1 ПОНЯТИЕ СТАТИСТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
Анализ (от греч. analysis — разложение) в широком понимании представляет собой научный метод мысленного или реального разложения, расчленения предмета, явления, процесса на составные элементы, признаки, свойства, отношения, которые затем исследуются в отдельности и во взаимосвязи с расчлененным целым в целях получения нового знания или систематизации уже имеющихся знаний.

В каждой науке анализ имеет свое специфическое и конкретное содержание (например, математический, логический, правовой анализ). Исходя из общенаучного определения, статистический анализ рассматривается вообще и применительно к юридическим дисциплинам в отдельности в более широком понимании. При этом следует иметь в виду, что юридическая наука и практика неоднородны. Криминология изучает преступность и другие фактические отношения, с ней связанные, гражданское или уголовное право изучают правовые отношения, но на основе несхожих категорий, понятий, норм и фактической деятельности. Все это отражается на характере статистического анализа.

Статистический анализ в социально-правовом исследовании включает в себя расчленение изучаемого явления (процесса) на составные части, определяемые той или иной отраслью права, количественное измерение этих составных частей, установление взаимосвязей между ними и другими социальными явлениями, выявление реальных закономерностей развития явления или процесса. Статистический анализ в криминологическом исследовании предполагает расчленение преступности, ее причин, мер предупреждения и т. д. на составные элементы в целях установления и количественного измерения, взаимосвязей и закономерностей преступности и связанных с ней массовых социальных явлений и процессов.

При раскрытии понятия статистического анализа в юридической науке и практике мы вынуждены будем выходить за пределы устоявшегося общенаучного определения. Выявление взаимосвязей между составными частями изучаемого явления, между ними и другими социальными процессами, установление общих закономерностей развития, строго говоря, больше элементы синтеза (от греч. synthesis — соединение), чем собственно анализа. Именно синтез явления в его единстве и взаимной связи путем обобщения и сведения в единое целое статистических данных, добытых анализом, помогает решить многие задачи, которые традиционно относят к статистическому анализу.

Статистический анализ юридически значимых показателей помогает различным отраслям юридической науки не утратить связь с социальными реалиями при выполнении ею своих четырех функций: описательной, объяснительной, прогностической и организационно-практической.

1.  В описательной функции уголовного и гражданского права, криминологии и других юридических дисциплин статистический анализ играет основополагающую роль. Он позволяет получить качественно-количественную характеристику изучаемого явления, описать его составные части, установить их соотношение, выя вить различные особенности и характерные черты. Наиболее полно возможности статистического анализа используются при описании преступности, административной правонарушаемости, гражданско-правовой деликатности, а также результатов деятельности правоохранительных и других юридических органов, гражданского и уголовного судопроизводства, исполнения наказания.

В реализации этой функции юридической науки статистический анализ применяется намного шире, чем при осуществлении иных ее назначений. Это можно рассматривать как недостаток. Качественная или количественная описательность — первая и наиболее простая    ступень    анализа.    Неполное    использование    статистического   анализа  при

реализации других функций науки чаще всего свидетельствует   о   слабом    владении  его

методами. Да и само статистическое описание юридических явлений не всегда бывает системным и профессиональным.

Статистический анализ, применяемый для объяснительной функции юридической науки и практики, обладает огромным арсеналом средств, способов и методов, позволяющих проникнуть вглубь изучаемого явления, выявить его внутренние и внешние взаимосвязи, установить реальные тенденции и причинную базу происходящих изменений. Объективно объяснить, например, причины роста (снижения) преступности или отдельных ее видов, ее структурных сдвигов, недостаточную эффективность деятельности уголовного и гражданского правосудия, снижение доверия населения к милиции и т. д. — проблема непростая и кро­потливая. В реальной жизни и практике такие объяснения нередко носят поверхностный и произвольный характер. Скажем, в основе снижения уровня учтенных преступлений может лежать множество самых разных причин: улучшение жизни в стране, совершенствование контроля за противоправным поведением, неверие населения в уголовное правосудие, недобросовестный учет преступлений, изменение уголовного законодательства и т. д.

