Содержание
1. Город как объект семиотического анализа……………………….3

2. Город как имя………..…………………………………………………5

3. Символы города

     3.1. Герб Москвы……………………..………………………………9

     3.2. Красная площадь………………...……………………………..11

     3.3. Московский метрополитен……...……….……………….…...17

4. Городские мифы

     4.1. «Москва – Третий Рим»

 или «Москва – Новый Иерусалим»?...................................19

     4.2. «Москва – город на семи холмах»…………………………….21

     4.3.  «Москва – сердце России» или «Москва – государство в    

              государстве»?……...……….……………….…......................23

Список использованной литературы.…………………………….…..26
1. Город как объект семиотического анализа.

Cегодня немаловажное значение в русском языковом сознании отводится и такому понятию, как «город». Cовременная цивилизация – это городская цивилизация, место обитания человека становится все более объемным, абстрактным и не ограничивается рамками дома. Стереотипизированным явлением становится замещение в языковом сознании лексемой «город» » в разнообразном сочетании и смысловом сопровождении номинаций новых реалий («Город мебели», «Город возможностей», «Путеводитель по городу соблазнов» и т.д.). Сформировалось множество подходов к осмыслению концептуального пространства «город»: город как текст, город как метафора, город как средоточие коммуникаций. «Лингвистический поворот» второй половины двадцатого века открыл возможности изучения организованных объектов как некоторого текста, применения интерпретационных практик относительно любого целостного пространства, любого явления культуры и социальности, которое может быть воспринято как Текст. Таким образом, город может быть представлен как пространственный объект, являющийся прежде всего целостным Текстом, сообщением на основе знаковой системы, который внешний читатель может «читать» и «перечитывать». Пространственные формы воспринимаются как знаки, транслирующие определённое сообщение, которое всякая актуальная культура старается не только «прочитать», но и «прописать». В.Н. Топоров пишет о Петербурге: «Петербург имеет свой язык. Он говорит нам своими улицами, площадьми, людьми, историей, идеями и может быть понят как своего гетерогенный текст, которому приписывается некий общий смысл и на основании которого может быть реконструируема определенная система знаков, реконструируемая в тексте». То есть, современная наука позволяет рассматривать город как объект семиотического анализа.

В данной работе делается попытка провести семиотический анализ города Москвы. Рассматривается история возникновения имени города, описывается процесс зарождения и эволюции основных символов города – элементов «текста города», ассоциирующихся с образом столицы; проводится анализ в первую очередь архитектурных символов Москвы. Архитектура имеет особое значение для восприятия города как объекта семиотического анализа. «Соучастие воспринимающего в творческом процессе автора», как отмечал Д.С.Лихачев, здесь наиболее активно, поскольку авторское представление о создаваемом им архитектурном объекте многократно интерпретируется в сознании и профессионалов, и обывателей – жителей города. В результате создается сложная семиотическая конструкция, позволяющая рассматривать городское пространство как совокупность элементов – архитектурных объектов: зданий, комплексов, ансамблей. По мнению Н.Б. Мечковской архитектура является зоной «повышенной семиотичности». Особое внимание уделяется описанию и анализу Красной площади как крупного архитектурного ансамбля города. В ансамбле функциональная сопряжённость дополнена художественной связностью, благодаря чему изъять хотя бы один элемент из целого значит утратить некую особенную ценность. По мнению исследователей, наивысшей  сложностью и потому особым очарованием обладают те ансамбли, которые нарастают в течение долгого времени, путем прибавления новых элементов так, что новое целое охватывает прежнее целое и включает его в себя. Таким свойством обладает ансамбль Красной площади Москвы, после того как Померанцев поставил здание Торговых рядов, Шервуд – здание Исторического музея, и Щусев – Мавзолей, который стал неотъемлемой частью площади.

В работе также проанализировано несколько культурных мифов Москвы. Культурный миф города может пониматься как система представлений, задающих смысловое пространство, в котором происходит интерпретация составляющих истории города, его архитектурной среды и культурных традиций; в более широком понимании миф –  некий обобщенный образ города. Часто миф является гораздо более конкретно-описательным, нежели собственно история города. Мифы города образуется, прежде всего, в результате эмоционального переживания архитектурной среды, исторических событий, природно-климатических особенностей, явлений социальной действительности.
2. Город как имя.
Исследователям не удалось точно установить этимологию ойконима «Москва». Лингвистами и историками выдвигаются различные гипотезы о происхождении имени столицы. Первое упоминание о Москве (речь идет об Ипатьевской летописи) относится к 1147 году. И хотя именно этот год принято считать датой легендарного основания города, археологи доказали, что укрепленное поселение славян на месте исторического центра современной Москвы существовало задолго до 1147 года. Однако для ученых-лингвистов эта дата стала самой древней документально зафиксированной точкой отсчета истории названия столицы.  Именно в этом году, 4 апреля, в маленьком укрепленном поселении, в небольшой крепости, затерянной в труднопроходимых лесах, состоялась встреча суздальского князя Юрия Долгорукого с северским князем Святославом Ольговичем. Именно его, как свидетельствует летопись, пригласил князь Юрий на встречу в Москву: «И шед Святослав и взя люди голядь верх Поротве. И тако ополонишася дружина Святославля, и прислав Гюргии (Юрий) рече: приди ко мне брате в Москов». Трудно определить, был ли этот топоним названием только города или же относился и к более широкой территории, к местности, в которой выросла крепость Москва. Но очевидно, что в основе топонима Москва лежит гидроним Москва – название реки. В «Повести о начале церствующего великого града Москвы» говорится:  «… взыде на гору и обозрев с нее очима своими семо и овамо по обе стороны Москвы-реки и за Неглинною, возлюби села оныя и повелевает на месте том вскоре соделати мал древян град и прозва его званием реки тоя Москва, по имяни реки, текущия под ним». Многие русские города получили свои имена по рекам, на которых они были выстроены. При этом обычно имена рек приобретали впоследствии, во избежании ононимии, уменьшительную форму. К примеру, река Коломна стала Коломенкой, а река Орел –  Орликом. Другая ситуация сложилась в отношении реки Москвы: в ее имени вместо уменьшительного суффикса закрепилось слово река: Москва-река. К тому же в некоторых древних памятниках письменности город Москва упоминается при помощи описательного выражения на Москве, то есть «город на Москве-реке».


