Реферат Специфические и серединные культуры
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию
Пермский государственный технический университет
Лысьвенский филиал
Контрольная работа по дисциплине «Культурология»
на тему: «Специфические и «серединные» культуры»
Выполнил:
Студент гр. Э - 08
А.Г. Берестов
Шифр 08-03
Проверил:
Преподаватель
П.Н. Малафеев
М.В. Саламатова
Лысьва, 2009
Содержание
Введение. 3
1. КЛАССИЧЕСКАЯ АРАБО-МУСУЛЬМАНСКАЯ КУЛЬТУРА.. 5
2. КУЛЬТУРА ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ.. 10
3. КУЛЬТУРА НАРОДОВ ТРОПИЧЕСКОЙ И ЮЖНОЙ.. 15
АФРИКИ.. 15
Заключение. 26
Список литературы.. 28
Введение
Культура – это совокупность всех видов преобразовательной деятельности человека и общества, а также результатов этой деятельности.
Перефразируя Гегеля, писавшего об искусстве, можно сказать, что культура нередко служит единственным ключом к пониманию мудрости народов. И это справедливо, потому что она не только наиболее возвышенная сфера деятельности личности, но и реальная сила, направленная на утверждение истинно человеческого в человеке. Она – вторая Вселенная, создаваемая человечеством. Её величественное здание возвышалось веками. Её развитие связано с поступательным движением цивилизации. Слово «культура» Н.К. Рерих расшифровал как «почитание света» («культ» - почитание, «ур» - свет).
В традиционном понимании слово «культура» (от лат. «Culture») первоначально означало возделывание, обработку почвы. В последствии этот термин был перенесён римлянами на человека и стал означать его воспитание, образование, т.е. «возделывание человека». Уже у Цицерона появляется термин «культура» в понимании умственной деятельности. Культуре в этом смысле стали противополагаться понятия некультурности, варварства, дикости.
Слово «культура» употребляется по самым различным причинам и поводам. Восхищённые талантом артиста, мы говорим о высокой культуре исполнения; картофель называем плодородной сельскохозяйственной культурой, а молодого человека, уступившего место в общественном транспорте, признаём образцом культуры поведения. Многим культура представляется некой системой правил, начиная от приличного разговорного языка до манеры поведения за столом, т.е. отождествляется с этикетом. Часто его сводят к искусству или художественной культуре, отождествляют с музеями и библиотеками и таким образом фундаментальное целое расчленяют и низводят до отдельных частей. В общем и целом культура – настоящий букет характеристик, сложенная дефиниция, слагающаяся из ряда черт, к которым можно подойти от самых различных точек отсчёта. Культура – это и развивающаяся система духовных ценностей, и процесс человеческого творчества. Это и выражение отношений между конкретными людьми, и регулятор идейного и нравственного климата всего общества. Такие характеристики можно давать бесконечно.
Культуру можно представить себе как огромную лабораторию, в которой создаётся масштабная система ценностей, собираются воедино величайшие достижения человечества в областях науки, литературы и искусства, философии и этики, религии и политики с глубокой древности и до наших времён. Ошибается тот, кто ограничивает культуру приятным вечером, проведённом на концерте или у телевизора, посещением в выходной день картинной галереи или музея. Это неизбежно порождает культурную ограниченность, примитивизацию личности. Культура – синоним полноценной самоутверждающейся жизни человека.
Она выступает чутким сейсмографом жизненных событий. От её состояния, развития зависит интеллектуальный потенциал не только отдельной личности, но и всего народа, даже всего человечества. Где как не в культуре живёт и проявляется народный дух? Она раскрывает двери в душу человека, льёт свет, озаряющий его дорогу. Её можно уподобить таким общепонятным ценностям как, как здоровье и ум. Н.А. Берусеев считал, что «культура связана с культурой предков, с преданием, традицией. Она полна священной символики, в ней даны знаки и подобия иной духовной деятельности. Всякая культура (даже материальная) есть культура духа; всякая культура имеет духовную основу – она есть продукт творческой работы духа под природными стихиями».
Культура представляет собой постоянно эволюционирующий социальный организм, который живёт и дышит, растёт и видоизменяется. Она внутренне динамична и развивается в соответствии с собственной логикой, по своим внутренним законам.
Общество проявляет и осознаёт себя в культуре. Она – его прозрение, непременное условие и результат существования. Только тогда общество становится цивилизованным, когда ставит культуру на почётный пьедестал и реально представляет человеку свободное право на культуру, возможность владеть ею, чувствовать себя её творцом и хозяином, самоутверждая и раскрывая себя.
СЕРЕДИННАЯ КУЛЬТУРА - (срединная культура) - понятие, введенное
Н.Бердяевым. С. к.- культурная инновация, полученная в результате медиации,
в результате преодоления дуальной оппозиции посредством поиска новой меры
снятия ее полюсов в осмысленном предмете посредством поиска новой меры
снятия ее полюсов в осмысленном предмете посредством творческого
наращивания нового содержания культуры.
1. КЛАССИЧЕСКАЯ АРАБО-МУСУЛЬМАНСКАЯ КУЛЬТУРА
Становление арабо-мусульманской культуры связано с зарождением и укреплением Арабского халифата, который под эгидой провозглашенной в VII в. пророком Мухаммадом новой монотеистической религии (ислама) распространил свою власть на обширном пространстве от Среднего Поволжья на севере — до Мадагаскара на юге, от атлантического побережья Африки на западе — до тихоокеанского побережья Азии на востоке. Халифат, впервые после эпохи Александра Македонского объединивший эллинистическое Средиземноморье с индоиранским миром, стал новым центром взаимодействия и взаимообогащения различных культурных традиций. «Золотой век» развившейся на этой почве цивилизации пришелся на IX—XII столетия, когда именно она стала определять уровень мировой культуры, как материальной, так и научно-философской.
Религиозный контекст
Унитарианизм и профетоцентризм
Наряду с христианством и иудаизмом ислам представляет семейство «авраамических религий», характеризующееся прежде всего монотеизмом — верой в единого Бога, обладающего жизнью и волей, всезнающего и всемогущего создателя мира. Одновременно мусульманский унитарианизм претендует на большую по сравнению с христианством и иудаизмом строгость и последовательность. В таких догматах, как Троица и Боговоплощение, ислам видит отступление от истинного монизма, затемнение его исконной чистоты.
Мусульманская религия разделяет положения библейской традиции о сотворении мира в течение шести дней, о создании человека по образу Божию (и, как подчеркивается в Священном Писании мусульман — Коране, одушевлении человека от Духа Божиего), о прародителях Адаме и Еве, их грехопадении и удалении из первобытного Рая, а также и о других основных событиях священной истории, связанных с именами как ветхозаветных лиц (в частности, Ноя, Авраама, Иакова и Иосифа, Моисея, Давида и Соломона), так и новозаветных (Захарии и Иоанна Крестителя, Девы Марии и Иисуса Христа). Правда, ислам не признает распятия Христа. По Корану, вместо Иисуса был распят другой человек, а сам Иисус был взят живым на Небо. Отрицание мученической смерти Христа отчасти обусловливается тем, что Бог, согласно Корану, простил Прародителям их проступок — а значит, и первородный грех, лишенный таким образом наследственного характера, не нуждается больше в искупительном божественном самопожертвовании.
