Министерство образования и науки Российской Федерации

ФГАОУ ВПО “Российский Государственный Профессионально-                                                    Педагогический университет”

Институт социологии и права

Кафедра истории
Реферат

  Россия и Германия
Исполнитель:  студент  Сц-105

Гараева Эльнара Ильфатовна

Руководитель: кандидат исторический наук,

доцент кафедры Истории

Мосунова Татьяна Георгиевна
                                                  Екатеринбург, 2010

Содержание

 Введение…….………………………………….……………………….…..………3-4

О журнале Родина……...……………………………………………….……………..5

1. «Хайль Сталин!» Школьная политика Третьего Рейха ….…………………..6-15

2. «Хрущев против Ремарка» …..……………….………….………….………...16-23

3.«Метаморфозы зла»……….………………….……………….…………..……24-32  Заключение……………………………………………………………..…………33-34

Список литературы……………………………………………………………..........35

Приложение №1.……………………………………………………………..………36

Приложение №2……………………………………………………………..……….37

Приложение №3…………………………………………………………..………….38
     Введение

    Вступление в XX век, прежде всего Первая мировая война, ознаменовало конец двухсотлетних переменчивых, во многом продуктивных, русско-немецких отношений. Начался длительный период столкновений, конфронтации и изоляции. Накопленный опыт вражды в условиях современной войны привел к тяжелой коллективной травматизации, которая и по сей день во многом определяет сознание, мышление и поступки последующих поколений                                  .                                                       
    Однако главной предпосылкой взаимосвязей всегда оставались самосознание и культурная традиция каждой страны. Но система критериев, в которой развивались связи Германии и России, определялась особыми факторами, характерными именно для XX столетия. Коммуникационная революция, формирование «массового общества», социальные катаклизмы, политические и идеологические антагонизмы в обществе, «дух современности» и многоликость культуры, изолированность и беспомощность человека, делающие его легким объектом для манипуляций, — все эти импульсы развития, общие для обеих стран, форсировали кризисность перемен.
    Общность исходных проблем в Германии и в России предопределила и общность исторической последовательности в XX веке: война — революция — попытки демократии — диктатура — война — «холодная война». Параллельно прослеживается сверхнакал идеологизации первых десятилетий XX века со свойственными этому времени новыми мифами, эрзац-культами и манипулированием традиционными символами и стереотипами. За этим следует борьба идеологических систем национал-социализма и сталинского социализма; террор враждебных диктатур; зеркально-двойственное мировоззрение времен «холодной войны» и, наконец, ослабление и крушение тоталитарных мировоззрений. Отсюда — параллельность биографий и способов государственного воздействия на личность, ситуации умолчания, факты политических преследований и истребления целых групп населения, эмиграционные волны, конфликты поколений и смена ориентиров самоопределения. Все это требует сравнительных исследований, поскольку именно они могут стать принципами формирования новых связей с использованием прежнего опыта.
срочное подчинение России германскому господству.

  Исходя из этого целью моей работы стало: рассмотрение взаимоотношений между Россией и Германией, проследить осуществление государственной политики в сфере воспитания и школьного образования молодежи в Третьем рейхе, рассмотреть образ врага в немецком и советском плакате.

  Для достижения данной цели передо мной стали следующие задачи:

·        Ознакомиться со статьями из журнала Родина, понять их.

·        Обратиться к справочникам

·        Прояснить логику рассуждения авторов

  Ознакомившись с журналом я взяла за основу реферата 3 статьи, которые заинтересовали меня. На мой взгляд в них более ярко показаны взаимоотношения между Россией и Германией.

  Статьи: 

  Сергей Константинов “Хайль Сталин!” кандидат исторических наук. Статья о школьной политике Третьего рейха. Попробуем сравнить советскую школьную систему, найдем 5 отличий, проанализируем отношение населения оккупированных территорий к школьной политике.      

  Валентин Михалкович “Хрущев против Ремарка” доктор философских наук, главный научный сотрудник Государственного института искусствознания. Выясним, почему Хрущев против Ремарка, против немецкого писателя.

  Клаус Вашик “Метаморфозы зла” доктор философии, научный сотрудник и управляющий делами Института русской и советской культуры им. Ю. М. Лотмана Рурского университета (Вохум). В этой статье речь пойдёт о образе врага в немецком и советском плакате.
  О журнале Родина

  Журнал "Родина" - единственное в России издание по истории страны с древнейших времен до наших дней. Цель - рассказать об истории России не скучно, а интересно, заинтересовав разные возрастные категории и людей разных профессий.  Журнал продолжает традиции одноименного дореволюционного издания, основанного еще в 1897 году. В наше время выход журнала возобновлен с января 1989 года. С тех пор, несмотря на переживаемые трудности (среди которых были и политические гонения вплоть до попытки закрыть неудобное издание, и беспрецедентный гнет неблагоприятных экономических условий), на стол читателя каждый месяц неизменно ложится свежий номер увлекательного богато иллюстрированного журнала объемом 112 - 128 (и более) страниц. Его авторы - известные историки, этнографы, археологи, писатели, публицисты. Кажется, нет такого "уголка" истории, о котором не поведал бы за минувшие годы журнал "Родина". Здесь можно найти рассказы о полянах и древлянах, о становлении княжеств и государства, о монгольском нашествии, об интригах вокруг царского трона; здесь и великие исторические личности, поворотные события российской истории, и житье-бытье простого человека; очерки о научных и географических открытиях, об орденах и медалях, об истории чинов и мундиров, о судьбе россиян, поселившихся в Харбине, Париже, Стамбуле, Южной Америке: Регулярно выходят специальные выпуски журнала, посвященные важнейшим темам отечественной истории и отношениям России с ее соседями; среди них - "Россия на Кавказе", "Земля Сибирь", "Евреи в России", "Древняя Русь", "Санкт-Петербургу - 300 лет", "Россия и Швеция", "Россия и Турция", "Россия и Украина", "Россия и Германия".
 Спец выпуск, который я использовала в основу своего реферата посвящен “России и Германии” В нем ярко показаны события до военного и после периода ХХ века. Для полного представления в журнале много иллюстраций. Авторы полностью раскрыли поставленные перед ними задачи. Читать эти статьи интересно и увлекательно.
              «Хайль Сталин!»


Школьная политика Третьего рейха

"Третий рейх" - (нем . Drittes Reich, букв. - третья империя, третье царство), наименование нацистами фашистской Германии. Термин "третий рейх" был заимствован из средневековых мистических учений о трех царствах. В мифе о "третьем", или "тысячелетнем", рейхе (историческим воплощением первых двух считались средневековые "Священная Римская империя" и Германская империя 1871-1918) фашизм объявлялся "завершающей", "высшей" стадией социального развития.  ^1.

 О Третьем рейхе существовало два диаметрально противоположных образа России. Первый — образ вечного врага Германии и Европы, дикой азиатской страны, населенной славянами и прочими «недочеловеками», созданный и насаждаемый Гитлером, Розенбергом и другими нацистскими вождями, — достаточно подробно описан в литературе. Известны и соответствующие официальные установки рейха в области школьного образования, вытекающие из этого образа: «Не должно быть никаких других школ, кроме четырёхклассной начальной школы, которая ставит своей целью обучение учащихся только счёту максимум до 500 и умению расписаться, а также распространение учения о том, что подчинение немцам, честность, прилежание и послушание является божьей заповедью»¹. Мартин Борман в августе 1942 года с обычным для нацистских бонз цинизмом писал о том, что «славяне должны работать на нас. Когда они нам не понадобятся, они могут умирать... образование опасно. Достаточно, если смогут сосчитать до ста. Образование допустимо лишь в той мере, в какой оно обеспечит нам полезных исполнителей»².

«Против Сталина и против Гитлера»?

