Реферат Гармония мысли и слова
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ГАРМОНИЯ МЫСЛИ И СЛОВА
Культура и стиль ораторской речи
Заговори, чтоб я тебя увидел. Сократ
Расхожей сегодня стала поэтическая фраза: "Поэт у времени в плену". Но все мы в плену не только у времени, а и у словак Мы повелеваем им, выражая свои мысли, но и оно нами повелевает. й вовсе не случайно на Руси издревле говорили: "Слово стяг: дружину водит". Слову никак не обойтись без мысли, но и мысли без слова —тоже: они друг дружку водят.
Недавно перечитывал свои старые ксерокопии. Во французском трактате о риторике и логике (1757), вторую часть которой написал аббат Шарль Баттё (1713—1780), словно споткнулся на фразе: "Мысли входят в наше сознание толпой" (Dumarsais). Подмечено точно. Да, мысли толпятся в нашей голове, но ведь облекаются-то они в слове каждая по отдельности: и у каждой свой наряд, своя мелодия и, если хотите, свой норов. Язык же наш, как любил говаривать А.С.Пушкин, "неистощим в соединении слов".\
А оратору, — если он, конечно, хочет стать настоящим оратором, — не обойтись без знания и мастерства этой самой "неистощимости в соединении слов". Слово — это и оружие оратора, и его доспехи.
Запальчиво, но, согласитесь, очень точно сказал о значении слова Фрэнк Снелл: "Мы можем прожить без ракет, прожить без j слова — никогда!" (1990:3).
В старину самой страшной карой для людей было не отсечение головы, а отрезание языка. Тем самым человека лишали дара слова, и его мысль становилась немой и бескрылой. Как тут не вспомнить поэтическое трехстишие американского оратора Да-ниэла Уэбстера:
Заберите у меня все, чем я обладаю.
Но оставьте мне речь.
И скоро я обрету все, что я имел.
Но сильно не всякое слово — а слово красное, как в старину у нас называли такое слово, которое на своих крылах глубину мысли и ее яркость держит. О красном слове говорили с нескрываемой гордостью: "Оно полетно".
, Однако красному слову мы учимся плохо. Изгнание риторики из школьного образования еще в сталинскую пору, дорого обходится нашему обществу — и особенно сегодня/Говорим дурно, порою до неприличия безграмотно — и не только между собой, но даже с экрана телевизора или от радиомикрофона. Порою просто стыдно становится за "ораторов-вещателей", кои изрекают вот такие фразицы: "Послушайте интервью с ним полугодовалой давности" или "Наша организация проводит устройство собак и кошек". Нельзя же путать интервью полугодичной давности с полугодовалым ребенком! И неужели авторам радиообъявления на всю Россию невдомек, что куда правильнее было бы сказать: "Наша организация проводит призрение бездомных собак и кошек" (то есть дать кому-то приют и пропитание, а тут — устройство, совсем ни к селу ни.к городу).»,
Скажите, доколе коверкать-то наш язык будем? Доколе будем подменять новоязом-воляпюком, подминающим под себя всю красоту его? Ведь язык наш — наше общее национальное богатство, наше общее сокровище. И его спасать надо от таких "грамотеев", — спасать, как спасаем сегодня памятники старины и творения искусств, как приходится спасать экологию. Губим величайшее из богатств, без которого мы уже и народом не станем. И разве случайно у Вадима Шефнера не из-под пера, а из самого сердца вырвались не слова — вырвался крик души:
Гаснет устная словесность,
Разговорная краса;
Отступают в неизвестность
Речи русской чудеса.
Итак, слово как первоэлемент нашей мысли оказывается в центре внимания речевой культуры, а культура речи выступает как литературно-языковые основы риторики.
Однако, что понимать под культурой речи? Видный отечественный лингвист Д.Э.Розенталь пишет: "Культурной можно считать такую речь, которая отличается смысловой точностью, богатством и разносторонностью словаря, грамматической правильностью, логической стройностью, выразительностью. Культурная речь в своей устной форме должна отвечать сущеетвующим в настоящее время нормам произношения, в письменной форме — нормам орфографии и пунктуации" .
