Реферат Конфликты в современном обществе
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Введение
Социальные конфликты играют в жизни людей, народов и стран большую роль. Эта проблема стала предметом анализа еще древних историков и мыслителей. Каждый крупный конфликт не оставался бесследным. Многие историки выделяли в качестве причин военных столкновений несовпадение интересов враждующих сторон, стремление одних захватить территорию и покорить население и стремление других защититься, отстоять свое право на жизнь и независимость
Причины конфликтов привлекали внимание не только историков. В ХIХ и ХХ вв. эта проблема стала предметом изучения социологов. По сути дела в рамках социологии сложилось специальное направление, которое ныне носит название «социология конфликта».
В настоящее время конфликт стал доминирующей ячейкой общественных отношений. Он присутствует как в явных, так и в латентных (неявных) формах. Он наличествует в столкновениях предполагаемых перспектив развития страны и в повседневной жизни, пронизывая ткань семейных отношений. Конфликт проявляется там, где есть сотрудничество и согласие. Главный вопрос состоит, следовательно, не в возвращении к якобы бесконфликтному состоянию, а в том, чтобы научиться жить с конфликтом, отдавая себе отчет в его стимулирующем воздействии в тех случаях, когда он развивается в определенных рамках, и, сознавая его разрушающий характер, когда он перерастает эти рамки.
Новые отношения в Российском обществе складывались и складываются через массу конфликтов, которые разворачиваются на всех основных уровнях социальной организации.
Развертывание конфликтов одновременно на всех уровнях привело к тому, что в обществе произошли радикальные, а главное необратимые перемены, характеризующиеся изменениями политической системы, экономических отношений геополитического пространства и статуса Российского государства, состояния культуры.
Именно поэтому проблема конфликта является столь актуальной в социологии. Она охватывает широкий круг вопросов, среди которых определение понятия «конфликт», его природы как общественного явления, причин возникновения, возможностей разрешения, а также типологии, классификации конфликтов, выявление их роли в общественной жизни и т. д. Все вышеперечисленные факторы и обусловили актуальность нашего исследования.
Целью работы является изучить конфликты в постсоветском обществе.
В развитии этой цели можно выделить следующий круг задач:
- рассмотреть сущность и понятие социального конфликта;
- выявить причины возникновения социальных конфликтов в России;
- изучить социальные конфликты в современной России.
Объект исследования – социальный конфликт
Предмет исследования – социальные конфликты в постсоветском обществе.
В качестве основного метода исследования в данной работе является метод анализа документов. В частности, я анализировала различную научную литературу, учебники, пособия по исследуемой проблеме, а так же публикации в научных журналах и других периодических изданиях, где рассматриваются различные точки зрения авторов о причинах возникновения социальных конфликтов в России на постсоветском пространстве, о том, какую роль они играют в обществе, какие типы конфликтов имели место в постсоветской России, о возможностях разрешения социальных конфликтов и т.д.
1. Понятие и сущность социальных конфликтов.
Ортодоксальность восприятия конфликта в обыденном мышлении общеизвестна: мир черного и белого (конфликт, конечно же, только черное), борьба, стоять до последнего, не уступать ни пяди, у кого сила, тот и прав и т.п. Война, агрессия насилие, ненависть и прочие не менее «сильные » стороны жизни, от которых большинству людей хотелось бы просто избавиться или хотя бы держаться поодаль. Реальность же убеждает, что жизнь вне конфликта есть не что иное как утопия. И убеждаясь в этом, мы уже начинаем осознавать, что прожить вне конфликта невозможно и начинаем выстраивать собственное понимание конфликтного. Например, «конфликт есть драка с перспективой добрых отношений ».
Что же в реальности?[1]
Социология конфликта исходит из того, что конфликт есть нормальное явление общественной жизни, выявление и развитие конфликта в целом – полезное и нужное дело. Общество, властные структуры и отдельные граждане будут достигать более эффективных результатов в своих действиях, если они будут следовать определенным правилам, направленным на урегулирование конфликта.
Исходные положения конфликтологии обусловлены представлением о социальном характере конфликтов в обществе, их тесной связи с социальной средой. Во-первых, это признание конфликта в качестве повседневного естественного явления в жизни любого общества, неотъемлемой части человеческого существования. Конфликты играют важную роль в поступательных процессах развития, перемен и трансформации, порождаемых природой общественной жизни. Нет бесконфликтного бытия, как и бесконфликтного развития. Конфликт предстает как осознание отдельным индивидом или социальной группой противоречивости процесса взаимодействия, различий и несовместимости интересов и ценностей. Во-вторых, конфликтология рассматривает конфликты как явления, прогнозируемые и поддающиеся конструктивному воздействию. Иными словами, их причины, формы проявления и способы урегулирования доступны пониманию, а, следовательно, и управлению подходящими вызовам ответами общественных институтов.[2]
Понятие «конфликт» характеризуется исключительной широтой содержания и употребляется в разнообразных значениях. Самым общим образом конфликт понимается как предельный случай обострения противоречий. Социальные психологи также подчеркивают, что трудно разрешимое противоречие связано с острыми эмоциональными переживаниями.
Конфликт:
· явление социальное, порождаемое самой природой общественной жизни;
· явление осознанное, действие обдуманное;
· явление широко распространенное, повсеместное, вездесущее;
· прогнозируемое явление, подверженное регулированию.
Из выше перечисленных черт, характеризующих конфликт, следует одно из многочисленных определение:
Конфликт — это нормальное проявление социальных связей и отношений между людьми, способ взаимодействия при столкновении несовместимых взглядов, позиций и интересов, противоборство взаимосвязанных, но преследующих свои цели двух или более сторон[3].
Конфликт - это столкновение противоположных целей, позиций, мнений и взглядов оппонентов или субъектов взаимодействия.
Социологи определяют конфликт – как столкновение, вызванное противоречием установок, целей и способов действия по отношению к конкретному предмету или ситуации.
Реальный конфликт представляет собой социально-психологический процесс. Социальные психологи предлагают определять конфликт как возникающее в сфере общения столкновение, вызванное противоречивыми целями, способами поведения, установками людей, в условиях их стремления, к достижению каких-либо целей[4].
Социальный конфликт – это взаимная и открытая борьба социальных субъектов, побуждаемая несовпадающими (различными или противоположными) интересами из-за каких-то благ.[5]
Современные социологи под социальным конфликтом понимают: любые виды борьбы между индивидами, цель которых – достижение, либо сохранение средств производства, экономической позиции, власти или других ценностей, пользующихся общественным признанием, а также завоевание, нейтрализация или устранение действительного либо мнимого противника.
Рождаясь на почве объектно-субъектных или реально-субъектных противоречий, конфликты, вместе с тем, вовсе не сводятся к ним. У конфликтов своя собственная субъектно-сознательная и субъектно-деятельностная природа.
Конфликтные ситуации в том и выражают себя, что осознаются на уровне
субъектности: отдельной личности, определенной группы, общности, организации партии. Ведь конфликт — осознанное различие, противоположность конкретных субъектных сторон. Он тем отличается от противоречия, что всегда субъектно осмыслен и представлен известной позицией, «материализуясь» в направленной практике его участников. И разрешается именно таким сознательно-деятельностным способом.
В целом конфликт можно определить как сознательное противостояние субъектов и субъектных объединений, нагнетаемое существующими в обществе объективными противоречиями и выраженное индивидуальной или групповой субъектностью в провозглашенных целях, разработанных программах и реально совершаемых практических действиях.[6]
Предмет конфликта - это и есть основное противоречие из-за которого и ради разрешения которого субъекты вступают в противоборство.
Объект конфликта - может быть выражен в материальных (ресурсы, национальная валюта), социальных (власть, менталитет) или в духовных ценностях (идеи, устои, принципы), причем оба оппонента конфликта стремятся к обладанию этими ценностями, которые находятся на пересечении их интересов. Иногда объект отсутствует, в таких конфликтах одна сторона является нарушителем нравственных устоев другого[7].