Долгое время учёными признавалась интерпретация названия Москва как слова, принадлежащего одному из языков финно-угорской языковой семьи. Археологами было доказано, что на определённом историческом этапе в бассейне Москвы-реки жили племена, говорящие на одном из финно-угорских языков. Гидроним Москва при такой интерпретации легко членится на два компонента: Моск-ва, подобно названиям некоторых северноуральских рек (Лысь-ва, Сось-ва, Сыл-ва, Куш-ва). Элемент «-ва» во многих финно-угорских языках имеет значение «река» или «мокрый». Этимологию же компонента «моск-» учёным не удаётся установить однозначно. Была предпринята попытка связать его со словом «моска» из языка коми, которое значит  «корова, тёлка». Подобный принцип названия не раз встречается в топонимии: например, топонимы Оксфорд в Англии и Оксенфурт в Баварии означают «бычий город». Гипотезу, связывающую слово «Москва» со словом «моска» поддерживал известный русских историк В.О. Ключевский.

Другие исследователи, в частности географ С.К. Кузнецов, предлагали объяснять «моск-» через мерянское (мёртвый финно-угорский язык) слово «маска» – «медведь», а элемент «-ва» как «ава», что по-мерянски означало «мать, жена». Таким образом, Москва-река – это Медвежья река или река Медведица, причём это название, возможно, носило тотемный характер – было связано с символом большого рода древних мерян. Для такого предположения есть и историческая основа. В «Повести временных лет» указывается, что в середине IX века народ меря проживал в восточной части Подмосковья.

Существует ещё одна гипотеза о финно-угорском происхождении названия Москва, с позиции которой компонент «моск-» объясняется из прибалтийско-финских языков («муста» - «чёрный, тёмный»), а «-ва» – из языка коми («вода, река»). Эта версия имеет немного сторонников, так как её непоследовательность состоит уже в том, что каждая часть названия объясняется из языков, удалённых друг от друга.

Известны гипотезы о славянском происхождении названия Москвы-реки. Наиболее убедительные славянские этимологии были предложении известными лингвистами С.П. Обнорским, Г.А. Ильинским, П.Я. Черных. Согласно их теориям, название Москва утвердилось только XIV веке; первоначально же город именовался по-другому – Москы (слово склонялось по типу слов букы «буква», свекры «свекровь»). Корень «моск-» в древнерусском имел значение «вязкий, топкий» или «болото, влага», элемент «-ск-» мог чередоваться с «-зг-» (например, «промозглая погода»).  Черных допускал версию о диалектном характере слова «москы». По его мнению, это слово использовали славяне-вятичи, тогда как в языке кривичей ему соответствовало слово «вълга» («влага»), которое, возможно, легло в основу названия реки Волги. То, что слово «москы» по своему значению связано с понятием «влага», имеет подтверждение в других славянских языках (название реки Mozgawa в Польше, ручья Московец на Украине; глагол mazgoti – «мыть» в литовском языке).

Известный российский учёный-лингвист, академии В.Н. Топоров предложил балто-славянскую гипотезу происхождения гидронима. Он предположил, что компонент «-ва» нельзя рассматривать только как часть нарицательного слова «москы», его окончания, появлявшегося при склонении. Он обратил внимание на то, что наименование рек элементом «-ва» известны в самой непосредственной близости от столицы – к западу от Москвы, в Верхнем Поднепровье и в Прибалтике. В бассейне Оки известны такие гидронимы, как нигва, Коштва, Измоства, Протва (Поротва), Хотва, Локнава и другие. По мнению Топорова, это даёт основание сблизить гидроним Москва именно со словами из балтийский языков. В отношении элемента «моск-» отмечается, что последний согласный звук этого корня обладает широким набором вариаций – как в балтийский языках, так и в славянских (в русском это – моСК, моЗГ (моЖ), моЩ (моСТ); в балтийских — maSK, maZG, maST, maK). Эти группы вариантов и в русском, и в балтийских языках связаны с понятием «жидкий», «мягкий», «клякотный». Таким образом, по версии Топорова, название Москва следует связывать с широким кругом значений, которые могли быть реальным признаком реки – с представлениями о чём-то жидком, мокром, топком, слякотном, вязком. То есть, топоним Москва-река можно «переводить» примерно как «слякотная река», «река с топкими берегами». Согласно географическим данным, такой она и в самом  деле была в своих верховьях (истоком Москвы-реки служит Старьковское болото на Смоленско-Московской возвышенности).

