Реферат Сложности перевода поэзии Пушкина
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………….5
1. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА РУССКОЙ ПОЭЗИИ…………………………….8
1.1 Определение адекватности и общие требования к художественному переводу……………………………………………………………………………8
1.2 Проблемы стихотворного перевода и стихосложение…………………….13
2. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ПОЭЗИИ А.С. ПУШКИНА…………………….19
2.1 История изучения перевода поэзии А.С Пушкина………………………..19
2.2 Перевод тропов в поэме "Медный всадник" А. С. Пушкина……………..21
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………….27
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК…………………………………………..29
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность данной работы определяется всё большим обращением к текстам произведений А.С. Пушкина за рубежом в отличие от предшествующих периодов. Изучение произведений Пушкина важно как в плане выявления особенностей национального языка, так и в плане развития переводческой мысли на Западе во всей её противоречивости. Интерес к данной теме возник относительно недавно и именно поэтому она является не до конца исследованной в сфере переводоведения.
Объектом исследования данной работы является сложности перевода поэзии Александра Сергеевича Пушкина.
Предметом изучения – проблема перевода тропов в поэме Александра Сергеевича Пушкина «Медный всадник».
Цель исследуемой работы - выявить и объяснить основные сложности перевода поэзии на примере поэмы А.С. Пушкины «Медный всадник».
В соответствии с целью становится необходимым решить следующие задачи:
1. Рассмотреть общие проблемы перевода русской поэзии:
· Общие требования к художественному переводу
· Проблемы стихотворного перевода и стихосложения
2. Выявить какие сложности перевода возникают при переводе поэзии Александра Сергеевича Пушкина. Изучить проблему перевода тропов в поэме «Медный всадник» Александра Сергеевича Пушкина.
Научная новизна исследования заключается в том, что это тема практически никем не была раскрыта и проанализирована до настоящего времени. Насколько известно, среди ученых стран СНГ подобной работой занималась только Ljuba Tarvi (разрабатывала количественный метод для Translation Quality Assessment (TQA), который помогал найти соответствия между переводами и оригиналом, и кандидат филологических наук Кукурян И.Л., преподаватель МГУ, которая также работала над темой перевода поэзии Александра Сергеевича Пушкина на английский язык, но с точки зрения лингво-поэтического анализа.
Значительное место в исследовании занял метод сопоставительного анализа. Для выявления особенностей функционирования лексем в анализируемых оригинальном и вторичных текстах был использован метод контекстуального анализа.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
Во введении обосновывается выбор темы, актуальность, состояние изученности проблемы. Определяется объект и предмет исследования, происходит постановка целей и задач, которые являются предпосылкой для выбора метода исследования. Раскрывается структура работы и практическая ценность полученных результатов.
В первой главе под названием «Проблемы перевода» рассматриваются общие сложности, возникающие при переводе, проблемы стихотворного перевода, основные типы стихосложения, выявленные согласно определению М. Лозинского. В этой главе приведена классификация письменного перевода и рассмотрена проблема адекватности, включающая в себя «теорию непереводимости» и противоположную ей теорию, которой придерживаются большинство исследователей, заключающеюся в том, что любой развитый национальный язык является вполне достаточным средством общения для полноценной передачи мыслей, выраженных на другом языке. Помимо прочего в данной главе перевод рассмотрен как вид некого искусства, требующий творческого подхода и исключающего буквализм.
В начале второй главы «Проблемы перевода поэзии Александра Сергеевича Пушкина» дан краткий исторический очерк изучения перевода его поэзии, затем проведен анализ адекватности перевода поэмы «Медный всадник», где единицей анализа служит отдельное образное средство текста – троп. Проведен сопоставительный анализ вариантов перевода разных переводчиков и даны справки из словарей.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования.
1. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА РУССКОЙ ПОЭЗИИ
1.1 Определение адекватности и общие требования к художественному переводу
В научной среде традиционно сложились две противоположные точки зрения, относительно вопроса возможности точно и полно передать на одном языке мысли, выраженные средствами другого языка:
1. "Теория непереводимости". По этой теории полноценный перевод с одного языка на другой вообще невозможен вследствие значительного расхождения выразительных средств разных языков; перевод является лишь слабым и несовершенным отражением оригинала, дающим о нем весьма отдалённое представление.
2. Другая точка зрения, которой придерживается большинство исследователей, легшая в основу деятельности многих профессиональных переводчиков, заключается в том, что любой развитый национальный язык является вполне достаточным средством общения для полноценной передачи мыслей, выраженных на другом языке. Это тем более справедливо в отношении русского языка — одного из самых развитых и богатых языков мира. Практика переводчиков доказывает, что любое произведение может быть полноценно (адекватно) переведено на русский язык с сохранением всех стилистических и иных особенностей, присущих данному автору.
