Реферат Здоровый образ жизни в российском менталитете
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Введение
Проблема долголетия и здоровья, качества и смысла жизни принадлежат к числу вечных философских проблем. В современную историческую эпоху состояние здоровья отдельного человека вошло в число тех проблем, с которыми связано выживание человека, сохранения его как вида. Поэтому не удивительно, что беспокойство по поводу стремительного ухудшения состояния здоровья населения России в новом тысячелетии возрастает практически во всех слоях общества. Естественные, гуманитарные, даже технические сферы научного знания пытаются разработать и представить некие универсальные технологии, призванные помочь человеку сохранить или восстановить его здоровье.
На эту тему ежегодно издаются тысячи книг самого разного уровня и объема, проводятся десятки научных конференций, принимаются нормативные акты и декларации, создаются программы и проекты, организуются центры и клубы, где активно пропагандируются те или иные оздоровительные методики. По актуальной тематике выпускается множество газет и журналов, вводятся рубрики на радио и телевидении. Все средства массовой информации заполнены советами, рецептами и «уникальными» предложениями по восстановлению здоровья, в целом, и по решению отдельных проблем, в частности. Все новые «чудодейственные» зарубежные и отечественные препараты обещают излечение от всех болезней, все больше технологий готовы прийти на помощь человеку.
Однако к реальному улучшению дел со здоровьем это фактически не приводит. Напротив, население России продолжает неуклонно и катастрофически сокращаться (в среднем, на 600 — 900 тысяч человек в год), а средняя продолжительность жизни (основная количественная характеристика, отражающая состояние здоровья населения) заметно снижается и все больше отклоняется от показателей развитых стран. Причем, как показывает статистика, «в группу с наихудшими показателями СОПЖ (средняя ожидаемая продолжительность жизни) попали не только отсталые регионы, чей уровень жизни традиционно невысок, но и несколько областей Европейской части страны, в том числе, компактная группа северо-западных регионов: республика Карелия, Ленинградская, Новгородская и Псковская области».
Как пишет известный специалист в области региональной экономики и демографии Б. С. Хореев: «население сокращается не только от естественной реакции людей на экономический бандитизм и социальный садизм властей, но и от роста убийств, бесстыдного спаивания народа. С 1986 по 1994 гг. смертность населения в России в трудоспособном возрасте возросла на 210%. По данным демографов в 69 регионах страны, где проживает 95 % населения страны, смертность уже двукратно превышает рождаемость. Сегодня российские мужчины занимают по продолжительности жизни 135 место в мире, женщины — 100-е. Средняя продолжительность жизни мужчины в нашей стране составляет 57 лет.
По данным доклада профессора М. Решетникова «Психическое здоровье нации» растет число людей, имеющих те или иные отклонения в состоянии психического здоровья. «Количество депрессивных пациентов растет на 50-70 процентов в год. В среднем на 10-15 процентов (в различных регионах) повышается число суицидов, особенно среди молодежи и лиц старшей возрастной группы. Только в 1995 году было зарегистрировано 500 тысяч детей с диагнозом «алкоголизм» и 14 тысяч подростков с диагнозом «наркомания».
В наше время необычайно актуализируются некоторые существенные аспекты проблемы здоровья. Так, в условиях современной России массовое ухудшение здоровья населения все более объясняется не только изменениями среды обитания в результате экологических и техногенных катастроф, но и изменением общего характера экономической, социально-политической и духовно-нравственной жизни всего населения. Все это не могло не вызвать всплеск интереса к проблеме здоровья в самых различных сферах научного знания.
Назрела насущная необходимость выработки государственной программы оздоровления нации, включение ее своим основным содержанием в «национальную идею». Состояние здоровья населения России является критическим: сокращается продолжительность жизни, падает рождаемость, преобладает смертность над рождаемостью, происходит алкоголизация и наркотизация не только взрослых, но и детей. Причины такого положения дел кроются не только в недостаточности или недоступности медицинского обслуживания, не только в слабости научно-технической базы и дефиците информации по сохранению и восстановлению здоровья, но и в ценностных ориентациях современного человека, в специфике социокультурных факторов, влияющих на образ жизни и отношение людей к собственному здоровью. К сожалению, эти вопросы исследованы крайне мало, прежде всего, с позиций философско-теоретического подхода в их осмыслении - по сути, здоровье до сих пор не подвергалось всестороннему, системному изучению именно как социокультурный феномен.
1. Понятие «здоровье», его содержание и критерии
Здоровье - это первая и важнейшая потребность человека, определяющая способность его к труду и обеспечивающая гармоническое развитие личности. Оно является важнейшей предпосылкой к познанию окружающего мира, к самоутверждению и счастью человека. Активная долгая жизнь - это важное слагаемое человеческого фактора.
Здоровье – такое состояние организма человека, когда функции всех его органов и систем уравновешены с внешней средой и отсутствуют какие-либо болезненные изменения.
Само понятие «здоровье» является условным и объективно устанавливается на основе антропометрических, клинических, физиологических и биохимических показателей.
Здоровый образ жизни (ЗОЖ) - это образ жизни, основанный на принципах нравственности, рационально организованный, активный, трудовой, закаливающий и, в то же время, защищающий от неблагоприятных воздействий окружающей среды, позволяющий до глубокой старости сохранять нравственное, психическое и физическое здоровье.
По определению Всемирной организации здравоохранения (B03) "здоровье - это состояние физического, духовного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов".
В настоящее время принято выделить несколько видов здоровья:
1. Соматическое здоровье – текущее состояние органов и систем организма человека, основу которого составляет биологическая программа индивидуального развития, опосредованная базовыми потребностями, доминирующими на различных этапах онтогенетического развития. Эти потребности, во-первых, являются пусковым механизмом развития человека, а во-вторых, обеспечивают индивидуализацию этого процесса.
2. Физическое здоровье – уровень роста и развития органов и систем организма, основу которого составляют морфофизиологические и функциональные резервы, обеспечивающие адаптационные реакции.
3. Психическое здоровье – состояние психической сферы, основу которого составляет состояние общего душевного комфорта, обеспечивающее адекватную поведенческую реакцию. Такое состояние обусловлено как биологическими, так и социальными потребностями, и также возможностями их удовлетворения.
4. Нравственное здоровье – комплекс характеристик мотивационной и потребностно-информативной сферы жизнедеятельности, основу которого определяет система ценностей, установок и мотивов поведения индивида в обществе. Нравственным здоровьем опосредована духовность человека, так как оно связано с общечеловеческими истинами добра, любви и красоты.
2. Определение понятия "норма"
Как замечает Брехман И.И.: "Для того, чтобы понять все градации физического и психического состояния человека - от цветущего здоровья до тяжелой болезни, важно иметь четкие понятия о норме. Нормальная структура и функция организма человека - предмет ряда биологических и медицинских наук, но в них истинное понятие "норма" нередко заменяется понятием "исходный фон". Понятие нормы остается абстрактным потому, что означает состояние, предшествующее заболеванию, а оно может быть весьма неодинаковым у разных людей. Нормальные структуры и функции организма человека следует рассматривать не как субстрат для возможного развития патологии, а главным образом как основу общей неспецифической резистентности, обеспечивающей универсальную не заболеваемость, высокую работоспособность, социальную активность, здоровое долголетие". И далее: "...оно [здоровье] отражает необходимость, вытекающую из сущности явлений, а болезнь - случайность, не имеющая всеобщего характера. Современная же медицина занимается преимущественно случайными явлениями - болезнями, а не здоровьем, являющимся закономерным и необходимым".
Ученики Р.Вирхова патологи Конгейм и Самуэль говорили, что "здоровье есть типическая норма, а отклонение от нее - болезнь". Под нормой обычно подразумеваются среднестатистические показатели - анатомические, функциональные, биохимические и т.д. Казалось бы, действительно,- можно на основании огромного статистического материала вывести средние статистические показатели нормы, а затем прикладывать эту мерку к каждому человеку. Отклонение вверх или вниз от этих границ можно было бы считать болезнью. Возможный путь оценки здоровья? Так вот, следуя такому методу, Р.Уильямс и П.Рамсей пришли к выводу, что "здоровых людей вообще не существует". Этот пример показывает, что определение нормы не может быть полноценно с использованием только количественных показателей. Хотя среднестатистические показатели нормы имеют существенное значение в клинике, но ориентироваться на них в оценке здоровья отдельного человека некорректно. Нелепо ожидать, что в сложном организме в любой момент его деятельности все показатели могут держаться в каких-то незыблемых рамках. К примеру, после длительного пребывания в высокогорье у здоровых людей значительно возрастает число эритроцитов в крови, а в периоды активного солнца у многих здоровых людей падает число лейкоцитов. Не свидетельствуют о нарушении здоровья и такие показатели, как частота пульса, которая у одних может не превышать 40 в минуту, у других - быть более 80. Можно ли расценить как патологию расположение сердца справа, а печени - слева? Конечно, регуляция тех или иных физиологических процессов тем совершеннее, чем более неизменны доступные анализу показатели этих процессов, и отклонение их может служить признаком болезни. Однако не следует абсолютизировать это. Отклонение может быть обусловлено отнюдь не болезнью, а, к примеру, напряженной деятельностью какой-либо системы, особенно важной в данных условиях. Исходя из сказанного, первый и основной вывод должен постулировать, что болезнь, в отличие от здоровья - новое качество. Действительно, сущность явления здоровья более полно отражают качественные, чем количественные характеристики. Норма, рассмотренная с таких позиций - не комплекс среднестатистических величин, а такое состояние физиологических систем организма, которое обеспечивает наибольшую его согласованность при взаимодействии с окружающей средой. Степень подобной согласованности вряд ли поддастся количественной оценке, но качественные характеристики ее можно проследить очень отчетливо.