Существует также версия, согласно которой в названии Москвы-реки запечатлелись имена библейского Мосоха, внука Ноя и сына Афета, и его жены Квы – потомками Мосоха по библейской легенде были заселены земли от Вислы до  Белого озера. Связана эта версия с известной средневековой теорией монаха Филофея «Москва — Третий Рим»: «Той ибо Мосох по потопе лета 131, шедши от Вавилона с племенем своим, абие во Азии и Европе, над берегами Понтскаго или Черного моря, народи Мосховитов от своего имене и осади: и оттуда умножашуся народу, поступая день от дне в полунощныя страны за Черное море, над Доном и Волгою рекою… И тако от Мосоха праотца Славенороссийского, по последию его, не токмо Москва народ великий, но и вся Русь или Россия вышенареченная призыде…».

По-своему объясняет происхождение топонима народная этимология, которую часто пытаются осмыслить и интерпретировать поэты и писатели, придавая её форму поэтических легенд, сказаний. Советский писатель Д.И. Ерёмин в книге «Кремлёвский холм» пишет:

«...Постаревший и облысевший Илья Муромец, некогда могучий богатырь и гроза ворогов земли русской, возвращается из Киева домой. В пути его настигает смерть. Илью Муромца хоронят в высоком кургане на берегу большой реки. И тут из кургана слышатся слова:

Будто вздох прошел: «надо мощь ковать!»

И второй дошел — только «мощь кова..».

И третий раз дошел — только «Мос...кова».

Так и стала зваться река: Москва».
3. Символы города.

3.1. Герб Москвы.

Московский герб как геральдическое изображение окончательно сложился лишь в правление Иоанна III (1462-1505). До этого времени эмблемы местных правителей отмечались многообразием. На печати великого князя Дмитрия Ивановича Долгорукого впервые встречается изображение всадника поражающего копьем дракона или змея. Среди символов московских князей были и пеший витязь, поражающий дракона (на монетах Иоанна II), и конный ловчий с соколом в руке, и всадник с копьем в руке (на монетах и печатях Василия I), и всадник-мечник с поднятой над головой саблей, и, наконец, уже всадник, поражающий дракона (на монетах Василия II), которого Иоанн III и перенес на государственную печать.


По древнерусским понятиям значение этого гербового всадника трактовалось двояко. С одной стороны, он представлял собой государя на коне, торжествующего над противогосударственным злом, которое олицетворял змий или дракон. Так, летопись говорит, что при Иоанне IV в 1536 году учинено было знамя на деньгах: «Великий князь на коне и имея копье в руце, и оттоле прозвашася деньги копейныя». С другой стороны, уже с древних времен эмблема государя стала сливаться в Москве с иконографическим изображением Георгия Победоносца, который особо почитался на Руси. Георгий Победоносец олицетворял священную храбрость и победу. Хотя всадник на гербе уже давно ассоциировался с Георгием Победоносцем, только с XVIII веке он был переименован в святого Георгия, и в 1730, 1781 и 1883годах эта эмблема официально утверждалась в качестве московского герба. Согласно описанию 1856 года, он представлял собой червленый щит, на котором изображен «святой великомученик и победоносец Георгий в серебряном вооружении и лазуревой приволоке (мантии), на серебряном, покрытом багряной тканью золотою бахромою, серебряными крыльями, дракона, золотым, с осмиконечным крестом наверху копьем».

С перенесением столицы в Москву из Петрограда после 1917 года возникла необходимость замены герба, так как изображение на гербе символа монархической власти в облике христианского святого было несовместимо с советской идеологией. В 1924 году Президиумом Моссовета был утверждён герб с изображением обелиска Свободы скульптора Н.А. Андреева на фоне Красной звезды, серпа и молота, зубчатого колеса с надписью «РСФСР», наковальни и ленты в надписью «Московский совет раб., кр. и кр. деп.» (Московский совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов). Однако новая символика не соответствовала облику города, и в конце 30-х годов герб вышел из употребления. Его изображение сохранилось на решетке Большого Каменного моста и на доме 15 по Поварской улице (здание Верховного суда).

В начале 90-х годов Москва возвращается к своему историческому гербу. В соответствии с Уставом города Москвы, принятым Московской городской Думой в 1995 году, «гербом города Москвы является изображение на темно-красном геральдическом щите всадника – Святого Георгия Победоносца в серебряных доспехах, поражающего золотым копьем чёрного Змия».

Главный элемент герба Москвы – Святой Георгий Победоносец на коне, поражающий копьем Змия – стал основой для многих видов московской символики. Эта композиция помещается на печатях и бланках органов исполнительной власти Москвы, на нагрудных должностных знаках «Муниципальная платная парковка», на жетонах миграционной службы Москвы и т.д. Святой Георгий Победоносец присутствует на знаке «Почетный гражданин города Москвы», является одним из элементов должностного знака мэра города Москвы. Изображение Святого Георгия можно также увидеть на медали «В память 850-летия Москвы».

