Реферат Категории медиапсихологии
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Архив номеров журнала "Государственная служба"№2 (12) 2001
Категории медиапсихологии
Елена ПРОНИНА - кандидат психологических наук, доцент факультета журналистики МГУ
После того как Mass-media обрели глобальный характер, исследователи приходят к мысли, что "информационное загрязнение среды" и результаты гиперэксплуатации психических ресурсов человека могут иметь еще более катастрофические последствия для выживания социума, чем экологическое загрязнение природной среды...
Массовая коммуникация стала виртуальной психикой глобального виртуального субъекта, когда управляемость условна, а самодетерминация абсолютна... Коммуникативная открытость общества и информационная безопасность личности -взаимогарантирующие понятия. Механизмы, циклы и условия информационного метаболизма социума, реализуемые массовой коммуникацией, должны стать предметом новой отрасли психологии - медиапсихологии..."
Современную эпоху называют информационной эрой. Это время рождения Интернет, новых информационных технологий, стремительного внедрения электроники во все сферы жизни. И одновременно это время информационных войн, яростной борьбы за частоты и каналы. Время имиджмейкеров и PR-кампаний. Никакое решение не проходит без так называемой информационной поддержки. Исход противостояния зачастую предрешен победой в информационных сражениях.1 Военные действия ведутся в умах людей. Общеизвестными и употребительными применительно к массовой информации стали термины "информационный киллер", "черный PR", "лоббирование", "шантаж", "наезд", "опускание", "информационное давление" и т.д. Терминология своей жесткостью и откровенностью соответствует медиа-стратегиям и технологиям. Но самое удивительное заключается не в откровенности терминологии и не в цинизме приемов манипуляции, а в том, что аудитория знает практически все об этих приемах и методах, но реагирует так, как если бы не знала. С другой стороны, ощущение абсолютной управляемости общественных настроений неожиданно сменяется ощущением абсолютной неопределенности и произвольности, а попытки полного контроля информационных потоков приводят к противоположному результату. Когда-то соединение компьютеров в сеть было предложено военным ведомством для лучшего контроля и управления, но со временем именно сеть стала источником неуправляемых информационных потоков.
Эти и многие другие парадоксы свидетельствуют, что область массовой коммуникации пока "terra incognita" для действительной науки. Попытки достоверно объяснить удивляющие феномены управляемости -непредсказуемости, обусловленности - спонтанности, сопричастности - суверенности, открытости - непроницаемости пока безуспешны.
По всей видимости, разгадку следует искать в особенностях той сферы психического, которая обнаруживает себя в парадоксах массовой коммуникации. Причиной парадоксов является совмещение позиций субъекта и объекта воздействия в массовой коммуникации. Субъектом и объектом воздействия выступает коллективное сознание, регулирующее себя посредством массовой коммуникации.
Массовая коммуникация, с точки зрения медиапсихологии, есть система саморегуляции коллективного сознания, по сути - автокоммуникация, специфическая функция самоорганизации целостного социального организма. Средства массовой коммуникации, по выражению М.Маклюена, являются "продолжением нервной системы". С этим вполне можно согласиться. Но если средства массовой коммуникации -нервная система, то сама массовая коммуникация - своеобразный психический механизм, обусловливающий восприятие и переработку информации на уровне коллективного сознания. На уровне индивидуального сознания аналогом этого процесса являются высшие психические функции, определяющие приспособление к реальности.
В системе представлений отечественной психологии, всякая высшая психическая функция (в отличие от простых рефлексов и природных инстинктов) - не анатомическое образование, а функциональный орган, то есть подвижная динамическая система, ориентированная на задачу.2 Её структура определяется характером используемых средств и инструментов.
Так, очки и глаза представляют своего рода функциональный орган, требующий формирования новой зрительно-моторной координации, изменения глазодвигательных реакций, бинокулярных навыков и т.д. и, конечно, определенного периода адаптации. Можно себе представить, какие изменения происходят при этом в системе нейронных связей. Поэтому отказ от очков требует новой перестройки зрительной функции. Гораздо сложнее обстоит дело с высшими психическими, когнитивными функциями. Использование новых орудий-средств приводит к перестройке мыслительных операций, появлению новых психических возможностей. Средства массовой коммуникации представляют собой аппарат мышления современного человека.
Включение субъекта в систему массовой коммуникации изменяет психотехнику восприятия, мышления и поведения, расширяет психические возможности человека, многократно интенсифицирует информационный обмен между индивидами. Это обусловливает синхронизацию и достижение когерентности психической активности на уровне коллективного сознания в целом. Мышление в структуре глобальных информационных процессов приобретает новые свойства как Net-мышление (сетевое мышление)3 и представляет собой иную парадигму по отношению к ранее преобладавшей форме рационалистического мышления.
