Реферат Догоняющая модернизация
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Содержание
ВВЕДЕНИЕ.. 2
ГЛАВА 1
ОТ АВТОРИТАРИЗМА К ДЕМОКРАТИИ.. 4
1.1 ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ТРАНЗИТ. 4
ГЛАВА 2
ДОГОНЯЮЩАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ.. 8
2.1 ДОГОНЯЮЩАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ.. 8
2.2 ОРГАНИЧЕСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ.. 13
2.3 СОИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ... 15
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.. 18
БИБЛИОГРАФИЯ.. 20
ВВЕДЕНИЕ
Мы живем во время третьей волны демократизации, начало которой датируется
История знает три волны демократизации. Первая волна началась в
Причины столь глобального явления С.Хантингтон видит в следующем: кризис легитимности диктаторских режимов, экономический рост в 60-е гг. ХХ в., изменения в доктрине католической церкви 60-е гг., перемены в политике ведущих мировых политических сил (США, Европейское Сообщество, СССР), демонстрационный эффект опыта стран, уже осуществивших переход к демократии.
От предшествующих демократических волн современную отличают некоторые особенности, и, прежде всего, гораздо более широкий, почти глобальный масштаб; в отличие от перехода, начавшегося после второй мировой войны и длившегося вплоть до второй половины 60-х годов, нынешний переход возник не в связи и не в результате военного поражения каких-либо авторитарных режимов, он в целом происходит и в гораздо более благоприятном международном контексте, в условиях, когда демократия стала своего рода «духом времени».
Но что случается, когда страны застывают в промежуточном состоянии? Когда существующей строй нельзя назвать ни авторитарным, ни демократическим? Это и предстоит выяснить.
ГЛАВА 1
ОТ АВТОРИТАРИЗМА К ДЕМОКРАТИИ
1.1 ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ТРАНЗИТ
Основными источниками легитимности диктаторских режимов служили мобилизирующая идеология и национализм. Тоталитарная идеология являлась опорой правящих элит в странах мировой системы социализма и в ряде стран социалистической ориентации в «третьем мире». Как известно, Сталин объяснял необходимость ускоренной индустриализации угрозой извне. Такая аргументация соответствовала «оборонному сознанию» народа, сложившемуся веками, и архетипу культуры традиционного общества, привыкшего искать врага. Национализм стал инструмент поддержки авторитарной политики модернизации в развивающихся страна, правящие элиты которых избрали курс на создание рыночной экономики. Во второй половине ХХ в. Стало понятно, что коммунистическая идеология – главное препятствие на пути экономического роста в социалистических странах. Неспособность правящей элиты удовлетворить первостепенные социально-экономические потребности населения привела к полной делегитимации режимов. В попытке удержать власть, правительство идет на уступки, выражающиеся в либерализации режима: ослабление цензуры в СМИ, несколько большую «свободу рук» независимых рабочих организаций, восстановления ряда индивидуальных юридических гарантий, освобождении большинства политических заключенных, возвращение политэмигрантов, терпимость в отношении оппозиции. В рамках правящей элиты может произойти раскол, и выделиться «консервативное» и «реформаторское» крыло, в рядах оппозиции – сторонники «умеренной» и «радикальной» линии. Балансируя между «консерваторами» и «радикалами», сторонники «мягкого авторитаризма», как правило, стремятся к проведению политики постепенных, последовательных преобразований. Однако продвижение по этому пути неизбежно приводит к нарастающему сопротивлению реформам со стороны «консерваторов» и в то же время к настойчивым требованиям «радикалов» ускорить проведение этих реформ. В этих условиях завершение этапа либерализации в основном зависит от способности «реформаторов» в правящем блоке и «умеренных» в оппозиции, ограничив влияние «консерваторов» и «радикалов», заключить соглашение по поводу принятия сторонами демократических норм и правил политической игры[1].
Этот процесс может затянуться из-за слабости оппозиции или повернуть назад к авторитаризму в связи с чрезмерной радикализации оппозиции, которая толкает правящую элиту на репрессивные контрдействия.
Проведение относительно свободных выборов под контролем сверху означает начало процесса непосредственного установления демократии. От того, какой характер носит избирательный закон, какие «правила игры» закрепляет, зависит и лицо партийной системы.
