Содержание
Введение. 4

Глава 1. Причины формирования государственной Думы как государственного органа. 6

1.1 Общая характеристика социально-экономического строя России конца XIX – начала XX вв. 6

1.2 Причины создания Манифеста 1905 г. 11

Глава 2. Порядок формирования и компетенция Государственной Думы.. 16

2.1 Основания формирования государственной Думы. Выборное законодательство Российской Империи. 16

2.3 Государственная Дума в системе органов государственной власти Российской Империи. 22

Глава 3. Последствия деятельности государственной Думы для политической и социальной системы общества России. 29

Заключение. 33

Список использованной литературы.. 34
Введение.

 Актуальность темы моей курсовой работы заключается в том, что, в связи с развитием правового государства вновь появилась необходимость изучать долгое время считавшийся «буржуазным» в советской науке принцип народовластия. Для современности особенно важно изучить функционирование Государственной Думы  России начала XX в. для восприятия традиций отечественного парламентаризма.

Дума- популярный термин в истории России и её современности. В средние века - это был сословно-представительный орган, который созывался царями царями для рассмотрения важных вопросов социально-политического характера. Государственная Дума 1906-1917 гг.- нижняя палата парламента Российской Империи.

Деятельность Государственной Думы первого созыва отличалась рядом особенностей. Это не только избирательный закон, который впоследствии становится более «консервативным», но и обстановка, в которой функционировал рассматриваемый мной орган, особенности начала его работы.

Кабинет Витте не подготовил к открытию Думы никаких законопроектов, поэтому она с самого начала своей деятельности встала перед необходимостью самой определять направление своего законотворчества и обсуждений. С первого дня работы Думы стали раздаваться призывы и декларации радикального характера. Это происходило в атмосфере непрекращающегося террора революционеров и напряженной социальной обстановки.

Естественно, что в таких условиях Николай II объявил о роспуске Государственной Думы уже через 2 месяца. Ее первый созыв носил скорее радикальный характер, сразу вошел в непримиримые противоречия с царем и правительством, но, тем не менее, частично способствовал демократизации общества и дал начало становлению парламентаризма.

Целью данной курсовой работы является  анализ  развитие исторических реалий по проблемам создания и функционирования Государственной думы Российской империи в 1906–1917 гг. Соответственно задачами курсовой работы являются:

– проанализировать характер, содержание и значение дореволюционной истории I–IV Государственных дум;

– обобщить результаты работы российского парламентаризма в начале XX века;

– установить основные тенденции и достижения в парламентской деятельности Государственной думы России в начале XX века.

Для достижения поставленной цели особенно важно применение специальных научных методов, таких как конкретно-исторический, сравнительно-правовой, системный. 

Для написания курсовой работы мной использовались учебные пособия по истории государства и права России, монографии из научных журналов, текст Манифеста 1917 г. и другие документы этого исторического периода, книги и учебные пособия по истории и истории государства и права России начала XX в.

Глава 1. Причины формирования государственной Думы как государственного органа.
1.1 Общая характеристика социально-экономического строя России конца XIX – начала XX вв.

В начале XX в. в России сохранялось сложившееся ранее деление обще­ства на сословные группы, чему в немалой степени способствовала госу­дарственная политика, препятствовавшая размыванию сословных границ. Закон разделял население Российской империи на 3 большие группы: при­родных обывателей (коренных граждан), инородцев (кочевые и другие або­ригенные группы) и иностранцев. Природные обыватели или подданные Российской короны, в свою очередь, делились на 4 сословия: дворян, духо­венство, городских и сельских жителей.[1]

Сословия обладали как общими, так и особенными правами и преимуще­ствами. Дворянство по-прежнему имело право на особые титулы, родо­словные книги, гербы, особые формы землевладения (майоратные, запо­ведные земли), оставалось собственником земли, хотя уже не единствен­ным. Экономический вес дворянского землевладения падал, так как часть дворян, не умевших выживать в новых рыночных условиях, разорялась, закладывала свои имения или продавала их в руки разбогатевших кресть­ян и представителей буржуазии. В начале XX в. примерно 3/4 всей пашни (без лесов и водных массивов) принадлежали крестьянам, и лишь 1/4 – всем ос­тальным сословиям (в первую очередь – дворянству).

Сокращалась доля дворянства, вытесняемого разночинцами, и в госу­дарственном аппарате, хотя в этой сфере роль его вплоть до революции 1917 г. оставалась ещё значительной. Дворяне занимали ведущие позиции в развитии духовного потенциала России, их вклад в «серебряный век» рус­ской культуры невозможно переоценить[2].

Всего к началу XX в. в России насчитывалось 1 миллион 800 тысяч по­томственных и личных дворян (вместе с членами семей), что составляло около 1,5 % населения.[3] По-прежнему пестрым оставался национальный состав дворянства. Лишь чуть более половины дворян считали родным русский язык, за русскими шли поляки, грузины, турецко-татарская, ли­товско-латышская, немецкая группы. Около 2 тысяч дворян влились в начале XX в. в состав крупных предпринимателей России.

Небывалый подъём экономики, который Россия пережила в конце XIX в., вызвал к жизни новые слои населения, которые меняют привычную картину сословий. Появляется предпринимательский слой, собственная буржуазия, крупная и средняя, численность и политический вес которой постоянно росли. Былое деление купечества на гильдии, с разными для каждой правами, уходит в прошлое, и принадлежность к буржуазному сословию опреде­ляется теперь выдаваемыми ежегодно властями «промысловыми свиде­тельствами». В них указывается сумма капитала, в рамках которого про­водится предпринимательство и наступает имущественная ответствен­ность. Остается шаг до окончательного уравнивания предпринимателей и купечества, как и уравнивания прав всех сословии. И этот шаг Россия де­лает в 1905 г.

Русские предприниматели заявляют о себе присоединением к либе­ральному движению, формируется оппозиция правительству, которая требует участия в управлении государством[4].

Другая новая социальная прослойка, которая формируется в России в указанное время, – это промышленный пролетариат. Численность рабо­чих, занятых в промышленности, торговле, на заработках в различных отраслях сельского хозяйства составляла около 9 миллионов человек, из них рабочими в строгом смысле слова являлись около 3 миллионов. Рус­ские рабочие в большинстве своем оставались в это время рабочими с на­делом. Как бывшие крестьяне они ещё надеялись восстановить свою, все более слабевшую связь с деревней. Но деревня все же выплеснула в город на рубеже веков огромную массу лишних рабочих рук, поглотить которую город оказался не в состоянии. Они-то и составили наиболее горючий ма­териал для последующих революционных потрясений.