Как и Библия, Коран учит о конце света, Суде Божием, Рае и Аде. Но в отличие от средневекового христианства ислам не формировал у своих последователей обостренных апокалиптических чувств, не держал их в постоянном ожидании близкого Суда. По словам Мухаммада, верующему следует готовиться для жизни будущей, словно он умрет на следующий день, но должен он трудиться для жизни настоящей, будто бы живет вечно. Для коранической эсхатологии (учения о конечных судьбах мира и человека) характерно представление в конкретной, чувственной форме не только адских мук, но и райского наслаждения. Однако для обитателей мусульманского Рая (так же, как и в христианском Раю) наивысшим счастьем является духовное блаженство лицезрения Бога.
Подобно христианству и иудаизму ислам является ревелятивной (богооткровенной) религией: Бог сам «открывает» людям свою сущность и волю, даруя им Писания и посланников-пророков. Но пророчество (профетизм) в мусульманском вероучении занимает настолько важное место, что теоцентризм в мусульманской священной истории принимает форму профетоцентризма. Согласно мусульманской профетологии, каждому народу 1 осподь даровал хотя бы одного пророка. Общее число посланников Божиих достигает 124 тысяч. Первым из них был Адам, а последним — Му-хаммад. В Коране упоминается около тридцати пророков, среди которых фигурируют и перечисленные выше библейские лица.
Ислам учит не только универсальности пророчества, но и его единству: все пророки проповедуют одну и ту же веру (догматику); варьироваться могут только законы, упорядочивающие нравственно-правовые и культово-обрядовые стороны жизни верующих. Таким образом, не только Мухаммад, но и все предшествующие ему посланники Божий были мусульманами, приверженцами ислама, ибо ислам в широком смысле слова и означает «единобожие». Божие откровение, как правило, передается пророкам через архангела Джибрила (библ. «Гавриил») в виде «Свитков» или «Книг». Господом было ниспослано 100 Свитков: Адаму — 21, Сифу — 29,
Еноху — 30, Аврааму — 10, Моисею — 10. Книг же было даровано — четыре: Моисею — Тора, Давиду — Псалтырь, Иисусу — Евангелие, Мухаммаду — Коран. Прообразы всех священных Свитков и Книг извечно хранятся в небесной «Сокровенной Скрижали». Книги и Свитки представляют собой «богоизреченное», или «продиктованное», откровение, всецело исходящее от Бога как по своему содержанию, так и по словесному оформлению. Другая разновидность Откровения — «боговдохновенное» Откровение, при котором пророк причастен к его словесному выражению. К этому второму типу относятся, в частности, собственные изречения Мухаммада (так называемые «хадисы», или «сунна»), составляющие ядро мусульманского Священного Предания. Па основе хадисов и свидетельств Сподвижников Мухаммада были составлены различные варианты его «Сиры» («Жизнеописания»). Последние для мусульман аналогичны Евангелиям в их христианском понимании, тогда как Коран, будучи воплощением извечного Слова Божия, сопоставим с самим христианским Иисусом.
Идеологическое многообразие
Отсутствие церкви в исламе породило другую особенность мусульманской духовной жизни: в ней не утвердилось единой, общезначимой и институциализированной ортодоксии. На протяжении всего классического Средневековья в мусульманской империи сосуществовали соперничающие между собой три халифата — со столицами в Багдаде, Каире и Кордове. Внутри каждого из них также конкурировали многочисленные религиозно-политические школы, число которых ооксографам (историкам) X в. с трудом удавалось втиснуть в рамки, предсказанные Мухаммадом: «Моя община разделится на 73 толка». В таких условиях, естественно, появление общепризнанной «ортодоксии» было невозможно, хотя это и не мешало каждому халифату или каждой школе считать свою доктрину единственно правильной. Постепенно разнонаправленные религиозные движения приходили к осознанию необходимости мирового сосуществования, что перекликалось с изречением основателя ислама: «Разнообразие во мнениях общины моей есть знамение Божественной милости». Примером тому послужило соседство четырех толков мусульманского (суннитского) права (фикх) — ханафитского, шафиитского, маликитского и ханбалитского. Приверженец каждого из них мог свободно переходить из одного в другой; в свою очередь, в одной и той же семье можно было встретить представителей разных школ. Характерно, что по четырем углам главной мусульманской святыни — Каабы (в Мекке) с давних пор располагались помещения школ всех четырех толков; а в старейшем мусульманском университете аль-Азхар (Каир) преподавание распределено между четырьмя соответствующими кафедрами.
Идеологическое многообразие арабо-мусульманского общества подкреплялось еще и тем, что наряду с исламом богооткровенными религиями были признаны также христианство, иудаизм и зороастризм. Такое сосуществование множества вероисповедных групп, с одной стороны, служило важным фактором воспитания духа веротерпимости и универсализма, а с другой — определяло характер культуры классического ислама как не только многонациональной, но и поликонфессиональной.
Городская доминанта
Еще одной отличительной чертой арабо-мусульманской культуры классического Средневековья является ее городской характер. В мусульманском обществе культура не сосредоточивалась в замкнутых, внегородских центрах образованности, каковыми в Европе являлись монастыри, а была исключительно продуктом деятельности горожан. О высокой степени урбанизации этого мира можно судить по следующим цифрам: в трех крупнейших городах Южной Месопотамии (Багдаде, Басре, Куфе) проживало около 20 % населения, и по наличию городов с населением свыше ста тысяч Ирак и Египет в VIII — X вв. превосходили наиболее урбанизированные западноевропейские страны XIX в., такие, как Нидерланды, Англия и Франция. Представление о характере ценностных ориентации средневекового мусульманского бюргерства дает референтная группа, на которую он равнялся как на воплощение черт, обязательных для просвещенной и воспитанной личности. Такую группу образовывали адибы, носители адаба (мусульманский синоним гр. paideia и лат. humanitas), сочетавшие в себе широту гуманитарных интересов, разносторонность светских знаний с высокой нравственностью, утонченной воспитанностью, изысканными манерами и куртуазным поведением.
Из среды адибов вышло немало видных представителей средневекового свободомыслия, которое получило относительно широкое распространение на мусульманском Востоке. Оно принимало разнообразные формы — от трактатов на тему «о трех обманщиках» (Моисее, Иисусе и Мухаммаде) до «модников» (зурафа,), щеголявншх своим религиозным нонконформизмом и скептицизмом. Длинный список мыслителей-вольнодумцев классической эпохи обычно открывают имена адибов Ибн-аль-Мукаффы и ат-Таухиди, философов Ибн-ар-Раванди и Абу-Бакра ар-Рази, поэтов Омара Хайяма и аль-Маарри.
Действие этих и других факторов социально-политического и идеологического порядка определило облик классической арабо-мусульманской культуры как религиозно-светской. Более того, как увидим ниже, во многих сферах духовного творчества светское не подчинялось религиозному, а порой и выходило на первый план.
Культ знания
Как отмечают исследователи, в арабо-мусульманской культуре «знание» приобрело такую значительность, которой нет равных в других цивилизациях. Универсальному торжеству знания в мусульманской цивилизации отчасти способствовала сама мусульманская религия. В Коране часто подчеркивается мысль об устройстве мира, его законосообразности — этой основной предпосылке научно-познавательной деятельности. Многочисленны и коранические стихи, призывающие человека к размышлению над природными объектами, ибо они несут в себе «знамения» Творца, свидетельствуют о Его искусности, мудрости и благости. Более того, Коран объявляет человека наместником Божиим на земле, призванным потому не только изучить мир, но и преобразовать его. Общую нравственно-психологическую атмосферу, окружавшую знание и науку, во многом определили установки Корана, а не те его стихи, которые могли бы, казалось, воспрепятствовать знанию и науке, поскольку они изображают мир как нечто конечное, относительное, преходящее, над которым властвует теистический Бог, способный совершать всевозможные чудеса, нарушающие обычный ход событий, их причинно-следственные связи.
