План

Введение

1.                 РПЦ в канун II Мировой войны (1937-1941)

1.1.          Большивистский террор и РПЦ

1.2.          Начало II Мировой войны. РПЦ и большивистская пропаганда на ближнем зарубежье.

2.                 Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

2.1.          Реакция РПЦ на вступление страны в великую схватку.

2.2.          Религиозная политика фашистской Германии на оккупированыых территориях

3.                 Изменение политики атеистического государства по отношению к РПЦ в годы ВОв

3.1.           Переломный момент в отношениях церкви и большевиков

3.2.          РПЦ при святейшем Патриархе Сергии

3.3.          Период триумфа Красной Армии. РПЦ при Патриархе Алексии I.

4.                 Отношение к РПЦ в период апогея сталинизма (1945-1953)

Заключение

Приложения

Библиография
Введение

Во веки вечные, припоминая хмарь

Прошедших раз и навсегда веков,

Я видел, что не к Мавзолею, а на твой алтарь

Легли знамёна вражеских полков.

И. Кочубеев

Актуальность темы:

Русская Православная Церковь сыграла немаловажную роль в ходе Великой Отечественной войны, поддерживая и помогаю народу выдержать эту неравную битву с истреблением, когда сама была подвержена гонениям не только врага, но и со стороны власти.

Тем не менее во время Великой Отечественной войны Церковь выступила перед своими прихожанами с призывом защищать Родину до конца, ибо Господь не оставит русский народ в беде, если он будет яростно защищать свою землю и истово молиться Богу.

Поддержка Русской Православной Церкви была значительной, ее могущество оценили и большевики, поэтому в самый напряженный период войны атеистическое государство вдруг меняет курс своей религиозной политики, начиная сотрудничество с РПЦ. И хотя длилось оно не долго, в истории нашей страны этот факт не прошел бесследно.

В связи с этим в данном реферате ставятся следующие цели:

1. Рассмотреть деятельность РПЦ в канун II Мировой войны.

2. Проанализировать политику большевиков по отношению к РПЦ в годы Великой Отечественной войны.

3. Установить взаимосвязь между ситуацией на фронтах ВОв и взаимоотношениями большевиков и Церкви.

4. Сделать выводы о том, как отразился атеизм большевистского строя на современном российском обществе.
1. РПЦ в канун
II
Мировой войны (1937-1941)

1.1. Большивистский террор и РПЦ

Результаты переписи обозначали грандиозный провал "Союза воинствующих безбожников". За это пятимиллионный союз был подвергнут "чистке". Около половины его членов было арестовано, многих расстреляли как врагов народа. Власть не располагала иными надежными средствами атеистического воспитания населения, кроме террора. И он обрушился на православную Церковь в 1937 г. с таким тотальным охватом, что, казалось, приведет к искоренению церковной жизни в стране.

В самом начале 1937 г. разворачивается кампания массового закрытия церквей. Только на заседании 10 февраля 1937 г. постоянная комиссия по культовым вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов только в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8 тыс. церквей. И, конечно, все эти разрушения производились "по многочисленным просьбам трудящихся коллективов" в целях "улучшения планировки города". В результате этого опустошения и разорения на огромных просторах РСФСР осталось около 100 храмов, почти все в больших городах, в основном, тех, куда пускали иностранцев. Эти храмы так и называли "показательными". Несколько больше, до 3% дореволюционных приходов, сохранилось на Украине. В Киевской епархии, которая в 1917 г. насчитывала 1710 церквей, 1435 священников, 277 диаконов, 1410 псаломщиков, 23 монастыря и 5193 монашествующих, в 1939 г. осталось всего 2 прихода с 3 священниками, 1 диаконом и 2 псаломщиками. В Одессе осталась одна действующая церковь на кладбище.

В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией. К 1939 г. из российского епископата помимо главы Церкви — Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия на кафедрах остались 3 архиерея — митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский и управляющий Патриархией Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями.

1.2. Начало Второй Мировой войны. РПЦ и большивистская пропаганда на ближнем зарубежье


1 сентября 1939 г. нападением нацистской Германии на Польшу началась вторая мировая война. Не только в жизни человека, но и в жизни народов, судьбах цивилизаций, бедствия приходят вследствие грехов. Беспримерные по масштабам гонения на Церковь, гражданская война и цареубийство в России, расистское беснование нацистов и соперничество из-за сфер влияния европейских и тихоокеанских держав, падение нравов, захлестнувшее европейское и американское общество,— все это переполнило чашу гнева Божия. Для России оставалось еще 2 года мирной жизни, но мира не было внутри самой страны. Война большевистского правительства со своим народом и внутрипартийная борьба коммунистической верхушки не прекращались, не было мирной тишины и на границах советской империи. После подписания пакта Молотова-Риббентропа и спустя 16 дней после нападения Германии на Польшу Красная Армия перешла советско-польскую границу и заняла ее восточные воеводства — исконно русские и православные земли: Западную Белоруссию и Волынь, оторванные от России по Рижскому договору (1921) Советского правительства с Польшей, а также Галицию, которая на протяжении столетий была отделена от Руси. 27 июня 1940 г. Советское правительство потребовало от Румынии в течение четырех дней очистить территорию Бессарабии, принадлежавшей России до 1918 г., и Северной Буковины, оторванной от Руси еще в средневековье, но где большинство населения имело русские корни. Румыния вынуждена была подчиниться ультиматуму. Летом 1940 г. к Советскому Союзу были присоединены Эстония, Латвия и Литва, принадлежавшие России до революции и гражданской войны.

Продвижение границ Советского государства на запад территориально расширило юрисдикцию Русской Православной Церкви. Московская Патриархия получила возможность реально управлять епархиями Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии.

Установление режима Советской власти в западных областях Украины и Белоруссии сопровождалось репрессиями. Только на Волыни и в Полесье арестовано было 53 священнослужителя. Однако они не разрушили церковную жизнь западной Руси. Почти все приходы, сохранившиеся в годы польской оккупации, не были закрыты и советскими властями. Продолжали существовать и монастыри; правда, число насельников в них значительно сократилось, одних удалили из обителей насильно, другие покинули их сами. У монастырей и церквей конфисковали земельные наделы и другую недвижимость, храмы национализировали и передавали в пользование религиозным общинам, устанавливались гражданские налоги на "служителей культа". Серьезным ударом по Церкви явилось закрытие Кременецкой духовной семинарии.