3. Факторы, влияющие на здоровье человека
Чтобы укреплять и сохранять здоровье здоровых, то есть управлять им, необходима информация как об условиях формирования здоровья (характере реализации генофонда, состоянии окружающей среды, образе жизни и т. п.), так и конечном результате процессов их отражения (конкретных показателях состояния здоровья индивида или популяции).
Эксперты Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в 80-х гг. XX в. определили ориентировочное соотношение различных факторов обеспечения здоровья современного человека, выделив в качестве основных четыре группы таких факторов. На основе этого в 1994 году Межведомственная комиссия Совета безопасности Российской Федерации по охране здоровья населения в Федеральных концепциях "Охрана здоровья населения" и "К здоровой России" определила это соотношение применительно к нашей стране следующим образом:
генетические факторы - 15-20%;
состояние окружающей среды - 20-25%;
медицинское обеспечение - 10-15%;
условия и образ жизни людей - 50-55%.
Величина вклада отдельных факторов разной природы на показатели здоровья зависит от возраста, пола и индивидуально-типологических особенностей человека. Содержание каждого из факторов обеспечения здоровья можно определить следующим образом (табл. 1).
3.1 Генетические факторы
Онтогенетическое развитие дочерних организмов предопределяется той наследственной программой, которую они наследуют с родительскими хромосомами.
Однако, сами хромосомы и их структурные элементы - гены, могут подвергаться вредным влияниям, причем, что особенно важно, в течение всей жизни будущих родителей. Девочка рождается на свет с определенным набором яйцеклеток, которые по мере созревания последовательно готовятся к оплодотворению. То есть в конечном итоге все происходящее с девочкой, девушкой, женщиной в течение ее жизни до зачатия в той или иной степени сказывается на качестве хромосом и генов. Продолжительность жизни сперматозоида гораздо меньше, чем яйцеклетки, но и их периода жизни бывает достаточно для возникновения нарушений в их генетическом аппарате. Таким образом, становится понятна ответственность, которую несут перед потомством будущие родители в течение всей своей жизни, предшествующей зачатию.
Зачастую сказываются и не зависящие от них факторы, к которым следует отнести неблагоприятные экологические условия, сложные социально-экономические процессы, неконтролируемое использование фармакологических препаратов и т.д. Результатом являются мутации, ведущие к возникновению наследственных заболеваний или к появлению наследственно обусловленной предрасположенности к ним.
Таблица 1
Факторы, влияющие на здоровье человека
| Сфера влияния факторов | Факторы | |
| | Укрепляющие здоровье | Ухудшающие здоровье |
| Генетические | Здоровая наследственность. Отсутствие морфофункциональных предпосылок возникновения заболевания. | Наследственные заболевания и нарушения. Наследственная предрасположенность к заболеваниям. |
| Состояние окружающей среды | Хорошие бытовые и производственные условия, благоприятные климатические и природные условия, экологически благоприятная среда обитания. | Вредные условия быта и производства, неблагоприятные климатические и природные условия, нарушение экологической обстановки. |
| Медицинское обеспечение | Медицинский скрининг, высокий уровень профилактических мероприятий, своевременная и полноценная медицинская помощь. | Отсутствие постоянного медицинского контроля за динамикой здоровья, низкий уровень первичной профилактики, некачественное медицинское обслуживание. |
| Условия и образ жизни | Рациональная организация жизнедеятельности: оседлый образ жизни, адекватная двигательная активность, социальный образ жизни. | Отсутствие рационального режима жизнедеятельности, миграционные процессы, гипо - или гипердинамия. |
В наследуемых предпосылках здоровья особенно важны такие факторы, как тип морфофункциональной конституции и особенности нервных и психических процессов, степень предрасположенности к тем или иным заболеваниям.
Жизненные доминанты и установки человека во многом детерминированы конституцией человека. К таким генетически предопределяемым особенностям относятся доминирующие потребности человека, его способности, интересы, желания, предрасположенность к алкоголизму и другим вредным привычкам и т.д. При всей значимости влияний среды и воспитания роль наследственных факторов оказывается определяющей. В полной мере это относится к различным заболеваниям.
Это делает понятной необходимость учета наследственных особенностей человека в определении оптимального для него образа жизни, выбора профессии, партнеров при социальных контактах, лечения, наиболее подходящего вида нагрузок и т. д. Зачастую общество предъявляет человеку требования, вступающие в противоречие с условиями, необходимыми для реализации программ, заложенных в генах. В результате в онтогенезе человека постоянно возникают и преодолеваются многие противоречия между наследственностью и средой, между различными системами организма, обусловливающими его адаптацию как целостной системы, и т. д. В частности, это имеет исключительно важное значение в выборе профессии, что для нашей страны достаточно актуально, так как, например, лишь около 3% занятых в народном хозяйстве Российской Федерации людей удовлетворены избранной профессии, - по-видимому, не последнее значение здесь имеет несоответствие наследуемой типологии и характера выполняемой профессиональной деятельности.
Наследственность и среда выступают в качестве этиологических факторов и играют роль в патогенезе любого заболевания человека, однако доля их участия при каждой болезни своя, причем, чем больше доля одного фактора, тем меньше вклад другого. Все формы патологии с этой точки зрения можно разделить на четыре группы, между которыми нет резких границ.
Первую группу составляют собственно наследственные заболевания, у которых этиологическую роль играет патологический ген, роль среды заключается в модификации лишь проявлений заболевания. В эту группу входят моногенно обусловленные болезни (такие, например, как фенилкетонурия, гемофилия), а также хромосомные болезни. Эти заболевания передаются из поколения в поколение через половые клетки.
Вторая группа - это тоже наследственные болезни, обусловленные патологической мутацией, однако для их проявления необходимо специфическое воздействие среды. В некоторых случаях "проявляющее" действие среды очень наглядно, и с исчезновением действия средового фактора клинические проявления становятся менее выраженными. Таковы проявления недостаточности гемоглобина HbS у его гетерозиготных носителей при пониженном парциальном давлении кислорода. В других случаях (например, при подагре) для проявления патологического гена необходимо длительное неблагоприятное воздействие среды.
Третью группу составляет подавляющее число распространенных болезней, особенно болезней зрелого и преклонного возраста (гипертоническая болезнь, язвенная болезнь желудка, большинство злокачественных образований и др.). Основным этиологическим фактором в их возникновении служит неблагоприятное воздействие среды, однако реализация действия фактора зависит от индивидуальной генетически детерминируемой предрасположенности организма, в связи с чем эти болезни называют мультифакториальными, или болезнями с наследственным предрасположением.
Необходимо отметить, что разные болезни с наследственным предрасположением неодинаковы по относительной роли наследственности и среды. Среди них можно было бы выделить болезни со слабой, умеренной и высокой степенью наследственного предрасположения.
Четвертая группа болезней - это сравнительно немногие формы патологии, в возникновении которых исключительную роль играет фактор среды. Обычно это экстремальный средовой фактор, по отношению к действию которого организм не имеет средств защиты (травмы, особо опасные инфекции). Генетические факторы в этом случае играют роль в течении болезни, влияют на ее исход.
Статистика показывает, что в структуре наследственной патологии преимущественное место принадлежит заболеваниям, связанным с образом жизни и со здоровьем будущих родителей и матери в период беременности.
Таким образом, не вызывает сомнения заметная роль, которую играют наследственные факторы в обеспечении здоровья человека. В то же время в подавляющем числе случаев учет этих факторов через рационализацию образа жизни человека может сделать его жизнь здоровой и долговечной. И, наоборот, недоучет типологических особенностей человека ведет к уязвимости и беззащитности перед действием неблагоприятных условий и обстоятельств жизни.
3.2 Состояние окружающей среды
Биологические особенности организма - это основа, на которой зиждется здоровье человека. В формировании здоровья важна роль генетических факторов. Однако генетическая программа, получаемая человеком, обеспечивает его развитие при наличии определенных условий окружающей среды.
"Организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен" - в этой мысли И.М. Сеченова заложено неразрывное единство человека и среды его обитания.
Каждый организм находится в многообразных взаимных связях с факторами окружающей среды, как абиотическими (геофизическими, геохимическими), так и биотическими (живыми организмами того же и других видов).
