Реферат
Пиратство в средние века

Введение
Пиратство возникло в Средние века, достигло апогея в XVI и XVII. столетиях и было искоренено усилиями многих стран и наций лишь около полутора веков назад. Центром его тогда являлось Западное Средиземноморье, действующими лицами — жители берберийского (варварийского) берега, который простирался от западных границ Египта до северо-западного побережья Африки и получил свое название от африканских племен — берберов.
После распада Римской империи морские разбойники почти исчезли. Причина банальна: на протяжении почти тысячи лет на море просто нечем было по-настоящему поживиться.
Затем начались крестовые походы; венецианские и генуэзские предприниматели возродили славу восточной торговли. Соблазны выросли, и решительные люди в тюрбанах и белых одеждах засновали на весельных судах от островов к побережью, подстерегая роскошные галеры с безмятежными пассажирами, следовавшими из богатых итальянских городов. Разбойники не боялись возмездия — не родилось еще силы, способной противостоять им!
Туркам не удалось взять Константинополь, и они распространили свое влияние на Северную Африку. Ну а Венеция, Генуя и Франция оказались достаточно сильными, чтобы защищать свои суда от разрозненных шаек «грязной пены морей», как называли тогда пиратов.
Одна из самых ранних попыток усмирить берберийских корсаров имела место в 1390 году, когда генуэзцы, раздосадованные частыми поражениями на морях, «собрали значительное число лордов, князей и джентльменов из Франции и Англии» и атаковали пиратов в их же логове у Метредии, на Тунисском побережье. Английский контингент находился под командованием Генри Ланкастера, ставшего впоследствии королем Генрихом IV Главный удар при высадке нанесли лучники, стрельба которых сломила сопротивление врага на побережье и позволила ворваться в крепость. У христиан недоставало огневой мощи, чтобы захватить укрепления. Наступавшие силы устроили осаду, ставшую самой долгой и тяжелой в истории средневековых войн. Болезни выгнали защитников крепости быстрее, чем голод и лишения: спустя два месяца был заключен мир. Европейцы отплыли домой.
С тех пор пираты поубавили свою прыть, отваживаясь лишь на небольшие вылазки.

Новая раса корсаров
В 1492 году положение круто изменилось. Испания при Фердинанде и Изабелле захватила власть над всем Иберийским полуостровом и отбросила мавров обратно за Гибралтар, в Северную Африку. И это после семи с лишним веков их господства на Пиринейском полуострове!
Таким образом, в Северную Африку, где от силы насчитывалось всего несколько десятков торговцев и купцов, были выброшены сотни тысяч цивилизованных, образованных, гордых людей без определенных занятий, с амбициями и неутоленным чувством мести.
Желание исправить собственные ошибки и, конечно, стремление компенсировать потерянное имущество возбудили в маврах необузданную враждебность по отношению к Испании и повлекли за собой жестокие столкновения на религиозной почве против всей западной христианской цивилизации!
У изгнанников имелись значительные преимущества в их разбойничьих вылазках. Они знали испанский язык, были знакомы с торговыми обычаями, знали всех знатных испанских богачей — бывших соотечественников. Все это обеспечивало успех предприятия.
Характер средиземноморского пиратства круто изменился после изгнания мавров из Испании. Новая раса корсаров начала строить большие и быстроходные суда, заменяя весла на паруса. Был введен четкий порядок на кораблях, увеличено число рабов на галерах благодаря вылазкам внутрь страны, большие суда снаряжались только обученными людьми. Корсары ввели систему выплаты процента (как правило, десятой части добычи) местным царькам, тем самым обеспечив себе защиту и поддержку на побережье, а также рынок для продажи пленников; шейх обеспечивал торговлю добытыми товарами по окончании каждого пиратского рейда.