Большевистская пропаганда через газеты и радио пыталась дискредитировать православное духовенство в глазах народных масс, убить в сердцах людей веру во Христа, "Союз воинствующих безбожников" открыл свои отделения во вновь присоединенных областях. Его председатель Е. Ярославский обрушился с развязной бранью на родителей, не желающих отдавать своих детей в советские атеистические школы, открывшиеся в западных областях. На Волыни и в Белоруссии из хулиганствующих подростков и комсомольцев создавались бригады, которые учиняли скандалы возле церквей во время богослужения, особенно в праздничные дни. На подобную атеистическую деятельность к празднованию Пасхи 1940 г. "Союз воинствующих безбожников" заполучил из небогатой по тем временам государственной казны 2,8 млн. руб. Потрачены они были главным образом в западных областях, потому, что там народ открыто праздновал Воскресение Христово и пасхальные богослужения совершались в каждом селе.

В 1939– 1941 гг. в легальных формах церковная жизнь сохранилась по существу только в западных епархиях. Здесь было более 90% всех приходов Русской Православной Церкви, действовали монастыри, все епархии управлялись архиереями. На остальной территории страны церковная организация была разрушена: в 1939 г. оставалось всего 4 кафедры, занятых архиереями, включая главу Церкви митрополита Московского и Коломенского, около 100 приходов и ни одного монастыря. В церкви приходили главным образом пожилые женщины, но религиозная жизнь сохранялась и в этих условиях, она теплилась не только на воле, но и в бесчисленных лагерях, обезобразивших Россию, где священники-исповедники окормляли осужденных и даже служили литургию на тщательно укрываемых антиминсах.

В последние предвоенные годы волна антицерковных репрессий утихла, отчасти потому что почти все, что можно было разрушить — уже разрушили, что можно было растоптать — растоптали. Нанести последний удар советские вожди считали преждевременным по разным соображениям. Вероятно, была и одна особая причина: война полыхала вблизи границ Советского Союза. Несмотря на показное миролюбие своих деклараций и на заверения в прочности дружеских отношений с Германией, они знали — война неизбежна и навряд ли были настолько ослеплены своей собственной пропагандой, чтобы строить иллюзии относительно готовности народных масс защищать коммунистические идеалы. Жертвуя собой, люди могли сражаться только за свою родину, и тогда коммунистические вожди обратились к патриотическим чувствам граждан.
2. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

2.1. Реакция РПЦ на вступление страны в великую схватку

9/22 июня 1941 г., в день всех святых, началась Великая Отечественная война. Во второй раз за XX в. Германия вступила в смертельную борьбу с Россией, обернувшуюся для немцев национальной катастрофой. Вожди нацистской Германии открыто отвергали христианские нравственные ценности и пытались возродить древнегерманский языческий культ. В своих пропагандистских обращениях к русскому народу гитлеровцы, спекулируя на трагических событиях советской истории, стремились предстать в облике защитников религии, но Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий в первый же день войны написал "Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви", в котором призвал русский народ на защиту Отечества:

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину... Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой... С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу... Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину... Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов... Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг. Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Христову: Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15. 13). Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его не касательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу... Положим же души свои вместе с нашей паствой... Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу»[1]

В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриаршего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. За четверть века до фашистской агрессии, когда большевики откровенно готовили военное поражение России, пастыри Церкви вдохновляли православный русский народ на отпор врагу, который и тогда шел из Германии. Патриотизм Церкви традиционен. Вождю коммунистов, которые привели Россию к поражению в первой мировой войне, катастрофе и распаду, а незадолго до Отечественной войны утверждали, что такие понятия, как Родина и патриотизм, буржуазные и фальшивые, теперь нелегко было соединить в своей речи имя воинствующего атеиста и создателя партии большевиков со святыми именами Александра Невского и Димитрия Донского. Не по случайному совпадению, а по сознательному заимствованию повторены были Сталиным в обращении к соотечественникам некоторые мысли главы Православной Церкви. В речи на архиерейском Соборе 1943 г. митрополит Сергий, вспоминая начало войны, сказал, что не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что "прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось — фашисты напали на нашу страну, ее опустошают, уводят в плен наших соотечественников".

26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства, по окончании его митрополит Сергий выразил надежду, что как гроза освежает воздух, так и настоящая военная гроза послужит "к оздоровлению нашей атмосферы духовной". В этих словах выражен и суд о состоянии общества в канун войны, в котором царили всеобщий страх, доносительство, совершались бессудные убийства, и надежда, что война принесет с собой изменения к лучшему для Церкви Христовой. Во всех еще не разрушенных и не оскверненных православных храмах Русской земли за богослужением с незначительными изменениями читали молитву, которая была составлена в Отечественную войну 1812 г. (см. Приложение 1). В Красную Армию мобилизованы были главным образом крестьяне, которые, по крайней мере, в старших поколениях оставались еще верными Православной Церкви. Фронтовая жизнь в ежечасном ожидании смерти, страдания от ран, гибель боевых друзей пробуждали в русских солдатах религиозные чувства и мысли, в войну религиозные настроения в народе углубились и усилились.

Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взята была мать городов русских, исконная столица Руси — Киев. Блокирована северная столица погибшей Российской империи. Осенью 1941 г. линия фронта приближалась к Москве. В этой обстановке митрополит Сергий составил 12 октября завещание, в котором на случай своей смерти передавал полномочия Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому). В праздник Покрова Божией Матери митрополит Сергий обратился с посланием, адресованным православной и боголюбивой пастве московской. Митрополит Сергий выразил твердую уверенность в конечной победе русского оружия, грозно предостерег малодушных от предательства и, упомянув о пастырях, которые лелеют надежды на изменение положения Церкви к лучшему в случае победы Гитлера, пригрозил им извержением из сана и церковным судом. В заключении послания он благословлял самоотверженных защитников святой Церкви и Родины.

Это было прощальное обращение митрополита Московского Сергия к столичной пастве перед эвакуацией из Москвы. Еще 7 октября Московский горсовет распорядился об эвакуации Патриархии на Урал в Чкалов (Оренбург) само советское правительство переехало в Самару (Куйбышев).

24 ноября митрополит Сергий обратился вместе с митрополитом Киевским и Галицким Николаем, архиепископами Куйбышевским Андреем, Можайским Сергием и Ульяновским Иоанном с новым посланием к пастве: «Гитлеровский молох продолжает вещать миру, будто бы он поднял меч "на защиту религии" и "спасение" якобы поруганной веры. Но всему миру ведомо, что это исчадие ада лживой личиной благочестия только прикрывает свои злодеяния. Во всех порабощенных им странах он творит гнусные надругательства над свободой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Божии, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрьмах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей. Православные, бежавшие из фашистского плена, поведали нам о глумлении фашистов над храмами... Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. У русских людей, у всех, кому дорога наша Отчизна, сейчас одна цель — во что бы то ни стало одолеть врага»[2].

В пасхальном послании первосвятитель раскрыл антихристианскую направленность нацистской идеологии: «Не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо Креста Христова признать своим знаменем языческую свастику. Не забудем слов: Сим победиши. Не свастика, а крест призван возглавить христианскую нашу культуру, наше христианское "жительство". В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось, и для будущего мирового прогресса не годится. Значит, Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его»[3].