Но если существует особая сфера психического, достаточно автономная и независимая, с собственной системой саморегуляции, то должна существовать и специальная отрасль психологии, исследующая её закономерности - медиапсихология.
Массовая коммуникация как процесс спонтанной самоорганизации и саморегуляции коллективного сознания, как механизм поддержания психического гомеостаза есть специфический предмет медиапсихологии.
С этой точки зрения исчезает ряд неразрешимых противоречий массовой коммуникации, как, например, проблема суверенности или зависимости сознания от медиа (медиацентрированные и антропоцентрированные модели массовой коммуникации), соотношение субъекта и объекта воздействия (медиа манипулирует коллективным сознанием или коллективное сознание изменяет медиа). На самом деле массовая коммуникация и есть сам процесс изменения коллективного сознания. Перефразируя известное изречение Л.С.Выготского о соотношении мышления и речи, можно сказать, что коллективная мысль не выражается в массовой коммуникации, но совершается в ней. Степень управляемости массовой коммуникации, как и коллективного сознания, условна, аутентичность и спонтанность абсолютны.
Речь, таким образом, идет о психическом процессе, протекающем в режиме реального времени. С одной стороны, это вполне стохастический процесс, складывающийся как равнодействующая вихрей и потоков, индивидуальных воль и потребностей. С другой, это надличностный процесс, не подчиненный ничьей воле. Если использовать аналогию с магнитным полем и железными стружками, то в магнитном поле массовой коммуникации индивидуальные намерения, потребности групп и социальных институтов подвергаются мощному действию силы надличностных факторов, дрейфуют, ориентируются и выстраиваются вдоль силовых линий поля. Форма и структура силового поля зависят от тех объектов, которые в нем находятся, и действительно представляют собой равнодействующую всех сил, образующих систему. Форма поля может изменяться с течением времени по мере истощения одних зарядов, наращивания других, перемещения объектов, появления новых и т.д. Энергия объектов всегда избыточна по отношению к системе (ведь объекты в известной степени самодостаточны и относительно независимы, например, могут выходить за пределы системы). Они способны самопроизвольно изменяться. По мере накопления этих изменений система меняется тоже. Таким образом, её равновесие - динамическое.
Наиболее яркой иллюстрацией такого рода системы является Интернет. Его принцип существования -самоорганизация. "Нет направляющей руки, нет программиста. Самоорганизация рождается самой системой в результате потери устойчивости некоторого состояния".4 Это не означает, что раньше таких систем не было. Все естественные системы такие. Тем более, такова природа массовой коммуникации. Просто Интернет сделал явным и наблюдаемым то, что раньше было скрыто.
Массовая коммуникация, общественное мнение являются такого рода системами. Ощущение всемогущего субъекта-управителя (четвертой власти) здесь неожиданно сменяется ошарашенностью паяца, послушностью автомата и обратно. Суть же в том, что нет и не может быть субъекта-управителя, а значит и односторонне управляемых объектов. Все участники активны и как самостоятельные единицы непредсказуемы. Участие каждого вносит свой вклад в полилог мышлений, что и обусловливает порождающие свойства массовой коммуникации.
Одной из основных категорий медиапсихологии, таким образом, является "творчество в процессе коммуницирования". Оно отражает, с одной стороны, способность человека к спонтанному мышлению и самовыражению в условиях массовой коммуникации. С другой, - фиксирует специфические особенности порождающей деятельности на уровне коллективных процессов.
То, что массовая коммуникация представляет собой полилог, стало очевидным с появлением электронной сети. Интернет предоставил возможность говорить и быть услышанным каждому. Лавина личных сайтов, автобиографий, мнений, собственных публикаций, спонтанных обсуждений, форумов и конференций заполнила виртуальное пространство Интернет, которое ширится и растет как ручей, превращающийся в полноводную реку.
Дифференциация ролей коммуникатор - реципиент все более стирается и, наконец, становится чисто условной, а статусное различие (коммуникатор более компетентный, авторитетный и т.д.) и вообще исчезает. С появлением Интернет, мобильной связи и других лабильных средств массовой коммуникации взаимосвязь участников коммуникативного процесса становится не двусторонней и однонаправленной, а многосторонней, наподобие сложнейшего тезауруса нервных связей в центральной нервной системе. Становится очевидным, что прежняя модель одностороннего воздействия медиа на аудиторию является лишь частным случаем, упрощением действительной природы массовой коммуникации. Как геометрия Евклида - особый случай проявления законов геометрии Лобачевского в строго определенных ограниченных условиях. А законы физики Ньютона - вариант квантовой физики для макропроцессов, если пренебречь бесконечно малыми значениями основных постоянных. Однако, основываясь на приближениях и упрощениях, нельзя с достаточной точностью описывать и предсказывать явления на глубинном уровне.