Боевое крещение Барбароссы
Первый такой рейд невиданного масштаба состоялся в 1504 году и поверг христианский мир в глубокий ужас и тревогу. Глава католической церкви папа Юлий II отправил две большие галеры, оснащенные необходимым вооружением, чтобы перевезти ценности из Генуи в Чивитавеккья. Ведущий корабль ушел на несколько миль вперед, потерял из виду второй и уже миновал остров Эльбу, когда команда заметила галеот, но не придала ему значения и спокойно продолжила путь. Капитану Паоло Виктору и в голову не могло прийти, что это пираты, ведь берберские корсары не показывались в этих водах уже много лет, да и в любом случае не посмели бы напасть на столь огромное судно. Но неожиданно галеот изменил направление и лег на параллельный курс.
Когда итальянцы заметили на его палубе множество белых тюрбанов, было уже слишком поздно. Без шума и криков, еще до того как суда соприкоснулись бортами, град стрел и пуль обрушился на итальянский корабль, и мгновение спустя мавры набросились на команду, руководимые полноватым бородачей. За несколько минут огромная галера стала пленницей, а уцелевших членов экипажа ударами палок согнали на нос.
Затем краснобородый капитан приступил к осуществлению следующей части своего коварного плана — захвату второго папского судна. Кое-кто из подчиненных попробовал возразить против этой авантюры, дело представлялось слишком опасным: сохранить одну половину добычи уже трудно, не говоря о второй... Предводитель резко оборвал их возражения. Он придумал план. Пленникам приказали сбросить одежды, которые тут же нацепили пираты, заняв места на галере, а свое судно взяли на буксир, как будто оно захвачено папским кораблем.
Простая хитрость удалась. Корабли сошлись, команда второй галеры сбежалась на борт поглазеть в чем дело. Снова засвистели стрелы и загремели выстрелы, произошла короткая схватка. Вскоре вместо освобожденных рабов-мавров к веслам своей же галеры оказалась прикована команда папского судна. Не прошло и двух часов после встречи с первым кораблем, как пиратские галеры взяли курс на Тунис.
Таково было первое боевое крещение Харуджи, старшего из двух братьев Барбаросса, сыгравших большую роль в пиратской истории Средиземноморья. Сын грека-горшечника Якова, осевшего в Митилини после турецкого завоевания, еще юношей добровольно принял ислам. Записавшись в команду турецкого пиратского корабля, Харуджи вскоре сам стал капитаном, бороздящим Эгейское море. Ростом он был невысок, но хорошо сложен и коренаст. Волосы, и особенно борода, имели удивительный красноватый оттенок. Глаза — живые и блестящие, нос с горбинкой, как у римлянина, смугловатый цвет кожи.
Харуджи не превратился, подобно многим, в турецкого вассала в Западном Средиземноморье, а стал независимым искателем приключений. Как только он почувствовал свободу, то сразу убедил команду отказаться от подчинения Великой Порте и следовать за ним, что освобождало от необходимости делиться добычей с жадными константинопольскими хозяевами.
Но какая-то поддержка все же была нужна: порт на случай бури и приемлемый рынок сбыта награбленного. Харуджи отправился в Тунис и заключил удачный договор с местным беем, который согласился поддерживать пиратов за 20 процентов от прибыли, позже сократив эту сумму до десяти, после того как корсары стали достаточно сильными, чтобы диктовать свои условия.
Удачные рейды Харуджи — особенно захват двух папских галер — притягивали к нему, словно магнитом, авантюристов со всего Южного и Восточного Средиземноморья, как, впрочем, и отщепенцев из других мест. Барбаросса стал для многих примером для подражания, и вскоре все Средиземноморье наводнили разношерстные шайки магрибских пиратов.
Страховые суммы поднялись до огромных размеров, торговля стала убыточной. Фердинанд, король Испании, признанный покровитель христианства и властитель сильнейшей морской державы, страдал больше других, чувствуя свою ответственность за деяния бывших хозяев и нынешних врагов Испании. Встав во главе мощного флота, он за два года (1509 и 1510) блокировал побережье Орана, Бужи и Алжира — в те времена заповедные твердыни пиратов. По условиям мира алжирцы обязались платить дань королю как залог преданности в будущем. Чтобы подчеркнуть свою власть, Фердинанд распорядился возвести мощную крепость Пеньон напротив гавани, таким образом лишив разбойников пристанища.