Еще одна проблема заключается в выборе модели демократии. Так, сильный парламент, но слабая власть с той или иной степенью вероятности продуцирует риск паралича государственных институтов, а, следовательно, ведет к хаосу и росту диктаторских настроений. Поэтому важна процедура разработки и принятия Конституции. Оптимальным вариантом представляется достижение консенсуса, между разработчиками этого документа, определяющего основные правила игры. При этом весьма полезно привлечь к этому дискурсу максимально большое количество акторов, что бы гарантировать широкий спектр защиты интересов.
Д.Растоу делит период становления демократии на четыре фазы[2]:
1. предварительное условие Отправной точкой служит наличие национального единства – большинство граждан недолжно иметь сомнений или делать мысленных оговорок относительно того, к какому политическому сообществу они принадлежат. Границы государства должны быть устойчивыми, а состав граждан постоянен
2. подготовительная фаза Раскол на сторонников и противников демократии, демократически ориентированная элита встает в оппозицию правящему режиму. Отличительной чертой перехода к демократии является поляризация, а отнюдь не плюрализм. Главное, что бы общество все-таки имело в сознании идею национального единства, иначе не избежать расовых конфликтов, сецессии и геноцида.
3. фаза принятия решения Это период введения избирательного права, становления конкурентных выборов и партийной системы. Сила сосредоточена в руках элиты, которая определяет основные тенденции развития демократии.
4. фаза привыкания Происходит закрепление достигнутых демократических завоеваний за счет распространения в обществе культуры диалога и компромисса, плюрализма мнений.
Существуют так же и другие варианты дифференциации переходного периода: фазы либерализации, как преодоление делегитимации; демократизации (становление основных демократических институтов) и консолидации, которая предполагает, что политические элиты и значительная часть общества воспринимают сложившиеся демократические институты как приемлемые и не имеющие легитимных альтернатив и готовы придерживаться правил конкурентной политической игры.
Не стоит выпускать из виду ряд проблем, решение которых является одним из условий успешного завершения демократического перехода. Это проблема перехода, контекстуальная и системная проблемы. Проблема перехода заключается в «дилемме палача», когда не понятно, что делать с бывшими диктаторами и «проблеме преторианизма» - как оградить военных от вмешательства в политику и служение военных структур на благо гражданского общества. Контекстуальная проблема включает в себя низкий уровень экономического развития, социально-демократическое неравенство, большой внешний долг, терроризм, этнические конфликты и др. Изменения, происходящие в массовой политической культуре, экономические потрясения, слабая ускоренность усвоения и признания демократических ценностей политической элитой и массой – все это круг системных проблем.
Становление консенсусной культуры функционирования политических институтов и широкое доверие к ним со стороны общества свидетельствует о том, что демократический переход завершен и возвращение к диктатуре уже не возможно. Однако как показывает опыт стран третьей демократической волны, попытка осуществления демократического перехода может привести и к смешанным, полудемократическим, неконсолидированным демократическим режимам. Дело в том, что возможности либерализации диктаторского режима, консолидации демократии во многом связаны с особенностью тех исходных позиций, с которых в каждой отдельно взятой стране начинается демократический переход.
ГЛАВА 2
ДОГОНЯЮЩАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ
2.1 ДОГОНЯЮЩАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ
В теории модернизации существуют три «эшелона модернизации». К первому эшелону относят страны Западной Европы, Северной Америки, Австралию, в них модернизация проходила органично, основные процессы шли «снизу». Движущими силами модернизации были буржуазия, городские средние слои, массовые движения. В странах второго эшелона, к которым причисляют Россию, Турцию, некоторые страны восточной Европы, Латинской Америки основным источником модернизации был ответ элиты на «вызов запада»; влияние Запада стимулировало модернизацию и капиталистическое развитие. Главным инициатором модернизации в этом случае было государство, которое насильственно внедряло заимствованные инновации среди своих граждан. К странам третьего эшелона относят остальные страны, включая большинство стран Азии и Африки, часть стран Латинской Америки, в которых модернизация начиналась через систему колониализма; в них еще не успели сложиться предпосылки капитализма.