Но был и другой образ России — надёжного геополитического и экономического союзника Германии в Европе, страны европейской культуры. Он меньше пропагандировался, но всё же присутствовал в Третьем рейхе. (За два дня до

_____________________

       ^{1.школьная политика//Энциклопедия Третьего Рейха .М.”Локид-Миф”.1996.-115}

нападения на СССР министр по делам оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг говорил своим сотрудникам о том, что «союз с возрождённой

национальной Россией» является «традиционной», «обычной» точкой зрения «многих кругов до сих пор»³.) Убеждение в том, что Германия должна воевать не с

 Россией, а с большевизмом ради возрождения подлинной национальной России, имело немало влиятельных сторонников в вермахте, МИДе и некоторых других структурах рейха⁴.

Это убеждение исходило в основном от тех немцев, которые долго жили в России. Среди офицеров вермахта были бывшие подданные Российской империи. Этим немцам были органически чужды шовинистические русофобские идеологемы как кайзеровской Германии, так и Третьего рейха. Решившись на освободительный, как им казалось, поход против большевизма, они стремились сделать все возможное, чтобы Россия была именно освобождена от коммунизма, а не уничтожена.

Одним из самых активных деятелей, проводивших эти стремления в жизнь, был Вильфрид Карлович Штрик-Штрикфельдт — балтийский немец, воевавший в годы Первой мировой войны в русской армии, участник Белого движения, а в годы Второй мировой — переводчик командующего группой армии «Центр» фон Бока, затем — один из главных инициаторов и кураторов РОА генерала Власова. В конце 1941 — начале 1942 года, находясь на лечении в Германии, Штрик-Штрикфельдт написал несколько рассказов и драматических произведений, в которых пытался донести до высших политических кругов рейха проигрышность русофобских идей в условиях войны с Россией. В сочинении под названием «Недомыслие империалистов времен кайзера Вильгельма» он делал вывод о том, что «если новая Европа будет строиться старыми империалистическими методами подавления, разбоя и эксплуатации, то даже бесправная и подчинённая Россия будет таить в себе большую опасность. Горе победителю, который должен бояться побеждённого»⁵.

При сравнении идеологических построений Розенберга с учебной и пропагандистской литературой, к изданию и распространению которой в оккупированных областях были причастны не согласные с идеями министра офицеры вермахта, бросаются в глаза серьезные расхождения в трактовке отдельных важных сюжетов российской истории. Розенберг, например, считал, что «должно быть запрещено восхваление царизма», поскольку одну из задач антибольшевистской агитации видел в доказательстве того, что «вместо старой крепостной зависимости введена новая, которая хуже царской сто лет тому назад»⁶. Министр весьма негативно оценивал германизацию российской властной элиты в эпоху Петра I и рецидив такой германизации рассматривал как глобальную геополитическую угрозу рейху, поскольку это «возобновило бы империалистические притязания старого русского государства на Балтийское море, Дарданеллы, Персидский залив и т. д. Если бы эти притязания осуществились, то через 50 лет мы снова стояли бы перед конфликтом, который нам нужно разрешить с государством-великаном, имеющим 200 миллионов населения, а новый руководящий слой тем временем удвоит, учетверит и даже удесятерит промышленность сегодняшней России и предпримет разработки огромных резервов Сибири. Из-за этого разгорелся бы бой за гегемонию в Европе и мы сами были бы виновниками этого. Это было бы повторение того, что в русской истории мы можем назвать петербургской эпохой»⁷.

Пропаганда в некоторых частях вермахта и ретрансляция этой пропаганды через школьное образование, наоборот, культивировали образ петербургского периода истории России. В брошюре «Политические задачи немецкого солдата в России в условиях тотальной войны», предназначенной для занятий с личным составом 3-й танковой армии, читаем: «Царство Петра Великого означает катастрофу для консервативных сил России <...> Россия завоевала выход к Балтийскому морю и таким образом получила возможность влиять на европейскую политику»⁸.

Если Розенберг считал, что «за мощью петербургской эпохи скрывалась русская старина, для которой Европа была всегда ненавистна»⁹, то солдатам 3-й танковой армии внушали, что именно в эту эпоху Россия стала цивилизованной европейской страной, а при большевиках «Россия, европеизированная Петром Великим, вырывается из ряда культурных государств и возвращается к азиатским обычаям»¹⁰.

В школьных учебниках по русскому языку, изданных в Риге в 1942 году для распространения на оккупированных территориях, главное место занимала русская литература XIX века, явившаяся плодом европеизации России, начатой Петром. К сожалению, нам ничего неизвестно об авторах этих учебников — А. Я. Флауме и М. И. Добротворскон, Некоторые тексты наталкивают на предположение, что авторы были выходцы из русской эмиграции. Их учебники содержали тексты таких эмигрантских писателей и поэтов, как И. Шмелев, И. Бунин, А. Ремизов, К. Бальмонт, Д. Мережковский. Вопреки запрету Розенберга на восхваление царского прошлого, вся дореволюционная эпоха России выглядит в учебниках Флауме и Добротворского исключительно в положительном плане. Комментариев не требовалось - русская литература сама способна объяснить, зачем надо любить и защищать Россию. Характерна и цитата К. Д. Ушинскогов том же учебнике: «Отнимите у народа всё, и он всё может воротить, но отнимите язык — и он никогда более не создаст его»¹¹. При этом серым, незначительным пятном выглядят редкие упоминания о национал-социалистской Германии и о немцах вообще. Так, например, в книге для третьего года обучения из 68 текстов только два связаны с Германией. Один из них, наиболее типичный — «Экскурсия германской молодежи», — представляет собой совершенно аполитичный приключенческий рассказ о походе в лес немецких подростков. Гитлер во всех четырёх книгах для чтения упоминается всего один раз (упоминается его день рождения и в четырёх предложениях расписана его забота о немецких детях)¹².

Трудно представить, что учебники Флауме и Добротворского были одобрены министерством Розенберга. Скорее всего, их просматривали цензоры другого ведомства, возможно, те офицеры из штаба командования сухопутных сил, которые не разделяли восточную политику Гитлера — Розенберга. Трения различных ведомств по этой проблеме создавали возможную (но нереализованную) почву для тех сил в рейхе, которые шли по третьему пути — «против Сталина и против Гитлера».

Найдите пять отличий...

Частичная реабилитация царского прошлого, осуществленная Сталиным, вынуждала гитлеровскую пропаганду проводить адекватные контрпропагандистские акции. И здесь пожелание Розенберга запретить всякое восхваление царизма было совершенно неуместно. Напротив, пропагандистам рейха было необходимо «отыграть» у большевиков дореволюционную русскую культуру. В свою очередь, восхваление этой «буржуазной», «дворянской» культуры не позволяло ставить знак равенства между царизмом и сталинизмом, как этого хотел Розенберг. Более того, в пропагандистской войне против большевиков, в которой было задействовано и школьное образование, допускались положительные трактовки отдельных достижений даже советской культуры.

Это делалось, к примеру, в «народных календарях» — книжках, предназначенных для сельского населения, где, помимо обширных сведений по сельскому хозяйству, был и свой культурный раздел. В этом разделе публиковались перечни памятных дат из русской и немецкой истории и отрывки из литературных произведений русской классики с комментариями. «Народные календари» зачастую использовались в школах вместо учебников — ввиду нехватки последних¹³. Частичной реабилитации царского прошлого в СССР эти календари противопоставляли положительные оценки творчества запрещенных и идеологически неугодных в СССР поэтов и писателей — Достоевского, Бальмонта, Бунина, Сологуба, Кузьмина, Гумилева, Есенина, Мережковского, Шмелева¹⁴. В итоге образ дикой, азиатской, некультурной России не нашел отражения в содержании школьного образования. Потребности пропагандистской войны вынудили нацистских лидеров маскировать свои подлинные русофобские взгляды.

Особенности школьного строительства на оккупированных рейхом территориях России наиболее отчетливо проявляются при сравнении с советской школьной системой.

