Реферат по предмету: Культурология.
Тема: «Культурологическая мысль в России XIX – XX вв».

План
1. Введение.
2. Культурологическая мысль Чаадаева П. Я.
3. Взгляды Данилевского Н. Я.
4. Взгляды философа Соловьева В. С.
5. Взгляды Николая Александровича Бердяева
6. Философы, которые внесли свой вклад в развитие культурологической мысли XIX – XX в.
7. Список используемой литературы.

1. Введение
Развитие культурологической мысли в России имеет ряд особенностей, обусловленных пограничным положением, которое занимала русская культура и история между Европой и Азией. Отсюда и «противоречивость русской души», которая по мнению Н. А. Бердяева, определялась сложностью русской исторической судьбы, а также противоборством в ней восточного и западного элементов.
Становление отечественной общественной науки в XIX в. характеризовалось следующими особенностями: во-первых, многие идеи в философии, истории и других общественных науках развивались под влиянием немецкой классической философии Канта, Гегеля и Шеллинга и др.; во-вторых, понимание сущности культуры было в России теснейшим образом связано с религиозным видением мира и, прежде всего, с православием; в-третьих, культурологическая мысль была преимущественно сосредоточена на раскрытии своеобразия исторических судеб России, а следовательно, нередко переплеталась с политикой; и, наконец, в-четвертых, на нее оказывали огромное влияние происходившие в стране резкие социальные сдвиги и революционные катаклизмы, глубочайшие из которых стали события 1917 г.
На протяжении ряда десятилетий в России существовали два противоположных духовных направления – славянофильство и западничество. Попытки осознания специфики русской национальной культуры восходят к реформам Петра I, когда было открыто «окно в Европу», и русские задумались над тем «какие они?» и «какие мы?». Отечественная война 1812 года и восстание декабристов, отмена крепостного права, три русские революции и другие исторические события во многом повлияли на разработку многих проблем отечественной истории, которые так и не были решены в споре славянофилов и западников.

2. Культурологическая мысль П.Я.Чаадаева
Яркой и противоречивой фигурой в этом списке является друг А. С. Пушкина, мыслитель и публицист Петр Яковлевич Чаадаев (1794 – 1856). Дворянин по происхождению, офицер лейбгвардии, участник Бородинского сражения и заграничных походов русской армии в 1813 – 1815 г. г., он вступил в Северное общество декабристов. Правда, активного участия в заговоре он не принимал, вскоре вышел в отставку и на три года уехал за границу, где лично познакомился с Ф. Шеллингом и в дальнейшем поддерживал с ним переписку. Контраст между европейским обществом и застойной действительностью тогдашней России настолько поразил его, что он, вернувшись на родину уже после разгрома декабристов, создает между 1829 – 1831 г. г. свои знаменитые «Философские письма». Уже первое из них (а всего их было 8), опубликованное в журнале «Телескоп» в 1836 г., произвело эффект разорвавшейся бомбы. Чаадаев критиковал русский народ за духовную отсталость и неразвитость представлений о долге, справедливости, праве и порядке, отсутствие какой-либо самобытности. За опубликование этих писем Чаадаев был подвергнут медицинскому освидетельствованию и высочайшим указом объявлен сумасшедшим, за что был лишён права печататься.
Однако, несмотря на резкую критику России, по сравнению с процветающей цивилизованной Европой, нельзя безоговорочно причислять Чаадаева к западникам. В своих более поздних сочинениях он не уставал подчеркивать, что русским необходимо учиться у Европы. В то же время он критиковал и некоторые стороны европейской культуры, такие как хаос частных интересов, индивидуализм, нарастание «груды искусственных потребностей», вылившихся в современный «вещизм» и т.п. С другой стороны, в облике русских людей зрелый Чаадаев открывает целый ряд качеств, которые, по его мнению, должны обеспечить великое будущее России. Это способность к отречению во имя общего дела, смиренный аскетизм, открытость сердца, совестливость и прямодушие. Отсюда он выводит возможность почти мессианских свершений русского народа, призванного «ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество».