Включение субъекта в массовую коммуникацию изменяет психотехнику восприятия, мышления и поведения.
* Расширяется пространство восприятия, открывается доступ к множеству взаимодополнительных каналов-источников информации.
* Появляется доступ к мощным базам данных, фактически безразмерной становится сознательная коллективная память, а значит, открываются возможности для сопоставления и свободного манипулирования различной информацией.
* Активизируются процессы параллельной обработки информации различными участниками массовой коммуникации, взаимовлияние и синхронизация процессов мышления.
* Возникает возможность личного непосредственного участия в коллективном мышлении путем прямого
общения (интерактивные каналы телевидения, радио, чаты), выражения собственного мнения (рейтинг-опросы, форумы и интернет-конференции).
* Усиливается значение вероятностного мышления, все большую роль играет использование случайных, стохастических моментов в поиске и анализе информации.
* Эвристика, непосредственное ощущение истинности начинает преобладать над доказательностью.
* Идея детерминизма и причинно-следственной связи явлений отступает на второй план перед актуальной динамикой событий "здесь и теперь".
* Возрастает доверие к бессознательному умозаключению, стимулируется интуитивная самоорганизация мышления.
* Формируется стремление к публичности, самовыражению. Культивируются субъективность, индивидуальность, единичность и спонтанность самопроявления.
Фактически складывается новая сфера существования личности - "публичная субъективность", реализуемая в многочисленных вариантах "виртуальной идентичности", которая становится и дополнением, и способом развития личности.5 Влияние массовой коммуникации на психологические процессы становления и развития личности является еще одной важной проблемой медиапсихологии.
Огромный интерес представляет собой сам процесс коллективного творчества, динамика порождения решений в "силовых полях" индивидуальных интересов и целей участников. Тайна стихийных массовых движений, необъяснимых симпатий и антипатий, харизмы, иррациональных убеждений аудитории скрывается зачастую в неясных закономерностях "массовой психодинамики". Выявление закономерностей коллективных психодинамических процессов в массовой коммуникации представляет собой одну из центральных проблем медиапсихологии и имеет, помимо теоретического, сугубо практический интерес. Так, в одном из медиапсихологических исследований накануне президентских выборов 1996 года удалось предсказать исход голосования на основе анализа актуализированных в ходе опроса сказочных архетипических образов.6 В этом исследовании была показана роль глубинных архетипических представлений и символов в формировании харизмы политического лидера и, в частности, символическое значение образа медведя. Огромное значение в анализе социальной психодинамики приобретает развитие психосемантических методов реконструкции ментальности социума.
В результате спонтанного творчества всех участников коммуникативного процесса повышается стихийность, хаотичность и недоступность всей системы для внешнего управления. Но одновременно нарастают тенденции к спонтанной самоорганизации, сплочению и размежеванию - то, что называется групповой динамикой, а также стремление самих участников коммуникации использовать и подчинить психологическую энергию групповой динамики достижению тех или иных целей: политических, экономических, организационных. Нагнетание истерии, психоза, изоляция, отвержение, оскорбления, "наезды" и шантаж в массовой коммуникации аналогичны таким же процессам в реальных контактных группах.
Так возникает проблема информационной безопасности и коммуникативной открытости. Как категории медиапсихологии эти понятия лишены политического содержания и являются формальной характеристикой интактности и функциональной сохранности массовой коммуникации как системы саморегуляции коллективного сознания. Под информационной безопасностью понимается, в первую очередь, психологическая безопасность индивида, включенного в массовую коммуникацию:
- свобода от попыток контроля сознания, морального давления, дискриминации ,
- защита психического здоровья от некорректного воздействия,
- контроль качества информации, исключение возможностей заведомого искажения реальности, фальсификации фактов, целенаправленного введения в заблуждение.
Несоблюдение принципов безопасности информационного воздействия, как показали исследования, наносит двоякий ущерб личности: со стороны психофизиологических нарушений (срыв высшей нервной деятельности) и со стороны психосоциальной дезадаптации (разрушение личностной целостности, системы ценностей, мортификации личности). В связи с этим встает широкий круг проблем: от медико-психологических особенностей восприятия информации человеком до понятия психологической травмы, критериев корректности информационного воздействия и типологии виртуальности. Именно эти проблемы оказались в центре внимания участников секции "Медиапсихология", которая была впервые организована в рамках Международной конференции "Журналистика в 2000 году: Реалии и прогнозы развития".