Принято различать три вида письменного перевода:
1. Пословный перевод (буквальный или подстрочный). Это механический перевод слов иностранного текста в том порядке, в каком они встречаются в тексте, без учета их синтаксических и логических связей. Используется в основном как база для дальнейшей переводческой работы.
2. Дословный перевод. Дословный перевод, при правильной передаче мысли переводимого текста, стремится к максимально близкому воспроизведению синтаксической конструкции и лексического состава подлинника. Несмотря на то, что дословный перевод часто нарушает синтаксические нормы русского языка, он также может применяться при первом, черновом этапе работы над текстом, так как он помогает понять структуру и трудные места подлинника. Затем, при наличии конструкций, чуждых русскому языку, дословный перевод должен быть обязательно обработан и заменен литературным вариантом.
3. Литературный, или художественный перевод. Этот вид перевода передает мысли подлинника в форме правильной литературной русской речи, и вызывает наибольшее количество разногласий в научной среде — многие исследователи считают, что лучшие переводы должны выполняться не столько посредством лексических и синтаксических соответствий, сколько творческими изысканиями художественных соотношений, по отношению к которым языковые соответствия играют подчиненную роль. (Комиссаров В.Н. Теория перевода. - М.: ВШ, 1990.)
Другие учёные, например, в общем, определяют каждый перевод, в том числе и художественный, как воссоздание произведения, созданного на одном языке, средствами другого языка. В этой связи возникает вопрос точности, полноценности или адекватности художественного перевода.
По данному мнению, художественный перевод в большинстве случаев колеблется между двумя крайними принципами: дословно точный, но художественно неполноценный перевод и художественно полноценный, но далекий от оригинала, вольный перевод. Эти два принципа нашли отражения в двух основных точках зрения: определение перевода с лингвистической и литературоведческой позиций.
Лингвистический принцип перевода, прежде всего, предполагает воссоздание формальной структуры подлинника. Однако провозглашение лингвистического принципа основным может привести к чрезмерному следованию в переводе тексту оригинала — к дословному, в языковом отношении точному, но в художественном отношении слабому переводу, что явилось бы само по себе одной из разновидностей формализма, когда точно переводятся чуждые языковые формы, происходит стилизация по законам иностранного языка. В тех случаях, когда синтаксическая структура переводимого предложения может быть и в переводе выражена аналогичными средствами, дословный перевод может рассматриваться как окончательный вариант перевода без дальнейшей литературной обработки. Однако совпадение синтаксических средств в двух языках встречается сравнительно редко; чаще всего при дословном переводе возникает то или иное нарушение синтаксических норм русского языка. В таких случаях мы сталкиваемся с известным разрывом между содержанием и формой: мысль автора ясна, но форма ее выражения чужда русскому языку. Дословно точный перевод не всегда воспроизводит эмоциональный эффект подлинника, следовательно, дословная точность и художественность оказываются в постоянном противоречии друг с другом. Бесспорно, что перевод опирается на языковой материал, что вне перевода слов и словосочетаний художественный перевод не может существовать, и сам процесс перевода тоже должен опираться на знание законов обоих языков и на понимании закономерностей их соотношения. Соблюдение языковых законов обязательно как для оригинала, так и для перевода. Но художественный перевод отнюдь не изыскание только лишь языковых соотношений.
Исследователи определяют язык как материал художественного произведения, и художественный перевод, согласно его мнению, равно как и оригинал, отдает должное его закономерностям. Но понимание художественного перевода, как только лишь сопоставления языковых средств означает игнорирование его эстетической стороны. С точки зрения критерия соответствия художественности перевода художественности подлинника языковое соответствие служит лишь художественному соответствию. Следовательно, для определения качества художественного перевода общий критерий лишь языкового соответствия не применим, и полноценность может и не требовать одинаковой степени словесной близости к оригиналу на всем протяжении перевода.
Другие считают, что художественный перевод нужно рассматривать как разновидность словотворческого искусства, то есть не с лингвистической, а с литературоведческой точки зрения.
Согласно этой теории, главной движущей силой переводчика должна являться идея, внушенная оригиналом, которая заставляет его искать адекватные языковые средства для отражения в словах мысли, то есть художественный перевод представляет собой адекватное соответствие оригиналу не в лингвистическом, а в эстетическом понимании.
Также нельзя опровергнуть утверждение, что каждый перевод, как творческий процесс, должен быть отмечен индивидуальностью переводчика, но главной задачей переводчика все-таки является передача в переводе характерных черт оригинала, и для создания адекватного подлиннику художественного и эмоционального впечатления переводчик должен найти лучшие языковые средства: подобрать синонимы, соответствующие художественные образы и так далее.