После этих слов митрополита Сергия многие вспомнили, что не только вожди фашистской Германии утверждали, что "христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится". И всякому, кто слышал это послание, оглашаемое в православных храмах, ясно было, что не фашистская свастика, и не красная пентаграмма, а крест призван "возглавить христианскую нашу культуру".

В первую годовщину Великой Отечественной войны митрополит Сергий издал два послания — одно для москвичей, а другое для всероссийской паствы. В московском послании Местоблюститель выразил радость в связи с поражением немцев под Москвой. В послании всей Церкви глава ее обличал нацистов, которые в пропагандистских целях присваивали себе миссию защитников христианской Европы от нашествия коммунистов, а также утешал паству надеждой на победу над врагом. В Рождественском послании 1943 г. митрополит Сергий писал, что мы теперь не только верим, но и видим, что победа определенно перешла на нашу сторону. Пасхальное послание 1943 г. заканчивается словами: «С Божией помощью наша доблестная русская армия изгонит фашистскую нечисть из пределов нашей Родины. Да воскреснет Бог и расточатся врази Его (Пс. 67. 2)». В послании, составленном ко второй годовщине начала Великой Отечественной войны, митрополит Сергий просил благословения у Господа на продолжение «патриотического подвига и на фронте, и в тылу, и да сотворит Господь, чтобы третий начинающийся год военной страды стал для нас годом победы»[4].

С патриотическими посланиями к пастве обращались и ближайшие сподвижники Местоблюстителя патриаршего престола митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич).

Все страшные дни блокады митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) не разлучался со своей паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих православных церквей: Никольский Морской, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Храмы города были переполнены молящимися и причастниками. Даже в будние дни подавались горы записок о здравии и об упокоении. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля, певчие от голода едва держались на ногах. Из-за частых обстрелов, от взрывов бомб окна в храмах были выбиты воздушной волной, и по храмам гулял морозный ветер. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он поддерживал мужество и надежду в людях, оставшихся в нечеловеческих условиях в блокадном кольце. В вербное воскресенье в ленинградских храмах было прочитано его архипастырское обращение с призывом к верующим самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу.

2.2. Религиозная политика фашистской Германии на оккупированных территориях

В первые месяцы войны германский вермахт занял огромные территории на западе страны — едва ли не половину Европейской части Советского Союза: Прибалтику, Белоруссию, Украину, западные области Российской Федерации. На Карельском перешейке и в Карелии на стороне Германии сражались войска Финляндии. В Молдавии, Приднестровье, Крыму, на южной Украине немецкие войска были усилены итальянскими, румынскими и венгерскими частями. В Закавказье и на Дальнем Востоке постоянную угрозу создавали Турция и Япония.

Во всех городах и во многих селах, оставленных советской администрацией, объявлялись священники, либо находившиеся там на положении ссыльных, либо скрывавшиеся в подполье, либо зарабатывавшие на жизнь каким-нибудь ремеслом или службой. Эти священники получали у оккупационных комендантов разрешение на совершение богослужений в закрытых, но не разрушенных церквах.

Целью войны для Гитлера и руководства нацистской партии было расчленение нашей страны и порабощение славянских народов, поэтому в случае победы Германии православной Церкви, высшей национальной святыне русского народа, грозило жестокое гонение. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли ее крестовым походом против коммунизма. В пропагандистских целях оккупационные власти выдавали разрешения на открытие церквей. Розенберг наметил основные принципы религиозной политики Германии на оккупированных территориях: 1) религиозным группам категорически воспрещается заниматься политикой; 2) религиозные группы должны быть разделены по признакам национальным и территориальным; 3) религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей.

Верующий народ, голодный, нищий, разоренный войной, самоотверженно трудился над восстановлением храмов Божиих, украшал их уцелевшими в домах и пожертвованными иконами, приносил тайно укрывавшиеся богослужебные книги. Богослужения совершались в храмах, переполненных народом. Великое множество народа, и дети, и взрослые, принимали крещение. На Украине и в Белоруссии практически все, кто происходил из православных семей, но не получил крещения в годы гонений на Церковь, были крещены в течение нескольких месяцев после немецкой оккупации. На праздничные богослужения сходилось множество верующих, совершались крестные ходы, в которых участвовали тысячи православных.

Наблюдалось и обратное. Новая советская интеллигенция, городская рабочая молодежь под влиянием атеистической пропаганды в массе своей отвернулась от веры отцов. В Киеве открыто было 26 церквей, кроме святой Андреевской церкви, все остальные на окраине. Для большого города это было все же мало в сравнении с провинциальными городами, но и эти церкви даже в воскресные дни не были заполнены молящимся народом.

Давая разрешение на открытие церквей, немецкие оккупанты, мягко говоря, не являли собой пример христианской нравственности и христианского умонастроения. В прифронтовой полосе, где власть находилась в руках военной администрации, православные христиане встречали со стороны немцев искреннее сочувствие, но в глубоком тылу, где тон задавали партийные функционеры и части СС, только пропагандистские и политические соображения диктовали оккупационным властям известную терпимость по отношению к православной Церкви.

На оккупированных территориях было сохранено действие большей части советского законодательства, оказавшегося весьма удобным для новых хозяев, в том числе и ленинского декрета "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви". В начальных школах и ремесленных училищах запрещено было преподавать закон Божий. Как и в самой Германии, воспитание детей велось в национал-социалистическом, расистском и неоязыческом духе.

Грубое издевательство над чувствами верующих и над самими верующими были повседневной реальностью на оккупированных территориях. Так, в Василькове во время уборки урожая начальство областного сельскохозяйственного управления запретило совершать богослужения даже в воскресные дни. Когда же пришедшие помолиться люди стали просить местного священника отслужить обедню, начальник управления велел разогнать народ из церкви плетками.

На всей огромной территории захваченных земель полыхала партизанская война, и местному населению приходилось считаться с партизанами как с реальной силой. Но партизаны не были едины, действовали под разными знаменами и с разными целями.

На востоке Украины и Белоруссии преобладало движение советских партизан, организованное подпольщиками, оставленными коммунистами при отступлении; в эти отряды вливались бежавшие из плена офицеры и солдаты, примыкали и местные жители, прежде всего, конечно, коммунисты и комсомольцы. На западе Белоруссии действовали польские партизаны и подпольщики, целью которых было возрождение Польского государства, причем в тех границах, которые оно занимало до 1939 г., поэтому хотя у советских и польских партизан враг был общий, но интересы их не совпадали. Польское подполье видело своих противников не только в немцах и советских партизанах, но также и в местном населении.

На Украине возникло повстанческое движение украинских националистов — бендеровцев и мельниковцев. Партизанским и враждебным немцам движение бендеровцев стало не сразу, поначалу они возлагали надежду на помощь оккупантов в создании "независимой самостоятельной Украинской державы", наивно полагая, что для фашистской Германии достаточной наградой за тяжкую кровопролитную войну будет не колонизация Украины, а образование дружественного Германии Украинского государства.