Проблема информационной безопасности имеет смысл только в контексте признания суверенности индивидуального сознания, самостоятельной ценности каждого индивида в процессах массовой коммуникации. Отсюда вытекает право личности на охрану своего психического здоровья и защиту от нежелательного воздействия со стороны коммуникатора, будь то конкретное лицо или институциализированный субъект массовой коммуникации.
Информация является средой обитания современного человека. От её качества зависит психическое и физическое здоровье человека. Рост критических настроений и даже агрессии по отношению к средствам массовой коммуникации во всех слоях общества показывает, что, с одной стороны, усиливается травмати-зация населения средствами массовой коммуникации, а с другой, активизируется стремление к самозащите, которое выражается в падении доверия к СМК, а также в попытках определить критерии "экологической безопасности" информационной среды. Такая постановка проблемы прежде всего связана с осознанием приоритета прав личности, её психологической и физической безопасности по отношению к интересам, лоббируемым теми или иными группировками.
Несоблюдение необходимых правил психологической защиты средствами массовой коммуникации приводит к широкой трансляции психотравмирующих факторов и, как следствие, к массовой травматизации населения, отдаленные последствия которой, по имеющимся данным, еще хуже непосредственной эмоциональной реакции разочарования, страха или гнева.
Согласно психологическим исследованиям, информационное воздействие приобретает патогенный характер и способно привести к массовой травматизации населения в случаях актуализации страха смерти, беспомощности и чувства вины. В этой связи следует считать неприемлемым в частности:
- съемку человека "врасплох" в момент острого горя и отчаяния,
- показ человека в ситуации унижения, оскорбляющего его человеческое достоинство,
- демонстрацию пыток, морального и физического издевательства,
- прямое или косвенное оправдание действий агрессора, явившихся причиной страданий жертвы,
- показ торжества и безнаказанности насильника (будь то конкретные лица или социальный субъект),
- предоставление слова в эфире насильнику (что косвенно "легализует" его действия),
- прямое или косвенное обвинение или порицание самой жертвы,
- призывы к коллективному покаянию и искуплению,
- сарказм или юмор по адресу жертвы.
Форма представления потенциально стрессогенной информации средствами массовой коммуникации должна отвечать ряду условий, обеспечивающих минимальный уровень психологической защиты населения, таких как:
- конструктивное представление проблемы (показ людей в состоянии активного сопротивления, реальной деятельности по преодолению возникшей ситуации),
- анализ возможных способов конструктивного преодоления трудностей,
- информирование о ходе решения проблемы, вплоть до её окончательного разрешения (о чем часто забывают сообщить средства массовой информации),
- оказание психологической поддержки пострадавшим и участникам спасательной операции (демонстрация социального одобрения и помощи).
Нарушение этих правил может служить показателем наличия мотивов, не имеющих отношения к свободному распространению информации, направленных на достижение эмоционального и психологического контроля над личностью. И это, в свою очередь, вызывает саморазрушительные процессы в самой массовой коммуникации: актуализацию неадекватных психологических защиту аудитории (избегание, отрицание, регресс, психотические реакции), потерю доверия к источнику информации, блокирование способности конструктивного мышления и т.д., вплоть до редукции основных функций массовой коммуникации, кроме элементарного эмоционального заражения и канализации аффекта.
Долговременные и латентные влияния массовой коммуникации на общество (как патогенные, так и социотерапевтические) до сих пор оставались в стороне от серьезного научного исследования. Внимание привлекали в основном курьёзные прецеденты, например, массовая паника в США во время трансляции радиопостановки по мотивам романа Герберта Уэллса "Война миров". Были отдельные попытки использовать СМК для купирования и ослабления травматических реакций населения после чрезвычайных ситуаций, катастроф, например, после взрыва на Чернобыльской АЭС. Но самое широкое распространение получили технологии направленного формирования общественного мнения в период предвыборных кампаний. Можно привести множество доказательств того, что современный журналистский текст опирается не на идеологию, а на ментальные структуры, базовые ценности и страхи массовидного человека. На секции медиапсихологии, упомянутой выше Международной конференции "Журналистика в 2000 году", подробно рассматривался конкретный прецедент, имеющий типологическое значение.
Когда на президентских выборах (1996) возникла гипотетическая опасность, что во второй тур выйдут Г.Зюганов и В.Жириновский, рейтинги которых были заметно выше, чем у Б. Ельцина, родился план "раскрутить" кандидатуру генерала А. Лебедя, чтобы, оттянув на него "патриотический электорат", просто снять "проблему ЛДПР". Тогда имиджмейкеры из группы Б.Березовского выпустили на телеэкраны два пропагандистских ролика, структурно схожих как близнецы.