Пока Фердинанд был жив, пиратов удавалось сдерживать, и обе их попытки отвоевать Бужи в 1512 и 1515 годах провалились. В одной из схваток Харуджи лишился руки, которую прострелила пуля, пущенная из аркебузы. Но после смерти испанского короля в 1516 году алжирцы восстали и пригласили на правление Салима эд-Теуми, араба из Блиды. Салим дал согласие и вскоре осадил крепость Пеньон. Поняв, что своими силами ему не обойтись, Салим отправил послов к Харуджи, который незадолго до этого захватил у генуэзцев Джирджил (Шершель). Тот сразу же во главе пятитысячного войска выступил маршем на Алжир, а его брат, ужасный и жестокий Хейрэддин, который во многом превзошел брата, отправился туда же со своим флотом. Прибыв на место, Харуджи, быстро разобравшись, что двойное командование до добра не доведет, и, заручившись поддержкой турецкого султана, собственными руками задушил Салима и стал единоличным военачальником.
Конец краснобородого
Маленький испанский гарнизон в Пеньоне проявлял чудеса мужества, и пираты никак не могли захватить крепость. А вообще, Испания не прилагала особых усилий, чтобы выручать своих подданных. Флот, посланный в 1517 году регентом, кардиналом Хименесом, под командованием дона Диего де Веры, был рассеян: 7000 испанских ветеранов обращены в беспорядочное бегство, а об остатках флота позаботился шторм. Но защитники крепости героически держались еще на протяжении целых 12 лет.
Тем временем Харуджи Барбаросса укреплял свои позиции. Вскоре все территории, ныне именуемые Алжиром, были включены в его владения, которые, расширяясь, охватили Тунис и Тилимсан. Алжирцы вскоре поняли, что правление Барбароссы еще более тяжелое, чем его предшественника, и в 1518 году восстали, призвав на помощь испанцев. Император Карл V, обеспокоенный растущей мощью пиратских вождей, воспользовался случаем и послал 10 тысяч хорошо вооруженных опытных солдат. Барбароссу застали врасплох возле Тилимсана, с войском всего в 1500 человек. Прихватив сокровища, он подался в Алжир, преследуемый испанцами под командованием губернатора Орана.
Дело принимало серьезный оборот. Харуджи, надеясь отвлечь неприятеля, бросал позади себя золото и драгоценности, а неумолимые испанцы подбирали «дары» и рвались следом. Они настигли мусульман, когда те перебирались через реку Рио-Саладо. Самому Харуджи удалось переплыть поток, но, увидев, что его арьергард подвергся нападению, он бросился в воду и вступил в битву. Практически вся его армия была уничтожена, а вместе с ней погиб и командующий — краснобородый корсар.
Новая пиратская звезда
Харуджи Барбаросса являлся в своей среде гением, к тому же первым в мусульманском мире, в чьих жилах текла христианская кровь. Но его младший брат, крещеный Кизром, но известный мусульманам как Хейрэддин, даже превзошел его. Обладая всеми дарованиями и военными способностями Харуджи, он пробился из рядов обычных бандитов с большой дороги в ранг высших чинов мусульманского мира.
Необходимо отметить, что в мусульманских именах часто встречаются повторы, а все вожди корсаров имели приставку «рейс», которая означала «капитан».
Действительно, Хейрэддин Барбаросса оказался круче своего братца, и не только внешне. «Роста он быт значительного; наружность привлекательная, даже броская, хорошо сложен и коренаст, исключительно волосат, с огромной бородой, брови длинные и узкие; волосы, перед тем как поседеть, были каштановые».
Побережье Алжира
Первое, что сделал Хейрэддин после унаследования имени и положения брата, — отправил послов в Константинополь для представления великому владыке его новой провинции и провозглашения себя смиренным вассалом Османской империи. Султан, только что присоединивший Египет, был рад увеличить свои новые владения и, в благодарность за подношение, назначил Хейрэддина беглер-беем, или губернатором, Алжира. Таким образом, пират заручился поддержкой одного из самых могущественных правителей тогдашнего мира и в то же время оставался независимым из-за значительного расстояния этих земель от Константинополя, что ему и было нужно.