Основные требования, которым должен удовлетворять адекватный художественный перевод следующие:
1. Точность. Переводчик обязан донести до читателя полностью все мысли, высказанные автором. При этом должны быть сохранены не только основные положения, но также нюансы и оттенки высказывания. Заботясь о полноте передачи высказывания, переводчик, вместе с тем, не должен ничего добавлять от себя, не должен дополнять и пояснять автора. Это также было бы искажением текста оригинала.
2. Сжатость. Переводчик не должен быть многословным, мысли должны быть облечены в максимально сжатую и лаконичную форму.
3. Ясность. Лаконичность и сжатость языка перевода, однако, нигде не должны идти в ущерб ясности изложения мысли, легкости ее понимания. Следует избегать сложных и двусмысленных оборотов, затрудняющих восприятие. Мысль должна быть изложена простым и ясным языком.
4. Литературность. Как уже отмечалось, перевод должен полностью удовлетворять общепринятым нормам русского литературного языка. Каждая фраза должна звучать живо и естественно, не сохраняя никаких намеков на чуждые русскому языку синтаксические конструкции подлинника. Ввиду значительного расхождения в синтаксической структуре английского и русского языков, как отмечалось выше, редко оказывается возможным сохранить при переводе форму выражения подлинника. Более того, в интересах точности передачи смысла зачастую бывает необходимым при переводе прибегнуть к изменению структуры переводимого предложения в соответствии с нормами русского языка, т. е. переставить или даже полностью заменить отдельные слова и выражения, хотя замена даже одного слова другим весьма существенна. В переводе же не одно, а все слова заменяются другими, принадлежащими, помимо всего, к иной языковой системе, которая отличается своей особой структурой речи — порядок слов в предложении, слова, принадлежащие к одному синонимическому ряду, как правило, существенно отличаются в разных языках смысловыми оттенками.
1. Проблемы стихотворного перевода и стихосложение
Поэтическая организация художественной речи, то есть стихосложение накладывает отпечаток своей специфики и на принципы поэтического художественного перевода. Правда, в данном случае также нужно учитывать вышеуказанные требования к адекватному художественному переводу, однако они регламентируются строгими рамками поэзии. В связи с этим некоторые теоретические принципы здесь практически реализуются в ином порядке и требуют уточнения и конкретизации.
Известный переводчик М. Лозинский считает, что, переводя иноязычные стихи на свой язык, переводчик также должен учитывать все их элементы во всей их сложной и живой связи, и его задача — найти в плане своего родного языка такую же сложную и живую связь, которая по возможности точно отразила бы подлинник, обладала бы тем же эмоциональным эффектом. Таким образом, переводчик должен как бы перевоплотиться в автора, принимая его манеру и язык, интонации и ритм, сохраняя при этом верность своему языку, и в чем-то и своей поэтической индивидуальности. Необходимо помнить, что перевод выдающегося литературного произведения сам должен являться таковым.
По мнению С.Л. Сухарева-Мурышкина, переводчик должен установить функциональную эквивалентность между структурой оригинала и структурой перевода, воссоздать в переводе единство формы и содержания, под которым понимается художественное целое, то есть донести до читателя тончайшие нюансы творческой мысли автора, созданных им мыслей и образов, уже нашедших свое предельно точное выражение в языке подлинника.
Согласно определению М. Лозинского, существует два основных типа стихотворных переводов:
1. Перестраивающий (содержание, форму).
2. Воссоздающий — т.е. воспроизводящий с возможной полнотой и точностью содержание и форму.
И именно второй тип считается почти единственно возможным. Форму стихотворения составляет комплекс взаимосвязанных и взаимодействующих элементов, таких, как ритм, мелодия, архитектоника, стилистика, смысловое, образное, эмоциональное содержание слов и их сочетаний.
Формальная структура стихотворного произведения служит основой для создания его ритма, который считается “самым глубинным, самым мощным организующим началом поэзии” (М. Лозинский).
Ритм стиха основан на правильном чередовании в стихотворной строке ударных и неударных слогов (тонический принцип). Тоническая система подразделяется на чисто тоническую, силлабическую и силлабо-тоническую. Важным признаком стихотворной речи является упорядоченная повторяемость организующих ее ритмических единиц, а именно стоп, строк, строф. Отрезок стихотворной строки, заключающий в себе один ударный и один или два неударных слога, называется стопой.
В основе классической системы стихосложения заложено понятие метра (или размера) — канонически заданной схемы соотношения стоп, их характера и количества, независимой от конкретных ритмических вариаций. Метр членит речевой поток на четко ограниченные паузами и соизмеримые между собой отрезки — строки или стихи. Как правило, стихотворение выдерживается в одном и том же размере, однако строгие формулы стихотворного размера могут подвергаться некоторым модификациям конкретного словесного материала, входящего в стихотворную строку. Одной из таких модификаций является пиррихий — стопа, потерявшая требуемое размером ударение из-за того, что на нее пришлось либо безударное служебное слово, либо безударные слоги многосложного слова. Пиррихий придает стихотворной речи естественное живое звучание.