Славянофилы и западники с равным правом могли считать его и «своим», и «чужим», не говоря уже о революционных демократах, которым очень импонировала резкая критика Чаадаевым крепостничества, самодержавия и традиционного русского православия. Собственно культурологические взгляды Чаадаева формировались главным образом под влиянием Гегеля и Шеллинга. Он считал, что источником физического и духовного мира был божественный первотолчок, давший материи движение, а человеку способность передачи из поколения в поколение всемирно-исторического опыта. Чаадаев полагал, что личный интерес и эгоистические стремления ведут человека ко злу, а подчинение общему, объективному, всечеловеческому началу ведет к нравственному добру, к идеальному общественному устройству, которое будет увенчано установлением «царства Божьего на Земле».
3. Взгляды Н.Я. Данилевского
Во многих отношениях антиподом европеиста и вселенского гуманиста Чаадаева был его младший современник Николай Яковлевич Данилевский (1822 – 1885) – публицист, социолог и естествоиспытатель, один из многих русских умов, предвосхитивших оригинальные идеи, возникшие позднее на Западе. В частности, его взгляды на культуру удивительно созвучны концепциям двух виднейших мыслителей XX в. – О. Шпенглеру и Тойнби.
Идеолог панславизма, провозглашавшего единство славянских народов, Данилевский задолго до О. Шпенглера в своем главном сочинении «Россия и Европа» (1869) обосновывал идею о существовании так называемых «культурно-исторических типов» (цивилизаций), которые подобно живым организмам находятся в непрерывной борьбе друг с другом и с окружающей средой. Так же как и биологические виды, они проходят стадии зарождения, расцвета и гибели. Начала цивилизации одного исторического типа не передаются народам другого типа, хотя и подвергаются определенным культурным влияниям.
Каждый «культурно-исторический тип», по его мнению. Проявляет себя в четырех сферах: религиозной, собственно культурной, политической и социально-экономической. Их гармония говорит о совершенстве той или иной цивилизации. Ход истории выражается в смене вытесняющих друг друга «культурно-исторических типов», проходящих путь от этнографического состояния через государство и цивилизацию. Отрицая существование единой мировой культуры, Данилевский выделял 10 «культурно-исторических типов» (египетскую, китайскую, ассиро-вавилонскую, индийскую, иранскую и др.), частично или полностью исчерпавших возможности своего развития. Одной из позднейших стала европейская Романо-германская культурная общность. Качественно новым и имеющим большую историческую перспективу Данилевским провозглашается славянский «культурно-исторический тип». Он неоднократно подчеркивал, что интересы России и Европы не только противоположны, но даже чужды друг другу.
Каждый народ, по его мнению, внес свой вклад во всемирную историю культуры. Ученый предсказал рождение нового одиннадцатого типа культуры – славянского, наиболее полно выраженного в русской культуре. Он не разделял концепции европоцентризма о том, что именно запад является источником культурного развития и прогресса, а Восток отличается застоем и косностью. Согласно его теории, каждая культура заслуживает признания и уважения. Источником развития культуры Данилевский считал «душу» каждой нации, определяющую способность народа к реализации своих «жизненных сил». Основу самобытности культуры, по его мнению, составляет религия, которая сплачивает народ и дает ему духовную силу. Отстаивая идеи панславизма, Данилевский был верным хранителем православия, крестьянской общины, противником распространения капитализма в России. Подобно любому живому организму, культура, считал он, возникает из бесконечного разнообразия «этнографического материала», затем вступает в период расцвета и после неизбежно движется к своему финалу – гибели. Эти стадии проходят все культуры – и западные, и восточные. С прекращением одного культурно-исторического типа центр культурного развития перемещается к другим народам. «Прогресс состоит не в том, чтобы идти всем в одном направлении, а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества во всех направлениях», - писал Данилевский в своей работе «Россия и Европа».