Для доказательства тех или иных связей требуется глубокий факторный, корреляционный и причинный статистический анализы. Только в этом случае сделанные выводы принесут реальную помощь при выработке практических или теоретических решений. Делается проще: предполагается, что снижение преступности – результат хорошей работы милиции. В подтверждение такого вы вода без изучения реальных связей приводятся «убедительные» данные об увеличении ее штатов, повышении заработной платы опе­ративных работников, получении новой техники и т.д., которые якобы и дали положительные результаты. В действительности при чины имеющихся изменений могут быть совсем другие, но они не анализируются. От такого «предположительного» анализа нет ничего, кроме вреда. Но именно такие выводы нередко устраива­ют власти. Профессиональный статистический анализ может по мочь освободиться от ущербных выводов и решений.

Статистический анализ осуществляется на данных прошло го и настоящего. Даже при самом правдивом описании и объяснении его реальных особенностей следует всегда помнить, что социально-правовая, криминологическая, деликтологическая и иная юридическая реальность чрезвычайно изменчива и дина­мична. Поэтому выводы, сделанные только на основе прошлого и настоящего, могут оказаться выводами «вчерашнего» дня. Избежать ошибок в определенной мере может многовариантный, вероятностный, но относительно надежный прогноз возможно го развития изучаемого явления в обозримом будущем. Статисти­ческий анализ дает достаточно оснований для осуществления прогностических функций той или иной отрасли науки и практической деятельности.

Самый упрощенный метод осуществления прогноза на ближайшее будущее — экстраполяция (о ней говорилось при рассмотрении графических методов и рядов динамики) статистических тенденций и закономерностей на предстоящие годы. Если эти тенденции и закономерности выявлены объективно, то они могут дать относительно надежную базу для возможных предположений. Причем необходимо экстраполировать не только тенденции самого изучаемого явления или процесса, но и других связанных с ним социальных явлений, которые его обусловливают. На основе статистического изучения аналогичных тенденций в криминологии прогнозируется, например, не только преступность и ее виды, но и поведение отдельных лиц (индивидуальное прогнозирование).

Описание, объяснение и прогноз развития изучаемых явлений нужны не сами по себе, а для принятия адекватных решений при подготовке законодательных инициатив, оптимальной организации той или иной юридической деятельности, результативности

 работы и т. д. Это означает, что описательная, объяс­нительная и прогностическая функции    юридической   науки и   практики   должны   иметь     возможность   влиять   на

законодательную, исполнительную, судебную власти в целях совершенствования механизмов функционирования правового государства, т. е. для реализации организационно-практической функции юридических наук. При выработке практических мер могут быть использованы методы статистического моделирования, экспериментальных решений (в настоящее время, например, в нескольких субъектах Федерации проводится эксперимент с введением суда присяжных) и другие приемы статистического анализа.

Завершая изложение параграфа, необходимо сказать, что в практической деятельности правоохранительных и других юридических органов и даже в научных юридических исследованиях методы статистического анализа, к сожалению, используются не достаточно. Нередко он ограничивается составлением сравнитель­ных таблиц для оперативных целей или иллюстраций, а до глубокого анализа «не доходят руки» или не хватает необходимой статистической подготовки. Это обедняет анализ, и он не приносит той пользы, которая потенциально в нем заложена.

Статистический анализ после статистического наблюдения, сводки и группировки полученных данных, называют третьим и, если не считать следующего за ним качественного анализа, завершающим этапом количественного изучения. Последняя характеристика имеет условный характер, ибо практически аналити­ческая работа начинается при статистическом наблюдении, углубляется при статистической сводке и группировке, расчете обобщающих величин и завершается комплексным применением раз личных методов собственно статистического анализа.

Статистический анализ в его широком понимании включает в себя следующие частные методы, многие из которых уже излагались в предыдущих главах: 1) статистической сводки и группировки, 2) обобщающих величин (абсолютных, относительных, средних), 3) статистических рядов, 4) корреляции и других способов изучения взаимосвязей. Перечисленные методы позволяют решить большинство задач, которые обычно ставятся перед традиционным статистическим анализом. Дальнейшее углубление количественного анализа возможно на основе многочисленных математических методов, применение которых требует серьезной профессиональной подготовки.