В ритмической организации стихотворной строки существенную роль может играть так называемая цезура — обязательный слогораздел на определенном месте внутри строки, то есть известная пауза.
Далее, схема рифм (порядок, в котором они расположены) имеет решающее значение и для стилистической, и для музыкальной организации строфы. Эквивалентно важен и характер рифм: независимо от метра стихи с различным чередованием рифм будут иметь различную стилистику, так как в стихах основой стилистики является звукопись, или мелодия стиха.
В этом же аспекте также очень важен характер переносов, которые возникают тогда, когда словосочетание может быть синтаксически не закончено к концу строки, и его завершение переносится на следующую строку. Они большой степени определяют интонационное движение стиха, помогают передать течение поэтической мысли, подчеркивают смысловые ударения.
Группа стихов, взаимно связанных схемой чередования размеров и рифм, обычно правильно повторяющейся на протяжении всего произведения, образует строфу — ритмическую единицу метрического членения стихотворного текста. Строфа находится как бы на стыке метрики и композиции: в большинстве случаев строфа обладает не только ритмической и интонационно-синтаксической законченностью, вызывающей паузу более сильную, чем паузы между отдельными стихами внутри строфы, но и определенной семантической завершенностью, так как чаще всего развивает отдельную микротему.
В стихотворном произведении строфа выступает как существенный структурный фактор, как важное звено, которое связывает план выражения и план содержания художественного целого.
Строфа может рассматриваться как сложное синтаксическое целое, служащее формой выражения законченного авторского высказывания, отражающее движение поэтической мысли. Однако понятие единой темы, более или менее полно раскрывающей какую-либо сторону характеризуемого явления, остается ведущим признаком сложного синтаксического целого.
Строфика — форма последовательности стихов, архитектоника стихотворения, и несоблюдение строфики оригинала ведет к нарушениям общего стиля произведения. Требование воспроизвести строфическое построение с максимальным соответствием оригиналу не предполагает простого копирования строфических схем, а отражает стремление к установлению функциональной эквивалентности между структурой оригинала и структурой перевода.
Однако даже если в оригинале и в переводе используется одинаковая система стихосложения, как в частном случае, приведенном в данной работе, многое также зависит и от таких особенностей слова, как его величина и звучание.
Английский язык в основном моносиллабический, в нем гораздо больше односложных слов, чем в русском языке. Поэтому английская стихотворная строка вмещает больше слов, и, следовательно, мыслей, понятий, художественных образов. Этот фактор также влияет на ритм, и его необходимо учитывать в переводе.
Основным своеобразием поэтического перевода, как это ни парадоксально, является его условно-свободный характер, и если есть отступления, вызываемые языковыми различиями, которые характерны и для прозаического перевода, то есть отступления, характерные именно для стихотворного перевода — те, которых требует форма.
Дело в том, что свободная композиция и условный характер стиха не всегда дают возможность найти не только прямые языковые, но и прямые метрические соответствия, хотя своеобразие композиции в поэзии опирается на устойчивый ритмический строй, так что в первую очередь для отыскания стилистического ключа стихотворного подлинника следует разобраться в ритме и метре.
Ритм согласован с содержанием произведения и с соответствующей содержанию интонацией и построением — все эти элементы и создают стиль метрической организации стихотворения. Так что в первую очередь переводчик должен перенести соотношение между ритмом и интонацией, а не размер со всеми его метрическими единицами. Вполне возможны случаи, когда стихотворный размер подлинника и перевода оказывается одним и тем же, и в этом случае соблюдение тех или иных формальных приемов оказывается важным и как цель, и как средство, позволяющее достигнуть наибольшей степени эстетической равноценности подлиннику.
Однако практика показывает, что даже соблюдение всех или почти всех формальных элементов в переводе не делает его адекватным. Перевод – это некий вид искусства, но раз перевод — искусство, ничего общего не имеющее с буквализмом, значит, переводчик должен быть наделён писательским даром. Искусство перевода имеет свои особенности, и всё же у писателей-переводчиков гораздо больше черт сходства с писателями оригинальными, нежели черт различия. Об этом прекрасно сказано в «Юнкерах» А.И. Куприна: «…для перевода с иностранного языка мало знать, хотя бы и отлично, этот язык, а надо ещё уметь проникать в глубокое, живое, разнообразное значение каждого слова и в таинственную власть соединения тех или других слов».
Переводчикам, как и писателям, необходим многосторонний жизненный опыт, неустанно пополняемый запас впечатлений.