Для описания процессов модернизации во втором эшелоне, когда страны, пытаясь преодолеть свою отсталость от ведущих государств Западной Европы, стремятся сделать рывок в своем развитии, используется концепция «догоняющей модернизации». В первую очередь, догоняющая модернизация понималась как форсированная модернизация хозяйства, стратегическая роль в которой отводилась государству. К началу 1990-х годов «маятник» концепций модернизации отклонился далеко вправо: этатисты оказались потеснены сторонниками экономического либерализма. На смену парадигме государства – «локомотива» устойчивого развития пришла неолиберальная идеология рынка – всеобщего регулятора экономических и политических процессов. Но правомерно ли вообще трактовать демократию в духе экономического детерминизма? Для демократии важны не экономическое развитие и достижение благосостояния как таковые, а создание в их результате предпосылок формирования массового среднего класса в качестве ее социальной базы. По подсчетам С.Липсета 74% стран с низким уровнем экономики имеют авторитарные режимы, 24% - полудемократические, и только Индия является единственной странной из беднейших и наименее развитых со вполне устойчивыми демократическими порядками. Все это показывает, что прямой зависимости между демократизацией и уровнем экономического развития нет. Демократизация не является непосредственным продуктом экономической модернизации и может быть начата и в экономически неразвитых обществах, хотя более высокая стадия развития дает больше шансов для сохранения демократии.
К числу структурных предпосылок описываемого идеального типа процесса демократизации относят и наличие в обществе культурных условий, прежде всего распространенности тех ценностей и установок, которые ассоциируются с гражданской культурой
Речь идет о межличностном доверии, поддержке демократических институтов, признании индивидуальных прав и свобод, политической терпимости, чувстве индивидуальной политической “эффективности”, политическом участии, а также о некоторых, по преимуществу протестантских (и отчасти католических), религиозных традициях.
Так, по словам Р.Даля, “возникновение и живучесть демократического правления среди группы людей определенным образом зависит от их убеждений” Р.Инглхарт выражается еще более определенно: “Эволюция и выживаемость массовой демократии предполагают появление некоторых поддерживающих ее привычек и ориентаций среди широкой общественности”.
Конкретные решения и действия, политических акторов во многих ключевых аспектах определяют ход демократического транзита и связанных с ним общественных преобразований. Акторы сами выбирают свои действия, стратегию и тактику, тем самым, намечая специфику устанавливаемых процедур и институтов. Однако в развитии транзита акторы осуществляют выбор политических институтов и действий в обстоятельствах, которые созданы не ими самими и являются внешними по отношению к самому выбору.
Иными словами, этот выбор не полностью произволен и лишен предварительных посылок, как мог бы быть выбор в условиях общественной tabula rasa, на которой можно воплотить любой политический проект. Данный выбор определяют не только сами процедуры, т.е. конкретные политические действия, — он зависит и от структурных факторов, прежде всего, причинно обусловленных культурными традициями и широким общественно-экономическим контекстом. В самом деле, начинать строить демократию можно, не дожидаясь, пока созреют подходящие, благоприятные для нее условия, однако, в конечном счете, исход конкретного демократического транзита и перспективы консолидации демократии зависят и от структурных факторов.
Демократия как институционализированная неопределенность все же предполагает выбор между вариантами, которые сами в значительной степени определены. В самом деле, именно структурные — государство - и нациеобразующие, социально-экономические и культурно-ценностные — факторы определяют содержательное наполнение выбираемых формальных процедур и институтов (и объясняют, например, почему в одних случаях выборы становятся важнейшим институтом консолидируемой демократии, а в других — используются новой олигархией в качестве механизма самосохранения).
Многие исследователи приводят мнение о неправомерности каких-либо аналогий между посткоммунизмом и признанными “классическими” поставторитарными демократизациями в Южной Европе и Латинской Америке. Спору нет, противники уподобления демократизации и посткоммунизма совершенно правы, когда фиксируют очевидные особенности посткоммунистических трансформаций: двойную задачу политической демократизации и перехода к рыночной экономике; необходимость демонтажа значительной части устаревающих производственных мощностей ради модернизации и реструктуризации других; отсутствие, в большинстве случаев, первоначального пакта между реформаторами и консерваторами; возникновение этнонационалистической (т.е. сущностно недемократической) реакции на коммунистический коллапс; зачаточный характер гражданского общества при аморфности связей между его изолированными протоэлементами и государством и др.