Сложнее обстоит дело с национально-этническими конфликтами. В разных регионах бывшего СССР эти конфликты имели разный механизм возникновения. Для Прибалтики особое значение имела проблема государственного суверенитета, для армяно-азербайджанского конфликта территориальный статусный вопрос Нагорного Карабаха, для Таджикистана - межклановые отношения.[8]
Политический конфликт означает переход на более высокий уровень сложности. Его возникновение связано с сознательно формулируемыми целями, направленными на перераспределение власти. Для этого необходимо выделение на основе общей неудовлетворенности социального или национально-этнического слоя особой группы людей - представителей нового поколения политической элиты. Зародыши этого слоя формировались в последние десятилетия в виде незначительных, но весьма, активных и целеустремленных, диссидентских и правозащитных групп, открыто выступавших против сложившегося политического режима и становившихся на путь самопожертвования ради общественно значимой идеи и новой системы ценностей. В условиях перестройки прошлая правозащитная деятельность стала своего рода политическим капиталом, позволившим ускорить процесс формирования новой политической элиты.
Становление конфликтологии как теории и практики проходило в несколько этапов[9]:
| № этапов | Характеристика этапов | Исторические периоды |
| 1-й этап | Конфликты как существенная сторона социальных связей, взаимодействия и отношения людей | Древнейшие времена |
| 2-й этап | Конфликтологические идеи носят в основном религиозный характер | Средние века |
| 3-й этап | Конфликтологические идеи пронизаны верой в силу, гуманизм, разум и гармонию человека, способность преодолеть конфликты | Эпоха возрождения (XIV-XVI вв.) |
| 4-й этап | Появление предпосылок к системному подходу в познании и изучении конфликтов | Новое время и эпоха Просвещения (XVII-XVIII вв.) |
| 5-й этап | Проявление системного научного подхода к изучению конфликтов | Первая половина XIX в. |
| 6-й этап | Становление теории конфликтов как относительно самостоятельной теории | Вторая половина XIX- первая половина XX в. |
| 7-й этап | Развитие теории конфликтов , четкое определение ее проблематики, формирование конфликтологии как науки и дисциплины | Новейшее время (конец XX- начало XXIв.) |
Противоречия пронизывают все сферы жизни общества - экономическую, политическую, социальную, духовную. Обострение тех или иных противоречий создает «зоны кризиса». Кризис проявляется в резком усилении социальной напряженности, которая нередко перерастает в конфликт.
Конфликт делает социальные отношения более мобильными. Население быстрее отказывается от привычных норм поведения и деятельности, которые ранее их вполне удовлетворяли. Конфликт в форме конкуренции поощряет творчество, инновации и, в конечном счете, содействует прогрессивному развтию, делая общество более жизнеспособным, динамичным и восприимчивым к прогрессу[10].
Функции социальных конфликтов.
Функции социальных конфликтов в обществе многообразны, что ещё раз подчеркивает их большую (положительную и отрицательную) роль в обществе и в жизни социальных общностей, социальных институтов и организаций. Нужно признать позитивную роль социальных конфликтов в общественном развитии. Разумеется, утверждение, что социальные конфликты имеют и деструктивную сторону, не отвергается. Обращается лишь внимание на то, что без социальных конфликтов и некоторых издержек (цены развития) прогресс общества невозможен. Нужно стремиться не к ликвидации социальных конфликтов, а к созданию механизмов их оптимального разрешения. В условиях демократизации общества это предполагает уважительное отношение к самым разным точкам зрения, программам.
1. Прежде всего, социальные конфликты служат способом выявления и разрешения социальных противоречий, позволяют выявить противоборствующие стороны, противоположность интересов субъектов и тем самым начать процесс разрешения социальных конфликтов и общественного противоречия, не дожидаясь его эскалации. Поэтому Е.И. Степанов считает, что «социальный конфликт может быть определен как разрешаемое социальное противоречие»[11].
2. Далее, появление социального конфликта в обществе – это признак назревших социальных противоречий и необходимости соответствующих реформ. Нельзя замечать социальные конфликты и откладывать их разрешение на длительный срок. Это может привести к социальным катаклизмам типа Октябрьской революции или Чеченской войны. Сейчас в нашей стране обостряются социальные конфликты между богатыми и бедными, демократами и националистами. Если не принимать мер, то он может закончиться социальным взрывом и возвратом к отжившей советской системе. Это тоже будет развитие, т.е. переход данной вещи (общества) из одного качества в другое или в другую вещь. Но данное развитие не будет прогрессивным. Следовательно, разрешение социального конфликта может привести не только к прогрессу, но и регрессу.
3. Наконец, разрешение социального конфликта является источником развития (прогрессивного или регрессивного) самих противоборствующих субъектов и того общественного целого, в котором возник социальный конфликт. Наиболее важным этапом развития социального конфликта является именно разрешение. В зависимости от его характера происходит преобладание прогресса или регресса в развитии того явления, содержанием которого выступает данный социальный конфликт: общества, государства, города, предприятия.
Чтобы позитивная роль социального конфликта стала очевидной, нужно, с одной стороны, избегать случайных социальных конфликтов (которых можно избежать), а, с другой стороны, до предела снизить цену, которую платит общество за необходимые социальные конфликты. Для этого больше внимания необходимо уделять субъективным (психологическим, познавательным, методологическим) условиям социального конфликта, воспитывать людей и руководителей в духе терпимости, создать в стране конфликтологическую службу, способную профессионально заниматься прогнозированием, диагностикой и разрешением социального конфликта.[12]
Четыре точки зрения на причины социального конфликта.
При определении самого понятия «конфликт» чаще всего мы сталкиваемся с попыткой подвести его под более широкую категорию противоречия. Но такой способ определения влечет за собою игнорирование специфики собственно конфликтных отношений. Поэтому такое подведение частного под общее недостаточно, а порою и ошибочно.
В догматизированной версии марксизма, выполнявшей функции официальной идеологической доктрины, признавалось наличие противоречий в советском обществе преимущественно неантагонистических, но до признания конфликтов, тем более социальных, дело не доходило. О характере противоречий, о том, какое противоречие нужно было считать основным или главным, продолжались многократно возобновлявшиеся дискуссии. При этом во всех дискуссиях противоречия формулировались в предельно абстрактной и обезличенной форме: между производством и потреблением; производительными силами и производственными отношениями; между производительными силами и отдельными сторонами производственных отношении; между «новым» и «старым». Основная методологическая установка состояла в том, чтобы подчеркнуть значение единства сторон, целостности социально-политической системы. Некоторые авторы всерьез рассуждали о том, что при социализме, в отличие от капитализма, единство противоположностей, а не противоречие, является движущей силой развития общества. Мышление в этих категориях не давало возможности перейти к конкретному анализу социальных процессов, к поведению социальных групп и лиц, решающих те или иные вполне определенные конкретные жизненные задачи.[13]
В современной социологической литературе вопрос о связи между противоречием и конфликтом рассматривается известным английским социологом Энтони Гидденсом. Под конфликтом он подразумевает реальную борьбу между действующими людьми или группами независимо от того, каковы истоки этой борьбы, ее способы и средства, мобилизуемые каждой из сторон.
Гидденс говорит, что в отличие от конфликта понятие противоречия относится к некоторой структуре. Оба эти понятия весьма близки между собой, так как противоречие выражает уязвимое место, слабое звено в конструкции социетальной системы. Вместе с тем противоречие указывает на разделение интересов между различными группами и категориями людей, в том числе и между классами.
Далее он подчеркивает, что социальные противоречия связаны с различиями в образе жизни людей, принадлежащих к разным социальным группам, и неравенством их жизненных шансов, которые, в свою очередь, определенным образом влияют на формирование картины мира. Но противоречия далеко не всегда влекут за собой конфликты. Для превращения противоречий в конфликты необходимы осознание противоположности интересов и соответствующая мотивация поведения. Пока противоположность интересов не осознана, конфликт, как полагает Гидденс, еще не наступает. С этой точки зрения конфликт выступает, прежде всего, как осознанное, осмысленное противоречие несовпадающих или противостоящих друг другу интересов сторон, готовых предпринять или уже предпринявших определенные действия, основанные на указанном противостоянии.