Язык писателя-переводчика, как и язык писателя оригинального, складывается из наблюдений над языком родного народа и из наблюдений над родным литературным языком в его историческом развитии.
Только те переводчики могут рассчитывать на успех, кто приступает к работе с сознанием, что язык победит любые трудности, что преград для него нет.
2. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ПОЭЗИИ А.С. ПУШКИНА
2.1 История перевода творчества Александра Сергеевича Пушкина
Творчество Пушкина изучалось на Западе, в основном, с точки зрения влияния Байрона и Шекспира на произведения русского поэта. В отечественном литературоведении влияние английской литературы на его произведения исследовалось в частных аспектах. Наиболее значимые работы по данным темам принадлежат М.П. Алексееву, Ю.М. Лотману и другим современным исследователям, благодаря которым можно отчетливо видеть преодоление Пушкиным влияния английских писателей.
Большое значение также приобретает изучение результатов и достижений зарубежных переводчиков на современном этапе.
Англоязычные страны не вошли в число тех двенадцати государств, которые переводили Пушкина при его жизни. В частности, они отстали и от Франции, безошибочно узнавшей в Пушкине умнейшего писателя и начавшей переводить его произведения с середины XIX века. Конкретно французы первыми отметили чрезвычайную сложность перевода "алмазного языка" (Э. М. Де Вогюэ) Пушкина, может быть, конкретно в данной трудности и кроется причина того, что Англия с её высокой переводческой культурой обратилась к Пушкину только в 80-е годы XIX века. Из Англии в конце XIX - начале XX века Пушкин пришел к читателям Америки и Канады, но в XX веке энтузиазм англоязычных читателей и активность переводчиков очевидно и неустанно растут.
Творчество А.С. Пушкина не столь широко известно и популярно в англоязычных странах Запада, как, например, произведения Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова: причина заключается в больших трудностях перевода его поэтических произведений на английский язык. Об этом вслед за другими английскими и американскими исследователями пишет в книге "Введение в русскую литературу" Р.Лорд (1980). Он отмечает, что Пушкин для России не менее значим, чем Шекспир для англоязычного мира, но если произведения Шекспира выдерживают перевод на другие языки, то поэзия Пушкина при этом теряет почти все, ибо его поэзия просто неотделима от стихии русского языка.
Анализу художественных особенностей поэзии и прозы Пушкина посвящена монография английского ученого А.Бриггса "Александр Пушкин: критическое исследование" (1983), в которой достаточно объективно показана роль русского поэта в становлении отечественной литературы и его место в национальной культуре. Вместе с тем, высоко оценивая его поэзию как "непревзойденную никем из последующих поэтов", Бриггс делает попытку принизить в целом художественно-эстетическое значение прозы Пушкина, считая, что она светит отраженным светом славы прозаиков последующих времен (на произведения которых она оказала существенное влияние), благодаря чему повести Пушкина приобрели преувеличенную оценку.
Во второй половине 80-х годов в связи с печальной датой - 150-летием со дня гибели поэта - в США вышел сборник статей американских и отечественных ученых, посвященный различным проблемам творчества Пушкина под редакцией Г. Блума (1987). Об интересе к социальным мотивам в поэзии Пушкина говорит книга С.Драйвера (1989), в которой рассматриваются социально-политические взгляды поэта, воплощенные в его произведениях, а также книга С.Сандлера (1989), исследующая творчество поэта в период ссылки его на юг и в Михайловское. Есть монографии, посвященные жанровым и художественным особенностям отдельных произведений А.С.Пушкина, например, его роману в стихах "Евгений Онегин" (монография канадского ученого Дж.Клейтона "Лед и пламень" (1985)) или трагедии "Борис Годунов" (С.Эмерсон, 1986). Американский ученый С.Эмерсон рассматривает образ Бориса Годунова у Пушкина в сравнении с его личностью в "Истории государства российского" Н.М.Карамзина и его музыкальным образом в одноименной опере М.П.Мусоргского.
В
Важным научным вкладом в западную "пушкиниану" является перевод "Евгения Онегина" на английский язык, выполненный В.Набоковым (1964), составившим к нему обширный комментарий культурологического характера, что способствует более глубокому осмыслению этого произведения у англо-американского читателя.
2.2 Перевод тропов в поэме "Медный всадник" А. С. Пушкина
Единицей анализа служит отдельное образное средство текста - троп. Для начала хотелось бы дать небольшую справку из словаря:
Тропы (от греч. tropos — поворот, оборот речи)
1) в стилистике и поэтике употребление слова в образном смысле, при котором происходит сдвиг в семантике слова от его прямого значения к переносному. На соотношении прямого и переносного значений слова строятся три типа тропов: соотношение по сходству (метафора), по контрасту (оксиморон), по смежности (метонимия). В художественных текстах тропы — различные способы словопреобразований (от слова к образу) и соотношений между ними. Тропы закрепляют в слове особенности индивидуального восприятия реальности и являются важным элементом художественного мышления. Виды тропов: метафора, метонимия, синекдоха, гипербола, литота, эпитет и другие.