Первое отличие касается вопросов административного управления народным образованием. На смену централизованной советской системе (республиканские наркоматы просвещения, подчиненные отделу школ ЦК ВКП(б)) пришла децентрализация. Школьное образование на оккупированных территориях России было предметом ведения министерства по делам оккупированных восточных территорий, военных губернаторов — рейхскомиссаров, различных гражданских органов власти — городских и сельских управ, бургомистерств. ^2.

 Четкого, юридически оформленного разграничения полномочий между этими властными структурами не было, что вело к хаосу, дезорганизации и конфликтным ситуациям. Штрик-Штрикфельдт, прошедший с войсками фон Бока до самой Москвы, вспоминал, что открываемые с разрешения вермахта школы гражданские власти (после того, как армия двигалась дальше) часто закрывали¹⁵. Показателен и такой факт: одной из причин отставки Розенберга с поста министра по делам оккупированных восточных территорий в 1944 году явился его конфликт с         

       ^{2.школьная политика//Энциклопедия Третьего Рейха .М.”Локид-Миф”.1996.-с.119}

рейхскомиссаром Украины Кохом, который, вопреки стремлению министра активно развивать профессионально-техническое образование, закрыл на Украине все специальные (профессиональные) школы¹⁶.

Второе отличие заключалось в том, что если в СССР школьное образование было частью процесса непрерывного обучения (от начального — к высшему), то основной задачей «народных школ» было начальное образование на селе и семилетнее и десятилетнее (что было гораздо реже) среднее образование в городе. Высшее образование в областях с этническим преобладанием русских не предусматривалось. Оккупационные власти стремились как можно быстрее включить юношей и девушек в процесс производства материальных ценностей на благо Германии. В таком крупном городе, как Ростов-на-Дону, занятия проводились только с 1-го по 4-й класс, а основная масса старшеклассников была вывезена на работы в Германию¹⁷.

Третье отличие: вместо литературы, истории России и курса всеобщей истории, преподаваемых в советской школе, в народных школах вводилось преподавание религии. Идеологам рейха казалось, что именно религиозное воспитание сможет изжить большевизм, проводимый в советской школе через гуманитарные предметы. Поэтому поощрялось преподавание Закона Божьего, а учителям предписывалось «ни в каком случае не разрешать антирелигиозные толкования вопросов в изучении материалов»¹⁸.

Четвертое отличие предполагало введение платы за учёбу. Вот, например, во что обходилось обучение в школах Ставропольского края. В первом классе с родителей брали по 20 рублей в месяц, во втором — 30 рублей, в третьем — 40 рублей, в четвертом — 50 рублей в селе и 60 рублей в городе. С 5-го по 7-й класс родители платили по 200 рублей в год, с 8-го по 10-й — по 300 рублей. Правда, в ремесленных училищах потолок оплаты был ниже — до 150 рублей в год; успевающих учеников награждали значительным снижением платы за учебу, а бургомистерства старались выделять нужные средства.

 Все эти поблажки и затраты объяснялись чисто прагматическими причинами — профессиональныеучилища окупали себя выпуском молодых квалифицированных специалистов, моментально включаемых в экономику Третьего рейха.

Пятое отличие — введение в «народных школах» телесных наказаний. Более того, в отдельных местах, например в Смоленске, этим наказаниям подвергались не только ученики, но и родители.

Как повлияли эти отличия на функционирование «народных школ»? Ответ однозначный — негативно. Децентрализация в управлении создавала почву для административного произвола. Утилитаризм превалировал во всех программных документах. Немецкий язык планировалось изучать для того, чтобы «научиться изъясняться по-немецки в повседневной жизни». В указаниях по арифметике указывалось на необходимость «привить детям навыки свободного пользования канцелярскими счетами, ибо это нужно человеку в обыденной жизни»¹⁹.

Само же начальное образование выглядело следующим образом. Количество общеобязательных предметов — от пяти до семи: грамматика русского языка, арифметика, чистописание, немецкий язык, естествознание, физическая география, рисование, физкультура (сюда же включалось и пение; оккупационные власти благожелательно относились к самостоятельно действующим музыкальным школам, народным хорам). Немецкий язык могли начинать учить со второго класса, но обычно учили с третьего или пятого. Главной же целью образования в «народных школах» была подготовка молодежи к физическому труду на производстве..

 «...Из-за отсутствия желающих учиться»

Отношение населения оккупированных территорий к школьной политике Третьего рейха было, как правило, либо негативным, либо безразличным. Попытки оккупационных властей силой или хитрость» вынудить родителей отдавать своих детей в школы не всегда удавались. В феврале 1943 года в городе Новосокольники Калининской области родители отказались посылать своих детей в только что открытую школу, даже после того как на них стали накладывать штраф в размере 500 рублей. Оккупационные власти пошли на хитрость, пообещав родителям, что их детям будет выдаваться по 400 граммов хлеба. Родители согласились, но дети хлеба не получили. Тогда родители снова перестали посылать их в школу.

К числу просчетов, серьезно сказавшихся на негативном отношении учителей и населения к «народным школам», было введение телесных наказаний. Это приводило к бегству подростков в партизанские отряды. В уже известной нам школе в Новосокольниках «детей запугивали плеткой и расстрелом, когда они получали плохие отметки. Директор сам бил ребят. Был такой случай: один ученик по фамилии Румянцев получил «плохо». Его вызвали к директору. Директор спросил, почему он плохо учится. Румянцев ответил, что у него нет книг. Директор вынес выговор и предупреждение. На следующий раз Румянцев опять получил «плохо». Его исключили из школы, но он опять продолжал ходить в школу. Тогда Андреев (директор школы. — С. К.) сходил в жандармерию, и Румянцева арестовали. Трое суток Румянцев сидел в камере, а на четвертые его высекли плеткой и выпустили. Румянцев ушел в партизанский отряд».

Не дало позитивного результата введение преподавания религии. Религиозное сознание не могло быстро пустить корни в стране, где более 20 лет проводилась мощнейшая атеистическая пропаганда. Поэтому атеизм стал одним из проявлений саботажа населением школьной политики оккупационных властей.^3.  В сентябре 1942 года Центральный штаб партизанского движения отмечал в своем анализе

положения населения на оккупированных территориях Белоруссии и в ряде

<sup>_____________________________

2.школьная политика//Энциклопедия Третьего Рейха .М.”Локид-Миф”.1996.-с.119</sup>

регионов северо-запада РСФСР, что школы, в которых «основным предметом

является закон божий», закрывались из-за «отсутствия желающих учиться»³³.

Негативное отношение населения вызывало и пренебрежение со стороны оккупационных властей к нуждам образования. Многим функционерам рейха в Остланде не было никакого дела до «унтер-меншей». Рейхскомиссары и другие должностные лица игнорировали инициативы в области образования, казавшиеся им совершенной чепухой в сравнении с тотальной выкачкой ресурсов, вывозом рабочей силы и культурных ценностей. Функционеры типа Коха сделали все возможное, чтобы лишить оккупационные власти ореола освободителей. Фанатичные нацисты считали гнилым либерализмом даже те куцые тактические уступки населению оккупированных территорий, которые разрабатывало министерство Розенберга. Согласно данным ГРУ РККА, во многих районах Ленинградской области гитлеровцы не только не хотели сами открывать школы, но и «запретили их организацию по инициативе трудящихся».

Учеников и особенно учениц старших классов оккупационные власти стремились

приспособить для более актуальных, с их точки зрения, административных и личных нужд.

Школьная политика Третьего рейха была нацелена   на   искусственное   занижение культурного уровня русского народа и несла в себе заведомо провальные в условиях СССР элементы (децентрализация управления, насильственное введение религиозного образования, плата за учебу, телесные наказания). Все это предопределило широкое неприятие учительским сообществом и населением «народных школ», сводившее на нет и без того слабые попытки оппозиционных нацизму сил вернуть русский народ в дореволюционное культурно-образовательное пространство. <sup>20

____________________________

3.школьная политика//Энциклопедия Третьего Рейха .М.”Локид-Миф”.1996.-120</sup>
Сноски автора

1. СС в действии. Документы о преступлениях. М. 1969. С. 504.