Изображение Георгия Победоносца используется и в другом символе Москвы –  флаге города. В Уставе города Москвы сказано: «Флаг города Москвы представляет собой прямоугольное полотнище темно-красного цвета с изображением в центре основного герба - Святого Георгия Победоносца».
3.2 Красная площадь.

Красная площадь – один из известнейших символов Москвы и одна из главных её достопримечательностей – на протяжении своей истории претерпела ряд изменений как с точки зрения ансамбля составляющих её сооружений, так и в отношении её роли в жизни города.

Изначально под стенами Московского Кремля с его северо-восточной стороны находилось жилое предместье – посад с пристанями и торгом. В конце XI века  на московском посаде в непосредственной близости от стен Кремля разразился сильнейший пожар, во время которого выгорели почти все постройки. В народе это место еще долго называли Пожаром. В 1534 – 1538 годах посад был укреплен мощными оборонительными сооружениями – земляным валом и каменными стенами. Эта новая крепость получила название Китай-города. Важнейшей частью Китай-города стала торговая площадь на Пожаре. Название Красной, то есть красивой, она получила только в XVII веке, и в 1688 году это название было закреплено особым царским указом. Границы площади очерчивались с запада кремлевской стеной и рвом перед ней, с востока – Торгом, с севера ее ограничивали Воскресенские ворота, а с юга – небольшой холм, на котором в XVI веке был возведен знаменитый собор Покрова на рву.

Древнейшим сооружением на Красной площади было так называемое Лобное место, установленное на крестце (развилке) против Спасской башни Кремля. Впервые оно упоминается в 1547 году. Первоначально Лобное место имело вид деревянного помоста, с которого оглашались царские указы. В 1597–1598 годах оно было перестроено в камне. Появление первой особы государства на Лобном месте было явлением обычным. Но иногда причиной тому становились события экстраординарные. Так, например, имеются сведения, что во время городских волнений в 1648 году царь Алексей Михайлович выходил на Лобное место, пытаясь успокоить разбушевавшийся народ и заступиться за своего воспитателя боярина Бориса Морозова. В мирное же время государь часто принимал участие в разного рода религиозных обрядах, сопровождавшихся многолюдными шествиями. Лобное место окутывал фимиам святости. Нередко на нём выставлялись чудотворные мощи русских православных святых. С Лобным местом связан миф, согласно которому оно являлось местом казни, однако казни на самом Лобном месте никогда не проводились. В средневековой Москве они совершались, как правило, в Замоскворечье, на Болоте (нынешняя Болотная набережная), и только в особенно важных случаях — на Красной площади. Но казнили именно возле Лобного места, у подножия символа власти и праведного суда. Со временем Красная площадь стала местом публичных наказаний. Именным государевым указом 1685 года повелевалось чинить торговые казни “за Спасскими вороты в Китае на площади против рядов”.

Одним из первых крупных сооружений, поставленных на посаде и ставших важнейшей архитектурной доминантой площади, стал Покровский собор, сооружённый в 1555–1561 годах по заказу царя Ивана Грозного в ознаменование победы над Казанским ханством. В том, что столь значительное сооружение было возведено не в Кремле, а на посаде, выразилась нелюбовь царя к боярской аристократии. Покровский собор представляет собой девять самостоятельных церквей, поставленных на едином основании. Изначально в архитектуре собора была заложена идея храма-города, или Небесного Иерусалима, что и обусловило его сложное композиционное построение. Зодчие Барма и Постник, строившие собор, поставили перед собой задачу вписать храм в ансамбль площади, юго-западную сторону которой ограничивала кремлевская стена. Они основали композиционную связь Покровского собора с Кремлем на сходстве башнеобразных приделов с крепостными башнями. В 1588 в северо-восточном углу Покровского собора над могилой московского юродивого Василия Блаженного возвели еще один придел. Его название постепенно перешло на весь собор, который больше известен как собор Василия Блаженного. В XVII веке строгий облик храма претерпел существенные изменения; декоративные детали, дополнившие архитектуру собора, вновь оказались созвучными надстроенным в это же время башням Кремля, которые были увенчаны шатрами и украшены многочисленными декоративными деталями. В конце XVI века противоположная Кремлю сторона площади была ограничена рядом выстроенных здесь каменных лавок. Теперь площадь делилась на три части: с юга, между Покровским собором и Москвой-рекой находились постройки, связанные с пристанью и перевозом. С северной стороны располагались административные учреждения, а также царский зверинец и аптекарские огороды. Центр Красной площади предназначался для проведения торжественных религиозных церемоний. На протяжении XVII века правительство неоднократно издавало указы, запрещавшие на площади торговлю с рук и лотков, в которых выразилась тенденция превратить Красную площадь в официальную парадную площадь столицы.

В XVII веке на северной стороне площади был возведён Казанский собор. Храм был построен на средства царского семейства в память о победе над польскими интервентами. С архитектурной точки зрения он представлял собой кубическую постройку, перекрытую сомкнутым сводом. В 1925–1933 годы храм был отреставрирован по проекту П.Д. Барановского, одного из лучших архитекторов-реставраторов, однако в 1936 году советским правительством было принято решение о его уничтожении. В 1989 храм был воссоздан по сохранившимся обмерам.