Крестьянская деревня в России пережила к концу XIX в. бурный при­рост населения, численность которого за 40 последних лет века увеличи­лась на 65 %. Естественным следствием стал более ощутимый недостаток земли в Европейской России, сделавший лишними для деревни около 30 % крестьян. Экономическое развитие села тормозили сохранявшиеся в нем общинные порядки (круговая порука при уплате податей, переделы земли, невозможность распоряжаться ею без согласия общины). Они сдерживали расслоение крестьянства, формирование чувства собственника, хозяина своей земли. «Горе той стране, – писал известный государственный дея­тель России рубежа веков, С.Ю. Витте, – которая не воспитала в населе­нии чувства законности и собственности, а, напротив, насаждала разного рода коллективное владение».

У большинства крестьян, действительно, существовало твёрдое убеж­дение, что земля не должна принадлежать никому, как воздух, вода, солн­це. Отсюда – неуважение и к чужой собственности, стремление захватить помещичьи земли, леса, пастбища. Тысячи разнообразных нарушений за­конов о собственности (согласно полицейским донесениям) совершали в указанное время крестьяне российского центра[5].

Российское государство к началу XX в. по форме оставалось самодер­жавным, абсолютистским, ибо в стране отсутствовали представительные учреждения. В управлении страной абсолютный монарх опирался, с од­ной стороны, на централизованный бюрократический аппарат, который был структурирован исключительно иерархично. Каждое звено его занимало свое, отведенное ему место в многоступенчатой системе (министры, советники, губернато­ры и т.д.). Все чиновники назначались императором и были ответственны перед ним. Эта система была неплохо отлажена.[6]

С другой стороны, в России развивались выборные структуры, прежде всего, в местном управлении. Их роль выполняли земские собрания и управы, городские думы, дворянские общественные организации. С из­вестной оговоркой можно утверждать, что Россия знала в это время и своеобразные конституционные органы, в которые входили высшие пред­ставители двора и бюрократии. Роль законосовещательного органа играл Государственный совет, члены которого назначались пожизненно царем. Он разрабатывал проекты законов, рассматривал их, привлекая к этому делу специалистов (проекты демократических законов судебной реформы 1864 г.), но утверждение законов оставалось прерогативой императора.

Органом высшей исполнительной власти по-прежнему оставался Совет министров, созданный, как и Государственный совет, при Александре I.

Правительствующий Сенат, исполняя роль верховного суда, обнародовал законы, разъяснял их, следил за их исполнением и контролировал закон­ность действия власти на местах. И хотя конечной властью в утверждении законов был сам император, государство в своей политике уже давно ру­ководствовалось ими. Оно стремилось также, как мы это уже видели, учи­тывать в своей политике интересы всех сословий. Формировавшийся в стране капиталистический рынок диктовал обществу законы и функции, которые не могла обойти никакая власть и никакие правительства. Для обозначения изменившейся со второй половины XIX в. формы российско­го государства учёные предлагают термин неоабсолютизм.

Однако абсолютистские черты все же превалировали в государствен­ном строе России. Главным же изъяном была политическая слепота цар­ского правительства, которое не видело путей дальнейшей его демократи­зации. «Я, – заявлял, вступая в 1894 г. на престол, новый монарх, Нико­лай II, выступавший перед представителями от земств, прибывшими по­здравить его с этим событием, – посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неукоснительно, как охранял их мой незабвенный, покойный родитель».

Достаточно стабильно, хотя и с отставанием от Запада, развивалась экономика России. Промышленность в 1880–1890-е годы давала 6–7 % ежегодного прироста. Это были не столь большие, но зато стабильные цифры. Государство осуществляло строгий протекционизм, ограждая оте­чественную промышленность от конкуренции иностранцев. Финансовая реформа 1897 г. С. Ю. Витте гарантировала стабильность, платежеспособ­ность и конвертируемость золотого рубля, который вплоть до начала пер­вой мировой войны (1914 год) оставался одной из самых устойчивых ев­ропейских валют. При этом право эмиссии было строго упорядочено, и правительство не нарушало его до начала военных действий.[7]

Все это позволило привлечь в российскую промышленность и торгов­лю иностранные капиталовложения (через иностранные фирмы, смешан­ные предприятия, продажу русских ценных бумаг на европейских биржах, через облигационные займы, широко распространявшиеся на рынках Европы). В акционерных компаниях России доля иностранною капитала (французского, бельгийского, германского, британского) исчислялась » начале XX в. в пределах от 15 до 30 %.

В начале XX в. политическая ситуация в России дестабилизировалась, как косвенное, но во многом и прямое следствие, дестабилизировалась экономика. Поднялась волна беспорядков, рабочих забастовок, крестьянских выступлений и террористических актов, спровоцированных русско-японской войной и экономическим кризисом. Известно, что японцы, стремясь осла­бить поенный потенциал противника, использовали революционные экс­цессы и оказывали финансовую помощь (в том числе поставками оружия) не только большевикам, но и другим политическим силам (эсерам, фин­ским и польским националистам и др.), истратив на эти цели 35 миллио­нов долларов по современному курсу.[8]

События первой русской революции поставила Николая II перед необ­ходимостью определения концепции дальнейшего государственного раз­вития России. В качестве составной части модели государственного строя был сохранен традиционный, возникший ещё в допетровские времена, патернализм, теория единения царя с народом как основы управления го­сударством. Поэтому из двух возможных путей подавления революцион­ных выступлений, насильственного и парламентского, правительство Ни­колая II выбрало второй. Представительство, нося совещательный харак­тер, должно было доводить до царя «голос народа», а царь, являясь ко­нечной инстанцией в принятии закона, брал на себя обязанность свято исполнять закон, ибо законность объявлялась залогом успеха в деятельно­сти государства. На более радикальные преобразования, чем воплощение в жизнь идеи правового самодержавия, Николай II не был способен.



1.2 Причины создания Манифеста 1905 г.

Документ: «Об усовершенствовании государственного порядка». Высочайший манифест от 17 октября 1905 года.

Короткий документ (сам манифест, без вступления, занимал примерно половину страницы) составленный в разгар революции 1905 года, когда император с семьей был фактически вынужден скрываться в Петергофе, а министры могли добираться к нему исключительно водным путем, начинался словами: «Смуты и волнения в столицах и во многих местностях империи Нашей великой и тяжкой скорбью преисполняют сердце Наше».