Для анализа взята поэма А.С. Пушкина «Медный всадник». Начать анализ хотелось бы со следующего четверостишия:
... Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь, остервенясь,
На город кинулась.
В данном четверостишии образ Нева - это живой и пластичный образ создается Пушкиным методом бессчетных и разнообразных сравнений - с мечущимся в постели больным, с грабителем-злодеем, с уставшим в битве конем. Большая часть переводчиков передали это сравнение описательно: a maddened beast ("сумасшедший зверь") у О. Элтона и Ч. Джонстона, a frenzied beast ("обезумевший зверь") у У. Арндта. Но вот Э. Тернер, желая, по-видимому, передать мощное деятельное начало пушкинского сравнения, распространил его: like wild beast escaped from cage - "подобно дикому зверю, сбежавшему из клеточки". Интересно и убедительно, но стоит отдать должное Д. М. Томасу, который использовал морфологическое средство - возвратное местоимение herself: в итоге он, кроме непосредственного сравнения, передал и неизменное для пушкинской поэмы "оживление", олицетворение Невы.
Другое сравнение. В несобственно-прямой речи Евгения, потрясенного смертью Параши, звучат слова:
... Иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
В передаче этого сравнения примечательно внедрение так называемого перевода-интерпретации. Так, Ч. Джонстон сравнивает жизнь, непостоянную и изменчивую, с водой и дымом (fickle as water, our life is as dreamlike as smoke), У. Арндт - с призраком (all life, a wraith and no more worth, but Heaven's mockery at Earth), Э. Тернер - с пустой мечтой, игрушкой судьбы-шалуньи (Or is our life an empty dream, The toy and sport of jesting fate?). Можно предположить, что переводчики, "испугавшись" банальности сравнения, столь естественной для мелкого чиновника, захотели усложнить, украсить его.
В различие от сравнения, метафора владеет семантической двуплановостью. Поэтическая речь Пушкина глубоко метафорична, её ассоциативные связи трудно и, возможно, нереально передать правильно. Тем более интересно посмотреть, как переводчики справились с известным фрагментом:
О массивный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой пучиной,
На высоте, уздой стальной
Россию поднял на дыбы?
Существительное "пучина" - двойная метафора. Как отмечают авторы "Поэтической фразеологии А. С. Пушкина" А. Д. Григорьева и Н. Н. Иванова, слово пучина имеет два значения, и оба учитываются А. Пушкиным: во-первых, "море", во-вторых, "пропасть". Как же смогли передать эту двойственность переводчики? У Д. М. Томаса и Ю. Кайдена это "пропасть" (precipice); у О. Элтона - "пустота" (void); у У. Арндта - "пучина" (chasm). Все варианты - слова иноязычного происхождения: precipice, void - латинизмы, а chasm - слово греческое; конкретно они, по мнению переводчиков, воплощают патетику пушкинского обращения.
Еще один пример:
К утру Нева отступает, и первый луч солнца
Не нашел уже следов беды вчерашней
Багряницей уже прикрыто было зло
Словарь Академии русской дает следующие две дефиниции метафоре багряница: 1. ткань багряной окраски; 2. верхняя одежда владетельных особ.
Современные словари конкретизируют значение, определяя багряницу как "одежду багряного цвета (царей в древности как символ верховной власти)", отмечая данное слово пометой поэтическое, устаревшее.
Большая часть переводчиков употребили слово purple, романтически рисуя картину солнечного утра. Таков и перевод У. Арндта:
The purple cloak of pity
Already covered recent harm
And all returned to former calm.
Но, чувствуя несоответствие, У. Арндт счел нужным сделать сноску-разъяснение, высказывая предположение, что А. Пушкин хотел не просто "окрасить" рассветное утро, но уподобить милость природы монаршей милости. Хотелось бы отметить, что в багряницу одели Иисуса Христа, ведомого на Голгофу... Метафорический образ А. Пушкина, следовательно, может пониматься и как начало крестного пути Евгения.
В случае с другой метафорой - "в Европу прорубить окно" - нужно было также находить вариант перевода:
О. Элтон и Д. М. Томас передали его словосочетанием-окказионализмом to cut a window through to Europe. При этом оказался "изобретенным" О. Элтоном, использовав новый фразовый глагол to cut through. У Арндт употреблял глагол с интенсивным компонентом значения - to break: break a window to the West. Этот глагол - посреди множества его значений - имеет значение "проникать куда-или с трудом, преодолевая сопротивление". Но ведь и российское прорубить тоже фиксирует действие, требующее усилий. А вот перевод Ю. Кайдена to open the window to the West неудовлетворителен, так как в нем потеряна интенсивность и напряженность глагола прорубить.