Ни одно из партизанских движений не сочувствовало православной Церкви. Ядро советских партизанских отрядов составляли воинствующие атеисты. Православные канонические священники погибали по вине и оккупантов, и партизан, но настоящий террор против них развязали как раз украинские националисты в интересах автокефальной группировки.

Бесчинства раскольников на Украине вызывали скорую и жесткую реакцию со стороны священноначалия Русской Церкви. 5 февраля 1942 г. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий обратился к православной пастве Украины с посланием, в котором обличал каноническую неосновательность самочинных акций Поликарпа (Сикорского) (см. Приложение 2)

Влияние автокефалистов и автономистов распределялось неравномерно в разных частях Украины. Но решительное большинство православных на Украине осталось в лоне Автономной Церкви.

На исходе 1942 г. отношение немецких властей к двум церковным группировкам на Украине заметно изменилось. Общая стратегическая линия разделять и властвовать на оккупированных землях — оставалась, конечно, неизменной, но прежняя ориентация на поддержку по преимуществу автокефалистов уступила место более благосклонному отношению к Автономной Церкви. Причина перемены была в том, что автокефалисты, тесно связанные с украинским политическим национализмом, постепенно превращались в силу, оппозиционную гитлеровскому режиму.

Со временем украинские националисты начали вооруженную партизанскую борьбу одновременно и против оккупантов, и против красных партизан. С украинским националистическим партизанским движением поддерживали контакт автокефальные епископы Мстислав (Скрыпник) и Платон (Артемюк). Им, несомненно, сочувствовал и администратор Поликарп (Сикорский). Автономная же Церковь, объединившая людей искренней и глубокой религиозности, от начала до конца оккупации старалась держаться как можно более аполитично, и немецкие власти со временем стали считать ее более приемлемой для себя. В начале же войны оккупанты поощряли германофильский украинский национализм автокефалистов.

В октябре 1943 г. немецкие оккупационные власти образовали Белорусскую центральную раду — своего рода марионеточное правительство во главе с президентом Радославом (Романом) Казимировичем Островским. При раде был создан отдел по церковным делам, в котором собирались белорусские активисты, которые давно уже вели войну с православным духовенством Белоруссии.

Территории Молдавии, Северной Буковины и Одесской области во время их оккупации были включены в состав Румынского государства. Румынская Патриархия распространила на них без согласования с Московской Патриархией свою юрисдикцию. По мере приближения фронта румынское духовенство в большинстве своем бежало на запад, в Бессарабию, потом в Румынию. На приходах оставались священники русского и украинского происхождения, которые, конечно, пользовались несравненно большим доверием и любовью народа.

Оккупированная Прибалтика, как и Белоруссия, входила в состав рейхскомиссариата "Остланд" (Восток). Первенствующим епископом в Прибалтике был экзарх Латвии и Эстонии митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский). Когда началась война, митрополита Сергия должны были эвакуировать из Вильнюса, но он пожелал остаться со своей паствой и, чтобы избежать эвакуации, спрятался в крипте кафедрального собора. Немецкие власти после захвата Вильнюса арестовали владыку Сергия, но через 4 дня он был выпущен на свободу и смог исполнять свои обязанности по управлению церквами Прибалтики. Ему разрешили оставаться в каноническом послушании Московской Патриархии и возносить за богослужением имя Местоблюстителя патриаршего престола. Митрополит Сергий (Воскресенский) должен был заплатить за терпимое отношение оккупационных властей к его канонической связи с Патриархией целым рядом публичных заявлений, направленных против правительства Советского Союза, ведущего войну с Германией, и заверениями в лояльности германским властям. В кругу совершенно доверенных лиц он говорил: "Не таких обманывали... а этих колбасников обмануть нетрудно".

3. Изменение политики атеистического государства по отношению к Православной Церкви (1943-1944)

3.1. Переломный момент в отношениях РПЦ и большевиков

Последовательно патриотическая позиция священноначалия Русской Православной Церкви в дни войны не осталась без ответа со стороны советских властей. В 1942 г. наблюдались явные признаки смягчения антицерковной политики правительства; правда, это были скорее демонстративные жесты, чем реальные шаги навстречу многомиллионному верующему народу, проливавшему кровь за спасение Отечества, а значит, так уж получалось, и за сохранение советской власти.

7 ноября 1942 г. газеты опубликовали юбилейное приветствие И. В. Сталину в связи с 25-летием Октябрьской революции от Католикоса-Патриарха всей Грузии Каллистрата (Цинцадзе), от Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, от митрополита Киевского Николая и от Александра Введенского. Как писал современник, с удивлением прочитавший эти телеграммы: "Неожиданным было не то, что церковные деятели выражают чувства преданности и патриотизма — это с 20-х гг. было привычно, новым было то, что в ответ на эти верноподданнические заверения не отвечают плевками и насмешками, а печатают на первой странице".

Но важнее для Церкви была появившаяся тогда возможность открыть несколько новых приходов и возобновить богослужение в заброшенных, запущенных, никак не использовавшихся храмах. Помимо разрешений на замещение вдовствующих кафедр и на новые епископские хиротонии, еще одним актом советской власти, призванным продемонстрировать благосклонное отношение к православной Церкви и иным религиозным общинам, явилось практически полное прекращение в периодической печати антирелигиозных нападок. "Союз воинствующих безбожников" прекратил существование без официального роспуска. В 1943 г. умер его бессменный руководитель Емельян Ярославский. Были закрыты и некоторые антирелигиозные музеи, но, конечно, не тот, который устроен был в Казанском соборе в Ленинграде.

Что же побудило большевистскую власть изменить свою политику в отношении Церкви? Причины тому были разные. Прежде всего, стало непозволительной роскошью одновременно с войной против Германии вести еще и войну со своим православным народом. За четверть века духовенство в большинстве своем доказало свою аполитичность и готовность поступиться многим, только не самой верой; в годы войны патриотизм архипастырей и пастырей оказался совместимым с советским патриотизмом — поражения фашистов искренне хотели и коммунисты, и верующий народ.