Основной смысл манифеста заключался в двух фразах: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов», и: «Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы»[9].

Таким образом, историческое значение Манифеста заключалось в распределении единоличного права Российского Императора законодательствовать, между, собственно, монархом и законодательным (представительным) органом – Государственной Думой.

Европейские справочники тех лет определяли политический строй России как «конституционную монархию при самодержавном государе».

Прямые и равные выборы и «ответственное министерство» оставались главными требованиями оппозиции до 1917 года.

Обнародование манифеста не принесло стабилизации, а наоборот, сопровождалось новой вспышкой антиправительственных беспорядков с одной стороны, и черносотенных погромов – с другой. Примерно через два месяца революция пошла на спад, но волнения продолжались еще долго. Есть разные мнения насчет того, что больше способствовало их прекращению: либеральные реформы Витте или жесткие меры Столыпина.

«В течение всей зимы 1908–1909 годов в Петербурге не выходило ни одной нелегальной газеты, не работала ни одна революционная организация. Так же обстояло дело почти повсюду в России», – писал жандармский генерал Герасимов.

«Новый революционный подъем» 1910–1911 годов, о котором говорилось в советских учебниках истории, по мнению большинства современных исследователей, также существовал лишь в воображении их авторов. Недовольных во всех слоях общества хватало, но режим, возникший на основе манифеста 17 октября, мог существовать еще долго, если бы не затянувшаяся Первая мировая война.

Менее чем за год до того, как издать манифест, в декабре 2004 года, Николай II твердо заявлял: «Я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа». И о самом подписании он сообщил матери не как о желанном событии: «Я перекрестился и дал им все, чего они хотели».

Подлинным автором манифеста – и в текстовом, и в политическом смысле – был Витте. В начале октября он подал монарху «всеподданнейший доклад», в котором впервые прозвучала ставшая впоследствии знаменитой фраза: «Так жить нельзя!».

Его дальнейшая судьба сложилась незавидно. По словам министра иностранных дел Александра Извольского, «граф Витте оказался объектом жестоких нападок крайне правых и левых и встретил полное равнодушие со стороны умеренных либералов».

Меньше чем через год Николай II избавился от него. При дворе были убеждены, что Витте ведет дело к тому, чтобы дать России полноценную конституцию и возглавить первое правительство парламентского большинства. Сам экс-премьер это всегда отрицал.

Оценки манифеста 17 октября и созданной им ограниченной демократии всегда были полярными.

Одна из крупнейших политических партий страны назвала себя «октябристами», тем самым объявив манифест воплощением всех своих чаяний.

Другая часть общества выразила свое отношение эпиграммой: «Царь испугался, издал манифест: мертвым свободу, живых – под арест!».

«Слава царю, который благо народа поставил выше охранения прерогатив своей власти! Слава русскому народу, который пожелал любить своего царя не за страх, а за совесть!» – провозгласил известный предприниматель и будущий октябрист Сергей Четвериков после молебна в здании Московской биржи на следующий день после опубликования манифеста.

В тот же день Лев Троцкий заявил на митинге в Петербурге: «Царский манифест – всего лишь клочок бумаги. Его нам сегодня дали, а завтра порвут в клочки, как это сделаю я сейчас!» – и демонстративно разорвал документ[10].

Вдохновитель реформы, премьер-министр Сергей Витте, охарактеризовал свое детище сдержанно: «Манифест 17 октября предотвратил немедленную катастрофу, но не явился радикальным лекарством».

Не только либеральной оппозиции, но и многим высшим сановникам империи казалось, что «теперь начнется новая жизнь». Так, в частности, говорил всесильный в то время фаворит Николая II петербургский генерал-губернатор Трепов, а видный деятель политического сыска Рачковский вообще считал, что «завтра на улицах Петербурга будут христосоваться». Но вышло все с точностью наоборот. Манифест от 17 октября не только не остановил революцию, но дал ей новый импульс. Радикалы из лагеря либералов и социалистов использовали «дар» Николая II для усиления борьбы против режима. Знаменателен тот факт, что именно 17 октября видный либерал Павел Милюков на одном из банкетов заявил своим единомышленникам, что «ничего не изменилось, война продолжается».^[11]

Сам Николай II, оценивая значение Манифеста 17 октября, писал, что решение дать России гражданские свободы и парламент было для него «страшным», но, тем не менее, это решение «он принял совершенно сознательно». Решение Николая II дать России гражданские свободы и парламент оказалось роковым и для империи, и для него лично. Широко известны многие отрицательные отзывы о значении Манифеста 17 октября 1905 года для России. В частности, двоюродный дядя императора великий князь Александр Михайлович считал, что 17 октября 1905 года Российская империя перестала существовать.

Давая России гражданские права и парламент в то самое время, когда практически все оппозиционные самодержавию слои населения желали только одного – отнять у царя как можно больше, а по возможности, и всю власть, Николай II либо демонстрировал непонимание политической ситуации, либо просто «умыл руки», вняв советам премьер-министра Витте, который проделал основную работу по подготовке манифеста 17 октября. Однако Витте предлагал царю и альтернативу – ввести жесткую диктатуру, но император добровольно ограничил свою власть, дав согласие на созыв Государственной Думы. Сам же Николай II свое решение обосновывал нежеланием лить новую кровь своих подданных, а также тем соображением, что лучше «давать все сразу, нежели быть вынужденным в ближайшем будущем уступать по мелочам и все-таки прийти к тому же».^[12]

Манифест 17 октября нельзя однозначно считать счастливым приобретением для России начала ХХ века и не только из-за того, что гражданскими свободами оппозиция воспользовалось для усиления борьбы с самодержавием, что привело только к новой крови (хотя бы при подавлении восстания в Москве в декабре 1905 года), но и потому, что сама власть не знала и не понимала, что такое парламентаризм, политические партии и общественное мнение в условиях свободы печати. Россия по воле Николая II вошла в качественно иное государственное состояние, будучи абсолютно к этому не готовой. И император ничего не сделал для того, чтобы его министры научились работать в новых условиях, которые он же им и создал. Бюрократия, подчиненная только царю, была абсолютно неспособна к парламентаризму европейского типа. Она не только не хотела, но и не понимала, что такое отчет правительства перед народными представителями или обсуждение с этими же представителями бюджета. «В России, слава богу, парламента нет», – это изречение премьер-министра Коковцова, которое возмутило до глубины души депутатов III Государственной Думы, выражало не только неприятие бюрократией парламентаризма, но и элементарное непонимание царскими сановниками новых реалий, которые возникли с появлением в стране политических партий и парламента.