Глубоко метафоричны и эпитеты А. Пушкина, многие из них точно, образно, лаконично переведены на английский язык. Так, найден полный эквивалент метафорическому эпитету стальная ("уздой стальной Россию поднял на дыбы") - iron, прилагательное, используемое и в английском языке не лишь в прямом ("сделанный из определенного сплава"), но и в переносном ("мощный", "крепкий", "ожесточенный") значениях.
Выразительные эпитеты имеют место и в бессчетных пушкинских перифразах с их постоянно-оценочным характером. Вот перифразы, содержащие характеристику-оценку Петра Первого: кумир на бронзовом коне, массивный властелин судьбы, державец полумира, горделивый истукан. Так, перифраз-обращение О массивный властелин судьбы был правильно переведен Д. М. Томасом: O mighty master of fate! Частичный эквивалент встречаем у У. Арндта: Oh, Destiny's great potentate - успешно найдено слово potentate - "властелин", но потеряна экспрессивность эпитета массивный - great - "великий, мощный". Трансформационный перевод встречается у Ч. Джонстона, О. Элтона и Ю. Кайдена. Так, Петр в интерпретации О. Элтона - "повелитель тьмы и властелин" (lord of doom and potentate), у Ч. Джонстона - "исполинский кумир" (O giant idol), у Ю. Кайдена - "царь силы и судьбы" (Tsar of might and destiny). В последних трех переводах имеет место и нехарактерная пушкинскому перифразу ( шире - Пушкину-поэту) многословность.
А вот, к примеру, перифраз горделивый истукан. Прилагательное горделивый не имеет отрицательного смысла, быстрее напротив: "исполненный гордости, сознания собственной значимости, превосходства"4 . но соединенное с экспрессивом истукан словосочетание приобретает значение резко отрицательной оценки. Отметим к тому же, что слово истукан Пушкин смело взял из простонародного языка, ибо употреблял второе значение, бранное - "бессердечный, тупой человек"5 .
Переводчики по-различному интерпретировали данный перифраз. Так, для Д. М. Томаса - это всего только "статуя" (the statue); в переводе Ч. Джонстона - это "сокрушительный памятник" (the overpowering Image) - довольно далеко от оценки Пушкина. Наконец, Э. Тернер не захотел (а может быть, не сумел) понять экспрессив таковым образом: Great Russia's giant Tsar - таков его перевод. Лишь О. Элтон, а за ним У. Арндт решились на передачу перифраза Пушкина с его оценочным значением: "надменный памятник" (the Haughty Image).
Не стоит забывать, наконец, что "Медный всадник" - это тоже перифраз. Вынесенный Пушкиным в заглавие поэмы, этот перифраз с метатезой частей дважды встречается в тексте в сцене преследования - Всадник Медный.
В переводах перифраза опять-таки встречаются красноречивые расхождения. Идеализирующий российского царя Э. Тернер называет Петра "кавалером", а поэму - "The Bronze Cavalier". Ч. Джонстон, желая выделить деятельное начало в Петре - царе и в Петре - герое поэмы употребляет отглагольное существительное rider. Заглавие поэмы поэтому - "The Bronze Rider". Адекватный перевод перифраза Пушкина дают О. Элтон, Ю. Кайден, У. Арндт, Д. М. Томас: "The Bronze Horseman".
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проблема сложностей перевода русской поэзии до сих пор остается открытой. Это связано не только с различными взглядами переводоведов на данный вопрос, но и от обилия факторов и нюансов, влияющих на его решение.
По ходу работы было выяснено, что несмотря на неизбежные сложности, с которыми сталкивается переводчик в процессе работы над текстом, несмотря на неизбежную разницу дарований авторов оригинального и переводного текста, в принципе на иностранном языке можно более или менее точно воссоздать произведения Пушкина, не только передавая их содержание, но сохраняя также и их художественные, эстетические особенности. Основную сложность при переводе русской поэзии, а именно поэзии Александра Сергеевича Пушкина, составляют перевод реалий и троп.
Хотелось бы отметить, что экспрессивы с образным компонентом значения (тропы) очень важны для переводчика: конкретно тут в них более явственно представляется сплав мощной особенности А. С. Пушкина с государственной историей, культурными традициями, языком.