4. Взгляды философа В.С.Соловьева
Другой заметной фигурой в дореволюционной общественной мысли был религиозный философ, поэт, публицист и критик Владимир Сергеевич Соловьев (1953 – 1900). Сын крупнейшего историка С. М. Соловьева он в 27 лет защитил докторскую диссертацию, преподавал в Московском и петербургском университетах, он был вынужден оставить преподавание после публичной речи против смертной казни убийц Александра II в 1881 году. Посвятив себя в дальнейшем свободному творчеству в области философии, теологии и литературы, Соловьев незадолго до смерти был избран почетным членом Российской Академии наук по разряду изящной словесности. Близкий по духу либеральным народникам, он не пользовался симпатиями властей и официальной церкви.
В рамках своей философской системы В. С. Соловьев стремился ответить на вопрос: в каком направлении и на каких духовных основах должна развиваться не только русская, но и мировая культура? Философия всеединства В. С. Соловьева стала заметным явлением в русской религиозной философии XIX – XX вв., она во многом питалась славянофильской идеей «соборности», т. е. идеей единства всех русских людей под знаком веры. Соловьеву принадлежит заслуга глубокой разработки понятия всеединства применительно к русской культуре и ее религиозным взаимоотношениям с культурой Запада, за развитие с которой он выступал.
Суть теории всеединства совдилась В. С. Соловьевым в основном к тому. Что всеединсвто требовало полного равноправия и равноценности между тем, что едино и всем остальным, «между целым и частями, между общим и единичным». При этом философ призывает различать два вида всеединства – истинное и ложное. Он считал истинным или положительным всеединством такое, в котором единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само оказывается пустотою в то время как истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия. Рассуждения В. С. Соловьева о всеединстве не утратии своей актуальности и в наше время, когда разрабатываются идеи глобализма, подменяющие в своем основании подлинное единство между народами и их культурами.
В общественной жизни России своего времени Соловьев был поборником социальной гармонии, противником любой нерпимиримости и разобщения людей. Философ затрагивал еще одну важную проблему, не утратившую своей актуальности и сегодня – это взаимосвязь веры и научного знания. Вера не враждует со знанием, напротив, сплошь и рядом сливается с ним. Переходит в него, - считал В. С. Соловьев. Стремление к гармонии, органическому синтезу между религие. Философией и опытной наукой имеет огромное значение не только для судеб любой национальной культуры, но и для человеческой цивилизации в целом. Стремление «организовать человечество вне безусловной религиозной сферы, утвердиться и устроиться в области временных, конечных интересов, этим стремлением характеризуется вся современная цивилизация».
В тесной связи с религиозным характером учения В. С. Соловьева находится и нравственное начало, которое покоится, по его мнению, на трех «китах» - это собственно человеческие чувства стыда, жалости и благоговения. Именно благоговение, по его мнению, является главнейшим условием существования любой национальной культуры. «Я не могу не чувствовать благодарности и благоговения к тем людям, которые своими трудами и подвигами вывели мой народ из дикого состояния и довели его до той степени культуры, на которой он теперь находится», - писал Соловьев.
Подобно своим современникам, Л. Г. Моргану и Э. Б. Тайлору, Соловьев разделял идеи эволюционизма, защищая идею поступательного движения культуры. Следует иметь в виду, что понимание прогресса, как и философия всеединства в целом, носили у него религиозно-мистический характер. Благодаря культуре человек, утверждал он, действительно движется от «природного» к «духовному», от звероподобного существа к некоему идеалу, и этим идеалом является, по мнению В. С. Соловьева, сам Бог. Первым «богочеловеком» был Христос, ставший живым ориентиром нашего восхождения к Абсолюту. Соловьев называл такой процесс «творческой эволюцией», конечная цель которой – превращение человека из только «разумного» в человека «духовного», объединенного в «богочеловечестве». Достигнуть этого можно лишь в борьбе со звериным стремлением людей только к удовлетворению своих похотей и прихотей, убивающих как человеческую душу, так и окружающую природу. Взгляды Соловьева повлияли также на искусство русского символизма - прежде всего, поэзию А. Белого, В. Брюсова и других писателей и поэтов начала ХХ в. Философ писал, что «видимое нами – только отблеск, только тени от незримого очами…»
На рубеже первого и второго десятилетия ХХ в. в России сложилась целая школа последователей В. С. Соловьева, в которую вошли такие известные философы, как князья Е. Н. и С. Н. Трубецкие, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев и другие, оказавшие влияние не только на общественную, но и мировую философскую мысль.