Под окружающей средой принято понимать целостную систему взаимосвязанных природных и антропогенных объектов и явлений, в которой протекает труд, быт и отдых людей. Это понятие включает в себя социальные, природные и искусственно создаваемые физические, химические и биологические факторы, то есть все то, что прямо или косвенно воздействует на жизнь, здоровье и деятельность человека.
Человек, как живая система, является составной частью биосферы. Воздействие человека на биосферу связано не столько с его биологической, сколько с трудовой деятельностью. Известно, что технические системы оказывают химическое и физическое воздействие на биосферу по следующим каналам:
1. через атмосферу (использование и выделение различных газов нарушает естественный газообмен);
2. через гидросферу (загрязнение химическими веществами и нефтью рек, морей и океанов);
3. через литосферу (использование полезных ископаемых, загрязнение почв промышленными отходами и т. д.).
Очевидно, что результаты технической деятельности влияют на те параметры биосферы, которые обеспечивают возможность жизни на планете. Жизнь человека, как и человеческого общества в целом, невозможна без окружающей среды, без природы. Человеку как живому организму присущ обмен веществ с окружающей средой, который является основным условием существования любого живого организма.
Организм человека во многом связан с остальными компонентами биосферы - растениями, насекомыми, микроорганизмами и т. д., то есть его сложный организм входит в общий круговорот веществ и подчиняется его законам.
Непрерывный приток атмосферного кислорода, питьевой воды, пищи абсолютно необходим для существования и биологической деятельности человека. Человеческий организм подчинен суточным и сезонным ритмам, реагирует на сезонные изменения температуры окружающей среды, интенсивности солнечного излучения и т. п.
Вместе с тем человек является частью особой социальной среды - общества. Человек - существо не только биологическое, но и социальное. Очевидная социальная основа существования человека как элемента общественной структуры является ведущей, опосредующей его биологические способы существования и отправления физиологических функций.
Учение о социальной сущности человека показывает, что необходимо планировать создание таких социальных условий его развития, в которых могли бы развернуться все его сущностные силы. В стратегическом плане в оптимизации условий жизни и стабилизации здоровья человека самым важным является разработка и введение научно обоснованной генеральной программы развития биогеоценозов в урбанизированной среде и совершенствования демократической формы общественного устройства.
3.3 Медицинское обеспечение
Именно с этим фактором большинство людей связывает свои надежды на здоровье, однако доля ответственности этого фактора оказывается неожиданно низкой. В Большой Медицинской Энциклопедии дано следующее определение медицины: "Медицина - система научных знаний и практической деятельности, целью которой является укрепление, продление жизни людей, предупреждение и лечение болезней человека".
По мере развития цивилизации и более широкого распространения заболеваний медицина все в большей степени стала специализироваться на лечении болезней и все меньше внимания уделять здоровью. Собственно лечение часто снижает запас здоровья за счет побочного воздействия лекарственных средств, то ечть лечебная медицина далеко не всегда укрепляет здоровье.
В медицинской профилактике заболеваемости выделяют три уровня:
- профилактика первого уровня ориентирована на весь контингент детей и взрослых, ее задачей является улучшение состояния их здоровья на протяжении всего жизненного цикла. Базой первичной профилактики является опыт формирования средств профилактики, разработка рекомендаций по здоровому образу жизни, народные традиции и способы поддержания здоровья и т. д.;
- медицинская профилактика второго уровня занимается выявлением показателей конституциональной предрасположенности людей и факторов риска многих заболеваний, прогнозированием риска заболеваний по совокупности наследственных особенностей, анамнеза жизни и факторов внешней среды. То есть этот вид профилактики ориентрован не на лечение конкретных болезней, а на их вторичную профилактику;
- профилактика третьего уровня, или профилактика болезней, ставит своей основной задачей предупреждение рецидивов заболеваний у больных в общепопуляционном масштабе.
Опыт, накопленный медициной в изучении болезней, равно как и экономический анализ затрат на диагностику и лечение заболеваний, убедительно продемонстрировали относительно малую социальную и экономическую эффективность профилактики болезней (профилактика III уровня) для повышения уровня здоровья как детей, так и взрослых.
Очевидно, что наиболее эффективными должны быть первичная и вторичная профилактики, подразумевающие работу со здоровыми или только начинающими заболевать людьми. Однако в медицине практически все усилия сосредоточены на третичной профилактике. Первичная профилактика предполагает тесное сотрудничество врача с населением. Однако для этого сама система здравоохранения не обеспечивает ему необходимого времени, поэтому с населением по вопросам профилактики врач не встречается, а весь контакт с больным уходит практически полностью на осмотр, обследование и назначение лечения. Что касается гигиенистов, которые наиболее близки к тому, чтобы реализовать идеи первичной профилактики, то они главным образом занимаются обеспечением здоровой среды обитания, а не здоровьем человека.
Идеология индивидуального подхода к вопросам профилактики и укрепления здоровья лежит в основе медицинской концепции о всеобщей диспансеризации. Однако технология ее реализации на практике оказалась несостоятельной по следующим причинам:
- требуется много средств для выявления возможно большего числа болезней и последующего их объединения в группы диспансерного наблюдения;
- доминирующей выступает ориентация не на прогноз (предсказание будущего), а на диагноз (констатация настоящего);
- ведущая активность принадлежит не населению, а медикам;
- узко медицинский подход к оздоровлению без учета многообразия социально-психологических особенностей личности.
Валеологический анализ причин здоровья требует переноса центра внимания от медицинских аспектов к физиологии, психологии, социологии, культурологии, в духовную сферу и конкретные режимы и технологии обучения, воспитания и физической тренировки.
Зависимость здоровья человека от генетических и экологических факторов делает необходимым определение места семьи, школы, государственных, физкультурных организаций и органов здравоохранения в выполнении одной из главных задач социальной политики - формировании здорового образа жизни.
3.4 Условия и образ жизни
Таким образом, становится понятно, что болезни современного человека обусловлены, прежде всего, его образом жизни и повседневным поведением. В настоящее время здоровый образ жизни рассматривается как основа профилактики заболеваний. Это подтверждается, к примеру, тем, что в США снижение показателей детской смертности на 80% и смертности всего населения на 94%, увеличение ожидаемой средней продолжительности жизни на 85% связывают не с успехами медицины, а с улучшением условий жизни и труда и рационализацией образа жизни населения. Вместе с тем в нашей стране 78% мужчин и 52% женщин ведут нездоровый образ жизни.
В определении понятия здорового образа жизни необходимо учитывать два основных фактора - генетическую природу данного человека и ее соответствие конкретным условиям жизнедеятельности.
Здоровый образ жизни - есть способ жизнедеятельности, соответствующий генетически обусловленным типологическим особенностям данного человека, конкретным условиям жизни и направленный на формирование, сохранение и укрепление здоровья и на полноценное выполнение человеком его социально-биологических функций.
В приведенном определении здорового образа жизни акцент делается на индивидуализацию самого понятия, то есть здоровых образов жизни должно быть столько, сколько существует людей. В определении здорового образа жизни для каждого человека необходимо учитывать как его типологические особенности (тип высшей нервной деятельности, морфофункциональный тип, преобладающий механизм вегетативной регуляции и т. д.), так и возрастно-половую принадлежность и социальную обстановку, в которой он живет (семейное положение, профессию, традиции, условия труда, материальное обеспечение, быт и т. д.). Важное место в исходных посылках должны занимать личностно-мотивационные особенности данного человека, его жизненные ориентиры, которые сами по себе могут быть серьезным стимулом к здоровому образу жизни и к формированию его содержания и особенностей.
В основе формирования здорового образа жизни лежит ряд ключевых положений:
1. Активным носителем здорового образа жизни является конкретный человек как субъект и объект своей жизнедеятельности и социального статуса.
2. В реализации здорового образа жизни человек выступает в единстве своих биологического и социального начал.
3. В основе формирования здорового образа жизни лежит личностно-мотивационная установка человека на воплощение своих социальных, физических, интеллектуальных и психических возможностей и способностей.
4. Здоровый образ жизни является наиболее эффективным средством и методом обеспечения здоровья, первичной профилактики болезней и удовлетворения жизненно важной потребности в здоровье.
Достаточно часто, к сожалению, рассматривается и предлагается возможность сохранения и укрепления здоровья за счет использования какого-нибудь средства, обладающего чудодейственными свойствами (двигательная активность того или иного вида, пищевые добавки, психотренинг, очистка организма и т. п.). Очевидно, что стремление к достижению здоровья за счет какого-нибудь одного средства принципиально неправильно, так как любая из предлагаемых "панацей" не в состоянии охватить все многообразие функциональных систем, формирующих организм человека, и связей самого человека с природой - всего того, что в конечном итоге определяет гармоничность его жизнедеятельности и здоровье.
По Э.Н. Вайнеру структура здорового образа жизни должна включать следующие факторы: оптимальный двигательный режим, рациональное питание, рациональный режим жизни, психофизиологическую регуляцию, психосексуальную и половую культуру, тренировку иммунитета и закаливание, отсутствие вредных привычек и валеологическое образование.