Глава 2. Порядок формирования и компетенция Государственной Думы
2.1 Основания формирования Государственной Думы. Выборное законодательство Российской Империи.

Летом 1905 г. было решено созвать Государственную думу. Манифест от 6 августа и Положение о выборах представительного органа положили начало превращению России в конституционную монархию.

Законодательство о Государственной думе формировалось в несколько этапов.[13] На первом этапе, в августе 1905 г., оно не было радикальным, по причине особенностей процедуры выборов. Ду­ма провозглашалась представительным органом, избираемым сроком на 5 лет, на основе цензового и сословного избирательного права. По традиции избирательного права лишались женщины (они не имели этого права так­же в Англии, Германии, Франции), военнослужащие срочной службы (считалось, что армия выражает сугубо государственные интересы и в по­литике не участвует), бродячие инородцы (кочевые и полукочевые народы в силу образа жизни).

Остальное население, которое могло участвовать в выборах, делилось на три курии: землевладельцев, городских избирателей и крестьян. Выборы предполагались многостепенные. На первом этапе избирались «выборщики», а из них – депутаты Думы. Крестьянство как главная опо­ра монархии должно было дать 42 % выборщиков, две другие курии соответственно 34 % и 24 %. Для двух первых курий устанавливался до­вольно высокий имущественный ценз, благодаря которому от выборов устранялись средние спои населения: мелкие собственники, наемные рабо­чие, интеллигенция.

На этом этапе Дума мыслилась как орган, совмещающий черты запад­ного парламента и старинных Земских соборов Московской Руси. Глав­ным в ней было законосовещательное начало. Дума должна была осущест­влять предварительную разработку и обсуждение законодательных предпо­ложений, передаваемых затем через Государственный совет на утверждение царю. Дума не могла иметь право голоса по вопросам бюджета и рас­пускалась досрочно по указу царя.

Следующим шагом правительства в направлении придания государст­венному строю России конституционных черт явился подготовленный Витте Манифест 11 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государст­венного порядка», непосредственным поводом к изданию которого послу­жила октябрьская политическая стачка. Манифест устанавливал полити­ческие права и свободы для граждан России: неприкосновенность лично­сти, свободу совести, свободу слова, свободу собраний и союзов (профсоюзов и партий). Он предоставил избирательные права всем слоям населения, лишенным их по закону августа 1905 г. Государственная дума в манифесте меняла свое значение и приобретала черты развитого парла­мента. Она провозглашалась законодательным органом, поскольку «никакой закон не мог иметь силу без одобрения Государственной ду­мой», а избранники народа могли на деле участвовать в контроле над за­конностью действий монарха.[14]

Одновременно по закону от 19 октября был преобразован высший ор­ган исполнительной власти. Хотя министерства остались подчиненными императору, их действия были объединены и скоординированы в руках премьер-министра. Совет министров мог действовать самостоятельно, без вмешательства императора, что можно расценивать как шаг к формирова­нию принципов ответственности между парламентом и министрами.

Оценивая Манифест 17 октября 1905 г., не следует забывать, что права человека, провозглашенные в нем, не были для России полным откровени­ем. В той или иной мере россияне пользовались и ранее свободой совести, слова, печати. Повременные издания, разрешенные МВД, к примеру, вы­ходили вообще без всякой предварительной цензуры. Природные россий­ские подданные пользовались всеми правами, в том числе правом судеб­ной защиты, независимо от сословной и иной принадлежности. Считается, что российское правительство запоздало лишь с объявлением свободы собраний и союзов, легализовавшим процесс образования в России поли­тических партий. Но вопрос о том, какую роль они сыграли в дальнейшей судьбе России, предстоит ещё исследовать. Во всяком случае в октябре 1905 г. главные оппозиционные партии и движения не приняли манифест. Им были нужны не свободы, а власть. Поэтому лидер конституционных демократов (кадетов), партии либеральной буржуазии, П. Н. Милюков заявил, что «борьба продолжается», а один из лидеров социал-демократии, Л. Д. Троцкий, назвал манифест «нагайкой, завернутой в пергамент конституции».

Следующим этапом формирования законодательства о Государствен­ной думе стал закон от 11 декабря 1905 г. Он был принят в разгар восста­ния рабочих фабрики Н. Шмита в Москве, в котором активное участие приняли сформированные социал-демократами «боевые дружины». Вос­стание показало силу организованных рабочих, и но новому закону о вы­борах в Госдуму они получили избирательные права. Более того, прави­тельство Николая II, предоставив право участия в выборах фабрично-заводским, горным, горнозаводским и железнодорожным рабочим, созда­ло для них 4-ю, дополнительную, рабочую курию.

По этому закону за счет понижения имущественного ценза увеличива­лось количество участвующих в выборах по первой курии. Во второй курии – городской – в выборах должны были участвовать теперь неё платель­щики налогов, в том числе квартирного, что открыло доступ к избиратель­ным урнам широким слоям интеллигенции. По этому закону проходили выборы в I и во II Государственную думу, ярко выраженный оппозицион­ный состав которых привел к конфронтации с правительством Николая II и к роспуску обеих дум.

Последний избирательный закон был принят 3 июня 1907 г., после рос­пуска II Думы. Левая по своему составу (только социалисты имели в ней более 100 мест) Дума противодействовала начатым аграрным преобразо­ваниям П. А. Столыпина, оказывала яростное сопротивление мерам борь­бы с ширившимся в стране терроризмом и «экспроприациями» (только при взрыве бомбы на даче Столыпина, тогдашнего министра внутренних дел, 12 августа 1906 г. погибло 33 и было ранено более 20 человек, в том числе дети министра).

Новый избирательный закон, положивший конец «монопольному представительству интеллигенции» в Думе, изменил ее состав в пользу крупных цензовых слоев населения. Он сократил, во-первых, число депута­тов (с 524 в первых двух Думах до 442) за счет сокращения представитель­ства национальных окраин. Во-вторых, он уменьшил с 43 до 22 % число губернских выборщиков-крестьян. Увеличивалось, в-третьих, до 51 % чис­ло выборщиков от землевладельческой курии. Что касается городской курии, то она была разделена на 2 разряда: крупных и мелких собственни­ков, дававших одинаковое число выборщиков. Разряд крупных собствен­ников мог также блокироваться на собраниях избирателей с землевла­дельческой курией, чем обеспечивался выбор депутатов в высоким цензом. Наконец, один обязательный для каждой губернии депутат от крестьян был заменен общим, избранным на совместном заседании всех курий де­путатом. Таким образом, число крестьянских депутатов, которыми, как правило, становились представители левых партий, сократилось[15].