Но, пожалуй, это лишь одна сторона культуры речи, хотя и из основных. Она, культура речи, еще и существенный элемент общей культуры человека, его образования и воспитания. Обучение культуре речи — необходимый аспект риторики. А.П.Чехов писал: "В сущности, ведь для интеллигентного человека дурно говорить должно быть считаться таким же неприличием, как не уметь читать и писать, и в деле образования и воспитания обучение красноречию следовало бы считать неизбежным".
Так что борьба за культуру речи — это вместе с тем и борьба за общую культуру человека, овладевающего к тому же мастерством слова.
А.М.Горький в своей статье "О языке" подчеркивал: "Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры".
Роль культуры речи в ораторском искусстве поистине велика. На это обращали внимание ораторы всех времен — с глубокой древности до наших дней. А что касается элементов (признаков) культуры речи, то есть требований, предъявляемых к хорошей речи, к слову, то тут авторы работ по риторике и культуре речи подходят в ряде случаев несколько по-разному, ибо сама проблема им видится с разных сторон.
Остановимся лишь на некоторых работах исследователей. Так, автор "Основ искусства речи" (М., 1992) Поль Л.Сопер выделяет следующие требования к речи: грамматическую правильность, точность, уместность, экономичность и оригинальность. Б.Н.Головин, автор много раз переиздававшегося у нас учебника "Основы культуры речи" не упоминает экономичности и оригинальности, но зато указывает на такие неотъемлемые качества речи, как логичность, чистота, выразительность, богатство (разнообразие). А Д.Э.Розенталь в книге "А как лучше сказать?" (М., 1979), кроме признаков, отмеченных Б.Н.Головиным, отдельно называет еще ясность, простоту, живость, сжатость и благозвучие. Немногим отличаются от только что указанных и требования к речи в "Основах риторики" (Киев, 1988). А Ю.В.Рождественский основными "условиями изобретения речи" при этом считает новизну
содержания (нетривиальность), уместность и правильность — смысловую и стилевую .
Итак, умение правильно, точно и выразительно передавать свои мысли речевыми средствами — это основные составляющие высокой культуры речи. Однако выбор слов и выражений, отвечающих этим требованиям, — дело далеко не простое.
Мастерство в словоупотреблении не приходит само собой: у всех, кто связан со словом, — особенно же это касается ораторского искусства, — должны быть развиты чувство меры, эстетический вкус и наблюдательность.
Еще римский писатель Петроний (умер в 66 г.н.э.), подаривший миру знаменитый роман "Сатирикон", говорил: "Истинно возвышенное и, так сказать, целомудренное красноречие прекрасно еврей природной красотой, а не вычурностью и напыщенностью"! А вспомните еще тургеневского Базарова, который так одергивал Аркадия Кирсанова, любившего говорить напыщенно и витиевато даже о самых простых вещах: "О друг мой, Аркадий Николаевич! Об одном прошу тебя: не говори красиво".
Правильность и чистота речи
Правильность речи — это соответствие принятым в определенную эпоху литературно-языковым нормам. Это одно из главных требований к культуре речи. Не будет правильности — не жди от такой речи ни точности, ни логичности, ни уместности и любых других признаков. А правильность включает в себя все аспекты слова. Тут и соблюдение орфоэпических норм, и правильность произношения (акцентология) и употребления слов как в их отдельности, так и в составе грамматических форм.
В первую очередь необходимо правильное и точное словоупотребление, а для этого надобно, по крайней мере, соблюдать следующие основные условия:
— всякое слово используется в соответствии с тем значением,
которое ему присуще;
— у каждого слова, поскольку оно употребляется в речи, сложились известные смысловые и фразеологические связи с другими словами;
— при употреблении слов необходимо учитывать степень их распространенности и сферу распространения.