2. Ветте В. Образ врага: расистские элементы в немецкой пропаганде против Советского Союза//Россия и Германия в годы войны и мира (1941-1995). М. 1995. С. 223.

3. Речь рейхслейтера А. Розенберга в узком кругу по проблеме Востока//Россия XXI. № 6-7. С. 163.

4. По свидетельству В. К. Штрик-Штрикфельдта, в июне 1942 года в Штабе Верховного командования сухопутных сил «возник кружок единомышленников, оппозиционно настроенных к официальной политике на Востоке и готовых действовать на свой страх и риск на основе собранного ими опыта». К этому кружку «в числе других» принадлежали генералы Вагнер, Гелен, Штиф; полковники фон Альтенштадт, Герре, фон Ренне, фон Штауфенберг; подполковники Кламмрот и Шрадер. Все перечисленные генералы и офицеры были активными участниками заговора против Гитлера. После неудавшегося покушения на Гитлера в июле 1944 года все они (кроме чудом уцелевшего генерала Гелена, лежавшего в госпитале) были арестованы и казнены. См.: Штрик-Штрикфельдт В. К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное движение. М. 1993. С. 96, 335.

5. Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 65-66.

6. РозенбергА. Указ. соч. С. 164.

7. Там же. С. 163-164.

8. РГАСПИ. Ф. 69. On. 1.Д. 1102. Л. 22.

9. РозенбергА. Указ. соч. С. 164.

10. РГАСПИ. Ф. 69.0п. 1. Д. 1102. Л. 23.

11. Там же. Л. 235 об.

12. Там же. Л. 40.

13. РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 1079. Л. 14.

14. Новая Европа на 1942 год. Народный календарь Спутник сельского хозяина. II выпуск//РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 100. Л. 76-79.

15. Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 76, 93.

16. Нюрнбергский процесс. Папка документов защиты по делу

А. Розенберга//ГАРФ. Ф. 7445. ОП.2.Д. 322. Л.422.

17. Стенографический отчет X пленума Ростовского обкома ВКП(б) (26-27 февраля 1943 г.// РГАСПИ. Ф. 17. Оп.43. Д. 1528. Л. 14об, 64об.

18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 126. Д. 5. Л. 8.

19. Там же. Ф. 69. Оп. 1. Д. 352. Л. 30; Ф. 17. Оп. 126. Д. 5. Л. 10.

20. РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1.Д. 1079. Л. 14.
                                          Хрущёв против Ремарка


 На одной из встреч с творческой интеллигенцией (она состоялась 8 марта 1963 года, в Международный женский день) Хрущёв устроил разнос картине Марлена Хуциева «Застава Ильича». Метя в «крамольную» ленту, Первый секретарь ЦК КПСС косвенным образом попал в Эриха Марию Ремарка. Фильм — не подражание «Трём товарищам»: он рождён из духа Ремарка, ставшего для режиссёра первотолчком, творческим импульсом. Лев Аннинский в книге «Шестидесятники и мы», написанной в 1967-м, но опубликованной в 1991-м, разглядел ещё в середине шестидесятых близость «Заставы...» к немецкому кумиру российской читающей пубики:«...попробуйте вспомнить, какие характеры у трёх этих парней (героев фильма. — В.М.). Или так: попробуйте уловить хоть что-нибудь свежее в тех характеристиках, какие даёт им сам Хуциев; вы наткнётесь на традиционного вдумчивого юношу, делающего правильный выбор, наткнётесь на такого же традиционного весельчака, обретающего, наконец, серьёзность, затем — на некое воплощение быта, семейности и т. д. В прозе «шестидесятников» аналогичные вариации на тему Ремарка были весьма модны; Хуциев отдал дань поветрию: главное — три товарища, а какие они — это уже детали» (разрядка моя. — В. М.)¹. Однако «тема Ремарка» теплилась в душе режиссёра, возникнув задолго до «Заставы...», когда он ставил свою дебютную картину «Весна на Заречной улице» (1956). Он писал, что, «начиная «Заставу Ильича», просто хотел выразить свои мысли, идеи, хотелось сделать настоящий мужской фильм о трёх товарищах. Помните, как все тогда увлекались «Тремя товарищами» Ремарка»².

«Традиционный весельчак» Колька говорит о своей душевной близости к приятелям и в ответ на прочувствованную исповедь слышит от Сергея — того, кто «вдумчивый юноша, делающий правильный выбор»: «Это называется Эрих Мария Ремарк. Ну, если хочешь, я могу примчаться к тебе в тумане на гоночном автомобиле»³. Знаменательно здесь упоминание «Карла» — любимой машины героев романа, даже более популярной у советских читателей, нежели вся троица главных персонажей. При всех переделках, которым подвергся фильм после хрущёвского разноса (даже название получил другое — «Мне двадцать лет»), реплика о Ремарке и «Карле» осталась: видно, дорога была режиссёру.

Мягкая, трогательная картина вызвала особый гнев Первого секретаря финальной сценой, где Сергей, главный из троицы, разговаривает с погибшим на войне, привидевшимся ему отцом. На мучающий юношу вопрос «как жить?», чтобы не превратиться в безликую «человеко-единицу», отец не даёт ответа, говоря, что 23-летний сын старше его на два года и должен сам решать. Хрущёву тут почудился пугавший партийное руководство «конфликт поколений»; фильм вернули на доработку, потребовали исправлений и переделок. Он вышел на экраны лишь в 1965 году, после отстранения Хрущёва, в искалеченном виде. В новой версии отец произносил прочувствованную речь, требуя, чтобы сын всегда «держал совесть в чистоте».

Вопрос «как жить?» волновал не только героев «Заставы...» — им терзалась молодёжь, которую впоследствии назвали «шестидесятнической». Социально-психологический феномен шестидесятничества не стал достоянием истории: до сих пор он объект интенсивного осмысления и не менее ожесточённых споров.

Чуть ли не главная из «поведенческих реакций» шестидесятников — тяга к странствиям. Юноши и девушки работали в геологических партиях (через подобное прошёл молодой Тарковский), ехали на целину, ютясь там в палатках или в вагончиках на полевых станах, сотнями тысяч отправлялись в Сибирь воздвигать гигантские электростанции и другие эпохальные объекты, дежурно именовавшиеся «стройками коммунизма». «Партия и правительство» — синоним Власти в советскую эпоху — умело использовали молодежный «драйв», но не Система его сотворила. Подрастающее поколение испытывает подобную устремленность «за пределы» во все времена и в любом социальном устройстве. Желая самоопределиться, оно не всегда и не во всём наследует нормы старших — этнологи говорят в данном случае о девиантном поведении (от латинского deviatio — отклонение). Одна из главных форм девиантности — моторная, то есть «странная тяга к передвижению, выражаемая или в генерализованном «существовании в движении»... — или в реальном... таком, как энергичная работа, азартные спортивные соревнования, танцы, беспомощный Wanderschaft (странствование, путешествие), а также езда — по правилам и без... — на лошадях, машинах и т. п.»⁴.

Одна из целей девиантной моторности — поиски благ, преимущественно духовных, где-то за пределами устоявшегося социума, на «порубежье между культурой и природой». Шестидесятнический «дранг нах Остен» — в Сибирь, на целину — имел пунктом назначения такое порубежье. Неожиданным образом Ремарк оказался причастен к моторной девиантности юных россиян — благодаря автомобилю «Карл» из «Трёх товарищей», «действующему лицу» с мотором. Механический этот «персонаж» потеснил в воображении россиян троицу «живых» героев романа, а у некоторых — вообще заслонил.