Смягчение антирелигиозной политики властей явилось также следствием серьезной метаморфозы, которую претерпела советская идеология уже в середине 30-х гг. После того как надежды на мировую революцию рассеялись как дым, произошли причудливые изменения в идеологии большевистской партии. Остатки революционного интернационализма и естественную любовь к родине, хотя и утратившей национально русские и имперские черты, коммунистические идеологи соединили в новом понятии "советский патриотизм". С середины 30-х гг. советские пропагандисты, кроме бунтовщиков и революционеров, которых почитали еще с 1917 г., из истории страны извлекли и иные примеры, достойные подражания: портреты Суворова и Кутузова, которых историк-марксист 20-х гг. М. Н. Покровский клеймил как империалистов, шовинистов, душителей свободы, оказались в кабинете Сталина. Имена святых князей Александра Невского и Димитрия Донского упоминались в положительном контексте и даже о Крещении Руси в учебниках истории стали писать как о событии относительно прогрессивном. Таким образом, советская идеология в борьбе за выживание обнаружила свою приспосабливаемость к обстоятельствам, а в годы войны оказалась достаточно гибкой и даже с либеральным оттенком в отношении Церкви.

Была еще одна, дипломатическая, подоплека изменений правительственного курса в отношении религиозных общин в стране. Планы президента США Ф. Рузвельта объявить войну Германии, широко обсуждавшиеся в Америке, встретили возражение со стороны американского Совета церквей Христа, который на своей конференции вынес резолюцию о том, что участие США в войне на стороне Советского Союза недопустимо уже потому, что Советский Союз — это безбожное государство. После этого Рузвельт поручил послу США в Москве собрать и представить материал, который бы показывал, что положение религиозных общин в СССР соответствует демократическим стандартам. Конечно, Рузвельт прекрасно знал о реальном положении Церкви в СССР, но вступление в войну, обусловленное политическими расчетами, необходимо было представить для христианской общественности США как проявление обеспокоенности положением верующих в Советском Союзе.

До сведения советского руководства дошла озабоченность религиозных кругов Америки; и одним из результатов этого явилась публикация Московской Патриархией в 1942 г. книги "Правда о религии в России", предназначенной главным образом для распространения за рубежом. И предисловие митрополита Сергия, и статьи, помещенные в книге, содержали, конечно, полуправду о положении Православной Церкви в России и были рассчитаны на понятливого читателя, но публикация этой книги привлекла внимание к самому факту существования в нашей стране Церкви. Частичная нормализация отношений между государством и Церковью должна была также побудить патриотически-настроенную эмиграцию к примирению с советским режимом. Улучшение положения Церкви облегчало и пропагандистские задачи советского руководства среди православных балканских народов в то время, когда Румыния воевала с Советским Союзом, оккупировав Бессарабию, Приднестровье и значительную часть Украины, включая Одессу, а Болгария, не объявляя войну Советскому Союзу, была союзницей Германии в борьбе против единоверных соседей — Греции и Югославии.

В конце августа 1943 г. гражданская власть предложила Местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) возвратиться в Москву. 4 сентября в Патриархию позвонил представитель Совнаркома Союза и сообщил о желании правительства принять высших иерархов Русской Православной Церкви. Митрополит Сергий поблагодарил за внимание к нуждам Церкви и выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно. Звонил в Патриархию начальник 4 отдела III управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник Г. Г. Карпов после беседы со Сталиным и по его приказу.

Позже Карпов записал содержание беседы. Сталин сказал, что "нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством Церкви". Карпов предложил образовать при Верховном Совете СССР отдел по делам культов по образцу Комиссии по делам культов при ВЦИКе, но Сталин решил, что это будет Совет по делам Русской Православной Церкви не при Верховном Совете, а при правительстве.

Около двух часов в огромном, обшитом деревом кабинете продолжалась их беседа со Сталиным, В. М. Молотовым и Г. Г. Карповым о взаимоотношениях Церкви с государством. "Кратко отметив,— как пишет Карпов,— положительное значение патриотической деятельности Церкви за время войны, Сталин просил митрополитов Сергия, Алексия и Николая высказаться об имеющихся у Патриархии и у них лично назревших, но не разрешенных вопросах". Митрополит Сергий сказал, что самый главный и назревший вопрос — о центральном руководстве Церкви, что он почти 18 лет является патриаршим Местоблюстителем и думает, что едва ли где-то еще возможно такое, что с 1935 г. в Церкви нет Синода. Он просит разрешения собрать архиерейский Собор, который изберет Патриарха и образует при главе Церкви Священный Синод как совещательный орган в составе 5–6 архиереев. Сталин согласился с предложением митрополита, а также разрешил принять титул «Патриарх Московский и Всея Руси». Договорились, что архиерейский Собор соберется в Москве 8 сентября. От субсидий же митрополит Сергий отказался.

Затем обсуждался вопрос об открытии духовных учебных заведений. Митрополит Сергий заявил о необходимости повсеместного открытия духовных школ, т. к. у Церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Сталин неожиданно прервал молчание: "А почему у вас нет кадров?" — спросил он, вынув изо рта трубку и в упор глядя на своих собеседников. Алексий и Николай смутились... Всем было известно, что кадры перебиты в лагерях. Но митрополит Сергий не смутился: "Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза". Довольная усмешка тронула уста диктатора. Он сказал: "Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о вас".

Митрополиты Сергий и Алексий просили Сталина разрешить открыть богословские курсы в нескольких епархиях. Как пишет Карпов, Сталин, согласившись с этим, в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно.

Митрополит Сергий заговорил о возобновлении издания "Журнала Московской Патриархии". "Журнал можно и следует выпускать",— сказал Сталин. Митрополит Сергий поднял важнейший для Церкви вопрос об открытии приходов, о возобновлении нормальной церковноприходской жизни в стране. Митрополиты Алексий и Николай отметили при этом неравномерность расположения церквей в Советском Союзе и высказали пожелание в первую очередь открывать храмы в областях и краях, где их нет совсем или где их мало.

Риск поднять перед Сталиным самую больную и рискованную тему взял на себя митрополит Алексий. Он просил об освобождении архиереев, находившихся в ссылках, тюрьмах и лагерях. Сталин ответил: "Представьте такой список, его рассмотрим". Митрополит Сергий поднял вопрос о праве священнослужителей на свободное проживание и передвижение внутри Союза, о снятии с них ограничений, связанных с паспортным режимом, и о том, чтобы власти разрешили богослужение тем священнослужителям, которые вышли из заключения. Сталин предложил ему этот вопрос изучить.

Вслед за тем митрополит Алексий заговорил о финансовых проблемах Церкви и об устройстве церковного управления. Митрополит Николай просил дать епархиям право открывать свечные заводы. По словам Карпова, Сталин еще раз подчеркнул, что Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР. Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами и не чинить препятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. д.

Переходя к личным обстоятельствам жизни иерархов, Сталин заметил: "Вот мне доложил товарищ Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартира, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы хотели бы получить от правительства". Митрополит Сергий просил предоставить для размещения Патриархии бывший игуменский корпус в Новодевичьем монастыре. "Помещения в Новодевичьем монастыре,— ответил Сталин,— товарищ Карпов посмотрел, и они совершенно не благоустроены, требуют капитального ремонта, и для того чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение: трехэтажный особняк в Чистом переулке, который занимал ранее бывший немецкий посол Шуленбург. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в особняке, а для того чтобы иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его".