Несколько иной ракурс проблемы конфликта выявляется при попытках вывести социальную напряженность из уровня удовлетворения базовых потребностей людей и социальных групп.
Именно такой подход к проблеме демонстрирует Питирим Сорокин при выяснении вопроса о причинах социальных конфликтов и революций. «Непосредственной предпосылкой всякой революции, - пишет он, - всегда было увеличение подавленных базовых инстинктов большинства населения, а также невозможность даже минимального их удовлетворения...
Если пищеварительный рефлекс доброй части населения «подавляется» голодом, то налицо одна из причин восстаний и революций; если подавляется инстинкт самосохранения деспотическими экзекуциями, массовыми убийствами, кровавыми зверствами, то налицо другая причина революций... Если «подавляется» собственнический инстинкт масс, господствуют бедность и лишения, и в особенности, если это происходит на фоне благоденствия других, то мы имеем еще одну причину революций»[14].
Среди подавленных инстинктов, потребностей и рефлексов, которые вызывают социальное напряжение, взрыв и конфликт, П. Сорокин выявляет, помимо перечисленных выше, потребности коллективного самосохранения (семьи, религиозной секты, партии), потребность в жилище и одежде, половой рефлекс, инстинкт самовыражения и интерес к соперничеству, творческой работе, приобретению разнообразного опыта, потребность в свободе.
Таким образом, указание на связь неудовлетворенных потребностей и нарастающих конфликтных ситуаций, рассмотрение источника конфликтов в подавлении базовых потребностей человека, без удовлетворения которых он не может существовать, позволяет ближе подойти к анализу конкретных социальных конфликтов. С этой точки зрения всякий конфликт характеризуется, прежде всего, неудовлетворенной потребностью и стремлением найти средства для того, чтобы эту потребность удовлетворить.
Многомерная неудовлетворенность потребностей и интересов, депривация значительных масс населения составляет, по Сорокину, главный источник революционных потрясений в обществе.
Предотвращение революции, развитие общества по пути реформирования возможно тогда, когда власть предержащие отслеживают меру удовлетворения потребностей различных социальных слоев и находят средства для их удовлетворения или компенсации, когда они не допускают кричащих антагонизмов в мере развития и удовлетворения потребностей, поддерживая социальное неравенство на уровне социальной нормы.
Следующий шаг по пути конкретизации конфликтов связан с разработкой вопросов социального равенства и неравенства. Положение людей и вытекающий из него уровень социальных притязаний определяется не вечными инстинктами, а сопоставлением с другими людьми. То, что является приличным уровнем жизни для одних людей, другими может рассматриваться как бедность и нищета. Важны не сами по себе потребности, но и средства их удовлетворения, доступ к соответствующим видам деятельности, который обусловлен социальной организацией общества. Именно в этой связи встает вопрос не только о равенстве и неравенстве в уровне благосостояния, но и сопоставлении жизненных шансов различных социальных групп. Как показал опыт советского общества, само по себе стремление к всеобщему равенству не может рассматриваться в качестве блага; оно часто приводит к уравнительности, к угасанию стимулов творческой деятельности и инициативы. Неравенство, в том числе и социальное, неустранимо. Более того, оно имеет положительное значение для общества в целом, так как оказывается важнейшим источником состязательности, конфликтности, стимулирующим жизненную энергию человека. Неравенство, как и социальный конфликт, содействует мобилизации жизненной энергии, влечет за собой необходимость социальных изменений, в том числе и в организации общественной жизни. Применительно к социальному конфликту неравенство социальных положений означает неодинаковый доступ к ресурсам развития индивидов, социальных групп или сообществ людей.[15]
Поэтому в определение природы конфликта включается и проблема ресурсов как средств достижения социальных целей.
Однако здесь возникает центральный вопрос, на который указывает Р. Дарендорф. Кто и каким образом распоряжается ресурсами? Иными словами, в чьих руках находится власть? Этот вопрос, безусловно, связан с определением самой власти, которая представляет собой совокупность социальных позиций, позволяющих одной группе людей распоряжаться деятельностью других групп людей. Именно здесь заложен центральный конфликт в любой системе общественных отношений. Люди делятся между собою не только на богатых и бедных, не только на тех, кто обладает недвижимостью, и тех, кто живет на зарплату, но и на тех, кто участвует во власти и кто не участвует в ней. Точнее говоря, все названные деления существуют и имеют определенное значение, в том числе и для формирования конфликтов, но в сравнении с признаком участия или неучастия во власти иные признаки имеют второстепенное или третьестепенное значение.[16]
Помимо трех названных подходов к объяснению социальных конфликтов, существует и четвертый, который может быть охарактеризован как нормативно-ценностный подход. Согласно этой точке зрения, которая идет от Э. Дюркгейма и Т. Парсонса, несовпадение целей и интересов людей или соответствующих групп есть главная причина конфликтов. Луис Крисберг утверждает, что социальный конфликт существует в том случае, когда две или большее количество сторон убеждены в том, что цели их деятельности несовместимы.
Все выделенные выше позиции имеют в своем основании некий общий фундаментальный теоретический вопрос: о природе интереса и о способе его осознания действующим субъектом. И в самом деле, в любом определении конфликта так или иначе мы сталкиваемся с вопросом о несовпадении интересов, целей, борьбы за жизненные ресурсы и т.д. [17]
2.
Причины и условия возникновения социальных конфликтов в России.
Есть одна важная теоретическая проблема социологии конфликта, которая рассматривается в специальной научной литературе как бы мимоходом, вскользь, до сих пор остается в тени. Это проблема о природе социальных конфликтов - не только сложная, но и многоаспектная, выражающая, прежде всего, то своеобразие, каким характеризуется общественное развитие данной страны в данный период. Современная российская действительность, подтверждая исходные положения существующих конфликтных парадигм, позволяет вместе с тем увидеть новые грани темы, по-иному воспринять, исследовать целый ряд и таких положений теории, которые, казалось бы, уже достаточно ясно освещены. Всякий социальный конфликт в обществе имеет свои причины и конфликтогенные факторы формирования, явные и латентные интересы сторон, этапы развертывания и формы противоборства.
Весь постсовесткий период российской истории характеризуется высочайшей конфликтностью. В многочисленных публикациях воссоздается определенный образ российского общества - образ конфликтующего общества. Естественно, возникает фундаментальный вопрос: каковы причины сложившейся ситуации?
Рывкина Р.В. выступает с утверждением, что основные конфликты, которые в годы реформ наблюдались и наблюдаются в российской экономике и в российском обществе, генерировались именно государством. Как бы это ни казалось парадоксальным, но именно инициативная роль государства в реформировании России (в сочетании с характером проводимой им политики) выступила главной причиной высокой конфликтности общества. Конфликтогенными оказались такие направления политики реформ, как «финансовая стабилизация», налоговая политика, политика в сфере правопорядка, зарплаты и доходов и др. Однако, это утверждение может показаться спорным. Во-первых, именно государство инициировало все реформы, направленные на «демократизацию и рынок» в России. И, по идее, оно не должно быть заинтересованным в обострении обстановки в стране. Поэтому в период широкомасштабных трансформаций политика государства включает не только прямые меры по реформации, но деятельность, гасящую неизбежные при этом конфликты. Во-вторых, конфликты зависят не только от государства, но и от ряда других не менее фундаментальных факторов - таких, как психология и культура населения страны, традиции и идеология, классовая структура общества и многое другое. С учетом этих двух обстоятельств тезис о государстве как главном генераторе конфликтов в постсоветском обществе требует специального анализа и обоснования.