В последующих параграфах настоящей главы будут проиллюстрированы некоторые виды статистического анализа, которые доминируют в практике правоохранительных органов, судов и других юридических учреждений. Следует иметь в виду, что статистический анализ преступности, судимости и других явлений представляет собой содержание криминологии или социологических аспектов уголовного права, уголовного процесса, гражданского, административного права и других юридических дисциплин. Главное внимание в заключительных параграфах будет сосредоточено не на проблемах той или иной отрасли юридической науки и практики (это выходит за пределы статистики) и не на применении статистических методов анализа при изучении конкретных проблем (это потребовало бы повторения значительной части учебника применительно к частным вопросам), а на статистических возможностях их изучения, которые предоставляют действующие учет и отчетность, поскольку один из серьезных недостатков использования статистики при решении научных и практических проблем — это слабое знание именно этих возможностей. Хотя, конечно, не так просто оторвать методы изучения от решения самих проблем. Поэтому в ряде случаев эти возможности будут демонстрироваться в связи с решением конкретных аналитических задач.
2 СТАТИСТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ АНАЛИЗА ПРЕСТУПНОСТИ

.

Преступность — крайне негативное массовое закономерное и глубоко структурированное социальное явление, распределенное во времени и пространстве, свойственное всем ныне известным общественным системам и связанное с огромным количеством иных социальных явлений. В этом своем значении она представляет собой почти идеальный объект для статистического анализа.

С одной стороны, ее статистическая «привлекательность» по сравнению с другими массовыми явлениями связана с тем, что большинство дефиниций, признаков и характеристик имеет относительно надежную правовую основу, нормы которой peaли зуются публично профессиональными государственными органами в состязании с профессиональной защитой в законодательном определенном и документально оформляемом процессуальном порядке. Вся эта деятельность находит детальное отражение в дифференцированном государственном и ведомственном учете, )который существует сотни лет.

С другой стороны, сама преступность, как массовое социальное явление, может быть понята и осмыслена во всех своих явлениях не столько на качественном, сколько на количественном уровне анализа, т. е. статистически. Попытки рассматривать преступность вне совокупности конкретных преступных деяний превращают ее в некую абстракцию, которую нельзя «пощупать хотя она и проявляется во вполне осязаемых обществом преступных актах. Поэтому совсем не случайно то, что преступность объект количественного изучения с давних времен доминирует в юридической (моральной, судебной, правовой) статистике.

Юридическая статистика, будучи одним из основных качественных методов познания реальной преступности, не меняет криминологию, уголовное право и другие науки криминального цикла, а лишь раскрывает возможности количественного анализа преступных проявлений. Эти возможности определяются наличием статистического учета преступности и сводимых данных о ней, существованием централизованной отчетности с разработкой огромного количества обобщающих структурных и динамических показателей, позволяющих анализировать (сравнивать) преступность по годам и территориям, изучать ее взаимосвязи с причинами и последствиями, прогнозировать их  возможное развитие. В этом отношении объективное статис­тическое изучение преступности является базой изучения ее причин, личности правонарушителей, социальных и экономических последствий, планирования борьбы с ней и оценки деятельности правоохранительных органов.

Статистический анализ преступности заключается в установлении ее реального состояния. Вопрос этот сложный, противоречивый и неоднозначный. С одной стороны, есть хорошо разработанные учет и отчетность, с другой — ни в одной стране мира, и особенно в современной России, учтенная преступность не отражает реальной криминологической обстановки. Уровень регистрируемой преступности в среднем колеблется в пределах от одной четверти до половины от фактически совершаемых преступлений. Отдельные группы и виды преступлений (экономических, должностных, коррупционных, экологических и др.) учитываются в десятых и даже сотых долях от фактических криминальных реалий. Это приводит к серьезным структурным перекосам учтенной преступности. Ее учтенная часть по своей моде оказывается сдвинутой от «беловоротничковых» и глубоко законспирированных деяний к открытым и дерзким, от интеллектуальных — к примитивным, от преступности власти и капитала — к преступности     деградированных,     слабо    адаптированных  слоев общества.  Если эти

структурные сдвиги проследить по преступным последствиям (физическому, моральному и материальному вреду), то они окажутся еще более выразительными. Обратимся к огромным физическим, моральным и материальным потерям граждан и общества в целом от насильственных методов политической борьбы,   злоупотреблений   должностных   лиц

при про ведении скорой приватизации, использования бюджетных де нег для личного обогащения, мошенничества финансовых пирамид, преступных методов «восстановления конституционного порядка в Чечне» и т.д., которые в силу определенных причин не попали в учет преступных последствий. Поэтому установление более или менее реального состояния преступности — главная и основополагающая задача статистического анализа на любом административно-территориальном уровне.

