Реферат

Реферат Художественное осмысление взаимоотношений человека и природы в тувинском фольклоре

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 10.11.2024



Художественное

осмысление

взаимоотношений человека

и

природы

в

тувинском

фольклоре


Искусство как форма общественного сознания наиболее четко и последовательно отражает взаимоотношения человека и природы с древних времен до наших дней. Как утверждают ученые, особенно интересно исследовать это явление в худо­жественном творчестве так называемых малых народов. Исто­рические условия их развития позволяют проследить идею не­разрывности человека и природы в более чистой форме.

Исторические связи между человеком и природой запе­чатлелись почти во всех видах художественного творчества тувинского народа и определяют одну из характерных особен­ностей его эстетического мышления. Это своеобразие обус­ловлено географическими и историческими условиями развития древнего кочевого народа, охотничьей, собирательской и ско­товодческой формами его хозяйствования. Чувство нераздель­ности с окружающим миром было присуще тувинцу еще с древних времен языческого поклонения силам природы. В ходе исторического развития отношение народа к природе претер­пело огромную эволюцию. Обожествление природы, смешан­ное с суеверным страхом перед её стихией, постепенно сме­нилось активным, преобразующим отношением к миру.

Тувинский народ в своем эстетическом развитии прошел путь от мифологического сознания к современному профес­сиональному искусству. Начиная от древних наскальных рисун­ков с изображениями животных, орнаментов растительного характера и до скульптуры малой формы современных камне­резов; от обрядовых охотничьих песен, мелодий приручения животных, горлового пения и до симфонической музыки; от этиологических сказок, богатырского эпоса и до письменной литературы всё это духовное наследие тувинцев проникнуто поэтическими образами растительного и животного мира. Во всем  этом  многообразии жанров декоративного,  изобрази тельного, музыкального и словесного искусств народ удиви­тельно бережно пронёс через века идею неразрывности чело­века и природы. И в то же время необычайно гибко трансфор­мировал её в художественных формах своего творчества.

Исследование взаимоотношений человека и природы в ту­винском искусстве является, на наш взгляд, одной из ключевых проблем  современного тувиноведения.

В данной статье проблема взаимоотношения человека и природы впервые рассматривается на материале устного на­родного творчества. Статья написана на основе сообщения, сделанного на методологическом семинаре ТНИИЯЛИ. Поэто­му здесь предпринята попытка осветить данную проблему в философском аспекте.

В настоящее время, когда Тувинский НИИ участвует в со­ставлении 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», текстологическая подготовка фоль­клорных произведений стала одним из первостепенных науч­ных задач. Изучение вариантов, отбор лучших образцов, их систематизация и комментирование невозможно без чёткого жанрового разграничения. В определении жанровых критери­ев этих произведений решающую роль играет соотношение в них реального и фантастического, рационального и иллюзор­ного. Трудности при их жанровой классификации вызывают так­же меж- и внутрижанровые пересечения и трансформации.

Специфика текстологической подготовки произведений ту­винского фольклора связана, на наш взгляд, с рассмотрением проблемы взаимоотношения человека и природы в двух конк­ретных аспектах. С точки зрения отражения роли этих отноше­ний: 1) в формировании стихийно-материалистических и религи­озных воззрений народных масс; 2) в определении жанровых особенностей мифа, эпоса, сказки и её разновидностей.

В работах советских фольклористов, разрабатывающих дан­ную проблему', основополагающими методологическими прин­ципами стали положение исторического материализма о том, что народные массы являются основными творцами матери­альных и духовных благ, и признание социально-исторической обусловленности духовной культуры.

Стихийно-материалистические воззрения народных масс содержат в себе представления о материальности и познавае­мости мира. Творцы фольклора знали, что явления природы, конкретные материальные предметы подвержены изменению.

Эти знания о материальности и познаваемости мира у ту­винцев, как и у других народов, наиболее ёмко выражены в малых жанрах фольклора - пословицах, поговорках и загад­ках. В них преобладают именно прямые аналогии, связанные с образами природы и человека.