Члены Госдумы избирались на губернском избирательном собрании под председательством губернского предводителя дворянства из выбор­щиков, избранных в каждом уезде по указанным выше куриям. Как и ра­нее, на губернское избирательное собрание должны были посылать своих выборщиков рабочие предприятий фабрично-заводской, горной и горно­заводской промышленности.

По этому закону была избрана III Государственная дума, которая ста­бильно отработала весь положенный ей пятилетний срок. Ведущие пози­ции в ней занимали представители лояльно настроенных к правительству слоев населения (главным образом, октябристы во главе с их лидером А.И. Гучковым), которые, при наличии многочисленных разногласий и скандальных заседаний, всё же не препятствовали ходу начатых под непо­средственным руководством премьер-министра Столыпина реформ.

В феврале 1906 г. специальным царским манифестом был преобразован Государственный совет. Он получил равные с Думой права в области зако­нотворчества и превратился как бы во вторую палату парламента, анало­гичную палате лордов в Англии. Члены Государственного Совета назначались царем, и сформированный таким образом аристократический его состав должен был стать своеобразным противовесом оппозиционной Госдуме.[16]

         В первой Думе из 499 избранных депутатов (из них избрание 11 депутатов было аннулировано, один ушел в отставку, один умер, 6 не успели приехать) выборные распределялись так:

Высшее образование имели 42% депутатов, среднее - 14%, низшее - 25%, домашнее - 19%, два депутата были неграмотными. Были избраны: 121 земледелец, 10 ремесленников, 17 фабричных рабочих, 14 торговцев, 5 фабрикантов и управляющих фабриками, 46 помещиков и управляющих имениями, 73 земских, городских и дворянских служащих, 16 священников, 14 чиновников, 39 адвокатов, 16 врачей, 7 инженеров, 16 профессоров и приват-доцентов, три преподавателя гимназии, 14 сельских учителей, 11 журналистов и 9 лиц неизвестных занятий[17]. При этом 111 членов Думы занимали выборные должности по земскому или городскому самоуправлению (председатели и члены земских и городских управ, городские головы и старосты гласных).

В партийном составе первой Думы к концу ее работы значилось 176 кадетов, 102 трудовика, 23 социалиста-революционера, два от партии свободомыслящих, 33 члена польского коло, 26 мирнообновленцев, 18 социал-демократов, 14 беспартийных автономистов, 12 прогрессистов, 6 от партии демократических реформ, 100 беспартийных (многие из которых тяготели к правым).

Большевистская партия призвала массы к бойкоту Государственной думы. Однако в условиях начавшегося спада революционного движения бойкот не удался. Социал-демократы прошли в Государственную думу "непартийным путём": они были избраны голосами главным образом крестьянских и городских выборщиков; это обусловило преобладание меньшевиков в составе социал-демократических депутатов. Социал-демократы вошли во фракцию трудовиков. Однако в июне, по решению 4-го съезда РСДРП, социал-демократы выделились в самостоятельную фракцию.
2.2 Компетенция Государственной Думы и ее правовое закрепление.
20 февраля 1906 года вышло “Учреждение Государственной думы”, в котором определялась её компетенция : предварительная разработка и обсуждение законодательных предложений, утверждение государственного бюджета, обсуждение вопросов о строительстве железных дорог и учреждении акционерных обществ.

Дума избиралась на пять лет. Депутаты Думы были не подотчётны избирателям, их отстранение могло осуществляться Сенатом , Дума могла распускаться досрочно решением императора . С законодательной инициативой в Думу могли входить министры , комиссии депутатов и Государственный совет .

          Одновременно с “Учреждением” было принято новое Положение о Государственном совете , который был реформирован и стал верхней палатой , обладающей теми же правами , что и Дума. Все законопроекты, принятые Думой, должны были затем поступать в Государственный совет и лишь в случае принятия их Советом представляется на утверждение императора[18]. Половину реформированного Государственного совета составляли выборные члены , половину – члены “по высочайшему назначению” , председатель и вице – председатель ежегодно назначались императором .

          В избираемую часть Совета входили представители от духовенства , Академии наук и университетов , от земских собраний, от дворянских обществ , от торговли и промышленности ( всего 98 членов ) . Такое же число членов ежегодно назначалось императором во вторую часть Совета из высших государственных сановников . Одно и то же лицо не могло одновременно быть членом Государственной думы и Государственного совета .

          23 апреля 1906 года были изданы “Основные государственные законы” , изменение которых могло осуществляться только по инициативе императора , но не Думы или Совета .

           Императору всероссийскому принадлежала верховная самодержавная власть , власть управления также принадлежала императору во всём её объеме , но законодательную власть император осуществлял совместно с Государственным советом и Государственной думой и никакой новый закон не мог быть принят без их одобрения и вступить в силу без одобрения императора . Однако , статья 87 Основных законов представляла возможность императору по представлению Совета министров принимать указы законодательного характера в случаях , когда имелась такая необходимость , а сессия Думы и Совета прерывалась . Но после открытия законодательной сессии в течение двух месяцев такой указ должен был вноситься на одобрение Думы , иначе он автоматически прекращал своё действие[19].

          Не подлежали обсуждению Государственной думой и Государственным советом вопросы об исключении или сокращении платежей по государственным долгам , о кредитах Министерству двора , о государственных займах .

2.3 Государственная Дума в системе органов государственной власти Российской Империи.


          Весной 1906 года Дума начала функционировать. Источник будущих коллизий был заложен в самом устройстве русской конституции , давшей Государственному совету одинаковые законодательные права с Думой . Состоявший наполовину из высших чиновников, Государственный совет был консервативным органом , постоянно сдерживающим либеральные порывы Государственной думы. В своём адресе царю депутаты первой Думы потребовали : отмены исключительных законов , принудительного отчуждения частновладельческих земель, полной амнистии политзаключённым, отмены смертной казни и др. Государственный совет , например , затормозил распространение закона о земском самоуправлении на окраинные губернии , воспрепятствовал созданию волостных земских учреждений .