Современный посткоммунизм и в самом деле многомерен. Именно поэтому разные его стороны могут быть концептуализированы в разнообразных теоретических моделях, интерпретирующих посткоммунизм и как демократизацию авторитарного политического режима, и как трансформацию политической системы с сохранением многих традиционных черт, и как переход от командной экономики к рыночной, и как составной элемент глобальной демократической волны, и как распад последней в мире империи либо национальное самоопределение со становлением новых государственности и национальной идентичности. Возможны и другие теоретические описания. В отдельных своих измерениях посткоммунизм одновременно принадлежит разным, хотя и взаимопересекающимся, типам и модификациям явлений и процессов. Время для создания интегрированной теории посткоммунизма, по всей видимости, еще не пришло, пусть даже потому, что само посткоммунистическое развитие продолжается и не получило сколько-нибудь завершенных, выкристаллизовавшихся форм. Эта содержательная неопределенность отражена и в самом термине “посткоммунизм”, который воспринимается как негативный по смыслу[3].
Является ли третья демократическая волна конечной? Не останутся ли страны на периферии между демократией и тоталитаризмом? Причинами затянувшегося демократического транзита могут служить: ограничение политической рола парламентов в пользу исполнительной власти, стремление избранных президентов продлить закрепленные конституцией сроки пребывания главы государства на своем посту, создание партийной системы с преобладанием президентской партии, давление властей на свободные средства массовой информации и общественные организации, многочисленные нарушения правил проведения выборов и в снижении их конкурентного характера.
2.2 ОРГАНИЧЕСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ
Органическая модернизация характерна для стран-лидеров мирового технологического и экономического прогресса, таких как США и стран Западной Европы, осуществивших переход к рациональному общественному устройству в результате длительного внутреннего развития. Страны с бывшими авторитарными режимами, ныне принимающие участие в третьей волне демократизации, для преодоления демократического транзита заимствуют у стран-лидеров, сложившиеся у них демократические институты. Таким образом, органическая модернизация является неким эталоном и своего рода целью для догоняющей модернизации. Но возможно ли осуществить демократический транзит и прийти к этой конечной цели?
Демократия, как форма жизни не может стоять на месте. Чтобы жить, ей необходимо развиваться в соответствии с переменами, уже свершившимися и только грядущими. Если демократия не движется вперед, если пытается остаться неизменной, она вступает на путь регресса, ведущий к угасанию.
Американцы твердо заверяют в своей преданности принципам правления в интересах большинства при соблюдении прав меньшинства, разделению властей, верховенства закона, равенства и равных возможностей, всеобщего избирательного права и честных выборов, гражданских свобод и справедливости для всех, хотя на практике они реализуются не полностью. Все это не преходящие достижения отцов-основателей нации, оставленные ими в наследство будущим поколениям американцев. И уже эти завоевания, согласно трактовке, надежны, бесспорны и непоколебимы.
Демократия одновременно и состязательная система, обеспечивающая честную конкуренцию конфликтующих интересов и противостоящих целей, и система организации общественного обсуждения, призванная вырабатывать и продвигать общие интересы и коллективные цели. Р.Даль выделил следующие критерии демократического процесса:
· всеобщее избирательное право
· равное и основанное на информации понимание существа стоящих проблем
· эффективное участие в процессе принятия решений на всех его этапах
· действенный контроль, как за выработкой повестки дня, так и за делегированием власти
По словам Дж.Дьюи демократическое правление базируется на убеждении, что никакой человек или группа людей не обладает достаточной мудростью, чтобы управлять другими без их согласия. Это убеждение косвенно предполагает, с одной стороны, равенство, поскольку «общественная воля возникает как, совокупное выражение идей многих людей», а с другой – наличие возможности, ибо все люди имеют право формировать и высказывать соображения по поводу своего места и благополучия в рамках социального порядка.