Новая парадигма здоровья четко и конструктивно определена академиком Н.М. Амосовым: "Чтобы стать здоровым, нужны собственные усилия, постоянные и значительные. Заменить их ничем нельзя".
Здоровый образ жизни как система складывается из трех основных взаимосвязанных и взаимозаменяемых элементов, трех культур: культуры питания, культуры движения и культуры эмоций.
Культура питания. В здоровом образе жизни питание является определяющим, системообразующим, так как оказывает положительное влияние на двигательную активность и на эмоциональную устойчивость. При правильном питании пища наилучшим образом соответствует естественным технологиям усвоения пищевых веществ, выработавшимся в ходе эволюции.
Культура движения. Оздоровительным эффектом обладают аэробные физические упражнения (ходьба, бег трусцой, плавание, катание на лыжах, работа на садово-огородном участке и т. д.) в природных условиях. Они включают в себя солнечные и воздушные ванны, очищающие и закаливающие водные процедуры.
Культура эмоций. Отрицательные эмоции (зависть, гнев, страх и др.) обладают огромной разрушительной силой, положительные эмоции (смех, радость, чувство благодарности и т. д.) сохраняют здоровье, способствуют успеху.
Формирование здорового образа жизни представляет собой исключительно длительный процесс и может продолжаться всю жизнь. Обратная связь от наступающих в организме в результате следования здоровому образу жизни изменений срабатывает не сразу, положительный эффект перехода на рациональный образ жизни иногда отсрочен на годы. Поэтому, к сожалению, довольно часто люди лишь "пробуют" сам переход, но, не получив быстрого результата, возвращаются к прежнему образу жизни. В этом нет ничего удивительного. Так как здоровый образ жизни предполагает отказ от многих ставших привычными приятных условий жизнедеятельности (переедание, комфорт, алкоголь и др.) и, наоборот, - постоянные и регулярные тяжелые для неадаптированного к ним человека нагрузки и строгую регламентацию образа жизни. В первый период перехода к здоровому образу жизни особенно важно поддержать человека в его стремлении, обеспечить необходимыми консультациями, указывать на положительные изменения в состоянии его здоровья, в функциональных показателях и т. п.
В настоящее время наблюдается парадокс: при абсолютно положительном отношении к факторам здорового образа жизни, особенно в отношении питания и двигательного режима, в реальности их используют лишь 10%-15% опрошенных. Это происходит не из-за отсутствия валеологической грамотности, а из-за низкой активности личности, поведенческой пассивности.
Таким образом, здоровый образ жизни должен целенаправленно и постоянно формироваться в течение жизни человека, а не зависеть от обстоятельств и жизненных ситуаций.
Эффективность здорового образа жизни для данного человека можно определить по ряду биосоциальных критериев, включающих:
- оценку морфофункциональных показателей здоровья: уровень физического развития, уровень физической подготовленности, уровень адаптивных возможностей человека;
- оценку состояния иммунитета: количество простудных и инфекционных заболеваний в течение определенного периода;
- оценку адаптации к социально-экономическим условиям жизни (с учетом эффективности профессиональной деятельности, успешной деятельности и ее "физиологической стоимости" и психофизиологических особенностей); активности исполнения семейно-бытовых обязанностей; широты и проявления социальных и личностных интересов;
- оценку уровня валеологической грамотности, в том числе степень сформированности установки на здоровый образ жизни (психологический аспект); уровень валеологических знаний (педагогический аспект); уровень усвоения практических знаний и навыков, связанных с поддержанием и укреплением здоровья (медико-физиологический и психолого-педагогический аспекты); умение самостоятельно построить индивидуальную программу здоровья и здорового образа жизни.
4. Национальные образы здоровья и болезни (анализ представлений о здоровье и болезни в древнерусской культуре)
Можно предположить, что здоровье населения регулируется в соответствии с определенными представлениями и эталонными образцами, имеющими сугубо национальную (или этническую) специфику. В качестве регуляторов здесь выступают национальные образы и этнические стереотипы, которые условно могут быть объединены в “локальные” эталоны здоровья, имеющие значение лишь в пределах конкретных национальных или этнических групп.
В этой главе мы попытаемся исследовать такой частный “локальный” эталон здоровья, определивший характер национальных представлений о здоровье и болезни, складывавшихся в ходе исторического развития русского народа и его культуры. Ставшие предметом нашего анализа, представления не были включены в законченную философскую систему или научную концепцию, однако кристаллизовались и нашли яркое, символическое выражение в живом русском языке. Со времен В. Вундта, Л. Леви-Брюля и Э.Дюркгейма коллективные представления и формы мышления, “дух народа” и его ментальность неоднократно исследовались по тем трансформациям, которые были произведены ими в структуре языка. Следуя этой традиции, мы обращаемся к русскому языку как к источнику психологических знаний о русском народе, надеясь найти в живых и изменчивых языковых формах отражение специфически русской трактовки здоровья и болезни.
Мы можем увидеть, как в национальных образах здоровья и болезни элементы проанализированных универсальных эталонов, часто заимствованные из различных (прежде всего, византийских) культурных источников, причудливо сочетаются с национально специфичными идеями, верованиями и символическими построениями, отражающими неповторимый уклад жизни русского народа на разных этапах его становления. Язык, подобно зеркалу, отражает все своеобразие этих представлений. Уже в тех исконных значениях, которые заключены в русских словах “здоровье” и “болезнь”, заложен глубинный смысл и символизм, раскрытия которого достаточно, чтобы посредством современного научного языка реконструировать древнерусскую концепцию здоровья.
Приступая к анализу представлений, заключенных в древнейших языковых формах (таких, например, как приветствие “Здравствуй”), обратимся к исследованию крупного отечественного лингвиста и филолога В. В. Колесова “Мир человека в слове Древней Руси”. Автор замечает: “В древние времена слово здоровье не имело еще привычного для нас значения, произносилось иначе — съдоровъ и значило “крепкий, как дерево”; употребление его по отношению к человеку было не более чем метафорой” [95, с. 94]. Съдоровъ по происхождению связано с выражением su-dorv-o, что буквально значит: из хорошего дерева” [95, с. 211]. Известные с древнерусских времен приветствия “Здорово!”, “Здравствуй!” образовались из пожелания быть твердым и крепким, “как лесное дерево”.
Аналогичные данные мы находим в статье Н. Е. Мазаловой “Народная медицина в традиционной русской культуре” [117, с. 478— 489]: “В русских обрядах и верованиях сохраняются представления о здоровье как о чем-то вещественном, что можно получить от природы. Существуют представления о взаимосвязи человека и дерева. Деревья считаются носителями жизненной субстанции, которая при передаче человеку трансформируется в его жизненную силу и здоровье. По-видимому, это один из архаических пластов представлений о здоровье, о чем, в частности, свидетельствует этимология слова: “здоровье” (общеслав.) от dorvъ — “дерево”; первоначальное значение слова “здоровье” — “подобный дереву” (по крепости, высоте).
В древности здоровье, по-видимому, не воспринималось как личностная характеристика — оно как бы существовало вне человека: его можно было не только желать и просить, но и приносить или дарить; это скорее награда, дар, нежели постоянное свойство человеческой природы. Здоровье необходимо было “приложить к больному”, тогда как действительно здоровый человек и без него был крепок, “как дерево”, и о здоровье не задумывался [там же, с. 96]. Так что пожелание “Здравствуй!” предполагало нечто, принципиально отличное от того самоощущения, с которым мы связываем здоровье (в привычном для нас смысле этого слова). “Быть крепким, как дерево” означало в древние времена нечто большее, нежели просто “хорошо себя чувствовать” или “нормально функционировать”.
Присущая русскому характеру стойкость дерева, способность выстаивать благодаря крепости в любой сезон и при любых обстоятельствах, склонность к устойчивости и закоренелости сохранялась, несмотря на исторические метаморфозы. Подтверждение этому находим у российского историка Н. И. Костомарова в его работе “Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях” (гл. XII. “Здоровье и болезни”): “В русском образе жизни было соединение крайностей, смесь простоты и первобытной свежести девственного народа с... изнеженностью и... расслабленностью...”.
Итак, первый и основной признак, который древние русичи желали друг другу заимствовать у могущественного дерева — леса, это крепость, позволяющая выстаивать в любых жизненных обстоятельствах. Крепкий значит устойчивый и выносливый, а во внешнем своем облике, подобно хорошему дереву, высокий и могучий. Это исконное значение сохранилось в слове “здоровенный”. “Здоровенный, ровно из матерого дуба вытесан”, — так П. И. Мельников-Печерский характеризовал одного из своих заволжских героев. Крепкий — это “здоровенный”, физически сильный, но не только.
Характерно, что до XVI века собственно здоровьем (в современном понимании) считалось на Руси не физическое, а моральное благополучие; состояние, противоположное недугу, понималось как благо или как дар и награда за душевное и социальное здоровье. “Быть здоровым” значило скорее “быть добрым человеком”, нежели просто “не болеть”. Здоровье не противопоставлялось (диалектически) недугу, но сосуществовало параллельно с ним. Здоровью противостояло страдание (прежде всего, в моральном его аспекте), в то время как недугу — благо.