          Наиболее острым был конфликт между Думой и правительством при обсуждении аграрного вопроса . Правительство доказывало , что проекты кадетов и трудовиков дают крестьянам лишь небольшую привеску земли , но неизбежное при этом разрушение помещичьих хозяйств причинит большие убытки экономике . В июне 1906 года правительство обратилось к населению с сообщением по аграрному вопросу , в котором отвергался принцип принудительного отчуждения . Дума , со своей стороны , заявила , что она не отступит от этого принципа , требовала отставки правительства .

          Правительство , усмотрев в действиях Думы признаки “незаконности” , 8 июня распустило Думу . Первая Дума просуществовала всего 72 дня .

          Основные законы (в новой редакции) были приняты 23 апреля 1906 г. Они подвели своеобразный итог проведенных преобразований всех звень­ев верховной власти. Хотя Основные законы не именовались Конституци­ей, они вполне могут считаться первой конституцией России, ибо дело не в названии, а в сути, в назначении закона. Французская декларация прав человека тоже не называлась конституцией, но знаменовала собой наступ­ление новой конституционной эры.[20]

Конституция России 1906 г. была так называемой октроированной, то есть жалованной конституцией, в которой монарх, совершая акт «высочайшей милости», уступал часть своих прав народному собранию. Но юридические свойства конституции не зависят от способа её принятия. Конституция 1906 г. представляла собой весьма солидное, основательное нормативно-правовое образование (она состояла из 11 глав и 124 статей), охватившее все основополагающие государственно-правовые институты. У Основных законов была особая юридическая сила. Изменить их можно было лишь в особом законодательном порядке (император мог только вы­ступить с инициативой пересмотра, но не мог воспользоваться ею без со­гласия Государственной думы).

Впервые в своей истории основные законы, которые, как известно, изда­вались с 1832 г., провозгласили права и гражданские свободы. Российским подданным, превратившимся в граждан, конституционно гарантирова­лись неприкосновенность личности и законность юридического преследова­ния (ст. 30 — 32), неприкосновенность жилища (ст. 33), свобода выезда за пределы государства (ст. 34), неприкосновенность собственности (ст. 35), свобода собраний, слова и печати (ст. 36–39).

Каково же было положение основных звеньев верховной власти в России по Основным законам 1906 г.?

Император. Правовое положение императора определяла ст. 4, кото­рая предоставляла ему «верховную самодержавную власть». Однако те­перь эта власть не признавалась неограниченной, как это было ранее. Закон гласил, что «государь император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным советом и Государственной думой» (ст. 7).

Самодержавная власть мыслилась как гарант целостности Российского многонационального государства, которое ст. 1 объявляла «единым и не­раздельным». Русский язык признавался общегосударственным в армии, на флоте и в «государственных и общественных установлениях». Употреб­ление местных языков и наречий в этих установлениях регулировалось особыми законами.

По традиции особа государя объявлялась «священной и неприкосно­венной». Прерогативой императорской власти становилась законотворче­ская деятельность: «почин по всем предметам законодательства» ( ини­циатива) и утверждение законов.

Но законы, не принятые Госсоветом и Госдумой, считались отклонен­ными. Император мог издавать, в соответствии с законами, указы «дай устройства и приведения в действие различных частей государственного управления» и повеления, «необходимые для исполнения законов» (подзаконные акты)[21].

Император оставался также верховным руководителем «всех внешних сношений Российского государства», объявлял войну, заключал мир и международные договоры. Конституция оставила за ним право быть «державным вождем», то есть главнокомандующим армии и флота. Импе­ратор мог издавать указы и повеления относительно дислокации войск, переведения их на военное положение, обучения их, прохождения службы чинами армии и флота и «всего вообще относящегося до устройства воо­руженных сил и обороны Российского государства» (ст. 14).

Прерогативой императора было объявление в стране военного и исклю­чительного (чрезвычайного) положения, чеканка монеты и определение ее внешнего вида. Он ведал назначением и увольнением высших чиновников, жаловал титулы, ордена и другие государственные отличия, а также права состояния. Имущества, составлявшие личную собственность императора, и имущества, находящиеся в собственности царствующего императора (не подлежащие разделу, передаче по наследству и другим видам отчуждения), освобождались от платежа налогов и сборов.

Осуществляемой от имени государя императора признавалась Основ­ными законами судебная власть в России. За ним сохранялось право по­милования осужденных, смягчения наказаний и общее прощение совершив­ших преступные деяния с прекращением дел и освобождением их от суда и наказания.

За императо­ром сохранялась право абсолютного вето (роспуска) в отношении Государственной Думы[22].

Государственная Дума вместе с Государственным советом наделялась законодательными правами. Главной ее функцией являлось обсуждение и разработка законопроектов. Думе принадлежала и законодательная ини­циатива: «возбуждение предположения об отмене или изменении дейст­вующих и издании новых законов», за исключением Основных государст­венных законов, инициатива пересмотра которых оставалась за императо­ром. Однако законы о выборах в Госдуму и об изменении ее статуса долж­ны были утверждаться самой Думой. Одобренные Госдумой законода­тельные предположения в виде «мнения» поступали в Государственный совет и после одобрения или отклонения им – к императору, который выносил окончательное решение.

Основные законы предоставили Госдуме также компетенцию утвер­ждения бюджета ( «государственной росписи») страны. Однако Дума не могла при этом исключать или сокращать расходы по государственным долгам и другим государственным обязательствам. Она не получила права обсуждать расходы императорского двора и императорской фамилии, чрезвычайные расходы в военное время и возможные сверхсметные расхо­ды на войну, государственные займы. Эти проблемы разрешал «государь император в порядке верховного управления».

Депутаты Государственной думы избирались населением на пять лет в создаваемых согласно избирательного закона округах, тайным голосова­нием. Дума проверяла полномочия своих членов. При нарушении проце­дуры выборов по решению Сената могло быть назначено переизбрание.

Государственная дума созывалась указами императора два раза в год (весенняя и осенняя сессии). Для рассмотрения обсуждаемых в ней вопро­сов действовало общее собрание Думы, и образовывались комиссии и ко­митеты. Во главе Думы стояли выборный Председатель и два его това­рища, избиравшиеся на один год. Секретарь Думы и его товарищи изби­рались на весь срок полномочий Думы (5 лет).

Депутаты считались независимыми и обладали депутатской неприкосновенностью. Член Госдумы мог подвергнуться ограничению свободы лишь по распоряжению судебной власти (хотя допускались и ад­министративные аресты депутатов). Оговаривалось и то, что для ограни­чения свободы депутата необходимо согласие Думы. Депутат терял свои права только по решению Думы и при наличии законных к тому основа­ний (преступление, утрата ценза) или при переходе в иностранное поддан­ство. Депутаты Думы получали во время сессии от государства «суточные» (по 10 рублей в день), кроме них выдавались деньги на дорогу, проживание и отопление. Выделялись комнаты в общежитии (одна на 4 человек).

