винер, Н.И. Вавилов оказались более узнаваемыми, чем в технических. Единственный, кого будущие инженеры знали чуть лучше, это известный советский математик А.Н. Колмогоров. Зато Лобачевского в гуманитарных вузах правильно идентифицировали 70% опрошенных, а в технических - только 60% (!). Все это отнюдь не случайность: к сожалению, с историей отечественной науки и техники в их наивысших достижениях будущие российские авиаконструкторы, энергетики, программисты знакомы явно недостаточно.
В этой связи представляется уместным привести некоторые дополнительные данные. В 1999г. при помощи несколько иначе сконструированного вопроса мы замеряли показатели, характеризующие уровень общей эрудиции студентов МЭИ. Результаты этого более раннего исследования не вполне сопоставимы с полученными ныне, поскольку оно проводилось на значительно меньшей выборке (380 респондентов) одного технического вуза. Список персоналий поменялся, однако шесть имен в нем остались прежними, и по этим позициям можно провести определенное сопоставление.
Бесспорно, оно достаточно грубое, но, тем не менее, эвристически небесполезное для оценки складывающихся тенденций хотя бы на уровне "прикидки". Фактически же разрыв в показателях между 1999 и 2002гг. оказался столь значительным, что никак не может быть отнесен на счет статистической погрешности и недостаточной методической чистоты "эксперимента".
Тогда, четыре года назад, полученные цифры, как нам казалось, давали изрядный повод для оптимизма: несмотря на падение престижа культуры, науки, образования и интеллектуального труда, культурная компетентность молодежи поддерживалась на достаточно сносном уровне. Теперь же мы вынуждены констатировать, что все поддающиеся сопоставлению "именные" индикаторы резко упали. Например, В.И. Вернадского в 1999г. правильно идентифицировали почти 82% студентов МЭИ, а в 2002г. соответствующая сводная цифра по группе вузов составила 48%. Упоминавшегося уже Флобера "знали" 54% опрошенных (падение в 3,5 раза), художника Б. Кустодиева - примерно столько же (ныне в 3 раза меньше). Даже по такой, казалось бы, "общезначимой" фигуре, как СП. Королев, мы получили примерно 17-процентное снижение общего числа правильных ответов.
Разумеется, мы не можем быть категоричными. И все же напрашивается вывод, что между 1999 и 2002 годами в уровне культурной компетентности студентов - во всяком случае, той их части, которая выбрала для себя один из технических вузов, - произошел достаточно резкий перелом, с последствиями которого нам еще предстоит столкнуться в жизни.