Стремясь к адекватности в передаче тропов, переводчики, как правило, добросовестно и упорно ищут лексические соответствия. Фаворитные из них (такие как у У. Арндта и Д. М. Томаса) исходят при этом из понимания, что речь А. С. Пушкина представляет собой взаимодействие двух стихий - литературно-книжной и разговорно-бытовой. Справедливо поэтому внедрение латинизмов precipice, void в передаче пушкинской метафоры "над самой пучиной", логично предпочтение латинизма potentate словам statue, image в переводе пушкинского перифраза "О массивный властелин судьбы", но перифразы с внедрением просторечия не удались ни одному переводчику. Известное "пред горделивым истуканом" осталось непереведенным.
Нельзя не отметить и другого. Глубоко метафоричную поэтическую речь Пушкина различает "благородная простота", точность и лаконизм, когда, по словам Л. Толстого, "ни одного слова нельзя, ни отнять, ни прибавить". Встречаясь с безэквивалентной лексикой и фразеологией, нагруженной внутритекстовой многозначностью (багряница, прорубить окно, властелин, истукан), переводчики прибегают к многословному описательству, что искажает и утяжеляет стиль А. С. Пушкина. Каким бы неимоверно сложным ни был труд переводчика поэтических произведений А. С. Пушкина, радостно, что нескончаемый поиск единственно подходящего слова длится.
Решение в процессе исследования поставленных задач позволило сформулировать следующие выводы:
1. Сопоставление переводов разных авторов, разный язык перевода позволяет более контрастно и ярко показать, что необходим учет всех сложностей (особенно тропов) при поиске эквивалентов лексических и фразеологических единиц.
2. Эмоциональность и экспрессивность у Пушкина создается посредством использования диалектных и просторечных слов, фразеологических единиц, повторов, усилительных частиц, которые не всегда сохранены в языке перевода.
Научно-практическая значимость данного исследования состоит в том, что его результаты могут найти применение в курсе теории и практики перевода, лексикологии и фразеологии русского и английского языков.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Пушкин А. С. «Полное Собрание Сочинений» в 10 т. 3-Е изд. М., 1963. Т. 4.
2. Словарь Академии русской при Императорской Академии Наук: В 6 ч. Ч.1. 1806. С.79.
3. Толковый словарь российского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова: В 4 т. Т.
4. Словарь российского языка: В 4 т. Т.
5. Pushkin A. The Bronze Horseman / Translated from the Russian by Edward Turner (Э. Тернер). L., 1899.
6. Pushkin A. The Bronze Horseman / Translated from the Russian by Oliver Elton (О. Элтон) // A Treasure of Russian Life and Humor. N.Y., 1943.
7. Pushkin A. The Bronze Horseman / Translated from the Russian by Eugene Kayden (Ю. Кайден).
8. Pushkin A. The Bronze Horseman / Translated from the Russian by Walter Arndt (У. Арндт) // Arndt W. Pushkin Three-fold Narrative. Lyric. Polemic. Ribald Verse. N.Y., 1972.
9. Pushkin A. The Bronze Horseman / Translated from the Russian by Charles Johnston (Ч. Джонстон)//
10. Pushkin A. The Bronze Horseman/ Translated from the Russian by D. M. Thomas (Д.М. Томас) // Selected Poems of Alexander Pushkin. N.Y., 1982.
11. http://www.eunnet.net
12. Алексеев М.П. Пушкин на Западе. -- В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии, т. III. М.--Л., 1937, стр. 104--151
13. Бреус Е.В. Основы теории и практики перевода с русского языка на английский. - М.: УРАО, 2002. - 207с.
14. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. /Монография. - М.: Высшая школа, 1986. - 384с.
15. Голышева А.И. Статья об изучении Пушкина в Англии и США. - Пушкинский сборник. Псков, 1962, с.110-122
16. Казакова Т.А. Практические основы перевода. - СПб.: Союз, 2002. - 319с.
17. Комиссаров В.Н. Слово о переводе. - М.: Международные отношения, 1973. - 245с.
18. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. - М.: ЭТС, 1999. - 188с.
19. Комиссаров В.Н. Теория перевода. - М.: ВШ, 1990. - 251с.
20. Комиссаров В.Н., Рецкер А.И., Тархов В.И. Пособие по переводу с английского языка на русский. - М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1960. - 176с.
21. Пушкин А.С. Сочинения в трех томах, т.1. - М.: Художественная литература, 1985. С.468
22. Тодоров А.В. Введение в теорию перевода. - М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1958. - 376с.
23. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. - М.: Высшая школа,1983. - 303с.
25. Pushkin in English. A list of works by and about Pushkin. Edited with an introduction by A. Yarmolinsky. N. Y., 1937. - p. 4-5.
26. Russian literature and Alexander Pushkin//National Review. - vol. 7. - 1858 (Oct.), p. 361--382.
Edited (Introduction and Chapters I, II, III - till stanza XXXI) by Dmitry Karshtedt, December 2001 -- June 2003.