На первом этапе сбора данных о преступности используется основная форма статистического наблюдения — официальная статистическая отчетность правоохранительных органов. Документы первичного учета (статкарты Ф.1, Ф.1.1, Ф.1.2, Ф.2, Ф.З, Ф. ЗС-2) содержат до 3500 единиц информации о различных аспектах преступности. Хотя все эти карточки систематически обобщаются в более чем 60 формах государственной и ведомственной отчетности, далеко не все сочетания (а их более двух миллионов) кодированных признаков находят отражение в представляемых отчетах. Более половины собираемой информации практически не используется или используется от случая к случаю. Исходя из задач изучения преступности могут по­требоваться сведения, которые не отражены в отчетах, но имеются в документах первичного учета.

Получение этой «дремлющей» информации упрощается тем, что в абсолютном большинстве регионов собираемые данные в объеме первичных документов учета компьютеризированы. В связи с этим можно получить любые соотношения отслеживаемых показателей, необходимых для изучения всей -корыстной, насильственной, должностной, молодежной, автотранспортной, «пьяной», «наркоманийной», «вооруженной» «уличной» и иной — преступности или ее отдельных видов -убийств, краж, разбоев, и т. д. При этом всегда надо иметь в виду, что сбор многочисленных сведений о преступности дорого обходится обществу. Не использовать имеющиеся возможности по постижению состояния регистрируемой преступности значит увеличивать ее цену.

Для изучения преступности следует использовать отчеты о зарегистрированных, раскрытых и нераскрытых преступлениях (Ф.1), о состоянии преступности и результатах расследования преступлений (Ф.1.1), единый отчет преступности (Ф. 1-Г), отчет о рассмотрении заявлений и сообщений о преступлениях (Ф.ЗС-2) и многие другие.

На втором этапе сбора данных необходимо получить те сведения, которые в силу различных причин не нашли отражение в учете и отчетности. Осознание неполноты и искаженности учета преступности — важное условие объективности изучения ее фактического состояния. Пренебрежение данным условием чревато ошибочными, а часто и вредными выводами, не способствующими эффективной борьбе с преступностью. Неполнота и искаженность слишком велики, чтобы ими пренебрегать. Обратимся к федеральному учету преступности. Многие ученые и практические работники высказывают обоснованные оценки того, что в Казахстане регистрируется около четверти реально совершаемых преступных деяний. С этим соглашается Генеральный прокурор РК, полагающий, что в 1996 г., например, в стране было совершено около 10 млн. преступлений, а зарегистрировано лишь 2,6 млн. Весь мир озабочен нашим системным кризисом, криминальностью наших общественных, экономических и политических отношений, беспомощностью правоохранительной системы, ничтожной раскрываемостью серьезных преступлений, но по официальным данным МВД РК учтенная преступность в 1996 г. сократилась на 4,7%, а раскрываемость возросла до 70,9%. За 1997 г. эти показатели стали еще более позитивными и составили: преступность сократилась на 8,7%, а раскрываемость ее повысилась до 72,2%. Таких успехов не имеет ни одна из развитых стран мира с высоко профессиональной и эффективной полицией. Если бы регистрация была не управляемой, то учтенная преступность (четверть от реальной) могла бы считаться исключительно репрезентативной выборкой, несущей в себе все особенности генеральной совокупности преступлений. Но эта «выборка» не только неполно отражает реалии,  но  и  искажает  их,  по­скольку  является  сдвинутой    к     открытой,    дерзкой и

примитивной части преступных деяний, совершаемых маргинальными слоями населения. В некоторых регионах страны рассматриваемая неполнота и искаженность еще более серьезны. В правоохранительных органах субъектов, городов и районов положение с объективным отражением уровня преступности в официальной отчетности может осложняться за счет тра­диционного негласного соревнования между территориальными органами внутренних дел в демонстрации своей способности по контролю над преступностью, а также за счет множества местных воздействий и давлений.