Беллетрист Макс Фрай вспоминает, что для него, «(как, наверное ... для подавляющего большинства читателей) Эрих Мария Ремарк начался с романа «Три товарища». Признаться, мне трудно припомнить книгу, которая оказала бы на меня столь же сокрушительное эмоциональное воздействие». Макс Фрай — общий псевдоним двух литераторов: И. Степина и С. Мартынчика; кому из них принадлежат воспоминания о Ремарке, не столь существенно, важна знаменательная деталь: «Мечта о «Запорожце» с мотором гоночного автомобиля по тем временам была общим, одним на всех, романтическим бредом»⁵.

И ныне «Карл» не забыт. Российские пользователи Интернета могут познакомиться со всеми техническими особенностями его прототипа, то есть с собственной машиной Ремарка — итальянской спортивной двухместной «Ланча-Лямбдой», которую по заказу писателя снабдили шасси «Дилямбда», а также кузовом от фирмы «Фоллунд-Рурбекк». Машина удалась на славу: «8-цилиндровый двигатель, независимая подвеска передних колёс, централизованная смазка узлов шасси и прочие достижения технической мысли того времени. И элегантный кузов».

Популярность автомобиля — как бы отзвук моторной девиантности шестидесятников, неминуемо подталкивающей к поиску средств, благодаря которым та могла бы осуществиться.

Всякой социальной группе необходимо то, что Юрген Хабермас назвал «легитимацией», то есть следование некоторой совокупности правил и принципов. Следование осуществляется на двух, не противоречащих друг другу уровнях. С одной стороны, правила и принципы «легитимируются» тем, что соотносятся с определенной системой ценностей — как бы освящаются инстанцией более высокого порядка. С другой — совокупность правили принципов позволяет различать «своих» и «чужих» — тех, кто реализует правила в повседневном быту, и тех, кто им противоречит.

Ремарк стал для шестидесятников органичной и неотъемлемой частью «инстанции высшего порядка», «легитимировавшей» их существование и взгляды.

Лев Копелев писал в предисловии к первому российскому изданию «Трёх товарищей» (1957), явно стремясь успокоить цензоров и «ответственных лиц»: «В этой книге он (Ремарк) всё ещё... хочет быть только художником. Никого не судить. Не участвовать в борьбе общественных сил (такова святая обязанность советского героя в ту пору. Подобного же требовали и от иностранцев. — В. М.), смотреть со стороны и ...нелицеприятно запечатлевать образы людей и события. В «Трёх товарищах» это особенно ощущается. Описывая Берлин в годы напряжённых политических боёв, накануне гитлеровского переворота, автор старательно избегает каких бы то ни было политических симпатий или антипатий. Он даже не называет тех партий, на собраниях которых бывают его герои, хотя и даёт яркие зарисовки некоторых эпизодов». Естественно, Ремарк грешен и подозрителен для советского чиновника от литературы, но Копелев тут же снимает вину — не с писатели, а с его творений: «...книги Ремарка... стали оружием в борьбе прогрессивного человечества против сил реакции».

Ни автор предисловия, ни его словарь не заслуживают упрёков — во времена, предшествовавшие шестидесятникам, официальная публицистика во всю искала «борьбу прогрессивного человечества с силами реакции». Мир ей чудился контрастным, резко чёрно-белым — разделённым на «да» и «нет», на свет и тьму. Такое деление входило в «правила игры» — Копелев и подогнал «девиантного» Ремарка под эти правила, то есть «легитимировал» в глазах цензоров и «ответственных товарищей».

Можно, правда, полагать, что социологизация романа требовалась не только «компетентным органам». Власть и послушное ей общество всегда жестоки в российском их понимании, самовольны и отнюдь не благожелательны к человеку. Так же, то есть агрессивной своей стороной, власть и общество повернуты к героям Ремарка, но те научились противостоять её жестокости. Бывшие фронтовики, вместе прошедшие войну, сплочены у писателя крепче, скажем, хемингуэевских. Совместная судьба привила им особое свойство — приучив видеть в «другом» не «вещь в себе», но такую же мишень для пуль и враждебных сил, как ты сам. Потому трагичен эпизод «Возвращения», где ротный командир героев приказывает стрелять в манифестацию ветеранов войны. Из толпы демонстрантов раздается крик «братья!» — тот же, что в знаменитой сцене из «Броненосца «Потёмкина». Изготовившихся к стрельбе солдат рейхсвера и членов экзекуционной команды на российском корабле крик превращает в Каинов. Рота из «Возвращения» не опускает ружья, как у Эйзенштейна; льётся кровь, и для Эрнста, героя романа, рушится мир: «Всё пошло прахом, — товарищеское единение изрешечено пулемётом, солдаты стреляют в солдат, товарищи в товарищей, всё кончено, всё кончено...»⁶

В любимой россиянами книге Ремарка предстаёт не братство всех фронтовиков, но лишь нескольких. Локамп и его друзья вместе трудятся, они автомеханики и горды своим мастерством. Виновник болезни и смерти Пат, трагически воспринятой друзьями, — не столько власть или социум, сколько неумолимый и беспощадный Рок — почти такой же, как в строке Арсения Тарковского, отца режиссера, где говорится: «...судьба по следу шла за нами,//Как сумасшедший с бритвою в руке». Той же уверенной поступью, с тем же инструментом Рок настигает Локампа и его товарищей.

Многочисленные компании шестидесятников — крупные или мелкие, более или менее сплочённые — ощущают не столько Рок, сколько чуть притаившуюся, всегда готовую к наскоку Власть — может быть, не с бритвой, но обязательно с суровыми «оргвыводами» и репрессиями.

«Импортные» кумиры времён «оттепели» — Ремарк и другие — словно полигон, на котором отрабатывались и кристаллизовались особые компоненты духовного багажа шестидесятников. Журналист, работавший в костромской областной газете, так вспоминал «оттепельные» годы, согретые золотым отсветом ремарковской дружбы: «Происходило открытие другого, абсолютно незнакомого, к тому же почти запретного мира. Оказывается, там тоже жили и страдали совсем неплохие люди, тоже хотели лучшего, находились в сложных отношениях с государством, тоже искали что-то чистое и надёжное, не поддающееся пошлости и давлению обстоятельств. Может быть, без этих книг поколение шестидесятых не было бы самим собой»⁷. Тем самым Ремарк и другие писатели по-своему участвовали в преодолении сталинистской, официально насаждаемой ксенофобии. Благодаря их творениям чёткое деление мира на радостную советскую реальность и загнивающий капитализм зашаталось, стало рушиться, когда выяснилось, что и тут и там — «совсем неплохие люди», они хотят «лучшего», но часто, как и у нас, его не получают.

...Публицист Анатолий Стреляный знаменательно озаглавил принадлежащий его перу политический портрет Н. С. Хрущёва: «Последний романтик». Критик Александр Тимофеевский, подхватив словцо публициста, откомментировал полемический выпад против шестидесятников: они, мол, хотели того же, что и Хрущёв, стремились к общей цели, пытаясь вдохнуть новую жизнь в дряхлеющую советскую утопию. Близорукостью и трагическим непониманием продиктованы нападки советского лидера на творческую интеллигенцию. Из-за попытки реанимировать выморочность Системы шестидесятники у Тимофеевского тоже суть «последние романтики»⁸. Вместе с тем можно подозревать, что источник прозвища и у Стреляного, и у следующего за ним критика — не кто иной, как Ремарк: Роберт Локамп в «Трёх товарищах», иронизируя над Ленцем, присваивает ему эту кличку — она часто повторяется в романе.

Совпадение клички Ленца и той, которую Хрущёв получил у Стреляного, в чём-то оправдано, поскольку судьбы обоих сходны: какой-то молодчик, вероятно из штурмовиков, внезапно застрелил на улице ремарковского героя, советского же лидера — внезапно для граждан — сместили со всех постов, уничтожив тем самым не физически, но политически. Для нас же существенно то, что Хрущёв, став идеологическим оппонентом шестидесятников, топая на них ногами и нападая в конкретном случае на фильм, создававшийся под влиянием немецкого писателя, сам разделил судьбу ремарковского персонажа.