Сталин не оставил без внимания и снабжение Патриархии продуктами, обещал в ближайшие дни предоставить 2–3 легковых автомашины с горючим. Затем Сталин поинтересовался у митрополита Сергия и его спутников, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему, нет ли других нужд у Церкви. Все трое заявили, что особых просьб больше они не имеют, но иногда на местах бывает переоблажение духовенства подоходным налогом. И тут Сталин сообщил митрополитам, что правительство собирается образовать Совет по делам Русской Православной Церкви и предложил его председателем назначить Г. Г. Карпова. Это предложение их встревожило: Карпов был известен в церковных кругах как чекист, который с крайней жестокостью вел дела священнослужителей. Но "все трое,— как пишет Карпов,— заявили, что они весьма благодарны за это правительству и лично товарищу Сталину и весьма благожелательно принимают назначение на этот пост тов. Карпова". Сталин предложил подобрать 2–3 помощников, которые будут членами Совета, образовать аппарат, но помнить, что Карпов не обер-прокурор и что своей деятельностью он должен больше подчеркивать самостоятельность Церкви.

В заключение беседы Сталин предложил Молотову составить проект коммюнике для радио и газет. В обсуждении текста коммюнике участвовали Сталин, митрополиты Сергий и Алексий. Текст был опубликован на следующий день в "Известиях". Сталин проводил митрополитов до дверей своего кабинета, а митрополита Сергия, взяв "под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал ему на прощание: "Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для вас сделать".

Момент в истории Русской Церкви был поистине исторический. Правительство, допуская избрание Патриарха, открытие приходов и духовных школ, откровенно признавало несбыточность большевистских планов полного разгрома Церкви и устранения ее из жизни народа. По существу были заключены условия своего рода "конкордата", который в основном государственная власть соблюдала вплоть до начала хрущевских гонений.

Изменение политики атеистического государства по отношению к Православной Церкви в 1943 г. — тактический шаг под давлением военных обстоятельств. Марксистская идея о классовой солидарности пролетариата разбилась о «Миф ХХ века» Розенберга — идеолога немецкой рабочей социалистической партии (так называлась партия Адольфа Гитлера). Сталину пришлось апеллировать к исторической памяти и национальному самосознанию русского народа, а здесь сбросить со счета Русскую Православную Церковь было невозможно, тем более что в первые дни войны именно она, разгромленная и юридически не существующая, первая призвала православный народ к защите Отечества.

Архиерейский Собор состоялся через четыре дня после встречи в Кремле — 8 сентября 1943 г. в новом здании Патриархии в Чистом переулке. Это был первый Собор после 1918 г. Он открыт был Местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием кратким докладом "О деятельности Православной Церкви за два года Отечественной войны". Это был, конечно, не отчетный доклад в общепринятом смысле слова, ведь говорить открыто о жизни Церкви в годы, прошедшие после Поместного Собора 1917–1918 г., не было никакой возможности, да и другие темы, кроме патриотического служения Церкви в войну, митрополит Сергий затрагивать не стал. Он в частности сказал: "Мною выпущено двадцать три различных послания по разным случаям, и тема их, конечно, одна: надежда на Бога, что Он, как и в прежнее время, не оставит нас и теперь, и дарует нам конечную победу. Наш народ охотно откликался на наш призыв. Призывали мы его к жертвам на нужды войны... Это были жертвы простых богомольцев, которые вносили обычную свою лепту... Из случайных пожертвований составились миллионы. Я... в свое время обратился к нашему церковному обществу с предложением собрать средства на устройство танковой колонны имени Димитрия Донского. Мною руководило желание повторить пример преподобного Сергия, который на поле брани выслал своих двух схимников". Доклад заканчивался напоминанием о благоприятной для Церкви встрече в Кремле.

Затем Собор заслушал доклад митрополита Ленинградского Алексия "Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны". Сравнивая Великую Отечественную войну с Отечественной войной 1812 г., митрополит Алексий определил нравственные условия успеха русского оружия, общие для всех времен, это — "твердая вера в Бога, благословляющего справедливую брань; религиозный подъем духа; сознание правды ведомой войны; сознание долга перед Богом и Родиной. Это источник неисчерпаемый, никогда не идущий на убыль, источник веры с порывом покаяния, исправления жизни, желания чистоты нравственной. Он питается и возгревается молитвами, подвигами и — вместе — в них находит свое выражение". Затем митрополит Алексий заговорил об избрании Святейшего Патриарха, ради чего и был созван Собор епископов. Был избран митрополит Сергий. Затем был избран Священный Синод при Патриархе из трех постоянных и трех временных членов. Поместный Собор предусматривал для Синода более самостоятельный статус.

Но горький опыт, приобретенный Русской Церковью в страшные 20–30-е гг., показал особую ответственность первосвятительского служения, так как в пору гонений, при внешних и внутренних расколах и разделениях, для многомиллионной паствы главным духовным ориентиром, помогающим различать, где православная Церковь, а где схизмы, была личность первого епископа — Патриарха Тихона, потом митрополитов Петра и Сергия.

В обращении Собора к советскому правительству говорилось: "Глубоко тронутые сочувственным отношением нашего всенародного вождя, главы советского правительства И. В. Сталина, к нуждам Русской Православной Церкви и к скромным трудам нашим, ее смиренных служителей, приносим правительству нашу общесоборную искреннюю благодарность и радостное уверение, что, ободренные этим сочувствием, мы приумножим нашу долю работы в общенародном подвиге за спасение Родины. Небесный же Глава Церкви да благословит труды правительства своим зиждительным благословением и да увенчает нашу борьбу за правое дело вожделенной победой и освобождением страждущего человечества от мрачных уз фашизма".

3.2. РПЦ при святейшем Патриархе Сергии


Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась в Богоявленском патриаршем соборе 30 августа (12 сентября) в день памяти святого князя Александра Невского, небесного покровителя Русской земли. О своем избрании и интронизации Святейший Патриарх Сергий сообщил Восточным Патриархам, направив им известительные грамоты. Из Стамбула, Каира, Дамаска и Иерусалима получены были ответные приветственные телеграммы Патриархов, а также поздравления от глав инославных Церквей, от других церковных деятелей христианского Востока и Запада.


С первым посланием к пастве Патриарх Сергий обратился уже в день своей интронизации. В нем он не только извещал народ Божий о своем избрании и настоловании и просил паству молиться за него, но и, главным образом, сосредоточил внимание на настроениях, на болезненных язвах церковной жизни, которые происходили от крайне ненормальных условий, в которые поставлена была Церковь и которые явились следствием жестоких гонений на нее. Искренне верующих мирян Патриарх призывает к бдительности, к наблюдению за действиями приходских советов, которые уже решительно отличались от беззаветно преданных Церкви двадцаток 20–30-х гг., теперь они, как правило, были подобраны инстанциями, контролировавшими церковную жизнь.