5. Взгляды Николая Александровича Бердяева
Николай Александрович Бердяев (1874-1948) происходил из аристократической семьи и еще до Октябрьской революции приобрел широкую популярность как социальный мыслитель и публицист, пройдя путь от революционных увлечений, ареста и ссылки, через «легальный марксизм», богоискательство и религиозную философию до мирового признания в качестве одного из основоположников персонализма и экзистенциализма. В 1922 г. по инициативе В. И. Ленина вместе с большой группой (около 200 человек) виднейших представителей духовной элиты России был выслан за границу с запретом возвращения на Родину под угрозой расстрела. Живя и работая сначала в Германии, а с 1924 г. во Франции, Н. А. Бердяев стал одним из самых известных отечественных философов, признаваемым на Западе.
По коренному вопросу, затрагивающему судьбы отечественной культуры, по которому спорили славянофилы и западники, Бердяев писал: «Я верю, что бессознательно славянская идея живет в недрах души русского народа, она существует, как инстинкт, все еще темный и не нашедший себе настоящего выражения». Трудно согласиться с позицией Бердяева, однако он высказал свою мысль вполне четко и определенно, не желая участвовать в споре между двумя крайними течениями, существовавшими в русской духовной культуре.
Центральным понятиями в философских рассуждениях Бердяева являются понятия «личность», «свобода», «существование», «творчество». Творчество он понимал как проявление в человеке Бога, как боготворческий процесс, «рождение Бога в человеке и человека в Боге». Являясь одним из первых экзистенциалистов и персоналистов, русский философ, находившийся под сильным влиянием Ф. М. Достоевского и В. С. Соловьева, сам себя называл «верующим вольнодумцем».
Идея демократии, по мнению Бердяева, была осознана и сформулирована в такую историческую эпоху, «когда религиозное и философское сознание передовых слоев европейского человечества было выброшено на поверхность и оторвано от глубины духовных истоков человека». Как следствие этого, идея демократии в прямой и упрощенной форме породила нравственные последствия, ибо «отвлеченная, ничем не ограниченная демократия, легко вступает во вражду с духом человеческим, с духовной природой личности». Поистине пророческими звучат рассуждения Н. Бердяева о демократии в наши дни.
Несмотря на то, что работ, посвященных общей теории культуры у Бердяева нет, ее проблемы буквально «пропитывают» едва ли не все его сочинения, и отделить собственно культурологический материал от общефилософского порой достаточно трудно. Следует остановиться лишь на некоторых основных его высказываниях о культуре. Историко-культурные вопросы рассматриваются им в произведениях «Судьба России» (1918); «Русская идея» (1946) и др., литературоведческие – в книге «Миросозерцание Достоевского», (1923) и др.
Во-первых, вслед за Чаадаевым, Бердяев попытался ответить на вопрос: что такое русский народ, в отличие от европейских народов, каковы его культурно-исторические и психологические особенности? Во-вторых, он достаточно убедительно вскрыл давние духовные истоки русских революций и их пагубное воздействие на судьбы национальной культуры. В-третьих, в условиях непримиримой вражды между капитализмом и социализмом он сделал попытку объективно оценить, насколько и та и другая форма сознания отвечают религиозному, а следовательно, и культурному идеалу человечества. В-четвертых, он уделил большое внимание разработке таких основополагающих для нашей дисциплины тем, как нация и культура, общечеловеческое и национальное в культуре. Война и культура и др. многие из перечисленных выше вопросов ставились Бердяевым впервые, смело и оригинально и позднее заняли важное место в новой формирующейся науке, какой в то время была культурология.
Стремление Бердяева выявить и описать русскую самобытность опиралось на славянофильскую традицию, но, в конечном счете восходило к немецкой классической философии, которая рассматривала нацию как некую коллективную личность, имеющую собственную индивидуальность и свое особое призвание. Отсюда и широкое использование соответствующей терминологии – «дух народа», «душа народа», «характер народа» и т. п.