Совпадения судеб, героев, обстоятельств не могут не проистекать из родства двух национальных культур, в результате которого образы одной свободно и естественно мигрируют в другую. Такая миграция предопределяется не досужим умствованием, она — сама жизнь.

 

Сноски  автора

1. Аннинский Л. Шестидесятники и мы. М. 1991. С. 117.

2. Хуциев М. М. Замысел и воплощение//Искусствознание и психология художественного творчества. М. 1988. С. 259.

3. «Мне двадцать лет», монт. листы. С. 69.

4. Чеснов Я. В. Колдуны и тинейджеры в гипертексте девиантности//От массовой культуры к культуре индивидуальных миров: новая парадигма цивилизации. М. 1998. С. 116.

5. Фрай М. Мужества не бывает без страха. Интернет-версия, frei@russ.ru

6. Ремарк Э. М. Возвращение. М. 1991.С. 191.

7. Дедков И. А началось все тогда...//Искусство кино. 1989. № 1.С. 12.

8. Тимофеевский А. Последние романтики//Искусство кино. 1989. №5. С. 63.
                                        Метаморфозы зла

Образ врага в немецком и советском плакате

Во времена национал-социализма и сталинизма степень радикальности в изображении идеологических противников достигла апогея. Представление «другого» агрессивным противником и злейшим врагом — продукт длительно живущих предрассудков, которые отражаются в образных традициях обществ.

"Плакат-- это тоже живопись, ноживопись, имеющая свои особенности: рисунок должен бросаться вглаза, приковывать ксебе внимание. Если позволительно такое сравнение, тоя бы сказал, что картина-- это пропаганда, а плакат-- агитация".

                                                                                            М.И.Калинин 1943


 Советские плакаты времен Великой Отечественной войны — наглядные пособия для разъяснения в доступной форме определённого вопроса, например, отношения советской власти к текущим событиям на фронте. Совместно с радио и газетами являлись средствами агитации, воздействующими на сознание и настроение людей с целью побуждения их к политической, трудовой или другой активности.

Военные плакаты различались как по качеству исполнения, так и по форме. Некоторые из них были грубыми карикатурами, в то время как другие были картинами на военную тематику или получившими известность фотографиями, с разъяснением о происходящем или стихотворным комментарием.¹

  Хотя во время Первой мировой войны Францию и называли «заклятым врагом» Германии, никогда не оспаривалось, что этот западный сосед — культурная нация с давними европейскими традициями. Россия же, напротив, воспринималась определёнными кругами в Германии бескультурной, агрессивной и чуждой страной, не имеющей ничего общего со странами Европы. И царская Россия, и Советский Союз считались не только опасными, но и в культурном отношении неполноценными. В то же время существовал страх перед масштабами и мощью этой страны, а также стремлением русских к завоеваниям. Национальные предрассудки находили отражение в книгах прибалтийских немцев, изданных в конце XIX столетия, а также в

_______________________                                              

^{1.http://ru.wikipedia.org/wiki/советские плакаты}
школьных учебниках, в которых можно было прочитать следующее: «Российские племена являются полуазиатами. Их дух несамостоятелен, понятие истины у них заменено верой, им чуждо стремление к познанию. Раболепство, продажность, нечистоплотность — это чисто азиатские свойства» (1908). В пропагандистских

листовках Первой мировой войны особенно подчёркивались такие черты русских, как

 «жестокость», «бессовестность» и «свирепость». «Русский характер отличается в первую очередь контрастом меланхолии с чисто славянской добродушностью и жестокими кровожадными инстинктами...» (1916).

В духе подобных националистических и расистских предрассудков, распространённых в Германской империи, считающей себя колыбелью западноевропейских культурных традиций, Россия представлялась на плакатах Первой мировой войны олицетворением смерти и разрушения. Если сначала политическое руководство, исходя из военных и внешнеполитических причин, вполне одобряло Октябрьскую революцию, то ситуация мгновенно изменилась в связи с революционными событиями в Германии 1918 - 1919 годов. В этих условиях новое ужасающее изображение Советской России как «азиатской орды» «сумасшедших убийц» приобрело особую актуальность в деле предотвращения «большевистской мировой революции».

«Большевики уничтожают памятники культуры, музеи, архивы, плоды человеческого труда. В них живёт ненависть к нашей западноевропейской культуре, выразившаяся в уничтожении высшего образованного слоя общества. <...> С этой точки зрения весь этот большевизм не что иное, как очередная монгольская угроза, повторение монгольского нашествия, которое уже раз когда-то потрясло и поставило на грань гибели арийскую расу и арийско-германскую культуру». Из этой аргументации, в которой прослеживаются почти все характерные черты нацистского расизма, вытекал вывод о необходимости борьбы против большевизма. Обладая в 1920-е годы уже опробованными в Первую мировую войну моделями образов врага, национал-социалисты вернулись к ним в 1930-е и во время Второй мировой войны.

Антигерманские образы врага в дореволюционной России почти не были распространены в плакате. Германия длительное время служила для России положительным культурным ориентиром, немецкая культура и немецкий язык были значимы для дореволюционной интеллигенции. В русском лубке в годы Первой мировой войны карикатурно изображались немецкие солдаты, и прежде всего кайзер Вильгельм II. Лубочные по стилистике работы Малевича, Лисицкого, Шагала, Маяковского не преследовали агитационные цели и не были направлены на создание наводящих ужас образов врага; противника лишь выставляли на посмешище, он был для зрителя объектом юмора, а не предметов фанатичной ненависти.

Для советских людей образ войны, образ Родины представлялся в образе женщины-Матери с плаката И. Тоидзе "Родина-мать зовет!" Кстати, этот плакат приведен в немецком учебнике с комментарием: "Во время продвижения немецкой армии Сталин обращается с призывом к населению дать отпор Гитлеру. Призыв на Великую Отечественную войну возрождение понятия освободительной войны против Наполеона и обращение к русской православной церкви, которую преследовал Сталин. Окончание войны должно было способствовать нормализации отношений государства и церкви". Советские пропагандисты использовали лики древних богатырей и вождей первого народного ополчения, в дело пошли и кумиры гражданской войны. А что было символами в Германии и США? Плакат "Am Ende steht der Sieg" "А в конце победа!" изображает орла - символ тысячелетнего рейха. Долгие годы этот узнаваемый птичий силуэт олицетворял только смерть, разруху и насилие для всех жителей Европы и Советского Союза Его исторические корни уходят в далекое прошлое. Прошло почти 60 лет, прежде чем в визуальную среду России художники смогли вернуть "двуглавого орла", византийский символ русской государственности. Но орел не единственный символ войны и победы. На протяжении всей войны основным героем-покровителем бойцов вермахта становится образ воина-крестоносца, викинга, подчинявшегося девизу: "Моя преданность-- моя честь". Как например на плакате Германа Кеимеля "Nederlanders" с призывом "Нет большевизму!" Американцы, чья история не была столь длинна и многопланова, в качестве символа преемственности идей демократии и свободы вводят в плакат типаж "Дяди Сэма", возникший еще вовремя войны Севера и Юга.²

Агитация и пропаганда должны были создавать простую, наглядную знаковую символику, вызывать ненависть и отвращение к «капиталистической эксплуатации» — в этом заключалась главная задача советского агитпропа, особенно в годы Гражданской войны. С 1930-х годов эта тематика в боль шей степени переместилась во внешнеполитическую область, в которой начиная с конца 1920-х преобладала теория «двух лагерей», делившая мир на вражеский «агрессивный лагерь капитализма/империализма» и «мирный, свободный от эксплуатации лагерь» — СССР. В этом биполярном мировоззрении и нашёл своё место новый образ врага — «фашизм».