Оратору необходимо почаще "советоваться с толковыми и нормативными справочниками, с русской грамматикой.
В морфологической системе норм в современном русском литературном языке до сих пор одним из ее слабых участков являются числительные — и прежде всего количественные. Не могут говорящие грамматически правильно произнести их —хоть убей!
Помнится, готовился к выступлению по местному телевидению ответственный работник сельского хозяйства. Предстояло ему произнести такую фразу: "Только этот совхоз располагает 3786 гектарами пахотных земель". И как ни бился редактор телевыпуска, так и не смог ответработник агропрома правильно произнести в творительном падеже злополучное и длинное, как спрут, числительное. Что он только ни наговорил — но так ни | разу что-нибудь близкое к норме. Вот и пришлось редактору пойти на замену всей конструкции предложения: "В совхозе — 3786 гектаров пахотных земель".
Ответработник тяжело отдышался, вытер испарину со лба и сказал, не скрывая неприязненности:
— И чего ж это вы меня целый час мучили! Сразу бы так и переделали фразу...
— Образцовая по языку литература, наука, — сетовал Б.Н.Головин в беседах с коллегами-филологами, — пока не признают (и не видно, почему бы нужно было признать в будущем) "упрямства" имен числительных, а точнее нашего нежелания или неумения выработать, отшлифовать нужные речевые навыки...
Нельзя признать грамматически правильной речь, содержащую орфоэпические ошибки. В последние годы к микрофонам на радио и в телевидении пришли люди, многие из которых просто не в ладах с грамматикой, с правилами произношения слов и постановкой ударения в них. Когда из их уст слышишь выражения типа " домовОй комитет", "хорошо сложенная фигура девущки", "новая афера акционерной компании", "она бАлует своего! ребенка", невольно задаешься вопросом: а заглядывают ли они
словари ударений, которые у них в студии — рядом, под рукой?!
Это уже неуважительная безграмотность, наносящая вред миллионным массам телезрителей и радиослушателей. И е таким произволом неграмотности надо бороться. Прав К.Паустовский: "По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и его гражданской ценности. Истинная любовь к своей стране немыслима без любви к своему языку".
Да, русская акцентология не подчиняется никаким формальным правилам, но это отнюдь не освобождает нас от ответственности не коверкать слова и не ставить где попало ударения в них. Чехам, французам и полякам тут легче — в их языках ударение постоянное: в чешском — на первом слоге, во французском — наоборот, на последнем, а в польском — на предпоследнем (исключений совсем немного — это в основном в иноязычных словах, например, sanatorium, audytorium, praktyka, arytmetyka; исконных же слов буквально единицы, например, w ogole — читается: "в огуле").
А в русском — совсем иное дело: наша система ударений подвижная, — это неповторимое богатство нашего языка. Сравните: гОродрод — городОк — прИгород. Загляните в толковый или орфоэпический словарь, всмотритесь в слово обух с его формой родительного падежа ОбухА (а вплоть до 60-х годов была в ходу еще и третья форма ударения — обУха). В общем выбирай любую форму — на вкус.
Интересно наблюдение З.В.Савковой: "Подвижность ударения передает пол действующих лиц:
Вдруг понялА, что не права былА,
И другу тихо руку подалА.
Он пОнял — тяжела разлука,
И пОдал руку. Разве не видится за первый фразой женственность, мягкость движения, а за второй — мужское волевое начало?".
Как-то на международной встрече во время дискуссии о языках один венгерский профессор передал мне карточку с написанными на ней в столбик словами:
долото
болото
золото — и сказал:
— Все три слова разнятся только первым звуком, а ударения — разные. Согласитесь, куда бы легче было запомнить, если бы произносились они на один лад — например, долотО, болотО, золотО...
Нередко наблюдается неправильное образование форм слова. Спросишь, как во множественном числе будет "дно ведра" — отвечают: "днища ведер". Но ведь днища только у танков, например, или у лодок да катамаранов бывают, а у ведер всегда были донья. .