Следует отметить, что правильно понять свой народ (так же как и собственную личность) можно лишь путем объективного сравнения с другими народами (или личностями) при условии их глубокого знания. В этом смысле Бердяев имел огромные преимущества – он не только отлично знал языки и долгие годы жил за границей, но и проникся культурой Запада и как мыслитель был лишен национальной пристрастности. Он оставил массу тонких наблюдений об особенностях жизни и характера многих европейских народов – немцев, поляков, французов, англичан и, конечно же, попытался дать исчерпывающий, хотя и не во всем верный, нравственный «портрет» и трагическую духовную «биографию» русской нации.
Как же понимал Бердяев «русскую душу»? Прежде всего он связывал ее неповторимость с огромными российскими пространствами, утверждая, что «пейзаж» русской души соответствует «пейзажу» русской земли с ее широтой, безграничностью и устремленностью в бесконечность. В России, - говорил он, - духи природы еще не окончательно скованы цивилизацией, как это имеет место на Западе. Западная душа гораздо более рационализирована, упорядочена, чем русская, в которой всегда остается иррациональный момент. Русские как бы «подавлены» необъятными полями и необъятными снегами, «растворены» в этой необъятности. Сравнивая русского с немцем, который «чувствует себя со всех сторон сдавленным как в мышеловке» и ищет спасения в организованности и напряженной активности, Бердяев так объясняет многие наши беды: «Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность движения в сторону экстенсивности. Эта ширь не требовала интенсивной энергии и интенсивной культуры», - писал он в «Судьбе России». Данное наблюдение Бердяева можно отнести и к другим странам, например, к Японии, где крайняя ограниченность территории и природных богатств стала мощным стимулом научно-технического прогресса.
С ширью русской земли связывал Бердяев и такие национальные особенности нашего народа, как склонность к бюрократической централизации власти, стихийность и нерациональность политической жизни, отсутствие частнособственнических инстинктов и индивидуализма. «Интересы созидания, поддержания и сохранения огромного государства занимают исключительное место в русской истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепление и защиту государства… Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развивалась до размеров чудовищных». Однако душа России не склоняется перед золотым тельцом, и уже одно это вызывает к ней уважение и любовь, - считал Н. Бердяев. В то же время, философ отмечал провинциализм и засилье бюрократизма в русском государстве, мешавшего ее развитию, ратовал за духовный подъем всей нации и каждой личности.
В пестрой мозаике высказываний Бердяева о самых общих особенностях русского общества обращает на себя внимание тезис о преобладании в нем коллективности, а не индивидуального начала. Россия, по мнению философа, все еще остается страной «безличного коллектива», которому свойственен «государственный дар» покорности и смирения перед лицом «авторитета общины». В религиозной сфере, во многом определявшей жизнь России, это явление получило название «соборности», т. е. добровольного соединения индивидов на основе любви к Богу и друг к другу. Врожденный коллективизм русских людей и после Октябрьской революции принес свои плоды, и в столь короткие сроки Россия стала мощной индустриальной державой.
В высказываниях Бердяева о русской культуре можно встретить и отрицательные характеристики, присущие, по его мнению, русскому народу. Однако он высоко ценил русскую душевность, сердечность, непосредственность. А также воспитанные религией такие качества, как склонность к покаянию, поиски смысла жизни, нравственное беспокойство, материальную неприхотливость, доходящую до аскетизма, способность нести страдания и жертвы по имя веры, какой бы она ни была. Кроме того, философ отмечал устремленность русских людей к некоему духовному идеалу, далекому от прагматизма европейских народов.
Для понимания русской культуры представляют несомненный интерес мысли Бердяева о характере и глубинных, чисто национальных истоках революционных и освободительных движений в России – от реформ Петра до Октябрьской революции 1917 года, которые, по мнению философа, не были «исторической случайностью», неким искусственно созданным «зигзагом» русской судьбы. В своих произведениях «Русская идея» и «Судьба России» Бердяев показал, что они явились неизбежным следствием самого характера народа и всей его противоречивой истории. Он писал, что возможность либеральной революции в России была утопией, не соответствующей русским традициям и господствовавшим в стране идеям; она могла быть только социалистической и только тоталитарной, ибо русский духовный склад, по его мнению, отличается склонностью к тоталитарным учениям и тоталитарным миросозерцаниям. Да и приемы Петра, по мнению философа, были «совершенно большевистскими». В произведении «Русская идея» он подчеркивал общность национальной психологии первого русского императора и его отдаленных рабоче-крестьянских потомков.