О материальности и изменяемости мира говорят послови­ца «Шаг шаа-биле турбас, чавылдак кегу-биле чытпас» («Траве вечно не зеленеть, времени на месте не стоять») и загадки «Черден унгеш, дээрге четти» («Вышло из земли, достигло неба»

-   дым, туман), «Хунден кезээде чаштып чоруур» («Всегда пря­
чется
от солнца» - тень), «Кеерге кезулбес, тударга туттун-
мас, базарга бастынмас" («Смотришь - не видать, хватаешь -
не поймать, давишь - не задавить» - ветер), «Холу чокта, буду
чокта
кончуг чараш чурук чураан» («Без рук, без ног, а рисует
причудливые
картины» - мороз) и т.д.

Пространство в пословицах и загадках не отрывается от материи, рассматривается не как пустое место, вместилище материи, а в неразрывной связи с ней. Это позволило загадкам «Тии чок торгум, дизии чок чинчим» («Шелк мой без краев, бусы мои без связки» - небо, звезды), «Санаттынмаан хой, хемчээттинмээн мал» («Несчитанные овцы, неисчислимый скот»

-   небо, звезды) выразить множественность миров, близкую к
его
бесконечности.

Народные массы выработали понимание изменяемости и представление о бесконечности мира, выразив их довольно оп­ределенно и точно в художественно-образной форме: «Кижи озер, кидис шейлур» («Человек растет, войлок растягивается»), Л.П..1 олур оглу артар, аът калыр - баглаажы артар» («Отец умрет - сын останется, конь падет - коновязь останется») и т.д. Народу было свойственно понимание причинно-следственной свя­зи явлений. Это видно, например, в таких тувинских пословицах, как «Хат чокта сиген бажы шимчевес» («Без ветра трава не ко­лыхнется»), «Чаштанчыдан ерт унер, чаашкындан yep унер» («Из искры возгорает пожар,
от дождя начинается потоп»).

Пословицы отрицают возможность полного, исчерпываю­щего знания всего, но не в принципе, а лишь для одного, от­дельного человека. Убеждение в принципиальной познаваемо­сти мира содержится в тувинской пословице «Угаанда тончу чок» («Познание бесконечно»), в загадке «Карак чивеш ара-зында каяа-даа чеде бээр» («В мгновение ока доходит хоть докуда» мысль).

Философы полагают, что народный материализм, будучи стихийным и совершенно наивным, не может предохранять его созидателей и носителей от воздействия религиозно-идеалисти­ческой идеологии, которая не только внедряется в их сознание извне, но и имеет прочную базу в общественно-экономичес­ких условиях бытия самих народных масс.

В представлениях тувинцев о мире, окружающей природе значительное место занимали мифологические воззрения, на которые опирались и шаманизм, и ламаизм. В основе мифологи­ческих представлений давних предков тувинцев, как и у многих первобытных племен, лежит вера во всемогущество природы. Отсюда чрезвычайная распространенность и относительная ста­бильность в произведениях тувинского фольклора разнообраз­ных воззрений, содержащих идею неразрывности человека и природы.

Особенно широко в тувинском фольклоре отразились то­темистические, фетишистские и анимистические воззрения.

В работах по древнейшим периодам человечества2 более ранней формой возникающего религиозного сознания и чув­ства считается тотемизм. В родоплеменных коллективах созда­вались представления об их родстве с покровителями из мира природных явлений, животных, птиц, растений, предметов, ко­торые считались первопредками людей, тотемами. В связи с этими поверьями возникли самые причудливые обряды, часть которых нашла свое отражение в древних фольклорных жан­рах. Поскольку в качестве тотемов выступали животные, иног­да растения, то их в данном роде или племени запрещалось уничтожать и употреблять в пищу.

Как отмечают исследователи3, такие запреты существовали и у тувинцев. В некоторых родоплеменных группах не убивали медведей, змей, обожествляли лебедя, орла, считая их своими первопредками. Об этом существует множество сказок, ле­генд, преданий.