Заседания общего собрания Думы были публичными, на них допускались посторонние люди и пресса, однако по постановлению общего собрания могли назначаться и закрытые заседания. На заседания комиссий и комитетов не допускался никто[23].

Государственный совет в Основных законах 1906 г. отличался от заду­манного ранее. Он действительно оставался верхней, аристократической палатой представительного собрания, а его полномочия и порядок рабо­ты были аналогичны думским. Но Госсовет комплектовался теперь на иных условиях. Только половина его состава (раньше весь состав) назна­чалась императором, другая половина избиралась сроком на 9 лет, при об­новлении 1/3 состава каждые три года. Выборные члены избирались через Синод от духовенства православной церкви (3 от черного и 3 от белого), от губернских земских собраний (по одному от каждого), от дворянских обществ (всего 18 членов), от Академии наук и университетов (6 членов), от промышленности (тоже 6 членов) и торговли (12 человек).

Законопроекты, рассмотренные в Государственном совете как резуль­тат его законодательной инициативы, поступали в Госдуму, а затем к им­ператору для окончательного решения.

Система тройных сдержек. Поскольку целых 3 звена: Госдума, Государственный Со­вет и император – должны были утвердить закон, прежде чем он вступит в силу, устанавливалась система взаимных сдержек (заимствованная из австрийской конституции). При неутверждении хотя бы одним звеном за­кон считался отклонённым. В этой системе было рациональное зерно. Она мешала властям преследовать свои эгоистические цели. Но она и создава­ла подчас непреодолимые преграды на пути закона.

Предвидя возможные коллизии в принятии законов при системе вза­имных сдержек, законодатель ввел в Основные законы статью 87, кото­рая давала право правительству (Совету министров) и императору в пере­рывах между сессиями Госдумы издавать при необходимости чрезвычай­ные указы. Эти указы следовало затем утверждать Думой и Государственным Советом. Акт, не внесенный на обсуждение в Госдуму, терял свою силу после бли­жайшей думской сессии. Но эти указы не могли затрагивать Основные за­коны, порядок выборов в обе палаты и их статус. При частых конфликт­ных ситуациях с Госдумой правительство Николая II нередко прибегало к принятию таких чрезвычайных указов[24].

Близкая по духу консервативным конституциям Японии, Пруссии, Ав­стрии, российская конституция 1906 г. явилась выражением компромисса между новым и старым порядками. Несмотря на свою незрелость, она достаточно ярко знаменовала собой переход государства от самодержав­ного к конституционному правлению. Исследователи полагают, что именно ей российское общество обязано той политической свободой, ко­торой ему удалось ненадолго воспользоваться (в перерыве между двумя революциями).
Глава 3. Последствия деятельности Государственной Думы для политической и социальной системы общества России.

Признав за Государственной думой законодательные права, царское правительство стремилось всячески их ограничить. Манифестом 20 февраля 1906 года высшее законосовещательное учреждение Российской империи Государственный совет (существовал в 1810-1917 годах) был преобразован во вторую законодательную палату с правом вето на решения Государственной думы; разъяснялось, что Государственная дума не имеет права изменять основные государственные законы.

Из ведения Государственной думы изымалась значительная часть государственного бюджета. Согласно новой редакции основных государственных законов (23 апреля 1906 года), император сохранял всю полноту власти по управлению страной через ответственное только перед ним министерство, руководство внешней политикой, управление армией и флотом; мог издавать в перерыве между сессиями законы, которые затем лишь формально утверждались Государственной думой (ст. 87 Основных законов).

Правительство отвергло программу кадетов, высказанную в форме пожелания частичной политической амнистии, создания "ответственного перед Государственной думой правительства", расширения избирательных прав и других свобод, увеличения крестьянского землевладения и др. В комиссиях Государственной думы шла работа над законопроектами об отмене смертной казни, о неприкосновенности личности, свободе совести, собраний и др.

Центральным вопросом Государственной думы был аграрный. Кадеты выдвинули идею "принудительного отчуждения" помещичьей земли. 8 мая они внесли в Государственную думу законопроект за подписью 42 депутатов ("проект 42-х"), предлагавший дополнительное наделение крестьян землей за счёт казённых, монастырских, церковных, удельных и кабинетских земель, а также частичное отчуждение помещичьей земли за выкуп "по справедливой оценке".

Фракция Трудовой группы выступила 23 мая со своим аграрным законопроектом ("проект 104-х"), в котором требовала отчуждения помещичьих и других частновладельческих земель, превышающих "трудовую норму", создание "общенародного земельного фонда" и введения уравнительного землепользования по "трудовой норме". Практическое решение вопроса предполагалось передать избираемым всеобщим голосованием местным земельным комитетам.

Правительство на заседании 7—8 июня приняло решение распустить Государственную Думу в случае нагнетания напряжённости вокруг аграрного вопроса[25].

8 июня 33 депутата внесли ещё один проект Основного земельного закона, в основу которого были положены взгляды эсеров, требовавший немедленного уничтожения частной собственности на землю и перехода её в общенародное достояние (т. н. социализация земли). Государственная Дума отказалась обсуждать "проект 33-х", как "ведущий к чёрному переделу".

В целом за 72 дня своей работы первая Дума одобрила лишь два законопроекта: об отмене смертной казни (инициирован депутатами с нарушением процедуры) и об ассигновании 15 млн рублей в помощь пострадавшим от неурожая, внесенный правительством. Другие проекты до постатейного обсуждения не дошли. 20 июня правительство выступило с заявлением, в котором категорически высказывалось за неприкосновенность частновладельческих земель. Указом 8 июля Государственная дума была распущена, манифестом 9 июля подобное действие было аргументировано тем, что "выборные от населения, вместо работы строительства законодательного, уклонились в не принадлежащую им область", одновременно на Государственную думу возлагалась ответственность за прошедшие крестьянские выступления.

9—10 июля группа депутатов провела в г. Выборг совещание и приняла воззвание "Народу от народных представителей".