Неполный и искаженный анализ учтенной преступности в целях выработать эффективные меры борьбы с ней — дело малоперспективное. Только объективное статистическое и криминологическое изучение состояния преступности как в центре так и на местах, способно помочь в выработке адекватных мер по контролю над общественно опасным поведением. Не следует забывать, что выявить полную статистическую картину преступности при любых изучениях практически невозможно. Задача со стоит в приближении выводов об изучаемой преступности к ее фактическому состоянию, в корректировке уровня и структуры учтенной преступности соответственно имеющимся реалиям более или менее адекватном учете «темной» цифры преступности при разработке мер борьбы с ней.

Особая роль в решении этой задачи принадлежит известным статистическим и социологическим методам:

- сравнительному статистическому анализу структурных со отношений внутри учтенной преступности;

-  сопоставлению сведений о зарегистрированной преступности с другими статистическими показателями;

- непосредственному изучению заявлений, сообщений и жалоб граждан о совершенных против них посягательствах и действиях правоохранительных органов;

-  специально организованным опросам граждан, сотрудников правоохранительных органов и осужденных о реальном уровне виктимизации населения.

1.  Соотношение различных видов преступлений в структуре преступности имеет более или менее устойчивый характер. Напри мер, средняя доля умышленных убийств в нашей стране за последние 40 лет составляла 1,4%, краж — 31,1% и т.д. Изменение удельных весов может служить одним из индикаторов роста или снижения латентности. Рост доли учтенных краж с 30,6 до 59,8% в конце 80-х и в начале 90-х гг., в период так называемой отпущенной регистрации (т.е. когда вышестоящие власти не обращали внимания на рост учтенной преступности) свидетельство вал не только о реальном росте краж в те годы, но и о более или менее полной регистрации тех, которые становились известными милиции. Снижение доли тех же краж в 1992-1997 гг. с 59,8 до 46,0% — главным образом результат интенсивного р0ста их латентности за счет выборочного и направленного учета, поскольку реального сокращения этих деяний нет.

2.  Сравнительный анализ взаимосвязанных показателей криминальной статистики по категориям преступлений (небольшой тяжести, средней тяжести, тяжких и особо тяжких) может дать более общие данные о латентной преступности. Статистическая закономерность распределения этих групп деяний такова: чем ниже доля особо тяжких и тяжких преступлений, а соответственно — выше доля преступлений небольшой и сред ней тяжести, тем ниже уровень латентной преступности. На оборот, малый удельный вес преступлений небольшой и сред ней тяжести и соответственно высокий удельный вес тяжких и особо тяжких деяний свидетельствуют о высоком уровне латентности. В качестве условного эталона «нормальных» удель­ных весов  можно  использовать  средние показатели за много лет по анализируемому городу или району либо средние показатели по стране, региону, субъекту. Объяснение связи между структурными сдвигами и уровнем латентности может быть таким: регулируемый учет в боль шей мере касается преступлений меньшей общественной опасности. Это не означает, что противоправные манипуляции с учетом тяжких и особо тяжких деяний, особенно совершенных в  условиях

неочевидности (без заведомо известного, подозреваемого) и трудно раскрываемых, не производится. Но по средним статистическим данным мода латентной преступности в значительной мере сдвинута к менее опасным деяниям. Во-первых, они менее обременительны для потерпевших и, во-вторых, от них проще «отмахнуться» перегруженным и недостаточно активным органам правоохраны. Показательным примером к сказанному может служить сравнительный анализ структуры преступности в Эстонии и Азербайджане в годы, когда в этих республиках были схожие политические, социально-экономические, правовые и учетные условия. Но были и существенные различия, обусловленные разными историческими, национальными, религиозными традициями, влияющие на отношение к праву и учету отступлений от него. В те годы число зарегистрированных преступлений на 100 тыс. населения в Эстонии было в 6 раз выше, чем в Азербайджане, тогда как фактическая преступность могла быть примерно одинаковой.

учтенных преступлений колеблется в пределах 30—35%. Он особенно высок при совершении хули ганских действий. В 60-е гг., когда хулиганство составляло около трети всей учтенной преступности, состояние опьянения нали­чествовало в 6-9 случаях из 10. Этот фактор признавался самым главным. Но посмотрим на этот фактор с другой стороны.