8 октября 1943 г. был образован Совет по делам Русской Православной Церкви при Совнаркоме СССР под председательством Г. Г. Карпова. Именно Карпову Сталин поручил проводить в жизнь новую политику по отношению к Церкви, которая в литературе получила название "конкордата"[5]. Абсолютное всевластие Сталина и Политбюро исключало всякую возможность для Церкви эффективно настаивать на соблюдении своих прав, на выполнении условий договора. По существу никакого договора не было; был широкий жест "августейшей" милости безбожной власти к гонимой ею Церкви. Нельзя думать, что он проистекал из личного произвола и каприза Сталина. За этим стоял трезвый политический расчет и понимание того, что искоренение религии — цель утопическая и недостижимая. В свою очередь, по содержанию изданного Патриархом Сергием 7 ноября, в день Октябрьского переворота, послания пастве можно судить о том, какие шаги навстречу правительству сделаны были церковной властью в духе негласного "конкордата".

В этом послании нет оценки Октябрьского переворота — дата 7 ноября обозначена просто как годовщина советского государства. Политике советского правительства воздается похвала за организацию отпора врагу и за то, что оно "поощряло культурное развитие каждого племени и народности в национальном духе... На посторонний поверхностный взгляд такая свобода как будто должна вести к ослаблению внутренних связей между частями государства, грозить ему распадением. И вдруг, вместо плохо сплоченной массы разных племен, наш Союз встретил врагов до неразрывности спаянный беззаветной любовью всех племен к общей Родине, готовностью их на всякую жертву, лишь бы Родина была свободна от фашистского ярма. Откуда же взялось такое единодушие? Какая сила могла так спаять наши как будто разрозненные племена? Конечно, многое здесь объясняется мудрой национальной политикой правительства, которая каждому племени дает возможность чувствовать себя дома на советской земле... Но вера не колеблясь указывает нам и высшую причину, от которой исходит и сама мудрая политика.

28 ноября 1943 г. было принято постановление Совнаркома № 1325 "О порядке открытия церквей". Процедура была сложна и, конечно, призвана была притормаживать процесс возвращения Церкви ее разоренных храмов, но самому процессу все-таки дан был ход.

12 сентября 1943 г. вышел первый номер возобновленного "Журнала Московской Патриархии". В первых номерах журнала публиковались официальные церковные материалы архиерейского Собора 1943 г., обращения Патриарха, статьи, посвященные главным образом патриотическому служению Православной Церкви в Великую Отечественную войну, сообщалось о разорении церквей и монастырей немцами.

После избрания Патриарха более интенсивными стали контакты Русской Церкви с другими православными и инославными Церквами. На повестке дня стоял вопрос о нормализации отношений с Грузинской Церковью, самочинное отделение которой в 1917 г. не признал ни Патриарх Тихон, ни заседавший тогда Поместный Собор. В октябре 1943 г. в Тбилиси для переговоров с Патриархом Грузии Каллистратом Патриарх Сергий направил архиепископа Ставропольского Антония (Романовского). Эти переговоры увенчались возобновлением канонического общения между Русской и Грузинской Церквами.

3.3. Период триумфа Красной Армии. РПЦ при

Патриархе Алексии I

Конец 1943–1944 г.— время непрерывных побед русского оружия над войсками агрессора. Осенью 1943 г. освобождена Восточная Украина. 6 ноября Красная Армия взяла Киев, 2 февраля 1944 г.— Луцк. Весной 1944 г. советские войска вышли на государственную границу; 27 июля от немцев очищен Львов. 23 августа Харьков был взят Красной Армией.

Большинство епископов и почти все духовенство Автономной Церкви при бегстве немцев с Украины остались на Родине. Многие из священнослужителей были арестованы НКВД по подозрению в сотрудничестве с оккупантами, которое, как правило, выражалось только в том, что священники открывали храмы и совершали богослужения по разрешению немецких властей.

В 1944 г. Красная Армия почти безостановочно продвигалась на запад; исход войны был уже предрешен. Пасхальное послание пастве Святейшего Патриарха Сергия 1944 г. заканчивалось выражением благодарности Богу за Его благодеяния и призывом к молитве за всех, несущих крест служения Богу и ближним. Почти все дни Страстной и Пасхальной седмицы Патриарх Сергий совершал богослужения. Своим чередом шли и труды Святейшего по текущему управлению Русской Православной Церковью.

15 мая архимандрит Иоанн (Разумов) застал Святейшего бездыханным. 16 мая останки Патриарха Сергия были перенесены для погребения из Патриархии в кафедральный Богоявленский собор. У собора гроб ожидала несметная толпа православного верующего народа.

В день кончины Патриарха Сергия было вскрыто его завещание, составленное в начале Великой Отечественной войны. В согласии с волей почившего первосвятителя Священный Синод утвердил Местоблюстителем патриаршего престола митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).

Телеграммы и письма с выражением соболезнования по случаю кончины Святейшего Патриарха Сергия прислали Патриархи Константинопольский Вениамин, Александрийский Христофор, Антиохийский Александр, Иерусалимский Тимофей, Грузинский Каллистрат, Коптский Макарий; иерархи Московской Патриархии, совершавшие свое служение за рубежом: митрополиты Вениамин (Федченков), Сергий (Тихомиров), епископ Феодор (Текучев); архиепископы Кентерберийский и Йоркский, Совнарком СССР, посольства Великобритании, Канады и Китая в Москве, начальник французской военной миссии в Москве Е. Петти.

28 мая митрополит Алексий обратился к архипастырям, пастырям и верным чадам Русской Православной Церкви с первым первосвятительским посланием, извещая о том, что принял на себя исполнение обязанностей предстоятеля Церкви, и обещал следовать по пути, начертанному Патриархом Сергием, призывая к тому и свою паству. Местоблюститель патриаршего престола воздал долг любви и благодарности своему почившему предшественнику за мудрое первосвятительское служение. Война еще продолжалась, и предстоятель Русской Православной Церкви призвал верующий народ усилить молитвы о победе русского оружия. Свой призыв он повторил в послании в канун третьей годовщины начала войны.

4. Отношение к РПЦ в период апогея сталинизма (1945-1953)

В 1944 г. закончилось освобождение Украины, в мае Красная Армия прорвала оборону немцев между Витебском и Оршей и повела стремительное наступление на запад. Линия фронта переместилась за границы Советского Союза. В июле этого же года союзники открыли второй фронт в Западной Европе. Начался завершающий этап второй мировой войны. Когда в Москву пришло известие о высадке англо-американского десанта во Франции, Местоблюститель патриаршего престола обратился с телеграммой к послу Великобритании в Москве А. Керру и через него к архиепископу Кентерберийскому с "молитвенным сердечным пожеланием Божией помощи и великих успехов доблестным братским союзным армиям в священном подвиге освобождения европейских народов от злейшего врага цивилизации — фашизма".