В конце XVII века рядом с Казанским собором появились здания Государева Монетного двора и Главной аптеки, которая располагалась на месте нынешнего Исторического музея. В этот же период высотное завершение в виде двух башен под шатром получили двухпролетные Воскресенские ворота, которые приобрели значение парадного въезда в Китай-город. Башнеобразные завершения ворот, Монетного двора и Главной аптеки образовали в северной части площади законченный живописный ансамбль, вертикали которого перекликались со столпами Покровского собора.

После перенесения столицы  из Москвы в Петербург Красная площадь не потеряла своего парадного значения. Для коронации все императоры и императрицы приезжали в Москву. Их торжественный въезд в древний город осуществлялся через Воскресенские ворота и Никольскую башню. В 1786–1810 годах в Москве работал итальянский архитектор Джакомо Кваренги. Его авторству приписываются двухэтажные корпуса новых Торговых рядов, включивших в себя древние и охвативших весь периметр площади. В 1804 Красная площадь была вымощена булыжником.

Новая страница в истории Красной площади связана с началом XIX века, когда после событий 1812 года в Москве развернулась бурная строительная деятельность. В 1812 году от взрыва, устроенного наполеоновскими солдатами, рухнули Торговые ряды вдоль рва. Восстановительные работы были поручены О.И. Бове. Бове сохранил старое здание торговых рядов напротив Кремлевской стены, которое получило новый архитектурный облик, и создал приземистое горизонтально вытянутое здание, стоящее на сквозной аркаде. Углы и центр композиции были оформлены павильонами с портиками. Горизонтальные линии новых торговых рядов создавали выразительный контраст к высотным акцентам кремлевских башен, а плоский купол центрального павильона перекликался с куполом возвышающегося над кремлевской стеной казаковского Сената. Перед центральным портиком здания был установлен памятник К. Минину и Д. Пожарскому работы скульптора Мартоса. Жест Минина указывал на «алтарь России» – Кремль. На современное место перед собором Василия Блаженного памятник был перенесен в 1930 году. Памятник является символом освободительной борьбы, он связан также с Днём народного единства, отмечаемым, начиная с 2005 года.

Следующий этап формирования ансамбля Красной площади относится к концу XIX века. В этот период на месте Главной аптеки появилось здание Исторического музея, а на месте торговых рядов О.И. Бове – Верхние и Средние торговые ряды (ГУМ). Автором проекта Исторического музея стал архитектор В.О.Шервуд. Согласно концепции музея, разработанной историками И.Е. Забелиным и А.С. Уваровым, здание было выдержано в формах архитектуры XVI века, что по замыслу историков должно было позволить ему органично войти в ансамбль Красной площади. Обильный декор, использующий мотивы декоративного убранства Покровского собора и кремлевских башен, выполнен в «русском стиле», основанном на использовании мотивов русской архитектуры XVI–XVII веков.  Верхние торговые ряды строились в 1889–1893 годах архитектором А.Н. Померанцевым и инженером В.Г. Шуховым. Они представляют собой огромный пассаж с тремя линиями галерей, освещенных верхним светом. В конце XIX века это было крупнейшее в Европе торговое здание. Здание Средних торговых рядов в эти же годы строил архитектор Р.И. Клейн. В начале XX века ансамбль зданий в «русском стиле» на Красной площади был дополнен зданием Городской думы архитектора Д.Н. Чичагова.

Следующий этап формирования ансамбля Красной площади связан с советским периодом истории России. Красная площадь и Кремль стали символами победившей революции; само название площади было переосмыслено в связи с революционной символикой. С 1918 на площади регулярно проводились парады и демонстрации трудящихся. В 1924, сразу после смерти В.И. Ленина, на площади был возведён деревянный мавзолей, сохранявший «нетленное» тело вождя революции, а в 1929–1930 годах было выстроено новое здание мавзолея в соответствии с эстетикой конструктивизма. В 1930-е годы по сторонам мавзолея возвели гранитные трибуны, на которых во время торжественных церемоний размещалось советское правительство. В это же время взамен булыжника площадь покрыли брусчаткой.

На Красной площади происходили такие важнейшие события российской истории, как военные парады 1941 и 1945 годов. Одна из самых ярких и впечатляющих страниц мировой истории – начало освоения человеком космического пространства – также связана с  площадью. Над ней летали в праздничные дни первые самолеты, с нее во время парада 27 июля 1920 года взял старт сферический аэростат, на котором первый пилот Н. Анощенко с двумя членами экипажа совершил первый в республике свободный полет. Красная площадь являлась местом народного ликования в связи с такими событиями, как запуск первого искусственного спутника Земли и первый полёт человека в космос.

В 1996 году в небольшом переходе, соединяющем Красную площадь с Манежной в гранит был вкраплён памятный знак в виде многоконечной звезды и круговой надписи «Нулевой километр автодорог Российской Федерации». Знак символизирует начало отсчета километража всех российских дорог.   Теперь с главной площади страны берется отсчет не только времени, но и расстояний.