Что кается демократии, как образа жизни, то, похоже, нет ни одной крупной нации, где государства или культуры, которые бы в основном, а тем более – полностью соответствовали её критериям. И Соединенные Штаты здесь, конечно не исключение. В этом плане, сложившиеся стили жизни нельзя назвать подлинно демократическими. Именно это имел в виду Дьюи, когда описывал демократию как радикальную идею и ту задачу, которую нам еще предстоит решить. Малого того, нет никаких гарантий, что это предприятие увенчается успехом. Возможно, что демократического образа жизни так никогда и не удастся достичь[4].
Но это не означает, что демократическая жизнь – всего лишь вымысел. Ведь, как подчеркивал С.Хук, тот факт, что нет абсолютно толстого человека, не мешает нам проводить различие между более и менее толстыми людьми.
2.3 СОИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Общество, как мы выяснили, является определяющим фактором в период демократического транзита. Оно и лишает легитимности авторитарный режим, и толкает правящую элиту на либеральные реформы в начале самого перехода и завершает этот переход, ведь только восприятием значительной части общества, сложившихся демократических институтов, как приемлемых и не имеющих легитимных альтернатив осуществляется консолидация демократии.
Что же переживает гражданское общество в период демократического транзита? Проанализируем на примере России.
На первом этапе реформ маятник качнулся от социалистической мысли к либеральной, но ситуация изменилась и вновь пробудился интерес к традиционалистским, национально-патриотичеким, а в ряде случаев и шовинистическим движениям, что вполне закономерно в ситуации кризиса, распада и тяжёло переживаемой униженности страны. Одновременно происходит расширение сферы бездуховного, примитивного прагматизма, в основе которого лежит, по видимому, атомистический индивидуализм в ситуации продолжающейся дезинтеграции общественных связей. В целом общественное сознание граждан России может быть охарактеризовано сегодня как противоречивое и фрагментарное. Утрачена не только целостность картины мира, но зачастую точки отсчёта оказываются потерянными отсюда - непредсказуемость, иррациональность политического поведения, пропасть между мнением и действием, повышенная эмоциональность восприятия происходящего, чередуемая с приступами безразличия и усталости от политики. В то же время продолжают действовать многие укоренившиеся привычки и стереотипы восприятия и поведения, иной раз спасающие нас от сползания к хаосу, но одновременно воспроизводящие те самые модели, от которых хотелось бы избавиться в демократической России. Произошёл разрыв между наметившимся плюрализмом ценностей и их институционализацией, социально-экономические интересы в отличие от потребительских структурируются крайне медленно. Свобода выбора в ситуации подобного ценностного хаоса нередко превращается в случайный выбор под воздействием последнего события или только что подхваченной новомодной теории.
Приходится констатировать, что политическая культура российского общества всё ещё далека от гражданской.
В стороне от кризиса не могла остаться и сфера властных отношений в обществе. Между тем никакая стабилизация или устойчивое развитие невозможны без преодоления кризиса легитимности, имеющего весьма глубокие основании в политическом сознании граждан. И дело здесь не ограничивается эмоциональной реакцией на текущие события. Пафос разрушения, направленный в своё время против атрибутов советской государственности, продолжает сохранять сильную инерцию и в настоящее время, подрывая основы государственности как таковой. Этому в немалой степени способствует неутихающая компрометационная война «всех против всех», особенно обостряющаяся в ситуации избирательной компании. Негативизм по отношению к власти приобретает устойчивый характер и сегодня он уже, пожалуй, даже в меньшей степени распространяется на коммунистический режим, нежели на демократический, дискредитируя тем самым саму идею демократии. Очевидно, что если данную тенденцию не удастся приостановить в самое ближайшее время, то отношение ко всякой власти как к «власти от дьявола, а не от Бога», а к политике, как к заведомо грязному делу, может надолго зафиксироваться в сознании, войти в политическую культуру общества, обрекая на успех практически любой последующий режим, грозит подрывом самих основ российской государственности[5].
Ещё одна проблема относительно кризиса легитимности власти в России проистекает из отношения власти и собственности. Государство при капитализме выполняет принципиально иные функции, нежели в докапиталистических обществах: отличительной чертой здесь выступает разделение единого комплекса на политические и экономические отношения. Именно это и придаёт капиталистическому государству устойчивость и автономию. В условиях рынка частная сфера неизбежно носит ограниченный характер: возникает проблема регулирования внеэкономических и непроизводственных отношений, то есть потребность в наличии специфических органов социального контроля, вынесенных за рамки производственных отношений.