Благодаря плакату государства стали олицетворяться с обликом своих вождей. Полные гневного разоблачения сатирические образы Гитлера и Сталина стали одними из важнейших средств агитации и пропаганды в арсенале противников. Высмеивание вождей превратилось непросто в злую пародию на полный пафоса официальный образ, а в кощунственное издевательство над сущностью режимов. Лидеры СССР и Германии изображались своими противниками так, чтобы внушить к ним отвращение, вызвать неодолимое желание уничтожить. Нам хорошо известен плакат Кукрыниксов "Беспощадно разгромим и уничтожим врага!" На этом плакате изображен Гитлер и советский воин, который вонзает штык прямо ему в голову. В первоначальном варианте штык красноармейца пронзал руку Гитлера, поэтому плакат звучал скорее как предупреждение. Духу времени соответствовали и удачное сочетание в сюжете плаката героического и сатирического образов. Нам не удалось найти в учебных пособиях России плакатов сатирического характера немецких художников с изображением Сталина, а в немецких Гитлера .На страницах немецкого учебника с плаката "Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer" ("Народ, Государство, Вождь!") на нас смотрит мудрый руководитель. В учебнике из Германии немецким школьникам

_________________________

^{2Данилов А.А, Л.Г. Косулина Л.Г., Учебник "История России"; Москва, 2006г.-с.112}
предложено, проанализировав этот плакат, "интерпретировать самостоятельно лозунг плаката, соотнести плакат исторически и объяснить в контексте нацисткой идеологии". Но есть и сатирическое изображение Гитлера в немецких учебниках, правда вместе со Сталиным на плакатах американских и английских художников.³

Национал-социалистская пропаганда использовала специфические особенности адресатов, опираясь при этом не столько на социальные признаки, сколько на коммуникационную ситуацию, национальность адресата и конкретные функции убеждения. Для Гитлера важно было не столько обратиться к разуму адресатов, сколько повлиять на них и поработить на эмоциональном уровне: «Именно в том и состоит искусство пропаганды, что она, понимая чувственный мир фантазий широких масс, находит психологически верную форму, чтобы привлечь внимание и проложить дорогу к сердцам этих масс».

При нацизме четко обозначилась антирусская и антисоветская направленность образа врага. Традиционные клише в сочетании с антисемитскими признаками существовали отныне в симбиозе. Центральное место здесь заняла идея «еврейского большевизма», за которой скрывалась химера «мирового заговора евреев». В России, согласно Гитлеру, в 1917 году победила не марксистская идеология, а «международное еврейство» под маской идеологии. Так, к традиционным предрассудкам (угроза нашествия гуннов, бескультурье) прибавился кошмар симбиоза большевизма и еврейства, из-за чего Советский Союз стал прообразом не просто врага, но врага, угрожавшего самому существованию Германии. В понимании Гитлера дальнейшее

существование Германии базировалось на уничтожении еврейства, что «естественно» влекло за собой борьбу против Советского Союза. «Нельзя забывать того, что

международное еврейство, полностью правящее сегодня Россией, видит в Германии не союзника, а государство, обреченное на ту же судьбу. <...> В русском большевизме

нам следует видеть предпринятую в
XX
столетии попытку еврейства захватить мировое господство <...>».

Если объединить ключевые слова из высказываний Гитлера в один набор

________________________

^{3."Кукрыниксы втроем"; Издательство "Советский художник"; Москва, 1975 г.-с 23}

признаков («запятнанные кровью подлые преступники», «отбросы», «чудовищная жестокость», «непостижимое искусство лжи»», «кровавое угнетение»),то получится фенотип ожидаемого образа врага, в который вносились поправки в зависимости от конкретной ситуации и вытекающих из неё пропагандистских интересов.

Образ «будённовской шапки», который представлял собой продолжение мотива «казака» и указывал в первую очередь на военную угрозу, занял центральное место в пропагандистском репертуаре. В 1930-е годы и особенно начиная с 1941 года этот базовый тип развивался в разных вариантах и был едва ли не самым долгоиграющим мотивом. В варианте плаката Герберта Агриколы этот тип изображен как «злой демон» и «дух тьмы» с традиционными «азиатскими» признаками. Ему были приданы черты, отражающие всеобъемлющую жажду крови и уничтожения (пожар, разрушения), цинизм, коварство. Убийство детей и женщин в сочетании с вампирством и похотливостью стало ведущим мотивом плаката, появившегося в 1944 году в Польше в связи с наступлением советских войск. С 1941 года на плакатах изображалось дьявольское чудовище с характерными чертами обезьян, хищных кошек и прочих чудовищ, рождённых больной фантазией. В 1944 году этот мотив перерос в громадную угрожающую фигуру, протягивающую свои руки к Европе. В конце войны «европейская тема» — немецкий оккупант как «спаситель и защитник Запада» — приобрела особое значение в пропаганде на территории Восточной Европы.⁴

Визуальный симбиоз антирусских, антибольшевистских и антисемитских образов врага можно показать не только на примере пропаганды внутри Германии, но и на материале агитации для оккупированной территории Советского Союза. Драматично выглядит огромный плакат «Винница», предназначенный для Восточного фронта. В нём до крайности обострена связь антисемитских и дьявольских признаков врага в сочетании с коварством и преступностью.

____________________

^{4Соколова Н., "Кукрыниксы"; Издательство академии художеств СССР; Москва, 1962г.-с.65}

В этом же контексте следует рассматривать и попытки представить Сталина в дьявольских образах: сначала его изображают в виде злого демона, затем — в образе подручного ада, в одном из последних вариантов — как самого дьявола, окончательно снимающего маску.

Когда задачи пропаганды требовали показать голод и социальные бедствия в Советском Союзе, внимание концентрировалось на признаках, явно противоположных положению народа в Германии (благосостояние, «счастливая радостная жизнь» при национал-социализме).

Важно учитывать, что политико-исторические условия в Германии и Советском Союзе были абсолютно разные. Германия планировала и на деле осуществляла захватническую, истребительную войну. Пропаганда на фронте и внутри страны делала ставку на устранение или ослабление гуманных эмоций. В первую очередь она преследовала цель разъяснить, что война несла характер «справедливого уничтожения» тех, кто и «без того не был человеком».

Для советской пропаганды ситуация была совершенно иной: обострившиеся в 30-е годы противоречия между сталинизмом и фашизмом хотя и привели к созданию образа врага под названием «немецкий фашизм», но этот образ оставался в большей степени формальным и неопределенным. С началом же военных событий изменилось и политическое положение вещей: появился настоящий оккупант родной страны. Неудивительно, что большинство советских плакатов военного времени несло в себе идею обороны и защиты. Плакат служил одной, понятной народу и армии, цели — отражению врага, враждебность которого ежедневно подтверждалась в реальной жизни. Создаваемый в этой ситуации образ врага был связан с конкретной действительностью, что позволяло интерпретировать и заострять реальные факты в агитационных целях.

Возникший в 1930-е годы образ фашизма занял значительное место в идеологическом противостоянии «капитализм — социализм». Политическое толкование фашизма как «высшей формы» капитализма существенно исказило понимание исторической реальности и нового качества угрозы. «Фашизм» в основном передавался аллегориями смерти, сценами бедствий на фоне марширующих колонн, карикатурным изображением Японии, Германии и Италии. Война в Испании (1936 - 1939) положила начало формированию приёмов изображения фашизма как врага.

Центральным мотивом этого образа стала змея, которая в русской иконографической традиции считается символом несчастья, греха и зла. Применение стандартного символа, который берёт начало в религиозной и народно-мифологической области, свидетельствует о том, что специфически германского визуального представления врага сначала не было.

Следующий тип, особенно распространённый в «окнах ТАСС», основывался на стилистике карикатуры и был связан с традициями времён Первой мировой войны: «образ безобразного немца» конкретизировался в личностях Гитлера, Геббельса и Геринга и, как правило, не нёс эмоционального компонента «угрозы», скорее наоборот, незначительность фигуры врага выставлялась на посмешище.⁵

Псевдореалистический тип воплотился на плакатах Виктора Корецкого. Немецкий солдат изображался там реальным человеком, узнаваемым в жизни.