Потребовалась значительная эволюция взглядов и этнических стереотипов, чтобы приблизительно к XVI в. русское национальное сознание смогло воспринять более привычное для нас представление о здоровье как об оптимальном психофизическом состоянии человека. Произошло это в основном под влиянием “книжников”, чья “книжная” мудрость формировалась относительно независимо от национальных влияний, преимущественно на основе античных и византийских культурных источников.
Подобно представлениям о здоровье, воззрения древних русичей на феномен болезни дифференцировались постепенно, в ходе длительного культурно-исторического развития. Первоначально понятие болезни вообще не было четко определено и не использовалось в живой русской речи.
В текстах, созданных и переписанных самими русичами (в грамотах, приписках, записях, надписях на камне или черепице) — т. е. в русских текстах бытового характера — словами, обозначающими боль и болезнь, не пользовались. Нет этих слов и в самых древних грамотах. Даже о возвращении войск из кровавого похода летописец сообщает стандартно: “и придоша вси здорови” — ни о каких ранах, страданиях и болезнях нет ни слова. “Как будто нет ни боли, ни страданий, словно не желают их знать” [95, с. 98]. И это притом, что летописи буквально пестрят сообщениями о морах, голоде и пожарах, предполагающих смерть и ужас каждодневных страданий, в которых жил средневековый человек. Первые упоминания о болезнях появляются в грамотах только после XIV века.
Объяснение этому мы найдем, вникнув в характер традиционных представлений древнего русича. Его внутренний мир представлялся зависимым от действий, привходящих извне, прежде всего, от влияний благосклонных или враждебных богов и духов. “Всякое тревожное ощущение, всякая страсть, — писал Афанасьев, — принимались младенческим народом за нечто наносное, напущенное...” [12, с. 114—115]. Соответственно этому, болезни, по мнению русича, “происходили от влияния злых духов или даже сами были злыми духами, или от злого умысла и силы слова, которое может управлять природой человека как на добро, так и на зло” [98, с. 153]. Самым распространенным верованием на Руси была вера в могущество слова — ему приписывалось наиболее сильное магическое действие на человека. Поскольку и несчастье, и его причина (злой дух, например) определялись одним именем, то называть это наименование было опасно — это все равно, что поминать черта: можно одним упоминанием навлечь на себя беду. Поэтому слово, обозначавшее страдание (душевное или физическое), было под запретом. Его старались не произносить, дабы не причинить страдающему человеку еще больший вред; в силу этого оно и не дошло до нас.
Итак, исследования показывают, что в домонгольской Руси не было самого общего слова, обозначавшего болезнь. Однако известно, с помощью какого слова русичи пытались привлечь к больному человеку “добрые” силы. Стремясь показать, что он силен и мощен, говорили, что он болен (болеет). А его самого называли словом боль. Согласно древним представлениям, если в магическом действе называть человека сильным, то он станет сильным [95, с. 93 — 95]. Корень боль как раз и передавал значение силы, мощи, а значит, здоровья. До сих пор в русском языке корень боль сохраняет первоначальное значение в словах большой, больше; болярин — “старший помощник князя, выполняющий особую роль в дружинной среде” [178, с. 203]. Доказано, что в древности этот корень был в составе многих слов: больма — “больше, сильнее”, больство — “превосходство, преимущество”, балий — “врач”, бальство — “лекарство”.
Глагол болеть образован от прилагательного и выражает новое качество — побуждение к действию, в результате которого приобретается здоровье. Болеть значит “получать силу, выздоравливать”, крепнуть (выздоровел — окреп). (Ср. “болеть” за дело — желать, чтобы оно было сделано как можно лучше; “болельщики” — группа поддержки, усиливающая ту сторону, за которую “болеют”.)
Само прилагательное боль, обозначавшее сильного, здорового человека, впоследствии породило два слова с противоположными значениями:
большой (сильный) и
больной (слабый) [95, с. 94].
Когда, к началу IX века, древняя магия слова стала ослабевать, “славяне в ходе дальнейшего общественного развития получили новые термины для обозначения болезни; нерасчленимость синкреты "боль" сменилось двумя самостоятельными понятиями” [там же, с. 94]. Процесс расщепления исходного значения был, естественно, значительно растянут во времени, а как это происходило хорошо видно по изменениям значений слов недуг и немощь. Рассмотрим их. Впервые у восточных славян эти определения входят в употребление после XIV века: слово “недугъ” — у русских, слово “немач” — у белорусов. В первоначальном значении: “Недугъ” — “малосилие”. но все-таки сила; недужный сохраняет силу (он тоже сильный, могучий, на что указывает корень дуг-, который сохраняется в современном слове “дюжий”), но не всю, не полностью, а лишь отчасти. Поэтому слово “недугъ” по первоначальному значению ближе к “малосилию”, а не к “бессилию”. Отрицательная частица “не” в данном случае предполагает отрицание тождества при наличии сходства. Аналогичный пример: неклен — это клен, но маленький — не дерево, а куст. Также и недуг — хотя и малосилие, но все же предполагает наличие определенной силы. “К X в. старое значение уменьшительного не-совпало уже с новым значением отрицательного не-, которое до этого употреблялось только с глагольным корнем. В Лаврентьевском списке летописи в тексте (л. 21) недугъ уже можно понимать и как “бессилие” [95, с. 99].
Такое же развитие значения прослеживается и в слове немощь. Сначала оно значило то же, что и недуг — “маломощье”. К X в. наряду с “немощью” появляются и другие слова с тем же значением: маломогы, маломощь, маломочи — т. е. “немощен”. Но слова малодужный в этом ряду уже нет. К данному времени слово недуг стало соотноситься с современным понятием “болезнь”, а не “малосилье”, и потому никаких замен на сходные с последним слова более не допускало. Так же и в слове “немощь” постепенно стал акцентироваться именно недостаток сил, их нехватка. Теперь от немощи “подымались”, ее “перемогали”, от нее “отдыхали” [153, с. 177—178]. Уже в одной из летописей XI века “немощьный” значит “трудный”: трудное дело — такое, которое ты бессилен выполнить. Позднее за немощью закрепилось значение слабости вследствие старости, дряхлости.
В результате таких смысловых преобразований боль с какого-то момента начинает обозначать и больного, и боль как страдание. В изменившемся смысловом контексте болеть означает уже “страдать от болезни”, а не “выздоравливать”.
Так осмысление болезни как нездоровья, т. е. бессилия, было окончательно завершено. Происходило оно по следующей схеме:
сначала говорили о болезни, подразумевая, что человек выздоравливает, набирает силу.
затем, употребляя те же или сходные с ними слова, стали иметь в виду, что человек малосилен:
наконец, прямо признали, что больной человек страдает от боли и в данный момент является бессильным [95, с. 94—96].
По мере того, как за болезнью закрепляется значение бессилия, она конкретизируется в народном сознании, что порождает множественность частных ее определений при отсутствии единого, целостного представления о ней. Вместо того чтобы сказать, что некто болен, либо в первоначальном смысле (набирает силу), либо в современном (ему “нездоровится”), говорили о различных “напастях”, злой судьбе или наговорах, настигающих заболевшего. При этом болезнь воспринималась не во внутреннем плане, как состояние организма, единое свойство или особенность человеческой природы, но скорее как внешнее чужеродное вмешательство, вторжение враждебных сил.
Поскольку болезнь не осознавалась как объективная данность, подвластная человеку, ее как бы не существовало в целостном виде, она всегда воспринималась с какой-либо одной стороны, в одном из множества ее аспектов. Для простого человека болезней много и они существуют вне его внутреннего мира как враждебные внешние силы. “Лихорадка, например, представлялась бесом-трящеем. Этому бесу-трящею подвластны выходящие из огненного столпа двенадцать простоволосых девиц, дщерей Иродовых (Невея, Синя, Легкая, Трясуница, Желтуница, Мученица и т.д.). Их прогоняли заговорами, завязывали наузами (узлами) и описывали письменами” [98, с. 153 — 154].