Бытуют, например, легенды о той или иной генеалогичес­кой или магической связи некоторых родоплеменных групп ту­винцев с животными или птицами. Это выражено, например, в самоназвании родов куулар (куу - лебедь), адыг-тюлюш (адыг - медведь).

Фетишизм у первобытных людей является древним пред­ставлением о том, что будто бы между людьми, предметами и их наименованиями есть также сверхъестественные связи и что благодаря этому скрытые добрые и злые силы могут оказы­вать свое влияние на судьбу человека.

В произведениях тувинского фольклора фетишистские пред­ставления выражены в образах священных скал и деревьев. Все те магические предметы, с помощью которых герой со-оершает те или иные чудодействия, составляют основную спе­цифическую особенность волшебной сказки.

В тувинской сказке «Хайындырынмай Багай-оол с конем Хан-Шилги», например, Ак-Мёге умирает, когда герою уда­ется попасть стрелой в белую волосинку, протянутую меж­ду луной и священной скалой или когда он убивает также Хурен-Мёге, оборвав коричневую волосинку, протянутую от священной скалы к солнцу4.

Более поздним проявлением первобытного мышления, по предположению ученых, явился анимизм представление о душе как ведущем, самостоятельном, внутреннем и невиди­мом начале людей, птиц и самых различных предметов и про-ннлений природы.

В тувинском фольклоре элементы анимистического воззре­ния встречаются довольно часто. Характер анимистических пред-■ киш. ним в разных жанрах меняется. Если в эпосе или волшеб­ной сказке обычно душа героя хранится в воробьях, он пре-11|>.|щ,1сч себя r стебелек ковыля, коня в высохший конский навоз, невеста героя превращается то в ястреба, то в бабочку, н бытовой сказке перевоплощения героя чаще всего связаны с более реальными представлениями, иногда социального харак­тера, например, герой превращается в мальчика в войлочной одежде, а его конь в плохого хромого конька и т.д.

Формирование специфических различий между сказкой и мифом в народном творчестве происходило на путях борьбы стихийно-материалистического миропонимания с первобытным идеализмом, т.е. с религиозными верованиями.

В специальных исследованиях, посвященных рассмотрению жанровых особенностей мифа, эпоса и сказки, основное вни мание уделяется характеру взаимоотношений человека с при­родой.  В этих  работах обобщается положение о социальной обусловленности форм общественного сознания.

Мифология и фольклор возникли в первобытном обще­стве в тот период, когда низкому уровню производства соот­ветствовала нерасчлененность общественного сознания. Для этого уровня сознания характерными были представления о «слитности» человека с окружающей средой и с той общнос­тью, к которой он принадлежал (Вспомним мифологические образы о разного рода духах природы).

В процессе разложения родоплеменного строя и форми­рования классового общества происходит разрыв родовых уз, возникают борющиеся друг с другом классы. На этой основе развертывается самосознание индивида, свидетельствующее о том, что человек стал выделять себя из окружающей природ­ной и общественной среды и противопоставлять ей себя. Эти процессы находят свое отражение в общественном сознании. В частности, падает социальная роль мифа, происходит зыделе-ние фольклора из мифологического сознания.

В качестве примера можно лривести трансформацию об­раза Сагаан-Огбена от духа-хозяина природных объектов в ту­винских мифах и до буддийского божества-покровителя в ре­лигиозных легендах (ср. с образом белобородого старца в сказках).

Существенное принципиальное различие между мифом и фоль­клором специалисты видят в том, что мифологическая фантазия не связана с определенным творческим замыслом, а фантазия в фоль­клоре это такая форма творчества, в которой человек созна­тельно реализует свой творческий замысел. По отношению к соз­данному образу миф и фольклор резко различаются. Восприятие мифа предполагает веру в реальность мифологических образов и сюжетов, восприятие фольклора не связано с такого рода верой.

Образы албыса, шулбуса, мангыса в тувинской мифологии и фольклоре, например, несут различные функции: в мифе это часто действующие лица со странной реальной силой, в сказке, например, это вспомогательные персонажи с волшебными спо­собностями.