В одном из старших классов в школе шло факультативное занятие по культуре речи. Учительница предложила учащимся образовать форму единственного числа от существительного туфли. Назывались разные формы: туфлЯ, тУфля, тУфель... Но был в классе Коля-"профессор" — "палочка-выручалочка". Учительница — к нему:
—Ну а ты, Коля, как думаешь?
Тот сощурился под испытующими взорами одноклассников, подумал и — толи в шутку, то ли в всерьез — сказал:
—- Тут, кажется, все зависит от того, на чью ногу эти туфли. Если на женскую — туфля, а на мужскую — туфель.
| |
А про слово кочерга выдающийся юморист Михаил Зощенко (1894—1958) целый рассказ соорудил. Помните, к управляющему банно-прачечным хозяйством истопник заявился и стал жаловаться, что на все шесть печей у него одна кочерга осталась, да и та неисправная, а нужно целых шесть.
Мне пришлось слышать изустный пересказ о злополучной кочерге от самого Михаила Михайловича —причем, на сочной украинской мове — и намного выразительнее, чем в печатном тексте рассказа. Излагаю его устную версию. — Пиши заявку, — говорит управляющий. Сказано — сделано. И вот высокий начальник кладет на заявку истопника резолюцию: "Начальнику склада. Предъявителю настоящей заявки выдать шесть ..." Написал — а дальше слово не вытанцовывается: то ли кочерг, то ли кочергей, то ли кочергов... Отложил заявку в сторону и — к истопнику:
— Ладно, я тебе три кочерги выпишу, а за остальными завтра
придешь.
Находчивый был начальничек, а вот так и не дошел умом до
единственно нужной формы — кочерёг...
А ведь мы, русские, не замечаем этой разности, уловленной. чужим ухом: просто с детства запоминаем. А переучиваться, перезапоминать заново? Говорим себе: "Стоит ли?".
Нередко наблюдается неправильное образование форм слова. Спросишь, как во множественном числе будет "дно ведра" — отвечают: "днища ведер". Но ведь днища только у танков, например, или у лодок да катамаранов бывают, а у ведер всегда были донья,
В одном из старших классов в школе шло факультативное занятие по культуре речи. Учительница предложила учащимся образовать форму единственного числа от существительного туфли. Назывались разные формы: туфлЯ, тУфля, тУфель... Но был в классе Коля-"профессор" — "палочка-выручалочка". Учительница — к нему:
—Ну а ты, Коля, как думаешь?
Тот сощурился под испытующими взорами одноклассников, подумал и — то ли в шутку, то ли в всерьез — сказал:
— Тут, кажется, все зависит от того, на чью ногу эти туфли.
Если на женскую — туфля, а на мужскую — туфель.
А про слово кочерга выдающийся юморист Михаил Зощенко (1894—1958) целый рассказ соорудил. Помните, к управляющему банно-прачечным хозяйством истопник заявился и стал жаловаться, что на все шесть печей у него одна кочерга осталась, да и та неисправная, а нужно целых шесть.
Мне пришлось слышать изустный пересказ о злополучной кочерге от самого Михаила Михаиловича-причем, на сочной украинской мове — и намного выразительнее, чем в печатном тексте рассказа. Излагаю его устную версию.
— Пиши заявку, — говорит управляющий.
Сказано — сделано. И вот высокий начальник кладет на заявку истопника резолюцию: "Начальнику склада. Предъявителю настоящей заявки выдать шесть ..." Написал — а дальше слово не вытанцовывается: то ли кочерг, то ли кочергей, то ли кочергов... Отложил заявку в сторону и — к истопнику:
— Ладно, я тебе три кочерги выпишу, а за остальными завтра!
придешь.
Находчивый был начальничек, а вот так и не дошел умом до единственно нужной формы — кочерёг...
Заботится оратор и о чистоте речи. Но в речи чистота чистоте рознь» Следует различать чистоту речи грамматическую и стилистическую.