Недуги узнавали постепенно и каждому давали свое имя: растъ — болезнь селезенки, трудъ — давление (в грудях трудно — значит “давит”), родимец — паралич, ворогуша — лихорадка, притка — падучая, зараза — чума, а также трясавица и кручина. Слово кручина обозначает болезнь желчного пузыря, поскольку кручина также и “желчь”. Вот почему в древности кручиной называли всякую болезнь в области живота и считали, что такая болезнь зависит от пищи, а “теплота кручинная” — от человеческого настроения; в гневе, например, желчь разгорается. Слово кручина, родственное глаголам корчиться, крякать, восходит к древнему арийскому корню с общим значением “сгибаться, изгибаться”. Это слово постепенно расширяло область своего применения и на определенном этапе стало выступать в качестве первого объединяющего обозначения для различных болезненных состояний; благодаря этому за изначальной многоликостью болезни теперь неясно просматривалась ее единая сущность. Всякое внешнее проявление внутренней боли можно было обозначить словом кручина, например, головокружение и эпилепсию. Слову кручина соответствовали определения черная, желтая и даже русая, иными словами, у кручины были свои разновидности; но слово это во всех вариантах обозначало боль именно физическую, а не нравственную, подобно слову болезнь. Слово “кручина” пришло не из церковных книг, как болезнь, и из него не развились более отвлеченные значения. Впоследствии, как это случилось и со словом болезнь, кручина стала обозначать сугубо психологическое состояние (т. е. переживание, явление внутреннего плана) и соотноситься со значением печали или неприятности (украинское “кручина” значит “печаль”). Перевод греческого афоризма “печаль умеет рожать человеком болезнь” создан на Руси. Однако: “луче болезнь терпети негли печаль”. Очевидно, что в данном случае разводятся телесные и нравственно-психологические аспекты болезненного состояния. Вот почему проповедник говорил только о нравственной “кручине”, а воинские повести толкуют только о “болести”, конкретной чувственной боли, не связанной с моральными переживаниями.
Так происходила постепенная дифференциация понятия болезнь: от демонологического представления о бесчинстве “бесов” до выявления конкретных компонентов болезненного состояния (болесть, кручина).
Как видим, наиболее распространенными были наименования боли (болесть), внутреннего болезненного переживания (кручина), слабости от старости или страдания (немочь) и, наконец, конкретной, любой, но всякий раз именно этой болезни (недуг). С XII в. в древнерусских переводах воинских повестей встречается лишь одно из таких слов — болесть. Слово болесть происходит от боль (как “горесть” — от горе) и связано с отвлеченным значением качества, состояния. Значение корня в этом образовании — “болезненное состояние”, как бы внешняя примета болезни: болит — значит “болен”. Никакой связи с исходным значением “набирать силу” уже нет, ведь и само слово боль стало означать всего лишь больного. В то же время, оно (как и слово “недуг”) обозначает не болезнь вообще, а какую-либо конкретную болезнь: муки родов, “очную (глазную) болезнь”, “болезнь, нарицаемую короста” (оспа) и другие болезни с точным их определением. “Именование болезней постепенно усложнялось, обрастая новыми подробностями, эти слова свойственны славянам с изначальных времен; тут и старое, и новое, и обобщенное название болезни, и сотни частных ее обозначений”. Нельзя не заметить одну особенность более позднего русского представления о болезни. Болезнь признается существующей объективно, ее можно определить по внешним признакам, и прежней боязни неловким словом навлечь на себя беду уже нет. Однако по-прежнему каждая болезнь осознается сама по себе, независимо от другой. Есть, правда, наименования, свидетельствующие о связи между нравственным мучением и физической болью, но эта связь „ощущается конкретно — чувственно, на основе внешнего сходства, не больше. Болезнь объективирована, выделена уже как явление, но пока лишь как состояние определенной части тела, а не всего организма” [95, с. 103].
Теперь для нас важно прояснить, чем отличались “народные” представления о боли и болезни от “книжных”, пришедших из Византии. Данное различие можно понять, сопоставив две модификации старого корня боль, которые обнаруживаются в летописных памятниках XII в. Это уже рассмотренное нами слово болесть и сугубо “книжное” понятие болъзнь.
Если в наиболее древних текстах, созданных русичами, словами, обозначающими боль и болезнь, вообще не пользовались, то ученые авторы житий всячески подчеркивали страдания героя повествования, подробно описывая недуги, в результате которых подвижник впадает в немощь, приближаясь тем самым к Богу. Поэтому слов со значением “болезнь” в житиях и проповедях было много, и употреблялись они часто. В то же время, наряду с описаниями страданий, выпадавших святым на их земном пути к Богу, в текстах встречались и античные заимствования (толкования болезни как следствия неумеренности), часто сочетавшиеся с христианскими представлениями о человеческой греховности.
Обобщая сведения современников о болезни и боли, русский писатель XII в. Моисей писал: “Любому желанию время и место назначены, но если все те желания исполнять без времени и без меры — будет грех на душе, а в теле — недуг. Всякий недуг рождается в человеческом теле, в кручине, а кручина (желчь) свернется от чрезмерной еды и питья, и спанья. Кручины же три в человеке: желта, зелена и черна: от желтой — горячка, зеленая дает лихорадку, от черной же — смерть, то есть души исход. Этот недуг не Бог сотворил, но сам в себе человек непотребным поступком без меры” [155, с. 401]. В данном тексте явно просматривается субъектная интерпретация болезни — возникновение последней связывается не с внешними факторами (как это характерно для народных представлений), но с образом жизни и поступками самого субъекта (нарушение меры, грех). Непомерное и несвоевременное употребление даже самого простого и необходимого человеку приводит к осквернению душевному (грех) и телесному (недуг); так что возникновение болезни определяется характером индивидуальной активности. В других случаях говорится одновременно о страсти (душевной) и недуге (телесном) как об обозначении страданий равноценных и связанных друг с другом, а значит, феномен болезни охватывается уже в его полноте и относится непосредственно к субъекту. Автор “Сказания о Борисе и Глебе” в XI в. неоднократно замечает, что и страсть, и недуг исцеляются, но не человеком, а Богом, а сама болезнь — в человеке.
Как видим, это не совпадало с наиболее распространенными представлениями русского народа, у которого к понятию “болезнь” в то время близки “напасть”, “рок”, “судьба”, “казнь Божия” (болезнь, впрочем, лишь иногда связывалась с грехом) — словом, все, что угодно, но не сама болезнь в ее внутриличностном аспекте. Как уже отмечалось, болезнь и другие бедствия приписывались злым (чуждым) силам и лечение состояло в том, чтобы отогнать и уничтожить действие враждебной губительной силы [98, 152]. “Простой народ верил, что все то, что нерусское, пропитано дьявольской силою, и когда иностранцы ехали при посольстве в Москве, то мужики, увидя их, крестились и спешили запираться в свои избы, “как будто мы были зловещие птицы или какие-нибудь пугала”, — говорил один из иностранных послов; только смельчаки выходили смотреть на иностранцев, как на редкое явление природы” [98, с. 171].
Впрочем, в летописях XII в. еще можно увидеть соответствия между состоянием хворающего и тем, что с ним происходит, или теми действиями, которые над ним производятся. В одном из “Слов” Кирилла Туровского [171, с. 40] окружающие спрашивают Лазаря, воскресшего по воле Иисуса: “Почто въстал еси от немощи?
Почто исълъл еси от недуга? Почто пръмънился еси от болъзни?” (Пръмънился — переменился, принял иной вид, стал другим). Заметим: ни разу не смешиваются различные обозначения болезненного состояния. Далее читаем: “Ицълъвый от недуга”, “Господь поможет мнъ на одръ болезни моея и весь недуг мой обратит въ съдравие” — “Кто же он, иже тя отвори цъла?” Здесь еще важен момент перехода болезни в состояние целостности под чудодейственным влиянием высших сил. Напоминает о себе устойчивое древнерусское убеждение, что “болезнь — это тот предел, за которым начинается нечто новое, бесповоротно меняющее человека” [95, с. 96]. Основное выражение, характерное для XII века — целить недуг. Из немочи поднимаются, недуг исцеляют до “съдравия”, но о болезни пишется как о чем-то, что находится вне человека и как бы “обнимает” его, вовлекая в преобразование. В описываемое время “русский народ, если и потерял старые формы язычества, то сохранял его дух в самих христианских верованиях” [98, с. 146]. Позднее в русской культуре все же смогло утвердится “книжное” представление о болезни как о нездоровье, переживаемом субъектом.
Нужно отметить, что вначале слово болъзнь вообще было распространено только в среде киевских книжников, и за пределами Киева было неизвестно. Его можно было употреблять лишь по отношению к выдающемуся лицу. Таким был, например, знаменитый подвижник XI в. Феодосии Печерский, который многое сделал для распространения на Руси книжного языка. В “Печерском патерике” недуг Феодосия назван уже болъзнью (“Повесть временных лет”). Сюда же могут быть отнесены церковные легенды о крещении Руси при князе Владимире, рассказы о трагической гибели младших сыновей Владимира — Бориса и Глеба; во всех этих рассказах употреблено слово болъзнь. Еще один раз оно использовано в рассказе о смерти Всеволода Киевского, покровителя Киево-Печерского монастыря (в записи под
Итак, для абстрактного обозначения болезни больше всего подходило заимствованное книжным путем слово болъзнь, и с ним не было связано никаких представлений о конкретной болезни; вместе с тем это слово могло передавать и нравственное чувство боли, и боль как состояние тела. Именно поэтому со временем, постепенно проникая из письменности в систему русского языка, с конца XIV в. это слово стало основным выражением нездоровья.
К этому же времени и слово недугъ стало соотноситься с понятием “болезнь”, а не “малосилье”. В XI в. о князе Владимире писали, что он “впал в недуг очима” (конкретно: заболел на оба глаза), а в XIV веке в новом списке говорится уже об “очной болъзни” (отвлеченное понятие).