После вступления Красной Армии в Белоруссию белорусские епископы переехали в Гродно, а оттуда 7 июля 1944 г. были эвакуированы немцами в Германию. Среди них был и глава Белорусской Церкви митрополит Пантелеимон (Рожновский). В августе 1944 г. Красная Армия, освободив Молдавию, перешла Прут и вступила на территорию Румынии. Митрополит Кишиневский Румынской юрисдикции Ефрем (Тигиняну) и его викарии оставили Молдавию вместе с румынскими войсками и властями.

8 сентября Красная Армия перешла румыно-болгарскую границу и стала продвигаться в глубь страны, не встречая реального сопротивления со стороны болгарских войск. Новое правительство разорвало союз с Германией и объявило ей войну. Предстоятель Болгарской Церкви митрополит Стефан благословил новую политику государства. Осенью 1944 г. Красная Армия освободила Прибалтику, за исключением Курляндского полуострова, где остатки разбитых немецких войск сопротивлялись до мая 1945 г.

Сложнее, чем в Литве и Латвии, складывалась ситуация в Эстонии, где во время оккупации произошел раскол и часть приходов во главе с митрополитом Александром (Паулусом) отделилась от экзарха Московской Патриархии митрополита Сергия (Воскресенского).

21–23 ноября 1944 г. в здании Патриархии в Чистом переулке состоялся архиерейский Собор. 24 ноября председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпов, в частности, сказал: "Русская Православная Церковь в период Великой Отечественной войны показала, как она вместе со всем народом любит свою Родину и защищает ее всеми доступными для Церкви средствами... Немецкая политика стремилась использовать Русскую Православную Церковь в качестве орудия для достижения своих разбойничьих планов, для борьбы с советской властью, с советским народом... Но она натолкнулась на непреодолимое препятствие — на любовь и верность духовенства и верующих своей Родине... Те явления, которые сейчас происходят в жизни Церкви, во взаимоотношениях между Церковью и государством, не представляют чего-то случайного, неожиданного, не носят временный характер, не являются тактическим маневром, как пытаются представить это дело некоторые недоброжелатели или как это иногда выражается в обывательских рассуждениях. Эти мероприятия вытекают из той тенденции, которая наметилась еще до войны". Выступление Г. Г. Карпова на встрече с участниками Собора внушило архиереям надежду на устойчивый характер перемен к лучшему в церковной политике советского руководства.

Митрополит Ленинградский Алексий был избран Патриархом. Его интронизация состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском кафедральном соборе Москвы. Это был день большого торжества для православных жителей и гостей столицы. В храме и вокруг находилось тогда более 5000 богомольцев.

Историческое значение Поместного Собора 1945 г. не ограничивается замещением патриаршей кафедры и принятием "Положения об управлении Русской Православной Церковью", которое упорядочивало церковноприходскую жизнь. Собор явился свидетельством того, что поднадзорная Церковь, пережившая страшные гонения, осталась жива благодатью Божией, в ней пребывающей.

10 апреля 1945 г. состоялась встреча Патриарха Алексия со Сталиным, в которой с церковной стороны участвовали митрополит Николай (Ярушевич) и протопресвитер Николай Колчицкий, управляющий делами Московской Патриархии; правительство, кроме Сталина, представлял В. М. Молотов. В беседе обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью Церкви на завершающем этапе войны; Сталин говорил, что Русской Церкви предстояло внести огромный вклад в дело укрепления международных позиций Советского государства, в налаживании внешних контактов. Обсуждалась также возможность расширения сети духовных школ и создание Церковью своей издательской и полиграфической базы.
Заключение

9 мая безоговорочной капитуляцией Германии закончилась Великая Отечественная война и Патриарх Алексий обратился к всероссийской пастве со словами радости и гордости за победу русского оружия: "Слава и благодарение Богу! С благоговением вспоминая подвиги нашего доблестного воинства и тех наших близких и родных, кто положил за наше счастье временную жизнь в надежде восприять вечную, мы никогда не перестанем молиться о них и в этом будем черпать утешение в скорби о потере дорогих сердцу и укреплять свою веру в бесконечное милосердие Божие к ним, отошедшим в горний мир, и во всесильную помощь Божию нам, оставленным для продолжения земного подвига и для благоустроения жизни во всем мире".

Смягчение государственной политики по отношению к Православной Церкви вынуждает власть легализовать в 1945 г. сохранившиеся общины баптистов, к которым организационно примкнули пятидесятники, координационным центром становится Всесоюзный совет евангельских христиан-баптистов. Официальную регистрацию смогли получить и некоторые общины адвентистов седьмого дня (по понятным обстоятельствам, за Уральским хребтом). Пробуждение религиозной жизни первых послевоенных лет резко обрывается в 1950 г.

Пережив революцию и страшную братоубийственную бойню гражданской войны, ужас массовых репрессий и террор коллективизации, Россия явила на полях второй мировой – Великой Отечественной войны – чудеса героизма и мужества, спасая своих западных союзников. Казалось бы, времена взаимной враждебности должны были уйти в прошлое, отступив перед скрепленным великой кровью новым союзом. Но нет. Не успел стихнуть гул последних боев, как западные союзники круто изменили свое отношение к России. Самостоятельная и сильная – она никому не была нужна.

«Посеяв в России хаос, - сказал в 1945 году американский генерал Аллен Даллес, руководитель политической разведки США в Европе, ставший впоследствии директором ЦРУ, - мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддеpживать и поднимать так называемых твоpцов, котоpые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности».

Удалось ли им? Посмотрев на наше современное общество даже «невооруженным глазом» легко ответить на этот вопрос. Труднее ответить, почему же так произошло. Наша страна одержала победу в великой неравной схватке, но не смогла противостоять мирному времени. А может дело всё-таки в том, во что мы верим?...
Источники и литература

1.    
Источники

1.1.          http://www.kds.eparhia.ru/bibliot/istorserkvi/cupin/

1.2.          http://www.bogoslov.ru/biblio/text/255665/index.html

1.3.          http://www.sotnia.ru/ch_sotnia/t2001/t9312.html
2.    
Литература

2.1.          Антирелигиозник (журнал). 1929, №9. С.106-107

2.2.          Антирелигиозник (журнал). 1938, №5. С. 15-16

2.3.          Бадак А.Н., Войнич И.Е., Волчек Н.М. Всемирная история: Канун Второй мировой войны. – М.: АСТ, 2002. – 528 с.

2.4.    Демин В.Н. Тайны русского народа. – М.: «Издательский дом «Вече», 2005. – 320 с.

2.5.    Перевезенцев С.В. Россия. Великая судьба. – М.: Белый город, 2005. – 704 с.

---