Ясно, что характер влияния государства на трансформационные процессы зависит от его (государства) социального качества, которое определяется его генезисом. Каким был состав нового госаппарата, какой была мотивация поведения новых чиновников при образовании постсоветского государства — ответ на эти вопросы в те годы дал известный экономист Ю.В. Яременко, который вплотную сталкивался с новым аппаратом и потому вполне может считаться достаточно компетентным экспертом по этой проблеме. По его мнению, вся советская элита (и руководители государства, и директора предприятий) была заинтересована в «объявлении перехода к рынку», но эта заинтересованность носила сугубо эгоистический характер. «Руководители предприятий были заинтересованы потому, что им надоело жить под плановым прессом, в ситуации, когда роль министерств и ведомств уже ослабла. Плановые органы тогда говорили: «Мы переходим к рынку и за маттехснаб мы больше ответственности не несем... Ясно, что когда государство сняло с себя ответственность за жизнедеятельность предприятий, то и предприятия тоже отказались нести какую-либо ответственность в отношении государства. В итоге те импульсы хотя бы слабой динамики (какие были в СССР) тоже пропали. А чисто рыночных стимулов тоже еще не возникло. Получилось, что контроль «сверху» исчез, а мотивации «выжимать» из производства все возможное - не было. И все чиновники «сверху» до «низу» понимали рынок однозначно - как снятие с себя ответственности и возможность «работы на себя. И потому все ухватились за рынок». [18]
Та «негативная мотивация перехода к рынку», о которой рассказал Яременко, определила криминальность возникавшего рынка. Гайдаровский этап реформы, либерализация экономики в начале 90-х гг. лишь добавили свободы, и, следовательно, создали только дополнительные условия для криминализации экономики. Поэтому все ее «классические» эффекты - распродажа ресурсов (с учетом разницы в ценах внутри России и за рубежом), вывоз капиталов, мошеннические финансовые «пирамиды» и т.п. - в самом начале реформ приняли почти открытые формы. Это и составляло зародыш всех последующих конфликтов постсоветской эпохи: криминальной приватизации, убийств на почве теневого перераспределения собственности и др.
В докладе Мирового банка реконструкции и развития, где излагаются принципы реформирования российской экономики, читаем: «Для эффективного управления реформами необходимы последовательные и решительные действия Правительства и способность быстро приспосабливать политику к быстроменяющимся обстоятельствам. Институциональная реформа в государственном секторе должна преобразовать государство и одновременно способствовать созданию гражданского общества, развитию в экономике частного предпринимательства». Далее называются те критически важные проблемы, нерешенность которых, по мнению авторов, «препятствует проведению реформ». Среди них – «отсутствие четкой институциональной основы для принятия и реализации решений»; «неэффективность исполнительной власти»; «отсутствие правовых основ экономической деятельности в условиях рынка»[19].
Все эти и многие другие дефекты российского государства эпохи реформирования экономики и явились причиной того парадоксального факта, что именно государство, инициировавшее переход к рынку, оказалось главным «конфликтогенным фактором» этого перехода.[20]
Семенов В.С. в своей статье так же задается вопросом, в чем коренная причина того, что ткань нашей общественной жизни буквально раздирается социально-политическими и другими конфликтами? Она состоит в следующем.
Перестройка, объявленная в 1985 г., так и не остановила неуклонного нарастания во всех важнейших сферах жизнедеятельности общества поистине чреватых коллапсом явлений. Горбачевское руководство не сумело устранить ни одно из них, доставшихся в наследство от пресловутых застойных лет, о которых так проникновенно рассуждал генсек в докладе «Живое творчество народа» (1984). Пока он и прочие «политиканы-говоруны» из ближайшего окружения произносили красивые и витиеватые речи, их практическое бездействие (сознательное или от некомпетентности и дилетантизма) привело к наложению на неодоленные «застойные» противоречия — между производительными силами и производственными отношениями, экстенсивностью и интенсивностью хозяйствования, производством и управлением, развитием промышленного и аграрного секторов — новых, уже «перестроечных» противоречий еще более острого характера: между декларированным обновлением и дальнейшим разрушением общественного организма, желанием включиться в лоно цивилизованного научно-технического прогресса и неостановимо углубляющимся кризисом экономики, науки, культуры, образования, обещанным обретением свободы, демократии и усиливающейся отчужденностью народа от управленческих функций, от собственности, от подлинного самодейства в общественных делах.
«В самые же последние времена, отмеченные властью «демократов», и без того терзаемый коллизиями народ в полной мере ощутил на себе воздействие еще и антагонизма всесильной элиты широким массам простых тружеников, антагонизма сытой, уверенной независимости горстки нуворишей, располагающих не всегда честно нажитым капиталом и неограниченными возможностями, беспросветному прозябанию, трагической обездоленности превалирующей части населения, лишенной всяких надежд на сносную жизнь, хотя бы в будущем.
Этот клубок антагонистических противоречий чрезвычайно накалил социально-политические, духовно-нравственные, идейные конфликты. Обострены отношения между нациями, регионами, причем как в пределах России, так и особенно на ее границах. Усиливается конфликтная напряженность в трудовой и производственно-распределительной областях. Словом, страна оказалась на пороге социального взрыва, предотвратить который если и возможно, то лишь последовательной политикой существенных, всеобъемлющих компромиссов во имя общенационального согласия.»[21]
Задуманное и начатое горбачевской политической верхушкой разрушение
Отечества включало в качестве главнейшего пункта фронтальное наступление на идейные и духовные ценности народа. «Ответственный» за внутреннюю (а потом и внешнюю) и особенно идеологическую политику А.Н. Яковлев нанес сокрушительный удар по общественным наукам, развернул через средства массовой информации систематический подрыв складывавшихся десятилетиями убеждений, помогавших многим поколениям жить, бороться и побеждать, провозгласил линию «деидеологизации», что представляет собой, как очевидно любому мало-мальски грамотному человеку, замену одной идеологии другой.
Лишить народ революционной идеи, духовного стержня, вдохновляющей цели - значит сделать его послушной толпой, податливой манипулированию, насилию и произволу. Безыдейность ввергла часть населения, по преимуществу молодежь, в пучину внедуховного, откровенно циничного и оголтелого потребительства, спекуляции, обмана и обворовывания сограждан. Для обогащения все средства хороши вот «идейно-моральный» лозунг пробившихся в привилегированные слои темных дельцов и «бизнесменов», порожденных смутным временем. Этот маразм мысли и низость поступков довели страну до грани антикультуры.[22]
Л.И. Никовская, принявшая участие в дискуссии, состоявшейся в 1998 г. в рамках Первого конгресса политологов России, отмечает, что вариант экономической и социально-политической модернизации, который был избран российской властью после 1993 г., отличается колоссальными социальными издержками. Цена, которую платит наше общество за модернизацию, несопоставимо высока по сравнению с той, которую заплатили страны Восточной Европы. У нас больше безработных, выше уровень социальной дифференциации, велика бедность. В конце концов экономические реформы рано или поздно упрутся в нищету населения, низкая платежеспособность которого, понятно, не станет источником оживления отечественного производства.
Стоило ли столь технократически прямолинейно без учета социального фактора подходить к рыночной модернизации? Оказывается, еще в 1990 г. в № 6 журнала «Век XX и мир» группой Чубайса была опубликована аналитическая записка, содержащая концепцию перехода к рыночным отношениям в СССР. В этом, по сути, первом манифесте будущих радикал-реформаторов четко фиксировались социальные последствия либеральных реформ. В ответ на рост социальной напряженности предлагалось противопоставить жесткий курс: роспуск профсоюзов, закрытие каждой третьей шахты, полный отказ от гарантий сохранения работы и уровня жизни.
Схема грабительской приватизации, реализованная в России, среднего класса не создала и не стремилась к этому. В результате сложилась очень неустойчивая, нестабильная социальная ситуация, эмпирическим индикатором которой выступает социальная напряженность - сложный социальный феномен, описываемый совокупностью показателей.