Более красноречиво свидетельствует о почитании знания Священное Предание. Основатель ислама объявил поиск науки «обязанностью каждого мусульманина и мусульманки»; он говорил об учебе как о непрерывном процессе, длящемся «от колыбели до могилы» и требующем от человека отважных поисков мудрости «даже в далеком Китае». Мухаммаду принадлежат также слова о том, что «чернила ученого так же драгоценны, как кровь мученика, павшего за веру»; или: «один час размышления лучше семидесяти лет богослужения». Ревнители правоверия тщетно пытались отнести все эти и подобные им призывы на счет религиозно-теологического знания. Поднимающаяся цивилизация уважением и почетом окружала всякое знание, что отражается в изречении, порой возводящемся к самому Пророку: «Берите мудрость даже от уст язычников».
Люди классического ислама не только культивировали знание, лелеяли мудрость, но и наслаждались магическими чарами, исходящими из самого слова «знание». Считалось, что знание необходимо для души («сердца»), как пища и питье — для тела. Знание порой приравнивали к самой жизни, полагая, что если сердце не получает его в течение трех дней, оно непременно умирает. Благодаря знанию человек приобретает и бессмертие, ибо «знание и книги — вечное потомство мудреца».
Общественный престиж знания определялся не только тем, что оно превозносилось как самодовлеющая ценность, превышавшая все религиозное и мирское. Считалось, что знание и образование ставит человека вровень с аристократией, дает право на власть. При широкой доступности образования, отсутствии каких-либо формальных ограничений (кастовых, расовых, этнических и даже конфессиональных) на приобретение знания перед каждым честолюбивым юношей открывалась реальная перспектива повышения личного социального статуса. Высокому положению знания соответствовало также почтительное отношение к книге, распространившееся и на сам арабский алфавит, орудия и материал для письма, а также на профессию писца. Приобретение книг для мусульман превратилось в страстное увлечение, становясь символом общественного положения. Громадное значение в развитии книжного дела и культуры вообще имело налаживание на мусульманском Востоке в VIII в. собственного производства бумаги (секрет изготовления которой был перенят у китайцев), впоследствии заимствованного от арабов европейцами.
Весь мусульманский мир покрылся сетью многочисленных и разнообразных библиотек — дворцовых, частных и публичных. Обычным явлением стали библиотеки, насчитывающие до ста тысяч книг (для сравнения заметим, что знаменитая библиотека Сорбонны к
2. КУЛЬТУРА ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ
Латиноамериканская культура — явление в масштабах всемирной истории сравнительно молодое. Трудно определить дату ее рождения, ибо генетически она восходит к древним «колумбовым» цивилизациям Америки — ацтеков, майя, чибча, инков и других, более мелких этнических групп. Однако хорошо известен год ее «зачатия» — 1492, когда за океан впервые было заброшено латинское «семя». С появлением европейцев на американских землях было положено начало вот уже полутысячелетней истории формирования новых многорасовых обществ, которые возникли на основе широчайшего этнокультурного смешения.
Завоевание и первоначальное освоение Испанией, Португалией, а позднее Францией земель за Атлантическим океаном — период, получивший у испанцев название конкисты, — может и должен рассматриваться не только с военно-политической и экономической точек зрения, но и как один из поворотных моментов в истории мировой культуры. Это была беспрецедентная «встреча двух миров», сопровождавшаяся неравной борьбой, а порой и сотрудничеством, в ходе которых как результат длительного расового и культурного сожительства зародилась и стала развиваться новая цивилизация.
Европейские пришельцы — испанцы, португальцы, в меньшей степени французы — усилиями своих первооткрывателей, воинов-конкистадоров, католических монахов-миссионеров, а нередко и просто маргиналов, частично смешавшись с местным населением и ввергнув его на первых порах в состояние духовного прозябания, в конечном счете способствовали культурному объединению и европеизации южной части Нового Света под знаком латинизма. Термин и понятие «Латинская Америка» были введены в научный обиход французскими географами и политическими деятелями позднее, лишь в середине XIX в., для обозначения не только территориально-географической совокупности, но и определенного единства в общественно-историческом и, прежде всего, в языковом и культурном плане. Естественно, что в колониальную эпоху (XVI — XVIII вв.) процесс латинизации носил верхушечный характер: эксплуатируемая масса индейцев, беднейших креолов (испанцев и других европейцев, родившихся в колониях), а позднее и негров — рабов, завезенных из Африки, фактически была отлучена от культуры колонизаторов, бережно сохраняя, однако, в своих недрах исконно народные формы общественного и эстетического сознания, богатейший фольклор. Этот фольклор — словесно-мифологический, танцевально-песенный, скульптурно-живописный, ритуально-религиозный — оказался настолько жизнеспособным, что сразу же начал оплодотворять пересаженную романскую культуру иным мироощущением, эстетикой, обусловив создание гибридных, уже не чисто «американских» и не чисто «латинских» культурных ценностей. Так произошла встреча и плодотворное «соитие» цивилизаций, разделенных Атлантическим океаном.
Достаточно упомянуть своеобразную колониальную архитектуру так называемого «американского барокко», знаменитый фольклор гаучо, с которым связано всемирно известное аргентинское танго, афро-бразильский танец самбо, колониальную керамику, резьбу по дереву и ткачество, не говоря уже о таких индо-испанских памятниках словесной культуры, как знаменитая «хроника (летопись) Инки Гарсиласо (1539 — 1616) — «Подлинные комментарии». Даже церковь — оплот колониализма, приспосабливаясь к местным условиям, не избежала индейских влияний как в декоративном оформлении храмов, так и в литургии. Завоевание независимости в первой четверти XIX в. ознаменовавшее вступление Латинской Америки на путь капиталистического развития и связанное с этим медленное, но неизбежное приобщение к общественной жизни широких масс креолов, индейцев, афроамериканцев, метисов, мулатов и более поздних иммигрантов из всех частей света, способствовало постепенному формированию самобытного как национального, так и континентального самосознания латиноамериканцев2. В наши дни понятие «Латинская Америка» символизирует уже не только территориально-географическую совокупность, но, прежде всего, отчетливо ощущаемое единство в области культуры. Видный аргентинский культуролог М. Гаррета по этому поводу писал: «Латиноамериканское единство — это реальность, впитывающая в себя многие различия, вполне закономерные в рамках нерушимой структуры высшего порядка... Мы полагаем, что культурные сообщества, каковыми являются образующие Латинскую Америку нации, совершенствуются и взаимообогащают друг друга в границах объединяющего их континента. Он стал местом эпического слияния испанской и туземных культур, воспринявших или оттолкнувших также и другие наслоения: африканские, европейские, азиатские».
В отличие от Латинской Америки на севере континента, в англосаксонских Соединенных Штатах, все происходило по-иному. Гам почти на столетие позднее европейские пришельцы столкнулись не с высокоразвитыми местными культурами, а со сравнительно примитивными племенами; нормы пуританской этики не разрешали поселенцам смешиваться с аборигенами, которые чаще всего истреблялись или оттеснялись в труднодоступные районы, позволяя англо-саксонскому «ядру» сохранять свою европейскую первозданность. Иными словами, применяя культурологическую терминологию, можно сказать, что на севере преобладали процессы транскультурации и ассимиляции, в то время как на Юге, в Латинской Америке, определяющую роль играла культурная и биологическая гибридизация. Этому способствовал и такой чисто житейский момент: первые партии испанских конкистадоров — а это были уже довольно значительные массы людей — отправлялись за океан «по-холостяцки», без женщин, брать которых в Америку католической религией было запрещено; протестантская же эмиграция за океан осуществлялась целыми семьями с жесткой пуританской моралью.