Первое существенное преимущество, которым воспользовался Хейрэддин, — личная охрана из двух тысяч отборных янычар, присланных его новым сюзереном. Новый вице-король постарался организовать свое правление как систему договоров с соседями и наметил план захвата тех земель, которые представлялись ему наиболее важными. Один за другим прибрежные города, столь мучительно отвоеванные Фердинандом, были отобраны у Испании. Осталась лишь та многострадальная крепость Пеньон у входа в алжирскую гавань.
Один за другим уничтожались и отряды, посланные из Испании для охраны своих владений. Быстро добившись владычества над многими сотнями миль побережья на запад и восток от Алжира, Хейрэддин восстановил флот и стал преследовать все христианские суда, нападать на европейские города. Отныне он стал не только вождем-одиночкой, но и хозяином целой группы флотов и «коллекции» пиратов-профессионалов. Среди них выделялись свирепый Драгут, мусульманин с Родоса, Синан — иудей из Смирны, владевший черной магией и способный определять положение судна в открытом море с помощью арбалета; и Айдин, бывший христианин, прозванный испанцами Дьяволом-молотильщиком.
Каждую весну, как только устанавливалась погода, эти пираты отплывали от алжирских берегов в Восточное Средиземноморье, поджидая жертву на оживленных морских путях у побережья Испании и Балеарских островов, а случалось, выходили даже через Гибралтар в Атлантику и перехватывали испанские торговые суда, следовавшие с грузами из Нового Света в Кадис.
Битва при Форментере
Практика подобных грабежей настолько утвердилась, что почти не прерывалась защитными действиями испанского флота. В 1529 году Дьявол-молотильщик отбыл с очередной экспедицией на Балеары. После того как были сделаны обычные захваты, включающие несколько судов и множество рабов, он получил известие, что в Оливе, небольшом порту на побережье близ Валенсии, находится много морисков, которые намереваются хорошо заплатить за возможность бежать из Испании. Прибыв в Оливу ночью, Дьявол посадил на борт две сотни морисков и отбыл к острову Форментера. Едва он скрылся из виду, как новость дошла до генерала Портундо. Снарядив восемь галер, испанец пустился в погоню в сторону Балеарских островов. Дьявол, справедливо сочтя свои суда неподходящими для гонок, ибо на них находилось слишком много беженцев, высадил бывших пленников на Форментере и приготовился к неравной схватке.
Испанские суда подошли ближе, но, к изумлению алжирцев, не сделали ни единого выстрела. Испанский командующий хотел поторговаться: владельцы морисков-рабов согласны были выплатить 10 тысяч дукатов, если генерал вернет их в целости и сохранности, поэтому он опасался, что рабы утонут, если испанцы ударят своей бортовой артиллерией по пиратским судам. Корсары, углядев в его колебаниях коварство, перешли в наступление, «обрушившись со всей яростью орлов и окружили восемь галер, пока изумленные испанцы не поняли, что произошло». В мгновение ока генерал Портундо был убит, семь галер блокированы, а восьмая удрала на Балеары — за несколько миль от того места.
Тем временем корсары снова посадили на суда две сотни морисков, в ужасе наблюдавших с берега за битвой, освободили от цепей несколько сотен мусульман на веслах галер, заменив их членами корабельных команд, и отбыли в Алжир, где им устроили торжественную встречу.
В том же году Хейрэддину наконец удалось подавить сопротивление героических защитников крепости Пеньон. До того он неоднократно бросал мощные силы против этой твердыни, но безуспешно. Захватить ее было делом чрезвычайно важным: ведь, контролируя всю округу, крепость не пропускала в гавань ни одного корабля, и пиратским судам приходилось изыскивать другие маршруты. Все это слишком осложняло жизнь корсаров.
Атака на крепость отличалась особой жестокостью. После бомбардировки, которая длилась без перерыва 16 дней и ночей, уцелевшие участники сопротивления были вынуждены сдаться. Мужественный командир крепости дон Мартин де Варгас получил множественные раны и был забит палками до смерти. Форт уничтожили, стерли с лица земли и принялись за сооружение огромного мола, который и сейчас закрывает гавань Алжира. Огромный труд многих тысяч несчастных христианских рабов продолжался целых два года.