Естественно, как религиозный философ, он не разделял идеи «великих потрясений», связанных с разрушением национальных культурных ценностей. Он считал, что произошедший у нас после Октября 1917 года разгром духовной культуры был лишь «диалектическим моментом» в ее судьбе и что все творческие идеи прошлого вновь будут иметь определяющее значение, ибо духовная жизнь бессмертна.
По мнению Бердяева, в бедах, случившихся в России в течение последнего столетия, помимо бездарных и малокультурных руководителей, в немалой степени виновна такая влиятельная общественная сила, как «прекраснодушная», но недостаточно ответственная интеллигенция, которая и подготовила коммунизм прежде всего, занимаясь распространением марксизма в России. Разночинская интеллигенция враждебно относилась к культурной элите в русском обществе к дворянству и аристократии, а материализму она придала почти теологический характер. Иными словами, именно интеллигенция, по мнению Н. Бердяева, подготовила и организовала революцию в России, а впоследствии за это и поплатилась, что было в истории не раз.
6. Философы, которые внесли свой вклад в развитие культурологической мысли XIX – XX веков
В русскую культурологическую мысль XIX – первой половины ХХ в. внесли свой вклад Сергей Николаевич Трубецкой (1862 – 1905), Сергей Николаевич Булгаков (1871 – 1944), Павел Александрович Флоренский (1882 – 1943), предшественник русского космизма Николай Федорович Федоров (1828 – 1903), философ Василий Васильевич Розанов (1853 – 1919), провозглашавший основой веры семью и половую жизнь; сторонник примирения науки и религии Семен Людвигович Франк (1877 – 1950), способствовавший становлению экзистенциалистского взгляда на культуру; прорицатель будущих мировых катастроф и создатель философии абсурдности и трагизма человеческого существования Лев Исаакович Шестаков (1866 – 1938), выступивший против диктата разума над духовной свободой личности, и многие другие.
К сожалению, представленная этими философами русская культурологическая мысль в значительной мере развивалась в эмиграции. Тем не менее и в советское время появились труды ряда ученых, которые внесли заметный вклад в изучение вопросов культуры. Среди них можно назвать Алексея Федоровича Лосева (1893 – 1988), круг интересов которого включал философию, эстетику, логику, мифологию, науку о языке, музыку, математику все они рассматривались в русле общей идеи человеческой культуры. Однако пристальное внимание ученый уделял исследованию культуры античного периода. А. Ф. Лосев является автором многотомной «Истории античной эстетики». Именно в античности он видел истоки современной европейской и отечественной культуры.
В числе других ученых ХХ в., занимавшихся проблемами мировой и отечественной культуры, были Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906 – 1998) – исследователь древнерусской литературы, истории искусства и поэтики, а также Лев Николаевич Гумилев (1912 – 1992), сын известных русских поэтов ХХ в. А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева. В своих трудах по евразийской истории он рассматривал культуру как результат органического взаимодействия природной среды, этноса и мутационных космических влияний, вызывающих так называемую «пассионарность», т. е. способность людей к творческому напряжению.
Из ученых более позднего поколения – Сергей Сергеевич Аверинцев (1937 – 2004) автор работ по истории позднеантичной и средневековой литературы, западноевропейской философии культуры ХХ в. и христианской теологии, а также Юрий Михайлович Лотман (1922 – 1994) – специалист по русской культуре и литературе ХVIII – XIX вв., структурному литературоведению, семиотике и типологии культуры и некоторые другие исследователи.

7. Список используемой литературы.
1. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества.- М., 1989 г.
2. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. – М., 1991 г.
3. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. – М., 1991 г.
4. Чаадаев П. Я. Собрание сочинений. – М., 1991 г.