Нарастающий синдром социального взрыва свидетельствует о стагнации реформ, о потере темпа и, возможно, неправильности курса. Ведь инвариантом масштабного общественного возмущения является стихийная самокоррекция
неадекватных действий власти. Следовательно, социальный взрыв - это слишком дорогая плата за нежелание считаться с нарастающими социальными противоречиями и конфликтами.
Очень часто можно слышать: состояние страны таково, что она находится на грани национальной катастрофы. О.М. Хлобустов полагает, что эта катастрофа уже состоялась. Можно указать на множество параметров, по которым видно, что это действительно так. И потому, чтобы покончить с разразившейся катастрофой и начать реальное возрождение народа, державы, нужно принимать адекватные меры. Нельзя, скажем, исходить из представления, что имеются лишь отдельные провалы или недоработки. Такое представление лишь усугубляет конфликты, поскольку построенная на нем политика провоцирует эскалацию недовольства путем неадекватности мер. Этому содействуют и выжидательная позиция властей всех уровней, упование на то, что социальный взрыв, множество раз предрекавшийся в предшествующие годы экспертами и аналитиками, в очередной раз не состоится, что "чаша сия их минует". Но именно отсутствие мощных политических субъектов, способных либо изменить курс, либо возглавить конструктивное движение, умеющих взять ситуацию под контроль, создает опасность активного подталкивания роста общественного недовольства как основы для социального взрыва.
Э.Н. Ожеганов обращает своё внимание на то, что Россия экспортировала некую модель политической системы, зафиксировав ее конституционно. Сам предмет экспорта, который отчетливо проступил в созданных затем политических институтах, как бы кристаллизировавших его особенности, стал источником противоречий. И потому, пока от него не откажутся, конфликт в политической системе современного российского общества будет нарастать.
Он имеет в виду, что отчасти по юридическому невежеству, отчасти из конъюнктурных соображений воспринято политическое устройство, которое содержит несовместимые элементы: разделение властей и институт президентства. Ни одна страна мира не знает такой конституции, когда институт президентства выводится за рамки разделения властей и словно бы возвышается над ним. Формально разделение властей продекларировано, но по существу власть оказывается сосредоточенной в одних руках. Юридически такая конституция корява, а политически - опасна. Но эта система нашла воплощение и в институциональных структурах, отражена ими.
Иначе как дорогой к катастрофе создание и поддержание такой системы не назовешь. Если институт президентства находится над системой разделения властей, то возникает вопрос о характере существующего политического режима. Э.Н. Ожеганов называет его режимом плебисцитарной вождистской демократии. Раз президент превращается в «отца нации», противостоящего системе разделения властей, то все остальные институты выглядят как бы излишним. Это означает также нескончаемый конфликт с законодательной властью, пренебрежение к судебной власти, которую президентские структуры не прочь задвинуть подальше. И самое главное - это потеря ответственности, она функционально исчезает: за происходящее отвечает кто угодно, только не президент.[23]
Мнацаканян, рассуждая о природе социальных конфликтов в современной России, отмечает, что главная линия противоборства внутри переходного российского общества представлена тенденциями, выражающими основное интегральное, ведущее противоречие между двумя возможными типами рыночных отношений: традиционалистскими и современным, буржуазно-рациональным, продуктивным. Капитализм, по Веберу, в качестве универсально-исторического феномена, может выступать и как промышленный, рационально-продуктивный, и «как авантюристический, торговый, ориентированный на войну, политику, управление и связанные с ними возможности наживы».[24] В этом последнем случае речь идет о такой полосе развития общества и его экономической структуры, когда торговый и торгово-посреднический капитал захватывает господствующие экономические позиции, подчиняет своим интересам все другие формы капитала, в том числе промышленный, производственный, и иррациональную наживу ставит во главу угла политики и идеологии. Коррупция, криминальность и организованная преступность, культ силы, бандитизм, разбой и войны становятся постоянными спутниками данного типа капиталистической деятельности. В переходном российском обществе 90-х годов преобладающей оказалась именно эта тенденция. Сложившиеся рыночные отношения всемерно сдерживают развитие другого направления, они не могут стимулировать массовое воспитание необходимых хозяйственных субъектов - носителей рациональной трудовой этики, культуры рационального труда. Кризис духовной жизни вообще, культурных, морально-нравственных ценностей и идеалов, самих способов созидательного творчества подрывают и основы воспроизводства обществом своей функциональности. Это генеральное противоборство двух тенденций в экономике и социально-политической жизни приняло форму противодействия двух позиций: либерально-демократической, выражающей высокоразвитое чувство самоуважения и достоинства, личную независимость, свободу ответственной деятельности, адекватных рациональному, социально целесообразному рынку, и авторитарно-державной, пропитанной духом национализма и шовинизма, отражающей узкие интересы правящей элиты в ущерб личным свободам, гражданственности подавляющего большинства людей.
Государственно-олигархический капитализм, построенный Ельциным в России, характеризуется следующими признаками:
1.либерально-капиталистической идеологией, суть которой «обогащайся, кто как может», и значительным самовключением ельцинской России в американо-европейский мир;
2.становлением в стране правового, демократического, коррумпированного государства, выражающего интересы, прежде всего, крупной российской буржуазии;
3.приватизацией значительной части экономики крупными финансово-промышленными группами (кланами), связанными с иностранным капиталом (Потанин, Березовский, Смоленский и т.п.). Чубайс не обманул тех, кто задаром скупил ваучеры (например, Йордан благодаря связям в Госкомитете имуществ помог скупить своей американской фирме 17 млн. ваучеров из 144 млн.). Их ваучеры действительно стали золотыми, потому что у миллионов россиян они превратились в простые бумажки;
4.разрушением экономики страны, обнищанием его населения и демографическим кризисом. Либеральные демократы России не оправдали надежды народа на улучшение жизни: они проявили и легкомыслие, и безответственность, и алчность, и безнравственность.[25]
Утверждающиеся в нашей стране рынок и тип капиталистической деятельности породили и родственную им социальную структуру. В недрах этой структуры формируются и постоянно выходят на поверхность конфликты политического, экономического, социального, этнического свойства. Наиболее глубокие корни конфликтной ситуации прослеживаются, прежде всего, через отношения растущего неравенства крупных социальных групп – средоточия полярных интересов. Интенсивное образование класса собственников и предпринимателей, "новых русских", создавших свои политические организации, консолидация на новой базе бывшей номенклатуры и формирование соответствующих общественных элит способствуют возникновению глубочайшего социального противоречия между ними и громадной массой народа, отстраненной пресловутой приватизацией от собственности, а в ходе политической борьбы за власть - от самой власти. В центре ключевых российских конфликтов - прямо или опосредованно — стоит вопрос об обуздании всевластия иррационально-традиционалистских кругов, компрадорских групп и связанных с ними криминальных сил. Главный конфликт сегодня - противоборство основных социально-политических сил, олицетворяющих два противоположных типа рыночных отношений, соответствующие им формы демократии, ценности и нормы, образцы поведения. Как раз здесь обнаруживается, что по обе стороны конфликта стоят не в чистом виде силы, аккумулирующие реставрационную политику и реформаторство в лице коммунистов и демократов, а более сложные коалиции и группы. На природу конфликтов в России огромное воздействие оказывает политическая власть. Борьба за власть - это узловой, центральный конфликт, синтезирующий, суммирующий важнейшие политические, социальные, экономические конфликты, решение которых есть функция власти, требующая применения средств, исключительно ей принадлежащих. Правящая элита, превращаясь в экономически господствующий класс, генетически и функционально сцепленный с другими группами собственников криминального происхождения и коррумпированным чиновничеством, имеет как склонность, так и широкие возможности прибегать к применению насилия для самосохранения. Этому зачастую способствуют отсутствие институциональных основ регулирования конфликтов, нелегитимность принятых решений. Роль политической власти в конфликтах этим, однако, не ограничивается.