Историки сходятся в том, что в начале XX вв. Россия вступила в новый период своего развития. С точки зрения тради­ционного для марксистов формационного подхода, это был пери­од монополистического капитализма, характерного для всех передовых стран того времени. В.И. Ленин определил его как импери­ализм — высшую и последнюю стадию капитализма, стадию его паразитизма и загнивания, неотвратимо ведущую к международ­ной социальной революции пролетариата и тем самым открываю­щую эпоху перехода человечества к социализму — первой фазе коммунистической формации. Несмотря на то, что  стратегический прогноз Ле­нина не оправдался, отмеченные лидером российских революционных марксистов черты нового, пронизывающего все структуры общественного ор­ганизма страны, в главном совпадают с характеристикой России начала XX в., которую дают сторонники цивилизационного под­хода. Согласно одно­му из таких и наиболее популярных направлений, мировая исто­рия распадается на два цикла: историю традиционных обществ и современных, а переход от первого общественного состояния ко второму, начавшийся в Западной Европе с XVI в., составляет сущ­ность процесса модернизации. Что касается России, то она как раз и вошла в результате буржуазных реформ 60—70-х гг. XIX в. в полосу модернизации.

Эти два подхода сближаются в еще одном ключевом пункте: в акценте при конкретно-историческом анализе на выявлении спе­цифики исторического пути России в новейшее время. В первом случае подчеркивается наличие огромного числа пережитков кре­постничества, которые превратили страну в слабей­шее звено империалистической цепи, где и был осуществлен зако­номерный прорыв к социализму. Во - втором — в определении модели российской модернизации как догоняющей, качественно от­личающейся от западноевропейской модели органической модер­низации. Если последняя, как считают сторонники цивилизаци­онного подхода, тесно связана с внутренними потребностями ес­тественного и плавного социально-экономического, политического и культурного развития, то толчком к началу процесса модерниза­ции в России послужили главным образом внешние факторы: стрем­ление догнать индустриальные державы, не допустить слишком большого разрыва в военно-экономической области, на равных включиться в мировую экономическую и политическую систему и тем самым отстоять собственные национальные интересы[26]. Поэто­му догоняющая модель модернизации изначально предполагала сжатые исторические сроки своего осуществления, выборочное заимствование организационных и технических достижений, су­жение сферы действия модернизационных задач. Эти особеннос­ти в свою очередь неизбежно вели к нарушению однородности экономического пространства, напряжению всех сил страны, к усложнению и обострению социально-политических проблем. От­сюда выдвижение на первый план субъективного фактора — спо­собности правящей элиты верно обозначить цели и просчитать последствия шагов по их достижению, быстро находить способы устранения трудностей, адекватные динамично менявшейся си­туации в обществе и стране в целом.

Отсутствие твердой государственной власти, мировая война, относи­тельная слабость буржуазии (не успевшей за 11 лет завершить своей клас­совой консолидации), неуклонная радикализация масс, связанная, «с великим потрясением всенародной психики, которое вызвано было крушением престола» (Набоков), лишили Россию шансов на создание после февраля 1917 г. стабильного демократического режима. Формиро­вавшаяся демократия выродилась в анархию, чреватую дик­татурой.

Заключение.

Государственная Дума 1906 г. не смогла выполнить поставленных перед ней целей. Выборы в нее не сняли социального напряжения, в стенах Таврического Дворца в 1906 г. так и не был разработан ни один закон, принятый монархом и сыгравший серьезную роль в жизни страны. Для многих партий этот государственный орган стал публичной трибуной, с которой распространялись призывы о разделе земли, о создании подконтрольного народу правительства и другие лозунги, на компромисс с которыми царская власть была не в состоянии пойти. Правительство болезненно реагировало на деятельность Государственной Думы, 20 июня выступило с заявлением о неприкосновенности частной собственности, но это не остановило депутатов, и 9 июля 1906 г. Дума была распущена.

Уже на следующий день группа депутатов (кадеты и трудовики) в Выборге опубликовала документ, в котором в знак протеста «против роспуска народного представительства» население призывалось к пассивному сопротивлению. Эта акция не имела какого-либо успеха.

Все вышеперечисленные факты дают возможность предположить, что во многом, следующий, менее демократичный избирательный закон был создан из-за неприемлемой позиции Государственной Думы 1906 г. Ее радикальный характер еще больше накалил отношения внутри общества.

Что касается положительной роли I созыва Государственной Думы, то, во-первых, ее деятельность ясно показала наиболее острые противоречия между различными группами населения. Во-вторых, Государственная Дума показала невозможность, в существующих в начале XX в. условиях, демократизировать лишь какую-то часть государственного аппарата.

Таким образом, шанс встать  на путь к демократическому обществу уже в начале XX в. был упущен. Государственная Дума первого созыва оказалась неспособной решать государственно важные задачи и не оправдала надежды населения.
Список использованной литературы
1.     Аврех А.Я. Столыпин и судьбы реформ в России. М.,1991

2.     Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. М.,1989.

3.     Ананьич Б.В., Ганеяин Р. Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 2000.

4.     Высочайший Манифест Об усовершенствовании государственного порядка. 17 Октября 1905 г.

5.     Демин В.А. Государственная Дума России: история и механизм функционирования. М.: РОССНЕП, 1996

6.     3еньковский А.В. Правда о Столыпине. М.: Современник. 2007

7.     Крижановский А. И. Общественно-политические движения в России в начале XX века, Historica.ru

8.     Медушевский А.Н. Конституционная монархия в России // Вопросы истории. 1994. № 8.

9.      Аранович А.С. История Государственной Думы России в историографии. 1906–1917 гг. – М., 2001.
10. Романов P.M. Российский парламент начала XX века // Социально-гуманитарные знания.1999.№ 2.-С.34-42

11. См.: Шацилло К. Ф. Первая государственная дума // Отечественная история. – 1992. №4.

12. Фроянов И.Я. Октябрь семнадцатого (глядя из настоящего). СПб., 1997 г

13. Хорос В. С.Ю. Витте: судьба реформатора. 1998. Вопросы Истории.  № 10.

14. Шацилло К. Ф. Первая государственная дума // Отечественная история. – 1992. №4.

15.    Витенберг Б.М. Государственная дума // Отечественная история: энциклопедия: В 5 т.: т.1: А-Д / Редкол.: В.Л. Янин (гл. ред.)и другие. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. - С. 611-612

16. Малышева О.Г. Государственная дума // Энциклопедия государственного управления в России: В 4 т. / Под общ. ред. В.К. Егорова. Отв. ред. И.Н. Барциц / Том I. А-Е. Отв. ред. И.Н. Барциц. - М.: Изд-во РАГС, 2004. - С. 209-211.

17.

---