Итак, тему страдания и связанной с ним боли (болезни) принесли с собой в русскую культуру книжники и христианские проповедники. “Понадобилось более 3-х столетий, чтобы русский народ, пройдя муки татаро-монгольского нашествия, принял в свой язык “терминологию боли”, соотнеся ее с обновленной системой своих представлений о мире. В самом конце XV в., сначала в Ростово-Суздальской земле, закрепилось слово болезнь как общее обозначение болезни, в связи с чем и прочие слова этого ряда изменили свое значение” [там же]. Тогда же слово кручина стало обозначением неприятности, причем не обязательно физической. Впервые оно встречается в таком значении в московских летописях за
Так выстраивается следующая цепочка: боль — немощь — недуг — болъзнь — смерть [95, с. 104—105].
“Как система слов, отражающих существенные представления, важные для средневекового человека, лексемы эти стали излишними, и старая система рассыпалась. В употреблении осталось одно из слов — самое общее по значению, которое теперь понятно всем, — болезнь” [там же, с. 101].
Одновременно с закреплением такого обобщенного представления о болезни входит в русскую речь и “книжное” понятие “зъдравия”, пришедшее из Византии: “Здравие есть благорастворение пръвымъ, от них же съставлено есть тело: от теплого и студеного и сухаго и мокрого” — Здоровье от удачного сочетания первостихий (първымъ) — тепла и холода, сухости и влажности [169, с. 194]. В этом понятийном конструкте национальная специфика утрачивается, уступая место могущественным и влиятельным воззрениям школы Гиппократа.
Усвоив эту “формулу”, народ стал понимать здоровье как “удачное распределение жизненных сил в теле”. Это представление и отражено позднее в “Толковом словаре” Даля: “здоровье — состояние животного тела (или растения), когда все жизненные отправления идут в полном порядке; отсутствие недуга, болезни” [63, с. 675].
Примечательно, что в переводах с греческого слово hyicia переводилось русским здоровье, а в греческом оно означает не просто здоровье как телесную силу, но благополучие, связанное со здравым смыслом человека. Античная идея благоразумия как основы здоровья встречается иногда в русских текстах: “Всякъ испытаяй чюжего въ здоровьи болить”, — писали в “Пчеле” [95, с. 212] — всякий, хлопочущий о чужом, даже будучи здоровым, болеет. Однако в древнерусском языке такого значения слова здоровье как “здравый смысл” еще не было; пришедшее из книжной речи, оно закрепилось позднее в специфически книжной форме.
Христианство также внесло свои изменения в представления о здоровье. Главным стал постулат: Бог располагает здоровьем человека. Но и в этом случае здоровье находится вне человека, может быть пожаловано ему как дар. “Но абы ны Бог далъ, ты здоровъ быль” [Ипат. лет., л. 217,
Кирилл Туровский неоднократно говорил о том, что Бог “посылает здоровье телесемъ и душамъ спасение” [171, с. 55]. Тело исцеляют (“и цель бывааше” — там же, с. 37], т.е. делают его целым и цельным, душу же прощают, т. е. делают простой (освобождают от греха и скверны; простой значит пустой, свободной от чего-либо).
В этой связи становится понятным древнейшее значение слова ис-купл-ение — “плата за свободу”, которое содержалось в корне, известном и сегодня в русском языке (цена). “Древнейший глагол исцђенити значил то же, что и свободить; родственные славянским языки подтверждают, что исконное значение корня — "избавить, освободить, возместить"” [171, с. 75—76]. Цена, а не свободный дар и не вынужденная плата за жизнь, не дань. Цена — плата за освобождение. Свобода всегда имела свою цену. С другой стороны, представление о свободе устойчиво связано с понятием о правде, т. е. о справедливости. Жить по правде — значит жить по закону, данному свыше. Средневековые словари, поясняя полузабытые значения старых слов, уточняют: “оправдися — свободися” [95, с. 435]. По народным представлениям, болезнь наступает в результате запретов, связанных с природой или как следствие вторжения природных или сверхъестественных сил. Как уже было отмечено, в народе уживалась вера в ведунов и колдуний с верою в Бога. “Хотя мало поболим, или жена, или дитя, то оставлыпе Бога, врача душам и телам, ищем проклятых баб чародейниц наузов глаголюще нань наузы завязывати” [98, с. 154]. Однако “церковь строго преследовала всякое ведовство, не щадя даже и лечения, принадлежащего вообще к зелейничеству (травничеству)” [там же, с. 163). Поэтому “убегая чародейства, набожные люди, хотя и верили его силе, если случалось кому заболеть”, опасались прибегать к его помощи. Так как в народных представлениях болезнь часто воспринималась как кара Божья, и поэтому требовала особого отношения, то больной искал исцеления не только в ведовстве и чародействе, но и в религиозных обрядах, стараясь по примеру святых мужей, Бога ради, переносить с благодарением многочисленные недуги и болезни, тем самым искупая вольный или невольный грех. Заботясь о спасении души, “благочестивый человек считал большим грехом не пойти в церковь в праздник не только к литургии, но и к вечерне, и к заутрене... Давать в монастыри считалось особо спасительным делом... Кроме денежных вкладов и недвижных имений некоторые дарили одежды и посылали братии кормы, т. е. съестные припасы... Во время болезни или перед кончиною страждущие думали уменьшить тяжесть грехов вкладами в церковь и завещали иногда в разные церкви и монастыри особые вклады или кормления на братию, чтобы душа отпущена была от муки. Священники и монахи были лучшими советниками и друзьями благочестивых людей. Каждый имел у себя духовника, к которому прибегал в своих житейских нуждах: приглашал для совета и утешения во время какой-нибудь печали, болезни или царской опалы” [98, с. 165].
Так или иначе, несмотря на ассимиляцию античных и христианских представлений, в которых присутствует идея индивидуальной ответственности за свое телесное и душевное состояние, русский народ оставался верен себе и в вопросах здоровья или благополучия неизменно переводил фокус внимания во внешний, социальный план; отсюда постоянная потребность обращаться за помощью в делах освобождения и исцеления к внешней влиятельной инстанции, будь то колдун, исцеляющий магическим словом, или священник, проясняющий индивидуальные отношения с Богом.
Мы показали, как болезнь постепенно объективировалась в русском национальном сознании. К концу рассмотренного нами периода культурно-исторического развития “болезнь стали лечить (лека — лечить лекарством), а не целить — с помощью колдуна или шамана (магии), т. е. словом доводить малосилье до полной — целой силы” [95, с. 95]. Опираясь на наши теоретические построения, можно сделать заключение, что на Руси изначально было распространено представление о болезни как о моменте перехода и активизации жизненных сил; такое представление характерно для шаманизма и 3-го из описанных нами эталонов. Присутствует оно также в христианской и эзотерической традициях. Однако постепенно это представление сменилось в русской культуре объективацией болезни, и вновь проступили черты адаптационного эталона с его объективирующим принципом интерпретации. Болезнь стала напастью, oт которой спасает лекарь или священник, а больной превратился в ослабленного или бессильного, нуждающегося в поддержке и помощи окружения, рода.
Ученые доказали, что специфика русского образного восприятия феноменов здоровья и болезни долгое время сохранялась, несмотря на византийские влияния, через которые — благодаря “книжникам” — утверждался античный эталон с его идеей оптимального соотношения внутренних жидкостей и состояний. В силу национального своеобразия, здоровье в культуре Древней Руси не имело четко обозначенного и самостоятельного интрапсихического измерения или внутриличностного плана. В этом Русь была чужда античности. Исконно русское здоровье (или “крепость”) может быть понято лишь в свете фундаментальных отношений “человек — род”, т. е. во внешнем, социальном плане; связь с сообществом людей в данном случае имеет гораздо большее значение, нежели аналогия или уподобление внутренней упорядоченности индивидуума единству Вселенной. Иными словами, здоровье в русской культуре — это качественная характеристика бытия человека как единицы рода, что и выражено в растительной метафоре здоровья.
Характерно, что “лесное дерево” как многозначный символ-эталон может сочетать в себе основные аспекты 3-х рассмотренных выше социокультурных образцов здоровья: внутреннее единство, цельность (ствол), включенность в сообщество (лес) и непрерывное развитие — рост (как у Рильке: “И дерево себя перерастало”). Однако русское национальное мировосприятие, в силу своей специфики, наибольшее значение придавало одному из трех эталонных компонентов символа — общности индивидуального и родового, выраженной в “соборности” русского леса. Русские деревья всегда собраны в лес, этот космос русского родового сознания. Одиноко растущее дерево — олицетворение горестной доли, кручины. В таком своеобразии национального мировосприятия и следует искать корни русского “лесного” здоровья: человек обретает крепость (тела и духа) в роду (как дерево в лесу), а род крепнет в каждом отдельном человеке.