Политика - это и область воспроизводства конфликта, очень часто она используется для его провоцирования. Принятие властью ошибочных установлений, неверная интерпретация сущности государственных интересов страны способны стать (и становятся) прямой причиной конфликтов в разных сферах.[26]
Левада характеризует этап перестройки в истории российского общества изменением политической и публичной сцены в стране. Но, однако, изменения сцены оказалось недостаточным для того, чтобы выдвинулись новые актеры. «Правящая политическая элита, провозгласившая себя устами М. Горбачева, инициатором обновления, на деле оказалась парализованной и все более расколотой, шаг за шагом теряющей бразды правления. В конечном счете, это привело к трагическому одиночеству этого лидера, что было лишний раз подтверждено во время президентских выборов 1996 года... Прорабы перестройки, выдвинувшиеся на волне демократизации и гласности, (сводившейся к разоблачениям преступлений сталинского режима), оказались трибунами, не имеющими доступа к реальной власти, то есть, к механизмам выдвижения кадров. Это привело к тому, что перестройка оказалась в значительной степени верхушечным переворотом, не получившим поддержки за пределами столиц и в массовом сознании. Трагедия ее в том, что она в принципе завершила советский период нашей истории, но не создала предпосылок для управляемых и постепенных перемен. Когда все же «процесс пошел», он приобрел характерные для всех переломных ситуаций отечественной истории черты обвала - лавины, похоронившей благие намерения и самих субъектов скоротечной перестройки». [27]
Т. И. Заславская так же справедливо отмечает, что «представления инициаторов перестройки о целях предстоящей трансформации общества не были четкими и однозначными». Главный ориентир руководство увидело в общей демократизации социальной системы. Оно исходило из того, что ключ к развитию экономики лежит не столько в ней самой, сколько в политической, правовой и социальной сферах. Именно этим объяснялось смена лозунгов «ускорения» на «перестройку». По мнению Т. И. Заславской необходимы были три условия, обеспечивающие успех избранного политического курса: 1) сильная политическая власть, имеющая четкую цель и конкретную программу действий; 2) готовность большей части общества следовать этой цели; 3) наличие «критической массы» инновационных личностей.
На первых этапах перестройки эти условия имели место, но к концу 90-х годов они как бы растворились. Решающим моментом стал, раскол политической элиты, неумелые действия по созданию социальной базы перестройки, консервативное сопротивление принятому политическому курсу в практике работы аппарата и всей государственно-партийной машины, несогласованность политики центра с местными органами власти. Вскоре последовал и раскол в самом Политбюро и секретариате ЦК КПСС, которые не сумели выработать новые формы политического руководства страной, соответствующие новой политике. Т. И. Заславская отмечает вместе с тем, что важным фактором ослабления власти стало «нарастающее стремление республик к политическому суверенитету и экономической независимости»[28].
В постперестроечный период, вновь оказавшийся «господством хаоса», выяснилось, что в результате всех преобразований в выигрыше оказались две социальные группы, интересы которых взаимно переплелись - административная верхушка и новый бизнес. Союз этих двух сил стал складываться на предыдущем этапе, когда с помощью закона о кооперации были открыты шлюзы для коммерциализации хозяйственных кадров и сращивания государственной бюрократии с приватизированным ею же самой бизнесом. Можно сказать, что именно этот союз стал доминирующей экономической и политической реальностью российской жизни 90-х годов. На фасаде же общественной жизни были провозглашены лозунги демократии и рыночных отношений. Это несовпадение декларации и реального положения дел и стало источником хаотического состояния.[29]
В заключении дискуссии, состоявшейся в 1998 г. в рамках Первого конгресса политологов России, Е.И. Степанов упоминает известный тезис марксизма о том, что ведущий общественный класс на определенном этапе развития, исчерпав себя, сам порождает своего могильщика. На эту мысль в свете происходящих у нас событий следует обратить внимание. То обстоятельство, что правящие сейчас силы бросают на произвол судьбы целые социальные слои, не заботясь об их выживании, создает все условия для общественного переворота. Потому что нельзя не видеть, что поставленные перед необходимостью найти способы выживания или же погибнуть, эти слои учатся поиску таких способов. И как только они будут нащупаны, им станет не нужна эта власть, превращающаяся в помеху, поскольку обопрутся на собственный потенциал, который у них могут захотеть отнять. Вот подобным, к сожалению, весьма мучительным и парадоксальным путем происходит формирование российского гражданского общества. Но если эта попытка окажется удачной, то тем самым появится возможность преобразовать, с точки зрения способности удовлетворить запросы основной массы населения, политическую систему. И над этим процессом стоит продолжить размышления.[30]
3.
Социальные конфликты в постсоветской России.
Переход к демократии - это переход к разнообразным конфликтам, о чем свидетельствует нынешняя российская действительность. Постсоветская Россия оказалась в состоянии политической свободы (и экономической зависимости для многих россиян) и мы видим, что она представляет собой перманентный конфликт во всех направлениях и на всех уровнях. Этот конфликт - вполне нормальное явление для демократического общества, но воспринимается бывшими советскими людьми как нечто ненормальное. Последняя оценка относится, прежде всего, к характеру завершения конфликта преимущественно в интересах власть и богатство имущих, а не в интересах законопослушных граждан.
Конфликты в России отличаются особой остротой, частым применением насилия и т.д. И дело не только в отсутствии институциональных основ регулирования и легитимности принятых решений. В России исторически утвердилась «конфронтационная политическая культура», несущая в себе нетерпимость к инакомыслящим и инакодействующим. Тоталитарная идеология и формулы «кто не с нами, тот против нас», «если враг не сдается, его уничтожают» и другие, пустили глубокие корни в обыденном сознании. Такая политическая «культура» как бы воспроизводится в различных структурах и институтах общества, государственной власти, не просто затрудняя, но и делая порой невозможным переход от состояния конфронтации к диалогу[31].
Рывкина Р.В. в своей статье попыталась систематизировать конфликты, происходящие на постсоветском пространстве, описывая вначале самые общие, а лишь потом - более частные, производные от них.
1. К системным конфликтам, являющимся прямым следствием ошибочной экономической политики государства, относятся:
1) кризис неплатежей, то есть системная взаимная неплатежеспособность всех субъектов рынка и 2) недейственность налоговой системы, связанная с «кризисом доверия».
Кризис «неплатежей» был инициирован невыполнением государством своих обязательств по госзаказу предприятиям.[32] Этот кризис превратил систему предприятий в одну сплошную «конфликтующую структуру», обострил взаимодействия между ними, а также между ними и государством. Результаты такого дефектного управления видны на примере оборонного комплекса.
2. Вторая группа - это конфликты, связанные с половинчатостью рыночных реформ. Эта половинчатость проявляется во многих конкретных формах, но результат остается одним и тем же: там, где государство старается «сидеть на двух стульях», где начатые рыночные перемены задержаны на полдороге, где экономическая политика остается неясной, двусмысленной - там неизменно рождаются конфликты. Например, рыночная непоследовательность прослеживается в политике, касающейся роли среднего класса. С одной стороны, государство широко продекламировало его поддержку, даже провело специальную идеологическую кампанию (в духе ЦК КПСС) под лозунгом «нам нужен средний класс». С другой стороны, никаких экономических мер, направленных на стимулирование среднего класса, не принято. Соответственно, никакого реального шага в укреплении среднего класса, роста его численности, усилении его влияния на экономику - не сделано.
3. Третья группа - конфликты, которые государство генерирует через свою региональную политику, через нескрываемые от населения приоритеты в отношении разных субъектов Федерации. На фоне постоянных забастовок в регионах государство допускает в столице роскошные празднования (типа 850-летия Москвы), строительство вызывающе дорогостоящих общественных зданий дворцового типа, монументальной скульптуры. И хотя все понимают, что немалую роль здесь играет западный капитал (и, следовательно, здесь не идет речь об изъятиях у населения России), но с точки зрения психологического климата в регионах России это поведение государства является конфликтогенным.