Многообразие в единстве и единство в многообразии
Культура Латинской Америки и входящих в нее регионов и стран, будучи примером локальной культуры, формально начала свое существование, как уже отмечалось, с эпохи великих географических открытий. Фактически же процессы духовного самоопределения в полной мере проявились в Новом Свете с конца XVIII — начала XIX в. в ходе борьбы за независимость, значительно позднее первых контактов между Европой и Америкой. Таким образом, эта культура может считаться сравнительно молодой: если брать средние цифры, то ее «возраст» колеблется между весьма условными цифрами 200 — 300 лет со всеми возможными оговорками. Что касается интересующих нас географических пределов этой культуры, то они обозначены гораздо более четко, включая ту часть американского материка, которая лежит к югу от реки Рио Гранде дель Норте и охватывает южные районы Северной Америки, всю Центральную и Южную Америки, а также большинство островов Карибского моря. Если за важный объединяющий признак взять языковое единство, то границы латиноамериканского мира представляются размытыми лишь в Карибском бассейне и на юге США, где испанский язык и латиноамериканская культура подвергаются влиянию нелатинских, прежде всего англоязычных, культурных систем. Будучи отделенной от внешнего мира океанами и морями (кроме сухопутной границы с США), Латинская Америка со времен Христофора Колумба имела постоянные культурные и иные контакты, особенно с Европой, Африкой и англосаксонской Америкой. В ходе исторического развития все эти контакты способствовали обогащению рождавшейся латиноамериканской культуры, добавляя в нее все новые и новые ценности. Органически взаимодействуя с внешним миром, стремясь выработать и сохранить свою самобытность, отбрасывая все чуждое в культурном наследии других народов и, наоборот, жадно усваивая созвучный ей духовно-эстетический опыт, латиноамериканская культура постепенно приобретала собственное лицо. Процесс этот значительно усилился по мере развития средств массовой информации и включения в активную общественную жизнь все более широких слоев населения, представляющего весь расово-этнический спектр континента с чрезвычайно богатым и животворным фольклором. Любая национальная и локальная культура восходит к своим коллективным архетипам, подобно тому, как человек восходит к своим родителям и предкам. Сегодняшнее лицо латиноамериканской культуры, сохраняя индивидуальную неповторимость, являет черты многочисленных рас, племен и народов, живших, боровшихся и творивших на землях Америки, которую впоследствии, прежде всего по языковому признаку, назвали Латинской.
Итак, говоря о единстве Латинской Америки, мы не должны забывать и о ее многообразии, об исключительной пестроте конкретных форм общественного и эстетического сознания, отражающих не только пережиточную экономическую многоукладность, но и большую разноликость тех рас и этнических групп, которые внесли и вносят свой вклад в то, что мы сегодня называем латиноамериканской культурой. Другими словами, нельзя забывать, что речь идет о далеко не завершенном процессе. И здесь, как всегда в подобных случаях, высказывались и высказываются разные точки зрения. Давно ушло в прошлое то время, когда Латинская Америка и ее культурные проявления рассматривались как провинциальное, а вернее колониальное, достояние соответствующих метрополий — Испании, Португалии и Франции. Однако вплоть до начала нашего столетия, когда Испания потеряла в Америке свои последние владения — Кубу и Пуэрто-Рико, несмотря на существование многочисленных независимых «испаноамериканских» республик и Бразилии, вопрос о культурной самобытности Латинской Америки поднимался преимущественно ее собственным населением, мало волнуя окружающий мир. Европа долгое время разглядывала заокеанские экзотические страны сквозь лорнет духовного колониализма, словно говоря: «Формальная независимость — одно, а вот культура...» Такое покровительственное, «патерналистское» отношение к Латинской Америке со стороны Европы, отражая изживаемый ныне культурный европоцентризм, во многом поддерживалось и самими латиноамериканцами: многие писатели, художники, музыканты, артисты, особенно ориентированные на привилегированные слои населения, считали своей духовной Меккой Париж, а учителями — европейских собратьев. Даже в наши дни, наряду с широко распространенным тезисом о в корне автономном характере духовных проявлений в Латинской Америке, можно, хоть и редко, услышать утверждения о том, что «...Америка — это Европа».
Нетрудно заметить, что отождествление с Европой и пренебрежение, в лучшем случае — отсутствие должного внимания, к самобытным культурным ценностям родной земли обычно питалось и поддерживалось элитарными общественными группами. Не говоря уже о конкистадорах и колонизаторах, для которых Новый Свет никогда не был родиной, их наследники по эксплуатации — латифундисты, денационализированная буржуазия, многочисленная клиентура транснациональных монополий и т.д. — образуют ту питательную среду бесплодного космополитизма, на которой вырастают чахлые, бледные, лишенные национального своеобразия цветы антидемократической, антинародной культуры. По мере сужения круга элит и уменьшения их роли в ходе исторического процесса, включения в него широких народных масс — подлинных хранителей и творцов национального (и континентального) самосознания — перед миром все отчетливее вырисовывается латиноамериканская самобытность. Процесс этот в Латинской Америке далеко не закончен, а следовательно, и культурное самоопределение в рамках как всего континента, так и расположенных на нем государств не может считаться завершенным. Поскольку самобытность и единство культуры являются одним из основных отличительных признаков нации, можно сказать, что неравномерность формирования наций на латиноамериканском континенте проявляется и в неравномерности развития и «кристаллизации» культур отдельных стран Латинской .Америки. Одни государства далеко продвинулись по пути создания национально-самобытной культуры (Мексика, Бразилия, Аргентина); другие, обладая общностью языка, территории, экономики, в культурном отношении тяготеют к более крупным соседям; третьи образуют группы стран, разделенных границами и экономическими барьерами, но объединенных многими общими чертами в области культуры. Есть и более любопытные случаи — наличие в пределах одной или нескольких стран двух различных культурных традиций, не успевших полностью переплавиться в ходе национального формирования. Иначе говоря, современная политическая карта Латинской Америки отнюдь не совпадает с ее воображаемой «культурной» картой, отражающей, с одной стороны, более устойчивую историческую обусловленность отдельных культурных зон, с другой — противоречивость и незавершенность общественных процессов на континенте.
Итак, если мы принимаем само понятие «латиноамериканская культура» как пример формирующейся локальной культуры, имеющей определенные хронологические и географические границы, генетическую связь с предшествующими культурами Америки, Европы и Африки, постоянные и растущие контакты с современной мировой культурой, собственную историческую перспективу, то ее наиболее лаконичной формулой на данном этапе могла бы стать: «многообразие в единстве и единство в многообразии». Латинская Америка в культурном отношении так же, впрочем, как и во всех остальных, представляется не застывшей амальгамой, континентом, который по праву называют «бурлящим».
3. КУЛЬТУРА НАРОДОВ ТРОПИЧЕСКОЙ И ЮЖНОЙ
АФРИКИ
Тропическая и Южная Африка (ее часто называют Черной Африкой или Африкой южнее Сахары) отделена от Северной целым поясом пустынь — Сахарой, Ливийской, Данакиль, и развитие ее в течение длительного времени шло иным путем, нежели на севере континента. Северные области были тесно связаны с культурами Средиземноморья, Ближнего Востока, Греции и Римской империи. С середины VII в. эти области вошли в зону влияния исламского мира, были составной частью Арабского халифата, а затем Османской империи.