Но на этом несчастья для Испании не закончились. Через 140 дней после падения Пеньона вблизи алжирских берегов появились 9 тяжелогруженых судов с амуницией и подкреплением для гарнизона крепости. Ошеломленные исчезновением порта, испанцы были атакованы пиратами, чьи длинновесельные галеоты быстро захватили суда конвоя и 2700 пленных, не говоря уже об оружии, продовольствии и тому подобном.
Бегство из Алькова
В центре всех этих событий стоял Барбаросса. В 1534 году, построив по собственным проектам флотилию из 61 галеры, он решил нанести удар христианскому миру в самое сердце. Пройдя Мессинский пролив, рыжебородый пират неожиданно возник у Реджио, захватив все суда в порту и сотни белых рабов, а на следующий день штурмовал замок св. Лучиды. Взяв в плен 800 человек, он подался на север, сея вокруг разрушения и убийства.
В дороге он услышал историю очаровательной Джулии Гонзаго, герцогини Тражетто и графини Фонди, и это заставило его совершить деяние иного рода. Молодая вдова считалась одной из самых красивых женщин Испании, поэты слагали стихи в ее честь, а на гербе было высечено: «Цветок любви». Корсар решил, что сей цветок станет отличным подарком его новому повелителю — Сулейману Великому. Дама находилась в Фонди. Туда пираты и направились, передвигаясь главным образом по ночам. Но слухи о приближении корсаров опережали их самих, и у женщины хватило времени, чтобы выбраться из своего алькова и ускакать на лошади чуть ли не в ночной рубашке в сопровождении единственного стражника. Побег удался. (Впоследствии она приказала казнить своего спутника, поскольку решила, что тот вел себя слишком фамильярно во время ее ночного бегства.)
Хейрэддин, разъяренный неудачей, предал Фонди огню и мечу, отдав его на четыре часа своим головорезам. Но истинный предмет его вожделений еще не был достигнут. Пока дворы европейских правителей на все лады обсуждали его зверства и поджоги вдоль обоих побережий Италии и считали награбленное им и доставляемое в Константинополь имущество, Барбаросса неожиданно повернул на юг, пересек Средиземноморье, вошел в гавань Туниса, обстрелял город и за один день захватил его. Султан Хассан, ставленник Испании, бежал, а вместе с ним улетучился и перевес сил в пользу Испании. Разрушенной оказалась не только главная испанская твердыня в Северной Африке, но и Сицилии теперь угрожала изоляция с запада и востока.
Все смешалось в Средиземноморье
Христианский мир больше терпеть такое положение не мог. Карл V срочно собрал огромный — более 600 кораблей — флот в Барселоне под командованием генуэзца Андреа Дориа, самого значительного адмирала той эпохи. В мае 1535 года флот отбыл в Тунис. Войска состояли из итальянцев, немцев и испанцев, по дороге к ним присоединились рыцари ордена св. Иоанна с Мальты. Как и большинство подобных экспедиций, эта строилась по принципу крестовых походов. После сильного шквального огня в стенах крепости Голетте, сторожившей вход в гавань, была пробита брешь. Шевалье Поссье повел сынов ордена на штурм и водрузил знамя св. Иоанна над крепостью. Командующий, Синаниудей, отбил три атаки, но после жестокой рукопашной схватки мавров все-таки выкурили. Барбаросса сам встал во главе войска и решил дать бой христианским силам на подступах к городу. Но армия его бежала, и Хейрэддин со своими верными Синаном и Дьяволом укрылся в Боне — порте, расположенном в нескольких милях от Туниса. Здесь корсар, со свойственной ему предусмотрительностью, оставил свой флот.
Тем временем тысячи освобожденных белых рабов присоединились к своим спасителям, грабя город. На три дня король отдал Тунис своему войску. Кровавые оргии продолжались до тех пор, пока опьяненные свободой и легкостью добычи бывшие рабы не повернули оружие против солдат и не стали отбирать друг у друга награбленное. Даже в католических хрониках вспоминают об этом со стыдом, ибо жертвами стали простые жители, а не пираты, — те, кто еще год назад считались друзьями Испании и вынуждены были подчиниться Хейрэддину лишь под угрозой расправы.