Первый. Широкая лента реки. В пойме - костер. Варится уха. Группа плотных мужчин, видимо довольных, улыбчивых, уверенных в движениях... Кто-то из них не очень внятно, как бы про себя, проговаривает: "Вот все у нас есть! Теперь только еще бы человека..."Проникновенный голос диктора: "Есть такой человек! И ты его знаешь". Крупно - портрет Александра Лебедя, плотного мужчины с апломбом атамана.
Второй. Широкая лента реки. Пароход. На палубе под проливным дождем упоенно отплясывает плотный мужчина. Не очень внятно, как бы сказанные про себя, звучат слова: "Вот все у нас есть! Теперь только еще бы человека..." Проникновенный голос диктора: "Есть такой человек! И ты его знаешь". Крупно - портрет Александра Лебедя, плотного мужчины с апломбом атамана.
Тут каждая деталь восходит к архетипическим ценностям русской ментальности. Река - символ дороги, пути, судьбы и жизни. Костер - символ своей охоты, свободного привала, независимого существования. Ладья, корабль - символ казацкой доли, надежды и удачи, активности и успеха. Дождь - символ благодати. И, наконец, диалог голосов о главном человеке, предводителе, атамане. Что он значит в русской ментальности, можно понять хотя бы по песне "Любо, братцы, любо", а лучше - по пронзительным строкам поэмы Сергея Есенина "Пугачев": "Проведите! Проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!".
Хотя на президентских выборах (1996) В.Жириновский потерял большую часть электората и с тех пор уже не воспринимается как политик первого ряда; хотя А. Лебедь занял в первом туре почетное третье место, чем способствовал выходу Б. Ельцина во второй тур, а затем, порекомендовав своим избирателям отдать свои голоса действующему Президенту, обеспечил ему победу, - генерала быстро сняли с должности секретаря Совета Безопасности РФ. Впрочем, он успел-таки наделать немало трудноисправимых ошибок, которые вызвали глубокое разочарование прежде всего у тех людей, которые "голосовали менталитетом". Б.Березовский чуть ли не единственный олигарх, который на выборах в Российской Федерации с неизменным успехом разыгрывал "русскую карту". Но есть объективные основания утверждать, что конечные результаты столь эффективного имиджмейкерства и его самого не только привели к глубокому разочарованию, а даже перепугали.
Характерно, что во всех подобных случаях приоритетными являлись достаточно кратковременные и локальные, прагматические цели управления обществом без какой-либо проверки "экологической безопасности" таких манипуляций. Между тем, необходимо рассматривать долговременные эффекты массовой коммуникации в контексте жизненного цикла общества в целом. Можно предположить, что неоправданная эксплуатация сакральных образов приводит к их обесцениванию, а перенапряжение социодинамических ресурсов - к последующей апатии и мортификации социума. Не случайно (и это тоже реакция социума) в последнее время исследователи ставят вопрос о том, что "информационное загрязнение" среды и результаты гиперэксплуатации психических ресурсов человека могут иметь еще более катастрофические последствия для выживания социума, чем экологическое загрязнение природной среды.7
Осознание механизмов социодинамических реакций и их последствий становится одним из важнейших условий саморегуляции социума и в этом смысле является частью, фактором развития самой массовой коммуникации. Что справедливо и для самой медиапсихологии, которая также включена в массовую коммуникацию. Превышение определенного уровня сложности порождает рефлексивные механизмы саморегуляции. Таким образом, предметом медиапсихологии становится психодинамика массовой коммуникации, проявляющаяся в разнообразных формах, таких как: творчество в процессе коммуницирования, коммуникативная открытость, информационная безопасность, медиа-манипуляция, социотерапия, информационный психоз, вторичная травма, Net-мышление, виртуальная идентичность, публичная субъективность, типосиндром коммуникатора, референтный перенос и т.д. Рассмотрение этих категорий в контексте генерального процесса психосоциальной саморегуляции позволит взглянуть на общество как на глобального виртуального субъекта, обладающего виртуальной психикой, и таким образом понять надличностную сторону управления основных психических функций.
1 С.Э.Некляев. СМИ и вопросы психологической безопасности в условиях военного политического конфликта. М., 2001.
2 Л.С.Выготский. Развитие высших психических функций. М., 1960.; А.Р.Лурия. Высшие корковые функции человека. М., 1969.