В 1990-е годы на Красной площади проводятся гулянья, устанавливаются временные торговые сооружения, устраиваются концерты.

В декабре 2000 года на Красной площади впервые был сооружен каток. С декабря 2006 года каждую зиму на ней строится каток площадью 2800 кв.м., где одновременно могут кататься на льду до 500 человек.

Итак, каждая историческая эпоха страны оставляет свой след в истории и внешнем облике Красной площади, которая, будучи символом Москвы,  в то же время является ансамблем архитектурных памятников, каждый из которых отдельно может считаться символом столицы
3.3. Московский метрополитен.
Московский метрополитен — электрифицированная система внеуличного городского пассажирского транспорта в Москве. Это вторая по интенсивности использования система метро в мире после метрополитена Токио.

Идея построить подземную дорогу в Москве появилась еще в 70-х годах 19 века, когда численность населения города приблизилась к 2 миллионам. Замысел понравился новатору Александру II, но из-за гибели императора и начавшейся русско-турецкой войны проект был заморожен. В 1902 году к теме подземного строительства вернулись вновь, но владельцы конно-железных дорог и духовенство резко высказались против. А затем из-за Первой мировой войны, Октябрьской революции и Гражданской войны о метро метро пришлось забыть вплоть до 1931 года.

К тому времени Москва уже стала столицей государства, численность ее населения выросла до четырех миллионов человек, и проблему городского транспорта необходимо было решать безотлагательно. В сентябре 1931 года был учрежден Мосметрострой - государственная организация, занимающаяся подземным строительством, а уже в марте 1933 года советское руководство утвердило схему из 10 линий, общей протяженностью свыше 80 км. На сооружение метро был выделен 21% годового городского бюджета.

Это была одна из немногих сталинских строек такого масштаба, на которой не использовался рабский труд заключенных. В результате мощной пропаганды грандиозного проекта, призванного доказать всему миру преимущества коммунистического строя, на строительство стекались добровольцы со всего Советского Союза. Рабочие трудились ударными темпами, несмотря на тяжелые условия. Первая линия метро была построена в рекордно короткие сроки – за 2 года. Уже 15 октября 1934 года от станции "Комсомольская" до станции "Сокольники" прошел первый поезд из двух вагонов. А 15 мая 1935 года - 13 станций метро приняли первых пассажиров. К 1939 году метро разрослось до 22 станций и перевозило свыше миллиона пассажиров в день.

При проектировании линий московской подземной железной дороги за образец принималась модель Лондонского метро с платформой в центре зала, между путями, но по указанию Сталина московское метро должно было отличаться от западного своим роскошным «имперским» стилем. В то время как в СССР шло разрушение православных храмов, там же под землей возводились настоящие дворцы – символы нового культа. Над обликом московского метро трудились лучшие архитекторы и художники того времени. В результате каждая станция, построенная в 30-е годы, стала произведением искусства.

Московское метро поражало воображение и вызывало восторженные отклики. Побывавший в СССР французский романист и летчик Антуан де Сент-Экзюпери писал: «Кажется, народ, который в таком сооружении, как метро, придает большое значение роскоши и свету, создавая, таким образом, нечто не только полезное, но и приятное, уже построил самое главное и уверен в своем будущем»
4. Городские мифы.

4.1. «Москва – Третий Рим» или «Москва – Новый Иерусалим»?
Идея «Москва – Третий Рим» стала на Руси общеизвестной и признанной при царе Иване Грозном, когда после 1547 года Московское государство стало царством. При устроении Патриаршества в 1589 году на Руси вселенский патриарх Иеремия подтвердил своей подписью совершившийся переход к русской земле роли «Третьего Рима», и это обстоятельство сыграло свою роль в развитии русского державного самосознания, возвышения русского централизованного государства.

Идея «Москва – Третий Рим», однако, по самой своей природе обладала двойственностью. С одной стороны, она подразумевала связь Московского государства с высшими духовно-религиозными ценностями. Делая благочестие главной чертой и основой государственной мощи Москвы, идея эта подчеркивала теократический аспект ориентации на Византию. С другой стороны, Константинополь воспринимался как второй Рим, т.е. акцентировалась его имперская сущность – в Византии видели мировую империю, наследницу римской государственной мощи. Символическим выражением первого становится Иерусалим, второго – Рим. Таким образом, символ Византии как бы распадается на два символических образа: Константинополь понимается как новый Иерусалим – святой, теократический город и вместе с тем как новый Рим – имперская, государственная столица мира. Обе эти идеи и находят воплощение в осмыслении Москвы как Нового Константинополя или Третьего Рима, которое появляется после падения Византийской империи. Существенно при этом, что покорение Константинополя турками  приблизительно совпадает по времени с окончательным свержением в России татарского господства; оба эти события естественно связываются на Руси, истолковываясь как перемещение центра мировой святости – в то время как в Византии имеет место торжество мусульманства над православием, в России совершается обратное, т.е. торжество православия над мусульманством. И.Е. Забелин  в «Истории города Москвы» пишет: «…Так был построен Новый (второй) Рим. Он погиб от бесерменства. Но явился Третий Рим, который, по сказанию, как христианская сила, необходимо должен победить бесерменскую силу. Об этом стал мыслить и стал питать надежду, что так совершится, почти весь угнетенный бесерменством Христианский Восток, именно в то время, когда стал усиливать своё могущество любезный нам Третий Рим. До наших дней, замечает летописец XVI столетия, греки хвалятся государевым царством благоверного царя Русского и надежду на Бога держат. В том же Царьграде (Константинополе) объявились сами собою предсказания, что победу над бесерменством исполнить никто иной, как именно русский род».