4. Огромное место в «конфликтующем обществе» занимают конфликты, порожденные «мафиизацией» государства. Они порождаются двумя разными механизмами. Первый механизм базируется на безответственности государства, невыполнении им его собственных функций, что если напрямую и не порождает преступления, то, как минимум, попустительствует им. Второй механизм - прямое сращивание государственных чиновников с преступным миром.
Безответственность государства в выполнении собственных функций в годы реформ проявилась в том, что оно не обеспечило «правового поля» и соответствующего контроля, которые гарантировали бы общество от криминализации экономики. Более того государство не обеспечивает выполнение даже тех законов, которые оно само же принимает. Это свидетельствует о неуправляемости органов правопорядка. А в условиях неуправляемости их криминализация становится неизбежной. С другой стороны, сами государственные чиновники тоже являются субъектамикрупных преступных акций, вследствие которых огромные суммы бюджетных денег перетекают в их карманы. Парадоксально, но факт: перераспределение огромных сумм в частные карманы, которое осуществляется крупными государственными чиновниками, включая руководителей ведущих ведомств, ни от кого не скрывается - об этом постоянно пишет пресса. Это - парадокс российской демократии: борьба разных кланов выплескивается на страницы газет, одни кланы поливают «компроматом» другие. Разобраться в том, кто именно виновник, а кто жертва - читатели, конечно, не могут. Но общество видит постоянно одно и то же: воруют все.
5. Еще одна группа - конфликты, связанные с политическими кампаниями, проводимыми политической элитой и съедающими немалую часть бюджета. Крупномасштабные политические кампании, в которые государство непрерывно вовлекает общество, не только стоят огромных средств, но к тому же и отвлекают общество от решения насущных хозяйственных проблем. Действительно, почти семь постсоветских лет в немалой мере потрачены на крупномасштабные политические кампании - на преодоление последствий путча, борьбу двух ветвей власти (борьбу сторонников президента с парламентом), борьбу за новую конституцию, несколько циклов избирательных кампаний. Все это сопровождалось (и сопровождается) политической борьбой, множеством конфликтов. В этих конфликтах сказывается «многопартийность по-российск», сопровождающаяся внепарламентскими способами политической борьбы. Борьба идет за влияние на экономику, за право делать реформу под свою идеологию. Поэтому она сильнее всего тормозит решение конкретных вопросов, непосредственно касающихся населения, таких, как вопрос о земле, выплатах зарплаты и других.
6. Конфликты, порожденные ухудшением положения работников и жителей страны в результате экономической и социальной политики государства. Генезис этих конфликтов показан Л. Пияшевой, которая связывает их с политикой «финансовой стабилизации»: «Тогда обесценили сбережения и с помощью кредитной и денежной эмиссии запустили на полную катушку инфляционную спираль... Уже тогда перестали вовремя выплачивать заработную плату, расплачиваться с производителями по госзаказам, выполнять бюджетные обязательства и начали резать социальные расходы и крутить сэкономленное на «стабилизации» кто в «Чаре», а кто в «МММ» ».[33]
Невыплаты денег регионам порождают конфликты по всей структуре социальных отношений, «снизу доверху»: от трудовых коллективов и жителей регионов до взаимоотношений между региональной администрацией и федеральной властью, от них - до конфликтов внутри исполнительной власти. Разными были и остаются и реакции пострадавших от невыплат.
7. Особую группу социальных конфликтов, которые непосредственно порождаются экономической политикой государства, составляют трудовые конфликты на предприятиях. [34] Годы реформ со всей очевидностью продемонстрировали, что те серьезные конфликты на предприятиях, которыми сопровождается приватизация, напрямую порождаются ошибками проводимых преобразований. Как показано в исследованиях эти «ошибки» есть не что иное, как проведение реформ в интересах нового чиновничества.[35] Хорошей иллюстрацией к этому тезису является фрагмент из «Докладной записки российскому президенту о наиболее разумном способе приватизации». Речь идет о первом варианте программы приватизации, разработанной и апробированной в Санкт-Петербурге А. Чубайсом. В то время опыт приватизации со сменой владельцев зданий и помещений, в том числе и в ходе перезаключения арендных договоров, уже приводил к многочисленным конфликтным столкновениям, и, учитывая принудительный характер программы, аналитики предупреждали о росте сопротивления работников произволу чиновников [36]. Этот вариант программы приватизации позднее был существенно изменен. Значительные масштабы «конфликтного сопровождения» всех последующих этапов политики приватизации свидетельствует о наличии в ней существенных просчетов. Причем, просчетов далеко не случайных. [37]
Транзитивное состояние современного российского общества вызвало кризис идентичностей, проявляющийся в многочисленных конфликтах, не имеющих очевидного характера конфликта интересов. Кризис общегражданской и цивилизованной идентичности, вызванный распадом СССР и постепенно институциональным угасанием советской идентичности, стимулировал поиск новых устойчивых межпоколенных связей и заметное повышение социального статуса тех, кто может выступить источником новых идентичностей.
Новая российская идентичность может успешно сформироваться только на позитивной основе, в рамках позитивно окрашенной социальной картины мира. Для этого необходим воспринятый большинством общества и обращенный в будущее социальный проект новой России, которого нет и контуры современная российская политическая элита лишь начала формировать.[38]
Русским довольно трудно - если вообще возможно - сформулировать адекватную националистическую доктрину. Полиэтничность России, неопределенность её границ (например, на Северном Кавказе), неразвитость институтов национального – внутреннего и внешнего – суверенитета (например, гражданства), отсутствие советских традиций национальной государственности, русское субэтническое самосознание (казаки, сибиряки) и, наконец, наличие 25 млн. соплеменников, живущих за нынешними пределами России, - все это делает русский национализм либо вообще проблематичным, либо весьма специфичным.[39]
Главная особенность межэтнических конфликтов в России обусловлена как различием соотношения русского и нерусского населения на всем этнотерриториальном пространстве федерации, так и главным образом тем, что национальная психология русских и возбужденное национальное самосознание в некоторых своих потенциях может дестабилизировать социально-политическую ситуацию и обострить межэтнические противоречия. Доминирующую роль в обществе начинают играть идеалы, ценности и установки национального сознания русского этноса, обусловив (как и сознание гигантского перевеса своей численности) определенную переориентацию способов и методов регулирования этнических конфликтов. Не этнополитическая ситуация в России сама по себе, не численное доминирование русского этноса порождает конфликты, а та кризисная политическая, социально-экономическая и духовная ситуация, в которой оказались все народы, в том числе, а может быть прежде всего – русская нация. Все сферы общества охвачены противоречиями, которые своеобразно переплетаются в жизни каждой нации, деформируя их представление об интересах, потребностях, источниках их удовлетворения. Но чтобы понять, как, в каком направлении они могут развиваться, какова реальная историческая перспектива продолжающихся конфликтов, наконец, на что могут рассчитывать конфликтующие в России нерусские этносы, необходимо внимательно и серьезно относиться к проблеме нравственного самочувствия русских, психологического восприятия ими своего нынешнего положения[40].
Разумеется, каждый конкретный конфликт на межнациональной почве имеет свои особенности, свои причины. Сама федеративная организация государства России является почвой всевозможных конфликтов. Очень острый конфликт с Татарстаном удалось урегулировать конституционным путем, заключением особого двустороннего договора. С Чечней это не удалось, и политический конфликт вылился в военный. Все указанные межэтнические конфликты, как и другие, нуждаются в особом рассмотрении. Но одно сегодня уже вполне очевидно: все существующие и потенциально возможные межэтнические и межнациональные конфликты, прямо или косвенно затрагивающие интересы русского народа, могут быть мирно урегулированы в обоюдных интересах, если в полной мере учитываются в этих конфликтах рост самосознания русского этноса и психологические проявления русского национального характера. Чеченский кризис показал, что вопросы целостности Российского государства и нерушимости его границ приобрели приоритетное значение в способах регулирования межэтнических проблем. Местная элита и националистические силы, выступающие под знаменем суверинитета своих автономий, в полной мере должны осознать эту новую реальность этнополитической ситуации российского общества.[41]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, конфликт - это столкновение противоположных целей, позиций, взглядов субъектов взаимодействия.