Король заключил с султаном мирный договор. Отныне Карлу принадлежали _tкрепость Голетте и ежегодная дань, султан также обещал пресечь пиратство.
В августе Карл ушел из Туниса, поручив Дориа добыть Хейрэддина живым или мертвым. Король вернулся домой триумфатором, защитившим честь и достоинство христиан.
Поэты воспевали Карла V, художники его увековечивали, но Барбаросса снова стоял на тропе войны. В Боне ему удалось собрать 27 галеотов, которые вскоре двинулись в сторону Менорки, неся на мачтах испанские флаги. Островитяне, до которых уже дошли слухи о победах короля в Тунисе, думали, что эти суда — часть его армады, возвращающаяся домой, и приготовили прием. Орудия в порту отдали салют, в ответ — меткий залп бортовых пушек. Город и верфь, где стояли суда, полные грузов, были очищены добела, и Барбаросса отбыл в Константинополь, чтобы передать Сулейману 6 тысяч рабов в качестве компенсации за потерю Туниса. Султан остался доволен своим кровожадным любимцем и назначил беглер-бея Алжирского верховным адмиралом всех флотов Османской империи.

Последняя охота
Следующие два года Дориа гонялся за Барбароссой. Каждый из них наносил другому определенный ущерб, однако решающих столкновений не происходило. В 1537 году испанский адмирал разбил османские силы и захватил 12 галер в Мессинском проливе. Алжирцы ответили разграблением Апулий-ского побережья. Венеция, конечно, встала на сторону противников ислама. Узнав об этом, Барбаросса пошел на Корфу, тогдашнее владение Венеции, и высадил на острове 25 тысяч человек с 30 пушками. Четыре дня спустя к нему присоединилось еще 75 военных кораблей. Именно тогда было задействовано самое большое на тот момент орудие. Оно стреляло 50-фунтовыми снарядами 19 раз за три дня и почти всегда попадало в цель. Но, несмотря на это, крепости удалось выдержать осаду. Сулейман отозвал свои войска, заметив, что тысячи таких крепостей не стоят жизни и одного из его храбрых воинов. Хейрэддин не согласился с ним, но подчинился и закончил сезон кровавым рейдом по Адриатике, убивая жителей и сжигая все, что ему хотелось. Барбаросса вернулся с тысячами пленных, среди которых имелись представители самых знатных венецианских родов. Списки его добычи включали десятки тысяч изделий из золота, 1000 девочек и 1500 мальчиков. В подарок султану он отослал двести мальчиков, одетых в алые ткани, по 200 золотых и серебряных шаров, сотни штук дорогой материи и отделанные драгоценностями кошельки.
В 1538 году Барбаросса снова вышел на охоту, когда пришло известие, что враг уже в Адриатике. Флот Дориа был самым внушительным со времени борьбы с корсарами. Хейрэддин, оценив свои силы — 150 кораблей, — решил рискнуть. Отложив выгодный поход в окрестности Крита, он отправился в Ионическое море. Вражеский флот обнаружился в бухте Превеза.
25 сентября две крупнейшие морские силы, два врага стояли лицом к лицу. У Дориа имелось 80 венецианских, 36 папских и 30 испанских галер, что вместе с 50 парусниками составляло около 200 боевых кораблей, несших 60 тысяч человек и 2500 пушек.
Хейрэддин собрал сливки всех исламских военно-морских сил и высококвалифицированных офицеров, которых сам воспитал. Здесь находились и Драгут, и Синан, и Мурад, который со временем унаследовал власть Барбароссы, но потерпел сокрушительное поражение 35 лет спустя от христианских сил в заливе Лепанто.