Двойственная природа Константинополя как политического символа позволяла двоякое истолкование: в ходе одного подчеркивалась благость и священство, другого – власть и царство. Следовательно, идеал будущего развития Московского государства мог кодироваться в терминах той или иной символики. Характерно, что идея Москвы – Третьего Рима достаточно скоро могла преобразовываться в идею Москвы – Нового Иерусалима, что воспринималось не как противоречие первой идее, а, скорее, как её конкретизация. В XVI в русские полагают, что старый Иерусалим сделался «непотребным», будучи осквернен неверными сарацинами, и потому Иерусалимом должна называться Москва. Если в свое время воплощением церкви для русских была Святая София в Константинополе, то после 1453 г её место замещает иерусалимский храм Воскресения. Характерно, что патриарх Никон строит под Москвой Новый Иерусалим с храмом Воскресения, устроенным по точному подобию иерусалимского. Этот шаг был тем более значим, что он вызвал осуждение восточных патриархов, которые критиковали Никона именно за наименование «Новый Иерусалим».

С падением Константинополя московский государь оказывается единственным независимым правителем православного мира, что в условиях религиозности общества приводит к соединению политического и конфессионального аспекта доктрины «Москва – Третий Рим» в общем теократическом значении.
4.2. «Москва – город на семи холмах».
Возникновение этого мифа напрямую связано с распространением идеи «Москва – Третий Рим». Державная и религиозная идея духовного преемства Москвой роли «Третьего Рима» от Первого и Второго (Рима и Константинополя) должна была найти и факты, подтверждающие эту преемственность. Одним из основных признаков Рима и Константинополя было основание этих городов на холмах – Рима на 12, Константинополя на 7. Наличие в ландшафте Константинополя семи холмов, подобных римским, воспринималось настолько важной чертой, что оказалось занесенной во все сказания об основании нового города и даже стало причиной одного из его названий «Седмихолмый». При этом главными холмами в обеих столицах считались места древнейших цитаделей: в Риме – Палатинский холм, в Константинополе – Акрополь Византия. Именно на этих холмах располагались комплексы императорских дворцов. В Москве таким холмом стал Боровицкий (Кремлёвский) холм. Таким образом, при градостроительном осмыслении Москвы как «Третьего Рима» в XVI – XVII веках и стали выявлять в первую очередь «семь холмов».

Территория Москвы представляет собой всхолмленную местность, где возвышенности являются водоразделами между притоками рек. Это нашло отражение и в названиях ряда улиц и местностей: Красная и Ивановская горки, Краснохолмская набережная, Сивцев вражек («вражек» – овраг), Большие и Малые кочки, Крутицы, Воробьевы горы и другие. Что касается московских холмов, то в действительности рельеф города достаточно неровен, со множеством впадин и подъёмов, среди которых легко отыскать не только семь, но гораздо больше различных возвышенностей.

Многими учёными и историками делались попытки указания семи холмов, однако названия семи холмов у разных авторов не всегда совпадают. Михаил Васильевич Ломоносов отмечал: «Москва стоит на многих горах и долинах, по которым возвышенные и униженные стороны и здания многие города представляют, которые в один город соединились.... Если принять три горы за один холм, распавшийся на три, то он вместе с другими главными составит семь холмов, по коим и сравнивают Москву с семихолмным Римом и Константинополем».

О символическом характере выделения именно семи холмов пишет современный исследователь М.П.Кудрявцев в книге «Москва – Третий Рим»: «подобно Первому и Второму Риму, Москва встала «на семи холмах». Прямых документов, перечисляющих эти холмы, нет, отсутствуют в московском рельефе и ясно выраженные холмы, что ещё больше подчеркивает чисто символическое уподобление столицы Руси столицам Западной и Восточной Римских империй. Однако вполне реально осмысление московского рельефа и его особенностей как «семи холмов», если учитывать возможное восприятие как «холмы» наиболее возвышенных частей плато, окаймленных речными долинами. В таком случае к Боровицкому и Красному холмам, Ивановской горке, расположенным в черте Скородома, можно добавить: городище Киевец (между долинами реки Москвы и ручья Черторыя), урочище Остров (между долинами ручья Черторыя и реки Неглинки) и два всхолмления на севере, расположенные по обе стороны долины Неглинки».

В современной литературе о Москве чаще всего встречаются названия следующих семи холмов: Боровицкий (Кремлёвский), Сретенский, Тверской, Трёхгорный, Швивая горка, Лефортовский и Воробьёвский.
4.3. «Москва – сердце России» или «Москва – государство в государстве»?
Идея «Москва – сердце России» связана с восприятием города прежде всего как духовного центра страны. Образ столицы как «сердца России» находит отражение во многих литературных произведениях. Валерий Брюсов, в частности, пишет:
Здесь, как было, так и ныне –

Сердце всей Руси святой,

Здесь стоят её святыни,

За кремлёвскою стеной!