3 А.В.Минаков. Некоторые психологические свойства и особенности Интернет как нового слоя реальности. - http:/www.nogiston.df.ru/projects/arucles/niinakov.shtml - 2000.; Е.И.Пронин, Е.Е.Пронина. Антиномаия-2000 (NET-мышление как публичная субъективность и как массовая установка) - VIICCEES World Congress. Tampere, Finland, 29 July - 3 August, 2000. - p.346.
4 В.И.Аршинов, Ю.А.Данилов, В.В.Тарасенко. Методология сетевого мышления: феномен самоорганизации. Сеть Интернет, 2000.
5 Н.В.Чудова. Психологический портрет потребителей интернет информации. М., 2001.
6 Е.Е.Пронина. За что мы любим кандидатов. Анатомия харизмы. "Политическая среда", 1996.
7 В.Е.Лепский, А.А.Калмыкова, В.С.Симкин, А.В.Люксембург. Международная конференция "Психология общения 2000: проблемы и перспективы". 25-27 октября, 2000.
:: Содержание номера ::
Международный журнал
Программные продукты и системы
Неизбежность сетевого мышления
Статья опубликована в выпуске журнала № 1 за 2009 год. [ 23.03.2009 ]
Аннотация:
Abstract:
| Авторы: Семенов С.В. () - , Лещев В.А. () - , Лещев С.В. () - | |
| Ключевые слова: распределенные ресурсы, коммуникационная сфера, информационный обмен, информационное пространство, агенты | |
| Keywords: , , , , | |
| Средний балл статьи: - Всего комментариев: 0 Количество просмотров: 564 | Версия для печати |
| Рост знаний вынуждает человечество по-иному отнестись к своей информационной природе и понять непреложный факт: хранимое локально неизбежно утрачивается. Искусство сохранения информации заключается в умении грамотно выстраивать гармонию между глобальным информационным пространством и локальными ресурсами данных. Состояние информационной инфраструктуры побуждает переосмыслить феномены коммуникации и технологии. В информационном обществе техника перестает играть роль индустриального рычага прогресса, поскольку прогресс все более движим постиндустриальным ресурсом – информацией. Потребляя и порождая информацию, общество вырабатывает новые формы социально-информационного метаболизма: управление знаниями, распределение интеллектуальной обработки информации, формирование новой сервисно-пользовательской культуры и соответствующих им технологических архитектур и интерфейсов, мультиагентные системы и их взаимодействие. Общество пронизывается электронной культурой, которая, в свою очередь, во многом строится на новых знаковых и символических образованиях. Культуры созданы из коммуникационных процессов. А все формы коммуникации основаны на производстве и потреблении знаков [1]. Социальная реальность все более трансформируется информационными технологиями, в свою очередь, преобразующими представления современного общества о коммуникации. Коммуникационная сфера претерпевает парадигмальный сдвиг в сторону модульности и распределенности информационного ресурса, кластеризации и расщепленности в технологических реализациях системно-компьютерных архитектур. Коммуникация есть связь распределенного, в программировании же переход от монолитных программ и систем к раздробленным, затем к распределенным становится естественной инфраструктурной фактурой. Однако, вытесняя технологическую составляющую коммуникации на второй план, новейшие технические решения порождают проблемы иного рода. Развитие семантических методов (волна распределенного интеллекта) вскрывает здесь проблему философского уровня: что есть понимание? Понимание перестает быть прерогативой человека, появляются новые типы субъекта, с которым необходимо уметь коммуницировать, – программный агент, интеллектуальное хранилище, система искусственного интеллекта. Социальность виртуализируется все в большей степени, от персональных страниц, сайтов до сетевых блогов и социальных сетей. Индивидуальность растворяется в новых формах информационных интеракций, этой же эволюцией затронута и сама компьютерная реальность: от программы, программных комплексов и АСУ до корпоративных интранет-решений, распределенных информационных систем и сервис-ориентированной архитектуры. Мануэль Кастельс подчеркивает, что телекоммуникации являются ныне только одной из форм обработки информации; технологии передачи и связи одновременно все шире диверсифицируются и интегрируются в одной и той же сети, где оперируют компьютеры. Основной динамикой и контекстом этой эволюции становится инфообмен. Подобный вывод неудивителен и эволюционно логичен. По своей сути интеллект, как первичная информационная система, зарождается на биологическом носителе. И если биология долгое время оставалась определяющим природным форматом интеракции с окружающей средой, использующим «твердые носители» ДНК и РНК, то только современные технологии твердых копий позволили организовать социальную память в нечто большее, нежели данные и информация, – в знания. Разум как продуцент и потребитель знания является новой ступенью интеллектуальной эволюции, в которой знания выступают как продуктивная формула освоения и владения информацией. Однако одна единица знания требует колоссального объема данных, которые уже не могут быть гарантированно сохранены единичным носителем, будь то одно человеческое сознание, один сервер, одна информационная система. Таким образом, инфообмен