Африка южнее Сахары, хотя и имела контакты с севером континента, развивалась в более изолированных условиях. Несмотря на значительное разнообразие языков, вариантов культуры, расовых признаков, здесь сложилась особая историко-культурная цивилизационная зона, объединенная во многом сопоставимыми культурными чертами.
Многие черты культуры африканских народов, как и особенности их исторического развития, определились природными условиями, в которых они складывались. Африка представляет собой громадный материк (вместе с островами — 30,3 млн кв. км). Экватор делит его почти пополам, и практически весь материк (за исключением крайнего юга и крайнего севера с субтропическим климатом) лежит в жаркой, тропической зоне. Здесь нет суровой зимы, жаркого лета, мягкой весны и дождливой осени. Год делится не на времена года, а на сухие и дождливые сезоны, длительность и чередование которых зависит от широтности и удаленности местности от океанов (Атлантического и Индийского). В экваториальной зоне колебания температур незначительны (при среднегодовой — 36 °С разница между самым холодным и самым теплым месяцем не более 1 — 5 °С). Чем дальше от экватора и выше над уровнем моря, тем больше колебания, но и тогда среднегодовая температура — около 25 °С. Малая изрезанность берегов предопределила слабое развитие судоходства. Дня рельефа характерны ступенчатые плато, равнины и плоскогорья. С северо-востока на юг тянутся изрезанное ущельями Абиссинское нагорье, затем вдоль Рифта с цепочкой озер — горные хребты с высочайшими вершинами, покрытыми вечными снегами, — Кенией и Килиманджаро. Южнее проходят цепи Драконовых и Капских гор. На северо-западе континента поднимаются Атласские горы, массивы Сьерра-Леоне и вулкан Камерун в излучине Гвинейского залива.
Природная зональность от экватора к северу и югу — влажные экваториальные леса; саванны (наиболее типичный пейзаж Африки) — влажные, сухие, опустыненные; пустыни и полупустыни; субтропики — предопределяет значительное сходство культурного пространства. Для Африки характерны латеритные и красноземные почвы, как правило, малоплодородные. Лишь местами встречаются более продуктивные рыхлые почвы из речных наносов или вулканических распыленных туфов. Но и в том, и в другом случае почвенный слой очень неглубок. Такая природная зональность вызвала к жизни сравнительно однообразные хозяйственно-культурные типы. В экваториальных лесах и полупустынях юга возможно лишь присваивающее хозяйство охотников и собирателей; в пустынях и сухих областях — производящее хозяйство скотоводов-кочевников; в саваннах — различные виды земледелия.
Традиционные культуры хозяйствования африканских народов отличались экологичностью, сбалансированностью систем природопользования. В экологическом опыте концентрируется целая система взглядов и практических подходов. Значительную часть ее составляет философская основа древнейших представлений о единстве вселенной и человека, модели жилища как космоса, сопоставления и уподобления тела человека и вселенной, понятий о времени и пространстве (подробнее см. ниже) и т. п.
Этнические системы и природная среда всегда были в определенном взаимодействии, складывались и свои правила этого взаимодействия. Ландшафт и среда обитания являются заданными условиями существования любого народа. Они обусловливали хозяйственную деятельность, систему жизнеобеспечения, от них зависели система питания, одежда, жилища, набор лекарственных средств, виды сельскохозяйственных культур и многое другое. При этом, конечно, было совершенно неизбежно и обратное, антропогенное, влияние. Нарушение баланса взаимодействия оказывалось трагичным и для природы, и для культуры этноса. Именно поэтому традиционные системы хозяйствования очень внимательны к сохранению экологической стабильности.
Особенно внимательны в этом отношении пигмеи и бушмены, еще ведущие хозяйство присваивающего типа. Они хорошо знают возможности своей охотничьей территории, сроки созревания диких растений, строго следят за тем, чтобы не было избыточного демографического давления, которое смягчается кочевым образом жизни небольших локальных групп. Перекочевки тесно коррелируются со временем созревания тех или иных плодов, заполнения медом дупел, сроками родов у диких животных, ростом их малышей и т. п.
Не менее тщательно следили за сохранением экологического равновесия земледельческие народы, которые в Африке составляют большинство. Возможно, такой контроль облегчался отсутствием частной собственности на землю, долгим сохранением общины, отсутствием противоречия «индивид — коллектив», «встроенностью» человека в общинные отношения, подчиненностью воле духов-предков, которые в глазах общинников являлись подлинными хозяевами земель. Земледелие в Африке имеет длительную историю и весьма разработанные системы. Возделывают-ся и окультуренные на месте полезные растения (много зерновых, кофе, клубневые, бобовые, масличные, пальмы, арбузы и др.), и завезенные из Азии (банан, таро, гранат, сахарный тростник и др.) и из Америки (батат, маис, арахис, папайя, манго, авокадо и др.). В сухих саваннах северного и южного полушария, на плоскогорьях с сухим климатом основными культурами являются зерновые; во влажных районах экваториального пояса их место занимают корнеплоды. Преобладание мотыжного земледелия, казалось бы, говорит о некоторой примитивности хозяйства, однако знакомство с разнообразием и специализацией мотыги показывает, насколько это мнение ошибочно и поспешно. Напротив, именно мотыга и отсутствие глубокой вспашки позволяли сохранить тонкий гумусный слой; сохранению плодородия способствовала и хорошо разработанная специализация легких и тяжелых мотыг, как у хауса или сотой в Западной Африке (эти народы насчитывали около десяти разновидностей этого сельскохозяйственного орудия). Баланс природопользования, сохранение плодородия и поддерживание на нужном уровне урожайности достигалось системой перелога, оставлением полей под залежь (от 2 до 7 лет в разных районах), чередованием или одновременным высаживанием разных культур. Это позволяло сохранять необходимый набор микроэлементов в почве; повысить ее плодородие или, по крайней мере, замедлить его разрушение; поля меньше засорялись сорняками; повышалась устойчивость растений к вредителям и т.д.
Некоторые культурные особенности свойственны и скотоводческим хозяйствам Африки. Скотоводством занимается значительная часть африканского населения — фульбе, туареги, сомали, масаи, нуэр, динка и другие. Для всех них характерно особое отношение к скоту и сходные черты хозяйствования. Это отсутствие выраженной мясной или молочной селекции, исключительно пастбищное содержание скота, отсутствие заготовки кормов, низкая товарность и продуктивность. Традиционным для всей Африки является сакральное отношение к скоту: престижность. Главным является не продуктивность, а величина стада: чем оно больше, тем больший социальный вес имеет его владелец. Скот режут очень редко, лишь в исключительных случаях — по поводу рождения, свадьбы или посещения особо уважаемых гостей.
У скотоводческих народов также существовали природосохрачяющие правила ведения хозяйства: четкие сроки и маршруты перекочевок, забота о колодцах и солончаках, оставление пастбищ на время до периода восстановления, выпас определенного размера стада на определенной площади и т. п.
Традиционные правила землепользования регулировались обычаем, передачей народного опыта от старших поколений младшим. Этой же цели были подчинены и нормы обычного права, контролировавшие эти правила и устанавливавшие наказания за их нарушение. Например, согласно обычному праву пигмеев самыми страшными преступлениями считались загрязнение проточной воды, рубка больших деревьев, ранение зверя, добыча на охоте больше дичи, чем необходимо для пропитания, и т. п. Право туарегов защищало дикие растения, запрещало не только рубку деревьев, но и срезание ветвей, поджог кустарников и т.п. Оно предполагало штраф — один верблюд или 5—10 коз за пастьбу на запрещенных землях; 1 коза — за срубленную ветвь; 1 верблюд за оставление без присмотра стада верблюдов; 1 баран за небрежность в пастьбе коз и т. п. Наказание следовало и за несоблюдение ряда иных правил: исключения из пользования долин рек, оскудевших пастбищ; несоблюдение размеров стада и т. п.