Но сражение почему-то откладывалось. Ни тот ни другой командующий не хотел начинать первым, маневрируя и наблюдая за действиями противника. Дориа, казалось, потерял свою былую прыть. Несмотря на превосходящие силы, он словно прилип к порту и потерял преимущества для маневра. Его нерешительность непонятна. То ли виноват возраст, то ли ненависть, питаемая старым генуэзцем к древнему врагу — Венеции, по чьему повелению он вел этот бой.
Только 28 сентября Андреа Дориа вывел свой флот из порта. Погода благоволила туркам. Началась ожесточенная битва, в которой христианские силы потерпели поражение, а когда ветер перерос в шторм — бежали, оставив значительную часть своих людей в руках неприятеля.
Отныне флаг Сулеймана Великого реял над всем Средиземноморьем.
В малоизвестном отечественному читателю романе «Меч ислама» английский писатель Рафаэль Сабатини (автор более популярных «Одиссеи капитана Блада» и «Хроник капитана Блада»), опираясь на архивные источники, приводит красочные описания морских сражений между христианами и мусульманами, а точнее, европейцами и берберийскими и турецкими пиратами. Многие персонажи вымышлены (как, например, главный герой флотоводец Просперо), но это не делает описание менее достоверным, ведь автор опирался на данные британского Адмиралтейства и мальтийских архивов...
После поражения христианского флота прошло три года. Европа собрала силы, чтобы дать новое сражение. Было решено изгнать пиратов из их главного логова — Алжира, и снова во главе этого предприятия оказался Андреа Дориа. С ним находились старые союзники, и, кроме того, каждая христианская страна послала своих добровольцев. В английский контингент вошел сэр Генри Кневет, посол Генриха VIII при испанском дворе, а также друг семьи сэр Томас Шаллонер, лондонец, придворный, набожный человек и истинный католик, ставший впоследствии министром при английском дворе. Среди испанцев находился Кортес, покоритель Мексики, о котором хронист Морган писал, что он «потерял, как салфетку, повязанную на шею, два самых ценных корабля, битком набитых изумрудами на 300 тысяч дукатов».
Барбароссы в то время в Алжире не было. Он вернулся туда лишь после того, как султан провозгласил его верховным адмиралом турецкого флота. Его замещал сардинский ренегат Хасан, еще мальчиком похищенный пиратами со своего родного острова и проданный хозяину, которому приглянулся благодаря своей необычайной живучести, хотя алжирец и приказал кастрировать его.
Итак, армада, состоящая из 500 кораблей и 12 тысяч моряков, направилась к Алжиру 19 октября 1541 года. Дориа отказывался от рейда: в водах Северной Африки ожидались штормы. Но Карл не признавал возражений адмирала. Видимо, поражение при Превезе уменьшило веру короля в способности адмирала, или же он считал, что в конце сезона все морские силы пиратов окажутся в Алжире. Во всяком случае, Карл был настолько уверен в непобедимости своей армады, что взял с собой несколько знатных испанских дам, чтобы те смогли лицезреть победу и аплодировать победителям. Сам король шел на флагманском корабле вместе с Дориа, а сухопутными силами командовал герцог Альба, великий воин XVI столетия.
Предсказания адмирала вскоре подтвердились. По прибытии армады в Алжир начался шторм, прервавший связь с берегом дня на три, и даже когда он стих, высадка оказалась слишком сложной и опасной, большинство солдат вынуждены были передвигаться по шею в воде.
Оказавшись на берегу, испанцы уже не испытывали трудностей в продвижении к городу и окружили его, ибо у Хасана было мало войска. Начался обстрел стен из тяжелых орудий, и пехота уже собиралась начать штурм цитадели. Победа казалась совсем рядом, но тут разразилась новая буря с проливным дождем. Испанцы так спешили завоевать Алжир, что не захватили с собой ни палаток, ни съестных припасов, не говоря уже о смене одежды. Всю ночь они простояли по колено в воде и грязи, стегаемые струями дождя и дрожа от холода.
Утро застало их голодными и не способными стрелять, ибо порох вымок. Неожиданно турки сделали вылазку и обрушились на христиан, те дрогнули и побежали, и никто уже не мог предотвратить избиения — даже мальтийские рыцари с их холодным мужеством...