Глубокие корни конфликтной ситуации в России прослеживаются, прежде всего, через отношения неравенства крупных социальных групп – субъектов соответствующих интересов. Интенсивное образование новых социальных групп, прежде всего класса собственников и предпринимателей, «новых русских», создавших свои политические организации, консолидация на новой основе бывшей номенклатуры и формирование соответствующей политической и правящей элиты и т.д., стало основой возникновения множества конфликтов. Действует новое социальное противоречие в обществе между элитой, представляющей различные группы новых реальных собственников, господствующих в рыночных отношениях, и огромной массой народа, отстраненной в ходе приватизации от собственности, а в ходе политической борьбы за власть – от самой власти.
Сегодня вызволение России из сети конфликтности как никогда требует
объединяющих и возвышающих человека идей духовно-нравственного и социального содержания. Российская единая евразийская цивилизация всегда отличалась от всех других цивилизаций, в том числе от прагматической и индивидуалистической североамериканской, своими ценностными духовными и социальными началами. Ей свойственны примат духовности (религиозной или светской) над меркантильным утилитаризмом, первенство социальности (общинности, соборности, человеческого соучастия) над мерзкой обывательщиной, разъединенностью, эгоизмом и одиночеством. Россиянин силен расположительным духом, совместностью, коллективизмом, товариществом, братством. Поэтому-то российский народ непобедим. И здравствует он подвигами, героическими поступками и свершениями, пламенем сердца и неуспокоенностью души, большой жизнью, а не животностью, плотскими желаниями и насыщенностью желудка, тяжестью кошелька и долларопочитанием.
Поскольку идеи ныне необходимы прежде всего цементирующие общество, надобно отойти от выраженных цветов той или иной партийности, какими бы привлекательными они ни казались их проповедникам. Это должны быть стержневые идеи, могущие сблизить все крайности политического спектра, всех, кому дорога Россия. Вот основные среди них:
— самобытность и независимость судьбы нашей Отчизны в развивающемся мире;
— определяющая роль коренных жизненных интересов россиян во всей внутренней и внешней государственной политике;
— последовательное восхождение к свободе и демократии, благополучию и процветанию;
— справедливость, державность и патриотизм;
— высшая общественная ценность — человек как созидатель, творец, реализующий свои богатейшие потенции в тесном содружестве равноправных тружеников многонационального государства.
В рамках этих общих идей, направленных на консолидацию разных слоев общества и ветвей власти, могут выдвигаться ясные перспективные платформы, программы конкретных партий и движений. Но, учитывая первостепенность задачи незамедлительного поворота России на путь возрождения и прогресса, отношения между теми или другими идеями, целями важно строить в диалектическом ключе как корреляцию общего и частного. Только общее согласие, возвышающееся над частными помыслами, одновременно демонстрируемое всеми сторонами, при взаимном доверии и уважении, способно обратить нашу совокупную социальную энергию к конструктивным, созидательным действиям.[42]
[1] Зайцев А.К. Социальный конфликт. М., 2000г. С.5.
[2] Аклаев А.Р. Этнополитическая конфликтология. М.,2008г. С.16.
[3] Кибанов А.Я., Ворожейкин И.Е., Захаров Д.К., Коновалова В.Г. Конфликтология. М.,2008г. С.41.
[4] Дружинин В. В., Конторов Д. С., Конторов М. Д. Введение в теорию конфликта. М.: Радио и связь 1989г. С.158.
[5] Соколов С.В. Социальная конфликтология. М., 2001. С. 54.
[6] Семенов В.С. Россия в сети конфликтности: между взрывом и согласием// Социс. 1993 г. № 7.
[7] Бородкин Ф. М., Коряк Н. М. Внимание: конфликт. М.: 1989г. С.123
[8] Ахиезер А. Культурные основы этнических конфликтов// Общественные науки и современность, 1994г., №4.
[9] Кибанов А.Я., Ворожейкин И.Е., Захаров Д.К., Коновалова В.Г. Конфликтология. М., 2008г. С.33.
[10] Андреев В.И. Саморазвитие культуры разрешения конфликтов// Хрестоматия по социальной психологии. М.: Международная педагогическая академия, 1994г.
[11] Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода. М., 1996г. С.48
[12] Соколов С.В. Социальная конфликтология. М., 2001г. С.51.
[13] Забастовки в СССР: новая социальная реальность// Социс. 1989г. №1.
[14] Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. М., 1992г. С. 272-273.
[15] Амелин В.Н. Сущность, структура, типология и способы разрешения социальных конфликтов// Вестник МГУ. Сер.12, Социс. 1991г. №6.
[16] Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта// Социс. 1994г. №5.
[17] Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. «Аспект Пресс», 1996., с.78.
[18] Яременко Ю.В. Беседы об экономике. М., 1993г. С. 14-15.
[19] Экономические реформы в России: на пороге структурных перемен. М., 1993. С. 95.
[20] Рывкина Р.В. Постсоветское государство как генератор конфликтов// Социс. 1999г. №5.
[21] . Дмитриев А.В. О социальной дезинтеграции и конфликте// Социс. 1992г. № 10.
[22] Семенов В.С.Россия в сети конфликтности: между взрывом и согласием //Социс.1993 г. № 7.
[23] Социально-политические конфликты в российском обществе: проблемы урегулирования ("круглый стол"). Социс. 1999, №3.
[24] Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Избранные произведения. М., 1990.
[25] Соколов С.В. Социальная конфликтология. М., 2001., 233с.
[26] Мнацаканян М.О. О природе социальных конфликтов в современной России// Социс. 1997 г. №6.
[27] Левада Ю.А. Социальные типы переходного периода: попытка характеристики.//Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. Инф. бюлл. 1997, N 2.
[28] Заславская Т. И. Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри. М., 1997. С.192.
[29] Здравомыслов А.Г. Современный российский кризис: характеристика и истоки. 1999г. С.10-14.
[30] Социально-политические конфликты в российском обществе: проблемы урегулирования ("круглый стол")// Социс. 1999, №3.
[31] Бороноев А.О. Скворцов Н.Г. Этнос и личность // Человек в зеркале наук. СПб., 1993. С.57.
[32] . Косалс Л., Рывкина Р. Оборонные предприятия России в 1995-1996 гг. М., 1996;
Рывкина Р., Косалс Л., Симагин Ю. Предприятия ВПК России на пятом году рыночных реформ: от спада к развитию? М., 1997.
[33] Пияшева Л. Упущенный шанс. М., 1996. С. 9-10,214-215.
[34] Барсукова С.Ю., Герчиков В.И. Приватизация и трудовые отношения. Новосибирск, 1997. С. 175-179.
[35] Косалс Л. Теневая экономика в России // Вопросы экономики, 1998, № 10.
[36] Хибовская Е.А. Заработки и расходы населения // Информационный бюллетень мониторинга, 1995,
№ 6. С. 20.
[37] Рывкина Р.В. Постсоветское государство как генератор конфликтов// Социс. 1999, №5.
[38] Авксентьев В.А., Попов М.Е. Конфликтные идентичности в современной России: от советскости и далее// Социально-гуманитарные знания. 2007г. №3.
[39] Драгунский Д.В. Навязанная этничность// Полис. 1993. №5.
[40] Хунагов Р.Д., Шадже А.Ю. Кавказский фактор в современной России // Социс. 2001. № 3. С. 77-80.
[41] Мнацаканян М.О. О природе социальных конфликтов в современной России// Социс. 1997 г., №6.
[42] Семенов В.С.Россия в сети конфликтности: между взрывом и согласием //Социс.1993 г. № 7.