Образы врага в германской и советской плакатной пропаганде были построены в конечном итоге на традиционных мотивах начала XX века, их можно считать результатом радикализации этих мотивов.

В немецком плакате присутствие антирусских и антиеврейских мотивов призвано было убедить, что против такого врага (в соответствии с логикой национал-социалистов) следовало вести только «тотальную войну». Двигаясь по замкнутому кругу образов, этот плакат потерял всякий контакт с реальностью, а значит, и способность рационально управлять визуальной структурой пропаганды.

Советский образ врага обладал более высокой способностью к развитию. Отсутствие националистических элементов и концентрация на идеологических установках давали возможность использовать «народную» тему и после войны. Стратегия аргументов делала существенное различие между военно-политическим руководством Германии и «введённым в соблазн» «простым немцем». Немец как враг не был злым от рождения.

_________________________

^{5.Соколова Н., "Кукрыниксы"; Издательство академии художеств СССР; Москва, 1962.-с.65}

Образ врага в СССР оставался, невзирая на реальный ход войны и нанесённый ею ущерб, умеренным и в конечном итоге не был антинемецким. Начиная с 1943 года в советском плакате все большую роль играло ожидание победы: отражение военных успехов в пропагандистской картине войны скорее противодействовало радикализации образов врага. «Сияющий победитель» 1945 года не особенно нуждался в образе врага.

  Советский плакат делал ставку на идентификацию с побеждающей стороной, немецкий же — на эффект устрашения и усиления агрессивного фанатизма, то есть в боль шей мере на антиидентификацию. Советские плакаты раскрывали идею протеста и борьбы, показывали беду и страдание так, как она есть, призывая тем самым советских людей к отмщению и помощи тем, кот не в силах сам себе помочь. Так же частой была тема гибели детей и матерей.⁴

Поражение Германии и развал Третьего рейха формально повлекли за собой запрет на использование нацистских эмблем и символов.

 Таким образом, плакаты помогают более образно представить историю второй мировой войны, детализируют её, переносят в атмосферу тех дней. Плакаты помогают привлечь внимание, сохранить в памяти, дополнить теоретические знания яркими наглядными образами. По моему мнению, помогут сделать уроки истории более интересными. Сравнивая учебники по истории Германии и СССР, стоит отметить, что в немецких учебниках наглядности, в том числе и плакатов больше. Это не только плакаты немецких авторов, но и советских, американских, английских. Видимо, авторы учебников считают, что это поможет представить разные взгляды на события войны при изучении учебного материала. В учебных пособиях для школьников Германии представлены сатирические плакаты советских художников, например плакат А. Кокорекина "Смерть фашистской гадине". Есть карикатуры на Гитлера, но только вместе со Сталиным американских и английских художников. ⁵

___________________________

^{6. Соколова Н., "Кукрыниксы"; Издательство академии художеств СССР; Москва, 1962 г.-с.66}
           Заключение

    Проанализировав данные статьи, для себя я выявила много интересного, узнала много нового. Особенно увлекательным для меня оказалась статья Сергея Константинова, про школьную политику Третьего рейха. Если мы взглянем на сноски автора, то прекрасно видим, что Константинов тщательно проработал над данной статьей. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1933-го по 1945 гг. Нижняя временная граница объясняется приходом Гитлера к власти, распространением национал-социалистической идеологии, которая изменила приоритеты в образовании. Прекращение существования Третьего рейха определило верхнюю границу. Третий рейх просуществовал всего двенадцать лет. Не смотря на столь непродолжительный период существования, нацизм стал не только ярчайшим социально-политическим феноменом XX века, но и одной из мрачных страниц ушедшего столетия. Нацизм смог создать военно-политическую систему отличную, не только от авторитарных режимов, но и многих тоталитарных государств. Школьная политика Третьего рейха была нацелена   на   искусственное   занижение культурного уровня русского народа и несла в себе заведомо провальные в условиях СССР элементы (децентрализация управления, насильственное введение религиозного образования, плата за учебу, телесные наказания). Все это предопределило широкое неприятие учительским сообществом и населением «народных школ», сводившее на нет и без того слабые попытки оппозиционных нацизму сил вернуть русский народ в дореволюционное культурно-образовательное пространство.

   Михалкович в своей статье“ Хрущев против Ремарка” рассказывает про одну из встреч с творческой интеллигенцией Хрущева. Никити Сергеевич устроил разнос картине Марлена Хуциева “Застава Ильича” косвенным образом попав в Ремарка.

   В годы Великой Отечественной плакаты наряду с радио и газетами являлись важными средствами агитации, призванными поднимать боевой дух солдат, внушать мирному населению уверенность в завтрашнем дне, разъяснять жителям СССР особенности проводимой страной политики. По своему содержанию плакаты сильно различались: на них могли быть изображены карикатуры на солдат и командиров противника, зверства вражеской армии, батальные сцены с непременным участием мощной техники или образы героических воинов и полководцев прошлого и советских руководителей. Качество исполнения плакатов также было неодинаковым: некоторые печатались в 2-3 краски, другие являлись полноцветными изображениями; где-то использовались рисунки, где-то фотографии, где-то — и то и другое вместе. Многие плакаты военных лет по праву считаются произведениями искусства и известны всем даже сейчас.

  Министерство пропаганды Третьего Рейха за годы своего существования выпустило огромное количество плакатов и листовок, предназначенных как для немецких солдат и мирных жителей, так и для армии и населения стран, воевавших с Германией. Центральным образом на многих плакатах был статный немецкий солдат с арийской внешностью, несущий врагам смерть, а «угнетенным народам» — освобождение. Очень популярной была тема флагов, знамен и штандартов; часто с плакатов сурово смотрел сам фюрер — Адольф Гитлер. Листовки, которые разбрасывали над советскими позициями с самолетов (особенно в начальный период войны), призывали солдат скинуть оковы большевистского режима и перейти на сторону Германии. Перебежчикам обещали хорошее обращение и скорый возврат домой, в «освобожденную» Россию. Очень распространенным был карикатурный образ еврея-комиссара, наживающегося на смерти и страданиях русских солдат.

Для полного представления, я взяла пару карикатур.
Список литературы

 1.Вашик К. «Метаморфозы зла»//ж. «РОДИНА» № 10/2002.-c.13-16.

 2.Великая Отечественная война.1941-1945. Энциклопедия. М.1985.-с.794.

3.Данилов А.А, Л.Г. Косулина Л.Г., Учебник "История России"; Москва, 2006г.-с.112.

4.Константинов С. «Хайль Сталин!»//ж. «РОДИНА» № 10/2002.-с.51-55. 

5."Кукрыниксы"; Издательство академии художеств СССР; Москва, 1962г.-с.-65-67. 6.Михалкович В. «Хрущев против Ремарка»//ж. «РОДИНА» № 10/2002.-c.113- 115.

7. Соколова Н "Кукрыниксы втроем"; Издательство "Советский художник". Москва, 1977г.-с.63.

8.Школьная политика//Энциклопедия Третьего Рейха .М. "Локид-Миф" .1996. – с.115-120.

 9. http://www.vseslova.ru/index.php?dictionary=bes&word=tretiy_reyh

 10. http://images.yandex.ru/yandsearch?text=сталин,гитлер сллюстрация=3

 11.http://www.istrodina.com/rodina.php3?year=2002&num=10

 12 http://images.yandex.ru/yandsearch?tex=каритикура

 13.http://ru.wikipedia.org/wiki/советские_плакаты

 14.http://ru.wikipedia.org/wiki/трейтий рейх
Приложение №1 «Портреты вождей»


Приложение №2 «Отстоим Москву»


Приложение №3 «Беспощадно разгромим и уничтожим врага»