При переходе от мифа к фольклору художественная фан­тазия претерпевает качественные изменения и приобретает новые функции: в ней в форме вымысла начинают выражаться нравственные принципы народа, его взгляды на жизнь, мечты О будущем, эстетические идеалы и т.д. Зависимость от мифо­логического мышления в фольклоре уменьшается по мере ро­ста реального господства людей над силами природы.

В ходе развития общества в фольклоре соответственно уси­ливается изображение реальных, социально-бытовых элемен­тов, уменьшается роль фантастического.

В произведениях раннего фольклора восприятие челове­ком окружающей среды и органической связи между собой и природой носило антропоморфный характер. Антропоморф­ные воззрения в сказках, легендах представлены в сверхъесте-< твенных и мифологических образах. Этим силам человек либо подчинен, когда природа представляется ему как чуждая и не­приступная сила (многоголовое чудовище Амырга-Моос или Чылбыга часто господствуют над героями тувинской сказки), либо подчиняет их себе (сивого быка или двух свирепых коней i ерой эпоса побеждает в единоборстве). Когда человек в борь­бе с силами природы в сказках и других жанрах фольклора • ч.1. iумает победителем, развивается эпическое миропонима­ние жизни.

Эпос, как форма художественного сознания, обобщает и т.ip.окает в конкретно-образной форме переживания, пред-■ I.ишемия и идеи людей, формирующейся народности. В нем о||>,|>к<«мо пицо рода, так как он, по словам М. Горького, со-тдавая эпическую личность, наделял ее «всей мощью коллек­тивной психики». Именно эта личность выступает в эпосе на мгрвый план, а не боги и не олицетворения стихийных сил и т.п.

Образы героического эпоса, воплощающие представления
м
.1|)од.1 о <       1тыре времен разложения родового строя, отли­
чаются
  большой выразительностью.   Если в  сказке народные герои как бы безлики, слиты с общей массой рода и племени, даже безымянны (в поздних социально-бытовых сказках появ­ляются Оскюс-оолы и т.п.), то в героических сказаниях герои уже индивидуализированы, отделены от рода, нередко стоят над ними.

В тувинском героическом эпосе образ богатыря всегда на­делен именно такими необыкновенными качествами. Возьмем, например, описания богатыря из героического сказания «Теве-не-Мёге с конем Демир-Шилги»: «Он не из нашего мира! Он -истинный богатырь! В нем совместились облики ста человек. Он похож на черного яростного быка. В нем совместились облики ста человек. Он похож на яростного, бешеного быка! Человек с ним спорить не может: он знает тысячи разных вол­шебств. А конь его безупречный знает больше, чем богатырь. Нет в этом мире силы, чтобы тягаться с hhm»s.

Основные различия мифа, сказки, эпоса ёмко выразил Е.М. Мелетинский: «Если при переходе от мифа к сказке мифологи­ческий космос отчасти заслоняется семьей, то при переходе от мифа к героическому эпосу на первый план выходят отноше­ния племени и архаических государств, как правило, историчес­ки существовавших»6. Здесь же он выделяет следующие ос­новные ступеньки трансформации мифа в сказку: деритуализа-ция и десакрализация, ослабление строгой веры в истинность мифологических «событий», развитие сознательной выдумки, потеря этнографической конкретности, замена мифических геро­ев обыкновенными людьми, мифологического времени ска­зочно-неопределенным, ослабление или потеря этиологизма, пе­ренесение внимания с коллективных судеб на индивидуальные и с космических на социальные, с чем связано появление ряда но­вых сюжетов и некоторых структурных ограничений.