Возьмем за базу, т. е. за 100%, не число лиц, совершивших хулиганство, а общее количество граждан, которые употребляют спиртные напитки, и вычислим среди них долю хулиганов. На 1000 пьющих мужчин в начале 80-х гг. хулиганские действия совершали 2-4 человека в год. Если соотнести случаи хулиганства с количеством выпивок, поскольку криминогенным фактором признается состояние опьянения во время совершения преступления, то доля его среди пьющих окажется мизерной. При этом была принята минимальная частота употребления алкоголя пьющими: 1—2 раза в месяц или 12—24 раза в год.

Состояние опьянения при таком подходе в абсолютном большинстве случаев напрямую не приводит к совершению хулиганских действий или иных «пьяных» преступлений. Все оказывается намного сложнее и без обращения к биологическим и психологическим особенностям личности, которые взаимодействуют с состоянием опьянения, трудно понять криминогенное влияние последнего. Тем не менее, этот фактор криминологически важен, но его нельзя рассматривать в отрыве от других обстоятельств как самодостаточный, хотя его доля в структуре правонарушителей существенна, но она традиционно является разной для различных регионов страны и различных народов.

По данным 1996 г. в России было зарегистрировано 34,6% преступлений, совершенных субъектами в состоянии опьянения. Разрыв по субъектам Федерации достигает 6-кратного размера и определенным образом связан с общим уровнем преступности. В Республике Тува в состоянии опьянения было совершено 50,6% преступлений, в Волгоградской области — 52,5%, в Республике Коми — 53,6%, в Ингушской Республике — только 8,8%, в Республике Адыгея -- 13,2%, в Республике Северная Осетия - Алания (которая заполонила страну некачественной и фальсифицированной водкой) -- 14,0%. Имеющиеся различия неслу­чайны. Они требуют более широкого и глубокого статистического и теоретического анализа.

Удельные веса показателей личности правонарушителей целесообразно сопоставлять с удельными весами тех же признаков среди правопослушных граждан. Когда мы регистрируем долю мужчин среди преступников в пределах 84—87%, то есть все основания утверждать об особой криминогенности этого пола. Но если мы рассчитаем коэффициенты преступности полов на 100 тыс. мужчин и женщин, то криминогенность мужчин еще более увеличится, так как их доля в структуре населения меньше 50%. Эти соотношения устойчивы. В большинстве стран мира преступная активность мужчин в 6—7—8 раз выше, чем женщин.

То же можно сказать о криминогенности лиц, не имеющих постоянного источника дохода. Их в структуре российских преступников 1997 г.— 52,4%. Это очень много. Мы не имеем точных данных о доли данной категории граждан в структуре всего населения. Но по некоторым приблизительным оценкам она составляет около 15—20%. Если это так, то криминогенность анализируемого фактора еще более очевидна. Сопоставительный статистический анализ тех или иных данных о личности правонарушителей выводит исследователя на очень серьезные криминологические проблемы. В конце 80-х гг. при анализе  преступности   несовершеннолетних   автор   нашел   следующие   данные:  среди школьников 1988 г. было совершено 1 пре­ступление на 278 учащихся общеобразовательных школ, среди учащихся ПТУ — 1 преступление на 77 учащихся, среди работающих подростков — 1 преступление на 24—26 человек, а среди не работающих и не учащихся подростков — 1 преступление на 5—6 таких лиц. Получалось, что преступная активность несовер­шеннолетних, «выпавших» из школьной и трудовой жизни, была в 4—6  раз  выше,  чем  работающих  подростков,  в  10 — 15  раз  выше,  чем

учащихся ПТУ и в 40—45 раз выше, чем школьников. Иерархия криминогенности различных категорий несовершеннолетних в этом случае закономерно переходила на иерархию криминогенности школ, ПТУ, заводов, улицы. В 90-е гг. все это только усугубилось. Но сейчас об этом можно только гадать, поскольку системного и полного учета нет не только в отношении детей, которые нигде не учатся и не работают, но и в отношении всех категорий учащихся. Подобные сведения можно по лучить лишь при выборочном специально организованном об следовании. На основе приведенных данных можно делать и еще более общие выводы: рост правонарушаемости подростков — серьезная база для будущей взрослой преступности.