Шторм тем временем крепчал, и несколько судов выбросило на берег. Дориа вышел в открытое море с остатками флота, а когда буря поутихла, вернулся в бухту и с большими трудностями забрал остатки войск. Уменьшившийся в размерах флот был настолько перегружен людьми, что пришлось выбросить за борт всех лошадей.
2 ноября флот наконец отошел от алжирских берегов, и тут началась новая ужасная буря. Несколько судов выбросило на мель, и их команды попали в плен.
Жалкие остатки некогда великой армады спустя три недели наконец добрались до Испании.
Превратности любви
оражение в Алжире стало тяжелейшей раной, нанесенной Испании. Это событие перенесло дату окончательной расправы над пиратством далеко вперед. Увы, за два века пиратского царствования на море великие, могущественные европейские державы так и не удосужились договориться между.собой, не смогли подняться выше собственных склок.
Так, Франциск I, король Франции, призвал мусульман помочь ему решить свои проблемы с королем Карлом — альянс, который даже его приближенные расценили как нечестивый. В 1543 году Франциск заключил первое соглашение с Сулейманом, и Хейрэддин Барбаросса отправился в Марсель. По дороге он взял несколько призов, но в основном придерживался возложенной на него миссии, как вдруг губернатор Реджио в Мессинском проливе открыл огонь по его кораблям. Это так разъярило свирепого капитана-пашу, что тот, не имея поначалу таких намерений, немедленно высадил на берег 1200 человек и подверг город полному разорению.
Как обычно, Хейрэддин взял пленных, но случилось так, что и он стал пленником... любви. Среди захваченных оказалась дочь губернатора, очаровательная 18-летняя девушка, в которую корсар влюбился, да так, что, вопреки многолетним традициям, женился на ней и в качестве подарка даровал ее родителям свободу. Первые дни медового месяца они провели в Чивитавеккья — городе, где много лет назад нашли свой конец две папские галеры из Генуи. Далее Хейрэддин пошел в Марсель, его встретили с необычайным торжеством. В честь Барбароссы был поднят французский адмиральский флаг, рядом взвился полумесяц — спектакль, который пришелся не по душе многим марсельцам.
После церемонии корсар отбыл в Ниццу, тогда входившую в герцогство Савойское, где провел несколько дней, хладнокровно выдерживая нападки
Паоло Симеони, мальтийского рыцаря, который был когда-то пленником Хейрэддина. Потом Барбаросса направился в Тулон, где зарекомендовал себя весьма дорогостоящим незваным гостем. Среди сотен галерных рабов на его судах находилось много французов, которых союзники просили выпустить. Барбаросса не только отклонил их просьбу, хотя люди мерли как мухи, но и заменил «свежими», забрав их из окрестных селений. Когда несчастные умирали, он не следовал христианскому обряду погребения и не пользовался местными колоколами — для него то была дьявольская музыка. Расходы на питание и оплату своих людей Хейрэддин переложил целиком на французское казначейство. Все время он оставался в Тулоне, занимаясь опустошением казны французского короля, лишь однажды совершив вылазку, чтобы досадить испанскому королю.
Французы не могли больше выносить подобные издевательства — соглашение с Сулейманом стоило слишком дорого. За это время Барбаросса собрал значительную сумму для себя и своих людей, — достаточную для того, чтобы идти к Босфору и испросить свободу для 400 мусульманских галерных рабов, а затем покинуть Тулон.
То был его последний вояж. Оставшиеся несколько лет жизни Барбаросса посвятил строительству красивой мечети и велел похоронить себя в ней, что и произошло в июле 1546 года.
После его смерти ходило много слухов. Например, тело Барбароссы четыре или пять раз находили вне погребения — никто не мог заставить пирата спокойно лежать в могиле, пока один греческий маг не посоветовал сжечь вместе с останками черную собаку. После этого все успокоилось, никто больше не пугал служителей усыпальницы.
Много лет после смерти Барбароссы ни одно турецкое судно не покидало Золотой Рог без салюта в честь великого турецкого адмирала и могущественного средиземноморского пирата. Его имя живет и поныне — в страшных легендах и рассказах моряков.