порождает не только проблему адекватной интерпретации и гарантированной сохранности информации. Среди прочего трагическим следствием информационной эпохи является утеря информации не по вине носителя, а вследствие невозможности разыскать необходимую порцию знания. Знание утрачивается несмотря на то, что оно зафиксировано [2]. Парадигмальный сдвиг от индустрии данных к индустрии информации и знаний [3] диктует информационному обществу новый коммуникационный подход к сохранению знаний: распределенные системы предоставления информации и знаний. Следствием этого сдвига должна являться естественная переквалификация информационных систем – коммуникационный ландшафт подобных систем должен инкорпорировать все большую адаптацию технического профиля систем к макроструктурам данных, к интерпретированной информации, то есть к знаниям, что, в свою очередь, вовлекает в архитектурное планирование возможных систем семантический уровень информационного ресурса. Представление информации с точки зрения не ее синтеза из данных, а планируемого понимания ее целевой аудиторией представляет собой технический аспект новой информационной парадигмы. Воссоздание знания из данных при помощи метаданных и онтологий является продолжением общей динамики разделения контента и структуры информации, однако сама эта тенденция тормозится в своем развитии не только техническими, но и понятийными сложностями: представления специалистов из сферы информационных технологий еще активно коренятся в уходящих реалиях досетевой эпохи. Отставание понятийного каркаса от технологий Сетевые тенденции в реализации тех или иных программных решений легко увидеть даже на уровне интерфейса. Тем не менее, проблема принятия стандартов, протоколов, спецификаций оттеняет одну важную особенность технологического прорыва: понятия, модели, схемы, критерии (хотя и заимствуются специалистами из предшествующих ярусов программистского опыта) не успевают эволюционировать вслед за революцией методов и решений. Иначе: терминологическая эволюция отстает от методологической революции, понятия отстают от обозначаемых ими предметных онтологий, и тем самым порождается определенный фронт некорректностей, исключений, дефицитов в покрытии понятийным аппаратом данной предметной области. Характерным примером такого понятия могут служить даже базовые понятия информационных технологий, например, информационное пространство (ИП). Будучи тесно связанным с понятием информационный ресурс (ИР), оно определяет направление развития. Современным веб-технологиям в большей степени отвечает линия развития в духе семантического веба, а это дает возможность трактовать ИП не как совокупность ИР, понимаемых как наборы БД, сайтов, средств СМИ и т.п., а на базе ИР, понимаемых как сущности, имеющие URI – Uniform Resource Identifier, то есть единообразный идентификатор ресурса либо, в перспективе, IRI – Internationalized Resource Identifier, то есть интернационализированный идентификатор ресурса. URI – строка, идентифицирующая абстрактный или физический ресурс. Отсюда происходят основные различия в подходах к представлению ИР, их организации, способам хранения и пр. Если раньше ресурсы были локальными в создании и использовании, то в описанном подходе они становятся распределенными, длительно сохраняемыми и доступными независимо от времени и места создания, эти свойства позволяют внести новое понимание старого термина, наполняя его конкретным смыслом именно как пространство, как новую сущность с новыми полезными свойствами. Информационный интерьер программного обеспечения, до недавнего времени состоящий из объектов и компонентов на высшем уровне абстракции, претерпевает качественную трансформацию в связи с внедрением распределенных систем. В технологиях, ориентируемых на подобные системы, ограничения в мобильности доступа, вариабельности поведения, флексичности принятия решений порождают недостаточность программного продукта с точки зрения излишнего вовлечения пользователя либо программиста в процессы гибкого реагирования, креативных изменений, активных воздействий. Эта задача, в свою очередь, требует введения новых понятий, что, однако, не всегда возможно в силу тесной кооперации различных направлений программирования. Стагнация понятий тем самым тормозит развитие и выработку общих концептуальных механизмов и схем. Такое положение дел усугубляет известную проблему взаимодействия специалистов из разных предметных областей, которым, например, одна и та же деталь или термин известны под разными наименованиями или обозначениями. Выходом из этого положения является разработка онтологий как формализованной системы понятий и связей между ними. Онтологии могут играть роль интердисциплинарного клея, который связывает разные предметные области, давая специалистам основу для взаимодействия и разработок. На метауровне онтология является разновидностью сетевой модели знаний о предметной области. Эта модель может быть статической или динамической. В другом случае говорят об онтологии как о модели мира, которая может представлять состояния моделируемой предметной области во времени. Здесь также имеет место отставание понятийного каркаса от технологий, потому