Из всего вышеизложенного видно, что характеристика “крепкий, как лесное дерево”, кроме всего прочего, означала свободный и достойный представитель своего рода, сумевший полноценно реализоваться в нем. Подобно дереву в лесу, растущему согласно природным законам, достигший зрелости и свободный человек живет в согласии с законами своего рода, и это вовсе не ограничивает его свободу, а, как раз наоборот, гарантирует ее, поскольку “свободный” означает “свой”, из того же дерева, той же породы.
Итак, “дерево в лесу” или “дерево-лес” — это и смысловой синкрет, и эталонный образ — природный “прототип” человека в роду или человека как представителя рода. Этот эталонный образ воплощал такие качества, как прочность, надежность, зрелость, основательность, несокрушимость и монолитность. Именно такие качества должны были характеризовать человека, в котором его род проявился во всей полноте, без изъяна, именно такой конгломерат качеств позволял человеку быть “крепким, как дерево”, то есть здоровым в древнерусском понимании. Таков исконный древнерусский “лесной” (или, в более поздней модификации, “соборный”) эталон здоровья. В нем просматриваются вполне определенные черты второго (из описанных нами) “адаптационного” эталона. Но, в отличие от современных представлений, в сознании древнерусского человека не было противопоставления Природы и Общества; скорее имела место аналогия природного и социального, что объясняется особенностями восприятия древнего человека. Русский Лес — прообраз русской соборности — был одновременно живой средой, в которой древнему человеку необходимо было выжить, и символом рода, в котором ему предстояло занять свое, подобающее место. Здоровье, подобное крепости дерева, определяло возможности выживания человека и в его природном окружении (в лесу), и в границах его рода. Подобно тому, как в античной культуре понятие “здоровье” может быть адекватно раскрыто в свете объемлющего его и фундаментального понятия “калокагатия” (общая характеристика благородного и цельного человека), русское понимание здоровья проясняется в свете основополагающей идеи соборности, общности свободно живущих людей. “В центре всех представлений о мире, изменяя названия и постоянно обогащаясь содержательно, всегда остается соборность — как внутренняя слиянность отдельного человека с социальной организацией, от которой к нему исходят силы и разум” [71, с. 24].
В завершение хотелось бы привести пример такого культурно-исторического источника, в котором древнерусский эталон был бы если не подвергнут рефлексии, то, по крайней мере, интеллектуально переработан и отлит в достаточно строгую концептуальную форму?
В России существует уникальный документ, который, как нам кажется, свидетельствует в пользу выдвинутых нами предположений о том, что для Древней и Средневековой Руси был характерен описанный нами “адаптационный” эталон (№ 2) в его национальной (“лесной” или “соборной”) специфике. Это появившийся в XVI веке основной канон русской социальной жизни — Домострой, который, вызывая неоднозначную оценку, до сих пор не оставляет читателя равнодушным, поражает жесткостью и консервативностью своей структуры. Стиль Домостроя отражает коренные свойства бытия и сознания русского народа тех времен.
“Сильвестр, "собравший Домострой", не сочинил ничего своего, а только собрал плоды народной мудрости и практических правил и подвел им итог”, — писал публицист-народник Н. В. Шелгунов. Строгая регламентация всех действий и обязательная зависимость одного события от другого определяли причинно-следственные отношения, которые иначе остались бы незамеченными, растворились бы в текучке жизни. Иерархия в отношениях между людьми и точное соблюдение определенных циклов в организации жизненных процессов — таковы те первопринципы, которые был призван воспроизводить и поддерживать в национальном сознании этот канон. Домострой пытается регламентировать то, что до него обладало известными степенями свободы: личные отношения человека с близкими ему людьми. Регламентация освящалась верховной властью Бога, шла сверху вниз, начиная с государя, постепенно изливаясь в самые сокровенные глубины человеческой жизни, подчиняя их себе. По меткому выражению одного из историков, Домострой был призван “выбивать автоматическую совесть” в тех, кто забывает свой общественный долг. Одной из первых, сразу же за главами, посвященными вопросам, как должно верить, следует глава, как лечиться — “Како врачеватися християном от болезней и от всяких скорбен — и царем, и князем, и всяким чиновникам, и святительскому чину, и священническому, и мнишескому, и всем христианом” [О волшбах и о обавницех — 71, с. 27]. Все “страсти”, нарушающие нормы человеческого поведения, в этой главе глубоко анализируются с точки зрения их вредного воздействия как на самого человека, так и на его ближних. Необыкновенно пристальное внимание Домострой уделяет пище и питью; в нем указано более 135 разного рода кушаний и тщательно расписано меню в зависимости от церковных праздников и служб на весь год. Можно сказать, что Домострой — это своего рода сценарный план проведения жизненно важных, семейных и общественных действ или тотальный эталон упорядоченного социального существования, следование которому может обеспечить здоровую и благополучную жизнь в русском понимании. Первый исследователь Домостроя И. П. Сахаров так охарактеризовал его: “Это обрядник всего, что надо делать и как жить”. Нарочитая обрядность и ритуализированность Домостроя отражает наиболее фундаментальные особенности русского способа бытия, всегда ориентированного на единение, достижение полного слияния с социальной общностью при полном подчинении индивидуальной воли общим законам. Здоровье обретается лишь в акте интеграции с общиной, родом. Это характеристика народа, постоянно воспроизводимая в ритуальных образцах социального поведения; человек и болеет и выздоравливает внутри своего рода тем способом, который определил в своих непреходящих образцах род. Главное, что следует из наставлений Домостроя и что впоследствии удачно выразил Н. Бердяев, это постулат: “нельзя спасаться индивидуально” [71, с. 23].
Магическое слово древнего целителя, возвращающее захворавшему жизненную силу, — а через столетия такой упорядочивающий и интегрирующий в сообщество дискурс как Домострой — вот логика развития древнерусской оздоровительной практики. Здесь принципы здорового существования индивидуума аналогичны тем законам, согласно которым структурируется социальное пространство русского народа, и собранием которых стал позднее Домострой. В Домострое по сути постулируется, что здоровье человека и надежность социальной структуры неразрывно взаимосвязаны. Крепким необходимо быть не только отдельному члену рода — в крепости, благодаря незыблемым консервативным принципам, должен пребывать весь род, ибо крепость — от Бога.
Заключение
Психология здоровья в своем становлении продолжает намеченный гуманистической психологией принципиально иной путь развития психологической науки - путь к созданию новой науки "психологии с человеческим и человечным лицом". Именно гуманистическая психология разрабатывает целостный подход к здоровью, в котором физическое и психическое здоровье представляется связанным с высшими ценностями, целями и потребностями человека. Жизнеспособность психологии здоровья, возможно, определяется не столько анализом глубин человеческого поведения, сколько изучением высот, которых каждый индивидуум способен достичь.
Для построения индивидуальной стратегии достижения здоровья необходимо развивать психологическую компетентность в отношении здоровья и, возможно, радикально изменить качество собственной жизни - интегрального показателя психологического, физического и эмоционального благополучия в субъективном восприятии. Важным показателем качества жизни являются индивидуальные переживания человека относительно социальной обстановки вокруг него, поэтому качество жизни выступает некоей глобальной системой, включающей в себя качество культуры, качество экологии, качество образования, качество социальной, экономической и политической организации общества, качество человека. При исследовании качества жизни как интегративной характеристики объективных и субъективных показателей условий жизни человека выявляется особая значимость для здоровье сбережения именно субъективной оценки качества жизни.
Отношение к здоровью представляет собой систему индивидуальных, избирательных связей личности с различными явлениями окружающей действительности, способствующими или, наоборот, угрожающими здоровью людей, а также определенную оценку индивидом своего физического и психического состояния.
Содержательный анализ проблемы выявил разрозненный характер концепций, поэтому дальнейшая проработка теоретических концепций, проведение эмпирических исследований будут способствовать построению комплексной психологической модели здоровье сбережения человека. В целом же психологическим индикатором здоровье сбережения и качества жизни человека выступают степень удовлетворенности разными сферами жизни и положительная согласованность с психической адекватностью личности.
Список литературы
1. Васильева Филатов_Психология здоровья человека эталоны представления
установки
2. «Здоровье человека и окружающая среда» // Величковский Б.Т. - М., Новая
школа, 1997
3. Н. М. Амосов, Я. А. Бендет. Здоровье человека М., 1984
4. Ю. Головин. Словарь практического психолога, 2003
5. Б. Б. Прохоров «Здоровье населения России» М., 2001
6. Интернет
Содержание
Введение……………………………………………………………………………….2
1. Понятие «здоровье», его содержание и критерии………………………………..4
2. Определение понятия «норма»…………………………………………………….5
3. Факторы, влияющие на здоровье человека………………………………………..7
3.1 Генетические факторы…………………………………………………………7
3.2 Состояние окружающей среды……………………………………………….10
3.3 Медицинское обеспечение……………………………………………………12
3.4 Условия и образ жизни………………………………………………………..14
4. Национальные образы здоровья и болезни (анализ представлений о здоровье и болезни в древнерусской культуре)………………………………………….……....17
Заключение………….…………………………………………………………………32
Список литературы……………………………………………………………………33