(«Нет тебе на свете равных…»)
В русской религиозно-философской мысли само понятие «сердце» рассматривается как чрезвычайно насыщенный многообразными смыслами, глубинный символ, ибо только «чистотой сердечной» несёт человек ответственность перед Богом. Светскими философами была разработана своеобразная «метафизика сердца». По мнению И.В. Киреевского, в сердце заключены основы духовности человека, его нравственные чувства, ценности и идеалы. П.Д. Юркевич считал что сердце – «средоточие…духовной и душевной жизни», «скрижаль, на которой написан естественный нравственный закон».

Начиная с XIV столетия Русское государство стало складываться вокруг Москвы, а значит, именно Москва оказалась центром, ядром, средоточием и – сердцем России. В 1326 году в Москве поселился глава Русской Церкви – митрополит Киевский и всея Руси Пётр, а вскоре Иван Калита получил ярлык на великое княжение и стал главой Русского государства. Москва превратилась в столичный город и должна была соответствовать своему новому званию. Потому вскоре и началась новая застройка Москвы. Князь думал не только о внешней защите своего города. «Строительство нового Кремля началось с сооружения соборов – крепости духовной» – отмечает историк Москвы А.Г. Авдеев. По преданию святитель Пётр однажды сказал князю: «Если меня послушаешь и храм Пречистой Богоматери воздвигнешь в своем граде, и сам тогда прославишься больше иных князей, и сыновья и внуки твои из рода в род, и град сей будет славнее всех городов русских, и святители жить в нем будут, и прославится Бог в нём». Вскоре был построен Успенский собор Московского Кремля (сегодня – старейшее полностью сохранившееся здание Кремля). В дальнейшие времена московские князья и цари – и потомки Ивана Калиты, и государи из новой династии Романовых – строго следовали пророчеству митрополита Петра и делу первого московского великого князя. Строительство храмов являлось одной из первоочередных задач правителей. Так постепенно формировался ещё один образ Москвы – «Москва златоглавая».

Несмотря на перенесение столицы в Санкт-Петербург Москва не теряла своей духовной значимости для страны. Российские императоры продолжали венчаться на царство в Москве, в Успенском соборе.  Особая роль Москвы проявилась во время Отечественной войны 1812 года. Готовя русскую кампанию, Наполеон говорил:  «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму её за голову; заняв Москву, я поражу её в сердце». Разорения войны 1812 года превращают Москву в страдалицу, вызвав сочувствие всей России, символом которого стало возведение в Москве храма Христа Спасителя.

В корне противоположный образ Москвы создаёт миф о Москве как «государстве в государстве». Эта идея в настоящее время прочно закрепилась в российском сознании и находит своё выражение в таких высказываниях жителей провинции, как «Москва – это ещё не Россия», «Москва – отдельное государство», в ироничном предположении, что москвичи сомневаются в том, «есть ли жизнь за МКАДом» В таком восприятии Москвы подчёркивается её принципиальная самодостаточность и оторванность от других регионов, тогда как образ Москвы как «сердца России» предполагает лишь средоточение в ней ценностей государства при сохранении неразрывной связи со всей страной. Идея «Москва – государство в государстве» строится в первую очередь на основе экономических и социологических показателей столицы, существенно отличающих Москву от регионов (плотность населения, бюджет, уровень безработицы, уровень доходов населения и т.д.). Примечателен также состав населения Москвы – почти половина жителей столицы родились не в Москве, и доля таких горожан растёт.
Список использованной литературы:

1.     Лотман Ю.М. От редакции / Ю.М.Лотман // Труды по знаковым системам. Тарту, 1984. Вып. 18.)
2.     Топоров В.Н. Пространство и текст/ В.Н.Топоров // Из работ московского семиотического круга. М.: «Языки русской культуры», 1997.
3.     Забелин И.Е. История Москвы: Репринт. изд. 1913 года. - М., 1990.
4.     Кудрявцев М. Москва - Третий Рим. - М., 1994.
5.     Лихачев Э. О семи холмах Москвы. - М., 1990.
6.     Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции «Москва — третий Рим» в идеологии Петра Первого (К проблеме средневековой традиции в культуре барокко) // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Т. III. Таллинн: Александра, 1993. С. 201—212; Вилинбахов Г.В. Основание Петербурга и имперская эмблематика // Семиотика города и городской культуры. Петербург (Труды по знаковым системам. Вып. XVIII). Тарту: Тартуский университет, 1984. С. 46—55. См. также: Каганов Г.З. Петербург в контексте барокко. СПб.: Стелла, 2001. С. 155—207.
7.     Лобачев С.В. Лобное место в Москве. История и миф.  Загадка “Хрущовской Степенной”. В журн.: Наука и жизнь, № 3, 1994.
8.     Легеза С . В . Город как объект семиотического анализа: возможности исследовательских практик


В работе также использованы материалы Интернет-ресурсов:
www
.
krugosvet
.
ru


moscow
.
gramota
.
ru


ru
.
wikipedia
.
org


www.zpu-journal.ru