что примеров реальных хорошо развитых и проработанных онтологий мало. Развитие технологий сдерживается сложностью проблемы и отсутствием удобных инструментальных средств, при том что принципиальные вопросы уже имеют решение на уровне стандартизованных спецификаций и технологических подходов. Образуя понятийный каркас предметных областей, онтологии должны представлять собой основу сетевого мышления, что существенно при решении распределенных задач. Атомизация информационных ресурсов (хорошо видимая на примере RDF), характерная для представления информации в стиле семантического веба, ведет к адекватному стилю их обработки и потребления. На смену десктопным приложениям приходят веб-ориентированные приложения и такие, как SaaS – Software as a service и их многочисленные варианты, которые обозначают как XaaS – все что угодно как сервис. Конечный пользователь представляется как сверхтонкий клиент, нуждающийся лишь в доступе к сети, в которой есть все, с чем он работает, – личные и рабочие файлы, поисковые системы, инструменты, средства организации труда, проекта, взаимодействия, представленные в виде сервисов. Поскольку все это находится в сети, то и мышление пользователя постепенно становится сетевым. Технологии уже созрели, и реализацию сдерживают лишь медленное развитие новых систем понятий в виде всевозможных онтологий и развитие старых понятий применительно к новым реалиям. Агенты как средство расширения динамики абстрактных объектов Подобного рода ограничения могли бы быть преодолены, если бы логический базис программных спецификаций вышел за пределы константных, инвариантных, стабильных моделей и структур, предоставляя определенным внутрипрограммным образованиям (агентам) свободу в адаптации и коммуникации в некоторой среде и, что важнее, самостоятельное приведение объектов и событий в операбельное (вычислимое, нормализованное) состояние, особенно в нештатных ситуациях. Тем самым вопрос об отчуждении логики программиста в пользу динамического порождения состояний системы и их разрешения агентами переводится в следующую плоскость: каким образом можно активировать рецептивную (пассивную) среду исполнения продукта и какого рода события, коммуникации, исключения в ней допустимы, прогнозируемы, возможны. Безусловно, описанная выше проблематика не является центральной в содержательном описании мультиагентных систем. На примере понятия алгоритма становятся очевидны не содержательные, а формальные сложности, возникающие в новой предметной области в связи с наследованием ею понятийного аппарата предшествующего этапа информационной эволюции программирования. Подобный подход позволяет показать, что дискурсивные (понятийные) сложности, являясь формальными по характеру происхождения, значительно задействуют семантический и прагматический уровни программного кода (помимо синтаксиса). По сути, программист вынужден решать семиотические задачи о коллизии новых и уже бытующих знаковых систем. Наибольшим флуктуациям и сомнениям понятие алгоритма подвергается в программных отраслях, связанных с искусственным интеллектом, ассоциативными и семантическими сетями, нечеткими множествами: именно здесь проблема формализации задачи, ее разрешимости и хотя бы теоретической вычислимости встает на первый план. Всякое ли содержание может быть сведено к набору знаний, представленному совокупностью формул и пропозициональных форм? Алгоритмизация решения сводится, в кибернетическом плане, к проблеме останова машины Тьюринга для соответствующей задачи или, в математическом плане, к теореме Геделя о неполноте всякой формальной системы. Адаптация термина непроста и в случае мультиагентных систем, где требуется иное понимание последовательности шагов. Данный пример демонстрирует, насколько важна теоретическая чуткость при описаниях новой технологической платформы. Сегодня становятся невозможными грамотная концептуализация производственного замысла и постановка технического задания с использованием унифицированного жаргона индустриальной эры. Информационная эпоха порождает новые представления, новые представления формируют новые понятия, новые понятия корродируют имеющийся символический порядок. Рождающаяся информационная парадигма сталкивает уютный мир уже обжитых значений с новой, тревожащей символической платформой, где информация определяет всякую возможную содержательность человеческого измерения жизни, а сетевая фактура наилучшим образом материализует дух информации. Сегодняшней социальности уже недостаточно быть воплощенной в информации – важно научиться транслировать себя в будущее, защищать себя от развоплощения нестойким носителем, запечатлевать себя в дисперсной, распределенной среде сетевых систем, буквально ин–формировать себя. Литература · Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. – М.: ГУ ВШЭ. – 608 с. · Коротков А. Послесловие к матрице: виртуальные миры и искусственная жизнь. – М.: Деловая культура, Альпина Бизнес Букс, 2005. – 312 с. · Семенов С.В., Лещев В.А., Лещев С.В., Александров А.В. Развитие идеи корпоративных информационных пространств как ответ на новую информационную парадигму. // Программные продукты и системы. – 2008. – № 1. – С. 35. |