3. Особо ценные сведения о возможных причинах и условиях совершения преступлений наличествуют в мотивах преступного поведения. Первичные учетные документы отслеживают преступления, совершенные по корыстным побуждениям; по мотивам приобретения (получения) наркотических средств, психотропных, сильнодействующих веществ, прекурсоров, спиртных напитков, денежных средств, кредита; совершение преступлений с целью завладения транспортным средством, грузом, оружием, взрывными устройствами, взрывчатыми веществами, боеприпасами; с целью сбыта или промысла; из хулиганских, сексуальных, бытовых (ссора, ревность, иные бытовые мотивы) побуждений; по мотивам вражды, ненависти, мести (расовой, национальной, религиозной), иной личной заинтересованности; в целях раздела сфер влияния, облегчения совершения или сокрытия других преступлений, сокрытия прибыли от налогообложения, в целях трансплантации человеческих органов и многие другие.

Перечень мотивов далек от совершенства. Это связано в первую очередь с тем, что содержание мотивов, их иерархия и система недостаточно разработаны в науке и судебной практике. Выше приведенный перечень списан нами почти дословно со статистических карточек о результатах расследования преступления (Ф. № 1.1, п. 26) и на лицо, совершившее преступление (Ф. № 2, п. 35). В них говорится о корыстных побуждениях (код 01), мотивах приобретения (получения) наркотических средств (код 02), спиртных напитков (код 04), денежных средств (код 05), хищении грузов на разных стадиях перевозки {коды 19, 20, 21), о мотивах сопряженности преступления с разбоем (код 30), вымогательством (код 31), бандитизмом (код 32), мотивах сбыта (код 10), промысла (код 11), раздела сфер влияния (код 20), сокрытия доходов (код 22) и т. д. Все перечисленные мотивы носят исходный корыстный характер. Если бы в статистических карточках было указано, что «корыстные побуждения» — родовое понятие по отношению к конкретным формам реализации корысти, то это было бы более или менее правильно. Но этого, к сожалению, нет. Поэтому при работе с базами данных по мотивам преступного поведения необходимо проявлять высокую критичность.

Тем не менее, практическое изучение криминальной мотивации помогает глубже разобраться в субъективных и объективных причинах преступности, правильно понять и оценить личность виновных в генезисе преступления, грамотно квалифицировать содеянное по субъективной стороне преступления, ин­дивидуализировать наказание и оптимизировать ресоциализацию преступников. Мотивационные характеристики преступности в сочетании с признаками личности и объективными характеристиками преступления существенно приближают исследователей к искомым причинам и условиям, способствующим совершению преступлений. На основании этих данных мы узнаем, какие преступления совершаются, где, кем, как и ради чего. Отсутствие аналогичных сведений по  латентным  преступлениям  и  недостаток  этих  данных по учтенным, но нераскрытым

преступлениям, не дает возможности изучить подобные обстоятельства в полном объеме реально совершаемой преступности. Но наличие информации по учтенным и раскрытым деяниям позволяет более или менее адекватно оценить возможный на бор причин и условий преступности и их иерархию. Отслеживание доминирующих криминальных мотивов за длительный период времени свидетельствует о криминологически значимых сдвигах  в  преступности, ее  причинах  и  об  обществе  в  целом.  Обратимся  к  динамике

мотивов умышленных убийств. В 1956 г. 87,5% этих деяний совершалось по следующим мотивам (мотивационным обстоятельствам): на почве ревности, ссоры и других бытовых причин (52,8%), из хулиганских побуждений (19,5%), при убийстве матерью новорожденного (7,5%), разбой ном нападении (6,3%), изнасиловании (1,4%). В 1966 г. эти показатели соответственно составили: 58,5+26,7+3,7+1,8+1,2 = 91,9%. К 1991 г. их криминологическая значимость ослабла (с 91,9 до 35,7%) в 2,6 раза, в том числе мотивация ревности и другие бытовые побуждения — почти в 2 раза, хулиганские побуждения — в 10, детоубийство — в 9, корыстная мотивация при разбоях в 9, сексуальная мотивация при изнасиловании — в 5. В результате насту пивших изменений 2 убийства из 3 стали мотивироваться «ото двинутой» корыстью, желаниями к переделу сфер влияния и уст ранению конкурентов, местью, национальной и политической нетерпимостью и т. д. Мотивы последних лет раскрывают совсем другие причины, чем мотивы 60-х гг. Это объяснимо происходящими в стране серьезными изменениями.