Земледельцы, скотоводы, охотники и собиратели постоянно вступали в отношения обмена. Ремесленные изделия, продукты питания, утварь, украшения, орудия труда, оружие требовались и тем, и другим, и третьим. Торговали африканские народы не только друг с другом, но и с отдаленными странами — Индией, Китаем, мусульманским миром: известно, что корабли Васко да Гама привел в Каликут лоцман из Момбасы (на территории современной Кении). Безусловно, ни одна торговая сеть не могла бы работать продолжительное время хоть сколько-нибудь успешно без твердой меновой стоимости. Африканские общества в Средневековье не имели собственной монетной системы. Уже позади было время, когда в Аксуме в IV—VI вв. чеканили золотые и серебряные монеты и использовали чужеземные: римские, кушанские и проч. В Средние века широкое хождение имели арабские деньги: динары, дукаты. Однако у каждого народа были и свои собственные меры стоимости: золотые и медные пластины в Западной Африке; «ханда» — особой формы медные кресты в районах «Медного пояса»; бруски соли в Мали и Эфиопии; определенного размера кусочки тканей в Дарфуре (на территории современной Республики Судан); раковины разного вида (в средневековом Конго даже советники-португальцы получали жалованье кофу — мешочками с раковинами-нзимбу), а с XVII в. — каури. И сейчас еще мелкая монета Гвинеи (одна сотая сиди) носит название «каури». Ни собиратели-охотники, ни скотоводы (за исключением туарегов) не обладали письменной культурой. Земледельческие же народы, создавшие большие племенные конфедерации и ранние государства в доколониальный период, пользовались несколькими системами записи. Так, оригинальным древним письмом слогового типа до сего времени пользуются народы Эфиопии. В .Аксуме правители записывали свои победы на каменных стелах. В средневековой Эфиопии писали и хроники. Свои системы письма (пиктографического и слогового) имели народы Гвинейского побережья (ваи, менде и другие), бамум в Камеруне. Однако ни то, ни другое письмо не сохранилось. Изучение глиняных барельефов во дворцах правителей фон (Дагомея, современный Бенин) и бронзовых в Бенине (современная Нигерия), а также рельефов на слоновьих бивнях алтарей Бенина показало, что и в этих странах зарождалось пиктографическое письмо, не развившееся, однако, в устойчивую систему. В Средневековье же в Африке довольно широко распространились системы письма на основе арабского алфавита. Они получили в Западной Африке название аджами, на Мадагаскаре — сура-бе. Так были записаны хроники и литературные произведения на языках хауса, фульфуде, канури, суахили, малагаси и др. Многие местные авторы пользовались и арабским языком: на нем написаны самые ценные источники по истории Судана XVII в. — хроники «Тарих ас-Судан» и «Тарих аль-Фатташ».
Народы, не создавшие или не использовавшие систем письменности, пользовались для хранения и передачи информации иными методами. Для передачи информации во времени служил опыт старших, который они передавали младшим поколениям. Традиционные системы обучения отличались теми характеристиками, к которым стремятся и современные педагоги-новаторы: нерасчлененность знаний, комплексность, соединение практического опыта и теоретических понятий, обучение через игру и подражание и т.д.
Некоторые африканские исследователи идеализируют эту древнюю традицию, воспитывавшую «настоящего африканца» в духе преданности клану и племени, заветам предков, уважительности и подчиненности старшим. Другие считают, что наряду с положительными чертами у нее есть и отрицательные: отсутствие инициативы, заторможенность, страх перед потусторонним миром духов предков.От поколения к поколению передавались и исторические знания, сохранявшиеся нередко в устной
передаче до наших дней: так, в середине нашего столетия был записан у мандинго эпос оСундиате (XIII в.), исторические песни об .Анне Нзинга в .Анголе и Домбо Чангамире в Зимбабве (XVII в.), полная история балуба с XVI в. и т.п. Методы хранения и передачи новым поколениям таких устных исторических хроник существенно различались у разных народов: имели значение и характер их самих, и бытовые традиции, и комплекс культурных ценностей народа, и уровень социального развития и т.п.
У народов, не знавших до колонизации более или менее крупных политических объединений, такого рода традиции имели экзотерический характер. Подробная хроника событий была достоянием всего взрослого населения. Знакомство с историей племени входило в круг обязательных знаний наряду с получением практических навыков охоты, земледельческих приемов во время обряда инициации, знаменующего переход мальчиков в разряд полноправных членов общества. Хранителем исторической традиции был весь народ. В таких обществах не существовало также замкнутых групп жречества, имевших преимущественное право на ее знание.
У народов же, сохранявших до последнего времени четкую надплеменную политическую организацию либо в своем историческом развитии прошедших через эту стадию, происходило «стяжение», сужение круга лиц, которым это знание было доступно. Складывались особые группы сказителей (гриотов в Западной Африке, азмари в Эфиопии) и профессиональных историков. В зависимости от соотношения эзо- и экзотерических преданий расширялся или сужался круг лиц, имевших право на хранение и передачу устной исторической традиции, возрастала или уменьшалась роль жречества. Примерами крайних проявлений могут служить общества лози (Замбия) и многих народов Западной Африки. В первом случае налицо замкнутость «жреческой» группы — здесь традиция была тайным знанием, посвящены в нее были лишь хранители «королевских могил». Во втором — гриоты, сохраняя своеобразную кастовую замкнутость, уже утратили черты жречества.
Нередко устные сведения о прошлом делились на две группы: тайные и широкодоступные. 'Гак, у бакуба, например, одни исторические песни могли слышать все желающие, другие исполнялись только в узком кругу жен правителя. Иногда это деление совпадало с делением устной традиции по жанрам. В разных обществах, возможно даже и в разных социальных слоях, имели распространение различные типы традиций. Так, в Бурунди достоянием династической семьи и верхушки общества были генеалогии и исторические рассказы, а у народа история жила в песнях, поговорках, сказаниях и рассказывалась всеми и всюду. Подобное же деление наблюдалось и в Руанде.
Доступные даже широким массам виды устной традиции подчинялись четким правилам. Так, во дворце Абомея (современный Бенин) каждый день в определенный час по звуку барабана провозглашали имена минувших правителей и воспевали их подвиги, по образному выражению историка из Буркина-Фасо Ж. Ки-Зербо, «раздувая пламя памяти». В других случаях рассказы о прошлом звучали лишь в строго определенные обычаями часы, сопровождаясь торжественными церемониями. Так обстояло дело, например, у бакуба, у йоруба, в Руанде, где исторические сказания звучали при коронации нового правителя.
При дворах правителей африканских государств существовали особые придворные историки. Как и в Дагомее, особая должность хроникера (моариди) была при правителе бакуба (современная Демократическая Республика Конго — ДРК). В .Анголе при дворе омугабе жили экеееупе, исполнявшие сказания в честь вождей и воинов. Здесь, например, песни о войнах XVIII в. пели только особые придворные певцы авабуги. Такие же особые сказители были у зулусов — имбонги, они исполняли поэмы в честь вождей и героев — изибонго.