Грамматической чистоте нас с детства учат в школе: говорите и пишите так, а не этак... Тут все зависит от общей и речевой культуры человека. При говорении недопустимо искажать слова, без нужды и не к месту вставлять в речь диалектные, иноязычные и жаргонные слова. Об этом писано-переписано, говорено-переговорено уже столько, что и напоминать-то казалось бы неловко. Но — нет! Порча речи и ее чистоты в последнее время даже усилилась: падает общеязыковая грамотность, а с нею речевая культура. Теряется здоровое речевое чутье, без которого оратору в речи не обойтись.
Но чистой речью называют не только грамматически правильную речь. Чистоту речи создает еще стилистическая грамотность, не легко нам достающаяся.
Есть в лингвистике такой научный термин— паронимы, под которыми понимаются однокоренные (родственные) слова, близкие по звучанию или частично совпадающие в своем значении (например, невежа — невежда, снискать — сыскать, оплатить — уплатить, скрытый — скрытный). Правда, чаще всего к паронимам относят также разнокоренные (неродственные) слова, близко звучащие и вследствие этого допускающие смешение в речи (например, сер— сэр, компания — кампания). И если смешение внешне сходных слов приводит к грубым речевым ошибкам, то смешение паронимов порождает стилистическую неправильность, непозволительные речевые казусы. А такие стилистические . "грехи", порожденные паронимией, особенно опасны в ораторской | речи, рассчитанной на массы слушателей. Нередко приходится слышать, как оратор, не заботясь о речевой точности (да и о речевой культуре тоже), легко подменяет гордыню — гордостью: "Надо учиться смирять свою гордость (вместо гордыню. — А.Л.)". Или: "Мы не учитываем грубых факторов (вместо фактов — А.Л.) местнического подхода при проведении приватизации".
Но паронимы не только налги искусители, а и друзья — только для этого ими нужно умело распоряжаться. Обратите внимание, как умело "сталкивают" паронимы — даже б пределах одной фразы — мастера слова. Так, известный судебный оратор Ф.Н.Плевако в одной из своих речей следующим образом противопоставил паронимы: "Я буду вести не придуманную, а продуманную речь". А вот столь же удачная фраза с "играющими" паронимами у А. Ы. То лето го: "Эстетизм — это красивость, не красота, любование, а не любовь, сердитость, а не гнев..." А смотрите, как ярко "играют" паронимы в народной речи — в русских пословицах и поговорках: "Какова нажива — такова и прожива", "Суд не в осуд".
Сейчас модно щеголять иностранными словами — и к месту и не к месту, а лишь моде времени ради. Даже родной азбуки чураемся — подавай нам латиницу! Чужие слова, написанные чужими литерами, назойливо лезут в глаза, лавиной рвутся в нашу речь и с рекламных щитов, и с экранов телевизоров, и даже со страниц газет (подавай и им иностранные этикетки!), стремясь изменить даже нагие мышление.
Нет, не пуризм заговорил во мне (к месту употребленное иностранное слово уважать надо) — беспокоит грозящая опасность нашему языку потерять свою гордую высоту языка мирового.
В свое время В.Г.Белинский очень точно определил отношение к "своему" и "чужому" в нашей речи: "Нет сомнения, что охота пестрить русскую речь иностранными словами без нужды, без достаточного основания противна здравому смыслу и здравому вкусу, но она вредит не русскому языку и не русской литературе, а только тем, кто одержим ею. Но противоположная крайность, то есть неумеренный пуризм, производит те же следствия, потому что крайности сходятся. Судьба языка не может зависеть от произвола того или другого лица. У языка есть хранитель надежный и верный: это — его же собственный дух, гений".
Давайте уважать родное слово: оно — наша связующая нить с великим наследием прошлого, со всем тем, что завещали нам наши предки. Не след нам щеголять иностранщиной не только в одежде, но особенно в слове. Уместно привести здесь слова Льва Толстого, сказанные им еще в молодые годы: "Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по I душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а если | хочешь блеснуть, тогда другое дело".