Для социалистического государства была характерна неразделимость сфер власти и собственности. Государство при социализме контролировало все области жизни, включая производственную и распределительную. В процессе обвальной приватизации последних лет произошло внешнее разделение этих сфер, и тенденция вроде бы в этом отношении остаётся довольно сильной. «Старое » государство подорвано, ибо потеряло главную функцию контроля над распределением, но «новое» государство капиталистического типа ещё не создано.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Описывая демократическую жизнь как идеал, мы не только фиксируем реальное положение дел, сколько намечаем направления будущего развития.
Идеализация – есть первый шаг на пути к воплощению демократии, когда – и если – демократия как образ жизни будет действительно воспринята нашим идеализированным воображением, конкретная жизнь индивидов отразит этот идеал в действительности. На существующий день такие социальные институты как армия, средства массовой информации, школа семья не выполняют своих функций воспитания политической ориентации, привития демократических ценностей. Пиар-технологии и изощренные рекламные компании продвигают все: от автомобилей до философских систем, от роскошных круизов до новых журналов, местных вин до международных войн. Необходимо преобразовывать средства массовой коммуникации и средства массовой информации в средства информации и общения, созданные народом, для народа и стоящие на страже его интересов. Не стоит забывать, что демократия – индивидуальный образ жизни каждого человека.
Иными словами, демократические транзиты как таковые не означают гарантированного перехода к демократии и уж тем более ее консолидацию. Так мы обозначаем, полиморфные процессы перехода от одного общественного и политического состояния к другому, причем, как уже подчеркивалось выше, в качестве конечного пункта вовсе не обязательно (и даже редко) выступает демократия. Однако такие процессы (по крайней мере, в определенной их части) характеризуются влиянием выделенных выше общих — и в этом смысле универсальных — факторов: нормативное отношение к демократии и массовая притягательность демократических идеалов, экономическая неэффективность и делегитимизация авторитаризма, экспериментирование на практике с демократическими институтами и процедурами, благоприятная для демократизации международная среда и др. Именно это и позволяет рассматривать многообразные по своему характеру и результатам демократические транзиты как составные элементы нынешней глобальной (хотя и сущностно весьма разнородной) демократической волны.
В мире нет двух демократий, которые бы прошли через борьбу одних и тех же сил, вели спор по одному и тому же кругу вопросов и с теми же самыми институциональными последствиями, поэтому представляется маловероятным, чтобы какая-либо будущая демократия в точности повторила путь одной из предшествующих. Что бы прийти к демократии, требуется не копирование конституциональных законов или парламентской практики некой уже существующей демократии, а способность честно взглянуть на свои специфические конфликты и умение изобрести или позаимствовать эффективные механизмы их разрешения.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Алексеева Т.А. Демократия как идея и процесс //Вопросы философии №6 1996
2. Чечель С.Л. Демократические переходы: закономерности и этапы //Социльно-гуманитарные знания №2, 2004
3. Растоу Д. переходы к демократии: попытка динамической модели. //Полис №5, 1996
4. Дж.ДЖ. Стур Открывая демократию заново (1) //Полис №5, 2003
5. Дж.ДЖ. Стур Открывая демократию заново (2) //Полис №6, 2003
6. Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели //Полис №5, 1996
7. Стоянович С. Посткоммунизм: противоречие между демократией и капитализмом //Полис №1, 1996
8. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис №2, 1998
9. Фадеев Ю.А. От аторитаризма к демократии: закономерности переходного периода //Полис №1-2, 1992
10. власть при переходе от тоталитаризма к демократии //свободная мысль №8, 1993
[1] Чечель С.Л. Демократические переходы: закономерности и этапы //Социльно-гуманитарные знания №2, 2004
[2] Растоу Д. переходы к демократии: попытка динамической модели. //Полис №5, 1996
[3] Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис №2, 1998
[4] Дж.ДЖ. Стур Открывая демократию заново (1) //Полис №5, 2003
[5] Т.А. Алексеева Демократия как идея и процесс //Вопросы философии №6 1996