Именно эти придворные историки были подлинными хранителями традиций, хотя знать их были обязаны все претенденты на престол. Нередко последние, как у бакуба, при коронации должны были перечислить своих предшественников, рассказать историю своего народа, а историки выступали в роли экзаменаторов. Обязанность и право сохранять и передавать знания о прошлом своего народа переходили от поколения к поколению (от отца к сыну в обществах с патрилинейным счетом родства и от дяди к племяннику по матери — сыну сестры в обществах с матрилинейным счетом родства) внутри довольно замкнутой группировки.
Передача информации на расстояние осуществлялась различными средствами, предметным письмом, языком барабанов и т.п. Примером оригинального предметного письма может служить полученное правителем Иджебу во время военного конфликта с Ибаданом (в современной Нигерии) в I860—1862 гг. своеобразное послание, состоящее из веера, пера птицы осин и белого пояса. Смысл его «прочитывался» через созвучные слова языка йоруба: «абебе» (веер) созвучен «бе» (просить); в слове «осин» (название птицы) корень «сии» означает «служить»; белый пояс — символ мира. Таким образом, все послание означает: «Мы просим мира, мы будем вам служить, пусть будет мир между нами».В государствах южной Нигерии и современной Республики Бенин (у народов йоруба и фон) практиковался и особый код передачи информации, обыгрывавший титулатуру «венсангун» и «илари» — царских посланников и гонцов. У них были официальные титулы-имена с определенным значением: «Оба (правитель) не готов»; «Оба торжествует»; «Не противься ему»; «Не причиняй неприятностей»; «Меня поддерживает оба»; «Заговоры приводят к нарушению закона» и т. п.
Послав в качестве дипломатического представителя к союзнику или противнику носителя того или иного имени-титула, сам правитель уже таким образом сообщал свое решение, высказывал мнение по тому или иному вопросу, угрожал или одобрял и т.д.
У африканских народов бытовали и такие средства передачи информации по горизонтали (на расстоянии), как тамтамы, рожки, свисты, звуковые сигналы и т. п. Телеграф, периодическая печать, радио вытеснили «говорящие» барабаны, но не уничтожили их. «Барабанный язык» рассматривается как элемент культурного наследия, делаются попытки его изучения, внедрения в качестве позывных для кратких сообщений на радио и т. п.
Район распространения «говорящих» барабанов очень широк. Он включает следующие государства: Сьерра-Леоне, Либерия, Берег Слоновой Кости, Камерун, Гана, Южная Нигерия, Габон, Заир, часть Замбии.
В основе «барабанного языка» лежит тональность, наличие в языках народов, ими пользующихся, высоких и низких тонов. В передачах точно воспроизводятся тоны различной высоты, их последовательность, а также число слогов и порядок слов в сообщении. Разница в высоте тона зависит от величины и толщины мембраны, толщины стенок самого барабана. В западных районах распространения нередки барабаны с двумя мембранами или комплекты из двух барабанов: маленького — «женского», дающего высокий звук, и большого — «мужского», с низким звуком. От качества, силы натяжения, силы удара особой изогнутой палочкой зависела и высота звука. В районе бассейна реки Конго были больше распространены сплошные деревянные «щелевые» барабаны, высота звука которых зависела от толщины стенки и близости щели. Дальность передач была довольно значительной: у ашанти — до 9 и более километров, в бассейне Конго, особенно если барабан устанавливали в лодке на реке, — еще больше.
Сложные сообщения за сравнительно небольшой срок достигали самых отдаленных районов — так, миссионеры, работавшие на востоке современной ДРК, узнали от своей паствы о начале Первой мировой войны раньше, чем пришли официальные сообщения.
Системы миропонимания африканских народов. Традиционные верования и культы
Автохтонные верования и обряды, сложившиеся на территории континента, сохраняют и до сего дня свое значение во многих районах Африки. Они опираются на космогонические мифы. При всем разнообразии в деталях они едины в представлении об изначальности, чудесном происхождении данного народа и глубоком убеждении его нераздельности с природой, причастности к ней. Мифы, рассказывая о сотворении мира, говорят об одновременном возникновении человека, растений, животных либо о преобразовании растений или животных в человека; при этом остается осознание особого родства всех их.
ЮНЕСКО в своих справочных изданиях нередко использует одно условное наименование для автохтонных верований — анимизм. Однако единой африканской (как и европейской, азиатской или американской) религии не существует. Как правило, у каждого народа сложился сложный комплекс религиозных представлений, в котором в разных сочетаниях можно увидеть различные культы: фетишизм, анимизм, веру в нъяма — жизненную силу, тотемизм и т. п. Большое место и поныне в системе религиозных представлений занимают колдовство, ведовство и магия: подражательная, защитительная или вредоносная. В обществах, мало затронутых городской культурой и товарным производством, все важнейшие этапы жизни человека (рождение, половое созревание, брак, смерть), а также его практическая деятельность (охота, земледелие, скотоводство, рыболовство, изготовление орудий, лечение болезней и т.п.) буквально опутаны магией.
Бытовавшее когда-то ритуальное поедание частей тела (губ или кожи лба) могущественного колдуна или достойного восхищения врага с целью получить часть его силы и могущества или мудрости породило кочевавшее по всей европейской литературе об Африке представление о каннибалах. Вера во вредоносную магию сильна еще и в городах: нередко европейские врачи, работавшие в Африке, с удивлением констатировали, что невозможно спасти человека, знающего, что на него наведена порча; известны и случаи судебных разбирательств, когда обвинялись в покушениях люди, протыкавшие булавками фотографии политического соперника; зафиксированы и случаи кражи сакральных предметов с целью ослабить силу того или иного врага. До сих пор значительная часть африканцев не верит в естественный характер смерти. Большое и еще не исчезнувшее значение сохраняют талисманы и амулеты, в частности якобы делающие человека неуязвимым или превращающие пули в воду (такого рода представления были распространены среди участников антиколониальных восстаний в Намибии, Танзании, Кении; среди партизан .Анголы и Мозамбика и т.д.). Магические действия колдунов и знахарей нередко маскировали великолепное знание ими природы и традиционной медицины. Использование малозаметных непосвященному погодных признаков давало возможность «вызывать» дождь; изучение свойств растений, минералов, животных ядов или свойств отдельных органов позволяло вылечивать многие болезни (особенно психические), неподвластные иногда европейской медицине.
Большинство систем религиозных представлений на континенте представляют собой локальные культы. В кругу их громадное, нередко ведущее, значение имеет культ предков. Среди предков семьи у большинства народов Африки особо выделялся предок большой родственной группы и предок племени. В соседских (территориальных) общинах ведущая роль приписывалась первопредку той семьи, которая когда-то первой заняла пустовавшие некогда земли. Перед началом сельскохозяйственных работ, охотничьего и рыболовного сезонов, добычи руд и т.п. проводились обряды и церемонии обращения к предкам за разрешением и благословением. Подобный культ, как и в других районах мира, не нуждается ни в пышных храмах, ни в развитой иерархии священнослужителей.
У народов, создавших еще до европейской колонизации собственные раннегосударственные образования (акан, фон, йоруба и другие в Западной Африке; баганда, баньоро и другие в Межозерье), появился верхушечный слой знати, основу которого составила родовая знать. Культ предков верховных правителей становился постепенно общегосударственным культом. Наряду с безликими духами леса, воды саванны и т.п. (мизиму, видие, башими у народов Центральной Африки; ориша у йоруба) появились боги, т.е. существа более могущественные, наделенные более отчетливыми функциями, имеющие личное имя, определенную «сферу деятельности». Так, у йоруба выделялись Олорун — владыка неба; Обатала — покровитель земли; Олокун — господин воды; Огун — бог железа и войны; Олороза — богиня домашнего очага и др. В условиях технизации жизни, появления новых видов деятельности некоторые из них поменяли «специализацию»: так, Огун ныне — покровитель шоферов и механиков.