Трансформация мифа в сказку в тувинском устном народ­ном творчестве происходила не в такой строгой последова­тельности и полноте элементов, как в обобщающей схеме Е.М. Мелетинского, а имеет некоторые свои особенности. Специ­фика тувинского фольклора характеризуется его архаичностью и жанровой синкретичностью. В одном произведении архаи­ческой эпики, например, продолжают сосуществовать мифо­логические и сказочные образы,  сюжеты, мотивы,  чередую щиеся то с сильно выраженными социальными элементами, то С религиозными напластованиями, то с этиологическими кон­цовками орнаментального характера. Но в целом процесс пе­рехода от мифа к фольклору в художественном мышлении 1увинцев подчинен закономерностям развития общечелове­ческой культуры.

Взаимоотношения человека и природы интересно проследить и и |i,i тиши сказки, во всех ее разновидностях, начиная от сказки

0  животных, богатырской, волшебной и до социально-бытовой.

Древнее олицетворение, связанное с невыделением перво­бытным человеком себя из природы, нашло свое отражение в сказках о животных и природе. Первые рассказы, отвечающие на нопросы «почему» и «каким образом», были не только олицет-иорением природы, но и первым выражением осознания чело-иеком окружающей среды в целом. Это находит свое подтверж­дение в сказках всех народов мира, в том числе и тувинского, где «ишь природы изображалась, как известно, по аналогии с жиз­нью пюдей, и человек отождествляет себя
со зверями, птицами, р.к юниями и т.п. Верно отражены в образах сказок и характер­ные свойства изображаемых животных.

Разновидность сказки, именуемая фольклористами герои-ко-эпической или богатырской, широко распространена и в ту­винском фольклоре. Некоторые специалисты7 считают ее пе­реходной формой от героического сказания к обыкновенной волшебной сказке.

В отличие от героического эпоса с центральным персона­жем - богатырем, который в борьбе за невесту состязается с врагами из другого рода и различными мифическими суще­ствами из других миров (например, в эпосе это огромный че­ловек Даг-Иргек, чудовища Кара-Була и Амырга-Кара-Моос, рогатый бык и т.д.), в богатырской сказке герой борется в пределах своего аала или других мифологических миров, осво­бождает своих старых родителей от разного рода чудовищ или от плохого хана. Это такие сказки, как «Дээр-Мёге и шестиго-ловый мангыс Калчаа-Мерген», «Хан Хюлюк» и т.п., в которых подвигам героя способствуют не его собственное физическое могущество, а волшебно-фантастические предметы и действия.

Сверхъестественное и мифологическое в сказках не глав­ное. Действительной основой сказки являются процессы труда и борьбы, а элементы сверхъестественного и мифологическо­го фигурируют лишь как обстановка. Наличие такой обстановки обусловлено мировоззрением. Особенно широко использу­ются в сказке представления о множественности миров и ани­мистическом перевоплощении, причем если в религии эти пред­ставления связаны с культовым поклонением, то в сказке они выступают как обстановка действия.

Для подтверждения сказанного сошлемся на трансформи­рованную из мифа тувинскую сказку «Кодур-оол и Биче-кыс»8. В этой сказке в образе лесной царевны-дангыны, способству­ющей удачной охоте, воплотилось анимистическое представле­ние тувинцев о существовании духа-хозяина тайги. Этот образ создает особую таинственную обстановку для динамического развертывания основной сюжетной линии и не вызывает суе­верного поклонения.

В бытовых сказках, отражающих более поздние отноше­ния между героями, социальные противоречия улавливаются более  чутко и подаются более выпукло,  чем в волшебных.


1. Диплом Разработка предложения по совершенствованию деятельности ОГУ БелИФ на основе технологи
2. Курсовая Настольные СУБД
3. Реферат Завершение формирования индустриального общества в Германия в 1871-1914 гг
4. Реферат на тему Living As A Sociologist Essay Research Paper
5. Реферат на тему Proclamation Act Of 1763 Essay Research Paper
6. Статья Альтернативное разрешение споров новинка или исконная традиция
7. Реферат на тему Hurricanes ALevel Essay Research Paper The
8. Реферат Экзаменационные билеты по экономике переходного периода России
9. Реферат на тему Jade Peony
10. Курсовая Эмоциональное развитие самодеятельного актера