А шеголять иностранными словечками у нас любят: массовой информации (газеты, радио, телевидение) то и дело мелькают саммиты и имиджи, рейтинга и эксклюзивы. Однажды пришлось услышать, как старая сельская бабка похвалялась своим беззубым подружкам: "О, у моего старика новое хобби заявилось: такие корзинки из лозы плетет — просто загляденье". Понятно: на языке нынешнего радио и телевидения опыт прошла...
Как уже говорилось, портят речь штампы и канцеляризмы. Штампы — это шаблоны, ходульные, окостенелые выражения, а канцеляризмы — стандартизированные словесные обороты. Они почти органичны в официально-деловых документах, но, попав в живую речь, создают бесцветную, сухую речь — словно по ней наждаком хватили.
В своей книге "Живой как жизнь" К.И.Чуковский метко и справедливо нарек "канцеляритом" неоправданное использование в речи официально-делового стиля.
"Сколько ядовитых стрел сатиры и юмора выпущено против "канцелярита", "мертвой воды" — штампованной, унылой стереотипной речи! А все равно приходится снова и снова говорить об опасностях словесных штампов, их устойчивости, живучести, заразительности. В чем же тут дело? Может быть без штампов в определенных ситуациях вообще нельзя обойтись? А может быть, не всегда ясна разница между штампованной, то есть обессмысленной речью и привычно-расхожими оборотами? Ведь штамп — это избитое выражение, которое теряет точный и конкретный смысл от частого употребления...".
Выступая в защиту "живого и светлого русского языка", К.Г.Паустовский писал: "Появилось у нас довольно много людей, владеющих двумя языками — языком ведомственным и языком живым. Они применяют тот или иной язык смотря по надобности, Шаблонный и неуклюжий язык протоколов и отчетов считается у этих людей как бы эталоном современности — языком, единственно годным для служебной и общественной жизни. Живая и образная речь отодвигается на второе место — в область семьи, личных привязанностей и увлечений".
Сколько мы уже слышали этой штампованной речи: внимание обязательно постоянное, пристальное или неослабное, поддержка — активная, сроки — конкретные или сжатые, критика —резкая? почин — ценный и пр. Эти слова-прилипалы, сухие и холодные, порождают у слушателей смысловую пустоту, лишают речь жизненной энергии.
Из речи в речь кочуют расхожие выражения: заострить вопрос, принять меры, поставить во главу угла, поднять на должную высоту, держать в поле зрения, усилить внимание и т.п.
Говорят, от частого употребления слово теряет силу и выходит из употребления, как, например, бывает в жаргоне или сленге. Но не тут-то было: и расхожие выражения, и слова-прилипалы не только живучи, но и, как корь, заразительны.
Что же касается канцеляризмов, то без них не обойтись, например, при составлении и написании официальных и деловых бумаг и документов. Правы Ю.А.Бельчиков и Н.Н.Кохтев, "никто не будет возражать против фразы в гарантийном письме: "Наше предприятие готово принять Вас на работу на должность..." ...Но мы сразу же почувствуем этот самый "канцелярит", когда услышим, как муж обращается к жене: "Принимаю с удовлетворением твое предложение приступить к совместному воскресному отдыху...".
Канцеляризмы используются писателями-сатириками в целях создания комического эффекта, как это мастерски делали М.Е.Салтыков-Щедрин ("За словесное оскорбление укоризной в недостатке благовоспитанности и неимении христианских правил с поднятием руки, но без нанесения...") или И.Ильф с Е.Петровым ("По линии огурцов дело обстоит благополучно...").
"Язык готовых выражений, — писал А.Н.Толстой, — тем плох, что в нем утрачено ощущение движения, жеста, образа. Фразы такого языка скользят по воображению, не затрагивая сложнейшей клавиатуры нашего мозга".