Среди сонма богов и духов у некоторых народов выделялось верховное божество, которому часто (но отнюдь не обязательно) приписывался акт создания мира. У акан главой пантеона был Ньяме — владыка неба. Такое же близкое по звучанию имя имеют главы пантеонов у многих народов от Нила до Замбези: Ньяма, Ньямбе, Нзамби, Нзамби-Мпунгу и т.д. Это божества, олицетворявшие солнце, или дождь, или весь небесный свод. Повсюду почитается олицетворение земли. Это, естественно, связано с тем, какое большое значение имеют для земледельцев плодородие почвы, солнечное тепло и влага. При переводе священных текстов христианства на африканские языки нередко 1 осподь переводился как «Нзамби». Однако надо иметь в виду, что в традиционном представлении понимание «Нзамби» отнюдь не совпадает с оценкой сущности Бога христианского. Первый выступает только как создатель мира, затем уже не вмешивавшийся в жизнь своих созданий; культа его не существовало; с просьбами и мольбами к нему не обращались; не ждали ни вознаграждения за праведную жизнь, ни возмездия за грехи. Это особенно ясно выражается в фольклоре многих народов Африки.
Политеизм в традиционных африканских государствах неизбежно сливался с культом обожествленного правителя. Представления о сакральном характере власти правителя наложили отпечаток и на современную политическую жизнь. Особенно велико было влияние этих представлений в период борьбы за независимость и в первое время существования независимых государств. В то время политические партии, как известно, формировались по этническому признаку и нередко их возглавляли традиционные правители, чьи решения считались священными и непреложными. В традиционных государствах складывалось и профессиональное жречество. Одной из важных черт традиционных верований является существование тайных религиозно-мистических обществ. Основы их коренятся в родоплеменном строе. Однако они приспособились и к раннегосударственным объединениям доколониальной Африки, где выполняли полицейские функции (как «огбони» у йоруба), и к современной жизни (союзы «Поро», «Симо», «Комо» до сих пор живы в странах Западной Африки, главным образом в Либерии и Сьерра-Леоне).
Заключение
Существенная особенность человека состоит в том, что окружение, в котором он существует, создано им самим. Действительно, жизненный опыт людей дает основания предполагать, что они создают вокруг себя не только материальный мир, в который входят здания, орудия труда, мосты, каналы, возделанная земля, но и мир человеческих взаимоотношений, включающий в себя систему социального поведения, набор правил и процедур для удовлетворения основных потребностей. Этот мир взаимоотношений бесконечно разнообразен. Житель города и житель деревни, представители населения, скажем, Грузии, Украины, России, каждая обособленная социальная группа - все живут в мире своих правил, норм, обычаев и традиций, которые выражаются в особом языке, манере поведения, религии, системе эстетических взглядов, социальных институтах. Более того, в силу индивидуального восприятия окружающей среды каждая личность по-своему понимает социальные отношения, создавая уникальный личностный образец проявления общих правил, обычаев и традиций. Индивидуальные и общие образцы взаимоотношений, а также соответствующие им специфические материальные и духовные продукты жизнедеятельности людей составляют сферу человеческой культуры.
Все социальное наследие можно рассматривать как синтез материальной и нематериальной культур. Нематериальная культура включает в себя слова, используемые людьми, идеи, привычки, обычаи и верования, которые люди создают, а затем поддерживают. Материальная культура состоит из произведенных человеком предметов: инструментов, мебели, автомобилей, зданий, ферм и других физических субстанций, которые постоянно изменяются и используются людьми. В игре в хоккей, например, щитки, шайба, клюшки и форма хоккеистов являются элементами материальной культуры. Нематериальная куль-тура в данном случае включает в себя правила и элементы стратегии игры, мастерство игроков, а также традиционно принятое поведение игроков, судей и зрителей. Сравнивая оба эти вида культуры между собой, можно прийти к выводу, что материальная культура должна рассматриваться как результат нематериальной культуры и не может быть создана без нее. Если игра в хоккей будет забыта, то для наших потомков клюшка будет просто деревянной палкой. Разрушения, причиненные второй мировой войной, были самыми значительными в истории человечества, но, несмотря на это, мосты и города были быстро восстановлены, так как люди не потеряли знаний и мастерства, необходимых для их восстановления. Иными словами, неразрушенная нематериальная культура позволяет достаточно легко восстановить культуру материальную. С другой стороны, пирамиды Древнего Египта не восстанавливались, но тем не менее служат предметом материальной культуры, так как сохранились определенные элементы нематериальной культуры: метод их постройки, дошедшие до нас знания о духовных ценностях, заставивших фараонов возводить такие сооружения. Вместе с тем ценности исчезнувшей нематериальной культуры утратили для нынешних поколений свое культурное значение. Поэтому мы называем пирамиды Древнего Египта монументами мертвой культуры, утратившей актуальность своего нематериального содержания.
Обычно культуру связывают с определенным обществом, нацией или социальной группой. Говорят, например, о русской, французской, испанской культурах, о культуре города или деревни, подразумевая, что в каждом обществе существует специфическая, отличная от других система взаимосвязанных норм, обычаев, верований и ценностей, разделяемых большинством членов общества, которая отличается от других систем подобного рода. Внутренние социальные связи и независимость общества, связывающая входящих в него индивидов, является каркасом культуры ее основой и защитой от внешнего влияния. Без общества как единого целого культура не могла бы развиваться, так как с его помощью закрепляются единообразные культурные образцы и их отделение от доминирующего влияния других культурных систем. Но границы культуры и общества не идентичны. Например, римское право является основой правовых систем общества (а стало быть, и элементом культуры) как Франции, так и Германии, хотя это и различные социокультурные общности. В то же время каждое единичное общество может включать в себя разные культуры, в значительной степени отличающиеся друг от друга (например, наличие в обществе двух или более языков или нескольких религиозных верований).
Таким образом, следует сделать вывод о том, что, с одной стороны, культура каждого отдельного общества не обязательно должна разделяться всеми его членами, а с другой - некоторые ее культурные образцы простираются за границы общества и могут быть приняты в нескольких обществах.
Список литературы
1. Арнольдов А.И. Человек и мир культуры. - Москва: 1992
2. Африка: Культурное наследие и современность. — М., 1985. Африка: Взаимодействие культур. — М., 1989.
3. Дэвидсон Б. Африканцы: Введение в историю культуры. — М., 1975.
4. Ерасов Б. С. Тропическая Африка: Идеология и проблемы культуры. — М., 1972
5. Львова Э. С. Культуры народов Африки вчера и сегодня: Взаимодействие культур и перспективы развития. — М., 1996.
6. Традиционные культуры африканских народов: прошлое и настоящее. — М., 2000.
7. Бартолъд В. В. Ислам и культура мусульманства. — М., 1992.
8. Ислам: Энциклопедический словарь. — М., 1991.
9. Малиновский Б. Научная теория культуры. – Москва: 1999
10.МецА. Мусульманский Ренессанс. — 2-е изд. — М., 1973.
11. Очерки истории арабской культуры V—XV вв. — М., 1982.
12. Филъштинский И. М., Шидфар Б. Я. Очерк арабо-мусульманской культуры. — М., 1971.
13. Культура Латинской Америки. — М., 1990.
